Время Бессмертных (джен)

Примечания:

По первому Soul Reaver может сложиться впечатление, что Бездна находится чуть ли не за порогом Святилища Кланов, но карты первого Blood Omen говорят обратное. В принципе, при выстравивании географии империи я ориентировалась именно на карту первой части как самую крупную и относительно не противоречивую, поэтому Святилище у меня находится на равнине, хоть и холмистой.

А вообще география Носгота — это боль. В первом Blood Omen, например, было три официальных карты. И во всех трёх отличается масштаб! Как понимать? А как хочешь...

Время шло. Постепенно сила лейтенантов возвращалась. Разиэль остро чувствовал, что они очень близки к тому, чтобы вернуться к той отстранённой холодности, что была между ними раньше. Снова создать обращённых, разъехаться по своим старым землям и жить, как и раньше. Отличный план. Ведь что может пойти не так, если второй раз пойти абсолютно тем же путём?

Как ни странно, тем из них, кто раньше особо не общался и не имел общих точек соприкосновения, было несколько проще. Рахаб, например, никогда не думал, что будет спокойнее всего ощущать себя в обществе Доумы. У них почти не было взаимных претензий, не было запутанных прошлых отношений, в которых сплетались радость и боль. Стыдно признаться, но, как и Турэл, Рахаб в какой-то мере ревновал Зефона к собаке.

Отношения четвёртого и пятого лейтенантов удивительно сильно изменились после казни Разиэля. До этого холодные и отстранённые, они очень быстро переросли в по-настоящему близкие, что было особенно странно, учитывая политическую обстановку в империи на тот момент. Зефон был связан союзным договором с Турэлимом, который просто не рисковал разорвать. Дело было не только в том, что его граница со вторым кланом была абсолютно никак не защищена. Как бы Турэл ни пыжился, без поддержки Зефонима он бы не смог воевать с третьим лейтенантом, учитывая необходимость следить за Трубами Тартара, и Тёмный Эдем под боком. Зефона, как, впрочем, и Рахаба, не устраивала победа ни одного из старших, и потому четвёртый лейтенант принял тот факт, что Зефон останется верен давнему союзнику, но сведёт к минимуму возможный вред для Рахабима.

Сперва отношения четвёртого и пятого братьев напоминали примерно ту же нездоровую зависимость одного от другого, что в худшие годы была у Рахаба и Разиэля. Однако по мере того, как портился характер Турэла, как второй лейтенант начинал подозревать и давить на Зефона всё сильнее, ситуация изменилась. Рахаб остался последним, с кем пятый лейтенант мог говорить откровенно. И односторонняя зависимость превратилась в созависимость, не менее больную, но хотя бы чуть более честную.

Когда уже в этой жизни Зефон, насмерть перепуганный, сидел у Рахаба в покоях, не желая быть один, четвёртому лейтенанту казалось, что последнее, чего он хочет — возвращения к подобным отношениям. Однако, как оказалось, какая-то его часть в прошлом искренне ими наслаждалась. И теперь ревновала. К счастью, у четвёртого лейтенанта не было полноценного раскола личности, хотя порой ему казалось, что он очень близок, но и примириться с самим собой он не мог тоже. И это касалось не только Зефона. Рахаб хотел, но не мог простить Турэла за его действия во время войны, хотя сам убеждал брата, что принял его извинения. Разрывался между желанием обвинять Разиэля и обвинять самого себя за то, что никак не помог первому клану. Примерно такая же ситуация была с Мелкаей. Рахаб отказался помогать младшему, когда Доумахим в начале войны вторгся на территорию шестого клана. Затем, когда третий и шестой всё же были вынуждены заключить хрупкий союз перед лицом угрозы Турэлима, Мелкайя провёл Доуму к самым границам Рахабима. Они надеялись заставить четвёртого лейтенанта открыть проход своим войскам, чтобы напасть на Зефоним с юга. Рахаб не мог простить себе, что не помог, но не мог простить и армии у своих границ.

Удивительно, но Доуму он при этом не винил, хотя тот был одним из зачинщиков гражданской войны. У них никогда не было ни союзов, ни мировых соглашений. Агрессия третьего лейтенанта воспринималась на удивление естественно и… честно. Доума, возможно, чувствовал то же самое. Братья оставили его прикованным к трону. И если Зефон был давним врагом, Мелкайя — предавшим союзником, то Рахаб просто… был там. Доуме оказалось на удивление просто его простить. Потому что они оставались честными друг с другом и не имели никаких иллюзий касательно тех отношений, что связывали их. Прохладное взаимное непонимание. Кто бы мог подумать, что это может послужить основой для спокойных и мирных отношений сейчас? Но по крайней мере у них не было по отношению друг к другу никаких взаимных претензий или ожиданий. Именно поэтому Рахабу, единственному из всех братьев, Доума признался, когда они на пару патрулировали окрестности Святилища.

— Турэл устроил мне выволочку.

— За что? — спросил Рахаб.

— Я посмел пожаловаться на грязь от щенка, которого приволок Зефон. Собака не всегда может дотерпеть до выхода… и на днях я едва не вляпался в лужу прямо у своей двери.

— И что же в этом так возмутило Турэла? — спросил Рахаб. — По-моему, ты был в своём праве.

— Ты мне скажи, ты лучше его знаешь. Он только что орать не начал, что лужа — не трагедия, а этот комок шерсти для Зефона очень важен, так что можно и потерпеть.

Рахаб хмыкнул.

— Не особенно это честно. Ты же не угрожал выкинуть собаку или как-то навредить ей?

— Нет, конечно. Если я сделаю что-то подобное, то даже не знаю, кто именно придёт убивать меня первым. Да и зачем это мне? Он меня не трогает и никак не касается. Ну, пока не делает лужи у моих дверей… Но я надеюсь, что это было разовое явление.

Рахаб лениво осмотрелся. Они шли вдоль канала, и по левую руку от них располагались вспаханные вампирококлонниками поля. По правую — уходившая на север холмистая гряда, которая, кажется, в какой-то момент просто сливалась с мрачным небом. Всё было спокойно. Четвёртый лейтенант перевёл взгляд на высящиеся впереди пики Керийских гор, подбирая слова.

— Думаю… Турэл очень боится, — сказал Рахаб. — Боится, что, если с щенком что-то случится, это снова сломает Зефона. А Рэл… слишком винит себя в том, что с ним произошло. Не спорю, он тоже причастен к этому. Но всё-таки не он один. Наверное, страх и чувство вины вместе дают такую сильную реакцию.

— Не скажу, что много знаю об их отношениях, — заметил Доума. — Впрочем, как и об отношениях между вами всеми в целом.

— Ну… ты же знаешь, что они были союзниками? — спросил Рахаб, лениво оглядывая окрестности. Ни одного Потерянного… скукота.

— Разумеется. И что Турэл скандалил с Разиэлем из-за Зефона — тоже. И что от этого Разиэль не любил Зефа только сильнее.

— Во времена войны Турэл очень сильно давил на Зефона. Угрожал ему. Физически тоже, насколько я знаю. На фоне казни Разиэля и развития экстрасенсорных способностей это стало одной из причиной, почему Зефон почти разучился чувствовать. Нагрузка оказалось настолько сильной, что он просто… перегорел. Турэл боится, что это повторится, если что-то случится с его собакой.

— Ага. И после этого я — зло, поскольку напал на Турэла в Святилище…

— Ну, его собственное поведение не может служить оправданием тебе, — заметил на это Рахаб. — Тем более, что агрессивность Турэла проявилась всё-таки позже. Не только в отношении Зефона, кстати. В моём тоже. Но мне было проще. Форма тумана, в частности, делает меня невосприимчивым к его телекинезу. Зефон перед ним практически беззащитен. Хотя он может попробовать в крайнем случае ударить по разуму, это очень рискованный ход. К тому же, Зефон всё-таки был привязан к Турэлу. И такое поведение того, кому он доверял… сказалось на нём не лучшим образом.

— А что насчёт тебя? — спросил Доума, оглядываясь столь же лениво. Отвратительно-спокойная ночь. Самое оно для задушевных разговоров.

— Что насчёт меня?

— Разве ты не доверял Турэлу?

— Я… думаю, что после уничтожения Разиэлима уже ни во что и никому не верил, — ответил Рахаб. — Даже самому себе. Честно, не знаю, почему в те годы я не вышел на солнце.

— Значит, было что-то, ради чего ты всё-таки считал нужным жить.

— Пожалуй. Ради клана. Я понимал, что, если не станет меня, их постигнет та же судьба, что и Разиэлим. Я не мог допустить этого. Мне было слишком дорого всё, что мы создали. Знал бы я, что всё равно всё канет в болото… — Рахаб невесело усмехнулся.

— Что-то же наверняка осталось?

— Да. Особо высокие здания наверняка ещё можно увидеть над водой.

— А что насчёт подземных городов в Тефидах?

— А ведь точно… — протянул Рахаб.

— Тенебрис, твоя старая столица. Он уцелел?

— Да. И все книги, все научные труды… они тоже там. Мы законсервировали города перед тем, как уйти в реки. Там сейчас ни людей, ни Потерянных. Приходи… и живи.

— Вот видишь? Ты всё-таки смог что-то сохранить. Значит, всё было не зря. В отличие от того, что я устроил… Разиэль убил меня взрывом в одной из моих собственных кузниц.

— И всё же Вечные Кузни тоже можно восстановить, — сказал Рахаб. — Я знаю, что ты не хотел возрождать клан, но… ты уверен в этом? В одиночку ты не сделаешь мир таким, каким хочешь его видеть. Тебе нужны последователи, чтобы вернуть прежнее величие городам долины Курхагена. Разве годы мира совсем не приносили тебе счастья? Разве не приятно вспоминать о временах расцвета твоего клана?

— Знаешь… об этом надо подумать, — протянул Доума. — У меня ощущение, что ещё немного — и эти долбанутые культисты вынудят нас начать их обращать, и Мастер тут будет совершенно ни при чём.

— Ты про это восхитительное происшествие с родителями Эфемериды?

— Про это тоже, — сказал Доума. — В общем… может быть, я всё-таки изменю своё решение. Может быть.

* * *

Разиэль в тот вечер страдал от безделья. Зефон занимался с собакой, Турэл что-то делал по хозяйству, параллельно тренируя телекинез, Мелкайя не хотел ни упражняться в мечемашестве, ни играть в шахматы и засел в библиотеке, обложившись книгами по теории магии. По-видимому, хотел улучшить чары для поиска Хранителей. Разиэль тоже хотел почитать, но не мог сосредоточиться на тексте. В конце концов он сам не понял как, но его занесло в тронный зал. Император был там, совершенно не достойно развалившись на троне и глядя, как по небу медленно плывут облака. Из-за пепла в воздухе до сих пор не было видно большей части звёзд. А ведь когда-то ночное небо было таким красивым…

Цена владычества вампиров.

Когда дверь в зал открылась, Каин лениво повернул голову.

— Разиэль? Чем обязан личному визиту?

— Ну… — стоило ли признаваться, что первый лейтенант пришёл скорее посмотреть на Колонны? Как бы то ни было, Разиэль приблизился к трону. — Помнишь, я спрашивал о том, есть ли в Святилище место, где мы с братьями можем собраться и посидеть? — спросил первый лейтенант.

— Помню. Как я понял, вы не смогли его обустроить из-за нехватки ресурсов. Но мой ответ прежний. Воровать что-то из Цитадели слишком опасно.

— Да нет, я не за этим, — покачал головой Разиэль. — Хотя за этим тоже. Ты говорил ещё кое-что когда только вернул нас. Что теперь нам придётся стать семьёй. И ты найдёшь способ заставить нас любить друг друга.

— С этим есть какие-то проблемы? — спросил император и всё-таки сел прямо.

— Мне кажется… да.

— А ты не думаешь, что пока рано делать выводы? Зефон только приходит в себя. То же касается и других твоих братьев.

— Может, но всё-таки некоторые вещи словно стали хуже. Словно, например, мы с Турэлом порадовались тому, что снова рядом, решили, что будем что-то менять в наших отношениях… а потом, видимо, пришли воспоминания о войне, и он не может найти в себе силы переступить через них и жить дальше.

— Опять же, может, ему просто нужно время?

— Надеюсь.

— Как ты сам говоришь, эйфория схлынула. Теперь её нет, а принять последствия собственных поступков всё ещё не так просто. Иногда на это нужны десятки лет.

— Я это понимаю. Но мне почему-то кажется, что он и не пытается.

— Ты не можешь знать наверняка.

— То есть, ты думаешь, что я напрасно переживаю? — спросил Разиэль.

— Этого я не говорил. Просто обращаю твоё внимание на то, что ты, возможно, что-то упустил. Если текущая ситуация всё равно напрягает тебя, несмотря на мои слова, то это и правда повод задуматься.

— Я думаю, нам не помешало бы снова проводить больше времени вместе. Так, чтобы нам было просто некуда друг от друга деваться. Хотя бы пару месяцев.

— Ты задал мне интересную задачу, — протянул Каин. — Но решение может найтись. Зефон говорит, что скорее всего не все оставшиеся Хранители находятся в Цитадели.

— Ты предлагаешь нам отправиться на поиски? — уточнил Разиэль. — Но будет ли это достаточно безопасным? И оптимальным? Разве тебе не было бы проще сделать это самому?

— Конечно, было бы. Но как думаешь, почему я отправил Зефона в Цитадель людей, а не пошёл туда сам?

— Ну… если я правильно помню, Мелкае было сложно экранировать медальон так, чтобы он не реагировал на твою собственную энергию.

— Во-первых, да. Поскольку я сам — Хранитель, экранировать амулет от меня тяжелее. Хотя это решаемо, если добавить слой чар, глушащий реакцию на вампиров в принципе. Мы решили не делать этого, чтобы зачарования не начали вступать друг с другом в конфликт. Но ещё Зефону было это нужно. У нас точно есть ещё полгода на поиск Хранителей. Мне не хотелось бы забирать их из родных семей в более старшем возрасте, но пока время есть. И если вам необходимо, как ты говоришь, провести время вместе, то это — идеальный вариант. Курхаген сейчас занят людьми. Эвигштадт. Вроде, кто-то живёт в развалинах Виллендорфа, несмотря на соседство с Потерянными рахабимами. Потом, есть множество мелких горных поселений, Фрипорт, руины Меридиана, пустыня… Так что мне тоже достанется моя доля работы. Вы будете проверять более крупные населённые пункты. Я — шерстить мелкие поселения.

— К слову, раз уж зашла речь… Если я что-то понимаю, мы сами не сможем обратить Хранителей, — сказал Разиэль. — Кажется, мы это обсуждали. Для этого нам нужно будет убить их, а это тотчас прервёт связь с Колоннами.

— Да… Нужен вампир из линии Ворадора.

— Это вообще возможно? — спросил первый лейтенант. — Ведь их никогда не было на территории империи.

— Верно. В последний раз, когда мы виделись с Ворадором, он и его потомки обосновались в Меридиане. Вроде бы, он покинул город, но я не знаю, куда именно он направился. Скорее всего, за горы, на восток. Но мы успеем найти его. Если, конечно, это и правда возможно. Если кто-то из них выжил.

— Что ты имеешь в виду? — Разиэль чуть нахмурился. — Мне кажется, я не всё знаю о том, как парадоксы, вызванные мной, исказили историю.

— Не всё, — сказал Каин, коротко вздохнув. — То, что ты воскресил Яноса, открыло дверь хильденам в наш мир. Череда событий привела к тому, что я воскресил Ворадора. Я сразился с хильденами и изгнал их. После этого история вернулась в своё первоначальное русло. А воспоминания о той войне оказались для меня настолько тяжёлыми, что я никогда не рассказывал вам о ней в новой линии времени. Я решил просто забыть.

— И всё-таки ты рассказываешь сейчас, — сказал Разиэль. — Хотя я не совсем понимаю, к чему все эти слова.

— История поглощает парадоксы. То, что не существовало в изначальном течении времени, рано или поздно исчезнет. Если Ворадор так и остался мёртв в изначальном течении… то, возможно, сейчас он опять-таки мёртв.

— Хм… — Разиэль задумчиво погладил подбородок. — Но если так рассуждать… изначально гибель Ворадора тоже была результатом парадокса, так? Тем, который подстроил Мёбиус?

— Верно.

— Раз так… Раз, как ты говоришь, линия времени должна была выправиться рано или поздно… Значит, парадокс или нет, Ворадор должен был снова появиться в мире живых так или иначе.

Каин глубоко задумался. Очень глубоко.

— А ведь и правда, — прошептал он. — С того самого дня вся история Носгота была изменена мощным парадоксом. Если бы не это… кто знает, какое решение я бы принял у Колонн. Кто знает, что было бы с нашей расой, если бы Мёбиус не смог изничтожить всех вампиров, кроме меня. Если бы я не отказался от жертвы просто наперекор, осознав, что всё это время меня вели как барана на бойню. Скорее всего, правда, я бы всё равно отказался… или убил бы себя, но выяснилось бы, что я — истинный бессмертный, и это всё равно не поможет. Столько всего изменилось в тот период. И ты прав, я не знаю, какая линия времени «правильная». Что должно было быть, чего не должно было быть. Где парадоксы хоть как-то пытались компенсировать друг друга. Может быть даже… все события в Меридиане и до этого… может, на самом деле они должны были случиться всегда.

— Когда ты начинаешь говорить такие вещи и таким тоном, мне становится не по себе, — признался Разиэль.

Каин усмехнулся.

— Я превращаюсь в старого фаталиста?

— Именно. И это… Мастер, это противоречит тому образу императора, к которому привык я. Все мы. Когда ты рассуждаешь о неизменности Судьбы, это… страшно.

— Слишком не в моём характере? — ухмылка Каина стала шире.

— Да. Ты… Я помню, с каким пренебрежением ты отзывался о Ворадоре, который выбрал просто принять то, что происходит с нашей расой. Который, похоже, просто устал пытаться что-то изменить. Потерял веру.

— Может, я и стал фаталистом, но всё-таки до Ворадора мне ещё далеко, — улыбка Каина стала чуть более тёплой. — Но не могу сказать, что отчаяние мне не знакомо. Чтобы изменить собственную судьбу, я пытался постичь её законы, и порой их непоколебимость доводила меня до этого самого отчаяния. Мне казалось, что я жажду того, что не достижимо. Сейчас… я скорее рассуждаю о том, что может иметь смысл, а что — нет.

— Что заставило тебя усомниться в том, что Ворадор может… быть в нашем времени? — спросил Разиэль.

— Я рассматривал… альтернативные варианты обращения Хранителей. Думал о том, кто ещё мог бы стать их Мастером, потому что налаживать отношения с Ворадором… тяжело. И он наверняка будет ставить условия. Ты знаешь, я не мастер переговоров. Мне было бы куда проще найти кого-то, кто будет изначально лоялен мне.

— Среди вампиров линии Ворадора? — спросил Разиэль с сомнением.

— Да. Была одна… кандидатура. Но я не смог его отыскать. Я точно знал, где должно было лежать тело, и тем не менее — я не нашёл его. И я решил, что поток времени просто унёс то, чего в нём изначально не было. Поэтому-то я и усомнился в том, что Ворадор до сих пор жив.

— Даже если нет, убить вампира очень сложно, — сказал Разиэль. — А такого старого и сильного как Ворадор — тем более. Не удивлюсь, что, если ему и была суждена гибель изначально, он бы рано или поздно сумел вернуться, как сумел я. То существо из Бездны… оно говорило мне, что это возможно. Что вампир, долго просуществовавший в мире призраков, может снова обрести тело. Это стало ещё одной причиной, почему я начал сомневаться в его словах. Выходило, что все вампиры — по сути пожиратели душ. И все могут вернуться из Призрачного мира, если их там не съедят. К этому времени… Ворадор бы уже ожил сам. Так что он где-то в мире живых. Возможно, как ты и сказал, на востоке.

— В любом случае, сейчас нам надо беспокоиться не о нём, а о Хранителях, — сказал Каин. — Может, если каким-то образом до него дойдёт весть о восстановлении Колонн, он и сам объявится.

— Значит, нам стоит начать с Курхагена? — спросил Разиэль.

— Об этом нужно подумать. Путь туда неблизкий. Я проверю, что и как в местах, где могут быть Хранители, и решу, куда вы направитесь, — сказал Каин. — Надеюсь, вашим отношениям это тоже поможет.

— Хорошо… — пробормотал Разиэль.

— Что-то не так? — спросил Каин.

— Да… заняться нечем! — неожиданно откровенно пожаловался Разиэль. — Кроме библиотеки, которая, кажется, вообще никогда не закончится.

— А, так вот оно что? Пойдём, — император поднялся.

— Куда?

— В тренировочный зал. Ты же, вроде, хотел освоить бой на копьях?

— Ага… — протянул Разиэль.

— Ну и пошли, чего стоишь? Не волнуйся, не убью. Даже если ты умудришься выиграть.

— Что значит — если умудрюсь? — спросил Разиэль.

— То, что на последних тренировках ты отлыниваешь. Если бы мы сейчас сражались всерьёз, тебе оставалось бы только мечтать о таком же исходе, как в Соборе Авернуса.

Эти слова на удивление сильно задели Разиэля. Так, значит?! Можно подумать, сам Каин действительно всемогущий, всесильный и идеально управляется с любым видом оружия!

Тем не менее, выиграть он и правда не смог. Ни разу. Выходило, что эти века Каин не просто штаны на троне протирал, а всё-таки искал способ не растерять навыки. Но тренировка неожиданно сильно оживила Разиэля. Настолько, что он неожиданно захотел пообщаться с собственным Мастером ещё. Какое-то даже… нетипичное желание.

— Могу я спросить кое-что? — сказал Разиэль, убрав копьё на стойку.

— Допустим, ты уже спросил. Ну ладно. Что?

— Почему ты… Даже когда мы были молодыми, ты никогда… не проводил с нами время? Просто так.

— Сложно сказать, — ответил Каин. — В первой линии времени, думаю, я просто не знал, что мне с вами делать. Я очень долго был совершенно один. Слишком долго. Поэтому какое-то… общение с вами казалось мне просто излишним. Кажется, я тогда уже полностью утратил способность понимать чужие чувства. И я просто не хотел. Во второй линии… думаю, отчасти я просто боялся.

— Боялся? — переспросил Разиэль.

— Я был предан теми, кого считал своими близкими союзниками. После этого я просто не хотел привязываться к кому-то ещё. Но всё же… может, поскольку в вас были частицы моей души, это произошло. И не забывай о проклятии. Мой разум формировался уже сломанным. Мне очень повезло, что это почти никак не проявлялось.

— Но… может, сейчас? — тихо спросил Разиэль.

— Что — сейчас?

— Может… сейчас ты мог бы… стать нам не просто создателем, а именно Мастером?

— Разиэль, сколько вам лет? — усмехнулся Каин.

— Много. И что? Я же не говорю, что тебе стоит нас воспитывать, как Зефон своего нового щенка. Но проводить с нами больше времени — почему нет? Если мы шестеро ещё можем стать друг другу братьями, то почему ты не можешь быть нашим Мастером? Почему мы не можем стать Советом? Все вместе? Почему не можем действительно вместе возродить империю?

Примечания:

Честно говоря, я никогда не любила наиболее популярный слэшный пейринг по этому фандому — да, я про пару Каин/Разиэль. Удивительно, но прописывая их взаимодействие в этой части, я неожиданно прониклась этой идеей, ведь после всех игровых событий Разиэль действительно сильно сблизился со своим Мастером. Так что да, видимо, проблема как обычно в том, что не всегда просто прописать "химию" в относительно очевидном пейринге.

В любом случае, здесь у нас джен. Определённо джен. Не, ну точно...