Молли навсегда (гет)

— Эй, есть кто-нибудь дома? — молодой человек ещё раз постучал в дверь неприветливого дома и нахмурился, так и не дождавшись ответа. Был он высок, худощав и несколько нескладен. Одет в выцветшие и изрядно полинявшие куртку и штаны цвета хаки, высокие запылённые сапоги и клетчатую кепи. За спиной висел тощий полотняный рюкзак той же расцветки, что и одежда. Кожа молодого человека была тёмной от загара, что интересно сочеталось с длинными белыми, словно выгоревшими волосами и большими бледно-голубыми глазами. А всё вместе выдавало в нём путешественника из жарких стран. Он попробовал окликнуть хозяев ещё раз, но прежде обошёл дом с другой стороны. — Эй, вы слышите меня?! Хозяева! Эй! Дома кто-то есть?

В ответ на его крики где-то сверху под самой крышей с красной черепицей скрипнуло окно, приоткрываясь с неприятным скрежетом.

— Ну кто там разорался в такую рань? — прохрипел голос, непонятно кому принадлежавший — то ли старухе, то ли старику, то ли вообще непонятному существу.

Молодому человеку он напомнил голос одного из наставников в академии, которого здесь точно не могло быть, слава Мерлину и всем его соратникам!

— Здравствуйте! — тем не менее обрадованно вскричал молодой человек, задирая голову и силясь рассмотреть жильца дома. Однако всё, что ему удалось увидеть — это весьма внушительный бордово-фиолетовый нос. — Я Ксено! Ксенофилиус Лавгуд! Простите за беспокойство, но мне крайне необходимо узнать, не видели ли вы девушку из дома напротив? Вашу соседку, мисс Рейн-Купер. Мисс Пандору Рейн-Купер!

— Проваливайте! — раздалось сверху хриплое. — Мне крайне безразлично, как зовут вас и вашу подружку! Я не нанимался следить за всеми соседями! И больше не шумите, если не хотите, чтобы я вызвал полицию!

Ксенофилиус Лавгуд понуро опустил плечи и тяжело вздохнул. Огляделся уныло. Чистые домики на цветущей весной и летом улице сейчас смотрелись так же тоскливо, как было на его душе. Талый почерневший снег по обочинам, почти стаявший под утренней неприятной моросью, скользкие лужи, голые стебли непонятных растений в запущенных садах не добавляли и толики радости настроению вчерашнего студента.

Дом мисс Рейн-Купер единственный смотрелся весело из-за раскрашенных весёлыми картинками стен и цветных витражей в готических окнах. Девушка его так и уверяла… ладно, не только его, а всю их разномастную компанию — что они легко найдут её дом, если будут в местах поблизости.

Мисс Рейн-Купер была удивительной девушкой — весёлой, задорной с лучистыми серо-зелёными глазами и невероятной улыбкой, от которой на её щеках появлялись премилые ямочки, а сердце Ксено подскакивало к горлу от умиления и мешало нормально дышать. Юная Пандора сходу очаровывала всех, ну или половину присутствующих точно. Она никогда не унывала, в любой беде находила плюсы и светлые стороны, она вдохновляла всю их группу безумными, но весьма гениальными идеями, она сразу становилась центром любой компании.

И вот теперь, он караулит её возле дома уже больше двенадцати часов, а девушки всё нет, и сомнение, что она вообще появится в ближайшее время, только крепло.

Кроме того, Ксено не был уверен, что мисс Рейн-Купер вообще его вспомнит. Она никогда не выделяла никого из окружавших её однокурсников, со всеми была ласкова и внимательна, каждому готова прийти на помощь. За каждого радовалась, как за себя, в случае успеха. Половина ребят их курса с самого начала учёбы в академии, включая нескольких парней-старшекурсников, мечтали пригласить её на свидание. Но, по слухам, за два года учёбы не преуспел никто.

Поговаривали, что на родине у неё остался любимый. Другие уверяли, что мисс Рейн-Купер пережила какую-то жуткую травму и больше на мужчин не смотрит. Третьи злословили, что она просто редкостная стерва и ей нравится мучить парней просто так. А Лавгуд считал, что никого мисс Пандора не мучает, просто у неё огромное сердце и широкая добрая душа, а ещё сильная увлечённость алхимией.

Более того, Ксено считал, что если кому и удастся повторить подвиг Фламеля и создать заново легендарный философский камень, то именно ей. А таким великим людям науки не свойственно жить обычной жизнью или мечтать о какой-то неземной любви, как другим простым девицам.

Сам Ксено иллюзий на свой счёт не питал никогда. И никогда бы не побеспокоил мисс Рейн-Купер спустя несколько месяцев после окончания академии. Но так случилось, что в своих весьма интересных и продуктивных путешествиях он сильно поиздержался. В поношенном рюкзаке с чарами расширения почти не осталось еды, не считая нескольких почти несъедобных сухарей. Деньги закончились ещё раньше, а ежеквартальную дотацию от клуба любителей непознанного он сможет получить лишь через три недели.

Оказавшись волею случая совсем недалеко от дома мисс Пандоры в столь плачевном состоянии — каких-то девятьсот миль — Лавгуд совершил тройную аппарацию, едва не расщепившись (слишком боялся передумать) и вчера поздно вечером был возле дома мисс Рейн-Купер, описание которого полностью совпадало с реальностью.

Когда после недолгих раздумий — часа два наворачивал круги вокруг квартала — он решил постучаться, то обнаружил, что дом пуст и наглухо закрыт от посторонних неизвестными чарами.

Потрёпанную скромную палатку Ксено установил прямо позади дома, в саду Пандоры. Голодный и измотанный тремя бессонными ночами, он сразу уснул, надеясь на следилки, что подвесил на её крыльце.

И вот уже утро, следилки никто не тревожил, а дом прекрасной мисс Рейн-Купер по-прежнему оставался неприступен и пуст. Вот и пришла в голову Ксено светлая мысль — расспросить соседей.

Первыми оказалась нервная супружеская пара, живущая в домике напротив жилища Пандоры.

— Если вы насчёт детей, — взволнованно выпалила молодая женщина-магла. — То девочки уехали в закрытый интернат. Здесь их нет!

— И мы не станем отвечать ни на какие вопросы! — непримиримо добавил её супруг-магл. — Мы всё уже рассказали про своих племянниц тем людям, кто их забрал.

— Мне бы узнать про мисс Рейн-Купер, — промямлил ничего не понявший Лавгуд. — Молодая красивая леди с белыми волосами — она живёт в том доме с витражами!

— Про взрыв в том доме мы тоже ничего не знаем! — так быстро ответила молодая хозяйка, что даже не такой проницательный человек, как Лавгуд, заподозрил бы её во лжи. Но его взволновало другое.

— Какой взрыв? — удивился он. Дом Пандоры выглядел абсолютно целым и невредимым.

— Мы ничего не знаем про взрыв! — холодно отрезал муж нервной леди. — Да, ощутили, как тряхнуло, но подумали, что это землетрясение. Девочки тут совершенно ни при чём!

— Та леди с белыми волосами, — поджала губы магла и неодобрительно покачала головой. — Она странная, знаете ли. И мы не одобряли, что девочки бегают к ней в гости. Мы пробовали запрещать, наказывали даже…

— Молчи, Эбби! — прошипел мужчина. — Хватит, как вас там! Подите прочь! Вы расстраиваете мою супругу.

Ксено понял, что ничего не добьётся от странных маглов и отступил.

Вторыми он расспросил людей из дома вверх по улице. Но там вообще ничего не знали про Пандору. Третьим был неизвестный, грубо его прогнавший с голосом нелюбимого наставника из академии.

На сердце Лавгуда было тяжело, а в желудке абсолютно пусто. Он понуро побрёл на задний двор домика Пандоры, решив подождать до вечера и попробовать разжевать хотя бы один из сухарей. У него оставался единственный выход, если не дождётся Пандору — вернуться к вредной бабуле, смирившись заранее с её диктаторскими замашками. А ведь думал, что никогда к ней не вернётся. Перекантуется там три недели, а потом сбежит снова. Душа его не терпела домоседства, его тянуло пройти по следам Ньюта Скамандера, найти тех тварей, которых не смог найти великий Ньют, легенда их академии.

Сухарь удалось размочить в горячей воде. Ксено съел сразу три, ободрившись от такого удачного эксперимента. Два оставшихся сохранил на вечер. Устроившись на лежанке с книгой, он незаметно для себя задремал, чувствуя если не сытость, то хотя бы умиротворение после съеденных сухарей.

Следилки Ксено на возвращение Пандоры не среагировали и не потревожили его красочных снов. Девушка не успела взойти на крыльцо. Едва она открыла калитку в свой дворик, к ней подступили двое весьма опасных на вид типов во всём чёрном.

— Не советуем заходить внутрь, мисс Рейн-Купер, — произнёс один из мужчин, преграждая ей путь. — Там произошёл взрыв, остались лишь стены.

— Девочки! — сразу испуганно воскликнула Пандора. — Скажите, они живы?

— Не волнуйтесь, — ответил ей второй. — Девочки не пострадали. Погиб домовик, взяв на себя, как мы думаем, часть ударной силы.

Пандора Рейн-Купер прикрыла глаза, глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Глаза её глядели на мужчин ясно и открыто.

— Вы из аврората? — спросила она уже абсолютно спокойно.

— Не совсем, — ответил ей первый.

— Отдел Тайн? — перебила Пандора. — Я понимаю, что тяну с ответом…

— Леди! — развеселился второй. — Если хотите увидеть девочек, то вам придётся пройти с нами, не задавая вопросов.

Пандора поправила лямку своего рюкзака, поглядела лучисто на веселящегося мага, и улыбаться тот перестал.

— Только одно, — решительно сказала она. — Родители девочек…

— Опекуны, вы хотите сказать? Они отказались от опеки.

— Хорошо, — улыбка девушки преобразила её лицо. Ямочки на щеках очаровали обоих мужчин. — Я готова отправиться немедленно!

— Подождите, — немного замявшись, начал первый. — Дело в том, что на вашем заднем дворе…

— Небольшая воронка! — перебил его второй. — И точно не стоит вашего внимания прямо сейчас. Беритесь за ветку — это портключ. Девочки очень по вам соскучились, мисс Рейн.

— Рейн-Купер, — поправила его Пандора и взялась за прут следом за мужчинами.

Спустя миг возле приоткрытой калитки никого не осталось.

Ксено Лавгуд проснулся, когда уже смеркалось. Вскочив, он выбежал из палатки и с огорчением обнаружил, что окна домика по-прежнему темны, а следилки остались нетронуты. Дольше ждать девушку он посчитал неприличным. Свернул палатку, повздыхал, убрал свои следилки и плотно прикрыл приоткрытую почему-то калитку. Покопавшись в рюкзаке, Ксено вытащил серебряную серьгу в виде изящного кольца, вдел его в ухо и придавив мочку с кольцом к скуле, активировал портключ в дом бабули.

Небольшое поместье с башенкой, открывшееся его глазам за поросшим буйной растительностью садом, вызвало ностальгические воспоминания. А ещё вспомнилось вдруг последнее письмо единственной родственницы: бабуля сообщала, что нашла ему подходящую невесту, на которой Ксено придётся жениться, исполняя свой долг перед родом. А так ли плоха перспектива женитьбы, как показалось ему два месяца назад при прочтении? Ксено представил тихую свадьбу, первый поцелуй, маленького сына на своих руках... И решительно направился к главному корпусу с башенкой. Он вернулся домой.

* * *

— Ты как раз вовремя! — поприветствовал кого-то главный целитель Мунго, чьи шаги отчётливо зазвучали, приближаясь к овальному столу кабинета.

Поппи сидела спиной к резко распахнувшейся двери, выпрямившись и стараясь выглядеть спокойной и профессиональной.

— Ещё один стажёр? — рявкнул вошедший. — Да у меня и так их вдвое больше необходимого! Какого Мордреда, Майкл?

Поппи едва сумела побороть желание спрятаться под стол. Голос целителя Сметвика был ей слишком хорошо знаком. Если бы она только знала, что именно он будет решать её судьбу, подумала бы триста раз прежде чем являться в Мунго.

Пока она молча тосковала, заведующий отделения проклятий успел развернуться возле главного целителя и уставиться на неё немигающим взглядом.

— Здравствуйте, целитель Сметвик! — хоть голос не подвёл, Поппи этого боялась.

— Какие люди! — насмешливо хохотнул Сметвик. — Как поживает благоверный, Поппи? И что занесло к нам такого прекрасного специалиста? Признайся, Майкл, ты посулил ей тройную оплату и детское отделение в новом корпусе с полным штатом?

— Для начала — в старом корпусе, — криво усмехнулся Давенпорт.

— К вашему сведению, мой супруг скоропостижно скончался, — ответила Поппи, возмущённая словами Сметвика. Словно она когда-нибудь давала повод считать её меркантильной особой или карьеристкой.

— Давно ли? — поднял брови целитель Сметвик, тогда как Майкл Давенпорт благоразумно помалкивал.

— Около года назад, — ответила Поппи строго. — Неудачная охота на нунду. И постарайтесь обойтись без комментариев в его адрес.

— Даже стараться не буду, — фыркнул Сметвик. — Мои поздравления Поппи. Надеюсь, твой супруг будет гореть в аду.

— Сделаю вид, что этого не слышала, — чопорно ответила Поппи.

Сметвик расхохотался.

— Вот гляжу на тебя и не узнаю, — Гиппократ широким шагом обошёл стол и уселся напротив Поппи, слишком близко для человека, попортившего ей немало крови. Судя по довольной роже, он был рад встрече, или просто обрадовался возможности поиздеваться над ней в очередной раз. — Что случилось, девочка? Ты питалась воздухом последний год? Неужели действительно скорбишь по ублюдку?

— Это по-прежнему не ваше дело! — возмутилась она. — Эрнест был хорошим целителем и…

— Сукин сын отправил на тот свет семерых детей! — рявкнул Сметвик.

— Это был несчастный случай!

— Брейк! — вскочил Давенпорт. — Прекратите орать немедленно. Хотите, оставайтесь и обсудите все старые обиды. А меня увольте. Иппи, просто скажи, как профессионал и бывший наставник нашей гостьи, сможет ли Поппи Помфри возглавить детское отделение? Твоё слово.

— Помфри? — переспросил Сметвик, даже не взглянув на главного целителя и разглядывая Поппи с исследовательским интересом. — Ты снова вышла замуж?

— Взяла бабушкину девичью фамилию, — выдержала его взгляд Поппи. — Она меня любила. А замуж я больше не собираюсь!

— Так-так, — прищурился Гиппократ. — И когда ты провела тот ритуал? До или после того, как ублюдок сыграл в ящик?

— Два года назад, — фыркнула Поппи. — И не смотрите так, не из-за вас точно!

— Бедный Эрнест! — хохотнул Сметвик, но сразу улыбаться перестал и взглянул пытливо. — Поппи, не все мужики скоты, как твой бывший супруг. Тебе же только… двадцать пять? Не надо ставить на себе крест.

— Двадцать семь! — поправила Поппи. — И я не ставлю на себе крест, я просто приняла решение посвятить себя целительству. Как вы. Вы же не стремитесь заново жениться, хотя уже давно…

— Как раз собираюсь, — перебил её Гиппократ. — И моя невеста — настоящее сокровище. И не надо делать такое лицо, я что, по-твоему, не способен полюбить?

— Хочу на неё посмотреть, — ошарашенно произнесла Поппи.

— Ничего нет проще, познакомлю, — хмыкнул бывший наставник. — Думаю, Ванесса тебе понравится.

— Я уже ею восхищаюсь, — усмехнулась Поппи. — С вашим-то характером…

— Но-но, у меня отличный характер! У меня к тебе сотня вопросов, девочка. Ты должна рассказать мне всё!

— Я больше не ваша подопечная, сэр. Но готова ответить. Спрашивайте, если у вас есть на это время, — Поппи была почти на сто процентов уверена, что у Сметвика не бывает много свободного времени.

— Мордред, Поппи, ты действительно не вовремя! — с досадой произнёс Сметвик. — Ты права. Меня ждут в операционной. Ты когда прилетела? Уже нашла, где остановиться? Я хочу с тобой пообщаться нормально. Подождёшь часок?

— Я забронировала номер в отеле, — сообщила Поппи, чувствуя, как пружина внутри расслабляется. Похоже, Сметвик действительно был рад её видеть. — Но ещё не была там. Сразу в Мунго отправилась. Я бы подождала, сэр, но эта смена климата… и я не спала почти сутки.

— Понял! Как насчёт завтра? Приглашаю тебя на обед в ресторан. Сам выберу, у тебя отвратительный вкус на мужчин и нормальную пищу.

— Хорошо, — согласилась Поппи, понимая, что не отвяжется от бывшего наставника, раз уж он настроен так решительно. С ним всегда было проще согласиться, чем объяснить, почему «нет». — Пришлите сову завтра утром. Боюсь, сегодня я её даже не услышу.

— Замётано! — широко улыбнулся ей Сметвик. — Майкл! Поппи — идеальный кандидат для детского отделения. Выше нос, девочка! Мы ещё погуляем на твоей свадьбе с нормальным парнем. Я ушёл.

И целитель Сметвик, подмигнув ей, активировал портключ, исчезая мгновенно.

* * *

— Где мы? — с любопытством спросила Пандора, оказавшись вместе с сопровождавшими перед внушительным зданием, почти замком. Стоя так близко, она не могла рассмотреть его в полной мере.

— Поместье Лестрейнджей, — ответил ей первый. — Мы не представились, прошу извинить за такие предосторожности. Я Дэйв Уэбстер из ковена Лестрейнджей. А это…

— Трой Хэйли, — сам представился второй. — Дэйв, ты свободен, я сам отведу мисс Рейн-Купер к лорду.

Пандора заметила, как досадливо прикусил нижнюю губу Дэйв, но только коротко кивнул и прогулочной походкой направился в сторону высокого холма.

— Зачем мне к вашему лорду? — спросила сразу Пандора. Она была наслышана об этом закрытом для всех ковене. А кто про него не слышал? И было странно и любопытно, что из себя представляет лорд Лестрейндж, фотографий которого ни разу не печатали в журналах. Только судьба девочек была куда важнее её жгучего любопытства.

— Ничего не бойтесь, мисс, — вздохнул мистер Хэйли. — С вами просто хотят познакомиться и задать несколько вопросов про девочек.

Это было логично: если уж сам Лестрейндж взял под своё покровительство малышек каким-то чудным образом, то неудивительно, что ему интересна личность их знакомой. Про личное участие лорда в их судьбе Пандора почти не сомневалась. Никаким другим способом оказаться в ковене боевиков её крошки не могли. Оставалось гадать, где и каким образом пересеклись пути девочек и грозного главы ковена. Но ей вот-вот предоставится возможность спросить об этом самого лорда напрямую.

Её провели через боковую дверь в небольшой холл, потом по узкой лестнице на второй этаж, а там по широкому коридору, устланному мягким ковром, мимо нескольких запертых дверей, остановившись у очередной — ничем не примечательной.

— Обождите немного, мисс, — предупредительно проговорил провожатый. Сам он без стука зашёл в помещение, оставив небольшую щель.

Но подслушивать и подглядывать Пандора не собиралась, вместо этого огляделась, полюбовалась фресками на высоком потолке, потом прошлась немного назад, рассматривая картины — пейзажи заинтересовали постольку-поскольку, взгляд задержался на портрете очаровательной девушки. К сожалению, портрет магическим не был, имени тоже нигде не написали, что несколько огорчило девушку. В этом плане ей нравились музеи маглов — там всегда имелась табличка с пояснением, кто изображён на портрете или пейзаже, и кто является автором творения.

— Вы можете зайти, мисс, — окликнул её боевик, появившись за спиной абсолютно бесшумно. — Лорд Лестрейндж вас ожидает.

Пандора кивнула и направилась в распахнутую дверь, оказавшись в небольшом холле с несколькими пуфиками. Следующая дверь тоже оказалась приоткрыта и вела уже в светлый широкий кабинет.

Лорд Лестрейндж оказался высоким и эффектным брюнетом с гладко выбритым подбородком, проницательными синими глазами и слегка насмешливой улыбкой. Не то чтобы красавец, но что-то такое интересное в нём, несомненно, было. Интересное для прекрасного пола, разумеется. Пандору это меньше всего занимало, но так — разглядывая хозяина кабинета — она могла отвлечься от ощущения опасности и ауры силы, которую распространял глава знаменитого ковена, не прилагая, казалось, никаких усилий.

— Проходите, мисс Рейн-Купер, — доброжелательно произнёс Лестрейндж. — Присаживайтесь.

— Могу я узнать, зачем меня сюда привезли? — сразу спросила Пандора, шагнув в кабинет, но не спеша воспользоваться щедрым предложением сесть, тем более что хозяин кабинета продолжал стоять возле стола. И так как лорд молчал, приподняв насмешливо брови, она добавила: — Мне считать, что вы меня похитили, сэр?

— А как вам больше нравится, Пандора? — Лорд обошёл стол и уселся в кресло, стоящее за ним. — Садитесь!

На этот раз она поспешно заняла гостевой стул, потому что приказ её напугал. И попенять на то, что без спроса назвал её по имени — в голову не пришло. Она так и ждала безапелляционной фразы: «Вопросы здесь буду задавать я!». Но лорд просто продолжал буравить её взглядом. Легилимент?

— Так вышло, — спокойно заговорил Лестрейндж. — Что знакомых вам девочек забрали магловские спецслужбы.

Пандора ахнула. Теперь многое становилось на свои места.

— Что с ними? Они сильно пострадали? Их магия…

— Живы-здоровы, не волнуйтесь. И магия у них тоже в полном порядке. Теперь.

— Теперь? — Пандоре очень бы хотелось расспросить подробно, как всё произошло, кто помог, каким образом. — Я могу их увидеть?

— Увидите обязательно, — кивнул Лестрейндж. — Но чуть позже. Сначала я хотел бы узнать, будет ли кто-то их искать и настаивать на опеке?

— Кроме меня, вы хотели сказать? — слабо усмехнулась она. — Не думаю. Как я поняла, их опекуны сами вызвали эти спецслужбы?

— Правильно поняли, — холодно ответил Лестрейндж. — Кем вы им приходитесь?

— А вы? — отвечать: «никем», на что, видимо, и намекал излишне проницательный хозяин ковена, отчаянно не хотелось.

— У меня есть предложение, которым вы можете воспользоваться, Пандора, — мягче ответил лорд, игнорируя её дерзкий вопрос. — Ваш дом разрушен, куда бы вы забрали девочек? Другое дело, что девочки хотели бы вас видеть, явно считают вас единственным родным человеком. Я предлагаю вам остаться в ковене, тогда вы смогли бы заняться их воспитанием лично. Дом для вас скоро будет готов. Всем необходимым вас обеспечат.

— С чего такая щедрость? — Пандоре хотелось выглядеть более независимой перед этим суровым магом, но ничего не получалось. Лорд подавлял её, то ли нарочно нагоняя страх, то ли это была его личная манера разговора с гостями.

— Либо вы отказываетесь от предложения, — не счёл нужным услышать её глава ковена. — И тогда не вижу смысла лишний раз травмировать детей, которые и так много перенесли, и показывать им вас было бы жестоко. Мои люди вернут вас туда, куда скажете. Либо соглашаетесь, но, разумеется, не просто так. У меня будет пара условий, выполнив которые, вы сможете остаться в ковене.

Пандора размышляла так быстро, как могла в таких условиях. Ради девочек она была готова на многое, если не на всё. Она привязалась к крошкам, которые стали ей ближе всех на свете, заменив семью, которой у Пандоры давно уже не было. Да и о том, что было когда-то, вспоминать не хотелось. Девочкам она бы отдала всю любовь и всю нерастраченную нежность. И раз нужно было жить в ковене, чтобы стать им практически родной матерью, она будет жить здесь. И страсть к путешествиям уже не так её держит. Насмотрелась на мир, можно и осесть. А вдруг через пару лет ей позволят покидать ковен? О, она подождёт… Да что там пару лет! Пандора готова была и до совершеннолетия девочек ждать, пока те не станут самостоятельными. Только бы не так всё у них сложилось, как у неё самой.

— Какие условия? — наконец подняла она взгляд на Лестрейнджа.

— Сущие пустяки, — неожиданно обаятельно улыбнулся ей лорд. — У меня есть несколько холостых ребят в ковене. Все они из родовитых семей, сильные маги, весьма симпатичные…

— …холостые, — покивала Пандора и вздрогнула, поняв, что перебила лорда. — Извините.

— Извиняю, — хмыкнул лорд, удостоив её проницательно-укоризненным взглядом. — Думаю, по сути, вы уже догадались, какое именно условие я вам предлагаю. Я готов принять в ковен невесту моего вассала, но не свободную женщину, не связанную никакими родственными узами с моими людьми. Но готов сделать исключение. Предлагаю вам пожить месяц у меня в гостях, за это время вы приглядитесь к ребятам и выберете себе жениха из их числа. Пока выбираете, можете приглядывать за девочками-близняшками, но они вас увидят лишь после вашего обручения.

«Всего-то?» — хотелось ответить Пандоре. По большому счёту, никакого особого значения браку по любви она не придавала. За несколько лет «взрослой» жизни она так ни в кого и не влюбилась, хотя поклонников хватало, где бы она не появлялась. Обманывать себя, что не встретила того самого, считала глупостью и уделом романтических дев. Себя же Пандора твёрдо считала рациональной реалистичной ведьмой, для которой влюблённость — лишь помеха в её исследованиях и экспериментах.

Правда, иногда Пандора мечтала о своей родной доченьке, а может быть, и о сыночке, которым с любовью передавала бы все свои знания и умения. А тут перед ней уже есть две малышки, которым стать родной мамой — было очень заманчиво. Дикость, конечно, это условие лорда. А с другой стороны, она его понимала — ковен тут, вероятно, как большая семья, а зачем в семье чужаки? Девочек же он не отпустит из ковена — это ей тоже дали ясно понять.

В любом случае, решение она уже приняла, брак по расчёту считала совершенно нормальным, уж точно лучше, чем выйти по любви за какого-нибудь козла, а потом разочароваться. На кону было счастье её девочек, а раз ей влюбиться не суждено, то и разницы нет, за кого идти. Был бы порядочным человеком, не обижал её и детей, остальное приложится так или иначе.

Да, стать навязанной женой не хотелось, но она сразу предупредит избранника, что не будет настаивать ни на выполнении супружеского долга, ни на содержании — денег в сейфе Гринготтса у неё было достаточно, чтобы прожить скромно, но достойно ближайшие двадцать лет, даже не работая и тратя только на нужды близняшек.

— Хорошо, — озвучила свой ответ. — Какое второе условие?

Если Лестрейндж и удивился её скорому согласию с первым условием, то ничем этого не показал.

— Второе условие для моих людей не менее важно, — произнёс он спокойно. — Для детей в ковене есть младшая школа, где они постигают магические науки до поступления в Хогвартс. Мне бы хотелось, чтобы вы взяли на себя преподавание в этой школе. Любой предмет на ваше усмотрение. Скажем, один урок по часу-полтора раза два в неделю.

— Приемлемо, — опять кивнула Пандора, не показывая виду, как её тут же увлекла эта идея. Да лорд просто недооценивал, сколько всего готов был для неё сделать: осуществил сразу две мечты — преподавать детям и удочерить близняшек. Обещал собственный дом, поддержку ковена и даже мужа на выбор. Она только надеялась, что сможет договориться с супругом об условиях совместного проживания. Главное же — чтобы мужу нравились её малышки. На это решила смотреть в первую очередь. — А Лу и Нэн будут посещать школу?

— Хм, — задумался лорд, видимо, вспомнив о запрете видеться с девочками, пока Пандора не обручится. — Предлагаю до обручения подготовить программу обучения детей. А потом уже, конечно, девочки смогут посещать и ваши занятия. Ну и жить с вами, разумеется. Ещё вопросы?

Ну, раз он сам предлагает…

— Как вы представляете моё знакомство с… холостыми симпатичными боевиками? Я имела в виду — с вашими вассалами, разумеется.

— Да проще простого, — развеселился непонятно отчего Лестрейндж. — Хотите, выстрою их в ряд, а вы просто выберете?

Дикость предложения даже немного взбодрила Пандору. Это было настолько безумно, что она ощутила себя вновь беззаботной студенткой.

— Шутите? — уточнила осторожно.

— Ничуть, — посмотрел лорд весьма серьёзно. — Скажете, как будете готовы, соберу парней, растолкую им, разумеется, суть происходящего — и выбирайте на здоровье. Не думаю, что кто-то из них откажется от такой… симпатичной леди.

— Слово лорда — для них закон? — поняла вдруг Пандора. А она ещё не верила, что в ковенах царит чуть ли не диктатура. — А если сломаю вашему парню жизнь, его выбрав?

— Это вряд ли, — холодная усмешка лорда заставила Пандору внутренне передёрнуться. — Сломать моих людей — задачка не из лёгких. А вы не выглядите стервой или пустоголовой куклой, уж извините. Верю, что сможете сделать правильный выбор и в достаточной мере осчастливить избранника. Месяц — вполне достаточно, как мне кажется, чтобы узнать каждого из моих людей поближе.

— Зачем же ждать месяц? — Обычно Пандора не была склонна к сиюминутным порывам, если это не касалось её экспериментов, конечно. Но раз обнять девочек сможет лишь после обручения, то тянуть с неизбежной помолвкой была не намерена. Узнавать парней тем более не стремилась, не слишком она разбиралась в мужчинах, и через месяц это вряд ли изменится. Как сейчас может ошибиться, так и через четыре недели. А шокировать лорда и сделать хоть что-то по-своему почему-то очень захотелось.

И потом, обручение — ещё не женитьба. Если уж совсем не сойдутся, помолвку можно и разорвать. Или нельзя? В любом случае, она не по любви выбирать станет, а по интуиции — кто станет лучшем отцом для её деток.

Был и ещё один момент в пользу скорейшего замужества. Пандора ведь реально задумалась над этой проблемой, возвращаясь из солнечной Италии. Просто сейчас немного подзабыла из-за закрутивших её событий. А ведь несколько семинаров у маститого алхимика вдохновляли на новые подвиги. Как оказалось, одно маленькое, но досадное обстоятельство мешало Пандоре перейти на новый уровень мастерства. Обидно, конечно, и дискриминация по половому признаку налицо. Но в чём-то жёсткое условие перехода к сложным экспериментам ей казалось даже логичным. Никогда, как уверял мастер Корделий, незамужней девице не достичь тех высот, какие способна покорить замужняя «полноценная» ведьма.

Не случись беда с девочками, Пандора бы сразу принялась за поиски более-менее приемлемого кандидата в мужья. Мыслей, где искать гипотетического мужа, пока было маловато, но что-нибудь она собиралась придумать. Были ведь среди её коллег и приятелей холостые мужчины, которые хорошо к ней относились. Она честно собиралась составить список, расписать все плюсы и минусы каждого, да и попробовать договориться.

Так что условие лорда случилось как нельзя кстати. Шутка ли, столько головной боли убрать — и хорошо даже, если муж не будет учёным. В условиях роста её мастерства не имело никакого значения, кем является супруг по роду занятий. Был бы чистокровный маг, желательно не меньше, чем в третьем поколении. А ведь точно! И как упустила этот момент?

— Ваши хм… холостяки, — неуверенно обратилась она к лорду. — Чистокровные маги?

— Все шестеро — да, — Лестрейндж поглядел с интересом. — Это важно для вас? Могу добавить, что все парни из чистокровных семей, насчитывающих от четырёх до тридцати семи колен чистой крови.

— Шестеро? — главное она узнала, так что любой из холостяков ковена подошёл бы ей, как муж. Но такое количество женихов пугало. — А нельзя ли ограничиться тремя или четырьмя?

Изначально хотела попросить оставить ей на выбор двоих, но с языка сорвалось иное.

— Обещать не стану, — заявил лорд. — Но зачем ограничивать вам выбор. Вдруг вам из тех троих никто не понравится?

Пришлось смириться, пусть выбирать из такого количества было страшно. Она только надеялась, что сможет как-то выведать у женихов их отношение к детям. Или даже — к конкретным близняшкам.

— И часто у вас такие смотрины проходят? — поинтересовалась, как ей казалось, небрежно.

— Редко, — любезно улыбнулся Лестрейндж. — Эти — исключительно в вашу честь. Например, пару месяцев назад смотрины были у горцев, там парни из другого ковена боевиков выбирали себе девушек в жёны. Заметьте — при собрании всего клана с вождями и всеми атрибутами. И именно так — девушки выстроились в рядок, а парни должны были по-очереди подойти и выбрать одну из них на глазах у всех присутствующих. В вашем же случае ограничимся двумя, нет, тремя наблюдателями. Так что вам будет куда проще выбирать себе супруга.

Такого Пандора решительно не понимала. Да что там — представить жутко. Средневековье какое-то и автократия!

— М-м… кандидаты в мои мужья… Сколько им лет? — спохватилась Пандора. Не то, чтобы её волновал возраст навязанного мужа, просто хотелось быть морально готовой, если перед ней выставят каких-нибудь стариков — те тоже бывают холостыми.

— От двадцати одного до двадцати пяти лет, — успокоил её лорд. — Вам ведь самой — сколько?

— Двадцать два, — Пандора мысленно выдохнула, посчитав, что с ровесниками ей будет проще. — Эти мальчики — они хотя бы добровольно будут участвовать в смотринах? — решилась уточнить. — Или вы просто прикажете?

— Я понял вас, — кивнул Лестрейндж. — Приказ я отдам, разумеется, но возможность отказаться предоставлю парням. Так сгодится?

— Вполне, — кивнула Пандора, решив, что сделала всё, что могла. Раз могут отказаться, значит из оставшихся будет выбирать без трепета. Сами захотели. Значит, сделка будет честной, что немаловажно. Ей нужен муж, холостяку из ковена — жена. Никто не в обиде. — Я готова сделать выбор немедленно.

— Однако, — позволил себе удивиться лорд, в глазах которого ей вдруг почудились весёлые искорки. — Тогда предлагаю самой озвучить, как это видите. Я не настаиваю на смотринах. Можете поглядеть на каждого в думосборе.

Значит, не шутил.

— Лучше смотрины, — решила Пандора. надо ведь иметь возможность задать им пару вопросов о детях. Да и проверить захотелось — реально ли лорд Лестрейндж на такое пойдёт? Мало ли, что там было у горцев. Они, по слухам, вообще до сих пор невест воруют. Варвары, как есть.

— Что ж, — Лестрейндж кивнул, словно ответ его вполне устраивал. — Сколько времени хотите на подготовку? Час? Два?

— Часа достаточно, — изумляясь собственной храбрости, ответила Пандора. Как бы не струсить перед строем женихов, которых увидит уже через час. Но успокоительного зелья она просить не станет.

Главное, что лорд обещал не принуждать парней. В глубине души она вообще надеялась, что большая часть парней откажется от такого безобразия. И ей достанется один-единственный храбрец, так что выбор делать не придётся. И она жарко взмолилась всем добрым к ней силам, чтобы этот единственный в таком случае оказался нормальным парнем, а не какой-нибудь пародией на мужика, которому чужие дети даром не нужны. Вспомнить хотя бы отчима...

— Хорошо, — кивнул ей лорд, выпрямляясь в полный рост и показывая, что аудиенция подошла к концу. — Вас проводят в комнату, где вы сможете привести в порядок… свои мысли.

* * *

Иван Фёдорович Долохов, чистокровный маг в тридцать седьмом поколении — высокий худощавый зеленоглазый шатен — лениво рассматривал деревеньку Хогсмид, в ожидании, когда за ним пришлют карету, запряжённую фестралами. Смысла в столь торжественной встрече Иван в упор не видел — прогулялся бы пешком пусть и в такую мерзкую погоду, но кузен Антонин велел не артачиться и принимать знаки внимания директора Хогвартса с достоинством и благодарностью.

— Прости, кузен, совсем не до тебя сейчас, — стремительный Антонин на бегу удостоил Ивана крепкими объятиями и продолжил собираться не иначе как на сватовство. Лишь лукаво осведомился, застёгивая запонки на кипенно-белой рубашке: — А что, малыш, тебе всё же разрешили навестить жутко-тёмного кузена?

— Малышу уже тридцать два года стукнуло, Антонин, — усмехнулся Иван, пряча накатившую ностальгию.

Десятилетним пацаном он истово обожал интересного и самостоятельного бунтаря-кузена, хотел быть на него похожим, что и высказал однажды по глупости отцу, за что был порот розгами без всякой жалости. Хорошо, Антонин этого не узнал, он единственный был, кто Ивана понимал так хорошо, защищал и учил всякому-разному. Кузен волчонком его звал, драться тайком учил, много интересного рассказывал на заброшенном чердаке, разрешая сделать пару затяжек из контрабандной сигареты.

Сколько писем ему отсылал Ваня, когда отец выставил кузена, заявив, что Антонин теперь совершеннолетний и сам может о себе позаботиться. Ответа на письма ни разу не получил. Затаил обиду на Антонина. И лишь двадцать лет спустя обнаружил всю пачку нераспечатанных посланий в отцовском столе. Исправить ничего уже было нельзя — время безжалостно к человеческим ошибкам. Да и поздно стало кому-то что-то доказывать — Иван уже десять лет жил отдельно от родни самостоятельной жизнью, успев лишиться множества иллюзий.

К родителям он заехал по настойчивой просьбе матери, да ещё завезти требовалось один целительский артефакт — в последние годы отец сильно сдал, мучимый каким-то семейным проклятием. Просьбу отца, лежащего в постели с немощным видом — принести из кабинета его очки, Иван выслушал, скрепя сердце — неужели трудно было завести эльфа-домовика? Мало ли, что в молодости у семьи домовой был, не у каждой семьи даже в России приживались домовые. А тут, в Праге, где матери по наследству хороший дом достался от бабки, откуда им взяться?

Просьбу Долохов выполнил — зашёл в кабинет отца, внезапно робея — сколько он тут нотаций выслушал, будучи мальчишкой, а то и наказан бывал, не сходя с места — не счесть. Но сразу рассердился на себя — нашёл, что вспомнить, дипломированный маг!

Резко выдвинул ящик отцовского стола, к которому прикасаться всегда было строго запрещено. Можно подумать, тайны мадридского двора хранил родитель! И первое, что бросилось в глаза среди разной неинтересной мелочёвки — связка писем в характерных синих конвертах — Антонин научил окрашивать конверты вечным цветом.

Скандала не случилось, о находке Иван отцу не сказал. Сократил лишь, насколько возможно, время своего визита в родное гнездо да сжёг тайком письма в камине в своей бывшей спальне — ни к чему было перечитывать свои сопливые детские признания «страшному тёмному магу».

Тем более, не ко времени тогда всё случилось. Иван собирался в одно бразильское магическое поселение с группой учёных, и даже обдумать — стоит ли возобновить знакомство с кузеном Антонином или пусть всё идёт как идёт — не было возможности.

К тёмным магам, как выяснилось, Ивана тянуло всегда. И друзей в Дурмстранге соответственных выбрал, и гордился дядькой Григорием, о котором в школе легенды ходили. И у Демира Чернева, в тайне от отца, брал частные уроки, обнаружив в себе на испытаниях склонность к стихийной магии. Плохо ему давались огонь и земля, а вот воздух и вода слушались преотлично.

Юный Долохов прятался, когда наставника Чернева навещал Антонин — Иван знал об этих визитах, но считал ниже своего достоинства общаться с кузеном, отвергшим и своего волчонка вместе со всей семьёй. И только после выпускного пожалел о неуместной гордости — случайно узнал, что его частные уроки у Чернева оплачивал Антонин, не желавший огласки. А Иван-то наивно полагал, что ему дали грант от школы, уникуму-стихийнику, покорившему целых две стихии.

Однако, вернувшись из вояжа в бразильское магическое селение, загоревший до черноты Иван Долохов, едва увидев в скопившейся почте письмо от директора Робертса из Хогвартса, решение принял едва ли не моментально. А что, трудно ли, прочесть несколько лекций выпускникам? Зато какой повод повидаться с кузеном Антонином и хоть попробовать подружиться снова.

— Не прошло и ста лет, — проворчал открывший Ивану домовой Ерофеич. — Заходи уж, непутёвый брат, что на пороге встал?

Кузен Антонин, спускавшийся по лестнице, перешагивая через две ступени, поднял на него глаза, да так и замер потрясённо, словно увидел призрака. А Ивану казалось, что ничем удивить Антонина невозможно. Но нет, кузен страшно побледнел, расширив глаза, и только окрик Ерофеича привёл «страшного тёмного мага» в чувство.

— Чего застыл! Братец твой пожаловал, кузен младший, Ванечка! Обними уже, бестолковый.

Антонин сразу очнулся, продолжил свой стремительный шаг, словно и не было той заминки. Улыбнулся залихватски, прижав к себе до хруста костей. А после продолжил собираться на свидание-сватовство — с этим «Ванечка» угадал.

— Нашёл, где остановиться? — весело и без всякой неловкости спрашивал Антонин, вертясь у зеркала. — И не ищи — мой дом большой. Выберешь любую комнату, какая понравится. И живи, сколько захочешь. Прости, брат, но сейчас совсем нет ни минутки. Вернусь — пообщаемся.

— Боюсь, меня сегодня ждут в Хогвартсе, — удалось сообщить Ивану, перед которым на столе уже стояла тарелка с дымящимися домашними пельменями, а он был дико голоден с дороги и соскучился, как оказалось, по нормальной русской еде. — Не знаю, могут ведь и на ночлег там оставить, пока лекции читаю.

— Всё равно, сколько у тебя тех лекций? — Антонин особо глянул на Ерофеича и тот живо поставил на стол запотевший кубок с чем-то мутным. «Страшный тёмный маг» опорожнил кубок одним махом, встряхнулся, зажевал хрустящим огурчиком, и с удовольствием выдохнул: — Вот теперь порядок. Спасибо, Ерофеич, и не гляди так. Что мне от одного кубка сделается? Волчонок?

— Пока точно не знаю, — поспешил ответить Иван, запретив себе умиляться от детского прозвища в его устах. — Недели две или три, полагаю.

— Ну не запрут же тебя там, в Хогвартсе, — фыркнул Антонин. — Хотя, знаешь, могут. Завлекут, очаруют… Директор Робертс — ещё тот стратег. Кстати, хорошо выглядишь, настоящий Долохов! Ну ладно, бывай, пора мне.

Иван только после его ухода понял причину минутного замешательства кузена. А всё дело во внешнем сходстве. Не с Антонином, что жаль. А с Григорием, дядькой Ивана. Не подумал, дурак, так внезапно собравшись в гости — хоть бы кольца из уха вынул, заменил другими артефактами, да татуировку на шее прикрыл бы высоким воротом, а волосы можно было распустить. И вместо кожаных штанов и куртки особого образца, потрёпанных в амазонских опасных приключениях, мантию, что ли, нацепил бы.

А что делать, если увлёкшись в своё время легендарным дядькой, Иван невольно копировал Григория Долохова во всём — выбирал те же дополнительные дисциплины, брал в библиотеке те же книги — заглянуть в формуляр Григория Долохова в архиве удалось случайно — старался одеваться, как он (портретов и колдографий «опального бунтаря» в Дурмстранге хватало — особенно в кабинете и тренировочном зале профессора Чернева).

Первым делом Иван сделал такие же защитные татуировки — на шее, на груди и на бедре, мастера найти было сложно, но удалось — тот помнил всех своих клиентов, а его дядьку даже уважал. «А похож, шкет, — жутковато ухмыльнулся ему мастер. — Больно будет, сразу предупреждаю. Твой дядька не пикнул, гер-рой, но ты можешь орать, потерплю. Раздевайся целиком, ещё и ритуал проведём такой же, раз уж всё так же хочешь. Я сегодня добрый».

Иван смог не орать, даже не пикнул, совсем как дядька, хотя предательских слёз удержать не удалось. Но мастер ничего не сказал, когда всё закончилось, а Иван остался лежать на койке безвольной и обмякшей дрожащей тушкой.

«Тебе сколько, шкет? — озаботился мастер, падая в кресло и раскуривая сигару. Почерневшие пальцы мастера едва заметно подрагивали. — Говори правду, дело уже сделано и дальше меня ничего не уйдёт!».

«Четырнадцать, — прохрипел Иван, мечтая о быстрой и скорой смерти. Боль отпускала медленно, прошивая внутренности и заставляя гореть огнём свежие татуировки. — Почти. Завтра будет».

«Убил бы, — устало выдохнул мастер, прикрывая глаза. Но тут же вперился в него пылающим взором. — О чём думал, шкет? Знаешь, сколько было Григорию Долохову, когда он впервые ко мне пришёл? — и на немой вопрос в глазах мальчишки, гаркнул: — Шестнадцать, мать твою!».

Потом успокоился, даже принёс несколько сомнительных зелий и заставил Ивана выпить. А после разрешил остаться до утра.

«Куда уж тебе, шкет, отсыпайся, — Мастер швырнул ему шерстяной плед, чтоб прикрылся. — Утром будешь, как новенький. Но плату принесёшь двойную. И скажи мне, горе луковое, что делаешь, чтобы выглядеть старше? Зелья, ритуалы? Облегчи душу перед возможной смертью».

Струхнувший Иван поспешил заверить, что оно само, никаких зелий и ритуалов. Просто много занимается в тренировочном зале, в том числе и дуэлингом. И как стихийник, вынужден комплекс упражнений выполнять каждое утро и каждый вечер, чтобы магию стабилизировать. А совсем недавно, года полтора назад, он был вполне задохликом — ровно на свой возраст.

«Добро, — только и кивнул на его признания мастер, но было видно, что тот расслабился. — Через два года придёшь, кое-что поправим, с учётом всего. Бесплатно, шкет».

Иван обещал, и два года спустя мастера навестил. Тот внимательно осмотрел его татуировки, легко сняв с них невидимость. «От родителей прячешь? — догадался сразу. — Раздевайся и ложись, Иван Долохов, сумасшедший ты сукин сын. И не надейся отделаться лёгким испугом. Будет больно!».

Стать из шкета Иваном Долоховым в глазах подпольного мастера магических тату было жутко лестно, а вот пройти опять через ритуал и обновление татуировок — запредельно больно. «Зато теперь навсегда, — меланхоличный мастер опять присосался к сигаре, держа её всё такими же чёрными пальцами. — Повезло тебе, что стихийник, а не светленький, как вся ваша ветвь. А то тёмный ритуал тебя бы добил тогда, маленького негодяя!».

Урок Иван вынес один — при желании и должном упорстве можно достичь многого. Ивану дико нравилось, как выглядел опальный родич, хотя далеко не всеми идеями Григория он проникся. И продолжал копировать дядьку Григория просто из эстетических соображений.

К примеру, заказал и носил такие же чернёные платиновые кольца в правом ухе — важные артефакты от легилименции и прочих неприятных чар, кожаные наручи на запястьях с кучей серебристых заклёпок — вшитые артефакты весьма специфического свойства, по паре браслетов на предплечьях, тоже весьма продуманных и ставших жизненно необходимыми с лично доработанными функциями. И волосы отращивал и так же, как дядька убирал в низкий хвост. В юности смотрелось так себе, несмотря на мощную мускулатуру и симпатичную внешность, а когда к тридцати годам заматерел и возмужал, выглядело всё вместе хоть куда. Образ «плохого мальчика» очень нравился девочкам. И менять его со временем Ивану стало тупо лень. Привык уже к такому себе. Да и нравилось казаться опасным и тёмным магом, хотя и светлым Ивана в полной мере назвать было нельзя. Стихийники — особая каста.

Впрочем, сколько он встречал стихийников на своём пути, все они выглядели весьма экстравагантно, да и татуировок на каждом было достаточно. Так что, возможно, не только восхищение дядькой привело к такому результату в его имидже. Или дядька Григорий тоже был стихийником, хотя никаких сведений об этом Иван не нашёл.

Для Хогвартса менять свою внешность он нужным не посчитал. Выглядеть солидным и скучным, вроде родного брата Алекса, примерного семьянина, Иван никогда не стремился. А с образом харизматичного бродяги он свыкся не только душой, но и всей сутью. И повоевать успел в горячих точках, и пережить несколько опасных приключений в разных странах.

«Адреналиновый наркоман, — приласкал его братец однажды. — Изволь на ужин надеть приличный костюм или мантию. Моя жена и дети заслуживают уважительного отношения». Тогда Иван проникся, влез в белую рубаху и пиджак с брюками, но наотрез отказался надевать галстук и узкие, жмущие нещадно туфли, оставшись в грубых ботинках под иллюзией тех самых туфель. Невестка и племянники были ему рады, Алекс, несмотря на его «приличный» прикид, продолжал хмуриться, а Иван весь вечер ощущал себя не в своей тарелке. Поэтому он был весьма редким гостем в семье брата, предпочитая общаться через сов в случаях крайней необходимости.

Он надеялся, что в Хогвартсе его потерпят таким, как есть. И даже татуировки скрывать не счёл нужным — давно уже не применял маскировку. Незачем стало, когда решил жить сам по себе, вдали от семьи.

В Хогвартс Ивана пригласили не просто так: оказалось, в английской школе волшебства не только нет дисциплины по стихийной магии, но даже не проводят проверки на наличие оной у детей в двенадцать-тринадцать лет. И так бы и оставалось, но среди студентов оказалось как минимум двое стихийников, что выяснилось каким-то экстремальным образом — подробностей ему не рассказали. Похоже, директор Робертс озаботился проблемой стихийников и обратился в Дурмстранг, где ему и порекомендовали Ивана, как одного из лучших своих выпускников.

Недавно почивший отец лишил его наследства, но хоть не выгнал из рода. Всё материальное достояние семьи отошло старшему брату. Иван отнёсся к этой беде философски — Алексу нужнее с его растущим семейством. А Иван Долохова давно смирился с жёсткой позицией отца ко всему, что делал и чем увлекался младший отпрыск.

Иван рано начал зарабатывать себе на жизнь — задуманный образ жизни поначалу требовал немалых вливаний чеканной монеты, брался за любую работу, не чурался ничем, преследуя свои цели. Это уже позже, уйдя из дома и получив степень мастера в стихийной магии на волне дикого упрямства и упорства, он много лет обогащался благодаря своему дару и постепенно растущей репутации.

Стихийников рождалось мало, обученных стихийников было ещё меньше, мастеров же можно было пересчитать по пальцам одной руки. А квалифицированные услуги стихийников требовались многим. Шутка ли — возвести, к примеру, плотину, используя силу водопада — его последняя кропотливая работа. Заплатили хорошо по всем меркам. Накопленных средств у Ивана, слава Мерлину и его гарему, теперь вполне хватило бы на безбедное существование в течение десятка лет, и даже на небольшие излишества.

Своего дома он пока не имел, хотя средств на собственное жилище — и даже не слишком скромное — хватило бы. Но ведя практически кочевой образ жизни, не считал нужным торопиться загонять себя в почтенные домовладельцы. Иван считал себя достаточно неприхотливым — как в еде, так и в условиях проживания. Ко многим благам мира он был совершенно равнодушен. С одинаковым удовольствием ночевал в палатке, на голой земле или перебивался по гостиницам и съёмным комнатам, а если его ночи скрашивала какая-нибудь милашка, получал удовольствие вдвойне. Но всё же Иван был тронут приглашением Антонина, отнёсшегося к нему куда теплее, чем родной братец.

Хотя Иван не исключал, что примет предложение директора Робертса пожить в школе, если таковое поступит. Как многим дурмстрангцам, Ивану было очень любопытно, что представляет собой Хогвартс: хотелось побродить по коридорам, классам и прочим помещениям, побывать в библиотеке, да просто поглядеть, чем живут и дышат студенты знаменитой школы.

— Молодой человек! — приветливо окликнула его симпатичная пышечка с порога кафе, на вывеске которой изображено было три метлы. — Не хотите ли согреться, пока ожидаете своих провожатых?

Иван мысленно ухмыльнулся такому незамысловатому предложению, позволяющему милой прелестнице сохранить лицо в случае его отказа. Она всегда может сказать, что имела ввиду горячительные напитки, а то и просто чашечку кофе, ведь погода промозглая и дует северный ветер. А вовсе не то, что джентльмен подумал, что вы, что вы, как можно.

Впрочем, ему вполне нравилось то, что он видел, а женщин у него не было… почти полгода! Работа занимала все силы, и единственной мечтой его было как следует выспаться. А потом, по возвращении, и времени не было подумать о чем-нибудь подобном. Вроде бы достаточно оголодал, чтобы не отказываться от прелестей милой хозяйки? Или нет?

— Сожалею, милая леди, — позволил Иван себе самую обаятельную улыбку. — Но я уже вижу, меня встречают. Хотя, если обстоятельства позволят, и мне придётся здесь задержаться, постараюсь наведаться в ваше заведение как-нибудь на днях и испробовать всё, что вы мне предложите.

— Буду всегда вам рада, — проворковала дамочка, радостно сверкнув глазами. — Я — мадам Розмерта, а вы, дорогой сэр?

— Иван Долохов, — коротко отрекомендовался он, отступив ближе к дамочке, чтобы не попасть под копыта фестралов, разворачивающих повозку на торговой площади Хогсмида.

— А вы, случайно, не родственник…

Ну конечно, Антонина тут явно знают. Как он мог не подумать?

— Родной брат, — ухмыльнулся Иван, не желая разочаровывать дамочку — пусть сплетничает на здоровье. Он легко вскочил вовсе не в карету, как ему сулили, а в открытую повозку, но хотя бы сиденья здесь были комфортными. И отвесил учтивый поклон. — Честь имею, леди Розмерта.

Расстались они вполне довольные друг другом. Иван даже порадовался удаче — не школьниц же ему соблазнять, пока здесь живёт. И тем более, он не станет строить планы на симпатичных преподавательниц, которые наверняка разобраны местными профессорами-мужчинами. Он не собирался вносить смуту в их ряды.

Малолетние пигалицы в круг его интересов никогда не входили. Даже учась в Дурмстранге, предпочитал опытных женщин своим сверстницам. Количеству он предпочитал качество, в неземную любовь не верил и никогда не влюблялся, учась на чужих ошибках. Род ему продолжать необходимости не было, а для удовольствия он всегда кого-нибудь находил рано или поздно. К любовницам относился уважительно, был нежен или страстен, в зависимости от их предпочтений и настроения, добр и в достаточной мере щедр.

Сердце Ивана оставалось свободным вот уже много лет, несмотря на пророчество одной барышни почтенного возраста, возомнившей себя прорицательницей. Мастера стихий и человека перекати-поле вполне устраивали свободные отношения с противоположным полом, и к браку, а тем более к безумным страстям и любви он точно никогда не стремился, предпочитая получать адреналин в чисто мужских испытаниях.

Ну правда же, где он, Иван Долохов, свободный бродяга-стихийник, и где огненная любовь, которая, по словам провидицы, однажды перевернёт всю его жизнь? Огонь — даже не его стихия. И от притязаний разных дамочек на него он давно закалился, ровно относясь ко всем леди на своём пути — хоть к красоткам, хоть к дурнушкам, ни одной не позволяя пересечь определённую черту. Расставался с подругами без сожалений, не позднее, чем через пару недель, чаще всего сохраняя хорошие отношения и оставляя милым леди не менее хорошие подарки и яркие воспоминания. И на этом всё!

Один приятель обозвал его как-то равнодушным ублюдком, просто не способным на сильные чувства, но Иван лишь рассмеялся в ответ, не собираясь доказывать обратного. В разное время он испытывал многое — и сильную злость, и ненависть, и восхищение, и горячую признательность, и много чего ещё, но всё это не было связано с женщинами, скорее с работой, где случалось всякое. А в обычной, повседневной жизни быть ровным и не подверженным никаким страстям считал своим личным достижением. Стальная выдержка вырабатывалась годами, стихийнику по-другому и нельзя.

Впрочем, от философских размышлений Ивану пришлось отвлечься очень скоро. Запряжённая фестралами повозка, прокатившись по просёлочной дороге, а потом по широкому мосту над пропастью, наконец замерла перед высокими запертыми воротами Хогвартса.

Иван лишь надеялся, что его не заставят ждать слишком долго. Хотя терпения ему было не занимать, но было бы приятно, если бы руководство Хогвартса проявило к приглашённому стихийнику хотя бы минимальное уважение.

Не успел об этом подумать, как створки ворот начали медленно раздвигаться, заставив Долохова ощутить внезапно небольшое, несвойственное ему волнение и предвкушение. Дать ему определение Иван бы не смог. И не сказал бы, что посещение Хогвартса — было прямо-таки несбыточной мечтой. А вот же, ощущал что-то непонятное, необъяснимо глупое. Магия места силы? Опасность? Что же его там ждало?

* * *

Зарядивший после обеда дождь наводил тоску. В долине Лестрейнджей, где били горячие ключи, снега уже во многих районах не наблюдалось. А вот период дождей и туманов начался слишком рано в этом году. Всего-то потерпеть полтора месяца, пока не вступит в свои права весна. И это уж точно лучше снегопадов, до сих пор случавшихся в том же Восточном лесу, за перевалом. Но парней из ковена Лестрейнджей эта дождливая пора выводила из себя.

— Мерзкая погода, — высказался Билл Клиффорд, задумчиво глядевший в окно. — Смотаться, что ли, в кабак какой?

Они собрались на чердаке его дома после совершенно неудачной охоты — пара косуль да и те тощие какие-то и не магические. Смыв с себя грязь и переодевшись в сухое, парни лениво резались в карты и потягивали глинтвейн, приготовленный домовушкой Чарли Стэнфилда, ворчливой, но заботливой Дори. Чарли её иногда ещё Пандорой кликал, как ту тётушку близняшек прямо, но на такое искажение имени домовушка обижалась и не всегда откликалась.

— Чем кабак лучше твоего чердака? — возразил Джим Корс, с неудовольствием разглядывая свои карты. — Подраться захотелось?

— Или встретиться с аппетитной вдовушкой? — хохотнул Глен Кроули.

— Завидно? — с усмешкой отозвался Клиффорд, пытаясь встряхнуться. Говорить парням, что с той вдовушкой всё закончилось, так и не начавшись,

он не собирался. Пусть зубоскалят, всё лучше, чем припоминать ему неудачу с Франческой Забини, хорошенькой и жестокой колдоведьмой из Мунго. Сволочь Уркхарт, по слухам, ухлёстывает за ней, но тоже безуспешно. Муторное настроение не оставляло с утра. — А где, кстати, Дэйв? Не вернулся?

— С Троем Хэйли на задании, — Чарли Стэнфилд зевнул, чуть не выворачивая челюсть. — Тётушку близняшек ищут.

— Тётушку Пандору, — покивал Джим Корс. — Мелкие сиротки только о ней и вспоминают.

Сироток, белоголовых близняшек, Клиффорд лично достал из «пыточной» комнаты у магглов. Надеялся, что патрон не станет возражать. Рассчитывал, что их удочерит кто-нибудь в ковене. Да вот загвоздка встала — эта неизвестная тётушка. Так бы уже мелкие свой дом обрели, а не спали в каморке за учебкой.

Вильям Клиффорд остался единственным из некогда большой семьи. И единственный из друзей владел собственным домом, хотя радости от того было чуть. Потому частенько покидал свою берлогу и ночевал с парнями в холостяцком зале учебного корпуса. Собственный дом его, стоящий несколько в стороне от прочих, был добротным и крепким.

Готовился, идиот, стать примерным мужем, подновил всё собственными руками. Невесту нашёл, пустоголовую куколку, с которой поговорить не о чем, но ладненькая такая и чистокровная. А потом на беду встретил Франческу, заблудившись в Мунго, когда подонок Свен Шелбрук выгнал его из своего кабинета. Мисс Забини его отчитала, назвав посторонним, а он залип на все эти глазки, кудряшки и славную фигурку. И характер понравился. Цветы таскал, забыв про невесту. И кто ей доложил про ту куклу, до сих пор не смог выяснить.

Впрочем, от влюблённости он излечился быстро. Унижение пережил — на радость друзьям, и как отрезало. И даже невеста, швырнувшая ему в рожу обручальный браслет, не слишком расстроила. Её парни хотя бы не припоминали ему при каждом случае.

— Билли, не спать! — окликнул его Бен Хьюз, самый старший из холостяков. — Ты с нами или где?

— Или где! — Клиффорд отбросил карты, выслушал возмущённое ворчание друзей, большей частью матерное, и решительно вылез из кресла. — Затрахало всё! Вы — как хотите, а я в кабак. Из дома не гоню, можете оставаться.

— Погоди, Билл, — вкрадчиво окликнул его Чарли. — Не хочешь взглянуть на тётушку Пандору? Уэбстер уверял, что сегодня же доставит её к лорду.

— Удачи ему, — фыркнул Клиффорд, натягивая сапоги. — Ничего не имею против имени Пандора, но, блядь… Долбанная тётушка проморгала выброс у своих мелких, позволила маглам забрать их на опыты. Самолично бы шею свернул этой курице. Куда смотрела? Бен, ты со мной?

— В кабак? — Хьюз потянулся с хрустом и поднялся. — Пожалуй соглашусь.

— Никакого кабака! — объявил взлетевший по чердачной лестнице Уэбстер. — Патрон велел всех собрать, зачем — не знаю. Что у вас? Глинтвейн?

— Тётушку нашёл? — ничуть не расстроился Хьюз, снова падая в своё кресло.

Клиффорд мысленно ругнулся и отшвырнул куртку на софу. Садиться не спешил, угрюмо разглядывая, как очень довольный Дэйв осушает кубок с горячительным напитком.

— Давайте поколотим Уэбстера, — предложил Чарли Стэнфилд. — Эй, конопатый! Мы все ждём.

— Нашёл, — соизволил ответить конопатый Дэйв, рукавом стирая с губ пену от напитка. — Девчонка — высший класс. С лордом сейчас беседует.

— Думосбор! — хором гаркнули Бен Хьюз и Джин Корс.

— Попрошу у отца, — тяжело вздохнул Чарли.

Клиффорд только головой покачал. Мнение о тётушке малышек он всё равно не изменит. Даже если сучка хороша собой. Тем более, если хороша. Не после того, как держал малышек на руках, пока Джейми Прюэтт лечил крохам покорёженные магические ядра. Ведь только-только начали формироваться каналы, а этой… не оказалось рядом в такой важный момент!

Потому Вильям и не стал глядеть в думосбор вместе со всеми, когда домовушка Дори притащила артефакт от Стэнфилда-старшего.

И противно было, что парни впечатлились. Эти их довольные рожи! Надеются, что стерва останется в ковене? Биллу было смешно. Лорд сам проникся к сироткам, раскусит бабёнку на раз, как-нибудь выкупит у неё право опеки над девочками. Да отправит к дракклам…

— Хорошего дня, парни! — Ричард Лестрейндж был не частым гостем на чердаке у Клиффорда. Да что там, впервые заявился.

Парни вскочили, кто-то уронил кресло — наверняка этот боров Кроули, задремавший у камина. А то тоже бы полез в думосбор. Сейчас он испуганно пялился на лорда, не понимая, что происходит.

— Вижу, Дэйв вам уже продемонстрировал нашу гостью, — продолжал патрон, многозначительно взглянув на думосбор.

Побледневший Уэбстер только глаза таращил, почти как Кроули, не пытаясь оправдаться.

— Что ж, — патрон и на Клиффорда бросил внимательный взгляд. — У меня для вас новость, парни — для кого-то хорошая, для кого-то не очень. Советую прислушаться, возражения приниматься не будут. Итак, мисс Пандора Рейн-Купер, молодая симпатичная ведьма, чистокровная, подающий надежды алхимик со степенью бакалавра, изъявила желание остаться в ковене, чтобы иметь возможность удочерить спасённых нами сироток.

Клиффорд скрипнул зубами, чуя какой-то подвох. Но даже без продолжения, которое заготовил для них лорд, судя по коварному прищуру, новость ему уже совершенно не нравилась.

— Разумеется, я не могу принять в ковене мисс Рейн-Купер даже как мать принятых нами под опеку близнецов, — продолжил лорд и поглядел на нервно вздохнувшего Чарли Стэнфилда. — Поэтому предложил ей выбрать мужа среди вас шестерых.

Его друзья, дебилы, ощерились в плотоядных улыбках. А Клиффорду вспомнилась история ноттовских боевиков, выбиравших себе жён среди красоток из клана горцев. Ситуация «наоборот» увиделась так явно, что Вильяма передёрнуло.

— Построите нас у стены, сэр? — вырвалось у него, помимо воли.

— Да, Билли, — развернулся к нему патрон, холодно осмотрев. — Куда-то собрался?

Хьюз за спиной патрона покрутил пальцем у виска, строя Клиффорду страшные рожи. Вильям мотнул головой.

— Нет, сэр.

Захотелось напиться вусмерть или встать на колени и попросить лорда избавить его от унизительного выбора наглой леди. Но предупреждение «возражения не принимаются» остановило дурацкий порыв. Ему было только интересно, до парней хотя бы дошло, что эта девица идёт с довеском? Смогут ли воспитать малышек с той, которой на девочек-сироток наплевать? А в ковен захотелось!

— Через час, — лорд наколдовал Темпус. — Точнее — через сорок пять минут — вы должны быть на тренировочном поле.

— Дождь, туман… — заикнулся было Хьюз.

— Не растаете, — отрезал лорд. — И приоденьтесь, что ли.

После чего без предупреждения отбыл.

— Всем пока, — радостно оскалился красавчик Корс, подхватывая свою куртку. — Встретимся на поле.

— Наряжаться побежал, — проворчал Кроули. — Нахрена там я?

— Ну а вдруг ей нравятся гориллы? — вкрадчиво выдал Чарли-Смертник Стэнфилд и спешно аппарировал.

— Да что за девка? — осерчал Кроули. — Кто-нибудь её видел? Билл?

Клиффорд пожал плечами. Думосбор Чарли с собой уволок, гадёныш. Никто Глену Кроули не решился сказать о просмотре, по одному они покидали чердак дома Вильяма очень шустро.

— Сменю куртку, — вздохнул Кроули, оставшийся последним. — Слышь, Билл, а помнишь, как Арес Шелби жену себе выбрал?

— Ещё и Стив Пранк, — кивнул Клиффорд, плавными взмахами палочки наводя на чердаке порядок. Живя один, волей-неволей выучишь все бытовые чары. — Повезло придуркам.

Кроули понуро кивнул и отправился к себе.

* * *

Переодеваться на смотрины Клиффорд даже не думал. Пожалел только, что не сговорился с парнями. Решили бы меж собой, кому всучить девицу. Хоть тому же Уэбстеру — он нашёл, пусть бы и забирал. Только не сговорятся — понял сразу. Если баба действительно красивая, только передерутся, договариваясь.

Ничего, зверские рожи у него отлично получались. Напугает девицу слегка — что там в тумане и под дождём разглядит лорд! Не будет же рядом стоять.

Время пролетело, как один миг. Парни встретились на поле за пять минут до назначенного срока. Красавчик Корс тут же выставил щит, спасаясь от дождя. А уж как вырядился — в новенькие кожаные штаны и белую рубаху, распахнутую на груди! Ещё и цепи свои нацепил, да по три серьги в каждом ухе. Остальные, правда, тоже выглядели более чем прилично. В потрёпанных охотничьих костюмах оказались только Клиффорд, Кроули и — внезапно — Стэнфилд.

— Встаём по старшинству, — скомандовал Хьюз, тоже вырядившийся в белую рубаху, но поверх надел подбитый мехом новенький жилет. — Значит, расклад такой — она подходит, называете своё имя, отвечаете на вопросы, если задаст — и на этом всё! Никаких пошлостей и хамства.

Возражать не стали. Выстроились в ровную шеренгу. Щиты от дождя поставили все, слабые, но большего и не требовалось.

Вильяму пришлось встать вторым, сразу за Хьюзом. Туман не позволял ничего разглядеть на расстоянии двадцати шагов. Морось проникала под щиты, и Клиффорд мстительно радовался, что на нём прочная охотничья куртка, зачарованная от любой непогоды.

Стало даже интересно, как вырядится девчонка, ради которой они тут собрались. И когда патрон вместе с тётушкой Пандорой соизволили появиться, Клиффорд еле слышно хмыкнул. Эта девица знала, как произвести впечатление. Обтягивающие синие магловские штаны не оставляли простора воображению. Кожаная куртка с широким капюшоном даже попу не прикрывала. А из-под капюшона выглядывала сероглазая мордашка, обрамлённая белоснежными локонами.

Клиффорд несколько опешил — этому цыплёнку он не дал бы и семнадцати. Ножки он оценил и, хотя связываться с малолеткой он считал абсолютно неприемлемым и гнусным делом, собственный организм весьма демонстративно его предавал. Билл вдруг разозлился, понимая, что и друзья сейчас облизывают взглядами бесстыдный наряд миленькой блондинки. От этой мысли и желания кому-нибудь врезать, на душе Клиффорда стало совсем уж муторно. Ещё не известно, кого выставили на смотрины — её в таком прикиде, что в штанах сразу стало тесно, или их, вполне взрослых кобелей?! Вильям очень надеялся, что лорд понимает, что творит.

* * *

Поппи так и не заселилась в забронированный номер отеля — Давенпорт сразу выделил ей комнаты в служебном корпусе. А со Сметвиком обед состоялся только через неделю, какие-то дела никак не позволяли ему вырваться.

Работа в Мунго сильно отличалась от работы в бригаде быстрого реагирования, но Поппи даже нравилось всё это затишье. Под её началом работали четверо квалифицированных целителей, ну и трое стажёров, которыми не преминул поделиться с ней Сметвик. Интересные пациенты, как и сложные случаи были, пусть и не часто. И уже не раз Поппи приходилось вызывать Сметвика в помощь, чтобы бок о бок спасать детей от особо опасных заболеваний, как в старые добрые времена.

Нежданно-негаданно две недели спустя ей пришло странное послание из Хогвартса от директора Дамблдора с предложением рассмотреть возможность стать школьной медиковедьмой. Озадаченная Поппи сразу же написала Мёрфиусу Уайнскотту, с которым состояла в давней переписке, спрашивая, что случилось, и почему он решил оставить школу. Школьный целитель, казалось, был неприятно удивлён. Он написал, что не собирается увольняться, но, возможно, директор Дамблдор просто желает удовлетворить его давнюю просьбу и отпустить на пару зимних месяцев в родовое гнездо. В таком случае, он был бы рад, если бы Поппи смогла его подменить.

Случай этот почти забылся, когда неожиданно Уайнскотт снова ей написал, сообщив, что новый директор Хогвартса Робертс удовлетворил его прошение об отпуске. И если Поппи посчитает возможным, то он будет рад, если она подменит его на несколько недель или порекомендует хорошего детского целителя из её подчинённых. И конечно, сделать это нужно было срочно.

Поппи раздумывала недолго, новый опыт всегда её манил. Договорившись с Давенпортом, она оставила вместо себя своего заместителя, Арно Освальда, с которым успела не только сдружиться, но и оценить профессионализм и увлечённость их общим делом. И уже на следующее утро отправилась в Хогвартс, чтобы познакомиться с местом своей временной работы. Поппи была очарована старинным замком, ей понравилось Больничное крыло, где всё было устроено очень рационально, и она сумела по достоинству оценить шикарные апартаменты Уайнскотта, где ей предстояло жить чуть больше месяца.

Конечно, любые условия покажутся шикарными после нескольких лет, проведённых в палатке, но апартаменты Мёрфеуса производили впечатление жилища сибарита. Одна шикарная ванна чего стоила, где можно было вытянуться в полный рост даже Хагриду, который встречал её в Хогсмиде.

И если в комнатах, которые занимала в Мунго, она радовалась обилию воды, которую не нужно было нагревать магией, то здесь она могла ненадолго представить, как живут состоятельные маги.

* * *

Пандора, хоть и согласилась на условия лорда Лестрейнджа, наряжаться на смотрины посчитала излишним. В каком виде её «похитили» возле родного дома, в таком и появится перед ковенскими холостяками. В конце концов, её вынуждают выбирать мужа почти что шантажом, грозя в ином случае лишить прав на малышек. А что ей замужество самой необходимо, она никому не скажет — не заслужили.

Судьба-злодейка на подарки Пандоре Рейн-Купер никогда не скупилась, но и на гадости сразу после большой удачи была безгранично щедра. Захотела маленькая Пандора получить на свой пятый день рождения маленького крылатого пони — получила. А вечером того же дня прилетела сова с известием, что погиб отец.

Захотелось семилетней Пандоре новенькую метлу — получила. А потом ей аккуратно сообщили, что тем же утром мама вышла замуж за друга семьи, родной дом продан и они переезжают в дом нового главы семьи. Все друзья остались далеко от неё, крылатого пони пришлось отдать в питомник, а в новом мрачном доме Пандоре было неуютно и страшно. Мамина комната теперь находилась далеко, на другом этаже, а к девочке приставили молчаливую суровую домовушку.

В девять лет Пандора потеряла маму, та угасла ночью после шикарного праздника, которого так хотелось юной имениннице. Единственным опекуном девочки стал отчим, который и при жизни матери не слишком ласково на неё смотрел. А уж после… Иногда Пандоре казалось, что отчим её просто ненавидит.

Она всеми силами постаралась исправить ситуацию: была хорошей и прилежной, старательно выполняла все его задания, не дерзила, не плакала — отчим ненавидел женские слёзы. Он был учёным, как матушка и отец, всё время занятый своими исследованиями и экспериментами. До маленькой Пандоры ему не было никакого дела. А она зачем-то страстно желала привлечь его внимание. И у неё получилось. На одиннадцатый день рождения Пандора продемонстрировала опекуну, зашедшему к ней отдать письмо из Хогвартса, своё достижение — волшебное колесо, способное самостоятельно катиться в сторону, где наиболее сконцентрирована магическая энергия. Начитавшись нужной литературы в богатой библиотеке отчима, Пандора соорудила артефакт из старого колеса кареты, нашедшегося в сарае.

Отчим был впечатлён. Велел продемонстрировать. Счастливая Пандора, не подумав, запустила колесо прямо в доме. Артефакт покрутился вокруг оси, качнулся из стороны в сторону, и резво покатился к лестнице. И надо было случиться, что дверь в лабораторию отчима осталась приоткрытой. Колесо посчитало лабораторию тем самым нужным объектом. Влетело в подвальную комнату, куда девочке ходить было запрещено, и сбило с горелки незаконченное зелье отчима… В той лаборатории остались только закопчённые стены, зачарованные от взрывов.

Отчим даже не слишком ругал её, лишь велел встать в угол голыми коленками на рассыпанный горох и подумать о своём поведении вместо сна. Пандора не плакала, хотя это было очень больно, а отчим её обездвижил, чтобы не мухлевала. Она умудрилась заснуть в таком состоянии, а проснулась в собственной постели.

Утром отчим сообщил Пандоре, что наймёт ей учителей, чтобы направить дурную энергию в мирное русло. На лице его она смогла прочитать разочарование и досаду.

Учителя прибыли — две старых девы и одна добродушная вдова. А три дня спустя отчим почти на полгода уехал в экспедицию, оставив девочку под присмотром наставниц.

Пандора разлюбила свои дни рождения, решив никогда ничего больше не просить и не желать. Иногда получалось, иногда не очень.

Этот день рождения принёс ей новые испытания. Возвращаясь домой, Пандора решила перестать игнорировать свой праздник, признаться девочкам, что у неё особый день, угостить их огромным тортом. А получилось, что получилось.

Судьба, словно в насмешку, дарила ей новый подарок. Понадобился муж — иди выбирай. И ведь пойдёт, никуда не денется. И получит этот подарок судьбы. И оставалось только гадать, какая гадость её будет ждать после замужества. Поэтому проще было взять всё в свои руки. Подарок принять, но не радоваться ему. А значит, выбрать себе жениха похуже, которому она не понравится и который не понравится ей. Главное, чтобы девочкам с ним было хорошо.

Брак по расчёту — именно этого она ждёт — и никаких сантиментов. Ей даже легче стало от такого решения. Тем более, что Пандора не была уверена, что сможет вытерпеть близость с мужчиной. Ей никогда этого не хотелось, и новость от итальянского светила стала немалым шоком. Правда, она почти смирилась с необходимостью замужества, но очень надеялась, что ей удастся как-то освободиться от исполнения супружеского долга. И чем меньше она будет нравиться супругу, тем проще станет осуществить свой бесхитростный план.

Консумацию она выдержит, это необходимо. Но и вполне достаточно для профессионального роста в выбранной науке. Детей ей тоже больше не нужно, хватит и дорогих ей близняшек. Так что с мужем нужно будет сразу расставить все точки над и, заверив, что он не обязан любить навязанную ему невесту.

Лорд зашёл к ней ровно через час и с насмешливым удивлением оглядел.

— Собираетесь именно в таком виде выбирать жениха? — спросил он. И указал на шкаф. — Там вполне приличные наряды на ваш размер. Есть и мантии разных цветов.

— Так мне комфортней, — подчёркнуто почтительно ответила Пандора. Путешествовать в таком виде ей действительно было удобно. Легко затеряться среди маглов. Да и ощущала себя в этой привычной одежде, как в своего рода броне. Знала, как чистокровные не любят такой вид, но ей будет легче стоять в джинсах, топике и куртке перед шестью мужчинами, а не разряженной леди, в которую можно влюбиться.

Ни к чему ей чувства в этой сделке с лордом, как уже решила.

— Как скажете, — кивнул Лестрейндж. И отступил на шаг. — Моя супруга, леди Бастинда Лестрейндж. И моя тёща, леди Сольвейг Гамп.

Пандора и не заметила, что за ним в комнату зашли две леди. Леди Бастинда глядела ласково и ободряюще. Леди Сольвейг весело ей улыбнулась, разглядев.

— Мальчиков ждёт сюрприз, — почему-то сказала она.

Пандора с некоторым ужасом сразу заподозрила, что «мальчикам» ничего не объяснили. Ну, это уж точно, не её забота и не её вина! Но настораживало.

Леди Бастинда тоже улыбнулась, но немного неуверенно.

— Может быть, мантию? — предложила она. — Дорогая, рада с вами познакомиться.

— Не говори глупостей, — возразила ей Сольвейг Гамп. — Девочка выглядит замечательно. Ричард, раз все готовы…

— Конечно, — кивнул лорд. И достал из воздуха хлыст с резной рукояткой. — Держитесь, Пандора. Это портключ.

Миг — и они перенеслись на какое-то поле, где не было снега, но зато стелился туман и шёл дождь. Правда, Пандора не ощущала на себе даже капель, видимо, кто-то позаботился о непроницаемом куполе над ней. К её сожалению, Бастинда и Сольвейг отошли чуть в сторону, когда впереди показались силуэты кандидатов в её мужья. Лорд тоже остановился, не дойдя шагов двадцать.

— Идите, Пандора, и выбирайте, — мягко велел он. — Я очень верю в женскую интуицию.

Она благодарно кивнула, хотя никакая интуиция у неё на мужчин никогда не срабатывала. Впрочем, у неё была чёткая цель, и она твёрдо была намерена ей следовать. Лорд ей объяснил, что делать — подойти, выслушать имя, спросить о чём-то, если захочется, и, собственно, выбрать. Ничего сложного.

Представит, что она на конференции знакомится с коллегами перед докладом. Пандоре это часто помогало при встрече с незнакомыми людьми. Однако, подойдя на достаточное расстояние, чтобы разглядеть мужчин, она как на щит налетела, замерев. Эти представители сильного пола ну никак не ассоциировались с коллегами-учёными даже при богатом воображении. Пандора оробела на несколько мгновений, запоздало вспомнив, что перед ней боевики ковена, а они и не могли бы выглядеть иначе. Жизнь её баловала — никогда не сталкивала близко с людьми подобного типа.

От мужчин веяло опасностью и чем-то ещё непонятным, растревожив её очень некстати. К счастью, заполошно пробежав взглядом по их лицам, она не увидела ни одного масляно-похотливого взгляда, который был ей так невыносим, отчего она до сих пор избегала слишком близких отношений с противоположным полом. Спокойные взгляды боевиков не шарили по ней беспардонно, как случалось иногда в путешествиях и даже в академии. Скорее, они выглядели немного сонными и в то же время настороженными. Но за последнее она не могла их винить. Тоже ведь своего рода заложники ситуации.

Эти мысли придали сил продолжить движение. И Пандора застыла в трёх шагах от первого боевика слева.

— Здрасьте, — поздоровалась она первая, поглядев на серьёзного парня. Поругала себя за какой-то писклявый голос, поклявшись впредь говорить нормально. Главное — не показывать страха, не убьют же её. Лорд поблизости, его супруга и тёща тоже — ничего плохого не должно случиться.

— Добрый день, — ответил ей первый боевик. Симпатичный, в белой рубахе, которая так красит любого мужчину. — Бенджамин Хьюз к вашим услугам, леди.

Стало легче, когда парень заговорил. Даже слегка улыбнулся. Странно было осознать, что и такие люди, как эти жуткие парни, умеют говорить вежливо и даже улыбаться.

— Очень приятно, — легко соврала Пандора. Самой улыбнуться никак не удавалось. — Пандора Рейн-Купер. Скажите, вы здесь по своей воле?

Она вовсе не это спросить хотела, но слишком беспокоили слова тёщи лорда о «сюрпризе» для парней.

— Абсолютно добровольно, — шире улыбнулся Хьюз, показавшись ещё более нормальным.

— Мне не сказали, — понизила она голос. — Но, может быть, вы знаете — как там мои девочки?

— В полном порядке, — заверил её парень, поглядев с сочувствием. — Они здоровы и ни в чём не нуждаются в данный момент. Только по вам скучают.

Пандора выдохнула, на секунду прикрыв глаза. Кивнула парню и прошла дальше, строго приказав себе не увлекаться. Но в крайнем случае, его и выберет. Не злой, вроде бы, и о девочках хорошо сказал.

Радовало сообщение лорда, предупредившего, что разговоры с женихами конфиденциальны. То есть, остальные не смогут услышать её разговор даже с соседом.

— Здрасьте, — решила она не менять приветствия, поднимая взгляд на второго парня. У этого были более мощные плечи, и вообще — эдакий крепыш с коротким ёжиком на голове. Одет во что-то походное, что смотрелось гармонично. Но и подчёркивало, что перед ней самый настоящий боевик. А с Хьюзом она почти забыла об этой маленькой детали.

— Вильям Клиффорд, — без приветствия сообщил ей парень, глядя куда-то в её переносицу.

— Пандора Рейн-Купер, — представилась она. Чем-то её задел его тон. И она уже нарочно задала тот же вопрос, что и Хьюзу: — А вы здесь добровольно, Вильям?

— Вполне, — коротко ответил парень, на мгновение взглянув ей прямо в глаза. Усилием воли Пандора не отшатнулась, хотя захотелось. Взгляд его не был злым, но от него мурашки побежали по спине. Этот боевик явно не стремился с ней общаться. Взгляд тут же отвёл, с деланным интересом разглядывая её ухо, кажется. И может быть, даже врал, что здесь стоит вполне добровольно.

Он бы идеально подошёл ей, согласно плану. Явно ведь не стремится понравиться. Но вдруг не свободен просто?

— У вас есть девушка? — осмелев, задала вопрос — сам вынудил своим отношением. — Или чувства к другой женщине?

Вильям засопел, не желая отвечать, но она упорно ждала, сама не зная — зачем.

— Нет, — процедил холодно. — Ни девушки, ни чувств. А вас это действительно волнует?

— Меня волнует, что вы врёте! — ответила Пандора, страдая, что приходится задирать голову, чтобы смотреть на парня. Её маленький рост сейчас особенно её удручал.

— И в чём же? — возмутился парень. Зато она смогла поймать его мятежный взгляд, убедивший Пандору в своей правоте.

— Вы не хотите здесь быть, — уверенно сказала она. — Приказ лорда, не так ли? А не боитесь, что всё равно выберу вас?

— Вы не станете этого делать, — не поверил ей парень, прожигая сердитым взглядом. Надоело, видимо, изображать спокойное равнодушие.

— И всё же, — она упорно смотрела в его глаза. Тут, на минуточку, её судьба решалась! — Другая девушка или я вам так неприятна?

— Где вы были, когда у ваших девочек случился выброс? — резко спросил боевик, теперь сам пристально и испытующе на неё глядя.

— В Италии, на конференции, — удивлённо ответила Пандора. Он явно её винил в том, что случилось с Лу и Нэн. Но оправдываться она не собиралась.

— И сколько вам лет? — холодно осведомился он.

— Двадцать два, — пожала плечами. И фиг он узнает, что сегодня у неё день рождения.

— Кем вы приходитесь девочкам?

— Соседкой, — спокойствие ей давалось с большим усилием. Быть нелюбимой женой будет очень нелегко. Но сдаваться она не собиралась. — Близким другом, наставницей, а иногда целителем и родной матерью — по обстоятельствам. Всё? Допрос окончен?

Парень отвёл взгляд первым.

— По крайней мере, — выдал этот уникум. — У вас ещё есть пять претендентов на руку и сердце.

— А вы, смотрю, всесторонне развиты, — усмехнулась она, ощущая, как внутри всё бурлит от иррациональной обиды. — И считать умеете, и с анатомией знакомы. Билли, да?

— Вильям, — только и ответил второй жених. И вдруг склонился к её уху, прошептав: — Какого драккла вы так нарядились?

Она всё-таки отшатнулась, совсем потерявшись в его претензиях.

— И что вас не устраивает? — смогла спросить Пандора, собравшись с мыслями. И одарила наглого Билли презрительным взглядом. Сам-то в удобном охотничьем костюме!

— Слишком вызывающе для девушки, — ответил Клиффорд, скользнув взглядом по её ногам. — Даже эротично. Но на меня это не действует, не надейтесь.

— К счастью! — возмутилась Пандора. Она была вполне прилично одета, как ей казалось. Даже леди Сольвейг это понравилось. — По-вашему, я должна была закутаться в мантию?

— Как минимум, — кивнул Вильям.

— Вы мне пока не муж! — сердито ответила она.

— К счастью, — буркнул боевик, вернув ей собственные слова.

Пандора почти решилась послать его подальше, но всё же Билли подходил ей больше, чем Хьюз. Да что там — идеально подходил. За близняшек волнуется, а к ней не испытывает добрых чувств. С таким к ней отношением, Клиффорд вряд ли будет настаивать на близости после консумации. А это уже большой плюс.

Она молча проследовала к следующему парню.

— Здрасьте, я Пандора Рейн-Купер, — упростила приветствие она и только потом узнала в приодевшемся боевике второго похитителя.

— Мы уже немного знакомы, — улыбнулся ей парень. — Дэвид Уэбстер. Но друзья зовут меня Дэйв.

Пандора с трудом успокаивалась после разговора с Вильямом Клиффордом.

— Вы здесь по доброй воле? — решила она идти по проторённой дорожке.

— О да! — ответил Дэйв, поглядев проникновенно. — Вы мне сразу понравились!

Пандора постаралась не выдать разочарование.

— Вам не кажется моя одежда неподходящей? — она не знала, зачем это спрашивает.

— Вы очаровательны, — улыбнулся Дэйв.

Пандора сдержала поднявшееся внутри раздражение. Она совершенно не хотела выглядеть перед ними очаровательной.

— Вы не знаете, где держат моих девочек? — сменила она тему.

— За учебным классом, — сразу ответил парень. — Там хорошая комната, кровати, им принесли игрушек. И кто-то из взрослых постоянно присматривает. Вам не стоит волноваться. Есть уже пара семей, которые готовы их удочерить.

— Это здорово, — улыбаться этому кретину она также не стала. Видимо, решил, что Пандора с радостью откажется от своих крошек. И нафига такой муж? — Вы меня очень успокоили, Дэйв. Спасибо!

И она не стала слушать, что ещё ей скажет боевик номер три. Прошла решительно к следующему парню.

— Здрасьте! Пандора Рейн-Купер, — она вдруг почувствовала себя журналисткой, берущей интервью. На душе стало немного легче.

— Чарли Стэнфилд, — лениво представился симпатичный боевик. — О чём вы так долго с Билли разговаривали?

— Э-э, — Пандора сбилась от неожиданного вопроса. — Ему не понравилась моя одежда.

И этот наглый Чарли радостно заржал.

Пришлось ждать, пока он успокоится. Пандоре точно не было весело. Представлять себя журналисткой больше не получалось.

— Что смешного? — спросила она подозрительно, мельком отметив, что этот боевик тоже в охотничьем костюме.

— Не обращайте на него внимания, — отмахнулся Чарли. — Вы выглядите аппетитно. Я даже немного жалею, что не нацепил что-то парадное.

— Зачем? — не поняла она логики боевика.

— Ну как же, — ухмыльнулся он весело. — Чтобы вы меня выбрали, конечно. Слушайте, Пандора, вы мне реально понравились. И ваши девочки — чудо. Я обожаю детей, и вообще хочу большую семью.

Вот этого ей точно было не нужно. Чарли не производил впечатление человека, которому достаточно будет консумации брака. Да и намёк на большую семью…

— Я подумаю! — выдала она вежливо.

— Хотя бы попытался… — пробормотал весельчак Чарли.

Пандора покачала головой и поспешила к следующему, чувствуя, что уже устала.

— Здрасьте! — она ошарашенно оглядела высоченного здоровяка. Этот был даже выше Билли. И плечи шире, да и весь он намного крупнее. Захотелось присвистнуть, как Стэн Сойер из её одногруппников в академии. — Пандора…

— И вам здрасьте, — прогудел боевик хмуро. — Глен Кроули.

— Вы здесь добровольно? — вернулась она к проверенному вопросу.

— Как сказать, — Глен тяжело вздохнул. — Вы такая вся хорошенькая… не для меня, короче. Но был бы рад. Мать хочет, чтобы женился, хотя уже три внука у неё есть. Это моего старшего брата… Корделл его зовут.

— Очень интересно, — покивала Пандора. — Про моих девочек что-то слышали?

— Близнецы? — широко улыбнулся Кроули. — Да, немного, вроде в порядке всё. Это Клиф всё с ними возился. Его лучше спросите.

— Клиф? — удивилась Пандора. Поглядела на следующего жениха.

— Да не, там Джин Корс, красавчик, конечно. А с Клиффордом вы уже пообщались.

— Это который Билли? — уточнила она. — Он возился с девочками?

— Ну да, — закивал Кроули. — Достал их из той магловской тюрьмы, патрон не слишком обрадовался, но потом сказал, что правильно. Потом Билл в Мунго их охранял, ну и ещё ребята… Клиф помогал там, когда какой-то целитель выправлял мелким ядро. Эти сволочи умудрились покорёжить… Да лучше вам Билла спросить. Я не очень понял. Но теперь уже всё в порядке с вашими девочками.

— Я пойду? — спросила здоровяка Пандора, понимая, что была несправедлива к Биллу Клиффорду. Но кто же знал?

— Рад был познакомиться, — прогудел Кроули добродушно.

Последний боевик из кандидатов в её женихи оказался даже красивым. Стройный, одет прилично. Если бы не все эти цепи на его шее, мог бы сойти за нормального человека.

— Здрасьте, — кивнула ему Пандора, радуясь, что мучения подходят к концу. — Пандора Рейн-Купер.

— Джин Корс к вашим услугам, мисс, — поглядел на неё парень ласково.

— Вы здесь добровольно?

— По приказу лорда, но возражений у меня не было, — улыбнулся ей Корс.

— А у кого были? — заинтересовалась Пандора.

— Да так, — пожал плечами красивый боевик. — Билл в кабак собирался свалить. Хьюз тоже с ним. Кроули дрых… Да какая разница. Нам сразу дали понять, что это приказ. С патроном не поспоришь. Но мне даже нравится, я готов на вас жениться хоть завтра.

— А девочки? — спросила она почти на автомате. Джин Корс её немного пугал своими ласковыми улыбками.

— Какие девочки? — удивился он. — Сейчас я ни с кем не встречаюсь, честно. Или вы про близняшек? Хорошие девчонки, не капризные. Вас всё вспоминали. Мы же их совершенно случайно нашли, когда своих пацанов спасали. Вот заодно и девочек прихватили.

— Вы прихватили? — уточнила Пандора.

— Ну как — мы все вместе, да. Лорд сказал забирать — и забрали.

— Спасибо, Джин.

— Может, всё же, меня выберете? — заглянул парень ей в глаза, наклонившись ближе.

— Вам моя одежда не кажется провокационной? — отступила Пандора на шаг.

— Немного, — рассмеялся он. — Мне нравится, если что.

— Я учту, — кивнула серьёзно. — Всего доброго.

Только отойдя от них шагов на пять, Пандора выдохнула и поспешила к ожидавшему её лорду. Его супруга и тёща тоже подошли.

— Выбрали? — доброжелательно спросил Лестрейндж. — Или хотите ещё подумать?

— Это сложно, — честно ответила Пандора, опять ощущая робость перед лордом.

— И всё же? — он чуть поднял брови.

— И всё же я выбрала, — тяжело вздохнула Пандора. — Я согласна выйти за Билла Клиффорда, если он не станет возражать.

— Не станет, — заверил лорд, ничем не показав удивления или каких-нибудь других чувств. — Думаю, вы устали. Можете отдохнуть перед ужином. Я сам сообщу жениху ваше решение.

Бастинда и Сольвейг странно переглянулись, когда Пандора назвала имя выбранного жениха. Но благожелательно ей покивали — молодец, мол.

— Мы проводим девочку, — решила Сольвейг, увлекая Пандору сквозь немного рассеявшийся туман к видневшемуся вдалеке замку. — Ты очень хорошо держалась, дорогая. Билли ещё оценит, не волнуйся. Сегодня тебе надо хорошенько отдохнуть.

— Я подумаю, как всё быстро организовать, — озабоченно проговорила леди Бастинда. — У Вильяма никого же нет, но я думаю, все теперь помогут.

— Что организовать? — встрепенулась Пандора, которую потряхивало теперь, когда испытание осталось позади. Хотелось бы ей видеть, как воспримет новость сам Билли. Или не хотелось...

— Завтрашнюю свадьбу, конечно, — мягко ответила ей Сольвейг. — Ричард никого слушать не хочет, решил всё сам. Ну да и к лучшему, я думаю.

— Чью свадьбу? — полюбопытствовала Пандора, немного радуясь, что у них с Клиффордом даже помолвки ещё не было. С ним следовало обязательно поговорить и помириться.

— Твою с Билли, конечно, — ответила тёща лорда, заставив Пандору впасть в ступор. — Но ты не волнуйся, если моя дочь взялась организовать, то всё будет отлично. Тем более, что у вас с Вильямом родных нет, спрашивать согласия и приглашать со стороны никого не нужно. Будут только свои.

— Он ещё не дал согласия, — робко напомнила Пандора.

— Всё будет хорошо, — заверила Сольвейг.

* * *

— И зачем нам к воротам школы? — спросила Санни с любопытством, когда они свернули к главному холлу, где по причине занятий, сейчас было пустынно.

Майкл загадочно улыбнулся, но тут же решил её больше не мучить.

— Директор Робертс попросил нас встретить гостя и показать ему Хогвартс, — пояснил Морган, забавно усмехаясь, отчего на щеках его возникли милые ямочки. — Говорят, это один из сильнейших стихийников на континенте, который прочтёт студентам несколько лекций и что-то ещё покажет, вроде проверки на наличие стихийной магии. Наша задача — занять гостя часа на два, как я понял, до прибытия директора. У Антуана неотложные дела в ковене, ты же слышала.

— И имя гостя? — продолжила допрос Санни, поняв теперь, для чего ей предложили тепло одеться. Погода нынче стояла прескверная: ветер и противная морось. Серые тучи и ни клочка чистого неба. О солнце и говорить нечего — ни единого лучика не пробивалось. Она удивилась, когда её сразу после завтрака позвали к директору. «Майкл всё вам расскажет, — сказал Робертс, поглядев на Санни внимательно. — Преподаватели все заняты, но я рассчитываю на вас».

Почему именно на них — не объяснил. А теперь и вовсе стало странно — почему не отправили тех же префектов?

— Имя его, — сказал Майкл, смешливо ей подмигнув. — То ли Иван, то ли Джон. Фамилия — Долохов. Русский, как я понял. Надеюсь, понять его я смогу, Ева уверяет, что у меня неплохо получается. А вот поговорить — не уверен, мало практики.

— Вот как! — теперь хоть что-то прояснилось. Значит, Робертс уверен, что она хорошо знает язык? Санни не знала, как к этому относиться, но решила не торопить события. Надо будет — поговорит по-русски, это давно уже секрет Полишинеля. А вот кое-что ещё её насторожило. — Долохов! Не родственник Антонина Долохова, случайно?

— Мне тоже интересно, — покивал Майкл.

Они ненадолго замолчали, потому что увидели Рубеуса Хагрида, замахавшего им руками ещё от своей хижины. Он довольно резво к ним приближался, так что пришлось остановиться и подождать. Санни лесника видела редко — в отличие от канона, он здесь жил затворником, в Хогвартс не захаживал, и если кто и навещал его из ребят — Санни об этом не знала. Видела лишь мельком время от времени, и совершенно не представляла, какой у полувеликана характер и какие жизненные интересы.

В руках Хагрида они увидели увесистую связку ключей, которыми он размахивал, приближаясь и жутковато скалясь. Всё-таки было у этого типа во внешности что-то нечеловеческое, помимо роста примерно в три метра.

— Пойдёмте-пойдёмте, — заторопил их он. — Должон уже подъехать гость-то!

До ворот им с Майклом пришлось бы бежать. Ключарь-лесник не старался идти медленно, словно тут же забыл о неторопливых человечках. Санни очень не хотелось выглядеть перед гостем запыхавшейся, и она, озорно поглядев на Майкла, попросила:

— Дай руку!

Майкл улыбнулся, но руку ей протянул. А Санни немедленно за неё ухватилась, поднялась вверх на полметра и попросила:

— Тяни! Но если тяжело, я спрыгну.

Майкл засмеялся, казалось, ничему не удивившись. И легко потянул её за собой по воздуху, заверив, что она практически ничего не весит. Даже немножко пробежался, отчего у Санни захватило дух.

Из-за этой заминки ребята немного отстали от широко шагавшего лесника. Им оставалось ещё метров сто пятьдесят до ворот, когда те начали медленно раздвигаться.

Санни так интересно было, что за гостя им поручили встретить, что о шалости своей совершенно забыла, когда они приблизились к повозке, запряжённой фестралами. Гость уже, о чём-то переговорив с Хагридом, спрыгнул на землю и с интересом обернулся в их сторону.

Санни мельком отметила, что этот русский не слишком похож на Антонина Долохова, а вот на русского байкера из её прошлой жизни запросто. Всего-то не хватало банданы, мотоцикла, выдающегося живота и пышной бороды. Выглядел этот «байкер» широкоплечим, но стройным.

Мужчина обалдело уставился на её ноги, пробормотав на великом и могучем:

— Лихо, чёрт возьми! — а потом поднял на неё восхищённый взгляд и медленно проговорил по-английски: — Как вы это делаете?

Санни опомнилась и спрыгнула на землю, поняв, что спалилась. И как-то теперь надо объясняться с этим чужим русским. Широко улыбнувшись, решила отвлечь его русской речью, уже не уверенная, какое из зол меньше.

— Здравствуйте, господин Долохов, — сказала она, встречаясь с ним взглядом. — Добро пожаловать в Хогвартс!

Долохов ещё немного округлил глаза, потом как-то чересчур жизнерадостно ей улыбнулся, подошёл ближе и попросил:

— Сделай это ещё раз. Пожалуйста.

Хагрид громко пыхтел, запирая ворота, прикасаясь ключами к каким-то точкам. Майкл с интересом разглядывал гостя, не спеша вмешиваться, а Санни перестала улыбаться, ощутив замешательство — ей совершенно не хотелось ничего показывать этому красавчику-гостю. Нашёл учёную мартышку! Очень уж самодовольный вид был у него, когда он озвучивал просьбу, даже не поинтересовавшись их именами. Пусть по-русски, и даже «волшебное слово» не забыл, но отчего сразу на «ты»?

— Не хочу, — ответила прямо. Но поспешила исправиться, когда глаза гостя опасно сузились. — Извините, мы не представились. Александра Прюэтт и Майкл Морган.

— Сквиб? — равнодушно поглядел на Майкла «байкер» Долохов и снова уставился на Санни. — Сашенька, значит? И что за нелепое упрямство, Сашенька? Разве так встречают гостей?

— Для вас — мисс Прюэтт, — обиделась она за Майкла, но старалась выдержать вежливый тон. И пусть в душе всколыхнулось много чего, мешая дышать, когда он так просто назвал её ласково по-русски, но это нисколько не извиняло его грубость и нелепое требование. — Директор Робертс приносит извинения, он очень занят. Мы с Майклом готовы занять ваше время и устроить вам экскурсию по Хогвартсу. Точнее — Майкл вам всё покажет. Мистер Морган — заместитель директора по финансовым вопросам. Он гениальный бухгалтер и раньше на гоблинов работал.

Последнее она добавила, надеясь увильнуть от опасного типа и экскурсии для него в том числе. Может, ему тоже налоги посчитать захочется. Хотя Майкла сразу стало жалко.

— Или я могу отвести вас в ваши апартаменты, — произнёс Майкл Морган, старательно выговаривая русские слова.

— Ну, я, значит, пойду, — прогудел за их спинами Хагрид так неожиданно, что настороженная Санька нервно подпрыгнула, а взгляд гостя, прикованный к ней, превратился из недоумённого в насмешливый.

Никто и не глянул вслед удаляющемуся к своей хижине Хагриду.

— Что вы преподаёте, мисс Прюэтт, — осведомился гость светским тоном, шагнув ближе. Причём легко перешёл на английский. И Санни с досадой поняла, отступая на шаг, что не было никакой нужды палиться перед наглым Долоховым дважды. — Позвольте угадаю — Чары?

— Не угадали, — она попыталась с независимым видом спрятаться за Майклом, но получилось ещё глупее, судя по смешинкам в излишне понимающем взгляде гостя. — Пойдёмте в школу, господин Долохов!

— Можешь называть меня по имени, — снова перешёл гость на русский, но хотя бы зашагал к школе. — Для тебя, Сашенька, я — Иван.

— А по отчеству? — буркнула она, стараясь не глядеть в его сторону.

— Да ладно, — хмыкнул гость. — Мы же в Англии, обойдёмся именами.

— Вы не ответили Майклу, — попеняла ему Санни, не понимая настроения гостя. Вот чего прицепился? Не будет она его по имени звать! Лучше никак не будет! — Вам экскурсию или в апартаменты проводить?

— Ах, да, — перешёл опять на английский Долохов. — Мистер Морган, прошу меня извинить, но ваша… коллега? … слегка выбила меня из колеи своим фокусом. Если позволите, я бы сначала осмотрел апартаменты.

Майкл, вот уж неунывающий и не злопамятный человек, тут же скромно улыбнулся:

— Конечно, вам же хочется переодеться, наверное, с дороги. Извините, что не подумал.

— А где ваши вещи? — озаботилась Санни, зачем-то оглянувшись назад. Хотя помнила, что фестралы с коляской остались за воротами.

— Предпочитаю путешествовать налегке, Сашенька. И нет, мистер Морган, переодеваться не входит в мои планы. Но я весь день в дороге, немного отдохнуть не помешает. Отложим экскурсию, например, на завтра.

И как у него так получалось — отвечать ей по-русски, а Майклу по-английски, хотела бы она знать. При том, что он прекрасно слышал, что её друг вполне хорошо говорит на его родном языке.

Оказалось, что они успели уже дойти до широких ступеней главного входа в школу, когда у Саньки при очередном взгляде на гостя, возникла новая ассоциация, на кого похож этот тип — виноват в том был его жест, скупой, лёгкий, стремительный и красивый — которым он просто накинул на голову капюшон, поглядев на хмурое небо. Ассасин! Хотя, это просто слово красивое и образ из компьютерных игр. Но вряд ли этот русский в самом деле убийца.

— Конечно, как скажете, сэр, — кивнул Майкл, первым заходя в школу.

Санни была готова последовать за Долоховым, но тот вдруг прикрыл тяжёлую дверь и развернулся к ней, немало напугав этими действиями.

— Ты говоришь с акцентом, — быстро произнёс он, теперь без улыбки. — Учила язык здесь? С какой целью?

— Вам не обязательно со мной общаться, — опешила Санни, не ожидавшая таких вопросов и панибратства. — И вообще, директор ошибся, попросив меня вас встретить. Дайте пройти, Майкл вам всё покажет.

— Я ведь всё равно узнаю, — лукаво улыбнулся он. — И я хочу с тобой общаться, Сашенька. Директор поступил совершенно правильно, отправив тебя мне навстречу. Но, я готов пренебречь своими желаниями, если ты ещё раз позволишь увидеть этот трюк. Объяснишь, хотя бы в двух словах, как у тебя это получается, и я постараюсь не беспокоить тебя более, если запретишь.

— Родовой дар, — поспешила она ответить, вспомнив вывод, сделанный боевиками Лестрейнджей.

— Стихийный, ты хочешь сказать?

— Ничего я вам говорить не хочу! — упрямо ответила Санни и развернулась, собираясь совершенно невежливо уйти. В конце концов, ей нетрудно будет пройти через боковой вход, ведущий от теплиц. А директор Робертс просто не знает, что за невежливого типа пригласил в Хогвартс. Но поймёт, как она очень надеялась.

Но уйти ей не позволили.

Иван Долохов догнал её за секунду и осторожно сжал локоть, останавливая и разворачивая к себе.

— Вы мне понравились, — признался он, становясь вдруг вежливым, и обаятельно улыбнулся. — Простите за грубость, но вы так живо реагируете, что не смог удержаться. Ваш Майкл очарователен. Боюсь, и его я обидел невольно. Примите мои искренние извинения, Сашенька. Ну же, я просто очарован вами — это самая большая моя вина.

Когда Долохов стоял так близко, оказалось, что соображать получалось куда труднее — от страха и непонимания, что ему от неё нужно. И что можно от него ожидать.

— Антонин Долохов кто вам? — отмерла Санни, вдруг поняв, что ей почему-то важно это узнать. Именно Антонин, тёмный маг и малефик, обещал разобраться, откуда она знает русский язык. А что, если она не просто прокололась перед чужим человеком, а прямо перед родичем Антонина? Но он хотя бы нормальный псих, а этот жутковатый.

— Кузен, — недоумённо нахмурился Иван Долохов. — Он вам знаком?

— Знаком, — кивнула Санька мрачно. — И я ему тоже. Поинтересуйтесь у него на досуге, почему мне безразлично, нравлюсь я вам или нет. И отпустите. Вы не можете хватать человека просто потому, что вам так хочется.

— Зря вы так, — Долохов посмотрел укоризненно и с явной досадой, отпустил её локоть, отступил к двери и широко распахнул её. — Прошу, леди.

— Спасибо, я пройдусь, — Санни больше на него не смотрела, сбежала со ступеней и бегом отправилась в сторону бокового входа. Там и к слизеринским подземельям ближе. И точно открыто, потому что у второкурсников, по словам Эжени, как раз занятия в теплицах.

* * *

Поппи всегда считала себя неприхотливой, готова была спать и на голой земле, и в стогу сена, если повезёт. Юность и молодость прошли у неё бурно. Она привыкла к вызовам в любое время суток, работая в бригаде быстрого реагирования. Могла с закрытыми глазами наложить охранные контуры вокруг места ночёвки или вынужденной полевой операционной, могла не спать очень долго, спасая маленьких пациентов столько времени, сколько потребуется. А если уж выпадала возможность поспать, отрубалась мгновенно на любой горизонтальной плоскости.

Это было хорошее время, хотя с некоторых пор вспоминать свой скоропалительный брак Поппи не любила. Как ни противно было сознавать, но целитель Сметвик оказался абсолютно прав в своём мнении о её супруге. Только поняла это Поппи слишком поздно, яростно защищая от нападок наставника никчёмного, по сути, человека.

С Эрнестом Миллером она столкнулась в одном африканском посёлке. Только выпустившаяся из академии соплячка и уже практикующий целитель, главный во второй бригаде быстрого реагирования, прикреплённой к Мунго. И пусть не было какой-то особой любви или неземной страсти, но Поппи показалось тогда, что нашла себе замечательного жениха с похожими стремлениями и мировоззрением.

Эрнест был мил и обходителен, выделял её из остальных стажёров бригады. Сдержанно хвалил, доверял ассистировать в сложных операциях, учил, передавая свои навыки и знания, и мог легко поддержать любую тему. Миллер ухаживал красиво, дарил экзотические цветы, читал стихи французских и немецких поэтов, замечательно улыбался и умел её рассмешить.

Поппи чувствовала себя одинокой вдали от родины, без знакомых и родных, которые были резко против её стажировки в «диких землях». С другими двумя девушками-стажёрами подружиться не получилось, они были совсем не рады, что их начальник её выделяет. А четверо остальных целителей из их группы со стажёрами держали дистанцию. Что в итоге подвигло Поппи принять предложение Эрнеста она и сейчас затруднилась бы ответить.

Возможно, решила доказать родным, что больше не нуждается в их опеке. Или просто хотелось казаться взрослее, к тому же к замужним в этих местах относились с куда большим уважением. Миллер же был достаточно хорош собой, несколько полноват, но не критично, блондин с голубыми глазами, сильный маг, мягкий и понимающий руководитель и хороший целитель.

Пусть никакой такой неземной любви, как в романах, у неё не случилось, но Поппи казалось достаточным, что сам Эрнест её любит и относится хорошо.

Миллер заверял, что влюбился в неё с первого взгляда, что думать ни о чём не мог, что она снилась ему каждую ночь и всё в таком духе. Соблазнял тем, как здорово будет им работать вместе и дальше, после окончания её стажировки. Видел в ней в будущем отличного профессионала-напарника.

Это всё было лестно и удивительно, хотя Поппи не могла отделаться от мысли, что недостойна такой любви. Хотя бы потому, что не способна оказалась ответить тем же. Но Эрнест не замечал её холодности, считал застенчивой, скромной и неопытной, скрывающей настоящие чувства к нему. Мол, всё придёт после свадьбы.

Увы, не пришло, много позже Поппи это чётко осознала. Но долгое время она пыталась соответствовать представлениям мужа об отношениях в семье. Интимная сторона супружеской жизни оказалась не слишком приятной, но в целом терпимой. Поппи не была разочарована, потому что никаких чудес в этом плане и не ждала. Она никогда не была красавицей, в семье коммерсантов и адвокатов и вовсе считалась белой вороной, а тут стала вдруг единственной для такого крутого целителя, который не просто её любил, а почти боготворил.

И пусть ей постоянно приходилось стараться ему соответствовать, а также заниматься «любовью», что она с удовольствием променяла бы на очередной срочный вызов и бессонное бдение над больным. Но хотя бы они никак не могли обзавестись наследником. Этого Поппи не желала всем сердцем. Детей Поппи любила, недаром она выбрала специальность детского и подросткового целителя, но обзаводиться своими не спешила. Успеется ещё.

Но главной причиной было обещание мужа отправить её в Германию в родовое поместье, как только она забеременеет. Эрнест просто не слышал никаких её возражений, внезапно заявив, что женщине не место в экстремальных условиях, в каких им приходится работать. Оставалось радоваться, что ему-то их интимная жизнь явно пришлась по вкусу, и он пока не был готов расстаться с молодой женой.

Поппи совершенно не хотелось бросать стажировку, ради которой она столько преодолела. Стать настоящим целителем — была её мечта с самого детства. Она жаждала учиться, совершенствоваться в своей профессии, работать на пределе и совершать невозможное. И, что греха таить — её влекли приключения и опасность, а этого в отрядах быстрого реагирования было хоть отбавляй.

Первый кризис в супружеской жизни наступил как раз после того случая, который упоминал к месту и не к месту целитель Сметвик. Их бригаду отправили в один горный посёлок, где случился какой-то мор. Как только они туда аппарировали, трое сопровождающих бригаду боевиков обследовали местность, сообщив, что всё спокойно, и Миллер скомандовал взять пробы воды и проверить самых тяжёлых больных. Все более лёгкие случаи велел оставить на утро.

Одна женщина из посёлка подбежала к ним, уговаривая посмотреть детей. И Эрнест велел им оставаться с тяжёлыми больными, которых пытались спасти, а сам отправился с той женщиной. Вернувшись спустя несколько минут, он заверил, что дети в порядке и вполне могут подождать до утра. А им в первую очередь нужно было спасти совсем плохих двух стариков и трёх женщин, которых принесли в целительскую палатку.

Эрнест ошибся, приняв брюшной тиф у детей за лёгкое отравление. В воде были найдены токсины, которые удалось нейтрализовать. Казалось, что картина внезапного мора абсолютно ясна. Утром бригада в полном составе, успешно спасшая за ночь четверых тяжёлых взрослых и преодолев зачатки болезни ещё у полудюжины женщин и мужчин, угрюмо стояла над семью детскими трупами, выложенными рядком перед наскоро выкопанной общей могилой. Поппи запомнилась самая маленькая девочка лет трёх, над которой безутешно рыдала та самая женщина, что звала их к детям. Родители остальных стояли молча. В их глазах читалась только усталость и обречённое смирение. Как бы ни старались бригады целителей, смертность местного населения, особенно детская, продолжала оставаться удручающе высокой.

Выяснилось, что сердобольные мамаши, которым местный шаман велел не давать детям еды, обрадовались диагнозу целителя Миллера, напоили и накормили голодных малышей абрикосами и другими фруктами. Из девяти ребят к утру выжили только двое — они чувствовали себя хуже остальных и не смогли есть. Этих двоих магам удалось спасти.

Поппи подошла к Эрнесту, умоляя осмотреть остальных подростков и детей посёлка, которые не считались заболевшими. И злой муж ей тихо прошипел, чтобы не лезла, куда не просят, и утопал в целительскую палатку. Ему ещё нужно было написать отчёт. Целители и две стажёрки отправились вслед за Миллером, как и двое охранников. Один остался подле Поппи.

— Алекс, — обратилась к нему Поппи с самым спокойным и уверенным видом. — Целитель Миллер велел мне осмотреть остальных детей. Он хочет убедиться, что остальные дети здоровы. Вы не могли бы объяснить это людям?

Она воспользовалась тем, что муж говорил с ней тихо и по-немецки, которым никто из целителей и охраны не владел.

Зато охрана, в основном, набиралась из местных, служа зачастую гидами. Они довольно бойко общались с другими аборигенами.

Алекс не стал возражать, подошёл к одной из женщин и сказал всего несколько слов на гортанном наречии. Та поглядела на Поппи внимательно, потом поманила за собой. Её привели в большую пещеру, где пол был устлан шкурами. Поппи увидела около двух десятков ребятишек от двух до пятнадцати лет, которые сидели кучками или поодиночке и таращили на неё испуганные глаза.

Поппи попросила женщину подводить ей детей по одному, и быстро накладывала диагностические заклинания. С каждым здоровым малышом ей было всё легче дышать. Но двум девочкам и трём мальчишкам она влила по паре флаконов укрепляющих зелий, а четырнадцатилетнему подростку пришлось споить костерост — тот упал с дерева и сломал руку и несколько рёбер. Ещё три флакона костероста она передала приведшей их женщине, объяснив через Алекса, как его следует принимать.

Женщина закивала ей, что всё поняла и поблагодарила взглядом.

— Её сын, — скупо пояснил ей Алекс.

Жители селения провожали целителей мрачными взглядами, лишь скупо поблагодарили, что спасли шамана и остальных.

Их вызвали на базу, где кроме палаток целителей имелся вполне приличный деревянный госпиталь на двадцать коек, куда привозили самых тяжёлых пациентов. Территория была окружена высоким частоколом, накрыта защитным куполом и кучей заклятий от магических тварей.

Руководство вызывало членов второй бригады по одному. Мужа держали долго. Он вылетел из кабинета начальства красный, злой и, ни слова никому не сказав, покинул дом начальства. Даже на Поппи не взглянул. В окно она видела, как он, на пару минут зайдя в их палатку, вышел оттуда с ружьём и, выйдя за периметр посёлка, аппарировал неизвестно куда.

Остальные целители выходили из кабинета более спокойные, но стажёрам ничего не сообщали. Девчонок-коллег вызывали первыми. Дафна вышла с кривой усмешкой, кивнула Кристи, сразу ушедшей в кабинет начальства, и неприязненно поглядела на Поппи, стоящую у окна.

— Командиром бригады назначили целителя Раймонда, — не скрывая злорадства, сообщила она. — Зарвался твой муженёк.

Поппи лишь пожала плечами. Она только надеялась, что Эрнест не наделает глупостей.

Наконец пришла её очередь. Войдя, плотно прикрыла дверь и почувствовала себя неуютно — стояла словно перед судьями. За длинным столом она увидела главного начальника, седовласого целителя Кристенсена и нескольких целителей из других бригад, с которыми не была знакома близко. С любопытством покосилась на Сметвика, о котором ходили легенды. Его третья бригада считалась лучшей. Муж часто нелестно отзывался об «этом грубом и нахальном костоломе», считая, что «проклятый англичанин» ― позёр и слава его дутая и совершенно незаслуженная. Но Поппи восхищалась гениальным целителем.

Миллера ещё бесило, что Сметвик везде таскает с собой какого-то писаку, который не только ведёт съёмку на колдокамеру всех уникальных случаев, но и отсылает материалы в медицинский вестник. Сам Эрнест не терпел никаких посторонних в своей работе, с трудом мирясь с тройкой боевиков, считая, что целители его бригады сами способны себя защитить и от агрессивных аборигенов, и от опасной флоры или фауны.

На Поппи воззрились семь пар глаз с видом спокойным, но весьма серьёзным. Впору было поёжиться от такого внимания, но стояла она ровно. Перед главным она увидела пухлую папку, которую тот неторопливо просматривал, заставив её почти не дышать в ожидании уготованной ей участи. Видимо, Кристенсен рассматривал её дело, и Поппи лишь подивилась, что оно такое пухлое на вид. Она и не подозревала, что за стажёрами ведётся такое пристальное наблюдение.

— Стажёр Миллер, — обратился к ней наконец главный. — Я не буду вас мучить расспросами о несчастном случае, мы успели всё увидеть в думосборе от других членов бригады. О решениях насчёт остальных вас уведомит супруг, если захочет. Нам совершенно очевидно, что с тех пор, как вы поженились, вторая бригада стала работать хуже, не смотрите так, вас никто не обвиняет. Но мы вынуждены просить вас либо уехать домой и проходить остаток стажировки в Мунго или в германском Швелле, либо перейти в другую бригаду, если старшие согласятся взять вас к себе.

— Я хочу остаться! — тут же воскликнула Поппи. — Вы недовольны моей стажировкой? В чём?

— Сколько страсти, стажёр! — скривился Кристенсен. — Нареканий к вам нет, напротив… Но бригады сейчас полностью укомплектованы…

— Я возьму её! — пророкотал Сметвик, перебив главного. — Поппи, да? Иди отсыпайся, девочка. Выступаем в ночь. Маркус, хорош всех стращать, заканчивай балаган!

Кристенсен поморщился недовольно, но кивнул ей, мол, можешь идти.

Поппи вышла на ватных ногах, не веря своему счастью. Её чуть было не отправили домой. Что её перевели в третью бригаду ― не слишком расстроило. У неё не было особых причин держаться за бригаду мужа. Что там что там одна и та же работа.

Муж вернулся поздно вечером, когда Поппи спешно собиралась на дежурство. Забежавший днём мальчишка-стажёр из бригады Сметвика сообщил ей время и посоветовал не опаздывать. При этом он улыбнулся ей и лукаво подмигнул.

Эрнест пришёл в ярость, узнав о её переводе, закатил безобразную истерику, и она едва не опоздала, взвинченная и несчастная.

С новой бригадой внезапно оказалось всё иначе. Первое, что поразило Поппи — это единство команды. Трое целителей и трое стажёров обожали своего старшего и не скрывали этого. На привалах целители шутили, негромко подтрунивали друг над другом, охотно объясняли стажёрам их ошибки или хвалили за находчивость. Садились рядом с молодёжью, не считая это зазорным, было и ещё множество других мелочей. Задавал тон, конечно, Сметвик, который не стеснялся грубых выражений, частенько рычал, и больше ругал, чем хвалил. Но рядом с ним было спокойно и как будто безопасно. С Миллером и его бригадой Поппи всегда была настороже, и только в третьей бригаде поняла, в каком напряжении существовала до этого.

А ещё Сметвик приветствовал любую инициативу, всегда давал возможность перекусить и нормально отдохнуть хоть немного. И умудрялся находить очень славные места для ночёвки, если выдавалась такая возможность. Стажёры Бен и Натан как-то сразу взяли шефство над Поппи, отчего она вдруг почувствовала себя младшей сестрёнкой. А коротко стриженная Лизхен обрадовалась, что может с Поппи спокойно болтать на немецком. И встретила её в бригаде радостным: «Ну наконец-то я не одна!».

Целители Крэйг, Дарнелл и Саймон Вигг тоже никакого негатива не высказали, поглядев сочувственно и доброжелательно.

— Держись, малышка, — сказал ей Саймон Вигг. — Тебя ждёт посвящение.

О чём он говорил Поппи поняла на первой же операции. Местного аборигена укусила ядовитая змея, которую тот всё же умудрился убить.

— Вперёд, Поппи, — велел ей Сметвик. — Покажи, на что ты способна.

И вся бригада преспокойно уселась кружком, всем видом показав, что помогать не собираются.

Такой свободы Миллер не давал никогда. Если и давал действовать самостоятельно, то всегда контролировал, помогал, либо поручал это кому-то из целителей.

Поппи не стала размышлять и давать волю чувствам, хоть и немного сердилась, что никто даже диагностику до неё не провёл, а вдруг парень погибнет от их промедления.

Действовала быстро, как сама разумела — сами виноваты, что бросили её на амбразуру. Определила змею, вспомнила всё о её яде и последствиях отравления. Обрадовалась, что в её аптечке есть нужное противоядие, но сначала быстренько провела анализ яда с клыков мёртвой змеи, чтобы не случилось ошибки. Споила парню нужные зелья, вытянула из раны яд, заклинанием очистила от остатков яда кровь и обработала мазью ранку, наложив идеальную повязку.

— Следующий вызов, — поглядев на артефакт, заявил Сметвик, когда она вернулась к бригаде, ожидая вердикта. — Выдвигаемся на счёт три.

Никто ничего не сказал по поводу её лечения, только Бенджамин украдкой показал ей большой палец, Натан широко улыбнулся, а Лизхен насмешливо подмигнула.

А потом выяснился большой минус, к которому Поппи оказалась не готова. Сметвик, как оказалось, терпеть не мог её супруга, и не стеснялся в выражении своей антипатии, с сожалением спрашивая её каждый раз: «И как тебя угораздило, девочка?!». Ещё хорошо, что не прилюдно.

И тем не менее его критика поначалу сильно обижала, заставляя вставать на защиту Эрнеста, с которым теперь Поппи виделась, хорошо если раз в месяц — их пребывание на базе очень редко совпадало. В глубине души Поппи радовалась — меньше шансов забеременеть. Да и истерика его не забылась, пусть муж потом очень искренне извинялся.

Работать со Сметвиком оказалось трудно, но интересно. Это и моментальное принятие решений, и масса удивительного опыта — Сметвика руководство ценило, уважало и доверяло самые опасные и безнадёжные случаи. Где они только не побывали, включая горячие точки. Сметвик работал, как одержимый, не щадя ни себя, ни членов своей бригады.

Однажды они даже спасли девчонку, угодившую в силки Майя, и о них написали в целительском вестнике. Спасали всей бригадой, но именно Сметвик в решительный момент придумал, как сохранить пациентке магию и жизнь. Всех их упомянули в той статье, подробно описав все этапы спасения и введения антидота. Патрик, их журналист, даже колдографии ключевых моментов сделал подробные. Это был всё же уникальный опыт, обычно спасти укушенных дьявольскими силками не удавалось, как ни старайся.

Эрнест, бригада которого в то время дежурила в госпитале, встретил её неласково. Поппи вернулась к нему на два дня, которые им всем дали на отдых и восстановление сил. Он заявился под утро отчуждённым и злым, бесцеремонно её разбудил и швырнул истрёпанный вестник, предложив полюбоваться на себя.

Пока Поппи знакомилась со статьёй, удивляясь, что она вышла так быстро и не понимая, что так взбесило супруга, Эрнест успел ополовинить бутыль виски и принялся орать, как он много и трудно работает, а про него ни разу не написали в этом «сраном» вестнике.

Она попыталась указать, что это был беспрецедентный случай, и что статья, возможно, поможет ещё спасти не одну жизнь, но вызвала лишь новый приступ ярости супруга. Оказалось, что она безрукая дура, которую Эрнест взял к себе в бригаду из жалости и всему научил, а она, неблагодарная, не ценила. И сбежала к его врагу при первой возможности.

Он ещё много чего орал обидного и гадкого, пока Поппи не усыпила его заклинанием, улучив момент. Она всё списала на огневиски и переутомление супруга, понимая, что в чём-то он прав. Эрнест был хорошим целителем, работал много и качественно. Жаль стало, что для него не нашлось ещё одного журналиста.

Наутро пришедший в себя Эрнест слёзно просил прощения, стоя на коленях, цепляясь за неё и уверяя, что безумно её любит, и просто поддался ревности, а ещё очень соскучился.

Поппи заверила, что простила, но затащить себя в койку не позволила, сославшись, что у неё женское недомогание. Интима от супруга не хотелось совершенно, а страх забеременеть только усилился. Это позже она узнала, что муж без неё не скучал. Утешительниц у него было много, от санитарок в госпитале до местных красавиц. По одной в каждом посёлке.

Удивительно, что Сметвик, порицая её супруга, ни разу не намекнул на его измены, хотя, скорее всего, знал о них, как и остальные. Сметвик же уговорил Поппи повременить с вхождением в род Миллера и с полным магическим браком, пока не вернутся в Европу. Простенький брачный ритуал, который провели в полевых условиях, Миллера устраивал, но муж упоминал не раз, что едва она забеременеет, они вернутся в его поместье и «всё сделают правильно» на родовом алтаре. Не слишком разбираясь в этих родовых вопросах, Поппи и не подозревала до уговоров Сметвика, что их брак какой-то не такой.

Открытием для Поппи стало, что стажёр Бенджамен и один из их охранников — Кристофер — сыновья Сметвика. А всё потому, что их бригада и без того казалась одной семьёй. И она как-то пропустила такой важный момент, что очень повеселило младших Сметвиков.

А спустя два года, когда закончилась её стажировка и она стала полноценным целителем, оставшись в бригаде под началом Саймона Вигга, Сметвик с сыновьями вернулся в Англию, намекнув напоследок, что свой брак она может разорвать собственноручно, и сунул в руки пергамент с описанием ритуала.

— Не вмешивайтесь в мою личную жизнь, — возмутилась тогда Поппи, переживавшая очередное примирение с супругом и приступ жалости к нему, такому непризнанному и несчастному.

— Дура ты, Поппи, — жёстко ответил Сметвик. — Бросай ублюдка и поехали с нами.

— Я остаюсь, а вам желаю счастливого пути, — холодно ответила любимому наставнику.

— Кретинка упрямая, — покачал головой Сметвик. — Счастливой жизни с этой скотиной не желаю.

Она обиделась и не пошла их провожать, но уничтожать пергамент, как хотела сначала, передумала. Изучила, оставшись одна, удивилась, что сложного ничего нет. А на обороте увидела рецепт — «Улучшенное противозачаточное зелье. Стопроцентный эффект». Ниже рецепта была приписка рукой Сметвика: «Не травись сама, глупая девчонка, добавь сукину сыну в бутылку огневиски пять миллилитров зелья. И год можешь спать спокойно. Рецепт семейный, проверенный, не для передачи третьим лицам».

Поппи фыркнула сердито, припрятала подальше, чтобы не наткнулся супруг. А зелье всё же сварила спустя месяц. И однажды добавила в огневиски, к которому супруг пристрастился за последний год. Эффект оказался неожиданным — Эрнест потерял интерес к интимной стороне брака вовсе и как будто этого даже не заметил. Поппи только вздыхала, надеясь, что это не временное явление, а действительно продлится год.

Так вышло, что состав третьей бригады сменился полностью после отъезда Сметвика. Лизхен вышла замуж за Саймона Вигга и укатила с ним в Париж, где у её мужа имелся свой дом в магическом квартале. Натан уехал в свою Америку, два других целителя тоже куда-то подались.

И Поппи на предложение главного остаться на базе при госпитале старшим целителем ответила согласием. Тем более и Эрнест поддержал это решение, заверив, что ему так будет спокойнее. Он даже пить бросил и был очень мил, взяв неделю отпуска, чтобы «побыть с любимой женой». После этой недели, и ежедневных постельных утех, измотанная Поппи и сварила то зелье, предварительно убедившись, что не понесла.

Просветление, к сожалению, длилось недолго, отпуск у супруга закончился, и после первого же выезда, он напился, как свинья, хотя начиналось всё невинно — за отъезд ненавистного врага и новое назначение Эрнеста старшим третьей бригады. Она попыталась его остановить, но муж её просто не слышал, а с каждым кубком всё меньше походил на вменяемого человека.

Оказалось вдруг, что её совершенно незаслуженно назначили старшей госпиталя, что сам он трижды подавал прошение на эту должность и ему отказывали каждый раз. Потом он вдруг расплакался, бормоча, что ей больше доверяют, а он ведь намного опытнее и умнее. Потом снова пришёл в бешенство, потребовав отвечать, спала ли она со Сметвиком.

Впрочем, ответов он не ждал, обзывал её нехорошими словами, заявив, что в бригаду Сметвика никто попасть не мог, а её вот так сразу взяли, и что тут точно что-то нечисто. После чего он отшвырнул пустую бутылку и проревел, чтобы она несла следующую. Принесла, хладнокровно добавив в бутыль зелье из семейного рецепта Сметвиков. Впав в какую-то странную апатию, Эрнест опустошил и эту бутыль, после чего уснул за столом сам, без заклинания.

Несколько дней он не пил, о своём безобразном поведении не помнил, с выездов возвращался усталый, сразу ел и ложился спать и в постели не приставал.

А Поппи вдруг стала замечать такие вещи, к которым раньше относилась спокойно, не придавая значения. Видимо, оседлый образ жизни поспособствовал. Одно дело — забежать на минутку, или только поспать, другое — возвращаться домой ежедневно.

Оказалось, муж ей попался неряшливый, разбрасывал грязное бельё где попало. О бытовых чарах только слышал, пафосно заявляя, что он спасает жизни, а все эти мелочи, вроде стирки и готовки — это удел низших существ. Видимо, таким низшим существом как раз и была Поппи.

Работа в госпитале выматывала, ведь сюда привозили самых сложных пациентов. И редко когда палаты пустовали. После работы она наводила порядок в доме, чинила и чистила вещи мужа, покупала ему новую одежду, причём на собственные деньги. А вместо благодарности выслушивала постоянные упрёки, переживала вспышки необоснованной ревности, после которых он в слезах снова просил прощение.

Поппи терпела, сжав зубы, надеясь почему-то, что однажды всё наладится. Но время шло, а ничего не менялось. Последней каплей стал ребёнок, мальчик восьми лет, которого покусали силки Майя. Поппи примчалась в госпиталь, когда мальчику уже дали противоядие. И она стала свидетелем, как Эрнест, чья бригада дежурила в госпитале в этот день, сообщает убитым горем родителям, что шансов на спасение нет. И они просто продлевают мучения сына. Он предлагал усыпить малыша, чтобы тот не мучился. И почти уже уговорил.

Поппи схватила его за руку и отволокла в свой кабинет, навесив кучу заглушек. И пять минут орала, объясняя, какой он кретин, и что спасти ребёнка можно и нужно, и что Сметвик спас девочку не так давно.

До этого, так вышло, она никогда не повышала голос на мужа, хватало выдержки. А сегодня сорвалась. Эрнест неприятно улыбался на её крики, назвал влюблённой дурой, намекая на Сметвика, и заверил, что только кретины поверили в те сказки о спасении, но он знает массу реальных попыток спасения и все они с летальным исходом.

Мол, сам однажды сделал всё что мог, но его пациент всё равно умер. А потом предложил пойти и применить самостоятельно, раз она такая смелая, разрешённую в этом регионе в безнадёжных случаях «милосердную» Аваду Кедавру. После чего с гордым видом покинул госпиталь, заявив, что не собирается «подчиняться глупой бабе».

Поппи смертельно устала в этот день. Вместе с двумя целителями и проверенными санитарами они бились двенадцать часов за жизнь мальчишки. Спасти его удалось, но магия всё же покинула ребёнка. Что-то она сделала неправильно, что-то упустила.

Домой она вернулась под утро, вспоминая благодарные взгляды родителей. Те заверяли, что пусть будет сквибом, главное — жив. Но Поппи простить себя не могла. Пьяный муж встретил её глумливой улыбкой, он уже всё знал.

— Просто заткнись, — попросила его Поппи, мечтая оказаться в кровати и желательно в одиночестве.

Муж заткнуться не пожелал. Он начал орать, распаляя себя всё больше. Поппи слушала молча, магии в её резерве осталось на донышке, пыталась влить в ребёнка, даже понимая, что всё бесполезно. Поэтому даже усыпить сейчас благоверного не могла. И заглушки поставить даже не пыталась — становиться и самой сквибом не хотелось отчаянно. То, что визгливые крики мужа услышат соседи, волновало мало. А он припомнил ей всё, все её «прегрешения». А потом ударил Ступефаем, его резерв был полон.

Связав супругу магическими путами, Эрнест вознамерился стребовать с неё супружеский долг, которого уже год не получал. Считал, что ли? И тут же похолодела, вспомнив, что зелье Сметвика действует как раз год.

Эрнест лишил её одежды, попытался навалиться сверху, готовый к подвигам, а у Поппи из пальцев вдруг рвануло настоящее пламя. Не иначе на фоне стресса. Прибежавшие на истошные крики мужа дежурные целители сумели сбить пламя с катающегося по полу Миллера. Освободили Поппи и, пряча сочувствие в глазах, посоветовали ложиться спать, они, мол, всё сделают.

Развестись было до смешного просто: снять брачный браслет и провести короткий ритуал отречения при трёх свидетелях. Пригодился прощальный подарок Сметвика ещё раз. Поппи методично собрала все свои вещи в общей палатке и переехала жить в свой кабинет в госпитале.

Миллер медленно поправлялся, а узнав о разводе, разгромил палату и попытался добраться до Поппи. Санитары сумели его скрутить далеко не сразу. Сильный, гад, оказался. И палочку сумел выхватить у одного из целителей. Дверь в её кабинет-спальню снёс плечом. От его Круцио Поппи отходила потом больше суток и только радовалась, что это была не «милосердная» Авада.

Миллера приговорили к тюремному заключению на десять лет. Только из местного аналога тюрьмы — глубокой ямы, закрытой сверху решёткой — он умудрился бежать. Сам или помог кто — неизвестно.

Поппи в очередной раз предлагали уехать, но она заявила, что не собирается бросать работу. Что, если захочет, он её и в Англии найдёт, да и не будет она прятаться всю жизнь — сколько ей суждено прожить, столько и будет лечить своих пациентов. Главный выслушал её спокойно, и выставил возле госпиталя охрану.

Слухи о бывшем муже доходили до госпиталя, вроде как подался к охотникам и егерям. А Поппи, несмотря на заверения о надёжной охране, спала теперь вполглаза, всегда наготове держа палочку. Днём она улыбалась маленьким и взрослым пациентам, демонстрируя спокойную уверенность и профессионализм.

Чтобы заглушить страх, она много читала, продолжая учиться, выписывая книги из Англии и других стран. А ещё нашла мастера — по боёвке и по стихии огня. Мастер запросил дорого, и на него уходила большая часть её зарплаты. Встречалась с ним ночью, когда не было дежурств, тренируясь до посинения. Ей приписывали тайный роман, но осуждения в глазах коллег она не видела. И отрицать ничего не собиралась. Пусть лучше так думают, чем жалеют, узнав о её страхе перед бывшем мужем. В душу не лезли — и хорошо.

Ещё через два года в их госпиталь попал один покалеченный охотник. Магическая тварь отхватила ему ногу. Он и рассказал о трагическом случае год назад, когда погибло несколько охотников на нунду, среди которых был и Эрнест Миллер. Умирая, он раскрыл своё имя и просил передать жене, что всё ей простил.

В тот же день Поппи написала заявление с просьбой перевести её в Англию. Захотелось домой, в родной Дублин, но с семьёй отношений не поддерживала и не собиралась к ним возвращаться, когда вышла замуж. Кто же знал, что её брак продлится так недолго.

Она всё же отправила сообщение тётушке, которая неплохо к ней относилась и поддерживала во время учёбы в академии. И получила лаконичный ответ, что лучше ей домой не приезжать даже на время. Мол, они в курсе её замужества и развода, и не хотят, чтобы она бросила тень на семью. И без того выживают как могут.

Поппи только грустно улыбнулась, прочитав это послание, заканчивающееся пожеланием удачи. И выбрала Англию. Тем более, что состояла в переписке с парой целителей из Мунго, бывшими однокашниками, и с целителем Уайнскоттом, работавшим в Хогвартсе. Все они уже давно её звали в Лондон, заверяя, что такой специалист, как она, просто необходим магической больнице. А ей необходима была работа, потому что на учителя-стихийника она потратила в итоге все свои средства.