Невероятные приключения Коли, Мыши и капитана Боскана (джен)

— Здравствуй, мальчик! Тебя Колей зовут?

Коля вздрогнул и поднял голову. Сквозь слезы он увидел перед собой только светлое пятно. Пришлось хорошенько протереть глаза, чтобы понять, кто это тут опять заводит с ним разговор.

Возле камня стояла девочка, ровесница Коли или чуть помладше. В пионерском галстуке, белой рубашке и юбочке, волосы коротко острижены, на голове беретка, на рубашке блестящий значок. Как ни растерян был Коля, но он тут же вспомнил, что похожую девочку Мыша заметил тогда в окне в «Веселой семейке». Только одну важную деталь Мыша упустил — девочка в беретке была полупрозрачной: сквозь нее Коля смутно различал очертания камня.

— Ты кто? — хрипло спросил Коля, голос его не слушался. — Ты… это опять обман? Что вам от меня нужно?!

Он встал на ноги, шагнул к прозрачной пионерке и протянул руку, намереваясь толкнуть ее. Девочка не двинулась с места, а за спиной у Коли раздался смутно знакомый спокойный сипловатый голос:

— А ты не пхайся, нечего тут.

Коля резко обернулся и увидел еще одну прозрачную фигуру: высокий, слегка сутулый мальчик в мешковатых штанах и рубашке с закатанными рукавами. Рыжеватые вихры смешно топорщатся на затылке, на носу веснушки. Совершенно обычный парень, если не считать того, что сквозь него просвечивает каменная стена.

Держать их обоих в поле зрения было трудно, Коля остался стоять лицом к мальчику, который был крепче и, наверное, опаснее хрупкой девочки. Хотя кто их знает, этих лживых медуз… Девочка словно прочитала его мысли, подошла к своему вихрастому приятелю и мягко сказала:

— Ты нас не бойся, Коля, и не злись на нас. Мы не виноваты. Мы здесь жертвы, как и ты.

— Я не жертва, — сказал Коля как можно внушительнее. — Держитесь-ка от меня подальше!

— Да мы тебя и не трогаем, — удивилась девочка. — Меня Тоней зовут. А это, — она взяла за руку вихрастого, — Гриша.

— Так я вам и поверил! Тут вот один тоже прикидывался, что он Мыша.

— Мыша — это братишка твой? Тот, с которым ты в лагерь приехал?

— Все-то вы знаете!

Коля тяжело опустился на камень, на котором только что сидел лже-Мыша. Он вдруг понял, что очень устал. И еще должен бы замерзнуть, но почему-то не чувствует холода. Совсем как эти… прозрачные.

— Вы кто такие? — спросил он сердито.

Прозрачные переглянулись.

— Ну, мы люди были, — сказал Гриша. — Такие же, как ты. Тоня вот пионерка, а я — так… ну, дефективный.

— Как это? — не понял Коля.

— Гриша был беспризорник, — пояснила Тоня. — Бездомный, понимаешь? Давно, много лет назад. А потом попал сюда, как и я.

— Что вообще происходит? — Коля старался говорить спокойно, хотя внутри все дрожало и губы прыгали.

— Так ты это… ну, слушай, когда говорят, — сказал Гриша. — Тонька расскажет, она лучше умеет.

Тоня села на камень рядом с Колей и разгладила юбку на коленях.

— Только побыстрее, — попросил Коля, — мне уже пора, в лагере, наверно, потеряли!

— Об этом не беспокойся, — Тоня грустно улыбнулась. — Тут он тебе правду сказал: для тебя теперь время идет иначе, и спешить уже некуда.

Коле это очень не понравилось, но он промолчал. Еще не факт, что симпатичная Тоня говорит правду, а не врет на каждом слове, как тот, который притворялся Мышей. Что ж, послушаем, решил Коля.

— Давным-давно здесь, на этой земле, жил маленький народец, — начала Тоня. — Очень давно, еще до того, как появились люди.

— Обезьяны, что ли? — фыркнул Коля. — Макаки какие-нибудь?

— Нет, — серьезно ответила Тоня. — Обезьян, наверное, еще не было, а маленький народец уже был и хозяйничал тут вовсю. А потом они сделали что-то плохое. Я не знаю точно, но, в общем, какую-то ошибку сделали. И пошел огненный дождь и всех их испепелил. Земля уцелела, горы и лес, и все животные. А эти, которые были с самого начала, погибли почти все. Только некоторые спаслись: они забились поглубже под землю, в пещеры, и переждали, пока все закончится. И потом еще долго не решались выходить под открытое небо, так и жили там, в пещерах.

— Лучше бы и не выходили, — сказал сквозь зубы Коля, который уже догадался, кому он обязан этим неприятным приключением.

— Может, и лучше, — Тоня пожала плечами. — Но это люди их вызвали из-под земли. Стали строить здесь шахты, потом проложили туннель, разрушили пещеры и потревожили этих, которые там прятались. И пришлось им выбираться из-под камней.

— Вышли они из-под камня, щурясь на белый свет, — пробормотал Коля.

— Что? — переспросила Тоня. — Ну да, вышли на свет, глядь — а кругом люди, толпы людей, десятки и сотни!

— Кошмар! — ядовито заметил Коля.

— Кошмар, — серьезно согласилась Тоня. — Люди — такие здоровенные шумные верзилы, все тут переменили и хозяйничают на земле, у которой раньше были совсем другие хозяева. А потом эти, прежние, присмотрелись и заметили, что у дурацких людей есть дети. Такие маленькие, хорошие, похожие на самих… на этих, прежних. У них-то своих детей нету. Только вот человечьи дети быстро вырастают и становятся взрослыми.

— Погоди-ка, я понял! — Коля подскочил на месте. — И эти ваши… они стали воровать детей из пионерских лагерей и оставлять их у себя? Чтобы те никогда не вырастали, оставались всегда детьми?

— Да. Они умеют делать так, что человечий ребенок навсегда остается ребенком.

— Ага, только становится от этого немного прозрачным, и в нем просвечивает последний в жизни ужин, — нервно захихикал Коля.

— Правда, что ли, просвечивает? — Гриша озадаченно посмотрел на свой живот.

— Да нет, это я так… А вас, значит, эти самые похитили?

— Ну, — Гриша кивнул. — Меня силком загнали. Да ты знаешь, я же рассказывал.

— Когда это? — удивился Коля. — Ты молчишь все время.

— Я в лагере у вас рассказывал. Ну, когда вы там байки травили в темноте.

Коля хлопнул себя по лбу: понятно, почему Гришин голос показался ему знакомым!

— Так это твоя была история? Про то, как ты украл лепешку, а потом тебя какие-то чудовища погнали в лес, и ты там провалился под землю?

— Ага. Это я приходил. Хотел там побыть немного с вами. Я тоже такое любил, чтобы сидеть у костра. А теперь уж… — Гриша насупился и замолчал.

— Ясно. А ты, Тоня? Тебя тоже похитили?

— Я сама виновата, — вздохнула Тоня. — Бродила тут везде одна, никого не хотела видеть, ни подружек своих, никого.

— Почему? Поссорилась с ними?

— Нет, не то. У меня просто… я сирота, как Гриша, — она замолчала.

— Ну, у меня мамка давно померла, — пояснил Гриша, — а отца сроду не было. Ну нет так нет, что поделаешь. А у Тони тоже умерли оба, давно уж… сколько лет, а она все помнит.

— Мы жили в Ленинграде, — сказала Тоня, — потом война началась. Меня эвакуировали сюда, на Урал. А мама с папой там умерли. Я тут, когда приехала, не хотела ничего и ни с кем не разговаривала. Убегала одна в лес. И однажды села отдохнуть, а тут они… эти самые. Как начали мне шептать на ухо, чтобы я оставалась с ними, что они меня любить будут и жалеть и все такое. Я еще подумала: снится мне это, что ли? А потом очнулась — уже здесь. Плакала, хотела убежать, да от них не убежишь. Гриша вон тоже пытался, сначала один, а потом мы вместе. Он уж к этому времени совсем прозрачный стал, как сейчас, он тут подольше меня живет.

— А Мыша тебя в «Веселой семейке» видел, — невпопад сказал Коля.

— Я тоже его видела. Я там гуляю иногда. Там в одном доме пианино старое, сломанное, но играть еще можно. А в «Светлячок» не хожу, это Гриша любит. Он все хочет, чтобы поближе к людям.

Коля прошелся мимо них, почесывая затылок в надежде, что там получше уляжется все то невероятное, что с ним случилось и что он услышал.

— Получается, вы не пленники тут в этой пещере? Можете ходить везде, в лагерь вот?

— Можем, только что толку? Сам видишь, какие мы. Нас люди не замечают обычно, а если заметят — пугаются и бегут прочь.

— Ну это в первый раз испугаются! Во второй раз испугаются поменьше, в третий уже можно будет поговорить, а потом привыкнут. Вы бы рассказали про все, а то ведь эти ваши, как их там… они еще сколько детей похитить могут!

Тоня покачала головой:

— Рассказать мы не можем. Эти… они ведь все понимают. Они нас так заколдовали, чтобы мы людям ничего выдать не могли. Гриша вон пытался, рассказал вам свою историю, да что толку? Никто ведь не поймет.

— Ох, ну и твари они, эти ваши! Злобные твари! — Коля скрипнул зубами.

— Они не то чтоб злые, — Тоня нахмурилась. — Они нас не обижают. Даже наоборот, сами волшебные — и нас немножко волшебными сделали. Мы с Гришей ни холода не знаем, ни голода, ни болезней.

— И что, вам не хочется вернуться назад? К людям? — не поверил Коля.

Тоня шмыгнула носом и отвернулась, а Гриша ответил:

— Хочется! Еще как хочется. Тонька говорит, не обижают… А по-моему, сволочи они! Я из-за них не человек вовсе, а так, сопля прозрачная. Это дело, что ли?

— Ух, гады! — Коля сжал кулаки. — А мы все равно сбежим отсюда!

— Сбежать можно, — медленно проговорила Тоня. — Мы-то всегда уйти можем, а вот тебе сложнее будет — ты пока еще настоящий мальчик, тебе наши волшебные выходы не откроются. Но мы придумаем что-нибудь!

— Ну вот! А там посмотрим! Может, вас вылечат от этого вот… от прозрачности! Сейчас знаете какие успехи в медицине?

Гриша посмотрел на Колю, потом перевел взгляд на Тоню. В его равнодушном голосе зазвучала надежда:

— Тоня, ты ведь говорила, есть средство, чтобы нам тоже стать настоящими?

— Есть-то оно есть, я случайно узнала. Подслушала их разговор. Ну не то чтобы разговор, не то чтобы подслушала, но поняла, что это с нами не навсегда, что есть какое-то… снадобье, что ли, чтобы нам снова стать нормальными. Но они все равно осторожные были, так и не сказали, что для этого надо сделать.

— Это мы выясним! — подбодрил ее Коля. — Только сначала надо вернуться. А эти ваши, как их там, они вроде слабаки?

— Почему это слабаки? — удивился Гриша.

— Ну, Тоня сказала — маленький народец. То есть они мелкие, да? Как они вообще выглядят?

Тоня с Гришей беспомощно уставились друг на друга.

— Ну что, они как карлики? — подсказал Коля. — Как лилипуты? Гномы, да? Вот как в сказках бывают?

— Н-нет, — протянула Тоня. — Они просто… ну просто маленький народец, как их еще назвать?

— Какого они роста? — терпеливо спросил Коля. — Как я? Как ты? Мне по пояс или по плечо?

— Н-нет… понимаешь, они такого роста… они никакого роста. У них вообще нет роста.

Коля присвистнул.

— Они как муравьи, что ли?

— Да какие муравьи, — засмеялся Гриша. — Они такие же, как мы, только другие!

— М-да, — в свою очередь протянул Коля, — с вами каши не сваришь. А и ладно! Большие они там или маленькие, а только я не собираюсь из-за этих гадов превращаться в студень. Это вы сироты, вам все равно, а меня мама с папой ждут!

— В башке у тебя уже студень, — сказал Гриша, — вместо мозгов.

— Ой, — смутился Коля, — я не то хотел сказать. Вам тоже домой хочется, я понимаю. Это я так, от волнения.

— Нас никто не ждет, — сказала Тоня. — Но здесь мы уже тоже не можем… тошно!

— Ну ничего, — неловко сказал Коля. — Вот вернемся и найдем вам дом. Может, у вас еще родственники есть, возьмут к себе жить. Или у нас, хотите? Мыша обрадуется!

— А тебя ведь сюда на него заманили, да? На твоего брата? Они такие, сразу чуют, как лучше поймать того, кого выбрали.

— Ага. А я, дурак, сразу поверил! Они, гады, еще варежку у Мыши украли, представляете? Специально украли, а потом натоптали следов, как будто он пошел в лес, и варежку там бросили. Вот, видали?

Коля потянул варежку из кармана. Она за что-то зацепилась и не хотела вылезать. Коля дернул посильнее — вместе с варежкой из кармана вывалился какой-то твердый предмет и со стуком упал на землю.

Коля от неожиданности отскочил, но это оказалась всего лишь коробочка леденцов, про которую он совсем забыл, — подарок того бородача из поезда.

— Что это у тебя? — заинтересовался Гриша. — Ого! Лампасье!

— Мон-пан-сье, — поправил его Коля.

— Я такое в магазине однажды видал, — сказал Гриша. — Ну, хотел украсть, да не вышло. Загребли меня — и на перевоспитание. Только я все равно сбежал. Сладкие они, да?

Коля потряс коробочку — осталось ли что-нибудь? Жестянка многообещающе загремела.

— Угощайтесь! — Коля протянул им раскрытую коробочку. — Зеленые — самые вкусные. Мыша так говорит, а уж он в этом деле понимает.

Гриша взял конфетку и засунул за щеку. Лицо у него стало сосредоточенное и чуть глуповатое.

— А я красную попробую, можно? Спасибо, — Тоня тоже отправила в рот леденец. — Вкусно как! Она немножко кисленькая.

— Ух, какой я голодный! — вдруг сказал Гриша. — Как будто сто лет не ел.

— Ну, сто или не сто, а много лет прошло с той лепешки, — кивнула Тоня.

— Берите еще!

Коля передал Грише коробочку и отошел в сторонку, чтобы не смущать Тоню, которая стеснялась брать конфеты щепотью, как это уже делал Гриша.

Что-то в происходящем заставило Колю насторожиться, и он все-таки оглянулся на своих новых друзей: они неуловимо изменились. Те же галстук и беретка у Тони, вихры на затылке и заштопанная рубашка у Гриши, но что-то не так…

— Стойте! — заорал Коля.

Тоня вздрогнула и посмотрела на него испуганно, а Гриша от неожиданности с хрустом разгрыз леденец во рту.

— Вы ничего не замечаете? — с волнением спросил Коля. — Ничего такого странного?

— Вроде нет, — осторожно сказала Тоня, — а что?

— Ну-ка, Гриша, съешь еще конфету… нет, лучше сразу две. Тоня, смотри на него внимательно!

Гриша не заставил себя упрашивать и охотно положил в рот несколько леденцов.

— Теперь видишь? Тоня, ты видишь?!

— Не может быть! — Тоня прижала кулачки к щекам. — Неужели?..

— Да фто шлуши… — Гриша проглотил остатки конфет и заговорил отчетливо, — что случилось?

— Ты уже не такой прозрачный! — сказал Коля. — Я сразу не понял, а теперь точно вижу — чем больше конфет вы съедаете, тем нормальнее становитесь! Я вот сквозь Гришу уже почти ничего не вижу. Тоня пока прозрачная немного. Ну-ка, сколько там еще в банке осталось?

Они поделили последние конфеты на двоих. Гриша порывался уступить Тоне часть своей доли, потому что он и так уже съел больше. Тоня не соглашалась, упирая на то, что она меньше ростом и леденцов ей тоже, наверное, требуется меньше.

— Ешьте по одной — сначала Тоня, потом Гриша, — предложил Коля. — А я буду смотреть, чтобы вы одновременно делались непрозрачными.

Через пять минут рядом с ним стояли совершенно настоящие и ни чуточки не прозрачные мальчик и девочка.

— Вот и все! — сказал Коля. — Вот и весь секрет этих ваших, как их там. Не такие уж они всемогущие.

— Тонька, не реви, — сказал Гриша.

— А я и… ик… и не реву… — всхлипнула Тоня.