Отягощенное наследство (джен)

О ветер западный, повей,

Зашелести листвой.

Пусть нагруженная с полей

Летит пчела домой.

Мою любовь ко мне верни

С холмов твоих, равнин.

Улыбкой пасмурные дни

Мне озаряет Джин.

Роберт Бернс.

Гарри бежал по полю, увязая в размокшей земле. Затянутое тучами небо нависало над ним, горизонт скрывался за пеленой моросящего дождя и мокрого снега, мир уменьшился до размеров этого поля, по которому медленно шла девушка в коричневом плаще. Она часто останавливалась, что-то чертила прутиком. Гарри бежал за ней, он спотыкался и падал на колени, вставал и снова бежал, бежал изо всех сил, но не мог приблизиться. У него дрожали от напряжения мышцы, ноги подгибались, сердце бешено стучало, едва не ломая ребра. Мокрый снег залепил стекла его очков, в ботинках хлюпало, одежда промокла насквозь, но холода он не чувствовал — пот заливал глаза, горячими ручьями сбегал по спине. Нога увязла по щиколотку, Гарри упал плашмя, ледяная жижа плеснула ему в лицо. Он хотел опереться руками, но погрузился в жидкую грязь по локоть. Гарри вскинул голову — девушка скрылась за пеленой дождя.

— Джинни! — закричал он и закашлялся. Горло горело огнем, воздуха не хватало. Гарри вырвал руки из размокшей земли, встал на колени, сорвал очки и стал протирать их, но онемевшие пальцы лишь размазывали грязь.

-Джинни! — прохрипел он в отчаянии.

Дождь прекратился, в разрыве туч, заголубел кусочек неба, и Гарри увидел ее так ясно, так четко, словно она была совсем рядом.

— Джинни!

Она обернулась. Солнечный луч осветил ее лицо. Золотом вспыхнули пушистые ресницы, смешно наморщился носик. Джинни улыбнулась, на ее щеке появилась очаровательная ямочка. Она была так близко! Гарри рванулся к ней, но расстояние между ними увеличивалось с головокружительной быстротой. Он уже не мог разглядеть выражение ее лица, черты смазались, осталось лишь светлое пятно, размытая коричневая фигурка. Джинни отвернулась и пошла по полю. Медленно, очень медленно, все дальше и дальше.

— Нет! — заорал Гарри. — Стой! — он бросился было за ней, но ноги не слушались его. Он упал.

— Джинни!

Гарри рывком поднялся и сел на деревянном полу. Перед глазами все расплывалось.

— Что? Что это?! Я не вижу!

— Очки, очки держи, — всхлипнула Гермиона, она стояла рядом на коленях и прижимала к его голове пакет со льдом.

В преломлении линз картинка обрела четкость — Гарри понял, что лежит на полу в том же самом трактире, только посетителей стало намного меньше. Рон взгромоздился на какой-то дергающийся тюк величиной с человека. Наверное, Невидимка, закутанный в мантию Рона, решил Гарри. Лед таял и стекал за шиворот холодными струйками, голова разламывалась на кусочки.

— Это чем он меня так? — Гарри осторожно ощупал себя и убедился, что крови нет.

— Это мы, — виновато сказала Гермиона. — Задели Ступефаем, и ты неудачно головой приложился, прямо об засов.

— Ну, ладно, не страшно, главное, этого поймали.

— Я вызвал авроров, — сообщил подошедший трактирщик.

— Спасибо, друг, — приподнялся Рон. — Аврорат тебя не забудет!

Его пленник завозился и захрипел. Рон надавил локтем туда, где, предположительно, находилась шея. Невидимка замер неподвижно, потом вдруг рванулся и просипел:

— Ребята, ребята, вы чего? Я же свой, я из АД!

— Что? — изумился Гарри.

— Голову освободите!

— А смысл? Все равно ждать, пока действие Зелья не кончится.

— Какое Зелье?! Я в Мантии-невидимке.

Тут Гарри сообразил, что перед тем, как его поразил Ступефай, он видел палочку, а значит, пленник, скорее всего, не врет.

— Рон.

Друг понял его с полуслова. Он сел на пленника верхом и размотал мантию, освободив тому голову.

— Деннис! — Гарри не мог поверить своим глазам. — Ты зачем следил за нами?

— Я не следил!

Чистые, невинные глаза уставились на него. Рон ослабил хватку, и Деннис выпутался из мантий, прислонился к ножке стола. За пять лет он почти не изменился, остался таким же мелким, вертким, улыбчивым. Худую шею захлестывал кожаный ремешок, на груди висела колдокамера. Доверчивая улыбка ребенка осветила его лицо фотовспышкой:

— Ребята, вы меня напугали.

— Подожди, — нахмурился Гарри. — Зачем ты следил за нами, зачем приходил в больницу. Кстати, как ты туда проходил?

— Не был я в больнице, что ты! — Деннис всплеснул руками. — И за вами не следил — это недоразумение, ну, честное слово.

Гарри опешил — он не мог не верить ему, но опыт аврора и здравый смысл подсказывали, что таких совпадений не бывает.

— Деннис, — вмешалась Гермиона, — ты же работаешь в «Ежедневном Пророке»? Я видела твои фотографии.

— Да, — расцвел он. — Я пока не в штате, но скоро меня возьмут на постоянную работу.

— Чтобы попасть в штат, нужно сделать хороший репортаж, — вкрадчиво произнесла Гермиона. — Сенсационный. Например, об ужасной болезни Звезды квиддича и невесты Мальчика-который-выжил. С колдографиями на больничной койке.

Деннис ошарашено хлопал ресницами.

— Гарри, это был он! А чары сработали на попытку сделать снимок.

— Ах, ты сволочь! — Рон встряхнул Денниса.

— Не имеете права! — заверещал тот. — Я ничего не сделал! У вас ничего на меня нет.

— Как ты проник в палату? — выкрикнул Гарри.

— Не был я в палате! Не был, не был! Вы не имеете права... Я ничего противозаконного не делал!

— Сейчас прибудут авроры...

— Ничего у вас на меня нет!

Денниса Криви отпустили после проверки личности. Он, действительно, не делал ничего противозаконного.

— Ходить в Мантии-невидимке не запрещено, — пожал плечами Рон, — а доказательств, что он проник в Мунго, у нас нет.

— Как он попал в палату? — простонал Гарри. Дежурный целитель осмотрел его шишку, диагностировал легкое сотрясение мозга, но, несмотря на оптимистический прогноз, голова болела зверски.

— Не отвечает! — ломала пальцы Гермиона. — Я думала, он в Аврорате расколется — нет! Хлопает глазами и твердит: «Ничего не знаю!». Его даже Веритасерумом напоить нельзя — нет оснований!

— Хорошо хоть, нам обвинений не предъявили, — мрачно заметил Рон. — Ребята сказали, он регулярно сюда попадает: его то сглазят, то порчу наведут, пару месяцев назад к лицу колдокамеру прирастили.

— Профессиональный риск, — фыркнула Гермиона. — «Пророк» не отличается тактичностью. И о Джинни статью они наверняка напечатают, — она прикрыла глаза. — Нужно было наложить на него Обливэйт до прихода авроров!

— А как же свобода пресса? — поддел Рон. — Необходимое условие для создания справедливого общества!

Гермиона непечатно выругалась, Гарри не подозревал, что она знает такие слова.

Спал Гарри спокойно, видимо, подействовало Зелье, выданное целителем, но с утра голова разболелась с новой силой. На встречу с темным магом он пошел пешком, надеясь на благотворное действие свежего воздуха и физической активности. Трактирщик сообщил, что его уже ждут, и проводил в кабинет с василиском. Гарри замешкался у двери — ему показалось, что резной царь змей посматривает на него с явной ехидцей, словно, говоря: «А парлестангом-то уже не владеешь!».

Кабинет, освещенный единственной свечой, тонул в полумраке. На столе стояла темная бутылка и два бокала. Гарри отказался от предложенного вина и заказал чай с молоком. На этот раз он не ошибся с выбором — напиток был вкусным, согревающим и бодрящим. Рене Флорентиец пригубил вино и поставил бокал на стол.

— Что с вашей головой, мистер Поттер? — поинтересовался он.

— Стукнулся о дверь, — Гарри машинально прикоснулся к шишке, — когда Невидимку ловил.

— Поймали?

— Ага. Только это пустышка, — Гарри тяжело вздохнул и пояснил, — репортер.

— Пустышка? Однако в больницу он проник, невзирая на все меры безопасности.

— У него была Мантия-невидимка. Он, вероятно, попадал в Мунго через отделение Скорой помощи — там пациенты под самыми разными чарами — а дальше следовал за целителями по внутренним переходам. Безопасность безопасностью, а пациентов надо доставлять быстро, — Гарри задумался. — Нужно поставить какой-то щит, чтобы отсечь посторонних, но не мешать работе целителей.

— Дерзайте. За успех вашего проекта! — темный маг поднес бокал к губам. Вино казалось черным, густым, как кровь. Камень на среднем пальце горел малиновым огнем.

— А вы, — спросил Гарри, — узнали что-нибудь?

Рене Флорентиец поставил бокал на стол и скрестил на груди руки.

— Вы проделали хорошую работу, мистер Поттер, и пришли к правильным выводам, — он смотрел куда-то чуть выше и левее Гарри. — Вы правильно связали болезнь мисс уизли с помолвкой и переходом в ваш род. Фактически, разгадка у вас в руках, но вы упускаете из виду одно обстоятельство.

Гарри весь обратился в слух, кажется, даже дышать перестал. Он впился глазами в лицо темного мага, совершенно безучастное, нечитаемое, попытался поймать его взгляд. Глаза, затененные полуопущенными ресницами, были абсолютно черны, лишены блеска, смотреть в них было так же жутко, как заглядывать в шахту. Гарри отвел взгляд и уставился на подбородок, утопающий в белом кружеве воротника. Рене продолжал:

— Артур Уизли отказался от родового наследства, отягощенного магическими долгами, а вы наследство древнего рода темных магов приняли.

— Наследство... — Гарри на секунду растерялся, но сообразил, — Блэков?!

— Именно. На самом деле, Сириус Блэк не имел права распоряжаться родовой собственностью по своему усмотрению, он мог передать вам лишь свое личное имущество, однако вы унаследовали родовой дом Блэков со всем содержимым.

— Дамблдор не был уверен, что я смогу вступить в наследство, — вспомнил Гарри. — Он попросил меня вызвать домового эльфа, и Кричер повиновался.

Рене кивнул.

— Сириус Блэк остался последним мужчиной в роду и не имел детей,— произнес он задумчиво, — а вы были его крестным сыном, фактически, названным сыном. Как бы то ни было, вы приняли наследство Блэков — дом, библиотеку, артефакты, эльфов — и долги этого рода тоже легли на вас.

— Долги Блэков! — воскликнул Гарри. — Это же хуже, чем у Уизли, одни обезглавленные эльфы чего стоят!

Рене покачал головой.

— Здесь вы ошибаетесь, мистер Поттер, темные маги, как правило, знают, чем рискуют и стремятся обезопасить потомство от последствий своих действий. В частности, домовые эльфы были обезглавлены «по праву и обычаю».

Это выражение Гарри нередко слышал от Гермионы — в своем стремлении обнаружить первопричину рабства домовых эльфов и устранить ее, или хотя бы смягчить условия, она неизменно упиралась в «право и обычай».

— Насколько я мог судить, — продолжил Рене, — существованию Блэков ничего не угрожало: хоть старшинство и перешло к боковой ветви, представительница старшей благополучно здравствовала; став главой рода, Орион Блэк произвел на свет двоих здоровых сыновей; его братья и племянницы процветали. Но потом что-то произошло, лет двадцать пять назад, и Блэки стали вымирать, за десять лет в живых не осталось никого, кроме вашего крестного. Я не считаю сестер Блэк — они вышли замуж и перешли в другой род. Среди этих смертей крайне подозрительно выглядит исчезновение Регуласа Блэка — он пропал, по всей видимости, погиб, но о его смерти ничего неизвестно, его имя окружено молчанием, как будто такого человека никогда на свете не было.

— А разве это имеет значение? — спросил Гарри. О том, что случилось с Регуласом Блэком, он рассказал только Рону и Гермионе. Всю информацию о крестражах Гарри хранил в тайне и не собирался обсуждать эту тему с приезжим темным магом.

— У каждого народа, в каждой религии существуют ритуалы захоронения и поминания усопших. Это — долг живых перед умершими. Пренебрежение им ведет к очень печальным последствиям.

Гарри сжал под столешницей кулаки — он решился:

— Я знаю, что случилось с Регуласом, он... — Гарри запнулся, — он был Упивающимся смертью. Вы знаете кто это? — Рене кивнул. — Регулас узнал один секрет Волдеморта и не захотел служить ему. Он подменил артефакт, который... который был очень важен, поэтому Волдеморт спрятал его в зачарованной пещере, на острове посреди озера с инфери. Чтобы получить артефакт Регуласу пришлось выпить яд, и он не смог покинуть пещеру. Вот.

Гарри замолчал, ожидая реплики собеседника, но пауза затягивалась. Рене Флорентиец низко опустил голову и замер неподвижно. Тишина заполняла кабинет вязкой, холодной субстанцией — Гарри поежился. Наконец, Рене оторвался от созерцания собственных рук и проговорил сдавленно, словно преодолевая какое-то внутреннее сопротивление:

— Это многое объясняет.

Он допил вино и заговорил сухим, размеренным тоном:

— Упокоение мертвеца — ваш долг, долг, перешедший к вам вместе с остальным наследством Блэков. Я почти не сомневался, что все ваши проблемы связаны именно с этим, но все оказалось сложнее. Из вашего рассказа следует, что Регулас Блэк остался в заколдованной пещере и стал инфери. Мертвец, не ставший прахом, сохраняющий подобие жизни, благодаря магии, он нарушает законы мироздания. Его существование отравляет магию рода, как умерший плод отравляет кровь матери. Регулас Блэк должен обрести покой в смерти, должен вернуться туда, откуда пришел.

— А как это сделать?

— Аврор Поттер, скажите, как это сделать!

— Ну-у, — Гарри замолчал обескуражено: все инструкции, касающиеся инфери, подразумевали, что живой мертвец стоит прямо перед аврором, и предписывали защищать себя и вверенных попечению лиц. Вообще же, инфери относились к компетенции Отдела Тайн, авроры имели дело с поднимающими их темными магами.

— Если убить некроманта, то инфери, которых он поднял, станут обычными мертвецами.

— Верно, но — Рене развел руками, — некроманта у нас нет. Насколько я понимаю, пещера, озеро, инфери и зелье представляют единую систему. Прежде чем принимать решение, нужно взглянуть на это явление.

Видит труп оцепенелый;

Прям, недвижим, посинелый,

Длинным саваном обвит.

Страшен милый прежде вид;

Впалы мертвые ланиты;

Мутен взор полуоткрытый;

Руки сложены крестом.

Вдруг привстал... манит перстом...

«Людмила», В.А. Жуковский.