Молли навсегда (гет)

Санька честно старалась не вспоминать поцелуй Магнуса Нотта, потому что это лишало её логической оценки пожирателя. Ну, правильно — здорово целуется, и он уже хороший и кругом молодец. А это разве правильно? Ведь он, на минуточку, приспешник Волдеморта, их ещё в некоторых фанфиках Упсами называют. А значит — что? А то, что по определению, Нотт не может быть хорошим человеком. Ведь так? И что с того, что их сейчас пока так никто не называет? Сути-то не меняет.

Это романтично настроенная Осинкина, читая множество историй про то, какие на самом деле Упсы хорошие, несчастные и прочее, а Волдеморт — запутавшийся подросток, умный и тоже несчастный, и вообще ни в чем не виноват — могла себе позволить сочувствовать им и сопереживать.

Оказавшись здесь, в теле Молли, она не сразу, но всё же начала ощущать, что всё выглядит куда как страшнее. Приближение чего-то ужасного витало в воздухе. И в этом не было ничего романтичного, или безобидного. Многие гриффиндорцы были серьёзно настроены идти после выпуска в аврорат. Некоторые из полукровок, а также чистокровных, намекали о намерениях своих семей покинуть Англию сразу после окончания Хогвартса. Поговаривали об усилении охранных заклятий на родовых замках, домах и просто квартирах в магловских кварталах, чего не делали с самой войны, развязанной по слухам прежним Тёмным Лордом, Гриндевальдом. Ясно стало, что первая магическая началась не с бухты барахты, а вот с таких слухов.

И пусть слухи были пока довольно абстрактными, но, когда шёпотом рассказывали о некой тайной организации, и появлении в стране очень тёмного и сильного мага, эту организацию возглавляющего, не было причин отмахнуться. Ведь она-то точно знала, что это правда. Конечно учитывая, что всё идёт как в каноне.

Да, может, и нет ничего такого пока в их делах, подумаешь — тёмные ритуалы. Разве маги не занимались этим всегда? И разве это не нужно для благополучия рода и родовой магии — следовать всем этим ритуалам? О чём-то подобном даже Эжени с Робом говорили.

И Санни даже не пугала магия крови, которой баловались по слухам будущие Пожиратели. Ведь в том же банке гоблинов, Гринготтсе, кровь используется при определении родства и прочих безобидных вещах, вроде поиска людей и установления наследства. И в Мунго практикуется её использование в особо сложных случаях. Об этом как-то на Зельеваренье упоминал Слагхорн.

Но в конце сентября семикурсникам прочли пространную лекцию о некромантах и магах крови, от которой у Саньки реально волосы дыбом вставали. Тут и задумаешься, как может быть безобидным такое зло. Нет, даже мысленно эту жуть повторять ей не хотелось! Многие, даже ребята из старых чистокровных родов, после лекции были подавлены и задумчивы.

Новую организацию в чём только не обвиняли — кроме магии крови (хотя куда уж больше — что может быть хуже, к примеру, лишиться бессмертной части себя) — им приписывались непростительные заклятья, из которых самым страшным почему-то считался «Империус», некромантия и человеческие жертвоприношения. Что из этого правда, что — домыслы, разобраться было, конечно, невозможно.

Но что Волдеморт, о котором скоро все узнают, не белый и пушистый — сомнений у Саньки не вызывало. О нём уже знали — что он есть, что он страшно тёмный, и что маглорождённых ненавидит лютой ненавистью, не подчиняется Министру Магии и плюёт на законы. А имя — дело наживное. Тем более, слизеринцы в извечном противостоянии с грифами, не стеснялись намекать на настоящего наследника Салазара Слизерина, который скоро «наведёт порядок в стране». Глупцы, если бы они знали, что за порядок их ждёт! Знали бы, сколько погибнет магов очень скоро. В той самой, «первой магической» войне, которую скоро развяжет Волдеморт. А что ещё может быть хуже, чем гражданская война, она даже и представить не могла. Там ведь, как учит история, даже победителей не бывает.

Вот и получалось, что Нотт — каким бы красавцем и джентльменом он не был на самом деле и как бы здорово не целовался, оставался приближённым Тёмного Лорда со всеми вытекающими. И ей бы держаться от него подальше, а не его синие глаза вспоминать. Вот и не вспоминала… Днём. Ну а снами она управлять не умела.

* * *

Слухи слухами, а подготовка к самому волнующему событию осени шла полным ходом. Слизеринцы скалились, гриффиндорцы огрызались, рейвенкловцы с хаффлпаффцами делали ставки. Суббота, седьмого октября 1967 года, а значит и осенний финал игры в квиддич, неумолимо приближались.

О флаконе с недопитым сливочным пивом, предназначенном для таинственного зельевара, Санька вспомнила только во вторник, когда увидела Рудольфуса, прошедшего мимо неё и Эжени со своей извечной компанией — Беллатрикс, Рабастан, Валери и Квинтус Флинт. Последнего она узнала лучше не так давно и даже немного зауважала после блестящего ответа на сдвоенной трансфигурации. МакГонагал и то расщедрилась на десять баллов. Хотя обычно больше пяти не ставила никому. Загонщик Слизерина теперь казался вполне приятным парнем. Сложно представить, что именно его сын будет капитаном команды во времена учёбы Гарри Поттера. Просто, насколько она помнила кадры из фильмов по Гарри Поттеру, Маркус Флинт был ещё тем уродом. А тут вполне себе симпатичный маг, возможно излишне улыбчивый, что среди слизеринцев было довольно большой редкостью. Эти ребята умели держать лицо и, наверное, среди них были неплохие игроки в покер. Правда, Санька была не уверена, что магам вообще известна эта игра.

Пройдя мимо компании слизеринцев, Эжени шумно выдохнула и пробормотала: «Высокомерные гады!»

— Да ну, что ты! Они даже не взглянули косо, — постаралась смягчить подругу Осинкина.

— Ага, игнорируют нас, словно мы пыль у них под ногами!

— Такое воспитание, — предположила Санька. — Артура сегодня выписывают. Правда, хорошо?!

— Да? Я встретила утром Сэмми, помощницу целителя, она сказала только завтра.

— Бедный Артур, когда я навещала его утром, он сказал: «До вечера!». Я думала…

— Ну правильно, — хихикнула Эжени, сворачивая к гостиной Гриффиндора. — Надеется, что ты подаришь ему невинный поцелуй на ночь.

— Эй, хватит уже!

Санька опять была в непонятках. Раньше её почему-то не раздражали подколки друзей по поводу их предполагаемого романа с Уизли. Даже льстило такое отношение. Но после злосчастного поцелуя Магнуса Нотта рыжик снова начал её тяготить. Она честно навещала его в больничном крыле дважды в день. Даже разговаривала довольно активно, но чувство неловкости не покидало. А всё потому, что Артур так искренне радовался её приходу, хватал за руку, едва она садилась на табурет, заглядывал в глаза, так огорчался, когда она собиралась уходить, что ей всё это казалось нарочитым. Каким-то не настоящим, что ли. А кроме того, такая собачья преданность рыжика просто не давала ей возможности не только заявить, что охладела к нему, а даже намекнуть, что не уверена в своих чувствах. Покидая каждый раз больничное крыло, она так радовалась, словно получала свободу. Следовало задуматься об этом, но девушка только жалела Артура, который остался в этой временной тюрьме.

Найти Рудольфуса оказалось проще, чем она ожидала. По её плану, она должна была пойти на совятню и отправить Лестрейнджу свою сову, назначив встречу. С Рабастаном она столкнулась возле библиотеки, но использовать его вместо совы не стала. Прошлого раза хватило. И без того его намёки на приближающую игру и некое заклинание, которое ей следует держать наготове, начинали уже сердить. Шутка с приглашением на бал — уже совсем не казалась смешной или весёлой. А он каждый раз при встрече так смотрел весело, что очень хотелось дать мальчишке подзатыльник. Заклинание она всё же подготовила — слово «Да» вылетит из палочки в нужный момент без проблем. И звёзды будут зелёные с серебром. Вот только она искренне надеялась, что снитч поймает ловец Гриффиндора.

К совятне она поднималась одна, флакон покоился в кармане вместе с письмом Рудольфусу, когда Лестрейндж старший её догнал и дёрнул за косу. Не сильно, скорее игриво.

— Привет, Прюэтт! Далеко собралась?

— В совятню, не заметно?

— Вижу, вижу! А повод?

— Ой! — Санька замерла, уставившись на префекта. — Я же тебе послать письмо собиралась!

— Что — опять? — нахмурился парень, заходя вслед за ней в совятню.

Она молча вытащила из кармана флакон и протянула Рудольфусу.

Тот взглянул на неё с каким-то сожалением, а может, даже — жалостью, но флакон взял. Призвал сову, привязал мешочек к лапке, куда сунул флакон, и отпустил, что-то шепнув птице.

— Прюэтт, надеюсь, ты выучила то заклинание? — спросил он.

— Откуда ты… Ну да, выучила. Но это не твоё дело!

— С некоторых пор — моё, — не согласился он. И вывел её на лестницу. — Я рад, только не забывай пользоваться им.

— Без тебя знаю.

— Ну-ну!

Расстались они как-то прохладно.

А в следующий раз встретились только перед самым матчем. Тем самым, который так все ждали и столько готовились.

Утро выдалось холодным, выпал обильный снег, но больше в этот день осадков не ожидалось. И вся школа валила на стадион в приподнятом настроении. Говорили, что будут даже торговцы из Хогсмида со сладостями и напитками.

Многие школьники ушли на поле заранее, пропустив завтрак, чтобы занять места получше. Артур, который с самой выписки пропадал на тренировках до позднего вечера, умчался туда ни свет, ни заря. Роберт Вуд составил ему компанию. И теперь Санька с Эжени тащили с собой целый пакет сэндвичей и бутылочки сливочного пива — это домовушка префектов согласилась принести еду из кухни, а пиво из паба в Хогсмиде. Не оставлять же друзей голодными перед таким важным матчем.

Рудольфус поджидал её за колонной у выхода. И резко появился, когда девушки приблизились.

— На два слова, Прюэтт! Вуд, извини.

Эжени не нашлась, что ответить, только открыла от удивления рот, провожая взглядом подругу, которую утащили куда-то в боковой коридор.

— Тебе не пора быть на поле? — раздражённо спросила Санька, когда они остановились в полутёмном тупике, куда почти не проникал свет из холла. Ей так хорошо удавалось скрывать от двойняшек Вудов свои приятельские отношения с Лестрейнджем-старшим, а он взял и одним махом все разрушил.

— Успею. До начала матча ещё больше получаса.

— Но ты капитан! — она ткнула в его значок, крепившийся на форме вратаря слизеринской команды.

— Надо же, Прюэтт, ты и это знаешь!?

— Хватит скалиться! Говори, что хотел. И если это какой-то пустяк…

Лестрейндж резко перестал улыбаться, лицо сделалось каменным. Глаза сузились, а плечи расправились. Перед ней был аристократ, а не школьник. Таким она легко могла его представить в отряде пожирателей, или на великосветском балу, или на заседании Визенгамота. И даже форма игрока в квиддич не могла этого скрыть. Оттого и замолчала потрясённо, прервавшись на полуслове.

— Был бы пустяк, — холодно ответствовал Рудольфус, — стал бы я бросать свою команду перед самым важным матчем сезона. Головой-то думай, хоть иногда.

— Извини пожалуйста!

— Принимаю извинения. Итак, к делу. Я только что получил сову сама-знаешь-от-кого. Раздевайся!

— Охренел? — всё восхищение аристократизмом слизеринца смыло волной возмущения.

— Блин, не тупи! Времени в обрез, Прюэтт. И не надо полностью. Сними мантию, мне надо убедиться.

Она видела, что парень готов сорвать с неё эту мантию, поняла, что дело серьёзно, и поспешно принялась расстёгивать её, молясь, чтобы сюда никто не зашёл.

Под мантией у неё был свитер с высоким горлом и Лестрейндж приказал:

— Его тоже! Ну же, Санни! — властному тону Рудольфуса противостоять почти не получалось. Но мягкое обращение окончательно сломило, как ни странно.

Сжав зубы, Санька, не раздумывая, сбросила мантию на пол, и одним движением стянула свитер через голову. Да пусть любуется! И то ли от холода, то ли от злости её заметно потряхивало. Стоять в одном лифчике перед мужчиной ей по жизни как-то ещё не приходилось. Даже с врачами в прошлой жизни всегда везло. Но она переживёт, подумаешь, в самом деле! Только не думать о своём втором размере, плавно переходящем в третий!

А Рудольфус уже бесцеремонно осматривал её руки, шею, спину, поворачивая вокруг оси, как тряпичную куклу.

— Кулон откуда?

— Братья подарили недавно! Определяет приворотные зелья, — она без подсказки поняла, что следует отвечать быстро и чётко.

— Серьги? А, сам вижу! Защита разума. Отец? Какого драккла, Прюэтт? Ты что не видишь, что камни треснули? В них магии просто не осталось почти. Отцу отошли — срочно, пусть другие пришлёт.

— Хо… хорошо.

— Ладно, дальше. Татуировка — откуда? — он ощутимо ткнул её под лопатку.

— Летом, тётка, родовая магия, — Санни сама не поняла, откуда выплыл ответ.

— Это кольцо?

— На день рождения. Мама.

— А этот медальон?

— Отец. Портключ домой.

— Вижу. Дай-ка руку, — он снова бесцеремонно поднял к лицу её левую кисть, ощупал каждый палец. Выругался. Загасив огонёк на палочке, которым до этого её освещал, быстро пробормотал какое-то заклинание, выписав ею что-то похожее на восьмёрку. По коже словно прошла огненная волна. Санька с трудом сдержала стон. — Что это? Откуда? Быстро отвечай!

— Подарок от друга семьи на прошлое Рождество, — услышала она себя, глядя с удивлением на прежде не замеченный ею скромный перстенёк на мизинце. — Прин-носит уд-дачу.

— Какого друга?

— Не помню! — Зубы отчего-то застучали. Наверное, совсем замёрзла.

— Сними! Сама! Быстро!

Попытка повиноваться ничего не дала. Перстенёк не снимался. От попыток сделать это силой, палец пронзила боль.

— Понятно! Не бойся, я аккуратно.

Лестрейндж откуда-то вытащил нож, резанул прямо по пальцу, отчего перстенёк залило её собственной кровью. Взмахи палочкой, заклинание, ещё одно, и ещё. Руку свело судорогой.

— Снимай!

Окровавленное кольцо со стуком упало на пол, выскользнув из мокрых пальцев.

— Всё! Одевайся. Всё потом. После игры!

Рудольфус заклинанием залечил её рану, легко подхватил с пола упавшее кольцо рукой, затянутой в перчатку и, сунув его в карман, бросился к выходу, больше не взглянув на девушку.

Санька поспешно оделась, пальцы окоченели, и мантию она застёгивала целую вечность.

Выбежав в холл, поняла, что Эжени уже ушла. Ну и хорошо. До трибун добиралась бегом — и согреться не помешает, и начало игры не пропустит.

Эжени и Роб заметили её и замахали руками. Пришлось лезть на самую верхотуру к ним. Только усевшись рядом с подругой, поняла, что мелкая противная дрожь никуда не делась.

— Что он от тебя хотел? — спросила Эжени. — И почему так долго?

— Потом, — отмахнулась Санька. — Начинается! о

И действительно, команда Гриффиндора уже взлетала над полем.

* * *

Ледяной ветер здесь, на высоте, никак не давал согреться. Санька ругала себя, что забыла шарф, стараясь натянуть тёплую мантию повыше, чтобы закрыть шею. Перед глазами носились игроки, забивались голы, проносились бладжеры, со стуком отбиваемые загонщиками, слышался какой-то далёкий голос комментатора. А у неё из головы не шло происшествие перед игрой. Что это было вообще? Как она теперь посмотрит в глаза слизеринскому префекту, по которому нисколько не заметно, что буквально недавно он не просто злился, а был в ярости. Так же, как и на первой игре, Рудольфус рисовался в воротах, залихватски исполняя головоломные кульбиты, легко отбивая мячи противника и с неподражаемой грацией кланяясь после каждого удачного момента. Пижон!

Санька твёрдо решила отловить его после матча и потребовать объяснений. Имеет же она право знать!

Очередной радостный возглас комментатора, упомянувшего снитч, заставил её вздрогнуть и завертеть головой. Она увидела Рабастана, ринувшегося вниз с большой высоты. Ловец Гриффиндора, маленький вертлявый третьекурсник Фредди Беркли, сразу же рванул ему наперерез.

Девушка сжала кулаки, затаив дыхание. Ведь врежутся! И где этот снитч?

Обошлось! Оба ловца теперь неслись вокруг стадиона плечом к плечу, и кажется, в воздухе перед ними действительно трепетало что-то золотистое. Вот оба рванули вверх, опять вниз, Рабастан чуть отстал. Санька ощутила, как ногти впиваются в ладони. И не поверила себе. Она действительно болеет за младшего Лестрейнджа? Дрожащей рукой она достала палочку.

Всего на мгновение отвела взгляд от поля, и тут же раздался рёв трибун. Рудольфус при всей своей ловкости пропустил уже третий матч. Санька выдохнула, разыскивая взглядом куда-то подевавшихся ловцов.

И больше уже не спускала с них глаз. Голы забивались один за другим, значит и Артур пропускает? Или нет? Она не могла смотреть за игроками, и комментатора не слышала, увлёкшись погоней ловцов. Да, так летать, как Рабастан — это просто фантастика. Он даже лучше брата! И рискует страшно, вон форма мокрая, пронёсся над самой землёй, покрытой слоем пушистого снега. И перчатку где-то потерял. Но то, что он вытворяет на метле — это что-то невероятное. Стало вдруг очень понятно, что Фредди Беркли до него далеко. Тот осторожничал, в отличии от противника, но всё равно каждый раз нагонял, так или иначе. А потом снитч вдруг появился в воротах Гриффиндора. Как же они к нему мчались с двух сторон, Лестрейндж чуть отстал, поднырнув под летевший бладжер, а потом с невероятной чёткостью проскользнул ужом между двух гриффиндорцев и влетел прямо в одно из колец, на долю секунды опередив соперника. Раздался свисток судьи и Всё завершилось. Рабастан вытягивал вверх руку со снитчем.

Палочка Саньки словно сама собой вытянулась вверх. Заклинание сработало безукоризненно. Огромное «Да!» в серебристо-зелёных звёздах взорвалось над полем. Но с прошлой игры многие успели перенять её задумку, и небо то и дело покрывалось другими надписями, так что никто в этот раз на неё не смотрел.

Она удивилась, что Эжени и Роб орут, не прекращая: «Молодцы!». И посмотрела на доску, где магические символы показывали результат. Гриффиндор 200 очков, Слизерин — 190.

Она невольно задалась вопросом, сколько же мячей пропустил Рудольфус. И не она ли в том виновата?

Совесть удалось заглушить, когда прямо перед ней возник на метле Рабастан. Парень широко улыбался, зависнув перед трибуной. Прямо из волшебной палочки он вдруг вытянул букет цветов и швырнул ей в руки. Подмигнул и улетел.

Санька невольно прижала к груди букет. Ромашки? Настоящие? Замолчали рядом Вуды.

— Он к тебе клеится! — удивлённо выпалила Эжени, заставляя подругу вспомнить, что она тут не одна. — Санни, брось их! Ну и словил снитч, и что? Мы все равно победили!

— Мне нравятся ромашки, — невпопад ответила Санька.

— Ну хоть хвалить его не стала, — хмыкнул Роб. — Я видел твоё «Да!». Жаль, сам не додумался кинуть какое-нибудь слово. Но, Санни, ты забыла в заклинании сменить цвет. Звезды надо было сделать красно-золотыми. Впрочем, вряд ли это кто-то заметил в ажиотаже. Но будь внимательней впредь. И пойдёмте уже.

Санька прыснула, закрывшись букетом. Знал бы он, что значило её серебристо-зелёное «ДА»! Она поспешила за друзьями. Надо поздравить команду с победой. И Артура. Она спохватилась, что так и не глянула ни разу на вратаря гриффиндорцев. И честно говоря, не расстроилась. Куда интереснее было следить за ловцами.

Пробиться к команде не удалось. И Санни не стала дожидаться очереди в толпе желающих поздравить. Обогнула их — скорее в замок, погреться, выпить горячего чаю. А в идеале — принять горячую ванну, потом одеть два толстых свитера и толстые шерстяные носки, и устроиться в кровати с хорошей книжкой. Краем глаза она видела, что команда слизеринцев уже скрывается в полуподвальном входе, ведущем в раздевалки. Не забыть бы разыскать Рудольфуса.

В своей комнате, она быстро разделась и нырнула под горячие струи душа. Ванну принимать не стала, это только в мечтах больше заняться нечем. Ей просто надо согреться! В гостиной Гриффиндора ещё никого не было, и она порадовалась этому. Вечером тут явно будет праздник. После душа, закутавшись в толстый тёплый халат, она вдруг решила попробовать позвать домовика. Ведь в принципе, надо знать лишь имя. И одно вертелось в голове:

— Лакки!

Эльфиечка в красивом сине-жёлтом переднике поверх вполне милой розовой туники материализовалась, преданно уставившись на Саньку большими испуганными глазами.

— Хозяйка звала Лакки? — начала домовушка и вдруг зажала рот руками. — Хозяйка избавилась от проклятья! Хозяйка совсем чистая!

Глаза маленькой домовушки наполнились слезами.

Растерявшаяся Санька еле обрела дар речи. Это был явно не Хогвартский эльф. Тогда чей же? Неужели из дома Прюэттов?

— Лакки, что за проклятье?

— Лакки не знает, — плаксиво заговорила та. — Лакки не может объяснить!

— Тогда чаю горячего можешь сделать?

— Лакки мигом!

Не прошло и пары секунд, как перед девушкой появился поднос с большой дымящейся кружкой тёмно-коричневого чая и большое пироженное с розовым кремом на десертной тарелке.

Эльфийка же сама так и не появилась больше. А звать её ещё раз Санька не решилась.

Торт оказался чудесным, чай именно такой, какой ей нравится. Насытившись и согревшись, она почувствовала вдруг сильную усталость.

Глаза закрывались сами собой. Решив прилечь буквально на полчаса — как раз все вернуться с поля, она забралась под одеяло и провалилась в глубокий сон.

* * *

Проснулась она от странной вибрации. В окно заглядывала большая луна. Сначала Санька понять не могла, почему проснулась посреди ночи, но странный вибрирующий звук снова привлёк внимание. Исходил он явно от сумки. Ступив босыми ногами на холодный пол, девушка пробежалась до стула, где лежала сумка, и стала в ней рыться. Звук исходил от задней подкладки, только никакого кармана в ней она раньше не видела. Пришлось ощупывать, пока не наткнулась на кончик верёвки. Дёрнула, и карман появился. Оставалось засунуть туда руку и достать круглое зеркало.

— Ну наконец-то! — какая-то властная женщина лет тридцати пяти, красивая, яркая, черноволосая и черноглазая -— смотрела на неё из зеркала и сурово хмурилась. — Ты чем там весь день занималась, что не дозовёшься?

— Спала, — честно ответила Санька, садясь на кровать. И вдруг охнула, кинув взгляд на тумбочку, где в вазе красовался букет ромашек: — Ой! Я всё проспала! Гриффиндор ведь победил!

— Подумаешь, — фыркнула неизвестная леди. — Нашла из-за чего огорчаться! Ты лучше объясни, что с тобой произошло. Лакки у меня сегодня не работник. Они с Кручоком с утра что-то празднуют, совсем распоясались. А вернулась она от тебя. Во-первых, хочу знать, с какого перепугу, ты, своевольная девчонка, дёргаешь эльфийку, которую не пожелала признавать своей. И что ты такого ей сказала?

— Ничего я ей не говорила, — с этой леди, похоже, надо говорить прямо, честно и спокойно. — Только чаю попросила. Замёрзла на стадионе.

Говорить про проклятие нельзя — кто знает, что это за женщина.

— Ты думаешь, тётка Мюриэль не понимает? Ошибаешься. Будто не вижу, как ты изменилась и похудела. Это за один месяц, что мы не виделись!

Точно! У Молли была тётка Мюриэль! Только она-то старушку представляла, а не молодую красивую леди.

— Тётушка, — хоть бы не спалиться. Кто знает, как её Молли называла. — Тут всё как обычно. Я просто занимаюсь, всё-таки последний год.

-Ты? Много занимаешься? Кажется, я начинаю понимать Лакки! Что это у тебя за кулон?

— Братья подарили. От приворотов.

— Чудеса! И взяла?

Всё страньше и страньше.

— Конечно.

— Что конечно? У меня не взяла, а у них — пожалуйста! Нет, пока тебя не увижу на день рождения вживую, не пойму в чём дело. Ладно, отдыхай, непутёвая, раз занимаешься много. Доброй ночи! Да и мне пора.

Тётка Мюриэль из зеркала исчезла. Санька повертела его в руках и сунула обратно в сумку. Карман исчез. Вот так, мобильников нет, а зеркало с функцией видеофона — пожалуйста!

«Темпус» засветил в воздухе время — половина второго ночи. Откуда-то доносился шум, и Санька сняла халат, накинула повседневную мантию и выглянула в гостиную. А праздник-то, оказывается, был в самом разгаре! Правда, присоединяться к ним не было никакого желания. Старшекурсники уже изрядно набрались, опять раздобыв где-то огневиски, громко спорили, громко смеялись, изредка прерываясь на кричалки — вроде «Гриффиндор — лучше всех!». Даже девчонки тут были. Эжени не видно, брата её тоже. А вот Артур есть — храпит в кресле у камина с бутылкой в руке.

Хотелось есть, да и пить тоже. Но до утра потерпит. Санька поспешно скрылась в своей комнате, пока кто-нибудь её не заметил. Жаль было пропущенного дня. И Рудольфуса не нашла, и вообще. Хорошо, что завтра воскресенье. В Хогсмид на этот раз позволения идти нет, да и не очень хочется. А вот поспать можно подольше. Все эссе написаны ещё в пятницу. Санька зевнула, скинула мантию и вернулась в ещё тёплую кровать.

Взяла с тумбочки книгу по «Истории магии», том пятый. Под него очень хорошо засыпать. Пять страниц максимум — и готово.

На этот раз хватило трёх.

Утром она ощутила себя удивительно бодрой и полной сил. Это сколько она проспала в общей сложности? Если матч закончился около двенадцати, то получается почти двадцать часов.

Можно было бы и ещё покемарить, до обеда, к примеру, но не хотелось уже.

Умывшись и одевшись, решила сходить на завтрак.

Большой зал был почти пуст. Многолюдно было лишь за столом Рейвенкло, там набралось десятка два учеников. Хаффлпафцев было пятеро, и то — ребята с младших курсов. От Гриффиндора в зале присутствовали две девочки-первокурсницы. Факультет Слизерина представляли оба Лестрейнджа, Беллатрикс, Валери, Малфой и ещё три парня.

Рабастан перехватил её взгляд и отсалютовал стаканом с соком. Санька усмехнулась и кивнула ему. Парень тотчас встал и направился к ней. Пришлось сбегать. Благо, к выходу её стол ближайший, а сидела она с краю, и со своей кашей успела уже расправиться.

Спрятавшись за портьерой, едва выйдя из зала, девушка видела, как младший Лестрейндж вышел вслед за ней, уже без стакана, покрутил головой, потоптался и вернулся в зал.

Теперь в совятню.

То письмо Рудольфуса всё ещё было у неё в кармане. Там всего-то надо было исправить место и время. Вышло лаконично: «Жду ровно в полдень в библиотеке. Важно! А.М.П.»

Сова понятливо ухнула и вылетела в окно.

В библиотеку девушка отправилась сразу. Посидит, поучит что-нибудь из чар, завтра у Флитвика будет промежуточный зачёт. Подготовиться не мешает.

К её удивлению, ждать до полудня не пришлось. Рудольфус пришёл ровно в девять, видимо сразу после завтрака. Но не один, а со своей бандой. Разве что Флинта и Малфоя не было. И как спрашивать при них про вчерашнее?

Рабастан сверкнул глазами, и сразу сел рядом с ней, а его старший брат и слезиринки остановились перед столом.

— Привет, Прюэтт, — Рудольфус был сама любезность. — Как здоровье?

— Лучше всех, — буркнула она. — Привет, Беллатрикс! Валери…

— Александра, — ухмыльнулась мисс Блэк. — Я, кажется, догадываюсь, в чём дело. Рабастан, сгинь!

Тот обиженно вскинулся, но встретившись взглядом с Беллатрикс, встал и вышел из библиотеки. Санька восхитилась.

— Мне тут книгу надо взять… — Валери тоже ретировалась, пройдя вглубь помещения, и быстро скрылась между полок.

— Ну, — мисс Блэк присела рядом с Санькой. Рудольфус остался стоять. — О бале переживаешь? Не умеешь танцевать?

Осинкина открыла рот, поражённо взглянув на Беллатрикс. А собственно, как она сама об этом не подумала?

— Откуда ты знаешь? — вырвалось непроизвольно.

— Не дрейфь. Поможем. Правда, Руди?

— Место бы выбрать, куда никто не сунется. И тогда без проблем, — кивнул тот.

Место… Санька тут же подумала о выручай-комнате. И почему она о ней раньше не вспоминала? Нет, всё же правы те попаданцы, что записывали все события Поттерианы, которые помнят, едва попадали в этот мир. А она какая-то непутёвая, принялась вживаться в новое тело, в новую жизнь, учиться, дружить, даже влюбляться, не стремясь ничего менять в том страшном будущем, что ждёт магический мир Британии. Ага, решила, что она — никто, и звать никак, что ничего всё равно сделать не сможет, и махнула на всё рукой.

— Ты чего? — донёсся до неё голос Рудольфуса. — Знаешь такое место?

— Ну, — Санька быстро возвращала мысли в настоящее, — есть же много пустых классов в западном крыле.

— Эй, Прюэтт, но ты ведь не о них подумала. Правда? — Лестрейндж наклонился совсем близко. Я видел, как тебя осенило озарение. Давай, колись.

— Молодые люди! — прямо за Рудольфусом стояла мадам Пинс. Библиотекарь хмурилась, взирая на школьников с видом царственной особы, — попрошу вас найти более подходящее место для бесед. Позволю себе напомнить, что вы находитесь в читальном зале, а не у себя в гостиной.

— Прошу прощения, мадам Пинс, — развернулся к ней префект, — больше такого не повторится.

Всё-таки парень был очень обаятельным, когда хотел, и лицо библиотекаря немного смягчилось.

— Надеюсь на это, мистер Лестрейндж, — она развернулась и величественно прошествовала к своей стойке в углу зала у самого входа в библиотеку.

— Пойдёмте, — решилась Санька.

Пока Беллатрикс и Рудольфус, не задавая вопросов, спокойно шли за ней на восьмой этаж, девушку разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, она не уверена, что выручай-комната — не выдумка фикрайтеров и самого канона. Или просто-напросто, она не сможет её открыть. И в том и другом случае она представляла, как будет глупо выглядеть перед слизеринцами. С другой стороны, она даже друзьям не рассказывала про неё. И не будет ли с её стороны это предательством перед Эжени и Робертом? Но в глубине души, она хотела именно этого — подружиться с Рудольфусом, а возможно, с его братом, и с Беллатрикс. И хотя бы попробовать их избавить от Азкабана, и от всего того ужаса, что ждёт их при вступлении в клуб Пожирателей. Ну не клуб, неважно. А её друзьям вроде бы ничего такого не грозит, потому и переживаний о них она не испытывает. А может зря?

Вот и восьмой этаж. Санька почти не чувствовала усталости от подъёма по бесконечным лестницам, слишком занятая угрызениями совести. Она огляделась, решив, что идти надо вправо. Тут было очень мало портретов, а вот гобелен с гоблинами в балетных пачках заставил её застыть на месте. Именно его обычно искали, ведь так? И ещё портрет какого-то Варнавы Вздрюченного. Ан нет, похоже, этот Варнава тоже присутствует на гобелене. Ведь других гобеленов или картин близко нет.

Санни глубоко вздохнула:

— Пожалуйста, не удивляйтесь, но мне нужно пару минут, чтобы появилась дверь. Потом объясню.

Ребята кивнули, явно заинтригованные, и встали у стены, пока Осинкина, нахмурившись, ходила взад-вперёд перед картиной, думая о том, что нужен бальный зал, и немножко пожалев, что нельзя было в прошлой жизни увеличить её тесную квартирку. Будь у неё ещё комната, а желательно — огромная, с зеркалами, она бы и в той жизни с удовольствием занялась танцами. Магнитофончик с музыкой у стены, прямо на полу, высокий потолок, в углу был бы столик с напитками… Она быстро вернулась мыслями к залу. Сейчас ведь нарушит весь ритуал!

— Ого! — услышала она возглас мисс Блэк, и только после этого увидела, что в каменной стене напротив картины появилась дверь. Удивительно, но дверь была обита дерматином, в ней имелся глазок и номер из дешёвого пластика: 143. Даже царапины наблюдались внизу двери — соседская кошка однажды поточила об неё свои когти, а у Саньки не было желания как-то избавляться от этих следов. Не менять же обивку на двери из-за такой ерунды. Ещё бы резиновый коврик перед дверью, и она бы точно решила, что за нею находиться её родная однокомнатная квартирка. Вот ведь дура, нашла, о чём мечтать!

— Ну же, ты нас приглашаешь, Прюэтт?

Санька вздрогнула, увидев под ногами коврик, и решительно повернула ручку. Закрыто. Этого она не ожидала. Ну, в самом деле. Откуда у неё ключи? Или?

В кармане что-то звякнуло. Сунула туда руку и вытащила связку. Тут и от квартиры, и от почтового ящика, и от бабушкиного дома, и электронный ключ от подъезда. Всё, как она помнит. Сердце тревожно забилось.

Вставила ключ в замочную скважину, дважды повернула, и вошла, не веря своим глазам. Да что это такое? Это действительно была её квартира. Всё так же, как оставила. Направо кухня, даже отсюда слышно, как работает холодильник. Прямо, через небольшой коридор — её комната, а ведь она перед уходом на работу в то утро не заправила кровать. А вот налево, где у неё в квартире была пустая стена, теперь находилась арка. А за ней тот самый бальный зал, как она и представляла. Огромный, с тремя шикарными люстрами, спускающимися с потолка. На каждой по сотне лампочек в виде свечей и хрустальные подвески. Паркетный пол покрыт лаком и блестит, словно только начистили. На стенах зеркала от пола до потолка, в проёмах между ними узкие высокие окна, откуда льётся дневной свет.

За спиной Осинкина услышала родной звук захлопнувшейся двери. Обернувшись, вспомнила о притихших спутниках. На лице Рудольфуса было написано ироничное любопытство. А вот эмоции Беллатрикс угадать было сложнее.

— Объяснишь? — спросила она, придирчиво оглядывая зал.

— Это выручай-комната, — Санька решила не скрывать от них хотя бы часть того, что уже всё равно показала. — Она появляется по желанию того, кто ходит вдоль стены много раз туда и обратно, и думает о том, что очень нужно. Например, библиотека, или комната для занятий спортом. Только прошу вас, не спрашивайте меня, откуда мне стало об этом известно.

Она запнулась, не зная, чем оправдаться.

Но слизеринцы с пониманием переглянулись:

— Не волнуйся, Прюэтт, — Рудольфус криво усмехнулся. — Мы в курсе про непреложные обеты. Значит, тут может возникнуть любое задуманное помещение?

— В теории, — кивнула Санька, — я ещё не проверяла.

— А что это за комнаты? — Беллатрикс качнула головой в сторону квартирки. — Ты хорошо знаешь это место, я заметила. Или это тоже не наше дело?

— Когда-то я была в этом месте, поэтому удивилась. Хотя, если честно, именно оно пришло мне на ум, когда я ходила вдоль стены. Не знаю почему.

— Понятно, — кивнула мисс Блэк. — Мы можем посмотреть, прежде чем займёмся танцами?

Саньке было неловко, что эти аристократы будут осматривать её скромное жилище! Ей и самой хотелось бы там осмотреться, но в одиночестве. Хотя, теперь-то уж куда деваться? Будет странно, если она начнёт протестовать. И подозрительно.

— Давайте посмотрим, — согласилась она.

Холодильник в кухне действительно урчал, но к удивлению Саньки, провод от него отсутствовал, и розеток в стене не наблюдалось. Открыв дверцу, убедилось, что из морозилки тянет холодом, и мороженное в ванночке там так и стоит. Холодильная камера тоже работала, даже лампочка светилась. Магия, не иначе. Палка колбасы, кусок сыра, майонез, кетчуп, горчица, половина от нарезного батона, две бутылки газировки, бутылка молока, сметана, початая пачка сливочного масла и пара банок шпрот. Всё так и лежит, как она оставляла. Даже открытая банка с красной икрой и несколько пачек сухих дрожжей на дверце. А снизу в стеклянном лотке ровно пять яиц. Проверила — её любимая докторская колбаса словно только купленная, запах нормальный, даже в животе немного заурчало.

А как же насчёт того, что комната не производит только еду и зелья? Вот ведь странно.

Такое чувство, что её квартира была сюда полностью перенесена. Или скопирована, что намного вернее. Но если нет электричества, почему работает холодильник?

Устав удивляться, она обернулась к электрической плите. Ей требовалось себя занять, пока ребята шуруют в её комнате. Чтобы не представлять, что они могут там нарыть. Плита работала, конфорки нагревались, а ведь провода не было и здесь. И в духовке все её противни на месте. А в ящике справа, ножи, вилки и ложки. В шкафчике наверху — чашки и тарелки. Всё чистое, пыли нигде нет. Даже тарелка, оставленная в раковине, без единого следа жира или грязи. Включила кран, вода идёт — и горячая и холодная.

— Тут даже удобства есть, — послышался из коридора голос мисс Блэк. — Туалет крошечный, но работает. И даже странная душевая.

— А мне кровать понравилась, — услышала она голос Лестрейнджа. — Может как-нибудь опробуем, Бель?

Санька покраснела и вышла к ребятам.

— Что-нибудь нашли интересного?

— Много чего, — хмыкнул Рудольфус. И показал ей книгу «Гарри Поттер и тайная комната». У Саньки перехватило дыхание. — Тут всё магловское, насколько я понимаю. А вот книги могут быть и магические. Вот на этой, к примеру, картинка с парнем на метле. Маглы на мётлах ведь не летают. Одна беда, всё на каком-то непонятном языке. Может, болгарский?

— Дай посмотреть, — попросила Беллатрикс. — Нет, это русский. Так… Гарри Поттер. Это имя. А вот дальше… что-то философское... Постой-ка. Поттер — знакомая фамилия.

— И весьма распространённая в Англии, — префект отобрал у неё книгу. — Санни, а можно я возьму её? Кое-кому покажу.

Санька отмерла и растерянно кивнула. Голос показался чужим:

— Возьми. Только мне кажется, из выручай-комнаты нельзя ничего вынести. Исчезает.

— Но ведь ничто не мешает это проверить? — Рудольфус достал палочку и взмахом уменьшил книгу до крошечных размеров, после чего засунул в карман. — Знаешь, я возьму и остальные? Там целая серия. Исчезнут, так и ладно.

Осинкина просто не нашла аргументов, как отказать. Она беспомощно кивнула, а Лестрейндж уже скрылся в комнате. Беллатрикс прошла на кухню. И тоже открыла холодильник.

— Смотрите, тут и еда есть какая-то. Кто-нибудь проголодался?

Лестрейндж вернулся быстро.

— Прюэтт, не переживай. Нам конечно любопытно, но мы не забыли, для чего здесь собрались.

— Конечно, не забыли, — подтвердила слизеринка, захлопывая дверцу. — Увы, друзья, это не еда, муляжи какие-то, но выглядят и пахнут как настоящие. И вода из бутылок не льётся.

Осинкиной оставалось только удивляться, как быстро мисс Блэк это определила. Хотя сама Санька даже не пыталась бы это есть, будь оно настоящим — а вдруг исчезнет на выходе из комнаты прямо внутри тебя — страшно представить.

Они вернулись в зал. У дальней стены на полу стоял магнитофон, как и представляла себе девушка. Она сразу направилась к нему — проверить. Провод и тут отсутствовал. Батареек внутри, и тех не было — специально посмотрела, никаких дисков и кассет внутри тоже не оказалось. Без всяких надежд нажала кнопку «пуск» и всё помещение заполнилось звуками танго.

— О, то, что надо, — одобрила мисс Блэк. Она присела на корточки рядом с Санькой. Ей пришлось сильно повышать голос, чтобы перекричать музыку. — Прикольная вещица! Тоже магловская?

— Не знаю, — крикнула Санька.

— Ладно, пойдём. Руди уже танцует.

Санька встала и обернулась — парень, в самом деле, танцевал. Мантию он расстегнул и уменьшил наподобие короткого плаща, который красиво развивался при движениях. В белой рубашке и чёрных брюках, Лестрейндж сейчас казался невероятно красивым и опасным. Вот он резко замер в очень эффектной позе, и поманил к себе подругу. Беллатрикс улыбнулась и взмахом палочки превратила мантию в шикарное красное платье. С ленивой грацией кошки она направилась к партнёру, соблазнительная и непокорная. А дальше… Осинкина просто замерла, любуясь парой. Это было нечто прекрасное, как в одном из фильмов, которых пересмотрела множество в прошлой жизни. И ведь фильмы-то магловские. Откуда этот танец знают слизеринцы? Впрочем, всё это промелькнуло и скрылось в сознании, осталось лишь восхищение и желание научиться танцевать так же. А ещё понимание, что ей это не дано. Сколько напряжения в их движениях, и в то же время лёгкости, красоты, страсти, наконец. Вот так и поверишь в настоящую любовь, просто посмотрев пару минут, как эти двое танцуют. С последними звуками танго, оба замерли, обхватив друг друга за шею одной рукой. Глаза в глаза, губы в миллиметре от губ партнёра. Но поцелуя так и не случилось. Они широко улыбнулись, ломая искрящую страстью экспозицию, и синхронно повернулись к Саньке, грациозно кланяясь.

— Ну что, Прюэтт? Сначала решим, что именно ты бы хотела изучить. — Рудольфус смотрел на неё несколько скептически. — Ну и надо посмотреть, как ты двигаешься.

— А чего думать, — Беллатрикс тоже оглядывала девушку внимательным взглядом. Взмах палочки — и мантия Саньки превращается в красивое зелёное платье до пола, с высоким лифом и пышной юбкой. — Трансфигурация временная, но на пару часов хватит. Значит так, ребятки. Рабастан танцует танго не хуже, так что стоит обучить её именно этому танцу, оркестр мы уговорим. Взорвём Хог! Ну и вальс, само собой. Остальное гораздо проще. Будет кадриль, полонез и котильон. Оставим их напоследок. Там нужно побольше народу. Придётся привлечь Валери и Квина, если Санни не будет против.

— Если надо, — кивнула она. Валери Нотт стала лучше к ней относиться, как ни странно. Квинтус Флинт тоже не вызвал внутреннего протеста. Главное, что не привлекут Рабастана. Ей было сложно не замечать его особого отношения, но подогревать интерес мальчишки совместными тренировками танцев — точно лишнее. Бал бы пережить.

— Вальс! — громко произнёс Лестрейндж. В воздухе полились первые звуки вальса.

— Так это ты танго заказал? — догадалась Санька.

— Ну а кто же. Смелее, Прюэтт, потанцуй со мной.

Это было волнительно, но ужасно. Санька вальс последний раз в школе танцевала, и было это страшно давно, и всего-то пару раз. Она путалась в движениях, поворачивала не в ту сторону и даже пару раз наступила на ноги префекта. Правда, вёл он настолько хорошо, поддерживая и направляя твёрдой рукой, что под конец даже что-то начало получаться.

— Потенциал неплохой, — вынесла резюме мисс Блэк, — но движений не знает.

— Да, — согласился Рудольфус, — есть с чем работать.

Оставшееся время оба учили её правильно двигаться, и Саньке невольно вспоминались «Грязные танцы». Ей всегда хотелось оказаться на месте героини любимого фильма. И только сейчас стало понятно, что не так это и просто. Через несколько часов девушка чувствовала себя абсолютно измочаленной и неудовлетворённой. Беллатрикс со смешком утешила, что от одного дня глупо ожидать чудес.

— Но к концу месяца, занимаясь хотя бы через день, Санни будет блистать на балу не хуже многих. Правда, Руди?

— Да, моя радость.

Выйдя из выручай-комнаты ближе к вечеру, Санька неосознанным движением достала ключи и заперла дверь. Благо, ребята в её сторону не смотрели. Рудольфус как раз вытащил из кармана уменьшенные книжки:

— Смотри, Прюэтт, они по-прежнему у меня. А дверь, кстати, исчезла.

Санька обернулась, двери уже не было. На гладкой стене ни намёка на её присутствие пару секунд назад. Магия!

— Эх, книги тоже исчезли. Не повезло!

— Надо было скопировать, — заметила Беллатрикс равнодушно.

— А кому ты хотел показать эти книги? — поинтересовалась Санька, спускаясь по лестнице вслед за ребятами.

— Тому, кто смог бы прочесть.

— Долохову, — пояснила мисс Блэк. — У него бабка была русской княжной. Только вряд ли его интересуют сказки.

— А вдруг, — усмехнулся Лестрейндж.

Да, надеяться, что они забудут об этих книгах, было немного наивно, но мало ли. Санька не могла себе представить, какой эффект получится от прочтения этих книг пожирателями. И не была уверена, что это можно позволить. Её очень радовало, что Рудольфус не наткнулся на оригиналы трёх последних книг серии, которые у Саньки хранились в комнате в нижнем ящике стола. Зачем она туда их убрала, даже не вспомнить уже. Перепрятать бы, или попробовать в следующий раз наколдовывать зал без квартиры.

Они расстались в районе третьего этажа. И только подходя к гостиной Гриффиндора, Санька вспомнила, что так и не спросила префекта Слизерина о своём вчерашнем раздевании перед матчем. Обидно, но они ведь договорились встретиться завтра. Ещё будет время.