Проект "Скорпороза" (гет)

До Гойла смотрителем школы был один сквиб. Не представляю, как он справлялся, потому что Гойл справляется едва-едва. Тот тип был жутким, вечно таскался со своей кошкой и без конца болтал.

Этот же большей частью молчит, как будто слова он покупает на свою же зарплату. Подходит, окидывает нас сумрачным взором, бросает на пол щетки и пасту для натирки доспехов и картинных рам, потом долго смотрит на нас троих, затем тычет пальцем в Скорпиуса:

— Слева.

Поворачивается к Роуз:

— Справа.

Потом ко мне:

— К Уоррингтону.

Разворачивается и уходит.

Малфой и Уизли стоят и тупо смотрят ему вслед, и только тогда до меня доходит, что у этих идиотов это первое в жизни взыскание. И если в случае Роуз это вполне объяснимо, то Малфой… Я прикрыла лицо рукой, изобразив фейспалм, потом устало вздохнула, очень стараясь, чтобы до Малфоя дошло мое невербальное послание «с какими же болванами мне приходится иметь дело, и чем я заслужила это», и наконец говорю:

— Ты, Малфой, чистишь все доспехи и картинные рамы в этом коридоре слева, Уизли — справа, а я иду оттирать кабинет Уоррингтона, — объясняю я и смываюсь.

Конечно же, Малфой потребовал объяснений. Вместо объяснений я обругала его, всех, кто был рядом, сообщила Монтагю, что она растолстела, долбанула Беддока сумкой по голове, объявила, что ненавижу всю эту чертову школу, попросила передать Поттеру, чтобы он провалился, и влепила подзатыльник Тодду Забини со второго курса, просто чтобы Забини не расслаблялись. Теперь все уверены, что я спятила, но Малфой все же что-то подозревает. Поэтому я только рада, что для меня у Гойла есть мой собственный уголок — с третьего курса в каждое взыскание он отправляет меня чистить телескопы у профессора Уоррингтона, я в этом деле уже можно сказать эксперт. А уж как Мак довольна, что я не буду путаться под ногами у ее влюбленных пташек. Ей с чего-то взбрело в голову, что совместная чистка доспехов наведет Роуз и Малфоя на мысли развратные и порочные, то есть романтичные, как она это называет. Не, ну, может, когда она начнет оттирать налядвянники и набедренники, кое-какие мыслишки Малфою в голову придут. Думаю, тут уместен маниакальный смех.

— А, мисс Финниган, опять во что-то вляпались, — встречает меня Уоррингтон, выныривая из-за своего стола, подобно дрессированному тюленю. Уоррингтон — наш профессор астрономии, будущий декан Слизерина, когда старая черепаха Слизнорт наконец уйдет на покой (надежд на то, что он сыграет в ящик, нет никаких).

Я иду прямиком к намеченному телескопу и начинаю его разбирать:

— Разве я могла оставить вас без помощи, сэр.

— Склока на зельях? Кто сегодня вместе с вами отрабатывает?

— Малфой и Роуз Уизли, сэр, — вежливо, как будущему декану, отвечаю я.

— Это не тот ли Малфой, что хочет стать Старостой Мальчиков? — зачем-то спрашивает Уоррингтон, хотя отлично знает, о ком речь.

— Он самый, сэр, — тоскливо говорю я, отлично понимая, к чему ведется разговор.

— Когда я был Старостой Мальчиков, а за десять лет до меня ни одного слизеринца на этот пост не назначали, — ну, вот он и сел на своего любимого конька и погнал. Мне остается лишь подпевать и поддакивать, потому что, когда мои дети будут учиться на Слизерине, последнее, что им будет нужно, — злопамятный декан, очень злой и с хорошей памятью.

* * *

Завтракаю я за столом Гриффиндора вместе с Мак, портя тем самым аппетит всем гриффам, кроме Дженни (она меня любит) и Пола Роджерса (он любит жрать). Роуз Уизли прожигает меня взглядом, Скорпиус Малфой прожигает меня взглядом, Ал Поттер прожигает меня взглядом, Элис Лонгботтом прожигает меня взглядом — определенно, утро удалось на славу.

— Как прошел вчерашний вечер, Уизли? — спрашиваю я.

Ее глаза превращаются уже просто в лазеры.

— Благодарю, Финниган, прекрасно, — вежливо отвечает она, как всегда, сама учтивость.

— Все получилось, как надо? Не возникло никаких осложнений? Сама понимаешь, когда делаешь это в первый раз, могут случиться всякие неловкости, а вы со Скорпиусом ведь так неопытны в этом плане…

Если она подкинет еще угля в топку, может, я даже начну дымиться.

— Спасибо, Финниган, все сложилось просто замечательно.

— Чудесно, чудесно, — лениво замечаю я. — Уж теперь-то можешь сказать, что все в этой жизни попробовала, верно? Было бы ужасно обидно, если бы вы с Малфоем так и остались девственниками, — гриффиндорский стол хором давится, — в плане взысканий, я имею в виду, а вы что подумали?

— Финниган, — шипит Уизли, — десять баллов со Слизерина за сомнительные остроты.

— Тыщу баллов с Гриффиндора за отсутствие чувства юмора, — веселюсь я. — Уизли, мы не можем снимать друг с друга баллы, забыла?

Когда я ухожу на Предсказания, я отлично знаю, что негодующая Дженни любит меня уже меньше, а подавившийся тостом Роджерс чуть меньше любит жрать.

* * *

Загнать меня в угол и прижать к стенке Малфою удается только вечером. То есть, никуда он меня, конечно, не загонял, мы на нашем старом месте, за столом в дальнем конце гостиной Слизерина, но он не душит меня только потому, что вокруг дети, а прошло еще недостаточно времени с начала года, чтобы уже можно было начать пугать первогодок.

— Финниган, — шипит он. — Ты специально это сделала.

— Устроила взбучку Поттеру? Конечно специально, Малфой, а ты как думал? — я спокойна, как удав, наевшийся обезьянок.

— Отвлекла нас с Уизли, чтобы твоя долбанутая Макдермот подкинула помет гиппогрифа в мой котел и испортила мое зелье, — у вас когда-нибудь получалось шипеть на слове «котел»? У него получается.

Я приподнимаю брови и округляю глаза:

— Макдермот? Твое зелье? — изумляюсь я. — Ты спятил, Малфой, зачем ей твое зелье?

— Она и ее идиотские планы, — шипение на слове «планы», — и это при том, что ты ограбила меня на сотню галеонов?

Я принимаю оскорбленную позу и придаю лицу холодное выражение:

— Малфой, и это после того, как я спасла твою шкуру от амортенции? Не дала заколдовать твою метлу? Не позволила свалить на тебя похищение кошки Уизли? — да-да, пока Дженни носилась со своей дурацкой взрывастой фраклой, Лили Поттер трудилась не покладая рук.

— Ты специально это сделала, — продолжает шипеть Малфой. — Ну, смотри же, Финниган, я предупреждал, теперь все узнают о твоих планах на будущее. Как там у тебя было в твоем дневничке: «Когда я закончу Хогвартс, я…».

Я внутренне холодею, но усилием воли заставляю себя сохранять невозмутимый вид:

— Малфой, — перебиваю я его, — тогда вся школа узнает, на ком ты хотел жениться, когда был на первом курсе.

Скорпиус лишь смотрит на меня, ехидно ухмыляясь, потом откидывается на стуле и орет: — Лайл!

Лайл Беддок, играющий с пацанами в карты, орет в ответ:

— Чего?

— На ком ты хотел жениться, когда был на первом курсе? — спрашивает Малфой, продолжая ехидно ухмыляться.

— На Виктуар Уизли! — орет в ответ Лайл. — Куда вы прете с королем? Бью короля тузом!

— Вик Уизли была тот еще пирожок! — соглашается Фредди Гастингс. — А откуда у тебя пятый туз, Лайли?

Скорпиус смотрит на меня, прищурившись, и раскачивается на стуле:

— Ну? — ядовито спрашивает он. — Чем теперь будешь меня пугать? Что я посылал валентинки Доминик Уизли, как и еще человек триста? Ну-ну, так как там было: «Когда я закончу Хогвартс…»

— О нет, милый, — ласково обрываю я его, — тем, что ты посылал валентинки Молли Уизли.

Стул Малфоя с грохотом падает на все четыре ножки.

Одно дело — красотка Доминик, а другое — мышь серая Молли, единственной привлекательной частью которой был ее талант к зельям. Я-то понимаю, что для зельеварного психа это почти так же привлекательно, как большие сиськи, но что подумают Лайл и Фредди?

— Ну, так что, котик, молчим? — спрашиваю я.

— Это в последний раз, Финниган, — холодно говорит он, встает и уходит.

Да уж, конечно.