Что-то явно не то со звёздами  (гет)

Пэнси никогда не любила свой дом — ни в детстве, ни сейчас, став его полноценной хозяйкой. Монументальный трёхэтажный особняк, величественный и помпезный, безмерно раздражал её, давил на неё своими размерами и всей этой невероятной вычурностью и кричащей роскошью. Прошлогодняя вынужденная изоляция только усугубила это чувство, но прямо сейчас, в эту минуту, неведомое доселе головокружительное, восхитительное и ни с чем не сравнимое ощущение собственной крыши над головой переполнило её, и, слегка опешив, Пэнси парой взмахов палочки установила надёжную защиту от сов, заблокировала камин и велела домовику организовать ей горячую ванну.

Нужно было успокоиться и тщательно всё обдумать, разложить по полочкам, как она всегда любила. Но как только пушистая, вкусно пахнущая пена обволокла её тело, все неприятные мысли сразу же улетучились, и Поттер был мгновенно послан куда подальше.

Много чести.

Жизнь прекрасна, так зачем же тратить её на недостойных людей и выяснение отношений?

В том-то и дело, непрошенно начал полемику ненавистный внутренний голос, какие отношения, о чём ты? Сама же говорила — «это всего лишь секс», «мы не пара», «нам необязательно засыпать и просыпаться в одной постели»… Ну и какого гиппогрифа ты расстроилась тогда? Ну трахает он ещё и Уизлетту — старая любовь не ржавеет, тебе-то что? Или ты всё-таки не готова делить его с кем-то? А если так — поздравляю, Паркинсон, ты снова наступаешь на те же грабли. И не надо врать самой себе.

А вот это мы ещё посмотрим, блаженно прикрыла глаза Пэнси, велев своему внутреннему правдорубу заткнуться. Всё, что ей нужно сейчас, это обдумать своё дальнейшее поведение. Главное — максимально расслабиться, и решение придёт само. Проверено.

* * *

Прошло больше часа с тех пор, как ушёл Снейп, а Гермиона всё так же сидела на полу у камина и никак не могла успокоиться. Что за день такой сегодня? Мало было этого тошнотворного министерского приёма, так ещё и вечер, что называется, удался. Излила душу, молодец. Нашла кому исповедоваться.

Плакса. Истеричка. Размазня.

Он всего лишь спросил о родителях. Из любопытства, разумеется. Так почему же нельзя было ограничиться лаконичным ответом? Зачем нужен был весь этот экскурс в историю? Эти никому не нужные слёзы и откровения?

Королева драмы. Идиотка. Ну как, как можно было выставить себя такой дурой? Что он теперь будет думать о ней? Господи, как же стыдно…

Где взять маховик времени, чтобы отмотать этот вечер часа на три назад?

* * *

Верный эльф, прекрасно зная вкусы и привычки своей обожаемой хозяйки, тут же принёс её любимое шампанское, охлаждённое до нужной температуры, и коробку вкуснейших шоколадных конфет.

— Жизнь прекрасна, — уже вслух повторила Пэнси, не спеша наполняя изысканный хрустальный кубок и любуясь причудливой игрой пузырьков.

Но не успела она поднести его к губам, как Мик неожиданно появился снова и почтительным полушёпотом доложил:

— Хозяйка! Вас хочет видеть мистер Гарри Поттер. Он настаивает, что это крайне важно.

Идиллия была безжалостно разрушена, и Пэнси, совершенно по-маггловски выругавшись, в пару глотков осушила кубок и раздражённо поставила его на бортик ванны, больше напоминающей средних размеров бассейн.

Прошло не более четверти часа с тех пор, как она увидела его возле «Твилфитт и Таттинг», и вот он здесь… Что это может означать?

— Давай его сюда, Мик, — устроилась поудобнее она. — Не будем томить Героя.

— Как?! — разволновался домовик. — Прямо сюда?!

* * *

Северус был невероятно зол на себя.

Выйдя от Грейнджер, он решил немного пройтись, несмотря на поздний час. Полтора мирных года многое кардинально изменили в его жизни, но привычка мыслить логически и всё тщательно обдумывать, конечно, никуда не делась. А подумать было о чём — день оказался чрезвычайно насыщенным и богатым на эмоции, чего давно уже не случалось.

И самое большое потрясение дня — Грейнджер. А самое большое разочарование — он сам, вызвавший её на откровения своим совершенно неуместным любопытством. Бестактно, неделикатно, в лоб. И даже не извинился.

Дойдя до парка, он раздражённо пнул ногой кучку листвы под фонарным столбом, плюхнулся на скамью и закрыл глаза.

Просто поразительно, с каким мужеством она рассказывала о родителях. Совсем ещё девчонка, но сколько же в ней силы… Северус не выносил женских слёз, но когда её прорвало, он даже обрадовался — носить такое в себе опасно, ему ли не знать? Но одно дело он — взрослый мужчина, волк-одиночка, закалённый десятилетиями суровой жизни, нелюбимый родителями, отвергнутый Лили, вынужденный годами плясать под чью-то дудку, и совсем другое — Грейнджер. Как она вообще держится после таких потерь?

В свои тридцать девять Северус повидал и пережил столько, что хватило бы на несколько даже по магическим меркам долгих жизней, и потому был абсолютно уверен в том, что вряд ли кто-то или что-то в этом мире сможет потрясти его. Ну или, как минимум, произвести сильное впечатление. А Грейнджер не просто смогла — она с лёгкостью делала это теперь каждый день.

«Девочка же драгоценная, она такая одна».

Чёртов Артур. И ведь прав же, не поспоришь. Трёх недель совместной работы оказалось более чем достаточно, чтобы убедиться в этом: умная, невероятно работоспособная, легко обучаемая, фонтанирующая самыми смелыми идеями и гипотезами. Пожалуй, лучшей ассистентки он и представить себе не мог.

А следом цепкая на детали память услужливо подкинула заплаканные золотисто-карие глаза, опушённые длинными ресницами, и смущённую девичью улыбку:

«И ещё одно признание, раз уж так сошлись звёзды. Скажу честно, я не ожидала, что работать с вами будет настолько легко и комфортно, сэр. Мне очень повезло».

Это ещё вопрос, кому повезло. Потому что впервые в жизни он встретил такого же увлечённого и жадного до знаний человека, как и он сам. А, значит, есть шанс осуществить всё то, о чём он мечтал ещё в далёкой юности. Кто бы мог подумать, что этим неординарным человеком окажется та самая гриффиндорская зубрила и выскочка?

Но дело было не только в её уме и работоспособности, и сегодняшний вечер открыл ему совершенно другую Грейнджер. И глупо было бы врать самому себе — на годами, нет, десятилетиями тщательно выстраиваемой стене, которой он защищал себя от внешнего мира, его реалий и угроз, кажется, появилась внушительных размеров трещина.

От изучающего, переворачивающего всё внутри взгляда, и застенчивой улыбки.

От недюжинной внутренней силы.

От обезоруживающей хрупкости, вызывающей острое желание защитить её от таких мудаков, как Кейн, которого от Круцио сегодня спасло разве что чудо.

А сколько их, этих трещин, у неё?

Как давно ему не обнажали душу так… Как давно его не задевало так чьё-то горе. И это, оказывается, никакая не слабость — сопереживать, сочувствовать.

Переживать. Чувствовать. Это, оказывается, нормально. С каких-то пор стало нормальным. Видимо, и в самом деле что-то не то со звёздами сегодня.

Что-то явно не то со звёздами.

Тряхнув головой, словно пытаясь избавиться от морока, Северус поднялся со скамьи и аппарировал домой. Вот только сомкнуть глаза этой ночью ему так и не удалось.

* * *

— Пэнси, — взволнованный и бледный, Поттер вошёл в ослепительную бирюзово-голубую ванную комнату и в нерешительности остановился. — Ты в порядке?

— Как видишь, — довольно ухмыльнулась Паркинсон, игриво вытянув покрытую пеной ножку. — Какими судьбами, Поттер?

Гарри судорожно сглотнул и опустил глаза.

— Я видел тебя, — огорошил вдруг он, и Пэнси перестала дышать. — Видел, как ты смотрела на нас с Джинни. Не знаю, что ты подумала, но мы случайно встретились и просто перекинулись парой фраз.

— Избавь меня от подробностей, — брезгливо наморщила носик Пэнси. — Если ты пришёл, чтобы…

— Я пришёл, чтобы поговорить. И не только.

— Да неужели? А что, рыжая по пятницам не даёт? — невинно поинтересовалась Пэнси, продолжая нежиться в благоухающей пене. — Нет, я, конечно, польщена, что сам Избранный почтил меня своим присутствием, но, знаешь, Поттер, если ты вдруг подумал, что можешь вот так запросто врываться ко мне всякий раз, когда тебя обламывают в другом месте, то ты ошибаешься.

Её слова произвели на Гарри ошеломляющее впечатление: он застыл на месте, открыв рот, не дыша и не моргая.

— Пэнси? — отмер наконец он, делая шаг вперёд. — Ты что, ревнуешь?!

— Пошёл вон, — презрительно бросила она, поворачиваясь к нему спиной. — Мальчик-который-до-хрена-возомнил-о-себе.

В мгновение ока избавившись от одежды, Гарри прыгнул в воду, устроив пенный фейерверк, и обернувшаяся Пэнси даже не успела возмутиться, как сильные руки подхватили её, усадили на бортик ванны, и всё её негодование моментально испарилось, стоило ему обхватить её лицо ладонями и заглянуть ей… нет, не в глаза. В самую душу.

— Ты правда ревнуешь? — продолжал глупо улыбаться обалдевший Поттер. — Скажи!

— Пусти…

— Скажи это. Пожалуйста, Пэнси! Скажи, что тебе не всё равно!

— Это всё зелье, — замотала головой она, пытаясь сопротивляться этому наваждению. — Это не я. Это не то, что я чувствую. Отпусти меня!

Он тут же убрал руки и отстранился, непонимающе уставившись на неё:

— Зелье?

— Вот только не надо врать! — зло выплюнула она. — Твой придурок-эльф был очень убедителен, но я ни за что не поверю, что он делал это без твоего ведома!

— Да что происходит?! — сорвался на крик Гарри, ударив кулаками по поверхности воды. — Зелье, эльф — я ничего не понимаю!

— Просто. Уходи, — отчеканила она, собрав последние остатки самообладания. — Я больше…

Он не дал ей договорить. Касание губ было настолько нежным и трепетным, что Пэнси, порывисто выдохнув, обречённо закрыла глаза и безвольно запрокинула голову, открывая шею его поцелуям. Сопротивляться его обжигающе горячим ладоням, оглаживающим её плечи и грудь, оказалось невозможно — это не было похоже ни на что, испытанное ею когда-либо.

Так сладостно, чувственно, неспешно. Так правильно. Как ни с кем другим.

Чёртово зелье.

Или…