Как друг (гет)

Почувствовав прикосновение губ Драко, Гермиона забыла, как дышать. Да что там дыхание, она забыла, кто она такая. В данный момент это было настолько несущественно, что думать об этом совершенно не хотелось.

Хотя думать тут вряд ли кто-то мог, потому что очень неожиданно, совсем незапланированно эти два человека молча признались друг другу в чувствах.

А что это было, если не чувства?!

Некоторое время назад он чуть было не сожрал ее от ревности, потому что чувствовал, что в этом треклятом доме на идиотском дне рождения Гарри он явно лишний, а она нет, она там своя, родная. И это ужасно бесило. Раздражало, что люди спокойно говорят с ней, смешат ее, трогают, будь то случайное прикосновение или намеренный оклик.

Выводило все, что хоть немного касалось ее, крутилось вокруг нее, а если это исходило от Уизела, то хотелось рвать и метать, разнести дом к чертям, а лучше разбить наглую рыжую физиономию, чтобы мать родная не узнала.

Его безумно раздражало ее поведение, но он пошел за ней, догнал и теперь целует. Если бы раньше кто-то сказал бы ему, что он окажется в этой точке, то он ни за что бы не поверил и посоветовал бы обратился в Мунго для долгого стационарного лечения, но теперь… Все было неважно, настолько ерундово, что он бы вечно стоял на этой незнакомой улице всегда хмурого города, лишь бы эти губы также целовали.

Мысли Гермионы были сейчас настолько далеко, настолько в кашу, что казалось, будто она разучилась думать в принципе. Существовал только он и ничего более. Когда простой интерес и, возможно, симпатия переросли в нечто большее, она бы не смогла сейчас ответить, она точно знала только одно ― они больше не порознь, они связаны навсегда, даже если через минуту рухнет мир.

Воздуха не хватало, поэтому поцелуй пришлось прервать. Это была вынужденная мера для обоих, так как по взглядам, которыми они обменялись, было ясно, что не сказано и не сделано так много…

Драко еле заметно усмехнулся. Гермиона ничего не успела понять, а он уже схватил ее за руку и трансгрессировал.

Когда ощущение, будто внутренности скрутило винтом прошло, Гермиона смогла понять, куда Драко ее притащил.

В этой комнате она еще не бывала, но ясно понимала, где она. Поскольку не санкционированные перемещения ее тела она терпеть не могла, то от хорошего расположения духа не осталось и следа.

― Ты с ума сошел, Малфой?! ― взбунтовалась она, пока Драко зажигал свечи. Он сразу повернулся на крик. ― Ты трансгрессировал прямо посреди магловского района!

― Еще громче можешь? ― уточнил он, подняв бровь. Странно, но ее вопли совсем не раздражали. Волновали? Да. Вызывали негатив и желание наложить заклятие немоты? Нет.

― Для тебя это шутки, да? ― нахмурилась она. ― Нас могли увидеть. Хотя наверняка нас кто-то заметил, там были люди.

― Тебе не все равно? ― спросил он будучи абсолютно спокойным. Сейчас он волновался только из-за того, что собирался сделать, а все эти слова, возмущения не имели никакого значения. ― Это всего лишь люди…

― Я так не могу, Драко, ― сказала она севшим голосом, потому что он подошел к ней и смотрел точно в глаза. В горле пересохло, слова давались с трудом, от немногочисленных свечей исходил такой жар, что ей казалось будто она горит.

― Все ты можешь, Гермиона, ― прошептал Драко, наклонившись к ее губам, и она поняла, что действительно может все.

Драко целовал ее так осторожно и так нежно, что она просто таяла, подобно тем свечам, которые освещали комнату. Его комнату. Здесь все было пропитано его энергетикой и казалось Гермионе таким родным, что она забыла обо всех своих волнениях. Она не чувствовала себя чужой. Здесь, в его руках, она была дома.

Платье слетело на пол, но ей до него не было никакого дела. Существовал только он и его руки, губы, кожа, запах.

Он перестал испытывать ее губы, переместившись к шее, ключицам. Каждое его прикосновение обжигало, но не причиняло боль, а разжигало пламя страсти внутри ее тела, возбуждая те эмоции, которые она не испытывала никогда в жизни. Что-то похожее было тогда в ее кабинете, с ним же, с Драко. Но сейчас она понимала, что сгорит полностью, потому что оттолкнуть его она уже не сможет.

Его прикосновения к ее спине, рукам, шее плавили всю ее выдержку и самообладание. Она больше не управляла собой, теперь она была полностью в его власти.

Кончики пальцев покалывало от недостатка ответных ощущений, поэтому Гермиона быстро расстегнула рубашку Драко и прикоснулась к его груди.

Ей показалось, что все ее тело пронзали искры тока, она вся горела, вся трепетала от его рук, губ. Когда Драко уложил ее на кровать, самую мягкую в ее жизни, она уже была готова умолять его действовать быстрее, но в то же время она понимала, насколько это было возможно в данной ситуации, что торопиться некуда, нет смысла, потому что вся суть в этих моментах, которые медленно, шаг за шагом сжигают здравый смысл, оставляя голые чувства и тела.

Гермиона открыла глаза, чтобы видеть все: его тело, его глаза, его эмоции. Он быстро снял с себя всю одежду, затем избавил Гермиону от нижнего белья. Закусив губу, он жадно разглядывал ее тело. Он никогда даже не думал, насколько она красива, а теперь он видел, и это зрелище было в миллионы раз лучше даже самых смелых его мечтаний.

Он опустился на нее и взглянул в глаза. Казалось, что в них отражался блеск свечей и что-то еще, такое беспредельное, что в этой бездне хотелось утонуть. Он снова облизал губы, мысленно ругая себя за нерешительность. Но Гермиона была особенной, не такой как все девушки до, с ее мнением следовало считаться, поэтому он обязан был спросить, молясь лишь об одном ― чтобы она его не оттолкнула.

― Гермиона… ― проговорил Драко.

― Не надо слов, Драко, ― девушка прервала его. В его голосе сквозила неуверенность, но Гермиона не хотела этого слышать, поэтому решила, что будет тверда в своем убеждении, она искренне думала, что если уйдет сейчас, то будет жалеть об этом до конца своих дней. А в этом новом мире она больше не хотела ни о чем сожалеть. Никогда. ― Я никуда не уйду.

Драко улыбнулся. Он в ней не ошибся, он знал, за кем пошел после тупого недопраздника.

Он снова поцеловал ее, но уже более требовательно. Теперь он не хотел сдерживаться и тянуть резину, внутри него бушевал целый океан страсти и вожделения, который был готов выплеснуться подобно лаве при извержении.

Гермиона вторила его губам и от каждого его прикосновения к ее телу тихо стонала. Ей казалось, что все это с ней впервые, хотя оно и было впервые так, по-настоящему, истинно.

Когда Драко раздвинул ей ноги и устроился между них, Гермиона уже не думала ни о чем, она так хотела почувствовать его в себе, словно это было нечто грандиозное, но в то же время пугающее, поэтому хотелось, чтобы оно быстрее случилось, чтобы больше не умирать от волнений.

Драко словно прочитал ее мысли, потому что через мгновение вошел в нее. В этот миг их глаза встретились. Гермионе показалось, что она тонет, будто кто-то уронил ее в чан с жидкой ртутью, которая вопреки всем ожиданиям не замораживала, а согревала, обволакивала в такое уютное тепло, что хотелось уйти с головой, раствориться, слиться с ним в единое целое и навсегда стать его частью.

Малфой же с каждым движением, вдохом, выдохом, поцелуем испытывал все новую, доселе невиданную для себя палитру эмоций. Он не понимал их природу, но совершенно не собирался выяснять что-либо сейчас. В данный момент он был доволен, по венам растекался ток, чувства переполняли. Гермиона была сейчас для него такой идеальной, что он поймал себя на мысли, что никогда еще не чувствовал такого единения с партнером.

Когда он понял, что больше не может сдерживаться, что скоро достигнет пика, то начал двигаться быстрее, и по блестящим и затуманенным глазам Гермионы он понял, что она тоже приближается к пределу.

Через несколько секунд он услышал ее выкрик и застонал сам. В то же мгновение тело наполнила приятная усталость. Малфой лег рядом с Гермионой и уставился в потолок. Впрочем, он сейчас не видел четкой картины: перед глазами вертелся калейдоскоп, который выдавал бессвязные психоделические картинки.

Гермиона дышала рядом: сначала часто, затем размеренно. Через некоторое время она повернулась к нему, уткнулась лицом в плечо и закрыла глаза. Драко слегка улыбнулся и накрыл их обоих легким покрывалом. Спать совершенно не хотелось, но он все равно закрыл глаза, чтобы вернуться в воображении к тому, что происходило совсем недавно.

Когда Гермиона открыла глаза, на улице уже рассвело. Она не сразу поняла, где находится, но когда почувствовала, как теплая рука обнимает ее за талию, память быстро вернулась и заставила вздрогнуть.

От осознания произошедшего бросило в холодный пот. Гермиона, призвав всю свою ловкость и сноровку, кое-как высвободилась из цепких рук и встала на пол. Драко пошевелился, но затем перевернулся на другой бок и продолжил смотреть сновидения.

Гермиона в панике заозиралась по сторонам, увидев свои вещи, она быстро их похватала и быстрым шагом покинула комнату, наткнувшись в коридоре на домовика. Тот даже не поднял глаз, а Гермиона прикрыла наготу вещами, покраснела и прошмыгнула словно молния к лестнице, а оттуда на первый этаж.

Бросив вещи на журнальный столик, она быстро начала натягивать белье, платье, затем она надела босоножки и схватила клатч со стола, чтобы уже покинуть дом, когда ее взору предстала странная картинка: кто-то, похожий на нее, целуется посреди улицы с кем-то, похожим на Драко Малфоя.

Щеки Гермионы вспыхнули, глаза чуть не вылезли из орбит. Она схватила свежий номер «Ежедневного Пророка» и забыла, как дышать. На первой полосе во весь размер страницы красовалась колдография, на которой она целуется с Драко. Свет фонарей освещал их лица, создавая самую что ни на есть романтическую атмосферу. Мерлин, если бы Гермиона увидела просто чей-то снимок, то от души порадовалась бы за счастливую пару, но тут была другая ситуация ― никакая они не пара. Даже после случившегося. Нет, нет и нет.

С каждой секундой в ее голове укоренялась истина, что это первая полоса самой распространенной в мире магов газеты, а значит, о ее связи с Драко теперь знают все. Все ― от слова каждый волшебник Британии!

Гермиону одолевал такой ужас, что она практически оцепенела, сжав в руках ненавистную газету. Она понимала, что вчерашним поведением вызвала всеобщее любопытство, а присутствовавший на празднике фотограф из газеты просто не мог упустить такую сенсацию. Подумав об этом, Гермиона впервые обратила внимание на заголовок. Он гласил: «Грейнджер и Малфой вместе, или первые результаты программы по реабилитации раскаявшихся».

Гермиону забила крупная дрожь. «Вместе», «результаты программы», какого черта?! В ее голове бушевала буря эмоций, девушка была готова закричать во весь голос от негодования, потому что это был полный провал, крах, катастрофа, фиаско. Все, что она строила годами, превращалось в руины, и виноват в этом был тот, кто сейчас мирно спит в своей кровати. Что делать с новым днем и истинами, которые он принес, Гермиона не представляла, но жгучее желание попасть в привычную атмосферу взяло верх, поэтому она бросила газету на столик и покинула дом Малфоя, громко хлопнув дверью: не хватало еще ему спокойно спать, когда ее жизнь и репутация рушились на глазах.

Когда солнце поднялось уже высоко, Драко, наконец, открыл глаза. Едва он пробудился, то сразу понял, что проспал больше обычного. Однако это было не самым важным. Он же засыпал не один! Драко резко сел на кровати. Естественно, он был один. Это даже не вызвало удивления, ему и вчера казалось, что все происходит не на самом деле. Драко потянулся, глубоко вздохнул. События вчерашнего вечера ясно мелькали перед глазами и выглядели поразительно правдоподобно для сна. Драко тряхнул головой, призывая весь свой здравый смысл. После вечеринки Поттера он привел Гермиону в свой дом. Здесь, в его комнате, на этой самой кровати он и Грейнджер…

― Гермиона! ― позвал он громко, но никто не ответил. Драко вскочил с кровати, он был абсолютно голым, поэтому прикрылся покрывалом и вышел в коридор. Гермионы, естественно, там не было, лишь одинокий эльф протирал тумбочку. ― Где гостья?

― Покинула дом, хозяин, ― пискнул домовик.

― Давно? ― уточнил Драко.

― Час назад, сэр, ― ответил эльф.

Малфой зарычал. Нет, он не злился, но негодовал. Какого черта она сбежала?!

Ведомый какими-то непонятными мыслями, он спустился на первый этаж. Газета сразу бросилась в глаза, потому что лежала криво. А поскольку в этом доме ничего никогда не лежит как попало, Драко догадался, что это важный момент.

Он подошел к столику и краем глаза взглянул на первую полосу. Через секунду он выдохнул сквозь зубы. Глядя на эту колдографию, без особого труда можно было понять, кто тут главные герои, ну а заголовок не оставлял вообще никакой загадки.

Теперь понятно, почему Гермиона сбежала, однако следовало бы обсудить дальнейшее поведение, а не бежать сломя голову.

Тут же в голове возник весь масштаб хаоса, в пучину которого их повергла его вчерашняя неосторожность. Что теперь будет с его реабилитацией, со всем, что он запланировал? Что будет с Гермионой? Если ее вышибут из Министерства, то ему лучше прямо сейчас бежать из страны.

Однако за всей этой паникой набирала все больший оборот злорадство. Теперь-то рыжий нищеброд уткнется, поймет, кто тут главный, увидит, с кем целуется его любимая девушка. Да, подобные мысли были некрасивыми и даже недостойными джентльмена, но ему противостоял Уизли, который, по его мнению, был бесконечно далек от кодекса достойного мужчины поведения. И если он думал, что может манипулировать тем, что дорого для Малфой ― его привязанностью к отцу, то пусть будет готов, что Драко заберет у него то, что для него важно. Заберет Гермиону, вывернет наружу всю их связь, чтобы рыжий мерзавец уяснил, что с Малфоем такие номера не проходят. Драко решил, что просто обязан пойти в какое-нибудь публичное место, где вокруг будут все, кто с утра узнал главную новость года. Подлость, которая так долго дремала в нем, уже делала потягушки.