Сезон безответственности (гет)

Руки неуклюже загребли пустоту, и я открыл глаза. Вот же только что она была совсем рядом, а сейчас — никого.

— Алиса?

Огляделся: предбанник пустует. За приоткрытой дверью парилки горит свет, а на полу застыла тень, похожая на уродливо искажённый человеческий силуэт. Фигура едва заметно покачивается, от неё веет чем-то: опасностью или страхом. То ли из-за жутковатой неестественности пропорций, то ли из-за её спокойной безжизненности.

Сглотнул вязкую слюну и сделал маленький шаг к проёму. Второй. Третий…

Абсолютную тишину разрубил резкий звук: снаружи остервенело замолотили по двери, заставляя шарахнуться в сторону и прижаться к стене. От страха сердце ушло в пятки, я судорожно глянул через плечо, и грохот тут же прекратился. В тоненьких щелях, светящихся белым, на секунду мелькнула тень.

Вдох. Выдох. Глубокий вдох… успокоиться. Хотя бы попытаться. Выдох. Вырвался нервный смешок.

Этого стало достаточно, чтобы развернуться к двери. Настолько мне не хочется увидеть, кто или что там находится. Лучше вон отсюда. И если незнакомец снова начнёт колошматить, я этого кошмара точно не переживу.

На ощупь нашёл в сумраке задвижку и распахнул дверь, мгновенно ослепнув от ударившего в глаза света, и словно резко вынырнул с глубины — на меня, как локомотив, налетел казавшийся с непривычки оглушающим гвалт: птиц, кузнечиков, колышущейся на ветру листвы, невнятных отзвуков детских голосов в лагере и неразборчивых мотивов мелодии в репродукторах.

Зажмурившись, сделал два шага на улицу и опустил глаза, выставляя ладонь между лицом и солнцем. Постепенно зрение привыкло к смене освещения. Перед моим взором проявилась неожиданная картина: под ногами вовсе не утоптанная земля, окаймлённая травой, как возле бани, а щебень. Я опустил руку и, наконец, смог осмотреться: моя улица, силуэт Генды, по пояс торчащий из-за крыш. Обернувшись, обнаружил свой домик с табличкой «15».

«Что за хрень…»

На ступенях сидит пионер. Его лицо показалось знакомым… это ведь тот мальчик, которому я вчера доставал мяч с беседки. Рассеянный взгляд блуждает по мне, но пионер, похоже, меня не видит или совершенно игнорирует.

— Эй, парень.

Ноль внимания. Он сорвал стебелёк травы и стал водить им по земле, опустив голову. Я сел рядом. Иногда пионер что-то шепчет неразборчиво, с нотками недовольства в интонациях.

Сделав ещё несколько попыток обратить на себя внимание, забросил это дело. Откуда-то пришло осознание, что мальчик всё равно не ответит. Так бывает во снах: некоторые вещи ты просто знаешь, и воспринимаешь как данность. Очень необычное ощущение: видеть сон и одновременно чётко осознавать, что спишь в этот момент.

Пионер громко всхлипнул, поднял от земли красные заплаканные глаза и отшвырнул травинку. Резко вскочил, раздражённо чиркнул по щебню носком сандалии так, что несколько камешков долетели аж до стенки домика напротив, и побежал по дорожке. На том месте, где он сидел, лежит свёрнутая в кольцо проволока серебристого цвета. Очень похожая на… взяв в руки, я осмотрел её получше: толстая витая струна.

Опомнившись, быстро встал, чтобы последовать за пионером и узнать, что ждёт там, дальше… но пейзаж поплыл, и в этот момент дверь домика за спиной громко хлопнула, окончательно разбудив меня…

* * *

— Кто это у нас тут такой красивый зарядку прогуливает?!

Кажется, что от мощного голоса Ольги Дмитриевны сотрясаются стены, стёкла и даже своды черепной коробки, что усугубило и без того паршивое состояние, вызванное этим дурацким кошмаром.

— Доброе утро? — я вылез из-под одеяла и жалобно посмотрел на вожатую.

— Нечего мне глазки строить.

Судя по общей помятости внешнего вида, Ольга Дмитриевна провела бессонную ночь или слишком рано поднялась сегодня. И теперь пришла сделать то же самое со мной, по поводу чего и стоит сейчас перед моей кроватью, грозно сверля неприятным взглядом.

— Раз не захотел потратить пятнадцать минут по распорядку на физкультуру — потратишь всё время до обеда! — вожатая заломила панамку и подбоченилась. — После завтрака получишь у Устиновой разнарядку на общественные работы. Не доходит через голову, значит, дойдёт через руки.

— Ольга Дмитриевна, — я резко сел на кровати, — а разве мне не положена поблажка? Вчера же в медпункте помогал…

— Две!

— Две поблажки?

— Две разнарядки! Не торгуйся — здесь не базар!

— Вот спасибочки!

Я упал обратно на подушку: «Чтоб ты с шезлонга навернулась, падла».

— Так, Персунов, отставить истерику! В следующий раз будешь соблюдать режим. И про линейку не забудь, а то нарядов у меня гораздо больше, чем желающих поработать, так что вмиг пристрою на остаток дня!

В подтверждение серьёзности своих слов Ольга Дмитриевна громыхнула дверью на выходе.

Медленно, через ежеминутные потягушки, облачился в уже не очень свежую форму. Галстук обнаружился развязанным: видимо, вчера стащил его, не обратив на это внимания. Помаявшись некоторое время, плюнул и решил, что спрошу у кого-нибудь снаружи, а то не хватало ещё вдогонку получить за не-такой-как-все вид. Вожатая, насколько я понял, сегодня необыкновенно щедра на это дело.

Лениво выполз на крыльцо: всё то же грёбаное солнце, всё тот же ненавистный утренний лагерь и по пояс маячащий из-за домиков да кустов силуэт Генды. Мимо то и дело суетливо снуют пионеры, закончившие зарядку и спешащие к себе за умывальными принадлежностями. Если хочу опередить их возле раковин, надо шустрее двигать костылями.

Из домика с номером тринадцать — ровнёхонько через один от моего — выскочила Лена, одетая в явно большую ей белую футболку и шорты цвета тёмной морской волны с белой полоской на бедре. Очевидно, всё это заменяет спортивный костюм. У меня, кстати, его нет вообще ни в каком виде. Это вожатая предполагает, что я должен заниматься физкультурой в рубашке и неудобных штанах? Или мне в галстуке и плавках выходить на зарядку?

— Доброе утро, — пролепетала Лена и несмело тряхнула пакетом с банными.

— Можно и так сказать, — я в ответ помахал рукой. — Слушай, покажи, как эту удав… ну, галстук то есть, завязывать.

Она округлила глаза.

— Ты что, никогда не завязывал?

— Нет.

— Как такое возможно?

— Так уж вышло, — я развёл руками.

— Ну, простой, может, завязывал — и этот так же можно, — Лена перекинула своё махровое полотенце через плечо, зажала пакет между колен и нерешительно забрала шёлковую тряпку из моих рук.

— Не люблю галстуки.

— Понятно, — погасив робкий порыв нацепить его мне на шею, заколебалась и залилась лёгким румянцем. — В общем, смотри…

Она пару раз на весу показала, как что там надо перекручивать и куда пропихивать, после чего, распустив, вернула обратно.

— Повтори.

— Э-э… щас.

Я кое-как соорудил кривой узел, похожий на тот, что делала Лена.

— Ну, почти, — она улыбнулась и подняла глаза. — Попрактикуешься немного и научишься.

— Спасибо, выручила.

Лена снова смутилась и, пока устраивал у себя на шее красную удавку, молча направилась к умывальникам.

— А ты откуда знаешь, как с разными галстуками обращаться? — спросил я, догнав её на тропинке.

— Отцу завязываю, — ответила Лена и уставилась под ноги.

* * *

Как ни старался поторапливаться, всё равно к умывальникам попал одновременно с пришедшими с зарядки пионерами. Из-за них здесь сейчас довольно шумно и мокро, потому что малышня брызгается и бегает друг за другом с пригоршнями воды. Их бы энергию, да в мирное русло. Но вскоре появились вожатые и быстро восстановили порядок.

Двух десятков раковин, понятное дело, на всех не хватает, поэтому пионеры выстроились в некое подобие очереди, а мы с Леной попали в самый её центр. Знакомых лиц рядом не видно.

От одного только взгляда на умывающихся ледяной водой пионеров по всему телу забегали мурашки. Скоро и я буду изгаляться тут на потеху публике. И благодаря тому, что вожатые постоянно подгоняют самых нерасторопных, этот душераздирающий момент приближается очень быстро.

— А ну брысь.

Между мной и Леной бесцеремонно вклинилась Ульяна, шикнула на пионера позади нас и в ответ на поднявшийся было ропот нагло соврала:

— Они мне место заняли! — рыжая оторва двинула меня в бок. — Сёмыч, скажи им!

— Ну ты аще охамела, мелкая… — пробубнил я.

— Мелкая? Зато ты вон оглобля какая, аж кровь до мозгов еле достаёт.

Ульяна хмуро зыркнула снизу вверх и надула губки.

— Что такая суровая с утра, свежий номер «Мурзилки» потеряла?

— А что мне веселиться, — Ульяна радостно хрюкнула, — я ж не резвилась вчера с Лиской в медпункте.

— Чего…

Лена обернулась и странно взглянула на меня, а я лишь смущённо пожал плечами, не в силах проронить ни слова. Подошла наша очередь — освободились сразу несколько умывальников. Я развернул за плечи нахально лыбящуюся Ульяну и легонько пихнул вперёд.

Пока пытался с грехом пополам умыться, между делом бросил взгляд на Лену, расположившуюся с другой стороны раковин наискосок от меня. Она, с уже знакомым индифферентным выражением лица, сначала лениво елозила зубной щёткой, а потом не глядя подхватила ладошками воду из-под крана и, продолжая хранить полную безучастность к происходящему, принялась полоскать рот. От этой картины внутри всё сжалось.

— Не зевай!

Сзади по плечу хлопнул кто-то из вожатых. Лена, отреагировав на звук, перехватила мой взгляд и скромно опустила глаза.

К сожалению, или к счастью, я не могу похвастаться такой закалкой, поэтому уже через несколько минуток спешно собрал банные в пакет и удалился, растирая окоченевшие руки полотенцем.

* * *

Линейка началась точь-в-точь, как вчерашняя: всё те же скучающие лица пионеров и всё те же речи вожатых. Наткнулся взглядом на Ольгу Дмитриевну, сосредоточенно смотрящую вдаль, и вспомнил шикарный утренний подъём… и сон. Как ни странно, он всё никак не идёт из головы, настойчиво держится в памяти, словно приклеенный. И ощущается очень объёмным, будто и не сон это вовсе, а реально пережитый момент.

Невольно начал искать того пионера в шеренге напротив, где выстроились младшие отряды. Безрезультатно. Вот ещё новости. Не привиделся же он мне вчера утром! Хотя… в текущих обстоятельствах я бы ничуть не удивился лёгкому сумасшествию с галлюцинациями.

Вместо отрядной летучки Ольга Дмитриевна сразу после линейки, недолго поговорив в сторонке со Славей, скорым шагом удалилась в направлении двухэтажного здания, расположенного за деревьями позади нашей шеренги. Так что оставшиеся до завтрака несколько минут провёл в полном одиночестве на лавочке напротив Генды, а весь наш немногочисленный отряд, не обратив на меня ни малейшего внимания, рассосался по своим делам.

Сидя на лавке, я пристально разглядывал каждого проходящего мимо пионера, высматривая знакомое лицо. Меня заусило найти его и расспросить о том, кто он и откуда. Необъяснимым седьмым или восьмым чувством маячит… нечто смутное на границе сознания, словно я его знаю и не знаю одновременно. Вроде дежавю. Или когда видишь в новом фильме актёра, а он ну очень сильно кого-то напоминает. Так сильно, что ты не можешь спокойно сидеть из-за зуда в одном месте и тогда открываешь фильмографию в «Википедии», чтобы узнать, где его раньше видел. Только «фильмографии» моего пацана под рукой, увы, нет.

Ещё и сны эти странные… может, у этого места или сил, швырнувших меня сюда, есть побочный эффект, действующий таким образом?

В другое время и в другом месте я бы послал куда подальше подобные ощущения, списав всё на излишнюю мнительность или съехавший от одиночества колпак, и, скорее всего, был бы прав, но события последних сорока восьми часов заставляют прислушиваться к подобным звоночкам из подсознания.

Что, если пионер — такой же попаданец? Ведь если есть я, значит, может быть кто-нибудь ещё, а раз так — нам желательно держаться вместе.

* * *

За завтраком направился к скучающей в одиночестве Ульяне, чтобы попробовать выяснить что-то о пионере.

— Уля, ты ведь общаешься с младшими отрядами?

— Ты на что опять намекаешь, оглобля?

— Да ну брось, я не об этом вообще. Мне надо пионера одного найти.

— Запросто. Отдаёшь бутеры — получаешь пионера.

Нахалка лучезарно улыбнулась своей предприимчивости.

— Уля, ты так-то и сама пионерка, а пионеры должны помогать, пример подавать… и вот это всё, короче, — отрезал я.

Ульяна проводила взглядом отправившийся в рот бутерброд и скорчила грустную рожицу.

— Примером сыт не будешь.

Она показала на пустую тарелку, где раньше были её бутерброды.

— Лады, сделаем так: если поможешь — я тебе добуду вкуснях каких-нибудь на кухне.

У мелкой тут же загорелись глаза, а лицо просияло в предвкушении угощения, которое, как она посчитала, у неё уже в кармане.

— Конфет тогда притаранишь! — восторженно брякнула Ульяна, азартно сжав кулачки и в нетерпении заёрзала на стуле. — Ну, выкладывай уже, кого искать?

— Пацана… мелкого, — я почесал затылок, припоминая какие-нибудь особые приметы. — Приблизительно до твоего плеча ростом, волосы чуть посветлее моих. Короткие…

— Таких я тебе человек двадцать могу привести. Имя хоть скажи.

— С именем сам бы нашёл…

— Блин, фиг знает… когда надо кого-нибудь найти, столовка — лучшее место. Питаться же он по-любому должен!

— Это я первым делом проверил, его тут нет.

«Собсно, а был ли мальчик? Может, это всё и правда глюки?»

Откинулся на спинку стула, зажмурился и сделал глубокий вдох. Посидел так несколько секунд. Это помогло обрести некоторое успокоение, сознание словно прояснилось, и теперь моя затея показалась до смешного глупой. Увидел кого-то во сне и тут же кинулся искать. Ну не идиот ли? Мало ли, что мне приснилось на нервах. Просто очередное неудачное утро… будто когда-нибудь бывало другое, а я уже накрутил себе невесть чего.

Попытка самовнушения увенчалась слабым успехом. Отложу суету как минимум до тех пор, пока эта странная ситуация не проявит себя снова. Один раз — случайность, два раза — совпадение, и только три — закономерность. Вот тогда уже буду думать. Или сразу пойду к Виоле за курсом успокоительных.

— Ай, нахрен, заб…

— Ну не знаю, кто тебе ещё может помочь. Больше меня только начальник знает! — с гордостью похвасталась Ульяна. — У него есть бумажки на каждого человека в лагере.

— Ты бы ещё предложила в МВД запрос сделать.

— Куда?

К нам подсела загадочно помалкивающая Алиса, коротко кивнула мне, шлёпнула по руке Ульяну, потянувшуюся к её бутербродам и, храня молчание, принялась за еду. Я поспешил свернуть свои бесплодные расспросы:

— Забей, говорю. Глупости это всё.

— Как знаешь.

Ульяна пожала плечами и отправила в рот полную ложку противной каши. Я непроизвольно поморщился.

— Приятного аппетита, — пробубнил себе под нос и, прикончив остатки съедобной части завтрака, пошёл с посудой к буфету.

— Эй, а конфеты! — крикнула вслед мелкая.

— Не заслужила, — отмахнулся я, провожаемый недоумённым взглядом Алисы.

* * *

«Ну, граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы. Кто хочет поработать?»

Посмотрим, что там интересного приготовила мне Ольга Виссарионовна для прививания дисциплины.

Активистка нашлась на площади в уютной компании Генды и метлы.

— Привет! А я по твою душу.

— Доброе утро, — Славя прервала уборку и, привстав на цыпочках, взяла с Гендиного постамента свою неизменную тетрадку. — Тебе задание надо?

— Да мне-то оно как раз никуда не брякнуло, это вожатой надо, её походу библиотекарша с утра покусала, ходит злая как собака.

Славя засмеялась.

— Ты тоже не фонтанируешь позитивом. Ну что, куда тебя, страдальца, записать?

— Куда-нибудь подальше от вожатой.

— Чулан под сценой — достаточно далеко? — чуть насмешливо спросила она.

— Сойдёт.

— Там со времён закрытия драмкружка куча сломанного реквизита скопилась, ненужные костюмы… рухлядь, в общем, всякая, надо всё на выброс вывезти. Тележка возле склада есть, а площадка для отходов — у того входа, — она ткнула карандашом в восточном направлении, где аллея заканчивается невидимыми отсюда вторыми воротами. — Только провода и всё такое… электрическое не трогай. Потом ребята из клуба будут разбираться.

— Подозреваю, что скопилось оно там не просто так, а потому что никто больше не хочет этим заниматься.

— Ну, если честно, да, — Славя скромно улыбнулась. — Сам же хотел подальше.

Я кивнул.

— Хотел. Ладно.

Сделав морду кирпичом, попытался свалить в надежде, что про второй наряд вожатая пошутила.

— Сёмушка, ты ничего не забыл?

— Волшебное слово?

— Очень смешно, — Славя насупилась.

— Ага, обхохочешься.

Я, обречённо склонив голову, вернулся и сел на скамейку.

— Да ладно тебе, мученик, — она шутливо хлопнула мне по макушке тетрадкой. — Разве не приятно будет сделать что-нибудь полезное для общего блага?

— Это же лагерь, тут отдыхать надо, — вспомнились слова вожатой, — вот и хочу отдыхать.

— Самый лучший отдых — смена деятельности, — с улыбкой ответила активистка. — А после небесцельно прожитого дня и спится крепче, и меньше негатива в голову лезет.

Славя уселась рядом на лавку и, раскрыв тетрадь, выжидательно посмотрела.

— Вот на всё у тебя ответ есть. Так и быть, что там ещё.

Кивнув, она стала зачитывать:

— Сахар и муку со склада в столовую перетаскать… в администрации подменить уборщицу…

«Администрация?..»

Славя ещё что-то перечисляла, но я не слушал. В администрации можно будет одной палкой прибить сразу всех зайцев: и телефоном воспользоваться, и в документах пошарить, и, возможно, что-нибудь ещё любопытное обнаружить. Успокоившийся было искательский дух снова подхватил меня на закорки и понёс в неизведанные дали…

— Беру!

— Которое?

— Про уборку.

— А-а… ну, это на двоих или даже троих, а то работы будет много…

— Да я один управлюсь.

— Ну нет, подойдёшь потом, я тебе кого-нибудь дам на подмогу или сама с тобой пойду, посмотрим.

«Р-р-р, вот только тебя мне там не хватало!»

Я сменил тему:

— Когда приступать?

— В любое время до ужина, потом администрация закрывается. Только учитывай, что около получаса на саму уборку — это если втроём. Вот и считай.

— Понял.

Я поднялся с лавки, уже прокручивая в голове варианты, что — а главное, как — можно сделать в администрации, и направил стопы к складу: за обещанной тележкой. Сперва надо хорошенько всё обдумать… но далеко уйти не успел, почти сразу меня догнала Славя.

— Ключ!.. — она машинально хлопнула себя по ремню. — Ключ — должен быть на связке у Мику, если ничего не путаю.

— Вот это понимаю — хозяйственность: даже хлам под замком! — выдал я, делая вид, что не заметил отсутствия у активистки её атрибута власти.

— Иди уже.

Славя махнула рукой, возвращаясь к своей метле.

* * *

К счастью, Мику не пришлось искать по всему лагерю. Когда зашёл в музыкальный клуб, она сидела у окна и, по своему обыкновению, что-то напевала, возясь со струнами электрогитары. Подумать только, здесь даже такое имеется. Кажется, вчера утром её не было.

Я громко поздоровался и, пока японка не начала вгрызаться мне в мозг, сходу озадачил её своим делом:

— Нужен ключ от чулана под сценой.

— Ой, доброе утро, Сенечка! — она отложила гитару и лёгким движением тут же вспорхнула на ноги. — Сейчас, только найду свои ключики.

Хихикнув в ладошку, Мику принялась метаться по комнате в поисках связки, ещё больше усиливая беспорядок среди вещей. Разумеется, не без своей обычной болтовни! Японку даже не смущает тот факт, что бо́льшую часть слов за её суетой просто невозможно разобрать.

Наконец, череда малозначащей болтовни завершилась неожиданным вопросом:

— …не знаешь, что за кино будет?

— Кино?

— Ты на линейке всё прослушал? Вечером фильм покажут для всего лагеря, а мне интересно, какой. Вот бы что-то новенькое. Хотя можно и из старенького, если что-нибудь любимое…

Учитывая, что в зале будут все, от семи до семнадцати, ни на что особо интересное рассчитывать не приходится — поставят какую-нибудь идеологически верную, согласованную с линией партии, маету и скукоту, под которую разве только спать. Впрочем, ради того, чтобы хоть раз в жизни увидеть молчащую Мику, я бы и на оперу, наверное, сходил, или даже на прямой эфир очередного Съезда.

— …а у тебя какое кино любимое?

— «Матрица», — брякнул первое пришедшее в голову.

— Ух ты! Это про геометрию? Или математику… я такого не видела. Наверное, па оценил бы, он любит такое смотреть. Я уже рассказывала, что па у меня — инженер? Представляешь, такие классные штуки конструирует, рисует большие чертежи во всю стену! Правда, там ничего не понятно, но очень интересно!..

«Понесли ботинки Митю…» — я привалился к дверному косяку, лениво наблюдая за беготнёй японки. Ктулху Всемогущий, за что мне всё это? Наверное, тот бездомный, которому я зажал мелочь, когда в последний раз ходил за покупками, таки поставил кеды в угол с голодухи из-за меня. Иначе не знаю, где ещё мог успеть так согрешить, что мне теперь приходится терпеть её…

Не успев закончить очередной пассаж, Мику с радостным восклицанием на каком-то не очень русском языке схватила связку, найденную на полу возле небольшого плоского чёрного ящика с кучей круглых ручек на алюминиевой морде. Японка резво подскочила ко мне и принялась снимать один из ключей с кольца…

— Погоди, а тебе зачем?

Её вдруг осенило, что она отвечает за ключи и негоже раздавать их направо и налево по первому требованию всяких залётных пионеров. Оказывается, даже в этой плюшевой головке случаются проездом разумные мысли.

— У меня задание, Славя и вожатая в курсе.

— Хорошо, Сенечка… — задумчиво ответила Мику, отцепляя ключ. — Да там всё равно ничего особенного нет. Держи!

На мою ладонь упал маленький, потемневший от времени, двузубый ключик.

— Спасибо.

Мику ещё что-то попыталась рассказать, когда выходил из клуба, но, к великому облегчению, мне уже не нужно всё это слушать.

* * *

Тележка нашлась за складом. Точнее — тачка. Судя по виду, использующаяся для доставки земли на клумбы. А рядом с ней сидит Алиса и что-то делает с её колесом.

— Ни минуты без шалостей?

Рыжая вздрогнула и подскочила.

— Придурок, напугал!

Похоже, вчерашняя тихая стесняющаяся Алиса испарилась вместе с утренней росой, уступив место прежней пацанке Двачевской.

— Угу. Я за этим, — ткнул пальцем в тачку.

— Разбежался, я первая застолбила.

— Тоже наказана?

— Нет, конечно, — рыжая усмехнулась.

— Тогда зачем?

— За шкафом!

— Ясно. Значит, мне нужнее, — невозмутимо ответил я и взялся за ручку.

— Э! Я её починила, между прочим! — она схватила вторую ручку и потянула на себя.

— Отлично, пионерская организация в моём лице очень благодарна вам, товарищ Двачевская!

— Товарищ Двачевская в моём лице сейчас твоему лицу между глаз пропишет! — Алиса оттолкнула меня и загородила собой тачку. — Хамло.

— Ба! Кто бы говорил…

Рыжая скрестила руки и напряглась, плотно сжав губы, готовая до последнего отстаивать своё право на добычу. Довольно забавное, кстати, зрелище, если не обращать внимания на очень серьёзный сердитый взгляд. За каким чёртом ей могла понадобиться тачка? Не собирается ведь она клумбу разбить у себя под окном. Я бы скорее поверил, что случайно пришибла в драке какого-нибудь пионера и теперь надо вывезти за территорию расчленённый труп.

— Слушай, у меня нет желания снова устраивать бессмысленные препирательства. Закончу с этим идиотским нарядом, и потом делай с ней, что вздумается.

Но Алиса была бы не Алиса, если б так просто уступила.

— А ты попробуй отбери, — на её лицо неожиданно вползла самодовольная ухмылка.

«Да что за день-то сегодня, весь лагерь как с цепи сорвался…»

— Рыжая, утомила, чесслово! Ну что ты, в самом деле, драться полезешь из-за этой ерунды? Самой не смешно?

Я мягко оттеснил хлопающую глазами Алису и поднял тачку на колесо.

— Или пойдём сделаем, что там тебе нужно, если это недолго.

Она лишь хмыкнула и демонстративно отвернулась.

— Ну, не хочешь — как хочешь, — и направился через заросли в сторону эстрады. — Верну потом.

— Себе оставь, — мрачно процедила Алиса.