Звери (гет)

Ненависть — месть труса за испытанный стрх.

Джордж Бернард Шоу

Не было бы несчастья, да несчастье помогло.

Таков был основной принцип существования мисс Эридес Эйвери в течение последних недель.

Но сейчас всё стало намного хуже.

Молчаливые вечера в тёмной тёплой гостиной прекратились, эльфы только успевали пополнять запасы алкоголя, а Эридес с каждым новым утром всё сильнее медлила, прежде чем приступить к завивке волос и макияжу.

Постоянные суды над маглокровками, неприятные истории с пьяными Пожирателями и мутные, всё более неуверенные заверения "Придиры" в том, что Гарри Поттер жив-здоров и борется за правое дело, подтачивали и без того хрупкие ножки слабой надежды Эридес на то, что всё образуется, всё закончится и она поедет в солнечную Аргентину к седовласым родителям.

А тут ещё это.

Эридес много чувств пережила в ходе своей жизни. Это и постоянный страх, и смертельный ужас, и визгливое восхищение, и необъятная радость, и шаровидное счастье, и болотная тоска. Грусть, влюблённость, злость, обида, веселье, нервозность, нелюбовь, презрение — всё, что угодно.

Но такой ненависти она не помнила.

Глухой чёрной ненависти, такой сильной, но при этом такой слабой, немощной, неспособной ответить.

Что-то серьёзно изменилось.

Это стало очевидно через четыре дня после достопамятного появления раненого и больного Эстюса Эйвери, напившегося до беспробудности от нескольких капель огневиски в чае. И через три дня после его ухода, чуть более здорового, бритого и трезвого.

Эридес с утра собралась выйти наконец-то на улицу, тщательно готовилась к этому, выбирая наряд поярче, не желая даже думать о чём-то таком же сером, как ныне вечные уже лондонские туманы.

Набросив мантию, Эридес в последний раз оглянулась на холодно освещённую главную лестницу особняка Эйвери. Отчего-то она загляделась на блестящие камни в глазницах змей и не среагировала оперативно на открывшуюся входную дверь.

А когда среагировала, то было уже поздно.

Талию обвила рука, а в ухо прошептали:

— Доброе утро, Десс.

Эридес повернула голову и громко охнула, Лейстранж же ухмыльнулся и нагнулся ближе к её лицу:

— А ты кого ожидала увидеть?

Эридес на долю секунды озадачилась, а потом решительно дёрнулась из его рук. Правда, вырваться ей не удалось.

— Я ещё не всё сказал, Десс.

У Эридес потемнело в глазах, а слепая глупая ярость заставила её раздуть ноздри носа.

— Не суйся в таком виде на Диагон-аллею. Там Беспалочковые появились, а их внимание не стоит привлекать.

Эридес затравленно подняла покрасневшие глаза на своего мучителя. Стыд, отвращение, гнев разливался по её венам зелёным ядом. Лейстранж был невозмутим, ухмылялся и, прищуриваясь, рассматривал её лицо.

Эридес мчалась от Лейстранжа, от некогда казавшегося безопасным и уютным особняка с невероятной скоростью, наплевав на каблуки.

Внутри неё всё полыхало, бурлило и пенилось. Как же давно были те милые безоблачные деньки, когда она жила спокойно, без лишних диких эмоций, читала перед камином тёплыми вечерами и не запирала дверь в комнату заклинаниями; как же быстро она научилась вспыхивать, сердиться, ненавидеть и презирать одновременно. Слишком быстро.

Всю свою лёгкую жизнь, обременённую лишь одной глубокой эмоцией — тупым ноющим страхом за родителей и свой уютный мирок, Эридес никогда не сталкивалась с чем-то, что заставляло бы её стыдиться. Она понимала, что она занудная старая дева, привыкла, что обычно молодые люди, только узнав её фамилию, становились необычайно учтивыми и благодушно отстранёнными. Исключение составляли лишь три человека: мальчик-полукровка с Равенкло, с которым Эридес один раз целовалась (в основном из любопытства), сеньор Суаррес, с пламенными глазами и холодными руками, и Фил. Да, добрый друг Фил.

Но ни один из них не позволял себе подобные выходки. Никто не шептал ей так в ухо, не хватал бесцеремонно за руки и талию, никто... Да, никто.

Эридес всерьёз опасалась, что Лейстранж захочет сделать то же самое, что когда-то согласился сделать мальчик с Равенкло. Она какой-то частью души и разума понимала, что не сможет воспротивиться этому, у неё не хватит сил и духа. Ей было противно, она терпеть не могла Лейстранжа за то, что он имел над ней полную власть и право эту власть использовать, но в конце концов, ей было любопытно, как целуется этот взрослый и (так уж и быть, Мерлинова бабушка) привлекательный мужчина с ледяным взором и тёплыми ладонями.

Вся мешанина эмоций, весь калейдоскоп противоречивых мыслей слились в одно чувство, не отпускавшее ни на минуту. Эридес не знала, что сделает Лейстранж. Она не знала, как сможет отреагировать. Она не знала, что будет завтра. Неизвестность никогда не была частым явлением в её упорядоченной жизни.

И в этом виноват Лейстранж. Он и только он.

Сами-Знаете-Кто? Нет, где уж ему до неё, если бы он захотел отомстить бывшему "другу", Эридес давно бы отдала душу где-нибудь в подземельях малфоевского особняка особо извращённым способом. Пожиратели? Да там половина таких же ободранных щенков, как её брат. Нет, это всё Лейстранж. Сильный, властный, похожий на опасного зверя, с интересом изучающего свою жертву. Он смог бы отправить её к родителям, отпустить, просто покинуть дом. Но нет. Он рядом, постоянно рядом, и ночью, даже в часы его отсутствия, Эридес не чувствовала себя в безопасности. Несмотря на родовую магию, несмотря на эльфов, которым было велено сторожить её, на давнишние слова, что ему она неинтересна и он настаивать не будет.

Эридес боялась. И в её душе всё сильнее поднималась ненависть к человеку, который одним своим появлением внёс в её привычный уютный мир какой-то разлад, в любой момент могущий оказаться фатальным.

* * *

Эридес бродила по Лондону до самого вечера. Маглы, проходившие мимо, бросали восхищённые взгляды на красиво, пусть и странно одетую девушку; в Диагон-Аллею зайти она так и не решилась.

Ей не хотелось идти домой. Категорически не хотелось. Не сейчас. Только не сегодня. Не понимая ещё до конца, что делает, Эридес зашла в один из небольших отелей, которых было немало в Лондоне. Хозяйка отеля приветливо встретила её. Комната была довольно дорогой, но магловских денег у Эридес имелось достаточно. С тех самых пор, как волшебная мода окрасилась в туманно-мглистые цвета, Эридес всегда носила с собой непривычные бумажки, обменяв галеоны в Гринготтсе.

Хотя Мистер и миссис Эйвери не были маглолюбами, они не привили Эридес ненависть к маглам. Она считала их вроде братьев меньших, милых, вечно суетящихся и куда-то спешащих. У Эридес не было ни одного знакомого магла, она никогда не позволяла себе заводить с ними отношений. Но не более того. Эстюс же попал под влияние своих слизеринских друзей, особым вниманием которых Эридес не владела с того года, как её жениха упрятали в Азкабан. Эридес не понимала готовность убивать маглов и грязнокровок, которую Эстюс периодически высказывал при отце. Отец только презрительно кривил губы и говорил, что никто из Эйвери никогда не поднимет руку на человека, даже и ущербного. Эстюс кипятился. Но с недавних пор Эридес поняла, что вся эта готовность была только на словах. Она видела отвертевшегося от тюрьмы брата, стоявшего рядом с Лейстранжем, "честно" отсидевшим почти пятнадцать лет. Брат не был похож на убийцу. Просто слабоватый, пусть и жестокий, но пустой человек, ставший Пожирателем из-за собственной глупости, упрямства и желания что-то доказать отцу. Маленький зверёк, зубастый, но всё же слабый. Лейстранж... Вот это был совсем другой тип человека.

Эридес вздрогнула, подумав, что теми же руками, которыми он её обнимал, он же и держал палочку, пытая Лонгботтомов. И мало ли других кровавых секретов у него. Наверняка много.

За окном совсем потемнело.

Эридес легла на прохладную накрахмаленную постель. Она не любила магические отели, слишком пыльные и старые, магловские же вызывали у неё своей пустотой какую-то жалостливую брезгливость, но сейчас ночёвка вне магического мира была единственной возможностью спокойно всё обдумать, решить для себя, набросать мысленно план...

Девушка завернулась в одеяло и уставилась в потолок. Усталость, пережитое потрясение навалились свинцовым грузом, веки отяжелели.

"Только не спать," — подумала Эридес.

И тут же заснула.

Она стояла посреди хогвартского Большого зала. Столов не было, факелы горели слабым зелёным светом, а по потолку медленно плыли грозовые тучи.

Было холодно. Её передёрнуло, и она обняла себя за плечи. Почему она здесь?

— Почему ты ушла, Десс?

Она резко развернулась.

Лейстранж стоял в нескольких метрах, поигрывая палочкой.

— Я не хотела снова встретиться с вами, сэр.

Глупости. Глупый правдивый ответ. Тон — словно говорит с учителем, пытаясь оправдаться, но при этом не рассердить.

— Вот как?

Лейстранж плавно обошёл её, не торопясь и не отрывая взгляда. Ей пришлось поворачиваться вслед за ним.

— Зато честно. А это очень необычно для тебя.

Она была в менее выгодном положении, чем он. Лейстранж медленно кружил вокруг неё по широкой траектории, а ей всё время приходилось следить за ним и вращаться на одном месте — голова начала кружиться.

Пламя играло с тенями, танцевавшими какую-то дикую пляску, зал погружался во тьму, а они словно вальсировали, и было отчётливо ясно, кто из них двоих ведёт.

Из тьмы вышла фигура.

— Ты боишься меня, Десс. А знаешь почему? — бархатистый голос обволакивал и кружил голову ещё сильнее. Стало вдруг невыносимо жарко. — Потому что ты боишься себя. Посмотри, ты боишься своей реакции на меня. Всё дело в тебе.

Она наткнулась взглядом на молчавшую фигуру.

— Но, пожалуй, ты в чём-то права. Меня можно и без этого бояться, — Лейстранж остановился в паре шагов от фигуры.

— Эстюс?

Это был Эстюс, раненый, грязный, в рваной мантии, совершенно измученный. Она уже видела его таким.

— Круцио!

Эстюс задрожал и упал на каменный пол.

Тишину прорезал чей-то жуткий вопль, нечеловеческий, высокий, не похожий на Эстюса, какой-то глухой, отдалённый. Это не он! Не может быть, чтобы это был он!

Она задыхалась, дышать было нечем.

Путы обвили шею...

Эридес проснулась и начала отчаянно выпутываться из одеяла, обернувшего её как кокон.

Справившись с взбесившимся одеялом, Эридес выдохнула и легла обратно на подушку. Присниться же такое.

Тусклый свет утреннего марева мешал заснуть; где-то на улице раздалось два хлопка.

"Странно, будто аппарировал кто..." — подумала Эридес и вылезла из постели.

Выйдя из отеля даже не позавтракав, Эридес огляделась. У входа в соседний дом дежурили магловские авроры, дымившие, как хогвартский паровоз, стояла машина странной формы с красными крестами, толпились зеваки. Эридес, повинуясь любопытству, подошла к ним.

— ...так кричала, ужас просто. Я думала, режут кого-то, — испуганная женщина качала головой и охала.

— Да, я даже проснулся! — высокий мужчина с недовольной физиономией разглядывал входную дверь.

— Интересно, насмерть? — тщедушный подросток увлечённо тянул шею, стараясь увидеть полицейских.

Дверь распахнулась, и из неё двое крепких санитаров вынесли носилки с длинным чёрном мешком. За ними ещё двое с ещё более крупным мешком на носилках. Кто-то всхлипнул, кто-то ахнул.

На секунду Эридес подумала, что это мусор, просто обыкновенный мусор...

— Больше трупов нет? — спросил один из куривших у вышедшего вслед за санитарами сослуживца.

— Нет. Ты б видел их...

У Эридес потемнело в глазах. В грозовом небе качался череп, презрительно хохоча над маленькими маглами, глазевшими на чёрные мешки, из его перекошенного рта извиваясь вылезала змея, будто готовясь напасть на любопытных, но слепых глупцов.

Эридес замутило. Испугавшись, она рванула прочь от дома. Сон, крик, чей-то нечеловеческий вопль... Это было в соседнем доме, почти за её стенкой! За её стенкой убили двух людей! Убили!..

Эридес казалось, что тучи превращаются в скалящиеся черепа, змеи и фигуры в плащах. Эридес стало холодно, и её будто окружили длинные чёрные мешки с мусором — с маглами — с людьми, эти мешки были везде, работники в форменной одежде тащили их к своим железным монстрам с ножами, рубящими и режущими, они стояли у подъездов, в подворотнях. Они были кругом, окружили со всех сторон и мешали двигаться. Эридес тошнило. Она опустила взгляд и увидела кольцо, тонкую змейку с изумрудными глазами.

Эридес слабо вскрикнула, шмыгнула в тёмный переулок и с хлопком аппарировала.

— Хозяйка!..— Ханни с поклоном встретила девушку в прохладной прихожей.

— Ханни, Ханни, там убили, убили двоих маглов, прямо за моей стенкой, я слышала крик, там череп, Ханни, их убили! Мешки, чёрные мешки...

Эридес помчалась вверх по лестнице в свою комнату.

Свет не горел — кремовые шторы посерели, абажур почернел, а плюшевые зверята попрятались в тень.

Началась война. Не просто смена власти или суды над маглорождёнными, а война с боевыми действиями, пока больше похожими на обыкновенное убийство, без возможности для жертвы хоть как-то ответить.

Больше Эридес не выйдет в город. Тут опасность одна, известная и вполне вещественная. Там же... Там же только мгла и мешки, над которыми зелёным смехом заливается череп со змеёй вместо языка.

* * *

Обедала Эридес в комнате. Ханни принесла ей успокоительное, и девушку перестало трясти.

— Мистер Лейстранж просит вас составить ему компанию за ужином, — осторожно сказала Ханни, забирая лекарство у хозяйки.

Эридес поморщилась. Конечно, она могла бы и не спускаться, но ведь отец требовал не злить Лейстранжа и по возможности не перечить ему. Видимо, придётся составить компанию, хотя, Мерлин видит, ей этого очень не хотелось. Ненужные воспоминания и ужасные ассоциации упрямо лезли в голову и без него.

Эридес привела себя в порядок, надела любимую нежную мантию и вошла в столовую на десять минут позже срока.

Не обращая на неё ни капли внимания, Лейстранж сидел во главе стола, куря с задумчивым видом и время от времени прикладываясь к бокалу с огневиски. Эридес подумала, что, быть может, он вовсе не заметил её и не знал, что она пришла. Клубы серого дыма медленно поднимались вверх, закручивались в причудливые кольца — девушка всё ждала, когда же кольца превратятся в дымчатых змей.

Эридес села напротив, скрипнув стулом; Лейстранж очнулся и, прищурившись, начал смотреть в её глаза. Как же её раздражала эта его привычка смотреть прямо в её глаза!.. Эридес недовольно вздёрнула нос. Взгляд Пожирателя воскресил воспоминания недавних событий, сон, убийство маглов, стеной вставшие перед взором Эридес, в центре же всего спокойно и молча расположился Лейстранж.

— Здравствуйте, мистер Лейстранж, — поздоровалась Эридес как можно более невинно.

— И что же у тебя, Десс, всё опять не слава Мерлину? — Эридес испугалась, что он рассержен на неё, но нет: глаза как всегда холодны, черны, а лицо не выражало никаких эмоций. Тогда Эридес решила обидеться.

— Почему опять? — спросила она, поджав губы.

— Ну да, как же я мог забыть, — притворно вздохнул Лейстранж, — у тебя же это по жизни.

Эридес надулась.

Эльфы разнесли блюда, и они принялись за ужин. Лейстранж почти не ел, но зато уже и не курил, а Эридес, всё ещё голодная и нервная, сдерживалась, чтобы не съесть всё, что было в удобной доступности.

— Где ты ночевала? — как бы между прочим спросил Лейстранж.

— А какая вам разница, сэр? — не утерпев, Эридес нагловато выделила стариковское чужое обращение к "жениху", словно бы подчёркивая, что они люди неблизкие, и он, старый и посторонний, со своей не то ревностью, не то любопытством может катиться к...

— Даже не думай, Десс, что меня это лично как-то волнует или беспокоит, — Эридес слегка покраснела. — Но ты должна понимать, что чистокровные волшебницы ведут себя согласно определённым правилам.

— Значит, у чистокровных волшебников подобных правил нет? — Эридес очень старалась скрыть ехидство.

— Есть, конечно, — Лейстранж даже бровью не повёл. — Но мы вполне можем позволить себе то, что женщины не могут.

Лейстранж встал. Эридес вздрогнула, мысленно ругая себя за колкости. Он обошёл стол (Эридес сразу вспомнила сон) и остановился сбоку от неё, разглядывая нервный профиль и веснушчатый нос.

— Какие бы мысли не прыгали в твоей голове, Десс, не забывай, что ты моя невеста. И мне совсем не хочется, чтобы мою теоретически будущую жену считали шлюхой.

Эридес оттолкнулась от стола, вскочив со стула, и ушла к противоположной от Лейстранжа стене, тяжело дыша и отчаянно пытаясь придумать хоть какой-то ответ. Залепить пощёчину? Гордо уйти? Ни один полезный совет для истинной леди как-то не говорил, что делать, если тебя оскорбил Пожиратель из Азкабана, прекрасно владеющий Авадой и Круциатусом.

— Что, в вашем Азкабане, — сквозь зубы протянула Эридес, — дементоры высасывают и манеры тоже?

Лейстранж мягким шагом подошёл к ней и негромко ответил:

— Не исключено.

Эридес затрясло. Но теперь уже не из-за ненависти или злости, а из-за ужаса, неожиданно объявшего её, как пламя пожирает пергамент. Остро, болезненно чётко она увидела себя в огромном зеркале на стене, слабо освещённую свечами, дрожавшую, а за ней — возвышавшегося чёрной громадой Лейстранжа.

Не исключено.

Палочка в кармане, блестящие ножи, вилки на столе среди тонких хрупких стаканов... Они не помогут, она не сможет ничего сделать, она просто не успеет. Ей не хватит духу. Она только маленький, слабый человечек, жертва, которая ничего не решает, которая не может распоряжаться даже своей судьбой. Глупая, ненужная, умеющая шпынять эльфов, совсем уж безответных существ. Её можно оскорблять, обижать, пугать, даже не помышляя об ответе. Да что там говорить, у неё даже Экспеллиармус нормально не получался, вечно промахивалась и слишком медлила.

"Интересно, какого размера нужен мешок для него?.." — вдруг бесмысленно пронеслось в голове Эридес. Перед глазами проплыл череп.

— Зачем надо было убивать тех маглов? Что они такого сделали? За что? — Эридес поначалу не узнала свой голос; какой-то тонкий, прозрачный.

— Нужен же кто-то, чтобы провести церемонию посвящения новых Пожирателей.

Эридес побледнела. Новые Пожиратели. Им нужны жертвы, те самые жертвы, так похожие на эльфов. Хищникам нужна кровь.

Лейстранж обнял её и прижал к себе, но Эридес продолжала смотреть пустыми глазами в зеркало.

— Но ты не думай об этом, Десс. Это не твоя задача.

Эридес смотрела в зеркало и видела там высокого сильного мужчину в чёрном, с чёрными же, ледяными глазами, крепко державшего чуть округлую уставшую девушку с потухшим затравленным взором в чём-то посторонне светлом, вечно не к месту и не ко времени. Вокруг была тьма, освещённая испуганным светом, словно бы боявшимся залезть в чёрные углы зала.

Она в клетке. Её жизнь, её мир в руках этого опасного человека, убийцы, бывшего узника Азкабана. Она зависит от него целиком и полностью. Пока что зверь позволяет ей побегать, пожить, но вскоре он явно поймает её.

И что будет потом, она не знала.

* * *

— А с другой стороны, зачем это мне надо? Вот объясни.

— Не надо, не лезь, будто тебя уговаривает кто.

— Мальс, ты пойми же, мой дорогой папаша просто голову потерял от моей сестрёнки, носится как ненормальный с ней, мамаша тоже...

— И что?

— Мерлиновы подштанники, Мальс, это обидно. Она только недавно родилась, ещё мелкая букашка, а уже всеобщая любимица. А я... Я никому не нужен. Я же бездарность неодарённая, чего уж там!..

— Не драматизируй, ты ж не баба... Но постой... Хочешь сказать, что ты собираешься в Пожиратели, чтобы что-то доказать отцу?

— Да, а что в этом странного? А ты?

— Тоже мне, минута откровений...

— Ну Мальс.

— Ладно, дементор меня дери. Я ненавижу маглов! А особенно этих выскочек из мугродья. Вспомни эту рыжую подругу Сева. Вылезла из грязи своей, а теперь любимица у старика Слагха.

— Нет, мне тоже противно, но...

— Ты пробовал Империус когда-нибудь?

— Н-нет, отец всегда талдычил, что Эйвери не причиняют вреда людям...

— Это всё сказки про фонтанчики удачи. Это не вред. Это власть. А люди не могут без власти, без неё они превращаются в тупое стадо. Им нужен вожак, который поведёт их куда надо.

— А Империус?..

— Максимально убыстряет процесс превращения стада в полк. И этот полк в твоих руках, скажи им только — и они сделают всё, абсолютно всё, даже не задумываясь.

— Знаешь, Мальс...

— Ты попробуй.

— Но на ком?

— Да на любом мугродье. Их полно в Хоге.

— А можно на той шотландке из Гриффиндора?..

— Да ладно, Эст, ты хочешь потренироваться на МакКошке?

— Да нет же, не на ней... Хотя?..

Пустая бутылка с грохотом упала с дивана, разбудив помятого мужчину, который до этого сладко похрапывал.

— Мерлинову мать, зараза, — недовольно поморщился мужчина, — ещё и пустая...

Бутылка полетела в угол.

Мужчина задумался и хмыкнул:

— Счастливое детство и такие же счастливые идиоты.