Молли навсегда (гет)

— Надо навестить маму и бабулю, — озаботился Басти, когда остатки дорогого вина были допиты. — Вы сидите, мы ненадолго.

Санни стало немного не по себе, но она взяла себя в руки, и первая выбралась из-за стола. Рабастан встал следом и вышел из кухни вслед за ней. Попытался сразу взять за руку, и Санни вдруг ощутила, как неведомая сила заставила её буквально отъехать по гладкому паркетному полу.

— Ты чего? — улыбнулся Басти, сразу делая ещё шаг.

И Санни снова отъехала от него на такое же расстояние. И ещё раз, когда Рабастан перестал улыбаться и попытался быстрее приблизиться.

— Стой, братишка! — резко приказал Рудольфус, который наблюдал за этим безобразием, стоя на пороге кухни. Басти недоумённо застыл. — А я-то думал, что это отцы и правда вам такую свободу подарили! Не дёргайтесь, голубки, и лучше не испытывайте терпение папаш. Вам явно навесили миленькое ограничение. Лучше проверьте, какое расстояние.

— Что за… — Санни попыталась сама шагнуть к Рабастану, но её сразу повело в сторону, и она едва не упала. Подскочил Руди, бережно подхватив и помогая выпрямиться. — Что за ограничение?

— О, сочувствую, — Беллатрикс подошла к ним, а Андромеда с Питером, стоя у входа в кухню, с волнением глядели на Рабастана, сжимающего кулаки. — Басти, Санни, не пытайтесь это преодолеть, хуже будет. Тем более, на официальной помолвке это явно само спадёт. И снова сможете друг друга касаться. Хотя… протяните руки друг другу!

Санни послушно протянула руку Рабастану и вздохнула, когда он крепко пожал её ладошку. Однако попытка Басти подтянуть её к себе ничего не дала, воздух словно сгустился между ними, отталкивая и не давая приблизиться.

— Можете гулять, держась за руки, — покивал Руди. — Какие же хитрецы! Бель права, после официальной помолвки ограничение точно слетит, там много чего очищается вроде подобных мелких проклятий. Только думается мне, что Санни сразу после неё домой заберут. Хотелось бы знать, чья была идея. Кто накладывал — очевидно, твой отец, Санни. Только он коснулся вас обоих на прощание.

— Мордред! — высказал своё мнение Басти, ещё крепче сжав ладошку Санни. — А я-то радовался — даже руку пожал…

— Вы к бабуле по-прежнему собираетесь зайти? — умиротворяюще спросил Руди.

— Зайдём, — глаза Басти загорелись. — Может, она сможет…

— Не стоит сильно надеяться, — пробормотал Рудольфус тихо, но Санни его услышала.

А Басти уже ринулся к дверям, отпустив её руку, и скомандовал коротко:

— Идём, Солнышко!

Санни поспешила за ним, с огорчением думая, что им теперь даже аппарировать вместе нельзя. Ни объятий, ни поцелуев. Обидно стало, даже забыла, что должна бояться встречи с Бастиндой и Сольвейг.

За Рабастаном пришлось почти бежать. Но надо отдать ему должное, перед мостиком он притормозил.

— Ах, дракклы! — он застыл на месте, явно поборов желание подойти, и протянул руку. — Хватайся, Солнышко, тут скользко.

Санни кивнула, сжав его руку, сделала несколько шагов, и они пошли рядом. Новое открытие примирило немного с шуткой отцов. Когда они шли рядом, расстояние между ними сократилось, и руки можно было опустить. Басти глянул изумлённо:

— А если остановимся?

Они дружно затормозили. И ничего, стояли близко, крепко держась за руки. Но стоило Басти развернуться к ней лицом и всем корпусом, как её отбросило к бортику моста, заставив сердце улететь в пятки.

— Всё-всё-всё! — побледневший Басти осторожно повернулся боком, подтянув её ближе. — Прости, Солнышко, надо было проверить. Я дурак, да?

— Ух, я уж думала, упаду в речку, — Санни глубоко вздохнула. — Я сама проверить хотела. Пошли?

— Ещё момент, если не против. Я просто попробую шагнуть ближе.

Она кивнула. Басти боком придвинулся к ней и счастливо улыбнулся, когда их плечи соприкоснулись.

— По крайней мере, сидеть рядом мы сможем.

— Хоть что-то, — покивала Санни, не разделяя его радость. — Потому мы не почувствовали это за столом?

— Именно. Я про это и подумал. Хотя, могли просто отсрочить. Ладно, не грусти, посмотрим, что скажет бабушка.

Он повёл её не к парадному входу, а к неприметной боковой двери выросшего перед ними мэнора. Оглянулся с улыбкой, подбадривая, и легко открыл дверь.

— Ждут, — пояснил спокойно.

У Санни ёкнуло сердце. Пришлось отпустить руку Басти, чтобы войти в узкий проход, и Санни ощутила необъяснимую потерю, словно тёплая рука Рабастана была её якорем среди бурной горной реки. Но, едва вошли в полутёмный маленький холл, Басти сразу снова сжал её ладошку, заставив вздохнуть облегчённо. Лестница здесь была достаточно широкой, чтобы идти вдвоём плечом к плечу.

Наверху был такой же небольшой холл, но дверь шире. Они оказались в широком коридоре с мозаичным полом, изображающим каких-то животных. Высокий потолок, тоже украшенный картинками, наводил на мысли о музее.

Дойдя до третьих по счёту монументальных дверей, словно комната принадлежала великану, Басти пару раз стукнул по ним свободной рукой. И крепче сжал её руку.

Двери распахнулись, заставив Санни вздрогнуть, и они шагнули в просторную комнату с большими окнами, очень светлую и красивую. Тут всюду были диванчики, столики, кресла, а пол устилал белоснежный ковёр. Захотелось немедленно сбросить сапожки.

— Не волнуйтесь, мисс Прюэтт, — мать Басти вошла в комнату из открытых боковых дверей. — У дверей специальные чары, обувь гостей очищается. Здравствуй, милый.

— Я тоже рада видеть вас обоих. Подойдите!

Санни только сейчас в одном из кресел увидела миссис Сольвейг Гамп. Та что-то вышивала, но уже отложила работу на ближайший столик. Бастинда Лестрейндж остановилась рядом с её креслом, глядя с приветливой улыбкой.

Санни хотела отпустить руку Басти, но тот не позволил. Так и подошли, остановившись буквально в метре от хозяек покоев.

— Покажите браслеты, — велела Сольвейг сразу. — Отпусти её, Рабастан.

Они послушно протянули ей правые руки, шагнув ещё ближе. Рассматривала она не спеша, даже надела очки с блестящими стёклами, прощупала не только браслеты, но и руки, заставила показать ладони, потом подняла глаза на них самих:

— Ну что ж, поздравляю обоих! Вы молодцы. Смогли удивить даже старую ведьму. Совет да любовь, мои милые.

— Добро пожаловать в семью, — улыбнулась Бастинда Санни. Она как будто ждала приговора Сольвейг. — Поздравляю, милый, я счастлива за вас обоих!

— Но только объясните мне, — резко добавила «старая ведьма». — Почему у обоих такой убитый вид?

— А ты не заметила? — удивился Рабастан и без предупреждения повернулся к Санни лицом. Не ожидавшая этого девушка резко отъехала по ковру назад и, покачнувшись, упала. Хорошо, позади оказалось кресло, и приземление вышло вполне удачным. — Прости, Солнышко!

Теперь она отъехала назад вместе с креслом, когда Басти бросился к ней, забывшись.

Он замер, глядя с отчаянием в глаза Санни, а в наступившей тишине раздались скудные аплодисменты.

— Очаровательно, — опустила руки бабуля, в то время как Бастинда глядела с сочувствием, но также без удивления. — Уверена, что это работа Джейсона.

— Можно что-то… — Басти жалобно посмотрел на бабулю. — Ты могла бы что-то сделать? Это невыносимо!

— Да будет тебе, — хохотнула та, протирая очки тряпочкой. — Видеться вам не запретили, за ручку держаться можете, сидеть рядом, полагаю, тоже не проблема. Что ещё надо для счастья?

— Бабушка! Этого недостаточно! Ты знаешь, что это за гадость?

— Спокойней, Рабастан. Да, я знакома с этим проклятьем. У него даже название есть: «Пояс целомудрия». Ты же не думаешь, что это реально пояс какой-то?

— И ничего нельзя сделать?

— Можно, — жёстко ответила внуку Сольвейг. — Изучить правила. Бастинда?

— Я помню их смутно, — усмехнулась мама Рабастана. — Это ведь на вас с папой такое накладывали?

— Неучи, — спокойно вздохнула Сольвейг. — Да, мы удостоились такой чести с моим покойным супругом, пусть его ублажают гурии загробного мира. И тогда некому было нам объяснить эти правила, а книг мы найти не смогли. Но сейчас-то есть эта книга, и ты, Тина, её точно изучала.

— И как же вы?.. — вырвалось у Санни. — Я имею в виду, надолго ли этот «пояс»?

— Да легко, — фыркнула Сольвейг. — Проверяли всё опытным путём. До смешного доходило, но о подробностях я умолчу. Нет, детка, это ненадолго. Официальная помолвка развеет сие недоразумение в пыльцу. Но у вас есть несколько послаблений, если мне не изменяет память: совместные аппарации — то ли две, то ли три за всё время, не рискуйте. Два крепких объятия без поцелуев за день. Один поцелуй в сутки. Но если хотите, проверяйте сами.

— Хотим! — ответили они хором.

Бастинда мелодично рассмеялась, а Сольвейг лишь одобрительно кивнула.

— Фентер! — позвала она, и когда домовик Рудольфуса появился рядом, приказала: — Принеси из малой библиотеки книгу в синей обложке. Второй ряд от дверей, третья полка слева.

Домовик исчез, а буквально через минуту на столике рядом с вышивкой появилась тонкая книжка, больше похожая на брошюру.

Басти протянул руку, но Сольвейг качнула головой, забирая книгу. Пролистала со скептической улыбкой, взмахнула пару раз рукой над страницами, пробормотав: «Это вам не нужно». И только после этого отдала книжечку Санни.

— Позже прочтёте! — велела строго. — А пока, не желаете узнать, что вы такое наворотили с помолвкой, что всполошили двух бестрепетных лордов и трепетного наследника Рудольфуса?

Санни сжала в руке книжечку и немножко подалась вперёд, а Басти приманил резким взмахом ещё одно кресло и опустился на самый краешек.

— Что там не так? — спросил осторожно и потёр свой браслет.

— Всё так, — Сольвейг внимательно оглядела сначала его, а потом Санни. — Просто наши лорды и наследник приняли желаемое за действительное и немного сгустили краски. Формула, что вы использовали, а также именно такая пара помолвочных браслетов на самом деле подобного эффекта не даёт. Отсюда могу сделать единственный вывод. Вы сами, произнося клятву, проявили очень сильное желание сделать помолвку таковой. И желание, надо полагать, было обоюдным. Молчи, Басти, не перебивай. Да, помолвка ваша на первый взгляд такая и есть: полная и неразрывная. Магия подтвердила ваши желания — это бесспорно! — Сольвейг серьёзно поглядела сначала на внука, потом на Санни. И произнесла очень строго: — Но хорошенько запомните: магия — не добрая фея. Захотите с той же страстью освободиться от обязательств — и кто знает, какие откаты наложит на вас магия за отказ от дара. Страсти у вас хватает, это прекрасно, но и обязательства немалые. Следите за тем, что просите. Будьте осторожны в своих желаниях и словах, не рубите с плеча, не делайте того, о чём можете пожалеть.

Санни ощутила, как мурашки побежали по телу от грозных слов ставшей будто выше ростом Сольвейг. Горящие глаза, царственная осанка, словно она сама была этой магией или судьбой, карающей недостойных.

Но вот бабуля Басти моргнула, улыбнулась и наваждение прошло. Заговорила теперь ворчливым тоном доброй старушки:

— Ладно, хватит с поучениями. Что приуныли? Пока у вас всё прекрасно. Просто живите дальше. И раз уж зашла речь о полных и неразрывных помолвках, имейте в виду: позволите себе большее, чем просто поцелуи, и магия признает вашу помолвку браком. Вы понимаете, о чём я, не так ли?

Санни покраснела, но кивнула. Рабастан хмурился.

— То есть, помолвка всё-таки полная и неразрывная, так? — уточнил он зачем-то, и тут же с беспокойством поглядел на Санни. Ей были понятны его переживания, но как успокоить не знала. Самой было жутковато от слов Сольвейг.

— Именно такая, — кивнула ему бабушка. — Хотя этого не должно было случиться. Басти, ты точно не находил в своём замке алтарь?

— Да нет же! Мы вообще были на крыше, — с досадой произнёс он.

— Ну, что носы повесили? В пору пир закатывать — такое уникальное событие. А с ограничениями — многие через это проходят, и ничего, терпят как миленькие. Идите уже, читайте книжку и делайте выводы. А у нас ещё дел…

— Идите, — кивнула и Бастинда. Она смотрела с ласковой улыбкой и всё больше нравилась Санни. А вот от миссис Гамп Санни была в восторге. Хотела бы она, чтоб у неё была такая мировая бабуля. Но что об этом думать?

Бастинда её обняла, а Сольвейг велела наклониться и поцеловала в щёку, когда Санни охотно выполнила эту просьбу.

— Я счастлива за вас с Басти, — шепнула ей миссис Гамп. — Будь собой и ни в чём не сомневайся!

— Давай книжку! — потребовал Рабастан, едва они вышли в коридор, а двери за спиной бесшумно закрылись. — Надо уже понять, что за фигня этот пояс.

— Может быть, вместе прочитаем? — Санни протянула ему брошюру.

Взгляд Басти смягчился.

— Конечно, вместе. Идём ко мне. То есть, погоди, у меня же портключ. Достаточно держаться за руки.

В комнате Басти было пусто. Никто сюда не вернулся, когда они покинули кухню.

— Вот и хорошо, иди сюда, — Басти сразу сел на диван и похлопал по сиденью.

Они вместе с нетерпением заглянули в руководство. Первые листы не содержали ничего, пустые. Басти быстро пролистал всю книгу. Последние листы тоже не содержали текста.

— Стёрли?

— Скрыли, — кивнул Рабастан. — Да ну, мне даже неинтересно сейчас, что там было. Вот, гляди: пояс целомудрия. Накладывается бла, бла, бла… Вот. Погоди, погоди, вот. Поцелуи!

— Может, всё по порядку?

— Мордред! Так, Санни, подождём до вечера. Видишь — поцелуй один раз в сутки, а время его тем больше, чем ближе к полуночи совершён. Чудно. О, после полуночи всё обнуляется?

— Там так написано?

— Суть такая. А я уж думал накопить за неделю… Шучу. Что?

Санни смотрела на него с удовольствием. Ей даже стало не так интересно, что именно написано про этот загадочный пояс. Реакции Рабастана на написанное были куда занимательней. Он так ярко проявлял своё отношение, то хмурясь, то улыбаясь, то просто сверкая глазами, что она просто наслаждалась, представляя, что может быть, так же будет, когда они поженятся. Вот так вот сидеть рядом мирно…

— Любуюсь, — ответила на его вопрос.

Басти сверкнул глазами и положил руку на её коленку. Санни охнула, резко отъехав по дивану.

— Только любоваться и остаётся, — проворчал Рабастан и вернулся к чтению. — Так, Солнышко, я сейчас всё изучу и тебе перескажу, идёт? Садись ближе, я больше не буду.

Она усмехнулась и опять придвинулась к нему. Даже попробовала положить голову на плечо — и ничего не случилось. Басти хмыкнул, рассеянно чмокнул её в висок и продолжил читать.

Через пару минут отшвырнул книгу в сторону и тяжело вздохнул.

— Нет, я не выдержу. Что-то надо делать. Впрочем, не бери в голову, Солнышко. Я сам об этом позабочусь.

— Так что там за уступки?

— Фигня, — фыркнул он. — Бабуля всё чётко сказала. Можно две аппарации за все семь дней, что нам остались до официальной помолвки. Можно два раза в день обняться — полагаю, при встрече и прощании. Можно один раз поцеловать по-настоящему. Ну, знаешь… И если пропустишь, то сам дурак. А больше ничего такого, всякая ерунда. Прости. Меня это реально бесит. Пойдём в мастерскую, что ли. Я серёжки тебе доделаю. Можем даже не обедать. Перекусим бутербродами. Ты просто посмотришь или тоже что-то сделаешь.

— Я за! А куда пойдём?

— Ты чудо! — Басти просиял. — Идём в саквояж. Ты сможешь поплавать и позагорать, пока я работаю.

— Но купальник мы так и не купили.

— И кто тебя увидит? А я, когда работаю, вообще ничего вокруг не замечаю.

Санни покивала и вскочила с дивана. Такой план был ей очень по душе. Она просто посидит на берегу, глядя на океан. И книжку почитает сама. Подобрала её с пола и сунула в карман.

Саквояж находился тут же. Басти достал его из-под кровати. Призвал Борги, дал ему какие-то инструкции, потом предложил Санни спускаться первой.

Океан сегодня волновался, небо посерело, а волны были огромными, они со злостью и шипением обрушивались на пляж, сжавшийся до тонкой полоски мокрого песка — не больше пяти футов шириной. Ещё немного — и вода дойдёт до террасы.

— Ого, — сказал Басти, стоя рядом с ней. — Искупаться не судьба. Возьми плед, а то и простудиться можно. На террасе точно безопасно, Давид поставил хорошую защиту. Но если страшно станет или что-нибудь понадобится, приходи в мастерскую.

— Хорошо, — кивнула она. — Не волнуйся, мне даже такая погода нравится. Просто посмотрю.

Басти медленно кивнул:

— В Индии я любил смотреть на океан в любую погоду. Ладно, если что зови. Я включу специальную связь и сразу услышу.

Он ушёл в домик, а Санни подобрала с шезлонга плед и устроилась на удобной скамейке террасы, завернувшись в мягкое покрывало. Несмотря на шторм и ветер, солнце было в зените и нагревало всё вокруг, появляясь изредка из-за туч. Книжечка в её руках нагрелась. Ноги Санни положила на пуфик, под спиной была подушка, плед укутывал уютным теплом. Хоть глаза закрывай и спи.

На душе царило спокойствие, несмотря на беснующуюся стихию и строгое предупреждение Сольвейг. И даже — на пояс целомудрия. Она верила, что теперь-то у них с Рабастаном всё будет хорошо!

Бурный океан завораживал, Санни смотрела с восторгом, как обрушивались на берег волны с седыми шапками, как медленно отползали они обратно, обнажая мокрый песок и камешки. Солёные брызги порой долетали и до неё, ветер трепал волосы, солнце подсвечивало всё, вызывая маленькие и большие радуги. Она не знала, сколько прошло времени, и нехотя оторвалась от грандиозного зрелища. Открыла книжку, пролистнула чистые листы и погрузилась в изучение. Басти мог что-то упустить.

* * *

Линда Маршалл спешно собирала свои вещи. Было странно, что всего-то несколько дней прожила в доме Долохова, а успела все разобрать, кучу мелочей расставить чуть ли не по всем поверхностям. Даже достать свои «богатства» — необработанные мелкие и крупные камешки в кованом сундучке с расширением пространства, а также всё для их обработки.

Тайное увлечение — делать украшения собственноручно, она скрывала даже от подруг. Ерунда ведь такая, никаких магических свойств её поделки не имели, но в одной испанской ювелирной лавке в магловском районе два мастера-волшебника брали её изделия с удовольствием, ожидая от неё новых и новых поступлений. Случайно познакомилась с ними, сболтнула лишнего, рассматривая коллекцию ювелиров, а потом её как-то уговорили просто показать. Показала, и вот уже три года поставляет им кольца, серьги, браслеты и разнообразные броши, бусы, колье. Линда подозревала, что эти два пожилых волшебника-ювелира торговали в обоих мирах, но никогда не интересовалась, куда ушли её поделки. Просто не хотелось знать об их судьбе.

Смешно, сама она украшения не носила никакие, разве что артефакты от деда со всякими защитными свойствами. А фантазия насчёт безделушек для неизвестных клиентов работала постоянно. Даже во время матчей, даже при взгляде на небо, даже просто в полусне могло привидеться. И порой с трудом удавалось дождаться уединения, чтобы воплотить задуманное в жизнь.

У неё был уже сильно разросшийся набор для обработки камней и металла. В основном она работала с серебром и платиной, золото использовала редко. А камни покупала во всех уголках мира, чаще всего у добытчиков-магов, так было дешевле и надёжней. Пока жила у Долохова, она даже умудрилась создать очень изысканное платиновое колье с маленькими рубинами. Оно казалось огненным, самой невероятно нравилось, словно усеянное маленькими живыми огоньками. И как всегда — ни капли магии, а все равно было в нём что-то завораживающее.

Линда недаром стеснялась своего хобби, даже деду о нём не рассказывала, ведь подумать только — волшебница, а простой ремесленник, хотя дед прочил ей успех в артефакторике. Стыдно, но ни расстаться с хобби, ни попробовать изучить мастерство артефактора Линда не могла и не хотела. В конце концов, должно же у неё быть что-то своё, личное, для души и сердца.

Маленькая наковаленка и несколько последних молоточков заняли свои места в переносной лаборатории, были свёрнуты магией и погружены в кованый сундучок. Больше ничего не осталось. Всё упаковала, кровать заправлена по-военному, бытовыми чарами вымыты все поверхности, даже для душки Ерофеича не осталось работы. Покидать этот гостеприимный дом так не хотелось, но делать нечего, приглашение деда игнорировать никак нельзя.

Осталось дождаться Люси Сабо, передать в её руки заботу об Агнешке, та сейчас плавала в полюбившемся бассейне. Попрощаться бы по-человечески с полюбившейся девчонкой, и вопреки всем своим правилам, подарить ей это колье, на которое сама подопечная и вдохновила.

Люси должна была появиться с минуты на минуту, и Линда присела в кресло, ожидая. И сразу мысли вернулись к тому жуткому, о чём хотелось забыть. Линда закрыла лицо руками, зажмурилась, но выгнать из головы недавнее посещение Лестрейндж-холла не удавалось.

И как она только согласилась на предложение миссис Гамп, озвученное Антонином?! Ведь Долохов откровенно предупредил, что на обеде будет Том. Она бы и не пошла, но слова о том, что Сольвейг Гамп хочет с ней о чём-то поговорить, перевесило чашу весов. Мать хозяйки этого дома ей ещё на балу у Лестрейнджей понравилась, пусть и говорили они с пожилой леди не больше минуты. Страшно не хотелось отказываться от загадочного разговора. По опыту Линда знала, что такие люди, как эта железная леди, не станут приглашать просто так, поболтать. Подумала ещё, наивная, что уж Тома она как-нибудь переживёт. И с этими мыслями переместилась в холл мэнора портключом, выданным Долоховым.

Её встретил серьёзный домовик, протянул лапку и сообщил, что миссис Гамп её ждёт. В просторной светлой комнате со множеством кушеток и столиков, был уже накрыт небольшой стол у камина — кофе со сливками и крошечные бутерброды, чтобы не испортить аппетит перед обедом. Леди Сольвейг при её появлении встала, улыбнулась, странно оглядела причёску, которую Линда не прятала на этот раз под видом короткой стрижки. Ей нравилось носить множество тонких косичек, с ними было удобно как на поле для квиддича, так и в повседневной жизни. И заклинание такой причёски она уже накладывала автоматически после каждого купания.

— Здравствуйте, миссис Гамп, — улыбнулась Линда, усаживаясь в предложенное кресло.

— Зовите меня Сольвейг, милая, — предложила миссис Гамп. — Спасибо, мисс Маршалл, что откликнулись на моё предложение. Кофе? Или предпочитаете чай?

— Кофе подойдёт. И вы тогда называйте меня Линдой.

— Перейдём сразу к делу, если вы не против.

— Хорошо, — ей нравилась решительность этой леди. И сама Линда не любила ходить вокруг да около. Но она едва не подавилась глотком кофе, услышав первый вопрос.

— Мистер Маршалл — это ведь не настоящий ваш отец? Я имею в виду биологического отца. Поверьте, у меня есть причины задавать вопросы на столь личные темы.

Линда откашлялась и посмотрела на Сольвейг сквозь слёзы:

— Если даже это так, то мне об этом ничего не известно.

— Я так и полагала. Но сомнения были, не так ли?

— Очень серьёзные, — честно ответила Линда, ощутив, как бешено заколотилось в груди сердце. — Вы знаете?!

— Со свечкой не стояла, — хмыкнула Сольвейг и посмотрела очень тепло и с сочувствием. — Но уверена на девяносто девять процентов. Как я понимаю, вы хотите знать, кто ваш настоящий отец?

Линда подалась вперёд и уставилась в глаза удивительной женщины:

— Конечно хочу! И вы так просто расскажете мне?

— Расскажу, но не просто. В свете того, что вами увлёкся один самонадеянный Тёмный Лорд, уверена, что настало время вам узнать правду о своём происхождении. Хотя есть у меня подозрение, что ваш дед не будет в восторге от моей откровенности. Задавая ему вопросы, смело ссылайтесь на меня.

— И кто же? — Линда не обратила внимания, что голос стал хриплым. — Пожалуйста, не мучьте.

— Я вас очень хорошо понимаю, юная мисс, но позвольте мне сначала рассказать одну историю. Она не займет много времени.

Давно её не называли юной мисс, но Линда не возражала. Сцепив зубы и пальцы рук, она смогла лишь кивнуть, показав, что внимательно слушает. Вот-вот ей станет ясна разгадка её непонятных магических даров, станет ясно, от кого унаследовала… да всё. Она совершенно, ни капли не была похожа на мать. И тем более на Маршалла. И даже от деда ей почти ничего из внешности не перепало. Мелкая дрожь прошивала её всю от макушки до пят, пока слушала завораживающий голос Сольвейг.

— Представьте себе маленький домишко на окраине крохотной французской деревеньки где-то на границе со Швейцарией, хотя до Германии, пожалуй, даже ближе. Не суть. Люди бежали от войны и были весьма недоверчивы. Правда, тот ад, что наступил позже, ещё не воцарился. В дома ещё пускали беженцев за большие деньги, разумеется. Молодая леди остановилась на ночь в этом доме, её пустили переночевать. Но там уже остановился ещё один путник, который занял единственную свободную комнату, а леди привыкла к комфорту. Мужчина был молод и красив, леди очаровательна, и предпочла принять предложение переночевать с ним в одной комнате, а не ютиться в хлеву. Уступить ей комнату молодой человек и не подумал. — Сольвейг замолчала, уставившись в пылающий камин, словно была сейчас там, в этом самом прошлом. Заговорила снова тихо, с едва заметной горькой улыбкой: — Волею судьбы я была в этом же доме спустя два дня, останавливалась с дочерью в той же комнате. А хозяйка-маггла оказалась редкостной сплетницей, мне лично пришлось стереть ей память о тех двоих магах. И никто больше не знает об этой истории, коих было много в то время. Я узнала, что леди звали мисс Дервент, а молодого человека… Он был инкогнито. Я нашла под кроватью его медальон, но показать не могу, он давно утрачен. Тем не менее личность загадочного постояльца не была для меня секретом. Подождите, я покажу вам его фото.

Линда с жадностью рассматривала чёрно-белое магловское фото. Края обтрёпаны, но изображение сохранилось хорошо. Молодому белокурому парню едва ли можно было дать больше двадцати лет. Но это лицо! Теперь Линда поняла, в кого же она пошла. Будь щёки неизвестного чуть полнее, а волосы заплетены в косички…

— Моя мать в девичестве Дервент, — тихо сказала она. — А кто он? Вы сказали, что знаете его!

— Его имя знают все волшебники Британии, Европы и даже России, — печально кивнула Сольвейг.

— Но это же не…

— Дальше мучать вас не стану, дорогая Линда. Как только я вас увидела на балу — вы помните, какую причёску выбрали — сомнений не осталось. К несчастью, я была слишком хорошо знакома с вашим отцом. Его имя Геллерт, Линда. На этом фото молодой Геллерт Гриндевальд. Вы можете оставить фото себе. Таким он был в начале войны. К её концу он сильно изменился. Мало кто сможет увидеть в вас его черты, не волнуйтесь.

Снимок выпал из рук мисс Маршалл. Она в ужасе смотрела на невозмутимую Сольвейг.

— Поверить не могу!

— И он до сих пор жив, — Сольвейг вздохнула и подвинула ей флакончик. — Что-то мне подсказывает, что ваш дед знает, кто ваш отец. Вашей матери он мог стереть память. Я бы на его месте так и поступила. Узнай кто-нибудь о вашем существовании в те годы, и за вашу жизнь не дали бы и кната. Но те времена прошли, хоть и не забыты. Выпейте успокоительного, скоро обед. Молодой Тёмный Лорд не столь опасен, как ваш отец, но будет лучше, если вы не будете выглядеть столь взволнованной.

Линда благодарно кивнула, взяла флакон и опустошила его одним глотком. Подумав, спрятала в карман фото отца и посмотрела на Сольвейг.

— Даже такую правду я предпочитаю знать, — ровно проговорила она, ощущая чужое спокойствие, нахлынувшее на неё, пропала дрожь, замедлилось сердцебиение. — Спасибо.

— Такие вещи следует знать, — кивнула Сольвейг. — Кровь — не вода, а вы сильная девочка, справитесь. И сможете не наделать глупостей по незнанию. Ну а кроме этого, теперь вы сможете понять, почему к вам тянет очередного Тёмного Лорда. Откуда в вас так много магических сил. Почему трудно сходитесь с людьми, отчего выбрали такую профессию. — Сольвейг смотрела так пристально, словно читала прямо в душе. — Хотя слава и известность вас не так радует, как могло показаться. Стремления к власти и могуществу я у вас не вижу, и это очень хорошо. И ещё? — Взгляд старушки засветился лукавством: — Вы ничем таким особенным не увлекаетесь? Геллерту нравилось мастерить всякие безделушки: кольца, браслеты, медальоны. Возможно, и сейчас занимается чем-то подобным, ограниченный в передвижениях. Его прадед, но это между нами, был кузнецом, им гордилась вся деревня. Магловская деревня, заметьте. Мне рассказывали, что как раз в то время маги Страсбурга очень искали чем-то серьёзно насолившего всему городу артефактора, князя Вальдеса Грина, найти не смогли, но совпадение удивительное, не так ли? Кузнеца звали Грендель. Впрочем, довольно о прошлом. Пойдёмте, нас уже ждут.

А потом был обед, и Том, ищущий её взгляд. И она оказалась права в своих хвастливых предположениях. Она легко перенесла его присутствие за столом. Или тому виной было успокоительное Сольвейг? Линда почти не слушала, что он говорит, погружённая в себя. Слишком потрясла её правда о собственном происхождении. И когда Реддл вдруг попросил её подарить ему пять минут наедине, неожиданно для себя согласилась.

Едва они вышли в небольшую гостиную, Том встал перед ней, смотрел молча минуты две, не применяя свой дар, что радовало. Она не спешила начать разговор, ждала. И совсем оказалась не готова к тому, что Реддл опуститься перед ней на колени.

— Что вы делаете?! — Линда думала, что удивить он её ничем не сможет, но такое поведение выбило её из колеи.

— Пытаюсь попросить у вас прощения, — угрюмо произнёс он. — Мисс Маршалл…

Она вдруг рассмеялась, коротко и зло. Но тут же замолчала, ощутив, как искривляется рот, как близко слёзы, и не вздохнуть толком от комка, застрявшего в горле.

— Что случилось? — Реддл уже снова стоял, и ей почудилось сочувствие в его глазах. — Скажите, Линда. Это из-за меня? Я знаю, что был груб с вами, и вёл себя непростительно. Но… Выходите за меня замуж.

От дикого удивления, она мгновенно справилась с собой. И теперь смотрела на него во все глаза. А ведь красив, мужественен, и что скрывать, её с самого начала тянуло к нему. Только всё изменилось после разговора с Сольвейг.

— Вы не знаете, о чём просите, — устало произнесла она. — Если бы вы знали, кому сделали предложение…

— Теперь я знаю, что вы внучка лорда Дервента.

Том шагнул к ней и осторожно обнял за плечи. У неё не было сил сопротивляться. Постоит сейчас, и просто уйдёт. Она была уверена, что он отпустит.

— Что с вами? Я чувствую, что что-то случилось. Что вы хотите плакать. Не сдерживайтесь, я переживу.

Линда зажмурилась и спросила:

— Умеете хранить тайны?

— Клятвы никто не отменял. Умею.

Она ощутила, как его рука гладит её по голове, пропуская косички между пальцев. И это молчаливое сочувствие вдруг разрушило что-то внутри. Уткнувшись ему в плечо, она заплакала, громко, надрывно, некрасиво, захлёбываясь в слезах. А потом всё резко прекратилось. Чувствуя опустошение, она приняла его платок, вытерла глаза, а потом машинально наложила чары, убравшие последствия слёз. Опустошение внутри было нечем заполнить, и она прямо посмотрела в серьёзные глаза Тёмного Лорда.

— Я дочь Гриндевальда, — проговорила чужим голосом. — Просите моей руки у папочки. Даст добро, тогда я подумаю.

Том был ошеломлён, но быстро пришёл в себя. Взгляд сделался непроницаемым.

— Не у вашего деда? — осведомился холодно. И вдруг схватил за подбородок, заставив глядеть себе в глаза: — Когда вы это узнали? Что ваш отец Гриндевальд?

Похоже, у него даже сомнений не возникло, что она могла соврать.

— Меньше часа назад, — ответила честно. — Отпустите, не смейте читать мои мысли!

— Мы обязательно вернёмся к этому разговору. Позже. — Реддл отпустил её и стремительно покинул гостиную, оставив её одну.

Линда горько рассмеялась — кому нужна дочь Гриндевальда? Даже Тёмные Лорды шарахаются. А знает ли отец, что у него есть она, Линда? Или сидит в своей тюрьме, уверенный, что один на свете?

Её нашла Сольвейг, напоила ещё успокоительным и отправила домой с домовиком. Долохов, увидев её, велел сразу ложиться спать, наверное, ему нажаловалась миссис Гамп. А утром прилетела сова от деда, с приказом немедленно прибыть домой. Повезло, что возвращалась Люси Сабо, а то очень не хотелось Линде бросать на произвол судьбы Агнешку.

Звуки в доме заставили её встрепенуться. Спокойный решительный голос Люси она узнала сразу. Значит, пора. Спуститься, отдать подарок, попрощаться и воспользоваться кулоном-портключом. А потом задать деду несколько вопросов. И пусть только не ответит…

* * *

Ингис Морн ощущал себя очень неуютно, стоя у ворот Хогвартса. Прошло уже почти десять лет, как он покинул эти стены, и возвращаться в школу точно не планировал ни в каком виде. Но Уайнскотт был категоричен — хочешь повидать брата, приходи в Хогвартс, тебя встретят. И кто, интересно, должен встречать? Битый час маячить перед закрытыми воротами было ещё тем удовольствием. За это время мимо прошли две волшебницы, одарив его любопытными взглядами, один маг, даже не глянувший в его сторону, но Морн был уверен, что, изучив его со всех сторон, незримые наблюдатели признали в нем опасного типа. И какой-то юный шалопай покрутился у ворот, да и ушёл восвояси. На Морна он косился и явно побаивался его соседства.

Ингис вздрогнул от громкого хлопка. Расслабился тут среди цивилов. Домовик оказался лопоухим с любопытными огромными глазами.

— Таппи извиняется, что гостю хозяина пришлось ждать. Таппи рада служить гостю хозяина! Таппи просит гостя хозяина взять её за руку.

Морн кивнул и взялся за маленькую, но на удивление цепкую ручку домовой эльфы. Возможно, она давно работала у целителя, но кто их запоминает, этих домовиков.

Без всякого рывка — не то, что при аппарации, к примеру, — они мгновенно перенеслись в Больничное крыло Хогвартса. Морн быстро огляделся. Сейчас койки в большой палате пустовали, в кабинете целителя тоже царила тишина. Но его уже повели дальше, в маленький коридор за кабинетом, где оказалась ещё одна дверь. Стоило войти, как оказался в просторной прихожей, и его захватило чувство, что пришёл в настоящий дом, а не в апартаменты целителя в школе.

Здесь Ингис снял зимнюю мантию, сапоги снять отказался, и домовушка, укоризненно качая головой щёлкнула пальцами, отчего сапоги даже слегка засветились, словно их натёрли лучшим обувным жиром от скряги Уркхарта.

— Таппи просит гостя хозяина следовать за ней.

Проходя мимо большого зеркала, Морн невольно пригладил волосы, скривился на своё изображение и с досадой в который уже раз подумал за последние дни: «Даже не друг!». Вот так вот поставила его на место госпожа целительница. И с тех пор едва ли удостаивала взглядом, навещая цитадель не меньше двух раз в сутки. Слегка бесило, что парни как с цепи сорвались, усиленно занимаясь всякой фигнёй прямо возле площадки аппарации, выделывались, устроив для Шани новую мишень и вразнобой портя её манеру стрелять из лука. Даже молчун Шон Фишер расправлял плечи и кривил губы при появлении Таши. Что уж говорить о прочих нахальных ловеласах — Кейси, Крейг и Маркус громогласно приветствовали мисс Лукас, широко улыбаясь. А она улыбалась им в ответ! Но стоило её взгляду отклониться в сторону Ингиса, как улыбка таяла, и госпожа целительница строго отвечала парням, что ей не до разговоров и её ждёт пациент.

Пациент ждал, кто бы сомневался. Взгляды патрона на Ташу очень не нравились Морну, но он же не мог сказать: «Мой лорд, оставьте в покое девушку!». Ингис не имел на неё никаких прав, и точка! Даже не друг! Он сжал кулаки, сам не понимая, почему его так задели эти слова. Уж точно не потому, что Магнусу Нотту он отрекомендовал её как подругу. Или именно поэтому? Воспоминание, как на жестокие слова госпожи целительницы усмехнулся патрон, жгли внутри калёным железом.

— Сюда, гость хозяина, — перед ним распахнулась дверь в большую светлую комнату. Судя по всему — гостиная.

Маленький вихрь тут же метнулся ему навстречу и едва не сбил с ног. Ну, это Ингис поддался, чтобы сделать парню приятное.

— Ничего себе, силища какая! — произнёс он, ощущая, как уходят мрачные мысли, а внутри поднимается тепло. — Чем же тебя таким кормят?

— Вкусным мясом! — разулыбался Леонард. — Много мяса, сколько захочу! Я так ждал тебя! Столько всего произошло! А ты знаешь, какая у меня спальня! И в замке ещё. Ну, у папы замок есть, он такой огромный! А мои вещи! Ингис, у меня такая куртка! И ещё ботинки! И ещё…

— Не части! — Ингис подхватил захлебнувшегося словами ребёнка и понёс к камину, где увидел два кресла. — Сядь-ка сюда. И я… Вот так лучше. Я ненадолго, прости, дела. А где це… твой отец?

Он даже обрадовался, что целителя нет, Ингису всегда было легко общаться с Лео, если поблизости не было Сэльмы, а вот теперь и при его отце всё будет по-другому.

— Сказал, что дела. Сказал угостить тебя чаем. Ингис, ты хочешь чаю? С пиро-о-о-ожными.

— Да ну этот чай, — отмахнулся Морн. — Я что, барышня, по-твоему, чтобы пиро-о-ожными угощать? Вот именно. Давай просто поговорим.

Говорили много и ни о чём. Ингис видел, что Лео иногда становится неловко, особенно, когда рассказывал о подарках отца, о своих комнатах в замке. О том, как он понравился дяде и тёте, как его обнимала старая няня, которая смотрела за его отцом и дедом. Как отец разрешил ему помогать с зельями и даже хвалил, как согласился обучать его на целителя, и Сметвик тут совсем не при чём — это родовой дар, и, само собой разумеется, что его будут учить.

Морн слушал с интересом, кивал, пытался улыбнуться и понимал, что теперь уже придёт не скоро. Неожиданно он перестал быть нужным этому мальчику. Брату. Теперь у парня своя жизнь, нашёлся отец, осуществивший все детские мечты разом. Как же горько стало на миг, что его собственный отец погиб, не выполнил обещание, не забрал из ковена через пару лет.

Нет, он не жалуется. Морн глубоко вздохнул и начал прощаться. Мальчишка сразу загрустил, засуетился, в глаза заглядывал. Пришлось крепко-крепко обнять и пообещать прийти ещё. Когда-нибудь обязательно.

Только за воротами школы Ингис вспомнил о подарке для брата, который так и не отдал. Ожерелье из клыков мантикоры. Но возвращаться не стал, будет ещё возможность, наверное. А ещё карман оттягивал кошель Уайнскотта. Он до сих пор не отдал деньги Сэльме, как обещал. И тянуть дольше смысла нет, тем более, та собиралась рожать со дня на день. Не то, чтобы Ингис волновался за жизнь нового брата или сестрёнки, но проследить, как бы чего не вышло, стоило. И выведать уже планы Сэльмы хотя бы на этого младенца. Пусть он не многое может сделать, но… Там будет видно.

Ощутив вдруг острое беспокойство — а вдруг малыш уже появился на свет — Ингис заторопился, ускорил шаг, и аппарировал сразу, как вышел за антиаппарационный барьер.

Хижина всё так же стояла на прежнем месте, вот только на крыльце обнаружился посторонний. Какой-то мужик в странном тряпье сидел прямо на ступеньках, затягивался магловской сигаретой и время от времени глотал вино прямо из бутылки. На лице с восточными чертами мелькнуло странное выражение неземного блаженства, наполовину седые волосы неопрятно падали на плечи. Серая вся в заплатах мантия — теперь Морн увидел это отчётливо — была вся усеяна свежими пятнами крови. Сердце Ингиса сжалось. Сэльму не было жаль, но малыш?

— Простое желание выжить, — вдруг холодно произнёс мужик довольно красивым сильным голосом. — Теперь подойди, медленно.

В руках у незнакомца оказалось две палочки. Ингис схватился за запястье, и мужчина издевательски рассмеялся.

— Не расстраивайся, Морн. Мало кто мог устоять в дуэли против везунчика-Салима. Что, неужели у тебя была лишь одна палочка? Це-це, малыш, — прицокнул неодобрительно незнакомец и с видимым наслаждением затянулся сигаретой, после чего щелчком отбросил окурок и глотнул из бутылки вина. — Что же ты? А такой удачливый охотник, по слухам. Боевик. Хм.

— Что с ребёнком? — Ингис стоял посреди двора неподвижно, непонятно было пока, на что способен этот человек. — Что с Сэльмой? Кто ты такой? И откуда меня знаешь?

— Сколько вопросов! — издевательски фыркнул незнакомец. — Может тебе вообще всё рассказать? А, первенец? Думаешь, заслужил?

— Не понимаю, о чем вы! — Ингис пытался сохранить спокойствие. Стоит пошевелить пальцами и в руки прыгнет нож. И если сразу уйти в перекат…

— Даже не думай, — жёстко предупредил мужчина.

Палочка была направлена Ингису в сердце. Его собственная палочка, а вот вторая… Ну точно, Морн видел её у Сэльмы! Сюда бы парней…

А мужчина ухмыльнулся, разглядывая его с каким-то пренебрежительным интересом, глотнул ещё своего пойла и протянул бутылку:

— Будешь? А зря. Хорошее вино, специально для этого случая берёг. Но куда тебе понять тонкий вкус и богатый букет, сын егеря. И не куришь, наверное?

Мужчина прикурил ещё одну вонючую магловскую сигарету, всё время оставаясь настороже.

— Не курю, мистер…

— Ах, да, надо ведь представиться. Салим меня зовут, первенец. Будем знакомы.

— Салим? — недоумённо повторил Ингис. И в этот момент из приоткрытой двери послышался плач ребёнка. Отчаянный и писклявый. Морн тут же устыдился своих подозрений, ощущая, как расслабляются натянутые нервы. — Вы родственник Сэльмы? Вы помогали с родами?

— Хм, как тебе сказать-то? — благодушно ухмыльнулся Салим. — Помогал? Скорее принимал очень активное участие... История непростая и не самая короткая. Да и красоты в ней не так и много, первенец.

— Почему вы меня так называете? — ощетинился Морн. — Вы слышите? Ребёнок плачет. Где Сэльма?

— Они всегда плачут, эти дети! — фыркнул Салим. — Нет Сэльмы. Хочешь — иди, успокой ублюдка.

Ингис дёрнулся, опять напрягаясь, вопросы только множились, но этот Салим, кто бы он ни был, совершенно не спешил на них отвечать. И куда могла деться Сэльма? Преодолевая раздражение, Ингис решительно двинулся к крыльцу. Салим встал, глядя с любопытством и освобождая проход. Пустую бутылку он отшвырнул в кусты и палочку теперь держал боевым хватом тренированного бойца.

— Ты всегда был сердобольным, первенец, — словно недоумевая, проговорил Салим. — Уж точно не в мать.

Ингис не стал слушать, поспешил внутрь, ориентируясь на плач. Ребёнка он нашёл на кровати Сэльмы в её комнате. Малыш барахтался в куче тряпья, активно шевеля крохотными ручками. На удивление чистенький и хорошенький. Ярко-синие глазки смотрели почти осмысленно. Плакать он перестал, едва Ингис осторожно взял его на руки, придерживая головку. Ребёнок зачмокал губами, потянулся к Ингису, явно кушать хотел. Ткнувшись несколько раз в грубую куртку, обиженно захныкал, не найдя пропитания.

— Бутылочка на столе, — Салим стоял в дверях, прислонившись спиной к косяку, и снова курил. — Молоко самое лучшее, от единорогов. Одного кормления обычно хватает на сутки. Но этот проглот очень уж прожорливый, приходится кормить чаще. Покорми, если хочешь, сегодня он ещё не ел.

Ингис не стал ломаться, сразу увидел бутылочку на удивление тёплую. Ребёнок жадно обхватил губами соску и зачмокал, прикрыв глаза. Маленькие кулачки сжимались и разжимались, вызывая внутри Ингиса нежное тепло. Доверчивый малыш спокойно лежал на его руке. В горле у Морна встал комок, и сразу появилась решимость разыскать его отца как можно скорее.

— Когда он родился?

— Минувшей ночью, часов двенадцать назад.

— Скажите, прошу, где Сэльма? И почему здесь вы? Откуда?

— Да понял уже, что не отвяжешься, — Салим сплюнул на пол и посмотрел серьёзно. — Оставь малыша, всё равно уснёт теперь, и выходи.

С этими словами Салим ушёл из комнаты, оставив его с ребёнком. Малыш и правда засопел блаженно, едва допив лакомство. Неохотно Ингис уложил крошечного братика обратно в пелёнки, проверив, что они чистые и сухие. Пеленать он не умел, нужного заклинания не знал, да и палочку ему так и не вернули. Дракклов Салим!

Оставлял кроху с сомнением, но плач надеялся услышать и, если что, сразу вернуться.

Салим раздобыл где-то восточный ковёр, расстеленный теперь напротив крыльца прямо на земле. Сидел мужчина по-восточному, скрестив ноги. На голове откуда-то взялась феска, а одежда стала яркой и многослойной.

— Присаживайся! — заговорил Салим, ткнув раскуренной трубкой в сторону ступенек крыльца. Видимо сигареты у него закончились. — Рассказ будет необычным и достаточно долгим. Прошу не перебивать. Все вопросы потом. Или спешишь куда-то?

— Никуда не спешу. — Ингис мотнул головой, опускаясь на крыльцо. — И вы расскажете, куда делась Сэльма?

— Разумеется. Она — часть истории. Помолчи теперь, Морн. Собьёшь с мысли, и я могу не продолжить. А ты ведь хочешь узнать про Сэльму, и про всех её ублюдков? Ты мечтаешь об этом уже давно, забавный трогательный первенец!

Ингис сжал кулаки, но не произнёс ни слова. Пусть куражиться, варвар, но расскажет про его братьев и сестёр.

— Вот славный мальчик, — как будто даже с нежностью произнёс Салим, и в руке его появилась пиала с горячим питьём, от которого шёл пар. — Итак, слушай. Теперь я могу об этом рассказать. Теперь я много чего могу, но начну по порядку. С самого начала. Слушай, первенец, и мотай на ус. Итак, недалеко от Константинополя, который маглы по известным тебе причинам называют Стамбулом, есть местечко под названием Ардо, типа вашего Хогсмида…

Ингис вздрогнул, но прерывать рассказчика не стал, помня об угрозе. Только уставился на Салима во все глаза, впитывая каждое слово. Шумный Стамбул словно вырастал перед глазами, ощущался аромат специй и благовоний, слышалось завывание муэдзина с минарета...

Семья давно утратила права на поместье Ардо, но фамилия у них осталась. Будучи на пороге нищеты, каждый член семьи, едва достигнув двенадцати лет, отправлялся на промысел. Кто-то становился мастеровым, кто-то просто бездельничал, а Салима с детства увлекал мир авантюристов и воров. Не давала покоя слава прадеда, слывшего самым удачливым вором и контрабандистом Константинополя почти полтора века назад. Жаль, сгинул где-то до рождения Салима. Но кое-какие дневники от знаменитого предка мальчишке перепали.

К шестнадцати годам Салим сделался почти профессиональным карманником, и обчистить какой-нибудь дом или музей стало довольно обыденным делом. Красавчик и любимец женщин, он быстро приобрёл славу в определенных кругах, заработал прозвище Везунчик, потому что никогда не попадался, и начал получать заказы от разного рода клиентов, предлагающих раздобыть определённую ценную вещь за щедрое вознаграждение.

К двадцати пяти годам Салим по-прежнему оставался одним из самых удачливых и ловких воров. Успел повидать мир, имел солидные накопления в тайном, только ему самому известном хранилище. Славу прадеда, побывавшего даже пиратом, затмить не удалось, но Салим не унывал — какие его годы! Он давно уже сам решал, за какие заказы браться, выбирая самые сложные и опасные. И посмеивался над заветной мечтой собратьев по ремеслу — попытаться украсть самый ценный артефакт магического мира. Знали, дураки, что никто с этого дела живым не возвращался, а всё равно мечтали.

Сам бы он никогда не взялся за кражу вожделенного артефакта, но когда самый таинственный и богатый клиент назвал цену, Салим замер и не смог резко отказать. Возьмись он за это безумное дело, и можно было бы забросить это поганое ремесло, не только ему, его детям, но и внукам, и даже правнукам хватит на безбедное существование. Да что там... Можно вернуть себе имя, снова сделать своим поместье Ардо, пожить на старости лет зажиточным вельможей, стать полноправным и законопослушным членом общества, неприлично богатым к тому же. Если бы не одно НО: за две сотни лет ни одному вору не удалось ограбить гипотетического клиента. И где все те воры? Вот-вот, истлели до белоснежных костей, если не хуже.

На раздумья Салим потратил два месяца, ещё три ушло на подготовку, когда, совершив величайшую глупость в жизни, он всё же дал своё согласие на кражу самого ценного артефакта в мире. Соблазнили тщеславие и жгучая жажда славы — совершить то, что не удавалось никому.

План прорабатывал тщательно, за полгода узнал о клиенте всё, или почти всё. А главное, сумел его разыскать до обидного просто. Старейший на земле волшебник и не думал прятаться. Преспокойно жил себе поживал в небольшом городке на юге Франции, в красном каменном доме с красной крышей, последнем по улице Азалий.

Вот только от заклинаний, навешанных на дом, двор, ограду и тропинку перед калиткой, даже воздух искрился. И тем не менее совсем затворником клиент не был. Исчезал пару раз по вечерам — именно столько раз его смог засечь Салим — а может и чаще. И гости бывали, если считать таковыми девушку-молочницу, парня-курьера и экономку хозяина поместья. Ходили слухи, что клиент до сих пор счастливо женат, но никакого наличия супруги Ардо не усмотрел. Или она месяц пряталась в доме, или гостила где-то, или её вовсе не существовало в природе.

— Философский камень? — подал голос Ингис, когда Салим замолчал, мрачно уставившись прямо перед собой. Трубка его давно погасла, и он небрежно отбросил её в сторону.

— Он самый. Догадался-таки, первенец.

— И вы его украли?

Салим так сверкнул глазами, что у Морна мурашки поползли по спине.

— Попытался. Прости, первенец, рассказывать, как это было, и раскрывать свои секреты не стану. Достаточно тебе только знать, что у меня почти получилось. И что я был под оборотным, а волос мне дала, причем добровольно, чудо-девочка, наполовину вейла, хорошенькая до изнеможения. На неё, прости за грубость, даже у стариков вставало. Так что расчёт был верный.

— Фламель вас трахнул? — фыркнул Ингис Морн.

— Повежливей, первенец! Хотя, образно говоря — да! Поимел жёстко и без эмоций. Да и откуда у него эмоции, у этого мудака, отрыжки средневековья?! Наказание он выбрал изощрённое...

— Не расскажете?

— Любопытно стало? — хохотнул Ардо. — Скажу, куда деваться. Куражился он надо мной долго, а после сказал: поклянись, мол, добровольно прожить вот в таком образе, в каком ко мне пришёл, пока не родишь семерых сильных волшебников или волшебниц. Неважно от кого, были бы сильными. А потом свобода — гуляй, Салим, но к дяде Фламелю больше не лезь. Вот так вот. А чтоб мотивировать, дал ещё хорошенько подумать, поместив меня — красотку-полувейлу — в клетку.

— А разве к тому времени оборотное не спало? Оно же, вроде бы, час действует? — удивился Морн.

— Ты не поверишь, меня принудили хлебнуть эликсир жизни, сваренный из этого долбанного философского камня. Так что образ полувейлы не только закрепился на мне едва не намертво, а ещё и здоровья прибавил, так что сдохнуть, к примеру, мне самому сложно до сих пор будет. Но не о том речь, первенец. Клетка была опущена на дно морское. Представь — проём меж прутьев широкий, а вода не проникает, и воздух не кончается. Не хочу вспоминать!

— А кормились чем?

— Ну как — резко протянешь руку и выхватишь рыбину. Бочку воды мне оставили, так что от голода и жажды умереть не дали… Едва рассудка не лишился. Как вспомню, так вздрогну. Когда меня вытащили спустя три дня — мне-то казалось, что прошла вечность, потому что спать я не мог — я был готов на всё, не то, что какая-то глупая клятва.

— И вы… поклялись?

— Да, первенец, — Салим неприятно оскалился. — Будем знакомы — я твоя мать, раздери меня великий змей! Дальше рассказывать или подождать, пока проблюёшься?

Морн ещё раньше догадываться начал, но откровенное признание потрясло. Дышать было тяжело, кровь пульсировала в голове, кулаки сжимались сами собой, а сжатые зубы грозили вот-вот раскрошиться. С трудом удалось взять в себя в руки и снова поглядеть на «мамочку». И глупо было искать сходство, Салим был совершенно не похож на красотку-полувейлу.

— И родив седьмого, — Ингис мотнул головой на дом. — Ты вернул себе свою внешность?

— Сразу, как сожрал плаценту, — ощерился Ардо. — Та ещё дрянь, но силы даёт фантастические.

Вот теперь Ингиса вывернуло, едва успел броситься на колени за крыльцом. И ведь не ел толком, так что рвало желчью и ещё какой-то дрянью. С трудом смог оправиться, когда добрый Ардо вылил на него бочонок ледяной воды. Трясло сильно, хотя «мамочка» сразу высушила, переместив обратно на ступеньку крыльца.

В рот сунули горлышко бутылки, скривился, но послушно глотал, пока внутри не заполнилось всё теплом.

— Боевик! — фыркнул Салим. — Вроде не кисейная барышня. Ты же её даже не пробовал.

— И слава Мерлину! — буркнул Ингис и сделал ещё один глоток вина. Только сейчас ощутил вкус крайне приятный, сладковато-терпкий.

— Ладно, не смотри волком, — Ардо поглядел серьёзно. — Сам после твоего папаши никакой был, соскребал себя с пола самостоятельно, заметь, никого рядом не было, чтоб поддержать и утешить.

— Моего отца… Расскажи, — шепотом попросил Ингис, едва ворочая непослушными губами. Глаза слезились, дыхание, пропитанное алкоголем, было прерывистым. И откуда вторая бутылка взялась?

— Изволь, — Салим перестал усмехаться. — Расскажу. Про всех. Я же обещал. Да ты глотни ещё, полегчает.

Ингис помотал головой и приготовился слушать.

— Прежде, чем решиться на исполнение обязательств, я долго выбирал где жить. Казалось, что все про меня всё знают и шепчутся за спиной, а в каждом прохожем чудился козлина Фламель... Так я оказался в Англии, но и здесь временами чувствовал себя неуютно, хотелось забиться в нору или поселиться на вершине горы… — Салим задумчиво покусал трубку, но даже не затянулся. — Потом я наткнулся на эту хибару. И стало полегче. Мне было на руку, что место считалось опасным, никто не горел желанием поселиться в сердце Запретного леса. Так что досталась мне за бесценок, о чём клерк в министерстве тут же и позабыл. Официально купил у него право подчистить память насчёт покупки хижины. Бюрократы драккловы даже такое предусмотрели! А жильё — это уже полдела. Надо же было где-то раны зализывать. Да просто жить. А здесь хорошо, кроме кентавров в гости никто не заходит, народ не шляется, оборотни стороной обходят, а Хогсмид близко, опять же камин есть, коли куда приспичит. Ты, кстати, палочку забирай. Теперь-то знаешь и не станешь матери вредить.

Ингис молча поймал палочку и, поразмыслив пару секунд, спрятал в кобуру. Салим невесело ухмыльнулся и подмигнул. Рассказывал он образно.

С егерем Морном Ардо столкнулся случайно, уже пару лет прошло, как обживался в Англии, а всё не мог приступить к выполнению, так сказать, обязанностей. Как представит, что с мужиком надо лечь, так впору напиться. Но время шло, а всю жизнь в образе леди ходить не прельщало, и Салим вышел на охоту. Для этой цели добрался до ближайшей таверны, где по слухам можно было встретиться в этот вечер с одним благородным, собравшимся на охоту. Имя его мало что говорило Салиму, но что сильный маг известно было доподлинно. Некий Антонин Долохов, любитель женщин и острых ощущений, идеально подходил на роль первого папаши.

День клонился к вечеру, погода была отвратительная, но входил в таверну Салим с ощущением долгожданного счастья. Хотя бы погреться у камина удастся, если ничего другого не получится. Хозяйка встретила уже привычным подозрительным взглядом, но монету взяла и горячий глинтвейн с куском мясного пирога предоставила. Заявила, что комнат нет, всё заняли егери, которые к утру вернутся с охоты, так что одно место — на лавке у камина, если леди желает. Леди желала, но было странно, что хозяйка не упомянула благородного. Тем не менее гоняться за ним по лесам смысла не было, а подождать до утра — не сложно.

Но даже после сытного ужина заснуть на скамье у камина в общем зале не удавалось. Перед задуманным трясло удачливого вора не по-детски. Даже думать и представлять, как это будет, было страшно и мерзко. Но клятва — есть клятва, мысль справиться по-быстрому лет за семь (ну а что, разве так не бывает?) грела душу. Вот вернёт себе своё тело…

Разбудил его высокий мрачный егерь с повязкой на одном глазу. Потряс за плечо, мол, просыпайтесь.

— Комната есть, — произнёс тихо. — Пойдёмте, я уступлю.

Спросонья, Салим лишь кивнул, даже не подумав протестовать. Пошёл за егерем на второй этаж. И уже зайдя в комнату — тесную каморку с одной кроватью, спохватился и спросил:

— А где ночует благородный? Говорили, что с вами на охоту подался.

При этих словах егерь, который уже собирался выйти из комнаты, прикрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— А что тебе благородный? — спросил чуть ли не с презрением. — Я не сгожусь?

Хотелось ответить резко на этот грубый подкат, но Ардо надоело уже трястись и искать себе отца для своего первенца. Да и простота и прямота егеря стала вдруг даже импонировать, а что надо сильных рожать, то тут все равно бабка надвое сказала. И у благородных рождаются сквибы, а полукровки порой фору самым чистокровным дают. Так и егерь перед ним был явно в нескольких поколениях чистокровный, даром, что из обнищавшего рода. Полумаглы в егерях не выживают…

Промелькнуло всё это в голове и решение сформировалось.

— А сумеешь обогреть и прогнать тоску? — спросила, прямо уставившись в единственный тёмный глаз мужчины.

Тот лишь кивнул, а минуту спустя уже целовал и раздевал случайную незнакомку. Имя она спросила сразу: Эдди Морн, не женат, егерь-одиночка, но иногда присоединяется к собратьям.

Ну что сказать, первый раз оказался не таким страшным, как представлялось. И в неком угаре позволила Сэльма мужчине любить её несколько раз за ночь. Хотелось уже забеременеть с одного раза.

А утром, пока утомлённый любовник крепко спал от усталости и безобидного заклинания, улучшающего сон, Салим быстро собрался и покинул таверну через чёрный ход. Откат догнал уже дома, в хибаре. Ломало страшно, и рыдал, и мечтал покончить с собой, и бездумно сидел на полу весь вечер, тупо уставившись в стенку. А потом полегчало, где-то через три недели, когда узнал, проведя нехитрый тест — ребёнку быть. Жизнь наладилась и планы выглядели не такими уж фантастическими.

О том, как проходила беременность, Салим рассказывал скупо, мол, и с животом можно жить, читать целыми днями, скрывшись от людей в хибаре, и мастерить простенькие защитные амулеты, что сбывал в одну лавку в Лютном по десять сиклей за пучок. На пропитание, книги и кое-какую одежду хватало, и ладно. К неприхотливому существованию бывшему вору было не привыкать. Книг о материнстве он и раньше раздобыл немало, так что слишком сильно по поводу родов не паниковал. Да и вейловская кровь помогала. Организм был крепкий и вынашивать труда не составляло. Знай, правильно питайся, нужные зелья потребляй да толстей.

Первые роды прошли на удивление спокойно, подробности Салим опустил, рассказал лишь, как прикормленное стадо единорогов поделилось с ним молоком для ребёнка. Вот первенца так и выкормил, своего молока почему-то не было. Про единорогов махнул рукой — с вейлами те почему-то вели себя дружелюбно. А причины его не волновали.

И вот тогда встал вопрос, что делать с ребёнком. Оставлять себе даже не думал, ну какая из него мать! Да и любви особой к отпрыску не ощущал, хотя и привязался немного, пока возился. Решение отдать отцу, заодно избавиться от проклятия, дающего откат, пришло на седьмые сутки. Побоялся привязаться к сыну ещё сильнее.

Найти егеря удалось, послав ему патронус. Встречу Салим назначил в той же таверне и в том же номере. Морн прибыл, увидел ребёночка и тяжело вздохнул. Выслушал сбивчивые объяснения Салима, что, дескать, никак себе оставить не может, а он родитель. Взял корзинку со спящим сыном и молча ушёл.

— Тот ещё грубиян был, — хмыкнул Салим. — Думала, что больше тебя не увижу никогда. И не думай, что меня это печалило.

Ингис кивнул, хотя ему показалось, что тот лукавит, слишком уж тепло поглядывал Ардо на первенца, рассказывая о его рождении. Однако стоило помолчать и не вызывать неприятного отрицания.

На другой день сова принесла Салиму мешочек с сотней галеонов. И записку, спасибо, мол, за сына. Тогда вдруг и созрел в голове план брать за ребёнка отступные. А чем не бизнес?!

Однако решиться на второго удалось лишь три года спустя. Лорд МакНейр был наездом в Лондоне и заночевал в Дырявом Котле. Пробраться в его комнату и притвориться, что дверью ошиблась, ничего не стоило, а там уж румянец на щеках, дрожащие губы и взгляд из-под ресниц быстро сделали своё дело. Ломался Салим самую малость, быстро оказался в постели с лордом, закрыл глаза на нравственную сторону действа и даже робко попытался получить удовольствие. Зато отката после не было. Нормально пережил новое падение, не рыдал и волосы на себе не рвал.

Сложнее было придумать план, как отдать дитя главе клана горцев. Даже отступные просить не хотелось, только бы забрал. Но оказалось, что лорд-горец вполне себе человек. Встретиться не отказался. Девочку оглядел смешливо щурясь, а на Салима посмотрел насмешливо и добродушно.

— Добро, — сказал спокойно и выложил на стол увесистый мешочек галеонов, а поверх положил массивный медальон. — Назову Мэйси. Но сделаем так. У меня свадьба сегодня. Утром незаметно подбросишь её в корзинке с этим медальоном. Можешь и прямо перед пропастью оставить, мои люди подберут, такое уже случалось. А то мост у нас коварный, соваться на него не стоит такой хрупкой леди. Сделаешь всё нормально, получишь ещё столько же. Только после забудешь дорогу ко мне, ясно ли?

Салиму всё было ясно, и незаметно подбросить корзинку новобрачным на крыльцо, сопроводив согревающими чарами, для бывшего вора труда не составило. Что ему какой-то мост! И по верёвке как-то случалось похожую пропасть преодолевать, ничего, справился. Зато, притаившись у соседнего амбара на крыше, смог полюбоваться на чудную картину.

Ночные стражи, у которых под носом, он так ловко преодолел мост, возвращались с дежурства и первыми заметили корзину с ребёнком у дверей новобрачных. Вызвали своего лорда, тот вышел заспанный, накинув полушубок поверх халата. Довольным выглядел, видно удачной была брачная ночь. Выслушал своих людей спокойно, записку прочитал, что Салим оставил в дополнение к медальону. Но сказать не успел ничего, выпорхнула на крыльцо его юная жена, закутанная в меховую шубку. Увидела корзинку и громко так воскликнула:

— Мой Мерлин, как жемчужина в раковине! А мне-то нагадали, а я не верила... Грегор, ну что же ты?

— Медальон мой, — тяжело выдохнул Грегор МакНейр, покосился на супругу и снова уставился на медальон, блестевший на груди ребёнка, завёрнутого в тонкую пелёнку. Малышка в корзине такого промедления не поняла и зашлась звонким плачем, вызвав улыбки на зверских рожах горцев.

— Жемчужина, говоришь? — спросил громко Грегор. — Значит, будет Мэйси.

— Мэйси! — согласно кивнула супруга, наклонилась к корзинке и выхватила ребёнка. — Чары слетели, она уже вся холодная! Масенькая, потерпи, сейчас, сейчас! Грег, да не стой, кормилицу ищи, голодное дитя-то. Ну не плачь, милая, мама рядом, моё сокровище! А отец твой скоро тоже поймёт, что ты нам подарок небес, а не кто-нибудь. Пойдём, умоемся, радость моя.

Юная супруга скрылась в доме, МакНейр внимательно огляделся и рыкнул, чтоб привели кормилицу. Потоптался ещё на опустевшем дворе и тоже ушёл. Тогда и Салим смог убраться подальше и вновь преодолеть совершенно не страшный мост. Нашли чем испугать! За дочь остался спокоен, у этих людей точно не пропадёт.

А лорд МакНейр не обманул, прислал ещё пару сотен галеонов. И можно было жить, питаясь не так скудно.

Третьим мужчиной Салима стал и вовсе бедняк, но тот привлёк полувейлу скрытой силой дриад, что явно потоптались в его родословной. Скромный парень был настолько робок, что Салиму почти пришлось его изнасиловать, но под конец тот свою работу выполнил добровольно, хоть и неуклюже. И позвал замуж. Было и смешно, и тошно.

Салим даже подозревал, сбежав тотчас, что ничего с этим парнем не вышло. Но три недели спустя беременность обнаружилась и жизнь вошла в свою колею. Бербиджу пришлось доставить подарок на дом, опять родилась девчонка. Но Салима особо не волновал пол детей. Отступных с этого доходяги он даже просить не стал, ясно же, что новоявленный папаша сам сводит еле-еле концы с концами, а тут ещё ребёнок. Пришлось даже по доброте душевной присылать этому несчастному единорожье молоко. Парень назвал девочку Чарити, и молоко использовал по назначению, совершенно не интересуясь, откуда оно берётся.

Ещё два года Салим жил для себя, уже и смирившись с тем, что каждый год рожать не способен просто морально. Ещё обидно было, что двойни не рождались. Как бы было хорошо, если бы позади было три двойни. Оставалось бы родить ещё одного и вуаля. Да только и тут скостить срок наказания не удавалось.

И что понесло его искать будущего отца уже четвёртого ребёнка опять в Лютный — сказать трудно. Сам виноват, что припозднился, застряв в лавке букиниста, подозрительного и умного барыги. Вышел, свернул в переулок, чтобы аппарировать не у всех на глазах, и тут же был прижат к стеночке и ощупан в стратегических местах. Боевика Маркуса Флинта из ковена Ноттов, которого побаивался народ пуще, чем авроров, он признал почти сразу и расслабился. Пусть женат, но ребёнок точно будет сильный, а ему уже осточертело разыскивать достойных кандидатов.

Быстро обдумав всё «за» и «против», Салим нежно ответил на не особо настойчивые домогательства подвыпившего Флинта, уловил заинтересованность в его глазах и расслабился, чтобы, если и не получить удовольствие, то хотя бы ничего не испортить. Ну что сказать, там, у стеночки всё и случилось. Пошло, банально, довольно быстро, но страстно. Салим ускользнул, едва всё завершилось. И был даже немного удивлён, что забеременеть удалось. Уже начитался того, как непросто даётся это некоторым женщинам.

Эта беременность единственная протекала отвратительно. Вот когда Салим посочувствовал в полной мере всем женщинам, вынашивающим детишек. На зелья угробил столько денег, что страшно вспомнить. А мастерить амулеты в полубессознательном состоянии — то ещё счастье. Но словно судьба вела, в один из походов в Лютный повезло опять столкнуться с Флинтом, да втолковать образине чисто на эмоциях, что живот огромный его прямая вина. Надо отдать должное боевику ковена, что выслушал Салима спокойно, ребёнка признал сразу, небрежно пообещав, что заберёт, фигня вопрос. Так что отката можно было не бояться. Трагедия случилось позже, как уж угораздило этого несчастного, но погиб в какой-то драке, то ли кого-то спасая из горящего дома, то ли ещё что. Узнать подробности не получилось.

Девочка родилась недоношенная и страшненькая, как смертный грех. Что с ней делать, Салим не представлял. До полугода откармливал единорожьим молоком и всё не мог поверить, что девочка пошла в папу. Тот тоже был далеко не красавцем. Отдать её в бордель решил не из-за жестокости. Мадам мечтала о ребёнке, но родить самой не получалось. А Салим был с ней в неплохих отношениях, в борделе его амулетики тоже пользовались спросом. Как раз от беременности и предохраняли.

Мадам ребёнка забрала и поклялась, что вырастит девочку как собственную дочь. Назвала её Виллоу Флейт. А страшная мордашка даже порадовала, мол, не будет соблазна пристроить к делу. Совесть Салима мучила недолго. Ну а что — кровь и пищу малышке обеспечил, а сам растить детей он не планировал.

После очередного перерыва долго не удавалось никого достойного найти. Слава о Сэльме сказывалась, как-то народ прознал про её бизнес и сторонился. И тогда, со злости, впервые Салим решил применить вейловские чары. Выбрал, зайдя в приличную таверну, одного из магов, на этот раз красавца, хоть и не первой молодости. Подсел, заведя неспешный разговор, а заодно и вовсю выпуская чарующие флюиды. Маг сначала смотрел холодно, а потом поплыл. Позволил снять комнату и увести себя туда. А дальше и принуждать не пришлось. Любовником тот оказался всем на зависть, и полночи ублажал пытавшегося расслабиться Салима. Да так ублажил, что Ардо уснул, а пробудился от гневного крика нервного любовника.

Тот чуть не с пеной у рта обвинил бедную полувейлу в применении чар, в использовании его тела для своих похотливых делишек и велел не приближаться к нему никогда в жизни. Салим лишь хлопал глазами, глядя на эту истерику, мстительно обещая истеричной сволочи не иметь с ним больше никаких дел.

На удивление, новая беременность протекала вообще идеально. Но Салима не радовала. Отдавать ещё одного ребёнка в бордель не входило в его планы. А куда девать тогда? В ковен подбросить? А возьмут ли? Вариантов было много, но никакой не нравился. Малыш родился в срок, и тут Салим сразу порадовался, хорошеньким оказался, как ангелочек. Но папаше показать пришлось, а то лишаться магии из-за него не хотелось. Благо, на этот раз целитель Уайнскотт не истерил. Парня признал, и велел сгинуть с глаз долой.

Салиму того и надо было, отдавать ребёнка этой сволочи не хотелось. Назвал мальчика Леонардом, в честь своего прадеда, решил придержать у себя, хотя толком не представлял, как воспитывать. Помогать малец начал рано. Лишние руки в доме всегда нужны, так что пристраивать его Салим не спешил. Была мысль отдать в подмастерье к артефактору — считай в рабство, зато, если выучится, то сам сможет мастером стать. А мысль такая пришла потому, что амулетики у мальчика выходили даже лучше, чем у Салима. И зелья у ребёнка на порядок лучше получались. Даже если он просто рядом стоял.

С Леонардом жизнь стала насыщенней, пропитание требовалось уже для двоих, да и много чего, оттого новую беременность Салим запланировал лишь через пять лет. И то по случайности. Завидел в Лютном подвыпившего Блэка, ну и пригласил в номер. Ломаться тот не стал, пошёл охотно и дело своё сделал вдохновенно. Видно, давно у мужика никого не было, очень уж старался, и даже предлагал встретиться ещё раз. Заверив его, что «обязательно», Салим с чувством выполненного долга вернулся в хибару. Жизнь продолжалась.

Шестой ребёнок родился хиленьким и маленьким, но не менее очаровательным, чем пятый. Альфард Блэк казался серьёзно больным, но, увидев ребёнка, просто преобразился. Признал его сразу, назвав малыша Финеасом Блэком. Корзинку отобрал чуть не силой, словно не ему принесли. Потом денег вынес, не обманул. Мало, но Ардо и того не ждал, жил этот Альфард весьма скромно, а хибара была едва ли лучше, чем у Салима. Пришлось полувейле дойти до одной доброй старухи, что ухаживала иногда за немощными стариками почти бесплатно. Аурелия поняла его с полуслова, покивала, только денег взяла до смешного мало, меньше половины отданных Блэком. Так что какой-никакой уход малышу Финни был обеспечен. Леонард грустил, что братика отдали, но, к счастью, помалкивал.

— А потом ты знаешь, первенец. Повстречался ты с Лео на мою голову, неугомонный. Знал, что не к добру это. Незачем. С Уайнскоттом ребёнка познакомил, а надо ли это Леонарду? Впрочем, молчи, тот артефактор меня разочаровал, так что всё к лучшему.

— Он денег дал, — хмуро ответил Ингис. Достал из кармана кошель, швырнул Салиму. — Я и зашёл — передать.

— Хм, неплохо, да только скоро у меня будет этих денег… Кстати, первенец, я тут подсуетился, хибару на тебя переписал, всё наследство какое-то. Не бросать же. Удобное жилище. Уединённое. Да что я уговариваю. Главное — твоё, а как уж распорядишься — не моё дело. От ребёнка избавлюсь, и сразу уеду отсюда. Осточертел мне этот остров, не поверишь. Хочу море, солнце и горячих южных женщин.

— Про последнего расскажете? — Морн спросил тихо, стараясь пока не думать о наследстве.

— О, тут ещё та история, — закатил глаза Салим. — Практически фантастическая. Узнал я как-то про наследство Гонтов. Да-да, тех самых, что в родстве со Слизерином. Мерлин с ним, с наследством, но кольцо Гонтов — тоже очень лакомый артефакт. И я решил совместить приятное с полезным. Там жуткое место, где артефакт хранится, нужна кровь настоящего Гонта. А последний из рода в Азкабане сидит. Вот и вызрела мысль дать роду нового наследника, заодно поиметь гешефт.

— Но… Азкабан?

— Плёвое дело этот Азкабан. Дементоры, разумеется, та ещё гадость, но с охраной договориться удалось. Морфин Гонт, конечно, чучело и паскудная сволочь, но некоторые зелья чудеса творят. Так что и на человека стал похож, пусть ненадолго, и возбудился как раз в меру, чтобы сделать дело. С этим у него, кстати, проблем не было, несмотря на дементоров. Тот ещё кобель. Но мне, сам понимаешь, это на руку было. Хоть и очень противно, однако главное — получилось. И даже не в папу малыш удался, хорошенький.

— И ты отдашь его Морфину?

— Этому скоту в человечьем обличьи? Ох, первенец, слишком плохо ты про мамочку родную думаешь. Есть у меня пара мыслей, куда пристроить Марволо. Но это после, надо одно дельце провернуть, и тут, первенец, мне нужна будет твоя помощь. Подсобишь?

— Что надо делать? — ровно осведомился Ингис.

— За ребёнком присмотреть, пока я артефакт добываю. Без него идти опасно, там не просто кровь нужна, а сам наследник. И не кривись так, никогда родовая магия своего наследника не калечила. — Салим плавно поднялся на ноги, потянулся с удовольствием и широко улыбнулся: — Пойдём поедим, наследничек, у меня сегодня на обед жаркое, праздную возвращение в собственное тело. Не откажи, составь компанию. А ближе к ночи заберём артефакт.

Ингис поднялся, мысленно перечисляя: «Мэйси МакНейр, то есть уже Пранк, то-то чувствовал в ней что-то родное, а так ни разу не подошёл, не перебросился хотя бы словом. Чарити Бербидж, то есть уже Хейли. С ней тоже виделся на балу у Лестрейнджей. И только восхитился украдкой, какая хорошенькая, и что муж у неё замечательный, но и в голову не приходило, что сестра. Виллоу Флейт, найти надо, придётся пройтись по борделям… Лео, с ним всё хорошо. Финеас Блэк, там сложно, Блэки могут и не принять. Марволо, ничего не ясно, но имя красивое. И он пока рядом».

До сих пор изумлялся, что знал почти всех, ладно, двух сестёр точно. А третью мог встречать и не узнать.

— Ну так что, — уже в комнате Салим лёгкими движениями палочки сервировал на стол тарелки и блюда. — Останешься?

Ингис кивнул. Голод ощутил нешуточный, наверное, из-за потраченных нервов. Не каждый день узнаёшь, что твоя мать — мужчина. И монстр в придачу. Симпатичный обаятельный мужчина со своим кодексом чести, но всё-таки монстр!

* * *

Больше всего на свете Лисс Пранк не любила находиться в подвешенном состоянии. Непонятности и несуразности она предпочитала разбирать сразу, не откладывая и не закрывая глаз на проблему. И только с Лауданом всё пошло наперекосяк, запустила, довела ситуацию до абсурда. И кто виноват, кроме неё? Только сейчас, спустя двое суток после появления Забини в ковене, она наконец всё обдумала, проанализировала, делая записи в Очень Тайном Дневнике, чтобы было легче разобраться в сложившейся ситуации.

Стив как-то сказал ей ещё на втором курсе: «Хочешь разобраться с проблемой — напиши её на бумаге, выпиши основные положения, честно реши, что именно тебя беспокоит, с чем ты можешь справиться самостоятельно, а что требует чьей-нибудь помощи. Составь список тех, кто может помочь. А потом сядь и подумай, можно ли так извернуться, чтобы обойтись вообще без посторонней помощи». Братец Стив вообще любил всё планировать, и у него здорово получалось. Ну а чем она хуже? Вон, даже профессор Робертс считает её «весьма умненькой для своих лет», как удалось разок подслушать.

В дневнике, как водится, выписанная проблема выглядела глупо и довольно нелепо.

«Лаудан Забини — друг? Приглашён в ковен, безусловно, Теодором Ноттом, во всяком случае, с его ведома. Дело: скорее всего, какое-то сложное зелье для лорда-дракона, недаром в том доме так тщательно прибирали и наполняли необходимым подвальную лабораторию. Связан ли приезд Лаудана с какими-то намерениями парня по отношению к Лисс Пранк? По мнению Мэйси — ещё как! По мнению Стива — глупости (сказано это было неуверенным тоном)».

Больше Лисс никого не озадачивала таким сомнительным вопросом.

Не хватало доказательств и разумных аргументов. Но Лисс, забившая на сон этой ночью, не сдавалась. И так непозволительно долго прятала голову под крыло в этой ситуации. Она решительно взялась за перо:

«Помочь разрешить ситуацию могут: ...» — перо замерло над строчкой. Криво усмехнувшись, Лисс вписала первое имя: Лаудан Забини! Обвела жирным несколько раз и трижды подчеркнула. Стало даже смешно, сколько таких записей было раньше! И всегда имя Забини красовалось первым среди тех, кто мог помочь. Только недавно она перестала к нему обращаться, и это было ужасно. Словно её лишили в одночасье не то что руки или ноги, или, не дай Мерлин, магии. Но чего-то безумно важного, вроде умывания по утрам, или, к примеру, возможности спать.

Перо заплясало по бумаге:

«Причина ссоры. Разговор в комнатах Санни Прюэтт. Лаудан Забини заявил: «Всё равно будешь моей». Такими заявлениями не разбрасываются. Свидетелями были: мисс Прюэтт, мистер Рудольфус Лестрейндж и Флинт. Этого уже достаточно. Сам Лаудан — единственный наследник рода Забини. Он невероятно ответственный и достойный. Всегда очень следит за своими словами и поведением. До педантизма доходит. И тут такое… Я обиделась? На что? Что не говорил мне, что испытывает чувства, совсем не дружеские. Или не только дружеские? А может быть, просто испугалась?».

Лисс покусала нижнюю губу в раздумье и нехотя перечеркнула написанное.

«Причина ссоры: глупость Лисс Пранк и эмоциональный срыв Лаудана Забини. Флинт его раздразнил… Выводы: Забини хочет на мне жениться, потому что любит (пока лишь бездоказательная гипотеза). Проблемы: лорд-дракон может не дать согласия на брак Лисс с Забини, о чем и говорил Флинт. Лаудан решил задобрить лорда-дракона и добиться своего?».

Только написав это на бумаге, она осознала размах проблемы, ужаснулась и восхитилась. На последнем месте вырисовывается вопрос, и даже не один.

Первое: а хочет ли она сама, чтобы лорд-дракон разрешил этот брак Забини?

Второе: нужен ли ей Лаудан?

Третье: может ли она сидеть на попе ровно, когда за окном, на минуточку, решается её судьба?

И четвёртое: а не рано ли замуж?

На первый вопрос она, покраснев, вывела: Да.

Соответственно, и на второй был ответ тоже: Да! Очень нужен, это же Лаудан!

Третье: решительное «Нет!». Как показывает практика, нужно поторопиться, пока лорд-дракон не выбрал ей другого жениха.

Четвёртое: ей уже шестнадцать. А бабушка вышла за деда в четырнадцать. И до сих пор душа в душу живут. И если Лисс упустит Лаудана, будет жалеть всю жизнь. Потому что они с ним точно смогут это — душа в душу. И, безусловно, никакая это не любовь и прочие глупости. Лисс Пранк — рациональный и ясно мыслящий человек, а не восторженная дурочка. И точка.

Осталось донести все эти мысли до Лаудана, и подумать, как тут можно помочь. Что-то она сильно сомневалась, что лорд-дракон вдруг даст добро на их брак даже в обмен на редкое и нужное зелье.

«А потому нужны союзники:

Стив (он секретарь лорда-дракона), но будет сильно волноваться за неё и может напортачить. Оставляем на крайний случай.

Магнус Нотт. Раненый и вне зоны доступа. Да и как она будет просить его помощи, даже если допустить, что на цитадель пробраться сможет? Оставляем на крайний случай.

Валери Нотт. Очень возможно, что поможет. Отец к ней прислушивается.

Эми Флинт. Может помочь, но неловко к ней обращаться после ситуации с Уркхартом. Оставить на крайний случай».

Лисс скептически усмехнулась. На исчерканном листе в кружочек было обведено три имени: Теодор Нотт, Лаудан Забини, Валери. И одно слово: брак.

И начинать нужно с Забини. Если он не подтвердит её выводы, то она самая глупая и самонадеянная ведьма из всех живущих на земле.

Что делать: нужно срочно зарыть топор войны и выкурить трубку мира. То есть выбросить белый флаг. Как-то, курсе на третьем, когда они с Забини поссорились, она прислала ему белый флаг. Он поймал её на перемене и поинтересовался, что за рваную тряпочку она ему презентовала, отчего они едва не поссорились повторно. Но Лисс тогда сдержалась и довольно эмоционально объяснила про белый флаг. И, глядя на реакцию друга, поняла, что только железное воспитание не позволяет ему ржать в голос. «Сдаёшься?» — мягко уточнил он прежде, чем она рассердилась всерьёз. Лисс выдохнула, задрала носик и поправила: «Объявляю перемирие! Готова к переговорам!». И Лаудан так улыбнулся, что она тут же его простила. «Давай поговорим, Лисёнок».

Она сомневалась, что он помнит об этом дурацком случае. Но решила, что стоит рискнуть. И сова прямо среди ночи полетела со скрученным в трубочку чистым пергаментом, в который был вложен почти такой же белый флаг, как тогда. Ей нужно было видеть лицо Забини, пусть оно такое непроницаемое, когда расскажет про свои выводы. Сова вернулась минут через десять, когда Лисс почти задремала. Решив всё, она вдруг успокоилась и ощутила сонливость.

Ответ Лаудана заставил медленно выдохнуть и поёжиться. «Ваш сарай с сеновалом через три часа». Почему-то хотелось, чтобы никто не знал об их встрече. Стоит их соседям, братьям Шелби, их заметить, и так просто они мимо не пройдут. Ещё хорошо, если просто припугнут и не доложат родителям или, что ещё хуже, лорду-дракону.

Правда, из их дома сарайчик не видно, и если выйти в заднюю дверь, то останется быстро прошмыгнуть через открытый двор. Лаудану проще, хотя очень интересно, откуда знает про сарай. Прямо за сараем пролегала узкая улочка, а за ней заросший камышами ручей, сейчас превратившийся в узкую ледяную ленту.

Только теперь Лисс пришло в голову, что «просто» не будет. И ей надо подойти к делу со всей ответственностью. В конце концов, решается её судьба.

* * *

Как ни странно, трёх часов сна вполне хватило. Лисс даже сонливости не ощущала, хотя может быть взбодрил контрастный душ, который успела принять. На кофе или чай времени уже не оставалось, так что быстро накинув новый тулупчик — подарок Мэйси — лёгкий, красивый, тёплый и прикрывающий попу (последнее — оценка отца, не выбирающего выражений). Шапку надевать не стала и всю копну рыжих волос спрятала под капюшон, который в тулупчике оценила больше всего. Папа говорил, что её волосы можно использовать вместо факела — издалека видно. Вот и старалась носить шапку, чтобы не отсвечивать, но не любила это. И капюшон был просто замечательной заменой, всегда можно скинуть и вообще он прикольный.

Через двор решила идти спокойно, словно по обычным делам. Маленький шанс, что кто-то из родителей случайно выглянет в окно, всё-таки имелся. Двери сарая она проигнорировала. Мало того, что зачем-то заперты на большой амбарный замок, так ещё и скрипят на всю округу. Стив всё грозился смазать каким-то особым зельем, но руки у брата не доходили. Зато сбоку имелась маленькая дверца, раньше в сарае собаку держали, так Альма пользовалась этой дверцей. А так как размерами Альма походила на маленькую пони, то и дверца соответствовала. Зачарованная, она легко открывалась в обе стороны. Лисс всегда ею пользовалась при случае. И сейчас проскользнула, согнувшись, оказываясь сразу в полумраке. Сильно пахло сеном и почему-то хвоей. Место Альмы в углу пустовало, а лежанка осталась. На мгновение стало грустно, старушка-любимица умерла ещё позапрошлым летом, а взамен так никого и не завели.

На улицу тоже была дверца, но почти нормальная, только очень узкая. Предположив, что кто-то доложил Забини об этой двери, Лисс сразу направилась к наружной стене и встала у самого сеновала. Дверь проявлялась простеньким заклинанием, если не знаешь, ни за что не найдёшь. Взмахнув палочкой, полюбовалась на чары сокрытия, сползающие вниз как линия светящихся паучков. Как только те исчезли, сразу появилась щеколда. Подняв её, Лисс только немножко приоткрыла дверь, и вздрогнула, когда Лаудан тенью просочился внутрь, чуть оттеснив её в сторону. Он сам закрыл щеколду и откинул капюшон мантии, который полностью скрывал лицо.

— Перемирие? Поговорим, Лисёнок? — полувопросительно улыбнулся он такой родной улыбкой, что в горле у Лисс встал комок.

Она вложила ладошку в протянутую руку и улыбнулась, когда Забини торжественно её пожал.

— Нам надо серьёзно поговорить, — сразу подтвердила она. — Наколдуй плед какой-нибудь или я сама могу. Спустим сюда пару тюков сена.

— У меня идея получше, — Лаудан оглядел высокую перегородку, за которой почти до потолка громоздились одинаковые квадратные тюки упакованного сена. Искоса поглядев на неё, парень взмахнул палочкой и почти неслышно забормотал заклинания, заставляя тюки с сеном спланировать вниз и прямо в воздухе превратиться в шикарные кресла.

Лисс рассмеялась совсем негромко, и они торжественно уселись в кресла напротив друг друга. Она в своём почти утонула, зато на высокую спинку можно было откинуть голову, что Лисс и проделала. У Забини кресло выглядело более строгим, да она и не могла представить его развалившимся в кресле. Этот его аристократизм всегда её немножко забавлял и одновременно восхищал. Но становиться такой же Лаудан ей запрещал, мол, ему безумно приятно иметь подругу, которая «сама непосредственность». Потому ей с ним было так легко всегда — они принимали друг друга такими как есть, не пробуя переделать.

— Я начну? — и уловив его согласный кивок, она глубоко вздохнула и храбро посмотрела прямо в его глаза: — Во-первых, я хочу поблагодарить за подарок, он прекрасный! Спасибо тебе большое.

— Я рад, — кивнул он.

— А ещё хочу извиниться за то, что так долго тебя игнорировала. Если нужны пояснения, почему так вышло…

— Вполне хватит извинений, — мягко ответил Лаудан. — Да и они лишние. Я прекрасно всё понимаю, и отчасти сам виноват. Тем не менее я высоко ценю, Лисс, что ты первая решила пойти навстречу. Я немного взволнован и счастлив. Дай минуту насладиться этими чувствами, а потом скажешь, что надумала.

— Хорошо, — Лисс смотрела в его глаза, полумрак их делал просто чёрными. Ей тоже нужна была минутка, сосредоточиться и успокоиться. Потому что прекрасно осознавала: после её слов, отношения между ними изменятся навсегда. И ещё неизвестно, в какую сторону. От этого было страшно, хотелось бы вообще свести всё к шутке, просто поболтать как раньше, о какой-нибудь ерунде, и разойтись друзьями, ведь они как будто помирились. Только не было у неё времени потакать этому страху. И когда минута точно уже завершилась, Лисс, не отводя взгляда, тихо произнесла: — Мои решения зависят от нескольких вещей. И в первую очередь, мне точно нужно знать о твоих намерениях. Если ты хочешь на мне жениться — это одна ситуация, но если мне только показалось, то прекратим этот разговор прямо сейчас.

Лаудан кивнул, когда она замолчала. Поднялся с кресла и шагнул к ней, опускаясь на одно колено. Нежно взял обеими руками её кисть, безвольно лежащую на коленке.

— Моя милая Лисс. Ты правильно подумала, я уже давно люблю тебя, хотя и старался сдержать свои чувства ради нашей дружбы. Но ты сама понимаешь, что всё изменилось. Тебе только шестнадцать, но ты у меня умница, и иногда кажется, что ты старше и всё понимаешь правильно. Что касается моих намерений: я правда решил стать твоим мужем. Никто другой мне не нужен! Клянусь быть верным и заботливым! Но одно твоё слово, и я буду ждать, сколько потребуется.

Лисс кивнула, всё ещё глядя на него круглыми от удивления глазами. Вроде и ждала подобных признаний, а всё равно это оказалось неожиданно и, если честно, приятно.

— Некогда ждать! — с сожалением, что не может придумать достойный ответ, она осторожно забрала у него свою руку. Лаудан сразу поднялся с колен и сел на край своего кресла.

— Пояснишь?

Она задумчиво покивала. Главное выяснили, осталось перечислить ему проблемы, которые их ждут. Он, конечно, умный, и мог сам прийти к тем же выводам, тем проще ей будет объяснять. Но озвучить нужно.

— Ты помнишь, что тогда сказал Флинт? Так вот, это правда. Лорд-дра… Лорд Теодор Нотт может в любой день выбрать для меня нового жениха. И на этот раз не думаю, что удастся отказаться.

— Постой, что значит нового?

В чертах лица Забини появилось что-то хищное, и Лисс поспешила его успокоить:

— Да всё хорошо кончилось, лорд-дракон разорвал нашу помолвку. Тем более что и Уркхарт не горел желанием, как мне кажется. Но в любой момент лорд может приказать ещё кому-то взять меня в жёны.

— Вот как! — Лаудан наклонился вперёд, опершись на колени локтями, и поинтересовался: — Лисс, можно спросить? А у тебя какие намерения в отношении меня?

— Разве непонятно? — попыталась она уйти от ответа. Но Забини покачал головой, и она вздохнула. Кто бы знал, как тяжело даются эти признания. — Я подумала и решила, — от волнения получилось слишком громко. Поэтому продолжила она почти шёпотом: — Ты мне нужен, очень. Так что я решила выйти за тебя замуж, если ты, конечно, не против.

— Не против, — подтвердил он серьёзно. — Даже полностью «за».

— Хорошо, — вздохнула Лисс с облегчением, радуясь, что с признаниями покончено. — Итак, мы оба хотим пожениться. И ты согласен, что сделать это нужно быстрее, по крайней мере, обручиться. Так?

— Абсолютно согласен, — кивнул он.

— Я много думала, ты же понимаешь, что всё не просто. Ковен действительно очень редко отдаёт кого-то из девушек на сторону. Ты знаешь Ники Шелби, то есть она уже МакНейр. Да? Так вот — это исключительный случай. И то, несмотря ни на что, лорд-дракон потребовал у горцев двух невест для наших боевиков взамен Ники. А у тебя, как понимаю, нет клана горцев и двух девиц на выданье?

— Ты права, — кивнул Лаудан. — Чего нет, того нет.

— И я полагаю, у тебя есть нечто более ценное, чем две незамужние девушки, чтоб предложить лорду-дракону? — с надеждой осведомилась Лисс.

— Не настолько ценное, — вздохнул он.

— Есть вариант попроситься в ковен, — осторожно произнесла Лисс. Это было бы самым лёгким решением. Тут лорд-дракон мог согласиться. Она следила за непроницаемым лицом Лаудана и озвучила: — Не вариант, да?

— Только в самом крайнем случае, — спокойно ответил Забини. — Я наследник достаточно древнего рода, Лисс, и не мне приходить в ковен. Прости, если разочаровал.

— Нисколько, — честно призналась она. В глубине души она ведь это знала. — Значит, заберёшь меня из ковена.

— Заберу, — кивнул он спокойно, видно давно всё решил.

— Тогда нам нужно очень постараться, чтобы лорд-дракон захотел меня отдать тебе в жёны. Лёгкого пути я, к сожалению, пока не вижу. Но, во-первых, можно убедить родителей, чтобы пошли к лорду. Во-вторых, нам мог бы помочь Магнус Нотт. Ты его вряд ли хорошо знаешь, но он никогда не отказывает, если его просишь. Кто угодно подтвердит. И у него точно есть железные аргументы для отца, всегда. В-третьих, можно попросить помощи у Валери Нотт, она тоже могла бы помочь. И есть ещё Эми Флинт. Это она помогла расстроить мою помолвку с Юджином. Как видишь, есть несколько вариантов, но я не знаю пока, какой предпочесть.

— Ты умница, Лисс. Даже не думал, что есть столько возможностей, — произнёс Забини, заставив её улыбнуться от удовольствия. — Мы обязательно решим, к кому обратиться. Но сперва позволь мне попытаться самому. И если у меня ничего не получится, тогда уже будем думать и подключать тяжёлую артиллерию. Договорились?

— Это что-то магловское? — спросила она, и сразу заверила: — Конечно, разумеется, я очень рассчитываю, что у тебя есть план. И так хочется, чтобы у тебя всё получилось!

— А ты мне оберег сделай, — он задумчиво погладил её коленку, но тут же убрал руку, хотя она не возражала. — Что-нибудь такое, пояс, там, приносящий удачу.

— Сделаю! — оживилась она. И как самой в голову не пришло! — А ты бы мог сварить зелье удачи.

— Не хочу полагаться в таком важном деле на это неоднозначное зелье, — покачал головой Лаудан. — Как быстро ты сможешь сделать оберег?

— К завтрашнему утру, — подумав, ответила Лисс. — Я сейчас же найду записи прабабушки, а материал у меня есть. Ты здорово придумал, Лаудан!

— Вот и славно, Лисс. Верь в меня! Это очень важно.

— А я верю! — она постаралась вложить все чувства в эти слова. — Ты лучший, Лаудан, и у тебя же всегда всё получалось! Вспомни, сколько раз в Хогвартсе… Но я боюсь, немножечко.

— Чего ты боишься? — он взял её за руку и пытливо заглядывал в глаза. — Скажи, Лисс.

— Сама не знаю, тревожно. — Лисс поёжилась. — Ты мне только пообещай, если так случится, если лорд-дракон откажет тебе, держи себя в руках, не возражай, прошу. Он страшен в гневе, и для тех, кто не в ковене, может показаться, что это ерунда и просто громкие слова. Но я тебе клянусь, это по-настоящему жутко. Я видела. Поэтому, старайся его не злить, ладно? Пообещай!

— Постараюсь, — лаконично ответил Забини и погладил её по голове. Глаза его в полумраке таинственно поблёскивали от небольшого висящего над ними «светлячка». — Лисс, не тревожься, у меня есть веские аргументы.

— Но если откажет, ты скажешь мне сразу, ладно?

— И если согласится, тоже сразу сообщу, — улыбнулся он.

Забини поднялся из кресла, и Лисс поспешила тоже встать. Она сама чувствовала, что надо прощаться. Всё обговорили, а ковен уже скоро проснётся. Не стоит никому знать об их встрече.

— Я бы с тобой хоть до вечера тут просидел, — Забини стоял совсем близко и по-доброму смотрел сверху вниз. — Но, увы, пора и честь знать.

— Главное — всё решили, — сдержанно улыбнулась ему Лисс. И когда он осторожно её обнял, только на миг удивилась, а потом расслабилась, уткнувшись в его плечо.

— Моя огненная девочка, — Лаудан осторожно заправил прядку волос в её капюшон. Погладил по щеке почти невесомо, и сразу отступил, забирая тепло.

Она любовалась, как быстро он возвращает тюкам сена прежний вид. Даже мусор с пола исчез, когда он закончил волшебство.

— Маленькая просьба, — сказал он. — То зеркало, что я подарил, носи его с собой, ладно?

Она улыбнулась и вынула из кармана зеркальце, чем явно его удивила.

— Я просто решила, что поговорить с тобой лучше лично.

— Правильно решила, — с чувством покивал он. — До встречи, моя радость!

— До встречи, Лаудан! Ой, подожди. Дай волос или каплю крови. Клянусь, что использую их тебе во благо!

— Для оберега, — кивнул он понятливо. Достал из кармана флакон и чем-то (она не разглядела) нанёс ранку на ладони. Закрыв пробку, протянул флакон ей. — Хватит?

— Да, — уверенно оценила Лисс. — Всё, давай, до встречи.

Она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его в щёку. Растерялась от своего порыва, так она со Стивом прощалась. Но Лаудан лишь взглянул из-под ресниц и кивнул:

— Пока, Лисс. Не волнуйся и ничего не бойся.

Она ещё долго стояла неподвижно, когда он ушёл. Вздрогнув от звука снаружи, встряхнулась, зачаровала опять дверь на улицу, и через дверку Альмы вылезла обратно во двор.

И сразу увидела Ареса Шелби, идущего мимо их ограды. Приостановившись, тот поздоровался:

— Привет, Лисс, на свиданку бегала?

— Очень смешно, Арес, — буркнула она, хотя сердце упало куда-то в желудок от нервов. Он ещё и остановился, опёршись на воротину и поставив ногу в огромном сапоге на нижнюю перекладину. — А ты куда в такую рань? Жена выгнала из дома?

— Подерзи мне, малявка, — фыркнул здоровяк. — Ладно, не сердись, мне твой брат нужен. Скажешь ему, чтобы зашёл к нам домой вечерком. Дело есть.

— Скажу, — она решительно пошла к крыльцу. Арес, к счастью, тоже пошёл дальше, что-то насвистывая.

Лисс взбежала на крыльцо и решила, что место встреч с Лауданом надо менять. Пока будет делать оберег, как раз придумает.

* * *

Лаудан и не ждал, что Лисс бросится ему на шею от счастья. Скорее уж виделся тяжёлый разговор, где маленькая и упрямая Лисичка наотрез откажется видеть в нём кого-то, кроме друга. И её признание, что он ей нужен, чудодейственным бальзамом грело душу. А решительное согласие стать женой, удивило и растрогало. Даже уговаривать не пришлось, хотя, если бы она знала, что он всё равно пойдёт до конца, могла и взбрыкнуть, другое дело, что так проверять её стойкость он не собирался.

Только немного царапнуло, что она выбрала из двух зол меньшее — лучше стать женой друга, чем оказаться невестой неизвестно какого боевика. Но по мере разговора он с восторгом понял: как бы малышка не дорожила их дружбой, без любви не решилась бы на такой шаг. А это её тихое «ты мне нужен» и доверчивый беззащитный взгляд он будет помнить всю жизнь. Как удержался-то и не схватил в объятия, осыпая поцелуями? Но спешить нельзя точно, его огненная девочка вряд ли готова к столь эмоциональному проявлению чувств. Мерлин! Да он даже руку не осмелился поцеловать, боясь потерять и так почти утраченное доверие. А она его зеркальце в кармане таскает!

Форсировать события он и до разговора с Лисс не собирался, а теперь убедился: завоёвывать желанную девушку нужно постепенно и осторожно. Пусть его ухаживаний раньше она не замечала, но теперь-то всё будет иначе. Если бы ещё получилось с лордом-драконом договориться по-хорошему, но он уже понял, что легко не будет. Ну и пусть! Когда это трудности останавливали кого-нибудь из рода Забини?!

Когда он вернулся в их с сестрой временное жилище, Франческа уже хлопотала на кухне, ароматный дух свежезаваренного кофе и жареных тостов повысил и без того хорошее настроение Лаудана.

— Гулял? — она достала из печи небольшой пирог, и рассмеялась на его удивление. — Просто подогревала, без чар вкуснее. Это Пранки угостили. Мэйси чудо просто, она мне столько рецептов подкинула, я и не знала, что горцы такие кулинары.

— Пахнет изумительно, — помыв руки, Лаудан сел в кресло, сразу потянувшись к тарелке с тостами и кувшинчику со сливками. — Лисс согласилась стать моей женой. Отрежь мне пирога, будь другом!

Франческа ахнула, едва не выронив пирог, и поспешно пристроила его на стол.

— И ты так спокойно это говоришь?!

— Не знал, что просить пирог надо с поклонами, — ухмыльнулся он, жмурясь от первого глотка бодрящего кофе. — Фрэнни, ну же, я голоден!

— Лаудан Гектор Забини! Я хочу знать все подробности!

— Фрэнни, подумай лучше, где взять двух незамужних девиц, которые согласятся выйти за грубых и нахальных боевиков Нотта.

Она сложила полотенце и опустилась на стул, чутко уловив перемену настроения.

— Всё так плохо?

— Лорд-дракон просто так на сторону своих девушек не отдаёт. Вот и думаю, а может, правда подыскать замену? Кто там у тебя в Мунго не пристроен ещё?

— Марго, но у той полным ходом роман с младшим Сметвиком. С Кристофером. Могу предложить одну.

— Да что ты? — Лаудан подозрительно прищурился: — Это себя, что ли?

— Чем это тебя не устраивает моя кандидатура? — возмутилась Франческа и взялась за нарезку пирога. Протянула ему кусок на красивой тарелке. — Держи, голодный наследник! И чтобы ты знал, не все боевики грубые и нахальные. Некоторые вполне джентльмены.

— Серьёзно? Это ты Уркхарта сейчас так приласкала? Опомнись, Франческа Таис Забини! Пока не поздно.

— Лаудан Гектор, — Франческа смотрела на него, подперев подбородок кулаком. — А что с твоей невестой? Может её подсунуть Нотту? А что — Ванда Батори красавица и умница, а характер… Боевикам к таким не привыкать, как понимаю.

Лаудан помрачнел и отставил недоеденный пирог.

— Я собирался сообщить ей чуть позже.

— По-моему, самое время. И не смотри волком. Пригласи Ванду прямо сюда, может, кто-нибудь на неё клюнет. Точнее, я уверена, что полковена сбежится посмотреть на нашу красотку.

— Ты с ума сошла, — покачал он головой. — Если Лисс узнает…

— Подумаешь, невидаль, она сама недавно была невестой Уркхарта, должна понять. Тем более, тебя никто не спрашивал, тебе три года было, когда обручили. Зря ты медлишь с этим, братец. Как бы не аукнулось.

— Мерлин! — Лаудан потёр скулу костяшками пальцев. — Пригласи её ты, только на обед, лишних спален тут нет.

— Она с радостью согласится разделить спальню с тобой, — фыркнула сестра. — И даже разрешения не спросит. На редкость бесцеремонное существо. Мне надо подумать.

— Северная Цитадель! — оживился Лаудан. — Если пригласить туда? Там куча холостых парней и отсюда далеко.

— Интересно, как я должна это устроить?

— А Уркхарт на что? Раз уж он готов есть из твоих ладошек, то может и встречу организовать.

— Лаудан, ты подбиваешь родную сестру на манипуляцию людьми?

— Франческа!

— Ладно, я попробую это устроить. Но только ради твоей малышки Лисс!

— Я обожаю тебя, сестрёнка! А теперь извини, у меня там зелье. Спасибо за завтрак.

И он просто сбежал в лабораторию, хотя зелье и правда требовало его внимания. Уже завтра оно будет готово, и можно будет идти к лорду-дракону на поклон.

Лаудана передёрнуло, и он мрачно начал переодеваться. Потом, всё потом! Проблемы нужно решать по мере их поступления, сейчас — зелье.

* * *

Бен Сметвик не подвёл, да и трудно было ожидать иного — друг всегда отвечал за свои слова и обещания. Таша улыбнулась, когда вместо рукопожатия, парень на пару секунд крепко её обнял. Подумала вскользь, как повезло мисс Скримджер с таким женихом, и сразу перешла к делу.

— Нас ждут?

— Всё нормально будет, — Бен повёл её к камину для внутреннего пользования Мунго. — Не дёргайся, ты тут не первый раз.

— Только в отделении проклятий ни разу не работала, — вздохнула Таша. — И с твоим отцом странным образом ни разу не пересекалась. Он понятия не имеет о моём существовании, и, по слухам, терпеть не может, когда его отвлекают от пациентов.

— А ещё он ест младенцев на завтрак, на обед закусывает студентами, вечером приводит в трепет главного целителя, а перед сном выпивает целую пинту крови девственниц. Да-да, такой вот злой гений.

— Я впечатлена!

Зелёное пламя взвилось, унося Ташу прямиком на пятый этаж. Она поспешно отошла в сторону, нервно оглянувшись, в длинном коридоре было видно лишь двух ординаторов, куда-то спешивших и тихо переговаривающихся.

— Я точно положил лист исследования в ту историю болезни, — говорил один. — Может, сам Сметвик и забрал. А на меня наорал.

— Или ты перепутал историю! Да хватит уже! Подумаешь, наорал, тоже мне…

Бен вышел из камина, подмигнул Таше и, подхватив её под локоть, повёл в другую от студентов сторону.

— Кабинет отца там. Будем надеяться, он, как положено, сейчас пьёт кофе и в хорошем настроении.

— Ты сказал, что нечего бояться, — Таша еле поспевала за широким шагом друга.

— Да шучу я, Таш. Выше нос, ты же самая отважная целительница Британии. Ну же!

К кабинету они дошли слишком быстро. Не успела она опомниться, как они уже были в приёмной, где пухленькая девушка-стажёр сосредоточенно вчитывалась в свои конспекты.

— Целитель занят, — не поднимая головы, сообщила она. Но тут же вскочила, чуть не уронив конспект и сильно побледнев.

Это распахнулась дверь, являя посетителям главу отделения проклятий.

— Целитель пока свободен и от этого очень зол, — пророкотал Сметвик и в два шага подошёл к сыну. Сграбастал, обнимая, и тут же отпустил. Поднял брови, одним взглядом окинув Ташу с ног до головы, отчего она невольно вытянулась в струнку, панически размышляя, стоит ли отдать честь.

— Профессор Лукас? — осведомился насмешливо.

— Да, сэр, — опустила глаза Таша. — Она самая.

— А ещё скромница. Веди её в кабинет, Бен, закажи что-нибудь домовику, его Глюк зовут. Буду буквально через десять минут, не скучайте. Клоди, детка, хватит чахнуть над конспектом. Перед смертью не надышишься. У тебя полчаса, сходи перекусить в столовку. Всё, скоро вернусь, ректор зовёт.

И вихрь по имени Сметвик унёсся из приёмной, которая словно опустела. Таша моргнула и невольно поглядела на свою бывшую студентку Клодию Мастерсон, та мрачно смотрела в конспект и в столовку явно не собиралась.

— Идём! — потянул за руку Бен.

— Погоди. — Таша подошла к пухленькой девушке и присела рядом. — Привет, Клоди, что-то непонятно?

— Ой, профессор Лукас! — всплеснула руками девушка, едва снова не уронив конспект. — Простите, что сразу не поздоровалась. Просто целитель Сметвик!.. Ужас, у меня сейчас зачёт у целителя Сметвика. Я всё забыла, в голове пусто, что делать?

— Клоди! — Таша посмотрела строго. — Ты была лучшей на курсе. Ты всё знаешь и помнишь. Успокойся и сосредоточься. Целитель Сметвик не зверь, в конце концов, что за глупые страхи?

— Успокоительное? — насмешливо предложил Бен. — Клоди, Клоди, как же тебе не повезло, а?

— Здравствуйте, целитель Сметвик. Вам смешно, сэр, он ваш отец, — несмотря на несчастный тон, девушка уже улыбалась. — Вы правы, я просто нервничаю. Нет, не нужно ничего, мне уже лучше.

— Сходите в столовую, — Бен приманил упавший на пол листок. — Ваше?

— Спасибо, сэр. Куда мне в столовую, я похудеть пытаюсь.

— А вот это зря, — Бенджамин покачал головой. — Таша, возьми девушку с собой в эту ковенскую цитадель, пусть поверит в своё очарование, а может, и жениха найдёт.

Клоди покраснела, но заинтересованно глянула на Ташу.

— Ковен? Вы там бываете?

— Пациент, — кивнула Таша. — Хотите, Клоди? Помощница мне не помешает, а мальчики там хорошие, обижать точно не будут.

— И три галеона на дороге не валяются, — хохотнул Бен. — Я ли не красавец?

— Болтун, — Таша встала. — Завтра с утра, Клоди, свободны? Отлично, встретимся в вестибюле академии.

Девушка ожила и смотрела на Ташу сияющими глазами. Немудрено, на её курсе в академии училось всего двое парней, один зануднее другого. И это на дюжину девчонок.

Сметвик-отец не обманул, не успели они разместиться в кабинете, как он явился, сам призвал домовика со смешным именем Глюк и велел принести кофе и бутербродов с мясом.

— Возражения? Нет? Отлично. Хочу есть… нет, жрать, а времени мало. Молодое поколение не даёт продохнуть. И это помимо пациентов и безголовых ординаторов. Я ещё про ректора молчу. Ну-с, какие проблемы у замечательного профессора Лукас с безупречной репутацией?

— У меня пациент, сэр, по личной договорённости, — сразу объяснила Таша. — Нападение мантикоры, значительные повреждения мягких тканей, травма черепа и с ногой не всё хорошо. Я справилась с…

— Мантикоры? — громко переспросил Сметвик, не скрывая восторга. — И парень выжил? Скажите уже, кто такой!

— Это мистер Нотт, сэр. Наследник. Мне необходима ваша консультация. Диагностика, вроде бы, была правильной, проверяла несколько раз, но что-то пошло не так. Нога, сэр, внешняя сторона бедра от тазового сочленения до коленного сустава. С каждым днём картина хуже. Не могу понять. Лечение должно было помочь…

— И почему я не удивлён? — проворчал Сметвик уже без энтузиазма. — Когда ближайший визит к больному?

— Часа через два, — Таше всё больше нравился главный целитель отделения проклятий.

— Портключ?

— Многоразовый, на трёх человек максимум.

— В его доме? — отрывисто осведомился Сметвик, зачем-то роясь в столе. — Слышал, огневик обзавёлся старым особняком Кавендишей.

— Нет, сэр. Это северная Цитадель поместья Ноттов.

— Хорошо, будьте здесь через два часа, отправимся вместе. Если негде провести время, можете принять зачёт у этой несчастной Мастерсон. У меня операция непредвиденная в другом отделении, ректор озадачил, надеюсь уложиться в час-полтора, но мало ли как пойдёт. Имейте в виду, я вам доверяю, но в думосборе пересмотрю, как девчонка ответила. Идёт? Вот и договорились. А теперь еда!

Главный целитель отделения проклятий очень быстро расправился с парой бутербродов, и с видимым блаженством проглотив кофе, аккуратно поставил на поднос хрупкую чашечку. Насмешливо подмигнув Таше, он стремительно покинул кабинет.

Не успел он уйти, как в дверь заглянула Клоди.

— Можно?

— Заходи, — кивнула ей Таша.

Бен нахально устроился за отцовским столом и напустил на себя строгий вид.

— Клоди, детка, бутерброд съешьте и сядьте уже! — рявкнул он отцовским голосом, и расхохотался, когда Клоди сильно вздрогнула.

— Правда, поешь, — Таша укоризненно посмотрела на друга. — Тут их много, а худеть пора мистеру Бенджамину.

— В каком месте? — возмутился Бен, встал и принялся себя картинно осматривать.

Клоди бутерброд съела, выпила кофе и очень бойко ответила на перекрёстный допрос, сияя и улыбаясь от столь приятной замены.

— Что я и говорила, — подвела итог Таша. — Бен, воспоминания с тебя. Клоди, ты умница и красавица. Если у тебя всё, иди домой.

— Не всё, — радостно ответила Клоди, заправляя за ухо локон. — У меня ночное дежурство ещё. Но утром я буду вовремя. В девять?

— В десять, Клоди.

Бен хохотнул, едва за девушкой закрылась дверь.

— Боевики возьмут её сонной и тёпленькой. Такой румяный пирожок с косой до… хмм… до попы.

— Всё равно грубо, Бен. Я прослежу, чтобы её не съели.

Таша мысленно согласилась, что пшеничную косищу мисс Мастерсон толщиной в кулак Магнуса Нотта, боевики точно оценят, и этот румянец, и славное личико с глазами испуганной лани.

И характер у девочки покладистый, и о замужестве явно мечтает, раз даже боевики не пугают. А ведь девочка домашняя, старшая среди четверых детей. Семья совсем не богатая, жила неподалёку от дома Таши и мисс Смолл. А соседи всегда на виду, так или иначе. Клоди дома вместо эльфа уже несколько лет, и готовит, и прибирает, и за стариками ухаживает, трое младших ещё мелкие. И при всём этом девочка была лучшей ученицей в академии и даже подрабатывала в лаборатории. Невольно подумаешь, что с каким-нибудь боевиком ей будет лучше, родные таких девочек не очень охотно отпускают, как ни парадоксально. Поэтому она сразу поддержала предложение Бена, хотя никогда не была сводней.

Целитель Сметвик не заставил себя ждать, ворвавшись в кабинет всё тем же вихрем. В думосбор нырнул и сразу вынырнул, заявив, что всё в порядке.

— Бен, ты с нами?

— Нет, — Бен вновь вскочил из-за стола, едва они услышали шаги его отца. И теперь скромно стоял, разглядывая многочисленные вредноскопы на полках шкафа. — У меня свидание, пап.

— Вот тебе и пудинг с книззлятами, — отреагировал целитель, стремительно сдирая мантию. — Когда с невестой познакомишь? Один момент!

Он скрылся в ванной, захлопнув за собой дверь.

Бен посмотрел на Ташу круглыми глазами.

— Пора, — покивала она. — Мисс Скримджер будет счастлива.

— Ты думаешь? — он взлохматил волосы обеими руками. — Ладно, к дракклам. Завтра вечером заглянем к отцу на ужин.

Целитель появился в другой рубахе и с влажными волосами, подхватив с вешалки кожаную куртку, кивнул Таше:

— За мной, леди. Портключом воспользуемся в холле. Здесь никак. Бен, идёшь? — и когда они покинули кабинет, осведомился: — Так невеста есть или нет?

— Завтра приведу на ужин, — тяжело вздохнул Бен. — Она славная и любит меня давно.

— А я уж думал, это мисс Лукас. — Он замолчал, пока они перемещались камином. — Впрочем, зачем такому оболтусу это маленькое целительское чудо. Выше нос, Таша, Магнус Нотт — это серьёзно. Доставайте портключ.

Перемещение вышло обычным образом. Парни цитадели как всегда крутились возле аппарационной площадки, но увидев Сметвика, мигом поскучнели. Во всяком случае, здоровались без энтузиазма, чересчур вежливо.

К счастью, мрачного Ингиса Морна видно не было. Таша до сих пор не могла решить, как относиться к нему теперь и как интерпретировать мрачные взгляды. До нормального разговора Морн больше не снисходил, избегал её практически открыто, лишь прожигая взглядом издалека. А навязываться Таша не собиралась.

— Эй ты, Флинт, верно? — бесцеремонно позвал Сметвик. — Впрочем, такую рожу ни с кем не спутаешь.

— Я, целитель, — тут же подскочил парень, преданно глядя на гостя и широко улыбаясь. — Вы к патрону?

— В точку, парень. Понесёшь чемодан, вес не облегчать и не левитировать. Не трясти. Показывай дорогу.

Флинт охнул, чуть не согнувшись, когда взял чемодан, только тут Таша оценила вес невзрачного на вид саквояжа и с уважением глянула на Сметвика. Целитель с интересом огляделся, потянулся с наслаждением, насмешливо оглядел притихших боевиков, и только после этого неторопливо направился к башне. Квинтус Флинт шёл впереди, но уже не показывал виду, как ему тяжело. Таша восхищалась этими тренированными мальчишками. Но к счастью, ни в кого влюбляться не хотелось, пусть ей все и нравились.

А вот Нотт целителю не обрадовался. Приподнялся на локтях, увидев Ташу, но поздороваться не успел. За ней в комнату ввалился Флинт, а следом и Сметвик.

— Сам не рад, — холодно взглянул целитель на Нотта. — Но помочь мисс Лукас взялся только ради неё. Так что засунь свои возражения мантикоре под хвост, твоя милость, и будь мужиком, дай спокойно осмотреть. Расклад ясен?

— Абсолютно, — так же холодно ответил Нотт, опуская голову на подушку.

Таша с удивлением переводила взгляд с одного на другого. Стало любопытно, что произошло между ними. Жаль, о таком не спросишь.

Сметвик бесцеремонно содрал одеяло, хмыкнул, но пижамные штаны снимать не потребовал. Палочка выписывала замысловатые пассы так быстро, что Таше оставалось молча завидовать. У неё такой скорости и близко не было. Да и практики с преподаванием в академии стало куда меньше.

— И перед кем геройствуешь? — Сметвик раскрыл чемодан и вытащил два устрашающих прибора. Таша и не видела таких раньше. — Придётся раздеться, твоя милость. Боль сильная?

— Терпимо, — сквозь зубы ответил Магнус, покосился на Ташу, но от штанов послушно избавился.

Хорошо на нём остались трусы, хотя Таша и убеждала себя, что она целитель, но с Магнусом всё было не просто.

— Терпимая боль постоянна, или облегчения наступали? — фыркнул Сметвик, тут же зажимая раненую ногу с подживающими шрамами между двух приборов.

— Не знаю, иногда не чувствую, — Нотт сжал зубы и втянул в себя воздух, когда целитель повернул какой-то рычажок.

— Можешь орать или обезболивающее выпей. И имей в виду, просто так больных я не мучаю, какими бы засранцами они не были. Паршиво всё, твоя милость, но надеюсь исправить. Таше простительно, там дрянь затесалась крошечная, увидеть без приборов невозможно. Сейчас будет ещё больнее.

— Потерплю, — прохрипел Нотт, зажмурился и откинул голову на подушку. Вены на шее у него вздулись, и Таша шагнула ближе, поспешно откупоривая флакон с обезболивающим зельем.

— Разжать зубы или попытаешься сам выпить? — Сметвик одобрил Ташино вмешательство, продолжая колдовать с адским устройством.

Нотт приоткрыл глаза и сумел даже слабо улыбнуться ей побелевшими губами. Послушно глотнул зелье, скривился, но выпил всё до дна.

— Спасибо.

Она кивнула, и вытерла платком пот с его лба. Ощутила, какой он горячий и намочила платок ледяной водой.

— Сейчас будет очень больно, — предупредил целитель Сметвик. — Зелье хорошо, но тут и оно не поможет. Могу дать кусок кожи, чтобы зубы не раскрошились. А то отращивать их та еще морока.

— Давайте, — покладисто согласился Магнус. И сжал зубами кусок толстой кожи.

Сметвик чем-то щёлкнул, и Нотт выгнулся, зарычав так, что у Таши кровь заледенела. Она видела, что целитель, навалившись, едва удерживал Магнуса. Хорошо, что это кончилось быстро.

— Вот и всё, — Сметвик отцепил от ноги прибор, разъединил его на две части и убрал в чемодан. — Теперь зелья, курс целителя Лукас я лишь слегка подкорректирую. Вставать можно будет дня через три, не раньше. Это в лучшем случае. Всю гадость, что оставила в подарок мантикора, я убрал, заживление пойдёт быстрее. Болеть почти не будет. Сможешь поспать без зелья, твоя милость. Скажи спасибо мисс Лукас, если бы не она, пятью минутами адской боли ты бы не отделался. В Мунго надо было, ну да что уж. Выздоравливай, твоя милость. Зла я тебе не желаю, но на ней женюсь и тебя не спрошу. Понял ли? Вот как-то так. Таша, не провожай. Я ушёл.

Таша растерянно смотрела вслед Сметвику, но не могла пока покинуть Нотта, который негромко попросил:

— Посидите со мной немного. Пожалуйста, Таша.

— Конечно, мистер Нотт. Ещё обезболивающего? Сейчас можно.

— Достаточно, — вздохнул он, и улыбнулся, когда она накрыла его одеялом. — Жалкое зрелище, да?

— Не злитесь на Сметвика, — она опустилась на табурет возле него. — Он гений и спас вам ногу.

— Толку злиться, — Нотт на минуту прикрыл глаза. — Жених, надо же.

— Увёл у вас девушку? — Таша тут же опомнилась и порадовалась, что покерфэйс не подводит. — Простите.

— Подругу, — спокойно ответил Нотт. — Никакой романтики, друзья ещё со школы. Её муж был моим лучшим другом. Она вдова и владелец сыскного агентства. Может, слышали.

— «Акела», — кивнула Таша. — Миссис Дэшвуд, да? О, я и не знала, что они с целителем… Извините, я не хотела сплетничать.

— Почему бы нет? — Нотт усмехнулся и подтянулся на руках, принимая сидячее положение. — Скучно лежать тут одному.

Таша привстала и поправила ему подушки, смутилась, когда он совсем близко заглянул ей в глаза, но просто вернулась на табуретку, ничем не показав неловкости.

— Спасибо!

— Вы бы книжки читали, — она посмотрела на стопку книг на тумбочке и улыбнулась: — дурацкий совет, да?

— Хороший, — не согласился он. — Читаю, но… живое общение ничем не заменишь. Робертс навещал, ещё один мой друг. Он нынче директор Хогвартса. Расскажите о себе, Таша.

Она невольно усмехнулась от такого неожиданного предложения.

— Да нечего рассказывать.

— Понимаю, не заслужил, да?

— Что вы, мистер Нотт. Просто… понимаете, у меня очень скучная жизнь. Ни охоты на мантикору, ни ковена, за которым глаз да глаз. Преподаю в медицинской академии, подрабатываю в Мунго.

— Вы живёте одна?

— Теперь да, — не удержалась она от горечи.

— Что произошло? — заинтересовался Нотт. — Не хотите, не говорите. Я же вижу, что вам вспоминать неприятно.

— Скорее больно, — Таша задумчиво взяла одну из книг, но даже не прочла названия. — Меня растила мисс Смолл, добрая женщина, а родителей практически не помню. Погибли, когда я была совсем маленькой. Я была всем для мисс Смолл, как и она для меня. Замечательный человек большой доброй души. Она умерла в канун Нового года. И я до сих пор ещё не могу с этим смириться.

— Не мудрено, — тихо сказал Нотт. — Не прошло и недели. Это ведь не всё?

— Нет, не всё, — Таша взглянула удивлённо. Почему-то такой чуткости от мистера Нотта она не ждала. — Дом отобрали, появились родственники, так что ваш целитель пока без места жительства. Вас это не смущает?

Она удивилась, что Нотт явно обрадовался вместо ожидаемого сочувствия.

— А в цитадели очень не хватает собственного целителя, — осторожно произнёс он. — И уж комнату обустроить хоть здесь же, в башне тоже легко. Вам ведь тут нравится?

— Что вы, — Таша покачала головой, — я не совсем бездомная. У меня есть комната при академии. Не подумайте, тут у вас здорово, но это слишком неожиданное предложение.

— И всё-таки, обещайте подумать, — мягко ответил Нотт и накрыл рукой её кисть, лежащую на книге. — Вы славная, даже Марте понравились.

— Боюсь, мне пора, мистер Нотт, — Ташу слишком взволновал этот жест, и она, стараясь не спешить, встала с табурета. Положила книгу обратно на тумбу и встретилась с взглядом синих глаз. — Я приду завтра.

— Буду ждать, — кивнул он, не отводя взгляда.

— Ах да, — она раскрыла сумку и выставила на тумбу три флакона. — Зелья на вечер. И ещё, вы не против, если завтра я приду с помощницей? Клоди пока учится, но…

— Ваша Клоди замужем?

— Нет, — Таша улыбнулась. — Про три галеона меня просветили, так что да, я бы хотела их получить. Она, правда, замечательная. Не очень приятно ощущать себя сводней, но если кому-то из мальчиков она понравится… Она хорошо готовит, лучшая ученица на курсе, добрая девочка и к тому же хорошенькая. Чистокровная, кстати, но семья бедная, и приданого либо нет, либо совсем небольшое. Так что женихи вокруг Клоди не вьются. А если и заглядываются некоторые типы, то с вашими парнями не сравнить.

— Вы получите три галеона в любом случае, — кивнул Нотт, улыбаясь глазами. — Мне нравится ваша честность и прямота, Таша. Уверен, ваша Клоди понравится многим.

— Думаете, передерутся? — обеспокоилась она.

— Не такие дикие у нас парни, как кажется на первый взгляд. Смертельных дуэлей не будет. Девушка сможет сама выбрать жениха, если захочет, конечно. У вас только одна помощница?

— Мистер Нотт, это единичный случай. Я вообще не уверена, что поступаю правильно.

— Зря сомневаетесь, Таша. Хотя бы одного осчастливите, уже здорово. Девицы неохотно идут замуж за боевиков. Ваша Клоди сама что думает?

— Глазки загорелись, — выдала Таша свою ученицу. Хотелось, чтобы Нотт понял, что всё добровольно. — Не испугалась знакомства с боевиками.

— Вот и славно. Не переживайте, Таша, всё будет хорошо, парни не подведут. Кстати, скажите, чтобы кто-нибудь зашёл ко мне. Флинт, к примеру.

— Хорошо, — она подхватила сумку. — Мистер Нотт…

— Таша, называйте меня по имени, ладно?

Она молчала, потому что привыкла игнорировать знаки внимания от пациентов, а мистер Нотт исключением не был. Наоборот, стоило следить за собой особенно тщательно. Потому что так легко было попасть под обаяние ленивой улыбки и весёлых синих глаз. Нотт вообще воплощал в себе все достоинства, которые она ценила в мужчинах: спокойный, уравновешенный, очень по-мужски привлекательный, открытый и в то же время сдержанный. Но обманывать себя было бессмысленно — если Ингиса Морна с натяжкой можно было считать равным ей, то Нотт был вроде принца магического мира, а она всего лишь Таша Лукас, ни рода за спиной, ни сейфа с приличной суммой в Гринготтсе. А стать его любовницей гордость не позволяла.

— Это ни к чему, мистер Нотт, — покачала она головой, спохватившись, что он так и ждёт её ответа. — Вы скоро поправитесь и больше не будете нуждаться в моих услугах.

— Какие цветы вы любите?

— Мистер Нотт!

— Сложный вопрос?

— До завтра, сэр. Доброй ночи.

Она поспешила уйти, не дожидаясь ответа. И только сбежав вниз, вспомнила его просьбу. Хорошо, навстречу попалась малышка Шани.

— Вы уже уходите? — огорчённо воскликнула девочка. — А там мама Марта для вас пироги приготовила. Подождите, я мигом!

— Хорошо, Шани. И скажи Флинту, что его ждёт мистер Нотт.

Пироги ей не первый раз давали с собой. Очень выручали, так как готовить Таше было негде, питаться всё время в кафе не по карману, а столовая академии в каникулы не работала. Но всё равно Таша стеснялась их брать, Магнус ей честно оплачивал визиты. С другой стороны, она познакомилась с Мартой, когда та попросила осмотреть младшего брата Шани. Малыш слегка простудился и был мелковат для своего возраста. И Таша ему зелья принесла на другой же день. Так что и отказаться от подобной благодарности она не могла.

Засыпая этим вечером на своей узкой кровати в академии, Таша сломала голову, как не обидно намекнуть Нотту, что незаинтересована в его ухаживаниях. Хотя будь по-другому, будь он простым боевиком… Но что мечтать о несбыточном. А ещё она точно знала, что Магнус Нотт ухаживает за мисс Прюэтт. Иначе в гильдии строителей, куда её занесло с Бенджамином на днях, не спорили бы на то, кого выберет эта девушка: Рабастана Лестрейнджа или Магнуса Нотта.

Для неё выбор был очевиден, что из себя представляет мистер Лестрейндж, она не знала, но предпочесть Магнусу Нотту какого-то мальчишку! Просто смешно. В итоге она проворочалась полночи, твёрдо решив потратить гонорар за лечение синеглазого аристократа на приличную кровать, пусть она и займёт в её комнате всё свободное пространство. А решение, как объясниться с Ноттом, так и не смогла принять. Всё казалось либо жутко пафосным, либо лицемерным, либо вообще нелепым и оскорбительным. Может, она придумала себе его интерес, а на деле всё куда прозаичней?

Клоди её уже ждала в вестибюле академии, когда Таша спустилась. Мисс Мастерсон дремала, устроившись на неудобной жесткой скамье с прямой спинкой. И вздрогнула, когда Таша к ней прикоснулась. На девушке была потрёпанная дублёнка, под которой угадывался свитер с высоким горлом. Длинная тёмная юбка доходила до щиколоток, не пряча скромные ботиночки с облупившимися носами.

— Профессор Лукас, — вскочила она сразу. — Извините, сложное дежурство. И домой я уже не успевала, чтобы переодеться. Я в таком виде… Может, перенесём… ну, визит в ковен?

А сама смотрит с отчаянием.

— Глупости, — отрезала Таша. — Клоди, ты замечательно выглядишь! А я очень рассчитывала взять тебя с собой. Думаешь, мне там очень комфортно одной среди толпы боевиков? А вдвоём всё-таки веселей. Просто посмотришь, как живут, познакомишься.

— А, конечно, — и глаза девушки, несмотря на усталость, радостно засветились. — Думаю, я смогу.

— Вот и славно. Не голодна? У меня с собой пирожок. Но вообще по утрам там кормят, отказываться не пытайся, неудобно. Да и не получится — всё равно уговорят.

Они уже вышли из академии, но для активации портключа Таша всегда шла до соседнего переулка.

— А мальчики там, — робко начала Клоди, явно борясь с зевотой. — То есть, боевики… Я хотела спросить, есть симпатичные?

— Они там все симпатичные, — заверила Таша со вздохом. И сочла нужным предупредить: — но могут быть на тренировке или на охоте. Если не встретим никого, не расстраивайся, ещё раз со мной сходишь.

Не успели появиться на пятачке аппарационной площадки, как к ним мигом заспешили зубастый Флинт и очень серьёзный Стив Пранк. У Клоди вытянулось лицо, когда Таша их представила девушке. Чего стоило не рассмеяться: рожица Флинта точно не тянула на симпатичную. А у Стива мисс Мастерсон первым делом разглядела брачный браслет.

— Мы будем вас сопровождать, мисс Мастерсон, — деловито сообщил Пранк, замечательный парень во всех отношениях. — Можете располагать нами и задавать любые вопросы.

— Спасибо, мальчики, — Таша кивнула обоим. — Но сначала мы с Клоди позавтракаем, а потом можете устроить экскурсию по Цитадели, пока я буду у пациента. Стив, я рассчитываю на вас. И на вас, Квинт, тоже. — И чтобы не расслаблялись, прозрачно намекнула: — Если Клоди понравится, возможно, и её подруги захотят сюда заглянуть.

Парни понимающе заулыбались, хотя сами уже были заняты. Но общая проблема нехватки невест явно была им близка до сих пор.

Марта встретила радушно, усадив за стол и выгнав из кухни Кейси Причарда, который уже поел и теперь во все глаза разглядывал Клоди. Его представили и выдворили из кухни довольно легко.

А молчуна Шона Фишера Марта трогать не стала, усадив Клоди рядом с ним за стол. Шон не то, что не рад был соседству, но, видимо, очень переживал. Парень едва взглянул на гостью, ниже склонил свою бритую почти наголо голову над тарелкой с кашей, и, судя по виду, с которым жевал, потерял всякий аппетит.

Зато Шани и маленький Мэти вовсю развлекали народ. Стива, кстати, прогонять не стали, он усадил Мэти к себе на колени и очень ловко управлялся с малышом. Практически профессионально уговаривая ребёнка поесть и не разбрасываться едой. Флинт остался снаружи — Марта велела никого не пускать, пока едят гости.

Но вот в окно кухни заглядывали, как бы между прочим. И Таша со счёта сбилась, сколько парней прошло вот так случайно мимо этого окна с эдаким безразлично-деловым видом. Хорошо, что Клоди смотрела больше на Мэти, умиляясь его живости, и на Шани: маленькая хвастунишка умела полностью завладеть вниманием понравившегося человека. И Клоди этой участи не избежала.

Для очистки совести, Таша прошла часть экскурсии рядом с Клоди. Та, наконец, оценила Флинта, как хорошего рассказчика и вполне свыклась со своим эскортом. Улыбалась, задавала вопросы и даже шутила — что хорошая еда с человеком делает!

Осмотрели «загон», Клоди посочувствовала, что их так много в «одной комнате».

— Какая же это комната? — фыркнул Флинт. — Это казарма! А комната у нас дома, там, в центральном поместье. Разве что Ингис Морн ничего другого не имеет. И Шани с Мэтью тут живут постоянно. Остальные временно. Провинятся чем-нибудь — и сюда, набираться ума-разума.

— Заметь, Клоди, — ухмыльнулась Таша, — здесь все штрафники.

— Флинт преувеличивает, — дипломатично улыбнулся Стив Пранк. — Позвольте, немного поясню. Парни тут живут не потому, что провинились, как находящийся здесь Флинт, а потому что сами захотели или лорд Нотт приказал. Так что штрафник один — и он перед вами.

Клоди мелодично рассмеялась, а Флинт незаметно для неё показал Стиву кулак.

Таша фыркнула и предложила продолжить экскурсию. Шани, которая увязалась за ними, чуть не подпрыгивала от нетерпения.

— А теперь к воротам, мою горку смотреть! Что тут интересного?

— Не командуй, мелкая, — щёлкнул её по носу Флинт, заслужив недовольное ворчание невесты. — Ладно, пойдёмте на горку, мисс Мастерсон, может, прокатитесь даже.

Клоди, конечно, согласилась, радостно сверкая глазами. И Таша подозревала, что это потому, что они уже издали увидели у горки троих парней. Те махали палочками, явно укрепляя сверкающее чудо.

С Кейси Клоди уже познакомилась, так что ей торжественно представили Макса Эшби и Маркуса Бойла.

Крепыш Эшби тут же предложил свои услуги, улыбаясь широкой улыбкой:

— Хотите, прокатимся вместе, мисс Мастерсон? Мы уже всё подновили тут.

— Вот и идите, раз подновили, — нахмурился Пранк.

— Сами прокатим, — поддержал его Флинт. — Прошу, мисс Мастерсон.

Парни на удивление покладисто покивали, бросая на Флинта нечитаемые взгляды, и утопали в сторону «загона». Клоди проводила их жалостливым взглядом, но тут же радостно согласилась подняться на самый верх.

Накатались вволю. Флинт страховал Ташу, а Стив — Клоди, так что удалось даже стоя на ногах скатиться несколько раз и не упасть.

Шани с залихватским свистом каталась сама.

Потом решили пойти смотреть загоны с гиппогрифами. На этом Таша с ними распрощалась, поверив, что Флинт и Стив со своей задачей прекрасно справляются. Никто не спешил смущать и набрасываться на счастливую гостью.

Вроде никого не подпускают, а успели познакомить между делом ещё с двумя парнями, просто проходившими мимо. Те, конечно, глядели на Клоди очень приветливо, но сразу же распрощались, «спеша» по своим делам.

Уже зайдя в башню, Таша оглянулась на вбежавшую следом Шани.

— Забыла сказать, — запыхавшись, сообщила девочка. — Стив сказал, что здесь скоро будет лорд-дракон. Вот. Предупредить велел, чтоб не пугались. Он не очень страшный, не думайте, просто он же дракон! Вот, я побежала.

Таша усмехнулась и покачала головой. Как успела понять, лордом-драконом звали старшего Нотта, то есть лорда Теодора Нотта, которого почему-то опасались все. Но в любом случае стоило поспешить с осмотром Магнуса.

Нотт встретил её хмурым видом, но поздоровался вежливо, спросил, как встретили мисс Мастерсон, после чего добавил:

— Таша, мне уже осточертело валяться, как беспомощному калеке! Я не чувствую себя больным.

— Недолго осталось, сэр, — Таша быстро махала палочкой, не так быстро, как Сметвик, но всё же. Показатели радовали, Магнус Нотт явно шёл на поправку. — Я всё же советую вам потерпеть ещё пару-тройку дней. Курс зелий отлично подобран, лечение идёт замечательно, но оно должно осуществляться в покое. И если не хотите хромать всю оставшуюся жизнь, поберегите ногу. На неё ни в коем случае нельзя наступать ещё минимум сорок восемь часов.

— Я понимаю, — уже не так тоскливо вздохнул Нотт. — И что там у меня с ногой? Паршиво всё?

— Ну почему же, — Таша, вынула список, присланный утром Сметвиком. — Динамика очень хорошая, будет как новенькая, но только, если вы будете слушаться!

— Я буду очень послушным, — Нотт не выглядел довольным и смирившимся, но хоть попытался улыбнуться. — Но если бы вы могли…

Что он от неё хотел, узнать было не суждено. Позади кто-то негромко кашлянул и властный низкий голос произнёс:

— Ну здравствуй, сын!

А она даже шагов не слышала! Боевики! Таша поспешно повернулась и с удивлением уставилась на мужчину. Он был гораздо моложе, чем ей представлялся отец Магнуса. Больше сорока не дашь, Ни седины в волосах, ни усов, ни бороды. Волосы чуть темнее, чем у сына и убраны в низкий хвост. Лёгкая небритость придавала шарм, разве что глаза выдавали умудрённого жизнью человека. А ещё вокруг них просто разлилась аура силы, опасности и непрошибаемого превосходства над остальными смертными.

Взгляд лорда равнодушно скользнул по ней, а потом сразу же вернулся. Она затаила дыхание, увидев, как потемнел лицом лорд-дракон.

— Натали, — тихо произнёс лорд Нотт. От его жуткого тона у Таши волосы на затылке зашевелились. На неё посмотрели так, словно увидели привидение.

— Таша, милорд, — поправила она. — Таша Лукас, я целитель.

Взгляд лорда тут же заледенел, становясь жёстким, и он кивнул уже вполне равнодушно:

— Показалось. Здравствуйте, мисс Лукас. Как здоровье моего сына?

— Уже гораздо лучше, милорд. Дня три — и будет совсем здоров.

— Сынок, отчего я узнаю, что ты ранен только через трое суток? — ласково обратился лорд к Магнусу, потеряв к Таше интерес и обходя её, словно мебель.

— Плохо работают шпионы? — совершенно бестрепетно предположил Магнус. — Пустяки, отец. Подумаешь, несколько царапин!

— Нападение мантикоры для тебя пустяки? — осведомился старший Нотт.

Таша постаралась вжаться в стену и оказаться ближе к выходу. Она остро прочувствовала, почему все так боятся лорда-дракона. Так и казалось, что дохнёт пламенем и спалит всю башню к дракклам.

— Меня наблюдает очень хороший целитель, отец. Нет причин для беспокойства!

— Что ж, ладно, — она не смотрела в их сторону, и вздрогнула, когда лорд Нотт сделал несколько шагов практически бесшумно и снова предстал перед ней, на этот раз встав гораздо ближе и этим слегка нервируя. Поглядел пристально и резко осведомился: — Таша, вы рисуете?

Задавать глупые вопросы, вроде: «О, откуда вы узнали?», она и не пыталась.

— Да, милорд!

— И как? Хорошо? Есть что-нибудь с собой?

— Да, милорд! — она полезла в сумку и достала альбом, который всегда носила с собой.

Лорд-дракон пристально посмотрел ей в глаза, потом перевёл взгляд на альбом и медленно пролистал. Там не было ничего интересного: пейзажи, аудитория в академии, башня здесь в Цитадели. Шани с братиком, непривычно серьёзные. И раненый Нотт, лежащий на серебристом медведе. Вспомнив последний рисунок, Таша остро пожалела, что не соврала и отдала ему альбом. Но Теодор Нотт никак рисунки не прокомментировал, молча вернул альбом и смерил её взглядом с ног до головы.

— Вы хороший целитель, Таша?

— Да, милорд, — кивнула она. К чему ложная скромность.

— Вы умеете улыбаться?

— Да, милорд, — неужели он думает, что она способна сейчас улыбнуться? Таша просто смотрела на него как могла прямо, и очень надеялась, что лорд-дракон уже отпустит её с миром и уйдёт по своим драконским делам.

— Вы любите музыку, Таша?

— Да, милорд.

— Какую?

— Магловскую, милорд. Классическую, инструментальную: Шопен, Бах, Моцарт, Бетховен.

— Поразительно, — практически прошептал лорд Нотт. — Когда вы родились?

— Двадцать седьмого января, милорд.

— И сколько вам лет?

— Почти двадцать четыре, милорд.

Она совершенно не понимала такой пристальный интерес к своей особе. И было странно, что лорд Нотт изменился в лице. Снова. Но тут же взял себя в руки. Оглянулся на сына:

— Вам нравится Магнус, Таша?

— Да, милорд, — она оглядываться не решилась. — Очень терпеливый пациент.

— А как человек?

Оставалось только отвечать, забыв о гордости, неуместности всех этих вопросов и прочих глупостях.

— Да, милорд! — она ведь не обязана озвучивать подробности?

— А как мужчина?

Он издевается? Таша возблагодарила судьбу, что может не бояться, что он увидит её страх. Спасибо Аурелии, даже перед лицом лорда-дракона её спасала маловыразительная мимика.

— Я не понимаю, к чему эти вопросы, милорд. Я целитель, и не приемлю никакого личного отношения к пациенту.

Лорд Нотт усмехнулся, поглядев очень насмешливо, отчего стало обидно, зато не так страшно.

— Ваши родители… Кто они?

— Я сирота, милорд. Родители умерли, когда мне было три года. Насколько я знаю, чистокровная семья. Но подтвердить не могу. Не выясняла.

— Ваше полное имя!

— Наташа Лукас, милорд. Не Натали.

— Я понял.

Он подошёл очень близко и вдруг поднял её подбородок, подцепив согнутым указательным пальцем. Совсем лёгкое прикосновение, но Таше захотелось немедленно освободиться. Было что-то ненормальное, как пристально он изучает её лицо, повернув к свету.

— У вас не было в родне Ривендейлов? — резко осведомился он.

— Я не знаю, милорд. Никаких бумаг не сохранилось.

— Интересная вы особа, мисс Лукас. У вас есть парень? Муж? Сожитель?

— Никого, милорд.

— Кто учил вас владеть лицом?

— С чего вы взяли, милорд? — она всё-таки спросила глупость. — Никто не учил, милорд. У меня это с детства.

— Где вы познакомились с моим сыном?

— В пещере медведицы, милорд. Рядом с трупом мантикоры три дня назад.

— Кто вас вызвал?

— Ингис Морн, милорд. Когда-то мы учились в школе вместе и встретились случайно как раз накануне.

— Вы влюблены в Ингиса Морна?

— Нет, милорд.

— Врёте, мисс Лукас. Или недоговариваете. Итак?

— Была влюблена в школе, милорд.

Он отпустил её подбородок, и даже дышать стало легче.

— Хотите стать моей любовницей, Таша?

И тут она отшатнулась, понимая, что дальше не выдержит и просто скажет что-то, отчего её испепелят на месте просто этим горящим взглядом.

— Нет, милорд, — задыхаясь смогла ответить. И заставила себя снова выпрямиться, посмотреть прямо в глаза с вызовом. Да пусть испепеляет!

Он рассмеялся, словно было в этом что-то смешное. И ей послышалась горечь в смехе самого страшного человека на её жизненном пути. Смех оборвался почти сразу.

— На ваше счастье я люблю другую, мисс Лукас, — жёстко произнёс он. — Но если бы согласились, я бы не устоял. Моё почтение, мисс Лукас. Разбудите его.

Он вышел совершенно бесшумно, а она еще минуты две не могла прийти в себя. В возмущении она повернулась к своему пациенту, который ни словом не защитил её, и тут же бросилась к кровати. Магнус Нотт безмятежно спал. И ничего не слышал! А она даже не заметила, как лорд-дракон его усыпил.

Она почему-то медлила, рассматривая безмятежные черты Магнуса, выискивая в них черты страшного отца. Похожи, и очень, но в Магнусе не было ни этой жёсткости, ни властности, ни высокомерия. Зная, что он под заклинанием и не проснётся до его отмены, она поддалась порыву и осторожно провела пальцами по бровям, сейчас он не хмурился. Погладила небритую щёку. Провела ладошкой по гриве русых волос, словно хотела запомнить или прощалась.

Теперь она знала точно, что и ни за что не приблизится к семье лорда-дракона ни в каком качестве. Хотелось разреветься или закричать, затопать ногами, а лучше попросить Бена наложить на неё Обливиэйт. Но она ничего этого не сделает, потому что сдержанная и разумная, и помнить о таком тоже нужно, чтобы не попасть второй раз в лапы лорда-дракона, когда ничего не понимаешь. Но на некоторые вопросы она хотела бы узнать ответы. Проглотив комок в горле, выпрямилась, направляя палочку на Нотта-младшего.

— Фините Инкантатем, — прошептала тихо и судорожно вздохнула.

— Отец ушёл? — Магнус сразу открыл глаза и поглядел на неё с беспокойством. — Вы побледнели. Он не обидел вас?

— Что вы, мистер Нотт. Всё в порядке. Вы не очень огорчитесь, если сегодня вечером я не приду?

— Какие-то дела? — сразу нахмурился он.

— Не совсем.

— Свидание?

И ей захотелось выдать, как несколько минут назад: «Нет, милорд!».

— Я хочу выспаться, — пояснила устало. — Плохо спала прошлой ночью.

— Но завтра вы придёте? — он явно расстроился, и это отозвалось внутри неожиданным теплом. А потом улыбнулся своей обаятельной мальчишеской улыбкой. И это было так несправедливо и нечестно. Нельзя быть таким милым, когда она всё решила! — Таша, я жду каждого вашего прихода.

И видимо жестокий допрос его отца, дал силы сказать то, на что раньше не решалась.

— Мистер Нотт, я не завожу романов с пациентами. И заверяю вас, меня не интересуют никакие отношения с вами, за исключением профессиональных.

— Что же так? — улыбка исчезла, но глаза глядели скорее укоризненно, а не холодно. — Или кто-то есть?

Ей сильно хотелось кивнуть: «Да есть, Магнус, ваш отец!». Но лишь покачала головой:

— Нет никого, но это моё личное дело. И вы не должны такое спрашивать.

— Не должен, вы правы, — он прикрыл глаза, а потом резко открыл, глядя ясным безумно-чистым взглядом пронзительно синих глаз. — Что сказал вам отец, Таша?

«Предложил стать его любовницей!».

— Кто такая Натали, мистер Нотт?

Он отчётливо побледнел и смутился.

— Не понимаю, о чем вы.

— Понимаете, мистер Нотт. Ответьте! И вы, только увидев, назвали меня этим именем. И ваш отец тоже. Кто такая Натали, Магнус?

— Вы назвали меня по имени, — заметил он с улыбкой.

Но она не собиралась отступать.

— Кто такая Натали?

— Моя мачеха. Вторая жена отца. Она заменила мне мать. Валери моя единокровная сестра. Вы очень похожи на Натали.

— Ваш отец сильно её любил? — продолжила она, начиная понимать.

— Говорят, что безумно, — нахмурился он. — Мне было семнадцать, когда она умерла. Я тогда впервые узнал, что отец может плакать. Самое ужасное воспоминание на выпускном курсе школы. К чему вам это?

— А вы, Магнус? Как вы относились к своей мачехе?

— Любил её, — он отвернулся. — Возможно, был влюблён, не знаю.

— А помните дату её рождения?

— Конечно! — Нотт странно на неё глядел: — Двадцать седьмого января. Зачем вам это, Таша?

Она горько усмехнулась:

— Ваша Натали родилась в один день со мной. Но как понимаю, на много лет раньше. И это просто совпадение. Магнус, попробуйте понять и поверить хотя бы. Я — не ваша Натали! Я своя собственная Таша. И даже если она тоже рисовала или любила Шопена…

— А вы рисуете? Простите, Таша. — Нотт подтянулся, садясь в постели. Голос у него был усталым и немного тоскливым: — Вы правы. Она рисовала и любила Шопена, Бетховена и Баха. А ещё Моцарта. Она была замечательной и носила такую же стрижку, как у вас, и рост и всё остальное похоже. Если честно, в первые минуты, как я вас увидел, подумал, что вы — это она, а я умер. Но я был несколько не в себе, помните? Потом-то я заметил много отличий, серьёзно. У неё было очень живое лицо, а у вас всегда спокойное, вы редко улыбаетесь, она же улыбалась очень часто. Вы почти всегда молчите, если не спросить, а она часто пела…

— Я пою, когда рисую, — зачем-то сказала Таша. — Это и все отличия? У вас колдографии не осталось?

— Где-то есть, если хотите, поищу.

— Хочу, — Таша взяла в руки свой саквояж и сумку. — До свидания, мистер Нотт!

— Да завтра, Таша. Если вы не придёте, я встану и покину эту дракклову постель. Честно вас предупреждаю.

— Шантаж пациентов на меня не действует, мистер Нотт. Но я приду. Всего доброго, — она решительно направилась к двери.

— Буду ждать, — ответил он тихо, и у неё сжалось сердце, так хотелось оглянуться. Но смогла удержаться и спокойно выйти из комнаты.

Надо было найти Клоди и покинуть Цитадель как можно скорее. Оставаться здесь дольше казалось сейчас невыносимым.

Выйдя из башни, она огляделась и сразу увидела их всех. Возле самой кухни Клоди сидела на низкой скамейке, держа на коленях малыша Мэти. Справа и слева пристроились телохранители и Шани. А перед ними преспокойно стоял лорд-дракон, небрежно обнимая улыбающуюся Марту. Картина казалась настолько мирной и спокойной, что Таша не верила своим глазам.

К сожалению, лорд-дракон заметил её первым и приветливо махнул рукой. Не послушаться она не посмела. Подошла на негнущихся ногах и услышала, как Теодор Нотт добродушно говорит смущённой Клоди:

— …такая приятная юная леди. Приходите обязательно завтра со своей наставницей. Ночью намечается охота и вы можете понаблюдать, как разбирают добычу. Зрелище довольно кровавое, но интересное. Как будущего целителя, вас это не должно смущать, не правда ли, мисс Мастерсон?

— Я с удовольствием бы посмотрела, сэр. Если можно.

— Что ж, тогда ждём в гости. Целитель Лукас, — лорд-дракон повернулся к Таше, и она увидела перед собой совершенно другого человека. Расслабленного, с добродушной улыбкой, способного шутить и вот так разговаривать запросто. — Я не выразил вам своей глубочайшей благодарности за спасение моего сына. Это непростительно. Возьмите в качестве признательности.

Таша бы отказалась от протянутого медальона на толстой золотой цепочке, если бы глаза его не блеснули предупреждающе знакомым уже холодом.

— Благодарю, милорд.

— Зачем такие церемонии, — шутливо запротестовал он. — Мисс Лукас, вы всегда будете желанным гостем в ковене. Ах, да, чуть не забыл.

Таша и опомниться не успела, как ей в ладонь вложили три галеона.

— Я думала, это шутка, милорд.

— Такими вещами не шутят, мисс Лукас, кроме того, я никогда не даю пустых обещаний... Ну вот, к сожалению, мне уже пора, дела. Вынужден вас оставить. Мисс Мастерсон, ещё раз позвольте заверить, что очень рад вашему визиту. Приводите подруг, если захотите. Пранк, за мной.

Таша смогла выдохнуть, только когда лорд-дракон исчез вместе со Стивом в вихре аппарации. Она заметила, что и Флинт заметно расслабился, а прочих боевиков просто не было в обозримом пространстве.

Они с Клоди очень душевно попрощались с Мартой и остальными, получили по пакету плюшек и пирожков, и, наконец, переместились обратно к академии.

— Если хочешь пойти со мной завтра, — сказала на прощание Таша, — буду ждать в то же время в холле Академии. Но если нет, я пойму. Боевики всё же ведут совсем другую жизнь, не похожую на нашу. Подумай, сможешь ли жить среди них? Оставить родных, видеться редко? Хотя, подозреваю, тебя муж-боевик на руках носить будет. Но решать только тебе. Возможно, простой тихий мальчик будет куда милей в качестве супруга. И ты обязательно его встретишь.

Клоди смотрела удивлённо, но в глазах уже можно было заметить упрямство.

«Придёт», — поняла Таша.

— Я подумаю, мисс Лукас. Мне так понравилось. И лорд Нотт такой добрый, оказывается.

«Куда уж добрее!» — покивала Таша.

У себя в комнатке, она не раздеваясь упала на узкую старую кровать, которую даже магия не брала. Чары расширения совсем не держались. А в голове опять звучал ледяной и вкрадчивый голос лорда-дракона: «Хотите стать моей любовницей?.. Я бы не устоял». И тёплый голос Магнуса Нотта, который ей просто нельзя вспоминать: «Что же так?.. Я буду ждать».

Она разжала кулак, глядя на массивный медальон. Попыталась открыть красивую крышечку, но не удалось. Решила оставить на потом. Зачем лорд-дракон вручил ей это? И как же он легко меняет обличье! Змей, а не дракон. Вон, Клоди очаровал, а Марта смотрела на своего лорда так добродушно… И где тут истина? Каков он настоящий?

А Магнус? Так ли он отличается от отца? И не потому ли так любезен и мил, что она копия Натали? Ну почему, почему, она настолько похожа на эту Натали, идеал обоих Ноттов? Что за шутки мироздания?

И никому даже не пожаловаться! Не Бену же рассказывать про это всё. Да и жаловаться на лорда-дракона — не дело. Как-нибудь прочтёт ей память легилимент и обязательно доложит Нотту-старшему. И пусть это уже паранойя чистой воды, но она побережётся. А теперь спать. И пусть с зельем сна, ей надо иметь ясный ум завтра на последней встрече с Магнусом. Хватит уже за ним приглядывать, сам поправится. Или в Мунго пусть обращается. А она продолжит жить своей скучной, спокойной жизнью.