Гермиона Джин Грейнджер, или Как сложно быть сообразительной в этом царстве идиотов (джен)

В школу Мерлина в Кармартене принимали всякого, кто сумел найти её, войти в неё, разыскать там профессора Мерлина и ответить ему по билету — да-да, тому самому, который вышеобозначенный Мерлин уже вручил Гермионе и который она, конечно, выучила со всей своей обычной прилежностью.

Гермиона нашла школу, вошла в школу, прочла расписание, написанное огамом на стене, и решила поискать Мерлина в его кабинете — ведь есть же у директора школы кабинет и он, наверное, должен быть именно в нём в часы приёма?

Мерлин действительно обнаружился на месте, правда в очень экзотическом положении. Он сидел на своём рабочем столе по-турецки, подложив многочисленные складки своей мантии себе под попу — чтобы мягче сиделось, видимо, — и сосредоточенно взирал на шахматную доску. Он не обратил внимания на вошедшую Гермиону, и она сделала вывод, что он не услышал стук в дверь, а потому вежливо постучалась ещё раз, уже изнутри кабинета и погромче.

— Здравствуйте, Мерлин Амброзий!

Мерлин вздрогнул от неожиданности и чуть не сверзился со стола. Поправил очки, уставился на девушку и воскликнул:

— А, это вы, мисс! Простите, я тут играю с феями в шахматы, и если я выиграю, они прочтут нам курс фейской этимологии и магии. Поэтому должен сосредоточиться и совсем-совсем не могу отвлечься! Вы же экзамен сдать? Билет с вами? Выучили? Молодец, принято, идите ищите Мак Кархи, вам нужно пройти тестирование на склад ума! Идите-идите!

Не успела Гермиона переварить происходящее, как её ветром вынесло из кабинета и дверь за ней захлопнулась. Она в недоумении вернулась к расписанию в надежде определить, где искать таинственного Мак Кархи, где её и обнаружила молодо выглядящая женщина с длинными светло-каштановыми волосами, волнами спадающими до талии, и настолько очаровательным лицом, что у Гермионы, которая никогда не думала о женщинах в романтическом плане, затрепетало сердце.

— Что вы здесь ищете, милое дитя? — спросила она, и голос её звенел, как хрустальные колокольчики.

Гермиону немного напрягло выражение “милое дитя” применительно к ней, но она решила не акцентировать внимание на этом.

— Я пытаюсь найти профессора Мак Кархи, мисс?..

— Доктор Рианнон, — представилась женщина и подарила Гермионе ласковую улыбку. — Вы, должно быть, только что поступили! Конечно-конечно, пойдёмте, я вас провожу, Мак Кархи, наверное, сейчас у себя…

И Рианнон повела Гермиону по лестницам, переходам, анфиладам, которые не двигались, как в Хогвартсе, но создавали ощущение не менее таинственное, загадочное и волшебное.

Как только они вошли в кабинет и Гермиона увидела Мак Кархи, её глаза затмила пелена, сердце пропустило полтора удара, а ноги едва не подкосились. Рианнон привычным движением подхватила её под локти и усадила за парту.

Мак Кархи, мужчина лет тридцати пяти, с чёрными волосами, собранными в хвост, и родинкой на щеке, которая по непонятным причинам вызывала у Гермионы приступ особенного умиления, оторвался от своих дел, посмотрел на вошедших и воздел руки к небу.

— Мерлин, что это?! — воскликнул он, обращаясь не то к Рианнон, не то в воздух. — Вы привели к нам англичанку?!

Рианнон спрятала улыбку за прядью своих роскошных волос, а небо ответило доктору Мак Кархи голосом Амброзия Мерлина:

— Что хочу, то и делаю! И вообще, только посмотрите на её волосы! В её жилах течёт огненная кровь шотландцев!

Мак Кархи прокашлялся, подошёл к Гермионе — она обомлела — накрутил на палец её локон и присмотрелся повнимательнее. Удовлетворившись осмотром, он отпустил её и сказал:

— Ну ладно. Ну допустим. Что же, теперь мне придётся провести тестирование на ваш склад ума, мисс, поэтому прошу заранее меня простить…

И после этого он засыпал её странными вопросами в духе: известно, что если человек неделю не спит, то он умирает, и если человек неделю не ест, то он тоже умирает; имеется человек, который уже неделю не ел и не спал, что ему нужно сделать в первую очередь? Ты идешь беззвездной ночью на север, ориентируясь по компасу. На твоих глазах стрелка компаса, до этого указывавшая на север, плавно разворачивается и начинает указывать на юг. Первое, что ты подумаешь: что у тебя под ногами магнитная аномалия; что компас сломался; что у тебя затмение рассудка; что все это время стрелка ошибалась и только сейчас спохватилась; что причина такого поведения стрелки в том, что на самом деле тебе нужно на юг? Если бы можно было так нацелить радугу, чтобы она, появляясь, всегда одним концом указывала: на места, где зарыты клады; на места грядущих катастроф, откуда людям лучше уйти; на детей, которым суждено великое будущее; на детей, которые, став взрослыми, принесут страшные беды; на пропавших людей, которых давно ищут, — на что бы ты ее направила?

Гермиона старалась отвечать развёрнуто и смотреть профессору прямо в глаза, хоть её взгляд нет-нет да и притягивался к волшебной родинке, и в голове сами собой всплывали вопросы, преподаёт ли Мак Кархи на первом курсе и можно ли с ним случайно столкнуться в библиотеке. На мысли о библиотеке, впрочем, она чуть совсем не забыла о профессоре, потому что она внезапно поняла, что ей очень интересно узнать, где находится и как выглядит библиотека, а также что там можно узнать об этой загадочной школе.

— Способность к любви — пассивно-отстранённая, — прокомментировала Рианнон результаты тестирования и добавила, обращаясь к коллеге: — Мак Кархи, заклейте уже родинку, освободите нас от ваших пагубных чар.

Мак Кархи с видимым облегчением заклеил родинку небольшим круглым пластырем, и Гермиона почувствовала, что железно-нежный кулак любви отпустил её сердце. “Вот оно, значит, как”, подумала она.

— Ах, Рианнон, — сказал Мак Кархи, — если бы ваши чары можно было бы столь же легко нейтрализовать!

Но доктор Рианнон лишь рассмеялась своим колокольчиковым голосом и вызвалась проводить Гермиону в её новую спальню.