Сломанная корона (джен)

Сложно было представить, что доведётся хоронить младшую сестру.

Танат уже несколько минут молча глазел на выбитую в холодном камне надпись, ёжась. В склепе тихо и зябко, свет проникал лишь из круглого окошка под потолком. По-своему роскошен — видно, что принадлежал знатной семье, и без лишней напыщенности, по мелочам вроде качественного камня и своеобразной изящности, простору. Оформление для древней, но грустной истории одного рода.

Алекто Зеул, 693-721. Всего двадцать восемь лет, из которых Танат честно знал лишь пять. Все оставшиеся годы он был преступно халатен.

Алекто была младше него на тринадцать лет. Если бы он следил за ней, как следует, после ухода матери… Если бы не сбежал на пару лет из дома… Если бы нашёл силы противостоять отцу или хотя бы раскрыл глаза Шаксу, который имел больше влияния и уверенности, но слишком уж беспечен — но, несмотря на своеобразный характер, младшую сестрёнку всё-таки любил, что Танат признавал. Наивно и без обязательств, но любил. Пожалуй, побольше, чем он сам, ведь чувства Шакса не были отравлены ни страхом, ни сожалениями…

Тогда бы Алекто, возможно, не ушла бы в семью, которая её не смогла её уберечь?

После возвращения домой после учёбы он пытался вывести Алекто на разговор, разузнать, не делал ли что с ней отец, но только её испугал, и не понял, что тоже знак, отступив. А может, как раз потому и отступил, потому что почувствовал, что прав, и испугался — ведь, получи он прямой ответ, он должен был вновь бросить вызов человеку, которого больше всего боялся, а, оставаясь в неведении, он действительно как будто бы и не причём.

Трус.

Или в любом случае безнадёжно? Алекто была, кажется, сама по себе целеустремлённой и, если бы не брак, могла бы выйти на то же место иным путём. Вот только все равно, быть может, прожила бы эти годы счастливее, а не вопреки постоянным преградам. В любом случае, настоящую Алекто он совершенно не знал.

Маркиза рядом кашлянула и повела плечами, привлекая его внимание. Лилит Эмпуас куталась в плащ, то ли от холода, то ли пытаясь стать как можно незаметнее.

— Извините, — опомнился Танат, отступая на шаг назад.

Фамильный склеп-то принадлежал её кровной семье.

— Она мне помогла, — внезапно тихо оповестила маркиза, опустив два жёлтых цветка на гроб Алекто. В руках у неё было ещё два таких же, но их она класть не торопилась.

— Она вечно умудрялась всем помогать, — зачем-то подтвердил Танат.

Причём как-то совершенно естественно и ненавязчиво, даже ему, который того не стоил. Так подумать, можно решить, что Шакс верно сделал, когда после её свадьбы на него напал — по крайней мере, Танат ощущал себя так, как будто свою вину хотя бы чуточку искупил.

Маркиза вздохнула и отвернулась, пройдясь чуть дальше по тёмному коридору, к одной из соседних могил, провела пальцами по высеченным буквам… «Сеир Зеул», прочитал Танат, напрягая зрение.

Собственно, два новых гроба выглядели куда скромнее всех прежних, да и тела… Они имелись, но Танату едва хватило сил на то, чтобы взглянуть на останки. У маркизы, как выяснилось, нервы были куда крепче — она сумела сохранить довольно спокойное выражение лица.

Похороны они сумели устроить совместными усилиями. Маркиза скрывала личность, но графство Зеул всё ещё являлось её родиной, а Таната шпыняли, но не преследовали — он оказался настолько мелкой пешкой, что даже у жителей его земель к нему претензий не нашлось. И, пока леди Лилит искала способы всё провести по традициям, Танат платил нужным людям и оформлял всё более-менее официально, на что ушла уйма времени. Пусть и в итоге здесь сейчас присутствовали только они вдвоём да пасынок маркизы, юный лорд Эмпуас, который сейчас сторожил их снаружи. Танат написал матери и Шаксу, но ни та, ни другой видно не явились, правда, он и не надеялся.

Лилит положила два оставшихся цветка на этот гроб, наклонившись и коснувшись лбом холодного камня, сцепляя ладони.

— Прощай, — пробормотала она, и Танат запоздало отвёл глаза, понимая, что глазеть будет некрасиво, отчего невольно вынужден был смотреть на одну из немногих статуй, изображавшую женщину со спокойным уверенным лицом.

Он её ещё и узнал — предыдущая графиня. Жутковато.

— Следов ребёнка так и не нашли, — сообщил он, когда, судя по звукам, маркиза выпрямилась и немного отошла, подняв взгляд.

— Непонятно, к лучшему или худшему, — буркнула Лилит, обняв себя руками за плечи. — Может, он попал в такие руки, что лучше бы умер.

Танат нервно передёрнул плечами. Ему не хотелось думать о плохих перспективах. Забавно, они одна другому совершенно чужие люди, а племянник у них общий.

— Может, кто-то из слуг спас…

— Камердинера моего брата, как выяснилось, ночью предварительно зарезали, — скривилась Лилит. — Я уже ни во что не верю.

Танат смолк, и Лилит направилась к выходу, и он, помедлив, пошёл за ней, побоявшись оглядываться. Шаги давались как-то особенно тяжело.

Морро Эмпуас, накинув на голову плащ, стоял чуть поодаль, прислонившись спиной к дереву, и совершенно не шелохнулся при их появлении.

— Я думаю, может, стоит его поискать… — неуверенно продолжил Танат.

— Я не в том положении, — довольно резко отрезала маркиза, прикрыв ладонями живот, и Танат невольно окинул вообще-то худощавую фигуру женщины взглядом… и чуть ли не покраснел от внезапной мысли. — Я… сбегаю. Из страны.

А Танату Алекто запретила приближаться к сыну: то есть, конечно, она явно не имела в виду такие ситуации, но он и сам чётко понимал, что мальчишке ничего не даст. Он вечно болен, беспомощен и не сможет его толком воспитать. Он и собственного-то сына не смог. Едва началось восстание, Нут впервые спустя годы объявилась на пороге поместья, забрав Линка со словами, что не верит, что он его защитит, и просто исчезла вместе с ним.

Танат не знал про Нут тоже, как выяснилось, ничего. Он когда-то спас её в Амони, но настоящим спасением это было сложно назвать, ведь, по сути, не пришли бы туда карлийцы, то и спасать бы было не от чего. Нут, видимо, ради выживания сыграла в любовь, в которую он поверил, и через какое-то время, освоившись здесь, ушла, на прощание высказав ему лицо всё, что честно о нём думает.

И ведь на самом деле она оказалась права. Танат с поразительной частотой желал верить внешней картинке, чтобы не мучиться, ища пути решения, и верил. И всё ломал. Потому он так легко отпустил Линка, понадеявшись, что ему так будет лучше. Потому он не может найти племянника — какие вообще гарантии, что он по-настоящему его спасёт? А Шакс за него вряд ли возьмётся, он не приемлет никакой ответственности, да и его вспыльчивость и дурные привычки… Маловероятно. Не тот человек, который мог бы воспитать ребёнка.

— Удачи, — неловко пожелал Танат, пряча руки в карманы.

Левая рука сегодня вместо обычной почти нечувствительности сильно ныла.

— Я заплатил местному сторожу, чтобы могилу не осквернили, — сообщил подошедший всё-таки лорд Эмпуас. — Ну, вы тут поглядывайте, что ли, — быстро глянул он на Таната.

Танат с трудом кивнул.

— Да, удачи, — вздохнула Лилит, накидывая капюшон.

Вот и всё. Мимолётное единство с кем-то закончилось.

Танат долго смотрел им вслед, с трудом пытаясь вернуться к бытовым мыслям о том, как ему добраться до дома. Надо поймать какой-то экипаж… Всю немногочисленную прислугу он распустил, оставив лишь повара. Поскольку больше дохода у него нет, то надо распорядиться имеющимися деньгами, не забывая учитывать Шакса, которому приходилось посылать весьма неплохие суммы.

Есть, конечно, деньги Алекто, превышавшие весь бюджет семьи Линкетто и в лучшие годы, но их Танат трогать не планировал. Во-первых, они, по идее, принадлежат племяннику, а во-вторых, он по совести не мог на них претендовать. В крайнем случае, если мальчик мёртв, может. уйдут когда-то Линку… Но самостоятельно присваивать было неправильно.

Может, хотя бы Линк сейчас в безопасности. Танат понятия не имел, где и с кем живёт сейчас Нут, от денег она тоже отказывалась, так что для него сын буквально ушёл в никуда. Правда, пусть и растерянно оглядывался на Таната, но за матерью ушёл безропотно, неудивительно, он столько раз про неё спрашивал, а он не мог дать никакого точного ответа…

Танат и впрямь ни на что в этой жизни не влиял. Ни как член семьи, ни как аристократ, а теперь он ни тем, ни тем не определялся. Его самого это, как видно, спасло, но смысл?

Оставалось только молиться, чтобы сын Алекто в плохие руки не попал.

Танат оглянулся на склеп, пробормотав в пустоту:

— Прости меня, Лек.

То, что он ни разу так толком и не сказал младшей сестре: вечно извиняясь за какие-то мелочи, но ни разу не решившись — за главное.