Путешествуя с пауками (джен)

And I can't fall asleep

Without a little help

It takes awhile

To settle down

My ship of hopes

Wait till the past leaks out

birdy — terrible love

Буд­ни тя­нут­ся сво­им че­редом: год бли­зит­ся к за­вер­ше­нию, но­чи ста­новят­ся длин­нее, дни — ко­роче. Ког­да Шер­лок ве­чера­ми воз­вра­ща­ет­ся в об­ще­житие фа­куль­те­та, он за­меча­ет: за­гад­ки ис­ся­ка­ют од­на за дру­гой, пе­рес­та­ют быть ак­ту­аль­ны­ми, до­саж­да­ющи­ми сво­ей не­из­вес­тностью, и толь­ко од­но тре­вожит его — Кви­ринус Кви­релл.

Кви­ринус Кви­релл, вы­соко­мер­ный и мни­тель­ный сту­дент, за­кон­чивший в своё вре­мя Рей­вен­кло, ра­нее про­фес­сор маг­гло­веде­ния, те­перь за­ика­ющий­ся и па­роди­ру­ющий са­му идею за­щиты от ть­мы про­фес­сор ЗО­ТИ.

Ког­да Шер­лок гля­дит ему в спи­ну — нет, не прос­то в спи­ну, а имен­но в за­тылок, уку­тан­ный тюр­ба­ном — доль­ше не­об­хо­димо­го, про­ис­хо­дят стран­ные ве­щи, стран­ные, жут­кие и не­объ­яс­ни­мые: на­каля­ет­ся аму­лет с на­рисо­ван­ным па­уком, па­да­ет и раз­би­ва­ет­ся ста­кан с тык­венным со­ком, на­чина­ет вдруг пах­нуть се­рой и по­чему-то дет­ской при­сып­кой. За­пах ка­жет­ся Хол­мсу омер­зи­тель­ным, но он сог­ла­сен тер­петь. Шер­лок поч­ти не удив­лен, за­мечая, как мрач­но и скеп­ти­чес­ки гля­дит на по­туги Кви­рел­ла к пре­пода­ванию про­фес­сор Снейп.

Кру­тят­ся шес­те­рён­ки, зас­тавля­ющие Хог­вартс фун­кци­они­ровать как ча­сы, кру­тят­ся, кру­тят­ся, по­ка кто-то не вме­ша­ет­ся в ме­ханизм. Од­но­го взгля­да, бро­шен­но­го на про­фес­со­ра Кви­рел­ла, дос­та­точ­но, что­бы уви­деть — в кон­крет­но этот ме­ханизм ли­бо вме­шались ра­дикаль­но, встрях­нув ему моз­ги, ли­бо вме­шивать­ся бы­ло не во что. Во вто­рое поч­ти не ве­рит­ся, пер­вое без­до­каза­тель­но и от­то­го не­лепо.

Кру­тят­ся шес­те­рён­ки, мир дви­жет­ся вок­руг сво­ей оси, Шер­лок Холмс чувс­тву­ет сле­пое, не­яс­ное раз­дра­жение при ви­де Кви­рел­ла, ко­торое толь­ко уси­лива­ет­ся, ког­да он наб­лю­да­ет, как про­фес­сор сна­чала тя­нет­ся за маг­лов­ской ша­рико­вой руч­кой, а за­тем, точ­но опом­нившись, хва­та­ет­ся за пе­ро.

— Он по­лук­ровка, — со зна­ни­ем де­ла го­ворит Гер­ми­она, — я слы­шала, как об этом го­вори­ла ма­дам Пинс.

— Из­бе­га­ющий маг­лов­ских ве­щей. Ре­алис­тично. Очень ре­алис­тично. Мно­го ты та­ких ви­дела? — ки­ва­ет ей Шер­лок.

— Вдруг он счи­та­ет, что ещё не адап­ти­ровал­ся к ма­гичес­ко­му ми­ру? Как ты ду­ма­ешь? — не­уве­рен­но го­ворит Гер­ми­она Грей­нджер, и этот воп­рос ед­ва ли от­но­сит­ся ис­клю­читель­но к Кви­рину­су Кви­рел­лу.

Они пе­рег­ля­дыва­ют­ся и по­жима­ют пле­чами.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Бой ча­сов, рит­мичный и гром­кий, про­тив во­ли вы­зыва­ет тре­вогу.

«Слиш­ком мно­го тре­воги для это­го но­яб­ря» — ду­ма­ет Шер­лок Холмс.

Он под­чи­ня­ет­ся рас­по­ряд­ку, зас­тавляя се­бя сле­довать пра­вилам воп­ре­ки то­му, как тя­жело это да­ёт­ся, выс­чи­тыва­ет за­коно­мер­ности, зна­комит­ся с кар­та­ми не­ба, на­конец за­кол­до­выва­ет зу­бочис­тки так, что Гер­ми­она, иног­да ещё ме­нее ми­лосер­дная, чем про­фес­сор Мак­го­нагалл, ос­та­ёт­ся до­воль­на его ус­пе­хами, учит­ся ва­рить зелья — раз от ра­за это уда­ёт­ся ему всё луч­ше. Про­фес­сор Снейп гля­дит на его ус­пе­хи нас­то­рожен­но, ис­пы­тывая ско­рее лег­кое бес­по­кой­ство, не­жели раз­дра­жение, и од­нажды всколь­зь за­меча­ет, что в ра­боте го­раз­до бо­лее по­лез­но тру­долю­бие, не­жели осо­бен­ный ин­те­рес.

Осо­бен­ный ин­те­рес.

Ве­чера­ми, ког­да в гос­ти­ной тем­не­ет, ког­да со­седи один за дру­гим рас­хо­дят­ся спать, ког­да по­гаса­ет пос­ледний фо­нарь, Шер­лок за­думы­ва­ет­ся об этом. Иног­да ему ка­жет­ся, что ког­да он за­сыпа­ет, он слы­шит, как су­чат ма­лень­ки­ми нож­ка­ми кро­шеч­ные па­уки у его кро­вати, как они взби­ра­ют­ся по сте­нам — один за дру­гим, один за дру­гим, а за­тем по­кида­ют за­мок и ус­коль­за­ют в лес. Нес­коль­ко раз Шер­ло­ку снит­ся, как он сам ус­коль­за­ет за ни­ми сле­дом — чувс­тву­ет при­кос­но­вения тра­вы к сво­ей ко­же, то, как стеб­ли тра­вы ре­жут ему бо­сые но­ги, то, как на­мока­ют ру­кава его пи­жамы, ког­да он тя­нет­ся к ство­лам де­ревь­ев. Шер­ло­ку Хол­мсу, один­надца­тилет­не­му, не­довер­чи­вому ре­бен­ку, не склон­но­му ид­ти на шо­рохи, до­верять нез­на­комым, го­ворить с пор­тре­тами и сле­довать со­ветам сом­ни­тель­ных ис­точни­ков, слы­шит­ся стран­ный и гул­кий ше­пот, твер­дя­щий ему что-то без сом­не­ния важ­ное. Шер­лок ве­рит. Но сто­ит толь­ко прос­нуть­ся, как он за­быва­ет, что ус­пел ра­зоб­рать в бес­по­ко­ящем его сне; в па­мяти ос­та­ёт­ся толь­ко вол­не­ние, воз­бужде­ние, тре­вога — он пу­тешес­тво­вал с па­ука­ми, он пу­тешес­тво­вал с па­ука­ми, он дол­жен вер­нуть­ся, он...

Он зна­ет толь­ко од­но: ес­ли и су­щес­тву­ет его осо­бен­ный ин­те­рес, что бы ни по­нимал под ним про­фес­сор, это да­леко не зелья.

Шер­ло­ку ка­жет­ся, что про­фес­со­ру Кви­рел­лу очень хо­чет­ся слы­шать «Доб­ро по­жало­вать»: не­даром он так по­вора­чива­ет­ся на лю­бое по­доб­ное при­ветс­твие, и как же он па­док на лесть, наш роб­кий нев­зрач­ный про­фес­сор.

Он го­ворит об этом Гер­ми­оне, и та про­тив вся­кой ло­гике про­фес­со­ру со­чувс­тву­ет. На бу­дущее Шер­лок ос­тавля­ет се­бе за­мет­ку: «Гер­ми­она склон­на к эмо­ци­ональ­ным ре­ак­ци­ям боль­ше, чем я». За­тем на вся­кий слу­чай спра­шива­ет се­бя: со­чувс­твую ли я про­фес­со­ру Кви­рел­лу?

«Ни­чуть», — зак­лю­ча­ет Шер­лок и ос­та­ёт­ся до­воль­ным этим.

* * *

Мо­жет быть, де­ло в пи­ще, а мо­жет быть, в чь­ей-то дур­ной ма­гичес­кой шут­ке, но Шер­лок поч­ти пос­то­ян­но ощу­ща­ет во рту прив­кус яб­лок. Это ка­жет­ся раз­дра­жа­ющим и тре­вож­ным приз­на­ком. Рань­ше он был рав­но­душен к яб­ло­кам — их вку­су, тек­сту­ре, ощу­щени­ям, они ни­ког­да не вы­зыва­ли раз­дра­жение или, на­обо­рот, до­воль­ство, но те­перь вид да­же зе­лено­го яб­ло­ка зас­тавля­ет его мор­щить­ся. Что уже го­ворить о крас­ных яб­ло­ках.

Алый цвет вы­зыва­ет ко­рот­кие, ра­нящие вос­по­мина­ния о ка­нуне Хэл­ло­уина: страх, на­каты­ва­ющий на не­го в уз­ких пус­тынных ко­ридо­рах и ту­пиках, в ко­торые Шер­лок заб­ре­да­ет раз за ра­зом, гнев от то­го, что кто-то пос­тра­дал и те­перь ис­пы­тыва­ет боль. И ещё — в оче­ред­ной раз — тре­вогу от то­го, что он не мо­жет пре­дуга­дать даль­ней­шее раз­ви­тие со­бытий.

Шер­лок по­ка не мо­жет вы­вес­ти клас­си­фика­цию собс­твен­ных чувств и ас­со­ци­аций: он толь­ко чувс­тву­ет се­бя за­путав­шимся в па­ути­не, при­чем имен­но тог­да, ког­да ему столь не­об­хо­димы схе­мы и ал­го­рит­мы. Бук­вы ме­ша­ют­ся, свит­ки со­чине­ний пе­рете­ка­ют из од­но­го в дру­гой, и па­ру раз Шер­ло­ку при­ходит­ся ос­та­вать­ся в гос­ти­ной в пол­ном оди­ночес­тве, что­бы хо­тя бы внеш­ний шум, не так-то и му­ча­ющий его по срав­не­нию с шу­мом в го­лове на­конец прек­ра­тил­ся. Но гул ни­ког­да не пе­рес­та­ёт.

Мо­жет быть, кто-то и за­меча­ет, что с ним: в пос­ледние дни слиш­ком мно­го лю­дей ока­зыва­ют­ся ря­дом, сто­ит ему толь­ко по­мор­щить­ся осо­бен­но силь­но. Но, мо­жет быть, де­ло сов­сем не в Шер­ло­ке, а в Гар­ри Пот­те­ре, ко­торый за­чем-то си­дит ря­дом с ним в обе­ден­ный пе­рерыв и ти­хо жа­лу­ет­ся, что он бо­ит­ся пред­сто­яще­го ему мат­ча и му­ча­ет­ся от бо­ли в шра­ме.

— По­чему он не рас­ска­жет это ко­му-ни­будь ещё? — од­нажды поч­ти ши­пит Шер­лок.

— Он счи­та­ет нас сво­ими друзь­ями! — воз­му­щен­но па­риру­ет Гер­ми­она. — Ты зна­ешь, это нор­маль­ная тен­денция, го­ворить лю­дям, что их бес­по­ко­ит.

— По­это­му ты рас­ска­зыва­ла мне о сво­ей ра­боте по тра­воло­гии?

— Те­бе бы­ло нас­толь­ко скуч­но ме­ня слу­шать?

— Нет, — по­думав па­ру се­кунд, от­ве­ча­ет Шер­лок, — хо­тя, по­жалуй, неп­ри­выч­но.

Гер­ми­она, ко­неч­но же, ти­хонь­ко взды­ха­ет с об­легче­ни­ем.

«Это слиш­ком гром­ко», — ду­ма­ет од­нажды Шер­лок, спус­ка­ясь в Боль­шой зал. Он идёт ту­да про­тив сво­ей во­ли: в об­щем-то, он с ра­достью обо­шёл­ся бы без еды в бли­жай­шие нес­коль­ко ча­сов, но Гер­ми­она расс­тро­ит­ся и нач­нет за­ботить­ся о нем осо­бен­но аг­рессив­ны­ми ме­тода­ми, ес­ли он не по­явит­ся.

Мир слиш­ком гро­мок.

Каж­дое ду­нове­ние ря­дом с ним: го­лос виз­гли­вой од­но­кур­сни­цы че­рез ряд, скрип пе­ра, взмах ман­тии, стук ок­на, ок­рик, хло­пок, про­из­не­сение зак­ли­нания, ошиб­ки, пра­виль­ные от­ве­ты — это не­выно­симо! это не­выно­симо! — и это про­дол­жа­ет­ся каж­дый день, каж­дый час, каж­дую чер­то­ву се­кун­ду, эта бес­ко­неч­ная ка­русель прос­то не мо­жет ос­та­новить­ся.

И ему страш­но.

Шер­лок ос­та­нав­ли­ва­ет­ся в па­ре ша­гов от Боль­шо­го за­ла: ждет, по­ка его пе­рес­та­нет бить дрожь, ждёт, по­ка шум в го­лове прек­ра­тит­ся, но он толь­ко уси­лива­ет­ся, на­рас­та­ет, и Шер­лок уже зна­ет, что сей­час — вот сей­час, сей­час его сор­вёт, пос­ледние пре­дох­ра­ните­ли, гра­ницы, ко­торые он воз­во­дит меж­ду со­бой и ми­ром, рух­нут, и тог­да всё бу­дет унич­то­жено: он сам или мир. Воз­можно, и то, и дру­гое ра­зом.

И по­том, ко­неч­но, мир бе­ле­ет и ис­че­за­ет, ос­та­ёт­ся толь­ко он сам на­еди­не с пус­то­той.

— Ды­ши, прос­то ды­ши. Вдох — вы­дох, вдох — вы­дох, и прек­ра­ти, по­жалуй­ста, вы­дыхать пла­мя в про­цес­се, мне очень нра­вилась эта кур­тка.

— Не нра­вилась: ты хо­дил в ней на уход за жи­вот­ны­ми, за­пах, ко­торый ос­тавля­ет пос­ле се­бя корм для соп­лохвос­тов, ни­чем не пе­ребить. Ни­ког­да. А ты уже да­леко не пер­во­кур­сник, что­бы поз­во­лить се­бе так оши­бить­ся, — мрач­но за­меча­ет Шер­лок, и лишь за­тем по­нима­ет, что мир воз­вра­ща­ет­ся на кру­ги своя, а кто-то го­ворит с ним, и, бо­лее то­го, дер­жит за пле­чи.

Шер­лок не­реши­тель­но от­кры­ва­ет гла­за.

— Кгхм, пла­мя? — спра­шива­ет он.

Блон­дин — хм, мо­жет быть, ру­сый, оп­ре­делен­но сту­дент стар­ших кур­сов, ги­перот­ветс­твен­ный и, воз­можно, по­лук­ровка? Так хо­рошо зна­ет маг­гло­веде­ние, но со­вер­шенно точ­но не из маг­глов? — вни­матель­но раз­гля­дыва­ет его.

— Бы­ва­ет та­кое при ма­гичес­ких выб­ро­сах. Хо­тя у те­бя был ка­кой-то не­типич­ный выб­рос. Впро­чем, огонь­ка мне хва­тило бы, что­бы при­курить от те­бя си­гаре­ту, — хмы­ка­ет сту­дент.

— Что же, это со­вер­шенно сов­па­да­ет с сим­во­ликой и сте­ре­оти­пами о тво­ём фа­куль­те­те, — па­риру­ет Шер­лок, — я до­пус­каю, что ме­ня уже мож­но от­пустить.

— Ту­ше. Как те­бя зо­вут?

— Шер­лок Холмс, — чуть по­мед­лив, от­ве­ча­ет Шер­лок. Он чувс­тву­ет, как лю­бопытс­тво рас­тёт в нём, под­ни­ма­ет свою го­лову, — Как твоё имя? Что ты де­лал в под­зе­мель­ях тог­да? И не­уже­ли ни­кому из вас не ка­жет­ся, что же­лать стать ав­ро­ром дос­та­точ­но ба­наль­но, что­бы не­мед­ленно пе­реду­мать?

На ли­це блон­ди­на по­пере­мен­но воз­ни­ка­ет не­до­уме­ние, удив­ле­ние, вос­торг — и ни­какой тре­воги, ни­како­го раз­дра­жения, ни­како­го же­лания не­мед­ленно обор­вать раз­го­вор.

Шер­лок ло­вит се­бя на мыс­ли, что поч­ти меч­тал об этом.

— Джон У­от­сон. От­ку­да ты зна­ешь об этом?

— Оче­вид­но, — прит­ворно тя­жело взды­ха­ет Шер­лок, — ты тре­ниру­ешь­ся вых­ва­тывать и уби­рать па­лоч­ку, и да­же за­вел се­бе со­от­ветс­тву­ющий че­хол из тех, что по­дешев­ле. Вот толь­ко при­выч­ки к это­му у те­бя нет, как нет и родс­твен­ни­ков в со­от­ветс­тву­ющей сре­де, что­бы кто-ни­будь до­думал­ся те­бя от тво­их идей от­го­ворить. Имен­но по­это­му ты, схва­тив­ший бы­ло па­лоч­ку, что­бы поз­вать ко­го-то, всё ещё дер­жишь её в ру­ке. Ты мо­жешь стать бой­цом, да, но те­бе го­раз­до лег­че да­ют­ся пред­ме­ты вро­де тра­воло­гии и ухо­да за жи­вот­ны­ми, но пос­ледний ты ос­та­вил ис­клю­читель­но из уп­рямс­тва — ос­таль­ное вре­мя пос­вя­щено про­филь­но­му на­бору эк­за­менов ЖА­БА, ко­торые при­ведут те­бя толь­ко в ав­ро­рат. Это вид­но по тво­ей сум­ке и на­бору учеб­ни­ков в ней. А о под­зе­мель­ях я знаю по­тому, что ты спра­шивал Гер­ми­ону, как у неё де­ла день то­му на­зад. У неё нет зна­комых стар­ше­кур­сни­ков, кро­ме то­го од­но­го, что ока­зал­ся в том же ко­ридо­ре, что и мы.

Джон мол­чит нес­коль­ко се­кунд, раз­гля­дывая Шер­ло­ка, и Хол­мсу не­мед­ленно ста­новит­ся тре­вож­но и хо­лод­но, так, как буд­то сей­час ему нав­ре­дят или хо­тя бы об­зо­вут. Он стал­ки­вал­ся с этим, о, ко­неч­но, он стал­ки­вал­ся.

Он мог бы столь­ко рас­ска­зать о през­ре­нии: о его то­нах, о хо­лод­ных ус­мешках, о шут­ках, о лег­ком тол­чке пле­чом и об уда­ре, от­бра­сыва­ющем его к сте­не. Он, Шер­лок, мог рас­ска­зать бы мно­гое, ес­ли бы толь­ко за­хотел, и ес­ли бы... Ес­ли бы не Джон, улы­ба­ющий­ся ему рас­те­рян­но и оша­рашен­но.

— По­рази­тель­но, — го­ворит Джон, — это по­рази­тель­но. Те­перь то, что ты сот­во­рил с тем трол­лем, удив­ля­ет ме­ня чуть мень­ше.

Шер­лок по­жима­ет пле­чами и, поп­ра­вив сум­ку, ухо­дит в Боль­шой зал. Он мог бы злить­ся на это из­лишнее лю­бопытс­тво, но вмес­то то­го на его гу­бах иг­ра­ет неп­ри­выч­ная да­же ему са­мому ух­мылка.