Отягощенное наследство (джен)

Богатство, честь, в конце концов,

Приносят мало счастья.

И жаль мне трусов и глупцов,

Что их покорны власти.

«Любовь и бедность», Роберт Бернс.

За последние месяцы Артур Уизли постарел больше, чем за все, то время, что Гарри знал его. Он обмяк, как сдувшийся воздушный шарик, кожа на лице обвисла, волосы не поседели, но, словно бы, выцвели, глаза потускнели и глядели растерянно. Он силился выказать гостям радушие, но было видно, что мысли его далеко. Приветствуя Гермиону, задавая ей вопросы о Дурмштанге, Артур явно не ждал ответов, кажется, он тут же забывал, о чем спрашивал. Его взгляд метался по комнате, застывал, устремленный в одну точку, пальцы беспокойно двигались, откручивали пуговицы, терли лицо, ерошили короткие легкие волосы.

— Сэр! — Гермиона набрала воздуха, словно перед прыжком в воду, и выпалила:

— Почему вас называют «предателем крови»?

— О?! — Артур замер, уставившись на нее.

— Мы подумали, что Джинни могла стать жертвой какого-то семейного проклятия... — принялась объяснять Гермиона.

— А-а. Да, я понимаю... В самом деле, логично. Да, да, — Артур закивал головой. — Но это не так! Нет, этого не могло случиться.

Гермиона скептически поджала губы:

— Мистер Уизли, — начала она с максимально возможной мягкостью. — При всем уважении к вам, я не думаю, что вы можете быть объективны.

Артур вздохнул.

— Я расскажу вам, и вы сами все поймете. Давайте, присядем. Может быть, чаю?

— Мы только что из-за стола, спасибо, — ответил Гарри.

Они расположились в гостиной перед камином, и Артур Уизли начал рассказ:

— Род наш старинный и чистокровный, издавна связан с Гриффиндором. Один из Уизли был оруженосцем и другом сына Годрика Гриффиндора, наставником его внуков. Он сразил великана-людоеда и завоевал его земли. Уизли всегда отличались отвагой и охотно сражались, как в магических войнах, так и в маггловских. Они верно служили английскому королю, очищали его владения от свирепых чудовищ и темных магов, от драконов, мантикор, троллей, оборотней, грифонов, кентавров...

— Ой! — пискнула Гермиона.

— Да, именно так, — Артур, не отрываясь, смотрел на огонь, словно перед его взором разворачивалось эпическое действо. — Кровь убитых ложилась на наш род тяжким бременем, предсмертные проклятия накапливались, магия разрушения кипела, переливаясь через край. Уизли с каждым поколением становились все более безрассудными, упрямыми, нетерпимыми, вспыльчивыми, они враждовали с соседями, и друг с другом. Все сложнее становилось продолжать род: погибали невесты, жены не могли выносить ребенка или умирали в родах, дети не переживали младенчества, а выжившие оказывались сквибами и не могли наследовать магического имущества — им стирали память и подбрасывали магглам, а иногда... иногда убивали. Старшая ветвь нашего рода пресеклась бы еще до принятия Статуса секретности, но Годвин Уизли усыновил своего внучатого племянника и передал наследство ему. Так с тех пор и повелось: глава рода брал на воспитание детей своих бедных родственников.

Моего дядю Чарльза усыновил Родерик Уизли, и он сгорел за несколько лет. Не дожил до совершеннолетия. Мне было тогда пять лет, и я его, конечно, не помню. На похоронах отец рассорился с главой рода. Хоть я и был очень мал, но понял, что папа отказался поселиться в родовом замке Уизли. Родерик назвал его предателем крови. Ему было больше ста лет, но стариком он не выглядел, высокий крепкий, рыжебородый, в ярости он швырнул табакерку в окно и не разбил, а пробил стекло. Я очень испугался, но через несколько дней Родерик пришел, когда отца не было дома, и стал звать меня в гости. Раньше он никогда не обращал на меня внимания, и я его совсем не знал, но теперь он был очень ласков, говорил, что хочет угостить меня настоящим многоэтажным тортом, который умеют печь только его эльфы. А еще они делают пряничных человечков, которые разыгрывают сказки лучше, чем куклы на ярмарке. Он обещал прокатить меня на пони, на настоящем гиппогрифе, рассказывал, какой чудесный у него сад, сколько интересных игрушек. Он подарил мне старинный кинжал, сказал, что в замке меня ждет зачарованный арбалет и ручной ястреб, я почти согласился пойти с ним, но тут вернулся отец. Как они кричали! Папа выгнал Родерика и выкинул кинжал, а я разрыдался. Я так хотел попробовать торт и прокатиться на пони! Я уже полюбил мой кинжал! Я кричал папе, что ненавижу его, что хочу к дедушке Родерику! Отец не смог меня успокоить, позвал маму, я дулся на него несколько дней, потом все забылось. Однажды, когда я уже был подростком, отец пришел ко мне ночью и долго рассказывал о своем брате Чарли, какой он был веселый, живой, и как он изменился, поселившись в родовом замке.

Родерик Уизли пережил моего отца на полгода. Мы с Молли тогда были помолвлены и собирались пожениться после окончания траура. Нас пригласили на чтение завещания в замок. Вся родовая собственность была отписана мне. Только от перечисления захватывало дух: сам замок, земли вокруг, золотые слитки в сокровищнице, фамильные украшения, артефакты! Мы с Молли ходили из комнаты в комнату, не веря глазам: такая это была роскошь! Правда, в главном зале вдоль стен стояли чучела диких зверей, а рядом с портретами висели отрубленные головы чудовищ, но какие были витражи, затканные золотом портьеры, украшенные самоцветами мечи! Все, что можно было увидеть с главной башни, принадлежало нам: лес, река, зеленые луга! Взявшись за руки, мы гуляли по саду — о, что это был за сад! И вышли на семейное кладбище. Мы бродили среди надгробий и читали надписи: мертворожденные младенцы, маленькие дети, подростки, юноши и девушки. «Это какой-то Молох! — сказала Молли. — Я не хочу отдавать ему своих детей». Меня словно ледяной водой окатили: зачем все это богатство, все это великолепие, если мои дети будут умирать один за другим, если я потеряю Молли?

Мы проговорили всю ночь, гадали, как нам извернуться: отдать часть денег на благотворительность, попросить прощения у кентавров, прибегнуть к темной магии? Но это был самообман. Нельзя получить все, ничем не пожертвовав, и мы с Молли сделали выбор. Утром я в присутствии нотариуса, душеприказчика и свидетелей отказался вступить в наследство. Какой вой подняли портреты! Как они проклинали меня! Кричали, что я предал своих предков, отрекшись от них, я предал своих детей, лишив их родового наследства. Эльфы подхватили крики, они визжали и бесновались, замок содрогался от воплей и проклятий. Мы поспешили уйти, никто нас не задерживал. Ворота с грохотом затворились, замок содрогнулся и исчез вместе со всем накопленным богатством, эльфами, призраками, и только вороны черной тучей поднялись в небо и разлетелись с хриплым карканьем.

Артур замолчал. Гарри откашлялся, не зная, что сказать. Он взглянул на Гермиону, похоже, она временно потеряла дар речи.

— Иногда мне сниться, — тихо проговорил Артур, — что я вступил в наследство, и живу в прекрасном старинном замке, эльфы выполняют все мои капризы, министр почтительно кланяется при встрече. Все уважают меня и опасаются моего гнева. Все восхищаются молодостью и красотой моей жены, подражают ее нарядам и прическам. Мой сын и наследник — первый денди Британии, ни у кого нет такой метлы, таких собак, таких девушек.

— А Джинни? — осторожно спросил Гарри.

— Джинни нет, и других детей нет.

— Я поняла, — Гермиона положила свою ладонь на плечо Артура. — Вы отказались от наследства, чтобы избежать того, что происходит с Джинни сейчас.

— Где вы были?! — Рон кипел от возмущения. Он стоял посреди гостиной в носках и форменной мантии аврора с палочкой в правой руке и надкушенным сэндвичем в левой.

— Мы оставили записку!

— Да?! «Отправились к С. Скоро будем». Потрясающе! Кто этот С.? Когда скоро?

— Мы у Слагхорна были.

— А почему вас Патронус не нашел?

— У него магические барьеры еще с римских времен! Параноик старый — мы полтора часа до него добирались, по камням скакали, потом столько же обратно.

— Извини. Я не предполагала, что мы так задержимся. Просто мы еще к твоему отцу зашли. Я подумала, что Джинни могла пострадать из-за родового проклятия, — вздохнула Гермиона. — А ты знаешь, что Уизли владели родовым замком, и землями, и... — затараторила было она, но осеклась под насмешливым взглядом. — Разумеется, знаешь.

— Угу, — Рон прожевал кусок. — Без подробностей, но в целом семейную историю знаю. Даже был там один раз. Еще до Хогвартса. Билл взял с собой. Порыбачить.

— И как?

— Никак. Просто холм, просто лес, просто речка. К нам это место отношения уже не имеет. Стоп, — Рон нахмурился. — Но родовое проклятие в любом случае не могло поразить Джинни — она помолвлена с Поттером.

— И что? — не понял Гарри.

— Как что? — оторопел Рон.

— Помолвка! — пораженная Гермиона заметалась по комнате. — У магглов сейчас помолвка имеет чисто символическое значение, но еще сто лет назад к ней относились очень серьезно! Это было что-то вроде договора о намерениях. А у магов?

— Магический договор, — ответил Рон. — Акт перехода из рода отца в род мужа, разрыв старых магических связей, образование новых. Помолвка запускает процесс, свадьба его завершает.

— Разорвать помолвку без очень серьезных оснований было невозможно, — Гермиона задумчиво накручивала на палец прядь волос. — Это грозило очень неприятными последствиями.

— Почти как нарушение Непреложного обета.

— Что?!

«Почему мне никто не сказал?» — едва не завопил Гарри.

— Успокойся, — Рон ухмыльнулся. — По взаимному согласию расстаться можно без проблем, просто выразить обоюдное желание — и все. Это если на другой женишься, тогда мало не покажется, а так-то и гулять можно. Мужикам, естественно.

— А ведьмам? — скрипучим голосом спросила Гермиона.

— Родная, это очень древний обычай, из тех времен, когда после первой брачной ночи выносили гостям окровавленные простыни, а неверных жен забивали камнями или прилюдно сжигали.

— То есть, измена невесты — это преступление. Магия нового рода может отвергнуть ее.

Гарри не сразу сообразил, куда клонит Гермиона, когда же понял:

— Да, ты что?! Джинни любит меня!

— Моя сестренка никогда бы такого не сделала! — вторил ему Рон.

— Но все ведь сходится: Джинни заболела после заключения помолвки, и свадьбы не было. И всякий раз, когда приближалась дата, ей становилось хуже!

— Нет! Нет, нет и нет. Джинни не изменяла мне! И думать так о ней — подло!

— А раньше? Вспомни, сколько у нее было парней, даже Джордж говорил, что она их меняет, как перчатки!

— Это было давно, — процедил Гарри сквозь зубы. — Она просто дурачилась. И мы не были помолвлены.

— А в тот год, когда мы искали крестражи? — Гермиона не сдавалась. — Она была в Хогвартсе, ей было одиноко, страшно, неужели она не могла просто потянуться к человеческому теплу?

— Я сам разорвал наши отношения, и у Джинни не было никаких обязательств передо мной.

— Гермиона хватит! — Рон не выдержал. — Остановись, наконец.

— Ладно, ладно. Но представьте: кто-то, допустим Дин Томас, подарил ей кольцо с мыслью, что здорово было бы видеть ее своей женой. А Джинни приняла подарок и подумала, что он славный парень и она могла бы его полюбить. Ведь для магии важно намерение! И когда Джинни приняла предложение Гарри возник конфликт. Нельзя отвергать эту версию только потому, что вам она не нравится. Нужно проверить все.

Гарри упорно молчал.

— Рон! — взмолилась Гермиона. — Ты должен понимать, что я права! Нам нужно опросить всех, кто учился с Джинни, поговорить в Хогсмите.

— Я не буду никого расспрашивать об этом! — выкрикнул Гарри.

— Он прав, — Рон вздохнул. — Ему такие вопросы задавать нельзя.

Она милей и веселей

Ягненка на лугу.

И никаких грехов за ней

Признать я не могу.

Ее глаза яснее дня,

А грех ее один:

С такою щедростью меня

Дарит любовью Джин!

Роберт Бернс.