Тысяча и один способ раскрыться (гет)

Когда акума была очищена, Черный Кот, вместо того чтобы по обыкновению стукнуться кулачками, бросился к Габриэлю Агресту с криком:

— Отец!

Ну, то есть как криком — восклицание было не таким уж громким, и Кот сразу исправился, спросив:

— Как вы себя чувствуете, месье?

Но Ледибаг оговорку услышала, сознание ее зафиксировало. И пока напарник встревоженно осматривал месье Агреста, а тот раздраженно отмахивался от заботы, мысли Ледибаг лихорадочно пустились вскачь.

Тут же вспомнилось абсолютно шокированное и убитое лицо Черного Кота, когда она сказала, что подозревает Габриэля Агреста в том, что он является Бражником. И безмерное облегчение, когда месье Агрест акуманизировался, тем самым отводя от себя подозрения.

«Отец!»

Мозг закоротило. Как такое может быть? Ведь даже когда Алья как-то, шутя, предположила, что Адриан мог бы быть Черным Котом, Маринетт это показалось полным бредом. И вот пожалуйста…

— Моя Леди?

Ледибаг осознала, что Кот окликает ее уже не в первый раз, обеспокоенно пытаясь поймать ее взгляд.

— А? — встрепенулась она и уставилась на Кота, ища — и находя! — знакомые черты.

— У тебя серьги пищат — надо уходить.

— А, да, точно, конечно. Пока, Котенок.

С этими словами Ледибаг бросилась к окну, раскрутила йо-йо, зацепившись за ближайшую крышу и выпрыгнула наружу, едва не свалившись при этом на землю. Оставив Черного Кота недоуменно смотреть ей вслед.

Мозг кипел, сердце колотилось, мысли лихорадочно метались в голове — обрывочные и невнятные. Ледибаг, наверное, с самого первого сражения не обращалась с йо-йо так неумело. И сама не поняла, как добралась до дома, чуть ли не рухнула на балкон и сквозь люк проскользнула в спальню, на ходу снимая трансформацию.

— Как такое возможно, Тикки?! — вопросила Маринетт, трагично воздев руки в воздух.

Тикки тихонько хихикнула, сев на стол и принявшись грызть печенье, лежавшее в тарелке. Она ничего не ответила, впрочем, Маринетт ответ и не требовался. Она принялась вышагивать взад-вперед по комнате, рассуждая о том, как несправедлива судьба; как нечестно со стороны Адриана быть таким разным, что его невозможно узнать; что Кот — безалаберный идиот: так выдать свою личность. Хорошо еще, месье Агрест к тому моменту не совсем пришел в себя и не заметил его оплошности.

— На первом же патруле прибью придурка хвостатого, — сердито пробормотала Маринетт.

А потом до нее дошло, кого она собирается прибивать, и ее охватил священный трепет. Она замерла, покраснела, побледнела и вдруг в ужасе взвыла:

— Тикки! А вдруг я теперь начну перед Котом заикаться? Это же ка-та-стро-фа!!!

Тикки, со снисходительной улыбкой наблюдавшая за метаниями подопечной, взлетела, чтобы зависнуть прямо у нее перед лицом.

— Успокойся, Маринетт, — ласково произнесла она. — Всё у вас будет хорошо.

— Откуда тебе знать?! — отчаянно возразила Маринетт.

Тикки вздохнула:

— Мне не одна тысяча лет. Поверь, за это время я успела неплохо изучить людей.

Маринетт удивленно хлопнула ресницами. А ведь действительно. Приступ паники чудесным образом схлынул, и Маринетт смогла наконец-то начать рационально мыслить.

Результатом этих размышлений стало то, что она сняла со стен все плакаты с Адрианом (оставив лишь парочку самых любимых), а на следующий день подговорила Алью пригласить Нино и Адриана сходить с ними в кино после уроков. Ну, или когда у Адриана будет возможность, поскольку приходилось считаться с его расписанием.

Алья, конечно же, идею радостно поддержала.

В тот первый раз Маринетт было еще крайне сложно преодолеть себя и обменяться с Адрианом хотя бы несколькими словами. Тот факт, что он одновременно являлся ее дурашливым напарником, помогал, но не снимал все препятствия. Однако начало было положено, лед сломлен.

С каждым днем Маринетт всё свободнее чувствовала себя рядом с Адрианом. И обнаружила, что в его обществе ей интересно, уютно и весело. Она всё больше узнавала в идеальном мальчике Адриане Агресте нахального и бесшабашного Черного Кота. Его лукавые улыбки, его театральные жесты, его любовь к дурацким шуткам. И манеру называть ее Принцессой.

И однажды Маринетт поняла, что ее прежняя, немного одержимая влюбленность была ничто по сравнению с тем глубоким мощным чувством, которое она испытывала к Адриану сейчас.

Вот только она не могла решить, как сообщить, что она раскрыла его личность, и раскрыть свою. И стоит ли это делать. Хотя Адриан с явным удовольствием общался с Маринетт, а Черный Кот по-прежнему смотрел на Ледибаг влюбленными глазами, она всё еще боялась его разочаровать.

Адриан сам разрешил ее сомнения. Однажды дождливым ноябрьским днем, он предложил Маринетт подвезти ее до дома. И, когда они сели в машину, вдруг спросил, будто кидаясь в омут с головой:

— Маринетт, ты будешь моей девушкой?

Она онемела, не смея поверить услышанному, а Адриан поспешно продолжил:

— Но прежде чем ты ответишь, я должен кое-что тебе сказать, — и на выдохе тихо заключил: — Моя Леди.

Первой реакцией Маринетт была паника. Он догадался? Как? Когда? Что теперь делать? И только потом она осознала: Адриан не разочаровался, смотрел на нее с прежней нежностью и, вообще-то, только что предложил встречаться. И Маринетт ответила ему сияющей улыбкой:

— Я уже знаю, Котенок. И, конечно, я согласна.

Она была уверена, ноябрь всегда будет ее любимым месяцем.