Молли навсегда (гет)

Ребята из сборной Слизерина пребывали в шоке, отказываясь верить своим ушам. Они просто посходили с ума, узнав о новых мётлах и первом после каникул матче, который состоится уже через несколько дней. В начале года обновили только мётлы ловцов, и никто не надеялся, что после каникул заменят остальные. И, естественно, решили всё уточнить на уроке ЗОТИ, который случился прямо после объявления на завтраке.

— Может быть, профессор МакГонагалл изъяснялась на неизвестном языке? — язвительно осведомился директор Робертс на вопрос Флинта. — Или недостаточно чётко сделала объявление? Хорошо, уточняю, раз даже префект у вас оказался некомпетентен. Первый матч по квиддичу в этом полугодии состоится в следующую субботу между Слизерином и Хаффлпаффом. А учитывая, что сегодня вторник, 24 января, то на тренировки вам осталось ровно десять дней. Отвечаю на второй вопрос — совершенно верно, все школьные мётлы обновлены Попечительским советом во время каникул. Советую игрокам уделить особое внимание привыканию игроков к новым моделям.

— Да, блин, сдохнем, — простонал Флинт, не зная, радоваться или волноваться. — Тренироваться ночью?

— Также должен уточнить один момент, — невозмутимо поглядел на него директор Робертс. — Тренировки запрещены после полуночи и до пяти утра для вашей же пользы. Нарушители покинут основной состав команды на два месяца. На этом всё.

Флинт громко засопел, и Санни толкнула его локтем, тут же нарвавшись на отповедь Робертса. К её сожалению, став директором, Антуан не сделался добрее.

— Мисс Прюэтт, мистер Флинт, я дал вам повод не думать о занятиях? Так я мигом устрою контрольную. Что, мистер Лестрейндж? Не вы, Рудольфус, я обращаюсь к вашему брату.

Санни вздохнула. Басти не удалось сесть с ней на ЗОТИ. Робертс посадил Рабастана с Эмили Гамп на первую парту соседнего ряда. А Роберт Вуд теперь снова сидел с Артуром, который не только сам внешне изменился за каникулы, но и фамилия его звучала иначе.

— Ничего, сэр! — откликнулся Рабастан. — Я только хотел спросить…

— Слушаю, — с каменным лицом, Антуан скрестил на груди руки. Санни бы остереглась дальше привлекать его внимание. Но Басти отчаянный.

— Могу я снова стать ловцом?

— Вы уверены, что эта тема уместна на уроке? — ледяным тоном осведомился Антуан.

— Вас ведь не затруднит сказать «да» или «нет», сэр, — дерзко ответил Басти. — Тем более, что до матча остаётся совсем мало времени.

— Отработка, мистер Лестрейндж, — директор Робертс взмахом палочки заставил захлопнуться учебники на всех партах. Надо полагать, открыть их будет проблематично. — У мистера Моргана по часу в день сразу после обеда до конца недели. Кто-то ещё хочет поговорить о квиддиче? Нет? Продолжаем урок. Мисс Прюэтт, прошу к доске.

— Да ладно! — отозвался Басти, явно сдерживая злость.

Санни вышла к доске, стараясь не волноваться. Подумала ещё, что её так наказывают из-за Рабастана, а может, и сам Басти тоже так считает, поэтому и злится.

Попыталась поймать его взгляд, развернувшись к классу. Улыбнулась в злые глаза жениха и показала ему язык. Басти отвлёкся, как она и надеялась, выдохнул и прищурился, откинувшись на своём стуле. На губах появилась слабая улыбка. Наверняка теперь мстить ей будет, как-нибудь каверзно, пусть без поцелуев и прочих приятностей. Решил временно её не трогать, умник.

Санни вернула ему смешливую улыбку. Мол, не запугаешь.

— Итак, мисс Прюэтт, перечислите нам пять простых атакующих заклятий, из тех, что вы усвоили за все семь лет обучения. Остальные перечислят на своих пергаментах все, которые мисс Прюэтт не назовёт. Кто сколько вспомнит.

Санни возблагодарила небо, что вчера Басти настоял на изучении книги, подаренной Магнусом Ноттом. Там этих заклинаний было… одним словом: было.

— Экспеллиармус, Инфлэтус, Экспульсо, Орбис, Конфринго, — без запинки выпалила она те, что знала по школьной программе.

Поймала одобрительную улыбку Басти и взглянула на молчащего Робертса.

— Ещё пять, мисс Прюэтт, — спокойно произнёс он. В классе поднялся ропот, но тут же смолк. Понятно, что чем больше она назовёт, тем меньше им останется написать в контрольной. Рабастан подмигнул ей, мол, действуй. Это приободрило — здорово было, что кто-то в тебя так верит.

— Ретиакула Супердукис, — стала перечислять без запинки и чётко. — Харане, Хастем, Акуто, Якулум Максима.

— Впечатлён, — холодно оценил Робертс и даже пару раз хлопнул в ладоши. — Один балл Слизерину. Вам, мисс Прюэтт, индивидуальное задание. Опишите действия пяти заклинаний, названных последними. Можете вернуться на место.

Санни сразу придвинула к себе пергамент, игнорируя изумлённый взгляд Флинта. Описание из книги Нотта она хорошо запомнила.

Ретиакула Супердукис — жалящая сеть, может накрыть, обездвижить и медленно поджаривать недолгое время сразу нескольких врагов, ну или скопление живности. Малозатратное, хорошо как в бою, так и на охоте.

Харане — горсть песка, швыряется в глаза противника. Лёгкое заклинание, не требующее ни сил, ни особого умения.

Аква Хастем — заклинание водяного копья, если рядом есть хоть небольшая лужа. Очень мощное копьё, способное поразить и на большом расстоянии, но направление нужно задавать очень чётко. При попадании легко проходит сквозь жертву, убивая на месте, если задето сердце или мозг. Энергозатратное, но против тех же троллей идеальное.

Акуто — делает остроконечным любой предмет, запущенный в противника, совсем незатратное заклятие, не слишком эффективное в чистом поле, где можно подобрать только коряги и камни, но незаменимое в помещениях, где предметов много.

Якулум Максима — забрасывание противников дротиками, энергозатратное, но весьма эффективное. Дротики летят хаотично и увернуться от них почти нереально. Сильный болевой эффект при попадании дротика дезориентирует противника.

— Время, — произнёс Робертс, и все пергаменты вспорхнули с парт, укладываясь стопкой на его стол.

Санни вздохнула, успела всё описать. Единственное, чего не описала, как эти заклинания колдовать, там тоже была своя специфика. Но правильно сделала, что не писала, тогда бы точно не успела.

— До конца занятия остаётся десять минут, — Робертс взмахнул палочкой и все учебники раскрылись где-то посередине. — К следующему уроку повторить тему на странице триста четыре. Кроме этого каждый напишет эссе на полфута об одном из пяти заклинаний, которые мисс Прюэтт озвучила последними. Спрашивать у мисс Прюэтт запрещаю. Все свободны. Мисс Прюэтт, мистер Рабастан Лестрейндж, останьтесь.

Собирались все быстро, кидая на Санни заинтересованные взгляды. Руди, проходя мимо, шепнул:

— Откуда дровишки? Что-то семейное?

Санни хмыкнула, не стала отвечать под взглядом директора. Рабастан собрал сумку и, пересел к Санни на место, освобождённое Флинтом, бросив сумку на стол.

— Молодец, — хмыкнул он и погладил её по коленке.

Это Басти заставил её читать книгу Нотта вчера, пока она сидела с ним в его мастерской. Басти скрыл чарами то, что он делал на своём рабочем столе, а она должна была составить ему компанию. Чтобы не скучала без дела, он и дал ей задание, наспех оценив ту книжку.

— Толковая, — произнёс удивлённо. — Вот и начни с заклинаний атаки, уверен, Антуан будет спрашивать на первом же уроке.

И оказался прав.

Начало учёбы вообще было очень суматошным и напряжённым. Все профессора, включая новых, устраивали проверочные работы почти на каждом уроке и нагружали домашним заданием в неимоверных количествах. Библиотека стала пристанищем всех семикурсников, нужные книги для эссе расхватывали, кто что успеет. Учили и писали эссе до самой ночи. И выходные были не лучше. Темп, взятый с самого начала, не ослабевал до этой среды, двадцать четвёртого января, и Санни с некоторым ужасом думала, что дольше так не выдержит.

Вчера, когда Басти позвал её в пустой заброшенный класс, она даже облегчение испытала, а то с первого дня в школе, у них не было и нескольких минут времени наедине. Даже выходные они провели в библиотеке, окружённые сокурсниками.

— Два эссе не дописано, а одно даже не начато, — пожаловалась она, заходя в пыльный класс и глядя, как Басти запирает его изнутри. Наложил несколько заклинаний и прилепил к двери маленький артефакт в виде ключа.

— Успеешь, — ответил он, сразу подходя к ней и притягивая к себе. Санни охнула, радостно обхватив руками его крепкую шею. Поцелуй вышел нежным, но коротким. Басти сразу отстранился, хоть и видно было, что с сожалением. — Пойдём, отдыхать тоже надо.

Оказалось, что он принёс сюда свой саквояж. Спустившись в него по крутой лесенке, усадил её сразу на стул в мастерской, сам переоделся в рабочий костюм и спросил:

— Принесла?

Показала ему три книги. Две библиотечные, по боевым чарам и «Основы ЗОТИ», и одна та самая, подарок Нотта. Обещал ведь подготовить к уроку Робертса, первому на этой неделе. Остальные предметы она пока худо-бедно готовила сама, там особых трудностей для неё уже не было.

Книги Басти посмотрел, обе библиотечные отложил в сторону, а вот Ноттовскую похвалил. Полистал, нашёл эти страницы с заклинаниями атаки и посоветовал сначала вникнуть и выбрать самые интересные, пока он будет работать над непонятной вещью, потом обсудить с ним, а после вместе потренировать на побережье океана.

Короче говоря — не отдых, а сплошное развлечение! Санни вздохнула, но возражать не стала. Читала заклинания, отобрала для изучения около десятка, которые даже галочками кто-то отметил, а на полях ещё и приписки были, уточняющие. Когда уже почти наизусть их выучила, Басти отвлёкся от работы, оценил её выбор и погнал на побережье.

Все десять Санни не осилила, в отличие от Басти, но семь штук успешно изображала, пока не заболела от усердия каждая мышца в теле. Скупо похвалив, ей, наконец, разрешили отдохнуть весьма приятным образом. Рабастан, расстелив плед на песке, заставил лечь на живот, раздел и полчаса делал массаж, иногда она даже вскрикивала от боли, настолько он измял все её мышцы сильными руками.

Зато после массажа и душа она чувствовала себя лёгкой и гибкой. Вся усталость прошла.

— Кто тебя научил делать массаж? — удивилась Санни, когда они возвратились в пыльный класс. Ей было немного жаль, что Басти так и не начал к ней приставать, хоть и объяснил, что пока не может — боится, что начнёт и не сможет остановиться. Мол, надо немного обождать, пока научится себя лучше контролировать в этом плане.

— Долохов, — Басти убрал саквояж в свою сумку с расширением. — Сказал, что это необходимое искусство для любого мужчины, а для боевика — тем более. На нём и тренировался, да на некоторых вассалах. Понравилось?

— Очень, — честно ответила Санни. — Так легко теперь, кажется, никогда себя лучше не чувствовала.

Басти скупо улыбнулся и отлепил свой ключик от двери.

— Пошли писать эти гадские эссе в библиотеку, пока Руди не перевернул всю школу вверх дном.

Руди, кстати, собирался. Они едва успели устроиться за свободным столиком в библиотеке, когда тот появился на пороге. Обвёл весь зал мрачным взглядом и направился прямиком к ним.

— Где пропадали два с половиной часа? — спросил ласково.

— Занимались, — ответил Басти, отрываясь от свитка. — Там, где поменьше шума.

— И чем занимались? Санни?

— ЗОТИ, — грустно вздохнула она и поставила кляксу на пергаменте. — Слушай, шёл бы ты… к Беллатрикс!

— Ну-ну, — не поверил Рудольфус. — Смотри, Басти, и тебе, и Санни лучше учиться, особенно первые недели. Робертс будет отсылать отчёты о твоих успехах отцу, имей в виду. Не время думать о глупостях.

К счастью, ушёл, окинув их ещё одним подозрительным взглядом. А Басти даже не вспылил, только ухмылялся.

— Пиши, не торопясь, всё успеем, — сказал он ей только и взмахом палочки невербально убрал кляксу и последний абзац. — Это ересь, Санни, вот здесь лучше посмотри и напиши по-другому. И не обращай внимания на Руди, он переживает за всех. Как ещё умом не тронулся…

И вот теперь они с Басти сидели перед Робертсом, не совсем понимая, зачем он их оставил.

* * *

— Ловцом, Басти? — Робертс навис над ними, и Санни едва поборола желание вжать голову в плечи. — Серьёзно? Вот так сразу?

Рабастан опустил глаза, но не утратил самоуверенности.

— Почему нет, сэр? Мне нужен активный отдых, — спокойно ответил он.

— А вам, Александра? — Робертс пристально поглядел на неё. — Не хотите быть ловцом? Ну так, а вдруг?

— Она не… — Басти как взвился, так и затих.

— Вы не? — Робертс выпрямился и с интересом продолжал смотреть на Санни. — Или вам больше нравится позиция вратаря? Охотницы? В самом деле, Александра, вы теперь полноправная слизеринка. И какая разница, что Паркинсон — прекрасный охотник. Вы-то, наверняка, лучше.

— Сэр…

— Помолчи, Рабастан.

— Вы хотите сказать, — вздохнула Санни, — что ловец Малфой будет не в восторге от возвращения в команду Рабастана?

— Ну почему же, — хмыкнул Робертс. — Люциус с восторгом отойдёт в сторону. Ведь отец нанимал ему профессионала на каникулах, просто потакая капризам ребёнка. И то, что профессионалом, обучавшим его с утра до ночи целых девять дней, была Гарпия — тоже такая ерунда. Не так ли, Рабастан?

— Да Люц, он… — Басти сглотнул и поднялся. — Мы можем идти, сэр?

— Можете, — кивнул им директор, отходя к своему столу. — Вы вообще многое можете теперь. А я, как ни странно, всё ещё надеюсь на ваше благоразумие. Напрасно, конечно. Но не волнуйтесь. Это далеко не первое разочарование в моей жизни. Сгиньте с глаз!

Санни подскочила от последних слов и стремительно вышла, прихватив по дороге Рабастана за локоть.

— Пошли, пошли, обед!

— Я думаю, я неправ, — начал Басти, пытаясь развернуться.

— А я думаю, кто-то очень тонко тобой манипулирует, Рабастан Лестрейндж! Да даже не слишком тонко! Проводи меня на обед. Немедленно! — ей хотелось истерически рассмеяться. Ну Робертс, ну жук! Вот так вот в двух словах пробудить совесть в бессовестном крестнике! Это же уметь надо!

За столом Слизерина в Большом Зале, Санни сразу увидела Люциуса Малфоя. Ещё более бледный, чем всегда, подросток цедил кофе, надменным взглядом окидывая окружающих. Надо полагать, ему уже доложили про желание Рабастана занять его место в команде. И Санни не то, что жалко стало будущего разбивателя сердец, но…

А вот Рабастан вдруг прошёл мимо места, где сидел обычно, и хлопнул Малфоя по плечу, садясь рядом с ним.

— Надеюсь, ты будешь достойным ловцом, Люц, — хмуро проворчал он, придвигая себе блюдо с жареным мясом. — Не хотелось бы за тебя краснеть.

Люциус поглядел на него с изумлением, а потом закашлялся, подавившись глотком кофе и пошёл красными пятнами совершенно не аристократично, с надеждой уставившись на Рабастана.

— Ты не… мистер Лестрейндж…

— Я не, Люци, — фыркнул Рабастан надменно, копируя своего крёстного. Он с жадностью и удовольствием вгрызся в первый кусок. И только прожевав, добавил со вздохом. — Придётся тебя немного натаскать перед матчем. Так что лучше бы тебе прекратить улыбаться, мелкий. Семь шкур спущу!

Малфой отчаянно закивал, а Рудольфус с Флинтом и Мэдисоном заржали. Но Санни-то видела, как всех их отпустило. Словно не надеялся никто, что Басти отступится.

Было и досадно, и умилительно, что Робертс так играючи заставил Рабастана одуматься. Рудольфус явно не питал иллюзий, а ведь он Басти как облупленного знает. И сейчас смотрит с ласковым удивлением. Вот — а теперь на неё посмотрел с нетерпеливым любопытством во взгляде.

Санни показала ему язык и спряталась за кубком с соком. Нет уж, сдавать Басти она не будет. Пусть сам выясняет, что нашло на его братца, если захочет. И уж точно она не была благодарна Робертсу. Не в этом случае. Да ей наплевать было на надежды Малфоя, у мелкого задаваки ещё будут годы в команде, когда они с Басти уйдут из школы. А ей так нравилось смотреть на полёт Рабастана! Он был отличным ловцом, даже Гарпии оценили тогда, на своём празднике, где она была в роли Майкла Моргана. Правда же, обидно ужасно.

— Не сердись, — шепнула сидевшая рядом Валери Нотт. — Басти полезно немного побыть великодушным.

— Он лучше Малфоя, — тихо и упрямо ответила Санни, набросив заглушку.

— И даже лучше Магнуса, — хихикнула Валери и подвинула ей блюдо с пирожными. — Не так ли? Скушай вкусняшку и наплюй на квиддич. У вас с Басти наверняка найдутся занятия поинтересней.

Санни покраснела от намёков, но перестать сердиться на несчастного Малфоя не получалось. И какой тут интерес у Робертса, хотелось бы ей знать. В самом деле, не думает же он, что Басти будет лучше учиться, не играя в квиддич?

Так вышло, что на пути к подземельям она оказалась в обществе мисс Нотт и мисс Гамп. Шли не спеша, болтали о завтрашней Истории Магии. Джон Донован интриговал всех девчонок, несмотря на возраст и лицо со шрамом. Парни тоже были от него в восторге. Он и Санни понравился, обаяние у старого вояки оказалось нешуточным, умел увлечь класс интересным рассказом играючи. Никогда ещё уроки истории не проходили настолько занимательно.

— Говорят, он вдовец, — сказала мисс Гамп. — Дед говорил…

Но что говорил дедушка Эмили, узнать было не суждено. До входа в гостиную Слизерина оставался один поворот коридора, когда от стены отделилась тень. Санни вздрогнула, Эмили хмыкнула, не договорив, а Валери успела выхватить палочку, взяв её боевым хватом.

Бледный Люциус Малфой вперил в них взгляд своих прекрасных серых глаз, галантно поклонившись.

— Леди, моё почтение! Это вам, мисс Прюэтт, — и ей всучили белую коробку, перевязанную серебряной лентой.

— Что это? — Санни едва удержалась, чтобы не рявкнуть. Но сердитый взгляд удержать не удалось. Малфой даже отступил.

— Ничего особенного, — проговорил быстро с лукавой улыбкой. Ловелас малолетний! — Маленький презент в честь вашей помолвки с мистером Лестрейнджем.

Санни подняла брови, потом сузила глаза, ощущая, как начинает дымиться. Задобрить её решил, паршивец блондинистый? Может, это вообще он Антуану Робертсу поплакался?

— Вот мистеру Лестрейнджу и отдай! — сделав быстрый шаг вперёд, она впечатала коробку в грудь Малфоя и обошла его, решительно направляясь в гостиную.

Девчонки не отстали, шли по обе стороны, ухмыляясь. Малфой за ними не пошёл, нечего!

— Даже не взглянула! — хихикнула Валери. — Вот это выдержка!

— А зря, — поддержала её Эмили Гамп. — Наверняка какие-нибудь пирожные прямо из Франции. Надо было вынуть и размазать по наглой моське.

В гостиную они заходили в приподнятом настроении. И сразу Санни встретилась глазами с Рабастаном, сидевшим в кресле, в окружении старшекурсников. Басти оторвался от фолианта, который изучал с ленивым видом, и смешливо ей улыбнулся. Санни даже стало немного стыдно за свой поступок с Малфоем, но лишь на мгновение — опять ведь представила Рабастана на метле.

И ведь теперь она могла бы с полным правом наколдовать над полем звёзды в случае его победы, а то и какие-нибудь милые слова. Почувствовала, что не может сейчас спокойно реагировать, ведь Басти наверняка станет оправдывать директора. И потому сбежала к девчонкам на женскую половину.

Она только недавно, почти прижившись на Слизерине, узнала, как строго по секторам делится гостиная.

Слева от входа всю дальнюю часть гостиной занимало женское царство, куда не было ходу парням за редкими исключениями. У девушек имелось много диванчиков и пуфиков, заваленных подушками и прочей милой ерундой. Удобно располагались столики для рукоделия и столы для занятий, и всех согревал их собственный камин, полочка над которым пестрела забавными безделушками. Заглушки на незримой границе с остальной частью гостиной висели почти постоянно, что не позволяло мальчишкам подслушивать их разговоры.

Среднюю часть гостиной занимали старшекурсники парни, и здесь царила чисто мужская атмосфера, минимализм. Кресла, диван и ковёр на несколько тонов темнее, чем в женской части. Даже столешницы покрыты тёмно-зелёным лаком. Стильно и строго. В самом правом углу в основном обретались мелкие ребята с первых и вторых курсов, занимая разномастные стулья и длинный стол для занятий. Но строгого разделения между младшими и старшими мальчиками не было.

А ещё Санни поражала тишина, когда многие занимались. В гриффиндорской башне такое было сложно представить. Теперь становилось понятней, почему так мало слизеринцев бывало в библиотеке. Заниматься здесь, в тёплой и по-своему уютной гостиной, им, конечно, комфортней. Да и нужных книг тут хватало — и у ребят, и у девушек стояло несколько заполненных книжных стеллажей. А ещё у мелких время от времени Санни видела кого-нибудь из старшекурсников, словно те читали детишкам лекции или ещё как наставляли. А ведь скорее всего, так и было. Вот и сегодня пятикурсник Джастин Паркинсон, оседлав стул, о чем-то вещал, а мелкие его слушали, раскрыв рты, и периодически что-то записывали под его диктовку.

— У тебя что? — к ней за стол присела Беллатрикс, заглядывая в пергамент.

— История магии, — вздохнула Санни. — Иногда я жалею, что профессор Бинс ушёл на покой… Кстати, ты не знаешь, куда он ушёл?

— Случайно знаю, — усмехнулась Беллатрикс, магией захлопнула её книгу и приманила с ближайшей полки новый томик. Открыла его взмахом палочки и указала пальцем на второй абзац. — Вот здесь лучше почитай, Харрингтон пишет о смутном времени куда толковей. Итак, Бинс…

— Ага, — Санни благодарно улыбнулась, придвигая к себе книгу. — Спасибо!

— По слухам из достоверных источников было так: сидит Робертс в своём кабинете, и вдруг влетает в него сквозь стену Бинс в сильном волнении. «Я узнал, — говорит, — что вы, сэр, теперь директор школы! Умоляю, снимите привязку, будьте милосердны». Наш Робертс в некотором обалдении говорит: «Да пожалуйста, сниму, если скажете как!». «Увольте к дракклам!» — рычит Бинс. Антуан: «Вы уволены, профессор!». «Спасибо!» — выдыхает Бинс и начинает стремительно таять с блаженной улыбкой. Со стены раздаются аплодисменты. Кто-то из директоров говорит: «Наконец-то. Жаль беднягу, всё он понимал, но Альбус не хотел отпускать. Зачем ему ещё один учитель, которому нужно платить зарплату». Вот как-то так.

— Ого, — сказала Санни под впечатлением. — А кто тебе рассказал?

Беллатрикс фыркнула:

— Прадедушка Финеас Найджелус Блэк трепался у деда в кабинете. Рад-радёшенек, что не привязан теперь к Хогвартсу. Точнее — к портрету в директорском кабинете.

— А был привязан? — заинтересовалась Санни.

— Ещё бы, как и все директора бывшие, — Беллатрикс приманила для неё ещё пару книг, обе также раскрылись на нужных страницах. — А тут дед Поллукс рассказывал нашему мелкому племяннику про портреты у него в кабинете. Вот Фини и говорит: «Почему тёзка Фини Найлус не двигается? Хочу с ним тоже поздороваться!». Дед и отвечает: «Малыш, не всё, что мы хотим… Здравствуйте, дядюшка! Познакомься с моим внуком Финеасом Поллуксом Блэком!». Мы все тоже оторопели. Это дед ещё в руках себя держал. А Фини, мелкий поганец, хитро улыбаясь, прошагал к портрету по воздуху, я тебе клянусь. Руки за спиной. И деловито так осведомился: «Интересное расскажешь, ед Фини?». Директор Финеас и рассказал, пока мы все отходили от шока. А Фини вдруг отлетел вбок и мы поняли, что он просто метлу заколдовал на невидимость. И в кого такой? Сириус с Регом от мелкого без ума. Да и все наши.

— С ума сойти, — заворожённо прошептала Санни. — Малыш Фини случайно не сын Мерлина?

— Сами задавались вопросом, — хохотнула Беллатрикс. — Но он слишком Блэк, чтобы быть кем-то другим. Надежда Рода. Он и сам всех любит, а Джиневру, новую жену Альфарда, сразу стал мамой называть.

— Альфард Блэк женился?

— Да уж, тоже скоропалительный брак, — подмигнула Беллатрикс. — Но дед Поллукс не возражал. Так что в тихом семейном кругу (явилось на торжество всё наше старичьё, что ещё недавно умирало и не вставало с постели) сразу заключили этот брак. Дядюшка Альфард светится, Джиневра тоже, так что там всё замечательно. Дед сильно рассчитывает, что Джинни родит ему внучку, словно нас троих ему мало.

— Ну здорово, — выдохнула Санни.

— А теперь скажи, что натворил Рабастан? Стоило пропустить обед, так случается всё самое интересное. Валери молчит, как на допросе у врагов. Эмили куражится, бессовестная. А Руди не поймать, весь в делах. И?

— Басти уступил Малфою место ловца! — возмущённо выдала Санни сразу, опять стало обидно. — И подтолкнул его к этому Робертс. Надавил на жалость и совесть, уж не знаю, что было сильнее.

— О! — усмехнулась Беллатрикс. — И что Малфой? Он поглядывает на тебя, как нашкодивший круп.

— Задобрить хотел. Пирожными, кажется, — фыркнула Санни, даже не думая смотреть на мужскую сторону гостиной.

Беллатрикс весело рассмеялась, пожелала удачи с эссе для Донована и сказала, что пойдёт поищет Руди.

Санни вздохнула и принялась за эссе. Ей вдруг в голову пришла замечательная мысль, немножко примиряющая с ловцом Малфоем. Она твёрдо решила попросить Рабастана полетать вместе просто так. В конце концов, пора преодолевать свои страхи.

* * *

Фипсу было холодно и страшно. Так страшно и одиноко, что передвигался он только ночами, а днём забивался в щель или в какую-нибудь нору, пытаясь спать и думать. Человек-узник часто говорил про то, что думать надо всегда. Голодал Фипс уже так давно, что даже не помнил вкуса человеческой еды, а крохи магии, которые перепадали то там, то здесь, не могли насытить его тело, лишь немного продлевая бессмысленное существование. Больше магии брать было нельзя, сразу бы изловили и отослали к Безликому, а это было для Фипса страшнее смерти.

Фипс сам не знал, почему решил искать человека-узника, тянуло к нему, но не как к хозяину. Да и не был человек его хозяином. Но магией делился часто. Вкусной магией, сочной, до горлышка наполняющей. Усмехался, глядя на Фипса, и молча делился, даже если Фипс пытался закрываться, ничего не получалось. Устоять было невозможно.

Иногда человек-узник его спрашивал что-то, и Фипс скулил после в своей каморке, разбивая голову о камни бездушной тюрьмы, потому что приказ страшного человека, у которого не было лица, запрещал ему отвечать щедрому магу. Безликий давно не появлялся, но приказ сковывал Фипса много лет. Пока однажды человек-узник не исчез из тюрьмы. И все клятвы и приказы вдруг упали с Фипса, словно железные кандалы, что иногда сковывали руки человека-узника. Свобода испугала так сильно, что Фипс оставил свою одежду и в ужасе бежал из тюрьмы, под невидимостью забившись в лодку с людьми, уплывающими на большую землю.

В лодке было очень жутко, никогда больше Фипс бы не согласился так путешествовать. Но мгновенное перемещение, доступное домовикам, отнимало столько сил, что нечего было и пытаться. И Фипс терпел, дрожа за каким-то тюком, глотая слёзы и до крови кусая пальцы. Только бы не завыть в голос.

На земле стало полегче. Тут всё же была магия, разлитая повсюду. Собирать её было очень тяжело, искать и того тяжелее. А найдя, приходилось отрывать нору в снегу и дрожа прижиматься к уцелевшим росткам на несколько часов, страшась замёрзнуть насмерть. От этих крох сырой магии Фипса корёжило до звёздочек в глазах, а потом страшно болело всё внутри. Но так он мог двигаться дальше.

Спасало только одно, чему его научил человек-узник — думать. И Фипс думал и думал обо всём вокруг, о словах человека-узника, который иногда любил поговорить. Думал о том, что видел, думал о других домовиках, которых никогда не встречал. Думал о магии человека-узника, совсем чуть-чуть, немножечко, думал о тюрьме, где магии было ужасно мало. И все эти мысли делали путь приятнее, заставляли забывать о боли, о сбитых ногах и скрюченных от холода пальцах рук.

Фипс только о нескольких вещах думать боялся — о Безликом, о еде и о том дне, когда еле приметный след, ведущий к человеку-узнику, исчезнет навсегда. А самыми приятными думами были истории человека-узника. Иногда, в хорошем настроении, он говорил:

— Послушай, Фипс, сказку, — и насмешливо щурился, пережёвывая жёсткое мясо.

Фипс покорно слушал, боясь показать, как ему интересно. И потом в каморке раз за разом повторял эту сказку вслух, заучивал наизусть, чтобы запомнить накрепко. Даже имя «Фипс» ему дал человек-узник. Фипс и не помнил уже, как его звал Безликий.

— Эй, малыш, — позвал его тогда человек-узник. — Как тебя? Ах ды, ты же немой. Ну, будешь… да хоть бы Фипс. Послушай, Фипс, народную мудрость. «Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам». Улавливаешь суть, Фипс? Нет? А ты подумай, это не сложно. Тебе всё равно делать тут нечего, вот и думай. Разум, Фипс, вот, что делает человека человеком. Думай, анализируй, вспоминай.

Тогда Фипс ничего не понял, почти ничего. Но потихоньку привыкал к сложным новым словам. К иностранным языкам. Человек-узник говорил с ним на немецком, итальянском и французском. Иногда на латыни. Часто — на английском. Говорил, что у него дочь в Англии. Терпеливо пояснял некоторые слова, и всегда говорил — это был такой-то язык. Запоминай, Фипс!

Понемногу Фипс узнавал о математике, истории, философии и географии. Смотрел на карты, которые человек-узник рисовал прямо на полу. Надолго задумывался о загадках, которые иногда задавал ему человек-узник. И страшно гордился, когда удавалось отгадать. Человек-узник ничего не забывал и при следующей встрече всегда говорил отгадку.

Стены и пол каморки Фипса были изрисованы картами, сначала ничего не получалось, но с каждым годом он всё лучше запоминал и понимал, как нужно рисовать, где север и юг, что такое координаты… Это и сейчас помогало. Ощущая слабый зов магии человека-узника, зов, похожий на тонкую, почти прозрачную нить, Фипс камнем чертил на земле примерный путь в обход городов и людных мест, и накрепко его запомнив, тщательно уничтожал рисунок. Это давало возможность некоторое время почти не тратить силы на поиск нити.

А ещё Фипсу нравились стихи и песни. Человек-узник очень красиво пел. А стихи читал так, что у Фипса перехватывало дыхание. Стихи Фипс заучивал, а иногда записывал, а песни пытался петь в одиночестве. Человек-узник вздумал учить его грамоте, показывал буквы, учил держать перо, но писать при нём Фипс опасался. Сам человек-узник сказал, что написанное пером гораздо хуже, чем сказанное вслух. А значит, писать было нельзя.

Но у себя он писал, писал кровью, потому что чернил было не найти. Писал по-английски, по-немецки или по-французски — на том языке, на котором были стихи или интересные изречения. Пергаментом служил по-прежнему пол или стены. Жаль было только всё удалять к утру.

Иногда Фипс вообще ничего не делал, лежал на матрасе, брошенном в углу каморки и мечтательно думал, что он очень разумный домовик, что никто, наверное, не знает столько сказок, стихов, песен, историй о любви и ненависти, о дружбе и предательстве, о жизни удивительных людей и трагедиях, стирающих с лица земли не только отдельных людей, деревни и города, а целые материки, целые народы.

Но человек-узник словно чувствовал такие настроения и строго отчитывал, говоря, что Фипс далеко не самый умный, не самый сообразительный, и что гордость знаниями — первый шаг к деградации личности. Мало знать, надо уметь применять, надо приумножать знания ежедневно, заниматься анализом и расти над собой. Иначе всё будет напрасно.

Иногда ещё человек-узник шутил, потом смеялся и говорил, что при всём желании не сможет воспитать у Фипса чувство юмора. Это было очень обидно слышать. И Фипс готов был вылезти из кожи, чтобы его научили. Это оказалось действительно невозможно. Но Фипс хотя бы научился узнавать по особым интонациям эти самые шутки. Он нарочно улыбался в эти моменты, хотя ему не было смешно. Фипс вообще смеяться не умел и не понимал смысла этого действия. А человек-узник всё замечал и прочёл целую лекцию об иронии, шутках, сарказме и умении посмеяться над собой.

Фипс устал думать, устал идти, устал от боли и голода, от всего-всего и очень хотел уже просто лечь и умереть, когда нить, ведущая к человеку-узнику стала такой большой, что сравнилась бы с канатом. Фипс пополз за этим канатом, сдирая колени об обледеневший наст. Это было плохо, он оставлял за собой след. Пришлось останавливаться, думать, как выйти из положения. И плакать, потому что придумать ничего не мог. К счастью пошёл снег, укрывающий следы надёжнее всего. И Фипс стал двигаться быстрее, плача уже от счастья. Магии оставалось совсем мало, но подпитаться от скудных растений под снегом и потерять день стало немыслимо.

Только под утро следующего дня Фипс выполз к хорошему добротному дому. На крыльцо забраться сил не хватило. Но это было и не нужно. Фипс лёг возле ступеней, нежась в целом потоке магии человека-узника, хоть и не мог её коснуться. Главное — он смог найти, он дополз. И умрёт совсем рядом с ним. А это не так страшно. И не так обидно.

Когда с грохотом отворилась дверь, Фипс уже не чувствовал рук и ног, но всё ещё мог слышать.

Человек-узник заметил его сразу. Он всегда всё замечал. Фипс чувствовал его взгляд, ощущал носом его запах, только поглядеть не мог, веки отказывались подниматься.

— Что за… — начал говорить человек-узник, оказавшись вдруг совсем близко. А потом узнал. Выдохнул хрипло: — Фипс! Ты сошёл с ума, приятель! Но я чертовски рад тебя видеть.

Фипс улыбнулся, ощущая на подбородке тёплые капли крови из потрескавшихся пересохших губ. И всё пропало. Боль, страх, ужас — всё. Осталось только ощущение тёплых рук, поднявших его, а потом в глазах потемнело. Наверное, он умер наконец.

Но это оказалось не так. Очнулся он в кресле возле пылающего камина и страшно закричал от пронзившей боли, какой ещё не испытывал никогда. Только заметив рядом человека-узника, смог прерваться и поскорее сообщить:

— Я могу говорить! Приказа Безликого больше нет.

— Я рад, — скупо ответил человек-узник. — Потерпи, Фипс, скоро станет полегче. А потом я тебя покормлю. Пока нельзя.

— Спасибо, человек-узник, — прошептал Фипс. Он твёрдо запомнил, что благодарность очень важна. Он не собирался плакать, только было так больно, что слёзы катились из глаз сами, мешая смотреть.

— Зови меня Гелл, — фыркнул человек-узник. — Чудовище ты, Фипс. Ну кому было бы лучше, если бы ты умер?

Это снова была шутка, Фипс знал эту усмешку и робко улыбнулся в ответ.

— Нет, Фипс, это не шутка, — покачал головой Гелл. — Это серьёзный риторический вопрос. Отвечать не надо.

Это было уже понятней, и Фипс вдумчиво ответил:

— А какой смысл был существовать вдали от тебя, Гелл?

— Ну хорошо, — человек-узник усмехнулся. — Я тебя понял. Теперь приготовься, Фипс. Подумай и ответь мне на вопрос: что важнее, иметь преданного слугу или верного друга?

— Уточню, Гелл. — слабо отозвался Фипс. Говорить было сложно, но он не мог больше молчать при человеке-узнике. — Слуга другом быть не может?

— Хороший вопрос, Фипс, — рассмеялся Гелл и досадливо потер висок. — Мне надо срочно решить задачу, дружок. Привязать тебя и сделать слугой или продолжить наши странные до одури отношения на грани фантастики.

— Тебе сложно, Гелл, — кивнул Фипс. — Потому что твой лучший друг, Альбус Дамблдор, тебя предал. А слуг ты никогда ни во что не ставил. Верно?

— Верно, мелкий пройдоха. Я уже начинаю сомневаться, что правильно сделал, научив тебя мыслить.

— Или задача оказалась слишком сложной даже для тебя, Гелл, — боль медленно покидала тело и мысли стали ворочаться в голове более ясно. Фипс постарался приподняться, но безуспешно. — Хочется заручиться уверенностью, что друг не предаст. Но тогда не будет места доверию. Делай меня слугой и не сомневайся. Твоя магия взамен моей преданности.

— Ты был свободным эльфом с рождения, — покачал головой Гелл. — Будешь ли ты счастлив, обретя хозяина даже в моём лице?

— А что такое счастье, Гелл? Роскошь или необходимость? Ты не думаешь, что для существа вроде меня, не только юмор недоступен, не только смех, но и это непонятное состояние?

— Состояние счастья доступно любому существу, даже неразумному, — возразил Гелл. — Но чем умнее человек, ладно, чем умнее личность, тем сложнее стать счастливым. Нет в мире совершенства. Я никогда не привязывал к себе домовиков…. Подожди! Я знаю, как это делать. Просто не было желания…

— Брать на себя ответственность за мелких пройдох, — предположил Фипс. И устало прикрыл глаза. — Ты в ответе за тех, кого приручил, Гелл. Привязывай, не привязывай — всё одно. Я буду рядом, пока могу. Но по дружбе я стану стесняться просить у тебя магию. А привязка позволит мне пользоваться ею без всяких угрызений совести. Мой выбор тебе, надеюсь, понятен, приятель?

— Знаешь, ты очень наглый эльф, — скривился Геллерт и протянул к его губам своё запястье. — Кусай, изверг. Пей медленно. Но кому я это говорю. Инстинкты тебе не позволят мыслить в такой момент.

— Почти как в сексе, да, Гелл? — ответил Фипс, не веря и безумно надеясь, что инстинкты сможет сдержать.

— О, Мерлин… И это существо я хотел определить воспитателем к сыновьям! Ты научился иронии, мой друг?

— Не ёрничай, Гелл, я отличаю маленькую особь от большой. Ты половозрелый мужчина и говорить с тобой лучше на твоём языке, — Фипс понимал, что просто оттягивает неизбежное. Сейчас Гелл увидит в нём животное. И этого уже не избежать. Слишком вкусно пахла его кровь под тонкой кожей.

И тогда Фипс вдруг вспомнил один из принципов окклюменции. Сколько крови ему попортил Гелл, внушая важность этой науки. Словно домовика кто-нибудь мог прочитать!

— Пей уже, храбрый портняжка, — фыркнул Гелл. — Если хочешь, я отвернусь.

— Не утруждайся, — и Фипс, глубоко вздохнув, кашлянул и негромко запел:

Vor der Kaserne, vor dem großen Tor

Stand eine Laterne

Und steht sie noch davor

So wollen wir uns da wiedersehen

Bei der Laterne wollen wir stehen.*

Укус и ровно два глотка.

Wie einst Lili Marleen

(Wie einst) Wie einst Lili Marleen

(Wie einst Lili Marleen)

Один глоток, вздох.

Unsre beiden Schatten sahen wie einer aus

Dass wir so lieb uns hatten

Das sah man gleich daraus

Und alle Leute sollen es sehen

Wenn wir bei der Laterne stehen

Ровно два глотка. Вздох.

Wie einst Lili Marleen

(Wie einst) Wie einst Lili Marleen

(Wie einst Lili Marleen)

Один глоток, глубокий вздох.

Schon rief der Posten: Sie bliesen Zapfenstreich

Es kann drei Tage kosten

Kam'rad, ich komm ja gleich

Da sagten wir „auf Wiedersehen

Wie gerne würd' ich mit dir gehen“

Опять два глотка, не три. Вздох.

Mit dir, Lili Marleen

(Mit dir) Mit dir, Lili Marleen

(Mit dir, Lili Marleen)

Один глоток, лизнуть, вздохнуть.

Deine Schritte kennt sie

Deinen schönen Gang

Aller Abend…

Последние три глотка. Зализать рану. Залечить. Упасть на мягкую подушку и победно улыбнуться в глаза невыносимого зазнайки Гелла.

— Всё, хозяин! Что прикажете, сэр?

Такой сытости и блаженства Фипс не ощущал никогда. Но чувства к Геллу нисколько не поменялись, он нарочно сказал про приказы, чтобы доказать Геллу обратное. Но Фипс и раньше готов был для него на многое, просто многого сделать не мог. А теперь может, и это огромный повод для того самого счастья.

— Лежи уж, негодник, — фыркнул Гелл, который молчал всё это время. Слушал, видимо, одну из своих любимых песен. Неужели у Фипса получилось спеть её так хорошо? — Лучше тебе станет только спустя несколько часов. Приказываю не геройствовать.

— Какой же это приказ? — из вредности ответил Фипс, чувствуя как тяжелеют веки. — Так, послабление для больного. Но мне это на руку. Спасибо, Гелл.

— Не благодари! — расхохотался вдруг Гелл. — А голос мой подделал легко. Ты полон сюрпризов, Фипс.

— Тебе не нравился раболепный писк домовиков, — сонно ответил Фипс. — Открою страшную тайну. Голос мне подделать легче, чем доказать теорему Пифагора. Связки мои могут позволить и бас, но пугать тебя я не хочу. Зачем мне нервный хозяин? Это был риторический вопрос, Гелл. И знаешь, кажется, сейчас я счастлив. Не порти мне этот момент своим солдатским юмором, хорошо? Я ― спать.

________________________

* Фипс исполняет популярную немецкую песню, слышанную не раз от Геллерта «Лили Марлен» ― https://emdrone.livejournal.com/226047.html

* * *

Шани сидела в своей каморке, развлекая фамильяра. Рос малыш Мерлин медленно, но в ладони у Шани уже не помещался. Летала магическая игуана тоже невысоко — с тумбы на подоконник запросто, а вот с пола на тумбу силёнок пока не хватало. Зато зверёныш научился ловко карабкаться по шкурам на кровать и по одежде Шани к ней на плечо, цепляясь острыми коготками. Порой найти в комнате игуану было невозможно — обладая чарами хамелеона, фамильяр замирал среди шкур или на пустой тумбе, особенно, если к хозяйке заходили гости.

А гостей у Шани теперь было много. То Клоди зайдёт поболтать, то Сати, то Латиша. Последние ждали с нетерпением своих свадеб, они уже несколько раз вдвоём и поодиночке рассказывали Шани, как дед внезапно разрешил им брак с мальчиками из ковена. Но Шани не уставала слушать, восхищаться и поздравлять девушек. Только ни слова не сказала никому о своём участии в их судьбе, пусть думают, что случилось чудо. Разве что Флинту рассказала по большому секрету, он-то не болтливый, когда надо. И Квин одобрил, наверное, потому что подкинул её внезапно очень высоко, успел выхватить палочку и отлевитировал прямо на башню к обалдевшему Маркусу Бойлу, стоящему на посту. Шани ни секунды не боялась, наоборот, расправила руки в стороны, словно сама летела без всякой метлы.

— Очуметь! — произнёс Бойл и, рванув к ней, подхватил на руки. — Что за шутки, мелочь?

— Флинт зашвырнул, — выпятила Шани подбородок. — Давай, Марк, левитируй меня обратно вниз!

— А ну марш отсюда! — опомнился боевик.

Шани единым духом вылетела на лестницу, почти скатилась по ступеням к своей комнате, а уже там дала волю смеху. Ошарашенное лицо Марка Бойла дорогого стоило.

Но сегодня Шани грустила. Флинт с другими учениками уехал в Хогвартс, а без него в Северной Цитадели уже не так весело. Ещё и Джесси Морна забрали родители в Хогсмид. А Джоша Мэдисона, Майкла Эшби и даже нахального Кевина Брэдли — домой, в главное поместье. Из младших обитателей Цитадели только они с Мэттом и остались. Теперь горка у стены была в полном её распоряжении, не надо ждать своей очереди, катайся сколько влезет. Но одной оказалось не так интересно.

Все парни тоже как-то поскучнели. Новоиспечённые женихи вместе с невестами пропадали на стройке, питаясь у Клоди и Шона в доме. Появлялись только на вахту, да спать возвращались в Загон. И оставшиеся иногда приставали к Шани ― эдак небрежно и лениво окликали, а потом с незаинтересованным видом спрашивали, не знает ли она о других подругах Клоди. Или, мол, Флинт, скотина, не присылал ей колдофото из Хогвартса, желательно групповое, где не только парни.

Шани так же небрежно отвечала, что нет, ничего такого не знает, и что за фантазии — где Флинт и где колдофото! И теперь, порой, сама избегала общества парней, развивая бурную деятельность у мамы Марты на кухне или в башне: папа Яксли разрешил обновить все заброшенные комнаты, которые ей приглянутся. А то вдруг опять гости, а поселить негде.

Работа в комнатах башни застопорилась по той же причине. Со всяким хламом Шани справлялась сама. Маленькими порциями переносила всё на склад в подвальном зале. А с укреплением стен и полов, а также с обновкой дверей и мебели требовалось обращаться к парням, но она их избегала, так что получался замкнутый круг. Выход Шани нашла не сразу, не приставать же к папе Корвину или к Магнусу Нотту с такой ерундой. А потом опомнилась и написала Стиву довольно осторожное послание, сводящееся к единственной внятной мысли, что надо поговорить.

И теперь играла с фамилиаром, как раз ожидая ответа от Стива Пранка. Вот кто не бредит знакомством с «милыми, даже можно не особо красивыми» девушками.

Дощечка на тумбе завибрировала и чуть потемнела. Шани поспешно её схватила, читая послание. «Привет, Шани, — сообщал Стив. — Только сейчас увидел твоё послание. После обеда у меня как раз свободное время. Если уж я нужен тебе лично, целиком и с палочкой в руках, то буду обязательно. Лорд Нотт отпустил до вечера».

Шани блаженно вздохнула, надиктовала ответ: «Очень жду!», и скатилась с кровати, сажая Мерлина на тумбу.

— Посиди здесь, надо ещё поработать.

Пускать Мерлина в захламлённые комнаты башни — по две на каждом этаже, Шани не рисковала. Сама и то действовала с большой осторожностью. Жилыми сейчас были всего четыре комнаты. Отцовская на самом верхнем этаже, комната Клоди на шестом, где пока жили Сати и Латиша. Кабинет-спальня Магнуса Нотта и её собственная берлога на пятом. Вторая комната на седьмом этаже была библиотекой папы Корвина. А вторая комната на шестом являлась складом бивней, рогов, копыт и разнообразных зубов и когтей, которые её попросили пока не трогать. Так что всего в маленькие ручки Шани попали восемь комнат на остальных четырёх этажах.

Но ей хватало. Легко было лишь с одной. Комната на третьем этаже пустовала, грязь там была страшная, а в угол вмуровано кольцо, от которого тянулась здоровенная ржавая цепь, заканчивающаяся широким железным ошейником с шипами на внутренней стороне. Судя по всему, здесь держали жуткого зверя. Здесь он и гадил, и что-то ел, может, даже живых зверушек, так что запахи витали не самые приятные, а всякой истлевшей дряни набрался целый мешок больше неё самой. А ещё Шани ощущала магию, до сих пор сохранившуюся в ошейнике и цепи. Точнее, даже не магию, а что-то другое, холодное и безнадёжное.

— Антимагические чары, — пояснил папа Корвин. — Лучше не трогай. И вообще аккуратней, дочка. Почувствуешь неладное, какой-нибудь артефакт или ещё что, позови меня или хоть Магнуса, если окажется рядом. И где перчатки? Даже не снимай, работая с барахлом.

Шани обещала. Перчатки из драконьей кожи ей подарил мистер Уркхарт. Юджину Уркхарту она вручила две дощечки-говорилки в благодарность за шубу. А он вдруг достал с полки пару перчаток, перемотанных тряпицей и протянул ей.

— Держи, малыш, всё думал, для кого сотворил такие маленькие. А тебе, смотрю, будут в самый раз.

В доме Уркхарта Шани была пару раз, глаза разбегались от всего, что было в его мастерской. Юджин к тому же был ей всегда рад, спас ведь её вместе с Магнусом, но Шани не хотела пользоваться его добротой слишком часто, хотя мастерская понравилась безумно — столько разных шкур, её самая большая слабость. В мечтах она часами щупала разные шкуры, гладила, закутывалась в них или просто лежала поверх. Было в этом что-то невыносимо приятное. Но пока ей хватало и собственной лежанки, даже папа Корвин не возражал, чтобы она спала на куче шкур, не таких прекрасных, как у Юджина, но тоже вполне замечательных.

Перчатки же были хороши, надевались поверх рукавов свитера и доходили до локтя. А пальцы обтягивали как вторая кожа. Шани относилась к ним очень бережно, хотя мало что могло по-настоящему их повредить. Даже огонь не брал. Магнус Нотт, как увидел, щелчком пальцев окутал её руки синим пламенем, но пальцы у замершей в волнении Шани даже тепла не ощутили, а на коже перчаток не осталось ни единого следочка.

— Хорошая вещь, — задумчиво одобрил Магнус, убирая огонь. — Уркхарт молодец, вовремя тебе подарок сделал. Нашла что-нибудь интересное?

— Пока нет, сэр! — выдохнула Шани. — Здесь кто-то жил?

Они как раз были в той комнате с цепью.

— Ну как жил, говорят, прадед держал тут мантикору, а на самом деле какого-то мага в анимагической форме, который не смог обернуться обратно. Так и издох в этих цепях.

— И остался мантикорой? — холодея от ужаса спросила Шани.

— Не знаю, не помню, точнее. Может, в архивах есть. Спроси Пранка, он как раз над ними работает, — Магнус махнул на цепь палочкой, по звеньям пробежался красновато-оранжевый огонь и ржавчина испарилась. Теперь цепь блестела, словно только что была куплена у мастера. — Убрал нахрен все чары. Ладно, кроха, пора мне. Не рискуй понапрасну, прошу. И перчатки не снимай, пока работаешь в комнатах.

Он ушёл, а Шани продолжила уборку. Убедилась, что никого рядом нет, плотно закрыла шаткую дверь и осторожно достала из-за пазухи дедову палочку. О ней не знал никто, опасно. Даже маме Марте и папе Корвину не смогла признаться. Дед не велел. Палочка была неказистой, коротенькой, но родной. Бытовых чар Шани выучила целую прорву, спасибо маме Марте. А пока к Ноттам не попала, знала лишь дедовские чары, которые со слезами, но заучивала под его руководством так, что ночью разбуди, сможет колдануть. Вот при уборке они как раз помочь не могли, только с дощечками и другими поделками.

Но Марта не ленилась показать и объяснить, хоть палочку и не давала. С прутиком приходилось учиться. Но это ничего. Шани, прошедшая муштру деда, схватывала всё на лету. Тем более бытовые чары были куда проще дедовых профессиональных, только магии забирали в разы больше. Дед говаривал, это от того, что его чары с даром совпадают, потому ей будут даваться легче и легче год от года, а бытовых он и сам не знал и знать не желал.

Вот Шани втихаря и убирала комнаты с дедовой палочкой. Иначе как бы так быстро она смогла навести порядок в комнате Магнуса Нотта. И бывшая камера неизвестного анимага тоже заблестела и стала благоухать свежестью спустя короткое время.

Цепь Шани свернула и уложила у стены. Поставила в углу тумбочку из тех, что ей Клоди вручила за ненадобностью. Им на свадьбу много такого добра подарили. И Клоди, узнав, что поручили Шани, принесла целый мешочек уменьшенной мебели.

— У меня это от подарков осталось, — объяснила она. — Тут, конечно, немного. Ты пользуйся, может, что-нибудь пригодится. А у меня Шон, если что-то ещё нужно будет, сам смастерит. Кстати, он и тебе может смастерить необходимое. Ты проси, не стесняйся. Шон тебя очень уважает и не откажет.

Так что Шани обладала теперь весьма полезной мебелью. Взмахом палочки увеличила тумбу самостоятельно. Стив научил, хоть и не подозревал об этом.

Сюда же на пол постелила один из ковров, Клоди их не любила, ей нравилось ходить босиком по тёплому деревянному полу, так что у Шани набралось целых пять маленьких трубочек, а при увеличении ковры почти всю комнату занимали. Да и то сказать, в башне все комнаты были небольшими. Бывшей камере досталась ещё кушетка с причудливой спинкой. Не кровать, но ночь переночевать на ней можно. У камина встало небольшое кресло. Ещё один ковёр повесила чарами на стену, там был красивый тканый рисунок с оленями. А для вещей прикрепила у входа разлапистые оленьи рога, позаимствовав их со склада всех этих костей.

Комнату показала папе Корвину уже вечером. Тот похвалил, рассмотрев всё с видимым удовольствием. Поинтересовался, не желает ли помощников, усмехнулся на бурный протест и ушёл по своим делам.

А Шани принялась за следующую комнату, потом за третью. Вещи укладывала в мешок, уменьшала его заклинанием, относила в подвал, там увеличивала и аккуратно разносила по кучкам — подобное к подобному.

К этому дню, когда она с нетерпением ждала Стива, от мусора были освобождены целых четыре комнаты.

После обеда Шани пошла на горку, откуда быстрее всего можно было увидеть приближение рыжеволосого Пранка. Стив любым портключам и мётлам предпочитал пешие прогулки и должен был скоро показаться. Шани скатилась для порядка пару раз и устроилась на вершине. Отсюда было хорошо видно постового и она, от нечего делать, строила рожицы Винсу Фишеру, иногда отвлекаясь от наблюдения за дорогой, ведущей к главному поместью. Зрение у младшего Фишера было отменным и он пару раз погрозил Шани кулаком, что её только позабавило.

Стива она увидела неожиданно, пропустила момент, когда он вывернул из-за поворота. И друг был не один, шёл вместе с девушкой в белой шубке. Шани замерла, гадая, кого прихватил Пранк, а потом опомнилась, слетела с горки, бросилась к внутренним воротам, добежала до гостей быстро. И во все глаза уставилась на девушку, о которой уже столько слышала. Виллоу Флинт действительно оказалась почти копией Эммы Флинт, только очень юной и с большими выразительными глазами, как у оленёнка.

— Это и есть невеста Квина? — спросила она мелодичным голосом. — Шани, да? Можно тебя обнять?

Оробев перед этой красавицей, Шани осторожно кивнула и сама обняла девушку за талию, с удовольствием ткнувшись носом в мягкий мех её шубы. Когда Флинт рассказал ей, что пережила его сестрёнка, Шани плакала. И теперь почему-то слёзы навернулись, хотя мучения Вилли были уже давно позади. Говорили, что Эмма взялась сама за её обучение. И даже Теодор Нотт взялся её чему-то научить. Чему — никто не знал, а Стив качал головой, мол, не моя тайна.

— Ну, покажете мне Цитадель? — весело спросила Вилли, когда поцеловала Шани в щёку и отпустила. — Мне не терпится всё тут увидеть. И если можно, сначала Загон, а потом башню.

Шани засмеялась и заверила Стива, что её скучные дела подождут.

Загон пустовал, все парни были при деле. Кто-то помогал со стройкой новых домов, кто-то с Клайвом Шелби и Уркхартом отправился на охоту, только Винс Фишер стоял на посту. Шани видела, как он перевесился через зубец башни, пытаясь разглядеть гостью. И заранее веселилась, надеясь увидеть, как младший Фишер будет таращиться на Вилли, когда они поднимутся к нему.

— Тут здорово! — вынесла вердикт Вилли, осмотрев Загон изнутри. — Вроде бы казарма, а так чисто и уютно, что здесь хочется жить. Не хмурься, Стив, я же образно. Хочу прокатиться с горки. Это можно?

— Тебе, Вилли, можно всё, — чопорно проговорил Стив. — Сам лорд-дракон тебя удочерил.

— Знаю, — улыбнулась Вилли. — Но это ужасно непривычно.

— А Шани уже привыкла, да, малышка? — Стив подхватил её на руки и Шани не сопротивлялась. — И давно уже зовёт Корвина Яксли отцом. Точнее — папой Корвином.

— Сначала тоже было непривычно и страшно, — закивала Шани. Вилли ей ужасно нравилась. И так слушала внимательно, глядя удивительными глазами, казалось, прямо внутрь тебя. Прямо в душу, как говорила мама Марта. — Но папа Корвин и мама Марта у меня самые лучшие.

— Стив, — подёргала Вилли Пранка за рукав. — Если я назову лорда-дракона «папа Теодор», он не рассердится?

Шани прыснула, зажав ладошкой рот, а Стив нахмурился.

— Думаю, мне не стоит обсуждать твои отношения с отцом, Вилли.

У гостьи смешливо заблестели глаза.

— Шани, правда же, Стив Пранк просто очаровательное солнышко?

— Истинная правда, — копируя Стива, чопорно ответила Шани.

Тот досадливо поморщился, но ничего не сказал. Предложил уже наконец подняться на горку.

Кататься с Вилли оказалось весело. Смеялась она радостно, мелодично и красиво. А ещё ни на кого не была похожа, ни на Клоди, ни на сестёр Эрлей. Было в ней что-то такое, что Шани не могла объяснить, что-то подобное она ощущала и в Магнусе Нотте, и в Эми Флинт. Словно, став дочерью Эми и лорда-дракона, она заняла своё законное место. Достоинство — нашла Шани нужное слово. И в то же время простота и открытость в общении. А ещё смелость, Вилли казалась очень храброй и сильной, несмотря на кажущуюся хрупкость и молодость. Ведь не старше Лисс Пранк, а кажется гораздо мудрее.

Зашли они и к маме Марте, которая расцеловала Вилли как родную, показала ей спящего после обеда малыша Мэтта и велела заходить, как только проголодается. Вилли и сама нежно обняла Марту.

— Я знаю, что вы растили моего брата Ингиса, — сказала она со слезами на глазах. — Я вас именно такой и представляла. Как же ему повезло с такой мамой!

Марта расчувствовалась, вытерла глаза фартуком и притиснула Шани к тёплому боку.

— Идите уже, осматривайтесь, — подтолкнула Шани к выходу. — Стив, ты скажи Корвину, чтоб заглянул. Дело есть. Но не срочное, так…

— На башню? — весело спросила Шани, притоптывая от нетерпения по свежему снегу. — Я попробую призвать ворона.

И она показала Вилли большой кусок мяса, что прихватила из кладовой, пока все обнимались.

Стив только головой покачал, не одобрял он дружбу Шани со «зверюгой». Хотя сам знал про ворона только со слов Кейси Причарда.

Насладиться выражением лица Винса Фишера в полной мере не удалось. Едва они поднялись на крышу башни, Винс спрыгнул с зубца и замер навытяжку, словно перед ним была не Вилли, а сам лорд-дракон. Да, смотрел во все глаза, но скорее преданно, чем с интересом, каким одаривал Клоди, а потом и Сати Эрлей.

— Здравствуйте, — Вилли улыбнулась парню, но тот только растерянно моргнул. — Я Виллоу Флинт. А вы?

— Винсент Фишер к вашим услугам, мисс, — дрогнувшим голосом ответил он. — Позвольте вернуться на пост.

Едва она кивнула, Винс облегчённо выдохнул и одним махом взлетел обратно на зубцы.

— А мы не помешаем? — забеспокоилась Вилли, бросая на Стива вопросительные взгляды. Мол, что это с Фишером.

— Дочь лорда-дракона не может помешать, — скучно ответил Стив вместо Винса. — Только нет тут ничего интересного, Вилли.

— А ворон? — не согласилась Шани, бросаясь к зубцам. — Стив, наколдуешь пенёк?

Винс даже не шелохнулся, словно превратившись в статую. А Стив со вздохом наколдовал высокий пенёк и поставил на него Шани.

Вилли он тоже сотворил пенёк, чуть ниже.

— А я не отпугну твоего друга? — спросила Вилли, когда Шани положила на зубец угощение.

— Он не из пугливых, — улыбнулась девушке Шани. — Вашего брата, Магнуса, не испугался.

— Тогда ладно, — согласилась сестра трёх самых важных мужчин в жизни Шани — Квинта, Магнуса и Ингиса Морна.

Ждали недолго. Шани очень переживала, что позвать не получится. Она всегда звала его мысленно, но думала, что срабатывает что-то другое. И сейчас не была уверена, что привлекло её ворона: кусок свиной вырезки или её мысленный призыв.

Появился он как всегда — чёрной точкой на горизонте над Диким лесом. Он становился всё больше по мере сокращения расстояния и скоро уже можно было разглядеть широкий размах его крыльев.

Ворон величественно опустился на зубец рядом с мясом. Но вопреки обычаю, не заглотил его тут же. С любопытством таращился блестящим глазом прямо на Вилли. Та несмело улыбалась ворону, даже руку протянула к опасному клюву, но поглядела на Шани.

— Можно?

— Погладь, если позволит.

Ворон позволил и блаженно прикрыл глаз. Вилли улыбнулась ещё шире и отдёрнула руку.

— Поешь, — попросила ворона.

Тот понял, схватил мясо клювом и заглотил весь кусок целиком. После чего и Шани его погладила.

Стив длинно выдохнул где-то позади, когда ворон взлетел, сделал над ними круг и улетел обратно к лесу.

— У меня нет слов, — грустно произнёс Пранк. — Вилли, спускайся, не стоит нервировать Фишера. Пойдёмте отсюда.

Винс даже не огрызнулся, как обязательно сделал бы, не будь рядом Вилли.

— Чего это с ним? — спросила Шанни Стива, когда спустились уже до её комнаты. — Вилли, а тут я сплю, посмотришь?

— Какое уютное гнёздышко, Шани, — улыбнулась мисс Флинт. — Я понимаю, почему тебе здесь так нравится. Стив, а правда, что не так с мистером Фишером? Мне говорили, что он весёлый парень, в отличие от брата.

— Вилли, ну я же говорил, ты дочь лорда-дракона, — Стив покачал головой. — И хорошо, что он это понимает.

— Он боится Вилли, — догадалась Шанни с восторгом. Парни мало чего боялись, разве что самого лорда-дракона.

— Это грустно, — вздохнула Виллоу. — Ты же не боишься. И Шани тоже.

— Я просто успел с тобой хорошо познакомиться, — смутился Стив. — И мы же родня, Мэйси так счастлива, что вы сёстры.

— Я тоже счастлива, — Вилли деловито потёрла ладошки. — Шани, тебе же в башне нужна была помощь? Можно, я посмотрю?

— Ой, конечно! — встрепенулась Шани. — Идёмте вниз. Стив, ты же знаешь, что я привожу в порядок комнаты в башне?

— Знаю, — оживился Пранк и деловито велел: — Показывай, что не так.

Они спустились на четвёртый этаж и Шани впустила их в уже пустую комнату.

— Смотри, пол неровный, камин обвалился, а вот здесь пробоина в стене, а тут щели, ветер гуляет. И дверь перекошена. Поможешь?

Пранк оглядывался, всё больше хмурясь.

— А парни почему не помогают? — но палочку уже достал.

Шани замялась, не говорить же, почему она их немножко избегает.

— М-м, но ты же лучший, — выкрутилась она. — Я хочу, чтобы тут всё было идеально.

— Ну ладно, — Стив хмуриться перестал, потрогал щели, осмотрел пробоину, поковырял неровности в полу. — Одними чарами не обойтись. Сейчас принесу материалы, должны быть на старом складе.

Вилли с улыбкой достала палочку, едва он ушёл.

— Ты не против, если я тоже помогу — с потолком? Я навострилась украшать потолки в бо… на прежней работе.

— Здорово! — обрадовалась Шани. — С потолками беда, вся побелка облупилась.

— И мои чары хозяйка любила, годами не выветривались. Смотри.

Колдовала Вилли невербально. Только палочкой шевелила едва заметно. На глазах Шани потолок сделался белоснежным и чистым, лохмотья старой побелки исчезли, а по потолку побежали полоски, потом потемнели, проёмы между полосками стремительно заполнялись жёлто-коричневыми красками. И скоро стало казаться, что потолок деревянный, да ещё лакированный, видны были прожилки дерева, тёмные отметины сучков, а в углу, как настоящий, замер красивый паук на идеально ровной паутине. Такого не хотелось убить, а паутину уничтожить — слишком красиво. Потолок даже немного светился теперь.

— Башня ведь каменная, — пояснила Вилли. — Хотелось привнести иллюзию тепла.

— Это очень здорово! — выдохнула Шани. — А в другой комнате сделаешь?

Вилли кивнула и Шани провела её в бывшую камеру несчастного анимага. Даже историю его рассказала, пока Вилли творила настоящее волшебство. Она и тумбочку под цвет потолка окрасила чарами, и каминной полке придала благородный оттенок.

К приходу Стива они вернулись в самую продуваемую комнату. Пранк удивлённо оглядел потолок и сказал, что хотел бы такой иметь дома.

— Сделаю, — зарделась от удовольствия Вилли.

Щели они заделывали все вместе. Стив показал, как нужно делать. Потом они с Вилли в две палочки выровняли отремонтированные места, окрасили стены в бледно-зелёный цвет, а ровный теперь пол — в тёмно-коричневый. Камин исправили, теперь при необходимости его можно было растопить. Дверь тоже обтесали и укрепили. Стив смазал петли, закрываться дверь стала легко и бесшумно.

— Куда теперь? — Стив со сдержанным удовольствием оглядывал комнату. — А тут здорово, еще бы мебель — и жить можно.

— Мебели немного есть, — оживилась Шани. Она сбегала за мешком и показала свои богатства. — Давайте подберём что-нибудь. Я назову эту комнату Зелёной.

Вместе они выбрали шкаф, тумбочку и такую же софу, как в соседней комнате.

— Тут ковры не нужны, — сказала Вилли. — Но я могу на эту стену скопировать рисунок с оленями.

Шани захлопала в ладоши. Рисунок, в отличие от ковра в комнате с цепью, занял всю свободную стену и ей оставалось только блаженно вздыхать. Она уже полюбила эту комнату больше остальных.

Только не знала, что Вилли и Стив из других комнат тоже сделают нечто невероятное. Потолки, стены и полы всех свободных комнат в итоге не имели щелей и неровностей, камины отреставрировали, а Вилли сумела нанести рисунки в каждой комнате разные. Мебели на все четыре комнаты не хватило. И Стив пообещал лично попросить Причарда и других парней, чтобы в каждую сделали кровати и нормальные тумбы. Ему самому больше всего понравилась комната с цепью, её тоже слегка отреставрировали и потолок стал как небо с пушистыми облаками, но с секретом. Вечером потолок темнел и на нём появлялись крохотные звёзды, а утром снова светлел и покрывался пушистыми облаками.

— Про анимага узнаю, — пообещал Стив. — Кажется, я знаю, где это может быть в архиве. Шани… А можно я буду иногда занимать эту комнату, когда тут бываю? А то ведь прихожу часто…

— Она твоя! — просияла Шани. — Конечно, тебе нужен здесь кабинет, Стив. Уверена, папа Корвин возражать не станет.

Скоро гости заторопились в главное поместье, но взяли с Шани обещание, что она позовёт их опять, когда освободит оставшиеся этажи башни. Им понравилось реставрировать старые комнаты.

— И я прихвачу кое-что из мебели, — сказала Вилли. — У мамы Эми тоже есть лишняя уменьшенная, она показывала. Если позволит, можно будет сразу обставить остальные комнаты и добавить что-то в эти.

Шани и не заметила, как за окнами стемнело. Только выйдя из башни, она поняла, что наступил вечер. И скоро все парни явятся на ужин. Впрочем, они уже шли дружной толпой со стороны стройки, болтая и посмеиваясь.

При виде Стива, парни сначала приветственно засвистели, стали здороваться, а потом замерли как один, разглядев шагнувшую из-за широкой спины крепыша Пранка тоненькую Вилли в белой шубке.

— Здравствуйте, мальчики, — мягко поздоровалась Вилли, улыбнувшись сразу всем.

— Добрый вечер, мисс.

— Здравствуйте, мисс Виллоу.

— С выздоровлением, мисс Флинт.

Заговорили все разом, но стояли, не двигались, словно ожидая от неё какой-нибудь команды или приказа. Шани кусала губы, скрывая улыбку. Так приятно было видеть задиристых боевиков скромными и присмиревшими.

— У меня к вам небольшая просьба, — удивила девочку Вилли, которая смело обратилась к парням. — Вы все знаете, что Шани разбирает заброшенные комнаты в башне.

Парни дружно подтвердили, что да, конечно знают. Взгляды на Шани бросали беспокойные.

— Эти комнаты, как я поняла, предназначены для неожиданных гостей, девушек, например, которым разрешат остаться погостить у вас в Цитадели. Такое ведь уже бывало, не так ли?

И опять все закивали согласно. Оживились даже.

— Комнаты некоторые уже готовы, — продолжила дочь лорда-дракона. — Вы можете все поглядеть, что смогла сделать Шани самостоятельно из захламлённых полуразрушенных помещений. А я слышала, что многие из вас отличные мастера. И что сколотить простые кровати и, быть может, столы для комнат — вам не сложно, и материалы есть. Понимаю, что сейчас вы заняты постройкой домов для новых семей, но, может, смогли бы найти время для вашей любимицы? И кто знает, может быть, на кровати, сделанной вашими руками, когда-нибудь переночует ваша будущая невеста? Это всё, мальчики. Большое вам спасибо, что выслушали. А нам с мистером Пранком уже пора. Папа Тео и мама Эми ждут меня к ужину. Извините.

Шани выдохнула вместе со всеми, впечатлённая речью, когда Стив и Вилли воспользовались портключом. Даже не смогла улыбнуться, когда парни вздрогнули при упоминании папы Тео.

Загомонили все разом, взбудораженные просьбой Вилли.

— Шани, — бросился к ней побледневший Крейг Кут. — Ты почему молчала? Мы же всегда…

— Уймись! — оборвал его Пол Блетчли, самый спокойный из парней после Ингиса. — Мисс Флинт права, сами могли догадаться. Стыдно, парни, что Шани в одиночку башню приводит в порядок.

— И ничего мне не надо! — рассердилась Шани. — Кровати и столы нужны, Вилли права, мне пока сложно с этим. А вот помогать с комнатами не нужно. Занимайтесь своими делами, это только моё!

— Ишь, какая строгая, — ухмыльнулся Маркус Бойл. — Посмотреть комнаты позволишь? Мы поняли, что чего-то уже готово.

— Ладно, — улыбнулась Марку Шани. — Пойдёмте, покажу. Но руками ничего не трогать и не колдовать!

Первую комнату, которая теперь была кабинетом Стива, рассматривали молча, кидая на Шани странные взгляды. Пришлось признаться, что с реставрацией помогали Стив и мисс Флинт. И что Клоди поделилась мебелью.

— А раз тут кабинет Пранка теперь, — высказался Кейси Причард. — То стол нужен по-любому.

— И кровать, — ухмыльнулся Крейг. — Широкая. Вдруг с женой тут останется с ночёвкой.

И тогда загомонили все разом. Кто говорил про полки, кто про кровати, из какого материала лучше делать. Остальные три комнаты обходили, уже не скрывая восторгов и сразу прикидывая, что и как будут мастерить. И для оставшихся четырёх комнат сразу же решили делать и кровати и другую мебель. Шани сильно подозревала, что слова Вилли про будущих невест всех очень вдохновили.

— Ты с дуба рухнул, — выговаривал Куту Блетчли, тут же подтверждая её мысли. — А если девушка останется ночевать, на соломе станет спать? Нужны нормальные перины. Клайва попросим сделать, он в этом лучший. Можем за это обновить его сарай.

— Скажем, что мисс Флинт велела, — хмыкнул Причард.

— Не велела, а вежливо попросила. Кейси, ты успеваешь записывать?

— Пишу, не волнуйся, Пол, — ответил сквозь зубы Причард, черкая пером по куску пергамента. — Макс, сколько ты сказал тумбочек? А, записал уже. Так что там насчёт дверей?

Шани обалдело крутила головой, поражаясь такой слаженности. Вилли просто цены не было. Вряд ли парней вдохновил бы так Стив. Ей бы хотелось тоже так уметь разговаривать с мальчишками, но её часто не воспринимали всерьёз. Очень хотелось стать побыстрее взрослой. Общий бедлам прекратил патронус мамы Марты. Белоснежная призрачная пума, заставила боевиков тут же смолкнуть и в образовавшейся тишине зверюга голосом мамы Марты ласково произнесла:

— Дочка, гони охламонов на ужин, разогревать ещё раз не стану. Чем они все заняты, бессовестные?

Всё в той же тишине, Шани привычно рявкнула:

— Все слышали? Быстро на ужин! И руки вымыть не забудьте.

И вдруг осознала, когда парни без возражений повалили на выход из башни. Её тоже прекрасно слушаются, пусть не во всём, но какие её годы! И даже повеселела, ведь столько хорошего за день произошло. И сама ощутила жуткий голод.

Выходя последней, заметила как единственный Причард побежал на верх башни, в отличие от остальных. Опаздывал сменить Фишера на посту. Винс догнал Шани уже внизу, дёрнул за косичку.

— Признавайся, что тут был за шум внизу? Вечно я всё пропускаю.

— О, это всё Вилли, — Шанни рассмеялась, когда Винс вздрогнул.

— И что мисс Флинт? — ровным голосом спросил он. — Что-то не понравилось?

— Да нет, — Шани не торопясь шагала рядом с ним к кухне. — Попросила парней сделать для новых комнат в башне кровати и что-нибудь ещё из мебели.

— А-а, — вздохнул Винс уныло. — Ну да, нужно, ты могла бы давно сказать.

Шани искоса на него взглянула и решила немного приободрить.

— Ну я думала потом, когда все комнаты разгребу, — скучным голосом ответила она. — А мисс Флинт сказала, что уже надо. Вдруг девушек приглашу с ночёвкой, мол для будущих ваших невест надо постараться.

И с удовольствием увидела, как Фишер тут же расправил плечи и даже блеснул улыбкой.

— Ну правильно! — сказал он решительно. — И не только кровати, девчонки книжки всякие любят, значит и столы, и полки для книг нужны.

— Вот да, — решила его подзадорить. — А то Крейг ещё предлагал набить матрасы соломой.

— Сдурел, что ли? Нормальные перины надо. Пусть сам на соломе спит. Клайв делает классные, неужели не сговоримся?

— Вот и Пол говорит так же. Ну ладно, я побегу, надо отнести Кейси ужин. А тебе совсем не понравилась Вилли?

Винс даже с шага сбился.

— Думай, что говоришь! — рассердился он. — Она дочь лорда, Шани, и ей пятнадцать всего. Хочешь, чтобы лорд-дракон меня испепелил? Я уж не говорю про Флинта и Ингиса, которые все зубы выбьют за сестру.

— А ещё Магнус Нотт, — подхватила Шани. — Но красивая же.

— Красивая, — приуныл Фишер. — Луна тоже красивая, но я не волк, чтобы выть на неё. А, кстати, про каких невест мисс Флинт говорила? Не знаешь, может, у неё подруга есть чуть постарше? Ты же вроде с ней подружилась.

— Не спрашивала! — возмутилась Шани. — Всё бы вам про невест! Обещаю, если кого приглашу в башню с ночёвкой, тебе первому сообщу! Доволен?

— Я тебя обожаю, — рассмеялся Винс. — А кровати и мебель сделаем, не вопрос. Ты давай, не темни, что нужно сообщай сама. Ты же знаешь, всегда готовы. Ну беги уже. Кейси выглядел жутко голодным.

Шани кивнула и побежала в кухню, а Винс свернул к Загону, чтобы умыться и переодеться. На башне ведь ветрено и холодно, а в кухне у мамы Марты тепло.

Мама Марта уже её ждала, вручила узелок.

— Ну как? — спросила быстро. — С ним поешь или вернёшься?

— С ним, — решила Шани. Подумала, что Кейси там грустит, а он всегда был не против её компании. А ещё возьмёт в комнате свои заготовки и новый пергамент — перепишет его каракули начисто. Заодно будет знать, что они там напридумывали с мебелью.

— Ну и славно, я как раз побольше еды положила, — сказала Марта. — Что мальчишки? Вилли не напугали?

— Что ты, мам! — сделала Шани большие глаза. — Она как вышла из башни, так они все остановились тихие-тихие, даже Кейси. Она им и сказала: «Надо помочь Шани, сделать в комнаты кровати». Долго говорила, красиво. Я тоже заслушалась. А парни потом сразу пошли смотреть, что и как делать. Вилли же мне там потолки украсила и не только, ты обязательно должна посмотреть. Ты можешь ведь на метле на крышу залететь, а спускаться легче. Пожалуйста!

Мама Марта не любила забираться в башню, говорила, что лестница там крутая, а она уже не молодка козочкой прыгать.

— Ну-ну, дочка, посмотрим, — проворчала мама Марта. — Вот когда все комнаты будут готовы, сразу всё и посмотрю. Беги уже. И захвати шарф для Кейси. И сама потеплее оденься.

— Ну, мам, знаю!

Шани и сама хотела взять для Причарда шарф, да чуть не позабыла за всеми волнениями. На душе было радостно. А ещё ей понравилось, как Вилли с ребятами познакомилась. Сразу со всеми. Только немного грустно, что не видят в ней невесту.

И Шани рассердилась на себя за эти мысли. Глупости всё это, дел полно, ей вообще не до каких-то невест. Это мальчишки все как с ума посходили, столько времени нормальными были, а как Клоди появилась ― всем подавай невест. А где их взять, хороших, ведь для каждого хочется нормального счастья. Чтобы как у Клоди и Шона. Чтобы по любви, а не просто так.

Шани отмахнулась от этих забот, легко побежала наверх по ступеням башенной лестницы. Кейси всегда её рад видеть, и она просто счастлива, что у них с Сати Эрлей всё так разрешилось хорошо. И шарф ему свой взяла, недавно связала. Тёплый и мягкий. А из узелка одуряюще пахло мясной похлёбкой, свежим хлебом и ароматным чаем. Крепким и сладким, как раз таким, какой любит Причард.

* * *

Том проснулся наутро мгновенно и сразу понял, где находится. Вспомнил пикантные подробности вчерашних событий, что привели его с малышкой Фрейей на алтарный камень Гонтов. Она так и спала, с удобством расположившись на нём, но, стоило ему шевельнуться, как Фрейя глубоко вздохнула, просыпаясь.

Он ощутил, как она замерла, словно всё осознала наконец. И с тревогой заглянул в её глаза, когда она медленно подняла голову и посмотрела на него.

— Так это был не сон? — протянула Фрейя-уже-его-жена хрипловато. — Ну, здравствуй, что ли.

— Привет, — попытался улыбнуться он.

— Весело? — осведомилась Фрейя, бессовестно на нём ёрзая в попытке слезть.

Том разжал руки, и у неё это сразу получилось. Спрыгнула на пол, и тут же взвилась обратно, он едва успел среагировать, чтобы смягчить воссоединение их тел.

— Холодно, блин! Что это за склеп? А это? — она потрясла перед его носом рукой, где отчётливо проступила татуировка на запястье. — Ты совсем охренел, мистер Реддл?

— Боюсь, уже не Реддл! — сглотнув, отозвался Том, стараясь не шевелиться и больше не улыбаясь. — Это мой родовой… наш родовой камень. Мы в ритуальном зале. И почти уверен, что магии рода Гонтов нет дела до моей магловской фамилии.

— Хочешь сказать… — прищурилась Фрейя. — Нас не только поженили, но и…

— Надо взглянуть на родовое древо, оно на стене за нами. Не поглядишь? — попросил Том, предпочитая не шевелиться, пока не поймёт, в каком настроении супруга.

— Ага, — она приподнялась и вгляделась в стену за ними. — Блин, далековато, не разглядеть… Ага, спасибо тем, кто это делает. Теперь видно: Том Гонт и Фрейя Гонт. Дед с ума сойдёт!

— А ты? — Тому было откровенно плевать, что подумает её дед и все деды в мире. — Злишься?

— Фрейя Гонт! — повторила она, опасно сощурив глаза. А потом снова больно ткнула локтем в рёбра, всполошившись. — Мерлин мой, как теперь играть?! Или оставить прежнее имя, как псевдоним? А моя одежда… Герр Вейнховц! Девочки…

Она со стоном закрыла глаза, вцепившись в его плечи.

— Фрейя, — осторожно позвал Том, стараясь лишь придерживать супругу. Хотя очень уже хотелось продолжения. — Мы всё решим. Как ты себя чувствуешь?

— Как будто перемололи, — пробурчала ему в шею. — Прожевали, выплюнули, собрали заново и напоили живительным эликсиром. А ещё влили в горло тройную дозу амортенции. И если ты ещё шевельнёшься, сукин ты сын, я тебя изнасилую к чёртовой матери!

— Насилуй! — разрешил он со вздохом, поражаясь чёткости её описаний, потому что ощущал примерно то же самое.

Она глухо засмеялась, отчего он ощутил вибрацию и коротко застонал. Фрейя подняла голову и посмотрела с весёлым изумлением.

— Покой предков не нарушим? — осведомилась деловито.

— Порадуем, — ответил сквозь зубы, потому что слова с делом у его супруги не расходились. Ощупывала его весьма плотоядно, лишая остатков самообладания.

— Извращенцы! — выдохнула Фрейя, найдя самое дорогое. — Ох ты… Меняемся, мистер Гонт, я на такое не сяду по доброй воле.

— Как изволишь, — выдохнул он, одним движением меняя их положение. — Я могу…

— Хватит болтать! — выгнулась под ним супруга.

Пришли в себя спустя вечность, но усталости не было. Том медлить не стал, призвал для них одежду, надеясь подогнать что-то для Фрейи из своих вещей. Супруга придирчиво оглядела гору тряпок, вытянула простую рубаху и кожаные штаны, оделась быстрее него и посмотрела вопросительно. Колданул без палочки, подгоняя одежду к её размерам. Сам успел надеть лишь штаны, но Фрейя одобрительно махнула рукой.

— С тебя достаточно. Оставь рубашку в покое, я ещё не насытилась твоим видом. У тебя там, — ткнула пальцем вверх, — что-то есть? Кухня? Еда?

Том рассмеялся и притянул её к себе, затягивая в аппарацию. Оба его домовика радостно запищали, увидев хозяев на просторной кухне.

— Завтрак! — приказал Том.

— Мяса! — поддержала Фрейя. — Много и вкусного! И кофе, пожалуйста.

Мясо на большом блюде аппетитно пахло специями и было горячим, словно их ждали.

— Конечно они ждали, — Том занял своё кресло и охнул, когда Фрейя беззастенчиво забралась к нему на колени, усевшись боком. — Ты уверена?

— Всегда мечтала это сделать, — фыркнула Фрейя. — Но я же приличная леди. Открой рот и перестань читать мои мысли.

Выбрав небольшой кусок мяса, поднесла к его губам, соус потёк по её пальцам и его подбородку.

Возмутиться хотелось, но не стал, внезапно ощутив азарт. В конце концов, так, наверное, было принято между супругами, а он понятия не имел обо всех этих вещах. Решив, что Фрейе виднее, взял зубами мясо, наслаждаясь вкусом и даже попробовал облизать её пальцы.

— Хороший мальчик, — засмеялась она и следующий кусок взяла себе в рот, но не целиком. Приблизила к его губам.

Том понятливо откусил половину, проглотил, почти не жуя и потянулся к её блестящим губам.

Супружеская жизнь начинала нравиться и интриговать. Чем ещё его удивит Фрейя, оставалось только гадать. Подумал только, что Долохов стал бы ржать, если бы он ему рассказал, но не дождётся. И Том выгнал из кухни домовиков, сильно подозревая, как закончится безумный завтрак.

Осмелев, он и сам кормил жену с рук, а потом нетерпеливо срывал с неё одежду, уложив на широкий стол и напрочь забыв о магии.

Фрейя извивалась, кусалась, царапалась и так явно наслаждалась, превращая простое вроде бы действо в какое-то безумие, что у Тома напрочь отказывали все тормоза.

— Хочешь осмотреть дом? — глухо спросил он, рухнув в кресло и осторожно приняв Фрейю обратно на колени. Та жмурилась, как книззл, прижималась к нему, зализывая лениво царапины на его груди и только вздыхала. — Отнести в спальню?

— В кровать, — покивала, чмокнув в ключицу. — Но ты идёшь в комплекте. Никаких гостей и визитов сегодня. Осмотр дома, друзья, дед, отец — всё завтра!

— Отец? — переспросил осторожно, поднимая её на руки и шагая к лестнице, ведущей на второй этаж. Левитировать и не думал, все её сто пятнадцать фунтов* принадлежали отныне только ему и хотелось ощущать их в полной мере.

— Папашу звать не будем? — хихикнула она, обвив его шею руками. — Ты прав, он же не молод, не стоит шокировать сильного легилимента. Я же не сдержусь и буду вспоминать, как ты… Том! Да делай ты со мной, что хочешь, не надо подслушивать мои желания!

— А у тебя их ещё много? — удивился он, пинком распахивая дверь спальни. Он и не думал применять к ней магию, но она сама подкидывала ему такие образы, что впору было краснеть, как мальчишке.

— Даже не представляешь насколько! — мурлыкнула Фрейя и ахнула, когда он швырнул её на кровать.

— Что? — спросил насмешливо, неторопливо избавляясь от брюк под её горящим взглядом. — Ты сама предложила!

— Действуй! — согласилась она, раскинув руки. — Кровать крепкая?

— А если нет?

— Ты прав! — засмеялась Фрейя. — Ну иди же ко мне. Ладно-ладно, делай как знаешь.

Старик Дервент сам прибыл на следующее утро. Хорошо, что Том уже встал и работал в кабинете, оставив супругу досыпать. Спешно сменив домашнее на приличный костюм и мантию, спустился в гостиную, куда велел домовикам проводить гостя.

Дервент стоял у камина, мрачный и спокойный, разглядывая эти пижонские статуэтки, которыми Долохов украсил каминную полку.

— Как нашёл? — предвосхитил он вопрос, даже не здороваясь и не глядя на Тома. — Так родовое древо у меня не для красоты. И поисковое зелье на крови Линды… хм, Фрейи... всегда под рукой с тех пор, как она самовольно вырвалась в большой мир. Значит, поженились?

Том кивнул, замерев в нескольких шагах от гостя.

— Мне… я могу взять в жёны вашу внучку? — мучительно подобрал он слова. Пожалуй, с Геллертом ему было легче.

Дервент коротко рассмеялся и пронзил его проницательным взглядом.

— Ладно, засчитано, юноша. Где моя девочка?

— Спит.

— Полдень уже, — покачал головой старик. — Угостишь родича чашкой коньяка с двумя каплями кофе? Да не стой столбом, иди, обниму. Геллерта видел?

Том с трудом стерпел короткие объятия, ненавидя чужие прикосновения с детства. Хотя прикосновения Фрейи никакого протеста не вызывали.

Домовики предвосхитили приказ. И кофе, и коньяк оказались на столе возле камина, вместе с тарелкой разных закусок.

Выпили, посидели молча. Том опомнился и запоздало ответил на вопрос:

— Виделся. Гриндевальд дал своё добро.

— Чудно, — хохотнул довольный чем-то Дервент. — Вот так просто благословил?

Том вспомнил пронизывающий холод и две вершины антимагических гор, торчащих из Запретного леса подобно гигантским иглам.

— Не сразу, — нашёл ответ Том, отпивая кофе. Коньяка не хотелось. — Обещал не мешать.

Дервент опять хохотнул, но отвлёкся на сонную Фрейю, заглянувшую к ним, но тут же скрывшуюся вновь. Том закрыл глаза, пережидая смущение. Её вид в его рубашке будил совсем сейчас неуместные желания.

Фрейя вернулась через три минуты в его парадной мантии, переделанной в нечто женственное. Ему очень хотелось спросить: «А так можно?». Он с ужасом осознал, что до сих пор не раздобыл для неё нормальной одежды, буквально голой приведя в свой дом.

— Дедушка, — бросилась его супруга на шею поднявшемуся старику. — Только не ругайся. Мы всё наверстаем.

— Праздничный обед завтра в большом зале, — сурово ответил Дервент и погладил внучку по голове. — У нас дома, конечно. Можешь позвать подруг. А вы, юноша, пригласите друзей, если такие у вас есть.

— Есть, — ответил Том как можно спокойней. — Мы придём.

— А ты уже уходишь, деда? — Фрейя коротко чмокнула его в щёку. — Бабушке привет! Спасибо, что навестил!

Дервент кашлянул и кивнул на камин.

— Рабочий?

Получив от Тома кивок, не прощаясь, Дервент скрылся в зелёном пламени.

— Ты его выгнала! — он не знал, ужасаться ему или восхищаться.

— Видел бы ты своё лицо, дорогой! — Фрейя заняла место деда и вгрызлась в сочный персик, взяв его с блюда. — Я бы и министра выгнала, и папашу. А тебе нельзя, так что просто скажи спасибо.

— Спасибо, — не удержал он улыбки, выдыхая. — А почему мне нельзя?

Она беспечно пожала плечами.

— Ты не хочешь пройтись по магазинам? — решил он сменить тему. — Твоя одежда…

— Я уже послала твоего лопоухого за каталогом, закажем по почте, — беспечно отмахнулась Фрейя. — И Вэйнховц обещал прислать наши вещи через пару часов. Подумай лучше, кого пригласить к нам вечером на скромный ужин. Иначе будет не так весело завтра у деда. Отпразднуем сначала среди твоих друзей. Я только Люси Сабо приглашу, а завтра уже всех остальных к деду.

Том оживился и сообщил, что в таком случае позовёт Долохова, Малфоя и Лестрейнджа.

— Ого, — оценила Фрейя. — Друзья?

— Лучшие.

— Я всё больше убеждаюсь, что сделала правильный выбор, Том, — усмехнулась миссис Гонт. — А вот и каталог. Тебе смокинг, мне платье. Да не смотри так, можешь заняться своими делами. Я твои размеры уже оценила, так что не волнуйся. Деньги у меня есть.

— У меня тоже, и я бы хотел…

— Вот и славно, — перебила его жена, углубляясь в страницы каталога с явно итальянским текстом. — Не возражаю против подарков. Но если их будет слишком много, потребую отдельную спальню.

Том впечатлился, заодно сообразив, что про подарки он даже не подумал, хотя бы на второй день. Даже Санни Прюэтт получала от него подарки, а той, кого больше всего хотелось порадовать, не подарил даже кольца или браслета. Болван, какой же он профан в отношении женщин! Ему срочно нужен был Долохов или Малфой, а лучше оба. Только не Дикон — тот слишком давно женат, чтобы понять его сейчас.

_________________________

115 фунтов* примерно 52 кг

* * *

Шани сдула со лба прядь выбившихся волос и наклонилась за очередным тюком с непонятным барахлом. Последний угол оставалось разобрать. Даже меньше — мешок и ящик под ним.

Заглянула внутрь мешка, распотрошив горловину, скривилась от взметнувшейся пыли. Вторая комната на втором этаже башни была особенно захламлённой. Здесь как раз обнаружилась разнообразная мебель. Частью поломанная, частью раскрошившаяся.

С первой комнатой Шани справилась быстро. Там были тряпки, какие-то матрасы, чехлы и даже одежда. А ещё пикси и ужасный запах. Уничтожить всё, при виде гниющих тряпок и мелких вредителей, показалось единственным правильным решением. Хорошо что башня была каменной и зачарованной от огня! Безобидное Инсендио заставило пылать тряпки, словно их облили Огденским. Пикси просто взрывались внутри с неприятными хлюпами, а Шани в ужасе подпирала дверь снаружи, надеясь, что пламя наружу не прорвётся.

В таком виде и застал её Пол Блетчли, неспешно бредущий на ужин. А следом послышался топот множества ног — из окна-бойницы выбило все стёкла и дым с языками пламени вырвался наружу.

Блетчли отшвырнул её в сторону, придерживая дверь ногой, и заорал столпившимся снизу:

— Эванеско в окно кастаните! Кто там на метле? Агуаменти бесполезно. Дверь не открыть, огонь рванёт на лестницу.

На метле был Маркус Бойл. Но его Эванеско не помогло — слабело на подлёте, а приблизиться к окну не удавалось. Шани поняла это из криков с улицы. Она вдруг заметила, что лицо Пола мокрое от пота, а дверь вдруг засветилась и в расширившиеся щели стали показываться язычки пламени.

А потом снаружи все разом замолкли, и в наступившей тишине Шани узнала быстрые лёгкие шаги. В несколько прыжков Магнус Нотт оказался рядом с ними. Подмигнул весело Шани, кивнул Полу — мол, дверь открой и отойди.

Пол подчинился мгновенно, распахнул дверь рывком, отпрыгивая в сторону. И пламя с рёвом набросилось на Магнуса. Патрон засмеялся, расставив руки, словно предлагая себя на расправу жёлтому зверю. И вдруг огонь начал менять цвет — от насыщенного жёлтого становился зелёным, потом синим и на глазах изумлённой девочки разделился надвое и стал стремительно всасываться в ладони Нотта. Несколько секунд — и всё было кончено. А вот ладони Магнуса зловеще светились, но патрона это мало беспокоило.

— Прошу прощения за жуткое представление, — ухмыльнулся он. — не удержался. Но сейчас выдам отличный фейерверк. Кто со мной на крышу?

Пол Блетчли встряхнулся и пошёл за патроном, а Шани, только сейчас поняв, что всё позади, выдохнула, вскочила с пола и побежала за ними следом, раз уж приглашают.

— Что там у вас? — ринулся к ним Крейг Кут, стоявший на посту. Но увидев патрона, сразу отступил, завороженно глядя на руки Нотта.

Фейерверк получился на славу. Шани даже забыла обо всём, наслаждаясь дивным зрелищем. По сумеречному небу носились огненные драконы, сходясь и разлетаясь в безумном танце. А на одном из драконов верхом сидела огненная девочка, в которой Шани с изумлением узнала себя. Внизу парни засвистели и заорали ещё громче, а у Шани на глаза навернулись слёзы. Огненная девочка вскочила на ноги и подбоченилась в короткой огненной шубке, толстая длинная коса летела за ней. А на плече… Да! Это была маленькая магическая игуана.

Вокруг расцветали гигантские огненные цветы, взрывались множеством звёзд диковинные птицы, а Шани не отрываясь смотрела на свою огненную копию, которая, глядя сверху, махала собравшимся внизу огненным платочком. И вдруг на вытянутую руку девочки приземлился огромный ворон. И сразу всё начало таять, оставив в небе лишь беловатый дымок, который быстро рассеялся.

Магнус вдруг повернулся к ней. Его руки больше не светились. Присел на корточки и спросил:

— Сильно испугалась?

Оставалось только кивнуть. Говорить Шани не могла, горло перехватило.

— Не будешь больше поджигать комнаты?

Замотала испуганно головой.

— Я так и думал, — улыбнулся ей Магнус, поднимаясь. — Эй, Блетчли! Ты молодец, отлично справлялся.

— Спасибо, патрон! — смущённо улыбнулся парень. — Агуаменти бы не помогло…

— Понятное дело. Злишься на девочку?

— Не-е-е, — усмехнулся Блетчли и подмигнул Шани. — Она умная, с первого раза понимает, что к чему.

— И я так думаю, — покивал Нотт. — И вдруг подхватил Шани на руки, устроив на сгибе локтя и понёс вниз.

Она прикусила губу, когда Нотт остановился перед её дверью. Понимала, что это не всё.

— Палочку покажи.

И вроде спокойно так сказал, а у неё мурашки поползли по спине.

Дрожащей рукой вытащила палочку, крепко сжимая на ней пальцы.

— Дедова, — всхлипнула горько. Понимала, что отберут.

— Занятная палочка, — хмыкнул Нотт.

А Шани уже представляла, что не будет больше поделок, дощечек-говорилок, браслетов с черепами, шкатулок с секретом… Без палочки деда ничего больше не получится.

И рука сама разжалась, выпуская короткую невзрачную деревяшку, которая так много для неё значила.

— Забирайте!

— Э, нет, — хохотнул сын лорда-дракона, сжав снова её пальцы на древке. — Следовало бы тебя наказать — например, заставить отмыть все комнаты в башне без магии. Только ты и так это уже делаешь по собственной воле. Сколько комнат осталось освободить?

— Одну, — призналась тихо. — И эту ещё отмыть от гари.

— Вот и славно. Сейчас спать, Шани, я пришлю с кем-нибудь молока. А последнюю комнату освободишь завтра. Договорились?

Не веря своим ушам, закивала радостно. А Магнус-повелитель-огня-Нотт занёс её в комнату и аккуратно опустил в ложе из шкур.

— Спи! — велел негромко.

И она заснула. И даже не слышала, как принесли молоко. А утром кружка оказалась пустой, если не считать свернувшегося клубочком Мерлина, с тугим круглым пузом.

— Налопался! — достала его из кружки Шани. — Ладно, спи, рано ещё.

Марта уже всё знала. Обняла крепко, попросила больше так не пугать. И велела замесить хлеб. Шани думала, что теперь в башню не пустят работать. Но после завтрака Марта погнала её из кухни.

— Иди-иди, знаю, как не терпится закончить с комнатами. И ребят проси смелей, слоняются без дела. Хотят своим мастерством перед Вилли похвастаться.

— Я быстро! — и Шани во весь дух побежала к башне.

Вилли ждали к обеду. И не одну. Какие-то слухи ходили непонятные. То ли друга приведёт, то ли подругу. И, мол, лорд-дракон в курсе. За два дня парни уже всю задуманную мебель сколотили и изнывали от любопытства. Шани мебель пока не показывали, спрятали где-то в уменьшенном виде. Сюрприз ей хотели сделать. Ждали только, когда она закончит все комнаты, а Вилли со Стивом поколдуют и наведут красоту. Тогда уже сразу всё и занесут, и расставят.

А ещё перины с подушками должны были прибыть от Клайва после обеда. Стив их обещал захватить. Девчонки ещё, Алиса Шелби и Мэйси Пранк постельного белья нашили, простого и прочного. У Алисы был станок, она как раз занималась созданием ткани и пошивом разной одежды. Говорили, что хлопок для простынь и шерсть для одеял Магнус Нотт купил сам.

Так что Шани успеть с уборкой надо было к обеду во что бы то ни стало. И она смирилась, попросила парней подежурить у окна. Будет кидать им всякую рухлядь из мебели, а они уж сами отберут, что использовать, а что на дрова пустить. Только две железных кровати без дна Маркус Бойл и Пол Блетчли вынесли из комнаты собственноручно.

А Шани продолжала лихорадочно разбирать завалы, предчувствуя, что днём в Цитадели будет нечто грандиозное. Столько народу собиралось прийти! Стив туманно намекнул, что многие захотели поделиться кто чем может для башни. Да ещё гость Вилли непонятный будет. Есть ради чего поспешить.

Под пыльным мешком обнаружился какой-то ящик, последнее, что предстояло вынести из опустевшей комнаты. Рядом громоздился мешок с уменьшенными остатками барахла. Шани тряпкой смахнула с ящика пыль и паутину, и замерла, осознав, что перед ней сундук, да не простой. Углы деревянного сундука имели железные набойки. Стоило кого-нибудь позвать, показать, чтоб поняли, что такое. Или открыть помогли — замка нигде не было видно. За ручку сундук было не поднять, тяжеленный. И с места его Шани сдвинуть не смогла.

Но медлила с призывом помощников. Обползала сундук со всех сторон, ища хоть какое-то клеймо. И вдруг сердце застучало где-то в горле. Родовое клеймо засияло прямо под ладонью, когда невольно задела неприметный шип на крышке. Слизнула капельку крови с пальца, перчатку ещё сняла зачем-то! Думала, привиделось, но клеймо с широко улыбающимся котом никуда не девалось. И откуда здесь взялся этот сундук?

Шани воровато оглянулась, никого вокруг не было. Дверь закрыта опять же. Парни успели все двери подновить. И даже внутренние засовы сделали надёжные. Шани не поленилась, подошла к двери и заперла на засов. Такой, с чарами Причарда простой Алохоморой не откроешь.

Клеймо всё ещё блестело на крышке. Шани глубоко вздохнула и смело выдавила прямо в зубы кота ещё каплю крови. Прошептала родовое заклятие на латыне. И едва смогла услышать щелчок — всё заглушало громко бьющееся в груди сердце.

Крышка откинулась легко. И Шани во все глаза уставилась на корешки множества книг. Провела по ним дрожащими пальцами. Два ряда книг разъехались, но ничего между ними видно не было, какой-то тёмный провал. Храбро сунула в проём руку по самое плечо, бормоча имена предков. Но пальцы так и болтались в пустом пространстве, не достигая дна. Где-то гораздо ниже пола.

— Чары расширения! — потрясённо прошептала она, шлёпнувшись на попу перед сундуком. С рукой, к счастью, ничего не случилось. И как быть она не знала. С одной стороны — это её наследство. А с другой, она теперь в ковене. И надо показать всё лорду-дракону. Разрешит оставить — будет слёзно благодарить. Решит забрать, так тому и быть. И такая жалость скрутила сердце. И дед что-то про ковен говорил незадолго до смерти. Но вот что, она тогда так и не поняла. Хотела переспросить, но не успела. А что значило «У Ноттов, внучка…» — никак не могла расшифровать. Не про этот ли сундук говорил дед?

Крышку она закрыла, надавила обеими руками на печать рода и чуть не упала. Сундук уменьшился в мгновение ока, сделавшись маленькой шкатулкой. Шани сунула находку в карман, поднялась с колен, неспешно отряхнула одежду руками и достала палочку. Оставалось очистить всё бытовыми чарами, чтобы не стыдно было показывать комнату Вилли.

* * *

Виллоу Флейт, в одночасье сменившая фамилию на Флинт, да что там, кардинально изменившая внешность, получившая маму, братьев и сестёр и удочерённая самим Теодором-лордом-драконом-Ноттом, даже и мысли не допускала, что в ближайшие годы её вообще выпустят за пределы ковена.

— А почему нет? — усмехнулась Эми Флинт, расчесывая её волосы перед зеркалом. — Ты выросла в Лютном, детка. Ты сама всего добилась. И самостоятельно получила статус совершеннолетней. Смена фамилии и появление родни это никоим образом не отменяет. Ты же видела метрику? Ковен не станет твоей тюрьмой — это я тебе обещаю. И работа — это тоже важно. Захочешь — можешь не работать больше ни дня в своей жизни. Только не думаю, что тебе это понравится.

— Нет, мама Эми! — замотала головой счастливая Вилли. Подумать только — всего через несколько минут она снова увидит Митча. Спокойно пройдётся по Косому, может быть даже заглянет к девочкам и Мадам, но это не точно. — Не понравится.

— Но только помни, что теперь у тебя есть дом, — Эми Флинт со вздохом отпустила её волосы, взмахнула палочкой — и они сами уложились в красивую причёску. — И дома есть люди, которые тебя очень ждут. Мне было бы спокойно, если бы ты, доченька, возвращалась домой не позже восьми вечера. Как раз успевала бы к ужину. Но в крайнем случае — не позже одиннадцати. Твой отец тут был непреклонен.

— Понимаю и очень ценю, — шмыгнула носом Вилли, у которой дыхание перехватывало от мысли, как сильно изменилась жизнь. — Сегодня я вернусь даже к обеду. Обещала Шани помочь. Это в Северной Цитадели.

— Я знаю, милая, — снова усмехнулась Эми. — Помочь Шани собрался чуть не весь ковен. Но обещания лучше выполнять, ты права.

— А ещё… — Вилли замялась, но под ободряющим взглядом миссис Флинт, пойманным в зеркале, чуть воспряла духом. — Мама Эми! Я правда могу привести гостя?

— Можешь, детка. Я верю в твою способность разбираться в людях. Но ты же помнишь…

— Только двух, и только портключом через Северную Цитадель, — радостно закивала Вилли. — И не обижаться, если мальчики проверят гостей.

— А ещё получишь от отца три галеона, если гостья окажется незамужней девушкой.

— Я обязательно попытаюсь их честно заработать, — широко улыбнулась Вилли. — Так я могу идти?

— Сначала повторим, — Эми Флинт положила перед ней четыре тонких браслета, проследив, как дочь надевает их на тонкие запястья.

— Красный — Мунго, зелёный — домой, жёлтый — аппарационная площадка Северной Цитадели, можно прихватить не больше двух гостей, — без запинки ответила Вилли.

— И голубой.

— И голубой — аппарационная площадка возле банка Гринготтс. Спасибо!

— Денег достаточно? — нахмурилась Эми Флинт. — Ты ведь молодая девушка, Вилли. Хочется ведь каких-нибудь украшений, платьев.

— Шутите, мама Эми? — ахнула Вилли, вынимая из кармана невзрачный серый кошелёк с зачарованными завязками. — У меня в жизни не было столько карманных денег! Я бы и от них отказалась, но…

— Но папа Тео умеет убеждать, — рассмеялась Эми. — Пустяки. Всего-то пятнадцать галеонов в месяц. Его дочь, а теперь и твоя сестра Валери получает на карманные расходы ровно столько же. Но ты не обязана шиковать, всегда можешь заняться благотворительностью.

Мама Эми подмигнула, и Вилли рассмеялась. Но тут же глубоко вздохнула, порывисто оборачиваясь.

— До сих пор поверить не могу, что это не сон.

— Не забивай голову, — покачала головой Эми, коротко её приобняв. — К хорошему быстро привыкаешь. И давай уже, иди. Стив Пранк проводит тебя до аппарационной площадки.

Стив действительно ждал возле дома и сдержанно ей улыбнулся. Вилли его обожала, никогда не думала, что боевик ковена может быть таким лапочкой. Она искренне считала, что сестре Мэйси очень повезло с супругом. И он единственный из боевиков обращался с ней запросто, словно знал тысячу лет.

— Точно будешь к обеду? — озабоченно спросил Стив, приноравливаясь к её шагу. — Ты тепло оделась? Эта мантия, конечно, красивая…

— Только на вид такая тоненькая, — засмеялась Вилли. — Очень тепло. Спасибо, мамочка!

— Вилли, — он укоризненно покачал головой.

— Обязательно буду, — привычно прихватила его за локоть. Расчищенная от снега дорожка к аппарационной площадке кое-где поблёскивала льдинками. Раннее утро выдалось морозным и ясным. — Возможно, не одна. Но пока это сюрприз.

— Что значит не одна, Вилли? — тут же насторожился Пранк.

— Имею право привести гостя, — объяснила небрежно.

— Но не больше…

— Двух! Я помню.

— И это твой… твоя… Кто, Вилли?

— Стив!

— Ладно, — сразу смирился парень. — Скорее всего, я буду уже в Северной Цитадели, когда ты вернёшься. Мэйси тоже собирается там быть.

— Да уж знаю. Бедняжка Шани, представляю, как она волнуется. Столько народу заполонят её башню!

На лице Стива тут же появилась мягкая улыбка, как всегда, когда речь заходила о его любимице.

— Она справится, уверен!

— Даже не сомневаюсь. Папа Теодор не собирается там быть, не знаешь?

— Никаких распоряжений пока не было, — поскучнел Стив. О делах шефа говорить он не любил даже с Мэйси. Такая преданность Вилли восхищала. Остальные боевики, как она успела убедиться, не стеснялись упоминать лорда-дракона всуе. Но и трепета того, что все испытывали к её отцу, в Стиве не было, патрона он просто искренне любил и уважал, строго соблюдая субординацию. Теодор Нотт нашёл себе идеального помощника, лучше не придумаешь. И нельзя забывать, что этот парень ещё и боевик не из худших, это её Арес Шелби просветил, пригласив шутливо на утреннюю тренировку два дня назад. Вилли пошла и была полна впечатлений. Наверное, Стив и под пытками не выдал бы ни одного секрета лорда-дракона.

— Пришли, — вздохнула она. — До встречи, Стив.

— Ты уж осторожней, — озабоченно произнёс парень. — Зря отказалась от охраны.

— Не начинай! — попросила Вилли, которая вновь с ужасом представила как по Косому за ней следуют два опасных боевика. Она шагнула за очерченный круг у ворот. — И подслушивать нехорошо.

— Я не специально! — тут же вспыхнул Стив, покраснев до корней волос. — Просто лорд потребовал бумаги срочно. Ты же знаешь!

— Я пошутила, прости! Всё, до встречи. Поцелуй Мэйси!

Взявшись за голубой браслет, мысленно произнесла кодовую фразу. И сразу закрутился мир вокруг, поглотив и несчастное лицо Пранка — зря она его поддразнила — и сам ковен, внезапно ставший родным домом. Пара мгновений — и она уже стоит перед гоблинским банком, всё ещё ощущая кружение, хотя его не было уже и в помине.

Магическая улица просыпалась. Открывались со скрипом лавки, редкие покупатели спешили по своим делам. На Вилли никто не обращал внимания, и это было славно. Она неспешно дошла до конторы, поднялась по лестнице и открыла дверь своим ключом. Охранные чары привычно звякнули, пропуская её беспрепятственно.

Приёмная миссис Дэшвуд встретила тишиной и покоем. Включив свет, Вилли сняла мантию, осторожно повесила её на плечики, которые пристроила обратно в шкаф. Полюбовалась обновкой и даже провела ладошкой по плотной шелковистой ткани. Подарок мамы Эми нравился безумно. Взамен достала из шкафа свою старенькую рабочую мантию вполне приличного вида.

Скрип половиц наверху она сразу услышала, наверное, потому что очень ждала. И когда взъерошенный Митч ворвался в контору, она встретила его спокойной улыбкой, словно ничего не изменилось. Хотя сердце в груди билось в отчаянном ритме — узнает сразу? Отшатнётся? Осудит? Обрадуется?

— Вилли! — выдохнул парень, резко затормозив перед её столом. — Наконец-то!

Он глубоко вздохнул, взъерошил ещё больше растрёпанную гриву волос и поглядел укоризненно.

— Здравствуй, Митч, — мягко улыбнулась она, поражаясь, как же рада его видеть. Только беспокоило, что даже не улыбнулся, ничего не сказал про её внешность.

— Хоть бы сову прислала, я тут с ума сходил, — он практически упал в гостевое кресло, придвинув его к столу почти вплотную. И смотрел в глаза с беспокойством. — Миссис Дэшвуд, конечно, говорила… Но целая неделя, Вилли! Я надеюсь, ты теперь в порядке? Ты точно поправилась? Чем ты болела? Выглядишь, конечно, здоровой, но… У тебя другая причёска?

Вилли зачарованно его слушала, а теперь просто рассмеялась. Её невозможный рыцарь Митч!

Джерри заглянул к ним в приёмную, жуя на ходу бутерброд.

— Фто за шум в такую рань? — спросил он, потом обалдело замер, разом проглотив недожеванный бутерброд и недоверчиво уставился на неё во все глаза. — Вилли? О Мордред!

— Привет! — помахала ему Вилли. — Ты опять к своим зельям?

— Ага, — Джерри моргнул, встряхнул головой и взгляд его сделался неуверенным. — Хочешь, сварю тебе кофе? — робко поинтересовался он. Вилли и не знала, что он может так разговаривать — этот Бешеный Псих Джерри, которым матери пугали своих детей даже в Лютном.

— Что это с тобой? — недовольно нахмурился Митч. — Вали к своим зельям, я сам кофе сварю. Будешь, Вил? Сиди, сиди, не вечно же тебе нас кормить.

Джерри ожил, не иначе брат привёл в чувство.

— Ой, бля… Прости, Вилли. И как ты терпишь моего придурошного братца? Приятно оставаться, народ! Я к котлам, буду поздно!

— Сам такой! — Митч загремел чашками в углу на сервировочном столике, даже не поглядев на покидавшего их Джерри. Ругнулся, рассыпав кофейные зёрна. — Давай я заклинанием, Вилли? Жрать охота. Сделаешь бутерброды? Или лучше гренки с маслом и джемом.

Вилли растроганно улыбнулась — сладкоежка Митч, легко поднялась и вытянула Митча из кухонного закутка, сейчас не скрытого занавеской.

— Держи десять сиклей, купишь на углу булочки с изюмом, я пока всё сама сделаю.

— Откуда… То есть, я могу сам оплатить, — Митч замялся.

— Могу я тебя угостить? — строго посмотрела Вилли. — Не бойся, это не последние.

— Брат снабдил? — осторожно осведомился Митч, сжимая монеты в кулаке.

— Ничего не скажу, пока не глотну кофе! Или мне самой сходить, а ты тут посидишь?

Митч вспыхнул и вымелся, наконец, из конторы. Жалко было его так осаживать, но лучший друг мог быть очень занудным, когда дело касалось «неоправданного расточительства» или ещё чего-то столь же важного.

А рассказать ему всё придётся, иначе и быть не может. И Вилли до боли сжала кулаки, позволив себе несколько секунд слабости. Как воспримет? Не посчитает ли, что дружбе конец, раз она теперь дочь лорда-дракона? Мелькнула трусливая мысль, что не обязательно рассказывать всё именно сегодня. Но Вилли сразу постаралась взять себя в руки. Какая она подруга, если скроет от него такие важные вещи! А ещё хуже, если он узнает всё от других.

* * *

Митчел Элмерс быстро сбежал по ступеням и вышел на шумную Косую Аллею совершенно растерянный. Вилли сильно изменилась с их прошлой встречи, и это заставляло с силой сжимать кулаки, так что серебряные сикли, неизвестно откуда взявшиеся у его Вилли, врезались в ладонь. Нет, внешне она осталась такой же прекрасной, как всегда, незабываемой, лучшей, но вот что-то неуловимое появилось, словно раскрылся внутри неё бутон, распустившийся дивным цветком. Словно в эту неделю непонятным образом из дорогой ему девчонки она превратилась в прекрасную девушку, а он оказался к этому совершенно не готов. Пытался вести себя как обычно, но как получалось, Мерлин знает.

А она сама не поняла этой перемены, всё так же смотрит открыто и весело. А Митчу хотелось волком взвыть, смиряя дурацкие инстинкты. Назвать своей, никому не отдавать. Ведь не только он заметил её раскрывшуюся женскую силу. Даже Джерри оценил. Что говорить о других.

Митч встряхнул головой, раскрыл ладонь и непонимающе уставился на монеты. Всё потом, главное ― не испугать, попробовать вести себя как прежде, не торопить, как бы ни было сложно. Булочки он купил, целый пакет. Пришлось добавить своих денег, да и хорошо. А ещё застыл перед огромным букетом возле цветочницы на углу. Взять? Или испугает? Помедлив, пошёл обратно, потом побежал. Не хотелось заставлять её ждать. А браслеты он купит, Джерри поймёт. Сегодня же. Или кольца? У Вилли такие красивые пальчики… А завтра… Нет, загадывать нельзя. Рисковать тоже страшно, а вдруг почудилось, вдруг не готова? Но с этим её новым братом… Нет, медлить нельзя. На этой неделе или на следующей сделает предложение. Найдут где жить. Можно пока и на чердаке, Джерри уступит комнату. А потом найдут, где.

Решение принесло облегчение, словно всё уже наладилось. Митч взлетел по лестнице к конторы, словно за спиной выросли крылья. Только не пугать раньше времени. Будет осторожен, не привыкать.

* * *

К приходу Митча кофе был уже готов, разлит по чашкам — Ванесса Дэшвуд для конторы приобрела очень красивый магловский сервиз.

Митч небрежно сбросил свой плащ на диванчик для посетителей и водрузил на стол большой бумажный пакет, из которого потянуло изумительным ароматом свежей выпечки. На её весёлое удивление криво улыбнулся.

— Добавил немного, — во взгляде светилось упрямство. — Раз уж тебе, наконец, захотелось вкусного. И надо ведь отпраздновать твоё выздоровление! Извини, что сам не подумал.

А Вилли стало совестно. Права мама Эми, к хорошему привыкаешь быстро. В ковене её закармливали, таких блюд она и не пробовала раньше, хотя пища была достаточно простой. Вот и тут бездумно решила купить булочек, даже не подумав, что для Митча всё осталось по-прежнему. А они с братом откладывали каждый кнат на покупку дома, отказывая себе порой в самом необходимом.

А ведь хотела его в кафе пригласить, и уже там рассказать о крутых переменах в своей жизни. Вот был бы шок у него! Теперь-то она осознала всё, станет более осмотрительной и мудрой.

— Митчел Элмерс, — решилась она на разговор, когда кофе был допит, а от булочек не осталось и следа. Митч вскинул глаза и посмотрел настороженно. — Мне надо много тебе рассказать.

— Ты там замуж не вышла? — выдал он вдруг севшим голосом.

— Ты что! — умел же сбить её с толку. — Нет конечно!

Митч хмыкнул и высыпал на ладонь крошки из пакета.

— Будешь? Ладно. Там кофе не осталось? Так, что ты хотела рассказать?

И Вилли ужасно захотелось рассмеяться и ответить, что ничего особенного. Так не хотелось разрушать тёплую атмосферу! Налила ему остатки кофе из турки и сама добавила сливок и сахара.

Митч с видимым наслаждением отпил глоток и кивнул ей:

— Ты рассказывай, я слушаю.

— Новостей несколько, — ровным голосом сообщила Вилли, теребя в руках платочек. Взгляд Митча тут же к нему прикипел. — Я узнала, кто мой отец.

Вот теперь он понял, что всё непросто. Впился в неё требовательным взглядом.

— И кто?

— Маркус Флинт.

Повисшую над столом тишину можно было потрогать руками.

— С ума сойти, — вскочил Митч и заметался по приёмной. — Он же погиб до твоего рождения? Да? Ты расстроена?

Митч навис над столом что-то ища в её глазах.

И как же сложно было ответить.

— Нет. Не знаю. Это ещё не всё! Митч, мне трудно. Давай ты сядешь или вообще отвернешься, а я всё-всё сразу расскажу, а потом… Потом поговорим.

Послушался, надо же. Медленно кивнул и вернулся в своё кресло.

И Вилли, теперь сама глядя на свои руки, принялась быстро и сбивчиво рассказывать. Как позвал её Ингис, как познакомил с миссис Флинт, как началась инициация, как ей было больно и страшно, как её спасали. Как потом за ней ухаживали, как познакомилась с сёстрами, сколько ей всего надарили. И как позвал на разговор Теодор Нотт, рассказал о дружбе с её отцом, выспрашивал о ней всё внимательно и терпеливо. А потом строго сообщил, что она ему всё равно, как дочь, но он будет очень признателен, если Вилли позволит удочерить её официально. А мамой стала Эми Флинт. Закончила она рассказ сообщением, что должна к обеду вернуться в ковен, и вообще, там теперь её дом.

Митч ни разу не перебил, но руки, лежащие на подлокотниках кресла, были сжаты в кулаки и костяшки на них побелели.

Она подняла голову, встречаясь с ним взглядом, и успела заметить боль в его глазах.

— Митч?

— Мне жаль, что меня не было рядом, — хрипло заговорил парень. Он закрыл лицо руками, но тут же поглядел на неё. — Это же не повторится? Ну, эти вейловские штуки?

— Нет, — выдохнула она. — Всё позади, не переживай.

— Да я не переживаю, — вздохнул Митч тоскливо. — Я в таком бешенстве, Вилли, что даже не знаю, что сказать. Если бы я только знал, что с тобой!

— Не надо жалеть. — попросила она жалобно. — И не пугай меня так. Теодор Нотт в отцах — ещё не самое худшее в жизни.

— Куда уж хуже! — помрачнел её друг.

Вилли охнула и вскочила на ноги, оббежала стол и потянула Митча из кресла. Не замечая слёз, обжигающих щёки, заговорила торопливо, сбивчиво:

— Обними меня! Обними крепко-крепко, чтобы я почувствовала. Мне надо. И скажи, что всё хорошо! Что у нас всё хорошо! И что ты не бросишь меня теперь. Пожалуйста!

Митч колебался всего пару секунд, а для неё прошла вечность. Но вот шагнул к ней решительно. Обнял сначала осторожно, а потом, как просила. Крепко-крепко обеими руками.

— Не брошу! — сказал громко и уверенно. — У нас всё хорошо! Ну не плачь, маленькая.

Он чуть отстранился и прикоснулся шершавыми губами к её щеке, а потом слизнул слёзы.

— Солёные!

Вилли охнула и поспешила высвободиться. Страшно смущённая вернулась на своё место и прижала к вспыхнувшим щекам холодные ладошки.

— Ты только не подумай, что я к тебе приставала! Ну — в этом смысле.

Митч улыбнулся совсем прежней хорошей улыбкой. Даже ямочки на щеках появились. И она почти успокоилась, ответила такой же улыбкой.

— От тебя дождёшься! — пошутил он. — А пошли погуляем? Миссис Дэшвуд сказала, что работы не будет до следующей недели, пока её не выпишут. Письма подождут.

— Пойдём! — сразу вскочила Вилли, обрадованная, что неловкий момент позади, и не надо сидеть дальше и бояться, что Митч всё неправильно понял. — Мне как раз нужно в Лютный заглянуть. И к Мадам зайти.

— Да уж, — проворчал Митч, надевая плащ и следя за ней глазами. — Послушал бы кто! Как они тебе только охрану не выделили?

— Хотели! — весело призналась Вилли. Ей очень хотелось, чтобы Митчу понравилась её новая мантия. — Но я упросила папу Тео, и мама Эми меня поддержала. И тогда он сказал, что хорошо, так и быть.

— Папа Тео? — повторил Митч странным голосом. — Эта мантия точно тёплая?

— Очень, мне уже жарко, пойдём скорее.

— Мне тоже… жарко, — хмыкнул он. — Погоди, я всё закрою.

На Косой Аллее народу прибавилось, и Митч сразу взял её за руку.

— Не убегай! Просто погуляем. Успеешь ты в свой ковен и к Мадам. Обещаю. Когда мы просто гуляли?

— Давно, — согласилась она, и пошла медленно. — Помнишь, как украл для меня ту книжку про монстров. А я потом тебе вслух читала.

— Нашла что вспомнить, — проворчал Митч. — Хорошее ведь тоже было.

— Так это и есть хорошее, — засмеялась Вилли. — Даже влюбиться хотела, ты был таким храбрым! Но Мадам сказала, что дружба надёжней любви, она тогда грога выпила и была в хорошем настроении. И ведь права оказалась. Ты теперь мой лучший друг!

— А, — Митч крепче сжал её ладошку своей пятернёй. — Много она понимает, твоя Мадам! Но ты убедила, хорошее воспоминание. Хочешь мороженого?

— Митч! — удивилась Вилли. — Здесь? Но мы только поели булочек. И это дорого.

— Но ведь ты хотела попробовать! — Митч упрямо потянул её к заведению Фортескью. — Пожалуйста, Вил. Деньги есть, заработаю ещё теперь-то. Разреши угостить тебя.

Вилли вдруг поняла, что Митч тоже никогда не пробовал мороженого от Фортескью, и она будет последней эгоисткой, если не согласится.

Кивнула в ответ, и они поднялись по ступенькам к блестящим на солнце застеклённым дверям вслед за какой-то парочкой. И чтобы Митч не догадался о её мыслях, и не думал, что его пожалела, тихо сообщила ему смешливо:

— Мы прямо как на свидании. Гуляем, мороженое будем есть.

— Будем, — ласково поглядел на неё Митч. — Вон столик свободный, в углу. Ты садись пока, а я закажу. Есть предпочтения?

— Откуда? Я же ничего не пробовала. Возьми любое, не очень дорогое, ладно?

— Ладно, — кивнул он и пошёл к прилавку.

Вилли заняла указанный им столик, на душе было очень славно. Даже то, что посетители оглядывались на неё, не портило настроение. На неё всегда оглядывались, даже когда не была красивой, и Вилли привыкла не обращать внимания. И страшно удивилась, когда к её столику подошёл мужчина в дорогой мантии и приветливо улыбнулся.

— Доброе утро, мисс, — сказал он вежливо. — Вы тут одна? Я бы хотел вас угостить, если позволите. Простите, не представился. Роланд Мальсибер, к вашим услугам. Я тут с сыном. Не хотите присоединиться?

Вилли мысленно охнула, фамилия была ей знакома и лицо тоже теперь узнала. Хотя никогда она специально не запоминала клиентов Мадам, но породистое лицо этого аристократа случайно увидела в газете на следующий день, после того, как Роланд провёл ночь сразу с Тиной и Мирандой, которым потом все девочки Мадам завидовали — говорили, что щедрый и хорош в этом самом смысле. А в газете писали, что он с женой посетил бал в министерстве. Вилли не осуждала, это было нормально. Но мир Мальсибера от её мира разделяла огромная пропасть. Во всяком случае до недавнего времени.

— Виллоу Флинт, — ровным голосом ответила она. — Приёмная дочь Теодора Нотта. Вы простите, сэр, но я здесь с другом.

Мальсибер изменился в лице и уже не так добродушно кивнул.

— Прошу прощения, мисс Флинт, приятно было познакомиться.

Он не соврал, за столиком Мальсибера ждал маленький мальчик. Лет шести, не больше.

— Что хотел этот хмырь? — Митч появился рядом с двумя вазочками мороженого.

— Обознался, — вздохнула Вилли. — Четыре сорта, Митч?

— Если не осилишь, подарим оставшиеся воришке Акселю, — усмехнулся Митч, усаживаясь за стол. — Вон он, у книжной лавки топчется.

Воришку Вилли знала, однажды украл у неё сумочку, в которой и не было ничего ценного. А Митч вечером принёс, пожурил, чтобы была внимательней.

— Ну уж нет, — возмутилась она. — Сама съем!

И что это было за мороженое! Вилли даже не представляла, какое оно вкусное на самом деле. Превзошло все ожидания. Митч тоже смаковал лакомство, довольно щурясь, и с улыбкой наблюдал за ней. И всё равно съел свою порцию раньше.

— Не могу больше, — последний шарик она только лизнула, чтобы ощутить вкус и с сожалением отодвинула вазочку. — Это было чудесно, Митч! Спасибо тебе! Но очень много!

— Я доем, не волнуйся, — Митч преспокойно поменял вазочки и по рассеянности взял её ложку. Но с таким довольным видом слизывал лакомство, что Вилли не стала ему ничего говорить. Пусть наслаждается — слишком редкое зрелище, а точнее ― небывалое.

Потом она заторопилась к Мадам, времени оставалось не так много для задуманного, и Митч это понял, потому что не стал возражать.

Только перед входом в Лютный, он удержал её за руку, и глядя смущённо, но решительно тихо произнёс:

— Вил, ты не могла бы накинуть капюшон?

— Что? — заволновалась она сразу. — Зачем?

— Понимаешь... — он облизнул пересохшие губы, взгляд стал ещё более виноватым. — Это же Лютный, тебя тут знают немного другой. И ты не подумай, мне очень нравится, какой ты стала. Но тут же хватает отребья и через одного чутьё у них зверское, а ты такой лакомый кусочек для… Прости, а! Не хочешь, иди так.

Вилли обалдело смотрела на Митча, не зная, смеяться ей, плакать или сердиться. Он всё-таки заметил! Пересилила себя и поглядела ласково.

— Я знаю, что изменилась, Митч, в зеркало себя видела. Так что, теперь всю жизнь от всех прятаться?

— Что? — он растерялся, во все глаза рассматривая её лицо. Даже руку протянул к щеке, но уронил её, не решившись потрогать. — Вилли, при чем тут зеркало?

— Инициация, Митч, — она сама его погладила по щеке. — Моё лицо изменилось, и я пойму, если ты не захочешь теперь…

— Да? — пробормотал он растерянно. — Тогда тем более нужно надеть капюшон.

— Уговорил! — Вилли всё же выбрала радость и широко ему улыбнулась и надела на голову глубокий капюшон, скрывший половину лица. — Тебе придётся держать меня за руку и смотреть за нас обоих по сторонам.

— Как-нибудь справлюсь, — глубоко вздохнул Митч и осторожно сжал её ладошку. — Ты правда не сердишься?

— Митчелл Элмерс! — хмыкнула Вилли, покачав головой. — Я не могу на тебя сердиться, так и знай. А теперь помолчим, сам сказал — Лютный же.

Она вдруг сильно пожалела, что изменилась, не так и здорово это оказалось. Вон, по Лютному теперь гулять опасно. Одной, с Митчем не страшно. Но именно ему сложно, видимо, привыкнуть к её новому виду. Но она всё сделает, чтобы Митч остался её другом! Вилли крепче сжала шершавую руку самого близкого ей человека и постаралась отогнать грустные мысли.

До борделя не дошли всего один квартал, когда Митч снова привлёк её внимание, потянув за рукав.

— Твоя?

Даже не стал ворчать как обычно, что она привечает разных бродяжек. Вилли обрадовалась, прибавила шаг и скоро догнала свою почти подругу.

— Привет, Диана! — радостно поздоровалась она с испуганно обернувшейся девушкой. А узнав Вилли, та улыбнулась, что сделало её очень хорошенькой. — А где Айрис?

— Вилли? Это правда ты? — спохватилась Диана, перестав улыбаться.

— Это я, честно! — Вилли отмахнулась. — Долго объяснять, но это не чары, не гламур. Не обращай внимания, потом всё расскажу. Пожалуйста. Расскажи, что с тобой случилось.

— Хорошо! — Диана кивнула поспешно, покосилась на Митча, который отошёл в сторону, и зашептала: — Мне никто не говорил, где тебя искать. Айрис я оставила дома. Она может уже сидеть одна. Я же ненадолго.

— Что случилось? — забеспокоилась Вилли, только сейчас заметив, какая тонкая мантия у Дианы — пусть и добротная, заплаток почти не видно, но точно не зимняя. — Я же говорила Мадам, чтобы тебе сказали, где я работаю.

— Мадам мне отказала, — ровным голосом ответила Диана. — Они нашли новую белошвейку. Она маглорождённая. Она берет меньше и у неё лучше получается. А я меньше не могу, ткань стоит дорого. Мадам предлагает другую работу… ну ты знаешь. Но я…

Усталые глаза такого редкого фиолетового оттенка наполнились слезами. Вилли сжала кулаки и спросила:

— Сколько дней вы не ели?

— Всё нормально, Айрис я вчера накормила, — она смущённо отвернулась. Но в голосе вдруг прорвалось отчаяние. — Я не знаю, что делать. Я устала, Вилли! — Но продолжалось это недолго. Диана даже смогла улыбнуться. — Спасибо тебе за куклу. Айрис не выпускает её из рук. А... Там, где ты работаешь, не нужно… Я на любую работу согласна.

С Дианой Ланкастер и малюткой Айрис Вилли познакомилась три года назад. А казалось, что буквально вчера эта женщина, похожая на хрупкую девочку, зашла в их заведение. И точно так же искала работу. На её счастье, Мадам ушла по делам и оставила вместо себя Вилли. Всё равно в утренние часы клиентов было мало, а то и вовсе никого. И с охранником повезло, отвлёкся, а то не пустил бы оборванку, да ещё с маленьким ребёнком на порог.

Вилли и сама часто недоедала, хотя голодом Мадам не морила, просто иногда забывала, что не отпустила на обед или ужин, загрузив работой. И её воспитанница хорошо понимала, что всем нуждающимся помочь не может. Да даже кому-то одному. Но Диана растрогала, хотя не жаловалась, скромно опускала глаза, и просто поинтересовалась, не нужна ли уборщица. Расспрашивать, что случилось, Вилли не стала, не принято это среди жителей Лютного, где каждый сам за себя.

Только с жалостью сказала, что работы никакой нет. Но если Диане надо перепеленать ребёнка и немного погреться, то она может сделать это в её каморке.

Женщина поблагодарила, зашла в каморку, а Вилли отвлекли. Вернувшись к Диане, увидела, что младенец спит на её кровати, а мать устроилась за швейной машинкой, водит по ней пальцами и улыбается завораживающей мечтательной улыбкой.

— Я умею шить, — сообщила она Вилли, словно только сейчас об этом узнала.

И Вилли поддалась порыву. Достала кусок белоснежной шелковистой ткани, которую подарила ей одна из девушек уже давно за мелкую услугу. Протянула женщине. Та недоуменно посмотрела.

— Сшейте что-нибудь, — пояснила Вилли. — У вас два часа, потом вернётся Мадам. Вдруг ей понравится. Малыш не будет шуметь?

— Это девочка, — поспешно сказала гостья. — Моя Айрис. Она очень тихая, никогда не плачет. Меня Диана зовут. Диана Ланкастер.

— Виллоу Флейт. Можно Вилли, — её до слёз тронуло, с какой нежностью смотрела на девочку молодая мать. На вид ей самой было не больше шестнадцати.

— А что сшить? — растерялась Диана. — Что понравится Мадам?

— Полагаю, нижнее бельё, — Вилли слышала, как жаловалась Мадам, как дорого сейчас красивое бельё. А девочек, мол, надо одевать красиво. — Хоть попробуйте.

Вернувшись в свою каморку через два часа, Вилли увидела, что Диана бережно разглаживает своё изделие. Вот и пригодились её нитки. Панталончики получились весьма милыми, аккуратными, а вышитые красные сердечки, сбегавшие по бедру, добавляли пикантности.

Вилли рассматривала с сомнением. Знала, что девочки предпочитают что-то более открытое, кружевное. И тут в каморку ворвалась одна из них — Лейла, чаще других встречавшая клиентов в зале. Эффектная брюнетка, она обладала стервозным характером, но мужчинам нравилась. Что она хотела сказать Вилли, неизвестно. Увидев панталончики, выхватила из её рук, рассмотрела со всех сторон и решительно потребовала:

— Продай!

На Диану и ребёнка даже внимание не обратила, хотя сердце у Вилли заранее сжалось.

— Галеон! — тем не менее ответила Вилли, приготовившись торговаться.

— Вечером отдам, если всё получится.

И Лейла умчалась, оставив после себя шлейф сладковатых духов.

Вилли пообещала передать Диане деньги, если дадут, и попробовать поговорить с Мадам. А вечером смогла полюбоваться зрелищем, как Лейла встречала клиентов в тех самых панталончиках и корсете.

Утром утомлённая брюнетка пренебрежительно высыпала ей на стол горстку сиклей. Вилли молча сгребла их себе в карман, пока не заметила Мадам.

— Мне нужно ещё такие, — заявила Лейла. — Пять штук! И если что-то новое будет, покажешь мне первой.

— Деньги вперёд! — Вилли даже дыхание затаила, протягивая руку.

Окатив её презрительным взглядом, Лейла с мрачным видом отсчитала ей пять галеонов.

Диану помог найти Митч. Та снимала комнатку меньше, чем каморка Вилли у старьёвщика в соседнем переулке с борделем. Кровати там не было. Матрас был брошен прямо на пол. Из мебели — табурет без одной ножки. Митч топтался в дверях.

— Куда машинку ставить? — не выдержал он немой сцены.

Диана ахнула, убрала с табурета детские пелёнки.

А Вилли отдала деньги и объяснила, что хочет Лейла. Посоветовала ещё ткань купить у маглов, знала, что так выйдет дешевле. А швейную машинку отдала безвозмездно. Всё равно у самой ловчее получалось шить руками, пусть и не так быстро.

Так и пошло, Вилли получала заказы у подруг Лейлы, приносила их Диане, иногда даже с тканью. Объясняла, что те хотят. А потом передавала изделия девушкам. Диана за пару месяцев похорошела, стала лучше питаться. Шила она прекрасно, девушки были довольны. А потом узнала Мадам, скандал был жуткий. Вилли выгнали из дома за самоуправство. Пришлось пережидать бурю в подвале у братьев Элмерсов. У них только подвал и был, хлипкий домишко над ним сгорел много лет назад.

Через пару суток Мадам успокоилась и разрешила Вилли вернуться. А заодно велела привести Диану. Наняла её на работу. Заказов у юной матери стало вдвое больше, а плата за труд вдвое меньше. Но Диана не жаловалась. Даже радовалась появившейся стабильности. Шила она всякое бельё, но не всё показывала Вилли.

— Не смотри, — краснела она. — Ничего интересного.

И Вилли не смотрела, чтобы её не смущать. Не говорить же трогательной семнадцатилетней Диане, которая была больше похожа на леди, попавшую в беду, чем на обычную оборванку, что в свои тринадцать уже многое повидала. Сдружились они незаметно. Оказалось, Диана знает много замечательных историй, которые Вилли впитывала, как губка. Диана говорила, что прочитала это в книгах. И Вилли представлялось, что в её голове уместились все книги из лавки «Флориш и Блотс».

Часто Вилли играла с маленькой Айрис, пока Диана кроила, шила, рассказывая ей очередную историю.

Иногда Мадам не давала заказов по две недели и больше. И тогда Диане приходилось туго. Старьёвщик грозился выгнать на улицу за неуплату. Потом снова поступали заказы и жизнь на какое-то время налаживалась.

Сейчас Вилли не так жалела Диану. Она надеялась ей помочь реально, раз и навсегда вырвав из нищенского существования. Она была уверена, что пожив немного гостьей в Северной Цитадели, Диана всем понравится. Она очень на это надеялась. И Марте Яксли помощница не помешает. Ведь Шани ещё маленькая, Марта её жалеет.

— Вот что, Диана, — решительно заявила Вилли, подталкивая подругу к дому старьёвщика. — Ты мне доверяешь?

Странный вопрос для Лютного, тут никто никому не доверял. Но побледневшая Диана кивнула, поглядев с надеждой.

— Тогда быстро собирай все свои вещи, бери Айрис, и мы отправимся портключом в хорошее место. Митч! Поможешь нам?

Митч всё это время шёл за ними чуть в отдалении. И теперь приблизился молчаливый и спокойный. И действительно помог. Пока Диана торопливо складывала в сумку все свои швейные инструменты и материалы, а Вилли надевала на худенькую Айрис все найденные детские кофточки и штанишки, Митч сгрёб все остальные вещи в простыню — не так много их было — и достав палочку, придал бесформенному тюку вид заплечного мешка с лямками.

— Вилли, — позвала девочка, закутанная как капуста во множество одёжек, среди которых не было ни одной по-настоящему тёплой. В свои четыре года Айрис говорила, хоть и крайне редко, но вполне чётко и правильно. Возможно, благодаря маминым историям. — Мы к тебе в гости идём?

— Да, милая, ко мне в гости, — кивнула Вилли. Её немного потряхивало от волнения. Как встретят в ковене? Кто же знает. Это же не благополучная девочка, как та же Клоди. И не то, чтобы красавица. Да ещё и с ребёнком. Но это всё потом, потом, главное ― поскорее доставить и накормить. Айрис, может, и съела вчера что-то, но Диана могла и неделю уже голодать. — Митч, узнай у старика, отсюда можно перемещаться портключом?

Митч обернулся быстро. Вошёл и кивнул, мол, порядок. Потом отвёл Вилли в сторону и тихо спросил:

— Надеешься всех спасти? И папа Тео их примет? Прямо из Лютного?

— Их — спасу! — посмотрела ему прямо в глаза. — Если не примет… Тогда и буду думать!

— Такая решительная, — примирительно улыбнулся он. — Не слушай меня, всё у тебя получится.

Вилли жалобно улыбнулась и сама его обняла за талию, стиснула покрепче и пробормотала своё «спасибо» куда-то в шею.

— Завтра увидимся? — кашлянув, спросил Митч, когда она отстранилась и взяла у Дианы девочку.

Лёгонькая Айрис без улыбки заглянула ей в лицо огромными глазками цвета синих анемонов с фиолетовым оттенком и обвила шею тонкими ручками.

— Да! Да, конечно, — рассеянно ответила Вилли. — До завтра, Митч!

Диана тоже не улыбалась. Она смотрелась забавно с большим рюкзаком за спиной и старенькой швейной машинкой в руках, которую с трудом удерживала на весу.

Митч решительно шагнул к ним, отобрал у Дианы машинку и велел:

— Обними Вилли за талию крепко. Вот так. Теперь согни эту руку, ага, обхвати машинку. Ничего, удержишь, вас там встретят же.

— Конечно, — задорно улыбнулась Вилли. — Уже ждут. Мы немножко запаздываем.

Глядя на Митча, чтобы набраться уверенности, она нащупала на запястье жёлтый браслет и прошептала заклинание.