Путь (бывш. Амнезия) (гет)

Что я могу изменить в направлении полета,

В кривизне траекторий, в безумных зрачках пилота,

В странном стечении судеб, в четном количестве линий,

Что я могу добавить к облаку серой пыли?

Fleur — Взрывная волна

Я быстро бежал по коридорам родных подземелий, едва успевая вписываться в повороты и перепрыгивая через ступени и пороги. Если бы у меня были крылья — я бы не постеснялся и их использовать, чтобы вырваться из-под земли и быстрее добраться до Мародеров, которые сейчас веселились в Большом зале. Только бы донести до них весть, только бы не поскользнуться и не переломать себе кости, навернувшись с какой-нибудь неудачной ступеньки! Неизвестно, сколько времени у нас есть! Может, их уже перевозят?! Может, я уже опаздываю, а они... где-то там, в темном сыром подземелье... или их мучают.... Пытают...

Нет! Быстрее! Еще быстрее! Сгинь в Тайную комнату, Монтегю! Идите прочь, Кровавый барон, мне не до Вас! Разойдитесь, козявки, не мешайте мне!..

Флешбек.

Когда я уже поднимал сумку и был готов выйти на улицу, мне в голову внезапно стукнула идея. Даже если не получится, почему бы не попробовать? И нервничать буду меньше...

— Глимли!

Появился эльф и вопросительно уставился на меня.

— Чем Глимли мог бы помочь молодому хозяину? Предупреждаю сразу — виски и прочие алкогольные напитки в школу отправлять не буду, лишних денег не дам — у вас в сейфе и так их уже непозволительно мало, никакой техники и в руки не возьму, журналы из вашего тайника...

— Э-э, Глимли, стой, погоди! Я не о том! — помимо воли я почувствовал, как краснеют уши. Кхем, о каких журналах он там говорил?.. — Слушай, ты не мог бы... попытаться... найти родителей и Джонатана?

Несколько мгновений эльф очень внимательно на меня смотрел, а затем выдал:

— Я бы, наверное смог, хозяин... Но мне нужен прямой приказ наследника лорда — тогда ни один барьер не станет для меня преградой. Только прямой приказ.

— Хорошо. Тогда... слушай мой приказ. — Я сглотнул и сосредоточился, стараясь правильно построить фразу. Мне не часто приходилось это делать — все же, отношения с домовиком, если мои ощущения верны, лично у меня сложились вполне доверительные — я не столько приказывал, сколько просил Глимли об услуге. Нас обоих это устраивало, а старших эльфов, которые могли бы предъявить претензии моему, не было — все погибли в восьмидесятом. — Ты должен отыскать моих родителей и брата, где бы они не находились, узнать где их держат и кто, и вернуться ко мне, где бы я не находился, и рассказать, что узнал.

— Слушаюсь, молодой хозяин.

С негромким хлопком Глимли исчез, а я, развернувшись к выходу, пошел на улицу. Я не знал, сколько продлятся поиски, но очень надеялся, что ему не придется искать очень долго. Теперь я мог только ждать. И молиться, чтобы все они были еще живы.

Конец флешбека.

В большой зал я ворвался словно герой эпохальной битвы — пыльный, грязный, с наливающимся синевой следом на скуле и с безумными глазами. Дверь с грохотом ударилась о стену — у меня было очень большое ускорение в виде пинка Эйвери, который мужественно прикрыл меня же своей грудью от кулаков Малькома. Разумеется, внимание присутствующих в зале было мне обеспеченно. В повисшей тишине был хорошо слышен скрип дерева — Северус поднялся со своего места, оценив мой внешний вид — это кто тут у нас его любимого змееныша обижает? Сириус тоже встал, но по иной причине — у его крестника был вполне отчетливый оттиск губной помады на воротнике рубашки (клянусь, без понятия откуда!). Ремус заинтересовано перегнулся через стол — столь фигурного отпечатка чей-то лапы на моей рубашке, не мог не заинтересовать профессора УзМС.

— Гарри, что случилось? — спросил он тоном терпеливого психотерапевта.

— Я знаю, где держат моих родителей!

* * *

От спокойствия не осталось и следа. Меня утащили в пустой класс и попытались вытрясти всю горькую правду, но я тут же позвал Глимли и передал его в руки правосудия. Сам уселся на парту и внимательно прислушивался к допросу. Незаметно в кабинет, прижимаясь к стеночке и подбираясь к профессорам боком, прошел Дамблдор. Меня все игнорировали.

Глимли, стоя на парте перед Мародерами, терпеливо отвечал на их вопросы, умудряясь вертеться во все стороны и дать ответ всем. Я перестал вскоре перестал прислушивался к их разговору — меня клонило в сон, только переживания еще держали мое тело в более менее вертикальном состоянии. Пользуясь тем, что на меня совершенно не обращают внимания, я прилег на парту и с облегчением вздохнул. М-да, танцы это тяжело, особенно если танцевать часа три...

— Поттер!.. Ай! Гарри, проснись!

— А-ась? Что? — я широко зевнул и посмотрел на Северуса осоловевшим взглядом.

— Мы немедленно отправляемся в Элшим. А ты сейчас же отправляешься спать. Если все пройдет как надо, завтра они будут уже здесь.

— Что? А, да... То есть, нет! А я?!

— А ты идешь в спальню четверокурсников и...

— Нет! Я хочу с вами!

— Гарри, пойми, — рядом внезапно возник Ремус, — ты ничем не сможешь нам помочь. Нам нужны сильные бодрые люди, у которых гораздо больше боевого опыта, чем у тебя. С нами будет и так достаточно народу, так что успокойся и отправляйся спать. Пожалуйста, не надо заставлять на всех беспокоиться за тебя, когда нам нужно думать совершенно о другом.

Ну, честное слово, будто ребенка непослушного уговаривают!

— Да я... но я... я тоже умею управляться с палочкой! Чем больше народу, тем больше боеспособность и тем хуже для тех псов, которые держат в плену мою семью! Не надо за меня беспокоиться — я вполне сам способен о себе позаботиться! И последние полгода у меня вполне хорошо это получалось! И... я могу помочь в своей анимагической форме!

Северус и Ремус переглянулись как-то уж очень пакостно, а Сириус подошел ближе ко мне и с ухмылкой сказал:

— Ну-ка, превратись.

Эти переглядывания мне совсем не понравились, но я подчинился. Сосредоточился, представил себя пантерой, создал в голове свою анимагическую форму, позволил инстинктам взять вверх...

Как и ожидалось, я стал смотреть на профессоров снизу вверх. Но... пожалуй, слишком снизу... я стал меньше?!

Сириус лающе рассмеялся и взмахом палочки наколдовал зеркало. Я в него посмотрел и увидел...

Кота.

Черного кота. Обыкновенного черного кота с мутно-зелеными глазами, черными усами и маленькими черными коготками.

— Мррряу?!!

Хохотали взрослые волшебники от души. С чувством, с толком, с расстановкой. Дамблдор тоже присоединился к общему веселью. Я бы даже сказал, что их смех чем-то напоминал истерику. Интересно, много ли алкоголя и загадочного русского напитка под названием «vodka» было на столе преподавателей? Похоже, никто, кроме меня, особо не был против того, чтобы директор узнавал мои тайны. Я вертелся перед зеркалом и пытался воззвать к пантере, к тому существу, в которое я смог превратится несколько месяцев назад. Ничего не выходило!

Я вернулся в человеческую форму — что удивительно, в это раз все прошло гораздо легче, чем в прошлый раз, в Больничном крыле, — и повернулся к мужчинам за разъяснениями. Хвала Патронусу, они стали успокаиваться.

— Видишь ли, Гарри, мы провели некоторые исследования на счет твоих анимагических форм. У тебя все завязано на настроении. Если бы ты учился анимагии так, как делают это все нормальные люди — кивок в сторону «нормальных» Бродяги и Крылана, — то все было бы в порядке, ты бы превращался в черного... милого... пушистого... кха-ха... котенка. И ты можешь превращаться в него, но только в состоянии полного спокойствия. А пантера... это скорее боевая форма — если ты очень сильно нервничаешь или находишься в бешенстве, то становишься леопардом. На твоем месте, я бы не стал сильно полагаться на эту форму. Если посреди боя ты внезапно превратишься в киску...

Но это не меняет того, что я тоже боевой маг! Я умею сражаться! Я учувствовал в дуэлях! Я смог отправить в Мунго Уизли!..

Я бросил случайный взгляд на окно и подавился своими мыслями. Черный силуэт был едва различим в свете волшебного огня, но я был точно уверен, что видел там кота. Его темно-красные, как угли глаза насмешливо смотрели на меня, вызывая ощущение, будто все мои мысли перед ним как на... лапе.

«Кто я такой по сравнению с этими людьми? Четырнадцатилетний мальчишка, умеющий устраивать окружающим меня людям пакости и дурацкие розыгрыши, чей список личных умений включает в себя не больше трех атакующий заклинаний и одного щита, а также умеющий находить приключений на свою задницу больше, чем положено нормальному человеку. Дуэль — это не настоящий бой. В бою маг не будет пользоваться какими-то придуманными тобой правилами этикета. Он будет безжалостен и жесток. Рон Уизли — не показатель. Я отправил туда не только его, но и себя, глупо подставившись под проклятье. Так чего же я возмущаюсь? Тому, что взрослые дяди не хотят брать меня на серьезный бой? Тому, что за меня беспокоятся, словно за маленького ребенка? А разве на это нет причин?»

Я промолчал, кивнул на слова Рема и пошел в гостиную Слизерина.

О чем я думал?

Мои ли это были мысли?

* * *

Однако уснуть быстро у меня так и не получилось. Я лежал в темноте, пялился вверх и думал...думал...думал... Слышал, как добрались до своих спальных мест мои однокурсники. Слышал, как подрался Нотт с Гойлом из-за носка, найденного под кроватью Забини. Слышал, как начал храпеть Крэбб, а за ним потихоньку и все остальные...

Я не мог уснуть довольно долго. А когда уснул, увидел сон. Сон, о котором я буду вспоминать очень долго. Его было просто невозможно забыть.

Глаза.

Странные, совершенно необычные глаза. Они завораживали, едва взглянув в них, невозможно было оторваться. Нереальное зрелище, нечто настолько необычное, что оно могло свести с ума любого неподготовленного маггла. Это было... словно огромная воронка, черная дыра, бесконечный омут...

Говорят, что вечно можно смотреть на несколько вещей. Как течет вода и...

Как горит огонь.

Если бы я стал описывать их словами, я бы сказал, что его глаза были зеленого цвета. Цвета молодой листвы. Но слов недостаточно, чтобы описать то, что увидел я там, в этих странных глазах.

В них играли отсветы жаркого пламени. И сквозь эту зелень можно было разглядеть желтые и красные язычки, оранжевый ореол света, искры, которые лениво порхают вокруг костра, настоящий жар догорающих поленьев у самой кожи, треск дерева, шипение углей, попавших на мокрые ветки, зарождение нового огня...

ОН не был зол, иначе я бы сгорел прямо на месте. Я знал, что вижу это только в ЕГО глазах, но собственной кожей ощущал жар. Страшно? Нет. Завораживающе.

— Чего ты там копаешься, Файр[1]? — словно сквозь вату услышал я чей-то голос. Но я все равно не мог повернуться, вздохнуть, моргнуть...

— Ты меня заинтересовал, человек. Мы еще встретимся, Арлен [2].

Взор заслонила раскрытая ладонь.

Темнота.

Я распахнул глаза и тут же взвыл от боли, схватившись за лицо. Несколько неуклюжих движений — и я скатился с кровати на пол. Вой сменился стоном, а я все сидел, прижимая ладони к глазам. Комната наполнилась звуками внезапно проснувшихся мальчишек — кто-то громко ругался, кто-то тяжело лупил подушку, кто-то, гулко ступая по полу, подбежал ко мне.

— Эй, Поттер, с тобой все нормально?

— Не видишь, у него что-то с лицом? Поттер, убери руки, дай посмотреть...

— Он вас не слышит, идиоты!

Горит... все горит... ощущение нестерпимого жара... глаза как будто расплавлены... лицо... кожа воспалена... Боже, как больно... уберите, уберите этот огонь!..

— Черт подери, он сейчас просто расчешет глаза! Помогите мне!

— Держи ему ноги!

— Крэбб, навались!..

— Держите!..

Мои руки убраны от лица, но оно продолжает гореть. И в памяти... те огненные зеленые глаза... воды, воды, дайте мне воды!! загасите его! не дайте сгореть!!!..

— ... мать, что с ним такое?! Позовите мадам Помфри!..

— Я за Снейпом!...

— Стой, идиот, Снейпа нет в школе!.. Ч-черт...

— Быстрее! Малфой, держи руки, не дай ему опять прикоснуться к лицу!

— Да знаю я! Гойл, помоги!

Несколько минут борьбы, но я почти не сопротивляюсь. Я таращу широко раскрытые глаза и не вижу. Ничего. Ни-че-го не вижу. Только пламя. Огонь, чьи веселые искры разлетаются на ветру, словно светлячки... и зрачки — черные, страшные, бездонные...

— Что слу... Ох, Мерлин! Петрификус Тоталус! Отпустите его!

Нечто прохладное прикоснулось к коже. А затем на глазах появилось что-то холодное и противное, но для воспаленных глаз оно казалось настоящим блаженством... вода... огонь тухнет... и дикие зеленые зрачки отпускают меня...

— Так, вы двое — помогите донести его до Больничное крыла, магию сейчас лучше не применять... а остальные спать! По кроватям, живо! Иначе будете ночевать вместе с ним!

* * *

Очнулся я, как водится, в Больничном крыле. [3] Ха-ха-ха. Блин, да мне что, медом намазано попадать в такие ситуации?!

Так, стоп. Успокаиваемся. Думаем.

Как, дементор всех раздери, я оказался здесь?!

Нет, неправильный вопрос.

Что случилось вчера?

Вчера было... был бал. Это я помню. Маскарад. Делакур. Малфой. Потом... эльф. Точно! Глимли! Моя трансформация... А дальше? Я пошел спать. И-и...

Сон.

Глаза.

Огонь.

Я торопливо пощупал свое лицо и тут же запаниковал, почувствовав повязку, скрывающую глаза и половину головы. А еще... странное, какое-то заторможенное состояние, словно я...

— Я вижу, вы очнулись, мистер Поттер. Эффект обезболивающего зелья, похоже, еще не прошел. Давайте я вам помогу, — тонкие пальцы мадам Помфри осторожно прикоснулись к моей голове и начали разматывать бинт. — Как только повязка будет снята не торопитесь открывать глаза, если не хотите ослепнуть, — предупредила он меня, а затем резко сняла последний кусок марли.

На мгновенье глаза под веками обожгло, но это ощущение тут же прошло. Вместо этого мир перед глазами окрасился в однородный красно-оранжевый цвет. Я поморщился от этого обилия света и тут же спохватился — как, уже день?! Я ведь только недавно спать ложился!.. В своей спальне?..

— Все в порядке, можете открыть глаза. К счастью, радужка не пострадала, у вас не останется даже шрамов.

Я открыл глаза и провел рукой по лицу. Фух, все действительно в порядке. Ни жара, ни шрамов от ожога. Все просто замечательно! Но, что же вчера?..

— Мистер Поттер, — я перевел взгляд на колдоведьму и нахмурился, — я впервые видел её настолько напряженной, — если я не ошибусь, этой ночью вы вспомнили события этого лета... Не перебивайте! Так вот, слушайте меня внимательно, мистер Поттер, и запоминайте. Кто бы вам ни встретился, это весьма могущественные люди. Им плевать на судьбы невинных. Они любят играть, и очень часто их пешками оказываются простые маги. И почти всегда для магов это кончается очень плохо. Если вы заинтересовали их...

— Но, м-мадам Помфри... — я нервно сглотнул, внезапно вспомнив последние слова из сна, — он... он сказал, что я ему интересен... и он хочет вновь встретится со мной.

Колдоведьма побледнела. Ей-ей, я думал, она сейчас схватится за какое-нибудь снадобье и выпьет его залпом, или схватится за сердце. Но она лишь ласково улыбнулась мне и внезапно прижала к своей груди. Я так удивился, что даже не стал сопротивляться.

— Ох, Гарри... мне так жаль... Я не могу сказать тебе больше. Если тобой заинтересовался тот, кто я думаю — а твои ожоги прямо указывают на то, что я не ошиблась, — у тебя еще есть шанс. ОН отличается от остальных и вполне возможно, что из чувства противоречия ОН будет помогать тебе и не даст погибнуть... или закончить в палате Святого Мунго для душевнобольных.

— Но кто ОН?

— Прости, Гарри, я не могу сказать тебе этого... но если бы от этого только моя жизнь... Кхм, итак, мистер Поттер, я полагаю, что теперь вы в порядке и можете отправляться в спальню. И пожалуйста, ограничьте свое разрушительное воздействие на окружающих.

Колдоведьма поднялась со стула, намереваясь уйти, а я внезапно понял, что за мысль сверлила меня последние пять минут. Я приподнялся с кровати, еще раз, на всякий случай, оглядел Больничное крыло и обратился к не успевшей уйти ведьме.

— Мадам Помфри, а есть новости о моих родителях?

Женщина остановилась у самой двери в свой кабинет и обернулась ко мне. На её лице вновь было выражение строгости, словно этого небольшого проблеска слабости не было и в помине. Только на мгновенье, всего на секунду, я увидел ту Помфри, которая искренне переживала за мою судьбу после встречи с загадочным НИМ.

— В Элшире возникли какие-то сложности, и туда отправился отряд от директора, чтобы помочь. Этой ночью будет полнолуние и профессору Люпину пришлось вернуться. Не переживайте, очень скоро вы вновь сможете встретиться со своими родными.

Мадам Помфри ушла. Я некоторое время посидел на кровати в некоторой прострации. Вчера я еще не успел толком обдумать эту мысль, но мне действительно хотелось этим утром встретиться с семьей. Меня словно обманули — дали попробовать конфетку и тут же её отняли.

Мои грустные мысли прогнал визит моего лучшего друга. Он не замедлил поздравить меня с очередной неприятностью и пообещать отомстить за прерванный сон. Нет, ну каков наглец!

— На твоем месте, Драко, я бы благодарил своего друга!

— За что это?! — блондин подозрительно прищурился, уже предчувствуя какой-то розыгрыш.

— Если бы не я, твоя жизнь была скучной и неинтересной! Ты бы спокойно смотрел по ночам сны, дневал в библиотеке и был бы лучшим учеником на всем курсе! Ты бы никогда не встретился с гиппогрифом с глазу на глаз, никогда бы не почувствовал привкус крови от выбитого зуба, никогда бы не смог полюбить тихие спокойные деньки в Больничном крыле, никогда бы не узнал что такое драка на кулаках против шестерых старшекурсников, никогда бы...

— Да-да, я понял! Может, тогда бы моя жизнь действительно была прекрасной...

— Ну-ну, не стоит расстраиваться, друг мой! Сейчас я сделаю твою жизнь еще более прекрасной! Пойдешь на встречу с оборотнем?..

* * *

Мы крались по коридорам школы, словно какие-то преступники, хотя вокруг нас никого не было. Все дело было в Пивзе — этот мерзкий полтергейст сегодня летал по школе с полным мешком навозных бомб. Ходят слухи, что библиотека уже пострадала.

О тайне Люпина, его мохнатой проблеме, знала вся школа, но вопреки опасениям Рема, никто не ополчился на него. Первокурсников так даже проверяли — никто не говорил им правды о преподавателе, давали догадаться самим, а потом смотрели реакцию. Если юный маг не собирался кидаться к совятне с жалобой на «недостойный уровень преподавателя», его считали пригодным к общению. К сожалению, бывали и исключения. Но с такими разбирались уже сами однокурсники. На мой взгляд, прекрасная проверка на вшивость среди чистокровных.

А меня тем времени тревожила некая мысль. Она то и дело мелькала совсем рядом, но я никак не мог поймать её за хвост и обдумать. Эта мысль преследовала меня уже около двух месяцев, но сегодня я чувствовал, что подобрался совсем близко. Может, из-за вчерашних событий? Но к чему, к кому? Что так не дает мне покоя?

Сон? Ну, я увидел его только вчера, так что это не то. Хотя в нем тоже хватало странностей. Кто такой, этот Файр? Почему его так боялась мадам Помфри? И кто все-таки на меня напал? Были ли это действительно Пожиратели смерти? Или здесь замешана совсем другая группа? Но почему череп со змеей на домом? Черт, одни непонятки. Да еще этот Арлен дурацкий...

Анимагическая форма? Нет, о ней я тоже узнал только вчера. Но как все-таки обидно! То кот, то пантера... Каким местом, мантикора всех разорви, я думал, когда изучал анимагию? Думал, что один я такой умный-разумный? А вот фигу мне, разбирайся теперь. Возможно, стоит поэкспериментировать на досуге, может и удастся как-нибудь обмануть магию и вернуть прежнюю форму. Или, по крайней мере, вызвать нужное эмоциональное состояние для превращения...

Что-то носится, мелькает перед глазами... что еще произошло вчера? Что-то, что уже два месяца мелькает... мелькает... глаза, шерсть, черный цвет везде, странные видения, события...

— Поттер, Малфой! Быстрее, сюда!

Откуда ни возьмись, перед нами появился Эйвери, указывающий рукой куда-то в сторону окна. Его выражение лица было несколько обеспокоенным и испуганным, а у меня где-то в районе ложечки, что-то испуганно екнуло.

Мы выглянули в окно. Нашим глазам предстала вполне обычная картина — снежные сугробы, темный массив леса вдалеке, каменная избушка Хагрида рядом с ним, и квиддичное поле, которое обычно пустует зимой — никому не хотелось плыть в сугробе от самого замка до раздевалок.

Однако в этот раз на стадионе кто-то все же был. Я изо всех сил напряг зрение и нахмурился, силясь разглядеть хоть что-нибудь. Несколько фигурок на метлах, ничего больше. Чего Эйвери так всполошился? Я собрался было, отвернуться от окна и пойти дальше, к Ремусу, как заметил краем глаза, как полыхнули на солнце рыжие волосы. Я вздрогнул и вновь вгляделся в фигурки. Мне показалось, что я увидел зеленый шарф на шее у одного из летящих, и все встало на свои места.

Одна фигурка, с рыжими волосами, металась между другими учениками, не то пытаясь вырваться из окружения, не то отобрать у них что-то. Все студенты находились на высоте преподавательских трибун, и я вновь почувствовал плохое предчувствие. Что-то не так. Что-то опять мелькнуло в голове. Что-то связанное с правилами. Почему всполошился Эйвери? Он ведь старшекурсник, ему не престало так пугаться и беспокоится. Не за девчонку же он боится, у неё, кажется, красный шарф на шее...

А если не за неё, значит за слизеринцев... курсом никак не старше второго, если мне не изменяют глаза...

... правила, правила... я должен что-то вспомнить, что-то важное... я регулярно нарушаю правила, прекрасно зная их... ну же...

Порыв сильного ветра метнул пригоршню снега нам в лицо и меня внезапно озарило.

Ветер.

Зимой, перед штормовым предупреждением[4] ни в коем случае летать нельзя.

— Штормовое предупреждение... — побелевшими губами пробормотал Драко, с ужасом глядя на летунов, — вчера перед балом говорили же...

Словно услышав его слова, гриффиндорка прекратила метаться. Слизеринцы тоже замерли, кроме одного — он, подняв руку с зажатым в руке предметом, поднялся еще выше. Мы не могли услышать, что кричала девушка, но, кажется, она поняла, что происходит. [5] Ветер усиливался, теперь он не казался таким игривым и спокойным. Его порывы зловеще свистели, проносясь между башнями, страшно завывали, пролетая над самыми крышами, и поднимали в воздух целые сугробы. На небо торопливо наплыли свинцовые тучи, солнце скрылось, и мир словно стал серо-белым — цвет неба и снега. С каждой минутой стало все сложнее рассмотреть, что творится на территории замка, и я с замиранием сердца смотрел, как маленькие дети в зеленых шарфах начали опускаться к земле... кроме одного, который завис в воздухе выше трибун, и рыжеволосой гриффиндорки, которая поднималась к нему. Несколько напряженных минут, которые длились словно вечность — Эйвери и Малфой рядом со мной дышали почти так же прерывисто и напряженно, — и они начинают опускаться. Младшекурсник стал спускаться первым, а девушка осталась висеть в воздухе на том же уровне, оглядываясь, словно заметила что-то.

Мир замер, сверкнула вспышка, а события понеслись вскачь, почти секунда в секунду.

Черный ворон, зловеще каркнув, пролетел прямо перед нашим окном.

Метла гриффиндорки метнулась в сторону с огромной скоростью.

Детей, которые не успели приземлиться, внезапно раскидало в стороны.

Белая муть окончательно перекрыла обзор.

Громко и протяжно завыл ветер.

И грянул гром.

* * *

— Всем ученикам немедленно собраться в Большом зале. Никому не покидать стен школы. Объявлено штормовое предупреждение.

Мы втроем уже давно сидели за своим факультетским столом и напряженно ждали новостей. Эйвери крутился, словно на иголках, вглядываясь в каждого проходящего мимо младшекурсника. Все преподаватели уже находились на своих местах, кроме, конечно, Северуса и Сириуса — они пока что не вернулись в задания. Зато Ремус выглядел напряженным — полнолуние сказывалось, хотя усовершенствованное Крыланом волчелычное зелье снимали абсолютно все эффекты после и перед ночью «X» и давало оборотню полный контроль над своим телом во время трансформации.

Учеников становилось все больше и больше. Мне кажется, собралась уже вся школа, хотя за нашим столом определенно много пустых мест... особенно среди первокурсников...

Сердце учащенно забилось. Я оглянулся на гриффиндорский стол и торопливо оглядел его взглядом. Раз, второй, третий...

Рыжих голов — раз, два-три...

Где четвертая?!

— ...я повторяю не первый раз, что правила придуманы не просто так, а чтобы обеспечить безопасность учеников! И то, что некоторые ученики решили, будто они умнее взрослых, недопустимо! Каждому из вас еще в начале учебы твердилось: «зимой в штормовое предупреждение выходить на улицу нельзя». Вчера, перед балом, было сказано о надвигающемся шторме. И теперь... мы имеем в списке пропавших пять человек. Френк Лоуренс, Максимилиан Эйвери, Джордж Крэбб, Антонио Кастро, Джиневра Уизли. Пока не закончится шторм, мы не сможем начать поиски. Просьба к нашим гостям — помогите нашим старшекурсникам и преподавателям. Это все.

_______________

[1] Файр — английское имя, означающее «огонь».

[2] Арлен — кельтское имя, означающее «заложник»

[3] «Очнулся я, как водится, в Больничном крыле»

Он еще не видит, понял по запаху — лекарства, все такое...

[4]«Зимой, перед штормовым предупреждением»

У автора есть теория насчет местоположения Хога. Возможно, вы тоже можете предположить что-то?

[5] Yasuharu Takanashi — Utsusemi

В этот момент заиграла эта песня.

У автора появилось щемящее чувство, что сейчас будет все плохо. Этакая, печальная картина в которой все идет словно в замедленной съемке... ветер уносит метлу все дальше, она не может справиться с управлением и её уносит в сторону Запретного леса...

На свою беду, она поделилась этой мыслью с бетой.

« — Такое ощущение, что сейчас Джинни унесет далеко-далеко, и её никогда не найдут...

— ... и её насадит на какую-нибудь елку»

«Убить Бету». Смотрите во всех кинотеатрах мира с 30 июля...