Преступление и наказание (джен)

Когда-то это должно было случиться. С каждым днем Дадли становился все более и более безрассудным, и вместе с безрассудством росла и его жестокость. Первый же день на Тисовой улице ознаменовался славным возвращением охоты на Гарри, закончившейся погоней и избиением.

Был уже конец июня, но на теле Гарри все еще оставались синяки от того инцидента. Разумеется, под слоем свежих синяков.

Но проблема была не только в побоях. Нет, теперь шайка дружков-садистов во главе с Дадли полюбила курить, пить, совершать мелкие пакости и развлекаться, пытаясь свалить их на Гарри. Гарри уже получил обвинение в вандализме из-за того, что будто бы разрушил почтовый ящик одного соседа и обрил кота, принадлежащего другому. Да, Дадли и компания находили подобные вещи забавными.

Вернона и Петунию это веселило в меньшей степени. Результатом стало множество пропущенных приемов пищи.

Гарри не обращал внимания на неуклонный рост опасной тенденции, не осознавал, что рано или поздно ему припишут преступление, которое окажется серьезнее мелкого хулиганства. Он был слишком поглощен кошмарами о кладбище, о Седрике, затянувшимся ощущением Круциатуса.

Глупо с его стороны, на самом деле. Ведь уже много лет он знал, что дома требуется соблюдать осторожность, всегда оставаться начеку. И, наверное, еще глупее с его стороны было проявлять рассеянность и беспечность в маленьком парке, расположенном чуть дальше по дороге. Особенно теперь, когда Волдеморт вернулся во плоти.

Но в самом деле, кому нужен Волдеморт, когда есть Дадли? Уж точно не Гарри. Кузену прекрасно удавалось превращать его жизнь в ад. Что было просто глазурью на «восхитительном» торте, состоящем из многих слоев страданий.

Склонив голову, Гарри вяло раскачивался на качелях, пальцы ног едва касались земли. Он больше не мог находиться в доме, был не в силах вынести еще день в особой маленькой камере, которую Дурсли называли его комнатой. Поэтому он пошел в парк подышать свежим воздухом.

— Вот он! — знакомый голос вывел Гарри из задумчивости.

Он вскинул голову и увидел, что к нему несется Пирс Полкисс — долговязый мальчишка с крысиной физиономией, перекошенной в выражении злобного ликования. За ним следовал запыхавшийся от непривычной нагрузки кузен, несколько негодяев, обычно вертевшихся вокруг Дадли, и, что весьма удивительно, полицейский.

Гарри инстинктивно понимал, что следует бежать. Он также понимал, что, скорее всего, это не принесет никакой пользы. Но гораздо сильнее этого понимания, сильнее адреналина, который начал струиться по венам, Гарри ощущал упадок сил. Он так устал. Может, дело было в кошмарах, а может, в постоянном страхе, который тяготил его. Возможно, причиной было чувство безнадежности и бессилия, которое охватывало Гарри всякий раз, когда ему предстояло столкнуться с очередной несправедливостью в этом богом забытом маленьком районе. Что бы это ни было, он так и остался сидеть на качелях. Но когда Пирс столкнул его на землю, когда руки злобно завели за спину, когда Гарри подняли на ноги, чтобы он оказался лицом к лицу с бобби⁽¹⁾, грузным мужчиной с суровым лицом и усами с сильной проседью, Гарри поморщился.

Дадли злобно ухмылялся, его маленькие поросячьи глазки сверкали, как у Пирса.

— Вот тот мальчик, — заявил он. — Мы видели, как он убегал. Наверное, уже спрятал украденное.

Полицейский неодобрительно нахмурился:

— Я тебя знаю. Ты тот мальчишка, которого несколько недель назад привлекли за вандализм. И бедную кошку тоже побрил ты, верно, маленький негодяй?

— Он учится в Святом Брутусе, — услужливо подсказал Пирс. — В школе для преступников. Мы пытались приглядывать за ним, сэр, но он, должно быть, проскользнул мимо нас. Бедная миссис Эпплуайт. — Пирс покачал головой в притворном сочувствии.

— Есть что сказать в свое оправдание, парень? — рявкнул офицер, хватая Гарри за плечо.

— Я ничего не делал, — угрюмо пробормотал Гарри.

«Впрочем, это не имеет значения», — с горечью подумал он. У полицейского уже сложилось мнение, и свидетельства также были против Гарри. Хотя было бы неплохо узнать, в чем его обвиняют.

— О, так ты хочешь сказать, что эти славные парни гнались за тобой через половину района без всякой на то причины? Что пятеро свидетелей ошиблись и на самом деле не видели, как ты вломился в дом миссис Эпплуайт?

Гарри сказал бы «нет», но он на самом деле не думал, что это что-либо изменит. Поэтому он просто пожал плечами.

Движения оказалось достаточно — офицер воспринял его как признание вины.

— Думаю, нам придется проверить, не исцелит ли тебя поездка в участок. Может, пара ночей в камере помогут тебе исправиться, а?

Гарри слишком глубоко погрузился в свои страдания, чтобы размышлять об этом. Он решил, что полицейский пытается его напугать. Скорее всего, его высадят на пороге дома Вернона и Петунии, сказав несколько суровых слов и назначив дату обсуждения в суде по делам несовершеннолетних. В прошлый раз Гарри приговорили к общественным работам на полторы недели. Конечно, это не являлось его настоящим наказанием. Настоящим наказанием было терпеть тетю и дядю.

Но, по крайней мере, когда Гарри копал канавы и собирал мусор, его кормили обедом. В каком-то смысле это напоминало награду. Конечно, если бы они не кормили его… Гарри не хотелось думать, чем бы это обернулось. Тетя и дядя определенно испытывали к нему столь сильное отвращение, что практически морили его голодом. Хотя Гарри всегда верил, что они не позволят себе зайти слишком далеко.

«Ведь им не хотелось бы, чтобы безжизненный труп племянника испортил их безупречный дом», — с горечью подумал он.

Проблема, однако, заключалась в том, что полицейский не отвез Гарри в дом номер четыре по Тисовой улице. Сначала его бесцеремонно запихнули на заднее сиденье полицейской машины, где он сидел, пока офицер заполнял отчет на основе рассказа Дадли и остальных, которые описали, как Гарри выглядел, выходя из дома номер девять по Тисовой улице, с карманами, полными украденных фунтов и драгоценностей. По мнению Гарри, все звучало чересчур кинематографично, но никто не спрашивал его мнения или хотя бы его версии событий.

Пока они ехали, предположительно к обещанной камере, Гарри пребывал в шоке и мог думать только о том, что в тюрьме он будет, вероятно, получать полноценное трехразовое питание и сможет регулярно проводить время на свежем воздухе. Пожалуй, ему следовало совершить преступление гораздо раньше.

* * *

— Дядя Вернон, пожалуйста, вы должны…

— Я ничего не должен, мальчик, не забывай об этом! Тебе повезет, если после всей этой истории мы позволим тебе вернуться в наш дом, ты, неблагодарная мелкая свинья. Обычный хулиган, вот ты кто, хуже, чем твой пьянчужка-отец. Тот был бездельником, но, по крайней мере, никогда не воровал, будто грязный испорченный преступник! Как по мне, можешь сгнить в тюрьме. Мне все равно! Туда тебе и дорога.

— Дядя Вернон, — крикнул Гарри, — вы должны меня забрать. Вольде… ну, вы знаете — он! Он убьет меня, вам же говорили!

Офицер, которому было поручено следить за Гарри во время телефонного разговора, прыснул.

— Может, ты меня не услышал, — раздался грубый голос дяди. — Туда тебе и дорога. Если хочешь знать мое мнение, лучшего ты и не заслуживаешь. Если твои сородичи так беспокоятся о тебе, парень, пусть притащат в участок свои ленивые задницы и внесут за тебя залог. Им придется выручать тебя самостоятельно, понял? — И с этими словами разговор оборвался.

Гарри в раздражении откинул голову. Нехорошо. Это было очень, очень нехорошо. Сначала он подумал, что пребывание в тюрьме может стать приятным отдыхом. Ха. Да потому что на тот момент тюрьма казалась предпочтительнее Тисовой улицы. В тюрьме он мог бы даже вернуть стоун веса, который потерял с начала лета.

Разумеется, Гарри считал так до того, как обдумал свое положение.

Без палочки, в магловской тюремной камере, без возможности связаться с Дамблдором или с кем бы то ни было, он очень легкая мишень для возродившегося Волдеморта. Вряд ли Темный Лорд разбрасывался пустыми обещаниями. Гарри очень сомневался, что он, щенок-подросток, попав в неблагоприятное положение, когда пятнадцать или больше человек нападает на одного, сможет дать отпор могущественному волшебнику. И маловероятно, что Волдеморт был готов отложить свою месть за то, что Гарри в очередной раз помешал ему.

Ох, скорее совсем наоборот.

Если бы Гарри думал, что полицейские воспримут это положительно, он попросил бы обменять свой единственный телефонный звонок на сову. Но с ними подобное явно не прокатит.

Он умолял позволить еще раз позвонить. Гарри пытался объяснить, насколько важно, чтобы его родственники приехали за ним как можно скорее, но, черт возьми, он быстро понял, что в мире не существовало истории, которую не слышали бы в участке, так как испуганные юные преступники рассказывали всевозможные побасенки. Полицейские остались равнодушными, и поэтому Гарри вновь оказался в камере с двумя другими мальчиками: один был тощим и бледным и все время дрожал, другой же был пухлым, он сидел, привалившись к дальней стене, и, казалось, пребывал без сознания.

Гарри вздохнул и рухнул на твердую деревянную скамью, выступающую из стены. Он все же надеялся, что кто-нибудь следит за ним и сообщит Дамблдору о случившемся, что директор успеет помочь, что он придет за ним, прежде чем произойдет нечто действительно ужасное. Ему совсем не хотелось умирать здесь в одиночестве, без палочки и в отвратительном оранжевом джемпере.

По крайней мере, джемпер подходил по размеру, в отличие от другой одежды.

* * *

Сначала Гарри был уверен, что это просто очередной кошмар, лишь немного более тревожный, чем предыдущий, где было тело Седрика, и зеленый свет, и «убей лишнего».

Гарри находился в камере, но слышал голоса в коридоре, оба оказались ему знакомы. Первый был низким и хрипловатым и принадлежал офицеру, прикомандированному к этому блоку, второй же за четыре года занятий зельями просочился в мозг, словно яд, внедрившись настолько глубоко, что Гарри никогда не сумел бы его забыть, как бы ни старался.

«Проснись, — приказал он себе. — Просыпайся сейчас же. Его не может здесь быть. Зачем он сюда заявился? В этом нет никакого смысла. Существует множество значительно лучших людей, которые придут за тобой. Может, Ремус. Если только сейчас не полнолуние. В какой фазе сегодня луна?»

На всякий случай Гарри крепко ущипнул себя, но все, что он получил, — новый синяк.

И вот он уже тут, стоит рядом с охранником, одетый в темную магловскую одежду (хотя Гарри все еще мог видеть очертания развевающейся мантии, которую тот предпочитал). И, как обычно, его лицо перекошено от отвращения, будто он почуял запах чего-то особенно мерзкого.

— И вы сказали, что вы… — охранник посмотрел на Снейпа выжидающе.

— Отец мальчика.

Гарри почувствовал, что кровь заледенела. «Черта с два! Только через мой труп».

— Это не так, — быстро запротестовал он. — Мы даже не знакомы…

«Как глупо, глупо, глупо».

Охранник изогнул бровь, глядя на Гарри. Снейп лишь закатил глаза.

— А откуда ты знаешь, что мы говорим о тебе? — холодно осведомился Снейп, его голос казался слишком мягким. У Гарри мурашки побежали по спине. — Если мы действительно совершенно незнакомы?

Гарри посмотрел на других мальчиков, отчаянно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, схватиться за любую мимолетную мысль, да за что угодно, лишь бы выпутаться, исправить эту ужасную оплошность. Он никуда не пойдет со Снейпом, не пойдет! Пусть Дамблдор сам забирает его.

— Я живу на Тисовой улице, дом номер четыре, — заявил Гарри, хотя его голос дрожал. — В Литтл Уингинге. Он — нет. Мои опекуны…

— Ах, Гарри, не пытайся все переиначивать, — оборвал его Снейп. Слова звучали очень мягко и сдержанно, хотя глаза сверкали ужасной тьмой.

Гарри инстинктивно шагнул назад.

— Я уже рассказал, как неудачно складывались наши отношения. Ведь мать Гарри умерла, а я был вынужден часто уезжать за границу по работе. Ребенку пришлось жить с тетей и дядей, поскольку во время поездок у него не раз возникали проблемы с поведением. — Снейп слегка покачал головой, словно в печали, и продолжил: — Я старался сделать для мальчика все, что в моих силах, но, боюсь, этого всегда было недостаточно. Он упрям и своенравен, и у него очень мало мозгов. Прискорбное сочетание.

— Что ж, с нашей стороны все прояснилось. Он в вашем распоряжении, — объявил охранник, доставая связку ключей.

Гарри сделал еще шаг назад, заставляя себя думать. Ему не нравился Снейп. А Снейп ненавидел его. И что еще хуже, Гарри не был уверен, что тот не сдаст его Волдеморту. Боже, этот человек мог поступить так просто со злости. А если нет… Гарри вздрогнул, подумав, что Снейп может с ним сделать. В полном одиночестве летом, без свидетелей… нет, определенно ничего хорошего.

Ко времени, когда Снейп закончит, вероятно, не останется даже тела для похорон.

— Я хочу остаться здесь.

И охранник, и Снейп в удивлении повернулись к Гарри. Снейп так высоко поднял брови, что те практически исчезли в сальных темных волосах.

— Что ты сказал? — прошипел Снейп.

Гарри выпрямил спину, расправил плечи и приложил все силы, чтобы смотреть на профессора уверенно.

— Я не хочу идти с вами. Спасибо, но останусь здесь, пока не придет моя настоящая семья.

Снейп повернулся к охраннику, его движения были слишком медленными и спокойными, чтобы сулить Гарри что-либо хорошее.

— Я бы хотел поговорить с моим… сыном наедине. Есть ли место для этого? Может, в комнате для допросов?

Охранник почесал в затылке:

— Такое не слишком принято. Но, полагаю, у нас найдется свободная комната.

У Гарри перехватило дыхание.

— Нет, — прорычал он, — я не хочу оставаться с ним наедине…

Снейп жестоко ухмыльнулся.

— Скорее всего, потому, что я когда-то сказал ему, что он никогда не будет слишком взрослым, чтобы получить от меня хорошую трепку, — спокойно признался он охраннику.

Седовласый охранник сочувственно фыркнул.

Гарри, однако, почувствовал, что медленно багровеет от унижения. Неужели Снейп только что намекнул?.. Он же не может так поступить, верно?

Пока Гарри переваривал небрежно брошенный комментарий, приходя в ужас от одной мысли о том, что Снейп может с ним сделать, охранник отпер дверь. Снейп вцепился в плечо Гарри крепкой, оставляющей синяки хваткой, выдернул его из камеры и потащил по коридору вслед за полицейским. Затем бесцеремонно втолкнул Гарри в маленькую камеру для допросов, которую тот открыл для них.

— Десять минут, — сообщил охранник, и Снейп коротко кивнул.

Палочка Снейпа появилась темной вспышкой, едва за охранником закрылась дверь. Гарри почувствовал знакомое прикосновение чар уединения, и от мысли, что ни один звук не покинет эту маленькую комнату, у него внутри похолодело.

Гарри автоматически прижался спиной к стене, прокручивая в голове аргументы, долженствующие удержать Снейпа от того, чтобы сделать что-либо слишком ужасное.

Дамблдор узнает. Вас отправят в Азкабан. Хм. Неправильно убивать своих учеников.

Кошмар, и это все?!

Черт возьми, аргумент с Азкабаном не слишком веский, учитывая, как Министерство вело себя в последнее время. Гарри стал изгоем, заявив, что Волдеморт вернулся. Смерть Гарри была бы чрезвычайно удобна Министерству, достаточно удобна, чтобы там не обратили внимания на сопутствующие ей подозрительные обстоятельства.

— Я не буду повторяться, Поттер, так что слушай.

Гарри вздрогнул от абсолютной ненависти, которой сочилось каждое слово.

— Мы уйдем отсюда, вне зависимости от того, какую истерику ты закатишь, независимо от того, чувствуешь ли ты себя вправе на особое отношение. Мне приказали забрать тебя, именно это я и намерен сделать. — Снейп стремительно двинулся вперед, длинные ноги перенесли его прямо перед Гарри.

Он приблизился настолько, что Гарри мог чувствовать тепло тела профессора, практически мог пересчитать кривые зубы. Сделать это было достаточно легко, так как все они были выставлены на обозрение в широком оскале. Снейп наклонил голову, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от Гарри, и взгляд темных, полных ненависти глаз безжалостно сверлил его.

— Ты мой до конца лета. Это было одним из условий для предоставления услуги по извлечению тебя отсюда. Поскольку твоя семья абсолютно не в состоянии остановить твое падение в бездну порока, заботу о твоей дисциплине я возьму на себя. Никакой пощады не будет, уверяю тебя. Ты будешь сожалеть о своей позорной выходке, мальчик, каждой йотой своего существа.

Страх внутри перерастал в ярость, он метался и бушевал, как некое живое существо, рвущееся на свободу. Гарри стиснул зубы, пытаясь обуздать гнев. Хотя это было несправедливо. Дурсли обращались с ним как с грязным бродягой, но подобное он мог пережить. Дадли подставил его, обвинив во взломе и проникновении ради собственного садистского развлечения и ни для чего другого, — с этим Гарри мог смириться.

Но ублюдочный профессор зелий, который до конца лета изливает на Гарри потоки сарказма, ругает и наказывает за преступление, которого он не совершал? Нет, это уже слишком. Гарри предпочел бы, чтобы Снейп просто передал его Волдеморту и покончил с этим.

— Меня не за что наказывать, потому что…

— Не продолжай, Поттер.

— Я не…

— Не пытайся меня одурачить! Просто не смей! Твои опекуны, возможно, достаточно глупы, чтобы купиться на эту чушь, но со мной такое не пройдет.

Гарри чувствовал горячее дыхание Снейпа на лице. Он закрыл глаза, стараясь представить себе, что он находится где угодно, только не здесь — тут, разумеется, был девятый круг ада. Где сейчас Ремус? Где Сириус? Конечно, крестный был довольно сумасбродным, но в данный момент Гарри согласился бы на что угодно, лишь бы убраться от Снейпа подальше.

— И не обольщайся, думая, что твое положение не может ухудшиться, что ты уже достиг дна. Что ты наказан настолько основательно, что я не смогу сделать наказание более суровым. Жизненный урок для тебя, Поттер: хуже может стать всегда.

«И ты яркое тому подтверждение», — подумал Гарри, все еще пытаясь взять себя в руки. Почему вообще он думал, что Дурсли — худшие из возможных опекунов? О, это просто вселенная решила наказать Гарри Поттера за его проклятый оптимизм. Доказать его неправоту наихудшим способом.

— А теперь, — продолжил Снейп своим бархатистым тоном, таким тихим, таким уверенным, — давай установим, что произойдет далее. Мы с тобой выйдем из этой комнаты, и ты примешь пристыженный и смущенный вид. Я оформлю бумаги, необходимые для освобождения детей-правонарушителей, внесу залог, и мы уйдем. На протяжении всего этого действа ты будешь олицетворением фразы «видим, но не слышим». Единственными словами, которые произнесут твои губы, будут почтительные «да, сэр» или «нет, сэр». Ты станешь в точности выполнять все мои указания. Потому что, Поттер, если ты этого не сделаешь, обещаю, что остаток лета ты проведешь, жалея, что родился на свет.

Гарри крепче сжал кулаки. Он чуть не крикнул, что уже сейчас жалеет об этом, поэтому спасибо большое, но подобная угроза, как и когда ее произносил дядя Вернон, не несет для него никакой реальной опасности. Но тут Гарри вспомнил о своем последнем прозрении, подкрепленном резкими словами Снейпа: «Всегда может стать хуже». И искушать судьбу, чтобы та доказала его неправоту, в данном случае казалось особенно безрассудным.

— Тебе. Всё. Ясно? — Снейп намеренно выговаривал каждое слово, выплевывая согласные, словно вишневые косточки.

«Ничего не поделать», — подумал Гарри. Он уже совершил все неправильные шаги в присутствии охранника и других. Теперь они считают его просто испорченным и капризным ребенком. У него не было палочки. Снейп был крупнее, сильнее, на его стороне был закон и, вероятно, поддержка Дамблдора… Все складывалось не в пользу Гарри.

И если ему придется провести какое-то время со Снейпом — и, о, господи, ему действительно придется, — то лучше бы не рыть себе более глубокую могилу. Разгневанный Снейп, убежденный, что Гарри ограбил дом бедной старушки, который был вынужден вызволять Гарри из тюрьмы под залог и которому теперь придется терпеть у себя в доме нелюбимого ученика, пока не начнется школа, был уже достаточно плох.

Нет смысла бороться не на жизнь, а на смерть. Лучше просто смириться, улыбнуться и перетерпеть. Не то чтобы Гарри это нравилось, конечно.

— Да, сэр, — угрюмо пробормотал он.

Быстрый, как молния, Снейп схватил Гарри за ухо и больно дернул:

— Меня не устраивает такое поведение, мальчик. Исправь его. Сей. Же. Час.

Гарри заставил себя вздохнуть, задвигая поглубже гнев и обиду, грозящие выплеснуться наружу. Выбрав самый мягкий, самый покорный тон (из серии «дядя Вернон вот-вот слетит с катушек»), он повторил:

— Да, сэр.

Снейп отпустил его, хотя бросил на Гарри мрачный взгляд, не обещавший ничего хорошего, и мотнул головой в сторону двери:

— После тебя, Поттер.

1) Бобби — по имени Роберта (Бобби) Пила, создателя лондонской полиции в 1828 году. В Великобритании — неофициальное название полицейского.

Вернуться к тексту

— Он в самом деле собирается убить меня. Честное слово!

Это была последняя попытка, и выглядела она в лучшем случае жалко. Гарри слышал, как дрожит его голос, пока пытался изложить свои доводы судебному приставу. Снейп сидел не далее, чем в десяти футах от них, и заполнял бланки, подписывал квитанции, продираясь сквозь бюрократические формальности, чтобы сделать Гарри снова свободным.

— Ну, сынок, — начал пристав умиротворяюще, — сомневаюсь…

— Нет, послушайте. На самом деле он мне не отец. Он просто так говорит, чтобы вытащить меня отсюда. Мои родители умерли, когда я был маленьким. Понимаете… их убил один… э-э-э, один сумасшедший… И он желает завершить дело, он никогда не сдается. Я скрываюсь, но этот безумец не оставляет попыток меня схватить, а Снейп выдаст меня при первой же возможности…

— Гарри.

Боже, до чего же ужасно слышать, как Снейп называет его по имени. Гарри автоматически напряг спину и почувствовал, как большая рука больно сжала затылок.

— Что за сказки ты рассказываешь? — Слова казались пародией на отеческое раздражение. Гарри съежился. — Прошу прощения. Мальчик патологический лжец, вечно плетет небылицы, чтобы выбраться из передряг. Боюсь, его родственники были к нему слишком снисходительны. — Рука сжималась все сильнее, и у Гарри возникла уверенность, что позже у него появятся синяки. — Недосмотр, который я обязательно исправлю. Как Гарри хорошо известно, потуги отвертеться только усугубляют наказание.

Рефлекторной реакцией Гарри на угрозу была попытка вырваться из хватки Снейпа. Однако тот лишь крепче сжал его, больно вдавив большой палец в шею в качестве предостережения.

Судебный пристав натянуто улыбнулся Снейпу.

— Мальчик просто напуган, — с легкостью объяснил он. — Мы часто такое видим. Это первое серьезное преступление. Когда они впервые переступают эту черту, большинство впадает в панику, начинает буянить, злиться, не в силах встретиться лицом к лицу с родителями. Но они быстро успокаиваются.

— Несомненно. — Снейп передал толстую пачку бумаг, заполненных его неразборчивым почерком. — Надеюсь, здесь все в порядке.

Пристав принял стопку. Гарри смотрел с опаской, слишком напуганный тем, что Снейп может с ним сделать, если он снова заговорит. Поэтому он решил молча молиться какому-нибудь божеству, которое согласилось бы прислушаться к просьбе о небольшой милости, скажем, о неправильности в заполнении документов.

Но не повезло. Пристав быстро проглядел бумаги и одобрительно кивнул:

— Кажется, все в порядке. Дата суда уже назначена. Он произойдет через месяц. Тогда и увидимся с вами обоими, мистер Поттер.

Гарри повернулся к Снейпу — тот едва заметно кривил губы, выказывая отвращение. В остальном выражение его лица оставалось ровным и невозмутимым.

— Конечно. Приятного дня.

И с этими словами Снейп рывком развернул Гарри и повел к выходу из участка. Внутри у Гарри все сжалось от ужаса.

Как только они оказались на улице, Снейп наклонился, так что его губы оказались рядом с ухом Гарри. Он говорил ровным шепотом, но почему-то этот железный контроль над собой пугал больше, чем громогласные крики Вернона.

— Поттер, тебе следует знать, что единственное условие, которое поставил директор, состояло в том, что в конце лета ты должен возвратиться без видимых повреждений. Так что сейчас я без колебаний могу разобрать тебя на части, особенно учитывая, настолько упорно ты сопротивляешься обычным дисциплинарным мерам. Если пожелаешь, можно начать сию секунду: ты закатываешь столь любимую тобой бурную истерику, а я, в свою очередь, превращаю тебя в нечто более управляемое — скажем, в щенка на поводке. Либо ты начинаешь меняться прямо сейчас и следуешь всем моим указаниям, тем самым показывая, что, возможно, на каком-то, пусть самом небольшом, уровне ты осознаешь, насколько идиотским и непростительным было твое поведение. Что выберешь?

Гарри знал, что Снейп так и поступит. Он превратит его в собаку и потащит через всю Британию бог знает куда, пиная, отдавая приказы и дергая за поводок. Это будет ужасно и унизительно, как раз в духе профессора. Черт, Снейп даже может оставить Гарри в собачьей форме на несколько дней. Или недель. Или месяцев.

Гарри подавил дрожь. Нет. Сириус, конечно, вынес такую жизнь, но он, по крайней мере, не был привязан, во всяком случае, большую часть времени. Гарри был совершенно уверен, что смерть оказалась бы лучшим вариантом, чем жизнь в качестве собаки Снейпа, какой бы короткой та ни оказалась. Гарри ни в коем случае не собирался делать что-либо, могущее подтолкнуть Снейпа к выполнению угрозы.

Так что он вернулся к своему кроткому тону, который использовал у Дурслей. Он даже немного сгорбился для пущей убедительности.

— Я буду хорошо себя вести, сэр.

Слова оставили привкус желчи на языке.

Гарри практически почувствовал, как губы Снейпа скривились в презрительной усмешке.

— Увидим.

* * *

Снейп аппарировал вместе с Гарри в маленький переулок в Лондоне, а оттуда они направились к вокзалу Кингс-Кросс. Опыт аппарации оказался не слишком приятным, и Гарри едва удержался, чтобы его не вырвало на туфли профессора. Снейп бесстрастно наблюдал за ним, его ноздри раздувались, в глазах появился пренебрежительный блеск. Он ничего не сказал, но Гарри чувствовал, как на него давит осуждение профессора.

Поэтому он постарался взять себя в руки и велел желудку перестать так болезненно сжиматься. Едва Гарри выпрямился, как Снейп снова схватил его за руку, и они двинулись дальше.

По прибытию в переулок Снейп наложил на себя маскировочные чары: он изменил не так уж много, но достаточно, чтобы сделаться неузнаваемым с первого взгляда. Гарри предположил, что такие же чары были наброшены и на него, так как он почувствовал прохладное движение струйки магии по позвоночнику.

«Пугающе», — подумал Гарри. Снейп мог творить заклинания не только невербально, но и без палочки.

На Кингс-Кросс они сели в поезд. Магловский поезд, что показалось Гарри странным. Почему они просто не аппарировали прямо в то место, куда его вез Снейп?

Конечно, у Гарри хватило ума не задавать Снейпу этот вопрос. Да и вообще вопросы не задавать. И не смотреть в глаза, не сидеть слишком вызывающе, не дышать чересчур громко и не делать ничего, что могло бы каким-либо образом вызвать всплеск раздражения у профессора, который и так легко выходил из себя.

Несмотря на то, что Гарри тщательно следил за поведением, он все равно чувствовал, как напряжение между ними растет с каждой секундой. Это не было столь ощутимо на вокзале, где их отвлекали толпы людей и всеобщая суета. Однако едва они вошли в поезд — Снейп купил билеты и нашел купе, не сказав Гарри ни слова, — напряжение возросло десятикратно.

Гарри устроился на сиденье напротив Снейпа, устремив взгляд вниз и едва опираясь напряженно согнутыми руками на колени. Он чувствовал на себе злобный взгляд Снейпа, окатывающий его волнами презрения. Гарри подумал, что было бы приятнее разделять помещение с разъяренной венгерской хвосторогой. С драконом можно хотя бы сразиться.

Гарри едва удавалось не допускать пугающие мысли на поверхность сознания. Он был уверен, что не получит сочувствия от Снейпа, если у него случится паническая атака на публике. Скорее всего, профессор решит, что Гарри устраивает представление ради привлечения внимания и участия, и добавит что-нибудь к тому ужасному наказанию, которое уже наметил. Поэтому Гарри старался не думать ни о сундуке, ни о палочке, ни о Хедвиг. Хотя та находилась не у Дурслей, доставляя письмо Рону, по крайней мере, перед происшествием. И Гарри старался не думать о том, насколько жалким будет его существование в течение следующих двух месяцев.

Вместо этого он сосредоточился на конкретном мгновении. Это была полезная техника, которая помогла ему пережить множество долгих периодов напряжения в отношениях с Дурслями. После того, как он выпустил змею в зоопарке… ну, две недели в чулане не были так уж плохи, ведь он позволял себе думать только о том, что делает в данный момент:

Сейчас я поиграю с солдатиками.

Теперь закрою глаза и буду о чем-нибудь фантазировать.

Сейчас перечитаю Оливера Твиста (единственную потрепанную книгу, которую Гарри удалось спасти от кузена).

Теперь понаблюдаю за пауками.

Минута за минутой, и он смог пережить эти неприятные две недели.

В этот раз было примерно то же самое. Нужно разбить время на минуты, и тогда удастся найти моменты передышки и оценить их.

И вот, увязнув в напряженной тишине, Гарри решил полностью переключить внимание на виды сельской местности за окном. Он наблюдал за проносящимися мимо холмами, деревьями и фермами, отмечал пасущийся на пастбищах скот. Когда они проезжали мимо городов, останавливались на станциях в пути, Гарри обращал внимание на архитектуру, особенно на старинные церкви, шпили которых так красиво вздымались в небо. Ему всегда нравились эти высокие строения.

Таким вот образом Гарри удалось пережить эту долгую поездку, не думая ни о волшебниках, ни о Хогвартсе, ни о Снейпе, хотя угрожающее присутствие профессора заполняло все купе.

Однако со временем игнорировать напряжение становилось все труднее. Неловкость и беспокойство Гарри вместе с гневом Снейпа образовали облако злой энергии, и оно висело между ними, потрескивая, словно статическое электричество, с каждой минутой приближаясь к неизбежному взрыву.

Снейп поднялся на ноги, когда объявили станцию «Коуквортская мельница». Гарри тоже встал, изо всех сил стараясь выглядеть крайне испуганным: «Перевернуться на спину, притвориться мертвым, надеяться, что Снейп не такой садист и ублюдок, каким всегда казался».

Снейп снова схватил Гарри за плечо (после всего этого рукоприкладства завтра там появится большой синяк, Гарри был уверен) и повел в коридор к ближайшему выходу. Поезд дернулся, останавливаясь, проводник открыл дверь, и через несколько секунд Снейп не слишком мягко вытолкнул Гарри на платформу.

Гарри огляделся по сторонам, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то подсказку, чтобы понять, где он находится. Где вообще жил Снейп? Гарри всегда полагал, что профессор постоянно живет в подземельях Хогвартса и проводит лето, склоняясь над котлами, лишь изредка выходя на свежий воздух. Место, где они находились, никак не вписывалось в представления Гарри об этом человеке. Маленький мрачный городок с рядами закопченных кирпичных зданий, пронизанный атмосферой полного запустения. Вдалеке в небо поднимались сдвоенные трубы здания, напоминавшего заброшенную фабрику, они нависали над городком, словно злобные стражи.

Это место было слишком… магловским. Чересчур грустным и жалким для озлобленного и излишне самоуверенного волшебника, который сопровождал Гарри.

Гарри очень хотелось спросить, где они находятся, но опять же, он был достаточно умен, чтобы не провоцировать Снейпа. Тот был явно не в духе, и Гарри понимал, что знание названия не сделает это ужасное место менее жалким и гнетущим.

Они шли по главной улице города, мимо безжизненных кирпичных фасадов, мимо мусора и развалин. Улицы казались мертвыми, на них не было ни души, и все вокруг напоминало кладбище.

Наконец они свернули направо, на улицу под названием Спиннерс-Энд. Через несколько зданий Снейп резко дернул Гарри за ворот, направляя на потрескавшуюся дорожку, ведущую к дому. Пробормотав заклинание, он открыл дверь, и Гарри бесцеремонно втолкнули внутрь.

Пыль и затхлость дома удушали. Удушали просто запредельно. Гарри инстинктивно поднес руку ко рту, чтобы защититься от густых облаков пыли, поднявшихся после их резкого вторжения. Он огляделся по сторонам, пытаясь оценить мрачный интерьер. Место выглядело заброшенным, хотя кое-какие следы прежних обитателей сохранились. В прихожей висели на крючках два потрепанных пальто, а в расположенной в стороне гостиной Гарри разглядел полки с книгами.

Какого черта! Что они здесь делали?

Снейп захлопнул дверь.

— Ты, Поттер, вызываешь у меня отвращение. — Слова хлестнули, как удар кнута.

Поразительно, сколь много яда содержалось в столь коротком предложении. Гарри съежился.

— Ради твоей безопасности были принесены бесчисленные жертвы. Твои родители отдали жизни, чтобы ты смог спастись, и чем ты им отплатил? Превратился в бандита. Ограбил беспомощную магловскую женщину. И ради чего? О, конечно, не ради денег, у тебя их предостаточно. Только ради острых ощущений, ради удовольствия от того, что можешь ни с кем не считаться, никого ни во что не ставить. Ощутил себя настоящим мужчиной, нарушив неприкосновенность дома несчастной старушки, а, Поттер? Это развеяло твою скуку?

Гарри изо всех сил сдерживал гнев, грозивший выплеснуться наружу. Ему хотелось прокричать прямо в лицо Снейпа, что тот не прав и ничего не знает, что он даже не удосужился спросить, действительно ли Гарри совершил приписываемое ему преступление.

Но Гарри знал, что в этом не было никакого смысла. У Снейпа уже сложилось мнение, и в отсутствие неопровержимых доказательств обратного ничто не могло поколебать его убежденность в виновности Гарри. Поэтому он стиснул зубы и довольствовался мятежным взглядом на профессора.

Снейп ответил ему таким же взглядом, каждая черточка его лица выражала крайнее отвращение.

— Ну? — требовательно сказал он, сильно выделяя звук «у» и растягивая его на два слога. — Я задал вопрос. И требую ответа.

Гарри поглотила вспышка раскаленной добела ярости.

— Да пошел ты!..

Снейп мгновенно выхватил палочку и нацелил на грудь Гарри. Выражение его лица стало пугающим, почти безумным. То самое выражение, которое было на его лице год с небольшим назад, когда Снейп ворвался в Визжащую хижину, чтобы противостоять Люпину и Сириусу.

— На твоем месте, Поттер, — тихо предупредил он, — я бы действовал очень осторожно. Ведь я с удовольствием собью с тебя спесь, и у меня крайне мало ограничений в выборе способов. Следующие два месяца могут превратиться для тебя в настоящий ад.

«Ты так или иначе превратишь все это время в ад», — с горечью подумал Гарри. Но он осознавал ситуацию: Снейп, нацеленная на него палочка, а он сам без палочки. А Снейп был опытным волшебником. Уж это Гарри не мог не признать. У него не было ни малейшего желания выяснить, на чем профессор остановит свой выбор.

— Поттер, когда непослушный ребенок неприемлемо ведет себя, он должен принести извинения обиженной им стороне.

Проглотив гордость, Гарри пробормотал:

— Простите. — Слова звучали глухо и неискренне.

Снейп презрительно хмыкнул:

— Звучит жалко. Но, полагаю, извинения придется принять. — Он немного опустил палочку. — А теперь… ответь на мой вопрос. Почему ты это сделал?

Ха. Как Гарри мог ответить на этот вопрос? Он предположил, что пожатие плечами или раздраженное «потому что мне так захотелось» далеко его не заведут. По правде говоря, он и сам не мог понять, почему Дадли и компания совершили это. Не похоже, чтобы кто-либо из них в чем-то нуждался. Скорее, все было так, как сказал Снейп: от чистой скуки и ради удовольствия от неповиновения нормам.

Что ж, Гарри мог ответить максимально правдиво.

— Я не знаю… Сэр. — Его тон все еще был заметно сердитым. Гарри надеялся, что Снейп не потребует исправить и его.

Это был неправильный ответ.

— Ты не знаешь, — злобно передразнил Снейп, распаляясь. Казалось, его слова были раскалены добела. — Ты не знаешь! Что ж, позволь просветить тебя по нескольким пунктам. Ты не просто опозорил себя и свою семью, опорочил жертвы, принесенные ради тебя. Твоя выходка поставила тебя в опасное положение. Представь, что директор не получил бы известий о твоем затруднительном положении. Представь, что вместо директора кое-кто из моих коллег пронюхал бы об этом. Думаешь, что смог бы пережить эту ночь? Ты поставил все под угрозу, и ради чего? А? Ради забавы? Признаюсь, мальчик, даже я считал тебя выше подобных проступков. Я был уверен, что участие в воскрешении Темного Лорда произвело на тебя впечатление, что ты понял, на что тот способен, и осознал, что теперь требуется проявлять осторожность, но нет! Все эти события ничего не значат для великого Гарри Поттера, чемпиона турнира Трех Волшебников! Это ничто для знаменитого Мальчика-Который-Выжил! Ты неуязвимый, верно? Ну? Говори же!

Воскрешение Темного Лорда. Гарри окатила волна тошноты. Так и есть, это ведь он воскресил… Если бы не он, если бы не его кровь… Он должен был сражаться решительней, приложить больше усилий. Ему следовало схватить Кубок сразу, как только он понял, что происходит. Глупо с его стороны, очень глупо.

— Я… — У Гарри не было слов. Если бы только он схватил Седрика, если бы успел снова выхватить Кубок. Они оба были бы сейчас живы, а Волдеморт так и остался бы хрупким пуком костей и плоти, беспомощным, как младенец.

— Ты… что? — Снейп презрительно скривил губы. — Ты не осознавал? Ты не подумал? Я в шоке.

— Я должен был…

— Да, тебе следовало хоть раз подумать о ком-то, кроме себя, — холодно согласился Снейп. — Ты заплатишь за свой эгоизм, за отсутствие контроля, и больше всего — за издевательство над защитой и заботой, которые ты до сих пор получал. Уж я приложу к этому все усилия. — Без предупреждения Снейп схватил Гарри за воротник и потащил по коридору в маленькую обветшалую кухню.

Там Снейп отпустил его, подтолкнув вперед на несколько шагов. Гарри запнулся и едва удержался, чтобы не врезаться в кухонный стол.

— Боюсь, с этого момента жилищные условия тебя разочаруют, — начал Снейп, и его голос снова стал слишком спокойным, слишком ровным. — Но думаю, эта резиденция отлично подойдет для того, что я задумал. Ты, Поттер, будешь восстанавливать ее вручную в течение следующих двух месяцев. Будешь убирать, организовывать, ремонтировать и обновлять каждый дюйм этого места. В качестве наказания за свои проступки ты станешь работать от рассвета до заката, семь дней в неделю, ощущая усталость и боль, пока не почувствуешь себя несчастным. И, если на то будет воля Мерлина, сей урок вселит в тебя хоть толику смирения, достаточную для того, чтобы ты не повторил своих действий и не скатился еще ближе к вырождению.

Гарри подавил желание громко застонать.

Но это было не хуже требований тети и дяди. Они наверняка заставили бы Гарри заниматься чем-то подобным. И хотя Снейп любил грубо обращаться со слабыми, — в этом не было никаких сомнений, — сейчас он, скорее всего, ограничится словесными нападками. В отличие от Дадли и других.

Что ж, если Снейп поручил работу по дому, то он вряд ли планировал сдать Гарри Волдеморту, верно? Гарри надеялся, что это так. Хотя, может, Снейп просто решил помучить его, прежде чем передать Темному Лорду.

Или убаюкивал ложным чувством безопасности. Но в таком случае это не объясняло чрезмерных нравоучений. Так что, возможно, Гарри в самом деле был в безопасности. По крайней мере, сейчас.

И здесь было лучше, чем в месте, где он находился несколькими часами ранее, потому что в одном вопросе Снейп все-таки был прав. Гарри не хотелось постоянно опасаться, что появится парочка Пожирателей и убьет его в магловской тюрьме.

— Начнешь отсюда. Вымой пол и столешницы, наведи порядок в шкафах, уничтожь вредителей, проведи инвентаризацию кладовой. И выполняй работу качественно, уверен, тебе известны мои требования и стандарты. — Снейп замолчал, окинув Гарри холодным оценивающим взглядом. Следующие слова он произнес еще более низким голосом: — И, выполняя задания, ты, мальчик, станешь прикладывать максимум усилий. Ты будешь работать до тех пор, пока я не решу, что задача выполнена, даже если это займет у тебя всю ночь. Я не потерплю лени! Здесь это не пройдет. Ясно?

«Спокойно, — приказал себе Гарри. — Это ничем не отличается от требований Дурслей. Просто представь, что ты снова в их доме, и это тетя Петуния, а не Снейп. Она бы сказала точно то же самое. И ты знаешь, как ей ответить, чтобы сохранить мир».

— Да, сэр. — Гарри вернулся к безопасному монотонно-унылому тону, за которым любил прятаться во время летних каникул. В нем не было ни вызова, ни гнева, но и истинного почтения не было тоже. Это был лучший компромисс, который Гарри мог придумать. Он направился к шкафчику под раковиной, решив, что именно там сможет найти необходимые чистящие средства.

— И еще одно, Поттер.

Гарри застыл, его спина напряглась. Даже не вслушиваясь, он уловил в голосе Снейпа мстительность, и мгновенно его мысли заметались, пытаясь разгадать смысл этого тона. Что еще предпримет Снейп? А главное, почему Гарри так удивился? Неужели он действительно поверил, что отделается небольшими работами по дому? Нет, это было бы чересчур просто, Снейп слишком сильно ненавидел его для этого.

— Чтобы у тебя не появилось никаких блестящих идей о побеге…

Гарри резко обернулся, в голове возникли образы цепей и кандалов. Этот ублюдок собирался привязать его? Гарри прикуют к полу кандалами с короткой цепью и позволят ковылять по кухне, но не дальше. Ему придется умолять о возможности воспользоваться туалетом, и, скорее всего, разрешение будет зависеть от того, сколько работы он выполнит. И Снейп вряд ли будет доволен качеством, независимо от того, насколько хорошо Гарри справится с заданием.

Гарри наблюдал, — внутри него все сильно сжималось, — как Снейп оторвал пуговицу от ворота рубашки и взмахом палочки превратил ее в кольцо.

Простое серебряное кольцо. Не ошейник и не кандалы. Гарри не понимал. Что Снейп собирался с этим делать?

— Контрендус, — произнес Снейп, постукивая палочкой по толстому ободку. На мгновение тот вспыхнул белым, но затем вернулся в первоначальный цвет.

— Подойди, Поттер.

Гарри двинулся вперед, тяжело передвигая ноги.

Снейп грубо и бесцеремонно схватил его за запястье и надел кольцо на средний палец. Кольцо тут же уменьшилось, принимая размер пальца, и снова ярко вспыхнуло: вначале ослепляя белым, потом синим светом, но затем снова погасло.

Снейп уронил руку Гарри, как если бы это был препарированный флобер-червь.

— Кольцо невозможно снять, так что не трать энергию, пытаясь сделать это. Оно помешает тебе покинуть территорию, а охранные чары подадут мне сигнал об этом. Результаты подобной глупости, мальчик, не будут приятными, обещаю.

Снейп помолчал, неприязненно поджав губы, и снова схватил Гарри за запястье. Уверенно коснувшись кольца кончиком палочки, он пробормотал еще одно заклинание; оно опустилось на кольцо, словно мерцающая сеть, и по спине Гарри пробежали мурашки.

— Это, — добавил Снейп, снова отпуская запястье и даже обтирая «загрязненную» руку о мантию, — позволит тебе предупредить меня, если что-то случится. Только в чрезвычайных ситуациях, Поттер, то есть ситуациях, где речь идет о жизни и смерти. Прикоснись к кольцу и скажи «помогите», чтобы активировать его. Но если будешь злоупотреблять этим, я зачарую кольцо так, чтобы оно обжигало, как раскаленные угли, каждый раз, когда ты станешь отлынивать от работы. Мы друг друга поняли?

Осторожно приблизив руку к лицу, Гарри с любопытством провел пальцем по металлическому ободку. Тот казался теплым на ощупь. Гарри почувствовал, как что-то сжалось внутри, — мощное и неприятное, но не страх.

У Снейпа не было намерения проявлять жестокость. У него была полная свобода действий, возможность применить все, что угодно, к своему самому ненавистному ученику, но Снейп ограничился чем-то очень скромным и незначительным. Чем-то, что могло бы также защитить Гарри.

Гарри не обманывал себя. Он понимал, что Снейп, скорее всего, включил возможность позвать на помощь, только чтобы лучше сберечь Гарри для Дамблдора. Он исполнял долг, не более того. Но вместе с тем Снейп сделал для Гарри больше, чем Дурсли за всю их совместную жизнь. Так что, возможно, разъяренный Снейп все же немного лучше, чем любящая семья Гарри и их стандарты заботы.

— Поттер? — повторил Снейп, единственное слово было наполнено угрозой.

— Да, сэр, — вежливо ответил Гарри, на этот раз выказывая искреннее смирение — единственный способ, которым он мог выразить Снейпу свою благодарность.

— Приступай к делу, — рявкнул профессор и удалился.