Стальная тревога том 13 (гет)

Следующие два дня были скучным, именно так и с большой буквы, потому как просто лежать и ничего не делать для Терезы было как минимум непривычно. И тем не менее это было именно так. Правда, к концу второго, пусть и со скрипом, но ей разрешили читать и под честное обещание о том, что никакой работы, вручили выпрошенный ею планшет. В данном планшете и вправду не было ни рабочих документов, ни даже доступа к оным, зато там была её личная библиотека, ну, как личная. Вполне себе классическая для человека её возраста. Многие, наверное, и не поверили бы, но её давней мечтой было-таки дочитать Толкина, а ещё гербертовскую «Дюну» и после неё ещё книжек так пятьдесят, вот только времени, увы, не хватало. И вот, лишившись возможности работать, девушка и решила, что раз уж так, то почему бы, собственно, и нет.

Несколько раз её проверяли, если честно, было обидно: не верят, блин, и, улучив момент, конечно же, на самом интересном месте, заглядывают в экран, дабы проверить, точно ли она читает, а не отчёт какой пишет или ещё что. Вот только на экране неизменно мелькали страниц книг, и виновато улыбавшийся врач тихо желал приятного чтения и, проверив показания лежащего рядом сержанта, выходил. Их так и не разделили, и, как итог, быстро привыкшая к монотонному попискиванию приборов Тесса либо читала, либо спала. Последнее было реже, так как уже привычные ей с детства кошмары никуда не исчезли.

Спасший её парень очнулся на третьи сутки, просто как-то совсем неожиданно открыл глаза. Вызванный ею врач была более чем довольна, юноша явно шёл на поправку и, как следствие этого, уже через час был освобождён от подключённого к нему ранее аппарата ИВЛ, что, в свою очередь, принесло в палату относительную тишину, сменившую хоть и привычный, но всё же слегка доставучий гул нагнетающего кислород контура.

Его первый вопрос был более чем закономерный, и, как следствие, пришлось убеждать его в том, что всё и вправду в полном порядке, с последним Тесса самую малость кривила душой, так как со сном у неё теперь были проблемы ещё большие, чем ранее, но это было вовсе неудивительно, не после того, что произошло, и именно поэтому не вызвало безпокойства ни у врача, ни у самой Тессы. Ну, а если совсем никак, то дежуривший в ночную медик давал ей успокоительное.

Пятые сутки ознаменовались тем, что проснулась она в его объятьях, и причиной тому было то, что, со слов самого парня, никак не могла проснуться. Прекрасно понявшая, что за этой формулировкой он укрыл её грозившие, скорее всего, как минимум падением с койки метания по оной, девушка лишь грустно кивнула. После чего почла за лучшее перевести тему на хоть сколько-нибудь более приятную. Следствием чего стало то, что к вечеру Соске более чем полностью уверовал в то, что Тереза всё-таки не от мира сего. И зачем он только вспомнил о том, что последним его домашним заданием было эссе по Канту. Именно так он и узнал о том, что даже у этого деятеля Тереза более чем в состоянии найти юмор и вполне искренне над этим посмеяться. С другой же стороны, вот такая она, без своей формы, находящая повод для улыбки там, где, наверное, никто бы не нашёл, нравилась ему значительно больше. Только теперь он понял, как та же Мелисса умудрялась столь легко пересекать ту грань между их командиром и просто молодой девушкой, более чем приятной в общении хотя бы просто потому, что выяснилось, что круг её интересов вовсе не ограничен одними только ПЛ, БР и тактикой подводных действий. Так оказалось, что она, оказывается, обожает плавать и читать фантастические либо фэнтезийные романы. На последнее, увы, практически нет времени, и тем не менее это было более чем мило.

Ещё через сутки её официально выписали, а через полторы недели вышедший из лазарета под честное слово Соске её попросту не узнал. Та, с кем он говорил, была кем угодно, но не той улыбающейся девушкой, что нашла юмор даже в произведениях Канта. Лишь бледная её тень, которая, казалось, и на ногах-то стоит только из-за личного не поддающегося хоть какому бы то ни было измерению упрямства.

— Ты вообще спишь? — тихо прошептал Соске, и она едва заметно качнула головой.

— Почти нет, прости, просто не могу, стоит закрыть глаза и… Я не знаю, что это, просто не могу.

— Пойдём, — чуть устало вздохнув, прошептал Соске и, бережно приобняв за плечи, подтолкнул в направлении её каюты.

Весь вечер они провели вместе, почти не разговаривая, он просто притянул её к себе и в каком-то полуласковом-полуприказном порядке велел засыпать, предварив своё требование стаканом самой обыкновенной воды и обещанием, что не оставит одну.

Странно, но помогло, проснувшись где-то в районе шести, девушка осознала, что ей и правда пусть ненамного, но лучше. А затем был принесённый им завтрак, и его почему-то чуть грустная улыбка. Понимание того, что, возможно, он думает, что всё это — его вина, больно резануло где-то в груди, а Соске тем временем, явно поменявшись с Мелиссой, уговорил её немного поесть. После чего, не придумав иного, принялся рассказывать о посмотренном им как-то раз фильме. Ещё на камбузе его изловил кавторанг и попытался было напомнить о том, что пользоваться не вполне адекватным состоянием девушки в своих личных целях самую малость чревато. Спустя миг мужчина отшатнулся словно бы от неожиданного удара, а парень, коротко сообщив, что его услышал, забрал протянутый ему коком поднос и молча удалился.

Следующие несколько дней были более чем странными, и так как Соске был практически освобождён от службы и каких-либо физических нагрузок, он просто сидел в ангаре или в своей каюте, а вечера и нередко ночи проводил у Терезы. Только в его объятьях девушка банально засыпала, и это давало ей возможность на утро быть не бледной тенью себя, но чем-то пусть и ненамного, но всё-таки большим. Так прошла практически неделя, и именно оканчивающее её воскресенье и стало тем днём, когда она решилась. Решилась хотя бы попытаться объяснить ему, что же, скорее всего, с ней происходит. Ранее она уже видела нечто подобное, о другом случае лишь слышала, и тем не менее сомнений практически не осталось. Это она, это расплата за её дар, и теперь она нагнала и её. Первой была та девочка; ни она, ни работавший вместе с ней Мурата её никогда не знали. Она разработала систему ECS всего в шесть, а в восемь вскрыла себе вены. Следующим был её друг и соратник по научному отделу, Бани Мурата, создатель комплекса ARX, едва тот был завершён, как он просто вышел из окна. Ни записки, ни чего-либо ещё только за день до совершенно неожиданно рассказал, что у него был брат, и что он погиб. Утром его нашли мёртвым. И вот, судя по всему, теперь пришёл и её черед. Страшно, как же это чудовищно страшно с каждым днём осознавать, что от тебя осталось так мало. И с каждым часом всё меньше. Уже не раз и не два она просто замирала и смотрела в никуда, а потом не могла этого вспомнить, когда это произошло на мостике, и она впервые зависла прямо на вахте. Всего пять минут, но она просто сдала вахту и покинула пост. И вот уже неделю, несмотря ни на что, там не появлялась. Понимала, что в любой момент может опять вот также отключиться наяву, и включится ли она снова — вот тот вопрос, от которого было так больно.

— Я знаю, уже недолго, — тихо пробормотала себе под нос и неожиданно услышала тихий едва слышимый отклик.

— Ты что-то сказала, что-нибудь нужно, может, воды? — раздалось совсем рядом, и Тесса поняла, что почти отключилась прямо в его объятьях, после чего, собрав все оставшиеся у неё силы, тихо прошептала:

— Я знаю, что скоро умру, прошу не перебивай. В том, что со мной творится, нет твоей вины. И я… пусть это эгоистично, но я и вправду рада тому, что ты сейчас здесь. То, что я скажу тебе, сродни тому, как и то, что я не говорила о планах брата. Я знала, что мне помешают, и, знаешь, мне жаль, что он выбрал именно этот путь. Прошлое не изменить, оно статично и пройдено. Мы можем переписать воспоминания о нём, но не его само, увы, он этого не понимал, и именно поэтому у меня не было иного выбора. Что же до меня, то всё просто, это расплата, расплата за мой дар и что с того, что он более всего походит на проклятье… большая часть не дожила и до восьми. Разработчица ECS погибла в восемь, а создатель твоей машины вышел в окно, едва ему исполнилось четырнадцать. Вот только вчера прямо как я сейчас улыбался и делал вид, что всё хорошо, а на утро был уже мёртв. Тем вечером он сказал что скучает по брату. — Вновь умолкшая Тесса не заметила того, как едва заметно вздрогнул сидящий рядом с ней парень и, сделав глубокий вдох, продолжила: — Как я и сказала, мне осталось недолго, и, знаешь, это забавно, но я никогда не боялась умереть, ты только не подумай, я не о том, что я этого хочу. Просто это неизбежный конец любого живого существа, и раз это так, то какой смысл бояться. Приближать или намерено… нет, это однозначно нет, но и бояться… Вот только я уже поняла, что прежде, чем моё тело откажет, погибнет разум. И это действительно страшно, я чувствую, как с каждым часом, с каждой минутой меня становится на самую капельку меньше. Это пугает, я теряю себя, уже практически не помню своего детства. Ни родителей, ни даже лица собственного брата.

— Тесса, ты…

— У меня к тебе просьба, пока я ещё здесь и хоть в какой бы то ни было мере отдаю отчёт своим действиям, сделай для меня кое-что. Знаю, это эгоистично и тем не менее прошу: возьми меня. Это на самом деле обидно, она сказала, что я увела тебя у неё, так пусть хотя бы напоследок хотя бы часть её слов будет правдивой. Не хочу умирать, не познав близости с мужчиной. Глупость, наверное, но… — воцарившуюся в каюте тишину, казалось бы, можно было буквально пощупать, и Тесса уже прокляла себя последними на свете словами за свою слабость, за эгоизм и много ещё за что за. И именно в этот момент он и ответил:

— Хорошо, — тихое только для неё обещание раздалось над самым её ухом. — Этим вечером я постараюсь быть нежным, — добавил и окончательно затих сидящий за её спиной парень. Его мерное дыхание не сбилось ни на йоту, вот только сердце предательски отбивало набат. Опять он кого-то теряет, опять безсилен хоть как-то защитить. Эти мысли заставили тряхнуть головой и ещё сильнее притянуть её к своей груди.