Гости из будущего (гет)

У меня наконец-то появилась бета! Катя, спасибо за помощь!!!

По традиции, бонус к новой главе. Портрет новых героев:

http://www.pichome.ru/vK

________________________________________________________

«Внешность обманчива», — говорят мудрецы. Но почему-то, мы все равно судим о книге по обложке. Видя в первый раз человека, составляем о нем свое мнение, даже не начав разговор. Это мнение может в мгновение измениться, а может и еще больше укорениться в сознании, при более тесном знакомстве.

Что касается Никоса Найта, а именно так звали моего таинственного осведомителя, то в первый момент я даже не мог поверить, что это именно он отправил мне сову. Это был человек маленького роста, казавшийся еще ниже и жальче оттого, что сутулился. Его простая и потрепанная одежда, хмурые брови и какой-то пронзительно-изучающий взгляд исподлобья обеспокоили меня, вызывая легкую брезгливость. Но стоило мне соскочить с метлы, как я отмел все сомнения и предрассудки. Он ждал меня на опушке леса, куда магглы и днем-то боялись заходить. Найт сидел на поваленном дереве и перебирал в руках странного вида четки из разноцветных камушков, не переставая внимательно наблюдать за моими движениями. Цветные камни медленно скользили в его пальцах, словно существовала необходимость чем-то занять руки, пока я не подойду ближе. На секунду мне показалось, что в его глазах промелькнула то ли зависть, то ли злость, но спустя мгновение его лицо разгладилось и вновь приняло непринужденно-доброжелательное выражение. Он не потрудился встать при моем приближении, лишь чуть склонил голову и предложил присесть.

Весь его рассказ занял не больше четверти часа, а я сидел и слушал, не в силах прервать. Что меня очень порадовало, Найт не изъяснялся витиеватыми фразами, принятыми в высшем обществе, не жалел меня и говорил о смерти родителей, как о делах обыденных.

В тот день им понадобились какие-то редкие ингредиенты для зелий отца. Их можно было купить в деревне, находящейся далеко на севере от нашего замка. И отец, не любящий аппарацию, уговорил мать долететь до места на метлах. Несмотря на все предосторожности, их заметили магглы. Стоило родителям выйти к деревне, как люди преградили им путь с вилами и мечами наперевес. Это не смутило уверенных в своих силах волшебников, ведь им нужно было только добраться до дома знахарки. Не желая никого калечить, они достали палочки и произнесли сонное заклятие. Откуда же им было знать, что у магглов окажутся отражающие артефакты. Какие именно — неизвестно, но Найт знал точно, что магия обратилась против моих родителей и, усилившись в несколько раз, заставила заснуть их навечно. Люди забрали палочки и сломали их, а тела магов скинули с обрыва, превратив это в показательную казнь.

Слова Никоса Найта еще звучали в воздухе, а мой мозг отказывался осознать случившееся. И когда я, осмелился задать вопрос, голос мой охрип от волнения.

— Откуда вам известно об этом?

— Я был там, — коротко ответил тот.

— Вы тоже маг? Тогда почему вы не остановили их?

— Я не маг, я сквиб, — так же спокойно ответил он. Его спокойствие было сродни безразличию. Это должно было бы насторожить меня, но мысли об убийстве родителей вытесняли все остальные чувства и здравый смысл.

— Откуда у магглов взялись артефакты? — этот разговор все больше походил на допрос.

— Я полагаю, их снабдил маг.

— Вы знаете, кто это мог быть?

— Думаю, да.

Молчание затянулось. Я ждал продолжения, а Найт — нового вопроса. Кажется, его даже забавляла это игра.

— Кто это? Вы можете мне сказать, как его найти?

— Это не имеет смыла. На рассвете будет казнь.

— Казнь?

— Да.

— Я хочу поговорить с этим человеком раньше.

— У вас ничего не выйдет.

— Господин Найт, вы не знаете меня, я добьюсь правды! — и тут меня осенило. — Почему я должен верить вам на слово? Я должен сам поговорить с ним!

— Я смогу отвести вас в город, где пройдет казнь. Но пешком мы доберемся туда как раз к рассвету.

— У меня есть метла!

— Я сквиб, — укоризненно напомнил мне собеседник. — И я не смогу полететь с вами. А о аппарации не может быть и речи, вы не знаете местности, и мы угодим в какое-нибудь болото. Так что нам придется идти пешком.

* * *

На площади, не смотря на ранний час, уже было не протолкнуться. Женщины и мужчины, дети и старики — всем хотелось посмотреть на казнь. Да уж, лучшего развлечения им тут и не найти. Всю дорогу до города Найт угрюмо молчал, не желая распространяться ни об имени преступника, ни о чем-либо другом.

Где держали обвиняемого, мой осведомитель не знал... или не желал мне говорить. Поэтому, было решено придти на площадь, и действовать по обстоятельствам.

Когда, наконец, на эшафот взошел мужчина в рясе в сопровождении герольда и палача, толпа притихла. В воздухе повисло напряжение и сладостное предвкушение зрелища. Эта обстановка была для меня неуютной и мерзкой. Казалось, будто мысли людей, с азартом и нетерпением ожидающих показательного убийства, липнут к коже холодным вязким желе. Смущало меня и еще одно. Колдунов в наше время либо жгли, либо сбрасывали в воду со скал. Почему же сейчас на площади виселица? Не мог ли Найт ошибиться? Я спросил у него и получил очень странный ответ.

— Эта дуреха прошла испытание и огнем, и водой, теперь ее уж точно повесят.

— Дуреха? — только и успел произнести я, как на эшафот вывели обвиняемого. Точнее сказать, обвиняемую. Это была женщина! Никос ни разу не упоминал половую принадлежность виновника смерти моих родителей. И я инстинктивно причислил его к мужскому роду, но увидеть девушку — рыжеволосую, довольно складную, скрывающую наготу лишь несколькими мешковатыми тряпками — для меня было большой неожиданностью. Но еще больше меня поразило ее имя. Во время вынесения приговора герольд выкрикнул: «Обвиняется Эмма Найт».

— Она ваша сестра? — судорожно и хрипло прозвучал мой голос.

— Жена, — тихо поправил Никос. — Эмма моя жена.

Я опешил. Мне нечего было сказать. В лице Найта я прочитал тысячи эмоций: скорбь, мольбу, ненависть, усталость, решимость, злость, надежду...

— Спасите ее, а после вершите свой суд. Я надеюсь, он не будет столь жесток, как у этих варваров. Они сначала сбросили ее со скалы в реку, но ей удалось выплыть. И вовсе не из-за магических способностей: она с детства не испытывала страха перед водой и превосходно плавала. Потом — отправили ее на костер, но разбушевалась такая буря с грозой, что им даже не удалось подпалить поленницу. А теперь это... Спасите ее, Салазар! Я ничего не могу сделать, я — сквиб.

И я понял, что ненависть, царящая в его глазах, направлена вовсе не на окружающих нас людей, не на палача, а на самого себя. Он бессилен помочь любимой. Пока мы говорили, приговор был зачитан и на шею Эмме накинули петлю. Мне не хватало времени даже на импровизацию. Достать палочку? Но что делать? Разрезать веревку? Тогда девушка упадет в открывшуюся под ее ногами щель и переломает ноги, а у нас не найдется времени, чтобы пробраться сквозь толпу и забрать ее. Бросить в палача «Остолбеней»? Но это не помешает привести страшный механизм в движение кому-нибудь другому. Можно было еще аппарировать: сначала на эшафот к Эмме, потом, шепнув, что я от Никоса, переместиться еще куда-нибудь. Но аппарация привлечет слишком много внимания. Пока я метался, время неумолимо утекало, а Найт смотрел на меня со смесью мольбы и негодования.

Времени на раздумья больше не было. Я никогда не любил мгновенные перемещения, как и мой отец, но выбора не оставалось — еще несколько секунд и девушку уже будет не спасти. На мгновение у меня мелькнула ужасная мысль — оставить все как есть, пусть колдунью настигнет кара. Но желание узнать больше о смерти родителей было гораздо сильнее.

— Встретимся на поляне, — шепнул я Найту. Затем, зажмурившись, перенесся на эшафот. Объяснять что-то приговоренной к казни Эмме не было ни времени, ни возможности. В один миг толпа взревела так, что могло показаться, будто поднялся ураган. Схватив девушку и обернув ее своим плащом, я аппарировал в лес.

Девушка тут же оттолкнула меня и молча сверкнула глазами. Ни «здрасте», ни «спасибо»... Видно, молчаливость — это у них семейное.

— Я — Салазар Слизерин.

У Эммы округлились глаза, но она продолжала молчать.

— До меня дошли сведения, что вы можете что-то знать о смерти Анжелики и Северуса Слизеринов, — начал было я, но тут же понял, что вести допрос сейчас — высшая степень невоспитанности. Девушка напугана, едва избежала смерти, почти не одета, да и видит меня в первый раз в жизни. Пожалуй, нужно сначала объяснить ей все. Но стоило мне произнести хоть слово, как она еще больше испугалась и замотала головой. Я нахмурился и решил задать давно мучающий меня вопрос:

— Вы что, немая?

Она снова замотала головой. Потом начала озираться по сторонам и, найдя обломанную ветку, начертила на земле: «Язык Х, чтобы не колдовать».

— Тебе отрезали язык, чтобы ты не произнесла заклинание во время казни? — догадался я, несколько раз перечитав каракули. Девушка кивнула.

Как тут было продолжать разговор? Как узнать что заставило ее убить моих родителей? А может, это просто случайность, глупое совпадение?

У нас было много времени до тех пор, пока мы дождемся Никоса. Ах, да... Я же не сказал ей ни слова о нем.

— Ваш муж, Никос, он скоро придет сюда, не бойтесь.

Эмма снова запаниковала, как это было в начале нашего разговора. Она присела на землю, и снова начала писать, но ее руки так дрожали, что я ничего не мог разобрать.

— Что? Я не понимаю, что-то не так?

Но ответить колдунья не успела. Сначала девушка начала тереть глаза, потам схватилась за горло и упала навзничь.

Энервейт ненадолго привел ее в чувство, но спустя несколько минут диких стонов Эмма снова впала в беспамятство. Проклятие? Не похоже. Обезвреживающие заклинания не действовали. Скорее это был яд.

Через пару часов волшебница умерла на моих руках, так и не придя в сознание.