Шанс. (джен)

* * *

«… даже если два человека просто случайно обменяются кровью — это повлияет на них. Возможно едва заметно, если не было какого-то умысла в сем действии, однако для мироздания отныне эти люди будут связаны. А если смешать кровь намеренно, то это будет нести сокрушительные последствия. Очень реальные и чудесные последствия, если двое поймут их, а не отмахнутся, как от ненужной вещи и очень болезненные последствия, если эти двое закроют на случившееся глаза. Наука о кровной магии имеет очень старые корни, но в последнее время я стал замечать, что слишком многие бездумно стали относиться к ней, несерьёзно. Молодое поколение не желает тратить время на то, чтобы разобраться, почему именно так, а не иначе. Более или менее ответственные наследники хотя бы заучивают ритуалы и обряды наизусть и, хоть и не понимают глубинного смысла, откуда всё это пошло и почему надо проводить ритуал или обряд так, а не иначе, но при этом всё равно делают всё верно и Мать Магия прощает им это недопонимание. Но я чувствую, что близко то время, когда маглокровки, не воспитанные в наших традициях, не понимающие, что Магия — это серьёзно, а не просто фокусы, что учат в школе, столкнутся с тем, что кровная магия для них недоступна или работает не так, как у потомственных волшебников. Я боюсь, что тогда кровную магию вообще начнут запрещать и если в будущем, у кого-то появится кровный брат, как у меня, то эти люди даже не поймут всей красоты данного обряда, всей значимости смешения крови и магии, всей глубины того процесса, как постепенно они будут влиять друг на друга и становиться даже внешне похожими друг на друга. Мне жалко тех людей, что смешают кровь, но разойдутся как посторонние друг другу люди и будут до конца жизни чувствовать подспудно какую-то пустоту внутри, которую мог заполнить брат или сестра. Это магия, точнее Кровная Магия, которая несёт в себе иногда смысла, значения и близости душ даже больше, чем если бы люди родились в одной семье. Это чудо…»

Я закрыл дневник одного из Блэков. Уже прошло полгода после того, как мы стали ближе общаться с Питером, как произошла та знаменательная экскурсия в Оскорп и произошли все следующие события. Я с тех пор перерыл уже кучу книг из библиотеки Блэков. Нет, книг по кровной магии там было уйма. Но почти все они были написаны либо на латыни, в которой я был откровенно слаб, либо было написано на таком архаичном английском, что разбирать текст было невероятно сложно. Было несколько книг, написанных на более-менее современном языке, но там содержались темы, которые не относились к нашей с Питером ситуации. Несколько раз я натыкался и на читабельные описания обрядов, в которых смешивалась кровь, но без подробного описания, к чему они приведут. Там были скорее инструкции, что надо сделать так-то и так-то и произнести то-то и то-то. Подразумевалось, что более старшее поколение объяснит нюансы и эти записи больше были похожи на шпаргалки. Нашёл даже что-то очень похожее на то, что произошло с нами, но опять же, там не было объяснений, что потом будет с проводящими обряд. Я уже даже думал о том, что придётся заняться серьёзной учёбой латыни. Попробовал обратиться к портретам Блэков, но большинство делали вид, что спят и не реагировали на меня. Некоторые просто кривили рот, фыркали и отворачивались от меня, когда я пробовал спрашивать у них про ритуалы и обряды кровной магии. И только один портрет, на котором был изображён Цефеус Блэк, как бы нехотя процедил, чтобы я нашёл его дневник, после чего отвернулся, сделав вид, что не обращает на меня внимание, хотя я заметил, что он задумчиво скосил на меня глаза, когда я поднимался по лестнице на выход из сундука с расширением пространства.

Я внимательно смотрел на себя в зеркало. Вроде ничего особо и не изменилось, но сравнивая с тем, каким я помнил себя ещё в своём мире, я видел незначительные изменения в своей внешности. Разрез глаз как будто стал немного другим. Я и раньше не жаловался на то что у меня маленькие глазки, наоборот они были достаточно большими, но сейчас, если снять очки, то казалось, что глаза становятся чуть ли не на пол лица. Это точно от Питера. Тот очень часто пользуется своей милотой, когда делает щенячьи глазки или глазки, как у кота из Шрека. Знает, поганка, что это действует почти на всех и часто осознанно пользуется этим. Я улыбнулся и мысленно сделал себе заметку потренироваться и тоже пользоваться этим методом. От очков бы ещё избавиться и мои зеленющие ведьмовские глаза вообще не будут иметь конкурентов в такой кото-шрековской атаке.

Когда улыбнулся своим мыслям, то заметил ещё одно отличие от себя старого — ямочки на щеках. Не было раньше такого.

Ну что ж — не сильно-то и изменился. Во всяком случае не надо привыкать к совсем уж новой внешности. Может конечно ещё что-то изменится позже. Я ведь уже понял, что мы меняемся не моментально, заснул один человек, а на утро проснулся уже другой. Перестройки организмов происходят очень постепенно и если я и так волшебник, то вот у Питера перестройка организма под действием той ядрёной смеси шла просто заметнее в плане новых возможностей и мы настолько отвлеклись на них, что на внешность-то особо и не обращали внимание. Зато сегодня в школе я рассматривал Паркера и заметил, что он тоже изменился внешне. Едва заметно, но всё же. У него волосы стали темнее, почти чёрными, как у меня и кудряшек меньше стало. А ещё форма губ стала какая-то Блэковская. Я эту форму губ видел ещё в школе, у Драко Малфоя, а потом я заметил, что и у Сириуса, моего крёстного тоже такая же форма губ. Я не заострял на этом внимание специально, но когда начал разбираться во всей этой кровной мутотени, то стал замечать такие признаки и вспоминать схожие черты лиц между родственниками. В общем в один из дней я поставил нас с Питером рядом друг с другом перед зеркалом и молча тыкнул сначала на волосы, как на самое заметное изменение, потом на губы, потом снял очки и попросил улыбнуться.

— Иии? — уточнил Питер, уже тоже как-то подозрительно поглядывая на наши отражения, начиная что-то понимать. Я развёл руками в стороны и подумав просто дал ему прочитать ту запись из дневника.

— Интересно как… — Пит задумчиво лохматил свои волосы, прямо как я. Я смотрел на это, как завороженный, — я ведь тогда серьёзно говорил про «Мы с тобой одной крови, ты и я», как в Маугли, — помолчали, — я тогда больше смеялся, но сейчас серьёзно предлагаю быть друг другу братьями… Боже, как звучит-то, как в какой-то мыльной опере, — скорость речи Питера опять увеличилась и он много, быстро и периодически заикаясь говорил ещё некоторое время, но потом резко замолчал, уставившись на меня. Я тем же движением взлохматил свои волосы, несмело улыбнулся и неуверенно кивнул ему. Питер всё верно понял, потому что его глаза опять как-то слишком серьёзно смотрели на меня. Он медленно подошёл ко мне ближе и обнял, прошептав на ухо, — Я тебя не брошу, брат.

* * *

Мы были в гостях у Питера, вместе с Недом. Планировали собирать конструктор лего. Я раньше таким не занимался, но парни говорили мне, что будет весело и надо же иногда отвлекаться от учёбы. Я согласился. Тётя Питера суетилась на кухне, наливая нам всем чай и раскладывала печеньки с конфетами по вазочкам. По телевизору шёл репортаж о необычных людях. Говорили что-то о Капитане Америке, о Железном Человеке, о Халке. Мы втроём и тётя Мэй увлечённо обсуждали все эти репортажи, строя теории о возможностях суперсолдат, Халка и других мутантов. В какой-то момент Питер задумался. Явно ведь сравнивал себя с ними. Я решил отвлечь Питера, пока он чего лишнего себе не надумал, сравнив себя с каким-нибудь чудовищем и позвал ребят собирать, наконец, лего, а то позвали непонятно зачем в гости, завлекли каким-то непонятно чем, а сами мне не показывают это. Парни в очередной раз удивились, что я никогда не собирал конструктор и потащили меня за руки в комнату Питера. Тётя Мэй задорно смеялась нам вслед.

Спустя неделю тот репортаж опять всплыл у нас с Питером в разговоре.

— Понимаешь, я ведь тоже мутант. То есть у меня по сути есть всего три варианта: либо просидеть всю жизнь тише воды ниже травы, либо стать супергероем и помогать людям, либо стать как Халк, когда на тебя весь мир по сути охотится. И пусть доктор Беннер гениальный учёный, но военные хотят его либо уничтожить, либо превратить его в оружие, которое будут выпускать из бункера против своих врагов только «по праздникам»… Это не свобода, не жизнь.

— И что ты предлагаешь? Ты ведь понимаешь, что стоит только тебе как-то заявить о себе, допустим даже с хорошей точки зрения, чтобы люди стали тебя уважать, то ты станешь публичной личностью. Тебе не дадут спокойно жить тоже. Может и не будут в бункере закрывать, но будут отлавливать на улице, фотографировать, писать в газетах, придумывать о тебе небылицы? Я не знаю как тебе публичная жизнь, но я бы и врагу её не пожелал, честно говоря. Плюс ты не один, у тебя есть тётя Мэй. Ей ведь тоже проходу не дадут. А представь себе, что ты кому-нибудь дорогу перейдёшь? Твою тётю ведь могут и в плен взять, чтобы тебя выманить, или ещё что сделать. Отыграются на ней, как на твоём близком человеке, который себя и защитить-то толком не сможет.

Пит задумчиво переводил взгляд со своих рук на меня.

— Но я не могу ничего не делать! Понимаешь, я ведь теперь сильный, действительно сильный, а ещё быстрый, да и голова у меня теперь ещё быстрее чем раньше соображать стала, ну ты сам знаешь. Я не могу просто так сидеть и ничего не делать. Я понимаю, что я ещё не взрослый человек, что тётя будет волноваться за меня, если узнает, но я хотел бы как-то помогать людям. Пусть не так масштабно, как Железный Человек или Капитан Америка… — помолчали, — Эммм… Знаешь, я тут подумал, что простым людям тоже нужен кто-то, кто поможет, по мелочам так сказать. Кошку с дерева снять, старушку через дорогу перевести. Ты понял в общем, да? Это же тоже неплохо? — Питер посмотрел на меня так, как будто спрашивал у меня разрешения. — Я просто постоянно думаю о том, что рано или поздно я своим супер слухом или супер зрением услышу или увижу, что кому-то реально плохо. Что будет тогда? Я же буду сам себе противен, если не предотвращу этого, зная, что мог это сделать, мог кого-то спасти, но не сделал этого.

— Я тебя понимаю, сам всю жизнь стремился всех спасать, — немного подумал и продолжил, — я не буду тебя отговаривать, по себе же знаю, что это бесполезно и понимаю, что я ведь тоже во всё это влезу вслед за тобой, — грустно и немного иронично усмехнулся, отведя взгляд в сторону и поёжившись. — Как ты смотришь на то, что мы тебе наведём морок на лицо, чтобы тебя хотя бы не узнавали? — уже более весёлым голосом спросил я.

— Не, ты же замаешься мне постоянно этот морок наводить. Да и как ты себе это представляешь? Иду я по улице, слышу, что в переулке у девушки кто-то отбирает сумочку и вместо того, чтобы на своей супер скорости добежать до грабителя и отобрать сумку, я побегу сначала к своему старшему брату, чтобы тот помог морок навести? Это глупо, знаешь? — мы оба засмеялись.

— Ну, а как насчёт амулета? Наденешь и никто твою внешность не запомнит.

— Хорошая идея, но вдруг он разрядится невовремя? — возразил Питер.

— Может, ага, — подтвердил опасения я.

— Я вообще-то думал о том, чтобы просто костюм с маской сделать. Надел и всё, предложил свой вариант Питер.

— Ага, а как это будет выглядеть? — захихикал я, — идёшь ты такой по улице, слышишь, что в переулке у девушки грабитель отбирает сумочку, забегаешь в переулок, говоришь девушке подвинуться, тебе мол срочно переодеться в подозрительный такой костюм с маской надо, чтобы спасти её от грабителя, который стоит рядом и растерянно чешет маковку?

В общем веселились мы тогда долго, но пришли к выводу, что будем придумывать всё-таки костюм с маской, но снабдим его волшебными примочками и придумаем какое-то средство для атаки и защиты, потому что своими лапками, пусть и внезапно ставшими сильными, Питер много не навоюется. Опыта битв у него всё равно нет, так что лучше чтобы это что-то было больше дистанционным.

— А ещё я давно подумываю о концепции паутины. Меня же паук укусил, так что логично, что должна быть паутина, — спустя какое-то время подкинул идею Пит.

— Ну, в принципе логично. А ты не проверял себя, не получается паутину выделять естественным путём как-нибудь? — мы переглянулись, оба покраснели и опять взорвались хохотом.

— Нет! Это было бы слишком. — Питер еле сдерживался от нового приступа смеха, — Я вообще-то думал о том, чтобы придумать какие-нибудь шутеры на руки, что ли. Чтобы можно было нажимать на них и стрелять паутиной. Шутеры придумать достаточно легко, я уже даже сделал набросок того, как они должны выглядеть и как их сделать. Но вот насчёт самой паутины надо ещё подумать.

Потом мы долго спорили по поводу конструкции шутеров. Я предлагал варианты, как с помощью магии можно было бы их усовершенствовать. Питер перебирал разные варианты конструкции устройств, если использовать ещё и магию. Перебирали разные варианты страховки для случаев, если магическая часть сломается или выдохнется и наоборот, если чисто технически они выйдут из строя, чтобы только на одной магии можно было бы продержаться хоть какое-то время. Намечали опыты по взаимодействию магии и техники в этом конкретном костюме. Было интересно и Питеру, как начинающему механику, так и мне, как начинающему артефактору. Мы очнулись только когда на часах был уже пятый час утра. Переглянулись и застонали от разочарования. Через несколько часов надо быть в школе, а мы ещё даже не ложились спать.

Если бы кто-то в этот момент посмотрел бы на них со стороны, то решил бы, что это точно братья, почти близнецы, настолько они были похожи сейчас в своём «творческом безумии». Оба в помятых футболках и домашних штанах, оба с растрёпанными, уже почти совсем одинаковыми шевелюрами, с огромными глазами, которые блестели от удовольствия и азарта и оба почти одинаково кривили сейчас почти одинаковые губы от разочарования, что придётся остановиться и попробовать хотя бы немного выспаться перед уроками.

Через несколько дней, на уроке химии Питер пытался незаметно намешать что-то под столом, прячась за спинами одноклассников, а я матерясь про себя, пытался чисто на эмоциях, невербально и без палочки наколдовать какой-нибудь полог незаметности, чтобы на нас не обращали внимание. Палочка у меня лежала в рюкзаке, но я в какой уже раз думал о том, что надо придумать себе какой-нибудь чехол на руку, как делали многие в моём мире, чтобы иметь палочку постоянно рядом. А то расслабился, а с Питером теперь, похоже, придётся и рядом с обычными людьми колдовать, чтобы вытащить его паучью задницу из передряг и подстраховать. Нет, тут не чистый Рейвенкло, тут дикая смесь Рейвенкло с Гриффиндором. По-моему — это самая жуткая смесь, какая только может быть. Хорошо хоть его опытный образец не взорвался и других вредных реакций вроде не было.

Я ворчал больше от вредности. Сам же планировал по приходу домой попробовать что-то придумать с помощью зельеварения. Очень сильно сомневался, что хоть что-то из этой затеи выйдет, так как никогда не был силён в зельеварении и даже местами ненавидел этот предмет, больше как-то по инерции правда, как пошло с первых курсов, когда профессор Снейп гнобил меня на своих уроках. Но всё-равно руки чесались, так хотелось попробовать.

У меня дома все поверхности были закиданы листками с химическими формулами, рисунками, схемами и чертежами шутеров и различных амулетов. Стопками лежали книги по артефакторике и зельеварению. Я срочно учил таблицу совместимости элементов и придумывал, чем бы их заменить из обычного мира, так как ингредиентов у меня было конечно много, но всё же конечное количество, а потом волшебные вещества будет негде достать. Что-то я мог, конечно, и тут начать выращивать, но вот что касаемо волшебных ингредиентов животного происхождения, то тут дохлый номер. Я не подписывался на такое. Жалко конечно будет, если мне что-то потребуется, а этого не будет, но я думаю, что как-нибудь переживу. В итоге я больше стал уделять времени шутерам и различным амулетам, которыми можно было бы улучшить их работу и безопасность Питера в целом. А сам Питер мучил химию. По-моему он уже давно вышел за рамки школьной программы. Во всяком случае я подобные формулы видел, кажется, только в Оскорпе, но никак не в учебниках даже за старшие классы. Он сказал мне, что тоже пытается упростить формулу, так как добывать реактивы ему тоже особо негде, разве что только на тех же уроках химии, а там в лаборатории не такое уж и большое разнообразие.

Азарт кипел у нас с братом в крови. У нас… С братом… Хорошо звучит!