Гарри Поттер: завинчиваем гайки (джен)

Астрологи достаточно умны,

чтобы делать свои прогнозы столь туманными,

что их можно отнести к любому исходу.

Стивен Хокинг

Тот второстепенный персонаж, который сыграл во всей саге ключевую роль. Ах, сколько историй начинается с одного невинного пророчества? Начиная от предсказанной смерти Эдипа от рук сына и князе Олеге, принявшем смерть от любимого коня, до Т. Гудкаинда с его циклом об Искателе и толпы прочих фантастов, использующих этот прием через раз.

Обосную свой выбор так: к концу всей этой истории я так и не определилась, чего в этой героине больше — мастерства или кривляния? К тому же, мне не совсем нравится, как ее воплотили в фильмах. Там она получилась откровенной бесхарактерной дурой. Перечитывая же книжки, обнаруживаешь, что это не совсем верно. Хотя, конечно, с внешним обликом костюмеры и актриса справились великолепно.

Начнем с имени (ничего о ее прошлом фактически неизвестно). Имя Ро ей выбрала соответствующее — Сивилла — так в античности звали пророчиц, специализирующихся на бедствиях и катастрофах. И ведь действительно, Трелони за всю свою жизнь сделала только одно хорошее предсказание, да и то было вызвано приступом благодарности после доставшей её Амбридж: профессор Трелони на своих занятиях вдруг истерически разрыдалась и заявила изумленному классу и очень недовольной Амбридж, что Гарри вовсе не умрет в юном возрасте, а доживет до преклонных лет и станет министром магии и отцом двенадцати детей. Оно, в общем-то, и понятно, пророчества и должны наводить страх, а не предупреждать о сюрпризах.

А теперь к первому появлению. Тут доставляет все, начиная от обстановки. Напомню.

Он очутился в очень странном классе. Скорее это был не класс, а что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погруженной в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах задернуты, многочисленные лампы задрапированы темно-красным шелком. Было очень тепло и душно, в камине под заставленной странными вещицами каминной полкой горел огонь, издавая тяжелый дурманящий аромат. На огне закипал большой медный чайник. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запыленные птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрепанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.

Описание кабинета — это такой типичный штамп комнаты какой-нибудь гадалки-шарлатанки. С соответствующим размахом. И этот дурманящий аромат. Впрочем, достаточно вспомнить о том, что всякий дурман во все времена считался инструментом для вхождения в транс (вспомните того же Кастанеду).

Гарри сначала показалось, что в свете камина появилась большая блестящая стрекоза. Профессор Трелони была очень худа, толстые стекла очков многократно увеличивали и без того огромные глаза, на плечах газовая в серебряных блестках шаль. С тонкой шеи свисают бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья украшены перстнями и браслетами.

Мне кажется, в ее внешности есть что-то цыганское: шали, бесчисленные цепочки и перстни. А как вы относитесь к предсказаниям цыганок? Ага. А эти ее вечно замогильные голоса, придыхания и прочее…

— Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее. — Профессор переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое. — Этот дар дается немногим. Вот вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа, — не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?

— Надеюсь, — дрожащим голосом ответил Невилл.

— Я бы на вашем месте не была столь уверена, — сказала профессор Трелони, и пламя камина заиграло на ее длинных изумрудных серьгах.

<…>

— В летнем семестре перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадет голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет...

Класс напряженно притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая:

— Вы, деточка, не могли бы... — обратилась она к Лаванде Браун, сидевшей к ней ближе всех, та в страхе съежилась, — дать мне самый большой серебряный чайник? <…> — Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября.

Забавно слышать подобные речи от нее, не правда ли? Про то, что освоить предсказания без дара — нельзя. Обратите внимание, как она делает свои предсказания — мимоходом. Эдакая импровизация, что пришло в голову — то и сказала.

— …А я буду ходить между столами и помогать вам. Мой мальчик! — воскликнула Трелони, схватив за руку Невилла, который встал с пуфа и потянулся за чашкой. — Пожалуйста, после того как разобьете первую чашку, возьмите вторую из голубого сервиза. Розовый мне жалко. Это мой любимый.

И конечно, не успел Невилл взять в руки чашку с блюдцем, как раздался звук разбившегося фарфора. Профессор бросилась к нему со щеткой и совком для мусора.

Есть такое понятие, как самоисполняющееся пророчество — предсказание, влияющее на реальность таким образом, что оно неизбежно оказывается верным. То есть, не действие Невилла обусловило предсказание, а предсказание спровоцировало действие. Если хотите, назовите это банальной психологией.

— Дайте-ка я взгляну, — сказала она, укоризненно глядя на Рона. Подошла к нему и взяла у него из руки чашку Гарри. Весь класс притих, ожидая ее объяснения.

Профессор вращала чашку против часовой стрелки, внимательно рассматривая узоры на ее стенках.

— Это сокол... Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг.

— Кто этого не знает? — громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони воззрилась на нее сквозь свои огромные очки. — Да все. Всем известно про Гарри и про Того-Кого-Нельзя-Называть.

Гарри и Рон смотрели на Гермиону с восторженным изумлением. Гермиона никогда еще не позволяла себе так говорить с учителями. Профессор Трелони предпочла ничего не ответить. Она приблизила огромные глаза к чашке Гарри и снова вперилась в нее, продолжая вращать.

Да, профессор умеет преподносить известные истины с должным пафосом. Хотя, вполне возможно, она сделала это чисто на автомате, даже не подумав, кому делает предсказание. Вообще, мне думается, дело в том, что она просто не пытается, в отличие от Гермионы, анализировать то, что выдает.

Что касается предсказания о минус одном на Пасху. Во-первых, сама Сивилла явно имела в виду, что покинет — значит, умрет (это ведь ее конек, в конце концов!), во-вторых, на Пасху — понятие довольно растяжимое. А учитывая отношение Гермионы к этому предмету — это было неизбежно. К тому же, Трелони изрекает свои пророчества в таких количествах, что сама явно быстро о них забывает. Ибо.

Спустя несколько минут все успокоились. Профессор Трелони, похоже, забыла про Грима и отвернувшись от Гарри с Роном, плотнее закуталась в свой легкий газовый платок.

— Профессор Трелони! — вдруг воскликнула Лаванда, так что все вздрогнули. — Профессор Трелони! Знаете, что я вспомнила? Вы ведь предсказали, что она уйдет! Помните, профессор? «На кануне Пасхи один из нас навсегда нас покинет». Вы это очень давно сказали, профессор.

Профессор Трелони светло улыбнулась.

— Да, Лаванда, я знала, что мисс Грэйнджер покинет нас. Но всегда надеешься, что предсказанное не сбудется. Третий Глаз — тяжелое бремя...

Лично я свято уверена, что все это — банальное стечение обстоятельств. Точнее, закономерное. А не вспомни об этом предсказании Лаванда…

Далее. Рождество. Помните, как профессор "вплыла" в Большой зал?..

— Я не смею, профессор! Если я сяду, нас будет тринадцать. Не забывайте: когда вместе обедают тринадцать человек, кто первый встанет, тот первый умрет.

— Давайте, Сивилла, забудем сегодня эту примету, — нетерпеливо ответила МакГонагалл. — Садитесь скорее, индейка остынет.

К слову. Приметы — это явно выше сил Трелони. А потому: за столом сидело 12 человек. И крыса Рона, которая человек, пусть и крысиной сущности. То есть, Трелони, спустившаяся сюда по велению судьбы, стала четырнадцатой… И всех спасла ололо!

— Вы, конечно, знали об этом, Сивилла? — спросила МакГонагалл, подняв брови.

Трелони бросила на соседку ледяной взгляд.

— Разумеется, знала, Минерва. Но не в моих правилах выставлять напоказ всеведение. Обычно я себя веду так, словно у меня нет Третьего глаза. Зачем волновать людей?

— Это многое объясняет.

— Должна сказать, Минерва, — в голосе Трелони вдруг пропала потусторонность, — профессор Люпин недолго пробудет с нами. И кажется, он сам знает, что время его на исходе. Я как-то предложила ему поглядеть в магический кристалл, так он просто сбежал...

Ведет себя так, словно не имеет Третьего глаза? Да ладно. А ее заявление, что Люпин не долго с ними пробудет вообще феерично на том фоне, что должность проклята.

— Я решила заняться магическим кристаллом немного раньше, чем планировала. — Профессор Трелони

села спиной к огню и оглядела класс. — Богини судьбы поведали мне, что магический кристалл войдет в ваш июньский экзамен.

Гермиона фыркнула.

— Богини судьбы ей поведали, ну, знаете ли! Она же сама готовит экзамен... Отличное предсказание! — Гермиона даже не потрудилась опустить голос до шепота.

Лицо профессора все время оставалось в тени, так что трудно было сказать, слышала ли она Гермиону. Как бы то ни было, она невозмутимо продолжала.

Заметьте, это уже не первый комментарий Гермионы. И Трелони их игнорирует. Собственно, она вообще реальность игнорирует, во всех смыслах.

— Мой мальчик... — вздохнула профессор и посмотрела на Гарри. — Он здесь, это видно, как никогда раньше... Крадется, все ближе... Гр...

— О господи! — воскликнула Гермиона. — Неужели опять Грим? Просто смешно!

Профессор Трелони вскинула на Гермиону огромные глаза, Парвати что-то шепнула Лаванде, и обе тоже воззрились на бунтарку. В глазах профессора полыхнул гнев.

— К своему прискорбию, должна сказать, милочка, что с той минуты, как вы появились в классе, мне было абсолютно ясно, что в вас нет того что необходимо для благородного искусства ясновидения. У меня до вас никогда не было ученика, в котором до такой степени отсутствует духовность.

М-да, преподавательского такта ей не хватает. Да и вообще педагогических талантов. Сами посудите: все ее указания сводились к простой схеме — возьмите чашку/кристалл/руку соседа и сверяйте значения со справочником.

К слову, мы-то с вами смеемся. Но. Если поверить, что Трелони действительно видела черного пса? На секундочку. Но толковала она его как Грима. А пес был всего лишь Сириусом. То есть, опять выходит, что дар вполне реально работает, но Трелони не способна его правильно толковать.

Далее. Экзамен.

— Это гиппогриф, — уверенно заявил он.

— Вот как? — все тем же шепотом воскликнула профессор Трелони, с живостью делая пометки в пергаменте, лежащем у нее на коленях. — Мой мальчик, вероятно, вы видите исход конфликта между бедным Хагридом и Министерством магии! Присмотритесь внимательней... У этого гиппогрифа... у него голова на месте?

— Да, — твердо ответил Гарри.

— Вы уверены? — с нажимом спросила профессор Трелони. — Вы в самом деле уверены, мой дорогой? Не видите ли вы, скажем, его в судорогах на земле, а позади — мрачную фигуру с занесенным топором?

— Нет! — Гарри упрямо потряс головой, ему становилось дурно.

— И ни крови? Ни рыдающего Хагрида?

— Нет! — Гарри, как никогда, хотелось покинуть эту комнату с ее духотой и пряной вонью. — Гиппогриф выглядит прекрасно, он улетает прочь...

Профессор Трелони вздохнула.

— Ну хорошо, мой дорогой, оставим это... Я немного разочарована, но уверена: вы сделали все, что в ваших силах...

Обратите внимание. Трелони лишь бы узреть какую-нибудь гадость. К тому же, Гарри здесь в итоге сыграл роль самой Трелони. Гиппогриф был обречен, "предсказание" — вопль души. С логической точки зрения слушателя, это было таким же бредом, какой обычно несла Трелони. Но при этом, этот бред сбылся. Так же, как сбывался бред, сказанной самой Трелони. Хотя при этом ни Гарри, ни сама Трелони явно не представляли, как все это вообще могло бы осуществиться. По-моему, весьма забавная зеркальная ситуация.

Пророчество, думаю, и так все помнят. Поговорим об обстоятельствах, в которых оно произносится. Вообще-то, в произведениях, которые мне прежде доводилось читать, пророки были единственными, кто понимал истинный смысл той околесицы, что они произносили. Почему околесицы? Потому что пророчество — это нечто, облеченное в иносказательную словесную форму, что нужно правильно расшифровать. А профессор, к слову, говорит довольно… точно.

Здесь, наверное, следует развести понятия пророчества и предсказания. Так, по словарю Т. Ф. Ефремовой пророчество: 1. Предсказание, являющееся — по религиозным представлениям — откровением Бога. 2. Предсказание, предвидение.

В то же время о предсказании:

— 1. только ед. Действие по гл. предсказать-предсказывать. Предсказание погоды. 2. То, что предсказано, пророчество. «Рады тому, что вот я оправдываю ваши всегдашние предсказания.» А.Тургенев. «…Предсказание Ленина о роли нашей парии уже претворилось в жизнь…» (Ушаков).

— 1. см. предсказать. 2. То, что предсказано. П. сбылось. П. гадалки (Ожегов).

— Предсказа́ние ср. 1. процесс действия по гл. предсказать 2. То, что предсказано кем-либо; пророчество. (Ефремова).

То есть, предсказание — частный случай пророчества. Отбросив религиозную подоплеку, пророчество — это то, что пророк произносит помимо собственной воли, он читает некую абстрактную небесную скрижаль, не имея возможности менять слова — поэтому-то растолковать смысл всегда так сложно. А предсказание имеет меньший масштаб, имеет более-менее ясное толкование и привязано непосредственно к каким-то событиям/людям.

Таким образом Сивилла — это нечто странное. В ней соединяются черты пророка (транс), предсказательницы (привязанность к конкретным людям и событиям) и абсолютное неумение толковать собственные видения. Скорее всего, Ро сама при написании не слишком раздумывала над подобными тонкостями. С другой стороны, она явно намеренно сделала ее образ столь противоречивым, чтобы читатель оставался в замешательстве: верить ее россказням или нет.

Те, кто давно не перечитывал книги, могут решить, что на четвертом году Трелони не отличилась. Но нет. Вот вам ее явление в ГПиКО:

— Вы сегодня раньше других, мой дорогой, — печальным тоном обратилась она к нему. — В последнее время своим Внутренним Оком я вижу ваше храброе лицо покрытым тучами тревоги. И к сожалению, должна сказать, что ваше беспокойство небезосновательно. Вижу для вас грядут трудные времена, увы... очень трудные... Боюсь, то, что страшит вас, и в самом деле произойдет... и, возможно, гораздо раньше, чем вы думаете...

Все лето, а особенно после Чемпионата Гарри думал о том, что шрам болит, вспоминал сон о несчастном стороже и Черную метку. Конечно, можно возразить — любой подросток чего-то боится и испытывает тревогу. Но разве Лорд не воспрянул вновь, как того так боялся Гарри? Да и тучи разве весь год не сгущались? Уж на что профессор не вылезает из башни, а происходящее действительно улавливает, сама того не осознавая.

— Я только что говорила, мой дорогой, что вы, без сомнения, рождены под пагубным влиянием Сатурна, — произнесла профессор Трелони не без некоторой обиды в голосе, поскольку было очевидно, что он пропустил ее слова.

— Рожден под чем, прошу прощения? — переспросил Гарри.

— Сатурн, дорогой, планета Сатурн! — повторила профессор Трелони, явно задетая тем, что Гарри не был потрясен этим известием. — Я рассказывала, что Сатурн, несомненно, был в пике активности в момент вашего рождения... темные волосы... хрупкое сложение... трагические потери в самом начале жизненного пути... Думаю, что не ошибусь, если скажу, что вы родились в середине зимы?

Кстати, профессор крайне обидчива. Ибо.

— Это Уран, моя дорогая, — сказала профессор Трелони, всматриваясь в карту.

— А могу я тоже взглянуть на Уран, Лаванда? — ехидно проворковал Рон.

К несчастью, профессор Трелони услышала его и, возможно, именно по этой причине в конце занятия задала им непомерное домашнее задание.

Далее. Отношение к домашнему заданию.

А вот на прорицании Рону и Гарри улыбнулась удача. Профессор Трелони объявила, что поставила обоим за сочинение самый высокий балл. Прочитала их предсказания и похвалила за смиренное приятие предстоящих ужасов. Но радость друзей быстро улетучилась. Трелони задала новое задание, срок месяц, а у них в головах, как назло, иссяк запас бедствий и катастроф.

Я уже говорила, что преподаватель из нее аховый? Ну, учитывая специфичность науки, она, видимо, считает, что старание надо поощрять. А качество и правдоподобность пусть идут лесом. Ну то есть… она могла бы как-то сверить карты… Это ведь не дело, что Рон напророчил себе сломанную шею, когда Нептун в третьей фазе утверждает о том, что он свалится в Черное озеро.

— Я думаю, — говорила Трелони замогильным голосом, — кто-то вел бы себя не столь легкомысленно, если бы узрел то же, что я прошлой ночью в магическом кристалле. Вчера вечером я сидела, погруженная в рукоделие, как вдруг ощутила внезапный порыв. Я встала, села перед шаром и устремила взор в его кристальные глубины. И увидела, что кто-то на меня глядит. Как, по-вашему, кто?

— Старая безобразная мышь в огромных очках? — закатив глаза, прошептал Рон.

Гарри изо всех сил пытался сохранить серьезную мину.

— Смерть, дорогие мои, смерть...

Парвати и Лаванда в ужасе прижали ладони ко рту.

—Да, — выразительно кивнула профессор Трелони. — Она кружила над замком, спускалась все ниже, ниже... Как хищная птица...

Трелони в упор взглянула на Гарри; тот, не скрывая, зевнул во весь рот...

Трелони, конечно, пророчила смерть Гарри (в общем-то, учитывая Турнир, вероятность была не такой уж и маленькой). Вот только смерть настигла Крауча.

Запахи ароматных трав переливались над головой, в лицо веял легкий ветерок. Где-то за занавесью жужжал жучок. Веки смыкались...

Гарри летел на спине филина по голубому небу к старому увитому плющом дому, дом стоял на склоне высокого холма. Приятный ветер дул в лицо.

А это Гарри вновь приснился сон о Волдеморте. Причем заметьте, здесь он не из змеи смотрит, как это было летом или потом на пятом курсе. Судя по всему, это был самый настоящий транс, спровоцированный травами. Подчеркиваю, транс у Гарри, который явно даром предвидения обделен. А это нам как бы намекает, что Трелони, которая постоянно этими травками дышит, и впрямь что-то видит, хотя кажется, что придумывает.

Пятый курс. Веселуха начинается.

— Добрый день, профессор Трелони, — с широкой улыбкой сказала Амбридж. — Полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?

Трелони кивнула с недовольным видом, повернулась спиной к гостье и продолжала разносить учебники. По-прежнему улыбаясь, Амбридж взялась за спинку ближайшего кресла, подтащила его вперед и поставила прямо позади кресла Трелони. Уселась, вынула большой блокнот из цветастой сумки и подняла голову, ожидая начала.

Да, Трелони считает, что какая-либо оценка ее предмета неприемлема. И заметьте, как она отреагировала на Амбридж. Она повернулась к ней спиной. Так же как Макгонагалл в аналогичной же ситуации. Другое дело, что у одной это проявление силы, у другой же — слабости (хотя, едва ли в данной ситуации Сивилла вообще понимала, во что эта инспекция выльется).

Через несколько минут она поднялась и стала ходить по пятам за Трелони, прислушиваясь к ее разговорам с учениками и время от времени задавая вопросы... Трелони расспрашивала Невилла о его дневнике сновидений, Амбридж стояла у нее за плечом и делала пометки в блокноте.

Амбридж ведет себя, как хочет. Едва ли любой человек будет рад, если у него будет по пятам ходить жаба. Но Трелони не может одернуть Амбридж.

— Так, — сказала Амбридж. — Как долго занимаете вы эту должность?

Профессор Трелони нахмурилась, скрестила руки на груди, свела плечи, словно хотела как можно лучше закрыться от позорного допроса… Она помолчала, но, видимо решив, что вопрос не слишком унизителен и можно на него ответить, с большим недовольством сказала.

Вообще-то, для инспекции — это обычный вопрос. Создается впечатление, что Трелони вообще не в восторге, когда ее пытаются вернуть на бренную землю фактов.

— Разумеется, — произнесла она сладким тоном и сделала еще пометку. — Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете? — И по-прежнему с улыбкой испытующе уставилась на Трелони.

Та оцепенела, словно не веря своим ушам.

— Не понимаю вас. — Она судорожно стянула шаль на тощей шее.

— Я прошу вас сделать мне предсказание, — раздельно проговорила Амбридж.

Теперь не только Рон и Гарри украдкой поглядывали на них из-за книг. Почти весь класс замер, глядя на Трелони, которая выпрямилась во весь рост, так что зазвенели бусы и браслеты.

— Внутреннее Око не зрит по приказу, — оскорбленно сообщила она.

— Понятно, — проворковала профессор Амбридж и записала что-то в блокноте.

— Я... но... но... подождите! — Профессор Трелони пыталась говорить, как всегда, потусторонним голосом, но эффект таинственности был несколько подпорчен тем, что голос дрожал от гнева. — Кажется, я что-то вижу... что-то, вас касающееся... да, я чувствую что-то... что-то темное... большую угрозу...

Профессор Трелони наставила дрожащий палец на профессора Амбридж, а та, подняв брови, продолжала любезно улыбаться.

— Боюсь... боюсь, вам грозит большая опасность! — драматически возвестила профессор Трелони.

Учитывая, что обычно Трелони изрекает предсказания, как здоровается, странно, что здесь она не в состоянии что-либо предсказать. Думается, в глубине души, Сивилла боится, что у нее нет дара (ведь она не знает о том, что действительно делает важные предсказания), несмотря на то, что ежедневный спектакль у нее вошел в привычку. Ее бабка была знаменитой предсказательницей — а кто она? К своим сорока (или около того) она не прославилась своими пророчествами. Вполне вероятно, ее это гложет. Ибо какое горе ей запивать хересом, для впадения в транс есть травы. Ну, может, конечно, она заливает и свое одиночество.

Амбридж вызывала такое отвращение, что они были всецело на стороне Трелони — вернее, те несколько секунд, пока она не нависла над ними.

— Ну? — с непривычной резкостью сказала она и щелкнула длинными пальцами перед носом Гарри. — Дайте-ка посмотреть, как вы начали дневник сновидений.

И к тому времени, когда она закончила толковать в полный голос сны Гарри (все до единого, даже те, где он ел овсянку, сулили горькую безвременную кончину), от его сочувствия к ней не осталось и следа. Все это время профессор Амбридж стояла в двух шагах, писала в блокноте, а после звонка первой спустилась по серебряной лестнице.

Здесь мы видим новую Сивиллу, способную злиться. И не только, она явно отыгрывается из-за злости на Амбридж на снах Гарри. Дальше, хуже:

Профессор Трелони шлепнула экземпляр «Оракула» на стол между Роном и Гарри и отошла, поджав губы. Потом швырнула книгу Симусу и Дину, чуть не угодив первому в голову, а еще один экземпляр сунула Невиллу в грудь с такой силой, что он съехал с пуфика.

— Продолжайте! — выкрикнула она с надрывом. — Вам известно, что надо делать! Или я такой слабый учитель, что вы до сих пор не умеете раскрыть книгу?

Ребята недоуменно уставились на нее, потом друг на друга. Гарри же догадывался, в чем дело. Глаза у Трелони за толстыми очками были полны слез. <…>

И до конца урока расхаживала между столами, проливая слезы из-под очков и бормоча, по-видимому, какие-то угрозы.

— ... вполне могу уволиться... унизительное положение... с испытательным сроком... еще посмотрим... как она смеет...

Я, конечно, помню, почему Дамблдор держал Трелони в Хогвартсе. Но к слову о том, как набираются профессора. Альбус, видимо, считает, что если человек в чем-то разбирается, то он сможет этому научить других. Но это не так. Трелони — едва ли обладает качествами педагога. То же можно сказать про Снейпа — преподаватель из него не ахти, хотя бы потому, что его отношение дофига предвзятое. Хагрид, уж простите, как преподаватель также не образцовый (при всей моей симпатии к этому персонажу).

Но я малость отвлеклась.

Она маячила у камина в пропахшей благовониями комнате на башне, прерывала становившиеся все более истерическими вещания Трелони трудными вопросами о птицегадании и гептомологии, утверждала, что Трелони предугадывает ответы учеников раньше, чем они ответят, требовала, чтобы та продемонстрировала свое умение работать с хрустальным шаром, гадать на кофейной гуще или по рунам. Гарри думал, что Трелони скоро сломается под этим давлением. Несколько раз он встречал ее в коридорах — что само по себе было необычно, ибо профессор предпочитала сидеть у себя в башне, — и Трелони что-то лихорадочно бормотала, заламывала руки и испуганно оглядывалась через плечо, издавая при этом сильный запах кулинарного хереса.

Сколько бы не смеялись над Трелони, однако, она не сломалась. Не пошла увольняться. Хотя тут скорее дело в том, что ей просто некуда было идти.

Сцена с увольнением.

С жадным наслаждением она смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своем чемодане взад и вперед.

При этих словах профессор Трелони не то икнула, не то истерически хихикнула:

— Н-нет, я п... пойду, Дамблдор! Я ос... оставлю Хогвартс и п... поищу счастья ещ... еще где-нибудь...

— Нет, — отрезал Дамблдор. — Мне угодно, чтобы вы остались, Сивилла. — Он повернулся к МакГонагалл. — Могу я попросить вас проводить Сивиллу обратно наверх, профессор МакГонагалл?

Однако, Трелони свойственна некоторая гордость, при том, что она явно не понимает, что выглядит довольно жалко.

Далее. Вернемся к пророчеству, с которого началась вся катавасия.

На мой взгляд, это слишком нелогично, что Волдеморт стал охотиться на пресловутый шарик из Министерства. Ведь логичнее обратиться к первоисточнику! Снейп знал, кто изрек предсказание. Да, Дамблдор держал Сивиллу в замке, но не так уж пристально, как Поттера. Ну что стоило прислать ей письмо с приглашением на какой-нибудь слет предсказательниц/конференцию/прием и т.д. Ее ЧСВ неимоверно бы взыграло, и она улетела, как миленькая. Да, она не помнит того, что изрекла, но Волдеморт прекрасный легиллемент — когда его такие трудности останавливали? И… в общем, ее всяко проще вытащить из замка, чем Поттера в Министерство заманить.

На шестом курсе профессор отличилась тем, что стала злоупотреблять хересом.

Все трое пробрались на другую сторону комнаты, прихватив по дороге по кубку с медовухой, и слишком поздно заметили, что у стенки в одиночестве стоит профессор Трелони.

— Здравствуйте, — вежливо сказала ей Полумна.

— Добрый вечер, моя дорогая, — ответила профессор Трелони, не без труда сфокусировав взгляд на Полумне. Гарри снова почувствовал запах кулинарного хереса. — Давно вас не видно на уроках...

— В этом году у нас ведет занятия Флоренц, — сказала Полумна.

— Ах да, конечно, — сказала профессор Трелони, зло и пьяно хихикая. — Конек-горбунок, так я его про себя называю. Не правда ли, после того как я вернулась в школу, можно было ожидать, что профессор Дамблдор уволит эту лошадь? Но нет... Курсы поделили между нами... Откровенно говоря, это оскорбление! Да знаете ли вы...

М… Я уже говорила, что с воспитанностью и чувством такта у нее некоторые проблемы? Хотя, сделаем скидку на то, что она несколько не в себе (разве это не ее обычное состояние?). Однако же, от конкуренции в лице Флоренца она не в восторге. Обидели женщину. Ее, в общем-то, и понять можно — у нее кроме уроков больше и нет ничего.

— Хорошо, — покладисто ответила она. Пробираясь к выходу, Гарри смутно слышал, как она рассказывает о заговоре Гнилозубов профессору Трелони, которую эта тема, по-видимому, живо заинтересовала.

Есть некоторая закономерность, что Полумна с профессором явно в хороших отношениях.

— Ага! — вскричала она, театрально указав на Гарри, и, моргая, посмотрела на него сквозь толстые стекла очков. — Так вот причина, по которой вы, Дамблдор, столь бесцеремонно вышвыриваете меня из кабинета!

— Сивилла, дорогая, — с легким раздражением сказал Дамблдор, — о том, чтобы бесцеремонно вышвыривать тебя, и речи не идет, просто у нас с Гарри назначена встреча, и я действительно считаю, что дальнейшие разговоры по поводу...

— Очень хорошо, — с глубокой обидой объявила профессор Трелони. — Если вы не желаете изгнать отсюда этого узурпатора, эту клячу, значит, так тому и быть... Возможно, мне удастся найти школу, где лучше оценят мои дарования...

Таки профессор с характером. Бузить на Дамблдора она нисколько не боится. Опять-таки, ее можно понять. Она вынуждена делить уроки с "клячей" (и считает это признаком недоверия к ней как к преподавателю), и вместе с тем директор отказывается ее увольнять в силу понятных нам причин.

— Директор школы дал мне понять, что предпочел бы видеть меня пореже, — холодно сказала она. — А я не имею привычки навязывать свое общество тем, кто его не ценит. Если Дамблдор предпочитает игнорировать предостережения, которые сообщают ему карты...

Внезапно ее костлявые пальцы сомкнулись на запястье Гарри.

— Раз за разом, как бы я их ни раскидывала... — И профессор Трелони театрально выхватила из-под шалей игральную карту. — Башня молний, — прошептала она. — Несчастье. Бедствие. Все ближе и ближе...

И опять она попала в точку со своим предсказанием. Причем впервые она его даже истолковала верно.

Далее вынуждена почти в полном виде привести ее диалог с Гарри.

— Мне так вас не хватает на моих уроках, Гарри, — томно произнесла профессор, едва они тронулись в путь. — Как прорицатель вы никогда особенно не блистали... но были таким превосходным объектом... Боюсь, — продолжала она, — что кляча, извините, кентавр, ничего в гадании на картах не смыслит. <…>

Голос ее истерично возвысился, и Гарри ощутил мощное дуновение хереса — даром что бутылки с ним остались позади.

— Возможно, до этого коняги дошли разговоры о том, что я будто бы не унаследовала великого дара моей прапрабабушки. Эти слухи распускаются моими завистниками уже множество лет. Знаете, что я на них отвечаю, Гарри? Разве Дамблдор позволил бы мне преподавать в нашей великой школе, если бы все эти годы не питал ко мне такое доверие? Разве я не доказала ему, что чего-то стою?

Гарри пробормотал нечто невнятное.

— Хорошо помню мой первый разговор с Дамблдором, — глухим голосом продолжала профессор Трелони. — Разумеется, я произвела на него глубокое впечатление, очень глубокое. Я тогда остановилась в «Кабаньей голове», кстати, не рекомендую, — клопы, мой мальчик, — но в ту пору я была стеснена в средствах. Он расспрашивал меня... Должна признаться, поначалу мне показалось, что к прорицанию, как к предмету, он расположен не очень благосклонно. Помню, у меня возникло такое странное чувство, я в тот день почти ничего не ела. Правда, потом... <…>

— ...потом нас самым невоспитанным образом прервал Северус Снейп.

— Что?

— Да-да, за дверью поднялся какой-то шум, она распахнулась, и перед нами предстал тамошний неотесанный бармен, а с ним и Снейп. Снейп что-то мямлил, дескать, ошибся лестницей, хотя мне, должна вам сказать, сразу стало ясно, что его поймали, когда он подслушивал нашу беседу с Дамблдором. Видите ли, он сам желал в то время получить это место и, несомненно, надеялся таким способом раздобыть полезные сведения! После этого Дамблдор проникся куда большим желанием взять меня на службу. Смею думать, Гарри, что объясняется это поразившим его контрастом между моими непритязательными манерами, моими неброскими дарованиями и бесцеремонностью молодого человека, который всюду сует свой нос и готов даже подслушивать у замочной скважины... Гарри, дорогой!

Впервые за всю историю мы видим настоящую Трелони. Тут тебе и отношение к ученикам, и к коллегам, и к директору, и обида как за недоверие к ее дару, так и за непонятное ей отношение к себе (в том смысле, что половину уроков отобрали и уволиться не дают). Более того, мы видим обычную женщину в возрасте, не большого ума, одинокую и явно желающую просто с кем-нибудь поговорить, точнее, выговориться.

Кстати, интересно же, а как она узнала о Выручай-комнате?..

К слову, в битве за Хогвартс она себя тоже проявила, швыряя хрустальные шары во врагов.

Вот, собственно, и все, что мы о ней имеем. Попробуем резюмировать.

Перечитав все сцены с профессором, я так и не решила для себя, кто она.

Одинокая женщина, для которой главное в жизни — ее предмет. Он заменяет ей семью, друзей, отношения. В ней удивительным образом сочетаются закомплексованность и скрытая неуверенность в своих способностях и явно завышенная самооценка. Отсутствие высоких умственных способностей и истеричность. Да еще и пристрастие к выпивке…

На самом деле, ее просто жаль. Мне кажется, все это — следствие того, что истинный дар у нее все-таки есть. Назовем это защитным механизмом, если хотите. Лучше мелкие предсказания, которые сбываются через раз, чем осознание того, что это она сподвигла Волдеморта к убийству Поттеров.

Она явно что-то видит и чувствует — но не в силах правильно трактовать знамения. Что может быть плачевнее для предсказателя?..

Пожалуй, Трелони — единственный персонаж, с отношением к которому я не могу определиться. Герой-то получился яркий, колоритный. Но совершенно мутный. Не хватает чего-то. Может, дело в том, что мы не знаем, почему она вообще такой стала?..