Сломанная корона (джен)

Бывшего маркиза Тропаим казнили: несмотря на то, что его суд откладывали какое-то время, с ним всё решили за один день, и, кажется, паника Мелиссы стала одним из аргументов.

— Я больше так не буду, — сконфуженно заверила она Сефо, в ответ только закатившую глаза.

Стыдно было — и непонятно, почему так вышло.

Казнь была публичная, но Мелисса на неё не пошла. От одной мысли мутило. Возможно, убедившись, что причастные мертвы, она быстрее бы похоронила собственный страх, но что-то она сомневалась, что это нужное лекарство. Да и казнили бывшего маркиза вместе со старшим сыном, про которого Мелисса раньше и слышать не слышала, так что вряд ли какие-то смерти вообще могли бы сделать лучше. Вот Сефо — могла.

Судья сегодня растерянно перебирала бумаги, вслух периодически комментируя о том, что именно было определенно и запрото…записано, ничего нового уже не спрашивая и не предлагая. Несмотря на вечную путаницу, вопросов уже просто не оставалось: какая-то новая информация по основным обвинениям была, но, как поняла Мелисса, только больше смуты внесла. И ещё сложности с тем, что по имеющимся законам ничего предъявить было нельзя, а новые находились только в процессе составления…

— Это же всё, — перебил тишину раздражённый голос амонийца со сложным именем, которое Мелисса каждый раз боялась спутать — Рамзес, кажется. — Нет больше поводов тянуть.

Судья подняла от бумаг заспанные глаза — она, судя по всему, толком спать не успевала, вечно чем-то нагруженная. Она была родом из герцогства Лилиум, и пару дней назад несчастно излила попавшейся под руку Мелиссе душу, сетуя на то, что просто хочет сама уже себе приписать абсолютную власть, быстренько закрыть все дела и наконец-то поспать, навсегда забыв о любой власти и законах. Собственно, про законы Мелисса тоже от неё узнала: обвинить члена королевской семьи мог только другой член или при наличии нескольких свидетелей из аристократов, что тоже не подходило. И такого много, то есть так просто нельзя отбросить парочку пунктов и обвинить по другим, так как все равно оставалось что-то, чем можно опровергнуть, а каких-то простых доказательств чего-то очевидно плохого не было: тот же Флорео Тропаим убийцей был, а на бывшую королеву только нечёткие признания да какие-то бумаги, и то не сказать чтобы сильно обличающие. Собственно, и сам Рамзес, проведший много лет в замке в качестве слуги, толком не смог ничего назвать, только на старшую принцессу. А та и так мертва…

В общем-то, и войну с Амони, больше всего справедливо задевавшую Рамзеса, вели королева Персиа, король Франц и принцесса Кларабелль по очереди: Мирабелль равнодушно согласилась, что последняя то делала по её приказу, но, кажется, этими словами всё и ограничивалось, да и большинству, на самом деле, было, кажется, все равно на заморские земли, как ни стыдно признавать.

— Теоретически, информацию по всем преступлениям мы собрали, — устало подтвердила судья. — Я и пытаюсь резюмировать…

Одна деталь была опущена и предоставлена исключительно городской страже, несмотря на то, что многие подозревали связь: парнишка из семьи Диосс был найден мёртвым вскоре после того, как вспылил в тюремной башне, куда его необдуманно пропустили. Поскольку бывшая королева явно не могла этого сделать никаким образом, был, скорее всего, замешан кто-то из сторонников, но никаких следов не нашли, да и смерть могла быть естественной. Но очень уж странное стечение обстоятельств.

Мелисса тайком скосила глаза на бывшую королеву — она старалась всё-таки откровенно не пялиться, некрасиво как-то, ей и так показалось, что она слышала, как Мелисса, не сразу понявшая, что именно во внешности не так, уточняла у Сефо… Преступница или нет, но внешность все равно обсуждать плохо. Сегодня она выглядела очень собранной, будто и не её обсуждают, а она действительно глава собрания, и от смены темы на её судьбу в лице совершенно не поменялась.

— Казнить надо, вот и всё, — просто высказалась Эстер — одна из рыцарок Ордена, из тех, что отказались повиноваться короне после смерти Питера Лилиума и собирали силы, затаившись в герцогстве, — поддержав Рамзеса. — Что ни говори, а и смерти, и голод очевидны. То, что лично руки для того пачкать не приходилось, ничего не меняет.

— Теоретически… — рассеянно повторила судья, прикрыв глаза и потерев виски. — Но эти белые пятна…

— Да плевать уже на пятна! Ты то, что в замке Лилиумов было, не видела — или в Альде! — агрессивно.

Кто-то одобрительно загудел, кто-то попытался одёрнуть Эстер, чтобы не была столь эмоциональна. Судья же чуть поморщилась, не найдя слов, и Мелисса робко подняла руку:

— А если я видела, можно?

Эстер окинула её подозрительным взглядом. Мелисса не планировала встревать, но последние дни много думала, и понимала, что её совесть все равно не будет спокойна, если кровь за кровь так и будет литься дальше.

Наверное, она наивна, но помечтать-то о лучшем можно?

— Говори, Мелисса, — встрял господин Кедо.

Он в разговоры встревал по минимуму: говорил, что, как единственный здесь, имевший ранее титул, посчитал, что ему лучше как можно меньше вмешиваться в решения. И что, мол, как раз кому-то вроде Мелиссы и Сефо логичнее…

Мелисса встала и неуверенно повела плечами:

— Но ведь… Если столько уже умерло, разве хорошо будет, если новое начнётся с того же? И так многих убили без каких-то попыток разобраться — включая детей или обычных слуг, которые явно виноваты ни в чём не могли быть! — а если продолжить, когда нет, эм, просто понятной причины? В чём тогда разница будет? Получится как было, просто другими людьми…

— Ну уж!.. — взвился один из мужчин, имя которого у Мелиссы, к сожалению, из головы вылетело, но его одёрнули, дав ей договорить.

— Мне кажется, заточение будет справедливее, — заключила она неуверенно, прижав сжатую в кулак ладонь к сердцу. — Слишком много смертей, чтобы просто продолжить убивать… Да и как раз как выжившая я бы не хотела получить ещё одну смерть взамен.

— Можно с другой стороны посмотреть, — внезапно встряла Сефо ровным голосом, не смутившись обратившегося к ней внимания. — Сколько принцесс Кларисс объявится лет через десять, пятнадцать? У которых наверняка найдётся какая-то поддержка… И никакого опровержения, если единственную свидетельницу не оставить.

В этот момент Мирабелль впервые ощутимо вздрогнула, но, кроме Мелиссы, кажется, никто внимания не обратил, а Сефо так же невозмутимо замолчала, и, кажется, её аргумент показался более весомым.

(Всё-таки жива, внезапно поняла Мелисса. Она её выгораживала. Принцесса Кларисса жива.)

— Да и что мы, стражу, что ли, нормальную не найдём…

— Можно проголосовать, — предложил кто-то. — Казнь или заточение.

— Хорошо, — судья сложила ладони, окончательно сдавшись насчёт бумаг. — Давайте.

Пожизненное заключение победило с отрывом в два голоса

* * *

— Я бы за казнь проголосовала, на самом деле, — честно призналась Сефо. — Про принцессу это даже не совсем моя мысль была, я её просто высказала… Но подумала, может, тебе правда виднее будет. Добрая ты наша.

Мелисса неловко хмыкнула, перебирая бумаги. Прошло ещё десять дней. Все суды наконец-то официально закончились, и силы брошены были уже на более насущные проблемы, но у неё было своё маленькое расследование.

Ей не давала покоя судьба принцессы Клариссы — и брошенные ею слова про невинно погибших детей и слуг.

— Никогда б не думала вас здесь увидеть, — поделилась Марта, оглядываясь по сторонам выделенного временно Мелиссе с Сефо кабинета в всё том же судебном здании — другого места пока не было, потому собираться продолжали в нём. — Погоди-ка, Мелисса, дай мне, я тебе покажу, что нашла… Ты там мой почерк не разберёшь, честное слово!

Мелисса послушно вернула ей бумаги, а Сефо украдкой зевнула. Марта держала приют на территории графства Зеул, который ранее стоял почти пустым: из-за сильного семейного строя сироты редко оставались совсем без какого-то попечения, но сейчас приют оказался переполнен. А поскольку детских приютов в принципе по стране было не так уж много, то круг поиска в принципе сужался. Конечно, узнать можно было только о тех, кто остался совсем без опеки и попали при том в безопасное место, а не остались бродяжничать на улице, но хотя бы поискать-то можно.

— Смотри, девочек примерно двух лет, подходящих под описание, я не нашла. Но у меня есть другие… Белла Тропаим, её подкинули ровно во время восстания прямо под дверь. Её брат, судя по словам тех, кто его приметил… Не знаю, видимо, сбегал через эти места. Дамиан Даймон, внук виконта, — потеряшка, но он помнит и имя, и фамилию, и вообще всё. Веель Зеул… Мальчик обгорел, его кто-то совсем недавно подкинул. Он знает своё имя, да ожоги сами за себя говорят. По слухам, его местная лекарка подлечила и, возможно, спасла, но неважно. Есть ещё… нет, это неважно, — оборвала себя Марта. — Больше никого.

Хотя бы трое… Уже целых три жизни. Мелисса облегчённо вздохнула, деликатно не обратив внимание на оговорку. Интересно, кого она защищает, конечно, но это неважно. Марте она верила.

— Можно? — протянула она руки к бумагам, и Марта отдала ей их.

Документы полетели в камин, подкармливая поспешно приступивший к трапезе огонь, отчего Сефо выразительно присвистнула, а Марта громко ахнула.

— Мне кажется, лучше пусть никто и дальше не знает, — хмыкнула Мелисса, и Марта, огорошенно смотревшая в огонь, медленно кивнула. — Если вдруг узнаешь что-то про принцессу, скажешь нам, ладно? Если тебе не сложно, конечно.

— Да, разумеется, — издала нервный смешок Марта. — Не волнуйся, кроме тебя, этим пока больше никто не интересовался.

Мелисса удовлетворённо кивнула.

Не хочется, чтобы детям доставалось за родителей и дальше.

— Ну ты даёшь, — сообщила ей Сефо, стоило Марте уйти.

— Ну… Я же хотела с чего-то начинать что-то хорошее, — Мелисса вздохнула. — Я же на самом деле пока совсем не понимаю, как действовать, вот и опираюсь на то, как чувствую. То, что было и будет со мной всегда.

Совесть… принципы? Да, наверное, так. Мелисса не осуждала тех, кто не выдержал и озлобился, понимая — но сама надеялась и дальше сохранять себя, несмотря на потери.

Тем более, на них жизнь не заканчивалась, и что-то она продолжала приобретать. Кого-то.

Пожалуй, теперь наконец-то можно сказать то, что она так долго держала в себе. Когда не надо больше бояться, и можно наконец дать волю чувствам.

— Сефо, — Мелисса подняла глаза. — Я так боялась, что тебя потеряла — тогда, когда ты долго не возвращалась, — в тот момент, когда она полноценно осознала, что у неё есть новая семья, которую она боится потерять.

— Это ведь давно было, — не поняла Сефо.

— А испугалась я так, что мне на всю жизнь наперёд хватит, — невольно улыбнулась Мелисса. — Я просто хотела сказать, что очень тебя люблю. Я рада, что встретилась с тобой, и ты помогла мне за эти два года полностью ожить.

— Я… тебя тоже? — Сефо будто задумчиво взвешивала непривычные слова, и Мелисса, хмыкнув, обняла её.

Закрыв глаза, она загадала желание — больше никого не терять.