Гарри Пэриш и пробуждение циклопа (джен)

Случилось на следующий день на первом же уроке. Сонные ученики, вчера до поздней ночи обсуждавшие участь школы без строгой руки директрисы, наутро, кто позавтракав, кто похрапев за столом, поплелись в теплицы, где перед ними поставили горшки с ядовитыми тентакулами. И хотя молодая поросль, по утверждению профессора Стебль, была совершенно не опасна, это не помешало одному зубастику вцепиться прямо в нос задремавшего над ним Гарри.

Он завопил так громко, что чуть сам не оглох, отпрянул назад и с грохотом повалился на землю, врезавшись в один из столов и потянув за собой добрый десяток горшков. Помятые тентакулы вконец обезумели и накинулись на полы и рукава его мантии и ноги всех, кто стоял рядом.

Гарри орал на сколько хватало дыхания, а над ним суетились перепуганные Джо с Кроном и нависала толпа одноклассников, за которыми виднелась голова профессора.

— Да разойдитесь же вы! Дайте пройти! — кричала Стебль.

— Оно откусило ему нос! — надрывался какой-то когтевранец. — Новый лорд Волан-де-Морт рождён в теплице номер семь!

— Не бойся, Гарри, — звенела над ухом Джо, стараясь его перекричать, — я наколдую тебе новый.

Только Крон был занят делом — срывал и отбрасывал пожиравшие мантию тентакулы, которые пытались добраться до рук и лица Гарри, маленькие исчадия ада до крови покусали его руки, но он мужественно продолжал защищать от них раненного товарища. Гарри бы восхитился такой самоотверженностью, но ему было не до этого.

— Пэриш, успокойтесь! Уберите руки и дайте мне посмотреть, — профессор Стебль наконец-то добралась до него.

Он отнял ладони от лица, ожидая увидеть море крови, но на них не оказалось ни единого пятнышка. А Стебль тем временем ощупывала его нос, который был вполне себе на месте.

— Ну ничего страшного, просто немного прищемило. Перестаньте плакать, мистер Пэриш, ни за что не поверю, что вам до сих пор больно.

Половина класса рассмеялась, половина разочаровано вздохнула — кажется, им хотелось, чтобы Гарри остался без носа.

* * *

— Я уверен, это они почувствовали, что школа осталась без директора, вот и распустились, — мрачно говорил друзьям Гарри по пути на поле, где им предстоял урок полётов на метле.

Травология была благополучно сорвана — Стебль послала его и Крона к мадам Помфри, которая в упор не видела ужасную рану Гарри, но зато быстро залечила царапины Крона, а остальные остались убирать бардак в теплице. К концу урока в лазарет явились ещё несколько искусанных и исцарапанных.

— Ну это вряд ли, — Джо ему не поверила, — это же растения! Они тупые, как… как…

— Как Пол? — ехидно подсказал Гарри.

— Пол не тупой, — вмешался было Крон, но Джо уже заговорила о предстоящем уроке.

Полётов на метле Гарри и ждал, и боялся. С одной стороны, он недолюбливал высоту, да ещё и без всякой страховки, но с другой, мама столько рассказывала про квиддич, что он невольно проникся, хотя никогда не питал любви к спорту.

«Нет, — думал он, — ну не заставят же меня делать всякие финты и трюки. Никто и не ожидает, что я пойду в сборную. Но полетать-то на метле я должен, а то какой из меня волшебник?»

Джо шла вприпрыжку, увлечённо рассказывая о чемпионате по квиддичу, который, оказывается, проводился в прошлом году.

— Мы приехали за две недели до начала, представляете? Так скучно было без братика — мама оставила его у миссис Грин. А он там взял и заколдовал тостер так, что он три дня висел под потолком! Маленькие дети всегда что-то такое выкидывают. Маме потом пришлось стереть ей память, миссис Грин же маггл…

— А мне не понравилось на чемпионате, — сказал Крон, — я вообще не очень люблю квиддич. Хорошо, что мы пробыли там всего два дня.

Гарри стало обидно — он всю свою жизнь и не подозревал о существовании волшебного мира, родители просто не посчитали нужным ему рассказать. А ведь это такая важная вещь! Вон мать Джо тоже вырастила детей в маггловском обществе, но и от всего происходящего в магическом мире они не были изолированы. Крону вообще повезло — родился среди магов и вырос среди магов. Впрочем, с ним у Гарри больше общего — до поступления в Хогвартс они оба учились только дома. Хотя среди колдунов это обычное дело, в большинстве семей не принято посылать детей в маггловские начальные школы, а своих волшебники почему-то не додумались построить.

Открытое поле обдувал неприятный ветерок. Холодно почти не было, но всё же хотелось поёжиться и поскорее убежать в здание, где свечи дышали лёгким теплом.

Преподавателем была мадам Трюк — пожилая, но живая и юркая ведьма с торчащими короткими волосами, она же судила матчи по квиддичу вот уже более полувека.

Ученики выстроились в ряд и на автомате поставили ноги на ширине плеч, хотя такого приказа не было — уроки профессора Смита уже выработали у них определённые привычки. Осознав это, Гарри испугался, что уже через пару недель они начнут скакать, едва из попросят встать или произнесут слово «раз». Видимо, многие тоже заметили свою неосознанную реакцию, потому что человек десять раздражённо встряхнулись и приняли как можно менее спортивные позы. Один даже присел на корточки.

— Встаньте, Найтли, — одёрнула его мадам Трюк.

«И бегите, двадцать кругов по полю», — добавил Гарри про себя.

— Перед вами лежат мётлы. Встаньте так, чтобы они оказались по правую руку. Сосредоточьтесь и прикажите им «Вверх!»

— Вверх! — закричали все хором.

Раздался крик боли — Пол рухнул на колени и завыл, словно оборотень в полнолуние. Девчонки смущённо захихикали, мальчики поморщились, а Джо расхохоталась в голос.

— Я сказала, по правую руку, мистер Рэнделл, а не между ног! Идите к мадам Помфри и попросите у неё заодно что-нибудь от слабоумия!

— Вот кретин, — громко прошептал вслед едва ковыляющему Полу тот же когтевранец, который смеялся над Гарри на травологии.

— Сам ты кретин! — разозлилась Джо. — У тебя вон метла даже не дрогнула!

К несчастью, её услышала мадам Трюк.

— Минус десять баллов с Гриффиндора! И чтобы никто не смел ругаться на моём уроке!

Джо заскрипела зубами от ярости, но промолчала.

* * *

Вот уже несколько дней про Макгонагалл не было вестей, преподаватели хоть и знали, что ученикам известно о случившимся, но не спешили делать объявлений. От вопросов о директоре они только отмахивались и говорили что-то про небольшие проблемы со здоровьем или неотложные дела. Но все они сходились в одном — Макгонагалл вернётся со дня на день.

По всей видимости, она в обличии кошки скрывалась в своём кабинете от любопытствующих учеников. И хотя в анимагической форме волшебники полностью сохраняют рассудок, она не могла вести дела в таком состоянии — в самом-то деле, не станет же директор изъясняться мяуканьем?

Всё это с жаром говорил Чарли каждый вечер, а после переходил на такие невероятные теории, что у слушающих заходил ум за разум.

Как бы то ни было, Гарри оказался прав — дисциплина в школе пошатнулась. Хотя пока это и не было слишком заметно, всё же Пивз балагурил куда больше обычного, ученики расшумелись, а волшебные существа окончательно отбились от рук.

«И нет, дело вовсе не в моих корявых лапах», — мысленно ответил Гарри злорадному когтевранцу. Сказать это ему в лицо не хватало смелости.

В целом Гарри был немного разочарован в Хогвартсе. Да, замок от подземелий до верхушек башен наполнен древней магией, загадками, лабиринтами, привидениями и безумными портретами, но от занятий он ждал большего. Ему не нравился ни один предмет, кроме заклинаний и трансфигурации (последнюю в отсутствие Макгонагалл тоже вёл Флитвик). Колдовать у него получалось на ура — уже третий урок подряд он если не с первого, то со второго раза обязательно накладывал заклятие. У остальных тоже начало выходить — Крон успешно заставил книгу сделать круг под потолком и плавно приземлиться, а Джо провела свою до середины класса, но потом уронила на голову Флитвику. В итоге Гарри с Кроном заработали по десять баллов, а вот с Джо сняли двадцать.

На истории магии все спали непробудным сном, а профессор Бинс, к большому удовольствию студентов, не обращал на это ни малейшего внимания.

На зельях Гарри тоже клевал носом и благополучно упускал всю информацию, монотонно рассказываемую профессором Сейр, но к счастью, по вечерам Крон, который с интересом и даже восхищением ловил каждое слово, пересказывал урок всем желающим в куда менее нудных тонах. Никто не понимал, вызван его успех в области зелий любовью к предмету или же к профессору, фотография которой наряду с целой пачкой строгих красавиц хранилась в глубине чемодана.

На травологии Гарри каждый раз что-то если не кусало, то кололо, а если не кололо, то хлестало или плевалось в лицо, но как ни странно, он единственный испытывал трудности с этим предметом.

А защита… Упоминание этого предмета мгновенно заставляло лица студентов искривляться в гримасах отвращения и ненависти. Сперва ученики думали, что через пару уроков они наконец-то перейдут от дела хотя бы к словам, если не к колдовству, но старшекурсники поведали, что надеяться не на что. Смит задавал несколько вопросов по очередной главе, которую давал прочитать в качестве домашнего задания, и снова приступал к упражнениям, становившимся все более и более сложными. Мускулистые шестикурсники уверяли, что на протяжении всех лет их учебы программа Смита не менялась.

«И как его только держат? — возмущалась во всеуслышание Джо. — В шею гнать таких преподавателей!»

«Профессор Смит — единственный, кто продержался на этом месте. Вы же слышали, что должность преподавателя защиты проклята, а он здесь уже десятый год», — вступилась староста-пятикурсница.

«Ну конечно, он за все эти десять лет ни разу не брался за палочку. Наверняка проклятие приняло его за предмет мебели», — когда Джо злилась, переспорить её никому не удавалось.

А злиться было на что. Даже Крон, равнодушный даже к самым неприятным обстоятельствам, терпеть не мог защиту — один раз даже притворился больным и пропустил урок. Он был куда слабее Гарри, который до этого ни разу не поднимал ничего тяжелее ботинка и не бежал быстрее, чем требовалось, чтобы спастись от престарелого трёхногого пуделька. Всё его тело было будто сделанным из стекла и, казалось, могло разбиться при любом неверном движении. И когда на прошлом уроке Смит с самым доброжелательным видом вручил ученикам тяжеленные гири, по лицу бедного Крона стало ясно, что даже ему не чужды ненависть и желание убивать. Впрочем, Гарри тогда пострадал больше — уронил гирю себе на ногу, а Крон свою совсем не смог поднять.

Единственным, кому нравились уроки защиты, был Пол Рэнделл — этому громиле ничего не стоило одним мизинцем поднять десять гирь и в придачу повисших на них студентов. За своё усердие, как выражался Смит, он стабильно получал по десять-двадцать баллов на каждом уроке. «Ну должен же он быть хоть в чём-то хорош», — думал Гарри.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — твердила девочка по имени Алиса Калверт, когда они шли на очередной урок, та самая, которая потеряла свои маникюрные ножницы.

— Ничего, — попытался утешить её Крон, — нам просто с непривычки тяжело. Ребята на старших курсах давно привыкли.

Хотя выглядел он так обречённо, что скорее сам нуждался в утешении.

— Ну-ка, кто расскажет, откуда берутся оборотни? — спросил Смит, не удосужившись даже поздороваться с классом. — Мистер Рэнделл?

Пол не сразу сообразил, что обращаются к нему и какое-то время стоял, тупым взглядом вперившись в пространство, пока его не толкнули в бок.

— Оборотни, мистер Рэнделл, — нетерпеливо повтор профессор, — как они появляются?

Пол растерянно поводил глазёнками по сторонам в поисках помощи, которая нашлась в лице Крона. «От укуса», — прошептал он, приподнявшись на цыпочки, чтобы быть ближе к уху громилы.

— Эм-м… От уксуса? — неуверенно пробасил Пол. Крон прикрыл глаза рукой.

— От уксуса? — удивился Смит.

— Ну да… Их наверно того… обливают уксусом…

— Ну что ж, в таком случае, к следующему уроку сходите на кухню и принесите немного уксуса. Продемонстрируем классу рождение оборотня, — серьёзно сказал профессор, и Пол затрясся от страха. Студенты, прочитавшие главу об оборотнях, прыснули. Рэнделл понял, что сморозил глупость и покраснел до ушей.

Впрочем, за неверные ответы Смит не вычитал баллы, ровно как и не начислял за правильные — к проверке знаний он относился не слишком серьёзно.

— Простите, профессор, — поднял руку Джереми Хорн, — а как появились первые оборотни? Ведь их некому было кусать.

Смит нетерпеливо дёрнул плечами.

— Это вы найдёте в девятой главе. А теперь приступим к уроку.

— Но сэр, — не сдавался Джереми, — я прочитал всю книгу, там об этом ничего не сказано.

— Значит, сходите в библиотеку! Хватит вопросов, выстройтесь в два ряда.

— Профессор, а вы не продемонстрируете заклинание, отпугивающее оборотней? Оно было упомянуто в заданной главе.

— Нет, мистер Хорн, — он почти рычал, — я буду показывать и объяснять вам то, что считаю нужным. Минус десять баллов с Когтеврана за то, что вы не способны добывать информацию самостоятельно! А теперь — живо в ряд!

Ученики повиновались, но настроение Смита уже испортилось. Он явно был раздосадован рвением Хорна, хотя тот и задал всего-то один вопрос.

«Странный он всё-таки, — подумал Гарри, подозрительно глядя на него, — все преподаватели поощряют тягу к знаниям, а этот наоборот. Лишь бы прыгали хорошо».

К несчастью, Смит заметил его взгляд.

— Вы что-то хотите сказать, мистер Пэриш?

— Нет, сэр, ничего, — испугался Гарри.

— Тогда перестаньте так смотреть на меня и лучше посмотрите на свои ноги — как вы их расставили, медведь косолапый?

Теперь испортилось и настроение Гарри — он не выносил агрессии, особенно несправедливой.

«Вот сейчас и пригодился бы Империус, чтобы этот псих учил по-человечески».

Смит был зол. Он гневно посматривал на студентов и постоянно придирался ко всему, что только замечал. То у кого-то мантия была слишком длинной, то кто-то недостаточно старательно махал руками, даже Пол теперь не получал обычной похвалы, хотя так усердно вертел своими лапищами, что чуть не взлетел в воздух.

Взгляд Смита остановился на Гарри.

— Пэриш, у вас что, рахит? Неужели нельзя выпрямить колени?

Гарри не мог выпрямить колени — у него болели растянутые мышцы и даже настойка мадам Помфри, за которой после каждого урока защиты выстраивалась немаленькая очередь, не слишком помогала.

— Я сказал, ноги — прямые! — рявкнул он на дрожащего Гарри, у которого от страха перед обозлённым профессором колени подогнулись ещё сильнее.

— Я пытаюсь, — пролепетал он, но продолжавший распаляться Смит не услышал.

— Вы что, слов не понимаете?! Минус десять баллов с Гриффиндора! И с каких это, интересно, пор в Хогвартс принимают даунов?

Гарри резко остановился. Перед глазами пронеслась картинка: его первый день в школе. Он уронил с парты пенал и ждёт, пока его поднимут. Дома всегда поднимают то, что он роняет. «Подними же, — говорит учительница, — не видишь — у тебя упал пенал». Гарри непонимающе смотрит на неё, и голос учительницы становится резким и раздражённым. «Подними пенал!» «Ты что, тупой?» — спрашивает кто-то из класса. И Гарри начинает реветь во весь голос, грубо отталкивает руки подбежавшей к нему учительницы и сучит ногами так, что опрокидывает парту.

Даже в школе никто не был с ним так груб. Ладно ещё дети, но преподаватель... Только бы не заплакать. Не заплакать. Спокойно, Гарри, не плачь... Но слёзы уже вовсю текут, тело дрожит от ужаса и ярости.

— Смотрите, он плачет! — выкрикнул кто-то.

Джо и Крон, нарушив строй, подбежали к нему. Класс затих.

— Ещё минус десять баллов, — раздался голос Смита, — кажется, вас следовало распределить в детсад, а не на Гриффиндор.

— Заткнись! — неожиданно для себя завизжал Гарри. — Заткнись, ты...

Ему не дали закончить. Джо с Кроном подхватили его под руки и потащили прочь из класса сквозь расступающиеся перед ними ряды странно притихших детей. Из-за слез Гарри не видел ничего, кроме размытых силуэтов, но знал, что они все провожают его ошеломлёнными взглядами.

— Минус пятьдесят баллов! С каждого! — долетело им вслед. — И можете больше не появляться на моём уроке!

Дверь захлопнулась с каким-то похоронным скрипом.