ЯРВ: Хроники Корпоративного Целителя 2: "Ведьмин Круг" ver:1.03 (FuLL) (джен)

Ушат холодной воды привёл меня в чувство, вырвав из вязкого мира сладкого беспамятства. Мой крик страха и боли был прерван ударом тяжёлой руки.

— Пётр, быстрее, он очнулся!

Злобный оскал Сорокина выглядел чуть размытым через призму моих увечий. Удар пришёлся по скуле, пол-лица осушило, другая половина перекосилась в ожидании второго удара. Сорокин замахнулся, но голос моего прадеда остановил самосуд.

— Да подожди ты, он же опять сознание потеряет, — он был спокоен и внятен, в руках — кружка с полевым чаем. Мы находились в какой-то тесной комнате, темноту разрезала одинокая керосиновая лампа под потолком, а запах сырой земли недвусмысленно намекал, где мы и куда я попаду в итоге.

— И где же вы держите его? Отвечай!

Пётр склонился надо мной, мерно размешивая сахар. Странно, он хоть и был моим предком, но сейчас я не чувствовал какой-то родственной близости с этим человеком. Впрочем, я видел прадеда лишь по черно-белым фотографиям и знал о его характере по скудным рассказам дедушки. Никаких светлых образов в моей голове не нашлось, да и навряд ли настоящий предок был похож на этого персонажа из сна. Яр предупреждал об аллегориях, скорее всего, лидер партизан был лишь собирательным образом моей родни.

— Надо ему ещё поддать, не понимают фрицы человеческого языка! — Сорокин расхаживал за спиной командира, недовольно растирая кулаки. Я притаился: интересно, о каком фрице они сейчас говорили? Или...

— Не жалей его, Петруха! — Сорокин не сдержался, подскочил и ударил меня в грудь.

Дыхание перехватило, я хотел упасть навзничь, но, к счастью, был крепко привязан к стулу. Пальцы судорожно сжимали воздух, а когда я наконец заговорил, холод побежал по спине.

— Я ничего не знаю, я был на посту, командование отправило нас на боевое задание: охранять какой-то важный лагерь. Я просто выполнял приказ, я ничего не знаю!

И всё бы ничего, если бы слова эти не слетели с моих губ на чистом немецком языке. Так вот о каком пленном говорил Сорокин в штабе... Вот только почему я оказался на его месте? Чей-то голос в темноте совсем рядом дословно перевёл мои слова на русский. Очень странные ощущения, и я, кажется, начинал понимать, что чувствуют люди с раздвоением личности.

— Приказ? Ничего не знаешь?!

Сорокин мелькнул как молния, в полумраке землянки его движения были еле заметны, а вот удары — вполне ощутимы. Хорошо, что я успел сомкнуть челюсть, хотя, кажется, несколько зубов всё же сломалось. Я вскрикнул и завыл от боли, рот наполнился кровью.

— Не суетись, — Пётр лениво хлопнул Сорокина по плечу, остановив самоуправство.

— Ублюдки, они увели в свой бункер трёх наших!

Последний удар пришёлся под дых, я не знал, как остановить всё это, и был готов подписать любые показания, вот только не понимал, почему в этот раз меня кинули в тело военнопленного, да еще и кровавого захватчика. Это что, какой-то намёк?

— Это твоё кольцо? — Пётр сделал шаг, протянул мне кольцо с мёртвой головой. Я только сейчас понял, что он говорил со мной на немецком и не нуждался в переводчике.

— Нет, я нашёл его неподалеку от штаба, его потерял один из старших офицеров, они прибыли недавно, изучают Объект, который мы нашли здесь два месяца назад. Я простой солдат, я ничего не знаю!

Слова криком слетали с языка, не повинуясь моей воле. Парень явно хотел жить и наверняка не лгал, это почувствовали и все собравшиеся. Пётр с Сорокиным переглянулись. Прадед убрал кольцо, в его руках появился тускло блестящий осколок стекла. Тот самый, что брал с собой на вылазку Сорокин.

— Будем атаковать их лагерь ночью, пока наших ещё не расстреляли.

Мой прадед боязливо держал осколок на вытянутой руке так, словно тот мог в любой момент взорваться. Обращённые ко мне грани засветились мертвенно-жёлтым светом.

— Не получится, Петя, у нас мало боеприпасов, это верная смерть, — голос чернявой знакомой донёсся сбоку.

— Она права, для атаки нет возможности. Мой отряд не отошёл после вчерашней вылазки. Люди измотаны и устали, — поддержал её Сорокин.

Выражение лица прадеда не изменилось и не дрогнуло. Похоже, его совсем не волновали такие трудности. Пётр подходил ко мне ближе, и я всё отчетливее ощущал холод, исходящий от осколка. Он проникал в душу и выманивал её из тела.

— Нет, атаковать будем сегодня ночью, — Пётр был непреклонен. Он обратился ко мне на немецком: — Сколько человек охраняют объект?

Я мычал что-то неразборчивое и мотал головой. Сопротивляться осколку было невозможно. Это давление буквально разбирало меня на молекулы. Краем глаза я заметил промелькнувшую за спиной предка тень. Свет в землянке погас, силуэты людей пропали, словно их и не было. Кто-то ухватил меня за плечо и зашептал на самое ухо:

— Ну что, пришло время для реванша, Ярцев?

Я безошибочно узнал голос лже-Спесивцева. Чернобожец нагрянул без приглашения и даже без стука, резкий толчок — и вот я уже падал в очередную бездну. Руки чудесным образом обрели свободу; я потянулся в пустоту, в которой, впрочем, и ухватиться было не за что. Я боялся, что Чернобожец снова потащит меня к Кумиру, но удар в спину вернул моё мироощущение. Я распластался на холодном кафельном полу, проломив несколько пустых магазинных стендов.

— Ярцев, Ярцев... Ты слаб и жалок.

Шепот Чернобожца лился прямо в мозг тёмным и совсем не сладким мёдом: тьма порой привлекательна, но всегда разрушительна. В предвкушении яркой битвы я выбрался из-под обломков. Странное и весьма знакомое место. Хоть многочисленные полки супермаркета и были пусты, но по расположению виднеющихся касс и свисающей с потолка мишуры я догадался, куда привёл меня этот мерзавец.

— Это был несчастный случай! — крикнул я в пустоту, но не услышал даже эха от собственных слов.

Чернобожец рассмеялся от моей безысходности, и, словно в подтверждение моих самых страшных кошмаров, где-то совсем рядом кто-то неприятно закопошился. За ближайшим углом, куда завело меня беспощадное любопытство, я и увидел свою жертву. Воришка лежал на полу, с воткнутым в грудь ножом. Над его бездыханным телом склонилось странное существо, размером со среднюю собаку. Черная грубая шерсть монстра вздымалась и опускалась, пока он, чавкая, потрошил свою жертву.

— Уголёк? — мои слова застревали в пересохшем горле, а осознание того, что парень действительно погиб, перехватывало дыхание.

Прокл повернул ко мне морду с единственным огромным глазом. Кривой безмерный рот с острыми зубами растянулся в жуткой улыбке, а из пасти выпал язык, усеянный мелкими шипами. Я мог поклясться, что мой питомец узнал меня. Он завилял куцей задницей и был готов кинуться в мои объятия, но радость встречи омрачил тот тип, по чьей вине я оказался здесь.

— Лови, целитель!

До ужаса знакомый звон разбившейся пентаграммы донёсся до меня слева. Чернобожец в своём неизменном одеянии застыл в проходе, с вытянутой рукой. Осколки уже летели в мою сторону. Я отпихнул Прокла ногой и, извернувшись, упал на спину. Осколки прочертили воздух, шипя по-змеиному, и исчезли в пустоте прохода. Тактику боя с недругом мне придумывать не пришлось, но стоило собрать в пальцах импульс и приготовить печать исцеления, враг тут же ретировался с поля боя, а тратить энергию на холостую стрельбу мне не очень-то и хотелось. Я припал на одно колено, внимательно вслушиваясь в обстановку. Так! Я хотел маленького реванша, его время действительно наступило.

— Бегать, уворачиваться, извиваться как червяк и снова бежать, бежать... Ярцев, ты так никогда не научишься сражаться!

Голос Чернобожца снова доносился до меня со всех сторон. Тоже мне, сторонник честного боя!

— Я червяк? Да ты на себя посмотри, придурок, это ты живешь в вечной темноте и боишься дневного света. Я, в отличие от тебя, могу не боясь пройтись по улице!

На полусогнутых я пробирался к выходу из супермаркета. Кассы маячили совсем близко, казалось, до них метров десять, но чем ближе я подбирался к заветным окнам магазина, тем дальше они становились. Тьма сгущалась, всё явственней очерчивая границы нашей арены.

— И куда же ты собрался, Ярцев, снова в бега? — злорадный смех Чернобожца перемешался со звоном ненавистных осколков.

В этот раз враг напал исподтишка и целился в спину. Заготовленный импульс исцеления прорезал пол и помог пентаграмме испариться, но сам Чернобожец успел уйти с линии огня.

— Ага! — мой злой смешок был послан ему вдогонку. — Ну и кто тут прячется и извивается как червяк? Эй, умник, выходи на честный бой!

Я окончательно осмелел и встал в полный рост. Кто-то упёрся мне в ногу, не на шутку напугав. Прокл чудом нашёл меня в этой суматохе и вопросительно смотрел красным глазом. Я еще раз оценил его неожиданный размер: малыш выглядел солидно и мог действительно пригодиться. Я припал перед ним на колено.

— Уголёк, у нас снова проблемы, — странная шерсть проклятия становилась мягче от моих прикосновений; трепать эту инфернальную собаку по загривку казалось чистым безумием, но я ловил себя на мысли, что привязываюсь к Проклу всё сильнее и сильнее.

— Даже не надейся на своего инфернального паразита. Это ненастоящая гончая, и ты не сможешь воспитать его истинным загонщиком.

Чернобожец выскочил из-за угла, пентаграмма уже крутилась на его ладони.

— Фас его, друг! — я пропустил Прокла к цели, сделал кувырок, но слишком переоценил качества своего питомца.

Уголёк заскулил и спрятался за моей спиной: этот враг был ему не по зубам. Пентаграмма звякнула осколками, и мне с трудом удалось уйти от атаки. Недруг исчез, злорадно смеясь.

— Только тьма может стать твоим союзником, Ярцев. Прислушайся к себе, ты уже можешь её призывать! Создай себе оружие — то, какое пожелаешь!

Чернобожец не заставил себя ждать. Очередной выпад и очередная пентаграмма; я отбил атаку печатью исцеления, но сил от этого не прибавлялось. В отличие от врага, мои ресурсы были весьма ограничены, и серьезного перевеса в мою сторону не намечалось. Тьма. Она действительно пульсировала в огромном количестве вокруг нас, притягивала своим изобилием. Последнее дело — использовать её в бою. Я прекрасно понимал, чего хотел Чернобожец. Моё знакомство с Кумиром показалось ему недостаточным, теперь он вынуждал меня нарушить свой же закон, а потом и утопить в этом. Мерзавец!

— Исцеление — это хороший козырь в борьбе с тьмой, но как ты будешь бороться со своими привычными врагами?

В этот раз Чернобожец не стал атаковать. В полумраке появился совсем уж до боли знакомый силуэт. Инфернал шёл на меня, выставив вперёд костлявую руку. Форменное свинство! А этот лже-Спесивцев молодец, знал, как пощекотать мне нервы и сделать это с особым шиком. В пальцах скопился заряд на совсем другую систему. Инферналу моё исцеление — как теплая ванна в морозный холод, поэтому пришлось в спешке менять заряженную печать, и тут все было по классике: то обойма не выходила, то следующая выскальзывала из пальцев в самый неподходящий момент. Прокл выскочил из-за моего плеча, когда понял, что я не успею нейтрализовать врага. Он кинулся в атаку неуклюжей черной молнией; кроваво-красный язык выпал из пасти и развевался на ходу как флаг. Малыш вцепился чудищу в ногу и так вовремя отвлёк от удара. Гигант неуклюже завалился на стенд; он удивленно смотрел на моего защитника и тщетно старался стряхнуть его с себя.

— Так его, малыш! — моей радости не было предела.

Изумительно было смотреть на то, как Инферналы бьются друг с другом. Яр был неправ, считая, что их нельзя приручить и воспитать. Правда, осталось ещё придумать, как поменять Проклу рацион. Может, человеческую энергию удастся заменить животной? У меня как раз соседка сверху — заядлая кошатница, да и проблема Мирошкиной ещё актуальна.

— Эй, целитель, это нечестно!

Возмущению Чернобожца не было предела. За размышлениями я не успел сменить печать исцеления, и эта заминка сыграла мне только на руку. Враг заходил со спины, но в этот раз на его подлость у меня нашлось аж две своих. Твой оппонент мог быть хитрым, мог быть жестоким и беспощадным, но самый страшный недруг — тот, что самый нерасторопный. Печать исцеления прорезала проход, оставив на покрывале тьмы рваные раны. Чернобожец попался в ловушку, и в этот раз ему некуда было деваться. Закрыв лицо рукой, он принял удар в грудь. Наваждение сна отпустило меня, стремительно выплевывая из своего чрева. Я просыпался с болезненной быстротой, подпрыгивая в кровати и крича сквозь сжатые зубы. И только одно успокаивало меня — в ушах до сих пор звучал досадный крик этого мерзавца в черном балахоне.

— Ну, что там? — Яр уже был тут как тут.

Его интересу могли позавидовать домохозяйки, ожидающие очередной серии своего любимого сериала. Я вытянул большой палец, ответил, когда перевёл сбившееся дыхание.

— Ну вот! Этот сезон интереснее, пошёл экшн, но герой по-прежнему везучая тряпка...

Яр недовольно хмыкнул, камень в его огород угодил прямо в цель: между грядками моркови и нашим вечным вопросом о моей самозащите. Проснувшийся во мне профессиональный язвитель уже не мог остановиться:

— А знаешь, куда его везут?

Предок недоверчиво изогнул бровь:

— И куда же?

Я вставал с кровати, кряхтя от боли, как старый дед. Теперь было и не до сна, тем более, за окном светало.

— Прямо по полу!

* * *

— Значит, тебе удалось натравить на Инфернала своё проклятие? — Яр монотонно расхаживал по кухне, заведя руки за спину, как заправский следователь.

— Угу, — в моей жизни было мало удовольствия, я мазал печеночный паштет на хлеб и ел его всухомятку, прикрыв от удовольствия глаза.

После эпичных битв не зря закатывали пиры, я бы не отказался от молочного поросёнка прямо с вертела.

— И ты думаешь, он теперь служит тебе? — Яр продолжал задавать наводящие вопросы.

— Ну, пока нет, но я надеюсь, скоро будет, — я вспоминал, в какое мощное оружие малыш превратился в моём сне, и уже распланировал его рацион на ближайший месяц.

— Ты дурак или как?! — Яр оборвал мои светлые мысли, повысив голос. — Даже не думай оставлять проклятие себе! Ты без защиты долго не протянешь в серьезном бою!

— Ой, да брось ты! Сколько меня уже гоняли по метро, проклятия вешали и ничего — живой! — я смаковал следующий бутерброд. — Тем более, ты слишком предвзят к малышу. Он между прочим, после той атаки в подворотне у людей в метро забирал энергию и мне отдавал, он заботливый монстр!

— Ну да, конечно! — Яр злобно сверкнул глазами. — Не обольщайся, Рома, так поступает любой Инфернальный паразит. Он будет делать всё, чтобы спасти носителя. Симбиоз — это почти святое для Инфернала.

— Забавно, разве у них есть принципы?

Ответ Яра озадачил меня. Открыв холодильник, я искал провиант, что утолил бы мой разбушевавшийся аппетит. Жареной клубники мне не хотелось, а вот чего-то мясного очень! Я переложил свёрток с трупом хомяка на самую верхнюю полку. По-хорошему, надо было бы его кинуть в морозильник, но я не планировал устраивать из своего холодильника морг или кладбище домашних животных. По пути на работу выкину его как можно дальше от дома.

— Это ещё откуда?! — Яр уставился на свёрток, безошибочно определив его содержимое.

— Да это вчера Матвей мне отдал, просил вылечить.

— Опять этот мальчишка?! — предок брезгливо фыркнул.

— Да, прости, я не мог ему отказать, не было сил, да и пацану было бы больно... — я жадно впился в колбасу, что уже подветрилась с початой стороны.

— И что ты будешь с ним делать? Это же труп!

— Какой ты наблюдательный! — при разговорах о трупах у меня пропадало не только настроение, но и аппетит. — Этого выкину, куплю ему нового, попробую найти с таким же окрасом, ну если получится... Долбаный Рекс...

— Его так звали? — Яр все ещё пристально смотрел в закрытый холодильник, словно сканируя его насквозь.

— Да нет... Мультфильм такой был, детский, со взрослым смыслом, о бренности бытия, назывался: "Верните Рекса".

Я тяжело вздохнул, встав из-за стола. Разговоры о печальном окончательно испортили аппетит. Союзмультфильм закалял характер советских детей почти с пелёнок и слёзовыжимательный "Верните Рекса" был лишь началом на этом пути, я до сих пор с содроганием вспоминал мультфильм "Варежка". Одиночество — страшная штука, о которой я знаю не понаслышке.

— А ты, типа, добрый благодетель? — Яр с издевательским пониманием кивал головой.

— Да это же просто хомяк, я просто куплю нового, и всё; моя сила останется при мне, хомяк при Матвее, все довольны! Или нет? — я уже не знал, чего ожидать от Яра; в последнее время условия моей секретности в его понимании стали пересекаться с откровенным идиотизмом. Предок многозначительно хмыкнул:

— Не опоздай на работу, и трупы не хранят рядом с едой, она пропитывается запахом тлена...

Он исчез, сыграв последнюю злую ноту на моей брезгливости. Недоеденная колбаса с досады полетела в мусорное ведро.

* * *

В этот раз поездка в метро принесла мне привычное и такое желанное наслаждение. Ни тебе навязчивых скворчащих гигантов с костлявыми загребущими руками, ни старых ведьмочек с магическими заскоками. Только я и бушующий человеческий поток. Даже утреннее кормление Прокла прошло почти бессимптомно; кажется, день обещал быть гладким, но впереди была работа, а учитывая то, во что я превратил офис в конце вчерашнего дня, меня ждал не очень приятный разговор с начальством. Вообще подозрительно, что Борисыч до сих пор молчал. Он то ли подбирал особо обидные слова, то ли искал мне самое суровое наказание. Я молил богов, чтобы расплата за разор в компании не извивалась у меня на тарелке при нашей следующей трапезе с начальником, ну, или хотя бы делала это не особо яро.

Когда двери на первый этаж офиса открылись и я шагнул в коридор, все разговоры сотрудников компании стихли. Несколько десятков пар глаз были устремлены в мою сторону — я не успел отойти от лифта далеко и встал как вкопанный от такого приёма. Воцарилась тишина, от которой у меня по спине побежали мурашки.

— Всем доброго утра, — я выдавил фирменную улыбку, усердно игнорируя общий настрой толпы, протиснулся к стойке и пробил пропуск без очереди.

— Доброе, Роман Валерьевич... — Дашка смотрела на меня изумленным, чуть завороженным и испуганным взглядом.

Перешептывания усилились, когда я отошёл от рецепции. Люди сбивались в кучу, боязливо смотрели мне вслед. Похоже, слухов и сплетен вокруг моей персоны прибавится. Ну что ж, в этом есть и свои плюсы, но это если не смотреть на счёт, который предъявят компании за ремонт.

Двери лестничных пролётов были распахнуты настежь. Работа по восстановлению престижа СтройТехСервиса до прежнего уровня шла полным ходом. Строители как муравьи сновали по коридорам, убирая обломки старого интерьера и возводя новый. Мирошкина стояла в дверях комнаты переговоров и теребила в руках какой-то листок, очень похожий на чек. Её отстраненный взгляд сверлил пространство перед собой, а губы еле заметно шевелились. Она репетировала речь, которой будет объяснять Борисычу сложившуюся ситуацию. И почему эта идея еще не пришла в мою светлую голову? В этот раз отшутиться явно не получится. Я оценил расстояние от Виктории Павловны до стены и решил, что смогу незаметно просочиться мимо неё.

— Роман Валерьевич, это очень страшно! — Мирошкина среагировала на моё присутствие, едва я приблизился к ней на расстояние вытянутой руки. Она специально отвела лицо; я чувствовал, голос Виктории Павловны дрожал, как от слёз.

— Вы испугались? Всё же хорошо закончилось...

Я не на шутку забеспокоился за Мирошкину, положил руку на её спину, за что тут же поплатился. Разговаривать с Викторией Павловной — словно быть кроликом на вечеринке удавов. Одно неправильное движение или неверно истолкованное слово, и вот кроликом уже играют в эротические игры. Мирошкина прижала меня к стене и неожиданно резко обняла.

— Да, Роман Валерьевич, я очень испугалась за вас! То, что случилось здесь, просто ужасно, вы могли пораниться, когда спасали меня! Вы мой рыцарь!

Она полезла целоваться и, чтобы я ни произнёс ни звука, мертвой хваткой сдавила мне грудь.

— Нет, спасибо! Это был мой долг!

Я уворачивался от поцелуев, как от боксерских ударов. Пропустил последний, и Мирошкина как вампир присосалась к моей шее.

— Хватит, пожалуйста!

Я извивался червяком в железных объятиях своей поклонницы, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не ремонтники, поднимающие на этаж стройматериал. Виктории Павловне пришлось выпустить меня, чем я тут же и воспользовался. На полусогнутых и под прикрытием людей в робах я добрался до двери своего кабинета. Она была раскрыта настежь и покосилась, будучи сорванной с одной из петель.

— Роман Валерьевич, я скоро зайду! — Мирошкина пожирала меня томным взглядом, так и оставшись в коридоре: все работы проходили под её чутким руководством, что давало мне немного времени для передышки.

— Мы тут почти закончили, дверь осталось поменять, но новую пока не привезли. Поработаете пока так?

В кабинете я встретил прораба; они действительно убрали все явные конструктивные повреждения, остался только легкий беспорядок на полу, и моё рабочее место, которое вчера в боевом азарте двигали все кому не лень. Сейчас оно стояло у стены. Я отстраненно кивнул, пытаясь хоть приблизительно подсчитать нанесённый ущерб. В глаза бросилась дыра в стекле, через которую в офис проникли птицы. Я указал на неё пальцем:

— А с этим что?

— Ах, да, стекло... — прораб задумчиво чесал затылок. — Ну, если честно, даже не знаю что с ним делать, оно очень дорогое, сами понимаете, и вообще непонятно, как птицы сумели его пробить, оно же бронированное.

Я обреченно вздохнул: Инферналам наплевать, какой толщины человеческие укрепления, они пройдут любую броню насквозь.

— Мы, конечно, еще будем думать, что с этим делать, но вы хоть пока из него не выпадете?

Я смерил остроумного мужика холодным взглядом: в отверстие едва ли можно было просунуть палец. Меня больше волновало другое: от сквозняка я буду обеспечен хроническим насморком... собака, и ведь будет дуть в мою многострадальную спину...

Прораб пожал плечами и ушёл, заботливо прикрыв за собой дверь. Пока позволяло время, я принялся за уборку подведомственной территории.

— Разрешите войти?

Мой вчерашний стеснительный клиент появился на пороге и сегодня. На приём он явился вторым, в этот раз не успев обойти Мирошкину. Я всё еще с содроганием вспоминал её поцелуй, надеюсь, следов на шее не осталось. На мужчине был всё тот же пиджак с протёртыми локтями, взгляд — чуть испуганный и растерянный. Он на ходу зачесал назад чёлку черных волос и, присвистнув, оценил бардак, царящий в кабинете.

— Ну, собственно, почему бы и нет? У меня, правда, тут небольшой творческий беспорядок...

Я едва успел вернуть стол и кресло на место, краем глаза заметил мелкое движение на полу.

— Говорят, вчера у вас вороны разбили окно? Первый раз в небоскрёбах Москва-Сити такое, хотя чего только в эти стёкла не кидали: и стулья, и арматуру, и даже Китайца... — мужчина сел в кресло, смахнув с него несколько листов бумаги.

— Московское вороньё совсем оборзело, кормушки им, видимо, не те подсунули, не лакшери... — я иронично развёл руками.

Боковое зрение снова зацепилось за маленькое пёрышко, что без причины сделало оборот и проползло несколько сантиметров. Похоже, Яр уничтожил проклятие не полностью. Я наступил на него ногой, надеясь, что это удержит врага хотя бы временно.

— Очень любопытно... — собеседник сверлил меня пытливым взглядом, словно ожидал услышать что-то другое.

Я тактично напомнил ему о цели нашей встречи:

— Ну так что, вы подумали и готовы провести сеанс?

— Не совсем, — мужчина виновато улыбнулся и закинул ногу на ногу. — Вот вы говорите о том, что энергия бывает разной. Но что есть энергия?

О боги, назревал ещё один долгий разговор. Я-то был не против, но как уговорить ту маленькую дрянь, что распласталась под моей ногой, смиренно подождать своей очереди? Я уже чувствовал её отчаянные попытки выбраться на волю.

— Разве вам на занятиях Рейки не объясняли главный принцип?

— Объясняли, но у вас другое видение, мне интересно узнать вашу точку зрения, — собеседник не особо понимал, что именно хотел услышать, но, судя по серьезному выражению лица, надеялся получить всеобъясняющие ответы. Жаль, что таких ответов не получал даже я...

— Энергия — это то, из чего состоит весь наш мир, все, что мы видим, понимаете; я называю это критической массой. У каждой энергии есть определенная точка накапливания, после которой энергия начинает превращаться в материю. Вот что вы видите вокруг? Столы, стулья, стены? Что это для вас?

— Дерево, бетон, стекло.

— Но ведь если взглянуть на всё это под микроскопом, что мы увидим?

— Не знаю... молекулы, молекулярные связи?

— Вот именно, а если взглянем ещё глубже? Мы увидим атомы, аноды, катоды, единицы, которые уже больше подходят для энергетической составляющей, ведь и атомы состоят из каких-то производных. Вы понимаете, здесь вопрос именно в объёме. Вот возьмите один атом, — я невольно прикусил губу: перо всё же выскользнуло из-под моего ботинка. Интересно, что оно будет делать дальше?

— И?

— И не возьмёте, слишком мелкая единица. Но когда атомов становится миллион, миллиард и триллион... получается материя. Как вот эта папка... — я уронил её из подставки лишь для того, чтобы отвлечь внимание посетителя.

Перо упорно ползло по моей штанине, видимо, в поисках кармана. Еле заметным движением я стряхнул его на ящик стола.

— Подождите, вы говорите, что и люди, и неодушевленные вещи сделаны из одной материи?

— Конечно, из одних и тех же атомов! И своё поле имеют даже неодушевленные предметы, самый простой наглядный пример — планеты.

— Планеты в космосе?

— Ну да, поле притяжения, как называют это ученые, — мой левый глаз скосился на перо, что ловко просочилось в щель между ящиками и притаилось внутри стола. В голову пришла забавная мысль.

— Секундочку, но это же просто электромагнитные поля, что тут общего с биополем человека?!

— Ну как же! Хотя бы то же притяжение!

— Но мы с вами не притягиваемся, — мужчина нервно хихикнул.

— Да, но и вес наш не миллиарды тонн. Притяжение у людей действует по-другому. Бывает, смотришь на красивую девушку, и вроде всё при ней: фигура, грудь, а душа не лежит, не щелкает внутри, а бывает, смотришь на какую-нибудь серую мышку — и бац, вот оно пламя! Это притяжение биополей. Другой пример: ораторство! Вспомните Гитлера: неказистый, маленького росточка, со смешными усиками. Он выплескивал в зал во время речи такое количество энергии, что просто опьянял своих слушателей. Этот человек, каким бы уродом он ни был, смог зажечь целый народ, поднять целую страну и внушить им мысль о своей уникальности. Он давил своей энергетикой, то бишь, биополем.

— Ну, хорошо, это понятно... — собеседник нехотя согласился.

— Понятно? Да вот вам как раз и не понятно! Иначе бы вы не задавали сейчас такие глупые вопросы. Понять что-то и осознать что-то — это разные вещи, — я незаметно приоткрыл шкафчик с документами, куда спрятался пернатый разведчик, и мысленно призвал Прокла.

Малыш выскочил на плечо, вопросительно мурлыкнул мне на ухо, но как только увидел обозначенную цель, быстро скатился по моей руке навстречу врагу. Я шумно закрыл шкафчик, улыбаясь, сцепил руки в замок и подпёр подбородок. Мой собеседник продолжал беседу, не заметив ничего необычного:

— Ладно, вот вы говорили, что энергия извне опасна для человека.

— Это не совсем так. Она опасна в неочищенном виде. Давайте на наглядном примере: вот вы знаете, чем дышат водолазы на глубине?

— Воздухом.

— Нет, они дышат кислородом. Воздухом, но очищенным от лишних элементов. Оттуда убирается азот, например, а знаете почему?

Легкий толчок заставил стол еле заметно подпрыгнуть. Мои глаза расширялись от ужаса: хорошо, что боевой клич Прокла оказался слышим только мне.

— Нет, — мой собеседник заерзал на стуле, почувствовав что-то неладное.

— Потому, что на большой глубине и под большим давлением азот начинает очень пагубно влиять на организм, есть даже такое определение: азотное опьянение. Человек может потерять сознание и умереть. Так вот и нам для полноценной жизни нужна своеобразная очистка поступающей энергии, если хотите, энергии Вселенной.

Неведомая сила так и норовила сдвинуть стол в сторону; мне пришлось навалиться на него всем весом, чтобы не допустить шума. Крик Прокла сменился недовольным ворчанием. Похоже, битва проходила с переменным успехом.

— И где же происходит очистка этой вашей энергии? Есть какой-то орган?

— Ну, вы знаете, я не врач, и мне трудно судить о том, какие дополнительные функции могут быть у уже изученных органов, но лично я не думаю, что за переработку отвечает какая-нибудь конкретная печень. Вы, например, знаете орган, отвечающий за иммунитет? Лично я — нет. Скорее, это комплексная работа всего организма, цепная реакция, вроде той, что позволяет синтезировать белок. Кстати, тут есть дилемма, которую ученые не могут решить.

— Какая?

— Чтобы синтезировать белок, организму нужны аминокислоты, а чтобы получить аминокислоты, знаете, что надо сделать?

— Нет...

— Синтезировать белок! Это замкнутый круг, и как запустился этот процесс, остается пока загадкой.

— Но как вы определяете, что конкретно не так в теле пациента?

— Они сами говорят мне об этом. Я не экстрасенс и угадывать диагнозы не умею, могу лишь сказать, в какой области тела у человека что-то не так работает или не работает вообще...

— Вы не работаете с биополем?

— Работаю, если в биополе есть бреши; иногда проблема видна сразу. Понимаете, болезни бывают двух типов, даже если их симптомы одинаковые: болезни, приобретенные естественным путём и искусственным.

— Например?

— Симптомы гепатита С, полученного человеком в результате разгульного образа жизни, будут идентичными такому же гепатиту, полученному в результате воздействия извне. Например, пробой в энергетической защите человека на уровне живота грозит человеку болезнями ЖКТ, почек и печени. И нельзя предугадать, что заболит первым; как это обычно бывает, рвётся там, где тонко. И самое ужасное, что никакими таблетками такие пробои не заделаешь, люди гасят симптомы заболевания, но без устранения причины болезни любое медикаментозное лечение будет носить лишь временный характер.

— Получается, вы умеете заделывать такие бреши?

— Разумеется, это совершенно несложно.

— Несложно? Да я едва себе всё это представляю! И вы, кажется, правы, с Рейкой тут мало общего.

— А что тут представлять? Вы понимаете, опять же, человек сам окутал туманом мистицизма столь простую систему. Попытайтесь рассуждать логически! Я не зря упомянул про иммунитет. Ведь если в организме человека существует механизм защиты от физических угроз, то, следуя простой логике и уже узнанным вами фактам, несложно предположить, что и от не физических угроз в нашем теле тоже должна быть определённая защита.

— Иммунитет от энергетических потоков?

— Скорее, от тех, кто в этих потоках существует.

— А кто же там существует?

Вот это было самым сложным, и я не знал, как объяснить человеку, мыслящему в узком поле материальных ценностей, про существование Инферналов. Самое интересное: если бы я не видел их собственными глазами, так же бы не поверил в существование подобных персонажей ни за что на свете!

— Представьте болото, самое грязное и зачуханное. Там нет рыбы, нет крупных форм жизни, но невозможно назвать это болото безжизненным, верно? В нём водятся улитки, черви, и, как правило, живут пиявки. Паразиты во всех смыслах.

— Но среди этих паразитов встречаются и медицинские! Может быть, и ваши паразиты не все вредные.

— Да, это гирудотерапия называется, — я поморщился, вспомнив о Прокле: хоть я и выделывался перед Яром, называя кормление своего питомца чем-то полезным, на самом деле ничего полезного в этом не было. — Скажем так: это не тот случай. Когда пиявки энергетические, от них совсем нет пользы.

Я осёкся на полуслове, может, Прокл взамен высосанной энергии мне ничего и не давал, но всё же от него была польза. Печально, что я уже начинал подзабывать холодные сквозняки катакомб того морга. Помощь тогда пришла, откуда не ждали. Словно в подтверждениие моих мыслей, Прокл дал о себе знать: стол подпрыгнул, и в этот раз я не успел прижать его.

— А если и есть польза, то всегда специфическая, но не в этом суть, так вот: мне удается восстановить энергетическую защиту пациента и таким образом устранить брешь, через которую энергия покидает тело. И уже после этого можно приступать хоть к обычному лечению, хоть к нетрадиционному, — я почти лёг на стол, раскинув руки. Удержать возрастающий напор было почти невозможно.

Малыш затягивал с расправой над вороньим проклятием, и я начинал волноваться за исход битвы.

— А можно ли обычному человеку без вашего участия понять: есть брешь в защите или нет? — осторожный вопрос; посетитель напрягался, видя всё больше странностей в моём поведении.

— Смотрите, всё очень просто — нашему организму для комфортной работы нужно определенное количество энергии; как правило, она активно восполняется за ночь, во время сна, но если в защите есть дыра, через которую энергия вытекает, а происходит это постоянно и днём, и ночью, то как результат: вы будете просыпаться по утрам уставшим и не набравшимся сил. У вас такое бывает? — я с облегчением услышал победный возглас Прокла, и отголоски битвы затихли, я с осторожностью отпустил столешницу.

— Да, периодически... — мужчина встал.

— Несколько минут сеанса, и я устраню эту проблему.

Я последовал за ним, думая, что пациент наконец соизволит лечь на кушетку, но он неожиданно развернулся к двери.

— Я, пожалуй, ещё подумаю, с вашего позволения.

Вот что за люди, сначала вынут душу, а потом будут думать?! Хотя в сравнении с Мирошкиной... уж лучше так!

Я открыл дверь заветного шкафчика сразу, как за посетителем закрылась дверь. Малыш лежал на спине, раскинув лапы, и, улыбаясь, дожевывал свой трофей. Я увидел лишь кончик пера, исчезнувший в его пасти. Прокл отрыгнул ставший безобидным пух и потянулся ко мне.

— Ну, молодец, чертяка! — я едва ли не расцеловал проклятие, принимая его на борт своего тела и давая очередную порцию энергии. — Давай подкрепись, раскормлю тебя до супертяжелого веса, и мы точно наваляем всем этим супостатам!

Я долго размышлял, что делать с остатками перьев; сгрёб в кучу всё, что нашёл в ящике стола, и положил перед собой. И что же теперь, сколько будет продолжаться эта охота за моей шкуркой? Помощи от Яра как всегда — он быстрее будет помогать моим врагам. Рука сама потянулась к телефону. Мира. Она несомненно могла пролить свет на происходящие события, что так отчаянно выходили из-под контроля, но беспокоить прорицательницу без веских причин не слишком хотелось. Хотя, с другой стороны, я не навещал её салон уже полгода. Совершить визит вежливости или пока повременить?

Великий вопрос нагрузился на мои хрупкие плечи, в глубоком раздумье я играл сотовым телефоном. Он зазвонил неожиданно и без предупреждения; со взглядом, устремленным в пустоту, я поднёс трубу к уху.

— Да, Мира.

Тут не приходилось даже гадать, кто мог меня беспокоить. Гадалка она и в Африке, и в Московских трущобах гадалка. Еще одна ведьмочка на мою голову, но называть Миру ведьмой — было почти оскорбить её.

— Я буду ждать тебя сегодня в обед на старом месте; я знаю, что у тебя много дел, но твой визит обязателен, и ты сам это знаешь.

Голос с хрипотцой был спокоен и рассудителен; я молча кивал в такт словам, явственно ощущая, как по спине бегают мурашки. Никак не мог привыкнуть к этим её выкрутасам.

— Хорошо, я буду, — единственное, что сумел выговорить я, и оборвал связь. Кинув телефон на стол, я облегченно выдохнул. Плохо, когда выбор делают за тебя, но хорошо, что выбор вообще есть. Я растирал виски: Мира назначила встречу в обед, опять я пропускал своё посещение курсов психологии, но на кону стояла моя жизнь, и деваться тут было некуда! Пух поверженного проклятия действительно стал безобидным, я выбрал маленькое перышко из кучи трофеев и недолго думая сунул в карман пиджака: вещдоки — дело полезное.

* * *

Прошлое

В конце концов жизнь привела меня работать в банковскую сферу. Не могу сказать, что это обидело меня или как-то оскорбило, в конце концов диплом института действительно мне пригодился. На новой квартире, куда я въехал пару лет назад, пришлось выдирать с корнем старую, глубоко советскую проводку и прокладывать новую. В общем, обучение, скажу я, не прошло даром. Единственное, что удручало меня на новом месте работы, это полное отсутствие кондиционера. Работающий у стены офисный вентилятор обдувал сразу четыре стола, а поскольку моё рабочее место располагалось в углу у самой двери, до меня живительная прохлада не доходила. За столом напротив Машка Киселёва, у нее клиентка. Грузная, даже можно сказать, толстая женщина, которой давно перевалило за сорок лет. Она сидела ко мне боком и, как ни старалась, не создавала мне пригодного для обеденного перерыва вида. Бедный стул. Он трещал и выгибался, когда клиентка ерзала на нем от нетерпения. Она просила внушительную сумму в кредит. Я подслушал их разговор краем уха.

— Вот чертовка, она даже не планирует отдавать деньги! — Яр появился сбоку, деловито скрестив руки на груди. — Ромка, спасай ситуацию!

Я пригляделся к клиентке. Красное длинное обтягивающее платье, что едва скрывало складки на животе, алая сумочка и черные туфли. Её обвисшие как у бульдога щёки чуть припудрены. Женщина воровато бегала глазками. Вот, пожалуй, к этому уже можно придраться. Я отложил недоеденный бутерброд и, направляясь к двери, как бы случайно коснулся плеча Киселёвой:

— Можно тебя на минутку?

Она улыбнулась клиентке, извинилась и вышла следом за мной.

— Ты чего, Ром?

— Мутная она какая-то, не одобряй ей кредит. Боюсь, кинет компанию, а тебя оштрафуют.

— Мне она тоже не понравилась, но кредитная история у нее чистая, банк предварительно уже одобрил депозит, — пожала плечами Машка.

И я мог ее понять: откажет клиенту — недополучит премии. Откуда же ей знать, что у той барышни на уме. А я не смог бы адекватно объяснить все тонкости моей чуйки. Мы вернулись в кабинет. Я пересекся с Яром холодным взглядом. Он с досады махнул рукой:

— Нагреют вас как пить дать!

Я незаметно пожал плечами. С грустью и тоской смотрел, как неприятная клиентка приторно улыбалась Машке. Их разговор продолжился, и тут я обомлел. Вокруг Киселёвой вдруг появилась свечение. Яркое, почти ослепляющее. Оно замерцало и поблекло. Словно кто-то невидимый убавил контраст.

— Это что? — от неожиданности я вжался в спинку стула.

Клиентка улыбалась, как и прежде, но теперь с явным усилием, словно отвлекаясь на что-то ещё. Киселёва напряглась, читая текст с монитора, её качнуло.

— Ого! — присвистнул Яр. — Вот об этом я и говорил!

— О чём говорил? Что происходит? — я старался говорить в пол, не отрываясь смотрел на разворачивающуюся картину. Она до ужаса напоминала мне ситуацию с Аркадием, когда тот становился под луч своей машины. — Что это за аура вокруг?

— Защитная. Такая есть у каждого человека, и эта в красном её ломает, — Яр прошёл стол насквозь, остановился у клиентки и грозно посмотрел на неё сверху. — Сейчас придут они.

Предок смотрел на меня с ужасом. Пространство наполнилось шипением, которое, к моему глубокому ужасу, сменилось писком ультразвука, пробирающим до мозга костей. Такое ощущение, что Урицкого освободили досрочно и дали в аренду подвал нашего офиса. Меня вжимало в кресло против моей воли. Белая стена рядом с Киселевой побагровела словно под действием высокой температуры. Появившиеся пятно захватило календарь и бумажки с личными заметками Маши.

Яр долго не решался на какие-либо действия, но в итоге кинулся к стене и приложил к пятну руки. Вспыхнувшая печать прервала ритуал проникновения в наш мир Инфернальных тварей. Я долго и с изумлением рассматривал печать, пока она не растворилась в пространстве. Теперь взмокла от напряжения клиентка. Она чем-то поперхнулась и, извинившись, выскочила в коридор.

— Пошла обраточка, пошла, да не в то горло, — гоготнул Яр провожая колдунью взглядом.

Я кинулся к Киселёвой, но предок остановил меня взмахом руки. Машке было плохо. Он склонился над ней и, сделав несколько пасов рукой, восстановил свечение её ауры. Я пристально смотрел Киселевой в глаза, не проронив ни звука. Она пришла в себя, но смотрела опустошённым, ничего не понимающим взглядом.

— Наверное, пора углубить твои знания, — задумчиво проговорил Яр, когда закончил со спасением Машки. — С ней всё будет хорошо, не переживай, а вот с той ведьмой, что решила действовать исподтишка, такого точно не будет.

Я кивал. Действительно, пора углубить мои знания. Интересно, много ли фокусов в рукаве Яра?

— Что это была за печать?

— Запрещения, о ней я расскажу, когда прибудем на полигон, — призрак встал по левую руку от меня.

— Опять в Ховринку? — я невольно вздрогнул.

Место, от которого у меня бегали мурашки.

— Да, в Ховринку, там это будет идеально.

Яр запнулся на полуслове, из коридора до нас донесся недовольный выкрик одного из клиентов:

— Как не одобряют! Да мы же главный застройщик Москвы! Мне-то и надо всего миллион! Я буду жаловаться!

— Ага! — Яр почему-то злобно сверкнул глазами. — Уж кого-кого, а этого я тут точно не ждал увидеть!

— Кого? — я непонимающе крутил головой.

Меж тем возмущенный голос недовольного клиента приближался. Через мгновение он буквально выбил дверь кредитного отдела ногой, от чего взвыл от боли. Высокий худой мужчина лет тридцати ворвался к нам ураганом. Он остановился в дверях, окинув большую часть отдела ненавистным взглядом.

— Я его сейчас огрею чем-нибудь, — не унимался Яр, шипя по-змеиному

— И кто из вас не одобрил мне кредит? — клиент ударил тонкой тростью по паркету и обернулся на звук моего неловкого вздоха.

Это был Хворостов. Злость на его лице сменилась недоумением, потом шоком, а потом и широчайшей улыбкой.

— Ромка… — он присел на стул. Смотрел на меня не моргая. — Ромка Ярцев?

Я потерял дар речи, так как пару лет назад потерял телефон, по которому мы периодически созванивались с Димоном и делились новостями. С тех пор мы не слышали друг о друге ничего нового. Хворостов подлетел ко мне с раскрытыми объятиями, забыв и о больной ноге и хромоте, и о том, что на нас глазеет весь кредитный отдел. Он обнял меня и поднял на ноги. Не удержал равновесие и со смехом рухнул на стол. Яр зашипел, целясь Димону в шею. Я прикусил губу: точно! Тогда же идея барыжить кольцом пришла в голову именно ему.

— Ого! Что это ты в очках? В последний раз когда я тебя видел, ты был без них.

— Долгая история, потом расскажу, — я усадил друга в кресло и уже кипятил чайник. — Так что там у тебя за проблема?

* * *

Настоящее

Обеденный перерыв опять пришлось потратить на собственные нужды. До станции Кожуховская я добрался без особых приключений. Уже по привычке выискивал в метро свою старую знакомую, но без особого фанатизма. Предстоящая встреча с Мирой заняла почти все мои мысли. Мне неудобно и неуютно было обращаться к ней за помощью, тем более зная нрав Яра, который только от упоминания о гадалке приходил в бешенство, но в вопросе Инфернальных тонкостей только она могла пролить свет на истинные причины происходящих атак и тех событий, что, подобно цепи из сна про Фадееву, неумолимо сжимались вокруг моей собственной шеи.

Чтобы спокойно встретиться с Мирой, мне пришлось оставить родовой перстень в камере хранения одного из супермаркетов. По пути прихватив любимых пряников к чаю, я сложил их в пакет и незаметно кинул печатку на его дно. Очень удобно, когда надо где-то оставить лишние вещи, до закрытия магазина никто из персонала не будет вскрывать ячейку. Мира назначила встречу в старом месте, в том, где мы встретились в первый раз. Десять лет назад. Символично, учитывая обстоятельства. До этого мы обычно или просто созванивались, или её каморка появлялась недалеко от моего дома. Мира помогала мне не просто так, и в знак дружбы я так же оказывал ей целительские услуги; правда, я уже подзабыл, когда работал с Бахт последний раз.

Район Южного порта сильно застроили за это время, того стихийного рынка уже давно не было, но, прогуливаясь по улице, я всматривался в витрины магазинов, красиво вписанных в первые этажи пятиэтажек. До боли знакомая вывеска на торце Г-образного дома указывала в подвал. Я морщился от приторного запаха, когда, огибая кучи мусора, прибирался к ржавой двери, замок на ней отсутствовал.

— Я думал, ты уже не посещаешь эти места, — я не знал, как начать разговор, и скомкано улыбнулся: — Здравствуй, Мира.

Внутри крохотного салона, в котором десять лет назад мы впервые встретились, царил приятный полумрак, а в воздухе витали облака благовоний. Я по привычке сел за круглый стол без разрешения, вольготно откинулся в удобном кресле. Внутри салон ничуть не изменялся, и совершенно не было важно, откуда вёл в него вход.

— Ты всё такой же сумасшедший, Роман. Всё так же смотришь на одного человека, но обращаешься к другому, — старуха цыганка закурила папиросу и хрипло рассмеялась. Она всё время подкалывала меня этим, не обошла эту святую традицию и в этот раз.

— Да, Мира, я действительно схожу с ума, но сейчас мне еще активно в этом помогают.

Пришлось тактично свернуть разговор в нужное русло. Я достал из кармана черное перышко, оставшееся после трапезы Прокла, и положил его в центр стола.

— И зачем ты принёс мне эту гадость? — Бахт смерила перо презрительным взглядом. — Думаешь, я не в курсе твоих злоключений?

— Почему они атакуют меня?

Я старательно не подавал вида о том, что последнее высказывание гадалки меня задело. Знает она всё, видите ли, а вот предупредить старого друга ну никак нельзя?!

— Хех, ты и сам знаешь почему. Ты пришёл ко мне не за этим, не обманывай себя.

Разговор с Мирой никогда не отличался простотой, но эта маленькая чертовка действительно знала очень много, и каждый раз она заставляла меня копаться в себе и искать корни проблем гораздо глубже, чем они казались на первый взгляд.

— События, которые происходят в моей жизни, меня очень... пугают.

Пришлось подбирать слова, чтобы выразиться как можно корректнее и не соврать.

— В твою жизнь входят люди и существа с особыми желаниями. И ты сейчас ничего не сможешь с этим поделать, терпи, Роман.

Цыганка выпустила из ноздрей клубы густого дыма.

— Что за люди и существа? — в глубине души я, конечно, понимал о чём говорит Мира, но все же хотелось пройтись по конкретному списку. Цыганка подняла правую руку, пошевелила пальцами: безымянным и мизинцем.

— Беспалый Инфернал, чей прародитель умер в участке, когда ты завладел белым осколком, — Бахт странно улыбнулась. — У него есть только одно особое желание.

— Какое же, кроме того, чтобы убить меня?

Про этого персонажа мне и рассказывать было не надо. Странная вендетта за не менее странного суицидника, глупее повода для драки и не найти.

Цыганка рассмеялась:

— Ты не прав, у него совсем другое желание. Оно тоже связано со смертью, но не с твоей.

— Даже так? — я признавал, что ответ Миры меня несколько озадачил. — И когда он отстанет от меня, если я ему не нужен?

— Я не сказала, что ты ему не нужен, скорее, очень нужен, но ты сам всё поймёшь, когда этот момент наступит.

Прямых ответов на прямые вопросы ожидать не приходилось, но разве я на это рассчитывал?! Уходя от Миры, забываешь, зачем приходил.

— Значит, мне надо ждать момента? Просто ждать, и он придёт сам?

Бахт молча кивала, прикуривая очередную сигарету.

— Хорошо, я ничего не понял, но с этим разобрались. Меня беспокоит еще один человек — женщина с работы. Мне снился плохой сон про неё, — снова пришлось подбирать слова. По поводу Фадеевой вообще складывалась странная ситуация, которой я пока не мог дать хоть какого-то вразумительного объяснения.

— Девушка с фотографией? — Бахт хрипло затянула: — Да, это очень странная ситуация, и тебе пока невозможно разобраться в ней. Но есть один человек, он поможет тебе, даст верное направление.

— Какой человек?

— Это человек из прошлого, человек, что уже однажды помог тебе, очень давно. Цыганский барон, помнишь?

— О, боги, Урицкий? — последнее время я слишком часто слышал эту фамилию.

— Барона тяжело забыть, если столкнулся с ним хоть однажды. Я приготовила тебе предсказание... — Бахт рассмеялась, скидывая со стола широкий шелковый платок под цвет скатерти. Я сначала и не заметил его, а теперь с интересом и легким ужасом смотрел на разложенные рубашкой вверх карты Таро. Что, опять?!

— Думаешь, в этом есть необходимость?

Я болезненно сощурился: именно поэтому Яр злился на мои посещения Миры. Когда гадалка начинала предсказывать судьбу, она неизменно вмешивалась в её ход.

— Конечно, Роман. Именно за этим ты и пришёл сюда. Твоя судьба опять в моей колоде, как десять лет назад.

— Ну, давай рассказывай...

Я навалился на стол, чтобы лучше видеть карты. В конце концов, я действительно пришёл сюда именно за этим.