Молли навсегда (гет)

Харальд Стерн провёл в холодной конюшне около часа, но патрон так и не явился, чтобы отхлестать его плетью. Десять ударов могли стать смертельными, потому что бил патрон всегда безжалостно, с особым удовольствием. Каждый крик увеличивал экзекуцию на один удар. И патрон нарочно проверял перед поркой, что на воспитанника не наложено Силенцио.

Многие из них научились переносить наказания молча, но далеко не все. Харальд к боли привыкнуть не смог, но научился отстраняться. Он мечтал, что стал таким же героем, как те отчаянные парни, о которых он читал в редко попадавших в его руки книгах.

Брэнан, как всегда, зашёл в ветхий сарай, в котором некогда держали лошадей, абсолютно бесшумно. Остановился в дверях, некоторое время молча разглядывая мальчика.

— Он не придёт, — сообщил коротко. Потом огляделся и занял табурет. Харальд сидел прямо на земле, привычно скрестив ноги — так им приходилось сидеть на многих занятиях с наставниками. — Встань, Хэрри, простудишься.

— Может, и к лучшему? — ответил мальчишка дерзко. — Почему ты не дал нам сбежать?

— И куда бы вы направились? — тихо ответил самый жёсткий наставник. — Вокруг на сто миль непроходимый лес с магическими тварями. Никто и нигде не ждёт вас с распростёртыми объятиями.

— Всё равно сбегу, — отвернулся в сторону Стерн. — Один или с ними, но сбегу.

— Я новую книгу тебе принёс, — мягко сообщил Брэнан. — Посмотришь?

— Отнимут, — безнадёжно отозвался Харальд, опустив голову. Отмена наказания не радовала. Плакать их отучали ещё в детстве. Но по крайней мере, все парни получили по краюхе хлеба.

— Там про побег из тюрьмы, — еле слышно произнёс наставник.

Харальд вскинул голову, неверяще уставившись на него.

— Серьёзно?

— Это не инструкция, — слабо усмехнулся Брэнан. — Это история одного французского моряка, попавшего в жуткую тюрьму по воле обстоятельств.

— Дайте! — протянул руки мальчик.

— Будь осторожен, Хэрри, — Брэнан вложил в его руки невидимый томик. — Не забывай после чтения обновлять чары.

Палочки они получали на занятиях, а после сдавали наставникам. Но Брэнан смог достать ему потрёпанную контрабандную, и Стерн берёг её, как самое дорогое, уже три года. До сих пор не нашли.

— Помню! — Харальд уже снял чары невидимости и вчитывался в текст при слабом свете свечи в стеклянной колбе. Хорошо, что зрение у него было отличное, даже в полной темноте видел. Полстраницы он проглотил сразу, потом опомнился, контрабандной палочкой наложил невидимость и сунул книгу под рубаху, заправленную в брюки. — Как там Мэлл? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Твоя сестра в порядке, — на всегда бесстрастном лице наставника снова появилась улыбка. — Про тебя спрашивала. Я не стал говорить про наказание.

— Всё равно узнает, — усмехнулся мальчик. — Она всё узнаёт. Всегда. Спасибо, Ал.

Брэнан кивнул. Достал из кармана что-то, завёрнутое в тряпку и протянул ему на ладони.

— Что это? — мальчик осторожно принял подарок. Разворачивать не спешил, взвешивая на руках приятную тяжесть. — Нож?

— Кинжал, — кивнул наставник. — Чехол с чарами расширения. Очень острый, будь осторожен.

Харальд нетерпеливо закивал и развернул тряпицу. Простая чёрная рукоять кинжала завораживала. Удобно легла в руку. Стоило потянуть, и из маленького чехла вылезло блестящее обоюдоострое лезвие, широкое, плавно сужающееся к острию.

— Дюймов двадцать?

— Двадцать с половиной, — кивнул Брэнан. — Спрячь понадёжнее. Сможешь?

— А то! — Харальд всё ещё восхищённо рассматривал оружие. Метать ножи их учили, и Стерн по праву считал себя лучшим. Но этот клинок был и тяжелее и длиннее тех железяк, что им выдавали на тренировках. Надо будет тренироваться, чтобы привыкнуть. Ночью или рано утром до побудки.

— Хэрри! — очень серьёзно позвал Брэнан.

— Да? — Харальд неохотно спрятал кинжал в ножны, обернул тряпицей и сунул за пазуху.

— Обожди две недели, — в голосе Брэнана мальчик различил непривычное волнение. — Скоро может всё измениться.

— Ты уже много раз…

— На этот раз всё может получиться, — перебил его наставник. — Всего две недели!

Стерн хмурился, глядя в сторону, на прямоугольник отсутствующей двери, на тёмно-синее небо за ним, украшенное россыпью звёзд. Ал Брэнан говорил, что им ещё сильно повезло, что живут в красивом месте, где чистый воздух, хвойный лес и можно вдали увидеть горы.

— Хорошо, Ал, — тяжело вздохнул Харальд. — Две недели — и ни днём больше. С твоей помощью или без тебя.

Брэнан протянул ему руку. Харальд ухмыльнулся и крепко её пожал. Жаль было, что его кисть настолько меньше, чем у наставника.

— Силён, — усмехнулся Брэнан, отпуская его руку. — Хочешь в Хогвартс?

— А толку? — нахмурился Стерн. — Может быть, смогу добраться до Дурмстранга. Там есть квота для сирот, попробую сдать вступительный экзамен. Хогвартс слишком близко.

Они помолчали. Каждый задумался о своём.

— Иди спать, — поднялся с табурета Брэнан. И протянул ему мешочек с едой. — Раздашь ребятам, только не шумите.

От мешочка шёл сладкий дух выпечки. И как сразу не учуял? Харальд бережно сунул его под рубаху и улыбнулся наставнику.

— Не волнуйся, мы привычные, — с горечью сказал он.

— Знаю, Хэрри. Будь осторожен, не нарывайся.

— И тебе доброй ночи, Ал!

В бараке было тихо, но Харальд знал, что никто не спит. Его ждали. Никто не вскочил с коек, только слегка приподнялись. Мешок быстро перекочёвывал с койки на койку, пирогов хватило на всех — ровно двадцать три румяных больших пирога, ещё горячих и безумно вкусных.

— С мясом! — прошептал кто-то восторженно под нестройное чавканье младших. Старшие давно обучились есть бесшумно.

— Тихо, — сразу раздался чей-то шёпот.

Харальд лёг на свою койку и бездумно уставился в потолок на перекрестье балок. Через две недели ему и Мэлл исполнится по одиннадцать лет. Именно поэтому на них так настаивал Брэнан, чтобы дождался. А ничего не изменится, Харальд был в этом почти уверен. Не прорвётся на защищённую магией территорию сова из Хогвартса…

Но ради Ала он выдержит эти две недели. И слово надо держать. Четырнадцать дней. Уйдёт, как бы всё ни сложилось. Есть палочка, а теперь ещё есть нож. Шансы выжить увеличились многократно. Но выбираться, пожалуй, надо одному. А там найдёт что-то или кого-то, вернётся и заберёт Мэлл. И рыжего Стенли с Миком, пожалуй. И можно ещё Влада Торнхилла, хотя он давно уже не лучший друг — больше трёх недель прошло, как расплевались, и Харальд точно не собирался мириться первым. Но если угомонится, наконец, придурок, со своими идеями…

Ну хотя бы у него опять есть книга с заманчивым названием «Граф Монте-Кристо». Обязательно прочитает до побега. И передаст Мику или мерзавцу Торнхиллу — вражда враждой, но книгу не дать — это как-то совсем не по-людски. А Влад — единственный, кто и без Харальда посмеет и сможет передать книгу Мэлл.

А хорошо, что патрон уснул и не наказал его нынче. Пусть небольшая отсрочка, но всё же. Глаза закрывались сами собой. От голода привычно сводило желудок. Но пирог свой он всё равно разделил между тощим невезучим рыжиком Стенли и Миком. Мелким нужнее, а он обойдётся.

А Стенли Харальду сегодня не нравился, вялый весь день какой-то был, и вечером кашлял нехорошо под тонким одеялом, стараясь сдержаться.

* * *

Сумрачное утро пролезло в барак сквозь многочисленные щели, неумолимыми ледяными щупальцами хватая за руки и ноги раскрывшихся ночью мальчишек.

— Па-адъём! — заорал дежурный в этот день Влад, стоя в дверях. Зыркнул на уже одетого Харальда и демонстративно отвернулся. — Стенли! Тебе особое приглашение нужно? Кош, пни его там, чтоб просыпался.

Вокруг все поспешно одевались. Нескладный здоровяк Рик Кош сунуться к щуплому Стенли не успел. Харальд, перемахнув через две койки, уже стоял перед ним, сунув в рожу недоумка кулак со сбитыми костяшками.

Кош замер, таращась с испугом, а Торнхилл показательно фыркнул:

— Не связывайся с психом, Кош! Ко мне иди, оставь в покое убогих.

Рик бочком убрался из прохода, а Харальд склонился над спящим рыжиком. Присмотрелся в полумраке к бледному лицу, потом прижал ладонь ко лбу и чуть не застонал вслух. Мальчишка весь горел, и не просыпался вовсе не потому, что хотелось ещё поспать.

— Рэй! — позвал он негромко, трогая мальчишку за плечо. — Рэй, просыпайся!

Запёкшиеся губы малыша дрогнули, но глаз он не открыл.

— Пить, — попросил еле слышно.

— Влад! — заорал Харальд тихо и страшно. — Живо сюда!

Торнхилл образовался рядом через мгновение, ворча зло:

— Раскомандовался!

Но приглядевшись к раскрытому и теперь уже малиново-красному рыжику, застонавшему тоненько и жалобно, ахнул и выругался ёмко.

— Палочку гони, — потребовал безапелляционно, даже головы в сторону Стерна не повернув. Только руку с открытой ладонью протянул, другой зачем-то ощупывая подбородок и шею семилетки. Скрипнув зубами, Харальд вложил в его ладонь свою контрабандную красавицу. — Воды, кто-нибудь. И простыню смочите водой.

Парни тенями застыли за их спинами, но кто-то вложил в руки Стерна комок мокрой ледяной простыни, пока Влад Торнхилл медленно, старательно и сурово накладывал подсмотренные когда-то диагностические чары. У него они действительно получались, у единственного — из них всех.

— Беда, — произнёс наконец Влад, поглядев паническим взглядом на бывшего друга. — Хэрри, зови Брэнана!

— Мик! — обернулся Харальд к чернявому мальчишке с хитрыми лукавыми глазами и большим подвижным ртом — его ещё лягушонком называли, пока был совсем мелким. — Дуй к Брэнану! Скажешь, что Стенли помирает.

Мальчишка понятливо кивнул, метнулся к двери, та тихо хлопнула, пропустив его наружу.

— Остальные на плац! — продолжил раздавать указания Харальд. — Я останусь здесь, Торнхилл тоже! Бегать десять кругов, потом на полосу препятствий идите, если никто не появится. Энди, проследишь!

Энди Форестер, высокий и тощий мальчишка, молчаливый, но толковый, рявкнул что-то короткое и повёл устремившихся за ним пацанов из барака.

Торнхилл даже головы не повернул, всё колдовал что-то, целитель-самоучка, над укутанным в ледяную простыню рыжиком. Мальчишку Стенли теперь сотрясала крупная дрожь, а из едва приоткрытых щёлочек глаз потекли крупные слёзы.

— Хэрри, я умру? — донёсся до них с Владом горячечный шёпот.

— Не сегодня! — уверенно ответил Стерн. И спокойным голосом небрежно спросил бывшего друга: — Что с ним?

— Похоже на сильное отравление, — нервно ответил Влад. — Чем — понять не могу. Сейчас он может… Ну вот!

Из приоткрытого рта Стенли на тощую подушку полезла зеленоватая пена. Хлопнула дверь, быстрые шаги наставника узнали оба. Он остановился совсем рядом, молча оглядел мечущегося на постели мальчишку, а потом коротко спросил взбешённым голосом:

— Опять лазили в цветник Виктории?!

Склонившись над постелью, Брэнан подхватил на руки малыша Стенли вместе с мокрой простынёй и одеялом. И больше ни слова ни говоря, понёс его из барака.

Торнхилл неохотно вернул Стерну палочку, пряча взгляд. А потом быстро ушёл по проходу между тщательно заправленных коек. Харальд проводил его взглядом, потом поправил простыню и тощий матрас на кровати Стенли. Взбил зачем-то подушку, и палочкой высушил мокрую ткань. Само и к вечеру не просохнет — столько воды натекло.

На плац идти не хотелось. Мысли, что патрон уже проснулся и вспомнил об обещанном наказании жгли нутро калёным железом. И как тут выждать две недели? Ещё долгих тринадцать дней. За Стенли было тревожно, вечно эти мелкие тянут в рот, что ни попадя. Сколько уже объясняли!

Харальд вышел из барака в промозглую утреннюю хмарь, невольно оглядываясь по сторонам — долину лагеря затянула туманная дымка. Плац отсюда было не разглядеть, только слышались короткие окрики Энди, да дробный топот сапог бегущих по кругу пацанов. Подумав немного, Стерн быстро зашагал в другую сторону. Туда, где за хозяйственными постройками имелась неприметная тропа среди колючих кустарников, ведущая прямо к стене. Пока никто не хватился, а всё вокруг скрыто туманом, самое время проверить намеченный лаз у стены.

Под сильно сношенными подошвами сапог Харальда чавкала весенняя грязь — ночью шёл дождь. И ступать тише не получалось, сильно падала скорость. А сгонять к внешней стене следовало быстро, только проверить, туда и обратно.

Тропинку он обнаружил не сразу, туман путал и лишал привычных ориентиров. И Стерн совсем было решился повернуть назад — сквозь колючки лезть нечего было и думать, разорвут не только одежду, но и всё тело расцарапают, впрыскивая парализующий яд. Но проход появился совершенно неожиданно, поманив его закончить задуманное.

Здесь даже тропка успела высохнуть, идти стало легче и опасней — магическая пакость, нарочно посаженная вдоль всей внешней стены по приказу патрона, тянула свои побеги с колючками на тропу, то и дело пытаясь огреть Харальда хлёстким ударом. Приходилось уворачиваться, подныривать и перепрыгивать — нехитрое дело для каждого старшего пацана после ежедневной многолетней муштры. Главное — не зевать.

Стена придвинулась неожиданно. Каменная, высокая — в несколько десятков футов высотой, с проблесками наложенных защитных заклинаний и щитов. Харальд скользнул влево, почти прижимаясь к стене спиной, чтобы видеть кровожадные кустики, не достигавшие стены всего лишь на пару футов. За спиной могло ужалить щитом, но это всего лишь тряхнёт, а кусты могут и сожрать, если парализуют, а потом подтянут поближе. Говорили, патрон гордился, что сам модифицировал эту жуткую растительность. Селекционер!

До намеченного лаза оставалось всего ничего, когда спину Харальда окатила волна мурашек, предчувствуя что-то страшное, а следом горло сдавили железными пальцами, а в основание шеи ткнулась чужая волшебная палочка.

— Без глупостей, малец! — страшно шепнул ему в ухо какой-то мужик. — Быстро и чётко опиши, кто ещё здесь живёт, кроме Трэверса, если не хочешь, чтобы тебя усыпили.

* * *

— Вот! — мужчина припечатал к обшарпанному столу чистенькой съёмной комнаты кусок кожи с ладонь величиной. — Всё оказалось даже легче, чем мы рассчитывали. Олмас ничего не заметил. Не пройдёт и месяца, милая, как нашу стаю пополнит пара дюжин юных злобных волчат.

— Так это правда?! — высокая женщина с ярко-алыми губами, выделявшимися на бледном лице, метнулась к столу и горящими глазами жадно уставилась на кусок кожи. — Детишки действительно существуют? Что здесь написано, Кай?

— Нарисовано, — поправил Кай ворчливо, глядя на подругу с нежностью. — Говорил же, учись читать руны, Герда! Это расположение бараков в общине того неудачника. Вот здесь наше будущее — барак, где держат маленьких будущих убийц. Теперь мы не станем спешить, обучим сначала, натаскаем…

— …покусаем, — подхватила Герда со смехом и охотно дала мужчине себя обнять.

— Это само собой, — ухмыльнулся Кай, целуя её в губы коротким жалящим поцелуем. — Я тут подумал — а зачем нам искать убежище?! Обоснуемся прямо там, на всём готовеньком. Олмас говорил, там кругом дикий лес с магическими и не только тварями, а внутри практически неприступный лагерь. А главное — никто про тех детей и общину в целом не знает. На много миль ни жилья, ни людей, ни магов. Ни подлых стай оборотней-чистоплюев! Олмасу я сотру память, не волнуйся, мы встретимся уже завтра, он передаст мне портключ. Сразу перенесёмся, у нас всё готово. Тебе там понравится, любовь моя.

Некоторое время они вдумчиво и с чувством целовались.

— Подожди! — Герда отстранилась и оглянулась в сторону кровати. — А с ним что будем делать? Я присмотрелась, Кай, это жалкий и бесхребетный паршивец. Теперь, когда у нас будут нормальные волчата, не лучше ли его…

— Избавимся, — добродушно фыркнул мужчина, без интереса покосившись на спящего мальчика лет шести. — Или добавим к стае, другие волчата его воспитают. Потерпи его ещё немного.

— Надоел! — капризно надулась Герда. — Только ноет и трясётся. Но кровь вкусная, магии у него пока ещё много.

— Я же просил не трогать! — нахмурился Кай, внимательнее глянув на мальчишку. Тот застонал во сне и всхлипнул, пошевелившись. Но не проснулся. На тонком запястье явственно виднелись две ранки. — Герда!

— Я только чуть-чуть, — посмотрела она жалобно. — Вкусно пахнет, а после твоего укуса будет уже не то. Ты же знаешь, чистая магическая кровь таких птенчиков, как изысканное лакомство. Ты же не сердишься?

— Держи себя в руках, Герда, — с облегчением вздохнул мужчина, убирая палочку в ножны. Ребёнок всё ещё оставался человеком. А у него на парня были планы, которые пока рано отменять. Если дельце с лагерем будущих волчат сорвётся… Нет, он не станет думать о неудаче, всё должно получиться! — В том лагере есть несколько девочек, тоже маленькие ведьмы. Отдам тебе их всех, если будешь умницей. Но потом избавимся, заботиться о них нам не с руки.

— Спасибо, Кай! — просияла Герда и облизнулась. — Мне уже не терпится попасть в этот лагерь!

* * *

Рабастан очнулся в странном, если не сказать ужасном, состоянии. Болело и ломило всё тело, начиная от затылка и шеи до запястий и лодыжек рук и ног. Самое поганое, что глаза были завязаны какой-то тряпкой, не пропускавшей свет. Пальцы рук и ног, несмотря на боль, почти утратили чувствительность, и он не сразу понял, что прикован цепью, отходящей от тяжёлого, царапающего горло, ошейника, к шершавой каменной стене.

Цепь была короткой и позволяла отлепить от стены голову не больше, чем на пару дюймов. Но картина происходящего примерно сложилась. Прикованный к стене за шею, он сидел на каменном полу, согнув ноги в коленях. Между колен руки притянуты к ступням ног, кандалы надеты на запястья и лодыжки, соединены друг с другом короткими цепями крест- накрест: правая рука с левой ногой, а левая рука — с правой. Длина цепей около тридцати дюймов. Двигать руками и ногами мог с трудом, хотя это позволяло всё же чуть-чуть менять положение тела время от времени. Он весь уже заледенел от исходящего от камня могильного холода. Почему именно могильного — он и сам не знал, но именно такая ассоциация казалась наиболее вероятной.

Ещё одно неприятное открытие — он был раздет, но оставили хотя бы штаны. Сапоги и носки с него тоже сняли.

А главная беда — Басти не ощущал в себе магии, вообще никакой, ни грамма, ни капли. И эта пустота грозила лишить разума очень скоро. Только прежде он собирался понять, что привело его к такому плачевному состоянию, и кому хватило ума его похитить и спрятать чуть ли не в склепе. Глупцы даже не представляли, что сотворит с ними Ричард Лестрейндж, когда найдёт здесь сына, а что отец его найдёт рано или поздно, Басти не сомневался ни секунды. Это немного, но примиряло с невзрачной действительностью.

А ещё хотелось есть, но это сейчас была наименьшая из его проблем. Он отчётливо понимал, когда его замучает жажда, станет хуже во много раз. Это быстро сведёт с ума, магия там, или нет. Сколько у него есть в запасе времени до этого печального момента представлялось плохо, поэтому Басти постарался привычно очистить сознание и как можно скорее вспомнить, что предшествовало похищению. И понять, что он лично может предпринять для облегчения своих мучений как минимум, и для побега из каменного мешка — глобально.

Когда он заставил себя успокоиться достаточно, в голове перестало неприятно гудеть, и он услышал где-то справа, как капает в лужицу вода. Кап-кап… три секунды тишины, кап-кап… ещё три секунды. И опять: кап-кап…

Он весь день трудился над новым артефактом — как раз поисковым. Отыскать где угодно, даже в антимагическом месте, даже за много сотен километров определённого человека или предмет, который будет на человеке, допустим, вживлён под кожу — стало своего рода навязчивой идеей. Жаль, он не создал такой артефакт раньше, не вживил пластину самому себе, не передал кому угодно, отцу, Руди, Санни…

Рабастан скрипнул зубами и выбросил из головы родные имена, которые лишали его воли, делали слабым. А сейчас он не мог допустить слабости или размякнуть. Что бы ни происходило, следовало бороться.

Итак, артефакт он создал, потратился, конечно, сильно, но работу завершил и даже испытал изобретение. Нет, только собирался испытать. Точно, пластинку, вобравшую в себя ауру артефакта, вживить под кожу глупому кроту он успел, отпустил его и стал ждать. И ещё помнилось, что артефакт зверька засёк почти сразу, даже то, что тот улепётывает под землёй прямо к ограде Хогвартса, ясно показывал незамысловатый артефакт.

Потерять первого испытуемого не хотелось, и Рабастан решил немного пробежаться за оградой, воспользовавшись исчезающими прутьями в проходе Флинта. Оказавшись за оградой школы и отойдя на добрых сотню шагов, следуя за проворным кротом, Басти вдруг кожей ощутил опасность. Точнее, сработали амулеты. Он сразу вспомнил, что магии у него почти не осталось, палочкой воспользоваться не сможет, а татуировка с кинжалами на попытку активировать не отзывается. Следовало немедленно вернуться, найти хоть Руди, отоспаться наконец, а потом уже продолжить свои эксперименты. Но он просто не успел.

Эти двое появились из ниоткуда. Не было никого рядом — и появились, словно аппарировали к нему или воспользовались портключом. Басти легко опознал оборотня и странное существо рядом с ним, определённо питающееся свежей кровью, предположительно женского пола.

— Лестрейндж! — опознал его совершенно незнакомый оборотень, произнеся фамилию то ли с ужасом, то ли с почтением, то ли, как склонен был предположить Басти сейчас — с ненавистью.

— Это магл? — манерно кривя ярко-алые губы капризным тоном спросила женщина-вампир. Басти про вампиров знал лишь то, что они исчезли с лица земли пару веков назад. Но мало ли существ, принимающих человеческий облик, которые питаются свежей кровью?

— Это, скорее всего, сын или бастард лорда Лестрейнджа, глупая, — ответил ей оборотень, чуть кланяясь Рабастану. — Но как же похож!

— Но магии в нём почти нет, — сказала женщина разочарованно. — А ты ещё в школе говорил, что это сильный род.

Басти бы попробовать уйти сразу, но он стоял, непонятно чего ожидая. Да, скорее всего уйти бы не дали, но мог хотя бы попытаться воспользоваться кинжалом из сапога! Или амулетом, перемещающим домой. Только для амулета была тоже нужна магия, которой не хватило бы и на близкий перенос.

— Потратился, наверное, — ощерился оборотень в неприятной улыбке, а потом глаза его расширились от какой-то почти детской радости.

Ударил этот мерзавец сразу, в то же мгновение. Чем — непонятно, но сознание Рабастан потерял, а очнулся уже здесь.

Итак, первое: оборотень хорошо знал отца, по оговоркам — ещё в молодости, с того же времени мерзавец ненавидел отца весьма сильно. По логике — около двадцати лет. Увидев перед собой беспомощного отпрыска, он сразу решил отомстить. Ещё бы — уникальный случай! За что мстили Ричарду — вопрос, но это точно что-то серьёзное. А Басти мало что знал из школьной жизни отца. Никаких особенных школьных врагов Ричард не упоминал. Но это не значит, что их не было.

Второе: его не убили сразу, значит хотят либо выкупа, либо более страшной смерти для сына врага. Предположительно Ричарда хотят заставить страдать. Заманить его в ловушку, обещая выдать сына у них точно не получится, и скорее всего враг-оборотень это понимает. Сделать Басти оборотнем — один из вариантов, но пока не сделали — ждут полнолуния? Лишить магии? Сделать сквибом? Рабастан не знал, сколько прошло времени, но магии за это время не прибавилось, значит на нём антимагические браслеты. Если только уже не сквиб. Но думать о худшем варианте он пока не станет.

Чем он располагал? Все амулеты, разумеется, с него сняли, палочку отобрали, оружие вроде ножа — тоже. В волосах была шпилька, портключ домой, но активировать не может, да и не факт, что её не нашли. Магия, хоть капля, но нужна для активации шпильки, значит, не вариант, даже если она ещё есть, и он сможет как-то достать. Кинжалы в татуировке на плече, конечно, не отзывались, они напрямую зависят от его магической силы. Брачная татуировка вместе с браслетом верности?

Басти тяжело вздохнул. До консумации брака браслет верности помогал лишь чувствовать невесту, и то — не всегда. Вытянуть его отсюда Санни могла бы только после консумации, будучи женой, но никак не невестой. Значит, вариант отпадает.

Кольца! Басти осторожно разминал пальцы уже давно, почти сразу как очнулся, но на пальцах ничего не ощущалось, хотя два невидимых кольца снять бы не смогли. Он допускал, что они по-прежнему у него. Одно — защитное, из-за антимагических браслетов, скорее всего, не сработает. Оно даже удар оборотня не отразило. Другое можно активировать — аватар Санни был немного напитан собственной магией и, возможно, браслеты не помешают. Басти допускал, что активировать его сможет, но это будет каких-то несколько секунд, десять или двадцать, в лучшем случае минута. А Санни так и не примерила кольцо.

Басти всего лишь пару раз стукнулся затылком о камень и тут же прекратил себя истязать. Сейчас точно нельзя сожалеть об упущенных возможностях. Сейчас надо работать с тем, что есть. Голова загудела, пришлось пережить приступ особенно острой боли. Потом он понял, что стало бы намного легче без повязки на глазах, и принялся уже намеренно касаться стены затылком, чтобы хоть немного сдвинуть с головы повязку. Казалось, если увидит, где находится, это даст дополнительный шанс что-то понять, что-то придумать.

Басти очень надеялся, что его уже ищут. По крови могут, или хотя бы воссоздать тот самый ритуал, которым он связывался с Санни, когда её похитили. Только на его невесте не было антимагических браслетов. Зато была целая антимагическая комната. Но что он сможет сообщить, кроме того, что заживо почти похоронен в каком-то склепе, где капает вода, а к стене крепится короткая цепь с ошейником? Про оборотня и странную полувампиршу? Отец смог бы считать образы, будь у Басти хоть немного магии. Описать точно — получится ли?

Позвать Борги! Будь магия, легко, без неё — бесполезно надрывать связки. Басти уже начал ощущать сухость во рту, а вода ведь была где-то близко.

И тут он услышал какое-то шуршание, будь магия, сразу бы понял, кто шуршит, а так, только предполагать мог — крыса? Нет, шуршание странное, доносится спереди, шагах в десяти от него. Если крыса, то очень больная или тоже прикованная к стене. Иначе бы двигалась куда-то в сторону.

Рабастан затаил дыхание и опять услышал шорох.

— Эй! — позвал он хрипло, наверное, уже сильно простужен. — Эй, кто тут есть?

Замолчал, потому что горло пересохло, а слюна набиралась медленно. Следовало поберечь горло. Вдруг понадобиться ещё говорить.

— Мистер? — послышался тонкий детский голосок. — Вы живы, мистер?

— Да, — сказал Басти, ощущая прилив сил от нового обстоятельства. — Я живой, меня зовут Рабастан Лестрейндж, а ты кто?

— Я — Ремус, — ответил ребёнок дрожащим голосом. — Ремус Люпин. Мы где?

— Ты маг? — коротко осведомился Басти.

— Да, — ответил мальчик. — Но я почти ничего не умею и палочки нет. Мне восемь лет, мистер.

— Подойти можешь? — У Басти пока не было плана, чем поможет ему маленький маг, но он не мог терять ни единой возможности.

— Да, но я вас боюсь, — признался Ремус.

— Зря боишься, — горько усмехнулся Басти. — Я не обижаю детей, а сейчас не смог бы обидеть даже муху. На мне антимагические браслеты, а палочку отобрали.

Внезапно он понял, как мальчик может помочь, хотя бы немного. У ребёнка, надо полагать, браслетов нет, а магия есть, пусть и детская.

— Очень хочется пить, — признался Басти. — Здесь есть вода? Можешь описать помещение? Поговори со мной, Ремус.

— Вода есть, — тут же откликнулся мальчик. — Маленькая лужа. В неё капает вода из окошка, оно высоко, под самым потолком. За окном светло. Комната большая, дверь справа от вас, но она заперта, и она из железа. Я только проснулся и не знаю, как сюда попал. Кажется, я долго спал.

— Кто твои родители? — горло уже совсем пересохло. — Расскажи… о своей… семье…

— Папа работает в министерстве Магии, его зовут Лайонел Люпин, — послушно и как-то правильно отвечал ребёнок. — Мамы нет, она от нас ушла. Я не знаю, куда, папа не говорит. Я был ещё маленьким, и совсем её не помню. Папа… не разрешает про неё говорить. Нянюшка Канди очень старая, она сама ничего не помнит. Но она позволяет мне читать книги, когда папы нет дома. Я уже много прочёл. Папа… он меня не любит, потому что я похож на маму, а не на него. Это сказала Канди. И вряд ли папа станет меня искать. А вас, мистер?

— Мой отец меня уже ищет, — прохрипел Басти. — Ты мог бы… смочить водой… мои губы.

— А твой… отец… — мальчик замялся. — Заберёт меня тоже, когда вас найдёт?

— Да! — уверенно ответил Басти пересохшими губами.

Послышались лёгкие шлепки босых ног. Сначала они отдалились, потом замерли, и наконец стали приближаться.

— Откройте рот, мистер, — попросил мальчик. — У меня вода в ладошках.

В рот Рабастана попало совсем немного воды, но это сразу принесло облегчение. Мальчик сбегал ещё три раза, всё ловчее заливая живительную влагу ему в рот. Басти смог даже сделать пару глотков.

— Ремус, — заговорил он более внятно. — Попробуй найти в моих волосах шпильку.

Он понимал, что для них двоих магии ребёнка не хватит. Портключ просто не сработает. А одного мальчишку отправить домой может получиться.

— Я боюсь, — вздохнул мальчик. — Над вашей головой висит какая-то штука. Она светится и такая круглая, красная. Она почти касается ваших волос.

Басти похолодел. Месть уже началась, или только готовят. Понятно, что это какой-то артефакт, то-то ему так тошно и противно. Уже действует?

— Я же не вижу, — сказал мальчику Рабастан. — Опиши словами…

И сразу ощутил, как маленькие руки снимают с него тряпку. А он, дурак, даже не подумал о такой возможности. Несколько секунд Басти щурился, привыкая к свету, пусть и весьма тусклому. Потом постарался сползти немного вниз и покосился наверх. С губ невольно слетело ругательство. Такой тип смертельно-опасных артефактов Басти изучал не так давно. Надо было срочно сообщить отцу.

— Теперь поискать в волосах тонкую шпильку можешь?

— Теперь смогу, — вздохнул мальчик.

Маленькие ручки закопошились в его волосах, и скоро мальчик обрадованно сказал:

— Нашёл? Это?

Мальчишка стоял возле него, светловолосый, щуплый, тянущий лет на шесть, а не на восемь. На Ремусе были лишь пижамные штаны. В руках он сжимал шпильку-портал.

— Молодец, Ремус! — похвалил Басти. — Спасибо тебе. Сейчас ты послушай и постарайся всё запомнить. Эта шпилька — портключ. Ты должен…

— А я знаю заклинание! — возбуждённо сказал мальчик, взмахнув шпилькой. — Портус!

Басти не успел его остановить. Именно на это заклинание была настроена шпилька. Простое и такое, что вспомнится даже в бреду. Мальчишка исчез, так и не выслушав то, что нужно было передать отцу. Ни описания оборотня, ни описания артефакта сказать не успел, ни другие соображения.

И ведь хотел попросить напоследок напоить его ещё немного водой! Басти сжал зубы, прекращая бесполезные сожаления. По крайней мере, он мог теперь видеть свои покрасневшие пальцы, ступни, наоборот — побелевшие. Цепь и очень узнаваемые браслеты на руках, действительно антимагические. Камеру рассматривать было бессмысленно, она была ровно такой, как описал Ремус.

И вообще славно, что хоть мальчику смог помочь. Ничего хорошего пацана здесь точно не ждало.

А ещё он мог немного задрать голову вверх и снова разглядеть испугавший мальчишку артефакт. Да что там — Басти самого артефакт пугал до противной дрожи. Но пересилив себя, изучил эту гадость подробно.

Это был кроваво-красный браслет, подвешенный к потолку на прочной цепочке. Он действительно был совсем близко, стоило приподняться — и ляжет на голову. Будь у Басти магия, он бы точно ощутил, как из пульсирующего браслета шарашит тёмной энергией, сейчас он мог об этом только догадываться. Что делает с ним браслет, Басти не знал, но мог предположить три вещи: убивает, выпивает магию или превращает в монстра. И что было бы лучше для него — он не знал. Но ни один вариант ему не нравился. Впрочем, к таким штукам обычно надо именно что прикасаться, а Басти пока смог этого избежать. Смерть же ему может грозить без всякого дополнительного артефакта.

Басти горько усмехнулся. А если он умрёт здесь, не дождавшись отца? С ним сгинет и его дар артефактора, и все его мечты, и все надежды. Уйдёт в небытие отчаянная любовь к Санни, любовь к брату, любовь к матери, к бабуле Сольвейг, к отцу… Все его знания о мире, все прочитанные книги, все слова, которые ему говорили, все его задумки, которые не успел сделать или хотя бы нарисовать — всё сгинет в вечности. Не будет свадьбы и первой брачной ночи на родовом алтаре. И не родятся его дети, не будет его внуков, не будет ничего. Руди, что станет с ним? А с Санни? Ведь больше она не сможет никого полюбить. Надев браслет верности, она отказалась от любви к другим мужчинам, а значит, будет страдать по нему всю оставшуюся жизнь… Басти задышал часто от накатившего на миг отчаяния. И сжал зубы со страшной силой, возвращая себе спокойствие. Всё хорошо! Он пока жив! Страдает от боли, голода, холода, жажды и отсутствия магии, но жив и в сознании!

Так, аватар! Копия Санни. Он посмотрит на неё хоть несколько секунд, это всё, что он может. Пока ещё может.

Дотянуться пальцами одной руки до среднего пальца другой удалось не сразу. А когда достал, сначала отрепетировал речь мысленно. Словно Санни могла бы его услышать. Но, всегда есть надежда на чудо.

Девочка-аватар зависла перед ним в воздухе. Басти жадно вглядывался в знакомые черты. Потом опомнился.

— Санни, если ты вдруг услышишь…

— Рабастан! — вскрикнула куколка голосом его любимой, оживая. Санни, всплеснула руками и ахнула. — О Мерлин, Басти!

Он едва не расклеился, видя её слёзы, но сумел отчаянным усилием подавить все чувства и опять взять себя в руки.

— Санни, у меня десять секунд. Запоминай! — заговорил он быстро и чётко. — Это был оборотень, немного странный, рыжий, враг отца со школьных времён. Ричарда он ненавидит люто за что-то очень серьёзное. С оборотнем было существо, женщина, питающаяся кровью, запах тот самый, отец поймёт... Где я нахожусь — не знаю. Со мной был мальчик Ремус. Моя магия не восстановилась, на мне антимагические…

Аватар снова свернулся в кольцо, магия из него была выпита досуха.

—… браслеты, — договорил Басти в пустоту, словно Санни ещё могла его слышать. Он прикрыл глаза, прислоняясь затылком к стене. Перед мысленным взором он снова видел заплаканную, но решительную невесту. — А надо мной подвешено что-то жуткое. Ты же видела этот браслет? Скажи Руди, чтоб не психовал. Скажи Борги, чтобы перестал рыдать и приготовил мне ванну с запахом фиалок… Скажи отцу, что я его люблю и восхищаюсь им. И очень жду… Ради тебя, Санни, ради вас всех — Обещаю! — я выживу и вернусь! Люблю тебя…

Санни была здесь, рядом с ним, пусть всего-то жалких двенадцать секунд или чуть больше, но совсем живая. Аватар, его безумный шедевр, сработал как надо. Басти отчаянно требовалось это маленькое чудо и мироздание его услышало. Пусть не всё, что хотел, но самое важное сказать он успел.

Басти по-прежнему ощущал боль во всём теле, снова страдал от жажды, понимал, что терпеть ему придётся ещё долго, что над ним висит неопознанный смертоносный браслет, но сейчас он улыбался.

* * *

Ремус сидел перед взрослыми дядями-магами в большом кресле, укутанный в толстое тёплое одеяло и с большой кружкой с горячим молоком, сдобренным хорошим количеством ароматного мёда.

Самый главный высокий и широкоплечий маг, с чёрными-чёрными волосами и очень тёмными глазами, смотрел на него не зло, даже чуть улыбался.

— Что за времена пошли? — сказал главный маг усталым голосом, но улыбнулся. — В ковен то и дело попадают непонятные дети. Так и в аиста поверишь, а, Трой?

Троя Хэйли Ремус уже знал — этот дядя-маг в грубой одежде из кожи, вытащил его из сугроба, назвал своё имя и принёс сюда. В большую тёплую комнату. Где много мужчин стояли вокруг стола, где была расстелена большая карта. Ремус видел карты поменьше в одной книге, которую ему разрешила взять нянюшка Канди.

— Всё это странно, сэр, — согласился с главным магом Трой. — Довольно сильный мальчик, но… щиты не тронуты. Похоже на портключ, только при малом ничего не было. И молчит всё время… Может, немой?

— Я просто очень боюсь, — поспешил признаться Ремус. — А портключ выпал, он такой… где-то в снегу.

Мужчины переглянулись, главный добродушно улыбнулся, а остальные подошли ближе.

— Что ж, пацан, — сказал главный. — Имя назовёшь?

— Ремус Люпин, — ответить было легко, он имя своё ещё в пять лет выучил, когда папа проговорился. До этого он думал, что его зовут «мальчик».

— А меня можешь называть сэр Ричард, — разрешил главный. — Откуда ты взялся, Ремус Люпин?

— Из страшной комнаты, — признался Ремус и поёжился. Он всё ещё никак не мог согреться. — Тот человек сказал взять портключ в его волосах, шпилька такая, тоненькая…

Ремус вздрогнул, когда сэр Ричард изменился в лице и глаза его стали совсем чёрными.

— Ты запомнил имя того человека? — голос сэра Ричарда звучал мягко, но Ремусу стало очень страшно.

— Да, — тоненько пискнул он. — Я всё запоминаю очень хорошо.

— И зовут его? — подсказал Ремусу Трой Хейли, который тоже перестал улыбаться.

— Рабастан Лестрейндж, — выговорил Ремус без запинки. И вот странность — громко выдохнули все, не только сэр Ричард, вдруг закрывший глаза, как будто ему больно. Другие дяди тоже словно не дышали, пока Ремус не назвал это имя.

— Легилименцию применять нельзя, — сказал дядя с белыми волосами, пока все молчали. — Ему и семи нет, Дикон. Не выдержит.

— Сам знаю! — рявкнул сэр Ричард. — Я думаю!

— Мне восемь лет, — поправил беловолосого Ремус. Он хотел, чтобы всё вернулось, и ему опять стало хорошо и не страшно. — Я очень хорошо читаю и всё запоминаю.

— Вот и славно! — сэр Ричард ему улыбнулся. — Расскажи нам, малыш, где ты видел Рабастана Лестрейнджа, что он делал и о чём с тобой говорил.

— Хорошо, — Ремус очень хотел глотнуть горячего молока, которое ему дала лопоухая домовушка, но не решился. — Я проснулся и сразу его увидел. Этот… он прикован к стене и весь в таких штуках железных. На шее, на руках и даже на ногах.

— Ошейник и браслеты, — тихо подсказал беловолосый маг.

— Точно, — обрадовался Ремус. — Ошейник на шее, от него к стене цепь. Коротенькая.

— И что Рабастан? — мягко, но настойчиво спросил сэр Ричард.

— Он попросил принести ему воды, — заторопился Ремус. — И попросил описать комнату. Я ему всё рассказал, про железную дверь и оконце, и дал воды, набрал из лужи в ладошки. И он сказал, что отец его уже ищет и скоро найдёт…

— Непременно, — кивнул сэр Ричард. — Продолжай, шкет!

— А ещё я снял тряпку с его глаз, — заторопился Ремус. — А то он не видел ту шпильку. Это он сказал, найти шпильку в его волосах. А потом он сказал, что это портключ. И я сказал, что знаю заклинание «Портус». И всё… я вдруг оказался в снегу. А мистер Трой меня принёс сюда.

— И всё! — повторил за ним сэр Ричард хмуро. — Вспомни, Ремус, браслеты на его руках были синие?

— Синие! — закивал Ремус обрадованно. Это он хорошо помнил. — Они ещё светились, как та страшная штука над его головой, но та была красной.

— Про ту штуку, — хрипло сказал сэр Ричард, словно простудился в одну секундочку. — Расскажи подробнее. Которая красная. На что она похожа?

— Она круглая, — сразу вспомнил Ремус. — Как… как… браслет! Она висит на цепочке и от неё очень страшно. Она касалась волос мистера… и я сказал, что боюсь трогать его волосы. И он сказал нехорошее слово, когда посмотрел вверх, на эту штуку. И немного пригнулся, чтобы я мог найти шпильку в волосах и не трогать ту штуку. Мне надо сказать то нехорошее слово?

— Блядь? — спросил мистер Трой, и Ремус помотал головой, огорчаясь, что придётся говорить плохое слово самому.

— Пиздец? — устало спросил сэр Ричард.

И Ремус выдохнул с облегчением.

— Да! Так ругается папа, когда всё очень плохо, — поспешил он пояснить своё знание.

— Когда всё очень плохо! — повторил сэр Ричард мрачно. — Трой, забирай пацана в гостевую комнату, и расспроси, что ли, сам — может, ещё что вспомнит. И пусть его целитель осмотрит. Спасибо, Ремус, ты очень нам помог.

Ремуса отвели в красивую комнату, где была очень большая и тёплая кровать. Мистер Трой ещё велел до капельки выпить вкусное молоко с мёдом. А потом Ремус заснул, ему было хорошо, тепло и не страшно.

* * *

Едва унесли мальчика Ремуса, как перед Ричардом появился Борги, словно постаревший за несколько часов домовик Рабастана. Эльф держал в дрожащих руках каменный шар.

— Это от невесты хозяина, сэр, — домовик всхлипнул. — Она сказала отдать вам лично в руки, срочно, сэр. Она видела хозяина Басти и говорила с ним.

Ричард выхватил у домовика шар и положил его на стол, чтобы все могли видеть.

— Активатор! — рявкнул он, без жалости глядя на трясущегося домовика. — Быстро, Борги! Вспоминай!

— Активатор — имя Хозяина.

— Басти! — коснулся Ричард палочкой шара.

И сразу над камнем выросла огромная картинка. Она заняла пространство над всем столом. Ричард сжал зубы при виде закованного в кандалы сына, над которым покачивался кроваво-красный жуткий артефакт. Каждое слово Рабастана, сказанное маленькому изящному аватару, оставляло след прямо на сердце лорда Лестрейнджа.

«Санни, у меня десять секунд. Запоминай! — Басти говорил хрипло, но уверенно, смотрел ясно и спокойно. — Это был оборотень, немного странный, рыжий, враг отца со школьных времён. Ричарда он ненавидит люто за что-то очень серьёзное. С оборотнем было существо, женщина, питающаяся кровью, запах тот самый, отец поймёт... Где я нахожусь — не знаю. Со мной был мальчик Ремус. Моя магия не восстановилась, на мне антимагические…»

Картинка мигнула, но не пропала, только аватар исчез. Ричард ясно видел кроваво-красный браслет над головой сына, видел, как Басти бессильно закрыл глаза, прислонился головой к стене и продолжил говорить.

«… браслеты. А надо мной подвешено что-то жуткое. Ты же видела этот браслет? Скажи Руди, чтоб не психовал. Скажи Борги, чтобы перестал рыдать и приготовил мне ванну с запахом фиалок… Скажи отцу, что я его люблю и восхищаюсь им. И… очень жду. Ради тебя, Санни, ради вас всех — Обещаю! — я выживу и вернусь! Люблю тебя…»

Басти замолчал и так знакомо и беззаботно улыбнулся, что у Ричарда защемило в груди. Картинка застыла.

— Как же он похож на тебя, Дикон! — сказал Малфой, нарушая повисшую в зале тишину.

* * *

Пришлось идти к супруге, чтобы и она могла увидеть Рабастана — пока живого и относительно здорового.

Зрелище было тягостным, но что он мог поделать? Бастинда не простила бы, если бы он не показал. Такой бледной Ричард не видел свою жену, наверное, никогда. Только глаза смотрят ясно и твёрдо, прямо как у сына. А в глубине любимых глаз застыла такая боль…

— Вспоминай, Дикон! — в её голосе звучала сталь. — Кто может тебя так ненавидеть? Басти дал тебе подсказки, думай!

— Никто! Многие! Я не знаю! Мерлин… — отвечал он, задыхаясь от беспомощности, злости и почти животного страха. За своего мальчика, за Басти, ещё толком не успевшего пожить, только-только обручившегося... За что?!

— И что такого ты сделал Мерлину? — очень хладнокровно продолжила допрос супруга, словно не понимая, что это разрывает его сердце на куски. — Возьми себя в руки, Дикон! Угомонись! Вспоминай! Ты же умный, ты же стратег, ну так дай себе возможность отстраниться от нашей общей беды и помочь! Басти смог, держится, не впадает в истерику, а ему сейчас хуже! Вспомни! Была война, Дикон, школа, ты подлым образом со мной обручился, что ещё? Или позже? Строительная гильдия. Может, тогда? Что-то, чему ты мог не придать значения. Это месть, она не рождается на пустом месте. Это что-то очень личное, я чувствую, что Басти прав!

И когда она стремительно вышла из кабинета, унося с собой круглый камень, созданный мисс Прюэтт — наверное, пошла показать его Сольвейг, Ричард упал в кресло и принялся вспоминать. Был у него один кандидат в мстители…

* * *

Тощий рыжий голодранец, предположительно — маглорождённый, страшно бесил Ричарда на выпускном курсе в Хоге… Дикона тогда много чего бесило после возвращения в школу в конце ноября сорок четвёртого года.

И сытая уверенность Эштона Диггори с подпевалами, что Дикон опять сбежит на войну, стоит только профессорам ослабить контроль. Эти придурки вместе с Эштоном делали ставки: сбежит ли Ричард ещё до начала зимы, выдержит ли две недели, или уж точно исчезнет из Хогвартса под Рождество. Ричард на собрании префектов коротко высказал Диггори неприемлемость подобных пари, и не будь рядом Тома Реддла, вызвал бы завравшегося ворона на дуэль.

Том его перебил, осведомившись лениво, сможет ли Диггори принять ставку на то, что Ричард не сбежит до окончания курса в конце июня, что только сдав Тритоны, Лестрейндж покинет школу, вместе со всеми.

Предложение префекта Реддла вызвало дружный взрыв смеха, заржали все младшие префекты без исключения, а не только проклятый Эштон, в сторону которого Дикон лишь чудом не выпустил Аваду. Понятно, конечно, он уже трижды сбегал, да только ни разу не смешно. Лестрейндж попытался уговорить Тома не делать такой ставки, ещё больше развеселив придурка Диггори. Том его выслушал, покачал головой и невозмутимо отсчитал десять полновесных галлеонов префекту воронов.

После выпускного Реддл получил за это пари около двадцати семи тысяч галлеонов, что позволило ему отправиться в своё первое путешествие, не одалживаясь у друзей. А Дикон тихо охреневал от размахов, каких достигло то дурацкое пари. Том не рисковал, он единственный знал, что Ричард дал клятву Сольвейг Гамп — доучиться. Хотя кому она вообще была нужна, та учёба?!

Ещё Ричарда сильно бесило восхищение куриц, этих восторженных девиц со всех четырёх факультетов. Проходу не давали со своими охами, вздохами и надушенными любовными записками «герою», вернувшемуся невредимым с поля боя. Внимание прекрасного пола к Дикону сильно веселило его циничных друзей. Мальсибер, улыбаясь краешками губ, советовал Ричарду перетрахать их всех, пользуясь случаем, или хотя бы самых хорошеньких. Том идею не одобрил и подсказал иной выход из положения для несчастного Лестрейнджа, только ставшего лордом — объявить о помолвке с какой-нибудь девицей, не существующей в природе.

Они полночи просидели над толстым фолиантом, раздобытым высокомерным Малфоем — Абраксас уверял, что все мало-мальски достойные леди включены в этот сборник с помощью древней магии. Ричард откровенно заржал, увидев там знакомое имя. Гампов он немного знал, некоторые и в школе как раз учились, но никакой дочери у леди Сольвейг Гамп не было и быть не могло. В этом Дикон был уверен твёрдо. И чисто из упрямства ткнул пальцем в кружок с именем несуществующей «Бастинды Гамп». Выбор был сделан.

Ритуал проводили вместе — Ричард, Том и Абраксас. Помолвка, в упрощённом варианте — по законам военного времени — допускала даже согласие одного жениха, если тот давал соответствующую клятву и был последним в роду сильным магом. Ричард не обрадовался, быть последним в славном роду Лестрейнджей было откровенно страшно. До драккловой помолвки он как-то не задумывался над сим фактом.

Ритуал провели ночью, в каком-то из подвалов Хога. Том знал много подобных местечек в старой школе. На следующее утро Хогвартс бурлил. Кто запустил за завтраком слух о состоявшейся ночью эпатажной помолвке красавца Лестрейнджа было неясно, и Диппет вызвал его на ковёр.

Ричард был бледен и растерян, но помолвочную татуировку показал директору и деканам с высокомерной насмешкой. Да, он помолвлен, имеет право. Нет, ничего запрещённого он не совершал. Да, по закону военного времени. Да, невеста станет наследницей Лестрейндж в случае его смерти. Да, девица вписана в магическую книгу жизни. Нет, он не собирается покидать Хогвартс до сдачи Тритонов. Нет, никаких клятв он давать не станет.

Допрос его вымотал и деморализовал, а выходка дерзкого бретёра пятикурсника Долохова добила окончательно. В слизеринской гостиной Антонин подлетел к Дикону, едва тот вошёл. И срывающимся голосом попросил показать татуировку. На Ричарда выжидательно смотрели все, от жмущихся друг к другу первокурсников до старших парней с серьёзными глазами, некоторые из которых тоже остались последними из рода. Отказать Антонину Дикон просто не мог.

Долохов придирчиво и долго разглядывал замысловатые плетения татуировки, потом ахнул восхищённо и поглядел на Ричарда с неожиданным весельем:

— Ну ты попал, Лестрейндж, — хохотнул дерзкий подросток. — Если невеста тебя не заавадит сразу, прощение будешь вымаливать очень долго. А жениться на ней всё равно придётся.

Дикон резко схватил Долохова за горло и наложил целую серию заглушек одним щелчком пальцев.

— Ты что несёшь? — прорычал Лестрейндж. — Какая ещё «невеста», Долохов?

Позеленевший Антонин не перестал улыбаться, дерзкий смертник.

— Твоя невеста, лорд — Бастинда Гамп, — с холодной насмешкой отвечал пятикурсник. — Единственная и неповторимая дочь прекрасной Сольвейг Гамп. Не многие знают о существовании её дочери. О, ведь я угадал! Ты тоже не учёл такую мелочь? Блистательный лорд не удосужился спросить даже её кузенов?

— Что? — Ричард похолодел и ослабил хватку на горле подростка. — Она реально существует? Ты её лично видел?

— Видел, — подтвердил Долохов, перестав скалиться. — И был лично знаком. Ты её не достоин, лорд. Поэтому сочувствовать я тебе не стану. Но, если хочешь знать моё мнение, твоя невеста — ещё та мерзавка и стерва, каких мало — мстительная и сильная ведьма. А её мать тебя просто убьёт за эту выходку, не разбираясь.

Больше о своей невесте Ричард не добился от Антонина ни слова. Долохов молчал, как фестрал. Бешеный подросток из Дурмстранга ошибался лишь в одном — Сольвейг не станет убивать Лестрейнджа, которого собственноручно вернула с того света, собрав по кусочкам. Дикон очень надеялся, что не станет. Что, по крайней мере, сначала выслушает. Думать же про саму невесту, «мерзавку и стерву», Ричард отказался вовсе, придёт день — и он отдаст все долги, а пока будет просто жить дальше и наслаждаться.

Только наслаждаться не получалось.

Девицы осаждать Дикона прекратили, и это был несомненный плюс, зато второкурсник Герхард Гамп при встрече красноречиво скалился, коротко кланяясь — приветствовал, паршивец, будущего родича. И Ричард снова впадал в состояние холодного бешенства — о его личной жизни не судачил только ленивый. И нашёлся очень скоро жирный минус — ещё один, в бесконечной череде. Миловидная красотка Эллери Корделл, одна из самых активных его поклонниц из недавнего прошлого, не только не дала красавчику Дикону, но даже на свидание не согласилась, влепив пощёчину.

Предприняв ещё пару попыток провести время с бывшими, готовыми на всё малышками, Ричард вдруг резко осознал, что теперь ему не даст ни одна чистокровная, и даже с полукровками, скорее всего, ничего не получится. Герой, только вернувшийся с войны, обласканный девами и имевший приятные минуты, а то и часы почти каждую ночь, неожиданно оказался не у дел. Малфой радостно ржал, подонок, Том строил непонимающую мину — конечно, будущий учёный был выше всего плотского и приземлённого. Мальсибер, скотина, советовал переключиться на маглорождённых. Но так низко Дикон ещё не пал, и молча бесился, постигая науки, строча эссе и время от времени вызывая кого-нибудь на дуэль.

Именно в то смутное и паршивое время случилось Ричарду заметить пристальное внимание к собственной персоне этого нелепого подростка, отзывавшегося на имя Кайрон. Мальчишка его бесил одним своим видом — маглорождённый в слизеринской гостиной, куда катится мир?

Мальчишка Кайрон всех бесил, что уж. Жертва войны — худой, бледный, с неприятным горящим взглядом. Один из возвращённых: детей-магов, доставленных в Хогвартс прямиком из ада войны. Кто-то упоминал концлагеря, где ставили опыты над людьми: даже над детьми и стариками. Даже над магами. Но точно про самого Кайрона никто ничего не знал.

С этим подростком ещё девчонка была, совсем сопля. Такая тоненькая, что почти прозрачная. А туда же, обоих зачислили на Слизерин. Её на первый курс, его — на четвёртый.

Мальчишка Кайрон глядел на Ричарда, как на божество. И казалось, постоянно следил глазами. И тоскливая досада грызла Ричарда — за ровню, что ли, почитал его щенок оттого, что сам успел побывать на войне?

Гадкий артефакт, чуть не лишивший род Лестрейнджей последнего наследника, Ричард имел глупость показать Тому и Абраксасу прямо в гостиной факультета пару месяцев спустя после жуткой помолвки. Разбирал свой вещмешок, с которым явился в Хог из военного лагеря, и обнаружил трофей на самом дне, завёрнутый в кусок драконьей кожи. Сольвейг, помнилось, страшно выругалась, увидев красный браслет. Велела избавиться, да так, чтобы никому из живых в руки не попал.

Том и Абраксас смотрели хмуро, переглядываясь и вздыхая. Такую бы мощь, да в иное русло! Артефакт кроваво посверкивал гранями в отблесках пламени из камина. Ни изменить его, ни обезвредить не представлялось возможным — это понимали все трое.

— Какая красота! — высказался задумчиво Реддл.

— Опасная красота, — меланхолично отозвался Малфой. — Я бы такую штуковину в мэноре хранить не стал. А ты, Дикон, держал её в своей спальне! О чём ты вообще думал?

Как этот Кайрон смог к ним подобраться незаметно, Мерлин знает. Его подруга, по обычаю, тихо сидела у камина с потухшим взглядом, уставленным в никуда. Полная противоположность дерзкого и подвижного, как ртуть, её друга-подростка.

— Тебе чего? — ровным тоном осведомился Том. Он явно недоумевал, как пацан снёс его собственные заглушки.

— Что это? — Кайрон смотрел на кроваво-красный браслет горящими глазами.

Дикон злился. Сначала хвостиком бегал, теперь вообще осмелел. Стоило его проучить, чтобы как-то отвадить.

— Очень опасный артефакт, — надменно бросил Ричард, отвечая малолетнему идиоту. — Превращает мага в идеальное совершенное создание, даруя немыслимую силу… — наказывать несмышлёныша неожиданно сделалось противно. — Это очень опасная дрянь! Проваливай, шкет!

У Кайрона фанатично загорелись глаза. Поверил в сказку?

— А можно…?

Реддла Кайрон лишь забавлял. Том предрекал, что подросток станет сильным магом и попросится к Дикону в ковен. Один, потому что его маленькая подруга — не жилец. Силы из девочки куда-то вытекали, по капле, но постоянно, и целители ничем помочь не смогли. Том был уверен, что она протянет не больше месяца, остальные хмуро соглашались.

Ричарду такой вассал был ни к чему. Мало ли, что у того в башке могло повредиться после пыток в застенках концлагеря. Мордред знает, что там творили с ним и с той мелкой смертницей. Бомбу замедленного действия по имени Кайрон поредевший и ослабленный войной ковен мог и не пережить. По-хорошему, директору Диппету стоило сдать парня вместе с умирающей девчонкой в Отдел Тайн или в Мунго, а не зачислять в Хогвартс, да ещё на Слизерин этих неизвестных безродных грязнокровок.

— Нельзя, — любезно улыбнулся Кайрону Ричард. — И в ковен я тебя не возьму, ты мне не нужен, Кайрон. Пошёл прочь, щенок! И не подходи ко мне больше, прокляну!

У Кайрона на глаза слёзы навернулись. Развернулся резко, пошатнулся, пошёл неровной походкой к своей малохольной подруге. Реддл хохотнул, а Ричард с досадой завернул артефакт в кусок драконьей кожи, спрятал его в карман и снял перчатки из того же материала.

Он не знал, да и знать не хотел, что стало с тем парнем и его тенью, хотя девчонка должна была умереть, это все знали. Приближались Тритоны, и Ричарду было не до несчастных жертв войны.

Кроваво-красный браслет — гадкий артефакт из лабораторий Гриндевальда, доставшийся Дикону по случаю и слегка повреждённый по мнению Тома, Ричард не поленился тем же вечером отнести в Запретный лес. Яму рыл магией, футов двенадцать в глубину. Там и схоронил браслет, единственной функцией которого было превращать людей в монстров. А лучше бы Ричард спалил жуткий артефакт адским пламенем, да кто же знал.

Вспомнил Дикон об этой дряни года через три, уже после женитьбы. Наведался с двумя боевиками. Место запомнил хорошо, перепахали всё в радиусе пятнадцати футов, чуть не просеивали землю — ничего, никакого браслета они не нашли. Даже эманаций тёмной магии не осталось.

Досадно было и только. Нет и нет, может, место спутал, не перерывать же весь лес в округе. Может какой-то крот унёс, мало ли живности копошится под землёй, и теперь где-то бегает неопознанная тварюшка-монстр. Ричард забыл об этом случае, даже о самом браслете, и много лет ни разу не вспоминал.

А теперь браслет всплыл в самом жутком смысле. И висит дамокловым мечом над головой его собственного сына. И похитителем вполне мог быть тот самый Кайрон. Мог ли он затаить ненависть к Ричарду после отказа принять в ковен? О да, мог! Мог ли применить тот артефакт к своей девчонке — и опять мог, чтобы та стала странным существом, пьющим кровь. Запах… Басти намекал на запах… Ну конечно! Это существо пило только магическую кровь! Но… Кайрон-оборотень? А что, никто не знал, что с ним делали в застенках Гриндевальда…

Стоп! Том Реддл точно мог связаться со своим тестем, специалистом по проклятиям и проклятым артефактам. По словам Тома, тот чуть ли не учеником Гриндевальда был, хотя Реддл-Гонт явно что-то не договаривал. А уж кому ещё может быть известен кроваво-красный браслет, созданный Гриндевальдом, а может и самим Дервентом, как не этому самому Дервенту. Значит, настало время просить помощи не только у Малфоя. Ему нужна миссис Дэшвуд, ему нужен Том Гонт и его тесть, ему не помешает Прюэтт. Речь шла о спасении сына, который «очень ждёт» отца. И действовать следовало быстро.

Начал-то он хорошо, но потеряв след похитителей, застопорился с ритуалом поиска по крови, так ничего и не достигнув. Слава Мерлину, что Басти создал свой неповторимый аватар для невесты. И теперь хотя бы появился шанс успеть.

* * *

Бывшая миссис Дэшвуд, а ныне волею судьбы — Ванесса Сметвик, сдавила пальцами виски и глубоко вздохнула, опираясь локтями о свой рабочий стол. Прислушалась к себе, попробовала ощутить хоть как-то новую жизнь, растущую внутри неё. Но ничего не получилось, как множество сотен раз до этого. Ванесса не ощущала вообще ничего, никаких изменений, абсолютно. Даже никаких признаков токсикоза не наблюдалось. Да что там, она ещё никогда в жизни не ощущала себя настолько здоровой, сильной и магически стабильной — любое заклинание получалось легко и непринуждённо, а порой, забывшись, она легко колдовала без палочки, даже не осознавая этого.

И самое смешное — ей даже страшно не было, что жутко бесило её новоиспечённого мужа, который, будь его воля, запер бы её даже не в больничную палату, а в золотую клетку — большую и красивую, а ту поставил бы в своём кабинете в Мунго, чтобы дополнительно не спускать с неё глаз. Доверия к супруге у него не было ни на кнат, и мерзавец этого даже не скрывал. Именно он и озвучил ей свои непристойные мечты про клетку этим утром.

Ванесса не удержалась и захихикала, вспоминая. Нет, ну каков нахал! Ещё и смотрел после гадких признаний так испытующе, словно надеялся, что она упадёт на колени в порыве благодарности и страстно согласиться с возгласом: «О да, мой лорд! Пожалуйста! Сделайте это со мной!». Дракклов извращенец!

— Ты же понимаешь, — вместо мольбы о клетке, Ванесса ответила ему с ласковым прищуром, — что теперь ты наказан?

— Хотя бы попытался, — с досадливой улыбкой выдал её совершенно не раскаявшийся супруг и попытался обнять. Это стоя без всякой одежды, когда она уже мантию надела для визита в свою контору. — Ну хорошо, чего я лишён и на какой срок? Озвучьте полный приговор, любовь моя.

— Ты не имеешь права в течении трёх дней спрашивать меня о трёх вещах: куда я иду, как и с кем провожу время и как себя чувствую — ни напрямую, ни окольными путями!

— А целовать и любить тебя по-разному — нежно и страстно — мне позволено? — Осторожно осведомился целитель, и пока она метала взглядом молнии, подыскивая саркастический ответ, загнал её в угол в прямом смысле слова — пользуясь своим ростом и грубой мужской силой.

— Один! Один поцелуй! — упёрлась она ладошками в его грудь, поняв, что всё равно ничего не успевает придумать. И что её всё равно поцелуют. А она разве виновата, что супруг вернулся среди ночи усталый и настолько замученный, что уснул сразу и не получил свою порцию ласки?

— Хорошо, один поцелуй! — как-то очень покладисто проговорил Сметвик, но взгляд его сделался настолько хищным, что Ванесса внутренне подобралась, готовясь дать серьёзный отпор, если предложит что-то ещё. Она и так уже немного опаздывала на встречу. — Но я сам решу, как именно тебя поцеловать.

— О! — она выдохнула с облегчением и фыркнула добродушно. — Да пожалуйста, милый. Целуй уже, как тебе угодно, и я побегу. Я всё равно не слишком разбираюсь в классификации способов целова… С ума сошёл?!

О, её вконец обнаглевший супруг был в трезвом уме и добром здравии, и прекрасно знал, чего хочет. И смотрел с вызовом и коварным прищуром: «Неужто откажешься от своих слов, трусиха?!». Но кто же знал, что он опустится на колени и не постесняется применить к ней раздевающее заклинание. А потом сотворит такое…

Ванесса и сейчас краснела, как девчонка, вспоминая подлое коварство благоверного. А ведь казалось, они уже так долго вместе, что ничем он её удивить не сможет. Смог, мерзавец, доведя до состояния дрожащего желе на подгибающихся ножках.

А возмутительно бодрый и довольный собой супруг неспешно вернул ей одежду, заботливо поправил мантию, проводил до камина и нагло шепнул: «Можешь не благодарить!». А потом сыпанул летучий порох в камин, бесцеремонно запихнул её в зелёное пламя и сам гаркнул адрес её конторы.

Бедолага-клиент, который уже ждал в кабинете, наверняка решил, что она не в себе. Впрочем, это было близко к истине. Ванесса ещё долго в себя приходила, голову сломав, как она может отомстить супругу, чтобы тот по-настоящему проникся. Ведь совершенно непрошибаемый, толстокожий и бесчувственный мужлан! И то, что он гениальный целитель, вовсе не отменяет этих качеств.

Клиент спешно распрощался, когда она в четвёртый раз ответила невпопад. А Ванессе потребовалась чашка чёрного кофе — больше выпить не позволила Матти — и полфлакона бодрящего зелья по специальному рецепту, чтобы хоть как-то настроиться на рабочий лад. Зелье прислал мерзавец Сметвик совой, к счастью, никак не прокомментировал свой поступок, а то бы она не постеснялась расколотить дорогой флакончик от Эйлин Робертс о каминную полку. А так — побуравила драгоценное зелье злобным взглядом минут десять, подышала на счёт и всё-таки его выпила. Толку-то отказываться, если Сметвик её упрямого геройства не увидит и не оценит.

Матти, невозмутимо вязавшая очередной шедевр в уголке кабинета, не вмешивалась. Лишь изредка косилась участливо, но сразу прятала взгляд.

— Что, Матти? — не выдержала Ванесса, не умеющая долго злиться и обижаться. Да и почувствовала себя уже гораздо лучше.

— Новая помощница хозяйки уже четыре раза стучала. Хозяйке следовало бы хоть узнать, в чём дело. Или послать Матти, чтобы та узнала сама.

Ванесса охнула и взмахнула рукой, забыв о палочке. Её странно ведущая себя магия уже не раз блокировала все двери, когда она сердилась. Причём блокировка пропускала исключительно Сметвика, с тех пор как они заключили магический брак. А ведь именно его чаще всего Ванесса не хотела видеть, когда сердилась, что мужа откровенно веселило.

Сейчас дверь резко распахнулась, ударившись о косяк и едва не слетев с петель.

Новая помощница ойкнула, но тут же задрала подбородок, принимая бесстрастный и преданный вид.

— Вы позволите, мэм? — спросила девушка, стрельнув озорным взглядом и явно сдерживая веселье. Ванесса понятия не имела, где мальчики Элмерсы нашли это юное дарование, но её личные параноики просто не могли бы прислать ей кого-то неподходящего.

Вилли, конечно, Джемма Лей заменить бы не смогла, и улыбки уж точно никому не расточала, зато так умудрялась запугать клиентов апломбом маленького генерала, что даже именитые маги входили потом в кабинет Ванессы словно школьники на вызов директора.

— Да, Джемма? Что случилось? — постаравшись говорить безмятежно, спросила хозяйка сыскного бюро.

— К вам клиент, мэм! — деловито отрапортовала мисс Лей. — Впустить или пусть подождёт?

— И кто же он? — мягко осведомилась Ванесса.

— Лорд Ричард Лестрейндж, мэм, если не врёт, — задрала носик эта пигалица.

— Джемма! — ахнула Ванесса, нервно поправляя причёску. — Проси немедленно!

— Будет сделано, мэм, — с достоинством сделала книксен бесстрашная мисс Лей и неторопливо ретировалась. А ведь именно она настояла на коридорчике между приёмной и кабинетом, чтобы клиент «не мог слышать переговоров помощницы и хозяйки». И Ванесса ведь пошла на поводу!

Лорд Лестрейндж, однако, войдя быстрым шагом, не выглядел раздражённым или хотя бы раздосадованным. Оглядевшись рассеянно, он шагнул к гостевому креслу и вопросительно поднял бровь, поглядев на Ванессу.

— Садитесь, прошу! — спохватилась она.

Ричард сел, как это умеют делать только аристократы — с небрежным достоинством — и чуть улыбнулся краешком рта.

— К вам теперь пробиться сложнее, чем на приём к министру, дорогая леди, — без всякого упрёка заметил он. Скорее это было комплиментом, но Ванесса внутренне поёжилась. А увидев, как сжались на мгновение челюсти клиента и потемнел взгляд, словно тот переживал сильную боль, она даже вскочила, испугавшись. — Не волнуйтесь, леди, вас не должны волновать чужие проблемы в вашем… сейчас. Дело важное, но если у вас нет времени…

— Давайте без церемоний, сэр! — решительно нахмурилась Ванесса. — Я же вижу, что это срочно. Чем я могу помочь?

— Мне очень нужно разыскать одного человека, — не стал возражать лорд. — Предположительно в районе Хогсмида или запретного леса. Он — оборотень. И скорее всего, зовут его Кайрон. Рыжий, высокий… к сожалению, у меня лишь примерное описание. С ним может найтись женщина, тоже не совсем человек. Гертруда Твитил, если правильно помню, но это её девичья фамилия. Что она за существо, точно сказать затрудняюсь, но эта леди пьёт кровь исключительно магическую и, по всей вероятности, очень сильна и безмерно опасна.

Ванесса уже села и внимательно слушала, пока её самопишущее перо резво записывала каждое слово клиента — подарок мужа стал быстро незаменим в её работе, стоило только попробовать.

— И ничего нет из их личных вещей? — спросила Ванесса, уже понимая, что лорд показал бы их сразу. — Что случилось на самом деле, сэр? Это как-то связанно с экстренным собранием попечителей школы, назначенном на три часа пополудни?

— Моего сына похитили, — ровным голосом ответил Лестрейндж и на пару секунд прикрыл глаза.

Ванесса ахнула, понимая только теперь, какое чудовищное самообладание у главы ковена Лестрейнджей.

— Позвольте помочь! — воскликнула она в волнении. — Любая вещь вашего сына была бы не лишней. А… можно ли узнать — это старший?

— Младший, — коротко поправил Ричард, поднимаясь. Он положил на стол клочок пергамента с обозначением координат. А рядом кусок, скорее всего, мантии, совсем небольшой, размером с галлеон. — Его держат в комнате с каменными стенами и железной дверью неизвестно где. Буду рад любой помощи и отблагодарю щедро. Сказать правду, счёт идёт на минуты. Прошу понять и извинить меня… Отсюда можно аппарировать?

Она успела только кивнуть, а лорда уже и след простыл.

— Матти, — слабо позвала Ванесса, падая в кресло. Даже не заметила ведь, как снова вскочила. — Да что ж это творится такое?

— Жизнь? — философски спросила домовушка, упрямо довязывая ряд петель, её лапки дрожали. — Позвать Фенрира, хозяйка? Или Митча Элмерса сначала?

— Обоих! — сверкнула глазами Ванесса. — Но сначала волка! Да, как же я сама не подумала!

— Хозяйке надо меньше волноваться и не сердиться на заботливого супруга, — проворчала Матти, исчезая со своего стульчика, в то время как спицы преспокойно продолжили вязать.

Ванесса места себе не находила в ожидании помощников, не переставая думать о беде лорда Лестрейнджа. И страшно представить было, что он сейчас чувствует. Вот так, думаешь, что родные рядом с тобой вечно, а в один миг всё может измениться.

Она встрепенулась, поняв, что и её супруг, хоть и сильный тёмный маг, но отнюдь не бессмертный. И мало ли что может случиться в какой-то момент… А они как раз в какой-то непонятной ссоре.

И Ванесса нервно вызвала Патронус, потому что промедление в таком важном вопросе, как примирение, было смерти подобно.

* * *

Клоди Фишер сегодня доверили сразу четырёх практикантов, назначив куратором. Она бы струхнула ещё три месяца назад от такого поручения, но проживание в ковене научило её спокойствию и достоинству, как ни странно, а её юные практиканты не тянули на боевиков ковена даже с большой скидкой, хотя необоснованного нахальства у студентов академии, ещё не проникшихся работой в Мунго, хватило бы на трёх боевиков.

Сидя в своём — подумать только — личном кабинете, Клоди строго смотрела на подопечных за четырьмя ученическими столами, отвечавших ей наглыми улыбочками. Ещё и глазки строили, бессовестные, словно она не представилась им сразу, как «целитель Фишер — миссис, а не мисс!».

— Я не смогу вас взять с собой к больным, — строго произнесла она. — Пока не удостоверюсь, что ваше присутствие в палате не навредит пациентам. Целитель Сметвик доверил мне провести дневной обход. Это уже через час. И если я не увижу должного внимания и уважения, вы всю практику просидите в этом кабинете, переписывая истории болезни и заполняя бланки.

Парень с передней парты — столик был совсем небольшим, но Клоди нравилось его называть партой — худощавый и патлатый, с парой прыщей на подбородке дерзко хохотнул.

— А сколько тебе лет, целитель? — он подмигнул ей самым неприятным образом, заставляя болезненно вспыхнуть.

— Мистер…

— Лэнгтон, — с ленивой усмешкой подсказал парень. — Барри Лэнгтон, детка, к твоим услугам.

Его приятели засмеялись, словно этот Лэнгтон невероятно смешно пошутил. Клоди пребывала в растерянности и тоске, совсем не так она представляла себе кураторство. Так вдохновилась доверием Сметвика, столько планов было, даже программу обучения составляла полночи, чего Шон категорически не одобрял.

Закончить ту программу она не успела. Заспанный муж в одних пижамных штанах заявился на их уютную кухню, смущая её, как всегда, видом своих литых мышц. Подхватил на руки и унёс в спальню, несмотря на её задушенный протестующий писк.

Уложив на кровать, Шон дразняще ей улыбнулся, наклонившись низко, и принялся целовать, заставляя потерять голову.

— Обойдутся твои практиканты, — заявил он хрипло, когда они лежали рядом, отдыхая от супружеского долга. Клоди до сих пор привыкнуть не могла, что этот долг такой невероятно приятный и жгучий. — Ночью ты только моя, Клоди! Повтори, пожалуйста.

А когда она кормила мужа завтраком, ставя перед ним тарелку, Шон всегда целовал её руки, если они были одни. Это ужасно смущало и становилось трудно дышать. А он принимался есть, как ни в чём не бывало. И когда оба были дома, он каждый раз, проходя мимо, то по плечу погладит, то поцелует в висок. Просто так, словно это обычное дело. Он вообще любил это — касаться её при каждом удобном случае, даже научился волосы заплетать.

И Клоди потом чуть не летала по дому и по Северной цитадели, стараясь придать себе строгий вид, чтобы счастье, поселившееся внутри, не потревожить. Чтобы не радоваться слишком сильно тому, какой необыкновенный и самый лучший у неё муж. Не дай Мерлин, спугнуть это счастье неосторожным словом или взглядом.

А ещё Шон, такой молчун, любил её слушать. Усадит её вечером напротив себя за кухонный столик, возьмёт в свои большие шершавые руки её ладошку, теребит осторожно и требует: «Ну, рассказывай!». Сначала Клоди страшно смущалась и плела какие-то совершенные глупости. Потом смирилась, привыкла и даже радовалась таким моментам. Рассказывала ему всё-всё, про ковен, про работу в Мунго, про пациентов и даже про родню — кто что пишет. А Шон, теребил её ладошку, забывая про налитый для него горячий чай, гладил пальчики, и слушал так, словно ему действительно интересно.

А как-то ночью Шон признался — он вообще был разговорчивей в постели, что её невероятно удивляло и даже успокаивало немножко — что вечер с ней на кухне — его самое любимое время дня. Но потом усмехнулся и добавил: «Ну ещё ночь люблю, когда ты в моих руках и никуда от меня не можешь деться». И она млела и таяла, радуясь, что не может.

А теперь вот, куда что подевалось, все мечты о собственных практикантах рухнули в одночасье, а непонятое наглое поведение ребят совершенно выбило её из колеи. Клоди вообще вдруг ясно ощутила, что просто не способна никого обучать, не создана для этого. И напрасно целитель Сметвик поручил ей такое ответственное дело.

— Что ж, — Клоди решительно встала из-за своего уже полюбившегося стола. — Перед вам учебники по общей терапии. Откройте на семьдесят третьей странице и читайте.

С этими словами она спокойно направилась к двери, стараясь не бежать и вообще идти медленно.

— Куда же ты, детка? — понеслось ей вслед, вместе с дружным смехом четверых оболтусов. — Вернись, я всё прощу!

Клоди плотно закрыла за собой дверь и быстро задышала, сдерживая подступающие к глазам слёзы. Какой же она целитель, если реветь будет по каждому поводу?

Справилась со слезами быстро, только вспомнив снова Шона, смотрящего на неё с такой редкой, но доброй улыбкой. Вот он считал её очень хорошим целителем, восхищался даже. А она…

И откуда на её голову взялись четыре парня? Почему не девочки, которых всегда было больше в группах целителей в академии?

К кабинету Сметвика Клоди подходила уже совсем спокойная и собранная, заготовив массу аргументов, почему отказывается от кураторства раз и навсегда.

К сожалению, заведующий отделением проклятий был занят. Проводил консилиум по поводу пациента Итана Марвина, у которого уже три дня не билось сердце. В смысле — само не билось, хотя пациент был молод и практически здоров. И сейчас сердце билось только благодаря магическому артефакту, а целители Мунго собирались в третий раз, чтобы обсудить этот непонятный феномен. Даже целитель Шаффик присутствовал, даже большой и громкий целитель Эдисон и молодой целитель Крафтон с насмешливым взглядом. А ещё здесь была Таша Нотт, сделавшая Клоди знак зайти и сесть в уголке. И Марго Аллен, сосредоточенно слушавшая Сметвика, описывающего перспективы незадачливого пациента и настаивающего на вскрытии грудной клетки.

Главный целитель Давенпорт, которого Клоди заметила позже, заняв стульчик в уголке кабинета, грозно свёл брови.

— Не вижу причин для полостной операции, — поморщился он.

— Не удивлён, — прорычал Сметвик, явно выходя из себя. — Какого хрена ещё ждать? Пока артефакт разрядиться? К вашему сведению, Итан Марвин — отец трёхлетнего малыша. Один, блядь, воспитывает, потому что жена, Мордред всё побери, собрала вещи и упорхнула искать лучшую, блядь, жизнь. Вы знаете, где сейчас этот малыш? Прошу прощения у леди!

Сметвик выдохнул, но явно скрежетнул зубами. Клоди сжалась на своём стуле, грустя о том, что никогда ей не стать такой уверенной в себе целительницей.

— И где малыш? — спросила Таша Нотт негромко. — Мистер Сметвик!

— Да кто ж его знает, — мрачно выдал целитель, буравя коллег пристальным взглядом. — Отец молчит, пребывая в коме, дом с защитой против самого Мордреда — не пройти. Соседи о ребёнке даже не знают. Крафтон! Ты же там был, что ещё?

— Всё так, Иппи, — Джером Крафтон пожал плечами. — Никто не знает, были ли него друзья, родственники. Приезжий, говорят, купил дом осенью…

— Откуда вообще взяли, что у него ребёнок? — прогудел шумный Эдисон.

— Сам сказал, — ответил Сметвик почти миролюбиво, хотя явно пребывал не в духе. — Когда ненадолго очнулся.

Клоди уже поняла, что пришла сюда совершенно не вовремя, и уж целителю Сметвику точно не до неё и не до её практикантов. Но решила дождаться, пока всё закончится и потихоньку обратиться к Таше. Миссис Нотт вообще никого не боялась.

— Предлагаю в последний раз, — с угрозой произнёс Сметвик, но закончить не успел.

Прямо перед ним вдруг появился патронус в виде призрачной пантеры, скакнувшей прямо из стены.

— Эй, — Сметвик даже встал с места, гневно указывая на непонятно чей патронус. — Тут что, дружеская попойка или…

Пантера, молча шагавшая над столом то в одну, то в другую сторону, вдруг застыла прямо перед ним и разинула призрачную пасть.

— Милый, — Клоди не смогла узнать серьёзный женский голос, но целителю Сметвику он был явно знаком, потому что наставник явственно вздрогнул и настороженно застыл. — Я тут подумала, хватит нам ссориться! Ты, конечно, не прав, что постоянно меня высмеиваешь и издеваешься безнаказанно. Но я тебя прощаю и готова на ответную любезность. Если сегодня кое-кого найду, то вечером сделаю тебе минет. Это всё. Не буду мешать.

Пантера захлопнула пасть и растаяла, а над столом повисла оглушительная тишина. Клоди даже дыхание затаила, глядя как довольно щурится совершенно плюющий на приличия Сметвик.

— Завидуйте молча! — рявкнул он, приходя в себя. Но улыбаться не перестал. — Так я вскрываю грудь парня? Давенпорт, дракклы тебя раздери?

— Заглушки вешать надо! — проворчал главный врач. — Делай, что хочешь, Иппи. Под твою ответственность, разумеется.

— Разумеется под мою, — хохотнул Сметвик добродушно. — Я заведу сердце этого парня или возьму дежурство до самого утра.

Клоди увидела, что Эдисон и Крафтон поглядели на наставника, как на больного. А Таша Нотт мелодично рассмеялась. Сама Клоди прятала красное лицо в ладошках, переживая о той леди, жене мистера Сметвика, которая даже не представляла, кто слышал её тайное послание. И какое!

Клоди совсем недавно узнала значение слова «минет» и была в немалом шоке, посчитав жутким развратом. А тут… если уж сам наставник Сметвик так обрадовался и повеселел, то может быть и Шону было бы приятно?

Она вскочила, заметив, что все уже вышли из кабинета, и бросилась в душевую Сметвика, чтобы ледяной водой охладить пылающее лицо.

Оказалось, что Таша Нотт вернулась, вспомнив о ней. Поглядела на Клоди со вздохом и спросила участливо:

— Что случилось, кроме того, что заведующий этим отделением совершенно без комплексов? Ты к Сметвику приходила или я могу помочь?

Клоди вдруг твёрдо решила, что не станет жаловаться Таше на свою кураторскую бездарность. И обомлела, когда против воли сразу и выпалила:

— Мои практиканты тоже без комплексов, и они полный кошмар.

Брови Таши сошлись на переносице. Она явно рассердилась, хотя Клоди надеялась вызвать её улыбку. Миссис Нотт кивнула на думосбор на столе целителя.

— Покажи, Клоди!

Тяжело вздохнув, Клоди вытянула короткие воспоминания и запустила в чашу.

— Можно я не буду смотреть сама? — спросила умоляюще.

— Можно! — Таша сама нагнулась над чашей, чтобы через десять минут вынырнуть и взглянуть на Клоди очень ласково. — Ты умница, Клоди, а они — малолетние засранцы. Наверняка поспорили, что доведут тебя до слёз. Пойдём-ка, поглядим на твоих оболтусов!

Клоди с печалью в сердце поплелась за Ташей, совершенно морально не готовая к новой встрече с оболтусами.

Остановившись у её кабинета, Таша вдруг спросила у Клоди тихо, склонившись к самому уху:

— А ты правда по вечерам всё рассказываешь Шону?

Клоди смутилась почти до слёз.

— Я вытащила не те воспоминания? — пролепетала она в ужасе.

— Те самые, — без улыбки заверила Таша. — Но, видимо, ты думала очень чётко на занятии, и кое-что из твоих мыслей я невольно увидела. Ничего важного, поверь! Просто это так здорово, что муж у тебя умеет слушать.

— Да, сам просит рассказать, — невольно похвасталась Клоди, не в силах сдержать улыбку. А потом сразу помрачнела и умоляюще поглядела на Ташу. — Может, не пойдём к ним? Пусть читают учебник.

— Да, брось, — Таша погладила вдруг её по голове и велела. — Стой здесь, я на минутку зайду, погляжу на них.

Таша бестрепетно открыла дверь, выпустив наружу громкие голоса и всё тот же ужасно противный смех, оскорбительный какой-то. Дальше ничего слышно не было, потому что миссис Нотт плотно прикрыла дверь снова, зайдя внутрь.

Вышла она из класса буквально через пять минут. Причём ни смеха, ни разговоров из кабинета больше не было слышно.

— Всё в порядке, — серьёзно сказала Таша, только уголки рта чуть-чуть загнулись вверх. Целитель Нотт всегда была серьёзной и неулыбчивой. — Можешь спокойно учить своих оболтусов, они раскаялись и готовы попросить прощения. Смелей, Клоди, ты дипломированный целитель, а они детишки, по сути, которые только мечтают стать такими, как ты. И не волнуйся, обход больных я сама проведу, твоим оболтусам действительно рано к пациентам.

Клоди поблагодарила её и зашла в класс, подозревая, что это Ташу оболтусы испугались, а с ней опять церемониться не будут. Но кабинет встретил звенящей тишиной, а все четверо практикантов сидели несколько бледные и таращились на неё странно.

— Мы хотели бы извиниться, целитель Фишер, — явно преодолевая себя, выдавил Лэнгтон с первой парты.

— Простите нас, мэм! — тут же подхватил самый смешливый, а теперь самый испуганный — Дерек Смит.

Двое других, Энди Фрост и Вилли Питерс тоже пробормотали извинения.

Клоди смотрела на них в немом изумлении, а потом негромко поинтересовалась:

— Что с вами сделала миссис Нотт? Это Конфундус?

— Это была миссис Нотт? — отчего-то ужаснулся Лэнгтон. — А её муж…

— Магнус Нотт, сын лорда-дракона, Теодора Нотта, — отчеканила Клоди строго. — Но это не имеет никакого отношения к нашему занятию. И нам лучше продолжить заниматься, если вы решили взяться за ум. Итак, вы прочли заданную тему?

Оказалось, никто не удосужился прочитать, и Клоди пришлось рассказывать тему самой, чтобы не тратить время. Шон сказал, что зайдёт за ней сегодня в четыре, а он страшно не любил больницу и ей не хотелось заставлять его ждать.

К её удивлению и радости, практиканты теперь слушали внимательно, и даже записывали что-то в свои тетради. А потом и на вопросы отвечали неплохо. И даже не стали ныть, когда она сказала, что перерыв на обед отменяется, потому что надо успеть разобрать ещё одну тему.

К концу занятия она почти была довольна. Потому что, по крайней мере у двоих заметила серьёзную заинтересованность. И чего дурака валяли было совершенно непонятно.

— Я вас провожу до выхода, — сообщила она, разрешив студентам собираться домой. — Но только в первый раз. Идти по отделениям спокойно и тихо! И запоминайте дорогу к служебному гардеробу.

И всё же Клоди чувствовала себя очень измотанной и усталой. Удерживать внимание четверых парней оказалось не так уж просто. Даже перестав нарочно говорить гадости и смеяться, они всё равно то и дело отвлекались, шептались, и даже тихо переговаривались.

Когда они вышли в холл, где и был гардероб, она сразу увидела Шона, сидевшего на скамье с мрачным видом. Только заметив Клоди, он вскочил, радостно сверкнув глазами, направился прямиком к ней с её же дублёнкой в руках.

— Устала? — сразу спросил он, коснувшись губами её виска. Помог надеть дублёнку и сам принялся застёгивать, как маленькой.

Клоди немножко смутилась, потому что практиканты пялились в их сторону, она прямо чувствовала.

— Я в порядке, — ответила она мужу. — Домой хочу!

— А это кто такие? — кивнул Шон в сторону парней.

— Практиканты мои, — тихонько хихикнула Клоди. — Да ну их, пойдём уже. Ты тут всех пугаешь. Только с охоты, что ли?

Шон покладисто обнял её за талию и повёл к выходу.

— Не, — сказал уже на улице. — Не с охоты, но в ночь собираемся с патроном. Не страшно одной спать будет?

— Так не в первый же раз, — улыбнулась ему Клоди и решилась внезапно, пока он не активировал портключ. — А ты знаешь, что такое… — И жутко-стыдное слово она шепнула ему на ухо.

Шон изменился в лице и сощурился.

— И кто тебя просветил? — говорил он очень спокойно, но Клоди чувствовала, что он очень сердит, а вовсе не весел. И расстроилась, что сказала и вообще лучше бы сначала домой добрались. Пришлось торопливо пересказывать про патронус-пантеру и консилиум. Потому что Шон не собирался двигаться с места, пока она не расскажет.

— …и мне кажется, что наставник был рад именно этому, — краснея, закончила она.

— Ещё бы! — Шон всё же улыбнулся, но как-то криво. — Клоди, мы это как-нибудь попробуем, если захочешь, и не только это. Но куда нам спешить? И я очень прошу — не надо обсуждать это ни с кем, только со мной. Ладно?

Пришлось кивнуть, скрестив за спиной пальцы. Потому что как утаить такое от Сати Клоди не представляла. А как обсуждать с Шоном такие вещи представляла ещё меньше.

Уже дома, готовясь ко сну, Клоди радостно вздыхала — целых два выходных радовали безмерно. Будет спать сколько хочет, хоть и грустно, что без Шона. Но всё равно хорошо. Что поделать, раз у них с патроном опять охота.

А ведь всего этого могло и не быть. Как же ей повезло, что целую вечность назад Таша, тогда ещё Лукас, пригласила её с собой в ковен. Иногда Клоди просыпалась среди ночи и замирала, пугаясь, что она дома у родителей. И что ковен и новая жизнь ей приснились. И чуткий Шон тут же обнимал её, почти не проснувшись, целовал сонно в висок и шептал:

— Спи, маленькая, ночь ещё.

И она, счастливая, засыпала.

— Привет, — Шон забежал в дом поздно вечером, когда она гасила свет на кухне, чтобы уже окончательно отправляться спать. Он торопливо поцеловал её в губы и спросил: — Будешь скучать?

— Спать буду, — буркнула тихо, не желая в таком признаваться. Теребила пуговицу на его рубашке, чтобы в лицо не смотреть. — Когда хоть вернётесь?

Он тяжело вздохнул и перехватил её руки. Стал целовать.

— Примерно час ещё есть, — заглянул ей в лицо. — Хочешь, в постель уложу и колыбельную спою.

— Ты же так не любишь! — сказала она удивлённо, но уже представляла, как будет сейчас хорошо. — Наспех.

— Как-нибудь переживу, — пробормотал Шон, поспешно сдирая куртку и бросая прямо на пол. — Какую колыбельную спеть?

— Никаких колыбельных, — подхватила Клоди игру, тихо смеясь. А когда они уже оказались в постели, заполошно вскинулась: — Я люблю тебя, Шон!

И откинулась, счастливая на подушку. Так боялась это сказать, а оказалось, ничего страшного, даже легко. Только Шон замер и не шевелился больше. И она раскрыла глаза, встречаясь с его серым взглядом.

— Ты чего? — спросила опасливо.

— Думал, не дождусь, — проворчал он и нагнулся, чтобы осторожно куснуть за мочку уха.

А потом стало не до разговоров. Шон умел её заставить вообще ни о чём не думать. И Клоди засыпала, чувствуя приятную усталость, довольная, что он всё ещё рядом. И так легко было представить, что он останется с ней на всю ночь и не пойдёт ни на какую охоту.

Но признаваться ему, что ужасно за него боится, потому что охотятся они на страшных тварей, Клоди не собиралась. Заикнулась однажды, так Шон даже на стройку новых домов не пошёл, так ласково обнимал, развлекал, даже сам обед приготовил. И Клоди поняла, что с некоторыми вещами лучше смириться. А его шёпот: «Я вернусь!» — ей, наверное, приснился. Но на душе стало спокойней.

* * *

— Без глупостей, малец! — страшно шепнул ему в ухо какой-то мужик. — Быстро и чётко опиши, кто ещё здесь живёт, кроме Трэверса, если не хочешь, чтобы тебя усыпили.

Сердце у Стерна колотилось где-то в горле. Он мог попытаться вывернуться — дури и умений хватило бы, только в душу заползла надежда, пока ещё крохотная, но очень горячая и отчаянная. А вдруг аврорат явился по душу хозяина? Упускать шанс вырваться из лагеря на свободу, да даже в тюрьму к аврорам, Харальд не собирался.

— В главном доме, — хрипло заговорил он, — хозяин Трэверс, старуха Виктория, служанка Абель и старик Мукрах. На кухне повариха Дениза, в детинце за домом нянечка Лизхен и пятеро мелких детей от года до четырёх. В дальнем бараке за забором: две наставницы и девять девочек от пяти до почти одиннадцати лет. На плацу парни от пяти до…

— …одиннадцати, — тихо хохотнул держащий его мужчина. — Сколько мальчишек, говоришь?

— Двадцать три, включая меня, — прошелестел в ответ Харальд. — Трое наставников, двое в сторожке у ворот, проспят до полудня по случаю субботнего дня. Третий — Брэнан. Не трогайте его, он единственный нормальный среди всех. Он сейчас спасает малыша Стенли в своей хижине у противоположной стены, рыжик отравился чем-то опасным…

Голос у Харальда сорвался. Он угрюмо замолчал.

— Слышали, парни? — произнёс весело тот, кто его держал, обращаясь к невидимым подельникам. — Как вам расклад? Мелкий, ты никого не упустил?

Палочка снова упёрлась ему в шею — усыпят, гады! И Харальд заторопился:

— Вам самим не пройти! Кусты плотоядные, на заклинания не реагируют и не горят. Яд на колючках парализует на несколько часов. Я могу провести.

— Не очень-то ты всех тут любишь, парень? — хмыкнул неизвестный.

— Только поклянитесь, что не тронете девочек! — опомнился Стерн, обмирая. А вдруг это скоты, не лучше Трэверса? Вдруг просто захотели свести с ним счёты!

— Что ещё хочешь, пацан? — фыркнул мужчина и чуть сильнее сдавил безжалостной рукой его горло. — Говори уже все условия.

И Харальд не стал обращать внимания на насмешку. Стало вдруг невероятно важно донести до них мысль, пока его слушают и не спешат заткнуть.

— Убьёте хозяина, — заговорил он угрюмо, но твёрдо. — Разбегутся все нянечки и наставники. Они только из-за страшных клятв до сих пор не сбежали. Хозяин всех повязал клятвами, которые развеются с его смертью. Его все служащие ненавидят и боятся, и есть от чего. Нас тоже ненавидят. Все, кроме Брэнана и старухи Виктории — ей на всё наплевать, кроме её травок. А Брэнан — заложник обстоятельств, тоже под клятвами и с ошейником — голову оторвёт, если выйдет за ограду. Не трогайте его хотя бы. Он нас лечит тайно и как может заботится. Все остальные нас бросят здесь, и мелких детей, и девочек. Хотя мелких, наверное, пожалеют, убьют по-тихому, это мы не дадимся, уйдём в леса. Мы никому не нужны, кроме сумасшедшего хозяина. Мы нелегалы, проблемные личности. И опасны — все хорошо обученные для своего возраста сильные полукровки. Вам лучше убить и нас всех сразу, или помочь отсюда выбраться. Или просто уйдите и забудьте…

— Так, стоп! — прервал его пламенную речь посуровевший мужчина. — Откуда здесь дети? Чьи вы все?

Харальд насупился, собираясь с мыслями.

— Не знаю откуда, — проворчал, наконец, сдерживая злость. — Но младенцев доставляют каждый год. Как подрастут, в пять лет проверяют и переводят к нам в барак, если магия достаточно сильная. А если нет…

— Договаривай! — жёстко велел невидимый ему мужчина.

— Если нет магии, — тяжело повторил Харальд, сглатывая и тяжело дыша, — его в лес… может, убивают, может так оставляют. Там же твари… Возвращаются без ребёнка. Это один раз было… пока. Брэнана жалко, он ничего не мог сделать. Хозяин его приковал на три дня к колоде в его доме. А в детинце Оуэн подрастает. Он почти сквиб, осталось три недели до дня его рождения и пяти лет.

— Патрон, — услышал Харальд голос молодого парня, судя по всему. Тот стоял дальше. — У нас ведь Загон почти опустел.

— Помолчи, Винс! — отмахнулся от него мужчина. — Тебя как звать, шкет?

— Харальд Стерн! — выдохнул он, ощущая, как отпускает напряжение. Если спросили имя, уже не убьют. Если спросили имя, уже не всё равно. Нянечки и кухарка никогда имён не помнили. В хорошем настроении они говорили: «Мальчик…». В плохом: «Маленький ублюдок». Или обзывали по-всякому.

— Значит, так, Харальд! — распорядился мужчина, и с горла подростка исчезли стальные пальцы. А палочка перестала давить в основание шеи. — Проведёшь нас через кусты, дальше мы исчезнем. Кого захочешь забрать — сгоняй… куда там можно?

— За полигоном котлован небольшой, — быстро ответил Харальд, давя в груди сумасшедшую надежду. — Это слева будет, как пройдём кусты. Почти у южной стены. Вы… вы нас заберёте?

— Да уж не бросим на пропитание тварям, — фыркнул весело мужчина. — Что за котлован? Сможете затаиться? Сможете ли добыть сами девочек и мелких?

— Палочки в классе остались, — досадливо пробормотал Харальд, уже прикидывая, как прорвётся к девочкам. — Но у меня есть одна.

— Все в ваших руках, — хохотнул весело мужчина. — Обученные сильные полукровки, говоришь? Вот и проверим. Справитесь за час, заберём всех, кого найдём в котловане. И шум не поднимать, постарайтесь сделать всё тихо. Пусть ваше отсутствие обнаружат нескоро. Веди уже нас на тропинку, туман долго не продержится.

И Харальд повёл, не пытаясь обернуться и рассмотреть неизвестных, решивших спасти детей. Куда бы их ни забрали, он почему-то был уверен, что хуже там не будет.

Они не соврали в одном — как только кусты закончились, захватчиков и след простыл. Были — и нет.

Стерн глубоко вздохнул и стрелой полетел к полигону, молясь, чтобы там не было никого из наставников. Им дали всего час! Всего час на проверку, поманив свободой или как минимум другой жизнью.

И снова ему повезло — ребята сгрудились все в конце полигона, о чём-то споря. Ни Брэнана, ни других двух наставников не было видно. Харальд с разбегу врезался в толпу, почти сшибив двоих мальчишек.

Влад Торнхилл, что-то горячо говоривший спорщикам, осёкся на полуслове. К плохим новостям они привыкли, но бояться их не перестали.

— Что, Хэрри? — севшим голосом спросил Влад, забыв, что они больше не друзья.

Вокруг замолкли остальные, тихо стало, как ночью в бараке. Двадцать одна пара глаз уставилась на Стерна с опаской и тоскливым ожиданием.

Харальд отдышался, наконец, но не от бега — давно к нему был привычный. Душило волнение, которое никак было не побороть.

— Парни! — жёстко заговорил он, обводя взглядом каждого. — Нас забирают из этой дыры навсегда! Всех нас! Но…

Его выкрик остановил зашумевших было ребят.

— Мне поставили условие. И я за вас поручился.

— Что… что за условие? — тихо спросил Влад, лихорадочно блестя глазами. — Кто они?

— Серьёзные люди, — коротко ответил Харальд. — Условие или скорее проверка нашей нужности для них состоит в следующем: за сорок пять минут мы должны добыть палочки, девочек и карапузов из детинца. Сделать это тихо и незаметно. Собраться в том котловане всем, без опозданий. Только тогда нас заберут.

— Мы не успеем, — испуганно выдохнул Энди Форестер.

У кого-то из младших на глазах уже блестели слёзы.

— Если не успеем, — холодно оглядел ребят Харальд. — Тогда останемся здесь. Всё просто, парни! И если согласитесь слушать меня и в точности выполнять всё, то я обещаю — у нас всё получится.

Ребята зашумели, а Влад Торнхилл шагнул к нему ближе, рявкнув:

— Хватит уже речей! Все прониклись, патрон! — последнее слово он просто выплюнул. — Говори, что делать!

— Хорошо! — Стерн сосредоточился и хищно прищурился. — Слушать внимательно, повторять не стану. Времени в обрез! Энди Форестер! Берёшь в помощники Алекса, Боуи, Калеба и Джонни. Проникаете в класс, хоть через крышу, хоть подкоп делаете, но палочки добыть все. Разрешаю разбить стекло, но, чтобы без звука. Или Калеб сможет пролезть в щель под крышей и впустить вас. После — возвращаетесь к котловану, там ждёте остальных. Всё ясно?

Энди вдруг улыбнулся щербато и кивнул парням, которых назвал Стерн.

— За мной! — рванул он с места. Его команда не отстала, бесшумно скрылась в тумане.

— Теперь Кош, — повернулся к крепышу Харальд. — Рик, на тебе мелкие. Возьмёшь Сэма, он сумеет отвлечь няньку. Да хоть усыпите, главное, чтобы шум не поднимала. Бери ещё Дэна, Тома и Тима — детей закутать хоть во что-то и бегом в котлован, чтобы никто не видел. Если дети будет пищать, Тим наложит Силенцио на них — он умеет без палочки.

— Можно взять для них еды? — только и спросил Кош, приосанившись от поручения. — А то ведь мы быстро, а они жрать захотят.

— Можно, если сделаете это тихо, — разрешил Стерн и проводил взглядом вторую команду, бегом побежавшую к детинцу. Оглядел оставшихся, тяжело вздохнул. — Мик! Ты сможешь убедить Бренана. Беги к нему и как-нибудь уговори принести Стенли к котловану. Желательно, чтобы наставник ни о чём не догадался до времени. У тебя полчаса. Лучше позже, чем раньше.

Мальчик оживился и перестал хмурится:

— Мы не бросим Рэя? — выдохнул он взволновано. — Хэрри, я понял, я смогу.

Их осталось ровно десять. Шестеро — совсем ещё мелочь.

— Каспер, — обратился Стерн к семилетнему пацану. — Ты с младшими бегите к бараку, там берёте одеяла или простыни — что хотите, сметайте в них все личные вещи, которые найдёте. Мой нож, книгу и мешок — достанешь из-под кровати, там доска, легко поднимается. Если засекут, всё бросаете, вещи — не главное. Если всё хорошо, тащите всё в котлован и прячетесь там за бревном. Чтобы не видно вас было, если принесёт кого-то из взрослых. Ждите нас, на крик совы ответите свистом, если всё в порядке.

Младшие унеслись только после того, когда Влад им объяснил про свой тайник.

Осталось их четверо, включая самого Стерна и Влада Торнхилла.

— Ну а мы за девочками, — мрачно озвучил Харальд то, что парни уже и так поняли. — Влад, на тебе разведка! Потом с Оскаром отвлекаете нянек, в идеале — запереть их в комнате или чулане. Возьмёшь мою палочку. Я девочек выведу, Сэм и Берт стоят на стрёме, отведут потом девочек в котлован. Времени у нас уже в обрез. Бегом, парни.

С девочками получилось даже проще, чем мечталось. Забор преодолели легко, одна из досок держалась на честном слове, отогнуть её и пролезть — было делом пары минут. Влад, вооружённый палочкой Стерна, пополз на разведку — до дома был открытый пустырь, его следовало преодолеть незаметно. Туман немного рассеялся, но совсем ещё не пропал.

Вернулся Влад с другой стороны и совершенно беззвучно.

— Девчонок заперли в общей спальне, — доложил он тихо. — Я подслушал нянек — обе пьют кофе с огневиски на кухне, жрут плюшки и зубоскалят. Как понял, это надолго. Девочек лишили завтрака и обеда в наказание за какую-то провинность. Занятий у них сегодня тоже не будет. Их, Хэрри, поставили всех на колени на крупу на два часа. Там окно не слишком высоко, если помнишь. Защита плёвая, я уже снял.

— Идём! — Харальд сжал кулаки, вскакивая. Но вспомнил про хозяйский дом, откуда весь лагерь был как на ладони. — Ползком, парни. Берт, ты самый сильный, будешь ловить девочек внизу вместе с Сэмом. Мы с Владом залезем внутрь и будем их подавать.

Ползком по непросохшей траве передвигаться было неприятно, но парням сейчас, похоже, на всё было плевать. Никогда ещё они так быстро и слаженно не передвигались. Уже под окном спальни, которое смотрело в сторону леса, они живо вскочили, выпрямляясь у стены дома.

— Окно открывай! — беззвучно велел Харальд Владу, примериваясь к высокому подоконнику.

Торнхилл кастанул заклинание почти беззвучно. Окно приоткрылось на дюйм и замерло. Допрыгнуть было проблематично. Но Берт уже согнулся у стены, подставляя свою спину. Харальд вскочил на его спину, взлетая к окну. Подтянуться, распахнув створки, и запрыгнуть на подоконник было уже проще простого.

Девочки послушно стояли вдоль стеночки на крупе голыми коленками и негромко шептались. Младшая хныкала. Харальд сжал кулаки и с трудом заставил себя успокоиться. Он мягко спрыгнул в комнату, освобождая дорогу Владу.

Мэлл первая заметила неладное, обернулась радостно и вскочила с крупы, стремясь быстрее броситься Харальду на шею. Стерн устоял, придержав её за плечи.

— Девочки, — обратился он к остальным, поспешно встающим на ноги. Даже младшая перестала хныкать, но её поднимали две другие девочки, малышка не могла разогнуть ноги. Радовало то, что никто не вскрикнул и не испугался. — Нас заберут в хорошее место через двадцать минут. Быстро надевайте на себя всё, что у вас есть, вещи можно завязать в простыню. У вас десять минут, леди! Потом мы должны добраться до котлована за то же время!

— Ты сумел! — сверкнула глазами Мэлл. — Я знала, Хэрри! Я верила, что у тебя получится!

— Десять минут, Мэлл! — напомнил он.

Она первая бросилась к своей кровати, начиная собираться. Остальные тоже очнулись, бросились к своим кроватям.

Влад принимал их мешки, швырял в окно. Одну из девочек уже передал парням внизу. Харальд спустил Мэлл собственноручно, потом передал Берту малышку, на которую кто-то надел несколько свитеров. Последнюю девочку принял Сэм. В комнате погасили свет и снова закрыли окно.

Ползать по-пластунски девочки не умели, и Харальд понял, что времени уже почти не осталось, чтобы ещё учить их этому.

— Туман наколдовать? — понял его без слов Влад, тоже морщась при виде беспомощных барышень, растянувшихся на траве. Только Мэлл уже почти достигла забора с Сэмом и Бертом, тащившими узлы девчонок.

— Давай! — кивнул заклятому другу Харальд и чуть повысил голос, как только кольца тумана поползли над землёй. — Девочки! Вставайте и бегите к забору. Быстро-быстро и молча!

Вскочили леди с куда большим энтузиазмом. Бежали тоже неплохо. Туман из палочки Влада вполне скрывал уже их, расползаясь по округе.

Через щель в заборе парням пришлось помогать им пролезть. Но справились достаточно быстро. Харальд очень надеялся, что в котлован успели вернуться все.

От сердца отлегло, когда они нестройной группой достигли края ямищи, на дне которой поблёскивала вода. Все уже были здесь по беглому осмотру и сгрудились в дальнем конце у бревна, где было посуше. При этом вокруг стояла неестественная тишина.

Детишки тоже были здесь на руках у старших. Девочкам бросились помогать остальные — котлован был достаточно глубоким. Только Мэлл спрыгнула сама, отказавшись от помощи. Харальд тоже спрыгнул, знаком подзывая назначенных командиров групп. Он с беспокойством понял, что нет только Мика, Рэя и Брэнана. А ведь час, данный неизвестными, был почти на исходе.

— Палочки мы забрали, — доложил Энди Форестер. — Никого не потревожили.

— Палочки раздать, — отрывисто велел Харальд и сразу получил «свою» учебную палочку. — Кош, что у тебя?

— Нянечка пошла к кухарке в большой дом, так что проблем не было, — ответил Рик, почёсывая затылок. — Мы просто одели их — и сюда. Еду для них тоже захватили, дети уже поели.

Мелкий Каспер просто указал на несколько тюков возле бревна.

— Взяли всё, что нашли, — доложил он, радостно улыбаясь и протянул Харальду нож в ножнах. — Вот.

— Молодцы! — похвалил Стерн, вешая нож на пояс.

Именно этот момент выбрал Брэнан, чтобы появиться на краю котлована с Рэем Стенли на руках. За ним бежал Мик.

Харальд быстрым шагом пошёл к наставнику.

— Что здесь происходит? — сурово спросил Брэнан, но в котлован спрыгнул без всяких просьб. — Харальд?

— Нас забирают, Ал! — не стал юлить Стерн. Он кастанул Темпус. — Через пять минут.

— И где этот добрый самаритянин? — не поверил ему Брэнан, демонстративно рассматривая притихших воспитанников.

— Уже здесь, наставник Брэнан, — услышал Харальд знакомый голос незнакомца. Мужчина и два молодых парня появились как из воздуха на краю котлована. — Магнус Нотт, к вашим услугам!

Брэнан стремительно обернулся к нему, с палочкой наготове.

— Ковен? — ошарашенно проговорил он.

— Он самый, — Магнус Нотт и его боевики спрыгнули в котлован одновременно, ничуть не впечатлённые палочкой в руках наставника. — Ваш хозяин мёртв. Пришлось сначала отрезать ему кое-какие части тела, очень уж мучился бедняга от неизвестной хвори. Ну а потом он сам попросил его добить. Тело и остальные его части пришлось аккуратно сжечь, заразный был ваш бывший хозяин. Обслуга пока не в курсе, так, Харальд?

Стерн сглотнул и поспешно закивал.

— Мы никого не потревожили, сэр! — он с восторгом рассматривал хорошо одетых гостей, Брэнан как-то рассказывал про ковен лорда-дракона.

— Ну вот, — продолжил Магнус Нотт непринуждённо. — Вы с нами, Брэнан, или желаете остаться? Этих детишек мы забираем, хотите вы того или нет.

— А я-то думал, почему клятвы слетели, — растерянно сказал наставник, не слишком расстроенный смертью патрона. — Мистер Нотт, Харальд, наверное, не сказал, но мой ошейник… я не смогу покинуть это место.

— Как раз-таки сказал, — хохотнул Нотт, протягивая Бренану ключ. — Мы немного порылись в вещах покойного.

Ошейник был снят, отброшен в сторону и уничтожен прицельным заклинанием Нотта.

— Мне надо собрать свои вещи, — Брэнан выглядел не слишком радостным. Он косился на сопровождавших Нотта парней как-то очень пристально.

— К сожалению, времени у нас уже нет, — сообщил Нотт. — Вы взрослый маг, вольны теперь идти на все четыре стороны. Собирайтесь, сколько хотите, а мы уходим прямо сейчас. Дети ждать не станут.

Брэнан кивнул, поглядел на Стерна, и тот шагнул к наставнику, принимая на руки спящего рыжика.

— Я смогу их навестить позже? — кивнул наставник на бывших воспитанников.

— Мы пошлём вам сову с приглашением и портключом, — ответил Нотт. — Дня через три-четыре. Прощайте, мистер Брэнан! Парни, закончили?

Оказалось, его помощники уже обежали всех детей, заставив держаться за длинную верёвку и друг за друга. Все узлы с вещами были уменьшены, сложены в один мешок и вручены Владу Торнхиллу.

— Прошу, мистер Стерн, — улыбчивый парень дал ему в руки кусок верёвки. — Давайте-ка мне мальца!

Он забрал Стенли, ловко пристроив спящего мальчика на сгиб своей руки.

— Готово, патрон, — сообщил после этого Нотту.

Всё происходило как во сне. Вот они ещё в тёмном сыром котловане, а уже через мгновение стоят в широком и сухом дворе, с несколькими постройками, ледяной горкой и настоящей высокой башней.

— Марта! — зычно позвал кого-то Магнус Нотт, к которому уже спешили со всех сторон парни, похожие на двух его сопровождающих. На Харальда и остальных все эти люди смотрели с весёлыми усмешками и даже без капли удивления. А из длинного дома вышла пухленькая женщина, вытирающая руки о белоснежный передник. При виде ребят она смешно всплеснула руками. — Марта! — Нотт вдруг преспокойно сграбастал женщину в объятия и покружив, развернул опять к непрошенным гостям. — Смотри, моя радость. Перед тобой нелегалы и опасные личности, хорошо обученные сильные полукровки, воспитанные в одном жутком месте посреди дикого леса в качестве будущих убийц, а теперь оставшиеся без дома. Чую, Марта, эти опасные волшебники не ели нормально ни разу, а последние пару дней и вовсе ни крошки.

Харальд отчаянно покраснел от слов Магнуса Нотта, повторённых за ним. Вокруг насмешливо улыбались боевики ковена.

— Пойду, заберу из Загона свои вещи, — хохотнул один из парней. — Надеюсь, Шани нам с Кутом выделит в башне комнату.

— Конечно, выделю, — звонко откликнулась девчонка, лет 10-11, пролезшая между боевиками. И озабоченно нахмурилась. — Только кроватей в Загоне маловато.

Тут ожила Марта, на лице которой было написано горестное изумление. Сейчас оно совершенно исчезло.

— Всех малышей ко мне в комнату! — громко заявила она. — Маркус, Пол, что встали? Остальных ведите мыть руки и за стол, вещи пусть в Загоне оставят. Потом решим, кого куда селить. Сначала еда! Мальчики, выносите стол!

Загон произвёл на Харальда самое приятное впечатление. Широкий, светлый и добротный, с высоким потолком и десятью кроватями, чистым деревянным полом и совсем без щелей. Вещи сразу сложили в углу.

— Не волнуйся, парень, — сказал Стерну один из боевиков ковена, который забирал из-под одной кровати сундук. — Здесь ещё второй этаж есть с десятком кроватей. И Шани что-нибудь обязательно придумает, так что места всем хватит.

Харальд только отрешённо кивнул. Когда он вышел во двор, то поразился изменениям — за это время не только успели принести и поставить очень длинный стол со скамейками по бокам, но и накрывали его уже летящими по воздуху тарелками, ловко встающими по краям стола на красивую скатерть. Посредине стола уже стояли блюда с пирогами, с нарезанной крупными кусками ветчиной, с ноздреватым хлебом и тонкими ломтями сыра. Рот Харальда наполнился слюной от сводящих с ума ароматов, а в желудке предательски заурчало.

Из-за угла длинного дома вывернули его парни и несколько девочек, которых вёл очередной боевик. Они тоже застыли, раскрыв рты и глядя на угощения круглыми глазами.

— Что встали? — зычно спросила Марта. — Кто помыл руки, быстро усаживаемся за стол! Чары согрева я тратить не намерена. Садимся и едим всё, что видим.

Ребята послушно ринулись занимать места, а Харальда поманила за собой красивая девушка.

— Пойдём, — весело позвала она. — Покажу тебе, где умывальня.

Когда он умылся в большой комнате с несколькими рукомойниками и вернулся за стол, его приятели уже спокойно ели мясную похлёбку и осторожно брали хлеб и другие вкусности со стола. Девочки сидели как попало между ребятами. Харальд втиснулся между Владом и Мэлл на скамью, и ему тут же придвинули полную тарелку картошки с мясом.

— Плохо им не станет? — услышал Стерн голос Магнуса Нотта за спиной, когда осторожно пробовал нереально вкусную еду. Никакой тебе пригорелой каши на воде. Настоящее мясо, да ещё несколько кусков в его тарелке. — Всё-таки голодали.

— Зелья есть, — добродушно хмыкнула Марта. — Пусть едят, сколько хотят! Сегодня — можно.

— А вот и отец, — философским тоном произнёс Магнус Нотт и ушёл куда-то к башне.

Харальд выдохнул, и уже без сомнений заработал ложкой, наконец проглотив тугой ком, застрявший в горле. Не хватало ещё заплакать перед всеми.

Мэлл сжала его руку, словно понимала, что с ним творится.

— Всё будет хорошо, Хэрри, — тихо сказала она.

Он смог только кивнуть и подхватил со стола толстый розовый кусок ветчины. Видел однажды такой у кухарки на кухне. Вкус оказался именно таким, как представлял. Нереально вкусным.

Все ели молча и очень аккуратно. Хотя не было наставника Лестера, бьющего розгами по плечам даже за тихий шёпот. И никто не выгонял из-за стола за случайное чавканье, лишая скудного обеда или ужина.

Харальд заметил, что некоторые уже поели, заспешил. Он ведь даже не попробовал пироги. И не выпил стоящий рядом в деревянном кубке светло-коричневый прозрачный горячий напиток, исходящий вкусным ароматом.

— Это чай, — одними губами сообщила ему Мэлл. — Попробуй.

Харальд глотнул, прикрывая глаза. И понял, что ничего вкуснее никогда не пил. Чай был сладкий и терпкий, ничуть не походящий на тёплую воду, которую они пили в лагере Трэверса.

Справившись с напитком, он кивнул смотрящим на него ребятам и негласно выбравшим его сегодня своим лидером, и первым поднялся. Все тут же поднялись вслед за ним, даже девочки. Построение в шеренгу в два ряда не заняло и пары минут, все отлично знали своё место. А девочки пристроились с левого края, повторяя за ними.

И пусть на них глядят удивлённо и даже непонимающе местные боевики и добрая женщина Марта. Что ещё делать, как себя вести дальше, Харальд всё равно представить пока не мог. Стол внезапно исчез со всеми остатками пиршества. А перед их строем подошёл и встал высокий суровый маг в сопровождении нескольких боевиков постарше виденных ранее парней. И Магнус Нотт тоже был с ними.

И Харальд понял — перед ними как минимум кто-то очень важный в этом ковене, а они не зря построились. И на душе стало чуть легче.

Важный человек некоторое время молчал, просто рассматривал всех с интересом.

— Эми, — позвал кого-то этот тип. — Девочек лучше бы в главное поместье.

Оказалось, рядом с ним стоит очень красивая леди. Та с улыбкой кивнула и спокойно выступила вперёд.

— Ребята, — произнесла она дружелюбно. — Добро пожаловать к нам в ковен. Меня зовут миссис Флинт. А рядом со мной вы видите лорда Теодора Нотта, главу ковена. Сейчас вы находитесь в той части поместья, которое называется Северная цитадель. Некоторое время все вы поживёте здесь, пока мы не примем окончательного решения насчёт вашей дальнейшей судьбы. Мальчики временно поживут в этом здании, которое здесь называют Загоном. Кроватей теперь хватает на всех. Сейчас их застилают и приводят в порядок. Надеюсь, сами разберётесь, кому жить на втором этаже под низкой крышей, а кому внизу. Девочки, как исторически сложилось, здесь не проживают, за некоторыми исключениями. Поэтому девочек, как и самых маленьких детей, мы сейчас заберём в главное поместье. Не волнуйтесь, никто вам не запретит видеться друг с другом, когда захотите. У кого-нибудь есть возражения на мои слова? Смелее!

К удивлению Харальда, он услышал звонкий голос Мэлл.

— Можно мне остаться в Северной цитадели, мэм? — спросила она. — Понимаете, Харальд Стерн мой родной брат. Мы двойняшки. Мы и так почти не виделись…

Голос её постепенно затих. Миссис Флинт переглянулась с Теодором Ноттом, Харальд вспомнил, что его ещё называют лорд-дракон.

— Джоанна! — негромко позвал лорд-дракон, и давешняя местная девочка в меховой жилетке тут же подбежала к лорду. — Найдётся у тебя комната для мисс Стерн?

Никто его не поправил, что у Мэлл другая фамилия. А Харальд вдруг подумал, что это и к лучшему. Ведь по-настоящему они и должны быть с одной фамилией. Сама же Мэлл подарила ему сияющую улыбку, понравилось ей, как её назвали.

— Найдётся, сэр! — радостно ответила Джоанна лорду. — Мальчики, Макс и Крэйг, заняли комнаты на втором этаже. А напротив моей мастерской, на четвёртом, рядом с кабинетом Стива, как раз есть хорошая уютная комната с кроватью и шкафом. Там и камин есть, только немножко нерабочий. Думаю, мисс Стерн там понравится.

— Её зовут Мэлл, — негромко сказал Харальд, набравшись смелости.

— А вы, полагаю, и есть Харальд Стерн, — тут же обратил на него внимание лорд-дракон.

— Да, сэр, — кивнул он, шагнув вперёд. — Спасибо за Мэлл, сэр!

Лорд Нотт только кивнул.

— Джоанна, забирай Мэлл и показывай ей, где тут, что и как, — распорядился он. — Остальные девочки сходите в загон за своими вещами и подойдите к миссис Флинт. Пусть кто-то приведёт младших детей. Теперь с вами.

Лорд-дракон в упор поглядел на Харальда. Стерн внутренне подобрался, готовый если не ко всему, то к многому.

— Мой сын, Магнус Нотт, станет вашим временным опекуном. Его слово для вас закон, как и моё. Как и слово назначенных вам наставников. Это понятно?

— Да, сэр, — слаженно и ровно, как положено, ответили все его парни и он сам.

Кто-то из стоящих за спиной лорда-дракона боевиков едва слышно присвистнул.

— Отлично, — холодно сказал лорд Нотт. — Теперь познакомьтесь со своими наставниками. Юджин Уркхарт. Арес Шелби. Стеф Макензи. Иногда их могут подменять другие. Но со всеми своими вопросами и проблемами желательно обращаться именно к ним.

Названные боевики выходили вперёд, серьёзно кивая ребятам. Разве что Арес хищно улыбался, разглядывая Харальда и его товарищей.

— На этом всё, — лорд-дракон ещё раз пристально глянул на Харальда. — Передаю вас наставникам.

Все, кроме наставников, спокойно ушли в сторону башни.

Тот, кого назвали Юджином, заговорил первым.

— Итак, волчата, — улыбнулся он им несколько сурово. — Правила и распорядок дня просты. Подъём в семь утра каждый день, кроме выходных. В субботу и воскресенье тренировок у вас не будет. Первым делом бегом на плац, это за Загоном — и небольшая тренировка. Потом умывание и завтрак. После завтрака час свободного времени, а затем ещё одна тренировка на плацу. Потом обед, после чего будете заниматься полезным трудом — по способностям. Вечером ужин и свободное время. В десять часов отбой. Вас поделят на две неравные группы после первого занятия, которое пройдёт сейчас. Одна группа будет заниматься с Аресом Шелби, вторая — со Стефом Макензи. Утреннюю тренировку чаще всего буду проводить я, Юджин Уркхарт. Вопросы?

— Подожди, Юджин, — подошла к наставнику Марта. — Ты вот что, присылай их к нам с девочками по одному или двое, надо мерки снять. А девочки ещё и здоровье проверят.

— Конечно, Марта, — тут же стал почтительным и добрым Уркхарт. А потом обернулся к строю мальчишек. — Ты и ты — марш к Марте. Потом догоните нас. Остальные на плац бегом.

Мик и Каспер поспешили к доброй женщине, а остальные побежали к указанному плацу ровной колонной.

— Пробегите пару кругов, — велел им Арес Шелби, пока двое других наставников о чём-то тихо переговаривались. — Погляжу, что и как.

Они привычно побежали. Стерн размышлял над превратностями судьбы. Вроде бы ничего не изменилось, те же тренировки, наставников дали, а насколько всё по-другому. Кормят вкусно и досыта. А ещё умываться будет можно каждый день, а не раз в месяц. И мерки снимут — неужели дадут нормальную одежду? И Мэлл будет рядом, теперь прямо в башне жить.

— Стоять! — скомандовал Уркхарт и наколдовал себе пенёк, на который и уселся. — Вольно!

Харальд вздохнул, опускаясь на землю, как и остальные. После сытного обеда хотелось лениться, а не тренироваться. Но кто он такой, чтобы лезть со своим уставом в чужой монастырь?

Рядом с Уркхартом появился молодой рыжий парень, которого Стерн уже видел возле лорда-дракона. В руках у него был планшет и перо.

— О, Стив, — ухмыльнулся Юджин. — Приступай.

— Меня зовут Стив Пранк, — серьёзно сообщил парень. — Думаю, вы знаете, кто из вас старше, кто младше. Вставайте по очереди, по старшинству. Называете своё имя, точный возраст и дату рождения. Итак, кто самый старший?

Харальд тут же вскочил.

— Харальд Стерн, десять лет. День рождения — семнадцатого мая.

— Влад Торнхилл, — встал за ним бывший друг. — Девять лет. Родился седьмого июня.

Парни вставали, назывались, снова садились, а Стив Пранк методично записывал их данные в свой планшет.

Харальд вдруг увидел книгу в руках Юджина и больше не мог отвести от него взгляд. И конечно, Юджин заметил. Поманил его к себе.

Стерн послушно пошёл, остановился, переживая, что не так всё понял.

— Задавай свой вопрос, Стерн, — подбодрил его Юджин.

— Сэр, — Харальд облизал пересохшие губы. — Нам позволено читать книги?

У Юджина расширились глаза от такого вопроса. Некоторое время он смотрел молча, даже прищурился.

— Ты хочешь сказать, — медленно заговорил он. — Что читать вам «там» запрещали?

— Десять плетей и карцер на три дня без пищи и воды, — ровно ответил Стерн. Давить на жалость он не собирался, но надо было прощупать этого крутого боевика Юджина — понять по реакции, как тут вообще с наказаниями, за чтение книг в том числе.

Уркхарт моргнул. Потом криво усмехнулся и небрежно спросил:

— Какого жанра книги предпочитаешь?

— Любые, — осторожно ответил Харальд, ничего не поняв. Но начинать с противостояния очень не хотелось. И нехотя, но он признался. — Мне Брэнан достал книгу «Граф Монте-Кристо». Могу я читать её в свободное время?

— У нас нет запрета на книги, — отчего-то Уркхарт скрипнул зубами. — Более того, вам всем придётся читать и немало. Донеси это до своих, чтобы не было шока у твоих друзей. Справишься?

— Да! — Харальд не удержался от широкой улыбки. Внутренности затопило облегчением. Этому наставнику он поверил сразу — такие опасные типы врать не станут. — Спасибо, сэр!

— Иди уже, Стерн! — фыркнул Уркхарт. — Вон, вернулись ваши двое. Возьми Влада и дуйте к Марте.

У Марты в большой комнате было настолько интересно, что Харальд невольно завертел головой, разглядывая коврики, стены, увешанные травами и картинами, полки со всякими интересными штуками, широкие скамейки с мягким сиденьем вдоль стен, круглый стол, за которым сидела улыбчивая девушка.

— Я ― Клоди Фишер, целитель, — ласково улыбнулась она, приготовившись писать в пергаменте. — Как твоё имя?

Стерн зябко поёжился, завидуя Владу, с которого другая девушка снимала мерки.

— Харальд Стерн, десять лет, семнадцатого мая будет одиннадцать, — отрапортовал он.

— Хорошо, Харальд, — кивнула она, всё записав. — Теперь мне нужно, чтобы ты разделся по пояс.

Пришлось стаскивать грязный свитер — им не дали переодеться после прибытия. А они по земле ползали. За рубашку тоже было стыдно — ветхая и вся в заплатах, она была влажной от пота и ползанья по сырой земле. Некоторые прорехи успели разойтись снова и добавились новые. Но Клоди, как и все ковенцы — сама в добротных вещах, продолжала смотреть доброжелательно без капли презрения, удивления и жалости.

Проверка здоровья заняла немного времени. Харальду только не понравилось, что у него откачали флакон крови, но и тут он ничего не мог поделать и предлога не дали воспротивиться. Тем более, что Клоди произнесла стандартную клятву о неиспользовании крови во вред ему.

Ему так и не дали снова одеться, отправили ко второй девушке полуобнажённым. Мерки сняли куда быстрее и выдали вдруг чистую рубашку, хоть и не новую, но крепкую. Она была лишь слегка широка худому Стерну, но настолько приятна к телу, что он тут же простил унизительное стояние перед девушками в одних штанах. Свитер ему не вернули… После того, как Латиша Бойл прошлась по нему чистящими чарами — Стерн не успел остановить — свитер просто расползся по швам, а огромные дыры разошлись по всей поверхности.

— Ну ничего, — мисс Бойл небрежно швырнула свитер прямо в пылающий камин. — Пока в этом походи. Уже завтра к вечеру вам всем доставят новую одежду.

И она вручила ему тёплую меховую жилетку — почти как у Джоанны, которая увела его сестру Мэлл.

Харальд вернулся на плац, немного ошарашенный и очень довольный. В новой рубашке и меховой жилетке было по-настоящему тепло и приятно. Оказалось, Стива Пранка уже нет, а всех ребят из их лагеря успели поделить на две команды.

Разделили просто — до семи лет в одну группу, старших — в другую.

— Вы оба ко мне, — едва их заметив, сразу прогудел здоровенный Арес Шелби, возле которого собрались все старшие. — Стерн, назначаю тебя командиром всей группы. Торнхилл будет вожаком у старших. Каспер Рот — у младших. Все жалобы и вопросы своих ребят — решают вожаки, потом уже командир, если вожакам не справиться. Только самые неразрешимые вопросы Стерн лично будет доносить до меня или Уркхарта. За все косяки мальцов тоже спрошу прежде всего со Стерна, а потом и с вожака. Всё ясно?

— Да, сэр! — ответили они с Владом дружно. Это было понятно, с дежурных всегда спрашивали вдвое.

— Добро! — усмехнулся Арес. — Значит, слушайте вводную. По территории Северной цитадели бродить можно и нужно, кроме вахты на крыше башни и личных домов и построек — там с разрешения хозяев. В центральное поместье можно наведываться только с разрешения мистера Яксли или по приказу старших. Стерн, каждый день отдаёшь по одному человеку из каждой группы на кухню в помощь Марте. И по одному из старших — в помощь мистеру Яксли. И ещё, Стерн, проследи, чтобы все посетили Клоди и Латишу. А мистер Стив Пранк просил каждого написать за выходные, кто чем увлекается и что умеет, мечты тоже можете озвучить. Письменные принадлежности попросите у Шани, то есть у Джоанны Честершир. Пергаменты подписать своим именем. Стерн, сдашь лично все листы Уркхарту завтра вечером, где его найти тебе подскажут. На этом вводное занятие закончено. Завтра выходной, но в понедельник чтобы все были на плацу ровно в семь утра. Идите обустраивайтесь в Загоне. Младшая группа заселяется на второй этаж, старшая — на первый. За чистоту и аккуратность спрошу с вожаков и командира. Можете идти.

Что сразу поразило Харальда в Загоне — это личные сундуки под каждой кроватью. От них пахло свежим деревом и краской, словно сделали их буквально только что. Забежавшая к ним Шани сразу объяснила, что сундуки личные, и именно там нужно хранить все свои вещи и одежду. А ещё обещала принести пергаменты и перья.

Вторым чудом была настоящая кровать. С толстым мягким матрасом и пахшим свежестью бельём. На пухлых подушках были наволочки, а на тёплых одеялах — пододеяльники. Поверх королевского ложа ещё и цветастое покрывало из плотной ткани. На покрывале у каждого лежали пижамы, по два махровых полотенца и куску душистого мыла. Шани строго предупредила, что вечером всех отправят мыться в умывальне целиком, после чего можно будет надеть свежие пижамы и лечь в чистую кровать. А до того времени просила воздержаться и в грязном на кровати не ложиться и не сидеть.

Харальд только молча поражался. Вспоминал тощие матрасы из грубой мешковины и соломы, брошенные прямо на голые доски. Простыни у них были, застиранные серые и ветхие, а остального белья — нет. Тонкие шерстяные одеяла тоже были без всякого пододеяльника, севшие от редких стирок, так, что не прикрывали либо плечи, либо ноги. И, конечно, никаких покрывал. И спать ложились в том, в чём ходили весь день, а то легко можно было замёрзнуть в бараке, а сменной одежды и тем более пижам ни у кого не было. Но всё это было у нянечек и наставников, так что представление «о хорошем» ребята имели.

А ещё у каждой кровати здесь стояла тумбочка с четырьмя полками, куда тоже можно было что-то положить. В неё Харальд сразу убрал свою книгу.

Влад на свою тумбочку сразу уселся, обозревая Загон с видимым удовольствием. Подумав, Харальд тоже забрался на свою. Они заняли две кровати у входа — напротив друг друга.

— Ну что, Хэрри, — первым заговорил Влад. — Может, мир?

— После твоих извинений, — закинул руки за голову Стерн, наблюдая, как суетятся вокруг ребята.

Кто-то нюхал простыни, кто-то рассматривал свой сундук с тремя отделениями или ощупывал тумбочку. Кто-то раскладывал туда свои вещи, прихваченные из барака. Сэм Логгер успел раздобыть где-то деревяшку и вырезал из неё очередную фигурку плохеньким лезвием без ручки. Семь штук разномастных фигурок животных заняли почётное место в его тумбочке.

Харальд указал Владу глазами на Логгера.

Тот сначала не понял, а потом заорал:

— Саймон! Ты чего мусоришь здесь? Иди на двор, там места полно. И убери за собой всё, проверю.

Сэм фыркнул недовольно, сполз с тумбочки и принялся убирать опилки. Потом послушно ушёл на улицу со своим чурбачком и лезвием.

— Пойду тоже прогуляюсь, — спрыгнул на пол Стерн, вспомнив вдруг о разрешении наставника. — К Мэлл загляну заодно.

— Я с тобой! — подорвался Влад. — Хэрри, ну кончай, я же не нарочно!

— Не нарочно подставил Рэю подножку на мосту? — уточнил Стерн. — И не нарочно порвал его рисунок?

— Был неправ, сожалею! — набычился Влад.

— Ему скажи!

— Вернётся — скажу.

— Вот тогда и поговорим, — мрачно ответил Стерн, отпихнув Торнхилла с прохода.

Мэлл уже и сама шла к нему навстречу, радостно улыбаясь. Харальд даже затормозил, увидев на ней новую одежду — штаны как у местных боевиков, только миниатюрные, шерстяную тунику ярко-синего цвета, едва прикрывающую бёдра, сапожки новые, замшевые с маленьким каблучком и меховую жилетку, как у него самого, только более изящную.

Оставалось только порадоваться за сестрёнку, не видевшую в жизни ничего, кроме серых бесформенных платьев с белым воротничком. Соломенного цвета волосы, как у него самого, только гораздо длиннее — были собраны в милую причёску.

— Как я тебе? — спросила Мэлл и даже покружилась перед ним на одной ножке.

Харальд заметил, как остановились три местных боевика, глядя на его сестру с интересом, и дёрнул её за руку, уводя в сторону.

— Ты что? — обиженно спросила Мэлл. — Не понравилось?

— Очень красиво, — пересилил себя Харальд. — Только… А покажешь свою комнату?

— А ты мне — Загон, и свою кровать!

— Но сначала — к тебе, — улыбнулся Харальд. — Я первый спросил.

Они пошли к башне, которая очень интриговала Стерна. И было интересно, почему на крышу ходить запретили.

Комната Мэлл оказалась невероятно уютной. Всюду ковры и коврики, даже на стенах, полукруглое окно с зелёной занавеской, кровать — ещё лучше, чем в Загоне — стояла в нише между внешней стеной и шкафом. На лоскутном покрывале лежало с дюжину маленьких подушек. А ещё тут стоял письменный стол и нормальный стул. И лежали на столе две книги, пергамент, перья и даже чернильница имелась.

Стерн потянулся к книгам, с жадностью прочитал названия.

— Дашь потом почитать? — спросил рассеянно.

— Спрошу у мистера Пранка, — закивала Мэлл. — Это он мне дал почитать. И всё для письма подарил на новоселье. А стол местные ребята сами сделали и принесли. И стул тоже. А девушки подарили подушечки, и покрывало, и коврики. И одежду. В шкафу ещё много чего. Но всё девичье. Я до сих пор не могу поверить, что у меня отдельная своя комната и такая классная, и столько красивой одежды. Скоро ещё камин починят, но у меня и так здесь теплее в сто раз, чем в той нашей общей спальне. А ещё я подружилась с Шани, она крутой мастер, показала мне свою мастерскую. И она говорит, что мы вместе поедем в Хогвартс, представляешь? Она скажет об этом Магнусу Нотту. Он к ней прислушивается.

— Не тарахти, — поморщился Харальд, почти все восторги сестры пропустивший мимо ушей. — Когда ты сделалась такой болтушкой?

— Когда обрела настоящий дом, — тихо ответила сестра, опустившись на кровать и обняв одну из подушек.

Он тут же отложил книгу, в которой успел прочитать три страницы, опустился перед сестрой на колени и обнял её ноги.

— Прости! — заглянул он в её большие глаза. Такие же, как у него — карие, как тёмный мёд, который им однажды довелось попробовать. — Плохой я брат, да?

Она тут же взъерошила его короткий ёжик и обняла за голову.

— Ты лучший! — сказала убеждённо. — Просто мы все немного сошли с ума от таких резких перемен в нашей жизни. Возьми эту книгу, если хочешь.

— Спасибо, — улыбнулся он ей. — Но я другую пока читаю. Потом прочту эту, сначала ты, она вроде интересная.

— Тебе любая интересна, — засмеялась она. — Шани сказала, что здесь читать никто не запрещает. И что больше всего книг у мистера Уркхарта.

— Мне тоже это сказали, — Харальд встал и пересел на стул. — Как раз мистер Уркхарт. А у тебя тут правда очень здорово! Но в Загоне тоже хорошо, мне понравилось.

— Пойдём смотреть! — тут же вскочила Мэлл. — Ты обещал.

Загон сестре понравился, хотя все мальчишки тут же напряглись, когда она зашла. Перестали возиться, спрыгнули с тумбочек и таращились на Мэлл с ошалевшими физиономиями. Пришлось увести её быстрее на прогулку. Не привыкли пацаны к женскому обществу.

А на ужин им велели разделиться. Сначала младшую группу пригласили в дом Марты Яксли, потом старшую, к которой примкнула и Мэлл, опять всех смущая. А уже после них в уютную кухню Марты отправились местные боевики. И опять было очень вкусно и сытно. Им только велели не таскать еду в Загон. А если очень хочется, то к Марте, мол, всегда можно зайти просто так и взять пирожок или яблоко.

После ужина Мэлл побежала к себе в башню — дела у неё образовались, какое-то задание от мистера Пранка. А Харальд отправился посмотреть на загон с гиппогрифами. И столкнулся на полпути с местными мальчишками.

Один с чёрными кудрями, весёлыми глазами и шкодной улыбкой, немного напоминал неунывающего Мика, другой — мрачный пацан с коротким ёжиком на голове и недобрым прищуром.

— Ты что ли, Стерн? — преградили они ему путь. Спрашивал мрачный, зло скалясь.

— Ну, я, — слегка склонил голову Харальд. — А вы кто такие?

— Я Джесси Морн, — тут же ответил весёлый парень. — А это Кевин Брэдли. Мы местные.

— Не думай, что тебе тут всё теперь можно, — мрачный Брэдли явно нарывался на драку. А весёлый Джесси Харальду даже понравился. — Вас из милости приняли, безродных ублюдков.

Джесси испуганно обернулся на приятеля, а Харальд улыбнулся беспечно, как улыбался всегда перед хорошей дракой.

— Повтори, Брэдли, как ты меня назвал, — предложил он спокойно. — Если не боишься.

— Кевин, не надо! — заволновался Морн.

— Безродный ублюдок, — сплюнул под ноги Стерну Кевин, глумливо улыбаясь.

Пара секунд — и тот уже лежал носом в землю, а Харальд сидел сверху, заломив его руку. Драться не на жизнь, а на смерть их учили с пяти лет. С палочками и без.

Джесси стоял рядом и не вмешивался, только вздыхал.

— Пусти, — яростно зарычал Брэдли, безуспешно пытаясь его сбросить. — А-а-а, сволочь!

— Извинись, — спокойно велел Стерн, усилив нажатие на руку мальчишки. Стыдно было немного за неравный бой. Стерн был самым сильным из своих, а этого борзого Брэдли проучил бы даже семилетка Каспер, пусть этот Кевин сто раз из ковена боевиков.

Кевин взвыл, но прощения просить не спешил. Только вмешался местный боевик из старших. Харальда вдруг резко вздёрнули за шкирку, отрывая от Брэдли.

Сопротивляться он не стал — и правильно. Перед ним стоял сам Магнус Нотт.

— Стерн, — посмотрел укоризненно сын лорда-дракона, встряхнул его ещё раз и только тогда позволил выскользнуть из захвата. — Что не поделили с Брэдли?

— Да вот, — улыбнулся Харальд, как можно невинней. — Продемонстрировать попросили, что умею.

— Это вы зря, Морн, Брэдли, — сурово поглядел теперь и его патрон на мальчишек, сопевших в стороне. Точнее — сопел Кевин, а Джесси сокрушённо вздыхал. — Их с пелёнок учили боевым искусствам, а вас только с семи лет.

«Меня с трёх лет, остальных — с пяти», — подумал Харальд лениво, но вслух не стал поправлять сына лорда.

— Хочешь посмотреть загон гиппогрифов? — внезапно предложил Джесси Морн.

Стерн недоверчиво кивнул. А Магнус посмотрел одобрительно.

— Хорошая идея, Морн! А если захотите с Кевином на ребят в деле посмотреть, приходите на их тренировку в понедельник утром.

Нотт развернулся и пошёл обратно к башне.

Джесси сразу повеселел и догнал ушедшего вперёд Стерна.

— А вас правда учили убивать? — с жадным любопытством спросил Морн.

Харальд на него покосился и вздохнул.

— Учили, — подтвердил для смеха — ну как в такое можно поверить? Хотя, один из наставников обещал этому научить, но после двенадцати лет. А вот драться друг с другом этот псих заставлял каждый день, нарочно раззадоривая против друг друга. Так они с Владом подружились, слишком уж часто их ставили в пару.

Краем глаза Харальд заметил, что Кевин тоже за ними пошёл, чуть приотстав. Ссориться с местными не хотелось, но Брэдли слегка бесил. Жалко было, что Магнус вмешался. Сломанные руки легко сращивает костерост, а пацану была бы наука.

Гиппогрифы впечатляли. Харальд смотрел во все глаза, удивляясь красоте статного животного. До этого он видел их только на картинке, на уроках по магическим тварям. Из-за перегородки вышел молодой боевик и добродушно кивнул.

— Нравятся птички?

— Ещё бы! — улыбнулся Стерн.

— Это Маркус Бойл, — шепнул Джесси. — Муж Латиши.

Бойл поморщился.

— Джесси, представлять лучше по правилам, а не громким шёпотом. Стерн? Не так ли?

— Харальд Стерн, — кивнул тот, прикидывая, сколько раз за сегодня он называл своё имя. — Очень приятно, мистер Бойл.

— И не волнуйся за сестру, — сказал вдруг Бойл серьёзно. — Она у тебя очень хорошенькая и славная, но в ковене детей не обижают, а девочек, девушек и женщин — тем более.

— Учту, сэр, — кивнул Стерн угрюмо — вспомнил некстати, как в новогодние праздники его Мэлл зажал в угол подонок Патрик, сын патрона. Сестрёнку потом три дня трясло, а Харальд готов был убивать. Хорошо ещё Брэнан оттащил насильника от девочки, а потом Харальда как только в чувство не приводил, чтоб не полез к сыну патрона.

Бойл смотрел слишком внимательно, почти как Брэнан, когда тот подозревал неладное.

— Здесь не лагерь психа, — тихо и серьёзно сказал Бойл. — Клянусь тебе, Стерн. Твоей Мэлл в ковене ничего не грозит.

— Так Мэлл — твоя сестра? — ахнул Джесси, до которого, видимо, не сразу дошло, о чём речь. — Она очень красивая!

Кевин тоже смотрел с удивлением, но быстро отвернулся, встретившись взглядом с Харальдом.

— Я понял, сэр! — ответил Стерн Маркусу Бойлу, так же прямо поглядев в глаза. — Спасибо!

— Не за что, — усмехнулся боевик, снимая перчатки. — Слышал, Арес поставил тебя старшим у ребят?

Стерн кивнул, снова разглядывая ухоженного гиппогрифа с блестящей шерстью. Тот косил на гостей блестящим сонным глазом.

— А можно полетать? — спросил Джесси.

— Сейчас нельзя, — покачал головой Маркус. — Поздно уже, парни, скоро звёзды покажутся. Идите уже к башне.

Назад они шли молча. Кевин даже поравнялся с ними, а Джесси сразу вклинился в серёдку, миротворец!

— Извини, — вдруг промямлил Кевин, немало удивив Харальда. — Я был не прав, извини.

— Да ладно, — вздохнул Стерн. — Зла не держу.

— Вот и хорошо! — радостно прокомментировал Джесси. — Харальд, а с Мэлл можно дружить?

Стерн фыркнул смешливо. Хотел уже ответить беззлобной шуткой, но Брэдли всё испортил.

— Её что — обижали там?

Стерн сжал зубы, едва не рявкнув, что не его собачье дело, но пересилил себя. Не стоило начинать новую жизнь с вражды с местными.

— Если бы всерьёз обидели, — отрешённо ответил он, — я бы убил.

И понял вдруг, что теперь Трэверс ему не патрон, и вообще он сдох. И если Стерн пересечётся с Патриком когда-нибудь, то убьёт его всё же.

Парни притихли. И ему вдруг стало муторно на душе. Не хотелось почему-то, чтобы Джесси смотрел на него с опаской.

— Я не против, если ты будешь дружить с Мэлл, — сказал он смешливому пацану. — Только она сама решает, с кем ей дружить.

— Ну, с Шани мы дружим, — обрадованно ответил Джесси. — Только она невеста Флинта. Лорд приказал ей выбрать жениха — и она его выбрала, что мне непонятно. Флинт страшный, увидишь летом, когда вернётся из Хога.

— Они могут разорвать помолвку через пять лет, — подал голос Кевин. — Если оба так решат.

— Ваш лорд может приказать жениться? — осторожно спросил Харальд.

— Мне нет, — тут же похвастался Джесси. — Я вассальскую клятву не давал. Меня тут из-за брата принимают. А Кевину — да. Прикажут — и никуда не денется.

— А тебе, Стерн, тоже придётся принести клятву, если решишь остаться, — мрачно предрёк Кевин, раздражённо поглядев на Джесси.

— Что значит — решу? — не понял Харальд. Вроде бы они все уже остались.

— Ваших родичей искать будут, — как-то виновато отозвался Джесси. — Если найдут, могут отдать родне. Мы слышали, как лорд-дракон это говорил.

Харальд хмыкнул, уверенный, что их с Мэлл родичей не найдут никогда. А что лорд может заставить жениться даже приободрило. Отрадно было, что здесь ценится семья, а не свободные отношения, как у их бывшего патрона, садиста и психа, и его ублюдочного сына.

Уже на подходе к башне им навстречу попался Влад. Торнхилл поглядел настороженно. А Харальд усмехнулся.

— Знакомься, Влад! — небрежно предложил он. — Это Джесси Морн и Кевин Брэдли, местные ребята. Джесси, Кевин, перед вами мой друг и вожак старшей группы, Влад Торнхилл.

— Очень приятно, — Влад пожал местным руки, но косился всё время на Стерна. — Тебя искал. Рыжика вернули, здоров и невредим. Завидует Касперу и ведёт себя борзо. Хочет спать в нижней комнате и говорит, что его не распределяли в младшую команду.

Харальд только кивнул, не при этих же обсуждать личные дела их команды. А Стенли понять можно, его друг Мик — в старшей команде. Да и Харальд вечно покровительствовал незадачливому Рэю Стенли. Может, зря, рыжику бы больше самостоятельности.

— А кто такой рыжик? — с любопытством спросил Джесси Морн.

— Рэй Стенли, — ответил Стерн рассеянно. — Ладно, парни. Нам с Владом уже пора.

Когда местные отстали, Торнхилл сразу сообщил:

— Мыться нас зовут, а ты где-то шляешься с этими…

— Угомонись, — фыркнул Харальд. — Нормальные ребята. Мелкие уже помылись?

— Заканчивают, — проворчал Влад. — Я разрешил Стенли остаться в старшей группе. Как раз была одна лишняя койка. Так он уговорил Джонни Хартона уступить ему свою, чтобы спать рядом с Миком.

— Понятное дело, — усмехнулся Стерн. — Они же друзья.

— А мы? — угрюмо спросил Влад. — Перед этими ты сказал…

— Я слов на ветер не бросаю, — перебил Харальд. — Мир, Влад?

— Мир, — широко улыбнулся Торнхилл. — Ты сукин сын, Хэрри, совсем меня измучил. Ладно, пойдём скорее, наши без нас не пойдут.

Харальда тоже отпустило, он вдруг понял, что разбрасываться друзьями — дело поганое. Даже теперь! Нет, теперь — особенно. А с Владом они столько пережили вместе, и из-за каких-то пустяков…

«Теперь всё будет хорошо!» — решил он, уже подходя к Загону.