Отягощенное наследство (джен)

Весь мир — театр!

И в нем мужчины, женщины — актеры,

У всех свои есть выходы, уходы,

И каждый не одну играет роль.

«Как вам это понравится», Вильям Шекспир.

Свою часть договора Гарри выполнил. Намекнул попечителям, что он, Гарри Поттер, совсем не против возвращения Люциуса Малфоя в Совет. К его удивлению, эта инициатива никого не возмутила, наоборот, попечители обрадовались, что он «перерос юношеский максимализм и стал оценивать людей по их деловым качествам». А Макгоннагал пришлось обмануть. Он сказал, что Нарцисса умоляла его о помощи в деле восстановления доброго имени семьи. Гарри сильно сомневался, что Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, стала бы кого-то умолять в ситуации менее критической, чем та, когда Волдерморт требовал от Драко убийство Дамблдора. Но Минерва Макгоннагал ему поверила и растрогалась: «Какое доброе у тебя сердце! Ты в каждом человеке видишь что-то хорошее и всем готов помочь!» Незаслуженная похвала смутила Гарри, но дело было сделано, и вскоре белый ворон принес ему письмо.

Встреча с темным магом была назначена в трактире «Золотой гиппогриф», который находился в одном из переулков, пересекающих Диагон-аллею. Название Гарри счел хорошим предзнаменованием. Местность он хорошо изучил, когда расследовал дело о пропавшем астрологе — в конце переулка находился Дом Гильдии Предсказателей, и прорицатели часто селились поблизости. Здесь же изготавливали и продавали хрустальные шары, карты, благовония и прочие принадлежности искусства ясновидения.

Гиппогриф на алой вывеске неторопливо помахивал золотыми крыльями и щелкал клювом. Поклонившись ему и получив ответный кивок, Гарри потянул за бронзовое кольцо, отполированное прикосновениями множества рук, массивная дверь отворилась легко и бесшумно. Он спустился на несколько ступеней и прошел в зал. Напротив входа располагалась полукруглая сцена, тоненький юноша играл на странном, похожем на скрипку, инструменте невыразимо печальную мелодию. Его глаза были прикрыты, и на длинных ресницах блестела слеза. Изумрудно-зеленое перо на шитой жемчугом шапочке покачивалось в такт. Справа от сцены находился бар, рядом с ним — лестница на второй этаж. Дубовые столы и скамейки были украшены затейливой резьбой. Окна — витражи изображали магических существ: мантикор, единорогов, драконов, грифонов и, конечно, гиппогрифов.

Гарри покрутил головой — никого, похожего на темного мага, он не видел. Посетителей в этот час почти не было. Две ничем не примечательные ведьмы за крайним столиком угощались горячим шоколадом и оживленно болтали, рядом с ними на лавке громоздились свертки с покупками. Маг с длинной узкой бородой в чалме и расшитом звездами халате увлеченно читал «Пророк». Два волшебника у стойки бара слушали музыканта, толстяк в камзоле, отделанном беличьим мехом, даже зажмурился от наслаждения, перебирая пальцами невидимые струны. Гарри нахмурился, видимо, придется подождать. Он подошел к бару.

— Мистер Поттер?

Гарри вздохнул — он привык, что его узнают в общественных местах, но сейчас не был настроен на светское общение. Он мрачно глянул на незнакомого мага и отвернулся, надеясь, что тот поймет намек.

— Говорят, вы искали встречи со мной,— продолжил тихий голос с едва заметным акцентом.

Гарри вздрогнул и впился глазами в незнакомца: худощавый, смуглолицый с ястребиным носом, черными, гладко зачесанными волосами. Нет, он совсем не то ожидал увидеть! «Впрочем, — спросил себя Гарри, — а как должен выглядеть темный маг? Мертвенно-бледное лицо, черные колодцы глаз, сальные пряди волос, развевающаяся мантия?» Он горько усмехнулся, осознав, что до сих пор связывал темные искусства с одним-единственным человеком, и ожидал встретить сегодня именно его или кого-то очень похожего. Но Снейп умер пять лет назад и не явится на помощь с мечом Гриффиндора и готовыми ответами. А другие темные маги не обязаны ходить с грязной головой и в черной мантии.

Доводы логики не могли погасить разочарования, чем дольше Гарри смотрел на незнакомца, тем сильнее сомневался в его искушенности. Он был похож не на знатока темных искусств, а на авантюриста. Вместо черной мантии на нем был роскошный темно-синий камзол, шитый серебром пояс стягивал талию, белоснежное кружево, выглядывающее из-за высокого воротника, подчеркивало золотисто-смуглую кожу. В чистых, блестящих волосах бархатная лента, в ухе поблескивает жемчужина, за поясом кинжал.

Маг откашлялся, и Гарри сообразил, что просто неприлично так разглядывать человека, он поспешно опустил глаза и пробормотал:

— Да, это я, — голос прозвучал хрипло, будто воронье карканье. — Я хотел с вами встретиться.

— В отдельном кабинете нам будет удобнее разговаривать.

Гарри кивнул. Они поднялись на второй этаж, в уже заказанный кабинет, на двери которого красовался вырезанный единорог. Ярко вспыхнула свеча, Гарри увидел стол, такой же, как в общем зале. Вместо скамеек, стояли четыре стула с высокими спинками, на одном из них лежал свернутый темно-серый плащ. Гарри сел с другой стороны стола.

— Что вы будете заказывать, мистер Поттер?

«Голос у него низкий, — подумал Гарри, — чуть хриплый, и говорит тихо, почти шепотом. Но слова падают в уши, словно тяжелые камни в воду. Круглые, черные камушки в темный омут — бульк!» Эту ночь Гарри провел в больнице, караулил невидимку и не спал ни минуты. Сейчас глаза у него закрывались.

— Мистер Поттер?

Гарри очнулся и попытался вспомнить, о чем его спрашивали. Нужно сделать заказ! На столе уже стояла темная бутыль и два бокала, но пить вино на голодный желудок показалось ему плохой идеей, а мысль о еде вызывала тошноту.

— Я бы выпил кофе.

Маг передал ему кофейную карту, Гарри внимательно просмотрел ее, но привычного экспрессо не нашел. Он ткнул палочкой в строчку «кофе по-турецки», надеясь, что это обычный черный кофе. Пока маг наливал в бокал вино, Гарри машинально отметил, что руки у него затянуты в черные шелковые перчатки, а пальцы украшены перстнями. На правом мизинце таинственно мерцал лунный камень в серебряной оправе, на среднем — крупный ярко-малиновый камень.

Перед Гарри появилась крошечная белая чашечка, на две трети заполненная кофе, черным, как смола, и на вид таким же густым.

— Итак, мистер Поттер, — его визави медленно цедил слова, разглядывая темно-рубиновое вино в бокале. — Вы хотели встретиться с темным магом.

— Хотел, — угрюмо согласился Гарри, не в силах справиться с нахлынувшим раздражением. Его ужасно нервировало, что он не знал, как обращаться к своему собеседнику. Получалось, что тот прекрасно осведомлен о его личности, а Гарри находится в полной неизвестности. Но, как бы ему не хотелось потребовать, чтобы маг назвался, он не мог себе этого позволить.

Чтобы спрятать свое недовольство Гарри сделал глоток, и ему показалось, что он хлебнул расплавленный металл. Стон сдержать удалось, но на глазах выступили слезы. Когда он отдышался, протер глаза и надел очки, увидел на столе стакан с водой. Напившись, Гарри хотел поблагодарить за помощь, но маг качнул головой, словно, говоря: «Мелочь, не стоит упоминания». Вслух он сказал:

— У нас рассказывают историю об англичанах, которые, потерпев кораблекрушение, десять лет прожили на необитаемом острове и не познакомились, так как некому было представить их друг другу.

Гарри хотел возразить, что этот анекдот давно устарел: даже в магической Британии, верной традициям, все успешно знакомятся без посредников, но не успел.

— Не будем уподобляться им, и создавать проблему из ничего. Ваше имя я знаю, а вы можете звать меня Рене Флорентиец.

«Флорентиец, житель Флоренции, — подумал Гарри. — Больше похоже на прозвище».

— Флорентиец — это фамилия такая?

— Вы можете называть меня Рене Флорентиец, — с нажимом повторил маг.

— Имя ненастоящее?

— «Что имя? Ведь роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».

Гарри с трудом удержался, чтобы не заскрипеть зубами — у него не было настроения разгадывать шарады. Обожженный язык больно задевал саднящее нёбо, и это только усиливало раздражение. Зато сон, как рукой сняло, сейчас он чувствовал себя бодрым и злым.

— Понятно, — вздохнул Рене. — Литературные ассоциации вам чужды. Остановимся на том, что я отзываюсь на это имя, и перейдем к делу.

Гарри отодвинул в сторону чашку и посмотрел в черные глаза мага.

— Моя невеста больна, никто не знает, что с ней, — он так и не привык произносить вслух эти слова. — Все органы функционируют, как должно, но она не в силах встать с постели, не может есть, дышать... Целители бессильны, они не понимают, что происходит. Если это не темная магия, то я просто не знаю, что это. Вы поможете нам?

— Я не могу ничего обещать вам. Но я вас внимательно слушаю.

Гарри вытащил из внутреннего кармана мантии папку и увеличил ее.

— Вот, — протянул он пухлую тетрадь. — Это история болезни, копия. А это — выписки, сделанные моей подругой, может быть, они пригодятся.

— Хорошо, — Рене мельком взглянул на бумаги и отложил их на край стола. — Расскажите мне, что случилось с девушкой. С самого начала.

— Все началось летом, — сказал Гарри. — Мы объявили о помолвке. Мы, вообще-то, давно встречаемся, еще со школы, — он остановился. Вряд ли эти подробности относятся к делу, но темный маг слушал внимательно, не торопил.

Гарри собрался с мыслями и попытался еще раз:

— Джинни профессионально играет в квиддич. Играла. Она ушла из спорта. Мы решили, что сейчас самое время пожениться, — воспоминания затопили его. Гарри смотрел в черные глаза и видел Джинни, россыпь веснушек на ее носу, растрепанные ветром рыжие кудри. Он слышал ее смех, чувствовал, как ловкие пальчики снимают с него очки...

Гарри рассказывал, как они готовились к свадьбе, как мечтали о детях, как Джинни попала в больницу первый раз. Он сбивался и возвращался назад, вспоминал, какие проводили исследования в Мунго, как велось следствие. Рене не прерывал его, не задавал вопросов. Глядя в его глаза, было легко говорить. Гарри пересказал свои ночные беседы с целителями и печальную историю Уизли, версии Гермионы и рассуждения Слагхорна... Он точно заново пережил эти полгода, охрип и чувствовал себя выжатым, как лимон. Под конец Гарри рассказал о таинственном происшествии в Мунго.

— Мы все проверили: человек не мог проникнуть незамеченным. Наверное, это какая-то неизвестная тварь!

Рене пожал плечами:

— В любой охранной системе есть свои слабые места. Кстати, мне тоже придется их искать — я хочу взглянуть на вашу невесту, не привлекая внимания.

— Но как? Я же объяснил, что туда невозможно проникнуть!

— И это говорит человек, который сумел проникнуть в Гринготтс! Вы проведете меня невидимкой. Когда регистратор снимет щит, мы пройдем вдвоем.

— Сигнальные чары среагируют на Мантию, — возразил Гарри.

— На Мантию среагируют, и на чары тоже, а вот на зелье — нет.

О Зелье Невидимости Гарри слышал, но на практике с ним не сталкивался, так же, как не встречал злоумышленников, использующих Феликс Фелициус.

— И когда вы собираетесь туда пойти? — спросил он.

— Чем скорее, тем лучше. — Рене уменьшил папку с бумагами и забрал плащ.

— Прямо сейчас?

— А зачем тянуть?

В баре на первом этаже их ждал счет. Рене расплатился и направился к выходу, а Гарри задержался, пока бармен отсчитывал ему сдачу с золотого галеона за чашку кофе. Забрав мелочь, он выбежал из трактира и замер на пороге — темного мага в переулке не было. Гарри растерянно озирался по сторонам, не зная, что предпринять. Чья-то рука легла на его плечо, и он отшатнулся, выхватывая палочку.

— Не дергайтесь так, — прошелестел над ухом голос.

— Вы?! — Гарри спрятал палочку.

«Принял зелье на выходе из трактира», — сообразил он.

— Возьмите.

Гарри принял свернутый плащ.

— На него эффект не распространяется, к сожалению.

— А как же остальная одежда? Конечно, анимаги превращаются вместе с очками и палочками. Но ведь это зелье — оно не может воздействовать на одежду! Я помню Оборотное...

— Мистер Поттер, — прервал его невидимый спутник, — вас не смущает, что с точки зрения прохожих, вы сейчас разговариваете сами с собой, да еще и жестикулируете?

Гарри замолчал, но любопытство терзало его.

— Зелье необязательно пить, его можно нанести на одежду и другие предметы, — сжалился маг.

— Здорово! — оживился Гарри. — А то пришлось бы полностью раздеваться. Холодно.

— Холод можно потерпеть, а вот плывущая в воздухе палочка привлекла бы ненужное внимание. Давайте помолчим, пока вашим душевным здоровьем не заинтересовались.

У дверей больницы на плечо Гарри вновь легла ладонь и легонько подтолкнула его. Он подошел к регистратуре, симпатичная ведьма сделала запись в журнале, проверила палочку и сняла щит. Пустой дверной проем вспыхнул оранжевым пламенем, появилась дверь с надписью «Отделение интенсивной терапии». На пороге Гарри замешкался — Рене Флорентиец никак не проявлял себя. Звать его, а тем более шарить руками было глупо, оставалось надеяться, что он здесь и не пропустит момент. Гарри шагнул через порог, дверь за ним закрылась. Он прошел по коридору, борясь с желанием окликнуть спутника.

В палате находился Перси. Возможно, он не верил в невидимого злоумышленника, но к защите сестры отнесся со своей обычной педантичностью. Гарри предложил сменить его, и Перси отправился домой.

С ночи ничего не изменилось: неподвижное тело, изможденное лицо с закрытыми глазами, слипшиеся от испарины волосы, тяжелое дыхание, пульсирующие чары. Гарри коснулся истонченной руки, безвольно лежащей поверх одеяла. Невидимые пальцы крепко сжали его запястье и потянули от кровати. Он послушно отошел и прислонился к стене.

Время тянулось ужасно медленно. Гарри думал, что нужно еще раз опросить всех посетителей. Сегодня он сам убедился, как легко проникнуть в отделение с помощью сообщника. А без него? Мог ли злоумышленник незаметно проскользнуть за кем-то? Наверное, мог, но это было очень рискованно. Следует выяснить, не заметил ли кто чего-нибудь необычного: звук шагов, дыхание, прикосновение. Если же кто-то сознательно провел невидимку, вряд ли он начнет исповедоваться, но при тщательном допросе может себя выдать. Если сообщника обманули или запугали, возможно, он согласится сотрудничать. Мысленно Гарри строил план допроса, вспоминал, что ему известно о посетителях. Он обязательно вычислит невидимку!

— Вы что-нибудь выяснили? — спросил Гарри уже в парковой беседке. Она показалась самым удобным местом для того, чтобы Рене Флорентиец принял зримый облик. Эффект невидимости исчезал постепенно, и темный маг сейчас походил на цветное привидение.

— Не торопитесь, мистер Поттер. Мне нужно подумать. И прочитать все эти бумаги. Давайте встретимся послезавтра.

— В «Золотом гиппогрифе»?

— Хорошо.

Рене поднес к глазам правую руку: черная перчатка уже не просвечивала, бледно-зеленый камень на среднем пальце обретал все более насыщенный цвет. Гарри отдал ему плащ.

— А почему на него Зелье не действует? — заинтересовался он. — Был бы волшебный, сигнальные чары среагировали бы.

— У этого плаща другие свойства, — ответил Рене. Гарри навострил уши, но продолжения не последовало. Маг встряхнул плащ — подкладка у него оказалась белоснежной — завернулся в плотную ткань и аппарировал.

Оптимистический прогноз Гарри не оправдался: никакой новой информации в ходе опроса посетителей он не получил. Возможно, Рону повезло больше. Они разделились, чтобы за день допросить всех. Друзья встретились вечером в трактире и без разговоров набросились на еду. Когда с горячим было покончено, и они приступили к чаю с вишневым пирогом, появилась Гермиона. Усталая, мрачная и замерзшая Гермиона, которая весь день просидела в книгохранилище, где запрещено колдовать. Она вцепилась в чашку, словно в спасательный круг. Рон налил заварку и кипяток.

— Ну как? — спросил он.

— Пыль, бумажная труха, стершиеся чернила и упрямые эльфы, которые не желают предъявлять свои записи договоров.

— А у нас слепоглухонемые свидетели. Никто ничего не заметил или не хочет говорить.

— У меня тоже пусто, — вздохнул Гарри.

— Блэквуд здорово нервничал, — задумчиво произнес Рон. — Возможно, он что-то скрывает. Или ему просто надоели авроры с дурацкими расспросами.

За окном уже стемнело. Гарри бездумно смотрел на свое отражение в стекле. Он видел себя четко, как в зеркале, и Рона тоже, а вот Гермиону разглядеть не удавалось — ее лицо было словно окутано белесой дымкой. Гарри отвел взгляд от окна и посмотрел на подругу. Нет, она выглядела, как обычно. Грела ладони о чашку с чаем, от янтарной жидкости вверх поднимался пар. Пар! Гарри впился глазами в стекло. Гермиона отодвинулась от стола, ее отражение сместилось, и он явственно увидел небольшой запотевший участок окна. Как будто кто-то сидел там, и его дыхание туманило стекло. Кто-то живой, теплый и невидимый! Гарри еле сдержал порыв вскочить немедленно, броситься к этому столику. Он опустил подбородок и впился ногтями в ладони. Итак, у окна столик на двоих, рядом с входной дверью. Они сидят через проход, видны, как на ладони. Кто-то следит за ними, невидимый, но живой, теплокровный!

Гарри вырвал из своего блокнота листок и написал: «Здесь Невидимка! Виду не подавайте, выходите и ждите меня снаружи». Он протянул записку Рону, тот прочитал и передал ее Гермионе. Она допила свой чай и встала из-за стола.

— Нам пора домой, Рон, — громко сказала она. — Пока, Гарри, увидимся завтра.

Гарри смотрел, как уходят друзья. Вроде бы ничего необычного не происходило, запотевшее пятно на окне оставалось на месте. Он выждал несколько минут, поднялся и направился к выходу. Сколько он не напрягал слух, звука шагов не услышал. Гарри вышел и замер у двери, затаив дыхание. Сердце гулко стучало, рука, сжимавшая палочку, вспотела. Наконец, дверь стала медленно открываться, Гарри рванул ее на себя, молясь, чтобы на него не свалился ничего не подозревающий обыватель. Он никого не увидел, но нечто тяжелое навалилось на него, блокируя правую руку.

— Ступефай! — разом выкрикнули Рон и Гермиона. Перед глазами у Гарри мелькнула чья-то палочка, ослепительно вспыхнул свет, а потом его накрыла тьма.

«Весь мир — театр», — так говорил Шекспир.

Я вижу лишь характерные роли:

Тот — негодяй, тот — жулик, тот — вампир —

И все, как Пушкин говорил: «Чего же боле?»

«Нат Пинкертон — вот с детства мой кумир», Владимир Высоцкий.