Лед и Пламень (гет)

Королевская Гавань — СЕРСЕЯ​

Колонны тронного зала почернели от постоянно полыхавшего пламени. Но огонь едва разгонял холод. Сидя на троне, закутанная в меха, Серсея старалась не дрожать. Казалось будто трон превратился в кусок льда, и сама Королева вот-вот превратится в кусок этого льда. Женщине хотелось встать и уйти, спрятаться в теплых покоях, но ее останавливала мысль, что так она покажет свою слабость.

«Я Королева Семи Королевств! — твердила она себе. — Я Королева! Никто не займет мой трон!»

— Ваше величество…

Серсея хмуро оглядела тех, кто собрался в тронном зале. Королева смотрела на мужчин и не таясь кривила губы. Она видела перед собой не знатных лордов, которых сама же назначила на их посты при дворе, а перепуганных псов. Мужчины дрожали, зная, что достаточно одного лишь слова Серсеи, чтобы пики на воротах украсила очередная голова, а освободившееся место занял кто-то новый.

— Ваше величество, у ворот города собираются люди, они просят впустить их, — проблеял один из мужчин, посматривая на охранявших зал гвардейцев.

— Мы не можем впустить людей в город, — тихо прошептал Квиберн, подавшись ближе к Королеве. — В городе не так много продовольствия, чтобы кормить всех желающих, ваше величество.

— Именно, — согласилась Серсея. — Ворота останутся закрытыми.

Вопрошавший сглотнул и отступил назад.

— Ночью убили офицера Золотых Плащей, ваше величество, — подал голос другой мужчина.

— Так найдите виновных и отрубите им головы! — приказала Серсея. — А головы выставьте на пиках в назидание другим.

От ее возгласа многие вздрогнули и попятились, даже стражники.

— На улицах находят все больше и больше насмерть замерзших бедняков, ваше величество, — перепугано пролепетал третий проситель. — Возможно, стоит…

— Кого волнуют бедняки? — перебила Серсея. — Пусть мерзнут. Мне нет до них дела.

— Может начаться бунт. Люди боятся того, что может явиться с Севера.

— И что могут замерзающие нищие против Королевской Гвардии? Против Золотых Плащей? — рассмеялась Королева и махнула рукой. Стражники тут же обогнули просителей и начали теснить их прочь из тронного зала.

— Пироманты делают свою работу? — спросила Королева, когда рядом с ней остались лишь десница и Гора.

— Трудятся день и ночь, ваше величество, — поклонился Квиберн.

— Вы передали им карту подземных тоннелей Королевской Гавани?

— Да, ваше величество.

— Я хочу, чтобы под каждым зданием и каждой улицей столицы были заложены запасы дикого огня, — с болезненной усмешкой сказала женщина. — Будут ли это мертвые, среброволосая стерва или мальчишка-бастард, я никому не дам отнять у меня мой трон. Никому из них я не дам войти в столицу. Я сожгу их всех. Сожгу их всех. Сожгу их всех...

Серсея сжалась на Железном Троне, пытаясь согреться.

— Джейме… — прошептала она, собираясь позвать брата, но тут же одернула себя. Джейме уехал, бросил ее, предал. Предал семью.

Королева на миг прикрыла глаза ладонью, отгораживаясь от наполненного огнем зала, холодного света, льющегося сквозь высокие окна, и падающих на каменный пол вытянутых теней. Серсея держала себя в руках, пытаясь никому не показать, что весь ее мир, вся ее уверенность давно осыпалась осколками. И некому дать ей совет, некому поддержать. А ведь она была уверена, что Джейме всегда будет рядом. Все уйдут, исчезнут, останутся лишь тенями львов на каменном полу тронного зала, но брат будет рядом.

Отведя руку, женщина посмотрела прямо перед собой. Туда, где между колонн на полу возлежали тени. Сколько их было? Много. Тени от кованых львов на окнах пролегли до самых дверей в конце зала, но они были бесполезны сейчас. А ведь когда-то в Королевской Гавани, в Красном Замке, яблоку некуда было упасть от Ланнистеров. Сейчас от великого дома остались лишь тени.

— Я жива… — напомнила себе Серсея. — Я Ланнистер.

На миг ей почудился голос отца: «Ты Ланнистер!».

— Я Ланнистер. Я не дам отобрать у меня корону. Никогда!

Она сказала это так тихо, что даже гулкие стены не повторили эхом ее слова, но в треске пламени Серсее почудился львиный рык, будто предки вторили ей.

Винтерфелл​

Дни становились короче. Все чаще Дени задумывалась над тем, что солнце и вовсе не показывается на Севере, оставив этот суровый край. Скрипучие морозы пробирали даже тех, кто постоянно находился в замке, у очагов. Дейнерис поражалась северянам, которые к менявшейся погоде относились с юмором.

— Зима пришла, — временами говорила леди Санса, и Джон отвечал ей улыбкой. Даже в такие тяжелые дни Старки находили место для оптимизма, и, хоть в словах их не было ничего особенного, остальные северяне кивали и улыбались, ходили шире, говорили громче, подбадривали друг друга шутками про южан и пили горячий эль из высоких кружек.

Сначала это обескураживало, но постепенно Дейнерис заметила, что ее войско, прежде не знавшее снега, многочисленное и свирепое, не желало уступать северянам, поэтому и в лагеря вдоль Королевского тракта просочилась эта северная удаль, приперченная естественной потребностью жить.

— Север — край не андалов, — напомнил ей как-то Тирион. — На Севере до сих пор крепка кровь Первых Людей. А это стойкий народ. Они тысячелетиями всем доказывали это.

И этот стойкий народ держался. И заставлял других держаться.

Но потом началась метель…

На третий ее день прибыли черные братья и мужчины вольного народа. Джон лично их встретил, дружески обнял Эдда и Тормунда. Они-то и рассказали последние новости, не порадовав никого из тех, кто собрался в Большом зале, чтобы послушать.

— Черный Замок разрушен, — грея руки о кружку, прокряхтел Эдд — дорога измотала всех теперь уже бывших дозорных, но Лорд-Командующий старался держаться, хотя усталость грозила вот-вот свалить мужчину с лавки. — Нас успели предупредить, так что крепость мы оставили до того, как туда добралась армия мертвых.

Тормунд молчаливо покивал и впился зубами в горячий пирог с луком и почками.

Дозору пришлось уходить в спешке. Они прихватили с собой столько еды, сколько смогли увезти на лошадях. Но привалы их были короткими, так что мужчины изрядно оголодали и соскучились по теплу.

— Мы ожидали чего-то подобного, — признался Эдд. — День ото дня в замке становилось холоднее. Даже в очагах огонь не раз потухал, хотя уж в чем в чем, а в дровах у нас отказа нет.

Предчувствуя недоброе, Эдд распорядился построить несколько быстрых обозов-санок, которые без труда смогли бы тащить по снегу лошади. В эти обозы, не глядя на ценность, грузили книги и пергаментные свитки из библиотечных подвалов замка.

— Часть книг мы сожгли, — признался Эдд Сэму. — Но что-то привезли сюда.

Тарли вздохнул, но смиренно кивнул, одобряя нелегкий выбор друга. Книги спасли жизни, а могли быть погребенными под тоннами льда и камня.

— Ходоки не спешат, — искривив тонкие губы, покачал головой Эдд, посматривая то на Джона, то на остальных, кого он знал из присутствующих.

— Король Ночи знает, что торопиться ему некуда, — согласился Джон. — Его армия наступает медленно, но верно.

— Хуже то, что погода становится тяжелее, — поделился своей мыслью сир Давос.

— Ходоки несут с собой холод, — кивнул Джон. — Еще немного — и даже теплые стены Винтерфелла не удержат здесь людей. Боюсь, что мы все можем замерзнуть до того, как сюда доберется Король Ночи. А во время вьюги даже привычному человеку сражаться тяжелее, чем любому другому. Мы можем оказаться в проигрышном положении.

— И что же делать? — озвучила терзавший всех вопрос Миссандея.

Как ни старались северяне, как ни подбадривали себя драками дотракийцы, но небо у всех над головами затянули серые тучи, становясь все темнее едва ли не с каждым часом.

— Долгая Ночь… — вздрогнув всем телом, пробормотал Варис.

Санса, Джон и Арья переглянулись, разом вспомнив сказки старой Нэн. В детстве ее трескучий голос не вселял в них ужас, а ее истории они считали лишь выдумками. Ну откуда старуха могла знать то, что творилось на этой земле за тысячи и тысячи лет до ее рождения? Но теперь те ее россказни Старки вспомнили с трепетом.

— Ваше величество, — прервал затянувшееся всеобщее молчание стражник, быстрым шагом входя в зал, — к вам посланники.

— Кто? — тут же уточнил Джон.

Пока что в Винтерфелле ждали только Джейме Ланнастера, его полк и остатки сил Талли, но тех задержала непогода. Вороны едва летали над Вестеросом, и для надежности приходилось посылать по нескольку птиц с одним письмом, чтобы то дошло до адресата.

Одно из таких писем отравилось в Сероводье, к Ридам, после того, как стало известно об истинных планах Серсеи. И летом эти болота оставались непроходимы для чужаков. Любой, кто сходил с Королевского тракта, мог не рассчитывать вернуться на безопасную насыпь дороги. Джон не о многом просил преданный Старкам дом, лишь о том, чтобы Риды не пропустили на Север армию Серсеи и послали людей к рву Кейлин, так прикрыв спину Джону и Дейнерис. Но пока все говорило о том, что Королева засела в Королевской Гавани и не собирается идти на кого-либо с войной.

— Я знаю Серсею, — сказал всем Тирион, когда днем ранее обсуждали возможные планы по обороне, и добавил: — И знаю, что думают о ней.

— И что же? — неудача с переговорами злила Дени и она не удержалась от резкости.

— Серсея хитра и она хорошо выучила уроки, которые ей дал наш отец, — протянул карлик задумчиво. — Она слушала эти уроки охотнее, чем я или Джейме. Но Серсея выросла в тени величия отца. Ее влияние было велико, когда это ей позволял Тайвин Ланнистер. Она стала Королевой Роберта, а после Королевой-Матерью и Королевой-Регентом при своих сыновьях. И всегда! Всегда тенью ей были наш отец или мой брат. И она это знает.

— И что нам это дает? — спросила Дейнерис.

— Серсея была Королевой двадцать с лишним лет, — все так же спокойно и задумчиво продолжил развивать свою мысль Тирион. — И все смотрели на нее, как на дочь могучего Тайвина, пока не стало Хранителя Запада. Что сделала моя сестра с тех пор? — Карлик обвел взглядом собравшихся, обменявшись понимающими кивками с Варисом. — Она попыталась сыграть против Тиреллов, втянув в эти дрязги третью сторону — фанатиков. И проиграла. Опозорилась на всю столицу. Но ей это сошло с рук. Ненавидимая и презираемая, она все равно оставалась достаточно влиятельной персоной, пусть и утратила былую власть. Потом она взорвала септу Бейлора, и нежный мальчик, Томмен, не выдержал этого. Но и тогда никто не восстал против Серсеи, хотя в септе, кроме воробьев, погибло много представителей знатных семей. Даже наш собственный дядя. Почему? Потому что у Серсеи оставался Джейме.

Дейнерис чуть нахмурилась, вникая в суть слов своего десницы.

— Пусть калека, пусть его продолжают называть Цареубийцей, но Джейме — Ланнистер, — тронув бороду и на миг плотно сжав губы, сказал Тирион. — Он сын Тайвина, прославленный полководец и Королевский Гвардеец. Что бы кто ни говорил, а его имя знают все и он всегда остается авторитетом. После отца, после дяди Кивана именно Джейме был главным полководцем моей сестры. На него опиралась ее власть. И его, при всех недостатках, боялись, а не Серсею. Она всегда считала, что он будет на ее стороне. Ведь все эти годы он был ее самым преданным союзником. Вместе они и правда были сильны. Но Джейме уехал. И я сомневаюсь, что этот факт удалось скрыть. А Серсея… Без авторитета брата она лишь Безумная Королева, действия которой невозможно предугадать. И сейчас все вспомнят, сколько крови на ее руках.

— И?

— Серсея знает лишь один способ править — страх и сила, — решительно произнес карлик. — Она умеет лишь запугивать, используя в качестве силы армию. Но сейчас во главе этой армии нет того, кого боялись бы. — Десница невесело улыбнулся. — Знаменосцы Тиреллов переметнулись на сторону Серсеи и помогли Джейме взять Хайгарден, но сейчас, я уверен, они вернулись в свои замки и спрятались подальше от моей сестры, не собираясь воевать на ее стороне. Это хорошо для нас. Юг не пойдет против нас. Как и Дорн. Дорнийцы тоже останутся на юге.

— Но у нее остается Запад, Штормовые и Королевские земли, — напомнил Мормонт. — И Грейджой.

— Лорды Штормовых земель много воевали за Ренли, а после за Станниса, — покачал головой сир Давос. — Обоих братьев Роберта Баратеона нет, как нет и детей Серсеи, которых кто-то еще мог считать законными наследниками Баратеонов. Войны ослабили эти земли.

— Эурон Грейджой силен в море, но не на суше, — высказал свое мнение Серый Червь. — У Утеса Кастерли он разгромил наш флот, но не вышел на берег. Он больше похож на пирата, чем на воина. Пираты не воюют. Они нападают, грабят и уходят.

— Во главе армии нет полководца, а если и есть… дух солдат сломлен, — напомнил более важное Тирион. — И на Юг опустилась зима. Даже пожелай Серсея этого, люди не отправятся воевать.

— Значит, она останется в Королевской Гавани, — извлекла суть Дейнерис. — Но встретит нас, если мы выживем и пойдем на Юг. Встретит остатками армии и флотом.

Эта мысль даже спустя дни тревожила Дени. Было тяжело осознавать, что если они все переживут эту зиму, то это не будет означать окончание войны. И пусть нынешнее положение дел мало чем отличалось от того, что Дейнерис видела до начала переговоров, сейчас ситуация не казалась столь уж безнадежной. Если Тирион прав, то Серсея не двинется с места, если, пока Дени на Севере, вокруг Королевской Гавани не сплотятся остальные земли, а это вряд ли случится.

— Жрицы, — прервав стремительные мысли Дейнерис, объявил стражник.

В зал неторопливо вошли закутанные в красное женщины. Среди них все сразу узнали Мелисандру. Джон рядом с Дени поморщился, а сир Давос откровенно напрягся, всем своим видом выдавая гнев.

Леди Мелисандра осторожно откинула за спину капюшон. На каменный пол хлопнулись застрявшие в складках одеяния комки снега.

— Ваше величество, — поклонилась женщина Дейнерис, а после — Джону: — ваше величество.

— Леди Мелисандра, вы помните, что я обещал вам, в случае возвращения в Винтерфелл? — спросил Джон, и Дейнерис вздрогнула от промелькнувшего в его тоне холода.

— Я помню, — смиренно кивнула жрица. И, вглядевшись в лица стоявших позади нее, каждый мог убедиться, что все они знают о раздоре между Королем Севера и Мелисандрой. — Именно поэтому я здесь. Тьма наступает. Как и было предсказано. — Жрица чуть улыбнулась, но даже сир Давос сейчас не узнал в этой женщине ту, кого он видел когда-то подле Станниса в дни начала его похода. Та надломленность, что появилась в Мелисандре с гибелью Станниса, никуда не делась. Жрица осунулась, как-то разом постарела. И безумный блеск пропал из ее глаз. Сейчас она более всего походила на старуху, уже знающую свою судьбу. — Будет Долгая Ночь. И мы здесь, чтобы исполнить свой долг.

Жрицы вслед за Мелисандрой повторили ее слова на валирийском.

— И каков же ваш долг? — не выдержал сир Давос. — Принести вашему Владыке Света новую жертву? Предать огню кого-то еще, в ком вы углядите королевскую кровь?

Леди Мелисандра с легкой тенью улыбки взглянула на мужчину, но улыбка вышла болезненной гримасой человека, осознающего свои грехи.

— Нет, — ответила жрица. — Мы здесь, чтобы принять свою смерть.

Тирион улыбнулся и посмотрел на Вариса, ожидая, что Паук разделит с ним его скепсис. Но евнух взирал на жриц с непроницаемым выражением на лице.

— Так вы серьезно? — поразился карлик, глянув на Мелисандру и ее спутниц.

— Мы давно этого ждали. Владыка Света продлевал наши жизни только ради этого, — ответили женщины, и в их голосах никто не усмотрел ни тени страха.