Любительская картография (гет)

Гермиона приняла совет Джинни близко к сердцу. Все оставшееся лето она провела скорее с Драко, чем без него. Конечно, между их свиданиями и остальной жизнью продолжала зиять пропасть. В результате, когда на ежегодном благотворительном балу в честь международного магического сотрудничества Гермионе пришлось представлять Драко главе своего департамента, получилось очень неловко. Она чуть все не испортила, потому что не сразу сообразила, как его называть. Не то, чтобы глава департамента не знал, кто перед ним: имена всех Малфоев не сходили с газетных страниц до, во время и после войны. В конце концов она остановилась на Драко Малфое. Она была почти уверена, что никто не заметил, как она слегка помедлила после имени. Дра… Малфой оглядел ее с головы до пят и сузил глаза при виде ее наряда. Всем присутствующим тут же стало ясно, что он, ясное дело, терпеть ее не может. Но для Гермионы его поведение оставалось полной загадкой.

Господи, она чуть не обратилась к нему по имени перед толпой свидетелей! Последние две недели она думала о нем, как о «Драко», но никогда не произносила этого вслух. Мог бы, по крайней мере, сказать, что платье ей к лицу. Или она грубо нарушила какие-то неписаные правила насчет того, как наряжаться на бал? Все может быть. Ее прическу, несмотря на все усилия, можно было назвать в лучшем случае «небрежной», и Гермиона не любила краситься. Удивительно, как, всего лишь потерев глаз, можно придать себе вид участницы трактирной драки!

Гермиона целых десять минут боролась с желанием вытащить зеркальце и в конце концов решительно отправилась на поиски дамской комнаты.

Очутившись там, она принялась разглядывать себя в зеркале. Вроде все в порядке. Волосы изящно подколоты (совместными получасовыми стараниями Джинни и Анжелины). Те поклялись, что локоны уложены вполне надежно, и заставить их развиться может разве что направленное заклятье. Лицо напудрили чем-то, что Джинни назвала «бронзовым мерцанием». Приблизившись к зеркалу, Гермиона различила блестки золота на веках. Темные тени для век и черное платье придавали ее коже даже большую, чем обычно, бледность. Платье было изысканным и безумно дорогим: результат похода в Хэрродс. Оно имело неглубокий вырез лодочкой и драпировку на греческий манер до самого пола. Руки оставались обнаженными. Ткань свободно облекала тело, а талию обвивала золотая цепочка. Она позаимствовала эту старинную цепочку в семейном хранилище Поттеров. С запястья, как обычно, свисала расшитая бисером сумочка.

Гермиона еще раз себя осмотрела. Вид вполне удовлетворительный. Платье ей нравилось: оно подчеркивало достоинства фигуры, и, благодаря прилегающему вырезу, можно было весь вечер свободно бродить по залу, не беспокоясь, что кто-нибудь, воспользовавшись ее невысоким ростом, вздумает заглянуть ей в декольте. При этой мысли она вздохнула. Ей следовало вернуться в зал и начать обход благотворителей, которые пожертвовали огромные деньги, чтобы просто побыть в одном месте с ней, Гарри и Роном. Строго говоря, никто не платил за то, чтобы провести время с младшим сотрудником Департамента по регулированию и контролю магических существ и парочкой стажеров из аврората, но главы обоих подразделений, не говоря уже о самом Кингсли, совершенно ясно дали понять, что их присутствие и желательно, и обязательно. Министерство жаждало продемонстрировать героев войны, что означало — Гермиона является таким же украшением вечера, как и на редкость безвкусные ледяные статуи гиппогрифов, парившие по всему залу.

Она вернулась в зал и направилась прямо к друзьям. Джинни с Гарри, держась за руки, о чем-то разговаривали с Роном. Гермиона ненавидела, когда ее заставляли рассуждать о политике, что на таких сборищах было неизбежно, поэтому решила, что остаток вечера проведет в своей компании.

Ее друзья, похоже, не так уж плохо устроились. Гарри в парадной мантии выглядел напряженным и неловким, но все-таки меньше, чем обычно. Ему никогда не нравились ни торжественные мероприятия, ни общество политиков, но Джинни умело отваживала назойливых поклонников. Будучи капитаном «Гарпий», она накопила немалый опыт общения с журналистами и фанатами, и вид у нее, в темно-зеленом пышном платье с глубоким вырезом, был вполне довольный. Рон и вовсе чувствовал себя отлично. Он любил рассказывать о своих подвигах и, с тех пор как обзавелся парадной мантией новейшего покроя (полной противоположностью тому ужасу, который ему пришлось надеть на четвертом курсе), был рад любому торжеству, при условии, что там бесплатно кормили.

Джинни заметила ее и помахала рукой. Гарри улыбнулся, а Рон повернулся, чтобы увидеть, кого они приветствуют. В кои веки вокруг Гарри не было толпы. То ли приглашенных удалось запугать (вовсе не исключено: обычно к середине вечера Гарри начинал откровенно терять терпение), то ли те нашли себе другую добычу.

— Пр-вт, Гермиона, — буркнул Рон с набитым ртом, добродушно помахал рукой и подвинулся, чтобы уступить место.

— Привет, Рон, — ответила она. — Джинни, Гарри. Как угощение?

Она посмотрела на тарелку Рона. Похоже, тот очистил большую часть подноса с сыром, прихватив по дороге еще тарталетки с острой начинкой и какие-то фаршированные мясом рулетики.

Рон проглотил то, что жевал.

— Объедение. Очень стоит попробовать, — сказал он, указывая в сторону заставленных блюдами столов.

Похоже, министерство действительно не поскупилось: среди пирогов, печенья и фруктов она различила крупную клубнику в шоколаде, от одного вида которой рот наполнился слюной. И если цвет и пузырьки в бокале Джинни не обманывали, шампанское тоже было классом выше обычного. Может, попозже: с вымазанными шоколадом зубами неприлично разговаривать с важными особами.

— И народу полно, — заметила Джинни. — Французский министр магии, немецкий посол с мужем, не говоря уже об обычной толпе.

Рон дернул головой налево.

— Смотри, кто заявился! Удивляюсь, как им наглости хватает.

Гермиона посмотрела влево и увидела Люциуса и Нарциссу Малфоев. Она нахмурилась. Те беседовали с гостями, в которых она узнала русских торговцев, настойчиво проталкивавших ослабление министерских ограничений на ввоз магических существ.

Гарри пожал плечами.

— Их же помиловали. Имеют полное право здесь быть, тем более что они приглашены. Послевоенное восстановление оплачено, в том числе, и их галлеонами.

— Это не значит, что я обязан их любить. Мне что, пойти пожать Люциусу Малфою руку? — мрачно пробурчал Рон.

— Никто тебя не заставляет, — резко заметила Джинни, бросив быстрый взгляд на Гермиону. Которая была целиком поглощена тем, что перебирала звенья золотой цепочки на талии.

— А Малфоя, как обычно, нет, — продолжил Рон. Вид у него был не слишком расстроенный, возможно, потому, что он основательно сократил свою коллекцию тарталеток.

Гермиона неопределенно хмыкнула и оглядела зал.

— Ой! Вон Невилл и Луна. Давайте им помашем!

Вскоре к ним присоединились Луна, тут же сообщившая, что ее платье сшито по образцу Ядовитой Тентакулы [1], и Невилл, крайне довольный тем, что видит знакомые лица.

После этого вечер пошел на лад. Очевидно, им удалось достичь критической массы ветеранов Битвы при Хогвартсе, которая отпугивала всех, кроме самых самоуверенных или считавших себя исключительно важными персонами. Гермиона наконец расслабилась и стала получать удовольствие. Она пила шампанское, стоя рядом с Роном. Точнее, прислонившись к Рону. Как приятно видеть всех своих друзей! Она положила руку на запястье Рона. Тот заботливо поглядывал на нее, пока остальные весело болтали.

— Рад, что ты хорошо проводишь время, — сказал он. — А то каждый раз, когда захожу к тебе в кабинет, у тебя такой вид, словно ты зубришь учебник к СОВ или собираешься дать кому-то в глаз.

Гермиона вздохнула и положила голову Рону на плечо.

— Честно говоря, временами очень хочется.

Рон потряс головой и грустно улыбнулся.

— Тебе надо было идти в аврорат. Втроем нас было бы не остановить.

— Звучит соблазнительно, но, какая бы скучная у меня ни была работа, думаю, что на этом месте от меня все же больше пользы, чем в аврорате.

— Эй, мы тоже приносим пользу, — нахмурился он.

— Я не говорю, что нет. Просто я хочу приносить немножко другую пользу. — Она улыбнулась. — Я придумываю законы, а вы следите за их соблюдением. Как тебе?

Рон с преувеличенным вниманием посмотрел на нее.

— Ладно, только это должны быть хорошие законы. И я буду и дальше расхищать твои запасы чая.

— Можешь быть уверен, вам с Гарри в моем кабинете предоставлена полная свобода, — сухо ответила она.

— Вот и отлично, потому что у тебя великолепное печенье с джемом.

Еще бы — по три фунта за коробку! Рон вгляделся в толпу, которая росла на глазах.

— Надо же! Малфой все-таки явился. Что это у него такой кислый вид?

Гермиона посмотрела в том же направлении. Драко стоял в центре зала, рядом с парочкой ледяных гиппогрифов, и, на первый взгляд, был полностью поглощен беседой с пожилыми бельгийскими магами. Что не мешало ему злобно коситься в ее сторону. Они встретились глазами, и он отвернулся.

— Похоже, специально пришел трепать всем нервы. Мог бы не стараться, — заявил Рон.

Гермиона посмотрела сначала на него, потом на свою руку на его запястье, и сложила два и два. Она внутренне застонала. Они с Роном просто друзья, а с Драко они просто … просто кто-то, но уж никак не официальная пара. Она убрала руку.

— Пойду, погляжу на угощение, — сказала она. Рон рассеянно кивнул и повернулся к Луне.

Гермиона пробилась через толпу и стала изучать блюда. Клубника в шоколаде по-прежнему смотрелась соблазнительно, как и крошечные лимонные пирожные и… Ладно, кого она обманывает! Это все Драко: ведет себя так, словно у него есть на нее права. И по какому идиотскому поводу! Будто у них с Роном что-то может быть.

Она потыкала ягоду и задумалась, где бы раздобыть тарелку, когда почувствовала, что кто-то подошел совсем близко.

— Добрый вечер, Гермиона. Отлично выглядишь.

Она выпрямилась и обнаружила, что Драко стоит рядом. Рядом настолько, что могло создаться впечатление — они либо близкие друзья, либо не хотят, чтобы их подслушали. Короче, у них интимная беседа. И он назвал ее по имени!

Гермиона сглотнула. Он тоже выглядел отлично. Нарядился в роскошную парадную мантию. Застежки, похоже, гоблинской работы. Стоит с уверенным видом, словно большие официальные балы ему не в новинку. Вообще-то, скорее всего, так оно и есть.

— Добрый вечер… — начала она.

— Можешь называть меня по имени, — сказал он с лукавой усмешкой. — Тем более, ты уже пыталась.

Черт! Он заметил.

— Добрый вечер, Драко.

Похоже, им пора перейти на обращение по имени, особенно с учетом того, что большую часть прошлой субботы он провел с головой между ее бедер. Он и теперь смотрел на нее с очевидным жаром во взгляде. Гермиона вздрогнула, но скорее от предвкушения, и подавила желание начать перебирать драпировку на платье. Чего он добивается? Она не собирается ускользать с ним в поисках всеми забытого уголка. Не сейчас, когда половина гостей не сводит с них глаз. И потом, они вроде бы договорились не обращать друг на друга внимания в публичных местах. А они именно в таком месте. Она спиной чувствовала, что все вокруг глазеют, как самая знаменитая магглорожденная ведьма и самый печально прославленный чистокровный колдун ведут светскую беседу.

Гермиона откашлялась.

— Прекрасный вечер, не правда ли? — начала она в лихорадочном поиске подходящей для беседы темы.

— Потанцуй со мной.

— Что?

Сердце ухнуло. Что это он затеял? Она-то думала, что они держат свои отношения в тайне! Приглашение на танец в зале, битком набитом друзьями, родственниками и влиятельными магами со всей Европы, никак не могло способствовать сохранению тайны.

— Давай потанцуем, — терпеливо повторил он, словно его приглашение было чем-то само собой разумеющимся.

— Я… Драко, зачем…

— Давай, Гермиона. Всего один танец. Ты не танцевала ни разу за вечер. Будет просто позором, если это платье и неплохой оркестр так и пропадут зря.

Гермиона как раз собиралась спросить, когда он успел заметить, что она ни разу не танцевала, но тут он протянул руку и выжидающе посмотрел на нее.

Существовало множество причин, по которым ей не следовало соглашаться: начать с того, что текущая политическая линия министерства не одобряла плясок с помилованными Пожирателями Смерти; что почти все ее друзья толпились всего в нескольких жалких метрах и отлично умели накладывать сглаз; что зал был битком набит министерскими и заграничными чиновниками, включая множество ее сослуживцев. И ровно десять секунд, чтобы прикинуть основные политические последствия своего поступка. Такие, как неизбежный выход в «Ежедневном пророке» статьи о том, как на благотворительном балу в честь международного магического сотрудничества Гермиона Грейнджер танцевала с Драко Малфоем. Мерлин, тут его родители! Только гарантированный азкабанский срок и угроза вернуть Поцелуй удержат Люциуса Малфоя от того, чтобы разделать ее заживо за то, что посмела прикоснуться к его сыночку своими магглорожденными руками. Все эти мысли (и многие другие) вихрем пронеслись в ее голове, пока она смотрела на протянутую Драко ладонь. Она слышала, как вокруг затихает шум голосов и начинается шуршание мантий: это означало, что приглашенные оглядываются и всматриваются.

С каждой секундой напряжение возрастало, а она молчала, застряв между рациональными доводами в пользу отказа и полным непониманием, почему она до сих пор этого не сделала. Она подняла глаза с протянутой ладони на лицо Драко и увидела, что, несмотря на спокойное выражение, губы были напряженно сжаты, а глаза прищурены. Это означало, что он чувствует себя неуютно и неуверенно, но не хочет, чтобы кто-то заметил. Такое бывало, когда она затаскивала его в какое-нибудь новое маггловское местечко. Она никогда не думала, что это выражение лица появится у него среди колдовского светского общества на официальном балу, одном из тех, к которым он привык с детства.

Он отвел руку и начал отворачиваться. Тогда она подалась вперед и схватила его за кисть.

— Только один танец.

Платье, казалось, стало на два размера меньше, и все, кто был на балу, не сводили с них глаз, но Драко еле заметно улыбнулся, и она почувствовала, как внутри все засияло.

Они под руку пошли к остальным парам. Гермиона изо всех сил не обращала внимания на шепот, следовавший за ними по пятам.

Они заняли свои места, и Гермиона целиком сосредоточилась на том, чтобы правильно расположить руки и выпрямить спину. Под кончиками пальцев мягко струилась ткань мантии, и она чувствовала теплый вес ладони на бедре.

Он подался вперед и шепнул:

— Готова?

Она кивнула, и он повел ее в вальсе.

* * *

Все было совсем не так, как пишут в книгах. Не было ни единого мгновения, когда ей казалось бы, что в зале остались только они вдвоем, связанные невидимыми узами. Вероятно, это был самый ужасающий по неловкости официальный танец, в каком ей довелось участвовать, и это с учетом того, что на четвертом курсе им с Виктором Крамом пришлось открывать Святочный бал. На них смотрели все. Даже остальные танцоры то и дело украдкой бросали взгляды в их направлении. Драко страшно волновался: хотя выражение его лица оставалось невозмутимым, она чувствовала, как у него потеют ладони.

Гермиона вскинула подбородок и посмотрела на него в упор. Гермиона Грейнджер не совершает непоправимых светских промахов. Гермиона Грейнджер презирает условности колдовского мира и может танцевать, с кем ей вздумается. Она улыбнулась Драко и почувствовала, как тот немного расслабился. К концу песни они, вместо того чтобы чопорно переставлять ноги, изящно кружились в вальсе. Не то чтобы она приняла решение игнорировать направленные со всех сторон взгляды — просто они ее больше не волновали. С последствиями она разберется потом. Сейчас она танцевала с человеком, который подарил ей свое доверие, и Гермиона намеревалась отплатить ему тем же.

Примечание:

1. Не очень понятно, что автор имел в виду. Платье Луны выглядит как Ядовитая Тентакула или ведет себя так же? Если второе, то это очень агрессивное платье, и оно должно пытаться ухватить каждого, кто приблизится. Вполне в духе Луны.