Ты - мой мир (гет)

— Адель! — раздался оглушительный радостный крик и моментально пронёсся по всему двору. На другой его стороне девочка со светлыми косичками и портфелем за спиной с улыбкой обернулась и заметила подбегающую к ней подругу.

— Ты что же, без меня уйти собиралась? Хотя бы сообщила, что выходишь из дома. Мы же с тобой так давно знакомы! Или ты не считаешь меня своей подругой? — тут же затараторила она. Адель с улыбкой шла вперёд, не слушая толком, но и не перебивая подругу. Ей нравилось слушать ранних птиц, смотреть на небо, которое, как ни странно, было сегодня чистым и безоблачным, а вместе с этим по пути в школу с Оливией тихо мечтать о чём-нибудь своём.

С начала школьной жизни Адель прошёл год и неделя, но в целом в её увлечениях и интересах ничего толком не изменилось — всё те же прогулки во дворе, чтение книг, которые ей — правда, уже реже — продолжал привозить отец, всё те же ночи, когда ей снились мама и Оливер, и она, просыпаясь, вглядывалась в темноту, а потом начинала тихо плакать. Адель, может, и хотелось всё изменить. Она порой с завистью наблюдала за подружками, которых волновало только то, как они выглядят сегодня и продолжают ли они следовать моде. Адель смиренно расхаживала по гостям и привыкала к совершенно новому для неё окружению — а вместе с этим и к новой атмосфере. Но она предпочитала поскорее уходить домой и забиваться в свой маленький мир, недосягаемый ни для кого. Даже для собственного отца.

Адель взглянула вперёд и увидела знакомую ограду, а за ней — школу. Место, где она пыталась быть другой, практически как все — но у неё не всегда выходило, и она оставалась самой собой. Впрочем, это не помешало Адель найти друзей, а с Оливией их теперь вообще водой не разольёшь. Перешагнув порог, Адель и Оливия направились в раздевалку, где вскоре уже были готовы начать новый учебный день. Только Адель немного замешкалась, пока переодевалась и перекладывала вещи из кармана куртки в портфель.

Оливия оставила Адель, сославшись на неотложные дела до начала урока. Адель продолжала мешкать. Ей самой уже это было в тягость, и скорее хотелось покончить со всем этим. Наконец Адель схватила портфель и помчалась по коридору.

Он уже порядком опустел, так что учеников на пути девочки попадалось мало, и она могла позволить себе быстро бежать. Ей оставалось только завернуть за угол, когда в ту же секунду оттуда выбежал мальчик. Адель отскочила в сторону, но и он уже остановился, внимательно смотря на неё. Адель не могла сдвинуться с места. Увиденное поразило её. Тот, кого она видела и всегда мечтала видеть в своих детских снах то ли наяву стоит перед ней, то ли она уже теряет голову и путает мечты с реальностью.

— Ол-ливер? — выдавила она из себя и тут же смущённо отвела взгляд от его лучистых глаз. А они оставались всё такими же прекрасными, какими она их помнила. И светлые волосы, которые теперь, точно так же, как и когда-то на лугу, сияли от света солнца из окна, не были более растрёпаны, как у неряшливого дворового мальчишки, а являли собой полноценную причёску истинно лидера школы.

— Адель? — точно с таким же вопросительным тоном обратился к ней мальчик. У девочки подкосились ноги, но она удержала равновесие и только радостно улыбнулась ему. Ему, обладателю этих невероятно светлых волос, великолепных голубых глаз, в которых можно утонуть и даже этого не заметить. Ему, которого она ждала столько времени, но могла бы ждать ещё целую вечность.

— Невероятно, Адель, неужели это и вправду ты? — восхищённо воскликнул Оливер, но что-то в этом восклицании показалось Адель не совсем приветливым. Впрочем, она не придала этому особенного значения и снова перевела взгляд с пола школы на Оливера. Она всё ещё не могла поверить, что он стоит прямо перед ней.

— Мы так давно не виделись, правда? В нашу последнюю встречу я был такого же возраста, как ты сейчас.

«Много чего произошло с того времени», — пришло в голову Адель. Оливеру явно было неловко. Он шаркал ногами, а Адель от смущения не могла вымолвить ни слова. Наконец по пустому коридору, подобно птице, выпущенной из клетки, пролетел звук звонка. Оливер вновь взглянул на Адель.

— Знаешь, мы могли бы встретиться. Как-нибудь. Тем более, в одной школе учимся. Знаешь, ты приходи на стадион после занятий. Я там почти всегда бываю.

Адель кивнула. Глубокие голубые глаза промелькнули мимо неё и унеслись в конец коридора, оставляя после себя лишь слабые отголоски слов, эхо фраз, только что брошенных на ветер. Не напрасно ли? Искренне ли?

Адель шла рядом с Оливией, которая всё пыталась выяснить у подруги утреннее происшествие.

— А ты, что же, совсем ничего ему не ответила? — укоряющим тоном спрашивала она. Адель покачала головой. Ей уже и самой было немного стыдно, но она знала, что в тот самый момент ничего не могла с собой поделать. Чувство робости переросло во что-то большее, с чем Адель не смогла совладать. Она признавалась себе, что не могла ни шелохнуться на глазах у Оливера, ни нормально вздохнуть. При воспоминании о том сердце Адель с новой силой начинало колотиться, как если бы девочка пробежала много кругов вокруг школы.

— Когда в последний раз, ты говоришь, вы виделись? — спросила Оливия и очень удивилась, что два года назад.

Адель не привыкла делиться своими переживаниями с другими. Даже когда-то давно она ни родителям, ни даже Оливеру ни слова не сказала о препираниях между нею и няней и о частых наказаниях. Но Оливии — Адель это знала точно — она может сказать всё.

— Мы дали друг другу обещание, — начала она. — Вечно помнить друг друга. И обменялись кольцами.

Оливия слушала её внимательно. За весь рассказ она её ни разу не перебила — а это было Оливии не свойственно. Адель отдышалась и взглянула на подругу своими большими синими глазами.

— Кажется, кто-то здесь влюбился, — усмехнулась Оливия. Адель покраснела, но не произнесла ни слова. Подруга между тем продолжала:

— А насчёт колец надо всё разъяснить. Если вы обещали такое друг другу, то это точно неспроста. Главное — не спешить. Подожди неделю, а потом, если вдруг снова не встретитесь в школе, тогда уж сходи на стадион. Я думаю, если его обещания были искренними, он будет тебя ждать.

Адель улыбнулась. Прибежав домой, она тут же нашла маленькую шкатулку, обитую внутри мягкой тканью, и осторожно вытащила оттуда маленькое засохшее колечко из одуванчиков. Когда-то оно могло налезть ей на указательный палец.

В эту ночь Адель спала так крепко и сладко, как не спала уже давно. Когда-то загаданное желание начинало исполняться.

* * *

Адель сидела на уроке и не понимала, о чём говорит учитель. Она старалась слушать его, но ни одно слово не откладывалось у неё в голове. Адель была в то время уже далеко. Вечером. На стадионе.

Как они и условились с Оливией, она переждала неделю. Ожидание было мучительно — за всё это время она ни разу не увиделась с Оливером, и хотя Адель пыталась забыться в учёбе и домашних заботах, у неё это не выходило. Теперь же настал этот день, и Адель вся трепетала, ожидая предстоящую встречу.

Собираясь утром в школу, она думала, не взять ли ей с собой кольцо, но затем снова осмотрела его и убедилась, что оно давно уже стало гербарием. «Оливеру не нужны доказательства нашей дружбы. Он итак всё прекрасно помнит. По крайней мере, должен помнить». По своему опыту Адель знала, что такое не забывается… Оливия догнала её на выходе из школы. Адель так задумалась, что даже забыла подождать подругу.

День выдался непростой. Адель шла и слушала Оливию вполуха. Школьный стадион уже виднелся за воротами. Это было время, когда там собиралось больше всего народу. Больше, чем за весь учебный день. После уроков лидеры и школьные красавчики собирались на своеобразную продлёнку, чтобы потренироваться перед предстоящими играми; их фанатки — чтобы полюбоваться своими кумирами. Остальные приходили из чистого любопытства. Гомон и крики слышались ещё издали, но Адель не поддалась той суматохе, которая обычно охватывает людей в подобных местах при большом скоплении людей. Вместе с Оливией они сели на лавочке. Адель наблюдала.

В основном здесь собрались старшеклассники. Взрослые высокие ребята и прекрасные девушки, которые могли носить любую одежду в школе. Адель смотрела на них и немного завидовала. Ей самой хотелось поскорее стать такой.

При всей её любви к новым знаниям Адель не нравилась школа. Её угнетали не учителя и уроки, и не ученики, среди которых у неё почти не было друзей, а недостаток времени. Школа, по мнению Адель, отнимала у неё целые часы жизни. Кроме, разве что, получения знаний, Адель не понимала, почему отец отдал её сюда. «Я бы спокойно проводила время одна дома», — думала она. А мимо всё так и проносились разноцветные футболки. Только Оливера среди них не было. Адель поднялась и направилась в сторону выхода со стадиона, но подругу вовремя остановила Оливия, всё это время бывшая вместе с ней.

— Смотри!

Девочки вместе обернулись. Зрители на трибуне в это самое время начали аплодировать, потому что незапланированная игра началась. Адель никогда прежде не доводилось наблюдать ничего подобного. Для неё в принципе скопление народу было удивительно. Единственным смутным образом о большой толпе, оставшимся в её голове, были похороны матери, в которые она поняла лишь то, что множество людей в чёрном стояли поодаль и, склонив головы в знак какого-то негласного принятия, молчали, пока её мать закапывали в землю несколько людей. Вших-вших. Вших-вших. Слышался только звон лопат о песок посреди этой всеобщей тишины, в которой никто не то что не мог — не пытался ничего сделать. Она помнила, как крепко отец сжимал её руку, а ей самой казалось, что ещё немного, и она бросится под эти лопаты в тёмную яму.

Но эти воспоминания девочка всегда всеми силами отгоняла от себя, и сознание её отказывалось ассоциировать большую толпу с ними, так что, по мнению Адель, никогда до сих пор не доводилось ей видеть столько людей в одном месте. Да и игра, в которую они играли, совсем не походила на то, что она когда-либо могла видеть. Несколько мальчишек в этот самый момент пробежали круги по стадиону, гоняя перед собой руками мяч, затем бросились вдогонку за одним-единственным игроком, и в итоге именно ему удалось забить мяч в кольцо. Толпа на трибуне зааплодировала, а Адель увидела, как чемпион в белой футболке с цифрой на спине, встречаемый овациями учеников, обменялся рукопожатиями с несколькими взрослыми ребятами. Сомнений больше быть не могло, и от этого сердце Адель пропустило несколько ударов. Мальчиком, забившим мяч в кольцо, оказался светловолосый Оливер.

Ученики почти сразу же окружили его. Даже издали слышались поздравления и смех, и Адель, несмотря на все уверения Оливии, резко развернулась, собираясь-таки зашагать прочь со стадиона.

— Адель! — вдруг услышала она крик. Чья-то рука остановила её за плечо, и девочка обернулась. Перед ней стоял Оливер и улыбался. — Как хорошо, что ты наконец-таки пришла!

Адель улыбнулась ему.

— Привет, Оливер! — сама не зная почему, она не могла отдышаться от радости, а сердце бешено заколотилось в её груди.

— Мы так долго не виделись! Адель, ты так изменилась… — Оливер обвёл её взглядом, точно оценивая. Что-то новое появилось не только в чертах его лица — и это было и понятно, ведь он подрос и изменился, но и в его поведении. Он улыбнулся нескольким выходящим со стадиона девочкам, и Адель заметила, как вместе с ними удаляется и Оливия. Стадион, где только что бушевала толпа, пустел. Они остались одни.

— И ты тоже, Оливер.

Они сели на лавочку. Адель вдруг для себя поняла, что говорить с ним ей совсем не страшно. Прошлой неловкости, какую она помнила с того красочного лета, совсем не было. Ей казалось, что этих двух лет не было — что они с Оливером не виделись всего несколько дней. Он был всё таким же, каким она его запомнила. Голубые глаза, светлые волосы. Он всё также любил рассказывать преинтересные и забавные истории и улыбался, когда замечал улыбку Адель. Правда, у него появилась странная и не совсем понятная девочке привычка — ерошить волосы и отбрасывать чёлку назад.

— Почему вы не приехали прошлым летом? Я ждал тебя весь месяц!

— Похоже, у родителей что-то случилось. Они не посвящают меня, — Адель решила не говорить Оливеру о своей маме. — Я так понимаю, мы туда больше не приедем.

— Жалко, — Оливер опустил голову и стал рассматривать свои ботинки.

— А почему ты уехал тогда? — нарушила молчание Адель. — Ты ведь даже не попрощался со мной.

— Мы уехали ранним утром, — ответил Оливер. — Готовиться к учёбе и ко всему прочему. На дворе была уж почти осень, а мы приезжаем каждое лето. Ну, что обо мне, расскажи лучше о себе.

Время летело незаметно. Адль снова огляделась по сторонам, как будто убеждаясь, что поблизости совсем никого не осталось, а затем, краснея до самых ушей, спросила:

— Помнишь те кольца из одуванчиков?

— Ты ещё хранишь его? — ахнул Оливер. Адель смутилась, но кивнула. Сердце с каждой минутой, проведённой с ним, стучало о грудную клетку всё быстрее, и это было впервые для неё. Подобное она ощущала, когда отец впервые, в порыве нежности и переживания за мать, прижимал её к себе. Но даже тогда у неё не было чувства, будто она способна сделать в этом мире всё. — А я потерял своё. Но мы ведь всё равно будем друзьями, Адель! Мы встретились — значит, это уже предназначение судьбы!

Адель снова улыбнулась ему, между тем как Оливер вместо улыбок был занят повторным и довольно тщательным зашнуровыванием своих ботинок и поправлением и без того идеальной причёски. Вечер уже пополз по крышам домов, и дети стали собираться. Они покинули стадион в полном молчании, но Адель казалось, что они думают в этот момент об одном и том же. Сердце не переставало ёкать в её груди даже тогда, когда они проходили по знакомой дорожке, ведущей к её дому. Теперь Оливер знал, где она живёт и, замявшись, не глядя на неё, а на какие-то посторонние предметы, качался на пятках.

— Я рад, что ты пришла, — улыбнулся мальчик и протянул ей руку. Адель знала, что это в знак дружбы, но ей показалось, что он не хотел отпускать её долго. Слишком долго. И от этого в её сердце становилось ещё радостнее. — И обещай мне, что придёшь снова, — сказал он. Они распрощались. Адель, не любящая выплёскивать свои эмоции, какими бы они ни были, вернулась домой молча, но слабый румянец впервые за последнее время горел на её щеках. Она какое-то время мялась в коридоре, то ли снимая обувь, то ли избавляясь от верхней одежды, но это было слишком долго — много дольше, чем когда-либо. Кое-как, наконец, совладав с собой, она хотела уже было сесть за уроки, как вдруг заметила своего отца, полулежавшего в кресле. Девочка подошла к нему, гонимая любопытством и внутренним страхом, и с облегчением заметила, что он спит. За последний месяц она замечала это не впервые, но, не понимая причины его состояния, думала всегда одно и то же. «Наверное, очень утомился», — решила она и со словами «Папа, вставай» взяла его за руку и легонько потянула. Разбудить его вышло далеко не с первого раза.

— Адель, — сказал отец, приоткрыв глаза, и, задержавшись долгим неживым взглядом на стене, наконец взглянул на дочь. — Ты уже вернулась?

— Давно уже, папа, иди ложись спать, — и по всему видимому, он её послушался, потому что незамедлительно исчез в дверях спальни. Адель села за уроки, но не могла перестать улыбаться и думать совершенно о другом. Даже на этом она не смогла не поймать себя, ведь обычно сосредотачивалась на всём, что касалось знаний и школы, она быстро и легко. Весь прошедший день казался ей волшебным и нереальным. «Этого не может быть. Это не могло случиться», — повторяла она себе, но с каждым словом всё больше убеждалась, что всё это не было сном. Встреча с Оливером. Разговоры с ним. Взгляд Оливера, когда он так не хотел отпускать её руку… Адель уснула прямо за столом, но, к счастью, назавтра была суббота, и ей не грозило ничего страшного.