Молли навсегда (гет)

— Воды, — попытался произнести он, приходя в сознание. Пить хотелось так, словно месяц провёл в пустыне. Воспоминания не давались, даже не мог вспомнить, кто он такой, где находится, сколько времени провёл без сознания и почему не может пошевелиться или хотя бы открыть глаза. — Воды!

Страшно стало оттого, что рядом никого нет, никто не услышит просьбу, которую наконец удалось прошептать. Горло саднило от попытки говорить, язык прилипал к нёбу. Но больше беспокоило всё же собственное имя и хоть какие-то крохи недоступных воспоминаний.

Громкий голос подошедшего человека — он слышал шаги, глухо, словно сквозь вату, но слышал — оглушил на пару мгновений:

— Пришли в себя, профессор Дамблдор? — гаркнули прямо над ухом.

В горло полилась живительная влага, а в мозг ринулись воспоминания таким бурным потоком, словно прорвало шлюз. Боясь сойти с ума, он попытался очистить сознание, и привычная практика дала результат. Он вспомнил. Многое, если не всё. И это затопило такой радостью, что даже остальное отошло на второй план. Альбус наслаждался ещё одной порцией очень вкусной воды, потом третьей, потом было молоко, если он не ошибается. Самое вкусное молоко, которое он только пробовал в жизни. Со смешком вспомнил, что молоко никогда не любил, но теперь полюбит, это точно.

— Довольно, — сказал тот же голос. — Пока достаточно.

Альбус приоткрыл веки, когда ему протёрли лицо чем-то влажным и наконец смог разглядеть двух целителей возле своей кровати. Он в Мунго. Ну конечно! Последнее, что он помнил — как пытался открыть дверь в лабораторию поганца Вестерфорда. Не удавалось, и он по глупости применил условно-тёмное заклинание. Потом боль и темнота. Скорее всего, его нашли и смогли переправить в Мунго. Он только надеялся, что прошло не слишком много времени.

У детей скоро рождественские каникулы, надо многое успеть сделать.

— Какой сегодня день? — спросил он с некоторым трудом, но уже нормальным спокойным голосом.

— Не день, а ночь, профессор! — ухмыльнулся высокий плечистый целитель, в котором Дамблдор, кажется, узнал Сметвика. Но мог и ошибаться — грубоватого эскулапа он видел всего однажды и не очень близко при посещении Министерства. Кто-то ему его показал. Ах да, Боунс, бывший главный аврор. Тот ещё высокомерный тип из чистокровных. — И ночь самая что ни на есть Новогодняя. Что вы помните?

— Я был в Хогвартсе, — охотно ответил Альбус. — Попробовал открыть дверь, вы же знаете, там много таких, что исчезают и снова появляются. Мне не повезло, наткнулся на какое-то древнее проклятие. Потом ничего не помню. Постойте! Как Новогодняя? Вы, верно, шутите?

— Какие уж тут шутки, профессор, коли меня среди праздничной ночи вырывают на службу? Вы пробыли в больнице не больше недели, не расстраивайтесь, не так много пропустили. Вы, правда, ничего не помните после того… гм… древнего проклятия?

— Только сильную боль и потом темнота, — упавшим голосом произнёс Дамблдор, с ужасом осознав, что по-прежнему не может двигаться. — Скажите, целитель, я парализован?

— Ах это. Нет, это мера предосторожности, чтобы вы не навредили сами себе. Чуть погодя освободим, но сначала следует поспать после приёма важных зелий. Не волнуйтесь, утром вы проснётесь и будете как новенький. С проклятием удалось сладить, так что через дней пять, максимум — десять, вы нас покинете. Вы меня слышите, сэр?

Голос целителя убаюкивал, унося все волнения, неутешительный прогноз и тяжелые мысли. Хогвартс… Он надеялся, что Минерва справится без него со всеми текущими делами.

Следующее пробуждение было более приятным. Теперь он сразу всё вспомнил, включая разговор с целителем, да и пить так сильно не хотелось. Тело оказалось свободным, и Альбус даже попытался сесть, но сильная слабость и головокружение заставили вернуть голову на подушку. И тем не менее ему нельзя здесь оставаться. У него были большие планы на эти каникулы. Хотя бы навестить домик Уизли, не зря же он дал Артуру денег на гостиницу. Но жадный парень мог и попробовать вернуться в Нору, прикарманив деньги. Впрочем, не важно, он не станет помехой.

Альбус со всей убедительностью донёс мысли о невозможности лежать дольше до пришедших колдомедиков. Сметвика не было, а молодые целители только руками разводили, уверяя, что сами они ничего не решают, но могут сказать, что профессор уверенно идёт на поправку.

После чего ему споили ещё ряд склянок с различными зельями, наколдовали зеркало по его просьбе и ушли, пообещав скорый завтрак. Альбусу оставалось с горечью рассматривать обезображенное лицо, лишённое не только бороды, но даже бровей. А левый глаз, несмотря на то, что видел сносно, окружало обезображенное веко. «Тёмное проклятие», — сказали эти сопляки, — «не лечится, сэр!». Много они понимали! Теперь придётся заказывать маскирующие очки. А бороду… Он подумает, что можно сделать. Есть же множество зелий для роста волос.

Завтрак прошёл спокойно, он смог съесть жидкую кашу и даже кусочек тоста. Попросил связаться с профессором МакГонагалл, но ему ответили, что сегодня не получится — после завтрака его ожидало снотворное.

— Для вашей же пользы, сэр!

И опять предстояло забытье. И даже палочку не вернули, не положено, мол. А так бы сам послал патронус Минерве. Он очень надеялся, что в следующий раз с ним будет разговаривать сам Сметвик. Раз уж этот шумный целитель всё решает, обращаться следует прямо к нему. Вежливо, но твёрдо, такие типы слабость презирают. Уплывал в сон Альбус с тревожным чувством — ему всё меньше и меньше нравилось происходящее. И всё же, что за условно-тёмное заклинание дал ему Геллерт, которое целители упорно называют тёмным, и которое отправляет человека в кому на неделю, предварительно изуродовав? Он разберётся...

Вечером, при пробуждении, Сметвика опять не было. К нему заглянула совсем молоденькая девчонка, недавняя выпускница Хогвартса. Ну как недавняя, лет пять назад закончила. Он её, конечно, почти не помнил, серая мышка из Хаффлпаффа. Девочка испытывала к нему ожидаемое подобострастие, смущалась и краснела, отказываясь дать палочку и пригласить Минерву, но на просьбу принести свежих газет за прошедшую неделю откликнулась охотно и с явным облегчением. Запрета на это не было.

Поужинав, Альбус с жадностью придвинул к себе газеты и нацепил на нос неудобные очки, которые выдала ему юная целительница. По крайней мере, в них хорошо было видно текст. Газеты он просматривал по диагонали, вычленяя важное. Сердце забилось тревожно, когда взгляд упал на скромную заметку о бракосочетании Артура Уэсли и Риты Скитер. Альбус бессильно откинулся на подушки, кляня не в меру расторопного подопечного. Но вскоре почти успокоился, неправильная заметка — надо же было написать фамилию Артура с ошибкой — не несла особого урона его планам.

Собственно, он сам толкнул мальчика в объятия стервозной Скитер. Даст Мерлин, обернётся это лишь ему на пользу. Да, так и будет. Отец Скитер богат — несколько алмазных приисков, земельные владения в маггловском и магическом мирах, хотя, говорят, этот чудак большую часть времени проводит на собственной яхте. И мисс Рита Скитер, теперь уже миссис Уизли — его единственная наследница. Денег никогда много не бывает, жизнь мореплавателя полна опасностей, увы. Артур же слишком наивен, чтобы самостоятельно разбираться в делах. Ему даже с Норой помогать придётся, но с рудниками и землёй он точно не справится, тут придётся брать всё в свои руки. А куда деваться, родич ведь, хоть и дальний...

Ещё одна заметка о свадьбе заставила Великого Светлого скривиться как от зубной боли: наследник вождя горского клана Уолден МакНейр женился на девице из клана Ноттов, ничем не примечательной. А у него были некоторые планы на этого гордого, сурового и, что греха таить, жестокого мальчишку. Хотя, здесь, может, тоже ещё не всё потеряно, лишь бы только вернулся в школу. А по окончании Хогвартса безутешный вдовец, оставив малыша на попечение родственникам, может занять тёплое местечко в Министерстве, выцарапанное с таким трудом.

Он стал просматривать газеты дальше, пока от очередного, но более крупного объявления не потемнело в глазах. В газете сообщалось, что в связи с временной недееспособностью А.П.В.Б. Дамблдора, находящегося в Мунго, на пост директора Хогвартса был временно назначен А.С. Робертс.

Гнев, впрочем, удалось усмирить. Неважно, это лишь временно. Слизеринский подпевала и хамоватый наглец Робертс просто не успеет напортачить. Ведь там Минерва и Флитвик, не дадут слишком самовольничать. Потом он вернётся, всё исправит, что уж делать, а Робертса к мантикоре — довольно уже держать в школе боевика Лестрейнджей. Опасно. Слизеринские выкормыши ему в рот смотрят, а это уж никуда не годится.

Альбус немного подышал, успокаиваясь, машинально листая страницы газет. И тут взгляд остановился на большой статье, занявшей весь разворот. «Семейные тайны Малфоев, или возвращение на родину». И колдография на полстраницы. Альбус дёрнулся, не веря своим глазам. Не узнать Джиневру Уэсли, в девичестве Малфой, он не мог. Но… чума на все тёмные семьи! Почему так? Почему так же молода и красива, словно перенеслась через время такой же юной ведьмой, какую он помнил?

Статью он читал не слишком внимательно — всякая болтовня, запутывающая всё ещё больше. Вернулась из Франции? Поселилась в родовом замке Уэсли? Каком ещё замке? Ведь не может быть, чтоб его нашли. Он уничтожен. Нет, тут какая-то ошибка!

Дала интервью специальному корреспонденту? Но последние строки этого интервью с Джиневрой напугали: «Из планов на ближайшее время, — улыбнулась нам миссис Уэсли, — привести в порядок дела, обустроиться на новом месте и обязательно встретиться со старым другом мужа, Альбусом Дамблдором. Нам есть, что вспомнить». Сердце сбилось с ритма, а газета выпала из рук. Альбус почувствовал, как оборвалось что-то внутри, стало трудно дышать и помутилось в глазах. Он рухнул на подушки уже без сознания.

* * *

Могила Хэйдена никогда не зарастала сорняками, никогда не покрывалась снегом и не поливалась дождём. Да и самой могилы никогда не существовало, лишь небольшая мраморная доска в дальнем конце подземелий под домом Мюриэль, да горсть пепла с выжженного Адским пламенем чёрного луга, где когда-то стоял дом, в котором погибло пятеро молодых авроров.

Пепел Мюриэль собрала сама, когда оправилась от удара, положила в красивую амфору и поставила в пустую нишу, закрыв её мраморной плитой. На плите было выгравировано только имя мужа, рядом выбито изображение дракона — точь-в-точь как татуировка у него на спине под лопаткой. А снизу подпись: «Люблю!».

Никакого пафоса, никаких обещаний, никакой подписи под признанием, сразу и не поймёшь, кто кого любит.

Здесь в подземельях всегда было очень холодно и неуютно. И надолго остаться невозможно. Мюриэль тогда осталась бы здесь навсегда, стоя на коленях перед мраморной плитой. Но Кручок, не слушая слабых протестов, перенёс в дом, напоил зельями, уложил магией в постель и усыпил.

Только Кручоку она и позволяла такие финты — непослушание во благо хозяйки.

В это предновогоднее утро она спустилась сюда в неурочный час, обычно его плиту она навещала дважды в год — в день рождения Джейми, и в день их свадьбы. Смысла отмечать смерть она не видела, для неё он навсегда остался живым, весёлым, добрым и молодым. Почти таким же славным, как его сын. И она приходила делиться с ним радостью, рассказывала об успехах сына, поздравляла с годовщиной свадьбы, напоминала ему всякие глупости — как он внёс её в дом на руках, как рисовал на её животе дракона кремом от торта, а потом слизывал крем, перемежая поцелуями, говорил, шутя, что их мальчик будет больше, чем дракон.

Она грустно усмехнулась — везде драконы, как только вспоминаешь Хэйдена, он с каким-то удивительным пиететом относился к гигантским рептилиям. А ведь ни разу не видел их живьём, как казалось Мюриэль. Во всяком случае, ничего об этом не рассказывал никогда. Отговаривался просто: «Нравятся!». А ещё в палочке сердечная жила дракона. Можно подумать, таких палочек мало, учитывая, что у Гаррика Олливандера в ходу всего три универсальных сердцевины.

Мюриэль легко относилась к его страсти, не так много их у Хэйдена было. Она и драконы.

— Привет, Хэйден, — поздоровалась она, погладив дракона на его плите. — Сегодня не наш день, но мне важно кое-что тебе рассказать…

В то утро, когда он ушёл навсегда, он разбудил её поцелуем и много наговорил всяких глупостей, пока заставлял проснуться самым приятным способом. Он был таким сильным, красивым и невероятно лохматым. Она назвала его «Мой дракон», и он так счастливо улыбнулся, что она тайком решила называть его так всегда — они были так молоды, и вся жизнь была впереди. Вся счастливая жизнь. Он поцеловал её тогда в живот, где росло их маленькое чудо и шутливо поведал ещё нерождённому сыну, что у него будет в жизни всё хорошо, мол, папа позаботится об этом.

А потом он спешил на дежурство, обжигался горячим кофе, на ходу уже сунул в рот сдобную булочку с корицей, идя на поводу у настойчивости юной жены. Она волновалась, что он там не успевает обедать, и опять проходит весь день голодным. Хэйден только отмахнулся и заявил, что сбежит сегодня пораньше, а на выходных сводит в удивительное место. «Тебе понравится, верь мне, любимая», — это последнее, что он ей сказал. «Верю», — ответила она тогда, но Хэйден уже не слышал, активировав портключ в Аврорат.

— Знаешь, Хейден, — она всегда говорила с ним так, словно он мог слышать. — Я должна тебе, наконец, признаться, что полюбила снова. Я не прощаюсь, для меня ты всегда останешься самым лучшим, самым первым и самым дорогим. Я всегда любила и буду продолжать любить тебя, мой дракон. Но его я тоже полюбила, иногда мне кажется, что это ты вселился в него, просто всё позабыл. Разве не странно, что Август родился в день твоей смерти? Жизнь, милый, сложная штука. Куда сложнее, чем казалось нам с тобой. Я не становлюсь моложе, хотя средства имеются. И устала исполнять наш уговор — не влюбляться в других мужчин. Это сложно, милый, когда тебя так давно нет рядом. Но если совсем честно, я и не влюблялась. Я полюбила, мой дракон. Не так, как тебя, как тебя я никогда уже любить не смогу. По-другому, иначе… сложно объяснить. Мне дорог этот мальчик. Мне дорого его дитя, которое ношу под сердцем. И я впервые с того дня, ну ты знаешь, снова живу. Мне кажется, в тот день мы умерли вместе. Только я притворялась живой, а ты не смог. Август вернул меня к жизни. И я не просила этого, не ждала, мне было это не нужно. Но так случилось. Прошу тебя, мой дракон, отпусти. Просто отпусти, ты сможешь, я верю!

По спине вдруг побежали мурашки, а волосы тронул слабый ветерок, заставив вздрогнуть. И Мюриэль улыбнулась, с трудом различая дракона на его плите сквозь предательскую влагу в глазах. «Спасибо, мой дракон!» — прошептала она.

Она долго стояла, прижавшись лбом к холодной плите, словно ждала ещё какого-то знака. Или просто сама не могла его отпустить. И снова Кручок без разрешения оказался рядом.

— Хозяйка Мюриэль, вам пора, я приготовил кофе и булочки с корицей, — спокойно сказал Кручок, словно ничего необычного вокруг не было.

— Кручок, сегодня придёт Август. Что мне делать?

— Что обычно, — ничуть не удивился домовик.

— Что ты имеешь ввиду, мой старый друг?

— Обычно вы всегда делаете, что хотите. И никто вам не указ, хозяйка Мюриэль.

— А если я хочу выйти замуж и стать счастливой?

— Значит, так и будет. Возьмите меня за руку. Будет грустно, если вы заболеете перед самой свадьбой. Ваш Август расстроится, хозяйка Мюриэль.

Она рассмеялась и схватила протянутую лапку. Что ж, решено, поступит как обычно, Кручок абсолютно прав. Августа ждёт сюрприз. Пусть это будет его новогодним подарком. Мальчик заслужил, а она так хочет его порадовать.

* * *

Аберфорт был мрачен и сосредоточен, миссис Норрис сияла предвкушающей улыбкой, так и лучась энергией, Филч же тихо ворчал себе под нос, жаловался самому себе или Мерлину на несправедливости мира, но никто к этим жалобам и не собирался прислушиваться.

— Пора! — произнёс Аберфорт, пристраивая на лбу особый кристалл в оплётке из тонких ремней. Ход в директорские апартаменты Хогвартса начинался прямо в его комнатах. И неудивительно, Альбус предпочитал появляться с комфортом и в своё время напрочь отверг полуподвальный чулан.

Все трое сразу же проникли за плотный ковёр в довольно чистый ход, словно вырубленный в камне. Ход был древним, Альбус полагал, что его проложил ещё кто-то из основателей, когда на месте Хогсмида был дикий лес. И, возможно, вёл в какую-то хибару, на месте которой теперь был трактир.

Впереди двигался сам владелец Кабаньей головы, за ним миссис Норрис, дышащая ему в затылок, а замыкал полуночное шествие нервный и недовольный Филч. Утром этот идиот ворвался в комнату Аберфорта ни свет ни заря с каким-то своим очередным страхом, и застал своих подельников в разгар очень интимного занятия. А так как леди в постели превращалась в тигрицу, следуя заветам досужих кумушек, то интим был бурным и громким. И незадачливого сквиба заметили не сразу.

Да и тот мог бы для приличия выйти, а не глазеть на сие действо, широко открыв рот и глаза. Впрочем, надо отдать должное его крепким нервам: Филч быстро пришёл в себя, присел в углу у двери на табуреточку и отвернулся. Помогло ему это мало, судя по свекольному цвету физиономии. Когда всё закончилось, и Аберфорт с большим удовольствием раскурил трубку, в то время, как любовница изображала из себя утомлённую звезду, Филч кашлянул и заставил выронить эту чёртову трубку.

Сориентировался Абби быстро, накинул на себя край одеяла и со вздохом поинтересовался:

— Что случилось, Аргус?

— Я слышал, что профессор Флитвик ещё остаётся в Хогвартсе, — нервно ответил красный Филч, стараясь не глядеть в сторону миссис Норрис. Та отнеслась к присутствию сквиба равнодушно.

— Он что, по ночам лазает в кабинет директора? — спросила она, схватив с тумбочки яблоко и вгрызаясь в сочный бок. — Успокойся, Аргус, у нас всё получится.

Сквиба передёрнуло, он вскочил, свалил табуретку и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Какая замедленная реакция, — проворчал Аберфорт. — Выметайся! Уверен, ты специально не закрыла дверь.

— Да ладно, это было так мило, — хихикнула миссис Норрис, за что захотелось прибить её немедленно. — Потрёшь мне спинку в ванной?

— Обойдёшься, — грубо ответил он и встал, призывая одежду заклинанием. Следовало посмотреть ещё раз карту и убедиться, что покои полугоблина находятся на достаточном расстоянии от директорского кабинета.

Любовница возмущённо фыркнула, но слава Мордредовым яйцам, промолчала.

Сейчас, освещая путь кристаллом на лбу, Аберфорт снова и снова прокручивал в голове план директорского кабинета и прилегающих помещений. Вроде бы все ловушки Альбус ему потихоньку сдал за годы плодотворного общения с «тупым» младшим братишкой. Недаром Аберфорт обожал маггловские шпионские романы про их же спецслужбы. Удивительно даже, как вёлся Альбус на незаметно применённые в разговоре методики допроса. А ведь был всегда мастером вести диалог, запутывая собеседника, и очень этим гордился.

Весь путь они проделали без приключений, а вот в конце ждало разочарование в виде глухой стены. Либо Хогвартс — тупой замок с псевдоразумом — шалил, либо Альбус озаботился заковыристой защитой. Очень хотелось верить во второе. Несколько хитрых заклинаний Аберфорт знал. Не слушая предложения миссис Норрис взорвать всё к чёртовой матери, он очень аккуратно принялся накладывать заклинания. Заодно подумывая, как избавиться от надоевшей любовницы. Ни одно заклинание не подошло, что не прибавило хорошего настроения.

Оставалось последнее средство — очень сложная руна, которой маленького Абби научил как-то сам Гриндевальд, ходивший в то время в женихах сестры и близких друзьях Альбуса. Руну следовало наносить кровью, и Абби повернулся к любовнице.

— Дорогая, последнее средство, нужна кровь сильной женщины, буквально несколько капель.

Миссис Норрис горделиво улыбнулась и протянула изящную руку. А потом вскрикнула, когда он полоснул ножом по ладони, и сжав запястье подставил под неровную струйку наколдованное блюдце.

— Заткнись! — прошипел он. — Сейчас залечу. Но сначала руна.

Любовница жалобно хныкала, пока он спешно по памяти наносил на стену значки. Как будто получилось. Активировать тоже следовало кровью, мазнув повторно последний элемент. Руна ярко засветилась, ослепляя привыкших к полутьме заговорщиков.

— Дай руку! — рявкнул Аберфорт. — Сама не могла залечить?

— Не умею! — огрызнулась та, тут же забыв про боль. Залечивать раны Аберфорт умел с детства, сестрёнка вечно прибегала к нему исцарапанная после прогулок.

Тем временем от руны в разные стороны поползли светящиеся линии, напоминающие лапки акромантулов. Заговорщики замерли в напряжённом ожидании. Даже Филч перестал возмущённо пыхтеть.

Минута, другая, третья. Линии становятся шире и уже чётко проступает контур двери.

— Если бы спасались от погони, — тонким голосом проговорила миссис Норрис, — нас бы уже поймали и взяли в плен.

— И убили, — фыркнул Аберфорт. — Оглянись, женщина!

Миссис Норрис оглянулась, как и Филч. Она ахнула, сквиб же просто засопел снова, но чуть в другой тональности. Надо было всё же стереть ему память утром. Милосерднее как-то.

Аберфорт ещё раз оглядел тускло-красную стену, выросшую позади них, поежился внутренне, но не захотел прежде времени ломать мозг, как они будут возвращаться.

Сетования внутренние и внешние прервал скрип преспокойно открывшейся двери. Мол, проходите, гости дорогие. Младший Дамблдор ощутимо напрягся, а потом с улыбкой прижался к стене:

— Дамы вперёд! Прошу, дорогая, к тайнам Великого Светлого мерзавца.

Миссис Норрис польщённо хихикнула, идиотка, одарила их обоих кокетливым взглядом, и вошла в альков, явно находящейся в спальне Альбуса. Мгновенная вспышка — и на пол упал простенький артефакт-защитка, вся гадость которого заключалась в невозможности обнаружить. А на месте любовницы и соратницы дурным голосом надрывалась лохматая диковатая кошка, полосатая и даже не книззл.

Вот тебе и простодушный добряк Альбус! Такие защитки любил Геллерт, показывал им с Альбусом, мерзко ухмыляясь. Только Гриндевальд почему-то птичек предпочитал, так и не стало однажды выжившей из ума старухи-сквибки по соседству, а Альбус обзавёлся уродливой курицей — в простонародье гордо именуемой Фениксом. Как же они тогда перепугались...

— Аберфорт! — с ужасом выдохнул Филч, бросился было к миссис Норрис, но резко замер на самом пороге. — Что с ней?

— Кошкой стала, не самая плохая участь, — пожал плечами Аберфорт, поводил палочкой и бестрепетно вошёл в альков. Остальных защиток беспечный Альбус не поставил, не рассчитывал, видать, на большую компанию, сам-то он привык действовать в одиночку. Логично. — И, боюсь, необратимо. Обратное превращение не получается. Альбус любит такие шутки.

Кошка выгнула спину и зашипела на него.

— Так вы специально её первую пустили? — взвизгнул потрясённый Филч.

— Учись, доходяга, пока я добрый! — хохотнул Аберфорт, внимательно осматривая стены и изнанку ковра впереди. — В древности так первобытные мужики поступали, не дураки были. В найденную пещеру сперва запускали женщину, мало ли, опасный зверь внутри, а потерять кормильца или бабу — две огромные разницы.

— Да вы, да вы…

Но лепетавшего Филча затмила кошка — дико вытаращив глаза, она прыгнула на Аберфорта, вцепившись зубами и когтями в бедро. Мужчина лишь зашипел, хладнокровно отодрал от себя миссис Норрис за шкирку и, швырнув на пол, ещё и к стене отбросил ударом егерского сапога с металлическими набойками.

Жалобно мяукнув, кошка сползла по стенке на пол и застыла не шевелясь.

— Вот же сука! — вздохнул Аберфорт, залечивая раны и латая кожаные штаны ёмкими короткими заклинаниями. — А ну стоять! После заберёшь, если не передумаешь. У нас дело, и кошкам там не место.

— Но она же…

— Жива, — с отвращением ответил Аберфорт. — Оклемается. И если будет паинькой, я её даже авадить не стану. Но попробует ещё что-то выкинуть, и рука не дрогнет! Авада для взбесившегося животного — акт милосердия, авроры только повеселятся.

Кошка при этих словах чуть дёрнулась и закрыла приоткрывшийся было глаз.

Филч жалостливо вздохнул и поплёлся за подельником, не смея возражать.

Тайников нашлось несколько, причём в самых неожиданных местах спальни. Аберфорт лишь посмеивался — Альбус оказался так предсказуем. Уж лекцию о тайниках в собственном жилище от юного Геллерта Альби не пропустил, а после сам, дуралей, пользовался этими советами.

Найденные бумаги складывали прямо на разобранную постель. Было ощущение, что перед тем, как загреметь в Мунго, Альбус готовился ко сну, а после никто в его спальню не заходил. В углу на жердочке недовольно курлыкал Феникс.

— Что, старая ведьма, паршиво без хозяина? — насмешливо вопросил Аберфорт, возвращая в тайник парочку забавных артефактов. Они не грабить пришли братца, а собрать компромат. А кроме того, опустошённые тайники могли вызвать ненужные вопросы. — Обыскались тебя профессора, никто не кормит уже две недели?

Феникс обиженно развернулся к визитёрам задницей, то бишь — хвостом.

— А к старому другу Геллерту хочешь? — коварно улыбнулся Абби, когда птичка заинтересованно покосилась. Знакомое имя, как же тут удержишься. — Геллерт ждёт тебя, птичка, он тебя любит! Ну же — хоп-хоп-хоп!

Феникс задергал глазом, громко курлыкнул и исчез.

— Вы с ума сошли! — ахнул Филч. — Вы отправили Гриндевальду ключ от свободы!

— Припадочный, уймись, — сердечно попросил Аберфорт. — Ты что же думаешь, болезный, что великий маг Гриндевальд не смог бы бежать из собственноручно возведённой тюряги?

— Он может? — ахнул Аргус, замерев посреди комнаты с кипой бумаг. — А вдруг уже…

— Оно ему надо? — Аберфорт извлёк ещё одну папку из спинки кровати. — Его каждый второй в Британии желает разорвать на сотню маленьких Геллертов голыми руками. А в Европе и России — каждый первый маг. И спрячется — найдут, стоит только прознать, что он Нурменгард покинул. А эту новость утаить невозможно.

— Так получается, он и феникса не станет использовать?

— А это не знаю, — хитро ухмыльнулся Аби, потроша очередную захоронку. На пол упал мешочек с галеонами. Замшевый мешочек выглядел полупустым, но заглянув внутрь, Аберфорт хмыкнул — тысячи две галеонов, не меньше. Взять? Подкинул на руке, наслаждаясь мелодичным звоном, и швырнул вдруг Филчу, поддавшись порыву. Подельник поймал мешочек довольно ловко, а Аберфорт фыркнул на его недоумение:

— На корм твоей кошке драной. Считай, Альбус тебе неустойку заплатил, не взяв на работу. Что до Геллерта, соблазн велик, — и он продолжил рассуждать, переходя в другую часть комнаты, где оставалось ещё неисследованное кресло. — Глядишь, и клюнет наш хитрожопый красавчик на чудо-птичку, все великие страдают гордыней непомерной, возомнит, что сможет прошвырнуться по миру незаметно, людей повидать, кого припугнуть, а кого и упокоить навечно. Тут ему и конец придёт.

— Э-э… — Филч что-то невнятно пробухтел и замолк.

— Любой маг, увидев Геллерта, будет сразу бить на поражение, — счёл нужным пояснить Аберфорт. — На этот счёт у Визенгамота даже индульгенция заготовлена с наградой за его голову хоть в отрезанном виде, хоть в оторванном, величиной в немалое состояние. И Международная Конфедерация Магов обещает счастливчику домик на Мальдивах и сейф на нижнем уровне Гринготтса. Можно будет жить на проценты от процентов, не работая ни дня. Не слышал, сколько народу пыталось в тот неприступный Нурменгард проникнуть? То-то же. Так что всё к лучшему!

Бумаги Аберфорт складывал, не читая, всё потом. Некоторые зелья тоже прихватил, качество отменное, а срок годности ограничен — чего добру пропадать? А целую батарею флаконов с белёсой дымкой запаковал с особой осторожностью. Альбус совсем нюх потерял — хранить воспоминания у себя в спальне. Жаль думосбора или Омута памяти у Аберфорта не было. Но по такому случаю, можно было у кого-нибудь позаимствовать. Брать Альбусов из кабинета — чревато, его многие видели. Да и ловушек в кабинете должно быть немало.

Абби не был уверен, что не оставил какой-нибудь тайник не вскрытым, да и в других частях школы могло быть что-то припрятано, но усердствовать смысла не видел. Найденного должно было хватить с лихвой. Одни воспоминания чего стоили.

Утрамбовав всё в заготовленный кошель с расширенным пространством, Аберфорт взмахнул палочкой, уничтожая следы и оставляя всё, как было.

— Уходим! — приказал он. Филч закивал и прихватил тяжёлую бутыль, которая хранилась уж в очень серьёзном тайничке с интересной подписью: «Уэсли-Блэк». Ни уменьшить, ни облегчить вес этой бутыли не удалось. Мутно-золотистое содержимое пугало, и сам бы Аберфорт нести её по тайному ходу не рискнул. Пришлось мастерить оплётку и отдавать приказ Филчу. Получил небольшой презент — пусть потрудится.

А Уэсли, по словам Альбуса, какие-то дальние родичи по отцу, только Абби про них ничего толком не слышал давно уже. Выродились или вымерли, хрен знает. А Блэки благодарными быть умеют. Авось раскошелятся, увидав золотистую бурду. Не зря Альбус её хранил с такой любовью, аж в спальне.

Всё-таки руна была зачётная: стоило её стереть, как огненная стена исчезла, да и сама дверь тоже. Опять проход стал тупиком. Ну и к лучшему, меньше улик.

Кошка на руках у Филча помалкивала, на Аберфорта кидала затравленные взгляды, но жалости в нём не пробудила. Такой красивый выход он и не придумал бы, а ведь амбициозную дамочку по-любому следовало кончать. С её идеями, возможностями и дураками, которых она обязательно найдёт, магмиру Британии грозила нешуточная опасность. Фанатики — это нарывы на теле общества.

— Складывай всё сюда, — велел Аберфорт, когда они добрались до его комнаты. Он швырнул на стол ещё один, на этот раз холщовый мешочек с галеонами и холодно проговорил: — Бери и проваливай. Чтоб ни тебя, ни кошку эту драную я больше не видел!

— Но, Аберфорт!

— Тут триста галеонов и ключ от сейфа Гринготтс на предъявителя. Там ещё три сотни — кошкины, но теперь твои. Всё как договаривались. На первое время тебе… вам двоим хватит. А учитывая тот альбусов мешочек, можешь даже прилично устроиться, если дураком не будешь.

— Но как же… Я и не знаю, как…

— Не моя печаль, к гоблинам обратись, они и хибарку подобрать могут, и работу подкинуть. Ушлые ребята. Сдерут втридорога, но в накладе не останешься. Может, ещё и женишься, молодой мужик ведь. И не пробуй кому-нибудь меня сдать или рассказать, что видел, клятва выжжет тебе мозги. Это я тебе по-доброму советую.

Кошка на руках несчастного сквиба зашипела, и Аберфорт улыбнулся, поднимая палочку:

— Аваду промеж глаз, или сама успокоишься?

Филч отпрыгнул и бросился к двери, прихватив мешочек с галеонами. Хотел что-то сказать напоследок, но не решился. То-то же.

Аберфорт сел за стол писать письмо Блэкам. Бутыль с золотистой жидкостью его нервировала, а нервничать он не любил.

* * *

Первое, что поразило Джейми, когда Красотка, взмахнув пятиметровыми крыльями, взлетела, а он сам нашёл комфортное место в основании шеи драконихи — это с лёгкостью пройденный барьерный купол. Второе — что Особый взгляд было легко удерживать не отключая и любоваться всем великолепием магических расцветок вокруг. Мир словно обрёл полноценные краски.

Так что дух захватывало не только от полёта и мощи несущей его Красотки, но и от красоты драконьего заповедника: земли, гор, долин, реки, в которой тоже радугой расцветали магические всполохи, и самой драконихи — её аура приводила в неописуемый и какой-то детский восторг. Даже мелькнуло ощущение, что все годы он видел всё в блёклом спектре, и вдруг с глаз спала пелена.

«Есть пожелания? — услышал он её голос, заглушавший мысли в голове. — К реке? Или в горы?».

«К Вороньим камням! — мгновенно принял решение Джейми. — Ты знаешь, где это?».

«Горы», — лаконично ответила Красотка, делая мощный правый разворот.

Джейми и не подозревал, что сверху заповедник выглядит ещё больше. И радовало ещё то, что территория с драконами полностью находилась в магическом мире. Примерно на этом месте в маггловском мире было давно всё застроено. И горы были ниже, и река ỳже, и на месте долины — маленькое озеро. И от такой дикой красоты осталось очень мало. Или изначально её было немного у магглов.

Здесь имелась всего одна точка соприкосновения миров, иначе говоря — барьер. Она находилась в маленькой таверне на краю маггловской деревни. Тут маги не блистали оригинальностью. Таверной управлял Марк, а до него — его отец Марк, а до него — дед Марк, и так далее. Даже внешне они все были похожи — здоровенные мужики, гнущие руками подковы и умеющие прекрасно готовить.

Таверна имела два выхода — один обычный, а второй — в магический мир, на обрыв, нависающий над каньоном. Оттуда открывался захватывающий вид на базу, и Красотка казалась маленьким книззлом. Спускаться вниз предполагалось либо на подъёмнике, за которым следил тощий и всегда сонный парень Джек, Джейми ни разу не видел его без книги в руках, либо имелись мётлы, которые также выдавал Джек за скромную плату в три кната. Метлу следовало оставлять внизу в специальном стойле. Если же метлу хотелось арендовать на более длительное время, то расценки повышались, равняясь сиклю и пяти кнатам за сутки или десяти кнатам за час. Естественно, Джейми был доступен лишь подъёмник. Это если он не пользовался портключом, а хотел прогуляться «обычным» способом.

Наконец, они взлетели ещё выше, достигнув гор, и сразу ощущения поменялись. Ветер вокруг закручивался спиралями. Джейми задохнулся от новых магических сюрпризов. В горах магии больше всего было внутри, в самых недрах, лишь кое-где бились, прорвавшись наружу, магические фонтанчики. А ядра гор виделись смутно, они пропускали Особый взгляд неохотно, словно через матовое стекло. Можно было даже пещеры и проходы разглядеть, в Особом взгляде они напоминали неровные пузыри воздуха в воде, с поблёскивающей оболочкой, но Джейми решил заняться этим позднее.

Скоро они достигли высокой горы, шапка которой скрывалась в низко повисших облаках. В том месте были завораживающие голубовато-белёсые всполохи. Но Красотка повернула вправо, облетая горный пик и снижаясь по новому коридору из неровных скал. Вот теперь всё внимание Джейми обратилось к огромным ярким драконам — их было много и ярко-бордовые цвета магии то и дело давали вспышки, показывая ярость животных.

Эти всполохи едва позволяли разглядеть бледные ауры драконологов, явно опасающихся разъярённых животных. Больше всего людей было внизу, на земле, но несколько храбрецов поднялись в воздух, хоть и не могли подлететь к разборкам гигантских рептилий слишком близко. То и дело от людей к хищным крылатым красавцам летели прерывистые штрихи заклинаний.

— Что там? — закричал Джейми вслух, чтобы перекрыть шум ветра и рёв разъярённых драконов.

Но его поняли.

«Дикий пожаловал, — услышал он в мыслях. — Ранил Аараану, затоптал кладку. Аараана и наши пытаются его наказать».

«Убить?».

«Да!».

Дракониха приземлилась на выступ скалы, с которого хорошо было видно побоище в воздухе.

Джейми в отчаянии всматривался в море ярких аур, пытаясь определить дикого и несчастную мать. Что-то произошло, один за другим драконы начали оглядываться на них с Красоткой. Лишь двое остались выяснять отношения. Багровые ауры светлели. Драконы закружили над побоищем, а Джейми попробовал позвать, мысленно крикнуть:

«Аараана!».

Комок двух аур распался. Коричнево-серая аура дикого отделилась от яркой золотисто-зелёной красивой белой драконихи. И в тот же момент на дикого набросили сеть маги внизу. Слаженная работа порадовала Джейми. Но отвлекли драконы, одни за другим подлетая к ним с Красоткой и садясь на ближайшие выступы. Ближе всех опустилась измученная Аараана. Хромая, она неловко переступила лапами и со стоном осела на скальную площадку.

«Малыш, малыш, малыш, малыш», — звучало в его голове со всех сторон. И только от Аарааны шла мысль: «Помоги!».

Джейми решительно соскользнул с бока Красотки, поняв, что легко доберётся к белой драконихе, перепрыгнув всего-то полтора метра разрыва между скальными выступами. Не останавливаясь, разогнался и прыгнул, только потом поняв, что Красотка страховала его крылом. Белая замерла, приподнимая крыло, левая лапа была словно распахана топором или зубами дракона. Задет был и бок, там виднелись окровавленные чешуйки.

Конечно, он понятия не имел, как лечить настолько больших животных, вполне разумных, как оказалось. И действовал по наитию. На бегу частично расстегнул куртку, слыша даже как отлетают остальные пуговицы. Майку просто разорвал одним рывком. И к лапе животного он прильнул уже голым торсом, обхватив сколько мог руками. Знакомое тепло откликнулось сразу и хлынуло через ранки на груди и подбородке к лапе покалеченной драконихи. Раны у Джейми появились от наполовину вырванных чешуек, царапающих голую грудь горе-целителя, подбородок и щёку. Острые края впивались в тело, причиняя немалую боль, только Джейми было не до этого. Он мысленно беседовал с Белой, бестолково прося потерпеть и уверяя, что всё будет хорошо.

Непрофессиональные действия — то ли от его горячего желания, то ли от того, что магия свободно стекала к дракону через раны, то ли оттого, что он ощущал ещё какую-то магию, тянущуюся к нему извне — начали приносить плоды. Шумно дышавшая Аараана явно успокаивалась, удары огромного сердца становились всё размереннее, кровь на чешуйках бока исчезала, а сами чешуйки вставали на место, прекратив так страшно топорщиться. Спустя неизвестное время, когда у Джейми уже руки занемели, боль в ранах начала затихать. Но он дождался, пока боль не прекратится вовсе, и только тогда осмелился посмотреть, что там, отлипнув от лапищи Белой. Удивительно, но даже никакой слабости он сам не ощущал. И его раны успели затянуться.

«Спасибо, малыш! — сказала Аараана, мысленно, конечно. И одновременно он увидел её здоровую лапу. — Помоги моему Лиитооку. Прошу!».

После его поспешных расспросов, оказалось, что один драконёнок из кладки умудрился вылупиться, но дикий его утащил, уронив в расщелину, куда не проникнуть драконам.

Конечно, он согласился, и теперь его несла Белая, петляя среди скал с такой скоростью, что держаться приходилось изо всех сил. Благо гребень Белой прекрасно подходил для этой цели.

Остальные драконы стали разлетаться, послушав совета Джейми. Не хотелось пока, чтобы кузены прознали о его подвигах, и новые друзья неправильного сквиба с этим согласились. Только Красотка их сопровождала, видимо, чувствуя за него ответственность. И большой чёрный дракон Куугиир, пара Белой.

В ущелье, куда свалился новорожденный дракончик, можно было проникнуть снизу, Джейми едва смог протиснуться, слыша плач малыша. К Джейми он заковылял сразу же, обиженно жалуясь, повторяя «Аар» — наверное, мать так называл.

Малыш оказался невредим, только сильно напуган. И размером всего лишь немного меньше самого Джейми. После недолгих объятий, дракончик позволил себя провести к выходу, и с горем пополам Джейми всё же протащил его наружу. Отец несмышлёныша тут же подхватил его зубами и взмыл в воздух. От него и от Белой в голову хлынула такая сильная волна благодарности, что Джейми едва устоял на ногах.

«Залезай», — напомнила о себе Красотка.

Джейми благодарно кивнул, живо вскарабкался по крылу на шею. Они летели обратно, к базе.

«Купол же», — опомнился он, увидев далеко впереди базу и блестящий купол, ограждающий довольно большой периметр вокруг грота, где жила Красотка.

«С тобой можно», — непонятно ответила дракониха. И прошла сквозь купол, как сквозь мыльный пузырь, даже не повредив его. Ссадив Джейми у самого ближнего к базе края защитной зоны, она ласково ткнулась в него головой, едва не сбив с ног.

«Как тебя зовут?», — спохватился Джейми, вдруг осознав, что драконы имеют совсем не те имена, какими зовут их маги.

«Оориис. Буду ждать, малыш!».

Пошатываясь от покидавшего тела адреналина, Джейми прошёл к рычагу, снимающему защитный купол, растерянно оглянулся на неповреждённую сферу и выключил Особый взгляд, с грустью встречая сразу посеревший мир. Привыкнуть к обычному зрению оказалось немного сложнее, чем даже к Особому взгляду.

Джейми посмотрел на свои руки, сжимавшие рычаг, и отдёрнул их. Не требовалось ничего делать. Он уже вернулся. Красотка, то есть Оориис, конечно, скрылась в своём гроте. И он внезапно понял, почему. Что-то такое Джейми ощущал, когда лечил Белую. Но тогда принял как должное. А это кто-то большой и добрый делился магией с неправильным сквибом, возомнившим себя не иначе как Мерлином. Ну точно ведь. И вкус той магии вспомнился, терпко-сладкий, но с горчинкой. Так же пахло от Оориис. Неужели она сильно потратилась? И как ей теперь восстанавливаться?

Он вовремя присел на стоящую возле рычага колоду, запахнув куртку на груди. Стоило бы сбегать к себе в комнату и хотя бы пришить пуговицы или переодеться, но тут начали один за одним появляться драконологи.

На Джейми они не обратили особого внимания, бурно обсуждая происшествие у Вороньих камней. Только старший подошёл забрать камень-оповещалку и поинтересовался, всё ли в порядке — и то больше из вежливости.

— Нормально, — кивнул Джейми. — Красотка не волновалась. Только недавно ушла в грот. Какая-то она вялая была, не заболела, случайно?

— Спасибо, сэр, — устало кивнул Билли Уорринг. — Мы разберёмся. Вы теперь можете идти.

— А что там случилось? — решился он полюбопытствовать.

— Да, дикий прилетел, побуянил, всполошил нескольких драконов, но мы его изловили. Если бы глупые драконы не мельтешили, справились бы быстрее.

— И что с диким?

— Что обычно, усыпили, на ингредиенты пойдёт. Таких перевоспитать невозможно, сэр. Приручать драконов — занятие бесполезное. Здешние, как бы сказать, просто слегка более… умные, привыкли к хорошему. Но и их оседлать человеку, например, никогда не удастся.

Джейми мог бы поспорить, но лишь кивнул.

— Тогда я пойду.

Разговоры замолкли, когда он встал и неторопливо направился к базе. Услышал за спиной приглушённое:

— Чегой-то с ним?

— Перетрусил, наверное, — хохотнул кто-то. — С самым кротким драконом оставили…

— Заткнись! — осадил его Билли. — С драконами работать нужно драконологам! Даже если перетрусил, на сигналку этот парень ни разу не нажал. А ты, помнится…

Дальше Джейми не прислушивался, легко взбежал по ступенькам базы и поднялся на второй этаж к спальням начальства. Сильно хотелось есть. Не как дракону, но всё же. Он заглянул в кухоньку, нашёл копчёный окорок и пристроился за столом с добычей. Съел почти половину здоровенного куска, когда услышал шаги, а скоро увидел Гидеона.

Тот выглядел крайне измученным, но спокойным.

— О, ты тут! — обрадовался он. — Кофе будешь? Я сейчас сварю.

— Что у вас там за аврал был? — Джейми хотелось и версию Гидеона услышать.

— Не поверишь, опять прохудилась защита у Вороньих камней. Дикий дракон залетел в заповедник, напугал одну дракониху, та помяла всю кладку, обидно. Такой редкий вид, и самец у неё тоже элитных кровей. Снежинка взбесилась и стала буянить, всполошила других драконов, те сразу драку устроили. Бои в воздухе, блин. И эта краля тоже туда же — воевать. Ума-то немного. Я думал, этот дикий её прикончит, так нет. Осмотрели после всего, жива-здорова, ни царапины. Но кладку её жалко.

— А с диким что?

— Утилизируем. По-любому надо. Но даже, если б хотели совершить глупость и оставить его, то не смогли бы. Кто-то из наших драконов вспорол ему артерию под горлом. С такими травмами не живут, слишком быстро кровь из тела вытекает. Мы и поймали его только потому, что ослабел, да ещё остальных драконов что-то отвлекло. А то не выцепить было чужака из кучи-малы.

— А что отвлекло? — Джейми хотел убедиться, что никто не заметил Красотку на скале.

— Да хрен знает, — Гидеон поставил перед ним чашку с кофе и опустился на лавку. Обхватил свою чашку руками, словно хотел согреть их, и прикрыл глаза. Аврал с проникновением в заповедник чужака явно измотал кузена. — Любопытные они, как книззлы. Может в скалах козёл горный прыгал. Неважно. Жалко дракониху. Потеряв кладку, они иногда от тоски умирают. Оставил там Фабиана с Джонни. Понаблюдают за ней пару часов.

— Что, все-все яйца затоптаны? — было странно, что они не заметили живого и здорового малыша Лиитоока.

— Пока ловили дикого, парни прибрались там. Забрали мёртвых детёнышей и скорлупу. Одного не нашли, всё вокруг обыскали. Яиц было шесть, а трупов пять. Может, дикий съел? Не знаю. Будем вскрывать желудок — посмотрим.

«Не найдёте», — грустно подумал Джейми. И когда он стал думать о драконах заповедника как о своих?

— Что с твоей одеждой?

Джейми глянул на себя, понимая, что спалился. Куртка распахнута, разорванная майка свисает с двух сторон. Но хоть грудь и живот без царапин.

— Я к заповеднику прогулялся. Заполз жук какой-то, — соврал он первое, что в голову пришло и напоказ передёрнулся. — Большой, фууу. Ну и того — пришлось разорвать майку, чтоб добраться до этой гадости..

Гидеон рассмеялся, приходя в хорошее настроение.

— Да уж, — добродушно сказал он. — Представляю. Тебе к драконам лучше близко не подходить.

— Почему это? — обиделся Джейми.

— Так вокруг них всякой живности море. Затащат тушу овцы к себе в пещеру, да ждут, пока стухнет. Потом только едят, гурманы. Сам понимаешь, что там творится.

— А-а. Я думал… Я не боюсь драконов!

— Зря, — серьёзно посмотрел на него Гидеон. — Я вот боюсь. Что там им в голову придёт, никогда сказать невозможно. Это же несколько тонн убойной силы. В лучшем случае, просто поджарят.

Джейми стало совестно — один раз пообщался с драконами и мнит себя знатоком. А эти парни ухаживают за ними рискуя жизнью, кормят, спасают от всяких диких. И надо понимать — любят.

— Извини. Хочешь мяса? Тут ещё осталось.

— Давай, — Гидеон забрал нож и остатки копчёного окорока. — Если праздновать с нами будешь, сейчас лучше спать лечь. Новый год же.

— Да, так и сделаю, — Джейми поднялся. — Если что, я у себя. Бумаги я утром посмотрю, хорошо?

— Конечно, отдыхай.

В комнате Джейми сразу переоделся в простые штаны и рубаху, сел в кресло и достал сквозное зеркало.

Постучав несколько раз перстнем матери, заменяющем стук волшебной палочки, стал ждать. Ответа не было. Постучал ещё раз.

И зеркало внезапно ожило. Джейми даже вскочил, увидев лицо Агнешки.

— Привет, — радостно проговорил он. — Как ты?

— Тоскливо, — Агнешка обиженно надула губки. И это было так очаровательно.

— Чего ж так? — сдержал он неуместную улыбку. Такая ещё девчонка!

— А ты чего такой довольный? — прищурилась девушка.

— Так ты откликнулась. Я думал у тебя зеркало отобрали. Или не хочешь со мной разговаривать.

— Я спала, — она закусила губу. — Мы всю ночь ругались.

— С Долоховым?

— Он хороший, — вздохнула Агнешка. — Просто… просто… такой дурак!

— Понимаю.

— Не смейся! Мы помирились, вроде бы, а потом он ушёл куда-то! Ой! Линда обедать зовёт! Не хочу показывать зеркало. Пока, пока, люблю, потом поговорим.

— Пока, — вздохнул он, глядя в потемневшее зеркальце.

Рухнул обратно в кресло, блаженно улыбаясь. Любит, надо же! Да он счастливейший из смертных! И к чёрту Долохова!

Тем более, была у него одна подленькая мысль на счёт не в меру опасного опекуна Агнешки. Стоит завтра же, когда разделается с бумагами заповедника, завернуть в любимый ресторанчик вместе с Майклом, и поздравить друга с праздниками, а заодно и его великолепную тётушку. И сову он Моргану обещал, так что лучше подарить её при Оливии — добрая женщина заберёт совушку себе, если к Майклу вдруг вернётся совобоязнь.

* * *

Август Руквуд не находил себе места, задаваясь вопросом — идти или не идти на свидание, назначенное Мюриэль так холодно и невозмутимо, словно он был назойливым просителем, а не отцом её будущего ребёнка.

К утру воскресенья, на которое пришлось в этом году 31 декабря, он окончательно измучился от воображаемых картин предстоящего разговора, который состоится, если он пойдёт на встречу. И видом одинокой грустной миссис Прюэтт, так и не дождавшейся его прихода, если решит не ходить.

Вот только второе представлялось плохо. Не такая она женщина, чтобы трепетно его ждать и грустить. Скорее всего, Мюриэль просто пожмёт плечами, закажет домовикам чёрный кофе без сахара и спустится в свою мастерскую, больше похожую на сокровищницу Шахерезады, где ему повезло однажды побывать. Там, напрочь забыв незадачливого бывшего любовника, она примется создавать очередной шедевр, превосходящий по красоте и функционалу всё, сделанное прежде…

Раздираемый поочерёдно отчаянием, безумной надеждой и гнетущей тоской, Руквуд замкнулся в себе, избегал посещений общественных мест: столовой, библиотеки базы и отдела снабжения, даже Вернера обходил десятой дорогой. Август с головой ушёл в работу, имея все шансы завершить проект на две недели раньше срока.

Целитель Дуглас вчера молча зашёл к нему в мастерскую, постоял немного и оставил на столе два флакона с успокоительным. Так ничего и не сказав, он покачал головой и вышел. Август успокоительное взял и почти решился его принять, но передумал и просто швырнул в камин, когда добрался в третьем часу ночи до своей берлоги.

Утром его разбудила назойливая сова, удивив хотя бы тем, что простые совы не находили базы Отдела Тайн в принципе. Значит, это сова была одолжена кем-то из его коллег, что уже стоило внимания. На миг он даже подумал, что послание умудрилась прислать Мюриэль, и был крайне разочарован, когда, поспешно развернув пергамент, обнаружил в нём корявый почерк старого друга Скримджера.

С Руфусом они не виделись с той самой драки, когда, примирившись, решили не терять связь. Но после Август попал в Отдел Тайн, и стало не до дружеских посиделок. Тем более, Мюриэль не оставляла возможности думать о ком-то, кроме неё самой. И сейчас стало очень стыдно, что обещание он не выполнил, напрочь прервав все связи с прежними приятелями. Не то, чтобы у него их было много. Один Руфус и был.

Скримджер приглашал его посидеть по случаю праздника в их когда-то любимом кабаке, вспомнить прошлое и просто пообщаться. Август грустно усмехнулся, глядя на пергамент с оборванным краем. Не иначе его попросили об услуге целитель Дуглас или Билли Вернер, а, может, оба сразу. Даже невыразимскую сову одолжили. Спелись!

Обида пополам с благодарностью — они все явно желали добра своему запутавшемуся другу — и проснувшаяся совесть вынудили дать согласие на встречу. Рассчитав, что всё успеет, даже если решится навестить любовь всей жизни, он отправил ответ с той же совой. По крайней мере, заполнит время ожидания. Или окончательно решит не встречаться. Пережить ещё раз ту ошеломляющую и раздирающую душу боль после расставания с любимой? Весь вопрос в том, насколько он готов к новой боли.

Руфус, надо отдать ему должное, явился без опоздания — ровно за два часа до ужина у Мюриэль. Выпили за встречу, потом за праздник, потом за общих знакомых, потом Август уже плохо понимал за что пьёт, а Руфус неожиданно пожаловался на несчастную любовь к какой-то Катрин, явно рассчитывая на ответную откровенность. И хотя видел друга насквозь, Август вдруг просто решил: а почему бы нет? Не называя имён по новой, не так давно появившейся привычке, он, слово за слово, выложил перед другом всю свою неприглядную историю и впал в унылое оцепенение, ожидая комментариев и советов.

— Свидание сегодня? — деловито уточнил Скримджер, с трудом фокусируя на нём взгляд.

— Деволая, тьфу — деловая встр… встреча, — важно поправил Август.

— Когда? — озадачил его вопросом друг.

Темпус они наколдовали одновременно, поспорили о правильном понимании времени, в итоге решив, что Август всяко умнее и ему видней.

— Через сорок минут, значит, — резюмировал Руфус. — Погоди-ка!!

Он долго рылся в кармане и, наконец, выудил на свет маленький хрустальный флакон. Откупорив крышку, он несколько секунд недоуменно на неё смотрел, потом пробормотал: «По глотку» и опустошил наполовину.

— Допивай! — протянул другу остатки, забавно встряхнув головой.

Август с трудом сфокусировал взгляд на друге и пьяно ухмыльнулся:

— Что-то заро… забористое? А давай!

Но после глотка неизвестного пойла, Август с разочарованием ощутил, как моментально прояснилось в голове. Выпитое огневиски рвануло наружу, и он едва успел покинуть уютный кабак, после чего его знатно вывернуло на истоптанный и превратившийся в грязное месиво снег.

— Эванеско! Скотина ты, Скримджер! — простонал он, увидев шагнувшего из дверей друга с философски-невозмутимым видом. Но кубок с водой всё же взял из его рук. — Подлая нечуткая скотина!

— Всегда пожалуйста, — фыркнул аврор. — Да, антипохмельное не лучшего качества, но подействовало же.

— И зачем? — мрачно спросил Август, очищая заклинаниями мантию. — Я почти решил не ходить на встречу. У тебя сердце есть, твердолобый ты аврор?

— Давай проясним! — Руфус за локоток отвёл его в сторону от дверей кабака. — Через сорок… Нет, через тридцать пять минут у тебя встреча с потрясающей женщиной…

— Я не уверен, что она меня вообще ждёт. Я не нужен ей… Мюриэль вообще меня видеть не хотела тогда…

Поняв, что проговорился, Август едва удержался от стона, увидев расширенные глаза Скримджера. Тот резко выбросил руку, отводя от себя палочку Августа.

— Никакого Обливиэйта! Прости, но у меня в голове не укладывается! Ты — и миссис Прюэтт? Да дам я тебе Непреложный, но просто объясни дураку. Как такой умный парень, как ты, может вообще такое думать, а?

— Ты о чём? — Август с досадой убрал палочку в чехол.

— О ней, твоей жестокой крале.

— Возьми назад свои слова, придурок, — ласково попросил Август.

— Да пожалуйста! — поднял руки Руфус, дурашливо улыбаясь. — Ну не свирепей, Руквуд! Она богиня, доволен?

— Нет, — буркнул тоскливо Август и скрестил руки на груди. — И что ты хотел сказать?

— Ну сам посуди. Прекрасная Леди, о которой безнадёжно грезит половина магов Британии, роняя слюни, которая славится своим умом и железным характером, вдруг ни с того ни с сего заводит от тебя ребёнка — это раз.

— Это не всегда планируется, — поморщился Руквуд. — Могла просто забыть.

— Ещё круче! Она настолько забылась с тобой, что получился маленький. Ты чудовище, друг. Тебя там не били головой о каменную стену?

— Где?

— Плащ невыразимца смени, придурок, а потом удивляйся. Продолжим: твоя любимая назначает сви… деловую встречу в канун Нового года, когда к себе домой приглашают только самых близких! У тебя, правда, нормально с мозгами?

— Ты думаешь… — медленно выдавил из себя Август, внезапно задохнувшись. — Думаешь, она меня…

— Любит, — печально покивал Скримджер, глядя с жалостью. — Я рад, что к тебе вернулась способность анализировать. В душ, дорогой, цветы в зубы и вперёд, на покорение сердца красавицы!

— Мерлин, — похолодев, Август высветил Темпус. — Двадцать минут!

— Ладно, — устало вздохнул Скримджер. — Цветы беру на себя. Да и хрен с ними. Дай руку!

Ровно через семь секунд слегка дезориентированный Август оказался в доме друга. И не просто в доме, а в кругу празднично разодетой семьи со всеми детьми, племянниками и кузинами. Упиваться стыдом, впрочем, ему не дали. В следующую минуту лучший друг переместил его в ванную и засунул под ледяной душ прямо в одежде, правда, потом избавил от мокрых тряпок заклинанием, сделал воду теплее, велев мыться, как в аврорате. Быстро!

Чистого и гладковыбритого невыразимца окружили три брата Руфуса с одеждой наперевес. Дорогущий костюм сел на него идеально, галстук завязала вошедшая вовремя жена одного из братьев каким-то хитрым заклинанием. Собственную парадную мантию вручил ему Руфус, а кто-то заботливо сунул его палочку в чехол на руке. Последнее, что вручили слегка ошалевшему от безумной надежды и паники Августу — это букет цветов.

Он даже сумел пробормотать какую-то банальную благодарность, когда Скримджер вдруг влепил ему подзатыльник.

— Эй!

— За дело, — невозмутимо улыбнулся друг. — К камину, живо, счастливчик! Помнишь адрес? Чудно. И только посмей облажаться — на дуэль вызову!

Его просто втолкнули в камин, сыпанули порошок, и Август, окутанный зелёным пламенем, едва успел произнести адрес. Паническое опасение, что её камин будет заблокирован, и его выкинет обратно — он наверняка опоздал на пару минут — не оправдалось. Через несколько томительных мгновений он шагнул на до боли знакомый ковёр в малой гостиной её дома.

Подняв в волнении взгляд, увидел встающую из кресла Мюриэль, красивую как никогда, со спокойным и доброжелательным взглядом. Она чуть улыбнулась и мягко произнесла:

— Здравствуй, Август. Я ждала тебя, проходи. Надеюсь, кольцо с собой? Браслеты мне не по душе.

— Кольцо? — опешил он, делая шаг и замирая. А потом рухнул перед ней на колени: — Ты станешь моей женой?

— Правильный вопрос, дорогой, — она уже подошла и тоже мягко опустилась на колени, заглянув в его глаза с такой знакомой нежной улыбкой. — Да, милый, и к чёрту кольца. Отпразднуем?

Его не нужно было просить дважды, но, спустя вечность, он приподнялся с ковра на локте и всё же спросил:

— Если не кольца и не браслеты, то может быть, магическая татуировка?

— Татуировку я тебе другую сделаю, — фыркнула Мюриэль. — На очень интересном месте, тебе понравится.

Август зажмурился на мгновение:

— Договорились! Тогда серьгу в ухе?

— В виде колец, — одобрила Мюриэль, притягивая жениха к себе. Куснув его за мочку уха добавила: — Да, в виде колец, и я сама их создам. А теперь, когда с этим решили, отнеси невесту в постельку, милый. Ковёр, конечно, мягкий, но…

Он засмеялся, с готовностью поднимая её на руки:

— С радостью, моя королева!

* * *

К Блэкам Санни начала собираться с самого утра. Она проснулась в шесть утра и, сильно нервничая, решила проконсультироваться всё же с Даркером. Во-первых, он был грандмастером чар и мог дать ценные советы по её дилетантским мультикам. Во-вторых, наставник мог лучше разобраться в том, что понравится или не понравится Блэкам, ведь и во время его юности Блэки должны были проживать в Лондоне и быть как минимум заметным семейством. Понятно, что детям вообще можно было что попроще, но ведь они могли потом рассказать всё родителям, так что необходимо учесть некоторые нюансы.

Отправленная на разведку Лакки сообщила, что Даркер уже проснулся и ждёт её в библиотеке. Встретив ученицу улыбкой и пожеланием доброго утра, он предложил ей устроиться за удобным библиотечным столом и рассказать, что её так взволновало. Слушал молча, лишь иногда кивал, хмыкал, а потом с серьёзным и сосредоточенным видом просмотрел все заготовленные сценки. Модифицированные чары он одобрил, лишь подсказал, как упростить пару заклятий и движений палочки, а также исправить одну вкравшуюся ошибку, чтобы сценки заиграли новыми красками. По поводу знаний о Блэках неожиданно улыбнулся очень тепло и заявил:

— Ты обратилась по адресу, Александра. Об этом семействе я знаю довольно, так как, на моё счастье или беду, все семь лет учёбы в Хогвартсе я просидел за одной партой с Найджелусом Блэком, почитавшим свой род и не раз толковавшим мне о его древнем и благородном происхождении. Так что слушай и пытайся составить мысленно ещё одну, но куда более длинную сценку. Или даже серию объединённых эпизодов. Не волнуйся, я, разумеется, помогу. Итак, представь: Рим времен императора Клавдия и храбрые легионеры на берегах Британии...

Так что на завтраке Санни была почти счастлива, хотя маленький фильм по истории Блэков, составленный в очень сжатые сроки, отнял немало сил и потребовал всех её умений и фантазии.

— Блэки ожидают тебя к двенадцати, — отец ободряюще улыбнулся. — Не надо так волноваться, дорогая. Я уверен, ты очаруешь всех своих кузенов. Я слышал, Поллукс обзавёлся сильным наследником. Расскажешь потом, какой он.

Она только кивнула, не решившись говорить с полным ртом сока. Но была не уверена, что малыша Финни, крестника Нарциссы, удастся увидеть. Он ведь у Поллукса, а она собирается в дом крёстной. Но спросить о нём можно будет у самой Вальбурги.

— Санни, солнышко, всё будет хорошо, — ласково заверила её мама. — Ты ведь столько времени провела в библиотеке.

— Можешь на нас потренироваться, — предложил отец. — Что там у тебя заготовлено про короля Артура?

Санни округлила глаза. Показывать отцу свои наработки было куда страшней, чем Даркеру. Судорожно вздохнув, она достала палочку, сделала несколько пассов, приободрилась, заметив одобрительный кивок Даркера, и практически прошептала слова заклинаний. Наставник сам говорил, что громкость голоса ничего не решает, и ещё в школе часами требовал говорить очень тихо. А утром особенно настаивал на этом.

Ни жива, ни мертва, она смотрела, как над столом появилась трёхмерная картинка. Король Артур сидел за круглым столом, вокруг его рыцари, перед каждым меч — всё точно так, как на картинке.

— Друзья! Братья! — говорил Артур, веско оглядывая соратников. — Я собрал вас всех по печальному поводу. Завтра решится, быть Камелоту или он падёт, и никто из потомков нас не вспомнит. Вы — сердце Камелота, вы — его надежда и защита…

Соратники вскочили, как один, подняв над собой мечи и издав дружный возглас: «За короля Артура! За Камелот! До последней капли крови!».

Санни хотелось зажмуриться, но вид обалдевшего отца и одобрительно ухмыляющегося Даркера придали сил. Мама вообще не скрывала восторга. Когда сценка закончилась, рассыпавшись цветными песчинками, она захлопала в ладоши, широко улыбаясь дочери.

— Впечатлён, — серьёзно посмотрел на неё отец. — Если ты не против, я хотел бы позже просмотреть твои воспоминания о визите к Блэкам.

— Я тоже, — воскликнула мама. — Это чудо, Санни! И много у тебя этих сценок?

— Я не посчитала, — покраснела она от удовольствия. — Спасибо, мама. Конечно, пап, я не против. Но не знаю, понравятся ли вам остальные.

— Не думай об этом, — кивнул отец. — А теперь можешь идти, если поела. Я же вижу, как волнуешься. У тебя ещё целый час, чтобы выпить успокоительное и поверить в себя.

Блэки встретили её очень радушно и чуть не в полном составе. Во всяком случае, увидеть столько народа Санни не ожидала. Не было только девочек, которые гостили сейчас у Лестрейнджей. Вальбурга обняла и поцеловала, Орион, Арктурус, Поллукс, Альфард и Сигнус поклонились издали, а Ирма и Дорея приобняли со словами: «Рада видеть тебя, дорогая. Добро пожаловать!». Санни восхитилась, настоящий клан! И все мужчины очень похожи друг на друга: высокие статные синеглазые брюнеты. Хотя и различия она отметила. Длина чуть вьющихся волос, к примеру. Вот седины не было даже у Поллукса и Арктуруса, а ведь им, должно быть, не меньше пятидесяти.

Обменявшись приветствиями со всеми, она пошла за Вальбургой в гостиную, где на неё тут же налетели мальчишки. Но не набросились, как она боялась, а успели притормозить, вспомнив, видимо, о манерах.

— Добро пожаловать в наш дом, — чопорно сказал Сириус, поклонившись, но тут же широко и шаловливо улыбнулся. — Привет, Санни!

— Здравствуй, Санни, — оттёр его в сторону Северус, по всему было видно, что в доме Блэков он уже успел освоиться. Дети выглядели слегка взъерошенными.

Санни присела на корточки и поцеловала Сева в щёку — не удержалась, такой хорошенький.

— И меня, — возмутился Сириус.

— И меня, — негромко вторил ему серьёзный, как всегда, Рег.

Она поцеловала каждого, а потом с удивлением посмотрела на совсем маленького мальчишку лет трёх-четырёх, не больше. Не спеша вставать с колен, она протянула ему руку, догадываясь, кто из красавцев Блэков отец этого малыша. Дети расступились, пропуская к ней младшего, и умилённо улыбаясь. Похоже, сынок Альфарда был здесь всеобщим любимчиком.

— Подойдёшь, маленький? Как тебя зовут?

— Финнеас Лукс, настоящий Блэк, — старательно выговорил малыш, выдохнул, словно справился со сложным делом, и улыбнулся, демонстрируя острые зубки. — А меня поцелуешь? Ты солнышко-кузина, я знаю.

Вальбурга, разговаривающая с другими взрослыми Блэками в соседнем зале, оглянулась, словно хотела подойти, но передумала, подмигнув крестнице.

— Я очень рада с тобой познакомиться, настоящий Блэк, — еле сдерживая смех, Санни взяла малыша на руки, поцеловала и поднялась вместе с ним. — Сириус, ты проводишь нас в комнату, где можно всем поместиться?

— Мы покажем, — Сириус важно пошёл вперёд, а маленький Снейп, чуть подумав, взял за руку Регулуса.

Устроились они прямо на полу в другой уютной гостиной, где их уже ждали наваленные на пол подушки. Все хотели сесть рядом с ней, и Санни слегка растерялась.

— Давайте по очереди, — предложила она. — После каждого рассказа вы будете меняться местами. По кругу.

— А я на ручках, — попросил Финеас Блэк, продолжая обнимать Санни за шею. Удивительно уютный ребёнок. Малыш тем временем оглядел мальчишек и перевёл умоляющий взгляд больших синих глаз на Санни. Она сразу растаяла. — Можно?

Ответить она не успела.

— Пусть его, он мелкий, — махнул рукой Сириус, а потом приосанился. — Ладно, не надо меняться, я тут посижу.

И он опустился на подушки ровно напротив Санни. Регулус поглядел исподлобья сначала на Сириуса, потом на Санни, вздохнул и сел рядом с братом.

Северус пожал плечами и сел с другой стороны от Сириуса, не сводя с неё глаз.

— Отсюда тебя лучше видно, — пояснил он, хитро улыбнувшись.

— Я первый это понял, — хмыкнул старший из присутствующих Блэков.

Они были даже чем-то похожи, все эти мальчишки, нетерпеливо ёрзающие на подушках. Черноволосые, глазастые, только у Снейпа глаза тёмно-карие и волосы прямые. Да и кожа бледней.

— Какие вы молодцы, — похвалила их Санни. — Совсем уже взрослые. Вы правы, мне тоже вас так лучше видно. — Что, Финеас?

— Я не мелкий, — запыхтел ребёнок, шустро сползая на пол. Потопал к Сириусу и плюхнулся на подушку прямо перед ним, неловко развернувшись.

Сириус усмехнулся, и притянул мальчика к себе, обняв руками.

— Садись ближе, кузен Финни. Так удобно?

— Да-а, — выдохнул малыш. — Сказку?

— Ну, слушайте, — Санни достала палочку и взмахнула ею, гася в комнате свет. Освещённым остался только пятачок между ними. Это она тоже продумала заранее. — Так не страшно?

— Мне нет.

— И мне не страшно!

— Я не боюсь темноты.

— А ты, Финни?

Самый мелкий Блэк как-то судорожно вздохнул и крепче прижался к Сириусу:

— А чудовища будут? — спросил серьёзно.

— Я предупрежу, — предложила Санни, — и ты сможешь закрыть глазки.

— А зачем... — начал Сириус, но сразу замолчал.

Перед ребятами появилась первая сценка. На пороге прекрасного замка стояла красивая девушка в длинном синем платье и со сверкающей диадемой на голове. А перед ней — трое путников в длинных плащах, вооружённые мечами. Двое мужчин и их спутница.

— Леди Ровена, — поклонился светловолосый путешественник. — Я вскочил на коня тотчас, получив ваше приглашение. Салазар Слизерин к вашим услугам. Простите моё самоуправство, но я решил, что ещё двое умелых магов не станут нам помехой. Позвольте представить — Годрик Гриффиндор и Хельга Хаффлпафф. Они гостили у меня в замке, когда сова принесла ваше письмо.

— Вы действительно решили основать магическую школу для детей? — звонким голосом спросила Хельга. — Это потрясающе.

— Мне тоже интересно, — усмехнулся Годрик, рассматривая хозяйку замка с оценивающим прищуром. — Сэл говорил, что школу придётся строить, но я вижу, что замок уже есть. Или вы не про него писали?

Ровена весело усмехнулась и взмахнула рукой с зажатой в ней палочкой. Замок тут же исчез, и перед путешественниками остался стоять небольшой каменный домик.

— Какая искусная иллюзия, — восхитился Салазар. — Ровена, милая, если этот дом настоящий, то, может, мы войдём внутрь?

— Заходите, господа и милая леди. Я увидела в зеркале, что Салли явится сегодня и не один, так что обед уже готов.

Ровена пошла в дом, оставив открытой дверь.

— После вас, — отступил Слизерин, пропуская вперёд Хельгу. И тихо сказал второму мужчине: — Годрик, не советую тебе так глазеть на хозяйку. Она терпеть не может забияк, так что не выделывайся лучше.

— Это я забияка? — хохотнул Гриффиндор и, подбросив меч, ловко поймал его за рукоять и сразу вставил в ножны. — Пошли уже, хитроумный змей. Я очень хочу узнать, как она готовит.

Сценка рассыпалась маленькими звёздочками и погасла. Дети шумно выдохнули, глазки их горели восторгом, и Санни приободрилась.

— Так основатели познакомились и собрались вместе, — сказала она. — И они решили построить школу рядом с домиком Ровены на высокой скале.

— А можно ещё, вот так же? — спросил Регулус и сразу смутился.

— Конечно, — ответила Санни. — Ещё будут и другие сценки, но сначала я немного расскажу. Финни, тебе понравилось?

— Ага, — малыш просиял. — Меч красивый.

— А я думаю, Годрик втюрился в Ровену, — усмехнулся Сириус. — Они поцелуются?

— Они только познакомились, — фыркнул Северус. — И ты же слышал, она не любит забияк.

— Может, Салазар так обзывался, — не согласился Сириус. — Сам-то…

— Можно дальше? — тихо попросил Регулус.

— Сказку! — воинственно крикнул Финни, всплеснув руками.

Санни усмехнулась и продолжила рассказ. Простыми словами описывала она, как основатели собрали домовиков со всей округи, их было много во владении Ровены, потому что рядом с её домом был магический источник. Все они согласились помогать в строительстве школы.

Дети слушали внимательно, только ахали с неизменным восторгом, когда снова появлялись мультяшные сценки. Одна, правда, здорово их напугала. Эта сценка показывала хищных зверей из Запретного леса, напавших на Годрика и Салазара — основатели пошли в лес за специальными травами, чтобы помочь девушкам, варившим очень нужное для строительства зелье.

Слизерин и Гриффиндор, стоя спиной друг другу, посылали множество мощных разноцветных заклятий в страшных зверей, которые угрожающе рычали, но не решались подойти близко. Конечно, волшебники победили, звери в ужасе разбежались.

— Друзья? — обернулся к Слизерину Гриффиндор.

— До последнего вздоха! — пожал его руку Салазар.

Сценка погасла. Дети, прижавшись друг к другу, смотрели немного испуганно.

— Я думал, им конец, — выдавил Сириус, встряхнувшись.

— А я знал, что они победят, — возразил Северус. — Санни же сказала, что они очень сильные маги.

— Чудовища, — вздохнул Финни. — Я не испугался.

— Ты умница, Финни, — Санни решила больше их так не пугать. Правда, особо страшных сцен больше не было.

— Ну вот, про всех мы послушали и посмотрели, — сказала Санни, обводя взглядом довольных мальчиков. — Но у меня есть для вас ещё одна история, и она будет подлиннее. Если вы устали, то мы можем продолжить позже или вообще в другой раз.

— Про кого? — заинтересовался Сириус.

— Я не устал! — это Регулус.

— Сказку! — маленький Финни посмотрел умоляюще, словно не было сейчас показано около двенадцати разных рассказов.

— Я бы хотел сейчас, — поддержал остальных Северус. — Если только ты не устала.

Санни глубоко вздохнула и заверила, что нет, не устала, и тоже бы хотела этот сюрприз сделать для них именно сейчас.

— Подожди! — вдруг поднял руку Сириус. — Кричер! Сок и сэндвичи для всех!

Появившийся домовик в красивой вышитой тунике, поклонился и исчез, а спустя пару секунд между Санни и детьми появился столик с закусками и кубками с соком.

Дети дружно потянулась за угощением, а Санни взяла только сок. От волнения она не могла есть.

— Вы хотели знать, о ком пойдёт наш последний рассказ, — допив сок, сказала Санни, сразу привлекая внимание детей.

— О ком? — с нетерпением спросил Сириус. — Мы уже про всех видели, да, Рег?

— Не буду вас мучить, — усмехнулась Санни, когда Регулус недоуменно пожал плечами. А Северус пристально смотрел, словно хотел прочитать её мысли. — Я расскажу вам о первом настоящем Блэке.

Сириус и Регулус так одинаково открыли рты, что захотелось рассмеяться. Но на самом деле Санни точно было не до смеха. В глазах Сева она увидела весёлые искорки. Он тоже заметил шокированные взгляды маленьких Блэков.

— Сказку про настоящего Блэка! — обведя взглядом растерянных кузенов, негромко потребовал Финни, словно понимал, о чем пойдёт речь.

Санни тихо-тихо прочла заклинание и кодовое слово, вычертив палочкой сложные пассы над зажатым в руке камнем и запустив почти настоящий фильм. Темнота вокруг ещё более сгустилась, и над полом соткалась красочная картина — под плач скрипки и мелодичные переливы флейты стремительно проплывали внизу, словно с высоты птичьего полёта бескрайние поля, долины, леса, блестящие под солнцем речки и красивые озёра, холмы и горы — все эти мирные и красивые пейзажи сменились вдруг звуками битвы — вот бросаются друг на друга войска, смешиваются друг с другом люди, кони, летят стрелы, сверкают мечи, хрипят раненые и падают убитые. Картинка смазана, подробности не разглядеть, она сменяется кровавым закатом. Поля усеяны трупами павших людей и животных. Живые собирают раненых, горят погребальные костры. А песнь, полная печали, всё плывёт дальше и дальше, к берегу моря, где шумит, не смолкая прибой. И фокус высвечивает новую картину — высадка римских легионеров перед готовыми принести присягу варварами, глядящими с ненавистью и обречённостью на завоевателей. И тогда к музыке присоединяется глубокий красивый голос, не мужской и не женский, он рассказывает, поясняя увиденное…

— Это случилось почти две тысячи лет назад. В июне 43 года в только что завоёванную Британию прибыл сам император Клавдий, чтобы принять капитуляцию двенадцати местных правителей.

Картинка показывает римского императора в лавровом венке, стоящего в окружении своих легионеров.

— Не доверяя сдавшемуся, но не покорённому народу, — продолжается рассказ, — Клавдий захватил из Рима своего лучшего мага. Его звали Кассий.

И тут же фокус картины смещается на высокого голубоглазого брюнета, сильно похожего на Поллукса Блэка, стоящего рядом с императором.

— Кассия побаивались все, — продолжал невидимый рассказчик. — Даже сам император, ибо будущий Блэк был весьма сильным магом — мог проклясть чем-нибудь заковыристым. Никто не знал, что у него на уме. И когда Кассий решил остаться на завоеванной территории, никто особо не возражал. Простые легионеры, может и возразили бы, но их особо не слушали. Император Клавдий с почётом отбыл, а Кассий остался, но в гарнизоне он не прижился, стал жить отдельно. Причём местные его почти не трогали. Чувствовали мощь колдовскую.

На картинке появилась мощёная дорога, легионеры в калигах, колесница с пожилым императором в венке, приветствующим свои войска. И рядом с ним высокого красивого мужчину, с интересом оглядывающего всё это действо. Вот уже сгустились сумерки, в закатном солнце синеглазый брюнет смотрел вслед уплывающим римским кораблям. За его спиной виднелись остающиеся легионеры.

— Кассий искал магический источник, — рассказчик говорил размеренно, на картинке показались виды древних городов. — Он почуял, что Оловянные острова могут стать гораздо более уютным местом для проживания, чем огромный, густонаселённый Рим, где все магические источники, даже самые слабенькие, разобрали ещё со времен неандертальцев, а может и раньше...

Санни и сама увлеклась увиденными картинками, словно не она вместе с Даркером заколдовывала эти фантазии.

— Постепенно Кассий под разными предлогами вызвал к себе всю свою немногочисленную родню из Рима. Они нашли неплохое место и смогли договориться с местными жителями, которые прозвали Кассия Чёрным колдуном легионеров.

Будущий Блэк на картинке обаятельно улыбнулся, сидя во главе праздничного стола, в кругу своей семьи.

— Первый дом Блэков не сохранился, но известно, что он был расположен на небольшом магическом источнике. Самому Кассию, его родителям и двум племянникам этого хватало. — Картинка показала небольшой укрепленный дом, окружённый высоким частоколом и непроходимыми зарослями гигантских деревьев. — В шестидесятые годы римляне захватили остров Ангсли. Кассий принял самое активное участие в этом мероприятии, потому что на этом острове находилось самое крупное поселение друидов. Говорят, что в благодарность за самый значительный вклад в победу над кровожадными друидами, Кассий получил там большое земельное владение от Римского наместника.

Друидские жилища и их самих Санни удалось подглядеть в одном историческом фолианте, и в воображении картинка ожила; именно её теперь видели дети.

— Есть версия (или сплетня, что в общем-то одно и то же), — таинственно сообщил голос, — что там до сих пор находится скрытый множеством чар дом Блэков, где совершаются самые важные дела рода.

И снова какие-то войска…

— А в 61 году на островах вспыхнуло восстание. Им руководила королева Боадицея — сама сильная колдунья.

Теперь можно было разглядеть королеву во главе войска. Она простирала вперёд руку, посылая в битву свои войска.

— Неизвестна её магическая сила, но потрепала она легионеров знатно. Кассий был сильно ранен в одном из сражений, или притворился, что ранен, но от дел отошел. Он женился на прекрасной пленнице, — теперь на картинке застыла несчастная пленница удивительной красоты, несмотря на связанные руки и гневный взгляд. Она смотрела на подошедшего к ней Кассия с вызовом и любопытством. — И этим показал, что в Рим он возвращаться не собирается. И Рим забыл о нём.

На картинке появился малыш, играющий в саду, а рядом прогуливались, держась за руки Кассий и его пленница, вполне довольная и с любовью глядящая на мужа.

Вот малыш уже вырос, стал ростом с отца, уже сам командует магами-вассалами.

— Прошло 80 лет. Император Адриан призвал сына Кассия на помощь. Марий и ещё несколько магов укрепляли огромную стену, делившую Британию на римскую и не-римскую — Адрианов вал. И сам Адриан тоже лично был на строительстве.

На картинке очень похожий на Поллукса мужчина, лишь немногим старше. Поседевший, но всё ещё высокий и красивый Кассий накладывает заклинания на высокую каменную стену. Рядом с ним сын Марий — чуть более молодая копия отца — помогает Кассию, обучаясь у него и у своих дядей. И вот уже будущие Блэки принимают из рук императора Адриана дары и аппарируют на глазах изумленной публики и улыбающегося императора.

— И когда римляне навсегда покинули острова, — говорил невидимый рассказчик. — Блэки остались — тоже навсегда. С Римом их связывала только традиция давать детям латинские имена. Но со временем они остановились на именах, повторяющих названия звезд и созвездий. Ибо даже небо не может быть выше Блэка! — пафосно воскликнул голос. — Набеги германских племен, викингов — всё это не могло уже выбить разрастающуюся семью Блэков из колеи. Они постепенно осваивали новую родину, отмечая магические источники и строя на понравившихся новые дома для наследников. Даже свою римскую фамилию они постепенно утратили, полностью слившись с приютившим их Островом.

И снова картинки разных замков, лесов, полей и рек, праздничный стол, за которым собирается уже очень многочисленное семейство. И столько среди них похожих синеглазых брюнетов!

— Говорят, что предки Кассия были жрецами Меркурия, искру магии они получили от самого их божественного покровителя, — продолжил невидимый рассказчик.

Картинка стала очень красочная и красивая: к спящему ребенку прикасается Меркурий в крылатых сандалиях, и не просто прикасается, а гладит младенца по голове и потом касается лба кадуцеем.

— Поэтому они и древнейшие, — наставительно произнёс рассказчик. — А остальные знаменитые маги — кто с Вильгельмом пришли в Британию, как Малфои и Нотты, кто ещё с кем. Но это было гораздо позже. Таких древнейших родов, как Блэки, пожалуй, больше и нет. Разве что род Принцев. Но Принцы — исключение. Они тоже прибыли с римлянами, но уже на закате империи. Говорят, Октавиан Принц учил Мерлина варить зелья. Но это совсем другая история.

Картинка изобразила герб Блэков и написанный под ним девиз. Мелодия смолкла. Картинка растаяла и включился свет.

Мальчишки подслеповато моргали, терли глаза, начинали приходить в себя.

— И Принцы тоже! — первым воскликнул Северус.

— Кассий! — благоговейно протянул Сириус. — А давайте я буду Кассием, ты, Сев, Принцем, а Регулус — императором Клавдием.

— Я буду Марием, — не согласился Рег.

Сириус посмотрел на Санни:

— А ты прекрасная пленница, и я на тебе женюсь!

К счастью, их как раз позвали обедать, и ей не пришлось отвечать, а хмурому Северусу драться с Сириусом. Санни опять хотела взять притихшего Финни на руки, но тут к ним подошёл Альфард и взял ребёнка, радостно протянувшего к нему руки с возгласом «Папа!». Оказалось вдруг, что и остальные Блэки здесь. Она стояли возле дверей и смотрели на Санни с разной степенью весёлого изумления. Только Вальбурга сидела в высоком кресле и была очень задумчивой.

— По-моему, Санни стоит стать профессором Хогвартса вместо Бинса, — произнесла она. — На твоих уроках истории, милая, вряд ли кто уснул бы.

Санни смущённо поблагодарила, заверив, что возможно, когда-нибудь, но ещё очень не скоро. Про себя же ужаснулась. Она не чувствовала себя способной к преподаванию в Хогвартсе.

Обедали вместе с детьми. Орион объявил, что это их день, так как именно Сириус с Регулусом пригласили гостью. Санни незаметно рассматривала старших Блэков, по-прежнему удивляясь, настолько они все были похожи. К её счастью, никто из них не выглядел недовольным. Напротив, все переглядывались с очень вдохновенными лицами. И никто почему-то не удивился, когда на её глазах Финни вдруг пропал со своего высокого стульчика, и тут же обнаружился на руках у Поллукса. Тот усмехнулся и усадил ребёнка на колено, никак это не прокомментировав.

— Дед Лукс, — громким шепотом сказал малыш. — Кассий очень был похож на тебя!

— И ты вырастешь таким же, как Кассий, — кивнул Поллукс, потрепав кудри мальчика.

— А чудовище чуть не откусило руку Одрику.

— Годрик мог и сам откусить чудовищу голову, — усмехнулся глава рода Блэк и всучил внуку кубок с соком. — Ты испугался?

— Когда чудовища и когда много-много драк, я вот так, — Финни втянул голову в плечи и скорчил такую рожицу, что все засмеялись. И громче всех Сириус.

Не смеялся только Поллукс, отчего общий смех быстро стих.

— И даже глазки не закрывал?

— Нет, деда. Как мне тогда смотреть?

— Да уж, — кивнул тот серьёзно. — С закрытыми глазами ничего не увидишь.

— И они не закрыли! Одрик, и Салаар, и Кассий. Они палочками бух-бух — и все лежат.

— Некоторые убежали, — вставил Сириус. — Я тоже так смогу, да, пап?

— Бух-бух точно сможешь, — усмехнулся Орион. — Санни, вы не против показать нам эти чары? Я бы хотел иметь ваши сценки в своей коллекции. Особенно последнюю.

— И не только ты, — подал голос Альфард. — Финни наверняка будет просить показать ещё раз.

— Да они сами хотят наглядеться, — подмигнула Санни Вальбурга.

Санни же только и ждала этого вопроса, поэтому поспешила выложить на стол круглый камень.

— Вот, — сказала она, немного смутившись. — Я привязала последнюю историю к камню. Мне наставник помог. Надо коснуться палочкой и произнести кодовое слово. И тогда сценка оживёт. Я хотела подарить это крёстной. Но, если желаете, я могу так сделать и с другими историями. На это не нужно много времени, достаточно иметь хорошо обработанный камень, не обязательно круглый.

— У меня как раз есть коллекция подобных камней, — подал голос Орион. — А с последним всё сложнее?

— Не приставай к девочке, — вмешалась Вальбурга. — Она два часа развлекала детей и всех нас, небось потратилась сильно. Лучше бы подарок вручили.

— Подарок! — закричали Сириус и Регулус в восторге. Сириус подмигнул Санни сразу двумя глазами: — Там такоооое!

— Дорогая, — улыбнулась ей крёстная. — Спасибо тебе. Твой подарок чудесный. Да что там. Это был лучший подарок для всех нас. Ты умница. Не ожидала, что ты столько раскопаешь про основателей, что уж говорить об истории Блэков. Я уж молчу про великолепную подачу материала.

— Подарок для Александры, значит? — негромко сказал Поллукс, но над столом сразу повисла тишина.

— Для солнышка, — уточнил Финни — единственный, кто, похоже, совершенно не боялся главу рода. — Метлу?

— Сейчас увидишь, — сказал ему дед и что-то прошептал, слегка поведя палочкой. В комнату вплыла большая коробка, завёрнутая в ткань со звёздочками. — Откроем?

Санни смогла только кивнуть в ответ. Она не могла представить, что такое большое решили подарить ей Блэки. Было и неловко, и очень любопытно.

Ткань со звёздочками легко соскользнула с коробки, повисшей прямо над столом.

— Омут памяти, — невольно ахнула Санни, сразу узнав большое блюдо на ножке, похожее на огромный широкий бокал для шампанского. Прозрачная коробка не мешала его рассмотреть. Витая ножка из чёрного дерева была украшена маленькими драгоценными камнями, спускающимися по спирали. Подставка, похоже, была из чёрного мрамора, а сама чаша из какого-то серебристого металла тоже с камнями и вставками из прозрачного хрусталя. Даже такому дилетанту, как Санни, было ясно, что это очень дорогая вещь. А возможно, что и очень древняя.

— Я знаю, что у твоего отца их может быть не один и не два, но иметь свой личный Омут не помешает, не так ли, Александра? — улыбнулся Поллукс. — Вам останется научиться извлекать воспоминания. И в чаше вы найдёте подробную инструкцию, как это делать. Альфард?

— Эта чаша досталась нашей семье за особые заслуги. Кассий получил этот артефакт от императора Адриана, — произнёс его сын, любуясь подарком. — Вам не нужно пояснять их историю...

— У нас есть и более дорогие омуты, и более памятные, семейные реликвии и просто подаренные кем-либо, — сказала Вальбурга, как только он замолчал. — Но этот омут мы решили подарить тебе, Санни. Ты смогла удивить в самом хорошем смысле всех нас. Пусть он напоминает тебе, что Блэки всегда ценят дружбу и уважение. Ты очень бережно передала историю нашего предка Кассия, и мы теряемся, откуда ты могла это узнать. Но пусть твои тайны остаются с тобой. Я всегда верила, что у меня очень талантливая крестница.

Санни мысленно порадовалась, что не знала о том, что взрослые Блэки тоже будут смотреть её сказки. Иначе бы слишком нервничала и могла запросто напортачить с чарами. От детей же никакой критики не ждала, смогла расслабиться, и сама была довольна, как здорово всё получилось.

— Он ваш по праву, — сказал завершающее слово Поллукс и снова слегка повёл палочкой.

Омут начал уменьшаться, пока не стал размером с обычный бокал. Коробочка подплыла к гостье, и Санни осторожно взяла её в руки.

Она дышать боялась, слушая рассказ о подарке. И даже не знала, что посмотрит первое, когда останется с омутом в своей комнате наедине.

— Спасибо, — проговорила тихо, совершенно не зная, что ещё сказать.

— На здоровье, — усмехнулась Вальбурга. — Только не увлекайся сильно. Кстати, большая редкость, что его можно уменьшать и возвращать к исходному размеру без всякого вреда для артефакта обычными заклинаниями. Можешь брать его в школу или в гости, легко переносить из комнаты в комнату.

— Метла лучше, — громко прокомментировал Финни и с жалостью посмотрел на Санни. — Плакать не будешь?

В этот раз засмеялся Поллукс, и веселье стало общим. Финни только удивлённо поднял бровки и спрятал лицо на груди деда.

— А я подарю тебе подарок, когда к нам в гости приедешь, — шепнул Санни сидевший рядом Северус Снейп. — Не такой большой.

— И я тебе подарю, — тихо ответила Санни. — Когда приеду.

Они заговорщически переглянулись. Только пока Санни не знала ещё, какой подарок выберет для Сева. И стыдно было, что не послала ему подарка на Рождество, а он, наверное, ждал. Ничего, найдёт для него что-то классное или у Мюриэль попросит хоть того же дракончика.

Северуса вскоре забрал профессор Робертс, который появился из камина и был тепло встречен Блэками. Мужчины ненадолго его увели, а после он подошёл к Санни и вручил ей портключ от своего дома:

— Жду вас послезавтра, мисс Прюэтт, — сказал он. — Не передумали?

— Я с удовольствием, — Санни подмигнула Севу. — Я обещала Северусу ещё раз показать сказки про основателей.

— Показать? — переспросил Антуан Робертс.

— Жаль, Джонни не увидит, — вздохнул Северус. — Его отец забрал. Это мой друг.

— Ну, на денёк отец его может и отпустит, — Робертс положил просиявшему сыну руку на плечо. — Прощайся, Сев, мама нас уже ждёт.

Санни вернулась домой вымотанная, как после экзаменов, но счастливая. Самой учиться извлекать воспоминания не пришлось. Отец четко и ясно проинструктировал её, как это делать. А после просмотра вместе с мамой, велел показать омут памяти Блэков.

Рассматривал его долго, а потом спросил:

— Оставишь его у меня до завтра? Хочу кое-что проверить.

— Да, конечно.

— Зайка, ты наверное очень устала, — мама её обняла. — Я так счастлива, что ты многому научилась за полгода. Даже Блэков удивить смогла, надо же. Вальбурга права, этих гордецов мало что удивляет. Пойдём-ка, я угощу тебя удивительным зельем. Его, к слову, подарила мне Эйлин, жена твоего профессора Робертса.

Зелье Санни понравилось, после него всю усталость как рукой сняло, а всего-то было две капли на кубок воды. Ей было немного жаль, что сразу не сможет проверить свой омут, запустив в него, к примеру, что-то такое… Она задумалась. Пожалуй, было очень много того, что ей хотелось бы пересмотреть. Увидеть себя со стороны — это ведь так здорово. Или понаблюдать за другими, кто был рядом. Богатейшие возможности. Блэки оказались поистине щедры. Не такие уж удивительные были мультики, просто от неё никто не ожидал ничего такого. Ту же Диснеевскую «Золушку», если память не изменяет, сняли уже лет десять назад. Но если подумать, дети нигде такого видеть не могли. Уж Блэки наверняка презирают всё маггловское, и в кино не то что детей не водили, но и сами, скорее всего, никогда не видели широких экранов. И даже не подозревают, сколько потеряли.

Санни попросила Лакки принести ей молока и погладила мурчащего Монстрика, устроившегося у неё на коленях. На столе лежал оставленный ею блокнот, тот самый, в котором она переписывалась с Басти.

Невольно к нему потянулась и раскрыла. Ничего нового не было. Было жаль, что он совсем забыл о переписке. Достав перо, Санни написала: «Миссис Лестрейндж». Это было так по-детски, что она рассмеялась, но тут же оборвала свой смех. Под её надписью высветились строчки:

«Привет, Солнышко! Я нашёл свой блокнот дома и страшно рад, что он не потерялся. Оказывается, оставил его в мастерской, когда уезжал с дедом. Бабуля мне сегодня его вернула, и я сам собирался тебе написать. Ты хотела поговорить о моей матери? Прости, если перебил».

У Санни сильно стучало сердце. Хотелось вернуть назад время и для начала написать в блокноте «Привет». Кто же знал, что Басти это увидит!

«Привет, Рабастан. Я хотела спросить. Миссис… ой, леди Лестрейндж…».

Она лихорадочно думала, что спросить про его маму.

«Слушаю тебя внимательно», — написал Басти. Нет чтоб забыть об её оплошности!

«Твоя мама… — она опять подняла перо и прикусила кончик. Мысли лихорадочно крутились в голове, — хорошо знает Блэков?».

«Учитывая, что мой брат скоро женится на Беллатрикс? Она очень хорошо их знает. А что Блэки?».

«Была сегодня у них в гостях». Басти нужно было срочно отвлечь, и она рассказала ему, как получила в подарок Омут.

«Вот это да! — написал он. — Он, правда, уменьшается?».

«Да. Он очень красивый. Думаю, взять ли его в школу».

«А к Антуану Робертсу возьмёшь? Я хочу сказать, что профессор Робертс любит всякие такие штуки, а его отец просто обожает. Ты ещё не знакома с отцом Робертса?».

«Откуда? — спросила Санни. — Я даже не знала, что у него есть отец».

«Хм, у каждого человека есть отец»,— Рабастан нарисовал смеющуюся рожицу.

— Ха-ха, очень смешно, — сказала Санни, но написала другое: «Обязательно возьму с собой и покажу ему, его отцу, его сыну… Хотя Северус уже видел. Он тоже был у Блэков».

«Мне начинать ревновать?».

«К ребёнку?» — Санни нарисовала смайлик, показывающий язык. Ну да, рожицу. Маги ничего не знают про смайлики.

Но сердце забилось от такого вопроса — может, просто ему написать: «Басти, ты всё ещё меня любишь?». Да нет, глупо… Она встряхнула головой и поспешно написала: «Рада с тобой пообщаться, но пора уже спать. Я сегодня очень устала».

«Спокойной ночи, Солнышко! Ласковых снов и приятного пробуждения!».

«Спокойной ночи, Басти. Тебе тоже приятных снов!».

Она закрыла блокнот и положила на стол от греха подальше. Так хотелось увидеть Басти. Писем уже было мало. Но может, он придёт к Хогвартс-экспрессу, когда она поедет в школу?

Хотя есть же выход. Завтра отец отдаст омут и она сможет увидеть Рабастана практически вживую. Санни радостно рассмеялась. Теперь можно было принять ванну и ложиться спать. Мама сказала, что действие зелья пройдёт к ночи, и спать она будет даже крепче, чем обычно.

Вспомнила, что не видела за ужином Даркера, но он мог пойти по своим делам. Наверное, ему столько хочется посмотреть после тысячи лет в портрете. Она сама точно сошла бы с ума на его месте. А он так держался, аж завидно.

Перед сном она снова открыла блокнот, но Басти больше ничего не написал. И к лучшему.

* * *

Попросив Санни Прюэтт подождать с признаниями в любви сопляку Басти, Магнус Нотт и сам не знал, для чего он это вообще сделал. Томительное ощущение, что всё было напрасно, и брак с рыжеволосой школьницей ему уже не светит, вызывало вполне понятные эмоции: ревность, злость и разочарование — с одной стороны, и странную лёгкость, словно ты освободился от какого-то томительного наваждения — с другой. Правда, сам Нотт разобраться в этом не смог бы, да и пытаться не стал. А всё ушлый Уркхарт, назвавший сие непотребство абсолютно безвозмездной дружеской помощью.

— Понимаешь, Магнус, — Юджин сноровисто орудовал толстой изогнутой иглой, легко протыкая уже выделанные куски бизоньей шкуры. Работа завораживала, хотя Нотт никак не мог понять, как умудряется Уркхарт возиться с этой фигнёй с таким упоением. — Тебе не хватает какого-нибудь занятия, скажем — увлечения, хобби, чего-то такого, чем бы ты мог заниматься на досуге. То, что тебе бы очень нравилось, чтобы приносило удовольствие, а порой — простое человеческое счастье.

— Как эти шкуры для тебя? — поморщился Нотт, закидывая ноги на вторую скамью. — Благодарю покорно.

Уркхарт не ответил, настраивая заковыристые чары для дальнейшего плетения. Игла засновала сама, чётко повторяя движения мастера. Куски кожи словно медленно склеивались, образуя ровненький и даже красивый шов.

И Нотт вдруг вспомнил вторую жену отца.

Она рисовала картину, перепачканная краской одежда не смотрелась неопрятной, краска была на её руках, на траве, на удобном кресле, на стульчике с плоским блюдом, в котором смешались мазки ярких цветов, и даже на щеке и лбу Натали.

«Ну что там?», — нетерпеливо спрашивал десятилетний Магнус, который устал уже валяться на траве, заложив руки за голову и пялясь на небо. Он выплюнул зажёванную травинку и сорвал другую, сжав крепкими зубами. Это сначала казалось, что позировать в самой любимой позе — фигня. Он мог часами так валяться, лениво греясь на солнышке и думать о всяких вещах. А то и поспать можно. Но когда вот так, специально заставляют, лежать почему-то быстро надоедает. Хотелось вскочить, пробежаться, залезть на башню, пострелять из зачарованной рогатки, проверить птенцов гиппогрифа, навестить Марту Яксли в Северной цитадели… Дел было невпроворот, а он лежит уже больше часа и грызёт траву, как какой-то пони.

«Почти готово, — Натали потёрла кончик носа, оставив на нём зелёный след.— Скоро отпущу. Если хочешь, можешь закрыть глаза».

Закрывать глаза он не стал, заснёт ведь, без вариантов. А обижать мачеху не хотелось. Она так старалась, так упрашивала его попозировать. И теперь то и дело её лицо освещалось счастливой улыбкой. Ради этой улыбки можно было бы и потерпеть.

«А что ты любишь, Магнус? — вдруг спросила Натали. — Чем тебе нравится заниматься больше всего на свете?».

«Много чем, — буркнул он. И поспешно стал перечислять, когда она чуть нахмурилась: — Летать на гиппогрифе, выращивать на ладони огонь, тренироваться с Маркусом Флинтом, ловить форель в реке с ребятами, встречать охотников и разбирать добычу, гулять в диком лесу с Яксли, стоять на часах в Северной цитадели, собирать для тебя цветы за проклятым карьером», — последнее он добавил с лукавой улыбкой, и Натали ожидаемо рассмеялась.

«Льстец! — усмехнулась она. — Ты перечислил почти все свои занятия, а я спрашивала о другом. Есть ли что-то такое, что ты бы хотел научиться делать в совершенстве. Чтобы внутри становилось тепло, руки сами стремились тебе помочь, чтобы ты забывал обо всём, когда занимаешься этим. Чтобы только от мысли об этом занятии тебе становилось хорошо».

«Это что-то неприличное? — скривился он тогда. — Не знаю ничего такого».

Натали грустно вздохнула, мазнула кисточкой ещё пару раз по мольберту и сказала:

«Ну всё, готово, мой огненный мальчишка. Можешь бежать по своим делам».

Он обрадовался и побежал тогда к ребятам в Северную цитадель. Даже не помнил, что там делал, и тем более не думал об её странном вопросе. А месяц спустя увидел эту картину у отца в кабинете. Стоял перед ней и не мог оторвать глаз. Натали умела создавать настоящие шедевры. Но это… У Магнуса сильно колотилось сердце от чего-то тёплого внутри. На картине среди буйной травы лежал мальчишка с травинкой в зубах. Расслабленная поза, простая добротная одежда, как у всех ребят в ковене. А вот лицо — словно мальчик размышлял о чем-то важном, как минимум решал, сколько муки надо закупить на зиму для Марты. В любом случае, это было здорово. Он и не знал, что может выглядеть таким умником, прямо как его дружок Робертс.

«Бездельник, — бросил тогда отец, мельком глянув на картину. — Лучше бы делом занялся! Марш отсюда! Или нет, дуй к Яксли, ему люди нужны, поможешь, поживёшь там недельку».

Больше он картину не видел, да и не хотел смотреть. И не спрашивал, куда перевесили.

Магнус вздохнул, прогоняя воспоминания. И лениво спросил Уркхарта:

— Ты имеешь в виду такое занятие, в котором я бы хотел достичь совершенства? Чтобы внутри становилось тепло, руки сами стремились помочь, чтобы я забывал обо всём, когда занимаюсь этим? Чтобы только от мысли об этом занятии мне становилось хорошо?

Юджин удивлённо поднял голову, посмотрел с явным уважением, но стоило Магнусу усмехнуться, подозрительно прищурился:

— Удивить меня ты смог, даже если подслушал эти мысли у какого-то умного человека. Но если ты сейчас имел в виду секс с ласковыми вдовушками, то ты безнадёжен.

— Почему это сразу безнадёжен, — обиделся Магнус, который, если честно, это и имел в виду, цитируя Натали. Но странная мысль вдруг пришла в голову, и он поспешил её озвучить: — То есть, по сути, ты спрашиваешь, чем мне нравится заниматься, больше, чем сексом?

— Потрясная формулировка, — усмехнулся Уркхарт. — Мне нравится. Так и чем же?

Магнус едва удержался от перечисления всех любимых занятий, как когда-то с Натали. Они и не так уж сильно изменились за двадцать пять лет. Но он сам одёрнул себя, понимая теперь, о чем его спрашивает Уркхарт.

— Надо подумать, — вздохнул он и попросил: — Дай какую-нибудь деревяшку, так лучше думается.

Урхарт отлевитировал ему небольшое полено из кучки, лежащей возле камина. И Магнус достал из ножен любимый нож из превосходной стали, принимаясь строгать пока бездумно, не решив, что он вырежет на этот раз.

Пусть давно не занимался, но руки, как оказалось, помнили. Стружки медленно летели на пол, бока полешка уменьшались, становились гладкими, красивыми. Уркхарт с усмешкой понаблюдал и вернулся к своим шкурам. Что такое он задумал для этой девицы, по которой сходил с ума?

Нотту, впрочем, было не слишком интересно, что именно изобразит его друг, чтобы поразить Франческу Забини в самое сердце. Он с головой ушёл в свои фантазии, всё осторожнее действуя острым, как бритва ножом. Поняв, что лучше всего получится из этой заготовки, он предвкушающе улыбнулся.

Жаль, что последний раз он занимался резьбой по дереву в свои двенадцать, после первого курса Хогвартса. Тогда в ковене гостил хмурый одноглазый егерь Эдди Морн с пиратской повязкой на одном глазу. Пиратом его назвала Натали, и рассказала интереснейшую историю про корсаров и морские бои. Прозвище прижилось, даже сам егерь с усмешкой его одобрил. У Пирата был маленький ребёнок, трехлетний Ингис, который почему-то так и остался в ковене, когда егерь ушёл. Его отдали Марте, и она сама воспитывала малыша, как многих до него и после. Своих-то детей не было. А сирот после войны и голодных лет, последовавших за ней, хватало.

Пират увлекался резьбой по дереву, какие красивые зверушки у него выходили! Все ребята ковена хоть одним глазком, но любовались дивным зрелищем. Многие хотели повторить, и Марта беззлобно ругалась на многочисленные порезы у мальчишек. Нотт сам едва не отхватил себе палец, бежал к Марте сжимая его другой рукой, а потом сидел в углу её кухни, на удобном сундуке, устланном шкурами, держал вкусный пирог здоровой рукой, и смотрел, как колдует Марта над почти отрубленным пальцем.

Но Магнуса это не остановило. Он продолжил крутиться возле Пирата, и строгать в своё удовольствие разные деревяшки. Лучше всего получилось выстрогать медведя, вставшего на задние лапы. Но это помог Пират — заметив его работу, егерь вдруг улыбнулся и начал давать советы. Медведь получился знатным. С оскаленной пастью и злым взглядом, каждую волосинку можно было рассмотреть, каждый коготь на угрожающе поднятой лапе. Клыками его Магнус гордился особо — смог вырезать их сам, без помощи мастера. Пацаны поначалу смеялись, потом, начиная узнавать зверя, заинтересовались. Пока не был готов, даже спорили, кого это Магнус вырезает. Нотт смешливо щурился, отбрасывал со лба отросшую чёлку и молчал, как хранитель сейфов в Гринготтс.

Сколько было восторгов, когда в одно прекрасное утро медведь был полностью готов. Пират, который много путешествовал по миру, назвал его Гризли. Имя Магнусу понравилось, звучало так хорошо, грозно, яростно. Насладившись восхищением приятелей, Магнус побежал показывать своего медведя отцу. Хотелось очень, чтобы тот удивился, похвалил, понял, что Магнус не бездельник, а умеет то, что никто не делает.

Только лорд-дракон был в тот день не в духе. Магнус не знал, что этим утром Натали отправили в Мунго. Она заболела чем-то серьёзным и вернулась домой только через несколько дней.

Увидев сына, когда спускался по лестнице, Теодор Нотт ухватил его за шиворот и спросил, что он тут делает, когда велено было заниматься с отцом Юджина Уркхарта скучнейшей грамматикой. У Магнуса совсем вылетел из головы этот еженедельный урок. А всё профессора Хогвартса, донёсшие отцу об абсолютной безграмотности сына.

«Я вот», — попытался он оправдаться, и поднял повыше медведя, которого дорабатывал всю ночь, чтобы успеть к утру. Планировал отоспаться днём, когда все увидят, какой он молодец.

«Издеваешься? — тихо спросил отец и забрал медведя, лишь мазнув по нему взглядом. — Тебе всё игрушки, Магнус? Лучше бы дар свой развивал, лентяй дракклов! Ты огненный маг, а не какой-то безродный егерь».

Медведь вспыхнул вдруг в руке отца, разом окутавшись синим пламенем. Теперь казалось, что Гризли ревёт от боли, быстро чернея. Не прошло и нескольких минут, как от него остался лишь чёрный остов. Всё ещё можно было разглядеть клыки, вздыбленную шерсть и когти на поднятой лапе. Отец тряхнул рукой, и Гризли осыпался пеплом. И только тогда Магнус ощутил, как больно стало в груди. На миг, — он был уже слишком взрослый, чтобы плакать над дурацкими игрушками.

«На занятие, живо!» — Лорд-дракон влепил ему подзатыльник, и Магнус полетел на занятие, стараясь ни о чем не думать, не вспоминать.

Больше он к Пирату не подходил, и первым лез в драку, когда пацаны спрашивали про медведя. Спрашивать перестали, а потом просто забыли. К деревяшкам Нотт и вовсе не прикасался. Егерь как-то сам его нашёл на башне в Северной цитадели. Он пришёл с небольшим бруском, из которого можно было вырезать книззла или лису.

Скучаешь? — спросил егерь. — А я, вот, ухожу. Хочу на память тебе оставить».

Он положил перед ним ножны с торчащей из них костяной рукояткой ножа. А рядом брусок.

Магнус только кивнул тогда, даже не попрощался. А Пират постоял ещё немного и ушёл. Больше никогда его самого Магнус не видел. Но одиннадцать лет назад в ковен пришла женщина с ребёнком, сказала, что жена егеря Морна, и это его сын Джесси. Что поженились недавно, а он погиб на охоте. И идти ей некуда, а тут сынок Морна уже давно живёт. Может рассчитывала, что у Ингиса тут дом со своим хозяйством, не известно.

Лорд-дракон их оставил, но поселил в Северной цитадели, мол, Марте лишняя пара рук не помешает. Ингис тогда вернулся на зимние каникулы и сразу развёл бурную деятельность, нянчился с братом, надышаться не мог. Но Айрис в цитадели не задержалась, недолго она носила фамилию своего Пирата, выскочила замуж за Лестера Хагги, бездетного вдовца, но ещё крепкого боевика. У Хагги был добротный дом и приличный заработок, кузнец как-никак.

Детей у них больше не было, но малыша Джесси Лестер полюбил как родного сына. Ингис, когда летом вернулся из школы и узнал, что брата у него отобрали, порывался навещать мальчика, с подарками приходил, скромными, конечно. Пятнадцать лет парню было, что он мог. Но Айрис как-то раз прямо его попросила не ходить к ним, не приучать к себе ребёнка. Он послушался и долгое время места себе не находил, отмалчивался, был мрачен, ни с кем не разговаривал и часто пропадал в Диком лесу — охотился в одиночку. Марта с ним как-то поговорила, так стало попроще. Марту уважали все.

Но время шло, и Джесси, став постарше, сам стал сбегать в цитадель на день-другой. Матери эти побеги очень не нравились, одиночка-Ингис её почему-то пугал, и надолго в цитадели сына она не оставляла. Старший Морн не баловал подросшего Джесси, был строг и ругал за самовольные побеги, но все знали, что Ингис братишку обожает, даже светлеет как-то, когда тот появляется в цитадели.

Магнус был рад, что нож Пирата сохранил. Тогда он его поднял только вечером, когда совсем стемнело. Хотел выкинуть, но передумал, спрятал у себя в тайнике. Он знал, что этим ножом егерь вырезал из дерева всех своих зверюшек. И тогда же решил, что сыну его отдаст. Всё-таки память об отце.

Вручил его Ингису после выпускного из Хогвартса. Надо было видеть, как побледнел парень. Как вешал на пояс ножны дрожащими руками. Как тихо поблагодарил. И вот уже девять лет носит, не снимая.

А то полешко, так и просившееся в руки, Магнус попытался спалить синим пламенем, издалека. Оказалось не так и просто, пламя было желтым, красным, даже белым, но синего холодного цвета добиться не удавалось. Он просидел на башне до самого утра, раз за разом пропуская через себя огненную магию. Рука уже дрожала крупной дрожью, когда с ладони сорвался маленький синий язычок. Он сразу потух, но Магнус смог сотворить новый сильнее. В глазах рябило от огненных пятен, но с первыми лучами солнца деревяшка занялась, окутавшись вся в прекрасный синий огонь. Магнус встал пошатываясь с колченогого табурета. И выпрямился во весь небольшой рост. Он огненный маг, а не какой-то егерь!

«Дураком был, — подумал Нотт, с наслаждением снимая стружку с будущего зверя. — Обиделся на отца, слабак!». Но думать о прошлом он не собирался. Слишком много внимания нужно было на мелкие детали. И чуточку магии в самых ключевых моментах.

Бизон получился дивный, как живой. И фигура Ингиса Морна, взлетевшего на загривок и держащегося за рог бизона — узнаваемой. Магнус уничтожил стружки и опилки, поставил готового бизона на стол перед Юджином и спросил:

— Забавный?

Уркхарт поднял голову, отрываясь от своего кожаного изделия, смотрел на бизона очень странным взглядом, даже взял в руки, повертел, поставил снова на стол.

— Кто научил? — спросил сдержанно, похоже, даже не собираясь хвалить и восхищаться. Но Нотту это было и не нужно. — Ах, да. Пират.

Магнус кивнул и лишь слегка шевельнул пальцами. Бизона охватило игривое синее пламя. Они с Юджином любовались минуты две пока сгорало великолепное изделие из дерева, которое так хорошо горит.

— Ты псих, — спокойно резюмировал друг, убирая пепел простым Эванеско. — Лучше бы из кости вырезал, коль такой умелый или из мрамора, как Микеланджело.

Кто такой Микеланджело Нотт не знал, и знать не хотел, но позиция Юджина удивила:

— И чем же лучше мрамор? Или кость? — фыркнул Нотт, вспоминая, что видел у Яксли сундук с рогами животных. Всё ни к чему приспособить не могли. Все стены в цитадели и так ими увешаны.

— Они не горят, — пожал плечами Ургхарт. — Вино будешь? Перекусить пора, у меня и холодный пирог найдётся.

Магнус сидел, как громом поражённый. И почему он сам не подумал об этом? Они не горят!

— Некогда, — решительно ответил он, наколдовав Темпус. — У меня дела. Увидимся.

* * *

Клыки и рога столько ждали, что и ещё подождут, а Магнусу было поручено встретить дорогого гостя, сопроводить в выделенное ему жилище и выслушать пожелания. Для более торжественного приёма ему в помощь выделили бессменного секретаря лорда-дракона Стива Пранка и одного из лучших боевиков особо крупных размеров Ареса Шелби, не иначе, чтобы напугать беднягу. Миссис Флинт, говорят, возражала против его кандидатуры. Но лорд-дракон имел свои резоны.

Парни уже ждали его возле главных ворот, и Нотт поприветствовал их кивком, мельком оценив вид. Стив, разумеется, приоделся, как себе это представлял — в белоснежную рубаху с вышитым замшевым жилетом, подбитым мехом, новенькие кожаные штаны, заправленные в щегольские сапоги производства Уркхарта и ещё подпоясался широким ремнём, увешанным ножнами с палочкой, двумя ножами и даже свёрнутым трубочкой пергаментом.

Шелби такими вещами явно не заморачивался: тёплая рубаха на нем была серой с сильно ослабленной шнуровкой, что позволяло увидеть толстую золотую цепь на голой груди; кожаные брюки старые, потёртые, а сапоги разношенные, но с металлическими набойками на толстой подошве. На ремне непритязательно болтались топорик и длинный кривой нож, а на плечи была наброшена жутковатая зимняя дуэльная мантия вся в пятнах и заплатах. Вроде бы, именно так он одевался на зимнюю охоту. Палочку же Арес держал в руке, нетерпеливо постукивая ей по второй лапище.

Они расступились, чтобы Нотт мог занять место в центре, и как раз вовремя. Перед воротами вспыхнула сфера портала, а следом материализовались парень и девушка.

— И кто из вас лишний? — вместо приветствия проворчал грубоватый Арес.

Нотт спрятал улыбку и поспешил исправить положение, боясь, что возмущенно запыхтевший Пранк сейчас испортит всю мантикора-её-задери торжественность. Парня он смутно помнил по своей преподавательской деятельности в Хоге, к счастью — недолгой.

— Рад приветствовать, дорогие гости, — сказал он с лёгким поклоном. — Магнус Нотт к вашим услугам. Забини, не так ли? Запамятовал ваше имя. А это ваша…

— Сестра, — холодно ответил гость, так и пронизывая взглядом. — Меня зовут Лаудан Забини. Моя сестра Франческа сопровождает меня. Не знал, что это запрещено.

Нотт ухмыльнулся, невольно покосившись на большую любовь Уркхарта красавицу Франческу. Она с любопытством поглядывала на встречающих. Жаль, Юджин не знает, кто к ним пожаловал.

— Ну что вы, какие запреты! — мягко сказал Магнус. — Мы рады приветствовать вас, мисс Забини. Более того, вам, Лаудан, наверняка сразу вручат награду. Лорд Нотт за каждую гостью ковена награждает счастливчиков, пригласивших леди, тремя галеонами.

Забини держался как настоящий аристократ и глазом не повёл, а вот сестрёнка насмешливо улыбнулась всем троим.

Красоту и смелость девушки парни оценили. Удручённый грубостью своих товарищей мрачный Пранк немного приосанился, а в глазах здоровяка Шелби промелькнуло уважение. Нотт просто одобрил выбор друга. К счастью, оба помощника недавно женились и ничем не угрожали возможному счастью бедолаги Юджина.

— Прошу вас, проходите, — предложил Нотт, взмахнув рукой. Кованые ворота беззвучно распахнулись.

Нотт пошёл впереди, рядом с гостями, а Пранк и Шелби шествие замыкали. Но торжественно проследовать по главной аллее больше ста метров не удалось. Как раз, когда Магнус показывал на ответвление дороги, поясняя, что та ведёт в Северную цитадель, из-за дальнего поворота на ней показались аж пять ковенцев, включая мелкую особь в виде кого-то из младших…

— Эгей! — тут же заорал Шелби, ничуть не смущаясь присутствием гостей, и залихватски засвистел. Пришлось всем остановиться. Парни с цитадели прибавили шаг. Нотту тоже было интересно узнать, что стряслось. Заодно ещё немного понервировать гостей.

Даже Пранк не возражал против задержки, озабоченно проговорив:

— Ого, какая толпа! Там не Шани случайно? Вроде ничего такого не намечалось.

— Блетчли, Причард, Бойл и Флинт с невестой, — перечислил самый глазастый Шелби.

— Северная цитадель — это крепость? Они там живут? — поинтересовалась Франческа.

— От крепости там одна башня, для жилья неприспособленная, а все живут в загоне, — хохотнул Шелби.

— В загоне?

— Такая казарма на две дюжины коек, мисс.

— А девочка не слишком мала для невесты? — удивлённо спросила мисс Забини. Её брат стоял молча, словно никто вокруг его не интересует.

— Что вы, мисс, — ощерился Арес. — Некоторые уже с пелёнок невесты. А наша Шани в этом году в школу пойдёт, совсем взрослая.

— Она ваша сестра?

Шелби хмыкнул озадаченно, а Пранк вмешался:

— Шани, по идее, всем нам сестра, всему ковену. Или дочь, ага.

Нотт мысленно запретил себе ржать — очень хорошо разъяснил, молодец, дела ковена — это дела ковена.

— Я имела в виду, — Франческа не сдавалась. — Она что, живёт вместе с мальчиками в этом вашем загоне?

Лаудан закашлялся, Шелби заржал, а Пранк покраснел.

— Шани живёт в башне, — спокойно пояснил Нотт. — Хэй, парни, какими судьбами?

— Просто гуляем, — звонко воскликнула Шани.

А Флинт нахлобучил ей на голову слетевшую от резкого движения шапку:

— Мы в гости, — уточнил Причард, когда ребята уже подошли. — О, здравствуйте!

И, конечно, все парни с интересом уставились на мисс Забини. Нотт представил притихших парней гостям. И незаметно подал знак Флинту, указав на девушку. Квинтус понятливо ухмыльнулся:

— Так, парни, сначала идём за сапожками для мелкой, а потом уже к Лисс. Патрон, прошу прощения, что задержали.

— А что Лисс? — сразу забеспокоился Пранк. — Она вас приглашала?

— Ой, здравствуйте, сэр! Привет, Арес! Привет, Стив! — Шани, видимо, отошла от оценки гостей и соизволила поздороваться. Она выразительно похлопала свой тулупчик по оттопыренному боку. — Лисс питомца моего посмотрит. А они просто моя охрана, — махнула она на ребят.

Парни заулыбались, расправляя плечи.

Нотт заметил, как насторожился отмороженный Забини при упоминании сестры Стива. Становится всё интересней и интересней.

— А ваш дом — это тот заброшенный, на холме? — заинтересовался Кейси Причард, с удовольствиям пялясь на гостью.

— Мы ещё не видели, — ответила ему Франческа, чуть нахмурясь.

А Нотт незаметно показал парню кулак. Домик должны были отреставрировать, и совсем необязательно гостям знать, что он был заброшен.

— Вы надолго? — деловито поинтересовался Пол Блетчли. — Ну, в гости?

— Не приставайте к гостям, — нахмурился Пранк. — И вообще, идите уже, раз питомец. Шани, дождись, а? Я тебе кое-что приготовил, сегодня и отдам.

— Конечно, подожду, Стив, — серьёзно кивнула Шани. — Нас Лисс обещала вкусно накормить, а это не быстро. Нам надо питаться хорошо, зима же.

— Моя школа, — хохотнул Флинт. Остальные ограничились улыбками.

Только Забини не улыбался и вообще приуныл, судя по суровым взглядам на каждого из парней.

— А вот и она, — воскликнула Шани. — Кейси, с тебя шесть сиклей! Я же говорила, что Лисс нас встретит.

Все тут же стали оборачиваться и тоже увидели Лисс Пранк. Девушка издали помахала им, но больше смотрела на дорогу, скользя по наледи в своих смешных сапожках. И выглядела очень хорошенькой в пушистой рыжей шубке.

Нотт пригляделся к поспешно развернувшемуся Забини, заметил, как у того заблестели глаза при взгляде на мисс Пранк, как забыл обо всех остальных. Понятно всё было, и даже не особо забавно, Магнус порадовался в очередной раз за Лисс и Уркхарта, что их помолвку отменили.

Надо сказать, и Лисс, радостно улыбавшаяся гостям из цитадели, резко затормозила, заметив сестру и брата Забини, словно на стену налетела. И глаза огромные, недоверчивые. А парни-то прониклись моментом, все молчали. И голос Лаудана в тишине прозвучал довольно значительно:

— Привет, Лисс. Меня пригласили пожить тут пару недель.

— Кто? — насторожилась девчонка.

— Лорд Нотт. Очень рад тебя видеть.

— Ну вот и прекрасно, — громко сказал Нотт. — Мы и так задержались, хорош уже разводить тут разговоры. Расходимся!

Парни послушались сразу, подхватили Лисс, уходя по утоптанной тропинке к её дому, а уже не такая торжественная процессия направилась мимо главного замка к обновлённому домику на холме.

— Не помешаю, парни? — голос Юджина нарушил гнетущую тишину. Нагнал всё же, Флинт не подвёл. — О, у нас гости!

Франческа Забини живо обернулась, а Уркхарт, поганец, тут же вклинился между Ноттом и гостьей.

— А я-то гадал, для кого мы дом на холме обустраиваем. Приветствую, парень, говорят, ты классно варишь зелья?

Лаудан даже снисходительно улыбнулся, впервые за это время.

— Люди много чего говорят, сэр. Уркхарт, верно?

— Юджин Уркхарт к вашим услугам.

— Моя сестра много о вас рассказывала. Рад познакомиться.

Нотт, ухмыляясь, поравнялся с сопровождением и подмигнул парням. Те понятливо отстали, замедлив шаг.

— Может, вообще свалить? — негромко спросил Арес. — Ну правда, патрон, моя Алиса так готовит вкусно, а уже время обеда. Пускай Юджин сам их развлекает.

— Арес! — возмутился Стив Пранк.

— Да брось, Стив, сам ведь недавно женился, где мужская солидарность? — хохотнул Шелби. — Ну правда, патрон!

— Проваливай, — разрешил Нотт. — Стив, выше нос. Охранять тут не от кого, а Уркхарт всё равно уже всю чопорность испортил. Зачем нам Шелби, вот скажи?!

— И правда, сэр, не подумал, — Пранк оглянулся на быстро удаляющегося Ареса. — Как думаете, сэр, это надолго?

— Зайдём, покажем дом, послушаем пожелания и свалим.

— Хорошо бы, — Стив явно думал о гостях из цитадели.

Дом гостям понравился, Нотт тоже оглядел уютные комнаты с удовольствием. Ковенские умельцы смогли всё обустроить как для себя. К счастью, спален тут было целых четыре, так что проблем с расселением не возникло. В небольшой кухне стол был уставлен приготовленными блюдами под стазисом. Забини сразу попросил показать подвал, где ему обещали лабораторию. Осмотрев, сказал, что всё устраивает, попросил только раздобыть какой-то котёл и ещё несколько вещей. Стив всё записывал, так что Нотт даже не потрудился запомнить.

Юджин нахально напросился на обед, а они с Пранком раскланялись и отбыли.

— Сэр, — заговорил Пранк, едва они отошли от дома на несколько шагов. — Так это что, та самая, за которой Уркхарт ухаживает?

— Она самая, Стив, — усмехнулся Магнус. — Повезло поганцу.

— Точно, а я думал, чего он такой странный.

— Хм.

— Ну весь такой весёлый, разговорчивый. Нахальный.

— Он всегда нахальный, — хохотнул Нотт. — Не обращай внимания. Это тебе так повезло с невестой, а посмотри на Ареса — просто ягнёночек перед женой. Не замечал?

— Ага, я думал ещё, чего это он!

— А того. Перед женой не зазорно, — наставительно сказал Магнус.

— Я понял. Лорд-дракон тоже… Ой. Можно, я побегу, сэр?

— Угу, — фыркнул Магнус. Представить отца ягнёночком не получалось. — Постой! Скажи ребятам, что портключ им пришлю, обратно в цитадель быстро попадут. Нечего ребёнка таскать по морозу в такую даль, тем более, скоро стемнеет. Ну беги теперь.

Пранк широко улыбнулся и действительно побежал. Нотт усмехнулся и потёр кольцо на мизинце, мгновенно переносясь в башню Северной цитадели. Не так давно зачаровал для удобства. В кабинете был ещё прут, настроенный на площадку перед загоном. Его-то он и отослал совой, велев отдать Флинту.

Яксли нашёлся на верху башни. Беседовал о чем-то с Винсом, стоящем на посту.

— Вечер добрый, — поздоровался Нотт. — Корвин, Винс. Как тут, спокойно?

— Здравствуйте, сэр! Всё в порядке! — отрапортовал Фишер.

— Слава Мерлину, тихо нынче, — подтвердил Яксли. — Несколько ребят к замку подались, у малышки питомец прихворал. Пешком пошли, мётлы я запретил, не хватало ещё, чтоб парни яйца себе отморозили. Зелий чуть, не напасёшься. Вот только обратно по темноте идти, и мороз крепчает. Хоть бы Пранки догадались — оставили их с ночёвкой, у них чердак тёплый.

— Да повстречал я их. Портключ отправил, так что вернутся мигом.

— Куда это?

— Как обычно, площадка перед загоном.

— Винс! — окликнул постового Корвин Яксли. — Слыхал? Оповести ребят, чтоб знали.

Фишер кивнул и пронзительно свистнул дважды. Во дворе откликнулись слабым неуверенным свистом.

— Джош Мэдисон, — усмехнулся навостривший уши Винс. — Сейчас прибежит.

— А ты, Магнус, по какой надобности? — Яксли вытряхнул погасшую трубку за зубцы, постучал черенком по камню.

Нотт смутился, но просьбу всё равно озвучил:

— Мне бы костей разных. Видел я где-то ящик с рогами всякими ненужными.

— Чего ж ненужными, — проворчал Яксли. — Для ритуала или так, баловство?

— Так, — ухмыльнулся Нотт. — Сам пока не знаю, что выйдет.

— Так — это пожалуйста, — серьёзно покивал Корвин. — Это славно. Ну пойдём, есть у меня. И не один ящик. Только сразу предупреждаю — магии в них книззл наплакал, в ингредиенты тоже не годны.

— Разберусь, — улыбнулся Нотт. Он уже придумал, что вырежет для начала. Тем более, были у него два зачарованных ножа гоблинской стали для резки любого материала вплоть до металла и камней.

Они всего на два пролёта спустились, когда навстречу попался запыхавшийся мальчишка.

— Сэр! — замер он, преданно уставившись на Нотта.

— Беги, беги. Винс ждёт, — поторопил его Яксли. А сам открыл дверь в маленькую кладовку: — Сюда. Вон там, — осветил он угол фонарём.

Нотт увидел залежи костей, рогов и улыбнулся, засвечивая Люмос. Оставалось только выбрать что-то подходящее и уединиться в своём кабинете, так удачно устроенном для него малышкой Шани. В прежней берлоге работать можно было только с книгами в полулежачем состоянии. А в кабинете теперь и стол, и кресло удобное. Конечно, у него теперь дом есть, но туда возвращаться сегодня не хотелось.

Вырезать из кости оказалось даже интереснее, чем из мягкого, податливого дерева. Нотт не на шутку увлёкся, осторожно орудуя гоблинским ножом. Под ногами уже валялось не меньше десятка испорченных образцов. А Магнусу отчаянно не хватало ещё каких-нибудь, более тонких инструментов. Обещал себе завтра же узнать, где можно приобрести такие или у кого заказать. Знал он одного умельца, но давно уже к нему не обращался. У него наконец начало получаться задуманное, вырисовывались совершенные черты лица, тело, складки недорогого платья. Туфельки на маленькой ножке, кисть, зажатая в руке, закушенный в раздумье большой палец левой руки… Готовая фигурка ровно встала на стол. Она была совершенна для Нотта, хотя кто знает, сколько изъянов нашёл бы в его работе настоящий мастер.

Рука поднялась против воли, в ладони затрепетал синий огонёк. Резко метнулось пламя вперёд, окутывая фигурку Натали, тоненькую, стройную, милую с немного озорной и лукавой улыбкой. Пламя опало, украсив первое его изделие голубоватым свечением. И фигурка показалась ещё прекрасней, стала как будто прозрачной.

— Не горит, — удовлетворённо произнёс Нотт, любуясь крохотной статуэткой. — Сукин ты сын, Юджин! Где ты был со своими советами двадцать пять лет назад?