Преступление и наказание (джен)

Среди ночи Гарри проснулся от приглушенных сердитых голосов. Гарри долго не мог прийти в себя, но едва ему это удалось, как он понял, что голоса доносятся из гостиной. И на самом деле слышался лишь один голос — Снейпа.

«Конечно, он расстроился», — с горечью подумал Гарри. По объективным причинам Снейп потерял возможность наказывать своего самого нелюбимого ученика, и теперь ему определенно не хотелось, чтобы тот задерживался в его доме дольше необходимого. Вероятно, сейчас Снейп договаривался о том, чтобы Гарри покинул это место уже на следующее утро. Что, в общем-то, было здорово, правда. Гарри будет счастлив оказаться подальше от профессора и этого жалкого домишки.

Гарри уронил голову на подушку.

Стоп. Подушка?

Гарри стремительно вскочил и в то же мгновение почувствовал, как перетруженные мышцы спины взорвались болью. Но он не стал обращать на это внимания, пытаясь понять, где, черт возьми, находится. Комната была та же, но он лежал не на полу. Нет, он лежал на кровати, застеленной постельным бельем, с удобной подушкой под головой и запутавшись в мягких одеялах. На нем даже очков не было.

В течение доли секунды Гарри обдумывал, насколько велика вероятность того, что Снейп пришёл в комнату и уложил его в постель. Он отбросил эту мысль как дурацкую, потому что, право слово, кого, черт возьми, он хотел рассмешить?

Нет, это, скорее всего, действовала спонтанная магия. Раз или два случалось, что ее странные вспышки не принимали резких форм. Например, однажды зимой Гарри очень сильно захотелось получить теплое одеяло, потому что в чулане было холодно: отопление отключили, а Дурсли не удосужились дать ему электрический обогреватель, такой же, каким пользовались сами. В какой-то момент он наконец провалился в беспокойную полудрему, а проснувшись, обнаружил, что укутан в чудесное голубое одеяло, излучавшее тепло.

Разумеется, Петуния обнаружила одеяло на следующий день и опознала как одно из запасных одеял из спальни Дадли. Она поняла, что Гарри каким-то образом наколдовал его для себя, и поэтому сожгла, чтобы не допустить заражения магией ее сына и дома.

Что ж, по крайней мере, на этот раз спонтанная магия не только разрушила вещи Снейпа и безумно разозлила его, но и оказалась хоть чем-то полезна. Однако Гарри предполагал, что все равно придется заплатить за свое поведение, прежде чем ему позволят уйти.

Он вздохнул и осторожно опустился на матрас, напрягая слух, чтобы разобрать беседу внизу, гадая, с кем разговаривал Снейп. Скорее всего, с Дамблдором. Вероятно, жаловался, что Гарри оказался полным кретином, разрушившим дом. Может, он надеялся, что Дамблдор заставит Гарри заплатить за нанесенный ущерб или возместить его как-нибудь по-другому.

Наконец Гарри решил, что не может разобрать ничего полезного и, закрыв глаза, отключился от приглушенных криков профессора. К нему начали возвращаться воспоминания обо всем, что он рассказал Снейпу: о детстве, о том, как сильно его ненавидели родственники и как плохо они с ним обращались.

Осознание несправедливости происходящего поразило Гарри, и его пронзила вспышка ослепляющего гнева. С ним обращались как с преступником, хотя он не совершил ничего плохого. Никто, даже Дамблдор, не смог бы противостоять Снейпу. Что уж говорить про Гарри. Профессор злоупотребил властью и теперь знал всё. Он сможет отточить оскорбления, дабы те попадали точно в цель, и вооружить слизеринцев необходимой информацией, чтобы они поступали так же.

Следующий год обещал быть сущим адом.

Гарри изо всех сил пытался сдержать слезы, но, как только первая скатилась по щеке, за ней последовал целый каскад. Он зарылся головой в подушку, чтобы та поглотила их, как и звуки сдавленных рыданий.

Сколько раз Гарри мечтал, чтобы кто-то узнал о Дурслях и предпринял всё возможное, чтобы забрать его оттуда? Сколько раз он представлял приёмные семьи, где мать и отец были ему рады и с удовольствием проводили с ним время? Где были братья и сестры, которые желали подружиться с ним, а не причинить как можно больше боли и страданий ради собственного развлечения и извращенного удовольствия.

Но вселенная решила отыметь Гарри еще раз. Он выложил всё Снейпу, излил самые сокровенные тайны. Он всё разболтал человеку, который станет потешаться над ним, острить и просто наслаждаться фактом, что Гарри был нелюбимым ребенком — настоящим печальным сироткой из книжки и к тому же жалким волшебником, который даже не мог защититься от своей магловской семьи. Хотя, наверное, Снейп окажется на втором месте среди мучителей Гарри. Вероятнее всего, список возглавит Драко Малфой, весьма возможно, вместе со своим папашей.

Ничего не поделаешь, — попытался утешить себя Гарри. Всё уже произошло, и придется просто смириться. Рон и Гермиона помогут ему пройти через это. В случае нужды Гарри станет проводить как можно больше времени в общей гостиной или в гостях у Хагрида. И, кроме того, ему ведь уже не шесть лет. Что с того, что над ним будут насмехаться? Что с того, что все узнают подробности его домашней жизни? Гарри сумеет научиться не обращать на это внимания. Он уже проходил через такое раньше.

Но эти размышления не принесли большого утешения. Некоторое время Гарри ворочался, неприятные ощущения во всем теле отражали его терзания. Прошло немало времени, прежде чем Гарри удалось снова погрузиться в беспокойный сон.

* * *

Гарри впился взглядом в записку, его руки дрожали. Проснувшись, он обнаружил на сундуке свернутый пергамент, от которого исходила некая слабая магия, привлекшая его внимание. Скорее всего, дело рук Снейпа.

Гарри очнулся от тревожного сна, чувствуя себя разбитым и раздраженным. Голова раскалывалась, вероятно, от слез, пролитых ночью. И вдобавок, едва он осознал, что вскоре ему придется столкнуться со Снейпом, желудок сжался в тошнотворно тугой комок.

Ругань и проклятия в адрес профессора, а также разрушение его личных вещей и мебели, скорее всего, не пройдут Гарри даром, независимо от того, насколько это было заслужено.

В Гарри снова вскипела ярость. Не раздумывая, он ударил кулаком по стене и чуть не закричал от пронзившей его боли. Но даже этого оказалось недостаточно, чтобы отвлечь от бушующего вихря эмоций: ужасной, жгучей ненависти к Снейпу; ненависти к самому себе за то, что изверг всю эту жалкую чушь и был так чертовски слаб; ненависти к крестному, Люпину и Уизли за то, что они не предприняли ничего, абсолютно ничего, чтобы помочь ему выбраться из этой ситуации; отвращения к Дамблдору за то, что он, как всегда, просто сидел сложа руки, позволяя событиям развиваться своим чередом.

А потом Гарри почувствовал притяжение магии, увидел ту проклятую записку и едва удержался, чтобы не разорвать её в клочья и не выкинуть обрывки в окно.

Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, прижимая руку к груди и ожидая, пока пульсирующая боль утихнет.

И даже тогда он всё еще не решался взять записку. Он не представлял, что там написано. Возможно, прошлым вечером он настолько надоел Снейпу, что тот решил сообщить, что запер Гарри в комнате, чтобы больше не иметь с ним никакого дела.

Снова глубоко вздохнув, Гарри наконец взял пергамент и развернул его.

«Поттер, — говорилось в записке,

— Сегодня меня не будет до полудня, поскольку возникла необходимость заняться рядом дел.

Новое расписание приведено на обороте пергамента. Надеюсь, ты станешь в точности следовать ему и в мое отсутствие. Обрати внимание, что питание включено в расписание, а значит, является обязательным. По возвращении я проверю, что ты ел и чем занимался, так что не вздумай просто проигнорировать мои указания и делать то, что заблагорассудится.

С.С.»

Ярость вскипела внутри, и, прежде чем Гарри сумел сдержать ее, сквозь пальцы полилась магия, воспламеняя пергамент. Пламя лизнуло руки, обжигая их, и, выругавшись, Гарри уронил записку. Пергамент упал на пол, рассыпаясь в пепел.

Гарри прошипел грязное проклятие и бросился в ванную, мысли продолжали бешено кружиться. Поливая руки холодной водой, он попытался снова овладеть дыханием. Конечно, Гарри не возражал против того, чтобы отложить общение со Снейпом еще на несколько часов, но эти высокомерные указания… Да еще и после вчерашнего вечера, злобно подумал он, борясь с желанием сжать руки в кулаки.

Но чего он ожидал? Что Северус Снейп предоставит ему какую-то поблажку или хоть отчасти признает, что ошибался насчет Гарри и относился к нему несправедливо?

Нет, конечно, нет. Он просто выдаст еще один чертов список, будто Гарри не успел как следует изучить предыдущий, а затем поспешит уйти, чтобы как можно скорее избавиться от своего нежеланного подопечного. Единственное, что удивило Гарри, — то, что не было никакого упоминания об истерике, которую он закатил накануне вечером.

Ну, наверное, Снейп намекнул о своем гневе в новом списке обязанностей, но не то чтобы у Гарри была надежда восстановить пергамент и узнать, что там было написано. К тому же ублюдочный садист, скорее всего, предпочитал распекать Гарри, когда тот уже хорошенько утомится и почувствует себя несчастным, а не раньше.

Гарри вздохнул и выключил воду. Теперь уже ничего не поделаешь. Да и отказ от еды не принесет пользы. Снейп знал всё. Гарри попытался выкинуть это из головы, но тщетно. Злорадная ухмылка Снейпа запечатлелась в памяти. Профессор отсутствовал физически, но его презрение и жестокое веселье неотступно преследовали Гарри.

Еще немного, напомнил себе он. Возможно, к концу дня Снейп всё устроит. Да, Дурсли ненавидели Гарри, но, по крайней мере, они никогда не узнают всей глубины его страданий. Ему не придется делиться с ними сокровенными мыслями, находясь в состоянии наркотического одурения. И Гарри будет вынужден вынести всего несколько недель под их опекой, прежде чем сможет снова забыть об их существовании. Это всегда делало ситуацию более терпимой.

Однако Снейпа нельзя будет вычеркнуть из жизни Гарри, как бы ему ни хотелось разорвать все контакты. Профессор слишком тесно связан с Хогвартсом, а Гарри не мог покинуть замок. Ведь тот являлся его домом, его единственным прибежищем. Оставалось только терпеть мучения и надеяться, что в конце концов Снейпу это наскучит, и он выберет себе другую цель для издевательств.

Ха. Слабая надежда. Сколько уже прошло, четыре года? Вероятно, Гарри останется любимой мишенью профессора до самого выпуска, а может, и позже.

Гарри тяжело прислонился к раковине. Не было смысла зацикливаться на этом. Нужно просто взять себя в руки и продержаться еще день или два. В течение такого времени можно вытерпеть что угодно, правда?

Гарри вздохнул и плеснул себе в лицо немного воды. Он решил позавтракать, а потом снова заняться крышей. Он не думал, что Снейп так уж сильно изменил список дел. Кроме того, этот проект нужно было завершить, и как можно скорее.

На кухне Гарри нашел буханку хлеба и джем, и получился вполне приличный завтрак. Он запил его стаканом молока из холодильника и вымыл посуду. Затем Гарри в очередной раз тяжело вздохнул и, поднявшись на ноги, отправился на задний двор. Там он достал свой импровизированный инструмент, которым поддевал черепицу, и забрался на лестницу.

Работая, Гарри неторопливо обдумывал факт того, что Снейп решился оставить его одного в доме. Возможно, профессор посчитал, что уже собрал достаточно материала для шантажа, и теперь Гарри не посмеет плохо себя вести. Даже несмотря на то, что прошлым вечером он устроил кавардак, пререкался со Снейпом и обругал того последними словами…

Хм. Но все повреждения уже устранены, верно? И в записке не было никаких язвительных предупреждений о том, что Гарри должен держать себя в узде. Странно.

Хотя, может, Снейп был настолько не в духе и так сильно желал поскорее избавиться от Гарри, что совершенно забыл предупредить своего нежеланного гостя. Ведь это же Снейп, так что кто мог знать?

Сегодня Гарри пришлось все делать медленнее. Кожа ладоней была чувствительной от легкого ожога, а правая рука болела из-за удара о стену. Но, к счастью, он привык работать с травмами, поэтому производительность не слишком упала.

Слава богу, день выдался пасмурным. Жара оставалась вполне терпимой даже поздним утром — обычно в эти часы переносить ее было особенно тяжело. Гарри полностью погрузился в работу. Она давала благословенную отсрочку от размышлений обо всём, что произошло за последние несколько недель, не говоря уже о неопределенности и сомнениях, с которыми ему еще предстояло справиться. Гарри предпочел не обращать внимания на слабую резь в желудке, решив не терять времени на спуск, а подождать, пока не проголодается по-настоящему, а еще лучше — до ужина.

Как раз в тот момент, когда голод стал слишком сильным, чтобы можно было не обращать на него внимания, Гарри услышал, как задняя дверь распахнулась, причем с гораздо большей силой, чем когда-либо прежде: сначала повернулась металлическая ручка, издав скрежещущий стон, а затем дверь врезалась в кирпичную стену дома с оглушительным грохотом.

— Поттер!

Гарри вздохнул. Как приятно было проводить время в тишине и покое. Жаль, что это закончилось.

— Сейчас же спускайся!

Казалось, Снейп здорово раздражен. Отлично. Наверное, сейчас он накричит на Гарри за предыдущий вечер, хотя, по сути, должно быть наоборот, ведь это Снейп заставил Гарри выдать самые ревностно охраняемые секреты, пообещав ничего подобного не делать.

Гарри глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Не стоило показывать Снейпу, насколько он зол на него, это не принесет никакой пользы, а только всё усложнит. Чем больше Гарри раскроет, что произошедшее беспокоит его, тем больше Снейп станет использовать это против него. Нужно постараться изобразить безразличие и молиться, чтобы Снейп просто приказал собрать вещи и подготовиться к отправке через камин.

Едва Гарри достиг земли, как его схватили за воротник. Снейп оттащил его подальше от лестницы, развернул и крепко схватил за перед рубашки, сминая ткань.

Гарри заставил себя встретить взгляд профессора. Снейп, казалось, был в бешенстве: губы сжаты в тонкую линию, глаза пылают гневом. Но Гарри не мог не отметить, что профессор выглядел усталым. Да и темные круги под глазами сложно было пропустить, как и легкий отблеск какого-то чувства, хотя Гарри не мог понять, какого. Чего-то неуёмного. Паники?

Но с какой стати Снейпу паниковать? Нет, просто показалось.

— И чем, черт подери, ты занимаешься? — прокричал Снейп, встряхивая Гарри.

Гарри почувствовал, что впадает в ступор, в голове не было ни единой мысли. О чем говорил профессор?

— Сэр? — недоуменно спросил он. — Я не понимаю…

— Ты мог упасть и сломать свою дурацкую шею! Что на тебя нашло? Что заставило забраться на крышу? Не думал, что придется специально запрещать это, но, Мерлин, в будущем я не допущу подобной ошибки! — Снейп еще несколько раз встряхнул Гарри, настолько сильно, что тот клацнул зубами.

Гарри пришлось приложить усилия, чтобы сдержать реакцию на эти бессмысленные слова. Что, теперь Снейп решил притвориться, что ему не всё равно? Во что тот играет?

— Забавно, сэр, но еще вчера вы без проблем отправляли меня на крышу…

— Когда я был дома и в случае необходимости успел бы применить амортизирующие чары! — взревел Снейп, сильнее сжимая рубашку Гарри. — Когда я предварительно наложил на территорию защиту от подобных происшествий! Одна маленькая оплошность могла тебя прикончить, Поттер! Ты хоть понимаешь тяжесть этого?

Щеки Гарри вспыхнули гневным румянцем.

— Я знаю, что такое сила тяжести, спасибо. Я не настолько глуп…

— Вот бестолочь! Да при чём тут сила тяжести?! Речь идет о тяжести совершенного тобой: я спрашиваю, понимаешь ли ты, насколько всё серьезно!..

Гарри побагровел настолько сильно, что, казалось, еще немного, и щеки вспыхнут огнем.

— Мне уже приходилось падать с высоты, сэр. Поверьте, я не разобьюсь, скорее отскочу, как мячик. — И с этими словами Гарри вырвался из хватки Снейпа и начал подниматься по лестнице.

— Черт подери, — услышал он бормотание профессора, а затем ощутил железную хватку на плече. — Иди в дом и жди за столом. И поскольку, похоже, я должен всё тебе разжевывать, говорю по буквам: тебе запрещено подниматься на крышу. Еще раз ослушаешься, и я добавлю на кольцо ограничивающее заклинание. Это понятно?

И тут Гарри пришел в неописуемую ярость. Он понимал, что не должен раздражать профессора, но ничего не мог с собой поделать. Но опять же, было похоже, что Снейп накажет его в любом случае, так зачем сдерживаться?

— Разумеется, сэр. Вот только я не сумею закончить порученную работу, если не поднимусь на крышу. Хотя уверен, что вы с радостью накажете меня за это…

— Поттер, я не просто так не включил работу на крыше в список дел! — резко прервал его Снейп. — С ней покончено. В будущем стоит следовать инструкциям, а не пытаться разгадать несуществующие тайны относительно того, что я на самом деле имел в виду. Я так понимаю, сегодня тебе было нечем занять свое время?

Вот проклятье! Гарри почувствовал, как желудок сжимается в тугой и болезненный ком. Почему Снейп всё изменил? Почему не позволил заниматься тем, чем и раньше? Господи, не то чтобы профессор не мог сыскать недостатки, даже если те не существовали на самом деле. Снейп всегда находил, что бы покритиковать, причину, чтобы помучить Гарри. Разве факт того, что на сей раз у него имелось реальное основание, что-либо менял?

— Я… э-э-э… — Боже, Гарри не хотел говорить об этом. У него не было желания выяснять, что сделает с ним профессор за вопиющее пренебрежение инструкциями.

— Ты прочел список дел? — язвительно спросил Снейп. — Или подумал, что и так знаешь, какие поручения я тебе дал?

Гарри впился взглядом в ботинки.

— Я бы прочел, но… послушайте, у меня не было возможности, ясно? Я… я вышел из себя и…

— И что? — нетерпеливо спросил Снейп.

— Опять спонтанная магия, понятно? Записка сгорела прежде, чем я успел её прочитать, поэтому я решил продолжить делать то, что и раньше. Не то чтобы я бездельничал или копался в ваших вещах.

— Твоя спонтанная магия воспламенила записку? — спросил Снейп на удивление ровным тоном.

Гарри не знал, что на это ответить, поэтому просто кивнул, глядя в землю.

— И в это время ты держал её в руках? — продолжил Снейп, его тон оставался таким же ровным.

— Да, и я обжегся, так что не думайте, что я сделал это нарочно…

— Покажи руки, — внезапно потребовал Снейп, его голос снова стал резким.

Ну конечно, мерзавец ему не поверил. Разумеется, он посчитал, что Гарри всё врет и преувеличивает, даже узнав, что на самом деле тот не преступник. Гарри протянул профессору обе руки, с облегчением отметив, что достаточно было повернуть их ладонями вверх, чтобы Снейп отпустил рубашку.

Гарри услышал, как профессор с шумом втянул воздух, и чуть не улыбнулся. «Правильно, — подумал он, — я не врал и насчет этого, придурок. Вот так-то».

Мгновение удовлетворения сменилось замешательством, а затем и страхом, когда Снейп выхватил палочку. Гарри отступил на шаг, размышляя, стоит ли бежать, когда Снейп надумает проклясть его.

Но профессор положил конец этой дилемме. Он схватил Гарри за запястье и, направив кончик палочки на обожженную, местами покрытую волдырями кожу, пробормотал почти неслышное заклинание. Покраснение тут же исчезло вместе с остаточным жжением. Не теряя времени, Снейп повторил процедуру и на другой руке.

Когда профессор закончил лечение, Гарри не знал, что предпринять. Он отступил на шаг, чувствуя себя необыкновенно неловко. Ведь это должно было стать лишь прелюдией к чему-то ужасному, верно? Снейп не был обязан лечить мелкие порезы, синяки и тому подобное, так что это было, вероятно, частью какого-то большого плана, хотя Гарри не мог понять, какого именно. А может, Снейп просто уничтожал доказательства того, что снова ошибся, даже если это означало, что драгоценный Поттер будет испытывать меньше неприятных ощущений.

— Внутрь, — тихо повторил Снейп, в его тоне не было и намека на прежнее раздражение.

На какой-то миг Гарри показалось, что в поведении профессора промелькнуло нечто странное, будто тот чувствовал, что потерпел поражение, и гнев в нем перегорел. Но Гарри тут же отбросил эту мысль как абсурдную. Снейп копил злость, чтобы выплеснуть на своего раздражающего ученика. И больше ничего.

— Иди на кухню и сядь за стол. Я скоро буду.

Гарри заставил себя глубоко вдохнуть. Однако у него возникло ощущение, что легкие уменьшились в размерах, воздух, казалось, заполнил их до отказа, вызывая неприятное стеснение. Гарри вдруг понял, что ему хотелось бы, чтобы Снейп на него накричал. Он хотел, чтобы все карты были раскрыты, желал знать, чего ожидать. Но Снейп, вероятно, понимал это и специально сдерживался.

Но, как и прежде, в ослушании не имелось никакого смысла. Так что Гарри сделал, как было велено, и пошел в дом, прижав руку к животу. Еще несколько дней, и всё вернется на круги своя, — напомнил он себе.

Снейп сказал, что не задержится надолго, но ожидание, казалось, растянулось на бесконечность. На кухне не было ничего, что могло бы отвлечь внимание Гарри, поэтому вполне естественно, что его мысли беспрестанно крутились вокруг того, что должно было произойти.

Однако все выглядело необыкновенно ужасным только потому, что Снейп не раскрыл, что собирается предпринять. Едва Гарри поймет, с чем предстоит иметь дело, он сможет справиться с этим. Да, так и есть. Но сохранять ровное дыхание по-прежнему было труднее, чем следовало, и приходилось постоянно вытирать потные ладони о джинсы.

Наконец Снейп пришел из другой части дома, его лицо снова превратилось в нечитаемую маску. Удивительно, но он не стал угрожающе возвышаться над Гарри, а выдвинул стул и сел напротив, его поза казалась напряженной и официальной.

— К твоему сведению, — начал Снейп тихо, — слушание дела перенесено на эту пятницу. И да будет тебе известно, что миссис Матильда Эпплуайт дала вчера показания, в которых обличила твоего кузена и оправдала тебя.

Гарри пришлось прикусить язык, чтобы не ответить колкостью. Раз Снейп… г-м, всё «устроил», и бедная старушка заявила, что это были проделки Дадли, тот считает, что Гарри должен испытывать безмерную благодарность? А факт, что на самом деле он и так невиновен и уже с лихвой заплатил за преступления, которых не совершал, совершенно неважен?

Снейп достал из мантии тонкий конверт. Тот был сделан из белой бумаги, а не из пергамента, что означало, что письмо от магла. Снейп пододвинул его через стол к Гарри.

— Собственно говоря… — Снейп отвел взгляд в сторону. — Миссис Эпплуайт… весьма шокировало, что я заставил тебя извиняться за то, чего ты не совершал. Оказалось, что во время инцидента она пряталась в доме, а эти некомпетентные идиоты не стали её искать. Полицейские решили, что она в отъезде, и отправили ей письмо по почте. Если бы они разыскали её, все могло бы проясниться гораздо раньше.

Гарри смог лишь моргнуть, глядя на конверт. Значит… значит, Снейп никому не «исправлял» память. И миссис Эпплуайт написала ему? Это было странно. Конечно, Гарри всегда ладил с ней лучше, чем с другими соседями Дурслей, но не то чтобы они близко общались. Может, она поступила так из-за дружбы с миссис Фигг?

— Как бы то ни было, мы отправимся в суд в десять утра. Ты должен быть готов к этому времени. Мы продолжим изображать, что я твой отец, — при этих словах губы Снейпа скривились, выражая отвращение.

Гарри едва не сообщил Снейпу, что тоже не в восторге от этой идеи, но ему удалось сдержаться.

— Да, сэр.

Он ждал, что за этими словами последует целый ряд угроз, скажем:

«Ты, Поттер, будешь вести себя прилично и никоим образом не позорить меня, иначе помоги тебе Мерлин…»

— Ты весь день работал на крыше?

Хм. Может, Снейп решил приберечь угрозы на завтра или на сегодняшний вечер. Гарри мысленно пожал плечами. Нет смысла смотреть в зубы дареному коню.

— Да, сэр. — «Хороший, безопасный ответ».

— Что ты ел на завтрак?

— Хлеб с джемом и молоко.

— М-м-м. А на обед?

— Пока ничего…

— Уже почти три часа дня, Поттер! Разве я не предупреждал тебя, что запрещаю пропускать приемы пищи? — Голос Снейпа вновь стал резким и холодным, и одного этого было достаточно, чтобы Гарри сжался.

— Я не пропустил, — слабо возразил он. — Я просто не успел…

— Нет, тебе было не особо важно следовать моим указаниям. — Гарри поморщился. — Видимо, следует водить тебя за ручку. — Снейп резко поднялся на ноги и подошел к холодильнику. — Сейчас ты нормально пообедаешь и съешь приличную порцию на ужин. Если из-за этого у нас снова возникнут проблемы, ты будешь наказан. Понятно?

Гарри подумал, что на самом деле всё не слишком ясно. Разве Снейп не накажет его прямо сейчас? Неужели на взгляд профессора еще не имелось достаточно поводов для наказания? Но Гарри, конечно, не собирался спрашивать.

— Да, сэр. Я просто… я сделаю себе…

— Оставайся на месте, — холодно приказал Снейп. Гарри с опаской наблюдал, как тот стремительно направился к холодильнику.

— Сэр… позвольте мне взять самому. Пожалуйста…

— Мне не сложно…

Гарри напрягся, пытаясь уловить сарказм в словах Снейпа, но ему это не удалось.

— Лучше я сам. Не хочу, чтобы вы… — Гарри замолчал, но успел увидеть, как профессор напрягся.

Снейп медленно повернулся к нему, выражение его лица было мрачным и не обещало ничего хорошего.

— Ты не хочешь, чтобы я что?.. — тихо прошипел он. — Думаешь, я отравлю тебя, да? Ты всерьез полагаешь, что я на такое способен?

Гарри сжал челюсти и посмотрел на профессора так твердо и бестрепетно, как только мог.

— Нет, сэр. Вы не использовали бы яд. По крайней мере, не смертельный. Хотя вы как-то отмечали, что ваша рука может с легкостью соскользнуть…

— Да ради всего святого! — прорычал Снейп. — Я думал, ты захочешь отдохнуть, но ладно, пожалуйста! — Он отступил назад и величественным жестом указал на кухню. — Вот, милости прошу, приготовь обед сам, раз только так ты будешь уверен, что тот не контаминирован. «Контаминированный», Поттер, означает: загрязненный посторонними примесями…

— Спасибо, я догадался, — ответил Гарри, вставая. — Сэр, — чуть запоздало добавил он, ненавидя легкую дрожь, которая всё же проникла в голос.

Снейп вздохнул и чуть расслабился. Подняв руку, он сжал переносицу.

— Я понимаю, что ты не знаешь, насколько благи мои намерения и немного… опасаешься… Но, если я бы хотел что-либо навязать тебе — а я совершенно точно не хочу, — я бы просто принудил тебя, физически или магически. Ты, конечно, понимаешь это. Так что, либо ты отбросишь этот иррациональный страх, либо я докажу свою правоту, насильно накормив тебя. Что выберешь?

Гарри попытался смутить Снейпа взглядом, сделать вид, что не боится, но профессор был абсолютно прав. Он сильнее Гарри, и к тому же он взрослый, полностью обученный волшебник. И то, что Снейп делает с Гарри, никого не волнует, пока он не зайдет слишком далеко. Так что, если Снейп захочет снова дать Веритасерум или что-нибудь похуже… Гарри подавил дрожь.

Сопротивление вызовет лишь еще большую неприязнь и недовольство.

— Ладно, — угрюмо пробормотал Гарри.

— «Ладно» означает?..

— Будет, как вы говорите.

Снейп коротко кивнул в знак понимания и снова принялся рыться в холодильнике.

В итоге, если Снейп и подсыпал что-то в еду, то очень ловко это скрыл. Он поджарил тост с сыром и подогрел консервированный томатный суп, что показалось Гарри довольно смешным и нелепым. В конце концов, он мог бы и сам с легкостью разогреть еду и избавить профессора от лишних хлопот, но Снейп, вероятно, считал, что если Гарри хотя бы прикоснется к плите, то весь дом сгорит.

Но Гарри не протестовал. Невнятно пробормотав слова благодарности, он принялся за еду, запоздало осознав, насколько проголодался.

Во время еды Снейп наблюдал за ним, что невероятно нервировало. Профессор стоял, прислонившись к столешнице рядом с раковиной, и глядел на Гарри, как хищная птица, которая поджидает, когда мышь совершит ошибку и выйдет из укрытия. Гарри чувствовал, что Снейп вот-вот подскочит к нему и накричит за те или иные выдуманные проступки.

Но этого так и не произошло. Снейп ничего не говорил, просто продолжал смотреть. Когда Гарри закончил есть и понес посуду к раковине, собираясь помыть, Снейп тихо скомандовал:

— Оставь это. Иди отдохни немного.

Пойти отдохнуть? Во что, черт возьми, Снейп играет?

— Почему? Какая вам разница…

— Потому что я так сказал. Не спорь со мной из-за этого.

— Я не устал…

— Я не говорил, что ты должен спать, Поттер. Займи себя чем-нибудь, что не требует физических усилий. Это достаточно ясно?

Гарри не знал, почему спорил. Однако это казалось естественным, особенно когда Снейп велел ему отдыхать — ничего хорошего не могло выйти из этой… этой притворной заботы… Этой слабой попытки казаться порядочным. Нет, необходимо выяснить, что происходит.

— Почему вы хотите, чтобы я отдыхал?

Снейп на мгновение сжал зубы, и в его слова наконец вернулся знакомый яд:

— Почему с тобой так трудно? Есть ли какая-то причина, по которой ты должен бороться со мной на каждом шагу? Или тебе просто приятно всякий раз говорить «нет»?

— Я перестану противоречить, как только вы перестанете притворяться, что вам не всё равно, устал я или нет, поел ли, или еще что-нибудь! Я знаю, что вас это не волнует, и не понимаю, чего вы желаете достичь, заставив поверить в обратное…

— Ну что за идиот! Нет никакого тайного плана! Но если менее вежливое обращение сумеет пробиться сквозь твой толстый череп, то ладно! Убирайся с глаз моих на некоторое время, и если посмеешь и дальше изматывать себя, то да поможет тебе Мерлин! Так лучше? Теперь ты послушаешься?

Гарри почувствовал, как лицо вспыхивает жаром. Внутри снова собиралась магия, однако сегодня она казалась далеко не столь разрушительной, как прошлым вечером. Но воспоминания о потере контроля всё еще были свежи и болезненны. Воистину, чудо, что Снейп решил никак не реагировать на причиненные Гарри разрушения.

Он хотел было рявкнуть на профессора, сообщить, что да, конечно, крик определенно доходит до него лучше, разве Снейп не понял этого предыдущим вечером? Ведь вчера у него была прекрасная возможность познакомиться с душевным складом Гарри. Разве Гарри не признался, что родственники ненавидят его и с радостью от него избавятся, и что они редко общаются с Гарри без крика?

Однако не стоило бередить раны. Это не сулило Гарри ничего хорошего. Да, определенно, не нужно будить лихо, пока оно тихо.

Поэтому Гарри ответил:

— Хорошо, сэр. Чем я должен заняться?

Снейп разом приобрел очень уставший вид, ухмылка исчезла с его лица.

— Читай. Отвечай на письмо. — Он махнул в сторону белого конверта на столе. — Мне всё равно, чем ты занимаешься, лишь бы это не было связано с физическим трудом.

Гарри проглотил гордость и тихо ответил:

— Да, сэр, — и выскользнул из комнаты, захватив с собой письмо миссис Эпплуайт.

Оказавшись в своей — ха, нет, — поправил он себя, — в гостевой спальне Снейпа, Гарри замешкался, не решаясь вскрыть печать конверта. Что, если там содержится еще одна порция ругани? Что, если Снейп знал об этом и нарочно передал письмо, как передал письма от Ремуса, Сириуса и миссис Уизли? Что, если в этот самый момент Снейп смеется при мысли, что Гарри еще раз прочтет о том, какой он ужасный и легкомысленный?

«Что ж, — подумал Гарри, — я должен узнать».

Он устроился на полу перед окном, кровать почти полностью закрывала его от взгляда со стороны двери. Он не знал, почему это положение позволяло ему чувствовать себя спокойнее, ведь оно никогда не мешало Вернону найти его и устроить разнос. Может, это было как-то связано с наличием физического барьера между ним и тем, что находилось по другую сторону двери.

Гарри сделал глубокий успокаивающий вдох и, поддев пальцем край, открыл конверт, а затем осторожно извлек из него сложенный тонкий листок. Миссис Эпплуайт писала на цветочной почтовой бумаге, по углам которой были изображены плетения вьюнков. Ее почерк был тонким и изящным, он говорил о бесконечных повторениях, известных только старшему поколению. Даже соученики Гарри, которые регулярно упражнялись в каллиграфии, не могли похвастаться подобным изяществом.

«Дорогой Гарри, — говорилось в письме.

— Надеюсь, это послание найдет тебя в добром здравии. Даже не могу представить, насколько это ужасно, когда сначала с тобой так плохо обходятся шуты в участке, а затем сомневается собственный отец! Я потрясена, что он оставил тебя со столь мерзкими людьми, а не взял на себя ответственность и не позаботился о тебе должным образом.

Когда он пришел с твоим письмом, я рассказала ему, какой ты хороший мальчик, как всегда предлагал помочь поднести продукты и прочее. И я сказала ему, что ему должно быть стыдно за то, что он сомневался в тебе. Он спросил, не желаю ли я передать через него записку для тебя. Надеюсь, ему захочется прочесть мое письмо, потому что это стоит повторения: есть разница, Гарри, между отцом и донором спермы. Я сказала ему, что, без сомнения, он понимает, кем является в моих глазах: он оставил тебя у этих отвратительных Дурслей и никогда не навещал, и позволял обращаться с тобой ужасно. И я сказала ему, что он негодяй, но больше всего ему должно быть стыдно за то, что он не понимает, какой у него прекрасный мальчик.

Подозреваю, что он слишком много слушал Петунию, как и половина нашего района. Они все болтливые старые квочки, Гарри, не обращай на них внимания. На протяжении многих лет я делала всё возможное, чтобы заткнуть их, но, полагаю, никогда не вращалась в правильных кругах.

В любом случае, надеюсь, что сейчас твоему отцу очень стыдно за свое поведение, и он планирует значительно улучшить свое отношение. Все эти годы я старалась не совать нос не в свои дела, но теперь стало очевидным, что такое отношение ошибочно, и ты дорого заплатил за жизнь с этими никчемными людьми. Что ж, я больше не буду молчать. И, надеюсь, ты тоже, дорогой. Ты должен потребовать от отца лучшего отношения и сказать ему, что, если он не возьмет себя в руки и не начнет считаться с тобой, то будет держать ответ передо мной.

Держись, Гарри, и дай мне знать, если я смогу чем-то тебе помочь. Давно должна была предложить это.

С уважением, Тилли».

Гарри трижды перечитал письмо, и с каждым разом на сердце становилось всё теплее. Старая миссис Эпплуайт отчитала Снейпа? Гарри не мог не улыбнуться, представляя этот разговор. И она заступилась за него. И считала Дурслей ужасными.

По правде говоря, миссис Эпплуайт всегда была добрее большинства жителей Тисовой улицы, но Гарри никогда особо не задумывался об этом. И он помогал ей вовсе не потому, что хотел добиться хорошего мнения о себе. Когда-то она тащила тяжелую сумку с продуктами, и он помог её донести — он все равно гулял. После этого у него вошло в привычку при возможности разыскивать её по вторникам после обеда. Потом она стала приглашать его на чай, что, как полагал Гарри, было её способом отблагодарить его. Он и представить себе не мог, что она заметила какие-либо проблемы в его домашней жизни.

Миссис Эпплуайт написала письмо, в котором выразила гораздо больше сочувствия, чем в письмах от людей, знавших Гарри гораздо ближе. Она предложила поддержку, более того, ради Гарри она отважилась вызвать гнев Снейпа. И независимо от того, знала ли она хоть что-нибудь о Снейпе или нет, её храбрость была просто поразительной. Ведь Снейп ужасный человек. Он вызывал страх, и его злобные высказывания резали, как ножи. А эта добрая старушка — Тилли, — с мягкой улыбкой подумал Гарри, — в лицо назвала его негодяем и раскритиковала его «воспитание».

Гарри прижал письмо к груди. Первым побуждением было положить его в альбом, где хранились старые письма Сириуса (не то чтобы теперь, когда тот выразил полное неверие в честность крестника, Гарри особенно заботила их сохранность) и его переписка с друзьями. Но альбом был укрыт в сарае, и Гарри определенно не желал рисковать его обнаружением.

Гарри посмотрел в угол комнаты, где изначально спрятал пачку писем, выданных Снейпом. По случайному совпадению, именно туда он швырнул недочитанные письма, которых теперь нигде не было видно.

Может, Снейп заметил, что они валяются на полу и выбросил их в мусор или сжег, даже не просматривая, дабы научить Гарри соблюдать порядок. Хотя вообще-то странно, что он не упомянул об этом. Впрочем, Снейп выглядел довольно озадаченным, когда Гарри заявил, что не хочет отвечать на письма. Возможно, он собрал их, чтобы прочесть на досуге.

Гарри пожал плечами, в груди поднялась волна раздражения и обиды. В любом случае, он был рад избавиться от этих писем. Если Снейп посмеется над ними, пусть. Гарри уже решил, что покончил с Люпином, как и с Сириусом, и с Уизли, по крайней мере, с миссис Уизли. А может, и с мистером Уизли, в зависимости от того, насколько тот согласен с женой. Гарри обойдется без них. И если Рон и Гермиона больше не хотят оставаться его друзьями, они ему тоже не нужны. В конце концов, если бы им действительно было не всё равно, они бы чаще писали Гарри, причем это были бы настоящие письма, а не те пустые отписки, которые он получал в последнее время и в которых едва ли говорилось о чем-то более интересном, чем погода и список рекомендованной литературы на следующий год.

На самом деле, чем меньше ожидаешь от людей, тем меньше разочаровываешься, верно? Так не лучше ли просто принять, что они отдаляются друг от друга, и настроиться на то, что в следующем году друзья, скорее всего, не захотят с ним общаться?

Но, в общем-то, Гарри не мог их винить. Многое произошло. Гарри вернулся с телом Седрика, и у них, разумеется, должны были возникнуть вопросы. Даже если Рон и Гермиона поверили рассказу о кладбище, то наверняка решили, что Гарри оказался слабаком и трусом, раз позволил схватить себя и не сумел хотя бы попытаться спасти Седрика. Наверное, для них это оказалось слишком. Проще разорвать отношения и отдалиться от Гарри, от внимания, которое уделяла ему пресса, и от опасностей, которые он притягивал.

Глаза стали влажными, и Гарри провел по ним рукавом. «Наверное, раздражение от пыли, которой полна вся эта маленькая грязная комната», — подумал он.

Что ж, по крайней мере, он нравился миссис Эпплуайт. Не то чтобы в итоге её поддержка значила многое. Ведь миссис Эпплуайт не имела представления, каков Гарри на самом деле, и, дай бог, никогда не узнает этого. Ведь если она всё же выяснит правду, то, вероятно, изменит свое мнение и решит, что родственники Гарри все-таки правы. И тогда она покачает головой и поцокает языком, как и все остальные, и выразит сочувствие Петунии по поводу того, насколько трудно, должно быть, выносить её странного племянника.

Гарри отогнал грустные мысли. «Нет, это не повлияет на нее», — твердо сказал он себе. Миссис Эпплуайт насквозь видела Дурслей и все их притворства, и она не поверила, что Гарри хулиган. В конце концов, Дадли неоднократно доказывал, что хулиган он.

Решив, что нужно отвлечься, Гарри залез в школьный сундук и начал доставать старые учебники. Он подумал, что сейчас самое подходящее время, чтобы приступить к выполнению летних заданий.