Причина для дуэли (гет)

Не стой на пути у высоких чувств,

А если ты встал — отойди.

БГ.

Странно, но порой всё изменить может даже дурная привычка.

У Гарри с детства была глупая привычка, если ему в руки попадало что-то длинное и тонкое, ему непременно надо было им в чем-то поковыряться. Он ковырялся вилкой в тарелке, за что ему часто попадало, ковырялся веткой в озере, даже своей волшебной палочкой он был склонен иногда поковыряться в корзине для бумаг, опустив руку под стол, так, чтобы никто не видел. Это его успокаивало. Вот и сейчас он сидел перед камином и ковырялся в тлеющих углях длинной кочергой с вычурной ручкой.

Он был доволен. Джинни здесь. Может, ему было с ней и не так легко, как без нее, зато с ней он чувствовал себя намного уютней. Более в своей тарелке, что ли. Приходилось, конечно, слегка подстраиваться под ее напористую манеру всегда настоять на своем, но разве есть люди без недостатков? Он тоже был не подарком. Люди, которые знали его близко, прекрасно на себе это чувствовали. Так что жаловаться ему не на что. С Джинни ему, в общем-то, повезло. Хорошая девушка. Любит его и вообще… темпераментная. Н-да…

Он почувствовал, что клюет носом, пригревшись у камина, отдающего последние на сегодня порции тепла. Скосил глаза на Джинни. Она сидела в кресле неподалеку и что-то читала. Кажется, даже учебник. Раньше он за ней такой тяги к знаниям не замечал.

«Взрослеет, видимо», — подумал он и снова клюнул носом. Положительно, пора было уже отправляться спать. Мысль о том, что сейчас он ляжет в постель вместе с такой теплой и приятной на ощупь Джинни вызвала у него довольную улыбку. Всё-таки в семейной жизни были свои прелести. Странно, что она сама еще до сих пор не утащила его в их комнату на третьем этаже. Обычно она первая проявляла инициативу в подобных вопросах. Неужели читает что-то настолько интересное?

— Что ты читаешь? — спросил он, и она не сразу подняла голову.

Вместо ответа она просто показала обложку. «Зельеварение». И слабо улыбнулась.

— Ого! Неужели Слагхорн настолько хороший преподаватель?!

— Ну, после Снейпа-то… — она улыбнулась чуть шире.

Он опустил голову. Воспоминания о зельеваре всякий раз вызывали в нем дрожание каких-то неведомых струн, четко объяснить происхождение которых он и сам себе не мог. Странно, но ему почему-то всегда хотелось провести параллели между жизнью Снейпа и своей. Хотя никаких явных пересечений вроде бы не было, какая-то незримая линия всё время преследовала его, и он бы дорого дал, если бы ему разъяснили, в чем она.

Он снова яростно заковырялся кочергой в камине.

Что-то металлическое блеснуло внизу, между углями. Он ловко поддел это, прижал к внешней стенке камина и выкинул на пол. Вот бы так же легко можно было бы извлечь наружу его сомнения относительно Снейпа. В конце концов, это же его голова! Неужели ему самому в ней ковыряться сложнее, чем вытащить из камина… Кстати, а что он вытащил?

Он наклонился, тронул пальцем тонкий металлический предмет. Тот еще не остыл, и он тут же отдернул палец.

— Что ты делаешь? — вдруг спросила Джинни, и ее голос в тишине гостиной прозвучал так неожиданно, что он едва не вздрогнул.

— Ха, да ничего. Вот, вытащил какую-то железячку.

— Какую еще железячку? — спросила Джинни ворчливо. Она терпеть не могла, когда он мусорил.

«Прямо как ее мать!»

— Да вот, сам понять не могу. Хм.

Он намочил кончики пальцев языком, поднял с пола закопченный предмет и поднес его к глазам. Это была заколка. Заколка?

— Джинни, это заколка.

— Серьезно? Тогда, это, должно быть, моя.

Она пошарила у себя в волосах.

— У тебя же волосы распущены, Джинни!

— Ах да! — спохватилась она досадливо и нахмурилась. — Что-то я заучилась, похоже. Пойдем уже спать, Гарри.

— Так она твоя?

— Моя, конечно, чья же еще? — она посмотрела на него, как на дурачка. — Должно быть, обронила сегодня, пока бегала тут.

— Ну, хорошо, Джинни.

— Так мы идем спать?

— Одну минутку.

Он закинул ногу на ногу, уперся локтем в колено и положил подбородок на ладонь, смотря в камин. Его взгляд расфокусировался. Гарри Поттер думал.

За то крайне ограниченное время, которое он работал в Аврорате, он усвоил одну простую истину. Если тебе солгали по мелочи, когда в этом нет никакого смысла, значит либо твой собеседник хронический лжец, либо в этой мелочи и скрыта разгадка расследования.

Джинни только что солгала ему, когда сказала, что это ее заколка. Он понял это не потому, что мог с ходу всё определить по ее виду. Для подобного он узнал ее еще недостаточно хорошо. Он понял это, потому что точно знал, чья именно это заколка. Потому что он так же точно знал ВСЕ вещи Гермионы. По крайней мере, пока она не начала жить отдельно. Но эту-то заколку он помнил безошибочно. Изначально она принадлежала Флёр.

Перед ним тотчас всплыла обстановка уютной «Ракушки», в которой они отсиживались, когда едва-едва вырвались из лап безумной Беллатрисы. Гермиона тогда по необходимости много чего позаимствовала у Флёр, в том числе, и пару этих заколок с голубой лилией на тонкой золотистой основе. Сейчас она была черной, краска слезла с нее полностью, но перепутать было невозможно.

Итак, Джинни солгала, и заколка принадлежала Гермионе, которая, как теперь оказывается, была здесь сегодня. О причине ее визита можно было бы сделать множество предположений, но Гарри на ум тотчас пришла их последняя встреча три дня назад в летнем кафе. Их разговор, и то, чем он закончился. Гарри очень хорошо знал Гермиону, поэтому ни секунды не сомневался, что она обязательно продолжит пытаться узнать правду о той дуэли. Кроме него самого подробности знали еще только два человека. И кого из них двоих Гермиона могла бы прижать к стенке так, чтобы он проговорился? Ответ был очевиден. Разумеется, своего мужа. Гарри прикинул шансы Рона скрыть от жены то, что он знал о дуэли, и оценил их как стремящиеся к нулю.

Значит, если предположить, что она могла услышать от Рона, каким должен был быть ее следующий шаг? Он серьезно задумался.

По идее, она должна была бы снова поговорить с ним — Гарри. Вряд ли, услышав о том, что Малфой собирался за ней ухаживать, она бы стала к нему обращаться. Но почему-то она не пришла для очередного разговора. А вместо этого… Вместо этого она явилась прямо сюда, в квартиру на Гриммо 12. Зачем? И встретилась здесь с Джинни? Вряд ли. Было бы совсем глупо на месте Джинни скрывать подобную встречу. Тогда как же всё было? Он не понимал.

Тогда он попытался развернуть свои размышления в другую сторону. Если Джинни не встречалась с Гермионой сегодня, то почему она солгала про заколку? И почему та вообще оказалась в камине? Ну, тут ответ напрашивался сам собой — ее туда бросили, и кто, если не Джинни, мог это сделать, если она решила лгать. И вряд ли она стала бы бросать ее в камин просто так. Следовательно, вместе с заколкой в камин отправилось что-то еще! То, что она скрепляла, и то, что сгорело в пламени. Так? Так. И что это могло быть? Записка? Например. Или лист пергамента. Гермиона обожала писать письма.

«Обожала писать письма…»

Его как будто пронзило догадкой! Что такого могло случиться, что Гермиона решилась бы обратиться к нему (а к кому же еще в этой квартире?) в письменной форме?! Что такого она написала, что не могла сказать вслух?!

Он встал, чувствуя, как мурашки бегают по коже. На лице было нечитаемое выражение, как будто он силился понять, как здесь оказался.

— Гарри? — во взгляде Джинни сквозила тревога.

— Я… Я сейчас! Только проверю… кое-что.

Он получше запахнулся в халат и вышел из комнаты. Она услышала, как он спускается вниз по лестнице.

«Куда он?» И что это всё означает? Он же не мог… Как он мог догадаться?!

«Пожалуйста, не паникуй!» Что он может обнаружить на цокольном этаже? Пустоту в холодильнике? Или старый хлам в чулане?

Она ждала, сидя с прямой спиной, напряженно сжимая и разжимая пальцы. Его не было довольно долго.

«Что он там делает, василиск его проглоти?!!»

Наконец, послышались его шаги на лестнице. Она взглянула на его лицо, когда он вошел и… Он словно только что вынырнул из воды. Она думала, что знала своего мужа. Но то, на что он был похож сейчас… Она начала медленно подниматься с кресла.

— Гарри?..

— Джинни… знаешь… мне тут нужно… отлучиться.

— ОТЛУЧИТЬСЯ?! В половину первого ночи?

— Это… правда важно.

«Что происходит?!»

— У тебя что-то на работе? — спросила она, словно бы цепляясь за последнюю соломинку.

Он покачал головой.

— Нет. Возникли непредвиденные обстоятельства. Правда! — он закивал. — Непредвиденные. Совершенно непредвиденные. Совершенно…

— Прекрати бормотать! — взвизгнула она, так, что он вздрогнул. — И немедленно объясни мне, что происходит!

Он посмотрел на нее именно так, как она и боялась. Тем самым сочувствующим взглядом. Сейчас он просто пнет ее, и она полетит, полетит… полетит…

— Джинни, тебе абсолютно ни к чему волноваться… раньше времени. Давай договоримся — ты подождешь меня полчасика… ну час, максимум. Если за это время я не вернусь, то не жди меня, ложись спать. Утром поговорим. Хорошо?

— Хорошо? — прошептала она. — Уходишь среди ночи и говоришь «хорошо»?! Я…

Ей не хватило воздуха, чтобы продолжить. Он шагнул к камину.

— Ты пойдешь прямо так? В халате? Тебя продует. Накинь хотя бы… хотя бы…

Она лепетала что-то еще, понимая, что слезы уже катятся из глаз. Конечно, он сказал подождать… Полчасика, может, даже час. Может быть, всё еще обойдется…

Она подождет. Сколько надо. Она будет сидеть здесь, не смыкая глаз, сидеть до тех пор, пока утро не прокрадется своими светлыми щупальцами в углы гостиной, и слушать как колеса судьбы, грохоча, проносятся над ее головой.