Временной парадокс (джен)

Аде снился очень приятный сон — она спала пристёгнутая ремнём к своей шконке в одном кубрике с Гиком и другими космолётчиками. Они проснулись, как всегда, немного раньше и сквозь сон она слышала их голоса. Гик, как всегда спорил с остальными, чтобы Аде оставили на завтрак что послаще и повкуснее. Голоса мужчин становились всё громче, Ада недовольно застонала, чтобы её не будили, её задели чем-то легко и случайно, потом в лицо попала пыль, Ада чихнула и проснулась.

— Жрать будешь или голодной пойдёшь?

Ада взяла из рук Маха плошку с непонятным коричневатым варевом, обожглась, уронила на колени и прижала к животу, оттолкнув руку плотоядно потянувшегося к еде ложкой алькабрца.

— Девчонка не промах.

— Вы проводите меня на космодром? — Ада отвлеклась от еды, продолжая прижимать горячую плошку к животу и прикрывать её руками от посягательств соседа с ложкой.

Мах в ответ на её вопрос хохотнул.

— Конечно, провожу, но знаешь, за всё надо платить. Ты вот кушаешь мою еду, нацепила на себя мои тряпки, истратила недельный запас антисептиков из аптечки, обогрелась у костра, который я всю ночь поддерживал, а теперь хочешь, чтобы я за просто так показал тебе дорогу.

Ада опустила голову и стала есть быстрее.

— Я против, чтобы её использовали. Из дома Чавка сбежало много геанитянок, возьми любую из них.

Ада тоже была против и оглянулась на голос. Произнёсший эти слова алькабрец пользовался уважением — он был укутан в одеяла, слаб, но есть ему не мешали.

— Во-первых, их ищут и найдут. А если мы придём за ними, можем столкнуться… Эта же просто сама пришла в руки. Во-вторых, любая из тех будет обузой, маленьким нежным вечно ноющим мешком с дерьмом. Я не хочу тащить за собой дерьмо.

Аде разговор мужчин, к которому она прислушивалась, усиленно работая челюстями, не сказал ничего, кроме того, что ничего хорошего для неё здесь не будет. Спор был коротким, но Мах в нём победил.

— Ну что, поела?

— Пойдём на космодром? — Ада придала личику самое наивное выражение, на которое только была способна, но Мах ответил ей обычным хохотанием.

— Без защитного костюма на космодроме появляться нельзя, тебя по мордочке узнают.

— Так я твой надену.

— Говорил же, девчонка не промах, — прокомментировал слова Ады недавно пытавшейся залезть ей в миску ложкой алькабрец.

— А я в чем пойду?

— А ты мне направление укажешь, а я сама пойду в твоём костюме.

— А как вернёшь потом?

— Гик вернёт. Он меня встретит. Пошли быстрее, а то он улетит.

— Нет, так не пойдёт, — Мах грубо взял Аду за шкирку и толкнул. — Раздевайся!

— Зачем это? — Ада обняла себе руками за плечи и сжалась.

— Я говорю тебе: «Снимай мою одежду!»

— Она не твоя, а моя! — Ада вскрикнула и в последний момент ушла из-под удара. Пальцы Гика скользнули по её спине, а в следующее мгновение удар ноги пришёлся в левую ягодицу. Ада по инерции пробежала несколько метров и застыла, дрожа и всхлипывая.

— Прекрати! Зачем ты хочешь раздеть её?

Попытка Ады слинять под шумок была грубо остановлена тем самым алькабрцем, который недавно лез ей в тарелку. Теперь он обнимал её — не больно, но крепко и очень не приятно. Его руки нагло ощупывали и уже лезли под одежду. Ада пиналась и кусалась, сплёвывая от отвращения, но от этого объятия становились крепче, а прикосновения…

— Верну её Чавку. Он меня озолотит только за то, чтобы развлечься с ней последний раз. Заберу в обмен всё, что у него осталось.

— Послушай!

Аде удалось вырваться из рук извращенца, но только не к выходу, а во двор, ближе к Маху. Она теперь испуганно оглядывалась, понимая, что бежать в дом бесполезно, а забор слишком высок, чтобы она могла перелезть. Тот, кто защищал её, был стар и слаб — с трудом стоял на дрожащих ногах.

Ада в ужасе оглядывалась — в следующую секунду она пожалела о промедлении. Мах притянул её за шкирку и рванул куртку в вороте. Он конечно же ничего не добился — ткань была крепкой — но а теперь Ада не знала, как вырваться.

— Оставь меня! — она взвизгнула и принялась отчаянно молотить по всему, что попадалось под руки.

— Бешеная!

Ада не стеснялась ничего, не берегла силы, не щадила ни себя, ни других: расцарапала Маху лицо — не слушала ни разговоров, ни криков окружающих, а когда поверхность планеты внезапно ушла из-под ног стала лягаться.

Усилиям Ады и её упорству позавидовал бы иной впавший в боевое безумие викинг, но к несчастью, силы их были несравнимы, и через несколько минут Ада стояла на ногах перед утиравшим кровь с лица Махом, а двое других алькабрцев держали её за руки.

— Бешеная! — повторил Мах, глядя ей в лицо. В другой ситуации Ада бы заметила, что в его словах было больше восхищения, чем злобы, но сейчас…

— Не смей бить её! Ты заслужил всё это! — это восклицание старика остановила занесённую для удара руку алькабрца.

— Я заслуживаю значительно большего, отец! Как и все мы, — проговорил Мах и взял Аду за воротник куртки.

Она плюнула Маху в лицо, а потом по-звериному оскалилась, но это не могло остановить алькабрца. Он медленно и с чувством расстёгивал куртку — Ада дёргалась, пытаясь вырваться, оглядывала окружающих полусумасшедшим взглядом, щелкала зубами, если бы только были силы, она разорвала их голыми руками, этих уродов, но сил не было.

— Ты знаешь, была же ночь, когда мы впервые встретились, и я не успел рассмотреть.

Отец Маха при этих словах осел на пол, застонал и закрыл лицо руками, а Мах продолжил раздевать Аду в молчании.

Впрочем, на этом он не остановился. Руки Ады были крепко связаны за спиной, на шею накинута петля из верёвки, конец которой Мах обвязал вокруг своего запястья. Только лицо в этот раз Аде никто не закрывал, и рот не завязывал, хотя пользоваться им она всё равно не собиралась: кричи не докричишься.

Ада не то, чтобы стеснялась своей наготы, просто одежда и обувь была защитой от ушибов, ран, ожогов и проявлений случавшихся ежемесячно приступов того, что она считала болезнью. Скабрезные шуточки и прикосновения к обнажённому телу, конечно же, были ей омерзительны — она огрызалась и шла дальше, стараясь доставлять как можно больше неудобства своим мучителям.

Мах вскоре был вынужден намотать верёвку на локоть и вести Аду рядом с собой, приобнимая за талию и похлопывая по попке, она наступала ему на ногу, стараясь ударить побольнее пяткой и тихо радовалась, когда ей это удавалось.

— Потом спасибо скажешь, — шипел он сквозь плотно сжатые от боли зубы, но не отпускал верёвку, которой Ада старательно цеплялась за каждый угол, пытаясь перетереть волокна.

— Когда задушу тебя этой верёвкой, — шептала она в ответ.

Больше всего Аде было обидно то, как мало она прошла за ночь и остаток предыдущего дня. Город оказался лабиринтом узких улиц. Компания следовала какими-то потайными проходами, не прошло и часа, как Аду завели в до боли знакомый двор.

— Эй, выходи, Чавок, сколько ты мне отвалишь за такой подарочек?

Только сейчас Ада осознала весь масштаб предательства и по-настоящему испугалась. Где-то на задворках её сознания оставалась надежда. Сейчас она умерла. Ада рванулась и завизжала, прекрасно осознавая бесполезность своих усилий.

— Помогите! Помогите хоть кто-нибудь! Ну пожалуйста! — она уже умоляющим взглядом оглядывала недавних мучителей.

— Покричи! Кричи громче! — Мах ответил на мольбу усмешкой. Его товарищи хотя бы молчали. Ада всё-таки пнула его со всех сил, сумела сбить с ног и несколько метров, хрипя и задыхаясь, протащила за собой.

Её сил хватило на несколько мгновений, а двери дома Чавка распахнулись, и уже знакомый гнусавый голос провизжал возбуждённо: «Она!» Мах поднялся с земли, отряхнулся, взял её, полу придушенную, под затылок и потащил к вышедшему на порог карлику.

Аде показалось, что она на несколько секунд потеряла сознание от боли. Очнулась она на коленях, а её лицо было так близко к морщинистой морде карлика, что нос почти касался его фильтра. Ада встретила взгляд маленьких черных глаз алькабрца и закричала от ужаса.

— Что ты мне дашь за то, чтобы развлечься с девчонкой? Запытаешь её до смерти. Смотри, как боится.

Окружающие говорили что-то ещё, но Ада больше ничего не воспринимала от ужаса. Её тащили по тёмным коридорам и о чём-то спрашивали.

— Эй, ты целка или как? Эх, надо было спрашивать, пока в себе была. А если не целка, то сколько дашь? Так давай посмотри!

Пол под ногами был гладким, Ада упиралась пятками, скользила и падала, пытаясь свернуться калачиком где-то в углу, чтобы её не достали, но… Её уложили на какую поверхность, и она выпученными от ужаса глазами осматривала окружающее пространство: низкий потолок, какие-то стеллажи по стенам, слепящая лампа над головой и двое алькабрцев в ногах.

— Смотри! Я подержу, — с этими словами Мах потянулся к коленям Ады, и она отчаянно засучила ногами.

Несколько первых ударов попали в цель, и она удвоила усилия, намереваясь не подпустить к себе, не позволить дотронуться…

— Я не справлюсь с ней один, позови моих парней.

— Позову своих.

— Я тоже тебе не верю. Зови моих, иначе я уведу её на той же верёвке, и ты не получишь никакого удовольствия.

— Я дам тебе за неё, как за обычную шлюху.

— Э нет, если она целка, то я хочу получить за неё больше. Гора, помоги мне держать девчонку.

— Она жила с мужчинами на корабле.

— Мне она тоже об этом говорила, но надо же проверить, — Ада встретилась взглядом и с Махом, и в ужасе заметила, как он ей подмигнул.

Ада улучила момент, скатилась с лежанки на пол и принялась отползать, но все её усилия были обречены. Через несколько мгновений она лежала на спине, её поддержали под колени, прижали согнутые ноги к груди и развели.

— Смотри!

— Целка! — карлик выдохнул это слово с восхищением, хотя Ада и не могла понять, что такого он мог увидеть.

— Целка, значит, — Мах посмотрел ей в глаза с сочувствием и опустил взгляд. В следующее мгновение её отпустили и на какое-то время оставили в покое. — Ну за такое ты мне должен. Пойдём, я выберу сам.

Она отчаянно хватала ртом воздух, сердце колотилось где-то возле горла, а дрожь от его биений расходилась по телу. В голове билась одна мысль: «Встать на ноги и бежать отсюда, куда глаза глядят, даже голой и связанной».

Тело не слушалось, а где-то на задворках сознания билась надежда о том, что ей всё это кажется, мерещится, снится, ведь с ней не может случиться такое. Доносившиеся из помещения, куда ушли мучители, голоса становились всё громче, а вскоре карлик уже возбуждённо кричал фальцетом.

— Я не отдам её за меньшее. Моему отряду нужны защитные костюмы, медикаменты и запас еды на месяц. Нет, мне всё равно, что она тебе на один раз. Растягивай удовольствие, не убивай сразу. Да, она одна столько стоит, а иначе никак. Не собираюсь я для тебя других приводить.

Ада различала только ответы Маха, он тоже кричал, но разборчиво.

— Ты дашь мне антидоты или можешь забыть про девчонку!

Крики Маха и Чавка привлекли оставшихся во дворе бандитов. Люди и того, и другого гангстера дружно протопали мимо Ады, и каждый второй оглянулся. Возможно, их взгляды или всё-таки осознание того, что снаружи не осталось охраны, заставило Аду собраться. Она встала на дрожащие ноги и, подволакивая за собой верёвку, сделала несколько шагов. Доносившиеся из соседнего помещения звуки заставили её ежесекундно вздрагивать. Там кричали, дрались, что-то разбивалось, взрывалось и с грохотом падало. Ада заставила себя не замечать эти звуки — следующий шаг дался легче, она подцепила связанными руками, свисавшую с шеи верёвку так, что она не мешала движениям и уже собиралась перейти на неуклюжий, но спасительный бег, когда шум шагов сзади заставил её замереть на месте.

— Пошли-пошли, целочка. Нечего здесь застаиваться, — знакомая до омерзения рука легла ей на талию, и Аду опять повели прочь.

То, что на этот раз прикосновение Маха было почти нежным, а идти на своих ногах Аде пришлось недолго — через несколько метров её, судорожно подрагивающую, с приоткрытым в немом крике ртом и выпученными от ужаса глазами завернули в плед и взяли на руки — ничего не изменило.

— Не вырывайся, глупенькая.

Вырваться Аде не удалось. После нескольких неудачных попыток, когда то ли Мах слишком сильно сжал её в объятиях, то ли верёвка сдавила шею, или плед упал на лицо, она потеряла сознание.

* * *

— Очнулась?

— Отстань, не ори!

Пробуждение Ады тоже было кошмарным — её общество не изменилось. А то, что над ней сидел недавно защищавший её старик, было слабым облегчением. Она застонала, села, притянула ноги к груди и сжалась.

— Ну чего ты? Я же сказал, спасибо скажешь. Так сейчас мы тебя вмиг вылечим. Вот, возьми, отец, для шейки. Помажь, а то верёвкой натёрло.

— Мерзавец, разве этому я тебя учил? Разве так я говорил тебе действовать? Давай помажем, девочка. Всё пройдёт! — Ада спрятала лицо между колен, закрыла голову руками и тихонько заныла. — Ну и что ты сделал?

— Да, отец, когда бы я знал, что целка… Я бы никогда. Только и она говорила, что с мужиками жила, да ещё и заболела. Вот я и подумал… А она так себя вела, так билась, что у нас всё прошло просто, как… Этот придурок Чавок меня в сейф пустил. Если бы я ей рассказал, ничего бы не получилось, — под осуждающим взглядом отца Мах немного замялся и, пытаясь загладить свою вину, похлопал Аду по плечу. — Эй, как тебя зовут? Скажи, чем больна. У нас сейчас столько всего — вылечим.

В ответ Ада подняла голову, встретилась взглядом с Махом, оскалилась и зарычала.

— Не скажешь спасибо, значит. Давай тогда просто шейку помажем, а то смотреть страшно.

Ада выпустила слёзы из глаз, приподнялась, потянулась к Маху и вцепилась ему в бороду. Он испуганно отшатнулся, но Ада только крепче сжала пальцы. Мах дёрнулся, и тёмные жёсткие волоски остались в руках Ады. На оголившемся подбородке Маха выступила кровь, вид которой внезапно придал Аде сил. Она обрадованно взвизгнула, подпрыгнула и вцепилась Маху в лицо. Он напрасно хватал её за локти, одновременно пытаясь оттолкнуть и не наставить ещё синяков, она вырывалась из захвата, тянулась к нему и царапала отросшими ногтями кожу. Ада не отказала себя ни в чём — каким-то чудом Махе удалось сохранить глаза. Только слабость в ногах остановила её, она сделала несколько неконтролируемых шагов назад, упала на подстилку, закрыла лицо руками, отвернулась и громко разрыдалась.

Слёзы немного облегчили душу Ады, вскоре она забылась сном. Алькабрцы смотрели на выглядывающую из-под тонкого пледа спину со смесью ужаса и восхищения, понижали голос, стараясь не разбудить. Отец Маха не сразу, но осмелился смазать шею и запястья Ады. Она недовольно застонала, засучила ногами, сбросив с себя плед, и перевернулась на другой бок — её прикрыли одеялом.

Сон Ады был крепким, реальность пробивалась сквозь пелену смутными образами, от которых хотелось закрыться, и тихими голосами.

— Ты теперь должен отпустить её, проводить к космодрому и проконтролировать, чтобы она улетела.

— Не могу, отец, у меня на неё планы, — ответ был заглушён жеванием.

— Я в курсе этих твоих планов, и они мне не нравятся. Я говорил тебе пробиваться наверх и…

— Сейчас у нас нет другого выбора. Я убил Чавка. Мы вне закона. Нас и раньше искали, а теперь...

— Твоя идея с уничтожением лаборатории преступна! Преступна по отношению к Алькабру, к нашему народу, к этой девочке, в конце концов!

— Выбора нет, мы не можем сидеть на месте. Тащить женщину на себе я не смогу, а эта пойдёт рядом. Видел, как она расцарапала мне лицо?

— Жаль, что не убила.

— Угу…

Ада проснулась под потрескивание поленьев в костре глубокой ночью, над костром поднимались искры, кружили светлячками, неяркий огонь нехотя лизал тонкие ветки. Ада на секунду задумалась о том, откуда здесь дрова, — она не видела деревьев. Алькабрцы спали. Костёр отбрасывал свет на фигуру караулившего покой товарищей часового — его голова была опущена. Ада не обеспокоилась своей наготой и не чувствовала голод — она просто хотела уйти, пока никто не видит, а для этого ей была нужна одежда и еда. Ада помнила о том, что Мах сказал не появляться на космодроме без защитного костюма. Всё необходимое было сложено недалеко от лежанки и напомнило Аде о подарках, которые они с сестрами изредка, но получали от матери. Впрочем, одеваться здесь Ада не собиралась. Она собрала всё в охапку и пошла к выходу — что бы не ждало её, голую, за высоким забором, это было лучше, чем оставаться с этими извергами.

— Эй, ты куда? — окрик не остановил её, только заставил вздрогнуть и прижать к себе вещи.

Ада ускорила шаг — шум за спиной заставил её оглянуться, а в следующее мгновение она, запнувшись, падала лицом вперёд.

— Так и знал, что ты сбежать попытаешься. В правильном месте караулить остался. Но так, чтобы голой… Это неожиданно. Замёрз за ночь.

Ада поднялась, всхлипнула и пошла к костру. Мах нёс за ней вещи.

— Сперва оденешься или поешь?

— Оденусь.

— Тогда я подогрею.

Предупредительность Маха не обманула Аду, она села, куда указали, надела свободные штаны и куртку, взяла банку с подогретым непонятным… и стала есть.

— Осторожнее, не обожгись, — Мах сидел рядом и улыбался, пока она ела.

— Ваше приключение прошло удачно? Я оплатила эту еду, одежду и защитный костюм?

— Я не ожидал, что мы опять на «вы».

Насмешливая речь Маха заставляла Аду вздрагивать и сжиматься. К тому времени, как она закончила свою трапезу, рассвело, а разговор окончательно зашёл в тупик. Алькабрцы просыпались, садились рядом, ели… на Аду поглядывали со смесью страха и сочувствия.

— Вы отведёте меня на космодром?

— Может, и вправду отпустим её, командир?

— Конечно, отпустим, только заскочим кое-куда по дороге.

— Куда заскочим? Я же оплатила все ваши услуги! Благодаря мне вы взяли дом Чавка и теперь у вас на месяц припасов и прочего! — Ада поднялась на ноги и прокричала это, потрясая полупустой банкой.

— Ой, не бей меня! — Мах упал на колени и закрылся руками. Его реакция заставила Аду замолчать. — Не бей меня, пожалуйста! Я так боюсь тебя, — Мах продолжал ныть.

— Я против твоей затеи! Возьми любую другую из проституток Чавка, а эту девочку отпусти.

— Я объяснил тебе, почему не могу!

Абсолютно не понимавшая происходящее Ада при этих словах упала обратно на своё место и разревелась.