Холодный разум (джен)

— И как напоминание о жестокости и коварстве королевы Эльзы, прозванной Снежной, её сестра, принцесса Анна, останется во дворце. И пусть народ Эрендела назовет меня наивным, но я буду надеяться на чудо и ждать, что однажды моя принцесса, моя потерянная любовь, сойдет со своего ледяного пьедестала и снова улыбнется мне… — Ханс сделал внушительную паузу, наблюдая за тем, как лица его слушателей проникаются торжественной печалью его слов. — А до тех пор я буду защищать земли Эрендела от захватчиков, бедствий и невзгод, храня верность моей возлюбленной невесте!

В огромном зале воцарилось скорбное молчание, изредка прерываемое всхлипами особенно чувствительных придворных дам. Ханс, склонив голову, сделал несколько шагов от пустующего трона, спустился по ступеням и сравнялся с толпой искренне сочувствующих ему людей. Благородный принц останавливал потоки ободряющих речей изящным жестом руки и качал головой в ответ на утешения. Никто не мог ему помочь.

И только когда, оставив заботу о гостях неугомонному герцогу Варавскому, он обернулся в дверях на тактичный кашель старика, стало видно, что лицо его освещает тщательно скрываемая самодовольная улыбка. То, что он не мог сесть на трон сейчас, не имело никакого значения. Ханс имел достаточно ума, дипломатического таланта и терпения, чтобы через несколько лет взойти на престол под громогласные крики благодарных подданных.

— И всё-таки, ваше высочество, — сверкая глазами из-под густых бровей, тихо проговорил старик, — я бы на вашем месте не стал держать при себе замороженный труп.

— Мне приятна ваша забота, — вежливо поклонился ему на прощание Ханс, — но я не из пугливых.

Шанс проверить собственное убеждение выпал ему довольно скоро.

* * *

В первые дни своего регентства принц Вестергорд проявил беспримерную энергичность, пытаясь нейтрализовать последствия стихийного бедствия, вызванного магическим безумием предыдущего монарха. Его высочество лично выезжал на поля, чтобы как можно более точно оценить ущерб, нанесенный сельскохозяйственным посадкам. Он встречался с иноземными торговцами, уговаривая их оказать помощь пострадавшему Эренделу в качестве акта доброй воли, сжалившись над горем простых людей, поскольку денег в казне не хватало.

Разумеется, денег в казне было предостаточно, он удостоверился в этом в первый же свой рабочий день в качестве первого лица государства, просто Ханс не считал нужным платить там, где можно не платить.

Он уже был Героем в глазах народа этой земли, но этого было недостаточно. Они должны по-настоящему боготворить его, чтобы признать своим королем в обход предыдущей династии.

Каждый день, возвращаясь в свои покои после продолжительных и весьма утомительных поездок по королевству, он проходил мимо обледеневшей принцессы Анны, что навсегда замерла, подняв руку в защитном жесте, пытаясь спасти свою могущественную, но такую трусливую сестру. Ханс скользил по ее фигуре безразличным взглядом и удалялся в опочивальню. Но каждый раз, отмокая в горячей ванной, что должна была дать отдых усталым мышцам, он вспоминал последний крик Снежной Королевы перед смертью. Его клинок разломился на несколько частей от соприкосновения с невероятно прочным льдом, но обломка, торчащего из рукояти, было достаточно, чтобы нанести еще один удар, между третьим и четвертым ребром королевы Эрендела. Едва вскрикнув, Эльза рассыпалась на тысячи снежинок и превратилась в такую стылую метель, что холод пробирал Ханса до костей по сей день при этом воспоминании.

Через минуту метель улеглась, и снова выглянуло солнце. Невероятно холодная магическая зима отступила, умерла вместе со своей королевой. Вернувшись в замок, Ханс первым делом приказал принести во дворец изваяние принцессы Анны, чтобы оно всегда напоминало жителям этого королевства о том, от какой страшной участи их спас принц Вестергорд. Разумеется, по его версии, Анна пыталась защитить его и с героической решимостью встала между принцем и обезумевшей Снежной Королевой, за что и поплатилась своей жизнью.

На его счастье, этот лед не таял, день за днём он оставался всё таким же сияющим и гладким. И если, проходя мимо сверкающей женской фигуры, Ханс и чувствовал едва ощутимый укол вины, он тут же напоминал себе, что совершенно не виноват в том, что не любил эту девушку. Если бы его поцелуй и правда мог её спасти, он бы просто женился на ней и получил свою корону без особых усилий, но выбора у него не было. Юная Анна пала жертвой обстоятельств, а её сестра Эльза — жертвой собственного дара. Если бы он не убил её, она уничтожила бы собственную страну. Принц Вестергорд был лишь оружием в руках судьбы.

Или же судьба была оружием в его руках.

* * *

— Ханс… Ханс, мой принц…

Не открывая глаз, молодой человек нащупал кинжал под подушкой и крепко сжал рукоять. На этот раз он был практически уверен, что ему не показалось. Спустя несколько месяцев после гибели сестер, он начал замечать странные вещи, что происходили в замке по ночам. То невесть откуда повеет могильным холодом в тишине июльской ночи, то раздастся тонкая трель девичьего смеха и тут же стихнет, едва нарушив его сон, то полы станут скользкими от инея, то послышится тихий шепот…

— Ханс…

Принц поднялся с постели и, откинув полог балдахина, обулся и надел халат, не забыв спрятать оружие в его складах. Не стоит заставлять даму ждать, особенно, если она стала так настойчива в последние месяцы. Ханс спустился в большой зал, где, переливаясь в лунном свете, стояла одна из самых прекрасных ледяных скульптур на этой земле. Он обошел её по широкой дуге, внимательно вглядываясь в каждую черту, но всё, вплоть до мельчайших складок одежды, оставалось тем же, что и несколько месяцев назад. Анна была мертва и неподвижна, как прежде.

И, следовательно, не могла разговаривать.

Издав недовольное «Хм», молодой человек развернулся на каблуках, подошёл к ближайшему канделябру, пару раз чиркнул над ним спичками и, подхватив зажжённые свечи, направился обратно. Но не успел он сделать и пару шагов, как порыв ветра погасил свечи, а дыхание перехватило от ледяного воздуха. Тишина, установившаяся после этого, была настолько невыносима, что он отшвырнул подсвечник в сторону, только чтобы удостовериться в том, что звуки в этом мире всё ещё существуют.

Холод становился нестерпимым. Ханс видел, как с его губ срывается пар и поднимается к потолку, причудливо кружась в лунном свете. Пальцы, сжимавшие клинок под одеждой, онемели от холода и напряжения.

— Предатель! — прошипела темнота над самым ухом, и горло вдруг сдавила мертвая хватка ледяных рук. Кожу обжигало морозом. Казалось, она хрустит под руками невидимого убийцы, что сжимает кольцо своих рук всё сильнее, с каждой секундой выжигая морозом остатки живого тепла.

* * *

Когда его высочество проснулся в своей постели, судорожно хватая ртом воздух и онемевшими пальцами ощупывая шею, за окном уже светило солнце. Вскочив с королевского ложа, он прошёл в ванную и, проигнорировав бритвенные принадлежности, уставился на себя в зеркало. Синяков или других следов удушения на шее не осталось. Значит ли это, что произошедшее сегодняшней ночью было лишь сном? Значит ли это, что он понемногу теряет рассудок?

Спустя час, как прежде ухоженный и абсолютно спокойный принц Вестергорд вновь пересекал большой зал на пути к своему рабочему кабинету. Солнечные блики играли на воздетой к небу руке принцессы Анны, как если бы ей удалось ухватить солнце за хвост.

Если она всё ещё жива, то какие сны она видит?

Заложив руки за спину, он остановился и поднял голову, разглядывая свою холодную невесту, а затем продолжил было путь, но вдруг остановился перед парой свежих царапин на идеальной поверхности полированного пола. Как если бы кто-то в ярости швырнул об пол тяжелый бронзовый подсвечник.

Усмехнувшись своим мыслям, принц Вестергорд отправился в свой кабинет. Впереди был длинный, полный королевских забот день, а с рассудком его высочества всё определенно было в полном порядке.

Проснувшись в середине ночи от звонкого девичьего смеха, Ханс сел на кровати и горестно вздохнул. Что могло так рассмешить её в четыре часа утра? Что она делает по ночам? Читает комедии Аристофана, переворачивая страницы в лунном свете?

Звук повторился, заметавшись под высокими сводами старинного замка, точно пойманная птица в своей клетке. Принц с раздражением откинул одеяло, встал с кровати и принялся тщательно одеваться. Если даме снова придется тащить его вверх по ступенькам в королевскую опочивальню, чтобы раздеть и уложить в постель, как ни в чем не бывало, он не намерен упрощать ей задачу, облачаясь в один только халат.

Через десять минут он покинул свою комнату, одетый в парадный мундир с аксельбантами и эполетами, высокие сапоги и светлые бриджи. Не торопясь он шёл по темному замку, звонко отстукивая каблуками в сонной тишине. Спустившись в большой зал, залитый лунным светом, он снова обошёл кругом ледяное изваяние принцессы Анны и почувствовал, как в помещении резко похолодало. Ханс заставил себя расслабиться и проигнорировать подступающее чувство животного страха перед силой, которая во много раз превосходила его собственную. Он остановился, нарочито не оглядываясь назад, и заговорил:

— Как вам должно быть известно, ваше величество, у меня было двенадцать старших братьев. Двенадцать довольно умных, по-детски жестоких и чертовски изобретательных подростков, из которых я был самым младшим. Стоит ли говорить, что напугать меня было проще, чем кого бы то ни было из этой дюжины? — он сделал небольшую паузу, машинально отметив, что изо рта снова идет пар. — Поверьте мне на слово, за всё своё проклятое детство я такого насмотрелся, что теперь мало что может вселить в меня подлинный ужас. Во всяком случае, зловещий хохот в темноте точно не входит в перечень этих вещей.

Принц сделал пару шагов по хрустящему инею, холод пробирался сквозь сапоги и впивался в ноги.

— Ваша сила позволяет вам отправиться в любую точку этой планеты, — продолжал он, — но вы возвращаетесь в замок, который всю вашу жизнь служил вам тюрьмой. Зачем?

Ответа не последовало, и он повернул голову к принцессе Анне.

— Ваш народ вас ненавидит, — напомнил он. — Ваша сестра мертва…

— Заколдована.

Ханс даже не вздрогнул, когда позади него раздался этот тихий, спокойный голос, но горячая волна страха окатила его с головой, заставив на время забыть об окружающем холоде.

— Она заколдована достаточно долго, чтобы умереть внутри своего ледяного саркофага, — проговорил он и быстро облизал пересохшие губы. — По правде говоря, я считал, что уже через три минуты в таком состоянии ей нельзя было ничем помочь. Нет никакого смысла оставаться рядом с ней, если в добавление к другим своим магическим талантам вы не умеете воскрешать мертвых. — Он медленно развернулся, чтобы встретиться взглядом со своей собеседницей. — Ещё причины?

Снежная Королева была прекрасна. Это невозможно было отрицать, даже вложив в её образ всю ненависть, что он когда-либо испытывал на протяжении своей жизни. На дне её неестественно ярких, льдисто-голубых глаз плескался гнев, светлые волосы струились по плечам мягкой волной, одежды, будто сотканные изо льда, сияли в лунном свете.

Повисла долгая пауза. Очевидно, речь о погибшей сестре произвела на Эльзу большое впечатление. Ханс покосился на ледяную статую ещё раз — этот лёд ведь неспроста не таял. Прошло немало времени с момента последнего боя, под воздействием плюсовых температур лёд должен был оплавиться уже через несколько часов, но этого не произошло. Что если Снежная Королева сама того не желая поддерживает его в таком состоянии, чтобы не остаться в итоге с мертвой сестрой на руках, без малейшей надежды исправить хоть что-нибудь?

— Ты! — наконец выплюнула она. — Я хочу, чтобы ты убрался из моей страны!

— Допустим, я так и сделаю, — улыбнулся Ханс. — И что же дальше?

Принц вздернул подбородок и сделал пару неторопливых шагов к своей ночной гостье, осторожно сокращая расстояние. Если он все правильно понял, опасность была минимальна, потому что если бы она действительно хотела его убить, она бы это уже сделала.

— Ты не сможешь занять мое место, — веско проговорил он, делая ещё один шаг. Раз королева первой отвергла нормы этикета, он тоже не считал себя обязанным следовать им. — Других легитимных наследников нет. Мое положение нестабильно, но если со мной вдруг что-то случится, Эренделл погрузится в хаос междоусобных дрязг. Торговцы, чиновники и дворяне будут рвать его на части до тех пор, пока не перебьют друг друга и половину населения.

— Я могу заставить тебя рассказать правду, покаяться перед всеми в том, что ты пытался убить меня.

— Твоё существование ставило под угрозу тысячи жизней невинных людей. Я просто хотел защитить их.

— И расчистить себе дорогу к трону.

— Не без того, — согласился он и добавил: — Но если я начну рассказывать правду, придется упомянуть и то, как на самом деле погибла принцесса Анна. И тут уж я ни при чем. При всех моих несомненных достоинствах, я не умею колдовать.

Ханс сделал последний шаг и остановился на расстоянии вытянутой руки от законной королевы Эрендела, неотрывно глядя в её глаза. Он уже основательно замерз, а фигура этой девушки была эпицентром смертельного холода, и принц стоял всего в шаге от неё, пытаясь унять дрожь.

— Ты и сейчас не слишком-то хорошо себя контролируешь, не так ли? — его губы дрогнули, прежде чем сложиться в улыбку.

Между темных бровей её величества пролегла строгая морщинка. Очевидно, прежде чем вновь появиться под сводами родного замка, она научилась многому. Что же касается сверхъестественной способности появляться и исчезать по ночам, то Ханс предполагал, что она не всё детство провела в запертой комнате и иногда всё же выходила. И так как попадаться кому-то на глаза было в ту пору крайне нежелательно, маленькая Эльза изучила все закоулки и тайные ходы своей огромной тюрьмы.

— С чего ты взял?

— Если бы ты знала, как обращаться со своей силой, я был бы уже мертв. Для того, чтобы насмерть заморозить меня в собственной постели, совершенно необязательно меня будить.

Он должен был заставить её уйти, оставить ему этот замок и этих людей. И раз уж по каким-то одной ей ведомым нравственным принципам она не собирается убивать его, почему бы ей действительно не уйти? Но, сделав последний шаг, он вдруг задумался не о том, какие лучше подобрать для этого слова, а о том, растает ли ледяное платье, если схватить его горячей рукой.

Эльза резко отступила назад и, полоснув его ледяным взглядом, скрылась во тьме.

— Наслаждайся своей властью, пока можешь, Ханс! — донесся её приглушенный голос из коридора. — Я найду способ вернуть себе королевство.

Снежная Королева принялась за дело на следующую же ночь. Если бы Ханс знал, что она не побрезгует его собственной идеей, он держал бы язык за зубами, но сказанного не воротишь, особенно если оно пришлось по вкусу целеустремленной юной леди. Что же делать, если он с детства выдавал злодейские планы походя и особенно не задумываясь?

Так как преследовать его днем было опасно, Эльза сосредоточила свои усилия на темном времени суток, чем буквально лишила его сна. В первый день, приняв ванну и предвкушая долгожданный отдых, регент Эрендела обнаружил, что его постель промерзла настолько, что шелковые одеяла даже не согнулись, когда он попытался откинуть их в сторону. Раздраженно фыркнув, он позвонил в колокольчик, и служанки, ахая от удивления, быстро сменили постель и затопили камин.

Камин, естественно, горел ровно до того момента, как за последней из девушек закрылась дверь. Ханс забрался под несколько одеял, но от пробирающего до костей холода его это не спасло. Кое-как промучившись в эту ночь, на следующее утро он приказал охране обследовать каждый миллиметр королевской опочивальни на предмет тайных ходов, не в меру глазастых портретов или фальшпанелей, за которыми можно было бы укрыться, но поиски не дали результатов.

Несколько раз он менял место для сна, оставаясь в гостевых комнатах или кабинетах, но холод каждый раз находил его там. Спасением становились непродолжительные поездки за пределы замка, но регент не мог отсутствовать слишком долго или отлучаться слишком часто. Впрочем, как и спать всего раз в неделю.

Он пробовал выставлять охрану или приказывать слугам оставаться подле него на ночь, но уже через час бедняги молили о том, чтобы их выпустили погреться за пределы этой странной комнаты. Многочисленные грелки остывали, едва их вносили в королевские покои.

Проведя несколько ночей без сна, Ханс сделал ход конем и очаровал хорошенькую служанку по имени Лизетт, уговорив её согреть ему постель. Каково же было удивление девушки, когда она обнаружила, что от неё действительно не требуется ничего, кроме поддержания постоянной температуры ложа одним своим присутствием. Бесспорно, Ханс предпочел бы несколько продуктивнее использовать эту девушку, как и любую другую более или менее симпатичную. Но, во-первых, трое суток без сна сделали из него весьма посредственного любовника, и, во-вторых, он не мог ручаться за то, что из какой-нибудь щели за ним не наблюдает пара неестественно светлых глаз, а принц привык к тому, чтобы его личная жизнь оставалась личной.

— Здесь действительно ужасно холодно! — тихонько прошептала Лизетт, пряча босые ноги под одеяло. В ту же секунду где-то за стеной раздался оглушительный грохот.

— Я бы не стал просить вас об одолжении без крайней на то необходимости, — сонно промурлыкал Ханс и тут же отключился. Впрочем, всю оставшуюся ночь температура в спальне была нормальной.

Проснувшись на следующее утро свежим и отдохнувшим, принц-регент возликовал. Он горячо поблагодарил девушку и вытолкал её прочь, взяв с неё слово вернуться на следующую ночь. Та скромно улыбнулась и, пожав тонкими плечиками, согласилась.

Но не пришла.

— Лизетт повредила ногу, ваше высочество, — вздохнув, проговорила старая экономка, когда он поинтересовался у неё здоровьем её подопечной. — Поскользнулась на льду. И где она его только нашла в это время года?

— Пошлите ей три золотых от моего имени, — внутренне полыхая гневом, проговорил он. — Пусть поправляется.

При желании он мог бы организовать череду молоденьких девушек на каждую ночь в году, но рано или поздно это стало бы слишком заметно и вступило в противоречие с его легендой о лебединой верности принцессе Анне. Судя по всему, Эльза тоже это понимала. Также можно было дождаться выздоровления несчастной Лизетт, но рано или поздно даже она установит логическую связь между своими ночевками в королевских покоях и повышенным риском травматизма после них.

Когда слуги окончили подготовку ко сну и покинули спальню, принц остался сидеть в глубоком кресле у маленького газетного столика. Он поставил локти на колени, сцепил руки в замок под подбородком и глубоко задумался.

Он перепробовал уже всё, кроме одной-единственной, самой сложной вещи. Он ещё не пробовал сдаться. Не собрать вещи и сбежать на побережье Южных островов, а просто расслабиться и, перестав бороться, посмотреть, насколько далеко она готова зайти. Будь на месте Эльзы кто угодно другой, это решение грозило бы ему смертью, но законная королева Эрендела отчего-то не хотела пачкать свои холодные руки.

Приняв решение, он выпрямился и откинулся на спинку кресла. Эта ночь обещала быть длиннее остальных.

Холод ударил внезапно, что только подтверждало его сверхъестественное происхождение. В зимнем лесу мороз овладевает телом постепенно, поднимаясь от рук и ног к туловищу, этот же бил прямо в сердце, не растрачивая время на конечности. Ханс тяжело дышал, обжигая легкие, но оставался на месте, хотя вся его человеческая сущность вопила о том, что следует немедленно встать и покинуть это ужасное место. Принц вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла, и тут же перестал их чувствовать. С ужасом он наблюдал, как иней ползет по фалангам его пальцев и понимал, что бежать уже слишком поздно — подняться больше нет сил, как нет и сил позвать на помощь.

В дальнем углу комнаты, у самой постели, вдруг закружился невесть откуда взявшийся снег, образуя тонкую женскую фигуру. Королева Эльза пересекла комнату и встала перед своим пленником, разглядывая его сверху вниз. Принц задыхался, его время определенно подходило к концу. Из зеленых глаз струились слезы, но они не были свидетельством каких бы то ни было чувств — холод иногда заставляет людей плакать. Жаль, что слёзы не могут никого согреть.

Ледяное одеяние чуть слышно зашуршало, когда Эльза наклонилась и накрыла и без того холодные руки принца своими, ледяными.

— Покайся перед всеми, — тихо, но веско проговорила она. — Расскажи, как ты заполучил власть. Верни мне доброе имя, Ханс.

Принц с трудом разлепил посиневшие губы, чтобы прохрипеть в ответ:

— Для тебя — принц Вестергорд… — язык едва проворачивался в замёрзшем рту, но он договорил: — правитель… Эрендела.

— Болван!

Унизительной пощечины Ханс уже не почувствовал, он потерял сознание. Сквозь болезненную дрёму он едва различил звон колокольчика и громкие причитания слуг. Кажется, его куда-то тащили, растирали, погружали в ванну, которая теоретически должна была быть теплой, но он не чувствовал ничего, кроме холода, непроницаемой стеной вставшего между ним и всеми остальными ощущениями реального мира.

Рабочий кабинет короля Эрендела опустел на много дней, после того как принц-регент внезапно слёг с тяжелейшей лихорадкой.

Снежная Королева проникла в святая святых государства под покровом ночи, используя один из тайных ходов, о которых обитатели этого замка давно позабыли. Она подошла к массивному дубовому столу и положила руку на высокую спинку кресла, разглядывая разложенные веером бумаги. Много лет назад она любила наблюдать за своим отцом, спрятавшись в тени глубокой ниши за огромным глобусом. В те времена она не желала занять его место, она просто хотела быть с ним рядом. Но всё, что ей оставалось — это только внимать малейшим проявлениям его эмоций, поскольку быть обнаруженной означало навсегда потерять возможность приходить сюда. Эльза с нежностью вспоминала, как он хмурился, просматривая торговые сводки, как ворчал что-то себе под нос, подписывая бумаги, как нетерпеливо вертел в руках перо, будто пытаясь поймать на его кончик наилучшие аргументы для делового письма… Находиться рядом с ним в эти минуты было тепло и уютно.

Ханс никогда не делал ничего подобного. Во-первых, он никогда не работал один. При нем постоянно находились три помощника и курьеры, которым он не давал ни минуты покоя. Он никогда не писал распоряжения сам, предпочитая их диктовать, причем каждому из трех молодых людей он диктовал разный текст и никогда не сбивался. Сейчас, сидя в его кресле и разглядывая бумаги, Эльза понимала, почему он поступал именно так — почерк его был просто ужасен.

Во-вторых, во времена правления её отца в кабинете всегда был идеальный порядок — Ханс перевернул его вверх дном. Ему было нужно всё и сразу: географические справочники, сводки последних событий, торговые отчёты, карты морских путей и многое другое. Принц Вестергорд не позволял ни одному из помощников прикасаться к вороху бумаг и стопкам раскрытых книг на его столе, и если слуге случалось поднять с пола какую-то бумагу или вещь, принц заставлял его положить её обратно под тем же углом и на том же расстоянии от стола, что и раньше.

Здесь царил хаос, но Ханс прекрасно ориентировался в нём.

В отличие от Эльзы.

Вплоть до её коронации, государственными делами занималась группа доверенных лиц безвременно ушедшего короля, они присылали ей бумаги на подпись и, принимая во внимание её так называемый недуг, не могли доверить ей большего. В итоге она весьма смутно представляла, с кем в настоящее время ведет торговлю или враждует Эрендел, обо всем этом она могла составить мнение лишь по обрывкам разговоров Ханса и его помощников. Полная информация содержалась исключительно в голове принца, пожираемого лихорадкой двумя этажами выше, в королевских покоях.

Почему он просто не мог передать ей дела и убраться восвояси? Что заставляло его так отчаянно цепляться за эту страну, что даже собственная жизнь не казалась ему достаточно ценной, чтобы отступить? Почему он считал, что лучше быть мёртвым королем, чем живым принцем?

Эльза ответила бы на этот вопрос однозначно: «Он просто глупец!» Но всё, что она знала о нём, как о правителе, говорило об обратном.

Впрочем, всё это было неважно. Принц Вестергорд умирал в своей постели, и очень скоро она должна была занять его место. Пусть даже для этого придется учинить небольшой штурм дворца — у нее достаточно сил. А пока есть немного времени, чтобы попытаться расшифровать его ужасный почерк и понять, как именно управлять этой страной.

* * *

Сиделки дежурили у постели принца круглосуточно, так что подобраться к нему было практически невозможно, но Эльза была достаточно терпелива, чтобы дождаться, пока одна из них уснет. Бесшумной тенью скользнула она к огромной королевской кровати, чтобы лично оценить то, насколько близко подобралась смерть к её единственному врагу.

То что принц ещё жив, было даже странно. Лекари пророчили ему скорую кончину уже через три дня после того, как его обнаружили до полусмерти замерзшим в своей опочивальне. Но, по-видимому, принц не собирался покидать этот мир так скоро, а Эльза не торопила его, поскольку с каждым днём всё меньше верила, что сможет достойным образом перенять его обязанности.

Ханс дышал часто, но непрерывно, не делая пауз между вдохами, от которых сжималось бы сердце. На лице его играл нездоровый румянец, зрачки под закрытыми веками метались из стороны в сторону, стараясь уследить за беспокойными снами. Эльза перевела взгляд ниже, от лица к груди и рукам и вдруг отшатнулась. Широкие когда-то холёные ладони принца представляли собой ужасное зрелище: на фалангах его пальцев, там, где она прикасалась к нему, вздулись и лопнули волдыри, открывая ярко-алую плоть. И пусть на фоне ужасного жара это была не самая большая проблема принца, именно его изуродованные руки заставили Снежную Королеву вновь, как когда-то в детстве, ужаснуться своих сил.

Она спешно покинула комнату, но с тех пор возвращалась каждую ночь, как только пожилая женщина у постели принца погружалась в тяжёлый предрассветный сон. Вина словно тяжёлой цепью приковала Эльзу к своей жертве. И хотя она не раз вспоминала слова принца о том, что нет смысла находиться рядом, если ничем не можешь помочь, она ничего не могла с собой поделать. Физические страдания, которые она принесла ему, уже давно сравнялись с теми, что он доставил ей, вонзив обломок меча под самое сердце. Время шло, и гнев в её сердце понемногу сменялся жалостью к этому гордому человеку.

Даже сквозь одеяла и на большом расстоянии она чувствовала жар, исходивший от его тела. Должно быть, прикоснуться к нему означало бы обжечься, но если прикосновение прохладной руки немного облегчит его страдания, то почему бы не попробовать? Едва ли в таком состоянии он что-то запомнит. Едва ли он вообще выживет.

Сделав несколько осторожных шагов, она встала у края кровати и протянула руку к лицу принца. Поколебавшись всего секунду, она положила ладонь на горячий лоб, и Ханс порывисто вздохнул от облегчения. Он был обжигающе-горячим, и тепло от его тела поднималось по руке к самому сердцу, заставляя девушку вздрагивать от давно забытого ощущения близости другого человека.

— Мне жаль, — одними губами прошептала она и уже собралась отнять ладонь и уйти, когда Ханс вдруг крепко схватил ее за локоть. Ледяная ткань рукава тут же оплавилась и водой потекла по его израненной руке, забираясь в щели ярко-красных трещин.

— Отпусти, — прошипела Эльза, но он едва ли слышал её, он даже не открыл глаз. Боязливо оглянувшись на спящую сиделку, она попыталась выдернуть руку, но не могла при этом не потревожить ран. Принц сжал зубы и тихо застонал, но не разжал изуродованных пальцев. Даже в таком состоянии физически он был сильнее хрупкой королевы. Рывком он потянул её на себя и прижал к горячей груди. Ему не нужна была женщина, ему нужно было немного прохлады в огне лихорадки, только и всего.

Эльза должна была вырваться и убежать, она совершенно чётко понимала это, но не двигалась с места, прислушиваясь к горячему дыханию над ухом. Ее снежное платье плавилось и, тая, пропитывало рубашку Ханса, и без того мокрую от пота. С тех пор как она обрела свои силы, она ни разу не подходила к людям так близко, чтобы в полной мере оценить недостатки ледяных одежд.

Положение оставалось довольно щекотливым, но всё же прошло не менее получаса, прежде чем Снежная Королева тяжело вздохнула и растворилась в прохладном дуновении ветра, оставив своего врага наедине с его болезнью.

Как только Ханс обрёл способность более или менее стройно мыслить и разговаривать, он потребовал принести ему бумаги из кабинета. И хотя даже держать их ему было трудно, не говоря уже о том, чтобы читать, он продолжал работать на грани обморока, изредка и с раздражением отвлекаясь на то, чтобы принять лекарства или пищу.

Он уже потерял полторы недели и потеряет ещё больше! О том, чтобы возобновить деловые переговоры в ближайшее время не могло быть и речи — ещё пару недель он никому не сможет подать руки без того, чтобы скривиться от боли.

Устав бороться с навязчивой заботой престарелой сиделки, которая, бесспорно, знала свое дело, но поминутно отвлекала его вопросами о самочувствии, Ханс приказал ей отправляться в комнату прислуги и ждать звонка колокольчика. К несчастью, как только за недовольной сиделкой закрылась дверь, перед ним тут же появилась другая разгневанная женщина.

— Ты собираешься втянуть Эрендел в войну! — едва ступив на мягкий ковер королевской спальни из вихря ледяных осколков, прошипела Эльза. В том, что она должна была вести себя тихо в собственном дворце спустя годы после того, как перестала быть его пленницей, ощущалась довольно жестокая насмешка судьбы.

Ханс непроизвольно сжал пальцы в кулак и едва не зашипел от боли, его руки ещё не зажили, но раны покрылись коростами из-за которых согнуть пальцы было практически невозможно. Некоторое время он ждал очередного удара, того, что отправит его на тот свет окончательно и бесповоротно, но секунды утекали, точно песок сквозь пальцы, а Снежная Королева всё также молча ожидала ответа. Принц с трудом разлепил пересохшие губы и хриплым голосом произнес:

— Или добей меня, или не мешай.

Определенно, не позаботиться о том, чтобы все документы находились под замком, было большой ошибкой, но до этого момента он считал, что запереть кабинет будет более чем достаточно. Впрочем, эта женщина могла вырвать с корнем из стены кованые цепи, едва ли сейф представлял для неё хоть какую-то проблему. Должно быть, перебирать бумаги для неё оказалось делом куда более интересным, чем завывать под дверью по ночам, и она изучила несколько весьма интригующих смет, согласно которым Эрендел закупал оружие и осадное снаряжение у континентальных государств.

На бледном лице королевы появилось странное выражение, нечто среднее между любопытством и отвращением.

— Ты специально не оставляешь мне выбора? — изогнув тонкую бровь, спросила она. — Что за непреодолимое стремление к смерти в столь юном возрасте?

Принц начисто проигнорировал её последние слова, но про себя отметил, что Снежная Королева находится в комнате уже больше минуты, а температура здесь та же, что была до её визита.

— Даже при самом низком уровне интеллекта и минимальном образовании, ты должна была заметить, что я до сих пор не сделал ничего, что повредило бы этой стране, — он сделал пару глубоких вдохов, в груди по-прежнему хрипело, и голова кружилась от недостатка кислорода. — Я не идиот, мне не нужна война.

Настала очередь королевы игнорировать намеки на несостоятельность своих умственных способностей, и вместо гневной отповеди она улыбнулась холодно и произнесла:

— Если бы ты с самого начала не выбрал роль восторженного идиота, я бы относилась к тебе по-другому.

— Эта роль нравилась твоей сестре, — он улыбнулся и осторожно, чтобы не потревожить ран, тыльной стороной предплечья потёр основательно заросшую за время болезни щеку. Придётся в ближайшее время побриться, раз уж ему приходится принимать в своих покоях коронованную особу. — Если бы я ухаживал за тобой, я бы вел себя иначе.

Повисла зловещая пауза. То ли Эльза не прониклась иронией, то ли упоминание о погибшей сестре снова задело её за живое. Ханс тяжело вздохнул и, откинув голову на пуховые подушки, прикрыл глаза.

— Война всё равно будет, Эльза, даже если начну её не я, — через некоторое время тихо заговорил он. — Стабильно раз в несколько месяцев я получаю письма от своих дорогих родственников с Южных островов с предложением объединить королевства. Пока я отказываюсь, апеллируя к тому, что я всего лишь регент при недееспособной принцессе, и у меня нет власти принимать подобные решения. Но через несколько лет эта отговорка перестанет действовать, и ты обнаружишь флот Южных островов под окнами этого замка.

Послышался легкий шорох, Эльза опустилась в кресло, которое до нее занимала сиделка. При упоминании возможной войны руки ее задрожали. Она не смогла убить даже одного человека, что уж говорить о целой армии!

— Не волнуйся, — не открывая глаз, продолжал он. — К тому моменту, как они подступят к нашим границам, я приведу военное ведомство Эрендела в порядок, построю достаточно кораблей и закуплю оружие.

Снежная Королева раздражённо фыркнула, задетая тем, с какой легкостью, оказывается, можно отследить её эмоции. Взяв себя в руки, тоном как можно более пренебрежительным, она произнесла:

— Меня не пугает армия Южных островов. Меня пугает, что сюда могут заявиться еще двенадцать таких, как ты.

Принц закашлялся, и только через несколько бесконечно долгих секунд Эльза поняла, что эти лающие звуки на самом деле есть не что иное, как смех. Впрочем, ей показалось, что никакой радости при упоминании о семье Ханс не испытывает.

— Они не такие, как я, — прохрипел он и снова закашлял, на этот раз по-настоящему, надрывно и громко, сотрясаясь всем телом. Казалось, пытка этими душераздирающими звуками может продолжаться вечно. Закатив глаза, Эльза поднялась с кресла и взяла стакан с прикроватного столика.

— Пей. — Возвышаясь над кроватью, мрачная, точно смерть, она протягивала ему воду.

Всё ещё борясь с кашлем, он с удивлением поднял на нее глаза и спросил:

— Надеюсь… там яд?

Приняв из руки королевы стакан с водой, он случайно коснулся её пальцев и нахмурился, когда на краю сознания вспыхнуло и тут же погасло ощущение настолько эфемерное, что для его описания не существовало ни слов, ни образов. Полузабытое воспоминание о вожделенной прохладе среди раскаленной пустыни, фантазия о глотке прохладного воздуха среди кромешного ада…

— Не в этот раз.

Как только принц поправился достаточно для того, чтобы твердо стоять на ногах, он переместился в кабинет и снова с головой ушел в работу. Встречи по-прежнему были невозможны, а его лечащий врач, мужчина мягкий, но чрезвычайно упрямый, настаивал на сокращенном рабочем дне. Он уверял, что чем больше времени его высочество будет проводить в постели, тем скорее окончательно поправится. Лекарю легко было говорить, не его же пытались убить в собственной спальне.

Впрочем, то, что Хансу удалось под благовидным предлогом сбежать из этой комнаты, всё равно не избавило его от навязчивого присутствия законной королевы Эрендела. Эльза не появлялась в кабинете лично, но о том, что она находится неподалеку, постоянно напоминали множество раздражающих мелочей: невесть откуда взявшийся мерзкий холодный сквозняк, камин, который поминутно гас, сколько бы слуги с ним не бились. В конце концов Ханс просто перестал обращать на всё это внимание. Снежная Королева не пыталась больше убить его — этого было достаточно, чтобы спокойно заниматься делами.

Но недостаточно, чтобы совершенно забыть о ней.

Иногда, ближе к вечеру, он отпускал своих помощников и оставался один, чтобы записать что-нибудь, не терпящее посторонних глаз. Тогда ему казалось, что он слышит шорох ледяных одежд совсем близко, в паре метров от себя, и даже откуда-то знает, какие они на ощупь — шершавые, холодные — тончайшее кружево из ледяных кристаллов. Чтобы носить что-то подобное столь близко к телу, она не должна была чувствовать холод вовсе! И не должна была излучать тепла, поскольку в этом случае лёд превратился бы в воду прямо на ней…

То есть, чисто технически, она всё время была обнажена, и это… отвлекало.

Чертовски отвлекало!

Обложившись морскими картами, он пытался разработать план сражения, которое однажды неизбежно произойдет, и пока выходило, что у него недостаточно кораблей и солдат, чтобы доставить своей далекой родине хоть какие-то более или менее ощутимые неприятности. Сил было достаточно для защиты Эрендела, но не для завоевания соседней державы. Именно это было его целью всё это время — вернуться домой победителем, доказать всем двенадцати братьям, кто на самом деле был достойнейшим из них.

До последнего во всех списках никогда не доходят почести и слава. Ханс почти не соврал, когда сказал, что его братья не похожи на него. Скорее, это он был не похож на них, и на то были веские причины. Чего бы он ни достиг в учебе или мастерстве, все взоры были обращены к старшим наследникам, только у них был шанс сделать что-то на самом деле великое, только они были облечены настоящей властью. Когда он был мальчишкой, сколько бы он ни дрался — все время проигрывал, поскольку у его соперников всегда было преимущество в виде прожитых лет и физических сил. Когда он подрос, он был вынужден пойти по другому пути, приняв за аксиому, что грубая сила — это еще не все: существовали и другие методы воздействия — обман, манипуляции, красивые слова…

Тринадцатый принц Вестергорд никогда не думал, что у него нет шансов занять престол. Шансы всегда есть, просто следует уничтожить всех остальных претендентов. Эрендел был лишь остановкой, которую Хансу пришлось сделать на пути к трону его собственного отца. Он и так уже слишком задержался…

— Что это? — тонкая белая рука протянулась из-за его спины к раскрытому морскому атласу на столе и обвела указательным пальцем Южный Архипелаг. Второй рукой Эльза взялась за плечо принца для того, чтобы придать положению собственного тела устойчивость. И еще, возможно, для того, чтобы напугать его до полуобморока. — Планируешь отпуск на родине?

— Убери руку, — прорычал он. Следы холодных ожогов на его руках ещё не настолько зажили, чтобы окончательно забыть о них.

— Не беспокойся, — тоном скорее издевательским, нежели снисходительным, проговорила она и чуть сжала пальцы, — я достаточно хорошо владею собой.

— Ты — да, я — нет, — не отрывая тяжелого взгляда от книг, ответил он. — Убери её.

Когда никакой реакции не последовало, он обернулся и протянул руку, чтобы стряхнуть её кисть с плеча, но Эльза отдернула её так быстро, словно боялась обжечься.

— Мы могли бы договориться, — облокотившись на огромный книжный шкаф, протянула она. — Ты мог бы остаться здесь в качестве моего советника, например.

— Любое место, кроме первого — это поражение, — убежденно проговорил он и требовательно протянул руку. — Ты не могла бы подать мне тот старый морской атлас с верхней полки?

— Попроси об этом слуг!

— Если я позову их, тебе придется уйти.

Эльза отвернулась, чтобы достать книгу с полки, и, воспользовавшись моментом, он схватил подол её платья и сжал в кулаке. Ткань намокла, но не растворилась, вместо этого она почернела. Под слоем блестящих ледяных кристаллов оказалась довольно грубая материя.

Ханс усмехнулся и отпустил её, прежде чем девушка успела что-то заметить. На ней была униформа дворцовой служанки. Что же, по крайней мере она не была одета в одну только воду, это несколько… успокаивало. Но платье служанки? Какого черта?

Получив свой атлас, несколько минут он усиленно делал вид, что ищет что-то, но вскоре отложил его в сторону.

Он приказал продать весь гардероб обеих сестер в первую же неделю своего регентства, поскольку считал, что обе они мертвы, и едва ли вернутся за своими нарядами. Расшитые жемчужинами и драгоценными камнями одежды принесли ему достаточно денег, чтобы построить несколько торговых кораблей.

Даже при своей невероятной способности проникать в любую комнату в этом дворце, Эльза не могла просто позаимствовать более или менее богатую одежду у какой-нибудь придворной дамы. В силу своего воспитания она не могла опуститься до кражи. А униформа служанок являлась собственностью королевства, и, к тому же, отсутствия одного комплекта из числа десятков таких же никто бы не заметил.

Она не может добить своего единственного врага. Она не может красть. Она не может позаботиться даже о том, чтобы завести сообщников, которые поставляли бы ей еду и одежду! Как столь могущественное существо может быть столь беспомощным?

Эльза стояла напротив огромного портрета покойного короля, подняв к нему лицо. Она рассеянно улыбалась, перебирая в памяти светлые воспоминания своего детства. Скудные, но оттого еще более драгоценные. Смотреть на то, как она с нежностью разглядывает портрет человека, который изуродовал ее жизнь, было даже для Ханса слишком. Громко фыркнув, он встал и направился к выходу.

— Твой отец был офицером, — проходя мимо, бросил он. — Не понимаю, почему он не догадался использовать тебя, как оружие?

Девушка с неохотой отвела взгляд от портрета и нахмурилась.

— Потому что любил меня?

Тихо рассмеявшись, он потянулся к дверному замку и, провернув ключ, открыл тяжелые двери.

— Я мало что понимаю в отцовской любви, но запереть чадо в комнате и не выпускать на протяжении десяти лет — это точно не она. — Заглянув в глаза девушки, выражение которых было сейчас по-детски обиженным, он добавил уже серьезно: — Он боялся тебя.

— Ты говоришь так, потому что сам боишься меня.

Вот теперь в кабинете заметно похолодало. Другое дело, а то принц уж было заскучал.

— И у меня есть на то причины, не так ли? — он развернул ладонь тыльной стороной к ней, чтобы виднее стали покрывающие её алые шрамы. — У твоего отца они тоже были. Раз он не избавился от тебя, пока ты была беспомощным ребенком, должно быть, хотел начать обучение позже, но погиб прежде, чем успел сделать хоть что-то. Очевидно, был слишком занят истреблением других своих родственников.

— Он не был таким! — она буквально выскочила за ним в пустой коридор, задыхаясь от гнева, не в силах подобрать слов, чтобы возразить. Никто не смел говорить дурного о её почивших родителях — ни слуги, ни придворные, ни десять лет назад, ни теперь!

На замок давно спустилась ночь, и проходы и залы были пусты, но все равно шанс встретить по дороге какую-нибудь припозднившуюся за чисткой каминов служанку оставался. Ханс махнул на это рукой, слухов по дворцу и так ходило предостаточно, еще один не изменит ничего.

— А ты никогда не задавалась вопросом, куда делись все твои близкие и дальние родственники? — огрызнулся он уже на входе в большой зал, где в середине поблескивало холодным светом изваяние принцессы Анны. — Почему не осталось ни одного, даже самого завалящего двоюродного дядюшки, который мог бы претендовать на престол, кроме тебя и Анны?

— Ты омерзителен!

— А ты наивна! Точно как твоя сестра!

Последние отзвуки громких слов растаяли под сводами большого зала. Королева и узурпатор трона смотрели друг на друга сквозь сумерки опускающейся ночи. Молчание длилось минуту или, может, вечность, прежде, чем Эльза прервала его голосом тихим, но уверенным.

— Наши родители любили нас.

Шумно втянув воздух, Ханс на выдохе процедил:

— Как скажешь, моя королева.

Он развернулся и направился к лестнице, ведущей в королевские покои, но что-то заставило его остановиться и обернуться на полпути. Эльза стояла у пьедестала на котором возвышалась статуя единственного живого существа, которое любило её беззаветно. И чью любовь она отвергала до самого конца, пока не стало слишком поздно. Снежная Королева протянула вперед руку, но тут же отдернула её.

— Я была у троллей, — тихо проговорила она. — Они говорят «Любовь — ключ ко всему», но я не понимаю. Мне кажется, я люблю её более чем достаточно, чтобы снять любое заклятие.

Она обернулась, но не увидела никого позади себя. Откуда-то с верхних ярусов дворца донесся усталый голос её оппонента:

— Но недостаточно, чтобы освободить её. Она пожертвовала собой, чтобы спасти тебя. Уважай её решение.

В течение следующих нескольких месяцев Эльза не говорила с ним ни разу, она даже оставила свои мелкие пакости, бесследно растворившись в темных коридорах дворца. О том, что она всё ещё где-то рядом, Ханс мог догадываться только по тихим перешептываниям придворных и слуг, что говорили о призраке, поселившемся в замке: иногда они слышали шаги там, где никого не должно быть или мельком видели тонкую белую фигуру у окна в пустующих комнатах покойных сестер. Принц на это лишь снисходительно улыбался и отвечал, что бояться следует живых, а не мертвых.

Столь долговременное отсутствие женщины, которую он привык считать своим проклятием, жестоким и неотступным, как минимум настораживало. Не похоже, что Эльза просто передумала возвращать себе корону. Но, тем не менее, факт оставался фактом: она оставила его в покое. Даже во сне он видел её теперь чаще, чем наяву, причем содержание этих снов красноречиво намекало, что принцу не хватает женского внимания. Проще всего в таком положении было бы найти любовницу, но Ханс понимал, что единственное, что удерживает его у власти — это довольно эфемерная связь с принцессой Анной, и рисковать ею до тех пор, пока он не стал королем, опасно.

Как только он смог более или менее безболезненно надевать перчатки, скрывающие шрамы на руках, присутствие Снежной Королевы в замке перестало волновать его вовсе, поскольку принц возобновил встречи и переговоры, и редко когда оставался в кабинете или каком бы то ни было другом помещении в одиночестве. Ханс не раз благодарил Всевышнего за то, что у него есть принцесса Анна, благодаря трауру по которой он не обязан посещать или организовывать увеселительные мероприятия вроде балов и приемов, это экономило массу времени молодого правителя.

В целом Эрендел был процветающей державой, торговая и социальная жизнь которой была прекрасно налажена, так что после переполоха, который устроила Эльза более полутора лет назад, никаких экстренных решений принимать не приходилось. Лихорадочно работать принца заставляло только то, что письма с Южного архипелага приходили ему всё реже и реже, а это означало, что необходимо срочно пополнять запасы провианта на случай осады, реорганизовывать армию и закупать оружие. Он слишком хорошо знал своих родственников, чтобы почивать на лаврах.

На исходе осени разведка донесла, что Южный архипелаг готовится к войне. Чаша их терпения оказалась не столь глубока, как рассчитывал Ханс. Что, в общем-то, было неудивительно, учитывая, что она была одна на двенадцать человек.

Ханс в ярости смял гербовую бумагу с донесением и швырнул её в огонь камина. Хотя он и готовился к этому с самого начала своего правления, и к сегодняшнему дню успел сделать достаточно, он всё равно испытывал страх.

Они придут, чтобы отобрать всё, что он считает своим. Снова. Только на этот раз они разделят куш крупнее, чем красивая игрушка или хорошенькая девушка.

Королевство Эрендел.

Его королевство.

На этот раз он не имеет права проиграть.

* * *

Королевский фрегат отходил одним из последних. Предупрежденные о наступлении врага заранее, военные корабли Эрендела выходили в открытое море, чтобы на следующий день встретиться с флотом Южного архипелага на нейтральной территории. Никому не нужен был бой вблизи населенных пунктов: ни защитникам, что берегли свою страну, ни захватчикам, что заботились о сохранности имущества, которое могло принадлежать им в будущем.

Ханс стоял на мостике и смотрел вперед, на паруса своих судов, задумчиво перебирая в уме имена своих братьев: Марк, Оливер, Виктор, Иоганн и другие… Смерть скольких из них увидит он завтра? Или же найдет только собственную?

Старый адмирал стоял по левую руку от него, но смотрел в обратную сторону, на удаляющиеся башни замка Эренделл. Это был немногословный крепко сбитый морской волк, который, по его собственному выражению, служил стране, а не правителям, и потому с ним иногда чертовски сложно было договориться. Но всё же старик прекрасно знал, что на своем месте он незаменим и потому не боялся говорить то, за что другим грозило бы суровое наказание.

Судно давно миновало залив, в котором уютно устроилась столица его родины, но адмирал всё смотрел назад, а через некоторое время даже вытащил подзорную трубу, чтобы направить ее на замок. Старый моряк кряхтел, кашлял и рычал что-то нечленораздельное себе под нос до тех пор, пока в конце концов Ханс не потерял терпение:

— Оторвите свой взор от родных стен, адмирал, — с усмешкой проговорил он. — Наши враги прямо по курсу.

— Да неужели?.. — осклабился тот. — Достань свои глаза из задницы, мой принц, и посмотри на то, что вижу я.

Ханс не удостоил эту реплику своим августейшим вниманием, но подзорную трубу в руки взял. Он не раз слышал, как ругается адмирал, и то, что он только что сказал, по его собственным морским меркам было просто образцом вежливости.

Принц Вестергорд поднял подзорную трубу к глазам… и узрел катастрофические масштабы собственной глупости. Как минимум половина замка переливалась на солнце, отбрасывая блики от огромных кусков льда, что покрывали его, словно чешуя гигантского дракона.

Эльза вовсе не отказалась от идеи вернуть себе корону. Последние несколько месяцев она просто терпеливо выжидала, когда Ханс уберется из королевства вместе с большей частью своей армии. Если он победит, ей останется только разобраться с остатками его армии, потрепанной флотом Южных островов, если проиграет — она встретит здесь ничего не подозревающих захватчиков. Ханс не представлял, как подобное коррелирует с её кодексом «хорошей девочки», ведь в обоих случаях ей придется положить от нескольких сотен, до нескольких тысяч солдат, чтобы удержать замок в своих руках.

— Что будешь делать, принц? — вопрошал адмирал, впрочем, так, чтобы за пределами мостика его густого баса не было слышно.

Принц отнял подзорную трубу от правого глаза и надолго задумался. В замке осталось как минимум несколько десятков королевских гвардейцев, и, если они проявят некоторую смекалку и беспредельное мужество, то… умрут героями, пытаясь защитить замок от Снежной Королевы. Солдаты ей не страшны. Она больше не перепуганная девчонка, едва открывшая безграничные возможности своего опасного дара, боящаяся совершить неверное движение и навредить окружающим — она знает, что делает.

Ханс обернулся в другую сторону, где бесконечной гладью расстилалось море, где ждало его самое главное сражение в его жизни — шанс показать, чего он стоит. Если он отступит сейчас, это будет выглядеть так, будто он сбежал. Подобного удара его чувство собственного достоинства могло и не выдержать, особенно, если удар этот будут повторять многократно, напоминая ему об этом всю оставшуюся жизнь.

— Прикажите спустить шлюпку на воду, я возвращаюсь.

Город был в панике. Мало людям информации о том, что соседнее государство идёт на них войной и в ближайшие часы решится не только судьба отважных моряков, но и их собственная! Им совершенно необходимо было в этот светлый день выйти на улицу и увидеть, как королевский дворец медленно, но неотвратимо покрывается толстым слоем льда.

Ханс с раздражением проталкивался сквозь толпу, заполонившую улицы. Пройти здесь было бы гораздо проще, если обнаружить себя, но он только кутался в огромный серый плащ с адмиральского плеча и рычал ругательства, наталкиваясь на прохожих. Надо отдать людям должное, из всего происходящего они сделали верные выводы: Снежная Королева вернулась, армии нет, регента нет — пора брать дело в свои руки. И они брали грабли, лопаты, охотничьи ружья и трофейные сабли старших мужчин, ушедших в море. Народное ополчение страшнее регулярной армии, ибо не подчиняется никому и руководствуется страхом.

Лишь к закату принц Вестергорд смог добраться до гвардейцев, из последних сил сдерживающих натиск людей у королевского дворца. Им хватило ума не пропускать людей на территорию замка ради их же собственного блага, очевидно, они ещё помнили, на что способна Снежная Королева и не сомневались в том, что встреча с ней ни для кого не станет подарком. Принц с тоской оглядел солдат и приказал им оставаться на месте. Если бы он взял с собой хотя бы десять из них, шансы на то, что разгневанную толпу удастся сдержать, снизились бы на порядок, а ему нужно было время.

Дворец опустел задолго до его прихода. Ханс не сомневался, что его единственным обитателем сейчас была Снежная Королева, поскольку находиться в нем практически невозможно. И не только из-за того, что там было удручающе холодно. Строение стонало протяжно и жалобно — лёд был настолько тяжёлым, что перекрытия прогибались и скрипели, готовые вот-вот обрушиться.

Принц ожидал найти Эльзу в тронном зале, но ошибся — места короля и королевы пустовали, на обшивке роскошных кресел блестел иней. Он шёл дальше, и его сапоги оставляли следы на белых от снега полах, но уже через несколько шагов их нельзя было различить, они затягивались, точно раны, нанесённые теплом живого человека.

Лёд нарастал неравномерно, он расползался в стороны от крыла, где располагались покои принцессы Анны и её сестры, и хотя по мере приближения к ним становилось всё холоднее, было ясно, что идти следует именно туда. Коридоры сузились, теперь они напоминали огромные ледяные пещеры, невозможно было различить ни лепнины на потолке, ни картин на стенах — всё здесь было белым и мертвым. Как будто Эльза хотела стереть всё, что было знакомо ей с детства.

Дверь её комнаты была открыта настежь, вмёрзла в огромную ледяную глыбу, накрепко сковавшую её со стеной. Ханс остановился, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, и только потом заглянул внутрь.

Эльза сидела прямо на полу, опустив руки на ковер, которого уже давно не было видно под слоем льда, и от её рук кругами расходилось холодное сияние — та самая сила, что неумолимо преобразовывала замок.

Принц выдохнул облачко пара и в замешательстве остановился. Она не выглядела триумфатором в шаге от трона. Она выглядела… несчастной.

— Я ненавижу это место, — глухо проговорила она, не поднимая головы.

На краткий миг он увидел не взрослую полную сил женщину, а маленького одинокого ребенка, запертого в этой самой комнате без надежды когда-либо её покинуть. Должно быть, она мечтала разнести её в щепки очень много лет, и вот теперь случай, наконец, представился. Одному Богу известно, что творилось в её голове в последние месяцы, пока она бродила по этому крылу в одиночестве. Ханс прикрыл глаза и вздохнул, он понял, почему её голос звучит так глухо. Он был единственным, с кем она вообще разговаривала. И в последний раз они говорили несколько месяцев назад.

Не следовало оставлять её одну. Всю свою жизнь она была одна, и ничего хорошего из этого не вышло.

— Замок — это всего лишь камни, дерево и стекло, — осторожно проговорил он и сделал шаг вперед, машинально отмечая, что здесь холодно, но не настолько, чтобы это мешало дышать или хотя бы разговаривать.

— Я годами мечтала выбраться отсюда, и в какой-то момент мне это даже удалось, — тихо продолжала она, уставившись в пол. — Я не обязана была возвращаться. Я никогда не была здесь счастлива. Я могла отправиться, куда только пожелаю, но я… здесь.

Она ненавидит не замок, а себя. В этом случае нет никакой разницы, где ей жить, всё равно эта жизнь будет проклятием.

— Если проблема только в замке, просто уходи, вне его стен тебе станет легче.

— Я пыталась, если помнишь, — Эльза подняла глаза, и Ханс вздрогнул, настолько холодным был этот взгляд. — Я даже построила собственный в надежде, что он станет мне домом. Но мой дом здесь, здесь вся моя жизнь, — она поднялась и выпрямилась в полный рост, одежды сверкали в лучах заходящего солнца, что едва пробивались через замёрзшее окно. — Мне действительно жаль, Ханс, но я не знаю другого способа вернуть себе корону, кроме как построить новый дворец на месте старого.

Он мог бы возразить ей тысячью разных способов. Он мог бы спросить, что она собирается делать с толпой у ворот. Как она собирается управлять страной, обладая уровнем доверия настолько низким, что ей придется угрожать смертью каждому, от кого ей что-то понадобится? И, чтобы приказ всё-таки был исполнен, как минимум пару раз придется прилюдно кого-нибудь убить. Он мог бы даже напомнить, что начать придется с него самого, но все эти варианты привели бы только к новому витку конфликта, а в данный момент принц не мог себе этого позволить.

Ханс осторожно снял перчатки, обнажив покрытые белесыми шрамами пальцы. Новая кожа, покрывшая поврежденные участки, была не такой эластичной и чувствительной, что приносило ему немало проблем, когда нужно было сделать что-то, требующее аккуратности. Написать свое имя, например. Чтобы не вызывать лишних вопросов у своих подданных, он приучился носить перчатки практически всегда, и, должно быть, в целом королевстве только Эльза понимала, насколько это иногда выводит из себя.

— Я знаю способ, — твердо проговорил он и протянул ей правую руку. — И я расскажу тебе, если здесь станет немного теплее.

Снежная Королева молчала и не двигалась, под её ногами хрустел лед, продолжая расползаться по замку даже сейчас.

— Ну же, Эльза, выслушай меня, — с нажимом проговорил он, понимая, что пауза опасно затягивается. — Всего пару минут.

— После которых я обнаружу себя в темнице?

Ханс сделал еще шаг. Она не отступила.

— И сможешь прекрасно продолжить оттуда, как уже бывало.

Королева усмехнулась, и тонкое, практически неразличимое облачко пара сорвалось с ее губ. Ханс застыл с протянутой рукой в шаге от неё, пытаясь осмыслить увиденное. До этого момента ему не приходило в голову, что она способна излучать тепло, что где-то глубоко внутри неё бьётся вполне живое, человеческое сердце.

— Убери руку, — попросила она. — Мне больно на неё смотреть.

По большому залу королевского дворца растекалась ночная тишина, казалось, шумные празднества прошедшего дня совершенно не затронули его, что неудивительно — мёртвым не место на празднике жизни. Королева Эльза медленно, точно нехотя, ступала по полированному до зеркального блеска полу, с каждым шагом приближаясь к ледяному изваянию своей любимой сестры. Когда сошел лёд, в который она заковала половину замка, эта статуя не дрогнула. Не растаяла она и в последующие месяцы. Очевидно, к ней нужен был другой подход.

Роскошная горностаевая мантия тянулась за ней по полу, заглушая шаги. Она была тяжела, как и корона, но Эльза не спешила сбросить королевское одеяние с плеч. Каждый шаг, приближающий её к сестре, давался всё с большим трудом, и, остановившись у подножия пьедестала с гулко бьющимся сердцем, Королева Эрендела тяжело вздохнула. Рука в тонкой белой перчатке появилась из складок мантии и легко дотронулась до ледяных юбок принцессы. Минута-другая, и вот материя размягчилась и потемнела, Эльза отняла руку и отступила на шаг. Темное пятно расползалось по изваянию, превращая лёд в воду, что струилась по пьедесталу и стекала на пол.

Снежная Королева закрыла глаза.

— Прости, — прошептала она и, сглотнув слезы, добавила: — и прощай.

Несколько томительных минут прошли в ожидании, пока погружённая в свою скорбь королева не услышала глухой удар, заставивший её открыть глаза.

Принцесса Анна лежала навзничь на своем пьедестале, в той же одежде, что Эльза видела её в последний раз. Вот только даже в полумраке было невозможно не заметить, как выцвели ее яркие юбки за прошедшие пару лет. Всё ещё всхлипывая, она зажала рот ладонью, а другой потянулась к холодной руке сестры и крепко сжала её. Когда же Эльза отпустила её, на предплечье принцессы остались глубокие следы, и они не выравнивались, как это произошло бы с плотью живого человека, чье сердце гонит по жилам кровь.

— Почему ты плачешь? — раздался голос из полумрака, и королева, вздрогнув, обернулась, но никого не увидела. Она приняла бы это за чью-то злую шутку, но слишком хорошо помнила голос Анны, поскольку слышала его чаще, чем чей-либо ещё. Только Анна раз за разом приходила под дверь, которая так ни разу перед ней и не открылась. Её невероятное терпение, преданность и упорство так и не были вознаграждены при жизни, и даже после её смерти Эльза не нашла бы слов, чтобы выразить то, как много младшая сестра для нее значит.

Тонкие очертания девичьей фигуры проступили из темноты белой дымкой. Снежная Королева могла видеть окно и падающий из него лунный свет сквозь неё.

— Только скажи, кто тебя обидел, и я ему устрою! — грозно сдвинув брови, сказала принцесса и сжала прозрачные кулачки.

Глядя на то, как бесшумно приближается к ней призрак сестры, королева улыбалась всё увереннее, хотя на душе становилось всё тяжелее.

«Несколько лет разлуки… полный контроль силы… королевская корона… И ничто из этого не поможет мне снова обнять тебя!»

— Ты — моя героиня, — улыбаясь сквозь слезы, проговорила Эльза. — Всегда была.

Остановившись на расстоянии вытянутой руки, Анна, видимо, разглядела мантию и корону, венчавшую голову её сестры. Она присела в реверансе, но ни шороха одежды, ни стука каблуков не послышалось в тишине.

— А ты — моя королева, — склонив голову, проговорила она. — И всегда будешь.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем Эльза поняла, что согласно этикету, должна подать ей знак подняться. Анна выпрямилась и с тоской посмотрела в окно, а затем снова обернулась к сестре.

— Я плохо помню, что случилось, — снова нахмурив брови, проговорила она, и голос её, непривычно тихий, словно таял, становясь всё менее различимым. — Я помню, что Ханс пытался убить тебя… Что было дальше? Где он?

Эльза на секунду поджала губы, но, к счастью, принцесса не заметила этого, потому что снова обернулась к окну, тревожно вглядываясь в неподвижную гладь темных вод. Замерзшее озеро поглотило Кристоффа в день смерти принцессы Анны, он так и не успел ее спасти. И хотя они умерли в один день, за смертью простиралась вечность, которая была достаточно долгой, чтобы поближе познакомиться.

— Тебе больше не нужно о нём беспокоиться, дорогая. Весьма маловероятно, что он ещё когда-нибудь поднимет руку на королеву Эрендела.

— Да, — рассеянно вздохнула Анна в ответ. — Конечно…

Она вдруг развернулась на каблуках так легко и бесшумно, что, казалось, может сейчас же превратиться в вихрь и взлететь. В ее глазах, сейчас бесцветных, мелькнула искра давнего озорства. Анна спрятала руки за спину, выпрямилась и с улыбкой задорной и хитрой, проговорила:

— Я бы хотела… — она кашлянула, но, видимо, передумала увиливать и сказала честно: — Кристофф ждет меня там, у озера. Я должна кое-что ему сказать. Вы отпустите меня, ваше величество?

Эльза медленно кивнула, и Анна растворилась в темноте. Счастливый смех звоном заметался под сводами старинного замка и растаял.

При свете полной луны небольшой парусный корабль возвращался к замку Эрендел с противоположного берега окружающего его озера. Когда Эльза сказала, что Анну следует похоронить именно там, а не в королевской усыпальнице, Ханс не стал ей возражать. В скорбном молчании моряки правили парус, ни слова, ни окрика не доносилось до застывшей на корме корабля королевы. Она смотрела назад, туда, где навеки оставила свою маленькую Анну.

— Мне жаль, — сказал Ханс, нарушая молчание тихих вод.

— Нет, тебе не жаль, — не оборачиваясь, ответила Эльза. — Ты никогда не любил её.

— Любовь — это то, без чего можно прекрасно обойтись. Особенно, когда речь идет о династическом браке.

Эльза обернулась, чтобы смерить его холодным взглядом, но ничего не ответила, поскольку задумалась над тем, что королевская корона ему всё-таки идет. Возможно, в других обстоятельствах она предпочла бы иметь мужа более доброго, миролюбивого, честного и любящего, но проблема состояла в том, что подобный человек не смог бы сделать то, что так легко провернул Ханс.

Он предложил ей разделить власть. Условия были драконовскими, но, тем не менее, он предложил ей прощение народа и корону — то, что получить без его помощи она не смела и мечтать.

Лица моряков в тот момент, когда они вдвоем в вихре метели опустились на палубу королевского фрегата, Эльза запомнила надолго. Смесь страха и восхищения в глазах этих людей будоражила кровь. Формально, ей не пришлось никого убивать в этом сражении, но она заморозила воду под днищами вражеских судов так, что они потеряли маневренность и стали легкими мишенями. Все до одной пушки флота Южных островов пришли в негодность после первого же выстрела, поскольку охлажденный металл потерял прочность, чтобы разрушить его, хватило единственного заряда. Всё, что ей оставалось после этого делать — молча наблюдать, как люди убивают друг друга у неё на глазах.

Когда, забрав двух пленных принцев и захватив вражеские суда, они возвращались обратно, небо расщедрилось на первый снег, мягкий и пушистый, точно мех домашнего кота. Едва заметив это, Ханс прервал многословное обсуждение возможного контрнаступления со старым адмиралом, нахмурился и приказал принести ему плащ. Он роздал последние указания морякам и с одеждой в руках направился к королеве.

— Мне это не нужно, — едва взглянув на мужской плащ грубого кроя, с пренебрежением проговорила она. Перед глазами её всё ещё взметались сабли и мушкеты, разрывались со страшным треском корпуса вражеских кораблей, надрывно кричали от боли умирающие и раненые.

— Я знаю, — терпеливо кивнул он, — но если ты его не наденешь, это будет выглядеть так, словно снег вызвала ты.

Эльза только фыркнула в ответ.

— Сейчас конец ноября, Ханс. Снег в это время года — совершенно нормальное явление.

— Но не тогда, когда в нем есть, кого обвинить, — он накинул на неё плащ и задержал руки на её плечах. — Как только мы пристанем к берегу, ты встретишься лицом к лицу с простыми людьми. С людьми, которым холодно, когда идёт снег. Не увеличивай разрыв между собой и своими подданными, он и так огромен после всего, что произошло.

Когда корабли причалили под крики радостной толпы, что с трепетом ждала их возвращения с победой и издали заметила развивающиеся знамена Эрендела над мачтами, Ханс произнес проникновенную речь о раскаянии и мужестве Снежной Королевы, что пришла на помощь своему народу в трудный час. Он говорил о том, сколько жизней удалось спасти благодаря её участию в сражении, сколько матерей обнимут сегодня своих сыновей, которых сберегла холодная длань опальной правительницы. Он говорил о прощении и смирении гордыни, говорил так, что люди на пристани плакали.

Лживый мерзавец.

Ненависть и страх перед Снежной Королевой не обернулись любовью во мгновение ока. Возможно, принимая во внимание столь скорую победу в войне, они перестали ненавидеть её, но бояться не перестали. Им нужна была гарантия, что Эльза не примется за старое: не заморозит поля и воды, не лишит их тепла и пищи. И такой гарантией стал Ханс, ему они доверяли.

Королевская свадьба была организована в кратчайшие сроки. Должно быть, это было самое скоропалительное матримониальное событие в истории династии, но будущий король не мог позволить себе упустить время послевоенной эйфории, когда люди ещё помнили, как Эльза спасла их, но ещё не вспоминали, какие события этому предшествовали. Ни у кого из придворных это решение не вызвало лишних вопросов, все прекрасно понимали, для чего заключается этот союз.

И хотя молодые люди обменялись брачными клятвами на глазах тысяч своих подданных, между ними всё осталось по-прежнему. Они не делили ни трапезу, ни постель, они терпели друг друга исключительно по необходимости.

Тем больше был удивлен Ханс, когда молодая жена попросила его помочь с организацией похорон сестры. Он согласился, но добавил, что лучше провести погребение без лишнего шума, реакция на это событие могла быть слишком неоднозначной. Они вместе выбрали тихое место на возвышенности, откуда открывался прекрасный вид на замок Эрендел, а на следующую ночь с командой надёжных и неболтливых людей, отправились туда, чтобы похоронить принцессу рядом с местом гибели её возлюбленного.

За исключением нескольких брошенных фраз, Эльза не сказала на обратном пути ни слова, но как только борта небольшого корабля коснулись пристани столицы, она решительно произнесла:

— Я не пойду с тобой войной на Южные Острова.

Король Эрендела молча подал ей руку, помогая спуститься по пологому трапу, ему нужно было время, чтобы обдумать это заявление. Он не просил её присоединиться к походу, но подразумевал, что так и будет, поскольку её участие обеспечило бы легкую победу и сократило количество жертв. Но большая часть военной мощи Эрендела — это Эльза, и если она говорит, что не пойдет войной на другое государство, можно не сомневаться: она не пойдет.

— Но ты не сможешь и остановить меня, — тщательно сдерживая гнев, проговорил он.

— Ты — мой король, — пожала тонкими плечами Эльза. Она прошла несколько шагов вперед по пристани, а затем чуть повернула голову к своему собеседнику. — Если ты хочешь погубить себя и свою армию за пару песочных замков, разрушенных злыми мальчишками двадцать лет назад, то кто я такая, чтобы тебе мешать?

Королева направилась к замку, медленно ступая по брусчатке пристани. Ханс смотрел ей вслед, стиснув зубы и до боли сжав кулаки. Он смотрел, как моряки спешно отступают с её пути и склоняют головы. Хоть Ханс и старался подать её возвращение в как можно более доброжелательном ключе, люди всё равно её боялись и, скорее всего, будут бояться всегда. Возможно, никто никогда не узнает, насколько на самом деле добра и милосердна Снежная Королева, её сила так и будет стоять непреодолимой стеной между ней и другими людьми.

Чем дольше он размышлял над тем, что между ними произошло, тем более вероятным ему казалось, что Эльза просто позволила ему сделать ей предложение. Она знала, как много для него было поставлено на карту в тот день. Если бы она захотела, он не смог бы даже войти во дворец. Если бы она захотела, он умер бы от холода прежде, чем сказал бы ей хоть слово.

Она все-таки нашла способ вернуть себе корону, не пролив ни единой капли крови. Довольно спорное утверждение, учитывая то, что сражение с флотом Южных островов не обошлось без жертв, но, тем не менее, она продолжала с завидным упорством следовать своим принципам. Королева Эрендела сделает всё, чтобы не позволить ему начать войну, и с её волей отныне следует считаться.

Ханс развернулся и посмотрел на бескрайнее море, за бесчисленными волнами которого лежала его далекая родина. Там было место, которое он так упорно стремился занять всю свою жизнь, и сейчас до него было рукой подать… Победить всех прочих наследников, доказать, что он имеет право быть первым, а не последним, как всю свою чертову жизнь! Наверняка есть способ заставить её подчиниться, наверняка можно заставить её делать то, что он говорит…

Всё ещё тяжело дыша от злобы, он обернулся к замку и увидел, что Эльза уже преодолела широкую лестницу. Она стояла на самом её верху и смотрела на него, не двигаясь с места. Не было никакой объективной необходимости ждать его, она прекрасно могла войти в замок одна, но не делала этого. Легкий ветер чуть шевелил её светлые, почти белые волосы, тонкие пальцы были сцеплены в замок так крепко, что побелели от напряжения. Она только что похоронила последнего человека, которого любила. Эльза ждала Ханса там просто потому, что больше некого было ждать.

Если ты единственный, для тебя и так нет другого места, кроме первого.

Ханс неспеша поднялся по каменным ступеням и с плохо скрываемым раздражением проговорил:

— Не хотел расстраивать ваше величество ещё больше в этот печальный день, но прошлой ночью принц Оливер и принц Марк каким-то чудом сбежали из темницы.

Изобразив крайнюю степень удивления, Эльза подняла белоснежную перчатку к губам.

— Какая трагедия! — выдохнула она. — Вы ведь собирались повесить их на главной площади через несколько дней, ваше величество. Вы, должно быть, ужасно расстроены!

Молодой король пару раз кашлянул, а затем подал своей супруге руку. Вместе они направились к замку, прошедшая ночь без сна давала о себе знать, ни одному из них не хотелось утраивать ссор, но по инерции разговор продолжался.

— Скорее всего, кто-то помог им бежать.

— И у Вас есть догадки о том, кто бы это мог быть?

Ханс не мог ручаться, но готов был спорить на то, что Эльза чрезвычайно довольна собой в этот момент. Подумав немного, он качнул головой.

— Ни единой.

Лицо королевы осветила улыбка, пожалуй, первая, которую он видел с тех пор, как они знакомы.

— Какая жалость! — вздохнула она.

— Не то слово.

Гвардейцы в ярких парадных мундирах открыли перед ними тяжелые двери замка, и рука об руку супруги шагнули внутрь.

— В следующий раз хотя бы возьми за них выкуп, — склонившись ближе к её уху, по дороге в кабинет проговорил он. — Я потратил огромное количество денег, ресурсов и сил, чтобы победить их. Я бы хотел получить хоть какую-то компенсацию в следующий раз.

Королева нахмурилась и остановилась, у лестницы в большом зале их пути расходились, она собиралась пойти к себе и немного отдохнуть с дороги.

— Не будет следующего раза, — убежденно проговорила она. Освобождённые принцы поклялись ей, что больше никогда не ступят на землю Эрендела с оружием, но ведь их было всего двое. Оставалось как минимум ещё десять членов этой семьи, которые подобной клятвы не давали.

— Мы говорим о моих братьях, Эльза, — улыбнулся молодой король. — Следующий раз будет довольно скоро.

Он склонился и поцеловал руку, которая больше никогда не причинит ему вреда.