Молли навсегда (гет)

Филиус Флитвик готовился к очень важному визиту и до сих пор не мог поверить, что злодейка Судьба, не спросясь и никак не подготовив, просто зашвырнёт его на крутой вираж, как несмышлёного котёнка, нарушив давно и навсегда заведённый порядок в его не такой уж скучной жизни. А всё началось на обычной ничем не примечательной встрече с бывшей ученицей.

Ну ладно, встреча была вовсе не такая обычная — с Амандой никогда не угадаешь, как всё повернётся. И насчёт «не примечательной» неправда. Этих встреч с Амандой, после её выпуска, было ровно семь, и каждая отпечаталась в памяти Филиуса едва ли не калёным железом.

В ту пятницу, как и собирался, Филиус обвешался дополнительными амулетами, держащими в узде его либидо, захватил марокканский чудо-браслет с васильковыми камушками под цвет глаз бывшей ученицы и книгу Гюго, уже сомневаясь, что это подходящее чтиво для этой необычной по любым меркам девушки.

Что удивляло всегда, Аманда на эти свидания никогда не опаздывала. Приходила чуть раньше и занимала его любимый столик. И этот раз не стал исключением. Филиус, только войдя в зал, залюбовался невольно её грустным профилем, обращённым к окну. Сердце радостно дёрнулось, пропустив удар, когда он разглядел аккуратную косу, перекинутую через плечо. Предательский мозг тут же задался вопросом, до какой части тела будут доставать её волосы, если их распустить. Он с трудом прогнал картинку обнажённой Аманды, прикрывающей наготу водопадом блестящих каштановых волос. Амулеты, Мордред их раздери, явно не справлялись.

Но вот она обернулась, лицо преобразилось от счастливой улыбки, и Филиус поспешил к столику, сделав вид, что только что вошёл в зал. Его тут знали. Вкусы у него не менялись, так что, не успел он сесть за столик и поцеловать очаровательные пальчики мисс Стэнфилд, как им принесли крепкий ароматный кофе и блюдо с хрустящими круассанами, ещё тёплыми и потрясающе ароматными.

Другое дело, что пробудившиеся некстати инстинкты самого низменного толка, требовали едва прожаренного мяса с кровью и обнажённую девственницу в постель. Бороться с этими вещами при Аманде уже стало привычкой и не столько раздражало, сколько удручало, а беседа приносила куда более острые ощущения, чем спарринг с братцем Эри. Пора признать, Аманда Стэнфилд — самый сильный наркотик для полугоблина Филиуса, от которого отказаться он просто не в силах.

— Вам нездоровится? — первой нарушила тишину Аманда, вглядываясь с такой трогательной тревогой, что сердце Флитвика потеплело. А главное — сама девушка выглядела напряжённой и слегка бледной. Недавно болела?

— Что вы, Аманда, — он лукаво улыбнулся. — Я чувствую себя превосходно. А вот вам не помешал бы румянец. Это чтение заставило вас проводить все каникулы дома?

— Вам ответить честно, или сойдёт милый вздор, вроде такого: «Что вы, дорогой сэр, у меня всё прекрасно»?

Ни он, ни она не коснулись ещё ни кофе, ни круассанов. Флитвик подобрался, уставившись в васильковые глаза, и решал самую трудную задачу в своей практике: притвориться, что всё нормально и свести на нет её попытку переломить их лёгкие отношения. Или поддаться на соблазн стать кем-то иным для неё — куда ближе, чем просто приятель и старший товарищ.

Что уж, не устоял, надо признать.

— О чем вы, моя дорогая Аманда? — спросил он мягко, но без улыбки. И мысленно попросил: «Скажи мне, что просто приснился плохой сон!».

— А вы не догадываетесь?! — спросила и судорожно вздохнула, пряча глаза. — Филиус, я прошу прощения, но мне лучше уйти!

А вот этого он позволить уже не мог. Не так быстро, ведь он так ждал этой встречи.

— Не уходите, — вырвалось почти помимо воли. Он даже осмелился удержать её за руку, когда она вскочила. И Аманда изумлённо посмотрела на его руку, а потом послушно села на прежнее место. Обругав себя всеми нелестными эпитетами, которые вспомнил — выдавать свою гоблинскую силушку совсем не входило в его планы, Флитвик осторожно улыбнулся: — Что вас мучает, Аманда, скажите. Я ведь вижу, что это не даёт вам покоя.

«И чувствую», — добавил про себя. Флюиды от девушки снова делали все его амулеты смешными пустышками. Ну хоть порадоваться можно, что с либидо всё в порядке. И испугаться, что трансформа удерживается только на чистой силе воли.

Она молчала слишком долго, прерывисто дыша и не отрывая от него глаз. Тем не менее голос показал, что девчонка прекрасно держит себя в руках, а то, что её предаёт тело, так и он не может похвастаться сейчас самоконтролем в этом плане.

— Я шокирую вас, профессор, — чопорно и даже строго произнесла мисс Стэнфилд. — Но больше молчать не хочу и не буду. Можете смеяться, но я влюбилась в вас давно и навсегда. И не могу думать ни о ком другом. Я хочу только вас, и это не прихоть. Это проклятие, если хотите. Потому я и отказывала всем этим женихам, потому вижу такие стыдные сны после встреч с вами. Я люблю вас во всех смыслах! Вот, теперь вы знаете.

Не выдержав, она отвернулась к окну, с такой силой сжав кулаки, что костяшки рук побелели.

Если у него ещё оставались иллюзии по поводу своего благородства и твёрдого следования принципам, то после этого пронзительно-честного и страстного признания, он самым подлым образом послал их в такие дали, что девочка, узнав его мысли, просто сбежала бы, несмотря на всю свою храбрость. Наверное. Скрывать от себя и дальше очевидное просто не имело смысла. Он выбрал свою женщину и не собирался ее отпускать, пусть хоть все ковены мира объявят ему войну.

Так что всё остальное, что могло произойти в этом семейном кафе, было лишь прелюдией к тому, что случится уже очень скоро. Его выдержки, которой он так бесправно гордился, хватило лишь на то, чтобы наложить на их столик заглушки и чары невнимания.

Аманда вздрогнула, когда он положил руку на её кулачок, осторожно поглаживая, наслаждаясь гладкостью кожи и каждой косточкой и впадинкой. Повернулась, глядя васильковыми глазами сквозь предательскую влагу.

— Не утешайте, я справлюсь, — её хриплый шёпот отозвался огнём внутри, опалившим все внутренности.

— Вот как, — вздохнул он. — Полагаю, внешность не имеет значения?

— Не имеет, — повысила она голос, но заглушки не подвели, никто на них не смотрел.

— Это по-детски, Аманда. Я стар, страшен, не спорьте.

— Буду спорить! — теперь она рассердилась. — Для меня комната пуста, когда вас нет, а когда вы входите, всё наполняется смыслом.

— И тем не менее я был вашим учителем, — смог назвать он самый важный аргумент. — Вы по-прежнему моя ученица…

— Бывшая! Я взрослый человек! И люблю вас с пятого курса!

Флитвик едва смог скрыть удивление. А ведь он, со всем своим чутьём даже не подозревал тогда.

— И тем не менее, — он испытующе заглянул в её глаза. — Что скажет ваша семья, вы подумали?

Он ждал ответа на коварный вопрос, если скажет, что никто не узнает, ничего не получится.

— Они примут мой выбор! — убеждённо сказала Аманда.

Он едва не зааплодировал, какое же наивное дитя. Внутри дрогнуло понимание, что он уже пропал, и эти попытки сопротивления смешны. Но шанс отговорить её ещё был.

— Вы хорошо представляете межрасовый секс? — жёстко и прямо спросил он. Девушка покраснела почти до слёз, но на жалость он не имел морального права. — Или вы думали, что мне будет достаточно разговоров и совместных чаепитий?

— Нет, — прошептала она, вырвав у него руку. — Зачем вы так со мной?

Вот и слёзы.

— Вы же сами понимаете, что ничего у нас не получится, — ненавидя себя, уверенно и сочувственно произнёс Флитвик.

Она вырвала у него руку и встала, дышала неровно, во взгляде гнев и обида. А он пытался изо всех сил убедить себя, что нельзя удерживать, нельзя. Он её просто недостоин.

И смог только взглядом проводить метнувшуюся к выходу девчонку.

Что ж, писем больше не будет, и пусть. Утро было напрочь испорчено. И Флитвик ощутил себя на все свои сорок семь лет. Никому, по сути, не нужный.

Он вздрогнул, когда расплачиваясь, ощутил вдруг знакомый манящий аромат.

Боясь поверить, оглянулся. Аманда Стэнфилд посмотрела с вызовом и, едва дойдя, дерзко схватила его за руку, вложив ключ.

— Снят до утра, — прошипела разъярённой тигрицей. — И попробуйте только не прийти!

Не дав и слова сказать в ответ, развернулась и ушла на выход.

Филиус разжал руку и поглядел на ключ. На гладкой головке было выгравирован номер комнаты и название небольшого отеля за углом, в котором он как-то даже останавливался, и даже именно в этой комнате. Знак? Судьба?

Не помня себя, он вышел из кафе, пытаясь охладиться морозным воздухом. И ведь знал, что может не пойти. Аманда поплачет и забудет его. И он сможет перебороть чёртово либидо. Сможет, наверное. Или пойти, и пусть испугается и сбежит. Тоже вариант, как ни больно об этом думать. А если девственница, и ей не понравится секс с ним? Рискнуть и поставить на себе крест?

Он точно не был уверен, но боялся, что неспособность иметь другую после секса с девственницей-человеком передалась от отца. Но он хотя бы испытает эту близость, наслаждение, по уверению отца, несравнимое ни с чем.

Если она уже знала мужчин, что было очень сомнительно, то шанс оставался — привязки не будет, всё пройдёт без последствий. Ведь не думает же он всерьёз, что её семья примет такого жениха?

Попросить набраться опыта и тогда повторить приглашение? О, он пока не дошёл до мыслей о самоубийстве. Флитвик безрадостно хохотнул, испугав какого-то малыша. Поспешил извиниться, отойти в сторону витрины Олливандера и сделать вид, что рассматривает рекламную палочку. Внутри не просто всё горело, все мысли крутились о том, чтобы шёл, бежал к ней. Сопротивляться сил почти не осталось.

Разве что возвратиться в Хогвартс. Там амулеты, там станет легче. Но ноги понесли в книжный. Вспомнилось, что там, разглядывая корочки ещё не читаных фолиантов, можно забыть обо всём.

Кто же знал, что на каждой обложке ему будет мерещиться Аманда, ожидающая его в номере или даже в постели.

Хотелось зарычать, разметать книжки, обратиться в истинный облик и кого-нибудь заавадить. Оказаться в Азкабане и понять, что ощущала мама в тех страшных стенах…

Руки дрожали, когда он ставил на полку очередной томик. Он спрятал их в карманы зимней мантии.

«Слабак! — холодно припечатал себя Филиус и понял, что если в нём осталось что-то от чести настоящего мужчины, он возьмёт себя в руки и вернётся в Хогвартс. А лучше, активирует портключ и исчезнет из магической Британии на две недели и три дня. Приняв неясное и самое тяжёлое решение в своей жизни, Флитвик вышел из магазина слегка покачиваясь, словно пьяный. И побрёл к общественному камину.

Маленькая очередь из трёх человек обрадовала, словно у него был шанс передумать.

А она всё ещё ждёт. И он уверен, прождёт до утра. И возненавидит с той же силой, как прежде любила.

«Снят до утра! Только попробуй не прийти!».

Она никогда с ним так не говорила. Да и он сорвался, сказав о сексе так жёстко. Намекнув на несуществующие проблемы, ну, кроме привязки, и кроме того, что он на самом деле крупнее во всех местах.

И снова его посетила спасительная мысль: прийти, но напугать, чтобы сама убежала. Почему сразу отмёл, решив, что не сработает? Смешно, чтобы трансформация и истинный вид гоблина-воина хоть кого-то оставили равнодушным! И даже сил не надо прикладывать. Просто перестать сдерживаться, отпустить инстинкты на волю и трансформация обеспечена, этого безусловно достаточно для сильного шока, а может даже лёгкого обморока. А потом он вернёт себе форму, приведёт её в чувство и уговорит забыть об этом и остаться друзьями.

Запретив себе думать, что это лишь отговорки, он едва не сбил человека, стоящего за ним в очереди, когда рванул наружу.

— Извините, профессор! — крикнул этот человек, но Флитвик не обернулся.

Замерев посреди улицы, не замечая удивлённых магов, огибающих его с двух сторон, он вспомнил, что может аппарировать. Тот номер, он же там был, всё легко. И ключ он всё ещё сжимал в руке — ключ, снимающий антиаппарационный барьер для оплатившего номер. Да, появится, испугает, утешит. Решено.

Аппарировал удачно. В комнате был полумрак, Аманда стояла у окна и резко развернулась на звук. Всё ещё одетая, к счастью.

Не разговаривать, голос может разрушить всё представление.

Глядя ей в глаза, пусть даже снизу вверх, он стал медленно приближаться, небрежно сбросив на пол зимнюю мантию со всеми амулетами. Глаза у Аманды расширились, она выпрямилась как струна. Уже боится? А трансформация уже началась. Даже Круцио милосерднее по сравнению с ней, но боль он почти не воспринимал, только страшное, изматывающее желание схватить её, швырнуть на кровать и поставить свою метку, наконец.

А он только смотрел, чувствуя, как выворачиваются кости, сводит челюсть, трещит по швам череп и болезненно увеличивается возбуждённая плоть. Его ошибка, нужно было решить эту проблему до перевоплощения. Теперь уже было поздно.

Аманда, от которой он не отводил помутневшего взгляда, вдруг сама шагнула вперёд, глупая девчонка. Тонкие руки обвили шею и глаза её оказались близко-близко.

— Сволочь ты, Филиус! Или как тебя по-настоящему? — спросила она почему-то зло и шёпотом. А телом уже прижималась так крепко, что даже если бы мог, не стал отрывать.

— Хартерион Филиус Браншретер-Флитвик, — грубый голос заставил её расширить глаза. И обнять его за талию ногами. Мордредова обезьянка!

— Хартерион… — вкрадчиво произнесла она, ёрзая по нему самым искушающим образом. И волосы расплела, чертовка! — Мы будем долго стоять, или покажешь, наконец, что там не так с межрасовым сексом?

— Остановиться не смогу, — прорычал он, обретя способность говорить, а не только пускать слюни, фигурально выражаясь. — Если ты девственница, получишь метку на самое нежное место и навсегда станешь моей.

Да, лукавил, выворачивая всё наоборот. Выдавая желаемое за действительное.

— Испугал! — Она фыркнула и укусила за чувствительную мочку. Это была большая ошибка. Он даже не понял, как оказался на кровати, нависая над ней, как сорвал с неё все тряпки — с острыми когтями было не сложно. И стало уже всё равно, конец ему и всем мечтам, или будет шанс на счастье.

Она оказалась девственницей, и Филиус с интересом рассматривал метки, отдыхая от бурного то ли примирения, то ли сражения. Но в одном папа прав — совершенно незабываемо. Аманда смотрела на него с довольной кошачьей улыбкой, стараясь не смущаться. Протянула руку, разглаживая складку у него на лбу.

— Всё? Теперь твоя? — спросила с непонятным выражением.

— Я твой, — признался Флитвик. К чему теперь врать? Но и говорить всей правды не стал. Не имел права её ограничивать и знал, на что шёл. — Не думай об этом, я преувеличил нарочно, прости. Можем забыть и вернуть прежние отношения.

— Что означают эти метки? — потребовала она сердито. А ведь только что всё было хорошо.

— Ладно, не будем забывать. Согласен встречаться, когда ты пожелаешь, если это будет не в ущерб занятиям в Хогвартсе.

— Что означают метки? — терпеливо повторила она вопрос.

— Хочешь замуж? — сдался он. — Я зануда и большую часть года провожу в школе.

— Мне ещё никто так не предлагал руку и сердце, — фыркнула она. — И что они означают?

Он рассмеялся и легко посадил её сверху на себя.

— Ты не сдаёшься, Аманда?

— Филиус!

— Секреты гоблинов только для самих гоблинов, — проговорил он и поспешно добавил, увидев гневный взгляд: — И для их родных. А ты не дала согласия.

— Да я согласна! Это ты придумал эту проверку! Ну, теперь скажешь?

— И мы продолжим? — осторожно спросил он. — До утра ведь оплачено.

— Их пять! — Аманда сдвинула брови. — На плече, на груди, на ключице, на бедре и под коленом. И они означают?..

— Что мужчина-гоблин, имевший близость с девственницей-человеком — законом не порицается, но от физиологии никуда не деться — становится не способным иметь связь ни с одной другой женщиной больше никогда. Если вы довольны, мисс Стэнфилд, моргните.

— Почему?

— Потому что эти метки — часть брачного ритуала. Клятва быть только твоим и ничьим больше.

— Ох, — удивилась его девочка. — А не легче было бы удержаться и не кусаться?

— Аманда, ты меня убиваешь. Не шевелись хотя бы. Нет, удержаться невозможно. Слишком… лакомый кусочек.

Широкая улыбка была ему наградой. А потом и всё остальное. И он даже не хотел представлять, как она после всего этого смогла быть бодрой, весёлой и даже отправиться к Лестрейнджам на бал.

Сам Флитвик вернулся в Хогвартс вымотанный, казалось, до последней капли. Пришёл в себя окончательно только вечером, проспав весь день, после чего занялся сборами. Завтра домой, и, если получится, то сразу с Амандой. И лучше без всяких если.

А потом прилетела незнакомая сова, скидывая письмо в красном конверте. Громовещатель открылся, и Флитвик с усмешкой принялся слушать нежный голос Аманды:

«Такие дела, привет, мой страшилка. Родители сказали, что ждут тебя завтра на обед. Я предупредила, что сразу после него отправлюсь к тебе на родину. Намекнула, что ты не совсем такой, чтоб не очень волновались. По-моему, зря. Меня посадили под домашний арест до твоего прибытия. Если есть ещё особые указания, то пришли своей совой. Это письмо отправил брат, а громовещатель — единственное, что нельзя прочесть при желании кому-то, кроме адресата. Так что отправь свою сову. На балу было скучно без тебя. Я едва не заснула после очередного танца. Линда мне дала укрепляющего, но сейчас клюю носом. Межрасовый секс — это сила. И мне всё равно, что ты полукровка. Ну, я к тому, что в твоем клане, наверное, чистокровные гоблины покруче выглядят. Но ты не волнуйся. Ты лучший. Люблю тебя. Ах да — маме цветы, папе артефактное оружие, братьям по шее. Всё, больше нет времени, Пока, целую! Я тоже хочу поставить метки. Это не запрещено?».

— Нет, — хмыкнул он. — Не запрещено. У мамы получилось. А за страшилку кто-то ответит.

Банди сегодня устал, отнёс родным письмо и вернулся с кучей конвертов. Все ждали его с невестой. Теперь непонятно, удастся ли не разочаровать их.

Письмо он написал. Недовольный Банди, узнав кому письмо, взбодрился и ласково потрепал Филиуса крылом, мол, наконец-то. Цветы он одолжил в теплице, а заговорённый кинжал гоблинской стали изъял из своей коллекции. Осталось совсем немного подождать, и, возможно, получится стать респектабельным женатым человеком. Или женатым гоблином — в общем, смотря в каком мире.

Филиус с трудом отогнал сладостные воспоминания о лучших сутках в своей жизни и с тоской посмотрел на безрадостное отражение. К чему вообще наводить красоту, что в принципе нереально, причёсываться и любоваться в зеркало, если как честному полугоблину, ему всё равно придётся показать свою сущность семье Аманды? И если они впадут в бешенство, придётся просто её выкрасть. Сражаться против родни своей девочки недостойно воина и мужчины.

Флитвик хихикнул тоненьким голосом и решительно подошёл к камину. Аманда страстно уверяла, что у них крепкие нервы, но он не повёлся, хоть и сделал вид, что ей верит. Ничего, портключ у него в ухе в виде серьги, надетой отцом в нежном возрасте пяти лет обоим сыновьям. Портключ домой, лет двадцать назад перенастроенный на его собственное жилище. Главное — успеть коснуться Аманды хоть когтем. Насчёт выкрасть, это была отнюдь не шутка. И он честно предупредил об этом невесту. Время, как известно, лечит и позволяет свыкнуться со многими вещами. Вот и её родичам он даст эти две недели, что проведёт их дочь на его родине.

Во всяком случае, он очень надеялся, что удастся помириться. Для чего, возможно напрасно, он пригласил на встречу с родными Робертса. Директор Хогвартса давно заслужил его уважение, и по решению Флитвика, будет правильно, если он узнает про сущность одного из деканов. А, кроме того, в случае удачи, он как никто другой имеет шансы убедить Стэнфилдов принять зятя таким, какой есть. Если же удача отвернётся, и Робертс решит уволить профессора Флитвика — так тому и быть. Филиус, разумеется, расстроится, но примет это, как должное.

Вернётся домой, будет учить племянника, растить своих детей, наслаждаться семейным счастьем с красивейшей из земных женщин и выводить новые сорта черешни и азалий. Да будет так!

Камин загудел зелёным пламенем и выплюнул его в прихожую дома Стэнфилдов. Его ждали с обнажёнными и взятыми боевым хватом палочками. А вот Аманды видно не было. И это наполнило сердце полугоблина разочарованием.

— Здравствуйте, профессор, — брат Аманды, Чарли, его бывший ученик, нерешительно улыбнулся. А вот отец невесты смотрел хмуро и недоверчиво.

Двух боевиков, стоящих рядом со Стэнфилдом, Филиус не ожидал увидеть, но и это было решаемо. Мать и младший братишка Аманды стояли чуть в стороне. И если пацан выглядел, как обычный любопытный подросток, не выказывая никакого предубеждения, то женщина явно волновалась, комкая в руке краешек шали.

Единственным невозмутимым человеком из присутствующих был Антуан Робертс, стоявший возле старинного комода, скрестив руки на груди. Правильно, он достаточно хорошо знал профессора, чтобы не сомневаться в его порядочности. Это внушало надежду на благоприятный исход.

— Добрый день, джентльмены и леди, — добродушно поздоровался Филиус. — Могу я узнать, где Аманда?

— Прихорашивается, — смешливо ответил ему мальчишка, заработав от отца грозный взгляд.

— Сэр, — несколько неловко поинтересовался Чарли, покосившись на отца. — Это правда, что вы сделали предложение моей сестре, и она согласилась?

— Абсолютная правда.

— Вообще-то порядочные люди предварительно оповещают родителей о таких вещах, — взгляд старшего Стэнфилда был тяжёлым и хмурым.

— Обстоятельства не позволили, — сокрушённо ответил Флитвик. — Именно поэтому я здесь, просить вас благословить наш брак. Я могу рассчитывать, что все здесь присутствующие имеют отношение к вашей семье? Я не говорю про профессора Робертса, так как сам настоял на его присутствии.

Оба боевика скривились, поглядели на главу дома и по его знаку вышли из комнаты и, надо полагать, из дома невесты.

Только после этого Филиус вынул подарки из воздуха — ну да, не удержался от фокусов — и с поклоном попросил их принять.

Миссис Стэнфилд была явно польщена, получив красивый букет, а её муж не знал, как относиться к подарку, судя по его растерянности.

— Прошу к столу, — словно нехотя произнёс он. — Всяческие демонстрации, обещанные дочкой, можно оставить на потом. Вы не против, сэр?

— Наоборот, очень рад, — заверил Флитвик, ощутивший нешуточный голод.

Это рядом с Амандой он мог позволить себе сколько угодно волноваться и терять аппетит — даже не зазорно по меркам родного племени. А вот перед хорошей дракой его охватывал весёлый кураж. Правда, драться он не собирался, лишь защищаться. Но стоило подкрепиться в любом случае, чтобы истинная форма, будучи в несколько раз крупнее, не стала отвлекать позывами пустого желудка.

Впрочем, такое начало скорее говорило о том, что драки всё же удастся избежать. И подарки приняли; Стэнфилд явно с интересом поглядывал на свёрток, лежащий на каминной полке.

Аманда выпорхнула из неприметной двери, когда он уже собрался занять место за столом. По её виду он сразу понял, что та всем довольна и едва удержалась, чтобы не броситься к нему на шею. Пусть это было не так просто выполнить, когда он в таком виде.

Филиус сдерживать себя не стал, шагнул к невесте и крепко взял её за руку, подводя к столу. Аманда покорно устроилась рядом, одарила сияющим взглядом и строго оглядела родных. Филиус внутренне развеселился, увидев, как смутились её отец и старший брат, а мать ответила ласковым и гордым за дочку взглядом.

Основные блюда все ели молча, но когда подали кофе и десерт, отец Аманды в упор посмотрел на Флитвика:

— Я так понимаю, что вы лишаете нашу дочь возможности сыграть свадьбу в ковене?

— Если таково ваше решение, то я готов примириться, — обтекаемо ответил Флитвик. — Однако если хотите знать моё мнение, то был бы рад устроить свадьбу здесь, в кругу семьи, когда мы вернёмся с моей родины.

— Которая неизвестно где, и мы даже представить не сможем, как живёт наша девочка?

— Почему же, — ответил Флитвик, готовый к подобному вопросу. — Если глава клана позволит, вы все принесёте клятву неразглашения и побываете там.

— Глава клана, — Стэнфилд прищурился. — Вы рассчитываете, что он может позволить нам посетить скрытое от всех людей поселение?

— Мой отец мудр и справедлив, — кивнул Филиус, пряча улыбку — семью удалось удивить в самом хорошем смысле. Лишь профессор Робертс отнёсся к новости спокойно, едва приметно усмехнувшись. Похоже, новый директор Хогвартса от души наслаждался непростой ситуацией. Это радовало. — Кроме того, моя мать — чистокровная волшебница, очень меня любит и имеет бесспорное влияние на отца.

Повторный шок семьи было видеть странно, не могли же они не знать, что он полукровка. Ну, или полугоблин. Робертс, благодарение небу, незаметно ему подмигнул. Оставалось вопросом, будет ли он так лоялен после трансформации жениха.

— Будет ли ваша семья добра к нашей девочке? — продолжил допрос отец Аманды, придя в себя.

— Более чем, — безапелляционно ответил Флитвик. — Я отправил им послание не далее как вчера. И вечером получил тридцать писем с поздравлениями, включая письма от отца, матери и брата. Все с большим нетерпением и радостью ждут нашего приезда.

— В вашем клане двадцать восемь семей?

— Я этого не говорил, — хитро улыбнулся Флитвик.

— Можно и мне спросить вас, сэр? — мать Аманды уже не скрывала своего хорошего расположения. — Я вижу, что моя дочь счастлива. Вы её любите?

— Больше жизни, — лаконично ответил Филиус, без улыбки посмотрев на мать своего сокровища. Правду ответить было не сложно. Метки не просто так ставятся, тут даже не любовь, а нечто большее наступает. Наследие отца, впрочем, не слишком его расстроило. Он этого ждал. Конечно, было бы грустно, если бы Аманда не согласилась выйти за него замуж, но этого уже не случилось. И да, умереть за неё он мог бы однозначно. Но теперь-то уже точно хотелось прожить подольше.

— Хорошо, — мистер Стэнфилд поднялся, и за ним встали его сыновья. — Мы готовы увидеть то, на что так непонятно намекала нам Аманда. Если это что-то опасное, то, возможно, Мэтти следует выйти…

— Папа! — возмутился ребёнок.

— Просто приготовьте успокоительное, — посоветовал Флитвик с сомнением взглянув на хозяйку. — Для всех.

— Я принесла, — впервые подала голос Аманда и выставила на стол несколько флаконов.

— Клятву? — не слишком довольно спросил её отец.

— Без этого нельзя, — кивнул полугоблин, внутренне собираясь. Он встал и, взяв Аманду за руку, отошёл от стола, благо, место позволяло.

Профессор Робертс ненавязчиво предложил принять клятвы семьи, после чего и сам принёс клятву Флитвику. Стэнфилд попросту удалил стол взмахом палочки, и не убрал её после этого.

Аманда неохотно отпустила руку жениха, но оставалась рядом, как он заранее её попросил. Он заметил у неё крохотную сумочку, надетую через плечо, в которой наверняка уже покоились все её вещи для путешествия.

Флитвик снял с себя плащ и отдал невесте. На этот раз на нём кроме рубашки был кожаный жилет и те же кожаные штаны. Точно такие были и на мистере Стэнфилде с сыном, явно не дешёвые. Было приятно, что ради него они даже оделись по парадному.

— Я демонстрирую это не для хвастовства или других низменных побуждений, — счёл нужным предупредить Флитвик. — А лишь потому, что уважаю семью будущей супруги и считаю своим долгом показать свой истинный вид.

Только мальчик выказывал нетерпение, сверкая глазами и переступая с ноги на ногу. Стэнфилд перетёк в боевую стойку, его сын выглядел расслабленным, но явно был настороже. Робертс успел неприметно переместиться ближе к Флитвику и демонстрировал лишь спокойное внимание.

Тянуть дальше было чревато, и Флитвик отпустил давно бунтующую силу. С боевиков он ни на секунду не сводил взгляда, ощущая, как раздаются плечи, отдаляется пол и трещат, разрастаясь, кости. Ласковое внимание Аманды помогало с достоинством пережить дискомфорт, доходящий до нестерпимой боли. Тогда перед ней одной он почти ничего не почувствовал, потому что был слишком занят охватившим влечением. Но и сейчас смог удержать лицо невозмутимым.

Флитвик выдохнул, невольно сжимая и разжимая кулаки, приноравливаясь к новому облику, и благодаря судьбу, что из-за человеческой крови, у него более светлая кожа, чем у собратьев в клане, более мягкие черты… лица. И способность прятать клыки, что делало улыбку не такой устрашающей для непривычных людей.

— Охренеть, — выдохнул Чарли Стэнфилд, разбив сгустившееся напряжение.

Генри Стэнфилд, побледневший и настороженный, неуверенно улыбнулся. Робертс всё так же выдал лишь ироническую полуулыбку, а мать Аманды умилённо улыбалась. И кто поймёт этих женщин?!

— Класс! — негромко выдал Мэтти.

— Успокоительное кому-нибудь требуется? — изменённым голосом поинтересовался Флитвик, осторожно сжав ладошку Аманды. Теперь он был на полголовы выше невесты, но и то, девушка была высокой. Рост его тоже больше пошёл в человеческую породу. Они с братом были чуть не на голову выше всех соплеменников, включая отца.

— Я обойдусь, — сразу сказала мать. — Добро пожаловать в нашу семью, Филиус!

Отец Аманды тяжело вздохнул и подошёл к будущему зятю. Пожать ему руку Флитвику было приятно. Признали, ну и славно!

Следующим был Чарли, Мэтти тоже настойчиво пробился к профессору и сунул в его лапу ладошку.

Флитвик едва удержался от улыбки, когда мальчик шепнул сестре, что у нее крутой муж.

Робертс подошёл тоже, пожал руку и серьёзно посмотрел в его глаза.

— Филиус, умеете же вы удивлять! — сказал он как будто даже уважительно. — Возьму на себя смелость предложить вам провести медовый месяц с невестой после заключения брака в ковене. Я найду, кем вас заменить на занятиях. Но мне бы не хотелось вас терять надолго, вы очень нужны Хогвартсу в любом удобном для вас виде.

Мужчины после этих слов рассмеялись, мать осторожно обняла будущего зятя, после чего со слезами обняла и дочку, крепко прижав к себе.

— Нам пора, мам, — Аманда тоже шмыгнула носом. — Мам, пап, вы не обидитесь, если мы сейчас…

— Да уж ступайте, — махнул рукой Генри Стэнфилд. — А мне, пожалуй, нужно выпить. Антуан, ты как?

Флитвик не стал возвращать себе прежний вид и попросил прощения, что воспользуется портключом. Никто не возражал, и Филиус сжал серьгу на ухе.

— Вот мы и дома, — сказал спустя несколько мгновений, оказавшись в просторной гостиной своего жилища. Здесь явно недавно прибирали, а стол ломился от ваз с цветами и фруктами.

Записка на столе гласила: «Так и быть, сегодня празднуйте, вам нужно, а завтра с утра будет свадьба. Постарайтесь уложиться в это время. Филиус, поцелуй за меня невесту. Мама».

— О, а что значит уложиться до утра? — удивилась Аманда.

— Значит, нам пора в спальню, моя любовь, — притянул её к себе Флитвик, у которого на место тревожности вернулось усиленное влечение к своей женщине. — Возражения есть?

— Нет, профессор! — хихикнула Аманда, очаровательно порозовев. — Я вся твоя! А ты мой!

— Даже не буду спорить, дорогая, — Флитвик поднял её на руки, ощущая себя счастливейшим из смертных. А ведь недавно даже мысли не допускал, что мечты воплотятся в реальность.

* * *

— Офигеть! — Питт бросился к продолговатым узким оконцам, которые открывались простым нажатием на стекло. Восемь окошек на одну небольшую комнату, а ещё одно большое на другой стене, явно сделанное недавно. — Басти, да тут целые шикарные апартаменты для семейной пары! Говоришь, тут родичи твои жили?

— Ага, всемером. И не жаловались, заметь, — Рабастан распахнул большое окно и вспрыгнул на широкий подоконник.

— Ты шутишь! Всемером в двух комнатах?

Апартаменты были трёхуровневыми. Небольшая проходная гостиная, от неё на десять ступеней выше по кривой лестнице вдоль внутренней стены башни — одна комната побольше. А вниз по такой же лестнице — вторая комната поменьше. Удобства в виде современной ванны и унитаза имелись при каждой комнате, хоть и оказались довольно тесными. Рабастан объяснил, что сильно расширить внутреннее пространство башни в ущерб защитным чарам предки не решились, потому и комнаты вышли такой причудливой формы и совсем небольшими. А реставраторы посчитали, что это наиболее надёжное состояние для самой башни и замка в целом и менять ничего не стали.

— Как же они жили?

— Нормально. Родители внизу, а дети со старенькой бабулей вот здесь, в большой спальне.

— Твоя спальня больше этой раза в три, а ты ее назвал малой! — Питт открыл и закрыл все окна, постучал по деревянным панелям стен, и станцевал какой-то забавный танец на паркетном полу. По пустой комнате гуляло эхо. Ещё ему понравились высокие белоснежные потолки.

— Так там глава рода жил и наследники, а здесь какой-нибудь младший сын кузена, — Басти спрыгнул. — Готовили в этой смешной гостиной прямо в камине, тут же и ели. Кстати, камин рабочий, но я пока всё заблокировал. Доступ можно настраивать на конкретного человека по крови.

— В тесноте, да не в обиде, — пробормотал Питер, любовно поглаживая толстые перила на лестнице. — Слушай, а может, отдашь мне эти апартаменты, а? Та комната, конечно шикарная, но тут…

— Романтичней, ага, — усмехнулся Рабастан. — И отдельный выход внизу башни. Да пожалуйста, располагайся. Но уговор помнишь?

— А как же. Девчонкам тут даже интересней будет, три комнаты вместо одной. Спальня, гостиная и кабинет. А где ты хотел ребят поселить? — опомнился Питер. Для него одного апартаменты вдруг показались слишком шикарными.

— Вообще как раз здесь хотел, но выше есть ещё одни гостевые апартаменты, — объяснил Басти, — правда, гостиная совсем маленькая, но комнаты даже поинтересней.

Апартаменты «поинтересней» они тоже осмотрели. Комнаты были расположены так же, как и на нижнем уровне. А гостиная, и правда, поскромнее, но тоже с камином. Впрочем, стол с креслами и пару диванчиков вместить было можно. Зато площадь обеих комнат куда больше, и окон-бойниц по десять штук в каждой. Неправильная форма помещений из-за круглой внешней стены только добавляла очарования.

— Дай угадаю, — Питт потёр руки. — Тут жила семья из двадцати человек!

Басти засмеялся:

— Нее, тут как раз в одиночестве проживал дядька главы рода, вредный мужик, но хороший мастер. В нижней комнате пол, потолок и стены укреплены на века — Бомбардой не прошибёшь, там была его мастерская. Позже в ней детей прятали в смутное время, мол, всё остальное рухнет, а мастерская безумного Эда останется невредимой. Комната выше, соответственно, спальня, непрошибаемый тут только пол.

— Бомбардой? — воскликнул Питт. — Так это круто! Ники обожает тренировки. Уверен, Уолден тоже возражать не будет. Поставим там пару-тройку манекенов и что-то ещё такое.

— Манекены в подвале есть, — оживился Басти, — свалены кучей. Только это не простенькие деревянные человечки. Их как раз создавал безумный Эд. Чтобы угробить, нужно постараться, а он ещё отвечать может, хоть и вполне безобидно. Восстанавливаются самостоятельно часов за десять, я проверял.

— Пойдём смотреть!

— Сначала коробки с мебелью по комнатам разнесём, — возразил Басти.

Мебель они закупали у Алленов. Клод настоял, что ту, которую поставят в комнате Питта, он отдаст безвозмездно — подарок Рабастану на новоселье. А на мебель для вторых гостевых апартаментов сделал большую скидку — Басти отказался принимать в дар так много. В результате, всю выбранную мебель уменьшили до состояния кукольных игрушек и упаковали в две компактных коробки. В нагрузку ребят снабдили ещё двумя коробками штор, ковров, гобеленов и постельного белья — для двух гостевых, соответственно.

Коробки были подписаны, так что справились быстро, Питт отлевитировал мебель и тряпки в свои комнаты, а Басти в верхнюю гостевую, где до окончания каникул поживут Ники с Уолденом.

— Когда они приезжают? — Питт с удовольствием глядел на манекены, упав на оттоманку. Застывшие чёрные фигуры в масках, опасные даже на вид, одетые в кожу и сапоги, казались живыми. С их расстановкой и перемещением из подвала в бывшую мастерскую безумного Эда помог Борги.

— Завтра вечером, если ничего не случится, — ответил Басти, запуская резким Секо в одну из фигур. Манекен легко уклонился, заклинание просто впиталось в стену, не нанеся повреждений. — Дэн писал, что завтра у них охота, отец устраивает, но вечером постараются прибыть.

— Бля! Они могут уклоняться! — подскочил Питт. — А напасть не могут?

— Нет, для тренировки, максимум, жалящие или щекотка в ответ, если очень долго тупишь. Но уклоняются отлично, могут приседать, падать на пол, подпрыгивать и даже бегать. Но эти функции все настраиваются.

— Охренеть! — Питер был ошарашен. Манекены его пугали. А он ещё сетовал, что неиспорченных удалось откопать только четыре фигуры. Мол, маловато для Ники. Но теперь так не считал. И даже хотел отговорить Рабастана починить пять оставшихся. Он был уверен, что ни одного не сможет задеть, уж как Басти был быстр, а этот тип в маске и то уклонился! — Ты сказал для тренировки?

Рабастан послал ещё пару заклятий и снова манекен ловко уклонился, а потом отпрыгнул и выставил небольшой прозрачный щит.

— Ага, только защита. Но можно включить боевой режим. Знаешь, по типу доспехов в Хогвартсе. Но это при нападении на семью, своих не тронут. По-моему, так они использовались только один раз, лет триста назад. Таких умельцев, создающих этих ребят, уже не осталось. — Басти подмигнул. — Но я надеюсь разобраться с милашками.

— Милашки? Ты меня убиваешь!

— Уверен, Ники понравится. Дэн тоже не дурак подраться. Ну а что, разомнёмся вечером?

— Я — пас! — замотал головой Питт, отступая к двери. — Ну их нахрен, Басти. Если только Ники заставит, но сегодня отдыхаю!

— Попал! — Радостно хохотнул Рабастан, а из пореза на руке манекена брызнула чёрная гадость.

Питт передёрнулся.

— Ты псих! Обедать пошли. Девчонки, наверное, уже пришли.

— Борги бы сообщил.

Словно его услышав, у дверей материализовался домовик.

— Две благородных леди из дома Блэк ожидают в столовом покое, — сообщил он с поклоном.

— Идём, — вздохнул Басти, убирая палочку. — Спасибо, Борги!

Нарцисса и Андромеда уже действительно их ждали, с интересом разглядывая несколько картин на стене.

Питт замер в дверях, первая встреча после того танца с Медой взволновала. Средняя Блэк тоже слегка смутилась, но быстро овладела собой. Стол был накрыт на шесть персон, только Руди и Бель так и не явились, что не слишком удивило Рабастана. Девочки демонстрировали истинно блэковское воспитание. Только за чаем Нарси поинтересовалась, долго ли Питер будет гостить у Лестрейнджей.

— Почти все каникулы, — ответил за него Рабастан. — Он будет гостить в этом замке, милые леди. Мы даже комнаты подобрали и мебель купили со всеми остальными штуками. Вот только хотели попросить помочь нам её расставить.

У Андромеды, которая старалась в сторону Аллена не смотреть, сразу загорелись глаза, но она взяла себя в руки, с достоинством поинтересовавшись:

— Так много мебели? А сколько там места?

— Ой, хочу! — воскликнула Цисси. — Мама считает, что у меня замечательный вкус. А что вы купили? Картины, ковры, цветы есть?

— Гобелены, ковры и ещё куча тряпок, — улыбнулся ей Питер. — А вот про цветы не подумали. Я не уверен, что смогу за ними ухаживать.

— У меня вкус не хуже, — нахмурилась Андромеда. — Но я согласна поделить комнаты. Что-то будет обставлять и украшать Цисси, а что-то я. А то вместе только поссоримся. Но мебель таскать вам, мальчики, слишком затратное заклинание.

— Мебель маленькая, — усмехнулся Рабастан. — Там и ребёнок расставит, просто увеличить потом — и всё.

Питт поймал взгляд Меды, но та тут же повернулась к Нарциссе, которая что-то ей принялась шептать.

— Замечательно, — Андромеда опять смотрела на Рабастана. — Мы вот что думаем. Давайте, вы покажете нам комнаты и вещи, а потом уйдёте, а мы без вас расставим всё. Уверена, вам понравится.

Басти с Питтом переглянулись и дружно закивали, мол, всё устраивает. План сработал неожиданно легко. Так что после обеда молодые люди разделились.

— Если что-то будет нужно, зовите Борги, — предложил Рабастан.

Девочки с энтузиазмом закивали, поблагодарили за прекрасный обед и сразу отправились устраивать уютные апартаменты для Аллена, а парни спустились в мастерскую.

Восхитившись прекрасно оборудованной мастерской новоявленного мастера-артефактора, Питт проницательно поинтересовался, забравшись в шикарное высокое кресло, с которого можно было безопасно наблюдать за работой Басти:

— Что, думаешь уговорить мисс Прюэтт обставить тебе остальное?

— Ну, а что? — Басти быстро переодевался в рабочий костюм. Они решили сделать по небольшому подарку для девочек за их помощь. — Заметил, как они сразу оживились? Девчонки это любят.

В этот момент появился Борги, с поклоном протягивая Басти пергамент.

— Мисс Блэк и мисс Блэк передают вам список недостающих вещей.

— Ого! — Рабастан быстро пробежал глазами список и отлевитировал его Питту. — Что думаешь?

— Э-э, а где список? — Питт уставился на ровные цифры, записанные в столбик. — Это вообще что?

— Это цены, — вздохнул Рабастан. — Нам не положено знать, что они решили купить, чтобы получился сюрприз. Ладно, я знал, что совсем просто не будет. Борги, ты знаешь, где деньги. Купишь всё сам?

— Борги знает, и всё купит, что сказали прекрасные леди из древнего чистокровного рода.

— Добро! — кивнул Басти.

Эльф исчез, а Басти принялся выбирать материал для подарков.

— А кресло тоже специально для Александры? — усмехнулся Питт. С высоты было здорово наблюдать за мастером, а книжная полка, подвешенная рядом, с несколькими книгами по чарам и парочкой романов не давала бы наблюдателю скучать. Кроме того, кресло хоть и было полностью деревянным, но подлокотники и спинка делали его очень удобным. Кроме того, тут было несколько приступок для ног, хоть просто сиди, поставив на нижнюю ступеньку, хоть вытяни ноги, хоть поднимай их вверх, причём, при смене положения, волшебное кресло живо меняло и положение всех других частей кресла для большего удобства. Питт с удовольствием закинул ноги повыше и прихватил с полки роман. Сверху сразу опустилась подставка для книги и включился мягкий свет. — Охренеть!

— Бабуля подарила, — ухмыльнулся Рабастан. — У неё было похожее и тоже с лесенкой, когда я был совсем мелкий, любил там сидеть, глядя на её работу. Оно ещё в лежанку превращается, если вдруг задремлешь.

— Ха, ты не ответил.

Басти уже отобрал два камня и какие-то кусочки металла.

— Нафига отвечать на риторические вопросы, мой друг?

— Вот даже как!

— А теперь помалкивай и не мешай, сам захотел смотреть. Или читай, если наскучит. Роман классный, хоть и маггловский.

— «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йо́рка, прожившего 28 лет в полном…», — принялся зачитывать Питт, взглянув на обложку.

— В полной заднице! — хохотнул Рабастан. — Хорош издеваться.

— Классная книжка, — усмехнулся Питер. — Лет в двенадцать от неё балдел, ну ты помнишь...

— Помню, — Басти подмигнул: — Как там было: «Полкниги вообще один-единственный герой, не надо заморачиваться на второстепенных».

— Да просто меня твой Шекспир убивал, но я был ребёнком.

— Шекспир не мой. Ребёночек вырос?

— Заткнись и работай. Дай почитать спокойно!

Он и правда увлёкся, даже забыл, что Андромеда устраивает для него комнаты. Пока снова не появился Борги, но на этот раз к Басти не сунулся, а сразу вручил пергамент Питту. Да Басти даже и не заметил домовика.

Питт сразу, минуя строчки, уставился на общую сумму внизу пергамента и полез в карман. Пора уже ему самому оплачивать прихоти невесты. Тем более, тридцать пять галеонов у него было.

Борги забрал деньги и так же молча исчез.

Работа Басти завораживала, друг работал стоя, поэтому и рабочий стол был таким высоким. Он что-то выковывал на наковальне, даже искры летели, потом возвращался к чертежам, что-то сверял, брал другие инструменты, подтачивал, вырезал, пилил, колол, измерял, выбирал новое приспособление, зажимал изделие в тиски, опускал в какую-то жидкость, творил заклинания, направляя палочку на непонятное пока изделие.

Питт выдохнул и взглянул на Борги с новым листком, на этот раз он сам пропустил появление домовика. Пятнадцать галеонов! Обустройство комнат, похоже, оставит его вовсе без карманных денег. Отсчитав золотые монеты, Питер продолжил читать.

Рабастан закончил возню с артефактами и послал ему лёгкое жалящее, выводя из полудрёмы. А Питт и не заметил, как задремал. Кресло и правда подстроилось, превратившись в лежанку, а теперь вернулось в прежнее положение.

— Хвастайся, — предложил Аллен, с удовольствием потянувшись.

— Это для Нарциссы, — сразу показал Рабастан браслет, состоящий из разноцветных камней, имитирующих головки цветов.

— Как работает?

Басти с усмешкой коснулся синего цветочка, и Пита окатила струя синего цвета.

— Бля… Ты чего?

— Окрашенная вода, встроенное Агуаменти, чего вопишь?! — Басти хохотнул. — И цветы полить можно и поиграться — девчонка же ещё. Эй-эй, не убирай.

Питт уже колданул очищающее, но только размазал синюю краску по белой рубахе.

Басти нажал на белый цветок, и краска вдруг живо втянулась обратно в браслет.

— Сам не справишься, зачаровано нарочно, — с удовольствием пояснил он. — Браслетов два, может, захочет с кем-нибудь порезвиться. Но надо чётко целиться пальцами в нужную цель.

— Сочувствую Малфою, — фыркнул Питт. — Но я хочу это видеть. Он завтра приглашён?

— Нет, в четверг. Краска, если что, абсолютно безобидная и через сутки сама исчезнет. Но очищающие лучше не применять. А для цветов даже полезная, с витаминчиками. Можно разрисовать листочки, если наловчиться.

— А картину нарисовать? Будет обидно, если исчезнет.

— А это мысль, — кивнул Рабастан. — Сейчас.

Он бросился к столу и принялся дорабатывать браслеты.

— Эй, а что Андромеде?

Но Басти не ответил, пока не закончил с цветочными браслетами.

— Вот! Теперь, если захочет рисовать, и чтоб краска оставалась надолго, надо вот этот шарик вдавить. Стирать так же белым цветком, — Басти положил браслеты в коробочку и взял другую, похожую. — А вот это твоей невесте.

Он вынул из коробки ещё один браслет, но более массивный и всего с одним утопленным камнем. Смотрелся строго и изящно, а зелёный камешек притягивал взгляд.

— Что он может?

— Платина и изумруд. Конструкция простая, но всё дело в чарах. Бель говорила, что она мечтает стать целителем, так что встроены руны довольно заковыристых диагностических чар. Бабулина разработка, если что.

Басти надел браслет и сжал кулак, повернув руку так, чтобы камень смотрел на Питта. В живот вдруг ударил зелёный луч, и следом послышался мелодичный голос:

— Повреждений нет, печень не увеличена, кишечник в норме… — Луч скользнул ниже. — Репродуктивная функция не нарушена.

— Эй, убери от меня эту аваду!

Басти заржал.

— Да ладно тебе, я хотел просто узнать, не скажет ли милая девушка состояние полового органа. Ну, типа, член эрегирован.

— Дебил! — фыркнул Питт, спрыгивая с кресла, минуя лесенку. — На себя направь. И вообще, корректно ли то, что пациент всё слышит?

— А тут есть функция без звука, — ухмыльнулся Басти. — Тогда голос девушки целитель слышит прямо у себя в голове. Круто же. А, вообще, вещь серьёзная, будь у тебя повреждение, выдало бы все характеристики. У бабули есть такой перстень, но без голосового сопровождения — всё в голове — и без направленного луча.

— Ладно, — Питт покрутил браслет в руке. — А чего луч-то цвета авады?

— Красивый цвет, слизеринский. И вообще, можно и припугнуть кого надо.

Борги появился с хлопком, заставив Питта вздрогнуть.

— Добрые леди приглашают хозяина и гостя хозяина посмотреть на комнаты гостя.

— Перенеси нас, — велел Басти, поспешно убрав браслет в коробку и сунув обе коробочки в карман. — Стой! Переодеться забыл.

Он стянул с себя кожаный комплект, оставшись в трусах, и сноровисто натянул обычную одежду.

— При Санни так же будешь переодеваться?

— По обстоятельствам, — хмыкнул Рабастан. — А вообще тут тоже специальная каморка оборудована, с умывальником и остальными удобствами. Давай, Борги.

Питт заранее был готов к кошмару, который устроят девицы Блэк в его апартаментах. Утешало лишь то, что жить он здесь будет недолго, а Андромеда к нему подобреет. И, вообще, в своих комнатах он может только спать.

Борги перенёс их на лестницу башни, и Рабастан постучал в дверь.

— Входите, — мелодично пригласили их внутрь.

Парни осторожно зашли, сразу начиная крутить головами. Гостиная предстала вся в белых и бежевых тонах, с белоснежной скатертью на столе, стенами, задрапированными бежево-белой тканью в мелкий розовый цветочек, в тон им чехлы с мягкими подушечками на деревянных креслах, расставленные вокруг стола. Диванчики и кресла у камина тоже не избежали основной гаммы, даже камин украшен какими-то белыми статуэтками с вкраплениями розового цвета. Картину завершал бежевый ковёр на весь пол.

Питт сглотнул и понадеялся, что никого не придётся здесь принимать.

— Потрясающе! — сказал он вслух восхищённо. — Такое всё светлое…

— Очаровательно, — вторил Басти. — Изысканно и стильно!

Малышка Нарси порозовела от удовольствия, а Питт вдруг поймал на себе насмешливый взгляд Андромеды, словно видела его насквозь. Похоже, они сделали это нарочно. Что ж. Следовало ожидать. А всё Рабастан со своими безумными идеями! Самому себе он мог признаться, что ожидал чего-то более… Что Меда захочет сделать ему приятное.

— Думаю, можно пройти в спальню, — предложила вдруг она. — Здесь всё украсила Цисси. Она такая умница, не правда ли? А кабинет и спальня достались мне.

Питт мысленно застонал и, переглянувшись с невозмутимым Рабастаном, они отправились наверх, в спальню. Бантики на перилах лестницы они просто проигнорировали. Андромеда, идущая впереди, распахнула дверь и посторонилась.

Басти вошёл первым и издал какое-то восклицание. Питт поспешил за ним и онемел. Эта комната была просто пронизана ощущением сугубо мужской спальни. Даже запах дорогого мужского парфюма, который Питт как-то учуял у Клода, не раздражал, а едва витал, придавая нотку индивидуальности.

Оставалось разглядывать всё, открыв рот. Тёмный с серыми полосками ковёр, тёмно-серые с прожилками синих полосок стены. Кровать под синим бархатным балдахином. Возле кровати кресло, на котором небрежно брошен тёмно-синий банный халат, а на полу стояли даже на вид уютные кожаные тапочки. Постельное бельё тоже было тёмно-серое с более светлыми звёздами. И чёрная пижама с рисунком из разнообразных сов и филинов уже ждала своего хозяина, расположившись на кровати. На серой с чёрным тумбочке — открытая книга. Блестящий светильник, который они точно не покупали, очень удачно расположен над изголовьем кровати.

Четыре чёрных кресла и низкий тёмно-серый стол между ними стояли ближе к окнам, создавая уединённый уголок для тёплой мужской компании. Шторы на окнах из плотного синего шёлка отлично гармонировали со стенами. Угол комнаты отгорожен тёмно-синей ширмой, рядом с ней только дверь в ванную, покрытая блестящим тёмным лаком. За ширмой Питт обнаружил тот самый шкаф, который они с Басти так долго выбирали. Перед шкафом было достаточно места, чтобы без проблем переодеться, если в комнате есть кто-то посторонний. Такая простенькая гардеробная. В шкафу, конечно, пока ничего не было…

То есть, уже было! Пара мужских рубашек, строгие брюки и модная недешёвая чёрная мантия. Питта бросило в жар, когда он увидел на полках слева ещё и мужское бельё. Насколько он мог понять, лучшего качества, как носки, так и трусы с майками. Стопка белоснежных носовых платков с вышитыми инициалами «П.А.» были последней каплей.

Он стремительно повернулся к Андромеде, тут же столкнувшись с её уверенным взглядом и вызывающе вздёрнутым подбородком.

— Не нравится? — хладнокровно спросила она.

Он бы мог многое сказать, но горло пересохло от волнения.

— Наш дом обставлять я никому не позволю, — хрипло проговорил он. — Только тебе! Здесь хочется жить. Как тебе удалось?

Блеснувший в её глазах гнев тут же сменился растерянностью, а потом и самой искренней улыбкой.

— Просто вспомнила комнату дяди Альфарда, — призналась она. — Мне всегда нравился его вкус. Но кое-что я придумала сама. Ты не обиделся? Ну, на все эти мелочи?

— Я покорён! — тихо произнёс он. — От кого-то другого я бы не принял… некоторые мелочи. Но ты не представляешь, как я рад, что у меня будет жена с такими талантами.

Скулы Андромеды слегка порозовели, и она шагнула вперёд, задёрнув за собой ширму.

— Завтра помолвка, — прошептала она еле слышно. А Питт внутри себя выдохнул облегчённо — знает! — А мы даже не…

Ждать он не стал, мягко притянув к себе за талию. Губы невесты оказались такими мягкими и горячими, что их первый украденный поцелуй в той нише в Хогвартсе был сразу же забыт. Отвечала Меда сначала робко, а потом охотно, то и дело перехватывая инициативу. И даже то, что где-то рядом Нарцисса и Рабастан не могло остановить влюблённого Аллена.

Пришлось брать себя в руки и самому останавливаться, с жадностью глядя на расшнурованный корсет Меды. Его рубаха тоже оказалась расстёгнутой...

— Прошу прощения, увлеклась немножко, — обольстительно улыбнулась Андромеда, первой приходя в себя. — Нам лучше привести себя в порядок, и продолжить осмотр кабинета.

— Вы правы, леди, увлеклись. Вы не пропустите меня в ванную?

— Понимаю, — нахально усмехнулась Меда покосившись на его брюки. — Мы можем выпить чаю, пока вы немножко охладитесь.

Она взмахнула палочкой, приводя в порядок одежду и причёску. На лице девушки не осталось даже намёка на поцелуй, а Питту так понравились её припухшие губы и нежный румянец. Подмигнув, она выпорхнула из-за ширмы, а он бросился в ванную.

Из зеркала на него смотрел очень взлохмаченный парень. И засос на шее поверг в нирвану и панику одновременно — он не умел их сводить. Как-то не приходилось раньше.

Только потом он заметил окружающую обстановку. Занавеска с дельфинами на ванной. Большое зеркало над раковиной в простой, но изящной рамке. А в застеклённом шкафчике полотенца, сложенные в стопки, и множество флаконов. И те дорогие мужские духи от итальянского зельевара марки «Терра Инкогнито», которые весной он стащил у брата и пользовался остатками во флаконе целый месяц, расходуя очень экономно. А тут их было три флакона. И именно их еле заметный аромат ощущался в спальне. А ведь в тот месяц три девчонки с их курса на него посматривали благожелательно.

А он впервые серьёзно влюбился в эту невозможную Блэк. Она входила в класс Трансфигурации, а он стоял возле двери, ожидая приятеля. От насмешливого взгляда Андромеды его сердце вдруг сделало кульбит, а она приостановилась, демонстративно принюхалась, почти ткнувшись носиком ему в шею, и протянула: «Позёр!». А после будто забыла вновь о его существовании. Было ужасно обидно.

А теперь оказалось, помнит!

Питт опомнился, понял, что со всеми этими шампунями и полотенцами он хоть сейчас может принять душ и, сорвав с себя одежду, полез в ванную. Холодный душ привёл в чувство, почти уняв возбуждение и волнение.

В белоснежную гостиную он вышел посвежевший, слегка сбрызнутый дорогущими духами и с ещё влажными волосами.

Все действительно пили чай с пирожными и ждали его. На душе стало так тепло, а потом и волнение вернулось, когда Андромеда подняла взгляд и одарила его понимающей смешливой улыбкой. Нарцисса всплеснула руками.

— Ну наконец-то, Питт! — воскликнула она. — Басти не отдаёт нам подарки! Сказал, что только когда ты придёшь!

— Я пришёл, можно дарить, — он сел напротив Андромеды, а та взмахнула палочкой. Испугаться, к счастью, он не успел, а на голове ощутил лёгкость.

— С мокрыми волосами и простудиться можно, — смутившись сказала она, поспешно закрывая лицо чашкой.

— Спасибо! — ему тоже требовалось срочно чего-нибудь выпить. Чай оказался горячим и вкусным.

— Ну, хорошо, — повысил голос Басти. — Леди, вы славно потрудились, а мы за это приготовили вам по небольшому подарку. Собственно, я уже эту речь говорил, но Меда сказала, что без тебя нечестно. Итак, Нарцисса, это тебе. А эта коробочка для Меды.

Девушки тут же открыли подарки и, восторженно повертев браслеты в руках, потребовали объяснений.

Рабастан рассказывал с удовольствием, сначала объяснив всё Андромеде. Она слушала очень внимательно, а испробовав на Нарциссе, вскочила и, обогнув стол, поцеловала Рабастана в щёку.

Тот расплылся в такой довольной улыбке, что Питт едва удержался от подзатыльника.

— Теперь мне. Мне! — Цисси нетерпеливо приплясывала на стуле.

— Ну вот, — Басти забрал её браслет, надел его себе на руку и направил на белоснежные шторы. И тут же зеленая струя оставила замысловатые узоры.

Девушки потрясённо ахнули и в две палочки попытались очистить штору. Пятна тут же расплылись, становясь и вовсе уродливыми.

Басти рассмеялся и нажал на белый цветок, линии и зелёные пятна живо втянулись обратно в браслет.

Нарцисса отошла от потрясения и захлопала в ладошки. Андромеда посмотрела на Питта, а тот вдруг понял, чего не хватает гостиной. Меда, видимо, подумала о том же.

— А может, поиграем здесь? — спросила она. — Белый цвет — это немножко скучно. Раз можно удалять, то ничего непоправимого не случится. Сколько там цветов?

И началось веселье. Только Питт попросил Басти сделать цвета вечными. И тот заранее нажал на специальное звено. Девчонки хохотали от души, расписывая разноцветными линиями и узорами всё, до чего могли дотянуться. В результате гостиная превратилась в нечто непередаваемое с буйством красок. В клеточку, в полоску и в завитушку.

— Стоп! — крикнул Питт в какой-то момент. — А вам не кажется, что здесь стало намного веселее и круче?

Девчонки огляделись, похихикали друг над другом и принялись нажимать белый цветок, чтобы очистить людей. Стены, шторы и мебель решили не трогать. Им тоже показалось, что стало забавнее.

— Кабинет-то! — опомнилась Нарцисса.

— Точно, — как-то безрадостно сказала Андромеда.

Питер не стал ждать остальных и спустился по ступенькам вниз.

Ну что же. Ему оставалось только улыбнуться: кресло, стол и большая карта магической Британии на стене. Ни ковров, ни штор, ни гобеленов.

— Я могла бы позже тут навести уют, — поспешила предложить Андромеда.

— Нет-нет-нет, мне, правда, очень нравится! — запротестовал Питер. — В кабинете и не должно быть ничего лишнего!

— А я говорила, — Цисси усмехнулась. — Сюда надо было то огромное кресло и шкуру белого медведя на пол перед ним. Питт бы сидел в кресле, как дядя Орион, а Меда, как тётя Вэл лежала бы на шкуре у его ног и оба бы читали книжки.

— Ну так вон они, в коробке под столом, — Андромеда приманила коробку к себе и с сомнением взглянула на жениха. — Сделаем?

Он только кивнул, из головы не выходила картина, нарисованная Нарциссой.

И результат порадовал.

— Белую шкуру тоже разукрасить? — Лукаво спросила Цисси.

И рассмеялась, когда оба воскликнули: «Нет»!

— Ну тогда я к миссис Гамп, — сказала девочка. — Покажу ей браслеты, а ещё она меня кое-чему научить обещала.

Андромеда огляделась по сторонам, ей явно не хотелось уходить.

— Я могла бы тут ещё что-нибудь…

Басти подмигнул Питту и сказал:

— Ну-у, если ты не устала, нам бы ещё комнаты для молодых обставить. Они чуть выше. Спальня Питта, кстати, просто крутая. Даже Руди оценит, я уверен.

— Для каких молодых? — загорелся взгляд у Андромеды.

— Никки и Уолден МакНейры приедут погостить, — Питер сразу одобрил идею Басти.

— Ой, как здорово! — обрадовалась Меда. — Идёмте скорее!

Питту понравилось, что они натворили втроём в спальне и гостиной молодых. Тренировочный зал было решено не трогать. Андромеда изумительно вписалась в их команду. И Басти её идеи тоже понравились. Уложились часа в три, и то потому, что пару раз делали перерывы, дружно хохоча над неудачными идеями.

Через некоторое время Басти от них сбежал, и Питт, как честный жених, целовал Андромеду целых двадцать минут. Нет, на время он не смотрел, это Басти сообщил, позвавший их на ужин.

Этот день был самым лучшим у Питта за последние полгода, даже то, что жутко довольные чем-то Бель и Руди увели Меду сразу после ужина, не расстроило. У них ещё все каникулы впереди.

* * *

Рудольфус остался ночевать у Рабастана, слишком уж ему понравился отдых на пляже, и очень легко было переступить тонкую грань и пойти с Бель до конца. И он, верно, струсил, решив держаться от неё подальше этой ночью. А то неровен час, не дождётся алтарь Лестрейнджей их первой брачной ночи.

Басти не возражал, сам скучал по совместным ночёвкам.

— Как раньше, — с довольной физиономией сказал он и сам трансфигурировал в своей спальне вторую кровать из кресла. — Запасную пижаму дам, а вот с бельём… Фентера позови.

— Не хочу, пледа достаточно, подушку дай только, у тебя их вон, четыре.

Руди растянулся на мягкой кровати в одних штанах. Плед у Басти был мягкий и пах чем-то хорошим, еловыми ветками, что ли. Свет давно погасили, и Руди даже начал уплывать в какой-то приятный сон, когда Басти внезапно завозился, зажёг люмос, а потом и вовсе лампу у кровати.

— Ты чего? — лениво спросил Рудольфус, поворачиваясь на бок и приподнимаясь на локте. Басти удивлёнными глазами таращился в тот самый блокнот, если Руди не изменяло зрение. — Блокнот нашёлся?

— Бабуля вернула, — Рабастан приманил перо, покусал его, явно пряча довольную улыбку. И что-то быстро застрочил.

— Не спит она, да? Что пишет?

— Да так… — Басти снова застрочил, искоса посмотрел на брата и фыркнул: — Про маму спросила. Просто болтаем.

— Про маму? — оживился Рудольфус, даже дремота отступила. — А поточнее, братишка?

— Ну это личное, — начал было Басти, что-то написал и пожал плечом, озадаченно поглядев на Руди. — Ну так, сначала просто написала «миссис Лестрейндж». Я даже не понял.

— Выяснил? — развеселился Рудольфус. — Один раз написала или два?

— Один… Я чего и проснулся, сигналку поставил сегодня, как бабуля отдала блокнот. Я его в мастерской у неё забыл. О, погоди…

И он снова застрочил, улыбнувшись так нежно, что Руди лишь головой покачал, падая на подушку. Похоже было, что это надолго.

— Про Блэков, она им сказки показывала, — Басти сосредоточенно нахмурился. — Омут подарили, прикинь… Мерлин, не верится, что уже послезавтра она будет у Робертсов!

— Поверь, будет, — вздохнул Руди.

— К ребёнку ревновать можно? — спросил братец рассеянно.

— Разрешаю, — махнул рукой Рудольфус и зевнул. Спать всё же хотелось. — Что за ребёнок?

— Северус Снейп. Жениться на Санни хочет.

— Это серьёзно. Если он пошёл в папочку… Попрощались?

Басти зашвырнул блокнот под кровать, погасил лампу и упал на подушки, заложив руки за голову.

— Да!

— А теперь подумай, — коварно начал Руди. — Санни уверена, что ты блокнот потерял…

— Я уже сказал ей, как нашёлся.

— Погоди. Санни уверена, что ты потерял блокнот, но она-то свой не теряла, так?

— Ну и…

— Девушка берёт первое, что попалось под руку и пишет фамилию — миссис Лестрейндж. Заметь, не «привет», не «привет, дорогой Рабастан, вдруг ты нашёл блокнот», не «доброй ночи». Значит, это не предназначалось для твоих глаз, умник.

— А? — Басти сел на кровати и зажёг лампу. — Ты хочешь сказать…

— Вспомни ту карточку Эмили с дракончиком. Она была вся исписана…

— Миссис Вуд, — Басти озарился глупейшей, по мнению Руди, улыбкой, и рухнул обратно на подушки. — Заавадь меня, Руди! Я такой осёл!

— Очень счастливый осёл, судя по всему, — проворчал Руди. — Спать собираешься?

— Бли-и-ин… Мордредова плешь! В голове никак не укладывается! Акцио блокнот!

— Понятно, не будем. Нахрена я здесь остался?

— Так, вот оно. Да-а-а… — осёл по имени Рабастан громко расхохотался. Странно, что не пустился в пляс. Потом, правда, затих и даже лампу опять погасил. — Руди?

— Чего тебе?

— Она… это значит, что она…

— Ничего это не значит, уймись уже.

— Но ты же сам сказал!

— Я? Басти, порадуй меня, засни уже!

— Гад ты! Ладно, спи, послезавтра спрошу у неё лично, глядя в глаза.

— Ну и дурак. Хочешь заставить её выкручиваться? — Руди даже на постели сел. — Братишка! Уникума по имени Санни нельзя загонять в угол. Ты почти у цели, дождись ответного шага. Всё! Я в ванную, чтобы спал, когда я вернусь!

— Слушаюсь, мой господин, повелитель и брат! — обиженно отозвался Басти, но в свете, падающем из ванной комнаты, было видно, как паршивец улыбается, хитро щурясь и явно витая в облаках.

Руди захлопнул дверь в ванную, отсекая от себя эту глупейшую картину, задаваясь вопросом, выглядел ли он таким идиотом, когда Бель согласилась стать его женой? Наверное, да, и сегодня, возможно, тоже.

Когда он вернулся, Басти уже спал, так и не перестав улыбаться. Рудольфус поправил сползшее с него одеяло, поглядел немного, удержавшись от порыва то ли погладить по голове, то ли влепить подзатыльник. И вернулся на свою кровать. Теперь ведь не уснёт. Дракклов счастливый Басти! А Северус Снейп — это проблема, да. Но он подумает об этом завтра.

* * *

— Домашний арест! — рявкнул Долохов, едва они вернулись с бала. — Никаких прогулок, никаких магазинов, никаких друзей!

Агнешка, которая с ним не разговаривала, молча вздёрнула подбородок и гордо потопала к себе наверх. Наверное, разрушать свою комнату.

Антонин скрипнул зубами, велел Ерофеичу подать самогон и устроился на кухне. Каркаровы его покинули, лишив заодно Агнешку компаньонки, которой срочно приспичило выскочить замуж за грубого солдафона. Рокси могла найти и получше, тому же Нотту понравилась — сколько бы проблем сразу решилось. Так нет же!

Самогон Ерофеича пробрал до костей. Антонин блаженно зажмурился, закусил солёным огурчиком, хрустящим, с пупырышками. И почти ощутил, как уходит нервное напряжение. Сразу пришло и решение проблем. Простое, как кнат, и красивое, как обнажённая вдовушка в разобранной постели. Он даже вскочил, спешно освежив дыхание, бросился наверх и бодро стукнул в дверь комнаты названной сестры.

— Собирайся! — велел с ходу, как только дверь распахнулась. — Ты едешь на свадьбу Рокси, и возражения не принимаются.

Глаза Агнешки расширились.

— Почему это? — надо же, заговорила!

— Потому! Компаньонки у тебя нет, и оставаться в этом доме дальше неприлично. Я всё сказал. Через пятнадцать минут чтобы была внизу! Ладно, полчаса!

— Здесь Ерофеич есть! — крикнула Агнешка, когда он уже спускался.

— Не считается! — помахал он рукой, очень довольный собой.

Второй кубок самогона он опорожнил куда медленнее, отсалютовав скептически настроенному домовому. Составить компанию хозяину Ерофеич согласился неохотно. И теперь потягивал из глиняного кубка свою любимую медовуху. Огурчики пошли на ура. Долохова даже не слишком смущала подозрительная тишина наверху.

— Сова улетела, — произнёс домовой, который всегда чувствовал весь дом.

— Пускай, — отмахнулся Антонин, смакуя следующий кубок. Похрустев очередным огурчиком, он лениво поинтересовался: — С каких пор тебя волнуют ночные полёты совы?

— С тех пор, как они научились относить послания, — фыркнул Ерофеич. — Сова понесла предмет тяжелее обычного пергамента. Уж не портключ ли, судя по магическому отпечатку.

Долохов прокрутил в голове забавное слово «портключ», попытался припомнить, есть ли они у Агнешки, а припомнив, вскочил, пошатнулся и в обалдении уставился на появившуюся возле камина девушку с множеством соломенного цвета косичек в причёске. Видение капитана «Холихедских Гарпий» у себя дома не то, что было его голубой мечтой, но входило в разряд происшествий под кодовым названием «несбыточная фантазия».

— Та-ак, — произнёс он как можно серьёзнее. — Рад приветствовать, и всё такое. Вы тут как?

— Нормально, — усмехнулась мисс Маршалл. — Если что, я согласна.

— На что это? — поразился Антонин, спешно прогоняя фривольные картинки с капитаном в главной роли. Последний раз женщины сами вешались ему на шею на седьмом курсе Хогвартса. Собраться с мыслями после трёх кубков фирменного самогона Ерофеича оказалось непросто.

— Стать компаньоном вашей подопечной на время каникул, конечно! — отрапортовала девушка и задорно улыбнулась. — Вы закусывайте, сэр. Я не стану мешать. Только скажите, где мне найти мисс Мнишек.

— Вверх по лестнице и направо, милая леди, — вмешался Ерофеич. — Я немедленно приготовлю вам покои!

— Спасибо, уважаемый, — улыбнулась домовому девушка, насмешливо глянула на хозяина и упорхнула на лестницу.

Антонин рухнул на стул и потряс головой.

— Что… это… было? — спросил он Ерофеича.

— Лучший сорт самогона. Как ты ещё встал, удивляюсь, — покачал головой домовой. — По идее, должен был свалиться после второго кубка. Девушка права, закусывай, твоя милость! А я пойду, комнату приготовлю.

Долохов удивлённо поглядел на мутный напиток в прозрачном кувшине, пожал плечами и, прицелившись, нацедил себе ещё один кубок. Компаньонка, значит, нашлась. Дальше мысль не шла, буксовала. Нашлась… Пришлось выпить, чтобы прочистить мозги.

Сразу стало хорошо, очень хорошо. Долохов блаженно улыбнулся, уронил голову на руки и решил немножко отдохнуть. В его доме всё спокойно, а он так устал! Стар он уже на балах отплясывать...

Пробуждение вышло не таким славным. Антонин застонал, пытаясь сфокусировать взгляд. Но сразу зажмурился.

— Живой? — послышался заинтересованный голос Ерофеича.

— Какого хрена, — еле ворочал языком Долохов, отказываясь открывать глаза снова, — ты ставишь на мне эксперименты, старый? И как давно?

— Всю жизнь, и не только на тебе, — хохотнул домовой. — Не прибедняйся, твоя милость, выпей вот рассольчику.

Антонин горько вздохнул, покорно ухватил жбан с рассолом и присосался к нему, пока не осушил до дна. Осоловело взглянул на верного домового и уже нормальным голосом поинтересовался:

— Новый состав? Одобряю! Как там эти… в юбках, которые.

— Обе надели нынче мужские штаны и чувствуют себя сносно, играя в карты на желание.

— Не понял.

— Нормально всё, никто вены не режет и долю проклятую не клянёт. Ждут, пока твоя милость проспится.

— А я-то им зачем?

— Ваша названная сестра готова к переговорам. Я парламентёр, только белого флага не заготовил. Жалко простыни рвать.

— Починил бы, — проворчал Антонин, потягиваясь. — Какие разговоры в такую рань? Темпус. Мать моя, пять утра! Они вообще спали?

— Не смогли. Пили на брудершафт укрепляющее. Теперь уснут только к вечеру.

— Я хренею. Ладно, пусть спускается. Что она там ещё напридумывала?

Агнешка была действительно в брюках и толстом свитере, прикрывающем попу — наверняка, связал Ерофеич, экспериментатор хренов. Она скромно хлопала ресницами и походила на пай-девочку. Только вот Антонин не верил в такое смирение ни на кнат, и внутренне подобрался.

— Доброе утро, Антонин, — вежливо улыбнулась Агнешка, покосившись на Ерофеича. Тот неторопливо накрывал на столе завтрак. Правда, никто не спешил схватить по румяному пирожку или пригубить горячий какао.

— Доброе, — настороженно ответил Долохов. — Давай уже к делу.

— Обещай, что выслушаешь, и не будешь орать.

— Отклонено! Выкладывай!

— Дело в том, — опустила ресницы Агнешка, — что я всё осознала и чувствую себя виноватой. Прости, пожалуйста.

— М-м, что? — опешил Антонин, нервно поглядев на домового. — Поясни мне дураку, за что я должен тебя простить.

— За поцелуй, конечно! — не сдержалась Агнешка, нахмурясь. — Я не знала, что ты за нами следишь!

— Как мило! А если б не следил?

— Мне уже восемнадцать!

— А я твой опекун до двадцати одного! Договорчик показать?

— Ты невыносим!

— Да неужели?!

Агнешка замолчала, с вызовом глядя ему в глаза, а потом произошла удивительная вещь. Снова перед ним пай-девочка с милой улыбкой. Антонин передёрнулся. Орать и правда не стоило, но как тут удержишься!?

— Пожалуйста, послушай.

— Хватит уже ходить вокруг да около. Говори!

— Дело в том, что мисс Маршалл не может задержаться здесь надолго. Но у неё чудесная квартира, и она пригласила меня к себе немного погостить. Так как я тебе мешаю… Я понимаю, что у тебя своя жизнь…

— Стоп! Когда я говорил, что ты мне мешаешь? Что за фигня?

— Ты сам хотел меня отослать!

— Но не к сомнительной подруге! — взял себя в руки Долохов. — Что за бунт, ребёнок? Ты, правда, не хочешь побывать на свадьбе Роксаны? Там же Люси, твоя почти сестра.

— А здесь Джейми!

— Ещё раз услышу его имя…

— Прекрати! Как ты можешь?! Я люблю его! Неужели ты никогда сам не любил? Неужели не можешь понять?

Кто бы ни научил её, как вести переговоры, его маленькая Агнешка не справилась. Вот уже и слёзы, а он себя ощущает последней скотиной.

— Котёночек, тише-тише, я всё понимаю, только… Ты же видела его пару раз в жизни!

— Три раза, — шмыгнула носом Агнешка. — И это неважно. Мы оба влюбились с первого взгляда!

— Подробнее про третий раз! — гаркнул Антонин, сразу всё испортив.

— Это допрос? — разозлилась Агнешка. — Да, был третий раз, и мы целовались, сколько хотели, понял?! И я не жалею, нам было хорошо!

— Говоришь, хорошо было? — тихо спросил Антонин. — Вы… только целовались?

— Он сказал, остальное после свадьбы, — слабо улыбнулась Агнешка, глядя на него с надеждой.

— Я убью его, — спокойно сообщил Долохов. — Медленно разрежу на куски и скормлю собакам.

— У тебя нет собак, — дрожащим голосом ответила Агнешка. — Ты ведь пошутил, да?

— Ради такого — заведу! — холодно сказал он. — Никакой мисс Маршалл, никакой свадьбы, и никаких сов! Если надо, прикую тебя цепями к кровати и в таком виде отправлю в Дурмстранг.

И тогда его девочка расплакалась так горько и безнадёжно, что пришлось вскакивать, роняя стул, хватать на руки, как в её детстве, гладить по головке и уговаривать, что всё будет хорошо, он пошутил и, вообще, просто её очень любит и никому не даст в обиду.

Рыдания продолжались так долго, что он начал всерьёз беспокоиться.

— Обещай не убивать, — всхлипывая, попросила она, возя носом по его мокрой рубахе и цепляясь за шею тонкими ручками.

— Мы что-нибудь придумаем, — ответил он, ощущая, как нагрелась серьга. Вызов Тома. Проклятье! Как же не вовремя! — Котёнок, давай так. Я сейчас по делам, а ты выпьешь зелье сна и просто поспишь. Я попрошу мисс Маршалл с тобой побыть. Вернусь, и мы всё спокойно обсудим. Хорошо?

— Ладно, — шмыгнула носом его красавица и поцеловала в щёку. — Ты самый лучший!

Глубоко вздохнув, Антонин аппарировал в её комнату и положил Агнешку на кровать. Зелье она безропотно выпила и закрыла заплаканные глазки.

Убедившись, что девчонка заснула, Долохов осторожно вышел и постучал в дверь соседней комнаты. Он не ошибся. На пороге стояла мисс Маршалл и смотрела вопросительно.

— Вы действительно не можете здесь остаться? Доброе утро, мисс.

— В общем-то могу, сэр. Доброе утро. Вам уже лучше?

— Терпимо, — хмыкнул Долохов. — К вашим услугам большая библиотека, бильярдный зал и бассейн. Погреб забит коллекционным вином. Домовой готовит как в ресторане. Когда у вас сборы или что-то такое?

— Не раньше февраля, сэр. Но во второй половине января мне надо будет уехать к деду.

— Так долго и не нужно. Двенадцатого Агнешка отправится в Дурмстранг. Я могу попросить вас побыть дома хотя бы дня три? Без всяких этих вылазок.

— Думаю, можно.

— Я ваш должник, мисс Маршалл!

— Ну что вы, я с удовольствием займусь вашей библиотекой. Вы, кажется, спешите?

— О да. Ещё раз благодарю. Если что-то нужно, всегда зовите Ерофеича.

Долохов надел дуэльную мантию — с Томом никогда не угадаешь, что они будут делать — мрачно попрощался с домовым и молча покинул дом. На душе скребли кошки.

Покупка дома Тёмным Лордом вернула Долохову подобие хорошего настроения. Пусть даже расчёт сбросить накопившийся негатив в борьбе с призраком не оправдался. Они прекрасно отобедали в новом доме друга, после чего Том со вздохом попросил помочь ему с делом весьма щекотливого свойства.

— Имеет ли это отношение к твоему эпичному танцу с мисс Маршалл? — лениво осведомился Долохов.

— Что тебе до мисс Маршалл? — Том пронзил его взглядом, но Долохов не проникся.

— Ровно ничего, дружище. Но она временно проживает в моём доме, любезно согласившись быть компаньонкой моей подопечной до конца каникул в Дурмстранге.

Реддл с непроницаемым лицом взял кубок с вином и медленно его выпил.

— Кстати, — небрежно произнёс он. — Я ни разу не был у тебя в гостях, Тони.

Малфой радостно заржал.

— Я так понимаю, этот дом ты решил купить неспроста?

Долохов же почувствовал беспокойство. Ему совсем не улыбалось сделать пребывание в своём доме мисс Маршалл невыносимым.

— А я временно не принимаю. Дождись, пока Агнешка уедет в Дурмстранг.

— Вот так, значит?

— Она тебе отказала? — Антонин залпом допил остатки вина. — Надеюсь, ты не предлагал короткий роман на одну ночь наследнице лорда Дервента?

— Какие познания, — восхитился Малфой. — Я считал, что у Дервентов наследников нет. Полукровка?

— Не знал, — коротко и угрюмо произнёс Том.

— К твоему сведению, Барсик, у меня есть домовой Ерофеич, который не только готовит потрясающее лекарство от всех болезней, но и в курсе всех родословных Англии, Европы, России и Китая.

— Всё надеется, что блудный хозяин женится и наплодит наследников? — хохотнул Малфой.

Том поглядел на хмыкнувшего Тони с беспокойством:

— Тебе нравится мисс Маршалл?

— А кому она не нра… — начал смешливо Долохов, но тут же изобразил серьёзность: — Ни в малейшей степени, мой друг. Но в качестве компаньонки для моей девочки я очень высоко ценю эту леди и её душевный покой.

— А куда делись твои славянские гости? — заинтересовался Абраксас, тонко почуявший повисшее над столом напряжение.

— Гости свалили на родину, чтобы присутствовать на свадьбе. Полагаю, что ждать их обратно бессмысленно.

— А подопечная уезжать отказалась?

— Барс, дорогой, — укоризненно посмотрел на него Антонин. — Давай так, я не лезу в твою жизнь, ты воздерживаешься от обсуждения моей. Лады?

Том его серьёзно беспокоил. Выглядел неважно, но, возможно, сказывалась бессонная ночь и ритуал. И эта его одержимость наследницей Дервента! Долохов очень хорошо почувствовал волну сдерживаемой магии, когда эти двое танцевали. Очень тёмной магии. От обоих. Он даже готов был помочь Ричарду, который тоже насторожился. Но тогда показалось, что всё обошлось.

— Что было после танца с мисс Маршалл? — Антонин обвёл взглядом друзей и помрачнел. — Мы поэтому здесь? Кто у нас в кредиторах? И Ричарда нет поэтому?

— Он и Блэки, — помрачнев, сказал Малфой и вкратце обрисовал ситуацию.

— Твою же… Томми, ты позарился на мисс Блэк, без пяти минут миссис Рудольфус Лестрейндж? Ты так хочешь, чтобы те книжонки оказались пророческими?

— Сам понимаю, — бесцветно ответил Реддл, поглядев на него больными глазами. — Рудольфус вправе вызвать меня на дуэль, и я даже не буду защищаться.

— Не настолько критично, — быстро вставил Малфой. — Ричард советует извиниться перед Блэками и, желательно, перед Рудольфусом, Сольвейг и Бастиндой. И не тянуть с этим.

— Рудольфус восхищался тобой, — Антонин покачал головой. — Есть идеи? Поллукс Блэк ещё не прислал черную метку? А Сольвейг?

— Тони вспомнил о романе Стивенсона, — с усмешкой пояснил Том недоумевающему Малфою. — Нет, мой друг. Они явно не читали маггловских романов. Как и наш Барс.

— Насчёт Сольвейг Гамп я бы поспорил, — ухмыльнулся Долохов. — Ты зря обидел её любимчика.

— Я был уверен, что её любимчик младший, — поднял брови Малфой. — Как его — Рабастан, твой ученик.

— Напрасно, — фыркнул Антонин. — Это всего лишь значит, что ты не слишком хорошо разбираешься в сильных женщинах. Басти она обожает, он её ученик и юный гений. Его просто невозможно не любить. Зверёныш и копия папаши. За Руди она будет убивать без жалости лично. И поверьте мне, это будет страшно.

— Тони, я сам бы убил за Руди, — Том устало протёр глаза. — Пригласи меня в гости, и я встану перед Сольвейг на колени.

— Сольвейг не оценит, — Долохов поглядел твёрдо. — А наследница Дервента… Назначь ей встречу, пригласи на свидание, подари цветов, конфет и драгоценностей. И сколько угодно стой на коленях перед мисс Маршалл. Но не у меня — я временно не принимаю. Мои гости вправе рассчитывать на защиту и покой в моем доме. К слову, у Хьюго Дервента есть условие в выборе жениха для внучки. Второй сын Линды должен продолжить его род.

— Он меня примет? — поинтересовался Том, сверкнув глазами.

— Возможно, — пожал плечами Антонин. — Если жениться собрался, неплохо для начала заручиться согласием невесты. Может статься, ей дали свободу в выборе жениха.

— Как он позволил ей играть в квиддич?

Малфой ухмыльнулся:

— Женишься, Том, и тоже будешь многое позволять. А дочери верёвки вить станут.

— Тебе-то откуда знать? — ожил Реддл. — У тебя сын.

— Был женат, — помрачнел Барс. — Довольно, господа. Надо решить с извинениями. У Тома есть два флакона с ядом василиска, и нет, травить их он не собирается.

— Сколько яда? — заинтересовался Долохов. — Полтора литра? Дикон точно возьмёт, у него зельевар крутой появился. А Блэки… Эх, Руди бы сюда, он парень умный и хорошо их знает.

— Что предложить, я найду, — задумчиво проговорил Том. — Лучше скажите, как это лучше сделать? Я с трудом представляю порядки чистокровных. Пригласить к себе? Явиться в гости? Что?

— Прислать парламентёра, — вспомнил утреннее пришествие Ерофеича Антонин. — С белым флагом. Я согласен посетить Лестрейнджей. Малфой, Блэки тебе, всё равно ты с ними скоро породнишься.

— Барс? — Реддлу идея парламентёров явно пришлась по душе.

— Разумно, — Малфой поглядел на Долохова с уважением. — Просим о встрече с Томом? Или сразу предлагаем яд?

— По обстоятельствам, — предложил Антонин. — Извиняемся по всей форме от имени Тома и предлагаем возможность получить от него извинения лично.

Совы вернулись в дом Малфоя, куда переместились друзья, почти одновременно. Блэки ответили согласием принять Барса вечером на чай. Ричард отписал, что Долохов всегда желанный гость и пригласил к обеду.

— Что передать Руди? — Антонин сразу засобирался, отложив фолиант, где искал информацию о сквибах.

Том отложил газету и вынул из кармана шкатулку размером с грецкий орех и такую же по форме:

— Вот, подарок для его невесты. Если возьмёт. Серьги защитят от любого ментального воздействия, даже моего.

— Сам зачаровывал? — Тони с интересом повертел в руках шкатулку, но раскрывать не стал.

— Сам.

— Отлично, одобряю, — Антонин положил подарок в карман мантии и поднялся. — Я камином. Новости сразу сообщу.

Сольвейг встретила Долохова тёплой улыбкой и позволила расцеловать руки. Бастинда тоже радушно улыбнулась, а Ричард обнял, похлопав по спине и вопросительно заглянув в глаза. «Тебе понравится», — шепнул ему Антонин. Все сразу пошли к столу.

— О делах после обеда, — сразу предупредила Бастинда. — Не удивляйтесь, Антонин. Молодёжь нынче разбрелась, кто куда. Так что мы по-простому. Надеюсь, вас это не смущает.

— Нисколько, — широко улыбнулся Долохов. — У меня тоже нынче дома молодёжь, так что стал особенно ценить общество взрослых магов.

Настало время отдать должное прекрасному обеду, но во время десерта разговоры возобновились.

— Ты сказал у тебя дома молодёжь, Тони, — Сольвейг проницательно ему улыбнулась. — А разве все не уехали на свадьбу пана Сабо с Роксаной Каркаровой? Красивая пара, не правда ли?

— Моя подопечная осталась, — пришлось признаться.

— О, неужели одна?

— Я чту законы нравственности и морали, моя леди, и нашёл ей компаньонку. Предвосхищая ваш вопрос — это мисс Маршалл, наследница лорда Дервента, ответственная и приятная во всех смыслах молодая леди.

Сольвейг слегка нахмурилась:

— К тому же первая и единственная слабость Томми Реддла, не так ли? — спросила она сухо. — Давай уже, Тони, покончим с этим сразу — с чем тебя прислал Реддл?

Антонин ничуть не был удивлён, что разговаривает с ним Сольвейг, в то время как Бастинда и Дикон просто внимательно слушают.

— Том очень раскаивается в содеянном и нижайше просит принять его глубочайшие извинения, — Антонин достал из кармана флакон с ядом, который на вид максимум мог вместить содержимое маленького бокала, а рядом положил футляр из грецкого ореха. — Так же, в знак признательности и надежды на продолжение дружбы он шлёт вам в дар яд василиска — три пинты. И подарок Рудольфусу для невесты — зачарованные серьги от ментального вмешательства, зачарованные собственноручно.

Над столом повисло недолгое молчание, пока Сольвейг, разглядывающая флакон и маленькую шкатулку, не кивнула Ричарду.

— Мы принимаем извинения и благодарим за подарки, — тут же ответил Дикон и улыбнулся. — Не верю, что он так расщедрился. Там правда три пинты яда? Дорогая!

— Я тотчас извещу миссис Робертс, — улыбнулась Бастинда. — Такая редкость, ценой в небольшое состояние. Серьги тоже не лишние, пусть мама посмотрит, если вы не против.

Сольвейг открыла орех и немного изучила его содержимое из двух серёжек с синими камнями. Потом достала палочку и сделала несколько пассов.

— Очень сильный артефакт, — сказала она наконец. — Дикон, пригласи своего друга на завтрашний обед. И ты, Тони, можешь прийти со своей подопечной. Мне хотелось бы познакомиться с ней поближе. И компаньонку захвати.

— Моя леди, вы осознаёте, что эти двое… Мордред, я отказал ему от дома, а вы, гляжу, ничего не боитесь.

На этот раз развеселились обе леди и даже Ричард.

— Не верю, — сказал он. — Отказал Тому? Ты шутишь!

— Временно не принимаю гостей, — отрезал Антонин. — Да, отказал. Дважды. Зря веселитесь, леди.

— Зря боитесь, Антонин, — покачала головой Сольвейг. — Мы теперь предупреждены, а увидеть влюблённого Реддла — это ли не удовольствие? Что касается мисс Маршалл, то у меня тут личный интерес. Мне очень бы хотелось с ней пообщаться.

— Хорошо, я передам ей приглашение, но честно предупрежу, кого она здесь увидит. Откажется — неволить не стану.

— Это справедливо! Так и договоримся, — кивнула Сольвейг и посмотрела ему в глаза. — Тони, спасибо тебе!

— Рад услужить, моя леди, — Долохов смутился и поспешил сменить тему. — Говорят, малышка Прюэтт на днях навестит Робертса?

— Да что вы? — удивилась леди Бастинда. — Вот это сюрприз. Рабастан ничего не говорил. Мама, ты знала?

— Дайте насладиться моментом, — хохотнул Ричард. — Дорогая, ты правда не знала о том, что мисс Прюэтт проживёт у своего кровного родича чуть больше недели? Это исторический момент, Антонин, да будет тебе известно! За это стоит выпить!

— Веселись, Дикон, — ласково посмотрела на него Бастинда. — Постарайся не подавиться.

— Милая, я же напротив, горжусь твоей осведомлённостью обо всех делах в ковене, — поднял руки Ричард. — Пощады, моя любовь!

— Ну хорошо, прощён. Я сегодня добрая. Антонин, Ричард утомился уже от нашего общества. Мы не против, если вы его заберёте с собой. Пусть Том лично принесёт ему извинения и не утомляет нас этим за завтрашним обедом. И у меня вопрос — а кого направили к Блэкам?

— Малфоя, разумеется, — ухмыльнулся Долохов, с большим удовольствием наблюдавший семейную сцену. Даже самому стало тоскливо на мгновение, что не обзавёлся семьёй. — Дикон, если ты со мной, то лучше бы не тянуть с этим.

— О, Барсик и мёртвого уболтает, — хмыкнула Сольвейг. — Что, Тони, Том нервничает? Хорошо, идите уже. Мне впервые его немного жаль. По сути, жертва обстоятельств. Как и все остальные. Но яд василиска нашему зельевару очень пригодится. Так что всё к лучшему.

* * *

Раньше планировалось, что Санни у Блэков останется с ночёвкой, но потом все решили, что лучше ей вернуться в тот же день, а второе января перед поездкой к Робертсам провести дома. Санни это даже порадовало, тем более, должна была заглянуть Мюриэль, которую очень хотелось расспросить о том, как прошло примирение с Августом, и было ли оно вообще.

А чтобы не терять времени, Санни после завтрака решила навестить Даркера и немного позаниматься чарами. Лакки уже привычно передала ему послание с вопросом, и наставник ответил, что ждёт её, на этот раз в своих апартаментах. Переноситься туда с домовушкой Санни отказалась, всё-таки не весь дом она успела изучить, и новые пути интересней было пройти самой, а не только рассматривать на карте, занимавшей целую нишу в библиотеке.

Даркеру в Западном крыле выделили достаточно просторные апартаменты, включающие, кроме спальни, две гостиные, кабинет и тренировочный зал. Он охотно показал любопытствующей ученице, как устроился, проведя небольшую экскурсию. И она смогла оценить его вкус и пристрастия.

— Просто удивительно, как быстро человек способен обрасти вещами, не так ли? — посмеивался наставник, видя её восторженное удивление.

— Когда вы всё успели? — Санни оценила и мебель в стиле чиппендейл, и гармонирующие с нею шторы, гобелены и ковры. Рассматривала шкатулки и всяческие фигурки и забавные безделушки, расставленные на каминной полке и в секретере. Круглый стол покрывала узорчатая синяя скатерть, декоративные кисти которой почти касались дымчато-голубого ковра.

Обе гостиные производили впечатление уюта и изящной красоты. Одна, с большим столом и несколькими стульями вокруг него, предназначалась для приёма гостей, в другой был уютный уголок для чтения, устроенный возле камина, удобные оттоманки, пуфики, кресла, низкие столики. Здесь можно было расслабиться, провести вечер с близким другом или в одиночестве — с хорошей книгой и бокалом дорогого бренди.

Кабинет был обставлен куда более аскетично. Широкий письменный стол, удобное кожаное кресло за ним, пара стульев и несколько полок с книгами. Пол паркетный и никаких ковров и гобеленов. Только плотные тёмные шторы на окне.

— Дело нехитрое, — ответил Дэн Даркер на её вопрос. — Когда есть деньги и хороший выбор, конечно. Мне помогла ваша тётушка, дав нужные адреса поставщиков. Однако пойдёмте в зал, Александра. Там нет такого количества мебели и совсем нет ковров, но именно там мы будем работать и встречаться — на каникулах и когда закончите Хогвартс.

В зале в самом деле мебели было мало: один угол занимал высокий преподавательский стол, за которым стену украшала школьная доска. И единственная школьная парта. А в остальной части зала царила пустота, лишь в противоположном углу сиротливо пристроилась пара манекенов и металлический стеллаж с учебными приспособлениями.

В ящике парты Санни увидела немалую стопку пергаментных листов, перья, чернильницы, потрёпанные учебники, почти ветхие на вид, и стопку брошюр, некоторые из которых были даже новыми.

— Присаживайтесь, Александра. Сегодня мы начнём с теории и немного вспомним всё, чему я вас учил. Долго мучить я вас не буду, но постарайтесь сосредоточиться и не отвлекаться. Практика тоже будет, но не так много, как хотелось бы. В школе занятия мы продолжим; профессор Робертс пообещал мне учебный класс для этой цели. И там уже начнём заниматься в полную силу и более системно.

Санни кивнула, заняла своё место за партой и преданно уставилась на Даркера, радуясь, что теперь всё по-настоящему. Он хорошо смотрелся за преподавательским столом, органично. Ей легко было представить, как он будет вести занятия ЗОТИ в школе. Впрочем, чему удивляться — он и так был профессором Хогвартса много лет в своём допортретном прошлом. А ещё она была ему безумно благодарна за историю Блэков и помощь со сценками, о чем и не преминула сообщить.

— Пустое, Александра, мне самому было интересно, — ответил Даркер. — Достаньте лучше пергамент и выпишите все разделы Чар, которые вспомните.

Занятие началось, и Санни с головой углубилась в премудрости освоения чар. Даркер умел увлечь, интересно подать материал, развеселить, когда надо, или наоборот — заставить быть серьёзной и собранной. Хвалил он сдержанно и достаточно редко, а в случае её неудач смотрел так укоризненно, что становилось стыдно безо всяких упрёков и ругани.

Два часа пролетели быстро, Санни успела несколько раз возгордиться своими успехами и пару раз пасть духом от неудач, написать пару небольших эссе, разнести один манекен в щепки и сильно покорёжить другой — и это притом, что они занимались отнюдь не боёвкой.

Разница занятий с портретом и с живым наставником всё же была колоссальной. Даркер не боялся давать ей сложные задания, так как сам же страховал; показывал, как делать правильно, а как нельзя никогда. Ставил руку, показывая особо сложный пасс — брал руку Санни с палочкой и несколько раз демонстрировал нужные движения. Впрочем, они и прошли-то всего одно новое заклятие, зато из сложных, и отрабатывали его до тех пор, пока Санни не начало подташнивать от усталости. Наставник оставался невозмутим и ни разу за эти два часа не повысил голос. И, может, иногда эта ровность и невероятное самообладание бесили, но Санни всё равно была ему благодарна. Она подозревала, что если бы он накричал, у неё бы просто опустились руки.

Зато теперь Санни уверенно смогла бы зачаровать полёт предмета с заданной скоростью — хорошая замена пушкам, вес даже большого ядра вполне был ей по силам, траектория вообще могла быть кривой, косой и зигзагообразной, но с конечной целью возникли проблемы. Перемещаемый предмет нёс с собой разрушение, подобно настоящему ядру. А должно быть мягкое приземление предмета в конечной точке. В данном случае — голова манекена. Ей нужно было не снести эту голову, а надеть манекену вместо шапки хаотично крутящийся свинцовый котёл, пронеся его через весь зал по сложной траектории с бешеной скоростью.

— Слишком много силы, Александра! Не теряйте контроль. Работайте тоньше. Вы не на войну собираетесь, не уподобляйтесь военному канониру! Следите за локтем! Вы будущий мастер чар, а не боевик. Ровнее, умница, умница, так держать. Нет, скорость сбавлять нельзя. Да, правильно. А теперь снижайте поток силы. Резче… Ничего страшного. Возьмём другой манекен. Итак, приманите котёл и на исходную позицию. Спину ровнее! Не сердитесь, вы должны быть абсолютно спокойны и сосредоточены. Поднимайте и закручивайте! Отлично! Теперь вперёд!

Она всё-таки надела этот чёртов колпак на сильно покоцанный манекен. И надела семь раз подряд. Пока наставник не кивнул, заканчивая её мучения.

— В целом я доволен, — резюмировал Даркер, возвращая манекенам первозданный вид, а котёл ловко отправил в полёт на стеллаж, где тот мягко и послушно устроился среди своих собратьев. — Вы, несомненно, делаете успехи, но всё же впереди у нас ещё много работы. Когда будете гостить у Робертса, постарайтесь тренироваться и там, хотя бы по часу в день. Я набросаю на пергаменте, какие именно чары вы будете отрабатывать и вечером передам вам список. По приезде попробуем управлять двумя котлами. Вопросы на сегодня остались?

— Да, сэр, — Санни уже отдышалась, хотя рука ещё немного подрагивала. И поглядела на него с любопытством. — А вы видели уже призрака Западного крыла?

— Призрака? — искренне удивился Даркер. — Впервые слышу. Может быть, расскажете подробней?

— Конечно, — Санни с удовольствием поведала о злоключениях своего предка, лорда Роквелла Прюэтта, балагура и пьяницы, о его собутыльниках и привидении, которое он забрал из некой полуразрушенной башни к себе домой. — Его говорящий портрет можно увидеть в бальном зале. Он уверяет, что призрака называют неправильно. Эмма была его женой из рода Селвинов, а привидение зовут совсем иначе. Только вот не говорит как.

— Очень интересно, — хмыкнул Даркер. — Что ж, пойдёмте посмотрим.

— Что, прямо сейчас? — Санни стало слегка не по себе, но упускать такую возможность не хотелось. Может, она сможет даже пообщаться с неизвестной леди. Или кем там был «самый лучший собеседник» сэра Роквелла? — Говорят, его даже ночью не смогли увидеть. Только грохот цепей и глухие удары.

— Тем более стоит посмотреть днём, — хмыкнул Даркер, снимая рабочую мантию. Надев другую, повседневную, он указал Санни на выход. — Я представляю, где вход в эту башню. Идёмте, Александра. Палочку не убирайте. Нет причин для опасений. Если ваш папенька до сих пор не уничтожил это несчастное создание, значит оно вполне безобидно, но палочка всегда должна быть под рукой.

Санни согласилась с этой логикой и воспряла духом. В конце концов, в Хогвартсе она видела немало привидений, хотя близко так ни с одним и не пообщалась. Или они сами облетали её стороной, кто знает. Но они уж точно не внушали ей ужаса.

Дверь в башню открылась от простой Алохоморы, но прежде пришлось ещё поднять невидимый засов, который обнаружил Даркер. Заодно показал ей чары выявления разных защит. Довольно заковыристые чары, но она сразу смогла их повторить, чем заслужила одобрительную улыбку.

Спиралевидная лестница с каменными ступенями имела сколы и трещины, но не такие значительные, чтобы волноваться. Они поднялись на самый верх и попали в большую круглую комнату с бойницами. Нагромождение разной мебели не давало разглядеть всё пространство, создавая своеобразный лабиринт.

Даркер взмахнул палочкой, выдав световое пятно, которое разрослось и накрыло всю комнату. Но почти сразу исчезло.

— Странно, — произнёс он. — Отклик был точно. Я и сам чувствую, что мы не одни. Не прячьтесь, уважаемое привидение. Мы пришли познакомиться с вами.

Санни вздрогнула, когда из-за шкафа вдруг вынырнул высокий призрак в шляпе, закутанный в плащ с поднятым воротником.

— Мордредовы яйца! Дэн! Дэнни Даркер! — вскричало привидение низким но, несомненно, женским голосом. — Какого бешеного книззла! Как? Ты ограбил Фламеля?

— Моё почтение, Бетти, — вежливо поздоровался Даркер. У Санни расширились глаза, а наставнику хоть бы что, только лёгкий интерес в голосе. То ли выдержка колоссальная, то ли отмороженный джентльмен на всю голову. Пофигист по-русски. — Не имел чести быть лично знакомым с Фламелем, и не испытываю желания быть ему представленным, дорогая. Мисс Прюэтт, знакомьтесь, моя давняя подруга Бетти Миллз. Боюсь, она будет против озвучивания рода её занятий при жизни.

— Какие глупости, — фыркнуло приведение. — Детка, я держала лучший бордель в Весёлом квартале. Ко мне сами Блэки наведывались, а уж этот народ так носы задирал, куда там Малфоям!

— Весёлый квартал ныне зовётся Лютным переулком, дорогая, — вздохнул Даркер с притворным сожалением. — И проживает там в основном одно отребье.

— Погоди, — явно растерялся призрак. — А Злачный закоулок?

— Разросся, поменял название на Лютный переулок и поглотил Весёлый квартал. Впрочем, бордели там существуют и поныне, но не разделяются на категории. Посещают их все вперемешку. Простите, Александра, за эти неприглядные подробности.

— О времена, о нравы! — скорбно воздела руки Бетти Миллз. — Я не верю тебе ни на кнат, хитрый обманщик!

Санни ошарашено кивнула Даркеру, но было слишком интересно, чтобы строить из себя оскорблённую невинность.

— Весёлый квартал? — неосторожно переспросила она.

— Он самый, — с удовольствием кивнул призрак, спикировав на перевёрнутую тумбу. — Какие приёмы устраивали в моём заведении, танцы, музыкальные вечера, азартные игры… А какие девочки обслуживали моих клиентов! Я уж не говорю о самих клиентах. Сколько тайн прошло через мои руки. Я уже мертва, так что клятвы все пали, и могу посплетничать. — Она задорно подмигнула Санни и по-девчоночьи обняла коленку обеими руками, кокетливо стреляя глазками на Даркера. А Санни с грустью подумала, что и клиенты, и девочки тоже уже мертвы. — Но мне так интересно, что в магическом мире изменилось. Живу тут, оторванная от всех. Например, как там Блэки? Небось, добились уже своего, стали правящей династией магической Британии? Помню, Найджелус хвастался, бывало, что и ста лет не пройдёт. Что ж, ничуть не удивлюсь.

— Спешу огорчить, — Даркер взмахнул палочкой и вместо высокого шкафа на расчищенном полу появились два удобных кресла. Он жестом предложил Санни сесть и занял второе. — Блэки нынче ничем не отличаются от Блэков твоего времени. Занимают примерно то же положение, хотя богатство не растеряли и, подозреваю, преумножили. В магической Британии по-прежнему Визенгамот и Министерство. А министр нынче магглорождённый Нобби Лич, коего переизберут со дня на день. Но вернёмся к сплетням. Я настоятельно не рекомендую сплетничать по моему поводу, дорогая, иначе больше о современном обществе не скажу ни слова.

— Да о тебе и сказать нечего, — фыркнула Бетти. — Выбирал вечно самых огненных красоток… И не платил вовремя. Ну да, я была слишком к тебе добра. И не хмурься. Ничего постыдного в этом нет, не правда ли, Александра?

— Наверное, — пожала Санни плечами. — А кроме Блэков, кто ещё бывал?

— Мисс Прюэтт!

— Простите, сэр! Но интересно же.

— О, я многих помню, — с наслаждением потянулся призрак. — Ах, Принцы, вот это были настоящие сластолюбцы, хоть и мрачные все как один… А какие зелья мне поставляли! Или взять тех же Боунсов. Ох, горячие мальчики. А Ноттовский ковен! Ух, красавцы-мордовороты. Жаль, сами Нотты посещали меня страшно редко и только в невменяемом состоянии. Лучше бы вовсе не приходили! А вот Малфои вообще не баловали вниманием моё заведение. Или ходили к конкурентам, запугав их до смерти, чтобы не было огласки, или имели чистеньких любовниц втайне от всех, или были как те Лестрейнджи — однолюбы и бретёры.

— Лестрейнджи однолюбы? — подалась вперёд Санни. — Прямо все, что ли?

— Все, — скривилась Бетти, — наверное, проклятие на них такое. Правда, вассалы их иногда заглядывали по большим праздникам. Хорошие, вежливые ребята. Даром, что боевики. Да много их было, с некоторыми и поговорить удавалось, как с этим букой Даркером. И не смотри так, мне уже всё равно. А как интересно бывало с твоим предком, Александра. Дружок Дэна, красавец и тёмный маг. Ума не приложу, как в такой семье мог уродиться Роквелл. А ведь он приходился твоему другу внуком? А, Дэнни?

— Младшим внуком, да, насколько я понял, — неохотно ответил Даркер.

— Вот, а влюбились Даркер и Прюэтт в одну прекрасную даму и совсем забыли про Бетти. Я так и не узнала, кому досталась огненная красавица Мирабель Дервент! Ну, Дэнни, признайся. Кто стал счастливчиком? Умираю от любопытства.

— А сэр Роквелл вам не сказал? — осторожно спросила Санни, так как Даркеру явно не понравился вопрос.

— А я его и не спрашивала, — фыркнула Бетти. — Слушала в основном и кивала. Скучнейший тип, его только содержимое кубка волновало, степень древности разных родов, сволочизм ведьм из рода Селвин и красотка Алексис Блэк, отказавшая ему восемь раз подряд. Единственное, что я спросила, на кой черт не посватался в девятый.

— Бедняга! — посочувствовала Санни сэру Роквеллу.

— Неудачник! — не согласилась Бэтти. — Мир клином на одной девице не сошёлся. А я уже поняла. Прюэтту повезло, да, Дэнни? В вас, Александра, безусловно, есть что-то от Мирабель. Я права?

— Правы, — смутилась Санни, искоса взглянув на наставника. — А вы учились в Хогвартсе?

— О да! — оживился Даркер. — Не поверите, Александра, на каком факультете училась магглорождённая Бетти.

— Рэйвенкло! И мне ничуть не стыдно, кем я стала, старый ты пенёк! — хмыкнула Бетти. — Моим покровителем был сам Митчелл Элмерс, процветания ему на Авалоне и прекрасных гурий в личный гарем! Элмерсы — древний и благородный род, пусть и меньше поколений, чем у Малфоев. Зато были в родстве с Принцами.

— В очень дальнем родстве. Элмерсы нынче все вышли, — заметил Даркер равнодушно. — Последний учился на Рэйвенкло более ста лет назад. Портреты подсказали, — пояснил он Санни.

— Как же так? — расстроилась Бетти. — Митчелл женат не был, но его брат был. Куда его дети подевались?

— Понятия не имею, — Даркер пожал плечами. — Многих нынче нет, Бетти, но появились новые, жизнь не стоит на месте.

— А что за Нобби Лич, какого он рода? — Бетти подняла призрачные бровки. — Министр, говоришь?

— Магглорождённый, — хмыкнул Даркер. — Но нам уже пора, Александра. — Если мы не поторопимся, опоздаем на обед. А ваш папенька этого не одобряет. Рад был повидаться, Бетти.

— Приходите ещё! — спохватилась та. — Я могу научить мисс Александру одному забавному трюку.

Санни чётко услышала бормотание профессора: «Лучше не надо!» — и преданно взглянула ему в глаза, когда тот к ней обернулся внизу лестницы.

— Без меня не рекомендую общаться с призраком, — очень мягко сказал Даркер. — По-моему, того, что вы услышали, вполне достаточно. Вряд ли вы узнаете от Бетти что-то полезное, скорее, она научит плохому. И вашим родителям это не понравится.

— Понимаю, — кивнула Санни, про себя решив, что чему-то плохому и она могла бы Бетти научить, вспомнить только фильмы категории «18+», что видела в своей прошлой жизни. Хотя странно, что вспомнила об этом сейчас. Но личного опыта у Бетти, разумеется, куда больше. У Санни, по чести говоря, его нет вовсе. Обещание Даркеру совсем не хотелось давать, и она решила схитрить: — А с вами можно? Я имею в виду, может, сходим сюда ещё как-нибудь?

— Как-нибудь, — кивнул он. — А сейчас и мне, и вам следует переодеться к обеду.

Санни почти вбежала в свою комнату, опаздывать на обед не стоило. Лакки уже приготовила ей платье.

— Не представляешь, что я сегодня узнала, — Санни с головой нырнула в платье, натягивая на себя. — Призрак из западной башни оказался владелицей борделя восемнадцатого века, которая окончила Хогвартс на факультете Рэйвенкло, знала моего предка, мистера Даркера и много чего может рассказать о том времени. А ещё обещала меня научить какому-то трюку, но Даркер меня увёл. Как бы нам туда пробраться ещё разок, чтобы он не узнал?

— Полагаю, это довольно трудно, учитывая, что башня находится рядом с его покоями.

Санни резко обернулась:

— Тётушка!

Мюриэль стояла на пороге гардеробной и казалась помолодевшей. Глаза мягко светились, на лице умиротворённое выражение. Хоть картину пиши — загадочная красавица обрела своё счастье.

— Стоит на минуту заняться личными делами, как всё вокруг рушится, — сокрушённо покачала головой Мюриэль. — Развернись, я застегну тебе платье. Значит, Даркер тебя знакомит с сомнительными личностями?

— Откуда же он должен был знать, кто она такая? Мы и не надеялись её там застать.

— Ну-ну, мне даже самой любопытно. Птичка мне нашептала, что твой наставник после обеда собирается в город по делам. Вот и сходим вместе.

— Ты лучшая, тётушка! — просияла Санни. — А что Август?

— Доволен и немного сошёл с ума, — усмехнулась тётушка, хотя Санни в зеркале уловила нежность в её взгляде. — Передавал привет тебе и Джейми. Мы хотим вас обоих пригласить на обед, когда вернётесь от Робертсов.

— «Мы», тётушка?

— Теперь «мы», любопытная ты девчонка. Если хочешь, подобно Джейми, дать мне своё благословение, считай, что уже это сделала. А теперь спустимся вниз. Джейсону пора узнать кое-что о планах собственной сестры.

— Ты расскажешь?

— Абсолютно всё. Он как раз в хорошем настроении. А потом ты, дорогая, расскажешь мне, что натворила у Блэков.

— И покажу, если папа вернёт мне Омут памяти.

— Откуда у тебя Омут памяти? — они уже спускались по лестнице в столовый покой.

— Удивила Блэков, — прошептала Санни. — В воспоминании увидишь.

Отец на новость о скором замужестве тётушки отреагировал каменным лицом и пристальным тяжёлым взглядом.

— Мюриэль, поговорим в кабинете после обеда.

— Нет, здесь Джейсон! — холодно улыбнулась она. — Летиция, ты ещё не знаешь, но я тоже жду ребёнка. Возможно, будем рожать одновременно.

Санни с тревогой взглянула на отца, тот ядовито улыбнулся.

— И кто отец?

— Как ни странно, именно мистер Руквуд, — Мюриэль ответила мягко и серьёзно посмотрела на брата. — И нет, Джейсон, это не из-за ребёнка. У нас взаимные чувства, уважь это хотя бы теперь. Без тебя я проживу прекрасно, но буду страдать по общению с племянниками и Летти. И я очень прошу, не совершай ту же ошибку снова.

— Джейсон, — тихо сказала мама, пока брат с сестрой сверлили друг друга упрямыми взглядами. — Я тоже прошу тебя!

— Могу я хотя бы побеседовать с твоим женихом до заключения брака? — скривился отец.

— Можешь, — рассмеялась вдруг тётушка. — Запугай его хорошенько, вдруг от меня откажется. Ещё и денег предложи.

— Я ничего подобного делать не собирался. Просто понять, что за человек войдёт в нашу семью.

— Я войду в семью Августа. И стану миссис Руквуд.

— Это окончательное решение?

— И даже не обсуждается.

— Мюриэль, — повысил голос Джейсон. — Кто будет крёстным твоего ребёнка?

— Я полагала, что ты согласишься. Но, видимо, зря.

— Не зря. Я согласен. — Джейсон резко поднялся. — Санни, Омут тебе перенесёт Оскар через четверть часа. Меня никому не беспокоить, я в мастерскую.

И широким шагом Джейсон Прюэтт покинул столовую.

— Расстроился, — прокомментировала Летиция. — Мюриэль, поздравляю! Как же это здорово! Он, правда, такой молодой? И ещё ребёнок! Джейми, наверное, обрадовался?

— Джейми всегда хотелось братика или сестрёнку, — усмехнулась тётушка. — Август молод, но уже многого достиг. Мистер Даркер, извините, если испортили вам аппетит.

— Ничего страшного, леди, — Даркер, о котором Санни успела забыть, поднял бокал. — Я тоже поздравляю вас, Мюриэль. Этот парень счастливчик. Желаю счастья и крепкого здоровья малышу.

— Благодарю, сэр. Вы нас извините, если мы перейдём в малый покой?

— Прошу вас, не трудитесь, — тут же поднялся Даркер. — Я и сам собирался уйти пораньше. Кое-какие дела в городе, дамы. Вы меня извините?

— Успехов вам, Дэн, — тепло улыбнулась ему Летиция.

В результате в башню с привидением пошли втроём. Джейми явился после обеда и застал за сборами.

— Если не возьмёте, я не покажу в думосборе, как летал на драконах, — пригрозил он, мигом заставив всех округлить глаза. То есть Санни и собственную мать.

— Ты шутишь? — прищурилась Мюриэль.

— Нет, мама, и у меня к тебе несколько вопросов.

— Говори.

— Кто мой отец?

— Пойдёмте в башню, — сказала Мюриэль после паузы.

Но сходили они напрасно. Бетти так и не появилась. Джейми предложил пойти к Санни, узнав про её Омут памяти. И они все вместе поглядели на визит к Блэкам. Джейми же, как обещал, продемонстрировал свои приключения в заповеднике.

— Оба молодцы, — сказала Мюриэль, когда они уже пили чай в гостиной у Санни. — Джейми, милый, я совершенно не представляю, были ли у твоего отца подобные способности. Тут бы потрясти его братьев или отца, тот ещё жив, если не ошибаюсь. Только что-то подсказывает, что добровольно они не ответят. Да и стоит ли ворошить прошлое? Давай оставим это на крайний случай, если Робертсу не удастся тебе помочь разобраться с этим.

— Профессор Даркер назвал меня драконом-целителем, — Джейми первым допил чай и попросил ещё. — Но позже, когда я его спросил об этом, сказал, что лишь встречал короткое упоминание, что такие были. Лечили без волшебных палочек при близком контакте. Было ли это звание действительно связано с драконами, он не знает. Или не захотел говорить.

— Что не исключено, — кивнула Мюриэль.

— А ты, мам? Прости, совсем вылетело из головы. Август?

— Можешь поздравить нас, и никаких ухмылок, имей уважение.

Джейми вскочил со стула, ловко подхватил тётушку на руки и закружил по комнате. Санни срочно отлевитировала в сторону всю мебель, обалдело глядя на представление. Мюриэль смеялась, но поблагодарила, что Джейми наконец поставил её на пол. Кузен развернулся к Санни, но та живо спряталась за стол.

— Меня не надо!

— Трусиха. Ладно, пусть тебя Рабастан на руках носит.

Санни покраснела, представив такую картину — хоть сейчас в мультик.

— Джейми, — укоризненно сказала тётушка. — Санни, детка, не обращай внимания, Нотт тоже вполне способен поднять тебя на руки и продержать так сколько угодно. Другое дело, что и Рабастан будет не слабее лет через пять.

— Он и сейчас сильный, — буркнула Санни. — Если Омут вам больше не нужен, я его уменьшу. Хочу взять к Робертсам. Тётушка, а можно мне какой-нибудь подарок для Северуса? Он сын Антуана Робертса. И он мой хороший друг, хотелось бы что-то совершенно эксклюзивное, но выбрать сама уже не успеваю.

— Чем мальчик увлекается, хотя бы? Ему, кажется, лет семь?

— Восемь, как Сириусу Блэку. Сев увлекается зельями, это у него от Принцев. Но он ещё и ребёнок. И что-то из твоих игрушек могло бы стать не меньшей радостью, чем какой-нибудь котёл или книга по зельям.

— Когда у него день рождения?

Санни ахнула. Она ведь только про Рождество подумала!

— Девятого января.

— Ну хорошо, к девятому сделаю для мальчишки совершенно особенного дракона — как ты, Джейми, назвал ту белую дракониху?

— Снежинка или Аараана.

— Вот её, даже не видела ни одного дракона красивее. Воспоминания буду смотреть ещё. А на Рождество подари ему что-нибудь зачарованное собственноручно. Тут не важно, что именно. Он, как понимаю, любому подарку от тебя будет рад.

Санни кивнула — пожалуй, она уже знает, что зачарует. Жаль только, что нет такой мастерской как у Басти. Но то, что она задумала, и на коленке можно сваять.

А ночью её разбудила Лакки.

— Вас зовут, хозяйка Санни! Только тише.

— Кто? — почему-то представилось, как в окно её гостиной залезает Рабастан с розой в зубах. И тут же появляется отец в пижаме и без тапочек, но с волшебной палочкой, зажатой боевым хватом.

— Призрак по имени Бетти Миллз. Лакки может перенести туда хозяйку Санни.

— Давай, — решила Санни, закутываясь в тёплый халат. — Только никому об этом не рассказывай.

— Лакки умеет хранить секреты!

В круглой комнате западной башни ничего не изменилось. Привидение обрадованно подлетело к ним.

— Сэр Роквелл привязал меня к этой башне, и я не смогла навестить вас лично, Александра. — Бетти обиженно надула губки. — А когда вы были тут с Мюриэль, я появиться не могла. Давным-давно, ваш дед пригрозил мне развоплощением, если я напугаю его дочь Мюриэль. Вы же совсем меня не боитесь.

— О! Но зачем же вы меня позвали?

— Я обещала вас научить трюку, и это стало меня мучить. Ни на чём не могла сосредоточиться. Надо выполнить и забыть. Так что говорите, мисс, чему бы вам хотелось научиться? — Бетти придирчиво её разглядывала. — Мечта есть?

— Летать, как птица, — ухмыльнулась Санни. Просто ей в голову не приходило, о каких трюках может знать Бетти.

— Займитесь анимагией, — удивлённо предложила Бетти. — Вдруг вашей аниформой станет птичка. По секрету: у Дэнни Даркера аниформа сова. Юношей он подглядывал за девчонками, принося им собственные письма. Но я ничего вам не говорила.

— Ух ты!

— А, кстати, я тут вспомнила. Есть один простенький трюк. Летать — не летать, а подглядывать в окна второго этажа, а может и выше. У вас должно получиться, вы-то чистокровная, это моим порогом было несколько сантиметров.

— Я бы хотела. А это как?

— Просто — взлетаешь над землёй хоть стоя, хоть сидя, хоть лёжа. Висишь у окна под чарами невидимости. И вуаля — пара нужных секретов у вас в кармане. Меня научил этому трюку один славный воришка-француз со смешной фамилией Ардо из обедневшего чистокровного рода.

— А какое заклинание?

— Заклинание! Не смеши. Тут ни палочки, ни заклятий не нужно. Значит, делаешь так...

Санни вернулась в постель только под утро задумчивая, слегка озадаченная и очень сонная. Хорошо ещё, что Робертсы не ждут их с самого утра. Новое умение не давало покоя. Если это так просто, почему их не учат такому в Хогвартсе? Хотя, глупость, конечно. Кто же будет в школе учить воровским приёмам?

Чтобы убедиться, что ей это всё не приснилось, Санни поднялась вверх на полметра вместе с одеялом. И плавно опустилась обратно. Пожалуй, это очень забавное невербальное и беспалочковое умение, надо будет только проверить, на какую высоту подняться ей хватит сил. До потолка комнаты в башне получилось, но там от силы метра четыре.

А как радовалась Бэтти, которой удалось избавиться от неосторожного обещания! Отсюда вывод — ничего не просить у призраков. Вот об анимагии стоит подумать. А трюку научить Северуса… Ага. Чтобы Робертс её прибил. Ладно, подрастёт мальчишка, тогда его и научит.

* * *

Последний день уходящего года обещал быть ясным. И хотя Рождество уже позади, сегодня в Старлоу — магическом квартале города Элгина — праздничного народа хватало. В нарядных зимних мантиях, тулупах или шубах, волшебники сновали мимо окна кафе, где устроился целитель Уайнскотт. Таша немного опаздывала, но Мёрфиус всегда считал, что для женщины любого возраста, состояния и внешности это простительно. А для красивых молодых женщин простительно вдвойне. Ну да, предвзято, а кто в этом бренном мире не предвзят?

Философские размышления прервала та, кого он так ждал. Таша Лукас раскраснелась от мороза и была в своей серебристо-серой шубке и шапке из чёрной лисы очаровательна. Шубу и шапку она сразу сняла, так как в кафе было очень тепло, положила рядом и искренне улыбнулась Мёрфеусу:

— Я тоже вас рада видеть, целитель!

Она почти не изменилась со школы, всё та же аккуратная стрижка тёмных волос, тот же маленький рост и вся какая-то миниатюрная, она походила на школьницу, или на мальчишку-подростка, если не смотреть ниже на красиво очерченную грудь. Курносый нос, прямой и серьёзный взгляд светло-карих, даже янтарных глаз, редко улыбающиеся губы... Только она так смело могла смотреть тебе в глаза, словно ничто не смущало её чистую душу. Или так смотрят художники, которым важно ухватить суть, заглянуть в человека, в его душу, и тут нет места неловкости?

Уайнскотт поймал себя на том, что неприлично долго уже любуется ею, интересным лицом, смугловатой и бархатной на вид кожей, точёной фигуркой — мягкое на вид шерстяное платье облегало девушку довольно плотно. Может и спортом занимается или танцами, уж очень правильная осанка. И до сих пор не замужем — чудеса. И даже закралась мысль, что ну этого Морна, самому нужна.

— Давно вас не видел, Таша, — с улыбкой сказал он. — Простите старика, ностальгия вдруг нахлынула по нашим совместным ночным дежурствам в Хогвартсе. И вот, рискнул вас позвать.

— Ну какой же вы старик! Выглядите прекрасно, вы же сами знаете. У вас даже среди учениц всегда была масса поклонниц, я же помню. И я рада, что позвали. Самой хотелось вырваться куда-нибудь, отстраниться от работы. Но не было настроения. А вы позвали — и тоже охватила ностальгия.

— Про школьниц не знал, — честно ответил он, любуясь ямочками на её щеках. — Но спасибо за комплимент. Рад, что не нарушил ваших планов в предпразничный день. Кстати, о праздниках. Не уверен, что вас это заинтересует, но не мог прийти без подарка. — Мёрфеус выложил на стол упакованный в подарочную бумагу анатомический атлас. — Но быть может, это издание у вас уже есть?

— Вы позволите? — Таша со сдержанным интересом подвинула книгу к себе, аккуратно распаковала и, мельком изучив обложку, заглянула сразу в середину. — Красота! Спасибо, целитель Уайнскотт!

— Мы же коллеги, — посмотрел он укоризненно. — Если не сложно, зовите меня по имени. А то я не поверю, что не выгляжу стариком.

Она бросила на него спокойный взгляд, перелистнула страницу и кивнула:

— Хорошо, Мёрфиус, как скажете. А кто автор? Магл?

Но она уже сама заглянула в начало книги.

— Сквиб и прекрасный магловский врач, — всё же ответил он. — Мой хороший приятель.

— Познакомите? — и снова этот прямой испытующий взгляд без капли смущения.

Нет, пожалуй, в школе она такой смелой не была. Преподавательская должность сказывается? Просто повзрослела? Кто знает, но ему это определённо нравилось.

Он уже собирался ответить, что да, разумеется. И начал планировать встречу с приятелем где-нибудь через пару дней, но их совершенно бесцеремонно прервали.

— Целитель Уайнскотт? — холодный мужской голос принадлежал высокому егерю, или нет, боевику Ноттов, конечно. Ингис Морн, а у целителя совсем вылетела из головы эта встреча.

И этот хмурый Морн с ледяным взглядом — весь в коже, отчего он и спутал его с егерем. Правда, кожаный плащ подбит мехом, а сапоги такого качества на егере никогда не увидишь. Шапку боевик снял и держал в руке, отчего Мёрфеус смог разглядеть короткую чёрную косу толщиной в запястье целителя. Морн был не один, он крепко держал за плечо чумазого малолетнего оборванца. Мальчишка кутался в залатанную мантию поверх тонкого свитера, дрожал и выглядел испуганным.

— Здравствуйте, Морн, — произнёс целитель и с досадой отметил, как вздрогнула невозмутимая Таша. Она и без того с большим интересом разглядывала незнакомцев со спины, забыв о книге.

— Зачем вы привели мальчика? Если он что-то украл, то не у меня.

Мальчишка шмыгнул носом и усмехнулся:

— Если бы у вас украл я, вы бы даже не заметили, — фыркнул он. И тут же получил подзатыльник. — Ну Ингис! Чего он…

Мёрфеусу больше была интересна реакция Таши, которая заметно побледнела и не отрывала взгляда от профиля боевика, чем какой-то оборванец, дерзкий и наглый, которых в Лютном десятки, но в Старлоу встречаются редко.

Ингис мазнул взглядом по мисс Лукас и вдруг поставил перед целителем флакон, а сам уселся на скамью рядом с Ташей, насильно усадив рядом мальчишку. Наглый и бесцеремонный, как все боевики!

— Прошу прощения, мисс Лукас, — вдруг проявил уважение Ингис. — Мы не займём надолго вашего кавалера. Зелье родства, целитель! Приступайте. Парень ваш, ручаюсь, но если откажетесь, забираю его в ковен. Никаких обид.

Уайнскотта прошиб холодный пот. Он взглянул на ребёнка совсем другими глазами. Это лицо, уши, удивительная фиолетовая радужка глаз, тонкие и длинные грязные пальцы с обкусанными ногтями, благородные черты породистого лица под слоем грязи. Прямой нос, эта характерная складка капризно изогнутых губ. Но ужасно худой. Впрочем, он был таким же в его возрасте. Такая уж конституция у Уайнскоттов. Он почти не сомневался, что перед ним тот самый ребёнок. И возраст подходящий. Но где его нашёл боевик?!

— Для начала, могу я поинтересоваться, с чего вы решили, что ребёнок мой?

Ингис неприятно усмехнулся, а мальчишка от удивления открыл рот. Он растерянно оглянулся на боевика и впился глазами в Мёрфеуса, словно увидел призрак.

— Мисс Лукас, — заговорил насмешливо боевик. — Как художник, взгляните на мальчишку. И скажите, что могло меня навести на мысль, что он сын целителя.

Он отклонился, чтобы девушка могла разглядеть мальчика, и небрежно ухватив парнишку за вихры, развернул его голову к Таше.

— Посмотри на девушку, Лео!

— Несомненное сходство, — тихо ответила она. — Если вы не доверяете зелью мистера Морна, Мёрфеус, позвольте я дам своё. У меня с собой всегда есть набор зелий. Качество гарантирую.

— Благодарю, но не стоит беспокойства, мисс. — Целитель извлёк из зелья пробку и принюхался. — Это вполне подойдёт. — Он посмотрел на мальчика и попросил: — Не боишься? Дай мне руку! Леонард, правильно?

— Леонард Ардо, сэр.

— Будет больно, но совсем недолго, Леонард.

— Я не маленький, сэр, колите уже.

И как в том прошлом кошмаре, Мёрфеус готов был вспороть кожу на ладошке мальчика, но замер от возгласа Таши.

— Подождите! Один момент, сэр. — В её руке оказались куски бинта с характерным запахом. Старая добрая школа — чары чарами, а спирт надёжнее. Она перегнулась через Ингиса, почти легла ему на колени, чтобы взять руку мальчика и тщательно протереть ладошку и пальцы. Боевик не растерялся, придержал мисс Лукас за талию, поглядев на неё с очень мужским одобрительным интересом. Поганец!

Мёрфеус внутренне поморщился — ведь сам же хотел свести, дурак старый — и благодарно кивнул Таше.

Руки не дрожали только благодаря многолетней практике целителя и довольно циничному взгляду на жизнь. Внутри же росло неконтролируемое волнение. Не зря он промедлил с посещением поискового агентства.

Уайнскотт уже крепко ухватил руку мальчика во второй раз, когда Морн, осторожно посадив девушку рядом с собой, нахально уточнил:

— Его мать зовут Сельма Ардо, может, слышали.

И рука дрогнула, слишком глубокий порез на ладошке сына почти испугал. Но хватило силы воли поднести его руку к флакону, и лишь потом залечить ладонь невербально.

Мальчик даже не пикнул, внимательно глядел на флакон и как капает туда отцовская кровь. С жадным интересом стал наблюдать, как и все, что происходит в зелье, как мутнеет, а потом становится золотисто-прозрачным. Родство, ближе которого нет.

Морн громко щёлкнул пальцами, подзывая официанта.

— Каждому по хорошо прожаренному стейку, девушке кофе, мне и целителю огневиски, а пацану горячий чай с молоком и мёдом.

И ведь даже не поинтересовался, что хотят остальные! А он, старый болван, даже кофе для Таши заказать забыл.

Впрочем, целитель лишь пытался успокоить волнение от обретения сына посторонними такими безопасными мыслями, которые так и лезут в голову. Потому что думать о том, как пацан голодал, учился воровать, жил с этой чёртовой Сэльмой — никаких нервов не хватит. И налаживать контакт как-то надо. Захочет ли вообще такого отца?! Леонард… А имя какое благородное!

Расторопно подали всем по большой тарелке со стейками. Расставили напитки. Мальчик на стейк глядел с восхищением, послушно дав разрезать мясо боевику. Только после этого наколол кусочек на вилку и, кажется, проглотил не жуя.

У Мёрфиуса тут же возник закономерный вопрос:

— А вы, Морн, кто моему сыну?

Боевик покосился на Ташу, но всё же ответил, пусть лениво и немного хамовато:

— Мать у нас одна, шалава, а отцы разные. Вы, мисс Лукас, не стесняйтесь, если противно рядом сидеть, пересядьте к целителю.

— Удивлена, что вы меня помните, мистер Морн, — холодно сказала девушка, очень удивив Мёрфеуса. Он такого тона от неё и не слышал ни разу. И этот беззащитный взгляд… Может, и не выйдет ничего у Ингиса?

Боевик даже резать мясо перестал уже в своей тарелке, слегка развернувшись к девушке:

— Трудно забыть девчонку, которая подглядывала за тобой в душе, мисс Лукас, — насмешливо сказал он. — Можно сказать, нанесли моральную травму.

— Верится с трудом, — ровно ответила Таша и отложила вилку. — Что ж не подошли тогда, и не предъявили претензий?

Боевик прищурился, встречаясь с ней взглядом:

— Предложить было нечего, — ответил насмешливо.

— А теперь появилось? — Таша покачала головой, отвернулась от удивлённого боевика и продолжила аккуратно есть.

«А ведь ей, вероятно, неоднократно приходится отшивать нахальных студентов», — с удовольствием подумал целитель.

— Жуй, Лео! — приказал Морн, бросив строгий взгляд на брата. — Не торопись, никто не отберёт.

Мальчик виновато поглядел на него и принялся послушно жевать. У целителя сжалось сердце.

— Есть ли препятствие тому, чтобы я мог забрать мальчика немедленно? — проговорил Мёрфеус, тщательно контролируя ровный голос. Произнести слово «сын» вслух пока не получалось.

— Я надеялся на это, целитель, — откровенно признался Морн. — Нет, препятствий нет. Я зашёл к ним домой и забрал все его вещи. Куда его хотела продать наша мать, я потом вам скажу, если захотите.

Уайнскотт не хотел. Леонард — очень красивый мальчик, если отмыть. На душе стало совсем неуютно. Он в долгу перед братом своего сына.

А мальчишка вдруг перестал есть и низко склонился над тарелкой. Когда на кусочки мяса упали две крупные капли, стало понятно, чего он завесил лицо чёлкой.

Боевик лишь нахмурился, но ничего не сказал. А Таша, напротив, вытянула голову, с горячим сочувствием в глазах.

— Прости, Лео, — сказала она доброжелательно. — Совсем забыла представиться. Я Таша, та самая девочка, которая видела твоего брата голым.

Морн поперхнулся, а ребёнок, ещё блестя непролитыми слезами в глазах, поднял голову и открыл удивлённо рот.

— Правда, что ли? — лукаво улыбнулся он. — Я думал, Ингис пошутил. Ой, мне очень приятно познакомиться, Таша! А фамилию я слышал. Лукас, да?

— Таша, садитесь уже ко мне на колени, — предложил боевик, — удобнее будет отвлекать Леонарда от еды.

— Очень мило с вашей стороны, Ингис — раз уж мы перешли на имена, — едко ответила мисс Лукас.

— Да никаких проблем, мне будет даже приятно, — хмыкнул Морн. — Какие церемонии после всего, что между нами было!

— Мы могли бы просто поменяться местами. А лучше, посадите между нами Леонарда. Чего он с краю сидит.

— Не пойдёт, — огорчённо сказал боевик, и Мёрфиус удивлённо поднял глаза. — Мне слишком нравится, как вы ко мне прижимаетесь, Таша, чтобы лишаться этого дивного ощущения.

Мисс Лукас сделала попытку отодвинуться, но дальше была стена. А на скамье, предназначенной, вообще-то, для двоих, ещё и шубка её лежала.

— Целитель Мёрфеус, — посмотрела на него девушка, — вы не будете против, если я к вам пересяду?

— Буду против я, — заявил Ингис Морн. — Не хочу вставать и тревожить ребёнка ради вашей прихоти. Сидите уж, Таша, и смиритесь со своей судьбой. Мясо очень вкусное, ешьте.

— Мне теперь можно называть тебя папой? — Леонард вдруг в упор посмотрел на него.

Целитель ощутил ком в горле и осторожно ответил:

— Я бы хотел этого, Леонард… Но если не сможешь, ничего страшного...

Глаза мальчишки опять наполнились слезами. Он сердито шмыгнул носом и закрылся чашкой, отпивая горячий напиток.

— Вы, правда, будете пить огневиски днём, Ингис? — спросила Таша, кивнув на его кубок.

— Имеете что-то против?

— Ни в коей мере, — спокойно взглянула девушка в его глаза. — У каждого мужчины есть свои маленькие слабости.

— Вам неприятные? — проворчал боевик и щёлкнул пальцами. — Кофе мне — крепкий, чёрный, без сахара! А вам, целитель?

— Тоже кофе, — вздохнул он. — Мистер Морн, я не привык оставаться в должниках. Я прекрасно знаю, чем занималась ваша мать. И отступные заплатить готов. Вот только встречаться с ней… сами должны понять.

— Передам, — кивнул спокойно Морн. — Пожитки парня и метлу заберёте в Гринготтсе, вот ключ.

Боевик подвинул по столу позолоченный ключ от сейфа.

— И ещё, мистер Морн. — решение далось целителю нелегко. — Я не буду против, если вы захотите навестить моего сына.

Даже Таша улыбнулась, это услышав. А неблагодарный Морн лишь пожал плечами. Целитель вздохнул и вынул из кармана два мешочка с галеонами. Забрал ключ от сейфа и подвинул мешочки Ингису. Такую большую сумму он неспроста взял с собой, встреча с боевиком заставила подстраховаться и таким образом. Просто так эти ребята на свидание не приглашают, а значит либо им есть, что продать, либо наоборот.

Этот не продавать пришёл, и попробуй Мёрфеус заплатить ему, наверняка показал бы свой милый характер. И Таша перестала бы смотреть на боевика с таким нескрываемым интересом.

— Расписку дать? — Ингис небрежно сунул оба мешочка с галеонами себе в карман, подумал, плеснул немного огневиски в кофе и отпил, щурясь на лампочку-светлячок, парящую над столом.

— Это лишнее, — качнул головой Уайнскотт.

— Послушайте, мистер Морн…

— Ингис для вас, Таша, мы же договорились.

— Хорошо, Ингис.

Боевик добродушно ухмыльнулся:

— Говорите уже.

— Вы женаты?

— Нет, и никогда не был, — ничуть не смутился Морн. — Предлагаете себя на место моей жены? Так я только за.

Мёрфеус восхитился. И почему хорошим девочкам так нравятся плохие мальчики?

— Буду иметь в виду, — фыркнула хорошая девочка. — Но вы забыли поинтересоваться, замужем ли я.

— Не замужем, мисс, — нахально ответил плохой мальчик. — Ни кольца, ни браслета. Даже учитывая, что вы целитель, такие вещи не забывают, идя на дружескую встречу. Если только вы не любовница нашего уважаемого целителя, что тоже сомнительно, учитывая его осторожный интерес к вам.

Мёрфиус добродушно усмехнулся, плюнул мысленно на кофе и одним глотком опорожнил свой огневиски, как воду.

— Шах и мат, Морн, — вздохнул он, поднимаясь. — Таша, я вам обязательно напишу. Леонард, если ты не наелся, обещаю накормить тебя дома, чем пожелаешь.

Мальчик поспешно вскочил, его тарелка давно была пуста.

— Я готов, сэр, — тихо сказал он. — Пока, Ингис. Пока, Таша.

— Увидимся, Лео, — ответили они одновременно и оба усмехнулись.

Перед тем как взять сына за руку и аппарировать к воротам Хогвартса, целитель выложил на стол два галеона, которых с лихвой должно было хватить на оплату счёта за троих. Ингис равнодушно кивнул, явно не собираясь спорить.

Аппарацию мальчик выдержал стойко. Только подышал глубоко, с восторгом глядя на старинный замок за мостом.

— Ненадолго зайдём в школу, Леонард, — пояснил Мёрфеус. — Я здесь работаю целителем. А потом домой. Надо тебя принять в род, понимаешь?

Мальчишка кивнул.

— А моя метла?

— Может, новую купим?

— Нет, Ингис подарил. Она классная. Дорогая очень, он, наверное, долго на неё копил.

— На день рождения, — вдруг догадался целитель. Ну конечно, как он мог забыть. — Понимаю. Значит, от меня будет другой подарок. А завтра первым делом в Гринготтс, согласен?

— Спасибо, папа. Теперь я пойду в Хогвартс?

— Да, — серьёзно кивнул целитель, ощущая вдруг необыкновенную гордость. — Тебе ведь уже одиннадцать. Летом получим письмо.

Как все дети, его сын тоже мечтал о Хогвартсе. Как он сам в его возрасте. Как же маленький Мёрфиус ждал этого письма, боялся, что не придёт. Братья дразнились… Жаль, что у Лео нет братьев-погодок. Только кузены.

Что ж, стоит провести Леонарду экскурсию по школе. И сообщить семье, что у него появился наследник. Глава рода теперь его старший брат, Октавиус. Будет удивлён, но одобрит, и в род Леонарда примет. А остальное как-нибудь наладится.

* * *

Таша Лукас плохо помнила своих родителей. Они погибли, когда ей едва исполнилось пять лет. Она не помнила, как прошли похороны, и почему её отдали мисс Смолл, дальней родственнице матери, женщине странной и одинокой. Мисс Смолл сама походила на ребёнка, несмотря на достаточно преклонный возраст. Жили они на ренту, которую выплачивали неизвестные опекуны Таши. И свой скромный заработок мисс Смолл теперь откладывала в сейф Гринготтса на имя воспитанницы.

Работа мисс Смолл заключалась в помощи одиноким старушкам с покупками, приготовлении еды и, редко, присмотре за детьми. Будучи скромной и очень стеснительной особой, детей мисс Смолл искренне обожала, а вот со взрослыми зачастую не могла связать и двух слов. Особенно мисс Смолл пугали мужчины, но Таша считала, что её дорогая опекунша ещё неплохо держалась, ничем не показывая своего страха, за исключением внезапной немоты, а порой и глухоты. За свои услуги мисс Смолл получала сущие кнаты, но так радовалась им, что Таша никогда не пыталась предложить ей найти более оплачиваемую работу. Неизвестно как бы тогда проявились психологические проблемы старушки.

В Хогвартсе мисс Смолл не училась, так как письмо к ней не пришло. Да и то сказать, она мало чем отличалась от сквиба, с трудом колдуя простенькие бытовые заклинания. И, выходя из дома, даже палочку с собой не брала. Магии в ней было мало, а душевной теплоты больше, чем требуется. Будучи очень деятельной особой, она не гнушалась работы руками, прекрасно шила, вязала крючком и спицами, вкусно готовила и много сил уделяла еженедельной уборке. Сколько себя помнила Таша в эти годы до Хогвартса, дома у них всегда царила чуть ли не стерильная чистота, уют и гармония.

А ещё мисс Смолл очень любила читать, от родителей у неё сохранилась неплохая библиотека, где наряду с магическими изданиями, можно было найти и маггловские. Она всегда читала маленькой Таше на ночь разные сказки и даже романы. А когда девочка подросла, то мисс Смолл сама слушала её с большим удовольствием. Где-то лет в восемь, Таша, как ей казалось, нашла неплохой выход для мисс Смолл, которая не мыслила себя без работы и посильной помощи нуждающимся людям. Они вместе составили рекламную записку, где говорилось, что Аурелия Смолл, сквиб и немая от рождения, прекрасно может помочь с покупкой продуктов, мелкими услугами и присмотром за маленькими детьми за небольшое вознаграждение. По настоянию Таши, они платили семь сиклей в полгода из ренты, оплачивая ежемесячное появление в «Пророке» этого скромного объявления.

Клиентов сразу стало больше — вместо двух одиноких старушек, теперь приходилось обслуживать четырёх, а иногда даже пятерых — и мисс Смолл ожила; они заранее вместе с Ташей выучили язык жестов, и общались исключительно на нём, куда-нибудь выходя вместе. Старушка радовалась как ребёнок этому маленькому обману. Таша же с грустью понимала, что ничего, по сути, не изменилось, потому что и раньше очень стеснительная мисс Смолл разговаривала только дома. Поэтому старые клиенты мисс Смолл даже не удивились этому объявлению, чего так боялась опекунша.

Они и раньше считали её не только немой, но и глухой. А новые клиенты принимали сей факт, как должное, радуясь зачастую, что приходящая работница не сможет разболтать семейных тайн, словно кому-то были нужны тайны бедных семей.

Продавцы на Косой аллее к немоте мисс Смолл давно привыкли. Они легко наловчились обслуживать её в полном молчании, заодно приписывая перепуганной внутри, но совершенно спокойной снаружи женщине глухоту.

В десять лет Таша прочла уже большую часть домашней библиотеки и решила, что стоит поучить мисс Смолл игре в карты. Она испугала мисс Смолл незнакомым словосочетанием «офигенный покер-фейс», и бедная женщина некоторое время думала, что Таша, сильно увлечённая книгами по целительству, обнаружила у неё какую-то страшную болезнь. А так как покер-фейс у неё и правда был офигенный, Таша не сразу догадалась по невозмутимому лицу мисс Смолл, в чём проблема, и почему Аурелия так яростно принялась за генеральную уборку дома от подвала до чердака. Мисс Смолл это всегда помогало справиться со страхами и волнением. Выяснив причину, Таша очень долго и громко смеялась, катаясь по дивану в гостиной, даже вызвала у мисс Смолл робкую улыбку, что было страшной редкостью на невозмутимом лице.

Так что к одиннадцати годам Таша ощущала себя более взрослой, чем простодушная миссис Смолл, о которой она незаметно заботилась все эти годы. Кроме того, мисс Лукас стала обладательницей скромного состояния в сейфе Гринготтса в размере ста пяти галеонов, одного сикля и двух кнатов. Она уже твёрдо определилась с будущей профессией целителя. И с некоторым ужасом ждала письма из Хогвартса, ведь оставить мисс Смолл одну на несколько месяцев было откровенно страшно.

А вот на невозмутимом лице мисс Смолл теперь уголки рта то и дело чуть-чуть загибались вверх, а порой даже ресницы немножко трепетали, что говорило о просто неприличной радости доброй женщины и бурном восторге предвкушения долгожданного события.

Письмо принесла неприметная сова, которая сразу была обласкана, накормлена заранее заготовленными кусочками мяса, отчего до ночи отказывалась улетать. Мисс Смолл в крайнем волнении пять раз прочитала вслух текст письма, каждый раз глядя невозмутимо на подопечную со слабым огоньком в глазах, что говорило о крайнем волнении и безграничном счастье.

— Я надеюсь, — безэмоционально сказала мисс Смолл, — что ты будешь часто писать мне. Я думаю даже, что тебе нужна своя сова.

От покупки совы Таша отказалась наотрез, дебаты длились почти четыре дня, причём мисс Лукас развивала бурную дискуссию, а мисс Смолл только смотрела непримиримо и упрямо, что можно было понять по чуть опущенному уголку рта. В конце концов она пошла на компромисс, Таша сказала, что они купят самую недорогую сову у егерей в Лютном, но школьные мантии пошьют сами. Мисс Смолл просияла, читай — уголок рта приподнялся на миллиметр вверх — и развила новую бурную деятельность по пошиву самых лучших школьных мантий для своей девочки.

Материал они покупали в виде мотков шерсти и ниток тоже в Лютном, что было намного дешевле. У мисс Смолл имелся зачарованный ткацкий станок, с которым давно и умело обращалась Таша, магии у девочки было хоть отбавляй. За три дня она наткала три чёрных полотнища разных оттенков — скучный чёрный цвет при попадании света отливал то зелёным, то синим, то серебристым. В каждое полотно, кроме этого, были вплетены нити шёлка акромантулов и шерсти единорогов — галеон за крохотный пучок. Сплошное разорение, конечно, но оно того стоило.

С шитьём и вовсе было легко. Частенько посещая Косую Аллею — семнадцать минут пешком — Таша и раньше присматривалась к красивым дамам, а дома воспроизводила по памяти фасоны. Мисс Смолл тут же делала выкройки, и они вместе усаживались за шитьё с зачарованными Ташей иголками. Так что модных мантий у девочки и прежде хватало, но для школы требовались особенные.

Мадам Малкин секретами не делилась, это всем было известно, но клиенты её частенько выходили из ателье уже в новенькой школьной мантии. Таша крутилась перед ателье целый день, и была сильно разочарована. Школьные мантии для первокурсников откровенно не нравились. Мисс Смолл, всегда одевавшаяся изысканно, с тех пор, как они освоили станок, тоже была разочарована фасоном. Они полночи ломали голову, как совместить несовместимое и к утру всё-таки создали свой фасон, который их удовлетворил, и не очень сильно, если не присматриваться, отличался от школьной мантии.

По этому фасону пошили все мантии для Таши, включая парадные. Заодно зачарованные спицы связали несколько неброских серых свитеров и таких же платьев. Неизвестно ведь на какой факультет попадёт девочка, и это не позволяло разгуляться с цветами.

Учебники Таша купила у старьёвщика, ингредиенты в Лютном у знакомого паренька из лавки злобного зельевара. Перья и пергамент в небольшом количестве нашлись дома у мисс Смолл, как и старый, но еще крепкий сундук с расширенным пространством и облегчённым весом. Вмещалось в сундук всего лишь вдвое больше реального размера, но Таша и не собиралась тащить с собой весь дом.

Единственное, на что Аурелия твёрдо решила разориться — это на покупку палочки у Олливандера. Хотя Таша чуть не со слезами уверяла, что палочка Аурелии её прекрасно слушается, а мисс Смол всё равно уже не берёт её в руки пару лет. Но невозмутимая мисс Смолл тут же забрала свою палочку и весь вечер наводила порядок в доме самым нелюбимым магическим способом. После чего слегла без сил.

Таша сдалась, и дождавшись, когда мисс Смолл восстановится, они сходили на Косую Аллею и приобрели прекрасную волшебную палочку из тиса с волосом единорога. Очень гибкую и послушную.

Расставание было бурным, мисс Смолл даже глаза расширила и низко опустила уголки губ, что было почти равно безумной панике. Таша как могла её успокоила, клятвенно заверив, что будет писать каждый день, отчего довольно дикий филин Рассел в самодельной клетке вытаращил глаза и едва не покрутил крылом возле виска. Он-то не страдал отсутствием эмоций на лице и излишним энтузиазмом.

Всё-таки жизнь с мисс Смолл сказалась на Таше самым неожиданным образом. Оказалось, что внешняя эмоциональная сдержанность очень заразна, потому что весь первый курс Гриффиндора, куда без зазрения совести её запихнула Шляпа на вежливый совет идти на хрен со своей критикой (а кому понравится, что грязный головной убор говорит, что Рэйвенкло и Слизерин по ней дружно плачут), недолго думая прозвал Ташу Ледышкой. А в ответ на резкий отпор особо наглому мальчишке, доставленному в итоге в Больничное крыло с тремя гематомами, фингалом и сломанным носом, прозвище изменилось на Дикарку, да таким и осталось до конца школы.

Целитель Уайнскотт, как и сокурсники, а также сам пострадавший, неожиданно удивили, ничего не сказав профессорам и декану о драке. Целитель лично её отчитал и собственной незаконной властью назначил отработку в Больничном крыле. Таша восприняла это как подарок небес и с энтузиазмом забегала туда даже после окончания отработок довольно часто, почти каждые выходные и разок на неделе. Всё-таки учёба и письма домой отнимали поначалу очень много времени. Мисс Лукас решила, что будучи почти нищей, должна учиться вдвое лучше остальных, чтобы осуществить мечту.

Баллов своему факультету Таша приносила мало, так как не любила выделяться. Тоже наследство от крайне скромной мисс Смолл, старающейся всегда и во всём быть как можно менее заметной. На вопросы Таша отвечала только тогда, когда спрашивали, и очень кратко. Эссе писала только необходимого размера, ни на дюйм больше. А вот в ежедневных письмах к мисс Смол она пространно расписывала новые знания, полученные зачастую трудными путями, выученные заклинания, в которых намного опережала программу, и другие важные события из школьной жизни, снабжая это всё красочными картинками.

Рисовать ей нравилось с детства, а внимание к малейшим деталям приобрела с зарисовкой фасонов. Иначе попробуй сделать приличную выкройку, если что-то упустишь. Теперь наряду с новыми фасонами — законодательницами моды оказались слизеринские барышни — Таша рисовала всё, что имело для неё значение: целителя Уайнскотта, класс по Чарам, маленького декана Рэйвенкло, вечно недовольную декана Гриффиндора, самодовольного Слизнорта, невозмутимых слизеринок, которых никто не называет дикарками, второкурсника-слизеринца Морна, поднимающего за шкирку собственного приятеля, очень неприятно обозвавшего девочку-гриффиндорку. Что этой девочкой была она сама, Аурелии Таша не писала.

И всё равно больше всего рисунков было из Больничного крыла. И сама палата, и стройные ряды флаконов с зельями, и спящие пациенты, и помощницы целителя, и лопоухие эльфы, помогающие уходу за больными.

А потом она заметила девочку в библиотеке, размазывающую слёзы по лицу. Второкурсница с Хаффлпаффа писала эссе по ЗОТИ, видимо, в наказание, потому что, подкравшись и прочитав задание, Таша не смогла поверить, что такое задали на простой урок. Информации в учебнике, видимо, не оказалось. Повинуясь собственной неуёмной энергии и повышенной жалостливости к несчастным, не иначе как унаследованной от мисс Смолл, Таша потратила весь вечер, чтобы найти информацию для этого эссе. Целитель Уайнскотт неохотно, но одолжил на несколько часов самопишущее перо, и к утру эссе для профессора Краша было готово. Подкинуть его второкурснице за обедом в сумку удалось без труда. И потом любоваться в библиотеке, как счастливая девочка переписывает это эссе на свой пергамент.

Так для Таши началась подпольная деятельность под кодовым названием «помоги несчастненьким». О её незаметной помощи не знал никто, и даже мисс Смолл хвастаться она не стала, все её маленькие дела не шли ни в какое сравнение с почти безвозмездной помощью Аурелии брошенным старушкам и неблагополучным семьям.

Учиться Таше нравилось, Больничное крыло завораживало, а письма домой, скоростное чтение библиотечных книг, самостоятельные тренировки в заброшенных классах и помощь «несчастненьким» дарили спокойное удовлетворение, но каникул она ждала с нетерпением.

Аурелия встретила её сверкающим чистотой домом и любимым шоколадным тортом, показала подшитую простым заклинанием книгу с её письмами, и вручила пару новых мантий, комплект шерстяной одежды от носочков до шапки, и новое лоскутное одеяло из точных копий её рисунков, перенесённых магией на разноцветные лоскутки.

Стало понятней, как она скучала, что позволила себе столько колдовать. И страшно было представить, сколько дней мисс Смолл после этого восстанавливалась. В те каникулы Таша получила ещё и четырехтомник книги «Война и мир» русского писателя Толстого. Немало удивившись, она дождалась объяснения Аурелии. Героиню тоже звали Наташа. Наташа Ростова.

Таша проглотила книгу за четыре дня, отведя для чтения ещё и по полночи. Увлеклась и прониклась, но одноимённая героиня разочаровала. Таша в корне была не согласна с героиней-тезкой во всём — и в поведении, и в выборе жизненного пути. Она надеялась, что родители назвали её не в честь героини Толстого, а в честь маминой близкой подруги Наташи Герман, которую Таша смутно помнила из далёкого детства. К счастью, редко кто называл её полным именем, а сокращённое Ташу устраивало на все сто. И представлялась она всегда только так.

Удивительнее было, что в письме из Хогвартса значилось имя Таша, а не Наташа, и тем более — не Натали. И в школе многие даже не подозревали, что это имя лишь сокращение. И это радовало.

Каникулы пролетели быстро, и не успела Таша опомниться, как подошёл к концу первый учебный год. А потом и второй, третий. Школьные годы запомнились в основном общением с целителем, постоянной учёбой и самосовершенствованием, подготовкой к целительской академии, письмами к Аурелии и слежкой за феноменом по имени Ингис Морн.

Слизеринец Морн стал для неё настоящей загадкой. По-настоящему она обратила на него внимание курсе на четвёртом. Когда многие однокурсницы начали активно интересоваться мальчиками, она заинтересовалась лишь одним. Морн то ли имел ту же болезнь, что мисс Смолл, то ли великолепно владел собой. Всегда спокойный, разве что чуть мрачноватый, сдержанный, ни улыбки, ни раздражения, никаких эмоций вообще. Охота за его эмоциями захватила, совсем скоро Таша убедилась, что это не болезнь, и лицо у него всё-таки отражает массу чувств, но было это настолько редко, что она зарисовывала каждый подсмотренный украдкой случай, заполнив этими рисунками не один альбом.

Она была твёрдо уверена, что ни капельки не влюблена в него, не одержима им и её интерес к парню чисто академический. Она даже на квиддич стала ходить, который ей очень не нравился, потому что там калечились школьники. С одной стороны, они доставляли ей больше практики в Больничном крыле, но с другой, ей было ужасно жалко стонущих от сильной боли парней и девчонок, пьющих костерост, несовместимый с обезболивающими чарами и зельями. Иногда удавалось им помочь, просто посидев рядом возле больничной койки. Даже молча. Или что-то читая вслух.

Пациенты к её присутствию давно привыкли, принимали как должное. Ингис Морн тоже не избежал попадания в Больничное крыло. Но знаменательный случай произошёл зимой на шестом курсе Таши. Семикурсник Морн заработал травму на тренировке за неделю до решающего матча. Удар по голове битой и последующее падение не прошли даром — травма черепа, перелом ноги со смещением и повреждение внутренних органов. Магия магией, а лежать ему предстояло никак не меньше десяти дней. Присутствие на матче капитана слизеринской команды Уайнскотт запретил категорически, обещая привязать того к постели и обездвижить.

Покер-фейс Ингиса Морна, лежащего в Больничном крыле, удручал Ташу. Она, делая вид, что не замечает парня, помогала Уайнскотту как обычно, неустанно пыталась поймать хоть какое-то иное выражение. Зная, как мальчишки ценят квиддич и болеют за игру, за честь факультета, она бесконечно сочувствовала капитану Морну, как никому другому. И вот, в день игры с самого утра не долечившийся Морн пропал из палаты. Уайнскотт был в бешенстве, он наорал на помощниц, послав их прямо на поле, хотя до матча оставалась ещё пара часов. Ташу он вообще попросил не мешаться под ногами, хотя она тоже могла быть полезной. И хотела предложить использовать домовиков.

Немножко разобиженная, она приняла решение обыскать для начала всё Больничное крыло. Заглянула под все койки, за все ширмы, в туалет, в две кладовки и в последнюю очередь добралась до душевых кабинок. Кто ж виноват, что дверей у кабинок не было, а она влетела туда, просто убедиться, что никого нет. Ингис Морн преспокойно принимал душ, стоя к ней спиной и был абсолютно великолепен. Таша застыла от этой картины, как парализованная, не в силах оторвать взгляд. Морн шевельнулся и встал к ней боком, вернув ей способность двигаться. Не помня себя, она зачем-то пожелала ему удачи, ещё раз оглядела всего и медленно, с гордо поднятым подбородком, покинула душевые.

— Там! — сказала она Уайнскотту, перебиравшему зелья. Пояснять не стала и стрелой полетела в библиотеку, где по случаю матча не было никого.

Портрет Ингиса Морна получился шикарный, а дорисовав, Таша поняла, что не такой уж невинный у неё интерес. Только вот беда — сама она слизеринского старосту не интересовала вовсе. После того случая в душе, он ни разу осмысленно не взглянул в её сторону даже мельком, случайно. Да и зачем ему замечать щуплую мелкую девчонку, у которой даже грудь не выросла, а короткая стрижка делала и вовсе похожей на мальчишку.

Долго страдать Таша не умела и, затолкав непрошеные чувства куда подальше, с головой углубилась в учёбу, забросив даже рисунки.

Последний курс, на котором больше не было Ингиса, показался совсем неинтересным. Но усиленная учёба спасала, а вести из дома занимали весь ум. Аурелия стала иногда забывать простые вещи. Да и то, не молодела же она. Таша очень беспокоилась за неё, и то, что такие моменты с провалами памяти случались редко, утешало мало.

Поэтому она почти без волнений сдала ТРИТОНы, и вернулась домой, подав документы в целительскую академию. Аурелии стало лучше только от Ташиного присутствия. И девушку радовало, что в академии жить было не обязательно. Поступив туда без проблем, Таша мчалась после занятий домой, каждый раз боясь, что не застанет старушку. Мало ли, где она потеряет вдруг память. И как тогда её искать?

Постепенно выяснилось, что такие мимолётные приступы случаются только поздней осенью и ранней весной. Помогали зелья, которые Таша варила собственноручно. И уговоры посидеть дома и не работать хотя бы в эти сложные периоды. Мисс Смолл послушно пила зелья, соглашалась со всеми доводами, но наловчилась посещать своих несчастненьких по утрам и днём, пока Таша была на занятиях. И ничего тут было не поделать, не привязывать же её к стулу, в самом деле.

Стало сложнее с началом стажировки в Мунго, где приходилось работать сутками. И когда год спустя ректор академии пригласил её на преподавательское место, Таша тут же ухватилась за эту возможность. Пусть работает по пять дней в неделю, но ночует дома.

Курсы тщательно подобранных зелий Аурелии помогали, она стала выглядеть лучше, но бдительности Таша не теряла. Учить студентов ей нравилось, а ещё писать научные статьи в журналы, и иногда подменять кого-то в Мунго, чтобы не терять навыки.

С деньгами стало полегче, удавалось даже откладывать, но о личной жизни она как-то не помышляла, оставляя всё на потом. Да и не встречалось на её пути больше Ингисов Морнов, практически вымирающего вида мужчин. На свидания её приглашали время от времени те же коллеги, но она быстро начинала скучать и сбегала. У этих людей всё было написано на лице, и эта дурацкая предсказуемость вгоняла в тоску. Или ей просто попадались такие неудачные экземпляры. А со студентами разговор был короткий — она запретила себе воспринимать их как мужчин.

Неожиданное приглашение в канун Нового года от Уайнскотта стало приятным сюрпризом в её не такой уж счастливой жизни. Привет из прошлого показался настолько завлекательным, что она согласилась пойти на встречу. Аурелия уже несколько дней не работала, так как прихватило спину, и Таша, сделав массаж и в очередной раз намазав её разными мазями, напоила зельями и уложила в постель, оставив на попечение уже старенького Рассела, не раз выручавшего её за прошедшие годы.

— Если что случится, ищи меня, — наказала она, зная, что он понимает. Рассел неизменно находил Ташу, просто всем видом показывая, что надо бежать домой.

Из-за процедур с мисс Смолл, она немного опоздала на встречу. Уайнскотт уже ждал. Таша с радостью поприветствовала его, радуясь, что целитель нисколько не изменился. Настроение повысилось, когда он положил перед ней подарок в виде нового анатомического атласа. Рисунки были шикарными, некоторые и она бы лучше не изобразила; ей сразу захотелось узнать, кто художник, и, быть может, предложить ему посмотреть её работы.

А потом случилась безумная встреча. Оказалось вдруг, что Уайнскотт ждал вовсе не Ташу, или не только её. Ей показалось, что все волоски встали на голове дыбом, когда она увидела возле столика этот незабываемый профиль. Ингис Морн, мантикора-всех-прожуй-и-выплюнь! Подумать только! Он лишь на мгновение задержал на ней взгляд, тут же отвернувшись, а у неё сердце подскочило под горло, а потом упало куда-то вниз.

Невероятным усилием воли Таше удалось побороть внезапную дрожь, прислушаться к разговору, заметить мальчика — его сын? Как вдруг Морн уселся на её скамейку, придвинулся к ней вплотную, чтоб посадить мальчика и уверенным тоном заявил:

— Прошу прощения, мисс Лукас. Мы не займём надолго вашего кавалера. Зелье родства, целитель! Приступайте. Парень ваш, ручаюсь, но, если откажетесь, забираю его в ковен. Никаких обид.

До неё только в этот момент дошло, что невероятный человек, Ингис Морн, вот так вот просто привёл целителю его собственного сына, о существовании которого, Мёрфиус, похоже, не догадывался.

Когда Ингис спросил её, видит ли она сходство между отцом и сыном, как художник, она очень удивилась — откуда знает. Но очевидное сходство подтвердила спокойно. И даже помогла протереть ладошку ребёнка перед нанесением раны для определения родства. Ей было немного стыдно, что необычное поведение Морна её волнует куда больше, чем чувства целителя, который только что обрёл сына. Мальчишка вызывал горячее сочувствие, а Ингис, оказавшийся братом пацана, недоумение. Был груб, улыбался нагло, флиртовал нахально и демонстративно, но, с другой стороны, спас мальчика от никудышной матери, вернул отцу. Хотя мог забрать к себе в ковен, брат же. И еду заказал для всех.

Либо Морн сильно изменился за эти годы, что, вообще-то, неудивительно. Как минимум стал мужчиной, утратив более мягкие юношеские черты. Либо она выстроила в душе идеализированный образ. Либо вся ситуация с братом вывела его из себя куда сильнее, чем могло показаться.

К счастью, Уайнскотт отбыл, забрав сына, и она воспряла духом, надеясь во всём разобраться. Если только Морн не сбежит сразу, чего можно было вполне ожидать.

Не сбежал, только пересел на место Уайнскотта, уставившись в её глаза, и она почти с облегчением увидела его покер-фейс, который никуда не делся.

— Ну так что, Таша? — спросил он небрежно. — Моё предложение в силе. Эй, ещё кофе и пирожных для леди!

Ей стало неприятно, что он продолжил ломать эту комедию.

— Мистер Морн, они уже ушли, вам не обязательно оставаться грубым и нахальным.

— Прошу прощения? — посмотрел удивлённо. Дождался, пока отойдёт официант, принёсший заказ. И холодно осведомился: — Я вас чем-то оскорбил?

— Мы не виделись с вами почти десять лет, — мягко ответила она, запрещая себе думать, как волнует её даже такая его близость. — Я была лишней на этой встрече. Но мне ничуть не обидно, не думайте. Неужели, весь этот флирт был всерьёз? Простите за прямоту.

— Я не флиртовал, — посмотрел Морн без улыбки. — Ешьте пирожное.

— Что же вы делали?

— Отбил вас у целителя, — уверенно ответил Ингис. — Или нет? Это было свидание?

— Это не смешно, целитель не стал бы ухаживать за мной, он старше на полвека… Он просто пригласил по-дружески посидеть, подарил атлас по анатомии.

— А вы по-прежнему верите в чудеса и читаете сказки? — он откинулся на спинку скамьи и теперь глядел из-под полуопущенных век.

— И рисую единорогов, — кивнула она, отвечая ему в тон. — Хорошо, я допускаю романтический интерес целителя.

— Раньше вы рисовали всякие страсти и… меня, — самодовольства в нём не было, лишь констатация факта. И словно увидев её смятение, пояснил. — В Больничном крыле было совершенно нечего делать. Я пошёл ночью поискать целителя, чтобы хоть заснуть с какой-нибудь отравой. Ваш альбом был открыт. Я видел раньше, как вы следите за мной, видел, как что-то рисуете то в Большом зале, то в библиотеке, то в Больничном крыле. Но что рисовали меня — это было неожиданно. Очень.

— В школе все влюбляются, но это проходит, — она уверена была, что справилась с лицом.

— У вас прошло, Таша? Скажите мне, вы всегда любили резать правду в глаза, — Ингис подался вперёд, его глаза были совсем близко. Даже слабый аромат его тела ощутила.

Захотелось отшатнуться или придвинуться ещё ближе. Но она старалась не шевелиться.

— Вы за мной следили? — попыталась она его отвлечь.

— Ну вы же позволили себе это, я просто ответил тем же, — он даже голову наклонил, испытующе разглядывая, словно интересный экземпляр безобидной зверушки.

— Я ни разу этого не заметила, — позволила себе не поверить.

— И не должны были. Вы же не боевик из ковена, — и он усмехнулся, по-доброму, отчего в уголках глаз образовались морщинки. — Вернёмся к правдивому ответу.

— Что вам это даст, Ингис? — попыталась она его урезонить. — Вы когда-нибудь слышали такое, чтобы чувства оставались прежними десять лет безо всякого общения с объектом влюблённости и без надежды на взаимность?

— Полагал услышать сейчас. Вы струсили, Таша? — он вдруг взял её за запястье. — Ваш пульс учащён, целитель. Я вас по-прежнему волную? Вы нарисовали меня обнажённым в душе больнички, признайтесь.

— Хорошо, я признаюсь, — Таша сама понимала, что совершает глупость, но его голос завораживал, дразнил и обещал что-то хорошее. — Вы волнуете меня до сих пор. И чтобы всё было справедливо, признайтесь и вы. Честно! Зачем вы выпытываете?

— Хочу видеть вас своей женой! — он даже не улыбнулся. Всё всерьёз.

— Почему? Почему вы захотели на мне жениться, Ингис? — она потом повизжит от радости в своей комнате, поставив заглушки.

— Если вам от меня нужны сказочки про любовь, то зря, Таша. Я не верю в любовь, — отпустив её руку, он откинулся опять на спинку скамьи и скривился, как от зубной боли. — Честность — хреновая штука, да?

— А во что верите? — вот и не нужны будут заглушки.

— Что вам со мной будет хорошо. А мне с вами.

Пора было заканчивать этот разговор, Таша оглянулась, чтобы хоть немного избавиться от магнетического притяжения, а он сразу всё понял.

— Ингис…

— Мне жаль, что разочаровал вас, — сказал он устало, и закрыл лицо ладонями, тяжело вздохнув. Убрав ладони, посмотрел ясно и прямо: — Паршивый у меня был день, Таша. И я подумал, что вот вы… и всё вдруг изменится. Размечтался. Простите. У меня накоплено немного денег и другой фигни. Но своего дома нет, я сплю в одной казарме с восемнадцатью парнями. В моей жизни никакой романтики нет и не будет. Одна бытовуха, тренировки, охота. Лорд-дракон и ковен. И, может статься, мне прикажут жениться на той, кого укажет патрон. Забудьте меня, вы были правы. Даже сейчас мне нечего вам предложить.

Такого откровения она не ожидала, словно её пустили в святая святых, в самую душу, едва прикрытую горечью слов. А она думала, что её жизнь беспросветная.

— Я понимаю, Ингис, спасибо, что рассказали. И я тоже не смогла бы предложить вам многого. Одни проблемы. Вы знаете, я сирота, но мне повезло, меня воспитала очень добрая женщина. — Таша видела, что он слушает внимательно, и вдруг захотелось, чтоб хотя бы понял. — Мы не бедствуем, хотя так было не всегда, и у нас есть домик, старый, маленький, но свой. И филин Рассел. Я много работаю и мало сплю, а в свободное время ухаживаю за мисс Смолл, она уже старый больной человек, и у неё нет никого, кроме меня. И у меня никого, кроме неё. Ни ковена, ни крепкой мужской дружбы, ни лорда-дракона, могущего приказать выйти замуж. — Она перевела дыхание и подняла руку, потому что показалось, что он что-то скажет, а она ещё не закончила и не знала, сможет ли продолжить, если он перебьёт. — А ещё я давно перестала верить, что смогу вас встретить, что вы не женились давным-давно, что вы хотя бы узнаете и вспомните меня при встрече. Тем более не ждала, что захотите поговорить, и даже позовёте замуж, а потом попросите всё забыть. Молчите, это не упрёк, я вас поняла. Вам нечего мне предложить, хотя я ничего не просила.

— Вы всё не так поняли, Таша! — Ингис поспешно встал, увидев, что встаёт она. — Я же не отказываюсь...

— А я откажусь. Простите, Ингис, но я вдруг поняла, что сказочки про любовь мне не нужны, а вот любовь необходима.

— Если бы я сказал, что люблю вас, согласились бы? — он схватил её за руку.

— Вы ведь не любите, к чему этот вопрос? Вам ведь честность нужна? И мне тоже! Но я отвечу. Я могла бы выйти замуж по расчёту — как вы сказали — чтобы было хорошо. Но не за вас, Ингис Морн. Потому что вы были тем человеком, мысли о котором помогали мне жить все эти годы. Потому что именно от вас мне нужен был не расчёт — любовь, страсть, нежность и весь вы со всеми мыслями и чувствами. А теперь не знаю. Я вас придумала, Ингис... Мы могли бы стать друзьями, наверное, но боюсь, вы и в дружбу между мужчиной и женщиной не верите. А я ещё и дружить не умею. Отпустите. Мне нужно время, чтобы привыкнуть жить без мечты. Если научусь, обязательно вам напишу. Может, тогда у нас что-то получится. Не провожайте.

Она схватила свою шубку и, больше не взглянув на него, поспешила уйти из кафе. Она не рассчитывала, что он догонит, но в глубине души жила эта глупая детская мечта. И чтобы не дать ей воли, она аппарировала домой, даже не надев шубу.

День и правда получился паршивый, прав гордый боевик Ингис Морн, не верящий в любовь. Но жизнь не закончилась, и надо посмотреть, как там мисс Смолл. Напоить зельями, намазать ещё раз спину. Покормить Рассела. Что-нибудь приготовить на ужин. Потом можно почитать вслух для больной Аурелии. И всё-таки нужно поставить заглушки в комнате — вдруг удастся поплакать. Слёзы смоют весь этот кошмарный день, и он уйдёт без следа.

И давно пора бы убрать со стен спальни все эти рисунки со старшекурсником Ингисом Морном, в конце концов, он уже другой, не тот загадочно-романтичный мальчик из её воспоминаний. Правильно, хватит. Это просто ненормально в её возрасте — жить прошлым.

А ещё надо пораньше лечь спать, и завтра с утра — как клятвенно обещала своему приятелю Бену Сметвику — привести, наконец, мисс Смолл на обследование к его отцу.

Рассел влетел к ней в комнату так резко, что испугал. Филин замахал крыльями, клекоча почти истерично. И Таша бросилась вниз, едва не скатившись по ступеням. Дверь в комнату мисс Смолл была распахнута. И стало вдруг сразу понятно, что можно было так не спешить к своей Аурелии.

Она умерла спокойно и скромно, так же, как и жила, и впервые на её лице Таша увидела нормальную улыбку. Диагностические чары были беспощадно точны, и старое слабое сердце заводить Круциатусом было бесполезно. Таша выронила палочку из рук, без сил опустилась на колени, уткнулась лбом в уже остывающую морщинистую ладонь. И больше не стала сдерживать душивших её слёз.