Стальная тревога том 13 (гет)

Что есть предел человеческих мечтаний? Уж точно не бесцельное лежание в кровати, по крайнее мере не тогда, когда ты попросту неспособен встать. Хотя нет, не так, ведь с технической точки зрения встать ему ничто вообще-то не мешало. Ноги и руки на месте, чувствительность в порядке. Вот только травмированный позвоночник… об этом пояснил явно понимающий более своего молодого пациента врач, чётко и сурово описав возможные последствия собственной дурости. Именно поэтому даже на вид более чем печальный Сагара Соске вот уже вторые сутки лежал практически по струночке и, стискивая зубы, терпел тот факт, что за него, вообще-то более чем здорового жлоба, всё делает любимая. Спасибо хоть с ложки есть не обязательно. Купленный специально для него матрас имел изменяемую геометрию и, как следствие, пусть и на короткое время, но таки принимал приемлемое для приёма пищи положение. Признаться, этому парень был более чем рад, так как кормления с ложки он бы точно не выдержал.

Вставать врач разрешил только и исключительно в экстренных случаях на краткие, не более пяти минут, периоды и не чаще, чем один раз в сутки, а лучше реже и только в жёстком корсете и под присмотром. О каких-либо нагрузках речи и вовсе не велось. Именно поэтому юноша стискивал зубы и, загнав свою гордость как можно глубже, звал на помощь любимую. Ощущение полной безпомощьности давило хуже гидравлического пресса. Ведь даже в душ и тот нельзя, а раз нельзя душ, значит, что? Правильно, гигиену-то надо соблюдать и снова, стиснув зубы и отворачиваясь, потому как со стыда сгораешь терпеть то, что и с этим тебе тоже помогают. Каждый вечер, послушно снося этот кошмар, парень клялся то ли себе, то ли любимой, что как только выздоровеет, то всё возместит. Тесса лишь чуть грустно улыбалась и, закончив с не сказать чтоб весёлым занятием, просто устраивалась рядом. Лишь тихонько перебирала его уже прилично отросшие волосы до тех самых пор, пока Соске наконец вновь не поворачивал голову к ней. После чего следовал полный нежности поцелуй и обещание сделать ему что-нибудь вкусненькое.

Так и прошли первые два дня после выписки, а на третий Тесса вспомнила о так и забытом ими вещмешке и о его словах о том, что в нём есть что-то, судя по всему, интересное.

— Ты обещал. — Именно с этими словами рядом с его левой рукой приземлился до боли знакомый предмет.

— А я, признаться, думал, что ты всё же забудешь, пойми, не то чтобы я вредный или ещё что, просто то, что я купил… не предполагает оно того, чтобы вот так, — со вздохом произнёс Соске, после чего развязал стягивающий горловину узел и принялся за попытки что-то нащупать. Через минуту, сдавшись, парень вынул мешающую ему грязную одежду. Кое-где в бурых разводах, вся мятая и в какой-то грязи, она, к его изумлению, практически тут же сделала ноги, а спустя минуту уже более чем надёжно запечатанная в пластиковый пакет на защёлках пристроилась в одном из ящиков рабочего стола любимой.

— Это, мой дорогой, называется улика, и если ты ещё не понял, то я намерена кое-кого кое за что потрясти. Причин у меня более чем предостаточно как личных, так и исключительно профессиональных, — пояснила проследившая его удивлённый взгляд Тесса.

— Хочешь, чтобы они извинились?

— Извиниться им в любом случае придётся, вот только что мне с их извинений. Три четверти моего годового жалования — вот во сколько на данный момент мне встала эта их операция, об остальных сторонах происшедшего я и вовсе молчу. И нет, я не приму от тебя и единой монетки. Всё это не имеет ни к тебе, ни к твоему ни тем более к моему жалованию совершенно никакого отношения и должно быть возмещено из средств разведывательного управления. К их унынию, это более чем неоспоримо, как и тот факт, что они идиоты, решившие будто вот это вот всё может сойти им с рук; и второе: они посмели думать, что их сети и серверы надёжно защищены. Смею тебя заверить, что это оказалось вовсе не так. Раньше мне, признаться, попросту не требовалось, но теперь я более чем понимаю, как же вышло то, что нас так жёстко и более чем филигранно обыграли.

— В смысле?

— У разведотдела и гонконгского подразделения в частности, не защита информации, а сплошные дыры. Мне хватило жалких полчаса, чтобы залогиниться к ним под мастер-админом и запустить к ним в сеть сканирующий модуль. Увы, без помощи ДАНЫ на то, чтобы утащить что бы то ни было полезное и сделать это незаметно, потребуется ещё около тридцати часов. По крайней мере, с утра было именно столько. Ты только вдумайся, они запоролили свой роутер незащищённым паролем и даже не подумали о том, чтобы занести подключение по двадцать третьему порту в списки ограниченного доступа, всё это привело к тому, что я более чем преспокойно подключилась к их якобы защищённой железке посредством обыкновенной консоли, и, о чудо, они не запаролили привилегированный режим. Точнее запаролить-то запаролили, но, судя по всему, спецификации к своей железке не читали. Как итог простая команда на конфиг, и у меня были и логин, и пароль от их роутера. Ну, а далее уже дело техники. Поменяла им лист доступа и запустила поиск. Грязного белья там столько, что если всё это выложить, то вовек не отмоются.

— То есть ты взломала своих коллег и хочешь найти подтверждения всего того, о чем я тебе рассказал?

— Ну, в общем и целом да, точнее я уже нашла. Одна из их камер зафиксировала, как тебя, прямо скажем, немилосердно тащат по коридору. Не критично, но уже кое-что. Больше времени на то, чтобы незаметно утянуть уходит. Канал не резиновый, и если у них будут просадки…

— Аккуратнее там, а то мало ли.

— Учить вздумал?

— Нет, просто напоминаю, — отозвался машинально продолжавший всё время разговора шарить по мешку Соске. И, наконец нащупав искомое, извлёк на свет небольшую чёрную коробочку. Обычный матовый картон, плоская, четыре на четыре сантиметра. Осторожный взгляд в сторону любимой подтвердил, что она на него не смотрит. Приоткрыл и едва задавил полный переходящий в теперь уже однозначно ненависть вздох. Внутри была только и исключительно пустота. И лишь пустая выемка для кольца с чуть примятым бархатом говорили о том, что так было не всегда. И, как назло, именно в этот момент Тесса прокомментировала, судя по всему, просматриваемое ею видео. И откуда деньги-то взяли, может, и счета их заодно потрясти.

— Случайно не колечком ли хвастают, беленькое такое с тремя камушками цвета морской волны? — с какой-то совершенно не передаваемой словами интонацией поинтересовался Соске.

— Насчёт цвета не скажу, ракурс камеры не тот, а вот количество камней… Подожди, а как ты?..

— А просто это и было то, что я от тебя прятал. Коробочка-то вот она, да вот печаль-то, почему-то пустая. Я, блять, шесть ювелирок оббегал, пока нашёл, всё не то.

— Соске…

— Ноут дай, будет тебе счёт, и видео сохрани. Всё могу понять, но вот воровство… не приемлил и не приму, — зло продолжил парень и более чем красноречиво протянул руку. А спустя пять минут вернул аппарат с уже открытым личным кабинетом и сформированной выпиской. Ценник на колечко был более чем немилосердным. Ни разу не кустарная поделка. Почти три тысячи долларов. А также прилагавшийся к оному изделию паспорт с полным описанием, граммовками, размерами камней, типом огранки и сертификатом соответствия.

— Соске, ну зачем ты… — пробормотала обалдевшая от пусть и не попавшего к ней, но тем не менее купленного именно для неё подарка Тесса.

— Просто оно твоё, понимаешь, я сразу увидел его именно у тебя на руке. После мне было уже всё равно.

— Родной, — тихо прошептала непонятно когда успевшая устроиться рядом с ним Тесса, — прошу только не расстраивайся, а воры… вот что-что, а за подобное они точно ответят, ты у меня умница, ну, или они и вовсе тупые, раз сертификат так и оставили. То-то жена кое-кого рада будет.

— В смысле?

— Так там на видео и звук есть, идиот этот чётко говорит, что жене подарит.

— Сволочь…

— Ш-ш-ш-ш… не распаляйся, тебе врач запретил, помнишь?

— Ну ведь сволочь же…

— Ни секунды не спорю, и тем не менее ты мне во сто раз дороже, и кольцо, если что, ещё одно найдём, честно, я не уверена, что хочу, чтобы после всего оно было моим. Вернуть — это да, а вот потом…

— Оно вообще-то обручальное, продавец так сказал, — с нотками грусти пробормотал уже взявший себя в руки юноша. И, чуть переведя дыхание, продолжил: — Я ведь… я же хотел… а они… — Ответом ему стало прикосновение её губ и стало совершенно ясно, что Тесса его более чем поняла, что она знает, зачем он купил именно это кольцо.

— Я согласна и пусть без кольца, это лишь вещь. Красивая, не спорю, и тем не менее всего лишь вещь, материальное воплощение желания, не более.

— Правда?! — совсем по-детски пробормотал вмиг растерявшийся и, судя по всему, уже и не надеявшийся парень.

— Да, — также тихо и коротко ответила устроившаяся у него под боком Тесса. — Я люблю тебя, и ты ведь знаешь, что нам не так чтобы всегда нужны все эти слова и жесты. Просто…

— Люблю, Тесса, я…

— Ну тише, опять волнуешься. Я понимаю, момент порчу, а делать-то что? Лучше уж так, чем ты не удержишься вскочишь и… — В итоге весь вечер провели в обнимку, а на утро выяснилось, что компромат таки нашёлся. Да не сам момент избиения, зато дата на пелёночке была более чем интересная. Ведь, согласно рапорту, на момент съёмки данного видео некто сержант Сагара Соске уже три дня как числился в самоволке. Самоволке, которая, как это ни странно, проходила в камере предварительного заключения, расположенной в штабе гонконгской резидентуры. Одного этого было более чем достаточно, а в совокупности со всеми медицинскими документами, выписками, чеками и более чем подтверждённом фактом кражи… На подготовку и систематизацию всего этого ушло ещё два дня, а затем ещё третьего дня поставленная на мониторинг камера, расположенная в лифте центрального офиса оперативного управления, оповестила о прибытии в оный офис главы разведывательного управления, и улыбнувшаяся любимому Тесса, пожелав тому хорошего дня, прихватила не так чтобы скромных размеров папочку и упорхнула на уже давно наметившиеся разборки.

* * *

Вид её более чем посвежевшей с последнего её сюда визита мордашки её зам и непосредственный начальник приняли более чем благосклонно. Тогда как глава отдела разведки остался, если так можно выразиться, нейтрален.

— Утро доброе, девочка моя, — тепло улыбнувшись, совершенно не по уставу поприветствовал её глава оперативного отдела. — Рад, что ты уже снова в строю.

— Аналогично, дядя Джерри, вот только кто вам сказал, что я уже в строю? И, кстати, у меня к тебе вопрос, но для начала давайте смоделируем ситуацию: допустим, что вам, адмирал, нужно срочно, вот прямо сейчас, а лучше и вовсе вчера получить некую информацию и допустим, что данная информация есть у некоего субъекта. Субъект этот имеет более чем известные всему его окружению привычки, а именно страсть как охоч до девушек с совершенно конкретным типажом и внешностью. И допустим, что я в эти его пристрастия более чем вписываюсь. А теперь, собственно, вопрос, потребуете ли вы от меня лечь с ним в одну постель? Задействуете ли свои так сказать административные ресурсы и воспользуетесь ли тем, что старше меня по званию, и если да, то должна ли я буду исполнять подобный ваш приказ, или же он априори попадает под понятие аморальный, недопустимый и, наконец, попросту преступный?

— Тереза, ты в своём уме, что за бред ты…

— Ответьте на поставленный перед вами вопрос, я более чем серьёзно, и мне более чем интересно.

— Нет, Тереза, я никогда и никому не отдам подобного распоряжения ни тебе, ни любому другому сотруднику Мифрила, будь то рядовой или же командир. Описанная тобой ситуация более чем подпадает под понятие аморально и, как следствие…

— Благодарю, адмирал, и прошу простить, что перебила, вот только я не просто так задала именно этот вопрос. Видите ли какое дело, именно такой приказ и был отдан. Прозвучал он из уст некоего лейтенанта Стокса, может, помните такого, он главой нашей гонконгской резидентуры трудится. И, в отличие от вас, адмирал, он не посчитал отдачу в точности описанного мной распоряжения ни аморальной, ни приступной, ни ещё какой бы то ни было, а когда подотчётный мне оперативник сказал ему нет, то тут же был арестован. И всё бы ничего, но вот беда, подчинённые лейтенанта были столь огорчены, что распустили руки и не только руки, но также ещё и дубинки, и ноги. А когда об этом стало известно, не придумали лучшего, чем отправить оного оперативника в так называемую самоволку. Только вот проходила оная не где-то на свободе, как казалось бы подразумевается самим её названием, а в приспособленном под камеру временного содержания помещении, расположенном — вы не поверите — всё в том же здании гонконгской резидентуры. Но и на этом веселье, как вы понимаете, не закончилось, и как только стало ясно, что подчинённые самую малость перестарались, означенный выше лейтенант не придумал иного, как вывезти полусознательного после четырёх дней карцера и побоев парня в промышленно-портовый район всё того же Гонконга и там уже выбросить, будто бы это не человек, а мешок биологических отходов. Я, видимо, должна быть благодарна, что не с камнем на шее и не в воду, а всего лишь где-то в лабиринтах ночного грузового терминала.

Вот только ко всеобщей досаде, несмотря на практически перебитый позвоночник, оный оперативник, не иначе как по недосмотру некоторых оставшийся при документах, таки сумел вернуться домой. Хотя, конечно, какие там документы, вот колечко обручальное позаимствовать для любимой жёнушки — это мы завсегда, а документы, а что документы? И про колечко это я не шучу, у меня и видео есть, где оное колечко, так сказать, уже присвоили и поделили, как, собственно, и запись транспортировки моего лучшего и единственного способного управлять системой ARX пилота по коридору волоком. Ну и, конечно же, документы. Вот медицинское заключение, а вот выписки с моего личного счёта. Времени на согласование не было, и, как впоследствии сказал врач, ещё часа три, и он остался бы без ног. Так что я не жалуюсь, всего-то три четверти моей годовой зарплаты. Мелочь, ну право же дело, ну и документики на колечко, что так удачно экспроприировал один более и более чем предприимчивый капрал. Паспорт, чек, выписка со счёта, а теперь, господа адмиралы, я само внимание.

— И что за бред я сейчас услышал, капитан первого ранга Тестаросса? Видится мне, что вам категорически воспрещено употреблять даже минимальные дозы спиртного, — скрестив руки на груди, произнёс адмирал Амитт.

— Извольте, я хоть сию секунду пройду тест на алкоголь, наркотики и даже полиграф. Вот только по их окончании не думаю, что у меня останется к вам хотя бы единая капля какого бы то ни было намёка на уважение. И недоверие мне ваше более чем понятно, как и то, что, видимо, именно такое вот поведение ваших сотрудников и есть причина всех наших бед. Ведь ни много ни мало как приблизительно половина наземной боеспособности моего подразделения вашими сотрудниками оценена в какие-то жалкие три тысячи долларов. Ровно столько стоило то самое украденное подотчётным вам капралом кольцо. Кольцо, которое едва не стоило моему оперативнику, другу и, наконец, любимому человеку жизни и здоровья. Два месяца постельного режима, ещё как минимум три на реабилитацию и даже это не гарантирует нам его возвращение в строй. А самое забавное знаете что? Самое забавное в том, что вам не предлоги выдумывать надо и не пытаться обвинить меня в пьянстве и прочих отягчающих. Вы пылинки сдувать с него должны в прямом и переносном смысле, и причиной тому является фамилия матери ныне покойного капитана Мурата. Вы, наверное, и не задумывались, а ведь её звали Кейко, Сагара Кейко, дочь мигрировавшего в пятьдесят четвёртом году в США мастера боевых искусств, седьмой дан имел, кстати, Сагары Шиджеру и некой Мелани Грин. Вам это странным не кажется? Но дальше ещё интереснее, вы, наверное, позабыли, а ведь я была последней, с кем в тот вечер говорил капитан Мурата. Мы сидели с ним в парке, и тогда же он и обмолвился, что скучает по брату и что тот погиб в авиакатастрофе. Уже позже я узнала, что, оказывается, родители Бани развелись, когда ему и его неидентичному близнецу Соске было немногим более трёх. После чего отсудившая младшего сына Кейко решила вернуться в Америку к отцу. Рейс Япония Токио — Америка Анкоридж, потерпевший крушение в водах северной части тихого океана. И вот что интересно, ровно тот же самый рейс числится и в досье сержанта Сагары. Мне вот интересно, это самое досье хоть кто-то, кроме меня, читал? Единственный выживший, спасённый всем вам известным майором Калининым пассажир. Волею судьбы он оказался в моём подразделении и не раз и не два демонстрировал, прямо скажем, феноменальные способности. Да, были и взлёты, и падения, но для неинициированного Виспарда это совершенно нормально, а в том, что он такой же, как я, я более чем уверена. И вот возникает вопрос, а расплачиваться-то как будете, уважаемый? Это я, если что, вам, адмирал Амитт.

— Тереза, ты… ты уверена?

— В чем именно, Адмирал Борда? В рапорте, в документах, в том, что обсуждаемый здесь и сейчас человек вот прямо сейчас, скорее всего, либо дремлет, либо изучает потолок моей сиднейской квартиры? Или вам интересен ответ на вопрос, какие у меня с ним отношения, в чём именно?

— В том, что ничего не путаешь, и сержант Сагара, помимо всего прочего, ещё и некогда потерянный нами гений, которого мы столь безобразно проглядели?

— ДНК тест врать не умеет, и если вы сделаете запрос, то узнаете, что не далее как месяц назад я запрашивала данные по капитану Мурата. Доктор Пеннроуз, если это потребуется, всё подтвердит, правда, результат я ей так и не сообщила, признаться, просто не посчитала нужным.

— То есть сомнений быть не может, и он действительно?..

— Более чем, и позвольте внести ясность, для меня он был есть и будет моим подчинённым, безценным и очень талантливым. Мне решительно всё равно, шепчущий он или нет, для меня на первом месте стояли и будут стоять дела и поступки, его поступки, и в отличие от ваших, адмирал, людей, мой подчинённый не запятнал себя ни неуставным поведением, ни воровством, ни тем более попыткой убийства.