Холодный разум (джен)

В течение следующих нескольких месяцев Эльза не говорила с ним ни разу, она даже оставила свои мелкие пакости, бесследно растворившись в темных коридорах дворца. О том, что она всё ещё где-то рядом, Ханс мог догадываться только по тихим перешептываниям придворных и слуг, что говорили о призраке, поселившемся в замке: иногда они слышали шаги там, где никого не должно быть или мельком видели тонкую белую фигуру у окна в пустующих комнатах покойных сестер. Принц на это лишь снисходительно улыбался и отвечал, что бояться следует живых, а не мертвых.

Столь долговременное отсутствие женщины, которую он привык считать своим проклятием, жестоким и неотступным, как минимум настораживало. Не похоже, что Эльза просто передумала возвращать себе корону. Но, тем не менее, факт оставался фактом: она оставила его в покое. Даже во сне он видел её теперь чаще, чем наяву, причем содержание этих снов красноречиво намекало, что принцу не хватает женского внимания. Проще всего в таком положении было бы найти любовницу, но Ханс понимал, что единственное, что удерживает его у власти — это довольно эфемерная связь с принцессой Анной, и рисковать ею до тех пор, пока он не стал королем, опасно.

Как только он смог более или менее безболезненно надевать перчатки, скрывающие шрамы на руках, присутствие Снежной Королевы в замке перестало волновать его вовсе, поскольку принц возобновил встречи и переговоры, и редко когда оставался в кабинете или каком бы то ни было другом помещении в одиночестве. Ханс не раз благодарил Всевышнего за то, что у него есть принцесса Анна, благодаря трауру по которой он не обязан посещать или организовывать увеселительные мероприятия вроде балов и приемов, это экономило массу времени молодого правителя.

В целом Эрендел был процветающей державой, торговая и социальная жизнь которой была прекрасно налажена, так что после переполоха, который устроила Эльза более полутора лет назад, никаких экстренных решений принимать не приходилось. Лихорадочно работать принца заставляло только то, что письма с Южного архипелага приходили ему всё реже и реже, а это означало, что необходимо срочно пополнять запасы провианта на случай осады, реорганизовывать армию и закупать оружие. Он слишком хорошо знал своих родственников, чтобы почивать на лаврах.

На исходе осени разведка донесла, что Южный архипелаг готовится к войне. Чаша их терпения оказалась не столь глубока, как рассчитывал Ханс. Что, в общем-то, было неудивительно, учитывая, что она была одна на двенадцать человек.

Ханс в ярости смял гербовую бумагу с донесением и швырнул её в огонь камина. Хотя он и готовился к этому с самого начала своего правления, и к сегодняшнему дню успел сделать достаточно, он всё равно испытывал страх.

Они придут, чтобы отобрать всё, что он считает своим. Снова. Только на этот раз они разделят куш крупнее, чем красивая игрушка или хорошенькая девушка.

Королевство Эрендел.

Его королевство.

На этот раз он не имеет права проиграть.

* * *

Королевский фрегат отходил одним из последних. Предупрежденные о наступлении врага заранее, военные корабли Эрендела выходили в открытое море, чтобы на следующий день встретиться с флотом Южного архипелага на нейтральной территории. Никому не нужен был бой вблизи населенных пунктов: ни защитникам, что берегли свою страну, ни захватчикам, что заботились о сохранности имущества, которое могло принадлежать им в будущем.

Ханс стоял на мостике и смотрел вперед, на паруса своих судов, задумчиво перебирая в уме имена своих братьев: Марк, Оливер, Виктор, Иоганн и другие… Смерть скольких из них увидит он завтра? Или же найдет только собственную?

Старый адмирал стоял по левую руку от него, но смотрел в обратную сторону, на удаляющиеся башни замка Эренделл. Это был немногословный крепко сбитый морской волк, который, по его собственному выражению, служил стране, а не правителям, и потому с ним иногда чертовски сложно было договориться. Но всё же старик прекрасно знал, что на своем месте он незаменим и потому не боялся говорить то, за что другим грозило бы суровое наказание.

Судно давно миновало залив, в котором уютно устроилась столица его родины, но адмирал всё смотрел назад, а через некоторое время даже вытащил подзорную трубу, чтобы направить ее на замок. Старый моряк кряхтел, кашлял и рычал что-то нечленораздельное себе под нос до тех пор, пока в конце концов Ханс не потерял терпение:

— Оторвите свой взор от родных стен, адмирал, — с усмешкой проговорил он. — Наши враги прямо по курсу.

— Да неужели?.. — осклабился тот. — Достань свои глаза из задницы, мой принц, и посмотри на то, что вижу я.

Ханс не удостоил эту реплику своим августейшим вниманием, но подзорную трубу в руки взял. Он не раз слышал, как ругается адмирал, и то, что он только что сказал, по его собственным морским меркам было просто образцом вежливости.

Принц Вестергорд поднял подзорную трубу к глазам… и узрел катастрофические масштабы собственной глупости. Как минимум половина замка переливалась на солнце, отбрасывая блики от огромных кусков льда, что покрывали его, словно чешуя гигантского дракона.

Эльза вовсе не отказалась от идеи вернуть себе корону. Последние несколько месяцев она просто терпеливо выжидала, когда Ханс уберется из королевства вместе с большей частью своей армии. Если он победит, ей останется только разобраться с остатками его армии, потрепанной флотом Южных островов, если проиграет — она встретит здесь ничего не подозревающих захватчиков. Ханс не представлял, как подобное коррелирует с её кодексом «хорошей девочки», ведь в обоих случаях ей придется положить от нескольких сотен, до нескольких тысяч солдат, чтобы удержать замок в своих руках.

— Что будешь делать, принц? — вопрошал адмирал, впрочем, так, чтобы за пределами мостика его густого баса не было слышно.

Принц отнял подзорную трубу от правого глаза и надолго задумался. В замке осталось как минимум несколько десятков королевских гвардейцев, и, если они проявят некоторую смекалку и беспредельное мужество, то… умрут героями, пытаясь защитить замок от Снежной Королевы. Солдаты ей не страшны. Она больше не перепуганная девчонка, едва открывшая безграничные возможности своего опасного дара, боящаяся совершить неверное движение и навредить окружающим — она знает, что делает.

Ханс обернулся в другую сторону, где бесконечной гладью расстилалось море, где ждало его самое главное сражение в его жизни — шанс показать, чего он стоит. Если он отступит сейчас, это будет выглядеть так, будто он сбежал. Подобного удара его чувство собственного достоинства могло и не выдержать, особенно, если удар этот будут повторять многократно, напоминая ему об этом всю оставшуюся жизнь.

— Прикажите спустить шлюпку на воду, я возвращаюсь.