Узнавая тебя (гет)

Джинни колдовала над последними локонами Гермионы, наконец-то ослабив завитки, чтобы они спадали более элегантно, а не путались вокруг ее головы. Возились они уже достаточно долго, ведь до выхода к алтарю оставалось всего пару часов. В данный момент она работала над тем, чтобы зачесать ее густую копну волос назад и закрепить множеством заколок высоко на затылке. Пока что Джинни удалось, по крайней мере, наполовину довести прическу до нужного состояния и дело продвигалось довольно хорошо, но это не помешало рычанию вырваться наружу при звуке стука в дверь.

— МАЛФОЙ! Я ЖЕ ГОВОРИЛА, ЧТО МЫ БУДЕМ ГОТОВЫ, КОГДА БУДЕМ ГОТОВЫ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ!

Гермиона вздрогнула от крика, раздавшегося за спиной, но несмотря на звон в ушах все же смогла разобрать что-то по ту сторону двери.

— Ты это слышала?

— Да, — проворчала Джинни, возвращаясь к своему занятию, — неужели он не понимает, что мы в процессе?

— Нет, Джин, это не Малфой. — Снова послышался тихий, приглушенный звук. — Вот! Вот оно снова!

Джинни нахмурилась, но прислушалась внимательнее и действительно снова услышала очень немужской звук. Она закрепила заколкой часть волос, с которыми боролась, зафиксировала остальные, чтобы не испортить всю прическу и поспешила к двери спальни. Она осторожно открыла дверь, убедившись, что Гермионы нет в поле зрения, на случай если это действительно будет Малфой. Когда взгляд рыжеволосой ведьмы остановился на стройной, но такой ярко одетой фигуре Луны, ее лицо просияло.

— Луна! О боже мой! Я не видела тебя целую вечность! — Джинни дала девушке всего секунду, осознавая ее присутствие, прежде чем крепко обнять.

Луна нежно улыбнулась, подняв руки, позволяя ведьме крепче себя обнять понимая, что та пока не готова отпустить ее.

— Привет, Джинни, я тоже рада тебя видеть. Я немного читала о тебе в ”Еженедельнике Ловца", кажется, у тебя все хорошо. — Блондинка выглянула из-за Джинни и слегка помахала Гермионе: — Привет, Гермиона. Поздравляю с твоей свадьбой.

Гермиона обрадовалась появлению Луны и была так счастлива видеть ее здесь, даже не смотря на ее чудаковатость. Спустя время брюнетка обнаружила, что эта черта стала ей даже нравиться, и в свете текущих событий она хотела, чтобы ее окружало как можно больше чувства непринужденности, насколько это было возможно — даже если это была чудаковатая непринужденность. Она двинулась, чтобы поприветствовать свою подругу, но Джинни бросила на нее предупреждающий взгляд, явно недовольная перспективой того, что возможно могло испортить прическу, пока та полностью не закреплена. Ведьма смущенно покраснела и помахала Луне в ответ:

— Спасибо тебе, и спасибо, что пришла. Я знаю, что в последнее время мы мало общались, но я очень рада, что ты смогла прийти.

Джинни держала белокурую ведьму на расстоянии вытянутых рук, оглядывая ту с теплой, приветливой улыбкой, которая так напоминала улыбку ее матери. Наконец она поняла, что они до сих пор стоят в открытом дверном проеме, и тут же потянула Луну за собой, запирая дверь.

— Как у тебя дела, Луна? Как твой отец?

Луна осмотрела комнату с той же загадочной улыбкой на лице, которая была у нее почти всегда:

— Умер.

Рыжеволосая моргнула:

-О-о-о. Прости, я не знала.

— Ой, все в порядке, — успокаивающе сказала Луна, подходя к Гермионе, — Это было очень неожиданно, и никто на самом деле ничего не смог бы сделать.

Гермиона нервно взглянула на Джинни, затем обратно на Луну, видимо позабыв, какими неловкими бывают некоторые моменты общения с блондинкой, учитывая, насколько непринужденно и воздушно она относилась ко многим вещам.

— Сочувствую твоей утрате.

— Спасибо. — Блондинка просто улыбнулась, достала шелковый белый мешочек из сумочки, которую таскала с собой, и протянула его Гермионе. — Кстати, это напомнило мне, что Драко передал кое-что от своей матери для тебя. Блейз тоже.

Брюнетка взяла мешочек, безошибочно ощутив тяжесть драгоценностей, содержащихся внутри. Медленно высыпала содержимое на ладонь, разглядывая серебряный кулон и массивное платиновое кольцо — слишком большое, чтобы быть ей в пору.

— Что это?

Луна подвинулась, чтобы присесть на край кровати рядом с Гермионой, разглаживая юбку,

— Кое-что взаймы. Подвеска от Драко. А кольцо от Блейза, для церемонии.

— Почему оно от Блейза? — Спросила Джинни, обходя невесту сзади, чтобы снова заняться ее прической, пока они болтали втроем.

— Он шафер Драко. Вчера мы забрали кольцо у ювелира.

— Что вы делали с Блейзом? — Второй вопрос исходил от Гермионы, но обе женщины с любопытством посмотрели на Луну.

— О, мы женаты.

— Вы что?!

Луна увидела, как расческа, которую держала Джинни, со стуком упала на пол, и наклонилась, чтобы поднять ее, совершенно не обращая внимания на то, как две ведьмы уставились на нее, разинув рты.

— Мы женаты. — Она мягко улыбнулась им обоим протягивая левую руку, чтобы показать кольцо с комично крупным бриллиантом, сидящим на нем.

— Мерлиновы ШТАНЫ, посмотрите на этот булыжник! — Джинни вышла вперед и взяла женщину за руку, чтобы поближе рассмотреть крупный драгоценный камень. Он был в три раза больше бриллианта на ее собственном кольце.

— К-когда это случилось? — Гермиона уставилась на ведьму, подавленная тем фактом, что она понятия не имела, что они вместе.

Луна вернула расческу Джинни после того, как закончила осматривать свое кольцо и сложила обе руки на коленях. Ее ноги лениво свисали с края матраса, и она выглядела задумчивой.

— Семь дней назад, начиная с сегодняшнего.

Гермиона ахнула:

-Неделю? Это случилось на прошлой неделе?! Луна, мне так жаль, я ужасный друг. Я была так погружена во всю эту гребанную свадебную суету, что даже не думала ни о ком другом!

— О, не стоит, — блондинка ободряюще улыбнулась и похлопала Гермиону по плечу, — На самом деле это была мелочь. Мы просто расписались. В последнее время со всеми много чего происходит, ты же знаешь. Мы решили отложить церемонию на потом. Мы можем возобновить наши клятвы как-нибудь в другой раз, например когда его мать вернется из Италии.

Кровать прогнулась, когда Джинни плюхнулась рядом с Луной. Рыжеволосая, нахмурившись убрала с юбки несколько прилипших волосков Гермионы.

— Ты бы повторила все это Забини? Разве он не был каким-то... ну, я знаю, каким о нем говорили в школе...

— Что у него было много секса?

Оттенок цвета волос Джинни окрасил ее щеки, и она открыто уставилась на маленькую белокурую ведьму рядом с собой.

-Д-да... это самое.

— О, это правда. Так и было. На самом деле, он все еще это делает, но теперь только со мной.

Щеки Гермионы чуть не вспыхнули от смущения. Луна говорила об этом так непринужденно. Она почти завидовала ее способности быть такой откровенной и беззаботной одновременно.

Джинни что-то бормотала, несколько раз открывая и закрывая рот, пытаясь сформулировать слова, но единственное, что выходило наружу, были искаженные звуки недоумения. Она не из тех, кто уклоняется от пикантных сплетен, но конкретная тема о привычках Блейза и Луны в спальне совершенно сбила ее с ног.

Луна все еще болтала ногами с большим интересом разглядывая сверкающий лак, которым были накрашены ее ногти.

— Другие слухи тоже были правдой. Он довольно хорош.

Рыжеволосая что-то сдавленно пробормотала, и Луна, наконец, взглянула из-под ресниц, поймав взгляд Гермионы и слегка улыбнулась ей с озорным блеском в глазах, который был заметен только брюнетке. Огромное напряжение, о котором она даже не подозревала, вырвалось наружу в виде сотрясающего тело смеха. Гермиона так громко смеялась над ними обоими, что любой бы подумал, что она точно спятила.

Смахнув слезы с уголков глаз, Гермиона сменила хохот на более тихий смех. Луна всегда была полна сюрпризов.

На первый взгляд Луна казалась странной и легкомысленной, без единой цельной мысли о чем либо, витающей в ее голове. Однако была причина, по которой ее распределили в Рэйвенкло. Ведьма была крайне умна и наблюдательна и, хотя все были склонны считать ее сумасшедшей, она с умом использовала то время, когда другие ее избегали, чтобы смотреть, слушать и присматривать за всеми. Таким образом, она стала невероятно талантливой в изучении людей и могла с легкостью распознавать самые хорошо скрываемые эмоции и чувства по поведению человека.

Большую часть времени Луна просто держалась особняком, но редкое проявление игривости в ответ на бесчисленное множество эмоций, которые Гермиона изо всех сил старалась подавить, вызвало прилив тепла в ее груди. Глаза все еще искрились весельем, она потянулась, чтобы сжать руку блондинки и прошептать:

— Спасибо.

Луна сжала ее в ответ и кивнула на ожерелье:

-Ты собираешься его надеть?

Гермиона вздохнула, откидываясь на спинку стула, который, она была уверена, уже прирос к ее заднице.

— Я бы действительно предпочла этого не делать. — Она взяла кулон за ленту, разглядывая изящную букву “М” в центре. У нее уже были мысли относительно украшений, которые она наденет, как только они закончат с волосами, и фамильный герб Малфоев абсолютно не входил в ее планы. Гермиона согласилась поддержать всего несколько формальных традиций, но остальные были... уже перебором. Если она выполнит просьбу Нарциссы, ей нужно будет нести его должным образом, а она не была уверена, что сможет сделать это с гордо поднятой головой.

— Гермиона! Твоя рука!

Визг Джинни испугал ее, и внимание брюнетки переключилось с герба Малфоев на ленту, которую она держала. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, на что она указывает. Ничем не примечательное платиновое кольцо мягко светилось, металл, нагретый в ее ладони, теперь сверкал магической надписью. Она поднесла вещицу поближе, чтобы рассмотреть слабый свет, плавно скользящий по изящному курсиву медленными, легкими кругами; этого было достаточно, чтобы привлечь внимание, но не быть слишком неприятным для владельца или кого-либо из их нынешней компании. Эффект был на удивление подобран со вкусом, хотя, когда глаза Гермионы разглядели надпись, они сначала расширились от интереса, затем сузились от понимания.

— Что здесь написано? — Джинни подошла, чтобы взглянуть.

— Sanctimonia Vincet Semper. — Слова прозвучали как шипение.

— Sanctimonia... где я раньше это слышала?

— Sanctimonia Vincet Semper, — ровным голосом повторила Луна, — Чистота всегда будет править.

— Это лозунг семьи Малфоев. — Гермиона почти зарычала, пристально глядя на кольцо, зажатое между пальцами.

Это было кольцо Драко, поэтому она не могла сказать, что была ужасно удивлена тем, что он нанес такую отвратительную надпись на свое обручальное кольцо, но в тайне она подозревала, что он заказал ее не только для себя. Ей и в голову не пришло расспрашивать его о обручальных кольцах после того, как он подарил ей помолвочное кольцо. На самом деле, то, о чем она действительно думала, так это о его хорошем поступке, в отношении фамильного кольца, когда она действительно его просила. Но это было до того, как они согласились на официальную церемонию.

— Чистота, — фыркнула Джинни, — А я-то думала, что у этого мерзавца наконец-то появилось хоть немного гребаного здравого смысла. О! Гермиона, ты же не думаешь, что он...

— Луна, а ты не помнишь? Ты видела другое кольцо, когда была с Блейзом у ювелира? — Спросила Гермиона, быстро зажимая рукой оскорбительную надпись.

Ведьма склонила голову набок, очевидно, роясь в своих мыслях.

— Тогда нет, но я кое-что видела, когда он проверял, что мне передать тебе.

— В твоем воспоминании, второе кольцо было таким же?

— Я думаю, что да. — Луна пожала плечами и склонила голову в другую сторону. — Правда я не знаю, есть ли надпись и на другом, но логично предположить, что она там есть. Я думаю, что большинство традиционных обручальных колец выпускаются парами.

То, как она говорила, не должно было спровоцировать Гермиону, блондинка просто сообщало факты, но настроение брюнетки очень быстро менялось на угрожающе-обеспокоенное.

Гермиона уставилась на свой сжатый кулак. Как она могла забыть, с каким мужчиной имеет дело? Неудивительно, что он приложил столько усилий ради ее экстравагантного помолвочного кольца. Она даже призналась ему, что ей кажется, что он что-то замышляет... Она видимо увлеклась, пока он был менее мерзким скользким мерзавцем и забыла, что он та еще змея. Все это было уловкой, чтобы отвлечь ее, от… от чего? Чтобы завоевать ее расположение? Чтобы заставить доверять ему? Ему что мало того, ей придется пройти через все это с ним в первый раз, из всех возможных людей, так решил еще и не упускать отличного шанса чтоб обмануть ее. Гермиона в одно мгновение поняла, что после тщательного выстраивания стен вокруг себя, всех попыток избежать встреч, он все равно смог втереться ей в доверие — какой же идиоткой она себя чувствовала.

Вся ее неуверенность всплыла на поверхность бурлящим кипятком, и брюнетка начала придумывать объяснения поступкам и отношению Драко за последние несколько недель — некоторые из них были более странными, чем другие, — но все они заставляли ее чувствовать себя дурой.

То, как его поддразнивание сменилось с уничижительных оскорблений на почти очаровательные, вызывающие у нее смешки, которые она не могла остановить.

Его деликатные улыбки, от которых у нее трепетало в животе, выглядели гораздо привлекательнее, чем постоянная кислая мина, которая обычно появлялась на его лице в ее присутствии.

Затем было то, как он смотрел на нее в своем кабинете несколько дней назад, серые глаза, в одну секунду наполненные сонливостью, а в следующую — широко раскрытые и настороженные, осматривающие ее — всю ее целиком — оценивающим взглядом, о котором она и мечтать не могла от светловолосого парня, который сделал ее школьную жизнь настоящим адом. То, как они завораживающе обводили ее изгибы и черты лица, как будто он никогда ее раньше не видел…

Рука Луны снова потянулась, чтобы нежно сжать закрытый кулак Гермионы. Она заговорила мягко, чтобы успокоить растущее беспокойство Гермионы.

— Кольца были у ювелира некоторое время. Насколько я понимаю, они были заказаны пару недель назад.

Гермиона сначала проигнорировала слова ведьмы, потому как вспышка ярости от того, что ее выставили такой глупой, почти ослепила ее, но Луна снова сжала ее руку. Она позволила себе немного успокоиться и встретилась взглядом с мягким голубым взглядом Луны. В ее взгляде была нежность, если не мольба. В ее радужках также был отблеск чего-то еще, тайны, плавающей в них. Сначала Гермиона почувствовала, как снова вспыхивает ярость от мысли, что эта женщина что-то скрывает от нее, но она еще раз убедила себя рассуждать здраво — Луна никогда бы не подошла к ней со злым умыслом, в этом она точно не сомневалась.

Пару недель назад они с Драко все еще активно вцеплялись друг другу в глотки. Не было ни дружеских встреч, ни приятных обменов мнениями, ни понимания, высказанного или невысказанного вслух. Был хороший шанс, что это мелкое возмездие за ее требования по контракту произошло до того, как что-то начало меняться в их отношениях. На самом деле, это должно было произойти раньше... возможно до того, как он подарил ей помолвочное кольцо, иначе все это не имело бы смысла. Гермиона сосредоточенно выдохнула, желая, чтобы вместе с этим ушла и часть ее гнева. Несмотря на то, что она была уверена, что так оно и было, это не останавливало удушающего давления в ее груди от медленно зарождающейся боли.

— Гермиона? — Джинни осторожно положила руку ей на плечо, — Ты в порядке?

Брюнетка подняла глаза на обеспокоенное лицо своей подруги, мышцы ее челюсти подрагивали от того, как она стискивала зубы и сосредотачивалась на своем дыхании. Гермиона сделала еще один глубокий вдох и выдох, снимая напряжение с плеч, прежде чем кивнуть. Она не осознавала, как сильно сжимала кулак, пока снова не разжала его и не почувствовала предательскую боль в том месте, где ногти впивались в кожу.

Когда она снова увидела слабо светящуюся надпись, вместо вспышки гнева ее наполнило глубокое чувство разочарования. Она не была уверена, почему это так сильно ее беспокоило, в действительности она ТОЧНО ПОНИМАЛА, кто такой Драко Малфой. Мысленно Гермиона осознавала, что на самом деле это не должно было так сильно ее расстроить. Это было то, чего она обычно ожидала от него. Это же формальность, всего лишь формальность. Она недвусмысленно заявила, что не станет носить старый хлам в виде фамильной реликвии Малфоев, но она никогда уточняла и не настаивала, что не хочет, чтобы символ рода оставался при ней. Она не приняла надлежащих мер осторожности в своей формулировке, и поэтому он воспользовался ее словами так, как делал всегда, будто хотел показать, что он намного умнее ее. Это было что-то типичное учитывая, как развивались их неблагополучные отношения. Однако, каким-то образом, за последние пару недель она вступила в странное, вызывающее жалость партнерство с ним в их судьбе, чего ни один из них не желал. В каком-то смысле они были вынужденными единомышленниками, коими она начала воспринимать их обоих, оказавшихся в одних условиях в разгар всего этого напряжения и хаоса... и с этим осознанием она обнаружила, что ожидала от него большего.

Она была разочарована его прежними привычками.

Она была разочарована тем, что символика, которую он ей преподнес, очевидно, все еще была жива и соответствовала его убеждениям.

Она была разочарована тем, что заметила.

Она была разочарована тем, что ей было не все равно.

Гермиона сидела молча бессчетное количество мгновений, уставившись на кольцо и подвеску Драко в одной руке и на украшающий другую руку меняющий цвет камень. Депрессия, с которой она боролась из-за всего что с ней происходило, та печаль, с которой он, один из немногих людей, кто на самом деле помог справиться, отвлекая ее привычными шутками, могла вернуться. Она почувствовала руку Джинни на своей спине, которая кругами растирала ее между лопаток и время от времени дергала за пучок ее красивых, наполовину уложенных локонов. Гермиона мысленно понимала, что беспокойство на лице ведьмы было на грани жалости, которую ей так надоело видеть, и она стиснула зубы.

Она не была жертвой.

Гермиона Грейнджер не была жалкой ведьмой, заслуживающей грустных щенячьих взглядов, которые она ловила на себе каждый день от окружающих ее людей. Сначала это было из-за неудачного выбора профессии. Затем, когда все больше ее друзей узнали о том, что случилось с ее родителями. Следующим был Рон. После этого глаза уставились на нее, осуждая или сочувствуя тому, что ее имя почти постоянно появлялось на первых полосах убогих таблоидов. Так же и с ситуацией с Малфоем. Как она могла продолжать нормально проживать эту хренову жизнь, когда столько людей смотрели на нее такими глазами? В некотором смысле, она думала, что нашла своеобразное утешение в своем неожиданном спутнике, и теперь даже это казалось ей по меньшей мере сомнительным.

Ведьма внезапно вскочила со своего места, держа в обеих руках украшения Малфоев, и направилась к окну, в которое украдкой поглядывала весь день. Заглянув сквозь жалюзи, она увидела, что подготовка к церемонии завершена. Двор выглядел великолепно, и она смогла разглядеть несколько знакомых рыжих голов и еще несколько человек, слоняющихся по ее стороне белой дорожки. Миссис Малфой развлекала кого-то, кого она не могла разглядеть и, вероятно, не знакомых Гермионе людей возле одной из клеток с бабочками, наконец ее глаза отыскали Блейза Забини рядом со светлой макушкой ее будущего мужа, которые что-то очень оживленно обсуждали.

Даже отсюда Драко выглядел идеально. Она не могла разглядеть, но была уверена, что на его голове не было ни единого выбившегося из прически волоска, а эти ровные, прекрасно сшитые одежды только подчеркивали его достоинства всеми мыслимыми способами. Гермиона даже заметила отблеск холодного золотистого оттенка на его жилете — он, должно быть, заколдовал его, чтобы тот соответствовал галстуку, который она зачаровала, — и это заставило ее сердце вздрогнуть, а желудок перевернуться в лучшую и худшую сторону. Подобные вещи, неуловимые вещи, о которых никто, кроме них двоих, не знал и не подумал бы заметить, раздражали ее больше всего. Гермионе было очень трудно поверить, что этот Драко и тот злобный придурок, которого она видела еще месяц назад, были одним и тем же человеком. Она снова посмотрела на свою руку, в которой держала пару украшений и сжала губы в тонкую линию.

Люди так быстро не меняются…

Ее глаза сузились.

— Джинни...

— Да? Тебе что-то нужно, Гермиона?

Гермиона нахмурилась от того, каким стремительным и заботливым был голос ведьмы, ей не нужно было видеть, чтобы знать, каким взглядом та на ее смотрела.

— Когда должен прибыть Гарри?

— Эм… — Джинни оглядела комнату, пока не заметила маггловские часы на прикроватном столике и не изучила цифры с зеленой подсветкой. — Еще полчаса или около того. У него были кое-какие дела, о которых нужно было позаботиться в офисе, но он уже должен собираться дома. А что?

— Могу я попросить тебя об одолжении? — Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на нее, выражение ее лица было жестким, стоическим и непроницаемым — выражение, доведенное до совершенства после стольких лет насмешек, стало ее второй кожей.

Джинни нервно взглянула на Луну, но блондинка просто спокойно наблюдала, ничем не выдавая своих мыслей.

— Конечно, о чем угодно. Что тебе нужно? — снова спросила она.

Гермиона подошла к ближайшей прикроватной тумбе, положила украшения на ее поверхность и принялась рыться в ящике и немногочисленных вещах внутри, пока не смогла достать письменные принадлежности и клочок бумаги. Она воспользовалась моментом, чтобы нацарапать несколько слов на маленьком кусочке пергамента, прежде чем передать Джинни. Закончив писать, она передала оба предмета ей, записку и обручальное кольцо Драко.

— Мне нужно, чтобы ты позвала Гарри, скажи ему, чтобы он сходил сюда и спросил Оливера, — она показала на место, указанное на бумаге. Инструкции тоже здесь, — она снова указала. — Оно должно быть возвращено ровно через два часа, все необходимые расходы могут быть списаны непосредственно с моего счета, я проведу платеж в полном объеме и авансом.

Джинни взяла оба предмета, пробежавшись глазами по изящным каракулям Гермионы, ее рот медленно изогнулся в лукавой усмешке.

— Хорошо, считай, что дело сделано. Но что насчет твоей прически? И макияжа!

— Я сделаю.

Головы двух ведьм повернулись в сторону кровати, они совершенно забыли о Полумне, которая теперь стояла, изящно покачивая юбкой при едва заметном движении бедер и с терпеливой улыбкой на лице.

* * *

— Блять! Блять, блять, дерьмо! Вот же черт, черт, черт. — Драко изо всех сил сдерживался, чтобы не провести рукой по волосам и не растрепать их перед церемонией.

Блейз непримиримо пожал плечами, даже с пустыми словами на устах:

— Извини, приятель. Если бы я знал, что ты планируешь быть настоящим придурком по отношению к своей будущей жене, что ж, я, вероятно, все равно попросил бы Луну рассказать ей об этом. Я просто был бы более осторожен, сообщая тебе об этом.

Драко бросил на него сердитый взгляд:

— Рад это слышать. Почему ты до сих пор мой шафер?

— Потому что я единственный, кто сказал бы ”да". — Блейз одарил его обаятельной улыбкой и снова пожал плечами. — В любом случае, сейчас ты ничего не можешь сделать, нет смысла накручивать себя из-за этого.

— Я не накручиваю себя, — прорычал блондин, в отчаянии проводя рукой по лицу, — Я не могу поверить, что черт возьми, забыл.

— Есть шанс что она не заметит? Так ты бы выиграл немного времени, чтобы успеть объясниться. И действительно, откуда ей знать, что у нее такое же?

Драко недоверчиво моргнул:

— Это Гермиона Грейнджер. Если она увидит, она точно поймет. Она охренительно гениальна, или ты забыл?

Блейз приподняла бровь в ответ на небрежный комплимент, задаваясь вопросом, осознавал ли блондин свою оплошность:

— Что ж, полагаю, у Грейнджер бывают моменты слабости. Все, что ты можешь сделать, это надеяться. — Он наблюдал, как другой волшебник кивнул, устремив взгляд вдаль, как будто пытался убедить самого себя. Блейз ухмыльнулся и добавил: — Хотя, возможно, тебе стоит поберечь свои яйца сегодня вечером. На всякий случай.

Краем глаза Блейз заметил знакомую копну длинных светлых волос и вызывающе яркую мешанину цветов. Он моргнул, глядя на жену, наблюдая, как она стоит у клетки с бабочками по другую сторону арки, заглядывает внутрь и собирает пригоршню маленьких голубых бабочек. Она ушла так же быстро, как и появилась, исчезая обратно в доме.

Драко тоже проследил взглядом за фигурой Луны и наклонился к Блейзу:

— Что она делала?

Итальянец снова пожал плечами:

— С хрена ли мне знать. Я просто учусь жить с этим.

* * *

Гермиона пристально смотрела на свое отражение в большом зеркале во весь ее рост, и все волнение по поводу церемонии, весь гнев и разочарование, которые она испытывала по отношению к Драко улетучилось. Сейчас ее наполняло что-то еще, что она не могла точно описать. Сожаление? Замешательство? Горечь? Может быть, сочетание этих эмоций и многих других. Что бы это ни было, все это клубилось где-то внизу ее живота, взбалтываясь и смешиваясь, и были эти эмоции настолько всепоглощающими, что единственное, что она на самом деле могла чувствовать было оцепенение. Это было либо ничего, либо все сразу.

Луна некоторое время назад закончила с прической, а также отлично справилась с макияжем, придала ее образу мягкость и непринужденность, которых брюнетка так желала. Гермиона решила надеть кулон Нарциссы в знак признательности и благодарности за работу, которую та проделала; даже если она была расстроена из-за Драко, не было причин проявлять неуважение к ведьме. Ожерелье вынуждало Гермиону последовать остальным свадебным традициям, которые она так старательно избегала.

Если кулон был чем-то позаимствованным, платье было чем-то новым, и благослови господь Луну, которая собрала бабочек, усыпила и уложила в причудливую корону, дополняющую ее прическу — были чем-то голубым, оставалось только что-то старое.

— Гермиона, это то, что ты искала?

Гермиона сглотнула, не отводя глаз со своего отражения. Она не сдвинулись с места, пока Луна не появилась в поле ее зрения, протягивая ей квадратную бархатную шкатулку для драгоценностей. Гермиона устало перевела взгляд на коробочку. Футляр был явно старым и изношенным из-за потертых уголков и темных пятен тут и там. Она взяла его трясущимися руками, надеясь, что Луна не заметит или, по крайней мере, не заговорит об этом. Проведя кончиками пальцев по бархатистой крышечке, она приоткрыла ее, медленно, осторожно, не отдавая себе отчета в том, что затаила дыхание, пока не увидела драгоценности.

Атласная подкладка футляра была потертой и надорванной, но подложка с серьгами все еще была крепкой и хорошо держалась. С подложки свисала пара сережек в форме порхающей божьей коровки. Металл был бледно-золотистый, имитация жуков тоже, а в фигурные крылышки были вставлены ограненные рубины с круглым черным бриллиантом вместо головки. На первый взгляд, даже при небольшой стоимости драгоценных камней, они казались немногим лучше бижутерии, но для Гермионы, это было совершенно не важно.

Серьги были подарком ее отца для матери, полученным в тот день, когда они узнали, что ее мать беременна. Гермиона помнила историю о них с того самого момента, когда ей впервые пришло в голову спросить своего отца, почему он всегда называл ее “букашка”. Если честно, прозвище было довольно непримечательным.

Ее отец любил дарить подарки, но всегда едва сдерживался, чтобы не испортить сюрприз по какому-нибудь особому случаю. Серьги предназначались в качестве подарка на годовщину — у ее матери вообще было странное увлечение крошечными жучками, — но, когда они пошли к врачу и точно узнали, что ее мать беременна, он нашел предлог подарить их ей пораньше. В то время это было не очень романтично, но это было так типично для него, и это стало шуткой между ними. Он использовал это прозвище для нее на протяжении всей беременности и даже после того, как они договорились об имени для будущей дочки, но к тому моменту прозвище уже крепко прицепилось к Гермионе.

Это украшение было одной из немногих вещей, которые остались у нее с тех пор, как они были вместе. Когда ей пришлось скоропалительно покинуть их она не успела забрать больше фотографий, но нашла время чтобы забрать украшение. Тогда она оправдывала свой поступок, говоря себе, что серьги слишком эмоционально заряжены и сильно привязаны к ней, что одного взгляда или прикосновения к ним, возможно будет достаточно, чтобы испортить наложенные чары памяти и это сможет подвергнуть их риску быть раскрытыми до того, как они окажутся в полной безопасности. Она могла их просто убрать по дальше с глаз, но в конце концов решила, зачем им хранить что-то напоминающее о беременности ребенком, о котором они даже не помнят?

Это было сделано для их же безопасности.

Так она себя успокаивала.

— Они милые.

Гермиона вздрогнула, ее глаза расширились и покраснели от непролитых слез, когда она внезапно вспомнила о присутствии Луны.

— С-спасибо. — Она провела пальцами по божьим коровкам, печально улыбаясь. — Они принадлежали моей матери. Я полагаю, они тоже могут быть чем-то заимствованным... но я не планирую когда-либо видеть ее снова так что...так что я не буду их возвращать. Слова должны были быть умными, язвительными, но в них не было ничего, кроме обиды.

Луна подошла и встала рядом с ведьмой, немного позади нее, чтобы заглянуть через обнаженное плечо Гермионы и поймать ее взгляд в зеркале. Она мягко провела рукой по распущенным, ниспадающим каскадом локонам на спине, лениво потянув их пальцами, заставляя вернуться на место.

— Никогда нельзя быть уверенным в таких вещах. Люди, которые любят, всегда найдут способ вернуться.

Брюнетка усмехнулась, облачаясь в свою идеально отточенную роль, цитируя заученную фразу из огромных запасов своих знаний как средство помогающее притупить чувства... и боль.

— Я не принимаю желаемое за действительное, Луна. Сейчас уже слишком поздно их возвращать. Риски, связанные с отменой чар, возрастают в геометрической прогрессии по мере того, как проходит все больше времени между наложением заклятия и попыткой его отмены. Чем больше новых воспоминаний о ложной жизни, которые должны быть заменены правдой, тем больше вероятность того, что это даст обратный эффект. Плюс, они уже подвергаются более высокому риску просто потому, что они магглы... так что на самом деле… Я уверена.

— Так вот почему ты это делаешь?

— Делаю что? — Она притворилась невежественной, прекрасно понимая, о чем ее спрашивают.

— Вот так выходишь замуж?

— Ну, на самом деле у меня нет особого выбора, кроме как выйти замуж за Малфоя...

— Нет.

Единственное слово было суровым, и его произнесение шокировало Гермиону, заставив ее встретиться взглядом с Луной в зеркале. Эти блестящие голубые глаза, обычно такие пустые и светлые, были открыты и пристально смотрели на ее лицо. Они напомнили ей глаза ребенка, который, наконец, впервые начал изучать и понимать окружающий мир на более высоком уровне мышления, только Луна не знала об этом знании; оно просто было очень хорошо замаскировано. Казалось, иногда даже Гермиона забывала, что в этой ведьме было гораздо больше, чем она могла представить.

Взгляд Луны снова смягчился:

— Что ты делаешь, Гермиона?

Мягкость вопроса заставила комок в горле усилиться, она приложила все силы, чтобы сглотнуть и не обращать внимания на жгучую боль в глазах. Тонкие руки Луны обвились вокруг ее плеч в осторожном объятии, а Гермиона сжала челюсти, прикусив дрожащую губу.

— Я двигаюсь дальше.

Гермиона наблюдала за своим отражением, онемевшими пальцами вытаскивая серьги из футляра и методично надевая сначала одну, затем другую. Она окинула себя пристальным взглядом. Сочетание цветов и летних акцентов на платье, драгоценностях и прическе, а также оттенки ее букета создавали ей образ нежной летней невесты — просто идеально.

— О боже мой! Гермиона! Ты выглядишь великолепно!

Брюнетка повернулась к дверному проему, ни она, ни Луна не заметили, возвращения Джинни. Знакомая рыжая головка выглядывала из-за края двери, и, увидев, что невеста готова к выходу, взволнованно пробежала остаток пути, чтобы поухаживать за ней, но Гермиону больше заинтересовала слегка растрепанная копна коротких темных волос и усталые зеленые глаза, заглядывающие в комнату через столь привычные очки в круглой оправе.

— Гарри! — Гермиона заметно просияла, поворачиваясь к нему лицом. Ее улыбка была лишь слегка натянутой, и когда он вошел в комнату, чтобы заключить ее в теплые объятия, скованность исчезла, уступив место эмоциям, которые она гнала прочь. Даже одетый в свою модную одежду, с уложенными гелем волосами, он пах чернилами, пергаментом, своим офисом, зубной пастой, тем забавным дешевым одеколоном, которым он любил пользоваться, запах которого щекотал ей нос — от него пахло чем-то родным, домом, семьей.

Гарри почувствовал, как ногти женщины впились в его плечи сквозь все слои неудобной парадной мантии. Ее спина и плечи были напряжены под его ладонями, а грудь быстро и отрывисто прижималась к его груди. Он нахмурился и осторожно отодвинул ее от себя ровно настолько, чтобы видеть ее лицо. Слезы, навернувшиеся на ее глаза, были очевидны, от их вида сердца мужчины сжималось в груди. Гарри провел пальцами под уголками ее глаз, убирая влагу, прежде чем та успела упасть.

Не обращая внимания на присутствующих, Гарри мягко улыбнулся и заговорил тихим, успокаивающим тоном:

— Эй, не порти свой макияж. В этом нет необходимости… или мне все же его прикончить, чтобы тебе стало легче? Жаль только потраченного времени и сил на создание такой красоты, но думаю, мы тоже сможем скромно отпраздновать, как только с ним будет покончено.

Гермиона подавила смешок качая головой, еще несколько слезинок выскользнуло из ее глаз устремляясь щекам, но они наткнулись на преграду из больших пальцев мужских рук. Женщина оттолкнула его руки и промокнула глаза, смущенная зрелищем, которое она устроила. Слезы не хотели останавливаться и Гарри предложил ей свой платок, которым она постаралась промокнула слезы настолько тщательно, как только могла. Гермиона несколько раз прочистила свое горло, прежде чем смогла дрожащим голосом заговорить.

— Все в порядке. Это не из-за него.

Гарри ухмыльнулся, доставая из кармана атласный мешочек и встряхивая его:

— Уверена? Осмелюсь сказать, что возможно он этого заслуживает.

Она снова усмехнулась и кивнула, поворачиваясь к зеркалу, чтобы более тщательно вытереть глаза.

— Да. Хотя, спасибо, что напомнил об этом… у меня сразу поднимается настроение, стоит только представить, каким будет выражение его лица, когда он это получит.

— Надеюсь он прослезится. Подготовлю свою камеру для этого момента.

— Уверена, что так и будет. И вены у него на висках, скорее всего, тоже полопаются.

— Великолепно... э-э-эм... Гермиона?

— Да?

— Это бабочки у тебя в волосах?

— Да.

— Они... живые?

-...да.

— Где ты их — о, привет, Луна.

— Привет, Гарри.

* * *

— Ты ерзаешь.

— Я не ерзаю, заткнись.

Блейз ухмыльнулся, наблюдая, как Драко очень незаметно переносит вес с одной ноги на другую, время от времени поправляет галстук-бабочку или дергает края жилета, а затем сцепляет руки в замок и выставляет их перед собой. Он проделывал эти движения несколько раз. Рубашка, галстук, жилет, руки. Рубашка, галстук, жилет, руки. Наконец объявили, что невеста готова идти к алтарю, и Нарцисса вместе с чиновником из Министерства усадила всех на свои места. Гости расселись, а Блейз встал рядом со своим другом с явным удивлением на лице от того, как на самом деле тот нервничал. Конечно, возможно другие не замечали, но он знал все его повадки как свои пять пальцев, и блондин точно волновался.

Драко так до конца и не успокоился, осознавая, что оставил надпись с герба "Малфоев" на обручальном кольце Гермионы и думая о том аде, который неминуемо разразится, когда она об этом узнает. Быть может, она ничего не заметила или заметила, но не догадалась. Учитывая тот факт, что она пока не пришла за его яйцами, у него все еще оставалась надежда, что, по крайней мере, они не станут обсуждать это на глазах у всех пришедших людей; он старался не показывать волнения, настолько, насколько это было возможно. Кстати, о дьяволе, пока его мысли кружились вокруг кольца уже в сотый раз, рядом с дверьми во внутренний дворик из странного маггловского музыкального устройства ведьмы заиграла какая-то невнятная музыка для процессии.

Первой появилась Джинни. Она держала маленький букетик полевых цветов, волосы были выпрямлены и распущены, их рыжий цвет переходил в гриффиндорский красный цвет платья длиной до колен. Оно было простым, но элегантным, с расклешенным на бедрах многослойным струящимся подолом юбки, который развивался на легком послеполуденном ветерке, и все это было закреплено ниже груди золотым поясом, немного более темным, чем оттенок жилета и галстука Драко.

Джинни поймала взгляд Драко на полпути к алтарю и приподняла бровь, и хотя в остальном ее взгляд был тщательно сдержан, тревога, которая мучила его в течение последнего часа, вспыхнула с новой силой в одно мгновение.

Их свадебный праздник был небольшим, практически несущественным, Гермиона не хотела беспокоиться о чем-либо еще, кроме присутствия своей лучшей подруги рядом с собой. В этом случае Драко не удивило появление Поттера, который вышел из соседних дверей, чтобы сменить музыку на более подходящий свадебный марш. Зеленоглазый волшебник поспешил обратно в дом, и не прошло и нескольких минут, как он появился снова с невестой под руку.

Драко ожидал ее появления. Его желудок скрутило от прежних опасений, больше всего его беспокоил неизбежный скандал из-за его небрежности. О чем бы он ни думал, но в момент, когда она появилась, держа за руку святошу Поттера, все мысли сошли на нет, и он почувствовал, как у него отвисла челюсть.

Гермиона сжимала свой букет так сильно, что побелели костяшки пальцев, а ее глаза были опущены на белую дорожку перед собой. Правой рукой она больно впивалась в предплечье Гарри, но он прекрасно справлялся со своей ролью и не жаловался. Волшебник наклонился, чтобы прошептать ей на ухо что-то ободряющее, и она кивнула, сосредоточившись главным образом на том, чтобы просто переставлять одну ногу перед другой, реальность происходящего практически ошеломляла. Она старалась не смотреть на приближающийся алтарь и не встречаться взглядом с кем-либо из немногочисленных гостей как можно дольше, пока не убедилась, что у нее не сдают нервы.

Серебристые глаза Драко скользнули по фигуре брюнетки, задержавшись на ее обнаженных, слегка загорелых плечах и руках. Она наклонила голову и внимательно следила за своими шагами, но он мог видеть, как ее обычно пышная и вьющаяся шевелюра была аккуратно уложена и убрана назад. Завитки были разглажены и собраны на затылке, где далее рассыпались в невероятно длинные пряди, в отсутствии прошлой упругости, они элегантными локонами опускались далеко вниз по спине. Мужчина не представлял, что смогло удержать их на месте, но единственное что он мог заметить это стайку ярко-голубых бабочек, украшавших ее прическу, их крылья трепетали в такт ее плавным движениям. Он мог разглядеть черную вспышку у нее на шее, но его удивление от того, что она решилась надеть кулон его матери, было равно до того момента, когда он, наконец, смог взглянуть на свою невесту в ее свадебном платье стоимостью в несколько тысяч — и, увидев ее, он не смог найти в своем сердце и доли сожаления ни об одном потраченном галлеоне.

Платье подчеркивало ее прекрасную фигуру формы песочных часов, белый шелк облегал ее тело именно так, как нужно, оно расширялось от колен и сзади тянулось едва заметным шлейфом. Он ожидал, что платье будет чисто белого цвета, но в глубине души был уверен, что он испортит ее натуральный оттенок лица, но каким-то образом Эндора выбрала самый идеальный вариант белого, который безукоризненно подчеркивал каждый изгиб ее тела — он даже не знал, что белый бывает разных оттенков. Верная своему делу, Мадам Ру, внесла свой фирменный штрих и превратила платье из простой вещи в бесценное произведение искусства.

На ее груди Драко смог разглядеть, должно быть, сотни крошечных белых жемчужин, расположенных в виде картины чистого великолепия. В центре жемчужины образовывали контур стилизованного феникса, его оперенные крылья и хвостовые перья растягивались и кружились, изгибаясь и струясь по женственной фигуре Гермионы, вниз, вокруг и обратно. Хвост расширялся веером, доходя до самого подола, окаймляя шлейф изящными завитками имитируя пламя. Чтобы еще больше подчеркнуть образ, Эндора сделала небольшие вставки из золотых бусин, топазов и рубиновых камней завершая дизайн платья, оттенки которых становились более глубокими, по мере продвижения к низу, воплощая в жизнь самый захватывающий образ птицы, вырывающейся из объятий огня.

Теперь Драко понял, что она имела в виду. Расцветка на ее платье могла приравняться к красным и золотым оттенкам Гриффиндора, ухмылка изогнула его губы — эта женщина заставила его на собственной свадьбе надеть, по крайней мере частично, цвета конкурирующего факультета, а он ничего не заподозрил.

Гермиона дошла примерно до середины дорожки и наконец осмелилась поднять глаза, сразу же сосредоточившись на его лице. Черты ее лица были напряжены от стресса и волнения, подбородок сжат и слегка вздернут, как это бывало, когда она старалась напустить на себя храбрый вид, хотя ее глаза были большими и испуганными. Это продолжалось всего несколько секунд, прежде чем она заметно расслабилась, даже ее плечи слегка опустились, а сверкающие губы дернулись раз, два, три, затем изогнулись в застенчивой улыбке, прежде чем ее голова снова опустилась.

Драко не мог понять, почему она улыбается, пока не почувствовал тупую боль в щеках и понял, что, по сути, это он начал, а она улыбалась ему в ответ. Множество мыслей моментально ворвалось ему в голову. Мысль о том, что она стала больше похожа на себя, когда улыбнулась; мысль от том, какой женщиной она стала с тех пор, как он впервые познакомился с кудрявой всезнайкой, и насколько Блейз был прав в отношении ее фигуры... Просто на мгновение показалось, что все это на самом деле реально…

Блейз осторожно подтолкнул Драко локтем, отвлекая его от размышлений, и произнес уголком рта, тоном, который могли слышать только они:

— Подумать только, вот это она прятала все время под своей просторной мантией.

— Ни хрена себе, — изумленно выдохнул Драко как раз перед тем, как Поттер, наконец, дошел до того момента, чтобы вручить ему невесту. Встряхнувшись, возвращаясь в настоящее, он шагнул им навстречу. Темноволосый волшебник протянул ему руку, и Драко скептически посмотрел на нее, прежде чем, наконец, пожать.

Они пожали друг другу руки, и Гарри притянул Драко полуобняв, небрежно наклоняясь к его уху, чтобы волшебник мог слышать его громко и отчетливо.

— Вспомни наш первый разговор, Малфой. Я имел в виду каждое слово.

Драко отпрянул, ровно настолько, чтобы увидеть лицо мужчины и уловить напряженную серьезность зеленых глаз, пристально смотрящих на него. Светлая бровь приподнялась, но он кивнул, заработав ответный кивок. Гарри высвободился из хватки Драко и повернулся лицом к Гермионе. Они обменялись несколькими короткими словами шепотом, и он целомудренно поцеловал ее в щеку, прежде чем, наконец, вложить ее руку в его. Затем Драко и Гермиона заняли свои места у алтаря, и чиновник начал длинную вступительную речь.

С такого близкого расстояния Драко мог разглядеть больше деталей на ее лице, а также макияж. Он не мог припомнить, чтобы видел ее накрашенной раньше, может быть, на каком-нибудь мероприятии Министерства, но не более того. Даже сейчас штрихи были легкими, но он очень хорошо знал, как она выглядит без косметики, поэтому мог найти отличия.

По большей части ее кожа была гладкой и нетронутой, может быть, яблочки щек были искусственно розовыми, потому что сейчас она точно не могла краснеть из-за него. Ее глаза были со вкусом подведены тушью, которая придавала насыщенный шоколадный оттенок ее радужкам, и он чуть не сбился с счета бликов, сверкавших, как топазы, на ее платье. Драко почувствовал легкое дуновение ее шепота на коже своей шеи, и его взгляд переместился на пухлые губы, окрашенные в более темный розовый цвет, чем обычно, но не слишком вызывающий. Он видел, как они двигались, стараясь сформулировать вопрос только для его ушей, но он пропустил его, так как мучительная мысль о вкусе ее блеска для губ снова затмила его сознание.

— О чем ты говоришь?

— Я сказала, что, если ты будешь смотреть еще пристальнее, твои глаза выскочат из орбит, — прошептала Гермиона. Ее слова были резкими и колкими, как всегда, но он услышал дрожь, которая выдавала истинное состояние ее нервов.

Он одарил ее своей лучшей ухмылкой:

— Я просто восхищался твоим преображением, Грейнджер. Кто знал, что ты так классно приведешь себя в порядок?

Фырканье, которое она издала, было неподобающим леди, но достаточно деликатным.

— Ты сам выглядишь шокирующе похожим на настоящего джентльмена. Оттенок меня удивил.

Драко усмехнулся, но любые дальнейшие разговоры, были прерваны чиновником, который теперь обращался к ним с разъяснениями их ролей. Их клятвы были простыми и без прикрас. Слово "любовь" ни разу не прозвучало за все это время, они дали ему свои обещания уважать, обеспечивать и защищать друг друга, связанные словом и магией на всю оставшуюся жизнь. Символический обмен обручальными кольцами был более современным дополнением к волшебной церемонии, но как только пришло время, беззаботность Драко улетучилась.

Блейз достал из-под мантии тонкую вещицу и положил ее на ладонь Драко, похлопал его по плечу, посмотрев на него с молчаливым пожеланием "удачи".

Драко держал предмет между большим и указательным пальцами, изо всех сил стараясь по возможности не прикасаться к нему, надпись оживала после того, как ее согревали о ладонь. Он выдохнул, полный плохо скрываемой нервозности, и встретился взглядом с Гермионой. Она уставилась на него в ответ, подняв левую руку с растопыренными пальцами и подозрительным выражением ожидания на лице.

— Гермиона… Я дарю тебе это кольцо, чтобы ты могла носить его как напоминание, знак и символ моих клятв и обещаний тебе в этот день.

Затаив дыхание, он наблюдал, как надевает платиновое кольцо ей на палец, желая, чтобы оно оставалось достаточно холодным, чтобы она заметила его как можно позже. Возможно, именно потому, что он желал этого так сильно, как только мог, в действительности надпись вспыхнула практически мгновенно, веля ему убираться ко всем чертям. Драко увидел, как приподнялись ее изящные каштановые брови, а голова склонилась набок, чтобы посмотреть, как появляются слова. Ее губы беззвучно зашевелились, произнося три проклятых слова из самого священного девиза его семьи.

Голова Гермионы очень медленно поднялась вверх, глаза сузились, и что-то со щелчком встало на место. Ее подбородок выдвинулся вперед, мышцы и сухожилия на челюсти и шее задергались. Ее рот напрягся, чтобы растянуться в неискренней улыбке.

— Драко... Тебе не следовало этого делать.

У блондина не было времени возразить, когда Джинни вошла в пространство между ними, ее присутствие всегда каким-то образом имело большой вес для такого стройного создания. Рыжеволосая одарила его самым сдержанным взглядом и вручила Гермионе обручальное кольцо, которое Луна доставила ранее.

Как только Джинни отошла от них, правая рука Гермионы больно сжала левое запястье Драко, уверенная, что поймала его взгляд своим собственным, очень встревоженным, несмотря на продемонстрированную ею улыбку — больше похожую на оскал.

— Драко, — Гермиона крепко надела кольцо, проталкивая так далеко вперед, что оно врезалось в перепонку между его пальцами, и она держала его там, с приторно-сладкой улыбкой, — я дарю тебе это кольцо, чтобы ты мог носить его как напоминание, знак и символ моих клятв, обещаний и идеалов, обращенных к нам в этот день.

Драко нахмурился, услышав ее глубокомысленное дополнение к речи, видя, что она все еще не убрала свою руку с его. Когда она, наконец, отстранилась, он моргнул, глядя на свое кольцо и мягко сияющие слова. Он нахмурил брови, произнося их одними губами так же, как и она. Он прокрутил латынь в голове, пока не понял, и посмотрел на нее с удивлением, похожим на то, что он почувствовал при виде ее раньше. Ведьма каким-то образом смогла изменить магическую надпись, чтобы прочитать то, что примерно переводилось как сентименты: Добродетель может процветать только среди равных.

Чиновник за алтарем обратился к толпе, продолжая свое действо, разглагольствуя об очередном счастливом союзе. Все это время Драко не мог отвести широко раскрытых глаз от ведьмы, самодовольное выражение лица которой быстро сменилось замешательством из-за отсутствия гнева за ее выходку. Он перебирал в уме варианты того, как она могла бы выполнить такую задачу за столь короткий промежуток времени, и, хотя способов было больше, чем несколько, все они произвели на него — осмелюсь сказать — колоссальное восхищение умом и находчивостью, которые потребовались бы для этого.

— Объявляю вас мужем и женой. Теперь вы можете поцеловать невесту.

Гермиона моргнула, глядя на него, он отреагировал на ее проделку совсем не так, как она ожидала. Вместо этого они просто неуклюже стояли у алтаря: она, моргая, как птичка, а он смотрел на нее, слегка приоткрыв челюсть. Тишина очень быстро стала оглушительной, и вместе с ней пришла волна растерянности. Чиновник сказал ему поцеловать ее, а он просто стоял там, как вкопанный, не делая ни единого движения, в то время как все их друзья и его семья наблюдали за происходящим. Как нелепо. Как неловко. Как это чертовски отвратительно…

Ход мыслей ведьмы был прерван, когда его рука поднялась, чтобы обхватить ее подбородок. Его большой палец провел по ее нижней губе, оставляя на подушечке тонкий слой розового блеска. Она почувствовала, как другая его рука коснулась изгиба ее талии, задержавшись всего на секунду, затем спустилась к косточке бедра и нежно притянула ее к себе, пока ей не пришлось поднять руки, чтобы положить их ему на плечи — точно так же, как она стояла в момент их притворства перед риэлтором. Хотя на этот раз ее сердце глухо колотилось о грудную клетку, а шум в ушах был оглушительный. В воздухе повисла определенная напряженность, вызванная тем, как он смотрел на нее потемневшими живыми глазами.

Гермиона увидела, как он наклонился, его лицо приблизилось так близко, что от одного взгляда на него у нее бы скосились глаза, поэтому она их закрыла. Она почувствовала, как его дыхание коснулось ее лица, и он притянул ее еще ближе.

— Как это по-слизерински с твоей стороны, Грейнджер...

"Малфой", — автоматически поправил его ее мозг. Не из-за какого-либо желания носить эту фамилию, а просто потому, что теперь они стали мужем и женой, и технически это было правильным. Внутренний спор был недолгим, когда наконец его губы соединились с ее собственными.

Мягкие…

...теплые…

...влажные…

Тактильные воспоминания всплыли на поверхность, смешиваясь с новым опытом и прочно закреплялись в ее памяти. Она была слишком поглощена тем, что Малфой целовал ее, чтобы ее разум мог продвинуться дальше. Ее собственные губы были плотно сжаты, акт поцелуя с мужчиной, то, чем она не занималась со времен своих последних неудачных отношений, которые были, по крайней мере, почти полтора года назад — и даже если бы это было совсем недавно, поцелуй с Роном был абсолютно не похож на этот.

Там, где манеры рыжеволосого всегда были неуклюжими и небрежными, губы Драко скользили по ее губам, осторожно и точно, как и все остальное, что делал этот мужчина. Сначала он прижал ее к себе, потирая и утыкаясь носом, позволяя тихому довольному звуку завибрировать у нее по коже, прежде чем двинутся снова. Драко снял напряжение с ее поджатых губ своими собственными, шелковистым движением, пока они не приоткрылись с легким вздохом.

Рука, держащая ее за щеку, сдвинулась. Кончики пальцев Драко скользнули по линии ее волос, чтобы повернуть ее более выгодным образом и предоставить ему дальнейший доступ к ее рту. Ее кожа была такой мягкой и горячей под подушечками его пальцев, что он обнаружил, что хочет исследовать ее глубже, чтобы убедиться, что все это одно и то же. Он провел рукой выше по ее локонам, желая ощутить их прохладную шелковистую тяжесть, щекочущую тыльную сторону ладони, пожертвовав при этом частью ее тщательно уложенной прически. Драко провел другой рукой по ее пояснице, легкими прикосновениями перышка пройдя вверх по ее позвоночнику, пока не уперся ей между лопаток и прижал ее ближе к себе. Тихий стон вырвался у него, когда она выгнулась в его объятиях и прижалась выпуклостями грудей к его груди самым дразнящим образом.

Гермиона вздрогнула, всхлип вырвался из ее горла и вернулся к Драко через их слившиеся губы. То, как он грубо прижимал ее к себе по всей длине своего тела, взволновало ее так, что ее затуманенный мозг не мог до конца постичь. Обычно собранное и обдуманное поведение Драко чуть не вылетело в трубу от соприкосновения их губ. Она почувствовала, как его рука с ее спины пробежалась по обнаженному участку кожи на плече и руке, прокладывая обжигающую дорожку к локтю и обратно к бедру, притянув ее еще ближе. Его пальцы слегка надавили там, где кожа оголялась, но дернулись, будто он не был уверен, куда он хочет их переместить в следующий раз.

Ее мягкие, едва уловимые, сладковатые вздохи задели в нем какую-то струнку, которая посылала сигналы от его ушей к груди, животу, паху. Гораздо более примитивная часть его мозга всплывала все больше и больше каждый раз, когда она издавала один из этих звуков, и все, что он мог сделать, это просто держать бедра плотно сжатыми и прямыми. Назойливый голос в его голове кричал, что ему нужно отпустить ее, и закончить поцелуй, пока ситуация не обострилась до такой степени, что станет совершенно неуместной для свадьбы. Следующее мяуканье, выдохнутое ему в рот, также сопровождалось легкими касаниями кончиков ее ногтей в плоть его шеи и затылка, а мысли о том, чтобы отпустить ее, быстро улетучились, и низкое рычание, раздавшееся в ответ, стало неизбежным. Ноздри Драко раздулись, он уловил стойкий аромат цветов, окружавших ее, и в сотый раз попробовал новый блеск на ее губах — с ароматом вишни, его любимого десерта.

Гермиона скорее почувствовала, чем услышала, как Драко прижался к ней, его хватка усилилась. То, как он держал ее, как подстраивался под нее, как уверенные прикосновения его рук и пальцев оставляли огненный след на каждом дюйме ее тела, к которому прикасался, и заставлял все в ее нутро рефлекторно сжиматься — это было головокружительно и чертовски приятно. Мурашки побежали по всей длине ее рук, а твердость в коленях ослабла, когда он прикусил ее нижнюю губу.

Голодное рычание, сотрясшее ее череп, когда их зубы столкнулись друг с другом, было едва достаточно, чтобы вывести Гермиону из оцепенения. Ее руки соскользнули с шеи Драко, с места, где они были сомкнуты. Гермиона провела ими по его заостренной челюсти, провела по точеным скулам, обхватила ладонями его щеки и высвободилась.

Драко ослабил хватку, его губы тоже неохотно разжались с мягким чмокающим звуком. Стон, вырвавшийся у него при потере контакта с ней, был непроизвольным, и он попытался скрыть его притворным звуком прочищения горла, приходя в себя. Он открыл глаза, смутно сосредоточившись на своей новой жене — Грейнджер... нет, Гермионе Малфой — которая неуверенно покачивалась. Ее глаза медленно открылись, они были остекленевшими, зрачки широко раскрылись. Блеск ее приоткрытых, слегка задыхающихся губ почти полностью исчез, и он подозревал, что, вероятно, перешел на его собственный, и несколько прядей волос теперь падали ей на лицо из-за его беспечного обращения с ней.

Она выглядела хорошо и основательно зацелованной, а виновником был он.

Драко ничего не мог с собой поделать, когда протянул руку, чтобы заправить ее непослушные локоны за ухо — в конце концов, он был за это в ответе.

Он также не мог избавиться от столь же быстро растущего страха, что преодолеть физический барьер с этой женщиной, возможно, будет не так сложно, как он думал…

* * *

Драко потягивал золотистую жидкость из своего бокала для шампанского, изо всех сил стараясь не пялиться на людей, толпящихся на импровизированной танцплощадке. В основном старался не смотреть на свою новую жену, когда она стояла и разговаривала с выжившим близнецом Уизли и его женой с краю танцевальной площадки, в то время как Поттер и Лонгботтом возились с какими-то ящиками у музыкального автомата Гермионы.

-Итак...

Драко повернул голову в сторону своего шафера, который поднял за него тост с помощью собственного бокала, как только привлек его внимание. Он раздраженно проворчал:

— Что тебе, Блейз?

Итальянец сделал большой глоток из своего бокала:

— О, ничего. Я просто не мог не заметить, что ты стоишь здесь, такой угрюмый, вместо того чтобы пригласить свою очаровательную жену на общепринятый первый танец.

— Во-первых, я не угрюмый. Во-вторых, здесь нет музыки. И в-третьих, я не танцую.

Блейз прислонился к столу, к которому они были ближе всего, подсчитывая, сколько раз Драко отводил взгляд от своей новоиспеченной жены и возвращался к ней только для того, чтобы снова отвести его с явным весельем.

— А как же традиции?

Драко пробормотал в край своего бокала, прежде чем сделать еще один глоток:

— Я думаю, мы только что нарушили все кровные традиции, пройдя через это...

— О, но Дрейки-пу, — ухмылка Блейза стала еще шире, когда его друга передернуло при упоминании старого и самого ненавистного прозвища от Панси, — Раньше ты был так помешан на своих обычаях, что случилось, что-то зашевелилось в твоих штанах? Когда Драко ответил лишь еще одним молчаливым глотком своего напитка, избегая его мрачного взгляда, Блейз наклонил голову и заговорил более серьезно. — Это был поцелуй?

Драко только прищурился, глядя на волшебника, и занялся тем, что допил остаток из своего бокала и направился за другим.

Блейз непринужденно прогуливался позади Драко, ожидая, пока тот возьмет еще один бокал, прежде чем взять его за плечо и отвести в приятное тенистое местечко за большим деревом во дворе, подальше от глаз большинства других гостей.

— Значит, это был поцелуй.

— Ты когда-нибудь перестанешь совать свой нос?

— Дай подумать, нет, — пожал он плечами, — Я имею в виду, это выглядело хорошо. Это выглядело очень хорошо. — Ухмылка Блейза была скорее плотоядной. — ОЧЕНЬ возбуждающе. Хорошо, что она была одета в платье и, вероятно, с невообразимым количеством слоев, которые, кажется всегда есть у этих женщин под такими вещами, иначе у нее могла бы случится стычка с малышом Драко. Этот поцелуй был обжигающим, приятель. Я думаю, что все женщины попадали от этого в обморок. Ну и все поклонники Грейнджер, теперь желают оторвать тебе яйца.

Драко открыто посмотрел на своего друга в ответ:

— Если ты никогда больше не будешь называть мой член "малыш Драко", я буду бесконечно благодарен тебе, Блейз. Это был просто поцелуй на церемонии, просто для вида, не более. Мне было абсолютно все равно, что кто-либо из ее друзей скажет или подумает обо всей этой треклятой истории. Я просто рад, что это, блядь, наконец-то закончилось. — Он очень старался не вспоминать, как податливо выгибалась перед ним ее спина, когда он был уверен, что она почувствовала нечто большее, чем просто твердые линии мышц, прижатые к ней. Он очень тихо пробормотал в свой стакан: — Там было не так уж много слоев...

Это было недостаточно тихо.

— Оу? — Его интерес мгновенно пробудился: — Поделись-ка! Ты почувствовал, что у нее о под одеждой? Я полагаю, это должна быть изящная вещица, учитывая, насколько облегающим выглядит это платье. Может быть, какое-нибудь модное нижнее белье. — Блейз подумал об этом про себя и покачал головой: — Нет, с Грейнджер это должно быть более практично. Наверное, просто какие-нибудь кружевные трусики.

Драко еще больше прищурился, глядя на смуглого мужчину, и от того, как небрежно он заговорил о ее нижнем белье, у него дернулся один глаз. Он не очень хорошо представлял, что у нее могло быть под платьем, и активно избегал размышлений об этом с тех пор, как ее первый вздох сорвался с ее языка и заставил что-то очень первобытное овладеть им, заставив его чуть было не потерять голову перед гостями. Мысль о том, что его друг так смело признается, что думает о трусиках его жены, инстинктивно заставила его волосы встать дыбом.

— ВОТ вы где!

Мысли блондина о том, чтобы слегка ударить своего друга в яремную вену, были прерваны восклицанием Джинни. Драко поприветствовал ее гримасой:

— Поттеретта.

— Хорек, — ответила она и схватила его за запястье, сверкнув глазами, когда он рефлекторно отдернул руку из зоны ее досягаемости. — Мы можем сделать это простым способом, а можем и трудным.

Драко приподнял бровь, увидев упрямую стойку "руки на бедрах", которая, вероятно, очень напоминала мать Уизли, хотя на ум приходила только знакомая брюнетка.

— Делать что? Смогу ли я хотя бы узнать, что ты пытаешься заставить меня сделать, прежде чем мы займемся этим в день моей свадьбы, Рыжеголовая?

— Серьезно? Ты что, такой тупой? Мы ждем, когда начнутся танцы, придурок. Как ты думаешь, почему Гарри и Невилл последние двадцать минут возились с этим демоническим приспособлением Гермионы?

Он пожал плечами:

— Им надоело потреблять бесплатную еду и напитки, за которые я заплатил?

Увидев ее раздражение и сложенные на груди руки, он закатил глаза и оттолкнулся от дерева. Чем скорее они закончат этот день, тем быстрее все вернется в норму. Хотя, чем быстрее продвигался этот день, тем отчетливее становились мысли о сегодняшней ночи и тем больше он думал о том, что выпил достаточно огневиски, чтобы оставить в его памяти неизгладимое черное пятно.

Джинни с удовлетворением наблюдала, как Драко, шаркая, пробирается обратно к толпе людей, по пути ставя свой пустой бокал на один из столиков. Она с покровительственным любопытством наблюдала за моментом, когда он снова занял место рядом с Гермионой. Эмоции брюнетки весь день то вспыхивали, то затихали по любому поводу, а затем сменились сильным мстительным гневом из-за ее кольца вплоть до конца церемонии, после которой Гермиона оттащила ее в сторону и забормотала бессвязные, полные паники слова о том, что только что произошло. Джинни была готова поддержать свою подругу в любой возможности проучить идиота Малфоя, но после того, как брюнетка сама описала неожиданный взрыв страсти, который она и все собравшиеся наблюдали, она немного смутилась.

Джинни полностью не доверяла Малфою, хотя при случае — на самом деле, в самый последний раз — он высказал несколько хороших замечаний и поделился менее чем эгоистичным мнением о ее лучшей подруге. У нее не было иллюзий относительно того, что этот мужчина полностью чист и свободен от своих манипуляций и корыстных замыслов, но за последние несколько дней блондин все чаще и чаще проявлял себя таким образом, который на самом деле не вписывался в рамки, к которым она относила его ранее.

Дело в том, что Гермиона теперь застряла с ним на всю оставшуюся жизнь, и так или иначе ей придется иметь с ним дело. Хотя Джинни никогда не видела, чтобы кто-то мог контролировать эмоции ведьмы — позитивные или негативные — с такой легкостью, как Драко, в последнее время этот человек прилагал значительные усилия, чтобы поддерживать их на высоком уровне, насколько это было возможно. Это, вкупе с тем, как брюнетка была взволнована тем, как он ее поцеловал, не говоря уже о некоторых других интересных встречах, о которых Гермиона забыла сообщить ей ранее, Джинни подозревали, что в этом соглашении было нечто большее, чем кто-либо из них мог предположить поначалу.

Рыжеволосая вздохнула, думая о своей подруге. Она хотела для нее только самого лучшего, каким бы оно ни было. Джинни доверяла Драко не больше, чем могла бы ему довериться, но она также уже довольно давно не видела, чтобы женщина так сильно улыбалась, даже несмотря на то, что с тех пор, как этот закон увидел свет, она была свидетелем множества далеко не самых счастливых моментов. Ведьма сделает все возможное, чтобы Гермиона снова встала на ноги, начала бегать и улыбаться, даже если для этого придется помочь ей справиться с тем, что происходило между двумя самыми упрямыми личностями, которых она когда-либо знала.

Джинни услышала тихое покашливание рядом с собой, привлекшее ее внимание. Когда она увидела Блейза Забини, все еще небрежно прислонившегося к дереву в тени, потягивающего шампанское и смотрящего на нее с очаровательной улыбкой, она закатила глаза.

— На что смотришь, Забини?

— Добрый день, лапуля. — Он сладко промурлыкал: — Просто любуюсь видом вблизи. Не каждый день лично удается увидеть мягкую сторону знаменитого охотника из Холихедских гарпий.

Рыжая фыркнула и направилась обратно к остальной группе гостей:

— Придурок. Как насчет того, чтобы пойти полюбоваться своей женой?

Блейз усмехнулся и действительно быстро осмотрел территорию, чтобы найти знакомые яркие цвета ее сарафана, и нисколько не удивился, увидев ее сидящей возле одной из клеток с бабочками, поджав под себя ноги, с несколькими насекомыми, уютно дремлющими в волосах женщины и на ее платье. Он покорно направился к ней на ее лужайку, все время мягко улыбаясь очаровательной причудливости своей ведьмы.