Молли навсегда (гет)

— Ну здравствуй, Ал!

Альбус Дамблдор изумлённо оглядывал совершенно пустую комнату, в которой оказался так внезапно. Ещё минуту назад он выслушивал приговор в зале суда, окружённый множеством суровых лиц, потом была вспышка яркого света, и он оказался в большой пустой комнате, а перед клеткой стоял единственный человек, в котором он узнавал и не узнавал своего давнего друга и врага.

Жадно его оглядывая, Альбус безуспешно гадал, кто перед ним. Так молод? Тогда кто? Сын? Внук? И почему так фамильярен? Почему не торопится извлечь его из унизительной клетки и кандалов, если решил спасти? Так дерзко выкрасть прямо из лап дементоров с креслом и клеткой! Для чего?

— Кто вы? Что вам нужно?

— Не признал, Альбус? — хохотнул потомок мордредова Гриндевальда.

— Вы сын… Геллерта?

— Нет у меня сыновей, Ал, — его бывший друг, а сейчас просто новый тюремщик очень знакомо и зло улыбнулся. — Ни сыновей, ни внуков. А ты изменился. Так постарел... Паршиво выглядишь, Ал.

— Зачем я тебе? — Альбус ощутил, что страшно устал. Его даже не слишком взволновало, что Гелл выглядит лет на сорок максимум. Даже месть бывшего друга уже не страшила. Почти.

— Да вот, пустует камера в Нурменгарде, Ал. Непорядок, как считаешь? А у меня есть чудный артефакт, который сделает из тебя меня. Готов заменить старого друга? Кормят отлично, даже книги есть. Впрочем, что я уговариваю?

— Ты не сделаешь этого! — а он-то думал, что уже ничто не сможет его ужаснуть сильнее, чем приговор жалкого подобия суда.

— Уже сделал, — заглянул «друг» в его единственный глаз. — Приготовься стать моложе и сильнее, старина.

— Где мы? — Альбус отшатнулся, когда клетка вдруг рассыпалась и Геллерт шагнул к нему.

— Твои новые апартаменты. Это тренировочный зал. Там спальня, — Махнул Гриндевальд на неприметную дверь. — Кормят дважды, утром и вечером. Советую не бросать тренировки, очень помогают не сойти с ума. Живи, др-р-руг! А птичку я заберу.

Стремительное движение Геллерта и в шейном отделе позвоночника что-то кольнуло. Альбус закричал тонко и жалобно, ощутив судороги, скрутившие тело. Боль была адской, но сознание он не потерял. Вот только исчезло теперь всё: и кресло, и кандалы, и сам Геллерт, и одежда. Альбус лежал на холодном полу, глядя в потолок двумя глазами. Тело слушалось неожиданно легко. Не мучили боли в спине, кожа стала гладкой и упругой.

Поднялся, пошатываясь дошёл до двери в спальню. Зеркала не было, была кровать, стопка свежей одежды на ней, бойница высоко под потолком вместо окна. И камин, пустой и холодный. Никакого артефакта в позвоночнике он не ощущал. Загремела вдали решётка. Альбус бросился к кровати, живо натянув штаны. Усмехнулся вдруг такой лёгкости. Шутка ли — почувствовать себя снова молодым. Никакие артефакты и зелья на это неспособны. Чёртов Гелл!

Процессия двигалась к его комнате большая, слух тоже улучшился. Да все органы чувств теперь работали всем на зависть. Дракклов Геллерт!

— Тут он, — хрипло сообщил кому-то тюремщик. После чего распахнул створку двери, отчего Альбуса прижало к противоположной стене невиданной силой. — Смотрите, милорды.

Глава аврората Поттер и глава невыразимцев в серой маске заставили Альбуса дрогнуть от страха. А ну узнают? Ощутят оборотнический артефакт. Оба были на заседании несколько минут назад.

На него каких только заклинаний не бросили эти двое. А седой Давенпорт, тоже прибывший с проверкой, ещё и целительские применил.

— Это точно он, никаких артефактов и следов оборотки.

— Что ж, — Поттер был мрачен. — Значит кто-то действовал под его личиной. Проверьте всех, кто здесь работает, включая домовиков. Отчёты мне на стол не позднее завтрашнего вечера.

Его ни о чем не спросили, ничего ему не сказали. Просто оставили еду (тюремщик), и ушли.

Альбус усмехнулся зло, поднял с пола миску, сел на кровать и принялся есть. Голод ощутил нешуточный, в камере министерства совсем не кормили и даже лишили воды. А здесь есть вода в кране, и кувшин какого-то морса оставили. Мясо опять же вполне съедобное. Книг много, Гриндевальд не соврал. Можно жить.

Пожалуй, он даже благодарен Геллерту за новое тело, пусть и в тюрьме. Главное — жив, здоров, и спрятан очень надёжно. Стоит просто отдохнуть для начала, а уже потом думать, как быть дальше. И стоит ли вообще что-то предпринимать. После еды сморил сон. Засыпал Альбус с улыбкой на безбородом, но теперь уже молодом лице. Дракклов Геллерт. Так себе месть.

* * *

В заповеднике драконов всё было спокойно, если не считать кабинета директора. Да и там царила тишина, только вот напряжение в воздухе можно было резать ножом, настолько оно сгустилось. Гидеон Прюэтт, всегда такой спокойный, сейчас вцепился в свои тёмно-рыжие волосы, уставившись на кузена абсолютно круглыми глазами.

— Джейми, — наконец выдохнул он, оставил в покое волосы и осторожно уселся в кресло, с которого вскочил парой минут ранее после окончания занимательного рассказа своего бухгалтера. — А теперь скажи, что ты это всё придумал, а не сошёл с ума, в желании стать кем-то более значимым.

— А не просто несчастным сквибом, — подхватил Джейми без улыбки. — Пойдём, Гидеон.

Директору Прюэтту ничего не оставалось, как почти бежать за решительным кузеном. Догнать его удалось только у первых ворот в вольер. Двое драконологов, следящих здесь за поведением драконов, поспешно вскочили с наколдованных пеньков, пряча карты иллюзией.

— Господин директор!

— Сэр, мы…

Джейми глянул на кузена выразительно, и Гидеон правильно понял.

— Пойдите перекусите, парни. Я пригляжу.

Задавать вопросы никто не стал, парни-драконологи шустро двинули в сторону главного здания, даже не оглядывались.

— Ты что делаешь? — возмутился отвлёкшийся на минуту Гидеон, увидев, что Джейми отключил защитное поле. Спокойная драконица уже появилась из своей пещеры.

— Не волнуйся, — весело ухмыльнулся Джейми, после чего глаза его вдруг засветились изумрудно-зелёным светом. — Драконица передаёт тебе привет и благодарит за последнюю партию кормов. Мол, очень было вкусно. Всё, она не против, чтобы я обернулся здесь.

Джейми в несколько шагов оказался возле драконицы, погладил склонённую к нему морду и отошёл от неё вглубь вольера.

Гидеона же просто парализовало на несколько мгновений. Как во сне он глядел, как Джейми быстро раздевается, а потом что-то происходит и рядом с Красоткой вдруг оказывается ещё один дракон, странный, но забавный и даже чуть крупнее драконицы. Морда плоская с широким ртом и приплюснутым носом. Глаза большие выразительные, кожистые крылья с мельчайшими чешуйками, какими покрыто всё тело. И толстые, довольно короткие лапы. Дракон переступил ногами, чуть не сбил тощее деревце упругим хвостом, ткнул большим лбом любопытную драконицу в бок, а потом — бах — и на месте симпатяги-дракончика всё тот же радостно скалящийся Джейми, который поспешно одевался.

— Как ты? — Джейми успел выбраться из вольера и даже включить защитный экран.

— В ахуе, — коротко ответил Гидеон и понуро побрёл обратно в контору. — Пойдём, братец-дракон, пора отправляться на свадьбу Фабза. Но потом ты мне расскажешь все подробности!

Джейми вздохнул, словно сам понимал, что легко не будет. Но всё-таки гордость за кузена появилась у Гидеона. Ведь настоящий дракон, с ума сойти!

Собственно, свадеб было две. Тётушка с Руквудом и Фабиан с Кэти решили совместить два события, тем более что оба торжества планировались скромными, в тесном домашнем кругу. Из посторонних гостей присутствовали только аврор Руфус Скримджер со стороны Руквуда и Люси Сабо из «Гарпий» со стороны Кэти.

Церемония прошла в ритуальном зале Прюэттов без всяких неожиданностей. Гидеон крепко обнял брата, бережно — тётушку Мюриэль, поцеловал руку Кэти и пожал Августу. Поздравлял коротко и душевно, на большее не хватило. И очень сожалел, что не пригласили Валери Нотт. Сам он об этом не подумал своевременно. С торжественного обеда, который получился шумным и весёлым, удалось сбежать только в конце, и он сразу помчался в свою комнату выяснять настроение невесты через переговорное зеркало.

Валери его успокоила, сказала, что в ковене столько событий, в том числе и свадеб, что ей совершенно не обидно, но потребовала полного отчёта.

Уже под вечер он выбрался в сад, чтобы остудить голову и немного подумать в одиночестве, но увидев сестрёнку, даже обрадовался.

Санни выглядела хорошенькой как никогда, но немного грустной. Гидеону обрадовалась.

— Ты знала, что Джейми…, — он закусил губу, поняв, что чуть не проговорился. Не то, чтобы кузен просил молчать.

— Дракон? Он тебе рассказал? — распахнула глаза Александра.

— И показал, — угрюмо кивнул Гидеон.

Санни рассмеялась так весело, что Гидеон тоже улыбнулся. Даже легче стало на душе.

— А ты чего грустишь?

— Не знаю, — она задрала голову, глядя в звёздное небо. — Завтра в школу, немного страшновато, как всё будет.

— Да ладно, что там осталось, — Гидеон приобнял сестру за плечи. — Жених рядом, правда, профессора налягут на вас, будет ли у вас время пообщаться друг с другом — не представляю.

— Вот уж утешил, — Санни усмехнулась. — А ты чего, только из-за Джейми такой?

— Какой такой? — Гидеон скорчил смешливую рожицу.

— Сам не свой. Точнее, будто ты не со всеми, а где-то далеко. Сейчас-то нормальный опять.

— Да так…

— Ладно, ладно, не мучайся. Я тоже по Басти скучаю. Волнуюсь, как он сразу на седьмой курс.

— Справится, — уверенно заявил Гидеон. — Лестрейнджи всегда были первыми учениками в школе. Краучи ещё, и кажется, Блэки тоже.

Они ещё немного поболтали, а потом Санни ушла, оставив его одного. Чуткая у него сестрёнка. Гидеон гордился ею, столько людей ему успело сообщить, какая Санни умница стала, и учится теперь хорошо, и дар развивает, даже отец хвалил. Конечно, они все за неё переволновались с этим похищением, но сестрёнку винить не в чем. Сами не уследили, а против похитителя у неё шансов не было. Хотя по последним данным, под личиной Гриндевальда скрывался кто-то другой. Геллерт, по словам отца, Нурменгарда не покидал, и до сих пор там и находится. Так что кому мстить совершенно не ясно.

Гидеон и за Фабиана был очень рад, и тётушка выглядела счастливой и спокойной. И мама довольна. А отец ни разу на празднике не нахмурился, что тоже радовало. А всё равно кошки на душе скребли. До его собственной свадьбы еще полтора года — и как выдержать? Валери только смеётся, что время пролетит быстро, не заметишь, а ему кажется, что ждать надо вечность.

Решил даже не оставаться дома, вернуться в заповедник прямо ночью. Да и спокойнее будет, управляющий парень нормальный, но лучше самому всё проконтролировать. Но вспомнил, что обещал отцу проводить Санни на вокзал. И даже успокоился. Вот прихватит Джейми, и вместе проводят сестрёнку. А там уже со спокойной душой к себе на рабочее место.

А перед сном ещё раз свяжется с Валери, у них уже традиция появилась — желать друг другу спокойной ночи каждый вечер.

Гидеон слепил снежок, кинул в высокий фонарь, рассмеялся непонятно чему и направился в дом. Кофе с коньяком, хорошую книгу и выспаться — всё, что ему нужно на сегодня.

* * *

Миссис Дэшвуд пребывала в смешанных чувствах. Никогда она ещё не чувствовала столько разных эмоций к одному-единственному человеку. Сметвика хотелось и прибить, и простить, и поцеловать, и никогда больше не видеть его наглую целительско-бандитскую рожу. И как быть она пока решительно не знала, отчего полчаса назад просто разругалась с бессовестным любовником в очередной раз.

Находиться в постели надоело до одури, хотя вызванный три дня назад целитель (не Сметвик), настаивал на постельном режиме ещё на несколько дней.

— Магическое здоровье — не шутки, юная леди, — сурово вещал бодрый старичок-целитель Джош Хайтен. — В вашем положении нужно особенно себя беречь, а вы? Не девочка уже, а такие фортеля выкидываете.

— В каком положении? — вскинулась она тогда, выцепив самое важное.

— Да уж известно в каком. Какой срок — это вам виднее. Я бы сказал, восемнадцать недель. Шевеление уже ощущали? Вы у кого наблюдаетесь?

— У Гиппократа Сметвика, — потрясённо выдала Ванесса.

— Фью! Я понимаю, что вы можете хорошо к нему относиться и даже дружить. Но Сметвик же не по этой части! У вас же не проклятие и не боевое ранение. Я настоятельно вам рекомендую обратиться в соответствующее отделение Мунго. Целительница Амелия Крокус очень хороша в женских недомоганиях. Кто отец ребёнка, кстати? Маг, маггл, сквиб? Чистота крови? Мне нужно для отчёта, не пугайтесь.

— Сметвик, — Ванесса всё ещё поверить не могла, наверное, потому честно ответила. Её в этот момент больше заботило, как её положения сам Сметвик не заметил, это вообще в голове не укладывалось. Хотя да, она запретила ему подвергать её диагностике ещё в самом начале их отношений. Но беременность! Мерлин, она мамой станет!

— Да причём тут Сметвик, — рассердился целитель. — Я спрашиваю, кто отец ребёнка. И не надо скрывать, никому я сообщать не собираюсь, но, если вы и впредь хотите у меня наблюдаться, никаких тайн от меня быть не должно.

Ванесса тогда умудрилась его выставить и даже не обидеть, ничего не сообщив об отце ребёнка. То есть, кто виноват, что целитель ее не услышал с первого раза? Матти тоже ничего не знала о её беременности, как оказалось. Но после ухода целителя, попробовала почувствовать.

— Что-то есть, — растерялась она. — Но будто скрыт самой магией. Я никогда такого не видела! Вам надо сказать целителю Сметвику.

— Скажу, — вздохнула Ванесса. — Но немножко попозже.

— Вам надо помириться, — грустно вздохнула Матти. — И не держать обиду. Целитель был прав, что вам не нужно рисковать. Да ещё с маленьким!

— Да кто ж знал? — всплеснула руками Ванесса. — Я даже чувствую себя великолепно. Ни тошноты, ничего. А ведь так быть не должно?

Это было три дня назад, она успела пережить несколько стадий буйной радости и отчаяния по поводу своего положения — исполнение мечты слишком припозднилось, и она не знала, сможет ли стать хорошей матерью теперь, когда и вдова уже, и занятой человек, да и с отцом малыша или малышки разругалась. И ведь почти успокоилась, но после встречи со Сметвиком пребывала в тихой ярости. Каков наглец!

Сначала он не явился в назначенное время. Но прислал сообщение, что страшно занят. И будет, как только освободится. Рад был, небось, что она позвала сама, а что она его ещё не простила, стало неприятным сюрпризом. Но на фоне безумной новости, проблемы с любовником выглядели немного блёкло.

— Моя королева! — вывалился бессовестный целитель из камина, сразу умудряясь встать на колени. Букет она не просто проигнорировала, а уничтожила щелчком пальцев — неожиданно у неё здорово стала получаться беспалочковая магия и она рассудительно приписывала это беременности. Запах же цветов впервые вызвал сильный приступ тошноты. Ребёнок Сметвика, должно быть, весьма силён магически и не любитель фрезий. — Вы звали, и я пришёл, — нисколько не обиделся Гиппократ, продолжая стоять на коленях.

— Я звала по конкретному поводу, — холодно сообщила Ванесса, не реагируя на обаятельные улыбки этого гада. — В области живота у меня некоторые… Проведёшь диагностику, целитель? И встань уже, ради Мерлина!

Сметвик вставать с колен не спешил, но палочку медленно достал, глядя на неё с опаской.

— Старина Хайтен оказался не так хорош? — осторожным голосом спросил он, явно внутренне веселясь, но старательно прикидываясь нарочито-серьёзным. — Убери руки, милая. И лучше бы раздеться. Нет? Ладно, не надо. Не сердись.

Руки она убрала, одарив целителя гневным взглядом, а потом остро ощутила тепло от осторожной диагностики и почти со злорадством увидела, как изменился в лице Сметвик, растерявший всю свою фривольность.

— Мой бог! — потрясённо произнёс он и впился в неё глазами. — Это ведь мой?

После этого он получил заслуженную пощёчину, от которой не успел уклониться. Или не захотел, очень уж каменное лицо у него сделалось, словно она только что подтвердила, что изменяла ему с другим.

— Пошёл вон! — разъярилась Ванесса.

— Тебе немедленно нужно в Мунго! — пропустил он её слова мимо ушей. — Не будь дурой! Это серьёзно!

Она взмахнула рукой и его с силой отшвырнуло к камину. Сметвик одним движением поднялся на ноги, угрюмо на неё смотрел не меньше минуты, не пытаясь приблизиться, а потом молча растворился в камине.

Ванесса понимала, что это ненадолго, что он вернётся, теперь-то. Да только, если даже они рассорились навсегда и повернётся всё худшим образом, она вполне способна воспитать дочь или сына одна. И Матти ей поможет. Серьёзно! Скажет тоже. Её подруга, жена магловского капитана, и сама магла, недавно родила чудных двойняшек и вообще ни разу не лежала в больнице. Да, на консультации ходила к своему гинекологу, анализы сдавала, даже прошла курсы будущей матери вместе с мужем, но никаких госпитализаций во время беременности, только перед самыми родами.

Только собралась отправиться в постель с интересной книжкой — встреча с любовником её немного утомила и расстроила — как полыхнул камин, являя ей Сметвика во второй раз. Она так и не подумала, что надо перекрыть ему доступ. Оставить разрешение только Летиции и Нотту.

— Я прошу прощения, Несси, — на колени в этот раз Сметвик картинно не падал. Напротив, стоял крепко на ногах, глядел сурово, а руки заложил за спину. — Прости, а?

Взгляд целителя медленно проскользил по её полупрозрачному пеньюару, задержался на животе, потом снова упёрся в глаза.

— Что именно простить? — Ванесса скрестила руки на груди, вспоминая, что не удосужилась причесаться перед сном. И сейчас жалела. Как бы она не злилась, выглядеть перед Сметвиком хотелось всегда красивой.

— Я не имел права сомневаться… То есть, я знаю, что ты мне не изменяла. Но, восемнадцать недель или чуть больше... Прости, милая, но это должно было случиться ещё в моём кабинете. Или раньше.

— Подсчитал? — спросила она нейтральным тоном. — Если это всё, то я бы очень хотела лечь спать.

— Несси, — Гиппократ выглядел усталым. — Я не мальчик уже. Мне некогда крутить романы, да и смысла не видел именно потому, что ненавижу выяснять отношения. И вот это всё. Я надеялся, что с тобой будет всё иначе. Мне с тобой было очень хорошо. Но если ты меня снова прогонишь…

Она не верила своим ушам. И это ему она собиралась в любви признаваться? Вот так вот ― узнал о ребёнке и в кусты?

Под руку попалась ваза, стоявшая на столике. Но этот гад выставил щит мгновенно. Кто же знал, что осколок отлетит ей прямо в лицо, полоснув по щеке острым краем.

Увидев на руках кровь, вида которой она никогда не боялась, сейчас Ванесса ахнула и ощутила, как потемнело в глазах. Пришла в себя быстро, но уже на руках подлого шантажиста. Стиснув зубы и не глядя на неё, Сметвик выходил из камина в своём кабинете в Мунго.

— Иппи? — голос получился слабым, отчего Ванесса рассердилась на себя. И тут же всё вспомнила. — Поставь меня немедленно!

Он ругнулся и, сбросив что-то на пол, усадил её на собственный стол. На то самое место, где когда-то всё произошло.

— Очень символично, — зло прошипела она. — Где всё началось, там всё и закончится? Не так ли, господин целитель? Или напоследок трахнуть захотел? Очень понравилось тогда?

— Да, понравилось! — рявкнул он. — Не дёргайся, только рану залечу. И ещё дай руку, вот — довольна? Или постараешься опять испепелить? Пойдёшь за меня замуж?

— И не надо так орать! — Ванесса вдруг мгновенно успокоилась, рассматривая кольцо, которое так бесцеремонно надели ей на палец. Она, конечно, мечтала о таком втайне, но не особо рассчитывала. Ей с самого начала дали понять, что он весь — её, но слишком стар, циничен и занят работой, чтобы заводить новую семью официально. — Это из-за ребёнка?

Сметвик зарычал, но лицо Ванессы обхватил своими лапищами очень осторожно.

— Мордред, Несси, не доводи меня! Я не знал ни о каком ребёнке, когда пришёл делать предложение в тот раз.

Целовал он её очень вдумчиво и нежно. И сразу отпустил, когда она упёрлась ладонями в его грудь.

— Очень романтичное предложение! — усмехнулась Ванесса. — Всю жизнь о таком мечтала.

— И что? — её просто испепеляли взглядом. — Откажешься? Другого не будет.

— Зачем же? Мужчина, да ещё целитель, в хозяйстве всегда пригодится.

— Несси!

— Так маглы называют Лохнесское чудовище, — мстительно сообщила она. И по его взгляду поняла, что он это знает. — Скотина ты, Иппи. И мерзавец.

— Не отрицаю, — нагло ответил целитель и даже ухмыльнулся. Успокоился наконец. Вздохнул тяжело и притянул её к себе за талию. — Итак, моё любимое чудовище?

— Что? — иногда она не могла понять, чего он от неё ждёт. — Признаться тебе в любви?

— Не мешало бы, — он ловко принялся расстёгивать её пеньюар без магии. — Признавайся уже, и покончим с этим!

— Чем это ты занимаешься?

— Ностальгия, Несси, — хищно улыбнулся Сметвик. — Повторить хочу, ты права. О! А ты опять без белья!

— Я спать собиралась. Прекрати немедленно!

— Я только что сделал тебе предложение, — возмутился он. — Неужели тебе жалко отблагодарить меня такой ерундой. Ты же меня любишь, Несс, и ребёнку полезно получить от отца порцию магии.

— Я всё ещё обижена на тебя, — чувствуя, что сдаётся, она всё же позволила ему притянуть себя ближе некуда. — Так ты уверен теперь, что ребёнок твой?

— Ты просто меня выбила из колеи, — он вошёл одним движением, но осторожно. — А потом я вспомнил, что ты говорила.

— И что же… ох... я говорила? — Ванесса и не знала, что так по нему соскучилась. И теперь еле сдерживала стоны, вцепившись в широкие плечи.

— Что, кроме меня... ты спала только с мужем... и было это... очень давно.

Больше они не разговаривали, сосредоточившись на процессе.

— А теперь тебя ждёт самая лучшая палата, — сообщил он, едва закончив и даже не дождавшись, пока она придёт в себя от оглушительного удовольствия. — Утром поженимся. И ты ведь спать хотела. Спокойной ночи, любимая.

Мерзавец махнул палочкой, насылая на неё заклятие сна.

Она только успела понять, что он снова подхватывает её на руки, после чего всё же уснула, не успев возмутиться.

Проснулась утром в незнакомой комнате, но про больницу догадалась сразу. Белые стены намекали. Успокоил только вид верной домовушки, преспокойно сидевшей в креслице. Матти опять вязала, спицы так и мелькали в ловких ручках.

— Доброе утро, — Матти послала ей улыбку и продолжила вязать что-то крохотное. — Правда, сейчас уже вечер. Мальчики приходили.

Домовушка кивнула на тумбочку, где стояло блюдо с фруктами.

— А Сметвик?

— Ваш жених появлялся несколько раз и велел вас не тревожить. Приводил много целителей, вас обсуждали, все удивлялись, что малыш у вас в коконе из магии, просмотреть не удаётся.

Ванесса даже догадывалась, в чём тут дело, но мысль додумать ей не дал новый посетитель. Магнус Нотт вошёл в палату решительным шагом, мягко прикрыв за собой дверь и передёрнув плечами.

— Здравствуй, — широко улыбнулся он Ванессе. — Я только сейчас узнал и сразу пришёл. Ещё счастье, что твой… что его не повстречал. Ну как ты?

Ванесса умилилась, ей было приятно, что её навещают. Жаль только, что мальчики приходили, когда она спала. А теперь вот Нотт — и тоже не с пустыми руками. Торжественно выставил на тумбочку коробку от Фортескью с разными пирожными.

— Всё отлично, — мягко ответила Ванесса. — Хотя совершенно не понимаю, почему Сметвик уложил меня в больницу. Я чувствую себя абсолютно здоровой.

Нотт придвинул к кровати стул и сел на него верхом.

— Наверное, он знал, что делает, — скривился слегка, но тут же улыбнулся ей. — После тех ритуалов тебе действительно нужно…

— Да причём тут ритуалы! — всплеснула руками Ванесса. — И всё остальное тоже не при чём. Беременность — это не болезнь! Даже маглы это понимают.

Магнус Нотт слегка изменился в лице, но лишь на мгновение. Неестественно спокойным голосом он мягко уточнил:

— Ты беременна? — И качнул головой в сторону двери. — От него?

Ванесса даже мурашки ощутила на затылке. С таким спокойствием боевиков она сталкивалась не впервые. Похоже, Нотт был готов убивать.

Дверь растворилась, и Ванесса успела взмолиться, чтобы это был не Сметвик, а потом ощутила благодарность небу и неимоверное облегчение, узнав в посетительнице мисс Лукас. Таша была в целительской мантии и нерешительно застыла в дверях.

— А я тут узнала, что… мистер Нотт? Если я не вовремя, зайду позже.

— Нет-нет! — поспешно воскликнула Ванесса.

— Что вы, проходите, — Магнус Нотт тут же вскочил со стула и замер перед девушкой. Напряжение в палате не ушло, но странным образом изменилось. Между этими двумя явно что-то происходило. Но вся эта неловкость Ванессе нравилась куда больше, чем тихое бешенство огневика Нотта.

— Здравствуйте, мисс Лукас, — поспешила она хоть немного успокоить Магнуса, пока тот растерян и не перешёл к боевым действиям. — А я как раз рассказываю мистеру Нотту о чуде с моим ребёнком. Представляете, от поисковых ритуалов, которые я проводила, получился неожиданный эффект. И дитя, которое ношу, оказалось заключено в магический кокон. Вы же целитель, буду рада, если поглядите сами. Ах да, это ребёнок моего жениха Сметвика, чтобы не было недопониманий.

Побледневшая Таша слабо улыбнулась и кивнула. Нотт затих и отступил к стене, только переводил непонятный взгляд с Ванессы на Ташу. А миссис Дэшвуд никак не могла понять, поссорились, что ли, эти двое? Тем лучше для неё. Пусть лучше Нотт думает о своих проблемах, и оставит её в покое со своей паранойей.

Про ритуалы Ванесса придумала на ходу, но очень уж логичным казался данный вывод. Интересно было, что там себе Сметвик думает. Только сейчас Ванессе вдруг стала понятна злость Магнуса и беспокойство Гиппократа. Она ведь слышала уже, и не один раз, что выносить ребёнка от тёмного мага способны лишь чистокровные ведьмы, да и то не все. Как об этом раньше не подумала? Может, потому, что идеализировала своего любовника, восхищалась им, и не думала вовсе об окрасе его магии, спасавшей жизни многих и многих.

— Это поразительно, — закончившая диагностику Таша просияла, становясь не просто хорошенькой, а настоящей красавицей. И как-то сразу становилось понятно, отчего Магнус сам не свой в её обществе и не сводит с мисс Лукас пристального взгляда. — Я впервые такое вижу! Миссис Дэшвуд, позволите ли мне тоже принять участие в наблюдении вашей беременности? Я обещаю не быть навязчивой и обязательно спрошу разрешения у целителя Сметвика.

— Кому требуется моё разрешение? — раздался от двери знакомый бас, и Ванесса мысленно простонала. — И я не понял, что здесь делают посторонние? Мистер Нотт, прошу немедленно покинуть палату моей невесты. Мисс Лукас, что скажете?

У Нотта, сжавшего зубы и явственно ими скрипнувшего, сузились глаза. На Сметвика он не смотрел и не сдвинулся с места.

— Это совершенно невероятно, целитель, — Таша явно ничего не заметила, спеша поделиться своими наблюдениями. — Я даже не представляла, что ритуалы, проведённые во время беременности, могут повлиять на плод таким образом. То есть простите, повлиять на ребёнка, конечно.

— Что вы сказали? — Сметвик вынул палочку и быстро провёл серию диагностических чар. — Ритуалы? Мисс Лукас, я совершенно счастлив, что рекомендовал вас Давенпорту на место главного целителя женского отделения. Милая, тебе придётся ещё немного подождать. Я срочно собираю консилиум. Мисс Лукас, вы, я надеюсь, присоединитесь. Следуйте за мной.

И Гиппократ стремительно унёсся из палаты, а Таша, едва кивнув, бросилась за ним.

Нотт отлип от стены, когда за девушкой захлопнулась дверь.

— Думаю, мне тоже пора, — произнёс он мрачно. — Я обязательно навещу тебя завтра.

— Не стоит так волноваться, Магнус. Ты же видишь, я в надёжных руках.

— Да уж, — процедил друг, коротко кивнул и поспешил уйти.

— Да уж, — тяжело вздохнула Ванесса, повторив за Ноттом. — Что думаешь, Матти?

— Думаю, что хозяйке стоит теперь поспать, — невозмутимо откликнулась домовушка, не прекращая процесса вывязывания крохотного чепчика. — Мистер Нотт успокоился, ваш жених тоже, и это здорово.

— Не то слово! — согласилась Ванесса. Матти всегда очень хорошо её понимала. — А как тебе понравилась Таша Лукас?

— Её дед мог бы гордиться своей внучкой, мисс, — серьёзно ответила Матти. — Вам лучше Петри расскажет, домовик миссис Мюриэль Прюэтт. Он был домовиком её деда, целителя Гарольда Дуэйн-Лукаса до самой смерти последнего.

— Матти! — Ванесса второй раз за сегодняшний день всплеснула руками. — Но ты же знала, что я ищу её родню!

— Знала, — домовушка отставила чепчик, придирчиво его рассматривая. — С Петри мы познакомились на днях, про деда мисс Лукас он мне вчера рассказал. Как вы считаете, хозяйка, кружева сделать голубого цвета или оставить так?

— Что? Ах да, так очень мило. Но с голубыми будет ещё лучше. Бог мой! Внучка знаменитого целителя! Ох, Матти. Спасибо тебе, родная.

— Полно, вам, хозяйка, — Матти задумчиво прижала к чепчику крошечные пинетки. — Петри старенький совсем. Как думаете, если я ему свяжу плотную тунику из шерсти оборотней с добавлением волоса единорога — это не будет слишком…

— И шерстяные носки, — улыбнулась Ванесса. — Думаю, в самый раз.

* * *

— Северус, не приставай к Майклу, — Робертс рассеянно окликнул сына, не отвлекаясь от просматривания стопки новых отчётов мистера Моргана. — Ты мешаешь…

— Вовсе нет, сэр! — с жаром воскликнул Майкл Морган. Вместе с Северусом они лежали на ковре у камина, расстелив на полу огромную карту Хогвартса двухсотлетней давности, и спорили, кто лучше знает замок. — Пожалуйста, сэр, он совсем не мешает.

— Ну, пап! Нам интересно!

Робертс только вздохнул, разрешая заниматься этим двоим своим «интересным». В конце концов, ученики прибывали в Хогвартс только завтра вечером, дома Эйлин ждёт их только к ужину, а сейчас не было ещё и полудня. Все вопросы были решены, педсовет позади, спальни и новый корпус для школьников готовы, постели застелены, кухня забита провиантом, домовики счастливы. А главное, даже попечители пребывают в тихом восторге от сводных ведомостей гениального мистера Моргана.

Самое смешное, что Робертс не сразу вспомнил, что встречал друга Джейми раньше. Слишком озабочен был другими мыслями. А ведь Северус с этим Майклом так спелись на квиддичном матче! Стыд и позор не признать в гении бухгалтерии недавнего знакомого. Возможно, подвело то, что в ложе на матче был встрёпанный мальчишка-сквиб, а на платформе в Хогсмиде предстал серьёзный молодой человек в мантии и шляпе, пусть и неуловимо напоминающий кого-то. Поразительное перевоплощение.

Да и Джейми, поганец, даже не намекнул, что они уже виделись. Озарение пришло на следующий день, когда Антуан взял с собой в школу Северуса. Тот Моргана признал мгновенно и буквально кинулся в объятия нового бухгалтера с криком: «Майкл! Ты здесь! Папа, почему ты не сказал? Майкл! Ты теперь профессор?». Майкл, надо отдать ему должное, Сева подхватил и даже покружил немного, хотя в его тщедушном теле неизвестно как душа держится. Улыбки у обоих до ушей, разговаривали, захлёбываясь, перебивая друг друга. А он стоял как дурак, осознавая, что внимательности ему ещё учиться и учиться. Впрочем, всё это уже не важно. Майкл ничуть не обижался, что его не признали. Даже не понял, вероятно.

Робертс даже виноватым себя ощутил, прервав радостные возгласы сына, чтобы напомнить Моргану, что отчёты нужны уже через пять дней. На что тот ахнул и достал стопку бумаг из внутреннего кармана мантии.

— Всё готово, сэр. Простите, запамятовал.

— За сутки? — не поверил Робертс, впиваясь глазами в строки на пергаменте, цифры, цифры, цифры, а ещё формулы, а ещё пояснения на трёх языках — английском, латыни и гоббледуке. Но больше всего потрясло заключение: выданные попечителями деньги совпали с расходами до последнего кната. — Как?

Майкл смущённо улыбнулся, пожав плечами:

— Так там же всё просто, сэр. Не сходилось всего несколько десятков пунктов, сэр, но это намного меньше ожидаемого. Я всё поправил. Вы не против, если мы с Северусом прогуляемся в мои комнаты?

— Можно, пап? — подпрыгнул сынок, вцепляясь в руку сквиба мёртвой хваткой. И взгляд такой, что попробуй запрети.

Тогда он только рукой махнул, мол, идите уже. А сам срочно отправил сову председателю совета попечителей. И лишь потом опомнился, что следовало сделать копии. Только всё было схвачено. Морган и копии сделал. Показал ему тем же вечером два ларца.

— Домовики подыскали, — признался смущённо. — Там расширение. Все копии в алфавитном порядке — здесь, а тут они же, но по датам. Если хотите внести изменения, то скажите. Я не знал, как нужно, и сделал, как привык в банке делать. И ещё, сэр, — Морган опять замялся. — Нет ли у вас дополнительной работы? Я в утренние часы без дела сидеть не привык, а архив уже разобрал. Дважды.

Робертс горячо заверил, что его всё устраивает, насчёт дополнительной работы подумает, и сел тут же писать новое письмо попечителям, намекая, что, если и впредь хотят получать подобные отчёты, то бухгалтеру мистеру Моргану следует слегка увеличить оклад. Вдвое, скажем. Или даже втрое. А если пожелают навести порядок в собственных счетах, то он готов позволить мистеру Моргану отвлечься на это, но, разумеется, не безвозмездно.

Попечители откликнулись уже на следующий день, ознакомившись со сметами и отчётами. Все легко поверили, что бухгалтер Морган трудился почти две недели днём и ночью, чтобы это великолепие составить. И почти каждый из попечителей приватно ему сообщил, что готов хорошо отблагодарить парня, если займётся его счетами.

Майкл частным заказам обрадовался словно подарку небес. Но каково же было изумление Робертса, который проводил Гриффина в кабинет Моргана, волнуясь, чтобы попечитель воспринял парня всерьёз.

Юный сквиб сидел за столом, что-то чиркая пером в пергаменте и сосредоточенно хмуря брови. Кабинет преобразился, солидная обстановка внушала уважение: здоровенный стол Моргана, кресла для посетителей, приглушённый свет, тяжёлые шторы на окнах, уютное потрескивание поленьев в камине.

Только дописав, Майкл поднял голову, сурово оглядел Гриффина и встал. И даже не улыбался. Голос сдержанный и спокойный:

— Директор Робертс, сэр?

— Позволь представить тебе мистера Гриффина, Майкл. У него приватное дело к тебе. Мы можем зайти позднее, если ты занят.

— Рад знакомству, мистер Гриффин, — кивнул поганец с достоинством. — Присаживайтесь, прошу. Двадцать минут у меня найдётся прямо сейчас. Директор, сэр, не смею вас задерживать.

Антуан внутренне веселился, закрывая дверь в кабинет бухгалтера. Вот ведь, простодушный сквиб! Как ловко выставил его и заставил себя уважать самого Гриффина, самого бесцеремонного из попечителей.

Остальных попечителей провожали домовики. Робертс больше не волновался — Морган справлялся прекрасно без всякой поддержки. Он словно преображался, когда работал. Парня не пугало ничего — ни залежи бумаг, ни утраченные счета, ни ошибки в отчётах. Архив приобрёл просто образцовый порядок. Каталоги библиотеки Хогвартса и то были обновлены, отчего молодая Ирма Пинс боготворила теперь Моргана и собственноручно связала ему тёплый кардиган.

— Вы волшебник, Майкл! — вырвалось у Робертса за вечерним чаепитием, на которое пригласил Моргана пару дней спустя. Пожалел тут же о неосмотрительных словах, только гениальный бухгалтер и не думал обижаться, видимо, поняв его совершенно правильно. — Попечители вас обожают.

— Что вы, сэр! — Майкл широко улыбнулся, хитро блеснув глазами. — Это всё Джейми, сэр. Это он меня научил, как надо общаться с клиентами, запретив говорить им три слова: «легко», «быстро» и «просто». Долго тренировался, сэр. Но это удивительно действует на людей, так что я не жалею. Джейми очень умный, сэр. Он многому меня научил.

— Вы ведь… Давно вы знакомы с Джейми Прюэттом?

— С детства, сэр. С начальной магловской школы, если быть точным. А бухгалтерия… Мне нравится этим заниматься. Для меня это в самом деле легко, быстро и просто. Но только с бумагами и цифрами. Спросите Джейми, в нормальной жизни я совершеннейший профан. Вы не дадите мне ещё немного этих чудных печений?

Куда только делся солидный крючкотвор с острым взглядом, принимающий у себя в кабинете оробевшего Гриффина. Чему уж учил этого парня Джейми — неизвестно, но выдержке, покер-фэйсу и каверзным вопросам простодушного Майкла позавидовали бы гоблины.

Джейми, навестивший Майкла в конце недели, расхохотался на вопрос Антуана и, покраснев, признался, что его вклад тут минимален.

— Я просто его спросил, кто из его гоблинов самый крутой, — дракон-целитель с комфортом расположился в кресле для посетителей директорского кабинета после экскурсии по Хогвартсу. От чая отказался, а кофе пил с видимым удовольствием. — Майкл назвал зубодробительное имя с маниакальным огоньком в глазах. Ну я и ляпнул, чтоб представлял себя этим ...грыгхом, когда говорит с клиентами. И дело пошло. Вы не представляете, как смеялась его тётушка, когда Майкл взялся поправить бумаги её шеф-повара. А шеф-повар у тётушки Оливии далеко не робкого десятка. Из кабинета Оливии он вышел бледно-зелёный, с дрожащими руками. Хотя Майкла он знает с детства.

— О, Мерлин. Он — чудо, Джейми, — хохотнул Антуан.

— О да, — беззаботно усмехнулся Прюэтт. — А иногда немножко чудовище.

Теперь же, рядом с Севом был и вовсе восторженный мальчишка, в котором ну никак не заподозришь бухгалтера, имя которого все попечители произносят теперь чуть не с придыханием. Кто бы ни был тот грыгх, но Антуан твёрдо был уверен, что Джейми дал другу прекрасный совет.

Проверять счета смысла не было, Майкл не ошибался ни разу, он легко вникал в тонкости строительных работ со стройматериалами, проектами и прочим, сразу разобрался в проблемах поставок ингредиентов, лекарственных зелий, дополнительных пособий для учеников.

Майкл лично составил письмо попечителям о необходимости замены всех школьных мётел, лишь раз осмотрев сей инвентарь. Робертс письмо прочёл, восхитился железными аргументами и отправил, как есть. Новые мётлы доставили на следующий день и именно той фирмы, которую рекомендовал Майкл, кто-то из его знакомых сквибов работал в корпорации Алленов и обещал немалую скидку и бонусы за оптовую закупку.

Робертс же твёрдо решил, что Майкла никому не отдаст по доброй воле, хотя предложения были. Главный целитель Мунго заглядывал в глаза, и откуда прознал, дракклов книззл? Робертс ответил отказом, но эскулап настаивал, и Майкла позвать пришлось.

К счастью, завидев целителя, Морган сразу включил «грыгха». Вежливо уведомил, что Хогвартс он не оставит, но ежели надо, он готов ознакомиться с бумагами Мунго. И назвал такую сумму за услуги, не моргнув глазом, что покрасневший целитель Давенпорт сам отказался от услуг парня. А вот Сметвика Морган принял тем же вечером, причём, готового платить, но только за порядок в личных делах.

— Сколько стоила консультация Сметвика, Майкл? — полюбопытствовал тогда Антуан, когда довольный и ничуть не запуганный Гиппократ покинул Хог. — Если это не секрет, конечно.

— Один галеон, пять сиклей, сэр, — серьёзно ответил Майкл.

— Отчего так? — восхитился Робертс. — Вы не стали проверять его счета?

— Проверил. Это было легко и просто, сэр.

— С Давенпорта, помнится, вы запросили солидную сумму. А Сметвик...

— Целитель Сметвик дважды спас Санни Прюэтт, — Майкл вздохнул. — Она любимая сестрёнка Джейми.

— Но вы всё же взяли с него деньги? — захотелось почему-то понять логику чудо-бухгалтера.

— Нет, наоборот, ему отдал. Галеон и пять сиклей. Он мне сделал диагностику всего организма и сказал, что я совершенно здоров. Я уверен, что это стоит дороже, но больше с меня целитель Сметвик брать отказался, хоть я и настаивал.

— Хм, хотите ещё печений, Майкл?

— Очень, сэр! — парень смущённо улыбнулся. — Ваш домовой эльф так чудесно готовит!

* * *

Санни не верилось, что каникулы, наконец, остались позади, и она снова на платформе 9 и ¾ — готовится во второй раз отправиться в Хогвартс на красивом старинном поезде. Как бы ни осуждали этот анахронизм поклонники поттерианы, но поезд был действительно важен. Своего рода символ для всех учеников магической Британии — настоящих, бывших и будущих. А кроме того, ещё одно развлечение, не только для детей, но и для взрослых, их провожающих. Здесь встречались родители, отправляющие в школу детей. Здесь…

Какая-то мысль зацепилась, беспокоя. О чем она думала? Ах да, поклонники поттерианы! Кто это, ещё бы вспомнить. Поттериана… какое странное слово. То есть она-то помнила книги про Гарри Поттера, мальчика из будущего… Или не помнила? Точно, она ведь копировала эти книги в Выручай-комнате. В той странной квартире... Что-то эта «квартира» ей напоминала. Санни тяжело вздохнула, возвращаясь к настоящему. Потом подумает обо всех этих странностях. Не сейчас, когда она с нетерпением ждёт появления Лестрейнджей. Особенно появления Рабастана, который писал ей вчера вечером, что они тоже постараются быть на платформе пораньше.

А пока она с удовольствием и долей нетерпения осматривалась, разглядывая редких школьников, прибывающих через арку-барьер и общественным камином. Гидеон и Джейми, которые её провожали, стояли рядом, время от времени обращаясь к ней с вопросами вроде — не забыла ли она что-нибудь дома, точно ли взяла с собой еду, не проголодалась ли, тепло ли ей — ветер то и дело обдавал их ледяными порывами. И не хочет ли сестрёнка посидеть с ними в кафе, которое, по слухам, находилось прямо за спуском со станции на магической стороне.

Сходить в местное кафе было любопытно, но Санни не хотелось пропустить прибытие жениха. Казалось, не виделись всего шесть дней, и ведь общались каждый день через блокнот, а всё же не терпелось увидеть вживую, словно прошла вечность. Заглянуть в глаза, прикоснуться, вдохнуть его неповторимый запах, ставший таким родным. Может, даже получить поцелуй в щёку, целомудренный, естественно, при народе-то.

Платформа всё ещё была полупустой — и немудрено, до отправления больше полутора часов. Это братья пошли ей навстречу, когда упрашивала отправиться к поезду прямо после раннего завтрака.

Санни поёжилась, согревающие чары не спасали. Ледяной ветер сметал их влёгкую. А никого из друзей пока не было видно. Да и поезд пока ещё не подали, в тёплом купе не отсидеться.

— Хорошо, пойдёмте в кафе, — сдалась она, ощутив, как закоченели руки даже в перчатках. Хороша она будет при встрече с Басти — как ледышка. — Только ненадолго.

— Наконец-то! — широко улыбнулся Джейми. А Гидеон лишь кивнул одобрительно.

Они шагали с обеих сторон от неё, словно телохранители. Оба высокие и красивые. Собственно, они её в самом деле охраняли. Отец прочитал ей немало лекций по безопасности за последние дни. Она не должна была расслабляться, пока Гриндевальд неизвестно где, и есть вероятность повторного похищения. Да и мало ли ещё на свете проходимцев, кто по глупости или из других низменных чувств захочет причинить ей какой-нибудь вред. Отец вообще заявил, что они с матерью многое упустили в её воспитании, и явно сообщил это её наставнику. Санни пришлось заучить наизусть огромный список «табу», составленный Даркером. Наставник вообще очень много требовал от неё в оставшиеся до школы дни. И окончание каникул уже виделось, как настоящее избавление, несмотря на ожидавшую учёбу.

Кафе оказалось совсем рядом с платформой, уютное даже на вид снаружи — тепло светящиеся маленькие оконца, дым из трубы, рваными клочьями улетавший к деревьям близкого леса, обалденный аромат свежей выпечки и чего-то мясного.

Внутри оказалось очень тепло, даже тёплую мантию пришлось снять. Обогревали небольшой зал целых два камина. У каждого полукругом расставлены столики круглой формы. Посетителей всего трое — мужчины сидели за столиком у дальнего камина. А Гидеон усадил её за ближний и пошёл к стойке в глубине зала, чтобы найти хозяйку.

— Хорошо-то как! — Джейми сел рядом с камином, протягивая к нему руки. — Я даже проголодаться успел. Гидеон говорит, что тут великолепно готовят.

— А я бы посетила уборную, — тихо призналась ему Санни. Ей очень хотелось взглянуть, как она выглядит после пятнадцати минут на морозе. В уборной ведь должно быть зеркало.

— Она вон там, — уверенно показал Джейми в один из углов. Зальчик имел несколько закутков и явно расширенное пространство. — Проводить?

— Найду, — усмехнулась Санни. — Не бойся, я быстро.

Пришлось пройти мимо компании, устроившейся у второго камина. До уборной добралась спокойно. А вот на обратном пути её окликнули.

— Мисс Прюэтт, доброе утро!

Удивлённо обернувшись, узнала в парне того горца из Рэйвенкло. МакЭвой, точно! Алан МакЭвой. У него ещё старший брат есть, Лесли. А ведь она так и не знает, чем закончилась свадьба Эжени. Познакомилась ли с Лесли её кузина Грейс? Санни окинула взглядом спутников Алана, знакомых среди них не было.

Оба мужчины тут же поднялись. И вскочивший, чтобы её поприветствовать, Алан тут же представил их:

— Познакомьтесь, мисс Прюэтт. Это мои родичи. Райдер МакГрегор, кузен моей матери. Джайлс МакЭвой, брат моего отца.

— Приятно познакомиться, леди, — широко улыбнулся ей Райдер, которому на вид было не больше тридцати. Рыжеволосый крепыш под два метра ростом. Ненамного ниже того же Лесли. Шкодная улыбка и уверенный вид мужчины даже понравились.

— Наслышан, — улыбка Джайлса была более сдержанной. Черноволосый, массивный с опасным прищуром тёмных глаз и квадратной челюстью. Не такой высокий, как Райдер, но тоже широкоплечий и явно его ровесник. — Рад познакомиться, мисс. Представите нам своих… родичей?

Санни только тут поняла, что Гидеон и Джейми стоят рядом. Она представила обоих, в свою очередь заверив, что рада знакомству. Гидеон упомянул заповедник драконов, вызвав у шотландцев явное любопытство. В итоге все они устроились за столом горцев. Санни даже порадовалась. Родичи Алана ей понравились. Может, манеры несколько простоватые, но, главное, они были весёлые и симпатичные.

Её посадили между Джейми и Аланом, и МакЭвой ухаживал за ней, то и дело предлагая что-то вкусное из нескольких больших блюд, появившихся на столе. Горцы явно любили хорошо поесть.

— Как там твой брат, Лесли? — негромко спросила она Алана в какой-то момент, когда вдоволь насытилась шедеврами здешней кухни. Теперь неторопливо пила вкуснейший кофе, к которому прилагались совершенно воздушное хрупкое печенье. Алан тоже пил кофе. Остальные предпочли что-то слабоалкогольное и увлечённо обсуждали драконов. — Не женился ещё?

— Всё к тому идёт, — туманно ответил МакЭвой. — Есть одна девушка… А вы, я слышал, помолвлены с младшим Лестрейнджем?

— Есть такое, — кивнула Санни, не посчитав это нескромным любопытством. В конце концов, она тоже задала довольно личный вопрос. Да и какой личный? Заметка об их помолвке с Рабастаном заняла не последнее место на страницах «Пророка». — Ваши родичи провожают вас в Хогвартс?

Казалось бы, это и так очевидно, но любопытство одолело.

— Можно и так сказать, — усмехнулся Алан. — Райден собирается поговорить с директором о продолжении обучения для Уолдена и Никки. А Джайлс просто хочет снова побывать в Хоге. Ностальгия и всякое такое.

Они ещё немного поболтали о новом директоре, Хогвартсе в целом, профессорах, а потом Санни опомнилась, что пора бы вернуться на платформу. И все горцы тут же решили, что и они тоже пойдут, мол, поезд должны были уже подать.

Так что на платформу возвращались большой компанией. Народу явно прибавилось, хоть и не сильно, а кто-то мог успеть зайти в поезд, который уже действительно стоял с открытыми дверями. Паровоз испускал клубы пара. Странно было, что они не услышали, как Хогвартс-Экспресс подошёл.

Но все мысли тут же покинули её, едва Санни заметила Лестрейнджей. Руди увидел их первым, махнул рукой и толкнул плечом Рабастана, который выискивал кого-то среди школьников. Басти светло ей улыбнулся, заставив сердце Санни сладко сжаться, но жених тут же нахмурился, оглядев её спутников. Пошёл к ней навстречу решительным шагом. Джайлс МакЭвой хмыкнул и сделал шаг в сторону от неё, отпустив её локоть. Санни не придала значения, что он шёл так близко, он ведь просто поддержал её, когда чуть не поскользнулась на ступеньках.

Руди не отставал от брата. Санни даже досадно стало, что горцы за ними увязались. Снова пошли представления друг другу. Руди улыбался вполне дружелюбно, а Рабастан едва кивнул горцам, схватил её за руку и отвёл в сторону.

— Привет! — обрадованно сказала Санни, как только они остановились и Басти к ней повернулся, окидывая пристальным взглядом. — Мы поели в том кафе. Холодно было ждать на платформе.

— Вижу, компания у вас была приятной, — Рабастан не выглядел радостным. Хотя взял её руки в свои, согревая. Она не успела надеть перчатки.

— Да, это родичи Алана.

— Алана? — сощурился он.

Санни стало неловко, она вовсе не хотела вызвать ревность у Рабастана.

— Я едва его знаю, — вздохнула она. — Не сердись, пожалуйста.

— Какие люди! — налетел на них Флинт, не дав Рабастану ответить — что-то язвительное, судя по всему. Санни выдохнула, радостно улыбнувшись Квинтусу.

За Флинтом к ним подтянулись Мэдисон с Эжени, Валери Нотт, Лисс Пранк и Уркхарт — на этот раз настоящий, как она полагала. А ведь Санни хотела его поблагодарить лично за помощь с экзаменом, уже давно. Руди тоже подошёл вместе с Джейми и Гидеоном. Все зашумели, здороваясь и обмениваясь новостями. Санни только радовалась, что Басти встал ближе и крепко держал её за руку. Он даже расслабился, спокойно отвечая на поздравления с возвращением в Хогвартс. Гидеон отвёл в сторону Валери Нотт и загородил её ото всех широкой спиной.

Эжени пробилась к Санни с другой стороны, шепнув, что у неё столько всего, что нужно обсудить, просто кошмар. Решили тут же, что займут одно купе.

Оказалось, что ждут только Беллатрикс и её сестёр. Едва они появились из камина, все направились к поезду. Сопровождал племянниц Орион Блэк, он тепло улыбнулся Санни и сразу попрощался, когда Руди заверил, что присмотрит за всеми. Что Руди на это способен, уверена была не только Санни, но и Орион Блэк. Руди это тут же доказал, изобразив сурового префекта.

— Заканчиваем морозить конечности, — перекрыл его спокойный голос общий гвалт. — Прошу занять вагоны, леди и джентльмены! Уркхарт, за твоими тоже пригляжу.

Юджин Уркхарт криво улыбнулся, кивнул и собрался исчезнуть. Санни удалось оказаться близко к нему, и она поспешила исполнить план, пока все послушно потянулись к вагонам.

— Мистер Уркхарт! Позвольте вас поблагодарить лично за помощь! — выпалила она на одном дыхании.

Юджин весело её оглядел, покосился на замершего рядом с ней Рабастана и кивнул:

— Рад был услужить, мисс Прюэтт. Если возникнет необходимость — обращайтесь.

— Не возникнет, — вмешался Басти, холодно поглядев на боевика. — Пойдём, Санни!

Уркхарт опять весело усмехнулся, подмигнул ей и широким шагом направился в конец платформы. Очень может быть, в то самое кафе.

— Он помог на экзамене, — поспешила пояснить Санни Рабастану, пока шли к вагону. — Потом расскажу.

— Не волнуйся, Солнышко, — Басти вдруг заглянул ей в глаза и уже совсем по-доброму спросил: — Ты же поедешь в нашем вагоне?

Санни замерла. Она совершенно не подумала об этой деликатной части поездки. Ведь исторически сложилось, что каждый факультет занимал свой вагон, и только первачки ехали где попало. А в первом, по традиции, находились купе старост и сопровождавших поезд взрослых магов.

Так явно противопоставлять себя своему факультету Санни было не впервой. Но оказалась не готова делать это сейчас.

— Я бы хотела ехать в купе, а не в общем вагоне, — ответила ожидавшему Басти честно. — А ведь слизеринцы…

— В общем вагоне не все, — усмехнулся Басти. — Только старшекурсники. Девчонки и мелкие занимают купе. Идём, покажу.

Они зашли именно в слизеринский вагон, но в салон Басти не прошёл, а открыл неприметную дверь в начале вагона, которую Санни приняла бы за дверь туалета. Видимо, в прошлую поездку она так и думала. Каково же было её изумление, когда оказалась в большой гостиной, почти копии слизеринской гостиной в Хогвартсе. Диванчики, кресла, ковёр на полу, где уже устроились игроки в плюй-камни и в покер.

Даже два камина имелось! А на заднем плане ещё штук пять дверей.

Басти уверенно подвёл её к крайней левой двери. Там оказалось почти нормальное купе. Почти — потому что от нормального его отличали размеры и не только: пространство больше раза в три, мягкие диваны в количестве трёх штук даже с подушками и небрежно брошенными на диваны пледами. Два кресла и столик по центру, у окна. На столе скатерть, салфетки, круглый серебряный поднос с графином воды и кубками. На полу опять же ковёр, на окнах плотные занавески.

Санни восхитилась — а ведь хорошо устроились слизеринцы! Может, и у других было что-то похожее, но насчёт родного Гриффиндора Санни сомневалась.

— Нам повезло, — объяснил Рабастан довольно улыбаясь на её удивление. — Лет двадцать пять назад на Слизерине учились трое весьма одарённых друзей, решивших попытаться улучшить условия поездки в школу. Поезд всё-таки волшебный. Всё рассчитали, заручились поддержкой родича из Министерства и создали вот это всё. Тогда была война и комнаты, как и гостиная, были экранированы даже от бомбёжек. Это окно — иллюзия, хотя реально показывает, что творится за стеной поезда. Причём можно переключать вид справа или слева. Многое взято по аналогии с гостиной Слизерина. Там ведь у нас тоже нет нормальных окон.

— Здорово! — оценила Санни. — А у других факультетов…

— Рэйвенкло сразу же повторили за нами, — усмехнулся Басти. — Умников там хватает. Правда, у воронов, насколько знаю, только гостиная, поделённая на сектора, и маленькая библиотечка. Отдельных купе нет, им хватает обычных. Это нас обязали, раз такие единоличники, остальной вагон сделать открытым. Ну а барсуки с грифами даже не подозревают об этих гостиных. Дураков болтать нет. Тебе тоже придётся дать клятву неразглашения.

— Круто! — выдохнула Санни и поспешила опробовать ближайший диван. — Какой мягкий! И широкий.

Басти тут же оказался рядом и сам расстегнул и снял с неё зимнюю мантию.

— Жарко ведь? — довольно щурился он, принимаясь следом и за шерстяную кофточку.

— Басти! — Санни схватила его за руки. — А вдруг кто-то войдёт?

— Приватность, — отмахнулся он. — Если не пригласим, не войдут. Слышала?

Какое-то треньканье она услышала и уже не первый раз.

— А нас не потеряют? — она всё же позволила ему лишить её кофточки. — Сам Рабастан тоже разделся до рубашки и брюк, пока она осматривалась.

— Рудольфус знает, — Басти хулигански улыбнулся. — Но дал нам всего пару часов. Он префект, может войти без приглашения, так что нам лучше поспешить.

— Тогда чего ты ждёшь? — лукаво спросила Санни, которой уже не терпелось получить хотя бы поцелуй.

Басти перестал улыбаться, поднял её, сам сел и усадил Санни верхом себе на колени.

— Я полностью в твоём распоряжении! — заявил невозмутимо, придерживая её за талию.

У Санни перехватило дыхание. Сама она ещё ни разу не была инициатором поцелуя. Было страшно и восхитительно приятно, что ей дали такую возможность. Потянулась к его губам, прикасаясь к ним осторожно своими губами. Тело сразу прошила огненная волна. Басти простонал и, нарушая своё слово, сам принялся её целовать, прижимая к себе ещё крепче.

— Достаточно, детки! — раздался очень знакомый властный голос от двери. — Советую остыть немедленно!

Их словно ведром ледяной воды окатило. А Санни вдруг оказалась на противоположном диване, она судорожно глотала воздух, неверяще таращась на профессора Робертса, застывшего в дверях, и сильно радовалась, что на ней всё ещё платье оставалось, пусть и расстёгнутое у ворота.

— Директор Робертс! — возмутился раздосадованный Басти.

— Приятно быть узнанным, — язвительно ответил Антуан. — Мисс Прюэтт, моё почтение. Никакого разврата во время поездки, молодые люди. Правила для всех, это понятно? Префект уже получил от меня взыскание. Вас на первый раз прощаю, но советую вести себя сдержаннее впредь. Мистер Лестрейндж, раз уж привели с собой гостью, ознакомьте её с правилами. Приятного путешествия, мисс Прюэтт. Откланиваюсь, потому что вы не единственные умники.

Он вышел, а Басти поморщился и потёр шею ладонью.

— Вот же засада, — произнёс он расстроенно. — Кто же знал, что в поезде Антуан.

— Что за правила? — Санни уже привела в порядок одежду, не смея покидать свой диванчик.

— Простые, — тяжело вздохнул Рабастан, глядя на неё тоскливо. — Никакого разврата, пьянства и драк. В противном случае гостиную и эти купе закрывают на всю поездку. И все переходят в общий вагон.

— Что значит — разврат? Поцелуи тоже запрещены?

— Запрещены, — скучным голосом ответил Басти. — Обычно следилки активирует старший сопровождающий. Слагхорн никогда этого не делал. И я не думал…

Басти расстроенно махнул рукой.

Рудольфус заглянул в купе, вздохнул и вошёл к ним. За ним следом прошли Бэль, Флинт, Валери и Мэдисон.

— Эй, чего приуныли? — Руди весело подмигнул Санни, заставив ту покраснеть. — Я не знал, что директор лично будет патрулировать поезд. Клянусь!

— Нам тоже досталось, — сказала Беллатрикс, когда все расселись по диванам.

— И ты здесь, Прюэтт, — флегматично произнёс Реган. — Какого драккла я отпустил свою жену в гриффиндорский вагон?

Басти вскочил, оживая, подошёл к Санни и втиснулся между нею и Флинтом.

— И так будет всегда! — проворчал Флинт, вскакивая. — Народ, кто ещё, как я, не рад возвращению в Хог бессовестного Рабастана?

Басти лениво поднял руку, демонстрируя Квинтусу средний палец. И осторожно обнял Санни за талию. Ей сразу захотелось к нему прижаться, но побоялась следилок директора — кто знает, что они примут за разврат.

— Не надейся! — показала Флинту язык мисс Нотт. — Все счастливы! Санни, ты как?

Руди покачал головой, вздохнул и приобнял Беллатрикс. Флинт устало повалился в кресло у окна и достал какую-то дощечку.

— Всё нормально, — улыбнулась Санни Валери. Ей почему-то было уютно в этой компании. В который раз пожалела, что сама не учится в Слизерине. — Каникулы получились насыщенными.

— О да, — ухмыльнулся Руди. — Весьма насыщенными. Какое удачное слово ты подобрала! Но раз уж директор Робертс лишил нас разврата и других непотребств, предлагаю обсудить несколько свежих новостей. Кто знает, чем закончился суд над Альбусом Дамблдором?

— Да кто может знать?! — Флинт зевнул. — Заседание было за закрытыми дверями.

— Присудили поцелуй дементора? — подняла бровь Валери.

— Почти, — Беллатрикс подмигнула Рудольфусу. — Извини, дорогой, что сразу не рассказала. Узнала буквально пару часов назад.

— Верю! — Руди чмокнул её в висок, в его глазах отразилось восхищение. — Давай же, мы все в нетерпении.

— Обвинение поддержали почти единогласно, — Беллатрикс сделала паузу. — Я надеюсь, все понимают, что всё это должно остаться между нами? Я честно подслушала разговор дядюшек, но оповещать вообще всех в мои планы не входит.

— Непреложный обет принесёт каждый, — Руди ласково погладил её по спине. — Просвети нас, любимая.

— Это ужасно на самом деле, — вздохнула Беллатрикс. — Стоило вынести приговор — кстати именно этот, поцелуй дементора — как в зале появился феникс. Никто среагировать не успел почему-то. То ли вид летящего феникса всех заворожил, то ли ещё какое колдунство, но птичка прорвалась к приговорённому, вцепилась когтями в клетку и исчезла. Вместе с клеткой и приговорённым. Вот так.

— Охренеть! — первым отреагировал Флинт. — Да что ж такое, не могли заавадить птичку?

Санни тоже стало не по себе от таких новостей. Ей почему-то в голову пришло, что тот же Гриндевальд мог приложить руку к исчезновению Дамблдора из судебного зала. Ведь похитил же он её. Но говорить о своих подозрениях точно не стоило. Не все даже знают о её похищении. И тем более о том, что Геллерт Гриндевальд разгуливает на свободе.

— Шутишь? — отвлёк её от тревожных мыслей Рудольфус. Санни, похоже, пропустила часть разговора. Префект казался расстроенным. — Мне это совершенно не нравится. Я должен срочно…

— Патронуса ему отправь, — Беллатрикс погладила Руди по щеке. — Думаю, мне нарочно дали услышать — Визенгамот настаивал на неразглашении и наверняка взял клятву с присутствующих.

Руди кивнул и вышел из купе.

— Мисс Прюэтт, Эжени хотела с вами что-то обсудить, — Реган Мэдисон смотрел на Санни, но потом перевёл вопросительный взгляд на Рабастана.

— Я провожу, — Басти тут же поднялся. А Санни уже думала, что придётся потерпеть до Хогвартса, чтобы пообщаться с подругой. Рабастан ещё тот собственник, как ей показалось.

Они прошли через общий вагон — большая часть парней со Слизерина расположились здесь, оставив гостиную и уютные купе дамам и младшим. С Санни здоровались с улыбками, Рабастана тоже приветствовали радостно. Потом прошли вагон Рэйвенкло, там были купе, и где их гостиная с расширением, оставалось только догадываться.

Дошли до гриффиндорского вагона, хорошо, Реган сказал напоследок, в каком купе искать его супругу. Не пришлось ломиться в каждое.

Оказалось, Эжени делила купе с Робом и Эмили Гамп. Увидев Санни, те сразу засобирались уходить. Роб только сердечно пожал руку Санни, хотя изначально собирался обнять. Но один взгляд на Басти за её спиной, и Вуд передумал.

— Привет, Эмили! — Басти поглядел на мисс Гамп и каверзно улыбнулся. — Ты в курсе, что разврат нынче под запретом?

— И я тебя рада видеть, дорогой кузен, — Эмили высокомерно задрала нос. — С директором Робертсом мы уже виделись, но спасибо, что предупредил. Поймал вас с поличным, полагаю?

— Язва, — усмехнулся Рабастан. — Приятной прогулки.

— Мы недолго, мисс Гамп, — сказала Санни. — Возвращайтесь.

— Не волнуйтесь, мисс Прюэтт, я покажу Роберту интересное, — Эмили подмигнула ей и устремилась по коридору впереди Вуда.

— Я подожду здесь, — Басти притянул Санни к себе и быстро поцеловал в губы. — Не спешите.

Он сам подтолкнул её внутрь купе и плотно закрыл дверь, оставшись снаружи.

Вскочившая Эжени тут же бросилась её обнимать, потом усадила с собой рядом и нетерпеливо спросила:

— Ну как ты? Было у вас, да? Твой Лестрейндж так смотрит, словно вы уже женаты.

Санни рассмеялась:

— У меня самой иногда такое чувство возникает. Всё нормально. Но до главного ещё не дошли. А ты? Как семейная жизнь?

Взгляд Эжени стал мечтательным.

— Ты знаешь, всё так странно. Я даже не подозревала, каким нежным может быть Реган.

— На руках носит?

— Иногда, — Эжени мило краснела и казалась ещё красивей, чем обычно. — И в ковене, оказывается, здорово. У меня сразу появилось несколько подруг. Они все славные. И даже Валери Нотт оказалась не такой стервой. Вполне нормальная и добрая. А Эми Флинт, мама Флинта, такая красавица! И велела обращаться к ней с любыми проблемами. А Реган… — она опять мечтательно смотрела сквозь подругу. — Ты не поверишь, даже на гиппогрифе покатал, с него я и видела башню отшельника. И Северную цитадель — там здорово и тоже есть башня. Но там рядом Дикий лес, и парни ковена постоянно следят, чтобы какая-нибудь тварь не прорвала щиты. И в главном поместье всё сверху увидела, я и не думала, что ковенцы занимают такую огромную территорию. И рисовать Реган разрешил всех, кого захочу. Ой, у меня же куча портретов!

Эжени раскрыла папку, лежащую рядом.

Санни с большим интересом рассматривала новые рисунки.

— Это миссис Флинт, — комментировала Эжени, показывая невероятно красивую женщину на портрете. — А это Вилли, её дочка. Правда похожи? Она после болезни, бледненькая ещё здесь, но ведь такое сходство…

— Невероятно, — подтвердила Санни, сравнивая оба рисунка. — Ну надо же, я и не знала, что у Квина есть сестра.

— Что ты! Флинт сестрой так гордится, — Эжени показала ещё рисунок с девушкой и Квином. Те сидели рядом на диване и по виду увлечённо беседовали. Квин держал Вилли за руку, а у той сияли глаза при взгляде на брата. — Как поняла, Виллоу на домашнем обучении. Представляешь её в Хогвартсе? От поклонников было бы не отбиться.

— Надо же, — Санни ещё раз взглянула на девушку и на миссис Флинт. — Потрясающе, как они похожи. Даже взгляд… Эжени, ты чудо, я говорила? Так передавать эмоции!

— Да брось, — зарделась в который раз подруга. — Рисовать — это просто. Хотя знаешь, ко мне уже очередь в ковене выстроилась. Многие портреты захотели. Даже эти крутые боевики. Я чуть заикаться не начала, когда Арес Шелби пришёл ко мне «лично по делу». Едва смогла понять, чего он хочет.

— Боевик свой портрет заказал? — не поверила Санни.

— Не свой, — засмеялась Эжени. — Алисы. Это его жена. Миниатюру хотел, чтобы в медальон вставить и всегда носить с собой. Сделала, конечно, даже Алисе не сказала, как он попросил. Но его я тоже нарисовала тайком — сейчас покажу.

Арес Шелби впечатлял! Эжени мастерски отразила всю живость лица — казалось, он наблюдает за чем-то весьма забавным и вот-вот обернётся, как на колдографиях. Здоровенный боевик, суровый, в цепях и с татуировками на мощных предплечьях. Стоит вполоборота, в полурасстёгнутой рубахе с закатанными рукавами. Смотрит куда-то с весёлым прищуром.

А как чётко Эжени передала все мелочи простым карандашом: и белизну новой рубашки, и все складочки на грубых штанах, и широкий пояс с до блеска начищенной бляхой — на нём в чехлах два ножа и палочка, красоту новеньких сапог с интересными рунами и отворотами. Две серьги в ухе и выбритый висок придавали мистеру Шелби эдакий залихватский вид. Пожалуй, даже фотография не передала бы так точно весь характер молодого мужчины.

— Симпатяга! — выдохнула Санни.

— Вот да, — с удовольствием кивнула подруга. — Колоритный тип. Так там все весьма колоритные. Алиса увидела и захотела рисунок себе. Это копия, раза в три меньше. Мне же Реган этих огромных листов для рисования подарил большую коробку, — Эжени вздохнула с удовольствием, видимо вспомнив тот момент. — Представляешь, Алиса сказала, что заново в него влюбилась, увидев этот портрет. В самом деле минут десять смотрела в оцепенении и молчала. Я думала, всё, не понравилось. А она меня расцеловала. А вот тут его брат Клайв с женой. Правда, не похож на Ареса? А вот смотри, это я только тебе. Лорд-дракон!

Санни и сама теперь оцепенела, разглядывая Теодора Нотта. Вот ведь харизматичный мужчина! На рисунке он казался королём какого-нибудь средневекового королевства. Эжени и блеск властного взгляда передала, и надменный оскал, и опасность, исходящую от всей позы лорда-дракона, сидящего в кресле со свитой из боевиков по бокам и сзади.

— Кошмар, — вырвалось у неё.

— Ох, да, страшно его боюсь. А вот Магнус, его сын, совершенно другой. Даже не ожидала, что он такой… нормальный.

Санни слегка зависла над портретом Магнуса Нотта — с такой беспечной улыбкой и смешинками в глазах, что невольно порадовалась, что раньше рисунка не видела — когда разрывалась между ним и Рабастаном. Могла влюбиться, как Алиса, только в этот портрет. Сейчас-то уже всё, Басти для неё лучше всех, это она твёрдо знала. Но Магнус всё же красавец. Повезёт же кому-то!

Эжени ещё много рисунков показала, даже Лаудан Забини как-то среди них затесался. Но Эжени толком не знала, что он делал в ковене. А ещё Санни ахнула при виде портрета Уркхарта. Тоже как живой, взгляд умный и немного ироничный.

— Я тебе все скопирую, какие понравятся, — заметила Эжени её интерес. — Эти себе оставлю. Копии я делать уже здорово научилась, не отличишь. Лорд Нотт заинтересовался, представляешь? Велел ещё рисовать, кого захочу в Хоге, и после выпуска ему показать. И особенно его девушки интересовали, даже мелкие. Обещал заплатить за каждый портрет школьниц. Я думаю, он пошутил.

— А мне кажется, лорд Нотт такими вещами не шутит, — вздохнула Санни. — Так что рисуй побольше девчонок. А копии я бы, конечно, хотела. У меня в Хогвартсе ещё те хранятся, которые ты мне оставила. Только давай потом отдашь, в школе.

Эжени понимающе усмехнулась.

— Ревнует?

— Не хочу проверять, — улыбнулась Санни. — И я бы хотела от тебя портрет Рабастана. Тот, первый, который ты тогда отдала, у меня тоже есть. Но там он совсем мальчишка. Поэтому очень хотелось бы ещё, посмотреть, как ты его теперь видишь. А как нарисовать и когда — сама выбери, у тебя это здорово получается.

— О, я постараюсь! — Эжени сверкнула глазами. — Он и сейчас на бумагу просится, ты права, он сильно изменился — и внешне, и этот взгляд… Знаешь, я очень рада, что тебе достался такой интересный парень.

— Тебе тоже, — рассмеялась Санни. — Реган красавчик и лапочка.

— Временами, — хмыкнула довольная Эжени. — Ох, Санни, ты знаешь, как я обрадовалась, когда директор Робертс прислал официальное письмо, что мы с Реганом можем продолжать обучение! Я уже и не рассчитывала, поженились ведь. А теперь вот думаю, как быть. Где слизеринские подземелья, и где наша башня.

— У меня та же проблема, — Санни представила свои комнаты в Хогвартсе. — Что-то мне подсказывает, что Робертс воспрепятствует посещению Рабастаном моих комнат.

— Я его плохо знаю, — Эжени вздохнула. — Мне кажется, он меня недолюбливал. Но забот у него много, может, и забудет про вас с Басти?

— Как? Рабастан его крестник.

— Ну тогда упс.

* * *

Робертс про крестника не забывал. И хоть сам этого хотел и готов был добиваться, понимал —возвращение Басти в Хог сулило немало проблем. Впрочем, когда было легко? Детей с трудной судьбой на Слизерине хватало. Рабастан — ещё не самый сложный случай, пусть и самый важный для Антуана лично.

Все школьники прямиком были направлены в Большой зал, едва вышли из карет. Вещи по традиции забрали домовики. Вот когда все расселись, директор и сделал объявление.

— Рад вас всех снова видеть в стенах Хогвартса, — произнёс Робертс, оглядывая стройные ряды. — Расскажу вам о паре новшеств, которые вы увидите уже сегодня. У нас открыто обновлённое западное крыло, где уже полностью готовы к новым жильцам семейная гостиная и апартаменты для женатых студентов. Обращаю также внимание на то, что здесь школа, а не что-то другое. Так что гостиная общая, а комнаты у супругов будут раздельные.

Радостные возгласы с разных столов сменились ропотом, который тут же стих.

— Супруги при желании, — продолжил спокойно Робертс, — могут ещё раз надеть шляпу. Поэтому вы видите её здесь. Вероятно, но далеко не факт, шляпа сможет определить супругов на один факультет. Мисс Прюэтт, то же самое касается вас. Если шляпа вынесет решение перевести вас на другой факультет, то переедете в соответствующую башню или подземелье. Если оставит на Гриффиндоре, то будете жить в новом крыле с семейными парами. Остальные объявления после дополнительного распределения.

* * *

Санни, не ожидавшая такого объявления, чувствовала, что вся горит. Слишком многие повернулись к ней при объявлении директора. Стало интересно, в курсе ли отец этих перемен в её жизни в школе.

Рабастан, напротив, выглядел довольным. Послал ей со слизеринского стола задорную улыбку. Наверняка надеялся, что её переведут в Слизерин. И Санни вдруг самой захотелось этого, даже смущаться и краснеть забыла, так горячо взмолилась, чтобы перейти в дом, где многие, если не все, к ней относятся куда доброжелательнее, чем на родном Гриффиндоре. Пусть для гриффиндорцев это покажется предательством, её это не беспокоило. Гораздо больше волновало, что есть шанс больше не быть единоличной владелицей отдельных апартаментов, что вызывало немало пересудов на всех факультетах. Судя по всему, Робертс давал ей шанс закончить школу более спокойно.

Санни слишком задумалась, не поняла, кто уже распределился и куда, и вздрогнула, когда МакГоногалл вдруг вызвала её к табурету со шляпой. А ведь для Санни это было первое знакомство с древним артефактом. По широкому проходу она шла не слишком быстро, старательно держа осанку и пряча страх. Каково же было первачкам первого сентября, если ей так страшно, что выберет для неё шляпа, когда уже успела поучиться?

Надевала артефакт с трепетом. Шляпа глубоко села на голову, закрыв даже глаза. В голове тут же раздалось скептическое хмыканье. «Интересная школьница, — заговорила шляпа в её голове. — И куда я смотрела семь лет назад? Значит, хочешь на Слизерин? Да кто я такая, чтобы возражать?».

— Слизерин! — завопила шляпа уже вслух.

У Санни словно груз с души свалился. Она радостно улыбнулась на овации слизеринцев и некоторых студентов с других столов. Гриффиндорцы сохраняли несвойственное им молчание, пока она шла к новому для неё факультету теперь уже её по праву. По крайней мере, вслух никто её в предательстве не обвинил.

Следом пошла распределяться заново Эжени. Её оставили в Гриффиндоре, но это ничего не значило, ведь жить она теперь будет в семейном крыле. Только посещать занятия со своими. Потом неожиданно изъявил желание перераспределиться Питер Аллен, и тоже отправился к слизеринцам под бурные овации последних.

Санни сразу усадили между Рабастаном и Валери Нотт. Руди поднял вверх большой палец.

— Поздравляю, Санни, — сказал префект. — Теперь ты на правильном факультете.

— Интересно, с кем будешь жить? — усмехнулась Валери. — Уверена, директор Робертс учёл всё, и твои вещи домовики уже перенесли в подземелья.

— Пит, будешь жить в моей бывшей спальне, — тут же сказал Рабастан довольному Аллену, севшему рядом с Андромедой Блэк. — Мне Антуан обещал отдельную, чтобы мог заниматься без помех.

Санни кусок не шёл в горло, теперь она заволновалась, как приживётся у слизеринцев. На правах гостя она там уже бывала, но теперь-то всё иначе. Она даже пропустила перераспределение оставшихся четырёх храбрецов, представление новых профессоров и объявление о добавленных дисциплинах.

— Не волнуйся, — шепнул ей Басти. — Я рядом.

Она поглядела на него с благодарностью, ощущая, как отпускает напряжение. С ума сойти, как ей мало нужно для счастья.

— До сих пор не верится, что меня перевели на ваш факультет! — призналась она.

— А я даже не сомневался, — подмигнул ей Флинт, сидевший прямо напротив них с Рабастаном. — У нас тебе самое место, Санни.

— Почему? — заинтересовалась она умозаключениями Квина.

— Твой родич Робертс, а он слизеринец, — начал Флинт, загибая один палец. — Жених, опять же, тоже из наших. Префект наш у тебя в друзьях, а скоро станет родичем вдобавок. Отец твой тоже Слизерин закончил. Ну и самое главное, я — твой лучший слизеринский друг.

Слизеринцы вокруг дружно заржали, даже Басти фыркнул, не подумав возмущаться.

— А ещё, — сказала Беллатрикс, когда все немного угомонились, — ты крестница самой Вальбурги Блэк, а Блэки всегда учились на Слизерине.

— А ещё, — подхватил Рудольфус. — Твой наставник теперь декан Слизерина, так что тебе на нашем факультете действительно самое место.

— Кстати, — загорелись глаза у Флинта. — Не просветишь нас, что за перец? Не, я знаю, что любой проф будет лучшим деканом, чем Слизнорт. Но этот-то совсем новый человек в Хоге.

Санни бы очень хотелось заверить, что декан Даркер отлично знаком с факультетом Салазара и сам не только на нём учился, но и когда-то уже был деканом Слизерина, а до того капитаном слизеринской сборной по квиддичу. Однако разглашать прошлое наставника было нельзя.

— Очень требовательный, но справедливый, — подумав, ответила Флинту, хотя прислушивались к ней все, сидящие рядом. — Знает историю основателей и историю Хогвартса лучше, чем кто бы то ни было. Мастер дуэлей, грандмастер чар. Умеет доходчиво объяснять, но безжалостен — пока не сделаю всё идеально, не отстанет. Я не так хорошо знаю наставника, как хотелось бы. И совершенно не знаю, каков будет из него декан и преподаватель ЗОТИ.

— Ну последнее и не узнаешь, только по слухам, — усмехнулся Руди. — Директор Робертс сам будет вести ЗОТИ у нас, у пятого курса и шестого. А Даркер только у младших. Теперь хотя бы понятно, почему твой наставник заменяет Флитвика до конца месяца. Грандмастер чар, надо же!

— А куда делся Флитвик? — подал голос Люциус Малфой.

Его тут же просветили, что Флитвик женился и у него медовый месяц, и это дало новый виток беседе за столом.

— Как твой наставник относится к квиддичу? — спросил пятикурсник Паркинсон со значком префекта на мантии. Санни немного знала его как охотника слизеринской сборной.

И все снова с интересом уставились на Санни.

— О, он любит квиддич, — Санни едва не ляпнула, что Даркер был капитаном сборной Слизерина. Руди бы сразу обо всём догадался, хотя именно ему и Рабастану, конечно, следовало рассказать правду. Но не при всех точно и под клятву, как посоветовал отец. Мол, хранить такую тайну в одиночку трудно, так что под клятву можно поделиться с теми, кому доверяешь больше, чем себе. — Сам играл когда-то и был вратарём. А теперь азартный болельщик.

— О! Круто! Живём, парни! — раздалось с разных сторон.

А Санни вдруг почувствовала усталость. Захотелось уже быстрее заселиться и лечь спать.

Первачков и других младших взяли на себя префекты пятого курса — Джастин Паркинсон и Хелена Фрай. Даже самые мелкие уже были довольно самостоятельными школьниками, всё-так полгода, как в учатся. Но в Слизирине, видимо, было принято за присматривать за младшими. Или это только в первый день после каникул?

Санни же окружили семикурсники, а Басти держал за руку, что придавало уверенности. До слизеринской гостиной добрались быстро, Санни сообщили пароль: «Посох Мерлина». Но сразу выяснить, где её новая комната, не удалось. Наставник Даркер уже ждал своих подопечных в компании директора Робертса и был необыкновенно серьёзен. Так же, как и директор Робертс, при виде которого все живо рассредоточились по гостиной, не спеша уходить в спальни.

— Ваш декан, профессор Дэниэл Даркер, — Робертс обвёл всех суровым взглядом. — Надеюсь, вы понимаете, что я поручился за вас перед профессором Даркером. Прошу любить и жаловать. Доброй ночи.

И после этого короткого напутствия Робертс покинул гостиную Слизерина.

— Добрый вечер, леди и джентльмены, — поприветствовал Даркер учеников, притихших после слов директора. Слизеринцы выстроились вдоль стен, с любопытством глядя на нового декана. — С этого года, как уже сообщил вам директор, деканом дома Салазара Слизерина буду я — профессор Дэниэл Даркер. Можно обращаться ко мне либо «профессор», либо «декан». Префекты покажут всем, где находится мой кабинет. По всем вопросам обращаться к префектам либо ко мне лично, если это действительно серьёзно. Я новый человек в Хогвартсе, но горжусь тем, что мне доверили именно ваш дом, историю которого я пристально изучал некоторое время. Я также знаю, что последние пять лет кубок школы находится у Слизерина, и хотелось бы верить, что вы приложите все усилия, чтобы так оставалось и впредь. Не стану оригинальным в следующем — все разногласия внутри дома Салазара решаются внутри дома. Отставание младших по разным предметам — это вина старших. От префектов жду заботы обо всех учениках дома. О любых проблемах докладывать мне незамедлительно. А теперь добро пожаловать снова в школу. Учиться придётся много, вы должны быть лучшими. Особенно это касается седьмого курса. Никакого разврата, пьянок и других непотребств терпеть я не намерен. Снимать баллы не стану, но альтернативное наказание вам не понравится. Префектов приглашаю на краткую беседу в мой кабинет. Остальным доброй ночи.

Все стали потихоньку разбредаться лишь после ухода Даркера и префектов. Санни сама находилась под впечатлением от речи своего наставника. Аж дрожь пробирала от властного и спокойного голоса, а ведь казался таким добрым и понимающим.

— Попали, — простонал рядом Флинт. — Он хуже Робертса!

— Зато лучше Слизнорта, — ответил ему Басти.

— Пойдём, — Беллатрикс Блэк тронула Санни за локоть. — Кажется, мы нашли твою комнату.

— Спокойной ночи, — успела Санни шепнуть Рабастану, прежде чем отправиться за девушками.

Они поднялись в коридор женской половины и прошли несколько дверей, прежде чем остановиться у зелёной двери с цифрой «семь». Ниже номера комнаты имелась ещё надпись: «Мисс Александра Прюэтт». Она заметила, что и на других дверях выгравированы имена проживающих в комнатах девушек.

— Одна будешь, повезло же, — сказала Андромеда Блэк. — Мы с Валери через две двери дальше. А Бэль тоже одна живёт. Её комната между нашими. Твоя, кстати, пустовала с тех пор, как выпустилась Энни Эйвери в прошлом году.

— Ты же будешь праздновать новоселье? — вмешалась Нарцисса Блэк.

— Конечно будет, но не сегодня, — Беллатрикс подмигнула, мол, ничего не бойся. — Давай, Санни, открой дверь. Она теперь на тебя настроена, достаточно повернуть ручку. Кстати, войти к тебе может только тот, кого пригласишь. Полная приватность. Приглашение одноразовое, в следующий раз нужно опять давать разрешение. Давай, ты уже засыпаешь, смотрю, потом тебе расскажем остальные правила.

Санни благодарно со всеми попрощалась, скользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Хотела уже завтра всё осмотреть. Но увидела Лакки и Монстрика, спокойно посапывающего на кресле, и немного даже взбодрилась.

— Я уже все вещи тут разложила, — доложила верная домовушка. — Постель согрела, ночную рубашку приготовила. Можно сразу ложиться. Я так рада, что вы теперь на Слизерине. Ваша тётушка уже передавала поздравления. Это ничего, что я ей сообщила?

— Конечно ничего, даже хорошо! — похвалила её Санни. — Лакки, а разве мне теперь можно тебя здесь держать?

— Директор Робертс дал позволение, — заверила домовушка.

Комната оказалась больше той спальни, что была в её бывших апартаментах. И уж точно намного больше, чем в гриффиндорской башне. Окно, плотно закрытое шторой, открывать не стала. Она уже знала, что там лишь иллюзия, передающая реальную картинку с поверхности.

По центру комнаты стояла одна широкая кровать под балдахином. Справа — несколько встроенных в стену шкафов. Слева от кровати небольшой камин, сейчас уютно потрескивающий горящими дровами, стол с удобным стулом, кресло у камина, где дрых её котик, вымахавший почти до взрослого книззла, и застеклённый шкаф с её книгами и учебниками. Многие полки пустовали. Но больше всего понравилось, что весь пол устилал ковёр с густым ворсом, тёплый на ощупь. У входа ещё имелся небольшой столик, над которым висело старинное зеркало, и стоял высокий стул — будет, где приводить себя в порядок.

Вроде бы совсем немного мебели, но уютно, просторно и как будто даже по-домашнему хорошо — наверное, из-за присутствия Лакки и Монстрика.

— А вон за той ширмой моё место, — указала Лакки на гобелен на стене. — Там так уютно!

Санни заглянула и восхитилась. В небольшой нише имелась и кукольная кроватка под розовым балдахином, миниатюрный шкаф и сервировочный столик с чайником и чашками.

— И правда уютно, — согласилась она с домовушкой.

— Только у вашего жениха тоже живёт теперь противный Борги, — тут же нажаловалась Лакки. — Такой грубый эльф, фу. Лучше бы префект Рудольфус взял с собой Фентера, он настоящий джентльмен.

Санни засмеялась.

— А мне Борги показался очень милым, — примирительно произнесла она.

— Милым? — поразилась домовушка. — Он сказал, что так и быть, возьмёт меня в жёны. Одолжение прямо сделал. Ненавижу!

— М-м, а может, он не так и плох? — попыталась Санни урезонить Лакки. Про себя же поражалась, как у этих малышей всё серьёзно и как у настоящих людей. — Может, стоит присмотреться?

— Ваша тётушка тоже так сказала, — Лакки опустилась на маленькое детское кресло и сгорбилась как старушка. — Кошмар этот Борги. Ещё и обиделся, что я ему отказала. Назвал вертихвосткой, представляете? И теперь не разговаривает и даже не смотрит! Вообще не замечает! Гад! Но вы не волнуйтесь, лучше скорее ложитесь спать.

Как раздевалась Санни и не помнила, уснула, видимо, сразу, едва легла. Только и успела оценить, какая мягкая у неё постель.

* * *

Рудольфусу не спалось, мешали мысли о многом, беспокоило, как приживётся Санни на Слизерине, как Басти будет себя вести и чувствовать, как Блэки, смогут ли доработать свой эликсир даже с помощью Тома — от этого напрямую зависело здоровье его любимой. Наследие берсерков не прошло для Блэков даром — кем только не усиливали свою мощь старые семьи. И снять это проклятие, когда-то казавшееся благом, до сих пор не могли.

А ещё думал про нового декана, напряжённо думал, анализируя, вспоминая. Много ещё разного бродило в голове, не давая покоя. И в конце концов он поднялся, оделся не спеша, запахнул мантию и набросил капюшон, скрывая лицо, и покинул апартаменты префектов. Теперь он жил здесь один, гриффиндорская полукровка Стенли получила разрешение Робертса оставаться в прежней комнате гриффиндорской башни. Руди всерьёз задумался о своём собственном возвращении в подземелья, впервые одобряя префекта грифов.

Коридоры Хогвартса были пустынны, даже портреты спали, мирно посапывая на зачарованных холстах. Даркер сообщил префектам расписание дежурств. Сегодня обходил Хогвартс новый профессор по истории магии Джон Донован, ветеран Второй Мировой, отставной аврор, кавалер ордена Мерлина первой степени. Многие были в шоке, когда Робертс за ужином представил его как нового декана дома Годрика. Минерва МакГонагалл даже бровью не повела, словно её это совсем не волновало. Даже больше, послала Доновану скупую улыбку. А что, хорош, чуть за пятьдесят, выглядит на сорок, подтянутый, среднего роста и шрам на симпатичном лице всего один, но не портит внешность, а придаёт колорит.

Хотя что он, Руди ухмыльнулся, быстро шагая по гулкому коридору, МакГонагалл, конечно, знала заранее о назначении Донована. А может, сама и предложила его кандидатуру?

Словно мысли материальны, с отставным аврором Руди всё-таки столкнулся. Замер, не закончив шаг, откинул капюшон, позволяя себя рассмотреть.

— Префект Лестрейндж, — узнал его Донован, опуская палочку, но не убирая её совсем. Наверняка уже ознакомился с делами всех учеников и заучил наизусть. Парни болтали, что он возобновит в школе Дуэльный клуб, но Руди сильно сомневался. Никакого подтверждения этому он не слышал. — Не поздновато для прогулок?

— Профессор Донован, доброй ночи, — учтиво ответил Рудольфус. — Важное дело требует моего присутствия в своём доме.

— На деда похож, — скупо улыбнулся бывший аврор. — У меня аж дыхание перехватило, думал — призрак. Отец твой, Дикон, держал себя иначе, дерзкий мальчишка.

— Мой брат, Рабастан, похож на отца, — зачем-то сообщил Руди, ощутив, как сжалось горло. На деда похож? Неужели так сильно? И не сдержал любопытства. — Вы были знакомы с моим дедом?

— Воевал с ним, служил под его началом, — Донован посуровел. — Гонял меня, как мальчишку, боялись мы его пуще вражеских атак. Как посмотрит, так пробирает до внутренностей. Не поверишь, по движению его брови готовы были бежать хоть под пули, хоть под Аваду. Мы долго в себя прийти не могли, когда он погиб. Как? До сих пор щемит, знаешь, парень. Смотрю на тебя, а вижу его. Он вражеский полк положить мог в одиночку. Прости… не следовало. Так куда идёшь, префект Лестрейндж? К своим? Ну, добро, добро. Возвращаться будешь?

— Останусь там, — в горле у Руди запершило, про деда он мало знал, отец рассказывать не любил.

— Иди, раз надо.

Донован пошёл дальше, а Руди свернул к лестницам. Почему-то стало ужасно обидно, что дед погиб. Сколько бы ему сейчас было? Шестьдесят семь? Дед родился в первом году этого века. Вполне ещё мог быть… как тот же Теодор Нотт. Но что толку жалеть о прошлом. Рудольфус встряхнулся, заставил себя не думать о несбыточном. Но принял решение пообщаться ещё позже с деканом грифов. Да, Мордред! Воспоминания хотя бы попросить. Хоть парочку. Антуан позволит воспользоваться думосбором. А после попросит супругу Мэдисона нарисовать деда. Реган хвалился, показывал рисунки. А у них дома ни одного портрета Рагнара Лестрейнджа не сохранилось.

Гостиная Слизерина пустовала. Мужское крыло тоже притихло. Но Руди нутром чувствовал, что Басти не спит.

Не успел он постучать в дверь, как рядом материализовался Борги. Ушастый домовик уставился преданно и почтительно.

— Наследник Рудольфус! Борги может проводить вас к хозяину Рабастану.

— Веди, — кивнул Руди, хватая лапку домовика.

В следующее мгновение они были в мастерской. Той самой, что находилась в саквояже Рабастана. Брат даже не повернулся, работал, кто бы сомневался! На этот раз в руках братца тонкие инструменты, а на столе закреплён кусок льда, от которого даже пар поднимается. Точные удары брата откалывают мелкие кусочки, плавильный артефакт разглаживает, расправляет сколы. Басти сосредоточен, на лице вдохновение, окидывает взглядом работу, чуть отклонившись назад, улыбается.

— Слава Микеланджело покоя не даёт? — ухмыльнулся Рудольфус.

— Похоже? — коротко ответил брат, даже не обернулся.

Руди всмотрелся наконец, что это делается со льдом. Один угол большого куба был уже обработан. Чьё-то лицо, щека, глаз, подбородок, непослушный локон, маленькое ушко, пока только контуры.

— Охренеть, — выдохнул Руди восхищённо. — Хотя что это я, кого бы ещё ты стал изображать. А лёд не растает?

— Под надёжными чарами, — Басти взял молоточек и коснулся тонким стилетом возле уха ледовой скульптуры невесты, опять отошёл, примериваясь. — Ты что-то хотел?

— Напомнить тебе, что завтра вообще-то учебный день. Отвык уже от режима? Куда смотрит Борги? Зачем вообще Антуан разрешил взять его в Хог?

Рядом горестно пискнул домовик.

Рабастан фыркнул, погладил своего эльфа по голове.

— Борги молодец, не нужно его ругать. Я почти закончил на сегодня. Ещё пара деталей, наложу стазис и пойду спать. Не стоило тебе беспокоится.

— Я посмотрю?

Басти пожал плечами и вернулся к работе, а Руди занял кресло у входа в мастерскую. Отсюда было видно часть окна с распахнутой шторой. И беснующийся за окном ночной океан. Хотел бы Рудольфус знать, что сейчас происходит в душе Рабастана, отражается ли мятежная буря за окном или работа приносит умиротворение?

Судя по образу, который он выбивает с такой любовью во взгляде, все мысли его сейчас об Александре. Ревнует, бесится, что не может быть рядом? Или спокоен?

— О чём думаешь? — Руди не ожидал, что тот его услышит.

Басти хмыкнул, мастерски работая инструментами, словно очищая совершенную форму, которая пряталась до поры в ледяном кубе.

— Если бы не Робертс, жить бы нам уже в семейном крыле, — Басти взял салфетку, промокнул лоб и снова склонился к ледяному кубу, придавая контуру губ девушки завершённость. — Этот горец, ведущий её под ручку… Крышу реально сорвало, как удержался, не знаю.

— Я это понял. Но держался ты молодцом.

— Знаешь, Руди, боюсь, лета я не дождусь, — спокойно заявил Басти. — Консумирую брак и гори оно всё огнём.

— Дождёшься, — возразил Рудольфус. — Не мальчик уже. Что я, тебя не знаю?

Басти оглянулся, сверкнул задорной улыбкой.

— Дай хоть помечтать!

— Это — сколько угодно, — Руди ощутил, как комок в горле тает. Сильно выбил его из колеи профессор Донован. А рядом с братом стало легче, как ни странно. Хотя должно быть наоборот, тот ещё вулкан. А у отца ведь и брат старший был, дядюшка Рэй! О нём Руди тоже Донована спросит. — Ты знаешь, что новый декан грифов теперь ведёт Историю Магии?

— Тот самый Донован, что учился с дядей Рэем? — Басти теперь орудовал тонкой кистью, смахивая крошки льда. — Ба сказала, что хороший мальчик, она его знала.

Руди усмехнулся, ругнувшись про себя. Почти решил, что пора зарыть топор войны с вредной бабулей.

— Думаю, он самый. Деда нашего знал.

— Ты на него похож, — покивал Басти. — На портрете он, конечно, постарше, но правда, похож сильно.

— На каком портрете? — Рудольфус даже вскочил.

— У Сольвейг есть альбом магловский, — ехидно ответил Рабастан. — Поинтересуйся у неё на досуге.

— Обязательно. Ты закончил?

— Уже да. Хочу прогуляться по школе.

Басти ловко избавился от своего рабочего костюма, натянул штаны и ботинки, влез в рубашку, но ворот не застегнул. Будущую скульптуру он накрыл салфеткой после наложения стазиса.

— Прогуляться? — подозрительно переспросил Руди. — Зачем это?

— Да так…

— Донован дежурит, — предупредил Руди, поднимаясь вслед за братом по лестнице.

— И ладно, пусть дежурит, — уже в комнате Басти натянул тёмный свитер поверх рубашки. — Ты со мной?

Донован им не встретился, как ни странно; Басти шёл рядом с лёгкой улыбкой, Рудольфусу она казалась маниакальной. У одной из дверей Рабастан резко притормозил. И Руди удивлённо узнал цель этой прогулки.

— На хрена? — он смотрел, как Рабастан прикладывает к двери артефакт, и та послушно открывается. — Сам сделал?

— Ага.

Руди скрипнул зубами и вошёл вслед за братом в бывшую гостиную Санни Прюэтт. Что здесь забыл Басти, по-прежнему не укладывалось в голове.

— Подожди здесь, — велел тот, легко взбираясь по лестнице, ведущей в бывшую спальню девушки.

Это означало, что чары с лестницы сняли. Руди огляделся, гостиная выглядела сиротливо без хозяйки. Вскинул взгляд на портрет, да так и застыл.

Рабастан застал его у портрета.

— Что?

— Нашёл, что хотел? — скосил глаза Руди.

Басти кивнул.

— Портрет не магический?

— В том и дело, — Руди подошёл и постучал на раме, но мирно дремлющий в кресле Дэн Даркер с газетой на коленях даже не шелохнулся. — У меня есть несколько вопросов к твоей невесте.

— Хочешь спросить, не сбежал ли Даркер с этого портрета, чтобы стать нашим деканом? — хохотнул Рабастан.

— Она тебе что-то говорила про своего наставника? — Руди поморщился. Его подозрения, произнесённые вслух, казались действительно смешными. Но отмахиваться он не собирался.

— Такого точно нет, — Басти зевнул. — Если ты не против, я хотел бы немного поспать.

На обратном пути им повезло меньше. Нос к носу столкнулись с весьма забавным лопоухим типом. Руди хотел уже осведомиться, с кем имеет честь… Но Басти опередил.

— Майкл? Глазам не верю! Что ты здесь делаешь?

— Мистер Лестрейндж, — широко улыбнулся лопоухий. — Теперь я здесь работаю бухгалтером. Директор Робертс предложил мне это место.

— А это мой брат Рудольфус. Он префект Слизерина. Руди — это Майкл Морган, друг Джейми Прюэтта.

— Очень приятно, — оживился Рудольфус. Хотел бы он знать, что связывает этих двоих. Хотя у Басти полно странных знакомых. — Не спится, мистер Морган?

— Ночью всегда так интересно, — засмущался Морган. — Тихо, таинственно. Особенно теперь…

— Когда в школу вернулись ученики, — покивал Рудольфус. — До встречи, мистер Морган.

— Пока, Майкл, увидимся, — более добродушно попрощался Басти.

Когда они уже дошли до комнаты Рабастана, тот живо обернулся к брату:

— Здесь заночуешь?

— Пожалуй, да.

— Бэль придёт к тебе скрасить бессонную ночь?

— Мы не договаривались… Стоп, надеюсь, ты не позвал к себе Санни?

— Тебе можно, а мне — нет? — Рабастан нехорошо прищурился. — Ладно, не смотри так. Нечего ей делать в мужском крыле.

Руди не дал ему захлопнуть дверь.

— Что ты забрал в её комнате?

Рабастан улыбнулся.

— Лучше мучайся этим вопросом, и перестань меня контролировать, — и всё же захлопнул перед ним дверь, паршивец.

В его бывшей комнате не было вещей, и не было верного домовика, в отличие от привилегированного брата. Но по крайней мере на кровати остался матрас, подушка и плед. А без белья как-нибудь обойдётся.

Рухнув на кровать, Руди застонал, как от зубной боли. Прогулка не уменьшила его сомнений и вопросов, а только прибавила новые. Но всё это завтра. Будет новый день и что-нибудь разрешится. Думал, что вовсе не сможет заснуть, но даже не досчитал до пяти фестралов, как провалился в тревожный сон.

* * *

Том стоял на вершине горы, смерч уже почти угомонился и лениво закручивал свои седые кольца у Реддла под ногами. Немигающим взглядом Том смотрел на призрачную фигуру на соседней вершине. Пропасть между ними не больше сотни ярдов, для мага и вовсе не препятствие. Только в острых пиках, торчащих из дикого леса подобно иглам, ни на грамм не было магии. Более того, они словно поднимали щит, впитывая любые магические всплески, как губка. Самое то для того, кто так любил эти игры, держа девочку в зачарованной комнате.

— И что дальше, юноша? — раздался сильный голос оппонента, окончательно обретшего материальный облик. — Ты такой же заложник ситуации, как и я. Не делай глупостей и просто исчезни с моего пути, останешься жив.

— Феникс не прилетит и не появится здесь, — прикрыв глаза, произнёс Том, ощущая, как растёт и накапливается сила внутри него. Годы тренировок делали своё дело. «Найди тихое место, где нет магии, и упражняйся», — дал ему совет простой рыбак много лет назад. Том искал такое место несколько лет именно в магическом мире, у маглов такого добра много, но Тома это не прельщало. И однажды просто повезло, наткнулся на эти две острых вершины с крошечной площадкой на одного человека.

Сейчас Том видел Гриндевальда внутренним взором, все его мысли и чувства были как яркие флаги. Долго держать контроль не получится, да это и не требовалось. — Что тебе нужно?

— А ты забавный, — помедлив, ответил Геллерт. — Интересный способ назначать свидания.

— Что тебе нужно? — повторил Том, напряжённо удерживая контроль. Магия заполнила его уже до краёв. Одно неверное движение — и она вырвется и растворится в щите этого места, сделав его сквибом, если не хуже.

Гриндевальд что-то заподозрил, дёрнулся, но безуспешно. Ловушка захлопнулась.

— Чёртов сукин сын! — в голосе Геллерта не было злости, скорее восхищение и досада. — Какого хрена ты затеял, безумный маг?

— Что тебе нужно? — в третий раз повторил Том, зная, что в каждое слово, в каждый звук теперь вплелась его магия. Пусть исчезала в щите сразу, но тех мгновений хватало.

Гриндевальда перекосило, он неестественно выпрямился и застыл, но Том был уверен, что мерзавец отчаянно ищет выход, просчитывает, пытается переиграть. И хотя понимает, что бессилен, но не сдаётся. Только сейчас к нему был применён не безобидный Веритасерум. Сейчас ложь его просто убьёт.

— Дом… Жену… Сына… Исследования... — отрывисто вырывалось хрипом из груди Гриндевальда. — И чтобы… никто не лез! И чтобы… дочь… Фрейя… была… счастлива... Это... всё!

На губах Тёмного Лорда страшного прошлого выступила кровавая пена. Гриндевальд упал на колени, но голову не опустил. Том ослабил удавку, понимая, что услышал действительно всё. Древний ритуал не мог дать сбоя. И похоже, Геллерт это понял, живучий гад. Том даже понимал этого фанатика и безумца — простого человеческого счастья хотелось и самому.

Если бы Гриндевальд хотел власти, господства над миром, мести или ещё чего-то в таком роде, он бы не смог промолчать. Именно это Том собирался узнать, даже не надеясь на лучшее. Облегчение затопило, грозя разрушить контроль, но Том быстро взял себя в руки. Убивать отца любимой не хотелось страшно. Она могла не простить этого никогда. Фрейя, надо же… Ему понравилось это имя. Подходит его девочке даже больше.

— Отпустишь? — голос Геллерта был ещё хриплым, но уже обретал нормальное звучание. Эмоции — опустошение, усталость и очень слабое любопытство. Ни страха, ни просьбы.

— Если не станешь мешать мне и… Фрейе, — ну а как ещё просить у этой сволочи руки его дочери? Том вообще не был силён в этикете. И в этих делах с родительским благословением тем более.

— Да больно надо, — хохотнул Геллерт и застонал, кровь хлынула горлом. — Отпускай, безумец, сдохну!

Том медленно втянул сквозь зубы воздух, кляня безумство храбрых. Вот что стоило этому идиоту сохранять спокойствие? Не ёрничать. Ответить по-мужски. Магию удалось усмирить с трудом. И побледневший окровавленный Гриндевальд выпрямился снова.

— Решать будет она, — прошептал тихо, но Том услышал. — Я не стану вмешиваться… Доволен?

— Мисс Прюэтт?

— Ошибка. Не повторится…

— Я?

— Мерзавец. Силён, сволочь. Что ты знаешь о Дарах Смерти? Я мог бы…

— Не интересуюсь! — холодно перебил Том. Старушка Сольвейг могла бы им сейчас гордиться. Соблазн был велик. Только в тех книжонках о псевдобудущем тоже многое завязано было на Дарах Смерти. И чем кончилось? Нет, игры со Смертью и её дарами его не касаются. У него младший братик подрастает, проблемный родич только что женился, дом не до конца изучен, семья… И очень много интересной работы. Сколько всего ещё предстоит постичь, если убрать наносное.

— Ладно, живи, — прикрыл глаза Геллерт. — Заканчивай... не удержишь.

— Удержу, — улыбнулся Том. Есть нечто большее, неведомое пока умному и сильному Геллерту, что даёт силы невиданные. — И ты живи счастливо, если можешь. Женись, роди сына, займись исследованиями. Будь… просто будь. Прощай.

Возможно, его не поймут ни Сольвейг, ни безумные Блэки, ни друзья. Но и не им принимать решение. Резко разжал кулак и увидел, как стремительно тает фигура Геллерта. Возвращается туда, где застал его Призыв. Пара секунд и над диким лесом остался один Тёмный Лорд. Свистнул залихватски, как научил когда-то Долохов. И сдержанно усмехнулся, увидев летящего сильного гиппогрифа. Рассекал воздух мощными крыльями, плюя на все антимагические щиты.

Том слитным движением запрыгнул в закреплённое седло. Магия внутри больше не бесновалась. Успокоилась, притихла.

— Вперёд, Белый. Домой!

Ветер в лицо и непередаваемое чувство лёгкости и полёта. Осталось одно: уговорить малышку Фрейю. И это будет посложнее, чем загнать в смертельную ловушку самого Гриндевальда. Но когда его пугали трудности?

Этой ночью он спал на родовом алтаре, снимая последствия противостояния. И потраченное вернул даже с лихвой. А через пару часов, холодным январским утром Том был уже в Женеве. Магический приграничный контроль проходил надёжно укрыв почти всю магию. Куда их артефактам!

— Надолго в Швейцарию?

— На три дня.

— Цель поездки?

— Посещение матча по квиддичу.

Женевский аврор не удержался, широко улыбнулся:

— Тоже болеете за девчонок?

Том кивнул с усмешкой, играть простачка-туриста было непривычно, но необходимо. Как учёный, он уже бывал в Женеве не раз, но стоило использовать обычный образ, как его тут же закидают приглашениями местные мэтры. Так что только инкогнито.

— Гарпии нынче на высоте, ха-ха, — развеселился аврор на собственные слова. — Очень высоко летают. Ха-ха.

Том сглотнул, пережидая накатившее раздражение.

— Что-то ещё, офицер?

— Всё в порядке, — почти успокоился болельщик Гарпий. — Вот гостевой жетон, не теряйте его, пожалуйста.

Потом был магический мотель, точнее небольшая семейная гостиница с приветливой хозяйкой. Дама сразу прониклась к новому постояльцу и, подмигнув, сообщила, что её комната в конце коридора. Том пожалел, что в своё время отказался купить шале в горах за сходную цену. Хотел быть независимым, идиот, гражданином мира, как говорят некоторые умники.

В выделенной комнате провёл не больше пяти минут, только вещи кое-какие оставил, а потом воспользовался портключом. Спасибо Долохову, раздобыл необходимые ключи и билеты на матч. Он же посоветовал изобразить туриста.

Квиддичный городок за ограждением бушевал и рябил от палаток, скопища магов и их семей. Кто-то рядом сказал, что сюда съехалось не меньше пятнадцати тысяч волшебников-болельщиков на первый матч сезона. Тому пришлось отстоять немалую очередь к пропускному пункту.

Сотрудник местных спец служб придирчиво изучил его билет. Изучив, поглядел с уважением.

— Вам в ту дверь, уважаемый. Приятно провести время!

Том мысленно поблагодарил Долохова, быть частью толпы приелось почти сразу.

До вип-ложи добирался долго, даже сопровождающего выделили — молодую глазастую ведьмочку. Её единственным достоинством было молчание на протяжении всего пути. Правда, напоследок эта пигалица выдала по-русски:

— Ну вы и страшилище, мсье! Приятного просмотра! На самый верх и по коридору направо.

— Постой! — окликнул он девицу. — Почему страшный? И почему по-русски?

— Да я в хорошем смысле, — ухмыльнулась девчонка. — Потому что внутри вас такое творится, мсье, что даже дракон курит в сторонке. Вот ведь силища! Эм, а русской я родилась, Ева Соловьёва, будем знакомы. Что здесь делаю? Подрабатываю у Гарпий, принеси-подай, называется. Сейчас вот их гостей провожаю в ложу. Всё, мне пора. Ложа номер три, мётлы ― там! Пока.

И исчезла.

— Мётлы? — взвыл Том, жалея, что не успел остановить мерзавку. — Это издёвка такая?

— Так быстрее, — тщедушный старик, появившийся следом, сразу направился к стойке с мётлами. — Коридор идёт по спирали, семьдесят пять витков. По-иному не пройти, тут с этим строго. Хотите — топайте, хотите — летите.

Он ловко вскочил на метлу и резво улетел в широкую арку с бледной подсветкой, где выложенная плиткой дорога круто уходила вверх.

Том сглотнул и пошёл выбирать метлу. Чёртов Долохов!

Он припомнить не мог, когда садился последний раз на это орудие пыток. На четвёртом курсе? А Долохов запретил использовать Чёрный Вихрь.

— Не вздумай, заметут сразу, — скалился Антонин. — Это ведь швейцарцы, Том. У них там охрана, нашпигованная артефактами по самое не могу на каждом углу. Потому и преступности минимум. Держи себя в руках, дружище!

По крайней мере, туристический костюм был удобным, а на мётлах имелись узкие пижонские сиденья.

Мимо успел проскочить ещё один вип-зритель, с ужасом ухвативший метлу.

— Мерлин! — вскричал он, оседлав орудие пыток. — Надеюсь, я сохраню возможность ещё стать отцом!

И был таков.

Том скривился, отцом стать и он не прочь, но не могут же сиденья быть настолько неудобными!

Как оказалось — могут, приноровиться кое-как удалось лишь на третьем витке дракклова узкого коридора. Пару раз ещё приложился о стену на крутых поворотах, что хорошего настроения не добавило. И это для вип-зрителей?

В ложу номер три Том входил в самом мрачном настроении, хорошего от неё он уже не ждал. Больно ударило по самомнению ещё и то, что пришлось магией убирать дрожание рук и ног после чудовищного напряжения на мерзкой метёлке. Уму непостижимо! Выдержать с честью противостояние с сильнейшим магом, и позорно трястись от какой-то паршивой метлы! Он был рад, что его сейчас не видят друзья и тем более Линда. Уж она-то, наверняка, совладает с любой метлой играючи.

Честное слово, Том готов был теперь уважать квиддичных игроков, не только летающих на мётлах всю игру, но и способных выполнять сумасшедшие трюки.

В ложе ему досталось самое крайнее место в первом ряду. Всего три длинных ряда по двенадцать мест. К счастью, кресло оказалось удобным, а соседкой была маленькая испуганная девочка лет семи, разговаривать с ним не пыталась и даже в его сторону не смотрела. Хотелось надеяться, что и во время матча она будет так же тиха и неприметна.

— Три минуты до матча! — сообщила миловидная официантка, проходя перед ними с подносом. До абсолютно прозрачного барьера впереди оставалось много места, так что шла она, чуть пританцовывая. — Холодный лимонад, мсье? Горячий глинтвейн?

Том отрицательно качнул головой, обернулся к девочке, уловив движение. И вздрогнул, узнав мужчину, подходящего к малышке.

— Спасибо, милая, — сказал учёный Вэйнховц, потрепав малышку по макушке. — Беги к маме.

Девочка радостно улыбнулась, повисла на мгновение на шее склонившегося к ней мужчины, но сразу же отпустила и убежала куда-то на верхний ряд.

— Здорово, Реддл, — уселся рядом Вэйнховц. — Рад видеть. Не думал, что интересуешься такими приземлёнными вещами.

— Приземлёнными — нет, — лениво ответил Том, устремляя всё внимание на поле, вот-вот покажутся игроки. — Но здесь-то, Генрих, все высоко летают, не так ли?

На немудрёную шутку Вэйнховц расхохотался так заразительно, что Том улыбнулся тоже. Из всей учёной братии Швейцарии Генрих Вэйнховц меньше всего его раздражал. Наверное, потому что большую часть дискуссионных споров тот либо мрачно молчал, либо вообще нагло спал, но в любую минуту мог дать исчерпывающий ответ, если к нему обращались. А ещё Тому понравилась его дочурка.

Матч начался, и Том больше не думал о соседях. Он не сводил глаз с капитана команды Холихедских Гарпий, и внутри всё дрожало от увиденного. Мерлин! С какой лёгкостью эта валькирия просто сливалась с древком метлы! Никакой суеты, быстрые манёвры, головокружительные трюки, стремительные атаки и хищная радостная улыбка на лице с боевой раскраской из синих и жёлтых полос, которые тем не менее красоту не скрывали, а даже подчёркивали.

О самом матче Том не думал, он бы не мог сказать, кто побеждает, кто поймал дракклов снитч, все его мысли и чувства сосредоточились на вёрткой фигурке со множеством тонких косичек, задорно торчащих из-под защитного шлема с гребнем из синих и жёлтых перьев. Если он и замечал элементы игры, то это были отбитые Линдой голы противников. И делала она это очень красиво и женственно.

Единственное, что не нравилось, это улыбки, расточаемые зрителям после особо успешного трюка, да скандирование трибун, треплющих имя капитана Гарпий, словно имели на это какое-то право.

— Чем займётесь после матча? — небрежно спросил Вэйнховц в антракте. Оба решили никуда не ходить и воспользовались доставкой лёгких закусок прямо в ложу. — Если нет других планов, то приглашаю к себе. Не отказывайтесь, Том, ко мне так же приглашена команда Гарпий. Я спонсирую этот матч.

Реддл порадовался, что с отказом не спешил, жуя особенно сочный фрукт. Конечно, он согласился. Глядя в антракте на столпотворение в других ложах и секторах, он уже сильно сомневался, что сможет пробиться в раздевалку девушек, когда всё это безобразие закончится.

А Вэйнховц оказался непрост, не пришлось даже снова садиться на метлу. Значок, показанный охране, — и их почтительно пропустили в особую зону. Маленький зал для аппарации и перемещения портключами. Миловидная жена Генриха, Ингрид, очень тепло с ним пообщалась при знакомстве, только дочка застеснялась и пряталась за папу, выглядывая оттуда с любопытной хитрой улыбкой.

Одним словом — Том был очарован семьёй Вэйнховца, тоже весьма новое для него чувство. Ему даже выделили несколько комнат в большом светлом особняке, приставили тихого исполнительного домовика, и сами позаботились переправить его вещи из мотеля.

Предложили отдохнуть до вечера. А также сообщили, что команда Гарпий приглашена на ужин. После него девушки согласились переночевать в доме спонсора, а утром отправиться во Франкфурт, где должны были готовится к следующему матчу сезона, который пройдёт через неделю. Всего семь матчей в разных точках мира, сезон заканчивался в начале марта.

До самого ужина Том медитировал, пытаясь обрести спокойствие и взять жёсткий контроль над магией, которая только увеличилась в объёме после противостояния с Гриндевальдом. Ему бы сбросить часть на алтарь, но это трудоёмкий ритуал, после которого он будет слабее котёнка несколько часов. А позволить себе такое перед встречей с Фрейей он точно не мог.

Как же ему нравилось её второе имя! Хотя бы потому, что многочисленные болельщики не выкрикивали его на поле, срывая глотки. Но и без всего этого, имя, данное отцом, подходило ей намного больше, чем холодное Линда.

Выйдя из душа незадолго до ужина, Том с изумлением увидел домовика, левитирующего перед собой смокинг, белоснежную рубаху, галстук, брюки и начищенные до блеска чёрные кожаные туфли.

— Хозяин просит так одеться, но не настаивает, — пискнул домовой эльф.

— Хорошо, — принял решение Том Реддл, чувствуя даже что-то вроде благодарности. Он совсем был не готов к званому вечеру в доме Вэйнховца, даже не подумал о приличной одежде.

К счастью, костюм ему пришёлся впору, сидел замечательно и дарил ощущение комфорта.

От осознания, что скоро увидит свою Фрейю, магия снова слегка расшалилась, но не сильно, это Том контролировать мог.

Вэйнховц и, судя по внешнему сходству, его брат, уже были в роскошном обеденном зале, куда проводил Тома домовик.

— А вот и вы, мой друг, — Генрих приветственно поднял бокал, и указал на молодого человека. — Знакомьтесь, мой кузен Этьен. Этьен, это мой коллега из Британии, гениальный учёный Том Реддл, прошу любить и жаловать.

Этьен был сильно похож на хозяина дома не только внешностью, но и характером. Умный, немногословный, но улыбчивый. Том едва ли схватывал суть беседы, но судя по лицам мужчин, отвечал вполне адекватно.

Он ждал, забывая дышать, и все силы уходили на сдерживание эмоций. Незнакомых и от того ещё более острых.

Девушки появились после того, как к кузенам присоединились их очаровательные супруги. Гарпии, такие сорванцы в коротких юбках на мётлах во время игры, сейчас нарядились в вечерние платья. Фрейю Том едва смог узнать в платье цвета слоновой кости, и с высокой причёской. Его тряхнуло от одного её взгляда. Любопытного и заинтересованного, пока девушка в свою очередь не поняла, кто перед ней.

Этот момент он уловил чётко, пусть и выразился он в потемневших глазах, дрогнувших пальчиках в его руке и слабом румянце на скулах. Фрейя держала себя великолепно, хотя её немалую силу, он неожиданно ощутил всем своим существом. Тоже сдерживается?

— Мистер Реддл! — прошептала так тихо, что он скорее по губам угадал своё имя.

— Фрейя! — так же тихо ответил он и смог полюбоваться на расширившиеся в удивлении глаза.

А справилась с собой быстро. Прикрыла глаза на мгновенье, а открыла уже совсем ясными и внимательными. Том задохнулся, боясь утонуть в их невозможной глубине.

— Он жив?

— Оклемается, — коротко ответил Том.

— Спасибо, — опять очень тихо изобразили её губы. А громче добавила: — Будете моим кавалером сегодня, сэр? Проводите к столу, нас все ждут.

Проводить ― проводил, остро ощущая её рядом с собой, задыхаясь от непонятных чувств, ощущая огонь в крови от простого прикосновения тонких пальчиков к сгибу руки. А рассадили их по разные стороны стола к его огорчению, которое, как он надеялся, удалось скрыть. Но, по крайней мере, она оказалась ровно напротив него, а стол не был слишком широким.

Что он ел и пил, осталось где-то на периферии, потому что занимал его только испытующий взгляд Фрейи, которым она периодически его одаривала, не давая сорваться в тёмную пучину. К счастью, никто не доставал его разговорами, а то могло получиться неловко, окружающий мир словно сжался до единственного человека напротив, и он не то, что ответить, но и понять никого бы не смог.

Впору было подумать, что опоили, прокляли или ещё что-то такое, но Том понимал, что магия, бьющаяся внутри него, сожгла бы всё чуждое.

Фрейя снова взглянула, заставив его в который раз затаить дыхание. Её грудь, напротив, вздымалась от частого дыхания, но опустить взгляд он не смел, не хотел и не мог. Вся решимость покинула. Когда? Он не знал. Но с отчаянием понял, что даже просить ни о чем не в состоянии. Так ясно было, что следующий шаг её. Что он сейчас ничего не решает, а если и решится, то всё разрушит. Глупо? Возможно. Но и на это было плевать.

Что ужин закончился, он понял не сразу. Очнулся, когда поднялась Фрейя и взглянула вопросительно. Поспешил обойти стол, приблизиться, осознал каким-то чувством, что в зале они остались одни.

— Ты помнишь, где твои комнаты? — Линда спросила это не в первый раз, кажется.

Пришлось встряхнуть головой, сжать зубы до хруста и снова запереть взбунтовавшуюся магию в железные оковы его воли.

Побоялся ответить, но мог ведь показать. Не хвастаясь, просто выбора другого не было. Пасс рукой — и тонкая серебристая нить на полу. Долохов этот фокус называл почему-то русским словом «клубочек».

Линда вскинула насмешливый взгляд, сама взяла за руку, заставив его замереть от нежности, а потом потянула за собой, следуя за нитью.

— Потерпи немного, — попросила озабоченно, оглянувшись. И пошла быстрее.

Он даже не понял, что должен терпеть, понимал только, что разговора не выйдет. А поговорить им нужно, наверное. Даже думать толком не получалось. Мог только сжимать осторожно её пальчики, сдерживать магию, да идти рядом вслепую, полностью доверив ей управлять направлением.

Следующий проблеск случился уже в комнате. Фрейя вдруг ощутимо прижала его к стене, и откуда силища такая взялась? Принялась зачем-то развязывать галстук тонкими пальцами. А следом, отбросив галстук, взялась сосредоточенно хмурясь за рубашку. Почему-то вспомнилось, что так делают, чтобы дать человеку доступ кислорода. А он действительно немного задыхался. Но почему-то она остановилась на середине пути, уронила руки и хмуро сообщила:

— Подожди, полюбуюсь! — и смотрела на него долго, внимательно. Минуту или вечность. — Чёрт! — выругалась по-магловски! — Вот что за фигня — стоит вам, мужикам, надеть смокинг, и меня кроет. Мантия — не то, не так, не знаю… Стой, не шевелись, буду тебя таким в думосборе рассматривать, каждый раз, как поссоримся.

— Фрейя! — простонал он, потому что это было невыносимо. Так близко она, так горячо от одного её взгляда, но этого уже отчаянно мало.

— Поняла, молчу, — и её пальчики, слава Моргане и всем бастардам Мерлина, вернулись к его рубашке, высекая искры каждым случайным касанием к обнажённой коже. Сквозь марево, застилающее глаза, сумел уловить судорожный вздох девушки и негромкое: — Так бы и съела.

А потом она просто взмахнула палочкой, разом освободив от одежды не только его, но и себя.

И до него наконец дошло, магия рванула во все стороны, словно дождавшись момента. Скрутил, играючи, магические потоки, ощущая себя вдруг невероятно сильным.

— Твоя очередь! — заявила девчонка, прижимаясь к нему хоть и смело, но несколько скованно. — Действуй, Том!

— Сейчас, — пообещал севшим голосом. Опустился на колени и уткнулся лицом в мягкий живот. Просто переждать, пока отпустит щемящее чувство. Встал уже с нею на руках, отнёс на постель, пожалел, что на ласки никакого времени и сил не хватит. Разрядка требовалась теперь немедленно, разрывая на части, грозя уничтожить всё вокруг до основания.

И Фрейя как будто знала.

— Давай же, — попросила сквозь зубы. — Потом попросишь прощения, не могу больше ждать! Думаешь, только тебе хреново? Эгоист ты, Реддл!

Кажется, он засмеялся, накрывая её своим телом. Впиваясь поцелуем в манящие губы, ощущая, как вцепляется в него Фрейя, обхватывает ногами и царапает спину ногтями рук.

— Готова? — прохрипел, оторвавшись на секунду.

И она его просто укусила, его бешеная девочка. Ответ он понял, прочувствовал и больше не сомневался. И понимал, проникая одним движением, что комнату они всё же разрушат.

Не разрушили… Просто и не смогли бы. В какой-то момент, Том ясно ощутил, что вместо постели они очутились в коконе из магии, ядром которого стали они с Фрейей, двигаясь в древнейшем ритме, созвучно биению сердец. А опустились, когда взревело всё и внутри, и снаружи, взорвалось миллиардами звёзд — на тёплый алтарный камень. Всё, что успел сделать Том — это крутануться, защищая любимую от удара. А удара не было, родовой алтарь Гонтов смягчил приземление. Ласково принял в свои объятия. Оставалось только потихоньку восстановить дыхание, и осознать совершенно невероятное — три границы, защитные чары Вэйнховца и его собственного дома преодолели, не заметив, чтобы очутиться на его родовом алтаре.

Он-то наивно думал, что связь с родовым замком ещё не так сильна. Переживал только, как отреагирует Фрейя, подозревая, что она ничего не заметила.

Магия у него успокоилась полностью, надо полагать, и у неё тоже. Фрейя без стеснения устроилась на нём, доверчиво положив голову ему на грудь и не открывая глаз.

— Я спать, — сообщила она и сладко зевнула. Улыбнулась смешливо, открывая глаза. Ахнула и поспешно вскочила, оседлав его бёдра. — Где мы, Том?

— Дома, — вздохнул виновато. — Ты же понимаешь, раз алтарь призвал во время этого…

Сдвинутые брови невесты (или уже жены, судя по жжению проявившихся на их руках татуировок в виде браслетов) заставили напрячься. Похоже, просить прощения придётся. Это если ему вообще дадут шанс.

— Дома, — фыркнула она, повторив за ним. — Мы что, в Англии?

— Сомерсет… на магической стороне, конечно.

— Ты сводишь меня с ума, Том! Всё утром, спать хочу.

И бессовестно рухнула на него, сразу засопев ему в шею. Отрубилась в одно мгновение. Как заклинание Нокс мгновенно гасит свет.

А он обречённо принялся выдумывать имя для первенца. Никакие зелья тут не помогут, никакие вообще средства, насколько он понимал в ритуальных науках. А что они провели ритуал, это даже сомневаться не приходится.

— Спи, — разрешил он вслух, словно Фрейя могла его слышать. Только удобнее прижал её к себе, совсем не ощущая дискомфорта. Лёгкая она, или просто так славно ему подходит.

Сам Том спать не собирался вовсе, нельзя, не сегодня, в их первый раз. Не простит себе, если разбудит её криками от очередного кошмара. Но и эти мысли текли вяло. И он просто закрыл на пару мгновений глаза, чтобы унять это глупое ощущение неконтролируемого счастья. Последней мыслью было послать сообщение Вэйнховцу с извинениями и просьбой переслать им личные вещи. Не возвращаться же в Женеву из-за такого пустяка. Есть пока другие заботы и более приятные дела.