Twig / Твиг (джен)

— У тебя кровь, — заметила Лилиан, касаясь моего подбородка.

— Кто-то сшиб меня дверью, — сказала я, оглядываясь на Гордона.

— Не за что, — сказал Гордон.

— Спасибо, — сказал я. — Я ценю спасение. Это так сентиментально.

Теперь настала его очередь стрельнуть в меня взглядом. Я собирался что-то сказать, но Лилиан схватила меня за подбородок, приподнимая его. Она погладила подбородок подушечкой пальца, от которой пахло чем-то горелым.

— Мы почти разминулись с тобой, — сказал Джейми. — Мы пошли во двор, а оттуда собирались разделиться. Я не думал, что ты сразу спустишься вниз из комнаты в общежитие.

— Я увидел дым из трубы, — сказал Гордон. — Думал, что это кухня, но Джейми знал планировку лучше, чем я, и мы нашли дорогу сюда.

— Как бы хороша ни была моя память, я был не в лучшей форме, когда только что проснулся. Мы пошли не в тот конец коридора. В разных секциях здания есть несколько печей.

"Медленно продвигается дело", — подумал я.

— Я чувствую себя ужасно, я чуть не облажался, — сказал Джейми. — Было бы лучше сначала последовать за тобой, а потом отправиться за Гордоном.

— Они бы увидели тебя и скорректировали план, — сказал я. — Все было бы еще хуже, если бы мы были вдвоем, а не только я.

— Как это? — спросил Гордон.

— Она могла причинить боль Джейми, чтобы надавить на меня, или наоборот. Будучи один, я мог бы наладить взаимопонимание.

— Тебя могли подстрелить, — сказал Джейми.

— Когда дошло до дела, она промахнулась. Я думаю, была причина, по которой она промахнулась.

— Больше, чем то, что у нее не было времени? — спросил Джейми.

Я кивнул.

— Ей привили определенные модели поведения, но она все еще человек, с надеждами и страхами. Прямо сейчас она колеблется, возможно, даже больше, чем когда-либо за всю свою жизнь. Ее создатель более или менее обладал монополией на её поведение. Выращиваете ребенка в чане, прививаете ему поведение, соответствующее великому плану, отправляете его в школу, чтобы окружить его людьми, которым можно подражать и потворствовать, время от времени вмешиваетесь, чтобы укреплять, формировать поведение и тренироваться. Я — это первый настоящий вызов ее реальности. Я заставил ее задавать вопросы.

— Ты заставляешь меня сомневаться в моей реальности, — сказал Гордон.

— Ха-ха, — сказал я.

Лилиан осмотрела мои руки, повернув их ладонями вверх. Она прищурилась, чтобы разглядеть, повреждения, а потом посыпала порошок на основания моих ладоней, где я оцарапал их о пол во время падения.

— Каков следующий шаг? — спросил Джейми.

— Ход Сая, — сказал Гордон.

— Я дал ей идеи и вещи, о которых нужно беспокоиться. Я не думаю, что она собирается связываться со своими здешними союзниками. Это увеличило бы вероятность столкнуться с нами во второй раз.

— Ты не считаешь, что она уверена в их способностях? — спросил Гордон. — Она метнула этот топор как профессионал.

— Она уверена в своих способностях. Но я напирал не на это. У неё сейчас то, что называется диссонансом. Это когда вы верите в нечто достаточно сильно, чтобы оно занимало центральное место в вашей личности. Затем кто-то вроде меня вмешивается, чтобы бросить вызов этой вере. Это чертовски большой прыжок веры, переход от веры во что-то и понимания того, как много в мире ведёт к тому, чтобы сказать: "Я не знаю". Некоторые отрицают все, и вы можете получить чертовски глупое поведение от тех, кто видит что-то ясное как день, но отрицает это, потому что это противоречит тому, во что они верят. Некоторые злятся, некоторые отвлекаются, пока не поймут, как с этим справиться... но очень немногие повернутся и бросятся с головой в новые вопросы. Еще больше диссонанса.

— Если она не пойдёт к своим старым друзьям ... — начала Джейми.

— Что заставило бы ее ответить на их вопросы, — вмешался я.

— Или с ними она придёт за нами...

— И рискует получить еще больше вопросов, — добавил я.

Джейми нахмурился от того, что я снова его прервал.

— Она идет в другое место, другим маршрутом. Кто она такая? Как она действует? Попытается ли она избавиться от своих забот, выполнив свою миссию?

— Я сказал ей, что если она попытается, то вполне может потерять себя из-за поведения, которое ей было привито. Я так не думаю. Но она захочет получить ответы, думаю, мы должны выследить ее и получить некоторые ответы для себя.

— Она довольно хорошо заметала свои следы ранее, — сказал Гордон. — Это вообще возможно? Диссонанс

— Это возможно, — сказал я. — Мы знаем, куда она направляется. Она собирается нанести визит своему создателю.

— Что было бы здорово, если бы мы знали, кто он такой, — сказал Джейми.

— Это так, — сказал я. — Его не будет в школе. Если бы это был другой проект, возможно, его можно было бы скрыть, но если я прав и это клоны, выращенные в пробирках, то это слишком большая задача. Даже игнорируя это, она обучена, а это занимает много времени. Вам нужно место, чтобы размахивать оружием или практиковаться в прицеливании из пистолета. Школа с тридцатью преподавателями и более чем тысячей студентов не даст вам такой возможности.

— За пределами кампуса, но не слишком далеко, — сказал Джейми. — Как часто будут проходить эти тренировки?

— Обучение, инструкции, формирование поведения, — сказал Гордон. — Я бы предположил, что раз в неделю? Не могу сказать точнее.

— Если они выращены в чане, — сказала Хелен, — тогда им потребуется обучение на других фронтах. Как быть человеком — элементарные тонкости. Как пользоваться столовым серебром, как разговаривать… Это может занять не слишком много времени, но они должны быть в состоянии добраться тудя.

— Дом, — сказал я. — Это больше о том, "что" мы ищем, а не "где".

— С кухней, одеждой... — сказала Хелен.

— Место для передвижения, — сказал Гордон. — Это не маленький дом со стенами, разделяемыми с кем-либо еще. Соседи заподозрят неладное и будут жаловаться на шум так же сильно, как и все остальные.

— И, — сказал Джейми, — возникает вопрос о том, как вы заставляете ребенка притворяться достаточно хорошо, чтобы пройти проверку с родителями настоящего ребенка.

Гордон нахмурился.

— Я действительно не хочу убегать отсюда с неправильной идеей. Если мы отправимся в погоню за диким гусем⁽¹⁾, у нас может не быть другой возможности поймать их. Насколько ты уверен, Сай?

Я прислонился к стене. Лилиан закончила осматривать меня и подошла к Гордону. Она начала расстегивать его рубашку.

— Насколько уверен? Хм. Всё сходится. Та маленькая деталь, на которой Джейми не так давно пытался заставить меня сосредоточиться.

— Его там не было во время этого разговора, — сказал Джейми.

— Разве?

— Нет, — очень терпеливо сказал Джейми.

Гордон хмыкнул, когда Лилиан толкнула его плечо обратно в сумку. Она заставила его проделать ряд движений, вытягивая руку и двигая ею по кругу.

— Ну, Джейми говорил о мелочах, на которые мы не всегда обращаем внимание, которые все еще фиксируются в подсознании. Я взял за правило называть Мэри экспериментом, как часть моих попыток наладить с ней взаимопонимание. Она никогда не отвечала взаимностью мне на это и не казалась смущенной этой идеей. Я не думаю, что у нее когда-либо были иллюзии насчет того, что она такое. Она концентрировала внимание, когда я говорил о ролях, идентичности, ярлыках. Отчасти это связано с тем, что она ходит в эту школу, но отчасти из-за того, что она разыгрывает роль, и уже давно. Что бы с ней ни происходило, это глубоко укоренилось.

— Один студент умер, и его вскрыли, — сказал Гордон. — Остальные сгорели. Разве признаки клона не появились бы при вскрытии?

— В тот момент, когда я услышал о том, что остальные были сожжены, я подумал, что, возможно, они что-то пропустили при первом вскрытии, и наш кукольник изо всех сил постарался рискнуть второй раз. Но я не знаю наверняка, проявится ли это.

После паузы мы все вместе повернулись к Лилиан.

— Это зависит от многого, — сказала она.

— Это нам ни о чем не говорит, — сказал я.

— Не будь задницей, Сай, — сказал мне Джейми.

Я закатил глаза.

— Если бы он попытался ускорить рост, чем он, должно быть, и занимался... Существуют химические способы, способствующие старению. Гормоны — вещества, изменяющие седьмое соотношение. Но эти вещества появляются, и они оказывают воздействие. Любой препарат подобен кусочку пазла. Мы заполняем тело кусочками пазла определенной формы и надеемся, что эти кусочки поместятся в определенном месте и выполнят определенную функцию, но вы не можете запретить им внедряться в другие места, выполняя другие функции. Так мы получаем побочные эффекты. Мы контролируем это с помощью метода доставки лекарства и других факторов, и некоторые из лучших выпускников Академии владеют этим искусством, делая так, чтобы один препарат влиял только на одну вещь одним способом, но это тонкий метод, требующий баланса. Это без учета того факта, что плохо сделанный клон может быть более подвержен износу, разрыву и побочным эффектам.

— Неужели наш парень так хорош? — спросил Джейми. — Достаточно хорош, чтобы свести лекарства от старения к искусству, скрывая симптомы даже на вскрытии?

— Мы не знаем, — сказал Гордон. — Но если то, что сказал Сай, правда, я бы сказал, что это не так. У него есть одна область деятельности, и он делает все возможное, чтобы добиться этого.

— Хорошо, — сказала Лилиан. — Тогда второй метод более предпочтителен. Изменение фундаментальной структуры клонов. Люди взрослеют исключительно медленными темпами. Мы видели, как люди пытались сделать это десять лет назад в Индийской империи. Ученые Короны попытались создать класс рабов, который вырастал до зрелости с определенным уровнем интеллекта. Одомашненные люди, сильные, игривые, добродушные, привлекательные и послушные. Если я не ошибаюсь, они перепробовали много вещей, включая привитое поведение.

"Как и Мэри?"

Я поднял брови.

— Чем все кончилось?

— Как ты думаешь, чем все закончилось, Сай? — спросил Гордон. — Ты видишь рабов повсюду?

— Это не значит, что это не сработало, — сказал я.

— Это чертовски показательно, — сказал Гордон.

— Ребята, ребята, — вмешался Джейми. — Сосредоточтесь. Пожалуйста. Нам нужно выяснить, в каком направлении двигаться.

— Это порождает другие проблемы, — сказала Лилиан. — Как препараты и гормоны, это само по себе искусство. Это требует точности другого рода и широкого круга знаний. Есть предыдущая работа, на которую можно опереться, другие проекты, которые пытались делать подобное, но были бы признаки попытки, которая обнаружилась бы при вскрытии, если бы работа не была идеальной. Измените одну вещь в шаблоне, и это окажет волновой эффект на все развитие и структуру организма.

— Я не думала, что это так сложно, — сказала Хелен.

— О боже мой. Это действительно, действительно так, — сказала Лилиан, широко раскрыв глаза; недоверие, которое она не выражала, ясно читалось на ее лице.

— Опять же, если наш кукольник был настолько хорош, почему, черт возьми, он уже не работает в Академии и не зарабатывает состояние за свои таланты? — спросил Гордон.

Риторический вопрос. Многие из нас кивали.

— Есть еще какие-нибудь предложения, Лилиан? — спросил Джейми. — Это хорошо. Очень полезно. Но я не думаю, что это сильно похоже на "нашего парня".

— Для ускорения старения? Это были бы лучшей стратегией, — сказала Лилиан. — Есть и другие, но я думаю, что их обсуждение напрасно потратит наше время.

— Тогда мы застряли, — сказал Гордон.

— Нет. Не совсем так. Есть и третий способ, — сказала Лилиан. — Может быть, больше, но я думаю только о трех. Это как бы все усложняет.

— Продолжай, — сказал Гордон.

— Не нужно, — сказала Лилиан. — Не нужно ускорять старение. Если вам нужно, чтобы они старели, вы заставляете их стареть, просто позволяя времени течь.

— Мэри двенадцать, сказал Гордон. — У него был этот план в работе в течение двенадцати лет?

— Да, — сказала Лилиан. — Но не совсем.

Я открыл рот, и Джейми стрельнул в меня взглядом. Я закрыл рот, прежде чем он снова назвал меня задницей за то, что я подшучивал над Лилиан.

— Я сказала, что это все усложняет, — сказала Лилиан. — Потому что наш кукловод мог бы найти баланс. Какое-то естественное старение. Какие-то гормоны или изменения в схеме. Чем больше он полагается на течение реального времени, тем меньше ему нужно ускорять процесс. Может быть, этот проект разрабатывался всего девять или шесть лет.

— Это означает, что могут быть улики, — сказал Гордон, — те, которые проскользнули при вскрытии.

Лилиан кивнула.

— Больше времени, чтобы развить их, — сказала Хелен. — Либо он внедряет их, пока они молоды, где наполовину социализированный клон может остаться незамеченным среди бешеных и буйных первоклассников, либо он ждет и наблюдает за их реальным двойником, а потом обучает клонов имитировать поведение в свободное время.

— Да. Нам было интересно, почему он выбрал Мэри, — сказал я. — Ее родители не кажутся важными. Но если этот проект уже некоторое время находится в разработке...

— Может быть, нам следует посмотреть, кем они были, — закончил за меня Гордон. — Или кем они должны были стать. Наш кукловод наносил удары вслепую, это мог быть удар мимо кассы.

— Я могу разобраться в этом вопросе, если у меня будет время, — сказал Джейми.

— Возможно, у нас не так много времени, но действуй, — сказал я. — После того, как вы укажете мне, где хранятся студенческие записи.

— У главного входа. Под главным офисом.

— Хорошо, — сказал я. — Отлично. Я выдвигаюсь. Будет лучше, если меня здесь не будет. Если предположить, что Мэри ничего не сообщила своим коллегам-клонам, они решат, что я мертв. Разыгрывай это, притворяйся расстроенным и встревоженным. Держитесь вместе, старайтесь, чтобы они отвлекались и были заняты. В лучшем случае, они все равно будут думать, что я мертв, и я смогу застать их врасплох, когда вернусь.

— Если ты с ними столкнёшься, не пытайся драться с ними, — сказал Гордон с бесстрастным лицом.

— Я знаю, что они обучены, — сказал я.

— И это тоже, — сказал Гордон.

Я нахмурился, уже направляясь к лестнице, поэтому развернулся на месте, шагнув назад, для того, чтобы выражение моего лица было как можно более ясным.

— Лилиан, — позвал я.

Она посмотрела на меня, и между ее бровями пролегла морщинка. Раздражение, беспокойство?

— Это ноу-хау Академии, которое ты только что обрушила на нас. Это было круто. Умно.

Складка между ее бровями стала глубже. Ее губы шевельнулись, начиная выражать мрачность.

Я не видел остального. Я направился вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, почти бесшумно. Я выглянул и вгляделся в темноту, чтобы убедиться что путь свободен. Только когда я снова пришел в движение, я осознал значение выражения лица Лилиан, проведя параллель с другим воспоминанием. Я сделал ей комплимент, а она отреагировала так, словно я дал ей пощечину.

"Диссонанс", — понял я.

* * *

Некоторые сектора школы, как оказалось, были похожи на тюремные, что являлось значительной помехой для скрытности. Комнаты были большими, и в каждой, за исключением ванных, было окно, выходящее либо на улицу, либо внутрь, во двор. Я не мог включить свет без того, чтобы не осветить соседние комнаты, и рисковал тем, что люди половины комнат в Академии смогут увидеть свет через свои окна.

Таким образом, мои передвижения по приемной осуществлялись с расчётом на преимущества и недостатки темноты.

Я предположил, что двери будут заперты. В то же время, люди гораздо беспечнее относились к окнам.

Вода стекала по мне и по моим волосам, пока я взбирался по деревянным ветвям и сучьям, которые росли в каменной кладке и вокруг нее. Заросли были намного тоньше, чем обычно, не совсем веточки, но и не настолько тонкие, чтобы быть плющом, они были настолько колючи, чтобы отбить охоту у детей во дворе карабкаться по ним, но все равно это было место, где я мог бы найти опору для рук, проявив осторожность.

Тем не менее я уже оцарапался до крови не менее чем в пяти местах; ибо не всегда замечал шипы во мраке.

Добравшись до окна, я распахнул его. Проскользнул внутрь, затем закрыл за собой.

Выглянув наружу, я не увидел никакого горящего света, но не исключал, что члены факультета могли видеть темную фигуру, взбирающуюся по более светлой стене.

Джейми сказал мне, что записи хранятся под приемной, и мой опыт общения с директрисой подсказал мне, где находится офис. Вместо того чтобы сразу отправиться за записями, я оказался в комнате между парадным входом и кабинетом директора. Пишущие машинки стояли на столах, где размещались секретари, скамейки занимали одну половину комнаты, а столы и шкафы с бумагами и принадлежностями заполняли другую половину.

Кабинет директора я нашел по табличке на двери, которая не была заперта. Я был рад, что мне не пришлось выходить и снова лазить по стенам.

В интерьере ее кабинета были письменный стол и стул, шкафы, несколько фотографий, предназначенных скорее для того, чтобы произвести впечатление на родителей, чем порадовать ее саму или ее учеников. На стене были изображены выдающиеся лица, которых я не мог назвать. Выпускники академий. "Таким мог стать ученик через десять лет".

Но я знал, что, какой бы хорошей она ни была, мало кто помнил каждую деталь о каждом из людей, которые работали под их началом. Если кто-то из ее сотрудников ночевал в здании, а кто-то — вне его, ей все равно требовался способ связаться с ними.

Я нашел коробку с записными книжками, заполненными именами учителей и почтовыми адресами, и взял её с собой.

Люди были сложными существами. Добавьте повторение паттернов, аугментации, трансплантации, оживление, препараты и все остальное, и понятие "человек" снет ужасно неясным термином. Каждое новое открытие означало появление вещей, которые никогда не были сделаны или открыты раньше, новых вещей, которые мутили воду.

Или заливали всё кровью.

Моя "банда" была и грязной, и кровавой, но все казались довольно простыми, с определенными ролями. Вот тут я был лишним. Если бы все пять других проектов были успешными, мне, вероятно, никогда бы не дали возможность. Это было отрезвляюще знание о том, что основа и оправдание моего существования зиждились на спинах двух трупов.

Двое, которые были похожи на меня.

Однажды меня спросили, как я могу так предсказывать поведение людей. Джейми, кажется, поднял эту тему. Мой ответ был прост.

Люди как вид были подобны коллекции жуков в коробке. Было трудно предсказать, как они будут двигаться, оставшись в одиночестве, или какие закономерности будут формироваться.

"Встряхните коробку, и это породит хаос. Обезумев, они пытались бы убежать, ударяясь лбами о барьеры. Они набросятся на своих ближайших соседей и нападут. Даже попытаются убить. В своей бешеной суете они были очень предсказуемы".

Джейми был очень спокоен после моего ответа.

Но это была правда. Это работало на многих уровнях. Загоните людей во тьму, затем предложите им свет, и они станут мотыльками, летящими на пламя свечи.

Тьма, окружавшая Мотмонт, не была моей тьмой. Это работало против меня.

Но это была тьма, которую я мог использовать. Директриса волновалась, и я очень сомневался, что она спала после того, как так много ее учеников заболели. У многих из них были богатые и влиятельные родители. Ее загнали в угол.

Взяв чистый лист бумаги из ящика ее стола, я положил его сверху и написал простое заявление авторучкой.

Академия хотела бы, чтобы вы объявили карантин. Ваши ученики должны быть полностью обследованы в связи с заболеванием, независимо от того, заболели ли они. Позаботьтесь о том, чтобы в карантине поместились все и каждый, и чтобы он был скоординирован членами Академии.

Я показал мотыльку пламя свечи.

Единственный способ, которым эта ситуация могла испортиться, — это если что-то случится с моей группой или если еще больше Bad Seed кукольника решат сбежать к своим семьям.

Карантин предотвратил бы это, и это загнало бы наших противников в угол. Если было что-то, что они пытались скрыть от патологоанатома, им вполне могло быть неудобно при полном физическом осмотре.

Единственная опасность заключалась в том, что директор могла не прислушаться.

И не нужно рассказывать, что я не умел веселиться.

Я открыл авторучку и повозился, чтобы разобраться в конструкции. Рядом с бутылочкой чернил лежал шприц.

Я ненавидел иглы.

Но не настолько, чтобы это могло меня остановить.

Я потратил минуту, чтобы опорожнить ручку, а затем еще минуту, чтобы наполнить шприц кровью из раны в моей ладони.

Я нацарапал неразборчивую подпись кровью.

Пусть она подумает об этом.

Я запер дверь, затем запер все окна, кроме одного. Снял ботинок, вытер капли воды на полу. Дойдя к оставшемуся окну, вытащил из рукава нить и отрезал её ножом для писем, который забрал из кабинета. Я осторожно обмотал нить вокруг спицы в щеколде окна. Между моей рукой и петлей, которая обхватывала щеколду, был добрый фут. Узел был на моей руке, а спица была просто обмотана несколькими витками. Указывающая вверх щеколда была открыта. Простой жест поместит её в запирающее гнездо, и так окно окажется закрыто изнутри.

Я вылез из окна, затем осторожно закрыл его. Потянул спицу с крюком вниз, пока она не села в гнездо.

Я потянул за свой конец нити и вытащил ее через щель в окне.

Всё.

Пусть теперь она задается вопросом, кто из Академии оставил бы ей сообщение, подписанное кровью, в комнате, входы и выходы в которую должным образом запертыми и запечатанными.

Надеюсь, пока она будет размышлять над этим, она не станет рисковать отказом от карантина.

Я спустился на один этаж, по пути оцарапался еще несколькими шипами. К тому времени, как добрался до окон на первом этаже, я уже насквозь промок.

Нож для вскрытия писем скользнул между окнами, чтобы поднять спицу щеколды. Я вошел в архивную комнату.

Преимущества такой высокомерной организации, как Мотмонт, заключались в том, что они вели хорошие записи. Я получил то, что мне было нужно, за две минуты. Мэри Кобурн. Я засунул её дело за пояс за спиной и натянул поверх рубашку, чтобы прикрыть бумаги.

Я вылез через окно, противоположное тому, в которое вошел, и оказался на улице за Мотмонтом.

Дождь лил на меня и на карточки с записями. Мне было все равно.

Она классифицировала их по категориям. Я нашел категорию "персонал".

Из этого персонала две трети составляли женщины.

Я поймал себя на том, что, роясь в карточках, жалею, что рядом нет Джейми.

Джейми знал бы названия улиц лучше, чем я, даже в незнакомом конце города.

Мы знали, что они близко. Если эти ученики регулярно посещали школу, у них должна была быть возможность ускользнуть по вечерам или пока другие посещали Академию.

"Дом", — подумал я.

Я положил две карточки обратно в коробку, когда в адресах показались квартиры.

Адрес Маккэрна оказался слишком далеко. Бедняге, наверное, приходилось много путешествовать каждым утром и вечером.

Если только он не оставался в Академии, как сегодня. В любом случае я был уверен, что исключу его.

Ричардс, Харпер, Мейсон, Келли, Колдуэлл, Перси и Бланкеншип.

Я шел быстрым шагом сквозь дождь, предпочитая те стороны улицы, где не светил свет фонарей. Единственной душой, которая видела меня, был крупный мужчина, который шел по улицам с почти пустой тележкой тел, тихо звеня в колокольчик. Монета за труп. Район здесь был слишком хорош, чтобы быть прибыльным, по сравнению с районами ближе к детскому дому, где люди не могли заплатить за здоровье. Я предположил, что он, вероятно, прогуливался только раз в месяц или раз в несколько недель. Часто только ночью, из-за реакции, которую подобные фургоны вызывали у публики.

Можно было ожидать, что наш кукловод мог бы найти несколько предприимчивых людей для совершения сделки, облегчив фургон.

Я на секунду задумался, затем догнал его.

Это было так по-человечески с его стороны — испугаться моего внезапного тихого появления. На секунду я подумал, что он, возможно, обосрался, но запах исходил от одного из тел.

Он был равнодушен к этому запаху. Одетый в тяжелый дождевик, который спускался до самых икр, худой, с длинными волосами, казалось, он не ел большую часть ночей.

Может быть, он совершал здесь обход, потому что другие вытеснили его с другой территории.

— Кто-нибудь из ваших доставлял детей по этому району? — спросил я.

— Дети? — он нахмурился.

— Мальчики и девочки, примерно моего возраста или немного моложе.

— Не знаю, — сказал он.

Я ужасно жалел, что у меня нет лишних монет.

— Эти улицы, — сказал я, показывая файлы. — Где это?

Он быстро дал мне несколько указаний.

— Есть такие, на которых большие дома?

Он пожал плечами.

— Большинство. А что?

— Помогите мне, и я сделаю так, чтобы это стоило вашего времени.

Он усмехнулся.

Я стоял неподвижно и молчал, надеясь, что он сделает ход, если я буду достаточно серьезен.

Он этого не сделал. В конце концов, я был всего лишь ребенком, насквозь промокшим под проливным дождем.

— С дороги, если не хочешь, чтобы тебя переехали, — сказал он.

Я подошел ближе и ткнул нож для вскрытия писем ему в промежность. Не настолько сильно, чтобы проколоть что-нибудь, но достаточно, чтобы он понял серьёзность ситуации.

Я ничего не говорил и не делал. Я остался там, где был, держа клинок близко к той части тела, которую ни один мужчина не хотел потерять.

Я снова подождал, не двигаясь и не издавая ни звука, надеясь, что на этот раз он придет в себя.

Моя рука поднялась, держа пропитанные чернилами карточки. Он схватил меня за запястье, и на секунду я подумал, что этим он поймал меня.

Я надавил на острие немного глубже, и его таз отодвинулся назад. Я был осторожен, чтобы держать лезвие на месте. Я подозревал, что острие могло зацепиться за кожу, побуждая его оставаться на месте.

В его голосе послышалось рычание, когда он сказал:

— Треллис ближе всего дальше по этой дороге. Затем Тысячелистник, немного вправо, затем в том же направлении, затем Олдс, который находится справа. Ты увидишь две другие улицы, если будешь придерживаться предыдущих. Самые большие дома на Ярроу.

Я кивнул.

— Отпусти меня.

Он повиновался.

Я вывернулся, убрал нож для вскрытия писем и скрылся в дожде.

Треллис была темной. Здания больше походили на квартиры, чем на что-либо другое.

Ярроу был тем местом, где я нашел свой приз. Резиденция мистера Перси.

Свет не горел, но на втором этаже мерцала свеча, и, как всегда, ветви приглашали меня, предлагая места для моих рук и ног.

Я взобрался как можно ближе к окну, где заметил свет пламени свечи, льющийся с крутой крыши, и прислушался.

— ...Мальчики?! — повысила голос Мэри, это звучало вопросительно.

"Вот оно", — подумал я.

И она использовала слова, которые я ей дал, использовала мои паттерны.

Я откинулся спиной на крышу и прислушался.

1) "Погоня за диким гусем" (Wild goose chase) — англоязычная идиома, обозначающая "бессмысленная/бесполезная погоня/поиски".

Вернуться к тексту