Гарри Поттер: завинчиваем гайки (джен)

По сути, заголовок предельно ясен. Но все же, поясню, что меня натолкнуло на разбор этого героя. Гарри Поттер, мальчик, чья история переменила жизнь многих из нас. Мальчик, который стал для нас воплощением современной сказки... Можно еще долго придумывать звучные эпитеты для его восхваления, но не это является задачей данной статьи.

В фэндоме, как вы знаете, преобладают две прямо противоположные точки зрения на этого героя. Одни его любят, считают героем и старательно делают в фанфиках лучше, чем он есть, приписывая ему внезапную умопомрачительную красоту, острый язык, изворотливый ум, великолепные магические способности и пр. и пр. Другие считают его абсолютной посредственностью, непонятно как выжившей в войне, и свято уверены, что победа над Лордом вообще не его заслуга. В фанфиках его в этом случае вообще как-то игнорируют. Ну, правда, есть еще любители превратить мальчика в законченного слюнтяя, но это уже другая история.

И все же, какой он — канонный Гарри Джеймс Поттер, который упорно не удовлетворяет читателей? История, конечно, уже написана, но насколько логичен получился персонаж? Не переборщила ли Ро с его "героичностью"?

Сразу оговорюсь, что рассматривать героя в отрыве от других персонажей нереально, поэтому прошу простить мне периодические отступления в связи с упоминанием других лиц. Кроме того, не претендую на то, чтобы охватить и осмотреть личность Гарри Поттера со всех сторон.

Итак, начнем по порядку.

В первой книге, самой детской и, на мой взгляд, самой сказочной, мы видим щуплого мальчугана в поношенной мешковатой одежде. Жизнь у Гарри несладкая: родственники, мягко говоря, от него не в восторге, туповатый братец вечно его бьет, да и в школе издеваются. Но, несмотря на все это, мальчик вырос добрым и отзывчивым. Что у многих не укладывается в голове (особенно, учитывая, часть чьей души в нем обитает, но да ладно, вряд ли Ро при написании первой книги об этом сама знала). С другой стороны, если подумать, то это довольно типичный ход для сказки: вспомните многочисленные истории о притесняемых героях типа Золушки, всяких Настенек из "Двенадцати месяцев", гадких утёнков и прочая. Полагаю, мысль вы уловили: несмотря ни на что, герои остаются добры, наивны и святы.

Забегая вперед, напрашивается вопрос, почему Дамблдор оставил Гарри именно этим родственникам? Мы-то с вами знаем про защитную магию и прочую дребедень. Но вот откуда ему было знать, что мальчик не озлобится? Ведь он уже был знаком с одним юношей, которого магглы до добра не довели... Нелогично, тетя Ро. Я уж молчу об опекуне Гарри — Сириусе, которого Альбус, похоже, без всяких зазрений позволил отправить в Азкабан, хотя, по-видимому, прекрасно знал или догадывался, что тот невиновен. Но я отвлеклась, речь не об Альбусе, о нем поговорим как-нибудь потом.

В один прекрасный день мальчик узнает о том, кто он есть. И узнает от кого? От Хагрида, конечно же. Такой глуповатый (при всей моей любви к нему) великан, который не сболтнет лишнего (просто потому, что и сам не шибко много знает). Забавно получается. Создается такое впечатление, что когда Ро писала аналогичную сцену с Томом, она задалась целью вывернуть ее наизнанку.

И вот начинается это. С каждым днем, с каждым новым знакомым волшебником, мальчику тыкают в его значимость, в его великую роль, буквально вдалбливая в его подсознание миссию по спасению мира (и неважно, что мир вообще-то ограничивается одной Англией; до масштабов Гриндевальда Лорд как-то так и не дорос). Учитывая, что всю жизнь его только шпыняли и вообще считали за пустое место, это переворачивает детский мир, да? Очень тонкий расчет со стороны Дамблдора, как по мне (я не сторонник дамбигада, но человеку его ума это явно очевидно). Мальчик, конечно, в шоке от своей известности, но шрам демонстрирует каждому желающему. Ни в коем случае не виню его: на то он и ребенок.

По приезде в Хогвартс, меня больше всего поразило одно: умопомрачительное равнодушие к волшебному миру. После жизни среди магглов, мне кажется, желание узнать о мире волшебников как можно больше — просто неизбежно. Но Гарри Поттеру это неинтересно. Да и зачем напрягаться: ведь рядом вечно околачивается ходячая энциклопедия в лице Гермионы, да и Рон кое-что знает. И за семь книг никакой любознательности в Избранном так и не появилось (ну, кроме случая с учебником Принца). Уж простите, но даже Малфой мне кажется более умным мальчиком (только спесь и высокомерие его несколько... тянут на дно, так скажем).

Зато он у нас превосходный ловец. Самый молодой. Опять-таки не могу не припомнить слова Драко: "Как же, знаменитость! И все из-за этого дурацкого шрама на лбу!.." Малфой, как это ни странно, попадает в яблочко. К Гарри, действительно, так и прет особое отношение со всех сторон. Ну, он же главный герой, ему положено так.

Стремление к героизму. Как сказала Гермиона в пятой книге: "Тебе не кажется, что у тебя есть такой пунктик... что тебя вечно тянет кого-то спасать?" Так вот, пунктик-то с первого курса старательно взращивался. Ну вот скажите, чего они не могли, вспомнив про Гермиону в туалете, просто сразу пойти к преподавателям? Но нет, они же гриффиндорцы, как-нибудь да завалят тролля. И не факт бы, кстати, что справились бы, если не зануда-Грейнджер, которая на уроке ткнула Рона в его ошибку.

Однако, как то ни странно, но за все семь книг трио только в ГПиФК перед тем, как лезть на рожон, решило донести имеющиеся сведения до преподавателей. Правда, они явно ожидали другой реакции от Макгонагалл, но тогда не было бы и истории. В общем, отправились наши герои спасать камень (Дамблдор-то его плохо спрятал, старый дурак!). Бесспорно, идея о том, как важна дружба и взаимовыручка, как друзья делают сильнее и прочие розовые сопли, так и лезет из всех щелей. Согласитесь, без Гермионы и Рона наш герой до Квиррела бы не дошел (даже при всей его космической удачливости). Ни с растением, ни с шахматами, ни уж тем более с загадкой Снейпа Поттер бы ни в жизнь не справился. Да и в победе над Квиррелом, по сути, никакой заслуги Гарри нет — спасибо защите Лили и тупости профессора, который забыл о существовании волшебной палочки и такой штуки, как, например, манящие чары.

И так на протяжении всех книг. Без друзей и вселенской удачи Гарри никогда бы не победил.

Ну, ладно, предположим, что разгадка нахождения Тайной комнаты принадлежит всем троим в равной степени. Я даже соглашусь, что Гарри вполне самостоятельно победил Тома. Правда, без меча он вряд ли бы убил василиска. Да и без помощи феникса. Но таки убил. И даже додумался клыком дневник проткнуть. Правда, зачем было тащить с собой в качестве балласта Локонса, для меня остается загадкой. Учитывая, что на протяжении года у них была куча возможностей убедиться в том, что профессор полный... сказочник, его полезность в походе была нулевой.

В ГПиУА, на мой взгляд, Гарри показан наиболее адекватно. Адекватно возрасту, способностям и уму. Типичный подросток, которого швыряет из крайности в крайность. Здесь он впервые испытывает настоящее чувство ненависти. Не то, что было всего лишь обычной неприязнью к Снейпу, а именно ненависть, кристальная жажда мести. Я бы сказала, что примерно в этом моменте сказке и приходит конец. Потому что сказочные герои (по крайней мере, в добрых сказках) не ненавидят и не хотят отомстить. Заметьте, если не зная всей правды, к Сириусу он питал именно ненависть, то к Петигрю — скорее, отвращение. Не вызывает Питер этого возвышенного чувства, только брезгливость. А потому и руки об него марать как-то глупо. Вот только зря.

Они могли его оглушить, обездвижить, но они предпочли привязать его к Рону и Люпину. Не проще просто связать? Есть замечательное заклинание — Инкарцеро. Самоуверенность мародеров всегда была... за гранью. Но речь даже не об этом. А о том, что Гарри не сделал ровным счетом ничего, чтобы остановить Хвоста. Ну, то есть, он, конечно, его обезоружил, но уже поздновато было... Эх, не тому Люпин учеников на уроках учил... Но зато молодец, с сотней дементоров справился, чего не отнять, того не отнять. Правда, дементоры были заняты Гарри и Сириусом из прошлого, что существенно облегчало задачу... Ну, удача — это ведь тоже неотъемлемое свойство героя?

Четвертая часть саги... на мой взгляд, это просто необъятный простор для критики главного героя. Я даже вполне понимаю опасения Крауча-младшего не довести Поттера до финала.

Начнем с того, что для волшебника потерять волшебную палочку... Ну, я не знаю, это как для подростка забыть дома телефон. Ну и дальше по сюжету, тут вы и сами знаете... Как бы Поттер боролся с драконом без подсказки Крауча?.. Отгадал бы он загадку яйца без Диггори, которого, в свою очередь, надоумил тот же Крауч? А нашел он способ дышать час под водой? Ага, Невилл должен был помочь, которому предусмотрительно всучил книжку Крауч, но, увы, пришлось принимать экстренные меры в виде Добби. А что случилось под водой? О, да. Это, конечно, весьма благородно, но у Поттера реально пунктик на спасении всего, что движется. Но да ладно, главное, что народ оценил "высокие моральные качества".

Пожалуй, единственное, в чем он стал лучше — это всякого рода заклинания, боевые и не очень, но, безусловно, полезные, которые он выучил к третьему испытанию. Правда, в итоге из выученного он все равно использовал штук пять, но это уже, скорее, к вопросу о скудной фантазии. Вот Волдеморту (да и Дамблдору) театральность не чужда, так что они любят использовать вещи эффектные и зрелищные: ну, что-нибудь из трансфигурации, например. Странно и другое: то, что учил Гарри заклинания вообще-то с помощью Рона и Гермионы, которые, по логике, в процессе тоже должны были их освоить (и потом не прикидываться в пятой части, что они такие беспомощные; уж в способностях Грейнджер, по крайней мере, я точно не сомневаюсь).

Не будет, пожалуй, открытием и то, что до кубка в лабиринте Гарри тоже добрался далеко не сам. Уж во всяком случае, конкуренты в лице Крама и Флер были сняты Краучем. А Диггори... Ну, не повезло ему. Они с Гарри до глупости благородны. И, как то ни печально, ставя себя на их место, понимаю, что вела себя бы столь же по-идиотски. Юношеский максимализм, чтоб его.

Бой с Волдемортом на кладбище? Ну, Лорд, конечно, издевался над ним, как над котенком. Разница в их силе — очевидна. Про опыт — я вообще молчу. Однако Поттер отделался банальным Экспеллиармус. В общем, спасибо Олливандеру, который сделал палочки-близнецы. Сказать, чтобы он проявил чудеса храбрости и умений? Да нет. Я бы назвала это читерством.

Пятая книга самая веселая. Там Гарри ведет себя как истеричная девочка-подросток, страдающая перепадами настроения. Я его не обвиняю, это нормально, когда тебя месяц держат в неведении, а потом вдруг исключение, слушание, игнорирование Дамблдором, давление со стороны общественности да еще и потрясающие в своей прелести сны. В общем, нервозность была вполне обоснованной. Плюс добавляется нехилая мания величия и предчувствие собственной избранности. На мой взгляд, наиболее точное описание в своей ироничной манере дает Гарри Финеас Найджелус, когда тот решает удрать с Площади Гриммо после нападения змеи на мистера Уизли: "— Я не свою жизнь спасаю... — Ах, понимаю. Это не трусливое бегство — вы хотите быть благородным. <...> Знаете, именно из-за этого я ненавидел преподавание. Молодые нечеловечески убеждены, что абсолютно правы во всем! Вам не приходило в голову, мой бедный надутый индючок, что у главы Хогвартса есть веские причины не делиться с вами мельчайшими деталями своих планов? Лелея свои обиды, вы ни разу не задумались о том, что приказы Дамблдора никогда не приносили вам вреда? Нет. Нет, как все молодые люди, вы совершенно уверены в том, что только вы способны думать и чувствовать, вы один чуете опасность, у вас одного достает ума проникнуть в замыслы Темного Лорда..."

На мой взгляд, весьма точное замечание. К слову, констатирующее и глупость Дамблдора, который слишком уж... много позволяет Поттеру. Ему не мешало бы иногда спускать его на землю, так сказать, приводить в чувство. А то ведь, действительно, мальчишка считает себя весьма умным и проницательным.

Создание Отряда Дамблдора, пожалуй, обойдем стороной. Во-первых, идея принадлежала Гермионе. Во-вторых, не вижу смысла критиковать Гарри за его методику преподавания, учитывая, что он всего лишь подросток, который, если уж на то пошло, в нормальных магических схватках и не участвовал. В самом деле, не считать же дуэлью то, что было на кладбище?

Про пунктик о мании всех спасать мы уже говорили. Здесь он просто достиг апогея. Апогея достиг и уровень тупо глупости. Я, конечно, понимаю, что Сириус единственный его родной человек и все прочие сентиментальности. В общем, мало того, что сам Избранный умом и сообразительностью не отличается, так он еще и умных людей в лице Гермионы не слушает. Если бы он хотя бы на минутку остановился и засунул свою самоуверенность куда-нибудь, а заодно подумал над вопросами Гермионы: "Как Волдеморт проник в Отдел Тайн незаметно для всех волшебников? (С Сириусом под мышкой, ага!)<...> Почему Волдеморту понадобился Сириус? Вдруг он пытается тебя заманить в Отдел тайн?.. Что, если твой сон был... всего лишь сном?.." Гермиона — умная девочка, не правда ли? И она, в отличие от Гарри, помнила, зачем Дамблдор отправил того на занятия к Снейпу. А если бы Поттер внимательно слушал ненавистного профессора, он бы тоже уяснил, что делалось это именно на такой случай. Но нет. Поттер прав. Он видел. Он знает. Ему виднее. С ним уже такое было.

Ладно, хоть согласился проверить информацию. Хотя надежнее было сразу пойти к Снейпу (да-да! Переступить через свою гордость!). Ок, не додумались. Но после побега из леса! Снейп уже был в курсе, почему было не пойти к нему? Ведь профессор поди догадался, что Гарри имел в виду. Но нет, зачем. Мы сами все разрулим. Заодно чуть не отправим на тот свет друзей. Мы, конечно, благородно откажемся их брать с собой... но они столь же благородно не послушаются. "Он питает слабость ко всему героическому," — как верно заметил Люциус.

К чему это привело — мы все знаем. Сириус погиб, а Гарри был даже не в состоянии отомстить. А ведь Крауч-младший рассказывал ученикам о применении непростительных заклятий. Роулинг решила оставить героя невинным. По ее мнению, применить Круцио, чтобы отомстить за крестного — это осквернение добродетели Гарри, а вот метнуть это же заклятие в Кэрроу, плюнувшего в Макгонагалл, — тут норм, негоже декана оскорблять.

По крайней мере, Гарри осознал свою глупость. Там, в кабинете Дамблдора. Это вроде бы и похвально, но какой уже от этого прок. Не сказать, чтобы после этого мальчик стал сперва думать, а потом уже делать. Дальнейшая ярость в кабинете профессора вполне понятна, тут даже и говорить не о чем. "Никогда не пытайтесь понять учеников. Они этого не потерпят. Они предпочитают быть несчастными и непонятыми, упиваться жалостью к себе, валяться в собственном..." — прадед Сириуса великолепно подмечает суть. Просто стопроцентное попадание в характеристику романтического героя, каким, по сути, и является Гарри. Дамблдору было чему поучиться у этого главы школы: не сделал бы тех ошибок, какие сделал.

Ну, и для закрепления в подсознании осознания (простите сей каламбур) избранности — пророчество. Надо отметить, весьма тривиальный ход для подобного жанра произведений. И в который раз читая истории, основанные на таких вот предсказаниях, убеждаешься — предсказания надо игнорировать, чем больше их избегаешь, тем быстрее они случаются... Ну, надо же было Ро как-то объяснить жгучее желание Лорда прикончить ребенка.

В шестой части, как то ни странно, Гарри опять не вызывает симпатии (ну, лично у меня). Он опять себе вдолбил что-то про Малфоя и Снейпа, считая себя самым умным и самым правым. Отчасти, он, конечно прав, но почему считает, что Дамблдор глупее него?.. Шестая книга, на мой взгляд, вообще по сути посвящена Альбусу и Тому, именно они в ней раскрываются более всего. Что до Поттера...

Директор школы, конечно, отличный манипулятор, но Гарри как-то совершенно поверхностно отнесся к истории Реддла. Он... не вдумывался в нее, воспринимал то, что ему преподносил Дамблдор...

А помните фразу о том, что Том "вел переговоры на редкость хорошо" ((с) Дамблдор)? С какой готовностью Поттер своим: "Не сомневаюсь," — отрицательно ее воспринимает? Как будто умение общаться с людьми — это огромный грех. Между тем, сам Гарри даже не способен вытянуть из Слизнорта нужные воспоминания без помощи зелья.

Поттера часто сравнивают с Волдемортом, а между тем, они ведь ничуть не похожи. Жили у магглов в детстве? По сравнению с жизнью Тома в приюте в довоенные годы, жизнь Гарри с родственниками — просто рай. А отношение в школе? От Поттера все фанатели и желали завести дружбу, от Тома же, предположу, всякие чистокровки со Слизерина презрительно воротили носы. Про то, что до талантов Реддла Поттеру, как до небес, вообще и говорить не стоит. Ну, разве что в квиддиче и превосходит злодея.

Другой, весьма веселящий момент — это любовь. Ро решила добавить в историю романтики. Как по мне, так внезапная страсть к Джинни — мягко говоря, внезапна. Создается впечатление, что он обратил на нее внимание только потому, что она стала встречаться с другими, и мальчик расстроился, что потерял фанатку. Ну, знаете, как это бывает? Вроде и не любишь, а когда на тебя забивают, просыпается чувство собственности. На мой взгляд, его отношения с Луной и то были бы более адекватны. Как по мне, Джинни просто похожа на его мать. Вот и вся любовь.

В "Дарах смерти" Ро раскрывает нам большую часть тайн. И знаете, остается неприятный осадок. Мы вдруг узнаем, что Дамблдор фактически продумал каждый шаг Поттера, дав ему ровно столько сведений, сколько ему нужно было знать. Про это много написано, тут даже и трудно что-то еще добавить. В последней части уровень избранности Поттера просто зашкаливает. Вместе с уровнем везения и внезапной умственной деградации главного злодея.

Поттер превращается просто в главного героя какого-нибудь сёнена. Не сказать, чтобы блистал мозгами или способностями, но поразительно неубиваем и живуч. И баснословно удачлив. И до самого конца невинен — в том плане, что он так и не убил Лорда. Заклятие отскочило, да. А уничтожение хоркруксов убийством нынче не считается. Ро почему-то решила под конец вспомнить о том, как все по-сказочному начиналось. Зло повержено, а главный герой даже пытался это зло спасти (в финале Гарри, если кто забыл, призывал Волдеморта одуматься).

Любопытна еще одна деталь. А победил ли бы Гарри вообще Волдеморта, если бы не такая заморочка с палочками? Ведь будем откровенны, вряд ли в Англии вообще был волшебник, способный тягаться в магии с Лордом на равных (про почившего Дамблдора разговор отдельный). Одно дело уничтожать хоркруксы, которые не так чтобы сильно могли за себя постоять. Другое дело — тягаться с Лордом. Победила-то по сути... палочка, отказавшаяся убить своего хозяина в лице Гарри. Хотя на каком основании она сработала рикошетом, для меня так и остается... в общем, необоснованная блажь Ро...

Вот и получается, что Гарри Поттер, по сути своей, герой посредственный, но удивительно удачлив и мэрисьюшно неубиваем. Впрочем, я ничуть не умаляю его бесспорных достоинств: храбрости, благородства, готовности прийти на помощь и некоторой сообразительности. Просто стоит помнить, что времена классицизма давно канули в Лету, и однозначных героев уже давно нет. Даже и в, казалось бы, изначально детской сказке.

— Он вас, можно сказать, пригрел у себя на груди,

а вы воспользовались этим, чтобы его ужалить.

— Ужалить-то я его действительно ужалил, — сказал Дельмон,—

но, с другой стороны, грудь его была не слишком уж горяча.

"За стеклом",

Робер Мерль

Да-да, вы все правильно поняли — речь пойдет о Питере Петтигрю. Он же Хвост.

На первый взгляд — как герой он представляет из себя мало чего интересного. Мелкий коротышка, не слишком большого ума и благородных качеств. Однако, глупо было бы считать, что он играет такую уж мелкую роль во всей этой истории. В конце концов, именно он самым, что ни на есть, прямым образом способствовал возрождению Темного Лорда, хотя вообще-то не так уж и часто появлялся в книге.

Петтигрю, на мой взгляд, один из самых противоречивых героев поттерианы. Во многом эта противоречивость связана с тем, что мы практически ничего о нем не знаем. Кто были его родители и рос ли он с ними? Какое у него было детство? Каким был Питер на момент поступления в школу? Каким он стал, мы, в общем-то, знаем.

Так или иначе, мальчик угодил в Гриффиндор. Мне кажется, он тогда был весьма похож на Невилла: такой же полненький, неуклюжий и не блистающий способностями. "Тостячок, что всюду таскался за Поттером и Блэком", — как сказала мадам Розмерта в ГПиУА. Здесь даже с легкостью можно догадаться, как они подружились. Наверняка, Питер просто стал легкой жертвой для слизеринцев, парочка в лице тех самых Поттера и Блэка пару-тройку раз спасла его шкуру и заодно надавала обидчикам, вот и начало то ли дружбы, то ли поклонения. В этом плане довольно забавна его характеристика от Минервы: "Он души не чаял в Блэке и Поттере... Он был им, конечно, не ровня, не те способности..." Но это, правда, наглое вранье переводчиков, в оригинале: "Hero-worshipped Black and Potter..." Поклонялся он им, не иначе.

Сириус видел его поведение несколько иначе. И довольно открыто презирал, другое дело, что он и не думал, что Петтигрю способен на предательство. Каким мы видим Хвоста в воспоминаниях Снейпа? "Ты что, совсем тупой, Хвост?" — вопрошает Джеймс, когда тот, вместо того, чтобы смеяться над блестящей шуткой, начинает говорить о своем ответе на экзамене. Далее, Джеймс играется со снитчем — Хвост смотрит на него с благоговением, ахает от восхищения и принимается аплодировать. Или делает вид?

Весьма красноречива и фраза Сириуса, явно брошенная в приступе раздражения: "Перестань, а то Хвост описается от восторга". Хвост покраснел, но промолчал. Судя по всему, Питер был в компании тем, на ком Сириус срывал свое раздражение в приступах скуки. А Питер что? Он, конечно, был туповат, но явно осознавал, что ему проще стерпеть, чем остаться одному или, тем более, рискнуть сказать что-то в ответ. А Сириус знал и, тем не менее, не унимался: "Я никогда не пресмыкался перед теми, кто могущественнее меня! Это ты, Питер, шпион! Никогда не пойму, как же я не сообразил это еще тогда. Тебе всегда нравились большие и сильные друзья, которые покровительствовали бы тебе. Такими были мы... Я и Римус... и Джеймс..." Ну, конечно, он не догадался. Блэк-то явно считал, что малыш Питер им по гроб жизни будет благодарен. А может, и был. Кто его знает. Все-таки в решающий момент он засомневался, и это сомнение стоило ему жизни.

Да и не зря же его Шляпа в Гриффиндор отправила. Повторюсь, он в одиннадцать лет мне видится эдаким Невиллом времен Мародеров, а вот того же Сириуса Шляпа вполне могла послать ко львам просто из-за его желания делать все вопреки воле его дражайшей матушки.

Опять же, вопрос. А таким ли уж недалеким и неспособным был Петтегрю? Закомплексованным? Пожалуй. Но анимагом он все-таки стал, пусть и не без помощи друзей. Да и во время стычки с Сириусом ушел, отделавшись лишь пальцем да десятком магглов. Уж чего-чего, а боевого опыта у Блэка было явно побольше, пусть тут даже и сыграл свою роль эффект неожиданности. Да и Берту Джоркинс он все-таки как-то приволок к Лорду в качестве подарка. А значит, не такой уж и беспомощный дурак.

Кстати, коль уж заговорили о способностях. Вернусь к его образу анимага. С крысой все довольно прозрачно, ибо Pet + grey (англ.) — "домашнее животное" + "серое", на старо-франц. petit + cru обозначает маленького (невысокого, мелкого) человека. А с прозвищем? Крысиный хвост, весьма похожий на червяка? Worm-tail = Черве-хвост? Так, да не так. Если не углубляться в подробности и зайти на одну из первых ссылок в Гугле, то дракон, только безрогий и весьма змееподобный. При этом можно добавить, что одним из эквивалентов worm'а в великом и могучем будет "гад". По некоторым мнениям, здесь еще присутствует отсылка к легенде о Ламботонском черве (Lambton Worm; кому интересна сама легенда — гуглите), выросшем в нехилого змееподобного дракона (или драконоподобную змею?). Из этого, мол, вытекает, что змий начинает карьеру мелким червячком. А змий — это вы сами понимаете к кому отсылка, да? Оно словно бы и получается, что Хвосту самой судьбой дорога к Лорду заказана. Я, пожалуй, с этой версией не соглашусь.

Вспоминая личности мародеров, я скорее поверю, что Сириусу показалось это прозвище весьма забавным и даже унизительным для Питера: отражает анимагическую форму и, вместе с тем, саму суть — побегушки хвостиком за Джеймсом. Кстати, именно за Джеймсом, не за Сириусом, слишком уж часто (по-видимому) Блэк на нем срывался, а вот Поттер именно покровительствовал.

Нельзя обойти вниманием и другую деталь. А как вообще Хвост попал на сторону Лорда, при каких обстоятельствах? Что-то мне подсказывает, что он не сам к нему пришел в поисках силы. И, опять же, когда? До того, как стал Хранителем, или после? В книге этот момент не очень ясен. Сказано: "Ему <Дамблдору> сообщили, что кто-то из друзей Поттеров переметнулся на сторону Вы-Знаете-Кого и сообщает ему об их передвижениях. Он уже какое-то время знал, что среди нас завелся предатель".

Умерли Поттеры, напомню, через две недели после применения заклинания Доверия. Внимание, вопрос: если Хвост переметнулся на сторону Волдеморта до этого, смысл был Лорду тянуть? Пришел бы на следующий день. Да и вообще, слухи о предателе на тот момент могли быть лишь слухами, пусть и пущенными специально.

Полагаю, Лорд вышел на Хвоста самостоятельно. Полагаю, Питер запомнил эту встречу на всю жизнь. Вот только вопрос: за что продал своих друзей Хвостик? За собственную жизнь? Или за убеждения? Поясню. Волдеморт, конечно, до уровня Дамблдора не дотягивает, но все же, он тоже весьма тонкий психолог. Хвост для него как открытая книга: толстенький, некрасивый, неумелый, презираемый даже друзьями... Ну, сами понимаете, Волдеморт вполне себе мастер выворачивать слова так, как ему нужно. В общем, надавив на самые больные места и посулив мальчику (заметьте, на тот момент Питеру и было всего двадцать лет) силу и власть, переманил на свою сторону, по-видимому, сказав что-то о том, что новые друзья-пожиратели будут относиться к нему в разы лучше, нежели всякие сириусы. Либо же он мог его просто запугать. Не быстрой смертью, а мучениями. Но толку Лорду от мертвого Хвоста? Именно поэтому я склоняюсь к первому варианту — предал он их сам. Предположу также, что Лорд в своей излюбленной манере обмолвился перед "друзьями" Пожирателями, что у него есть шпион в рядах друзей Поттера, но не стал уточнять раньше времени — кто именно — кто-нибудь да мог проболтаться.

В общем, предать-то предал, но не предвидел, что Лорд сгинет, оставив своего шпиона беззащитным. Пришлось вертеться. И ведь таки выкрутился! И как эффектно. Видимо, годы дружбы с мародерами не прошли даром. Либо же Волдеморт чему научил полезному.

Обратимся к началу Кубка и разговору в доме Реддлов.

Наступила пауза, и затем Хвост единым духом выпалил фразу, словно боясь, что еще секунда — и не хватит храбрости:

— Можно обойтись и без Гарри Поттера, милорд!

— Без Гарри Поттера? — выдохнул второй. — Та-а-ак...

— Милорд, я говорю это вовсе не из жалости к мальчишке! — Голос Хвоста сорвался на визг.

Лорд зрит в корень. Как ни крути, а Хвост, как стало очевидно в седьмой части, запомнил, что именно Поттер сохранил ему жизнь. И вообще, судя по тону и поспешному оправданию Питера, разговор об этом возникает не первый раз. Хвост, кто бы спорил, Волдеморта боится. Но гнев бывших друзей его пугал больше (Люпин-то товарищ безработный, вполне мог заниматься его поисками), чем гнев Лорда. Тем более, что к Лорду он вернулся, загодя обзаведясь подарком в лице Берты. Проявления ума или ярко выраженное чувство самосохранения? В общем, Волдеморт не для красного словца бросил ему, когда сотворил ему руку: "И пусть твоя верность будет непоколебима, Хвост".

И ведь какова ирония судьбы? В лице Волдеморта, то есть. Отдать Хвоста в распоряжение Снейпа. Воистину, с чувством юмора у него порядок. Хотя, "в распоряжение" — это, конечно, вранье. Определенно, он оставил его следить за профессором. Согласитесь, ведь пинок за подслушивание от Снейпа куда лучше, чем пинок от Лорда за вовремя недонесенную информацию? Хотя странно, что Снейп его вообще не прикончил за то, что тот сдал Лили и Джеймса. Думается, Лорд бы оценил и простил, он же любит такие трагедии.

Ну, и последний эпизод. Замечу, сначала Хвост начал душить Гарри и замешкался он лишь после его слов: "Хочешь меня убить? Я тебе жизнь спас! Ты у меня в долгу, Хвост!" Что было дальше, мы все знаем. "Водянистые глазки похожего на крысу человечка испуганно выпучились — он, казалось, не меньше Гарри удивился внезапному милосердию собственной руки и еще усерднее начал вырываться, словно желая загладить минутную слабость".

Что это все-таки было? Взбрыкнувшая совесть? Удивление от того, что Гарри об этом вспомнил? Ну, знаете как это бывает? Когда от человека ожидают чего-то хорошего, в данном случае, выплату долга, проявления благородства, если хотите, — некоторые на это ведутся. И вспомнились тут же ему слова Лорда о преданности, и осознал он всю изящность подарка своего господина.

Остается странный осадок от этой неоднозначности героя. Хочется записать его в ряды какого-нибудь отребья, но не выходит. То одно вылезает, то другое. Наверное, дело все в том, что Хвост и сам до конца не знал, на какой он стороне, все время возвращаясь к этой грани. Питер человек завистливый, слабый, гадливенький, легко поддающийся влиянию и трусливый, но едва ли его можно записать в злодеи. Пожалуй, не повезло ему с друзьями. И я именно про мародеров говорю. Слишком Хвост стремился быть похожим на Сириуса и Джеймса, но не было у него ни их обаяния, ни способностей, ни ума. И осознание этого факта вкупе с насмешками, по-видимому, толкнуло его на скользкую дорожку.

Я, собственно, не задавалась целью его оправдать. Просто, если смотреть объективно, то... Питер, на самом деле, очень настоящий, потому его и не любят. И таких питеров, по моему скромному мнению, по земле разгуливает множество, правда, пока обертку не сдерешь (как ее содрали с Хвоста), и не заметишь.

Мы меняемся, не изменяясь.

Мы набираемся мудрости,

но подвержены ошибкам.

Сколько бы мы ни существовали,

мы остаемся людьми —

в этом и наше чудо, и наше проклятие.

"Царица Проклятых ",

Энн Райс

Специально не стала выносить в заголовок какого-либо резкого определения. Также в данной статье я не задаюсь целью разбирать обоснованность ее отношений с Поттером. Я хочу поговорить о Джинни как о самостоятельном персонаже.

На первый взгляд может показаться, что младшая Уизли прописана довольно поверхностно. Возможно, Ро не слишком привлекала к ней внимание, так... словно бы вскользь о ней говорила. А между тем, Джинни не так уж и невзрачна, как может показаться. Впрочем, не собираюсь петь ей дифирамбы, но хочу особо подчеркнуть некоторые ее весьма любопытные качества.

Кто-нибудь помнит первое появление Джинни? "Маленькая рыжеволосая девочка, дергающая мать за руку..." Ничего интересного. А вот дальше, когда эта девочка узнает, что с ними разговаривал сам Гарри Поттер: "Ой, мам, можно я залезу в вагон и посмотрю на него? Мам, ну, пожалуйста..." Прям как на обезьянку в зоопарке. Детская непосредственность она такая. Зато как мило она потом разревелась и даже бежала за поездом. В общем-то, то, что у этой девушки во главе угла — семья, сомнению и не подлежит. Особенно показательна в этом плане была ее реакция на ранение отца в пятой части: "Джинни медленно отошла к ближайшему креслу и бессильно опустилась в него... Джинни как кошка свернулась в кресле, но глаза её были открыты, Гарри видел, как в них отражается огонь очага." А как рвалась в бой в седьмой книге?

Не менее эпично появление девочки и в конце "Камня":

Это был голос Джинни Уизли, младшей сестры Рона, но показывала она вовсе не на брата.

— Гарри Поттер! — пропищала Джинни. — Смотри, мам! Я его вижу.

— Потише, Джинни, — одернула ее мать. — Не надо показывать пальцем, это некрасиво.

Вот оно. Начало фанатства. Кстати, обратите внимание на ее пренебрежение к Рону уже с ранних лет. Ни к одному из своих братьев она так не относилась. Возможно, дело в том, что у них самая маленькая разница в возрасте, и она не воспринимает его как старшего, да и не выдающийся он. Перси же вообще отдельная история.

Первое появление в "Комнате" тоже выше всяких похвал: "Девочка тоненько вскрикнула и выбежала из кухни.

— Это Джинни, моя сестра, — шепнул Рон Гарри. — Она говорила о тебе все лето.

— Да, говорила, — кивнул Фред. — Она еще попросит у тебя автограф..."

Предположу, что я бесчувственное бревно, ибо я, хоть убейте, не воспринимаю такой реакции. Сие есть реакция фанатки на своего кумира. Но фанатки-то хотя бы за что-то обожают своих кумиров: песни там, внешность, актерские роли... Она видела его третий раз в жизни. Во что она "влюбилась"? В громкое имя и шрам?.. Может ли любовь начаться со слепого обожания? Ну, не знаю...

Рон говорит про нее: "Она такая застенчивая, и это ее очень мучает. А вообще-то дверь у нее всегда нараспашку". Я бы внесла одну поправку. Она застенчивая только перед Гарри, ибо он для нее как спустившееся с небес божество, а перед другими людьми она особой застенчивостью не отличается. Вы только вспомните, как она кинулась защищать своего кумира перед Драко во "Флориш и Блотс":

— Не приставай к нему! Гарри совсем этого не хотел, — вдруг сказала она. Джинни первый раз открыла рот в присутствии Гарри.

Не научили ее братцы, что в мальчишечьи разборки лучше не лезть. Намерения у нее, конечно, благие, но всем известно, куда они приводят.

А потом к Джинни попал дневник Реддла... Ну, надеюсь, все помнят, какая она ходила бледная и осунувшаяся после первого нападения, догадавшись, что имеет к этому прямое отношение (показатель наличия некоторого ума, хотя вообще-то, учитывая, кто ее отец, могла бы сразу догадаться, что разговаривающий дневник — это несколько необычно даже по волшебным меркам). После чего она пытается избавиться от дневника. Заметьте, обратиться к кому-то за помощью ей не приходит в голову. Она боится, что во всем обвинят ее. Оно, впрочем, и понятно, — она ребенок. Но учитывая, что по возвращении дневника в ее шаловливые ручки ситуация усугубилась, ей следовало бы получше раскинуть мозгами. Попробовала рассказать правду Гарри с Роном, но пришел Перси и все испортил. В общем, попытка не удалась.

На мой взгляд, очень точную характеристику дал девочке Том. Да-да, из дневника. "Ее дразнит брат, ей приходится носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. Как слаба ее надежда понравиться знаменитому Гарри Поттеру..." Вы только представьте, каково было выслушивать Тому, который пережил подобное же, но куда в больших масштабах, это нытье? "Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том... Я так рада, что у меня есть этот дневник, и я могу ему довериться... Это все равно что иметь друга, который всегда с тобой, неотлучно..." Неужели ей больше поговорить не с кем было? Она за год в школе не нашла себе подружки? Да и вообще, я бы на месте Реддла тоже воспылала бы желанием её удавить. У вас подобное никаких ассоциаций не вызывает? Я вот сразу вспоминаю всякие ванильные статусы двенадцатилетних девочек.

В "Узнике" Джинни появляется не очень часто, но зато в обморок при виде Гарри не падает, да и вообще ведет себя довольно прилично.

Довольно-таки интересна, но в то же время и понятна ее реакция на дементоров. "Сжавшаяся в уголке Джинни выглядела практически так же плохо, как Гарри себя чувствовал. Она всхлипнула; Гермиона подошла и обняла её..." Скорее всего, вспомнила Реддла. Ну, тут есть чего бояться.

Я бы еще отметила некоторую творческую составляющую ее натуры. На первом году она подарила Гарри самодельную валентинку (хоть и через "купидона"), на втором году, когда Гарри свалился с метлы, музыкальную открытку с пожеланиями выздоровления. Пусть образцы получились и не ахти, но стремление-то похвальное. Да и, наверное, не каждый перво— второкурсник способен создать что-нибудь эдакое.

Далее. Малютка Джинни достигает возраста тринадцати лет. Третий курс, все дела. Спешу обратить ваше внимание на Святочный бал. В присутствии Гарри она ведет себя уже вполне нормально, но эмоции выдают ее с головой. Гарри рассказывает о том, как ему отказала Чжоу, — и "с лица Джинни сбежала улыбка". То есть, по сути, ее мало волнует, что Гарри остался без пары и вообще ему отказали, что для юноши в таком возрасте болезненно, а вот то, что ему нравится кто-то, но не она...

Но спустимся на пару абзацев ниже. Джинни сообщает, что Невилл приглашал Гермиону, но она ему отказала... Рон и Гарри начинают смеяться, мол, кто с ним вообще пойдет. А Джинни Лонгботтома защищает. Это было бы весьма мило и благородно, если бы не одно но. Защищает она его потому, что именно она с ним идет и вроде не комильфо, когда над партнером смеются, а значит, и над ней. А знаете, что самое интересное? Что она согласилась с ним идти только потому, что по-другому ей на бал не попасть, так как не доросла. С одной стороны, ее можно понять — все-таки такое событие. Но Невиллом она воспользовалась. По-другому это едва ли назовешь.

И, пожалуй, я бы сказала, что это не единственный случай лицемерия с ее стороны. Помните, Реддл говорил, как она стесняется того, что у них мало денег? А ее реакция в пятой части, когда семейство рассказывало об уходе Перси и его словах по поводу вечной нехватки денег? "Джинни зашипела, как рассерженная кошка". То есть ей можно об этом дневнику душу изливать, а Перси такое ляпнуть нельзя? Тем более, что он вообще-то по сути просто констатировал факт.

Нельзя не отметить ее смешливость. То тут, то там начиная с третьей книги мелькает относительно нее: хихикнула, пошутила, рассмеялась, фыркнула, скорчила рожицу и пр. И тут я просто не могу не упомянуть переводную статью, в которой именно чувство юмора ставится главной причиной того, что Гарри и Джинни сошлись (статья называется "Почему Гарри выбрал Джинни? Юмор одинаковый!", кому надо — погуглите). В целом я с этим согласна. Другое дело, что чувство юмора вообще обычно свойственно умным людям, и возводить его в статус какой-то добродетели, по моему мнению, — глупо. Это чувство юмора, конечно, бывает разным... Но это уже другой разговор.

В пятой книге Джинни становится много. Реально много. Ро просто ее везде на втором, а то и на первом плане сует. Тут она много общается с Гермионой и Луной (которую, кстати, она защищает с первого ее появления). Бесспорно, сказывается факт причастности к Ордену Феникса и отстаиванию позиции Гарри.

Возвращаясь к эпизоду с нападением на мистера Уизли. Полагаю, все помнят, в какую депрессию впал Поттер? Кто-нибудь обратил внимание, что, по сути, именно Джинни вернула его на бренную землю? Прямо-таки поставила на место.

- А я не хотел ни с кем разговаривать, — заявил Гарри, раздражаясь всё больше.

- Ну и очень глупо, — сердито ответила Джинни. — Ты, кажется, забыл: Волдеморт вселялся не в кого-нибудь, а в меня! Я лучше других знаю, что это такое.

Её слова так подействовали на Гарри, что он на некоторое время замер в неподвижности. А затем развернулся на каблуках.

- Я забыл, — сказал он.

- Да что ты, — холодно отозвалась Джинни.

Во-первых, она его понимала, ибо единственная, помимо Поттера, так тесно контактировала с Лордом (пусть и хоркруксом), во-вторых... ну, любовь и все дела, желание поддержать. Рон с Гермионой, конечно, тоже этого хотели, но это другое.

Кстати, именно она и ставит его на место после видения с Сириусом:

- Привет, — неуверенно сказала Джинни. — Мы услышали голос Гарри. Чего вы разорались?

- Не твоё дело, — огрызнулся Гарри.

Джинни подняла брови.

- Нечего разговаривать со мной таким тоном, — холодно отозвалась она. — Я только хотела узнать, не можем ли мы чем-то помочь.

Да и вообще, как то ни странно, но после увиденных воспоминаний Спейпа он именно ей рассказывает, что хочет увидеться с Сириусом (хотя Джинни сначала решила, что он грустит из-за Чжоу и даже попыталась дать ему по этому поводу совет). Она вообще с готовностью приходит на помощь, когда начинается эта эпопея с походом в Отдел Тайн: "Джинни, хоть и не понимала до конца, что происходит, немедленно сказала: «Мы согласны». <...> - Уж прости, но меня не меньше твоего волнует судьба Сириуса! — воскликнула Джинни, упрямо сжав челюсти, и всех потрясло её необыкновенное сходство с Фредом и Джорджем."

Джинни заметно меняется к шестой книге. Это уже вовсе не та безобидная застенчивая девочка. Она весьма часто прохаживается на счет Флер, я бы даже сказала, она ее терпеть не может. И, скорее всего, дело в банальной ревности, ибо будучи младшей, она привыкла к особому отношению со стороны старших братьев, та же Гермиона реагирует на Флер куда спокойнее.

Как вы помните, к началу шестой части Джинни встречается с Дином Томасом (до этого был Майкл Корнер). Интересный момент был в поезде:

- Пойдем поищем купе?

- Не могу, Гарри, я обещала найти Дина, — без тени сожаления ответила Джинни. — До встречи!

Вы только посмотрите на эту расчетливость и коварство!

Крайне примечательна сцена ссоры с Роном, когда тот застукал ее целующейся с Дином. Как по мне, она повела себя весьма неадекватно. Объясню, почему. Рон на нее наехал вовсе не из зависти. Старший брат всегда будет относиться к младшей сестре как к ребенку, он проявляет о ней заботу, хоть и весьма неумело. Джинни бесится, что он это делает перед Гарри, и потому отвечает еще круче, метя в самые больные для братца темы. И кстати, то, что она выдала, что Гермиона целовалась с Крамом, ее тоже не красит. Полагаю, узнай об этом Грейнджер, она бы не была в восторге, что ее секреты разбазаривают. А уж ее радость от того, что он пригласил Луну на вечер к Слизнорту... Кстати, ее ревность вообще весьма забавна. Особенно в последней книге, когда Чжоу вызвалась провести Гарри в гостиную Когтеврана, а Уизли тут же попросила Луну. Вроде девушка умная и понимающая, и уж должна понимать, что Чжоу для Гарри осталась в далеком прошлом.

В общем, Гарри был для Джинни крепостью, которую она брала измором. Там взгляд кинет, там прикоснется ненавязчиво, а уж какой она душой компании стала в команде после расставания с Дином...

Похвален и ее порыв защитить Гарри от критики Гермионы после случая с Малфоем и Сектумсемпрой, но... Объективно, Гермиона была права по всем пунктам, а Джинни порой круто заносит.

И, о да, свершилось. Они начали встречаться. Интересно, если бы Джинни к нему после матча не помчалась — сколько еще бы эта их резина тянулась? Хотя, не будь Джинни уверена в чувствах Гарри на 150 %, она бы и не помчалась. Девочка-то выросла расчетливой.

Как и полагается любимой, Джинни имеет на Гарри особое влияние. Все-таки что-то было в этой сцене, когда она вела Гарри от мертвого Дамблдора к больничному крылу и остальным членам Ордена. Да и их разговор после похорон... Джинни проявляет по отношению к планам Гарри просто чудеса понимания и смирения (а последнее ей не очень-то свойственно), когда другая бы могла не отпустить или напроситься с ним.

В битве за Хогвартс, бесспорно, проявились ее лучшие качества: храбрость, любовь, сопереживание да и банальное мастерство владения магией. Я бы даже назвала это проявлением материнского инстинкта...

Она <Джинни> присела у девочки, которая шепотом звала маму.

— Все хорошо, — сказала Джинни. — Все хорошо. Сейчас мы перенесем тебя внутрь.

— Но я хочу идти домой, — шептала девочка. — Я не хочу сражаться больше!

— Я знаю, — сказала Джинни, и ее голос надломился. — Все будет хорошо.

Пожалуй, пора подвести итог.

Джинни не идеальна. Я бы сказала, в ней чудом сплелись природная женственность и качества, унаследованные от братьев: чувство юмора близнецов, ум и привлекательность Чарли и Билла, парочка комплексов от Рона, ну, а любовь к квиддичу и вовсе от всех. Про унаследованную жесткость Молли вообще скромно промолчу. Эдакая чувственная мягкость и легкая стервозность в одном флаконе.

Мне кажется, Джинни — самый динамичный персонаж в книге. За семь книг она изменилась (ну, или раскрылась, кому как больше нравится) больше всего: из маленькой плаксивой застенчивой девочки в общительную умную колдунью.

В людях мы видим только две вещи:

то, что хотим увидеть,

и то, что они хотят показать.

"Dexter"

Возможно, мой выбор персонажей для анализа кажется вам все страньше и страньше, но мне доставляет некоторое удовольствие обращать внимание на то, чему обычно не придают особого значения.

Вот, например, Петуния — с одной стороны, довольно-таки злая стерва, с другой — любящая мать и верная жена. Разве не странно?..

С чего же началась ее история?

О том, какой была Петуния в детстве, мы узнаем в последней книге, хотя, казалось бы, кого это вообще интересует?..

Сестры, тогда Эванс, были на детской площадке.

— Лили, перестань! — крикнула старшая девочка.

Но младшая продолжала раскачиваться на качелях всё выше и выше.. Она взлетала всё выше, а потом полетела, по-настоящему. С громким смехом она как снаряд вылетела в воздух, и, вместо того, чтобы упасть на асфальтированную площадку, парила в воздухе и легко опустилась на землю.

— Мама просила тебя больше так не делать!

Петунья остановила качели, со скрипом затормозив каблучками сандалей, спрыгнула на землю, уперев руки в бока.

— Мама запретила тебе так делать, Лили!

— Но со мной же ничего не случилось, — сказала Лили, всё ещё хихикая. — Туни, посмотри-ка! Посмотри, что я могу!

Обращу ваше внимание на то, что Петуния прежде всего проявляет заботу о Лили, опасаясь, что та могла упасть. Далее, мы видим, что старшая сестра явно завидует способностям, при этом побаивается всяческих проявлений магии, но и проявляет к ней интерес. При этом Петуния умудряется оставаться для Лили авторитетом, она ее слушает, хоть и спорит, и слушается: "— Пошли, Лили, мы уходим! — резко бросила она. Лили тут же повиновалась," "Петуния говорит, что ты мне врешь и что никакого Хогвартса нет", "Она бросила на него <Снейпа> последний укоризненный взгляд и побежала вслед за сестрой". А момент, где Петуния подслушивала разговор Снейпа и Лили? На первый взгляд, может показаться, что она там рядом околачивалась лишь из любопытства да зависти. А вы вспомните характеристику, выданную ею Снейпу: "— Волшебник! — вскрикнула Петунья. Она уже не боялась выпрыгнувшего, будто из ниоткуда, мальчика. — Я знаю, кто ты. Ты — сын Снейпов! Они живут в Тупике Прядильщиков около реки, — сказала она Лили, и по её тону было понятно, что это была далеко не лестная рекомендация. — Зачем ты за нами шпионил?" Логично предположить, что она, помимо прочего, еще и беспокоилась о младшей сестре, ведь Снейп у нее доверия не вызывал.

Не буду спорить, назвав сестру уродкой, она поступила не слишком красиво. Но ведь ее можно понять. Вот представьте, со Снейпом она начала цапаться с первой же встречи, а судя по тому, что он даже был у них дома, виделись они часто. Теперь вспомните, что Снейп уже в детстве обладал весьма колючим характером и много чего "приятного" наговорил старшей сестре Лили, да и внешний вид его... для такой перфекционистки, как Тунья — просто ночной кошмар. А ведь он ее еще и веткой долбанул энного размера... И письмо они ее прочитали — тоже так себе поступок. Я к тому, что к первому сентября старшей Эванс уже было за что не любить волшебников. И уж молчу банально о том, что она наверняка ревновала к Северусу Лили, которая тоже молодец, явно не пыталась хоть как-то смягчить их отношения.

Время шло, трещина в отношениях росла... Знакомство с Джеймсом. Ну вы только представьте себе эту картину?.. Джеймс-то еще всклочнее Северуса будет. Крайне сомневаюсь, что в вечер знакомства с семьей невесты Поттер вел себя... подобающе, уж наверняка Лили его предупредила, что Петуния и ее муж волшебство не слишком жалуют. И что же, должна была Тунья любить такого родственничка?.. Еще один повод не любить все, что связано с магией.

В ГПиФК Роулинг дает более, чем подробную характеристику Петунии. Тощая блондинка, домохозяйка, львиную часть времени которой занимает вызнавание сплетней про соседей. Остальное время она занята обожаемым сынишкой и заботами по дому. Полагаю, тот факт, что Петуния хорошая жена и хозяйка, в доказательствах не нуждается: ее дом содержится в кристальной чистоте, сад ухожен, а вечером мужа ждет готовый ужин. То, что из-за слишком большой любви она не замечает явных недостатков своего сына, — это уже другой вопрос, тем более, что этим вообще многие родители грешат.

Ах да, и еще важная деталь. Хозяйка в доме — именно Петуния, об этом Роулинг тоже говорит совершенно прямым текстом: "Несмотря на огромную разницу в габаритах, Вернон все же побаивался жену, и именно она была хозяйкой в доме".

Понятное дело, к Гарри она относится с постоянными придирками, но, к слову, достается ему обычно от Вернона, а не от его жены, едва ли наказание в виде посиделок в чулане можно назвать таким уж жестоким. Петуния вообще с Гарри по сути мало общалась, в основном все диалоги, в т.ч. и на повышенных тонах, с ним вел именно муж. Чета Дурслей с поразительным упорством пытается делать вид, что магию из мальчика можно каким-то чудным образом выбить, хотя, так, кажется, считает только Вернон, у Петуньи-то пример невозможности этого был в виде сестры...

Случилось самое страшное: Гарри пришло письмо. Довольно интересна первая реакция Петунии:

- Что же нам делать, Вернон? Написать им? Сказать, что мы не желаем…

Гарри видел, как сияющие черные туфли дяди Вернона шагают взад-вперед по кухне.

- Нет, — наконец решил дядя Вернон, — мы не будем обращать на это внимания. Если они не получат ответа… Да, так будет лучше всего… мы ничего не будем делать…

- Но…

- Мне не нужно ничего такого в моем доме, Петуния! Разве мы не поклялись, когда оставили его у себя, что будем выжигать каленым железом всю эту опасную ересь?

А вы никогда не задумывались, почему они так старательно пытались "выжечь" эту ересь? Ведь им же удобнее, если Гарри почти весь год будет отсутствовать. А что, если Петуния таким своеобразным образом заботилась о Гарри? Все-таки кое-что она о волшебном мире знала, да и Дамблдор в письме объяснил, что случилось с его родителями. Я веду к тому, что она просто не хотела, чтобы мальчишку постигла участь родителей. В конце концов, он был сыном ее младшей сестры, которую она, несмотря ни на что, любила. Ведь и Вернон говорит в ГПиОФ: "Проявили мягкотелость себе во вред, подумали, что сможем это из тебя вытравить, сделать из тебя нормального человека!.."

Любопытно и то, что спустя более двадцати лет, Петуния помнила, кто такие дементоры. Странно для человека, ненавидящего магию, помнить такие факты о волшебном мире. И тут два объяснения: либо не так уж она и ненавидит на самом деле магию, либо ценит каждое воспоминание о Лили. И я склоняюсь, что тут верны оба варианта (хотя, может, у нее просто память хорошая). И более того, Петуния знала, кто такой Волдеморт и чем грозит его возвращение:

- Вернулся? — прошептала тётя Петуния.

Она смотрела на Гарри так, как никогда не смотрела прежде. И, впервые за всю свою жизнь, Гарри вдруг отчётливо понял, что тётя Петуния — сестра его матери. Он не смог бы объяснить, отчего это пришло ему в голову именно теперь. Он лишь понимал, что среди тех, кто находится сейчас в этой комнате, он не единственный, кто осознаёт весь ужас случившегося. Никогда раньше тётя Петуния не глядела на него такими глазами — большими, серыми и столь непохожими на глаза сестры — не превратившимися в щёлочки от злости или отвращения, а широко распахнутыми и испуганными. Казалось, она вдруг отбросила притворство и перестала упорно делать вид, что ни колдовства, ни какого-либо иного мира помимо того, в котором живут они с дядей Верноном, не существует — а ведь так было всегда, сколько Гарри себя помнил.

- Да, — Гарри посмотрел ей прямо в глаза. — Месяц назад. Я сам видел.

Её пальцы нащупали мощные, затянутые в кожу плечи сына и вцепились в них.

Маска упала. Проступило истинное лицо Петунии. И ведь у нее даже мысли не возникло выгонять мальчишку, разорялся-то больше всех Вернон, при этом было достаточно лишь одного слова жены — и племянника более никто не выгонял.

Окончательно маска сорвалась, практически разбившись вдребзги, я бы сказала, когда Дурсли покидали свой дом.

Тётя Петуния, закрывая лицо платочком, обернулась на звук. Похоже, она не ожидала, что останется с Гарри наедине. Торопливо пряча платочек в карман, она сказала: «Ну… прощай», и направилась к двери, не глядя на него.

— Прощайте, — сказал Гарри.

Она остановилась и обернулась. На секунду у Гарри возникло странное чувство, будто она хотела что-то сказать ему. Петуния посмотрела на него и, казалось, вот-вот заговорила бы, но, дернув головой, она вышла из комнаты и направилась к мужу и сыну.

Интересно ведь, что она хотела ему сказать? Попросить прощения? Попытаться оправдать себя? Пожелать удачи?.. Уж во всяком случае, точно не ехидную шутку бросить.

Если перечитать главы, в которых появляется миссис Дурсль, то можно увидеть, что она вовсе не цепляется к Гарри по каждому поводу. Давайте будем честны, Гарри им доставил кучу неприятностей, в том числе и в детстве. Он вообще-то был далеко не образцовым ребенком. У Петунии было достаточно поводов, чтобы раздражаться на него. Но она никогда не переходила черту. Это делал Вернон. Более того, смею предположить, что выйди она замуж за кого-то чуть более адекватного, все было бы в ее отношениях с Гарри не так печально.

Назвать ее плохой язык не поворачивается. Для нее святое — это семья. Она мечтала быть волшебницей, и... знаете, мне кажется, она возненавидела магию вовсе не от того, что не владела ею. А от того, что из-за нее лишилась сестры. Из-за того, что именно магия в итоге свела Лили в могилу. Ненавидела, потому что не смогла защитить свою сестру. Проклинала за то, что у нее не было сил защитить Лили...

Я не пытаюсь возвести ее в статус святой, нет. Но кто знает, что творится в душе той, которая постоянно носит маску обычного человека?..

Кто не хочет умереть от жажды —

должен научиться пить из всех стаканов.

"Так говорил Заратустра",

Ф. Ницше

Мысль написать об этом персонаже посетила меня внезапно, в планах был разбор совсем другой героини. Наверное, виноват телевизор, в котором, когда я случайно проходила мимо, показывали пятый фильм и одну из сцен в Министерстве.

Не скажу, что Малфой — персонаж такой уж прям противоречивый. Утонченный аристократ в качестве одного из вернейших приспешников главного злодея в первых книгах у многих вызывает явную симпатию. Ну, а потом…

Начнем с того, что родился Люциус в далеком апреле 1954 года. Я это к тому, что ко времени своего первого появления ему почти сорок, он уже давно сложившаяся личность с устоявшимися взглядами на жизнь. И опытом. Причем, стоит обратить внимание именно на этот опыт. Люциус не в школе сидел и не детишек учил, он давал взятки, плел интриги и промышлял прочими темными делишками.

Но не будем забегать вперед. Нельзя не упомянуть, что о том, в какой атмосфере воспитывался Малфой — нам ничего не известно. Мы даже не знаем, кто его мать. Но знаем отца — Абраксас Малфой, который, как минимум, пару курсов учился вместе с Реддлом, а не то и вовсе был его ровесником.

О школьных годах Малфоя известно не многим больше. Он был членом "Клуба слизней", был старостой, что намекает на его уже в школе некоторый авторитет.

Интересно было бы узнать, как Люциус сошелся с Лордом. Произошло это, разумеется, после окончания школы в 1972. Тут у Ро вышел небольшой косячок, т.к. непонятно, шла ли уже тогда война полным ходом. Ибо Дамблдор в первой книге говорит Макгонагалл на Тисовой улице: "За последние одиннадцать лет у нас было мало поводов для праздника," — т.е. война как бы с 1970 по 1981 идет, и тогда Люциус присоединился к Лорду в самый её разгар. С другой стороны, Сириус в ГПиОФ говорит о временах, когда Регулус (который, на минутку, был младше него на год!), стал Пожирателем Смерти: "Родители считали, что Волдеморт прав в идейном отношении. <…> И они были в этом не одиноки. Очень многие до того, как Волдеморт показал себя во всей красе, полагали, что у него очень даже здравые идеи… Но когда родители увидели, на что он готов пойти ради власти, они струсили…" А Регулус присоединился к Лорду после окончания школы в 1978 и какое-то время все-таки пробыл Пожирателем. В таком случае, вместо одиннадцати лет войны были всего-то два года, и Люциус присоединился к Лорду только в начале его бурной деятельности. Полагаю, разницу между вступлением в войну с начала и в середине вам объяснять не нужно?..

Причин, положивших начало знакомству Лорда с Люциусом, можно назвать несколько. Во-первых, это вполне возможное посредничество в этом Абраксаса. Во-вторых, это тесные отношения семейства Малфоев с Министерством (а Лорду нужны были люди со связями). В-третьих, самое банальное, это собственно общие взгляды. Еще можно назвать четвертое — посредничество в знакомстве кого-то из Лестрейнджей — Ребастана или Родольфуса, — с которыми Люциус учился и которые имели папочку-друга Тома Реддла. Да, в общем-то, не суть, как они сошлись, забьем на этот исторический момент.

О взглядах. Если заглянуть вперед, в "Кубок", и обратиться к речи возрожденного Лорда, то из нее следует, что: а) Волдеморт считал Люциуса одним из самых верных сподвижников и б) Люциус это доверие каким-то образом (но каким? Никаких конкретных сведений о его службе нет) заслужил (помним, что Лорд ценит не красивые слова, на которые Малфой мастер, а именно поступки). А чтобы обзавестись подобным отношением, нужен довольно внушительный отрезок времени, ну, хотя бы года два-четыре.

При этом следует обратить внимание, что эти несколько лет пришлись на молодость Малфоя, когда ему было за двадцать. И, сдается мне, при этом Лорд, будучи для мальчишки явным авторитетом, неслабо повлиял на него, упрочив его взгляды (и, возможно, кой-чему и научив).

Господин пал, и Люциусу пришлось вертеться. И ведь вывернулся. И ничего не потерял! Талант, не иначе. Ну, и связи. И деньги. Но ведь этим же еще и пользоваться надо уметь грамотно.

Но это все предыстория (чисто ради более полной картины). Теперь к конкретике. Уже первое появление в "Тайной комнате" довольно ярко характеризует Люциуса.

— Ничего не трогай, Драко.

Малфой, протянувший было руку к стеклянному глазу, недовольно процедил:

— А я думал, мы выберем мне подарок.

— Я же сказал, что куплю тебе гоночную метлу, — рассеянно ответил его отец, барабаня пальцами по прилавку.

Этот момент нам как бы намекает, что Люциус сына отнюдь не балует, хотя средства явно позволяют. Далее, он одергивает сына:

— Ты говоришь мне это в сотый раз, — не дослушал мистер Малфой, раздраженно глянув на сына. — И я должен напомнить тебе, что это непредусмотрительно — показывать, что ты не в восторге от Поттера, как все остальные, ведь большинство считают его героем…

Что мы здесь видим? Во-первых, разборки в песочнице Люциуса явно не интересуют, детишки должны сами разбираться (весьма по-слизерински!). Во-вторых, он учит Драко скрывать свое истинное отношение к людям. В-третьих, на поведение сына он смотрит весьма критически, что подтверждается и другой вскользь брошенной фразой (кстати, оригинал куда интереснее эксмовского перевода):

“I hope my son will amount to more than a thief or a plunderer, Borgin,” said Mr. Malfoy coldly, and Mr. Borgin said quickly, “No offense, sir, no offense meant —”

“Though if his grades don’t pick up,” said Mr. Malfoy, more coldly still, “that may indeed be all he is fit for —”<…>

Переводим:

— Надеюсь, мой сын станет чем-то большим, нежели вором или грабителем, — сухо заметил мистер Малфой, на что Боргин поспешил заверить его:

— Я не имел в виду ничего плохого, сэр…

— Хотя, если он не исправит свои оценки, — продолжал мистер Малфой совсем уже ледяным тоном, — то, вполне вероятно, эта деятельность окажется единственной, к которой он будет пригоден…

— Я не виноват, — отрезал Драко, — у всех учителей свои любимчики, эта дура Гермиона Грейнджер, например…

— На твоем месте я бы сгорел со стыда, если бы подобная девица, к тому же не из колдовской семьи, обходила бы меня по всем предметам, — раздраженно сказал мистер Малфой.

Заметьте, он даже акцент делает не на том, что его обскакала грязнокровка, а на том, что Драко в принципе не лучше всех.

Далее, как вы помните, эта презабавнейшая сцена во "Флориш и Блотс". Полагаю, вы и сами помните, как мило Люциус последовательно прошелся по самым больным для Уизли местам?.. При этом он сначала взял у Джинни учебник, а потом совершенно намеренно спровоцировал Артура:

— Говорят, в Министерстве полно работы? — с фальшивой заинтересованностью спросил мистер Малфой. — Все эти рейды… сверхурочные-то платят?

Он запустил руку в котел Джинни и вытащил из-под многочисленных книжек очень потрепанные «Превращения: руководство для начинающих».

— Так я и думал, — не платят, — констатировал мистер Малфой, — подумать только, и какой смысл позорить само имя колдуна, если тебе за это даже не могут обеспечить нормального существования?

Мистер Уизли покраснел еще сильнее, чем его дети.

— У нас абсолютно разные взгляды на то, что позорит имя колдуна, — сдержанно ответил он.

— Разумеется, — невозмутимо согласился мистер Малфой, уставив бледный взгляд на родителей Гермионы, настороженно наблюдавших за этой сценой. — Что за компанию ты водишь, Уизли… а я-то думал, что тебе и твоей семье уже некуда катиться…

<Драка>

Хагрид с усилием прошел через толпу. В мгновение ока он растащил драчунов. У мистера Уизли была рассечена губа, а мистер Малфой получил в глаз «Энциклопедией поганок». Он все еще сжимал в руках «Превращения». Он швырнул книжку Джинни, злобно сверкнув глазами.

— Держи свою книгу, девочка, ничего лучшего твой отец не способен тебе дать…

Разумеется, глупо думать, что Люциус притащил с собой дневник Реддла, чтобы всучить его кому-то из Уизли. Тогда получается, что он в считанные секунды спланировал всю эту драку. С одной стороны, избавился от темного наследства на ура (таким образом заботясь, кстати, прежде всего, о благе семьи), с другой — знал бы, чем ему это грозит…

Все также помнят щедрый жест Малфоя по отношению к слизеринской команде? С одной стороны, учит ребенка взятки давать. С другой — все-таки родной факультет, чего бы и не поддержать? А вот с третьей… — а не значит ли это, что Люциус не так уж и уверен в способностях своего сына? Сами понимаете, у команды с лучшим обмундированием шансов на победу больше, — эдакое подспорье сынишке, чтоб не облажался.

Далее Малфой появляется в хижине Хагрида, где, кстати, даже в присутствии Фаджа, умудряется весьма… иронично пройтись и насчет Хагрида, и насчет Дамблдора. При этом совершенно ясно мы видим, с какой легкостью он отмахивается от возражений министра касательно отстранения директора...

Вам не кажется, что будь у Люциуса желание, он и сам бы мог стать министром?.. Другое дело, что предпочитает дергать за нитки из тени.

Ну, эпизод в кабинете директора и в коридоре особо не прокомментируешь. Разве что стоит заметить, что даже будучи в гневе, Люциус контролировал каждое свое слово и ничего компрометирующего не ляпнул (годы практики, полагаю). А вот ситуацию с освобождением Добби Ро, на мой взгляд, откровенно притянула за уши.

В оригинале:

“Mr. Malfoy,” he gasped, skidding to a halt, “I’ve got something for you —”

And he forced the smelly sock into Lucius Malfoy’s hand.

“What the — ?”

Mr. Malfoy ripped the sock off the diary, threw it aside, then looked furiously from the ruined book to Harry.

Он снял носок и просто отшвырнул его на пол. А Добби его поднял — и вуаля. Поднять можно что угодно, как бы… Не люблю, когда Ро так делает: откровенно подыгрывает Гарри, превращая качественных мерзавцев в идиотов (ну, и да, мне обидно за Люциуса, и в данном эпизоде, и как Ро вообще его слила к концу).

И все-таки. Зачем Люциус избавился от дневника Лорда? Ну, помимо опасения, что его могут обнаружить при проверке. Все-таки Малфой человек сообразительный: должен был задуматься о том, что если господин вернется, ему будет атата? Тем более, можно было бы просто спрятать тетрадь куда-нибудь, в тот же Гринготс. Вывод очевиден. Он хотел именно выдворить из замка Дамблдора или, как минимум, испортить ему жизнь. Хотя, если честно, мне не слишком понятно, зачем. Сам он директором точно не стал бы (спрашивается, откуда такая нелюбовь к Альбусу? Ну, взгляды на некоторые вопросы разные, но Люциус уже вроде не в том возрасте, чтоб из-за этого подставляться?). Посадить свою марионетку? Зачем? Как-то глупо и непродуктивно выходит.

Третья часть в этом плане вообще самая веселая по-моему. Прямо в ней Люциус не появляется, но зато сколько его поминают добрым словом. А теперь… Вспомним разбор эпизода в магазине Боргина. Вам не кажется, что Люциус Драко сказал бы что-нибудь типа: "Идиот, и какого черта ты на гиппогрифа полез?" Да и ранение-то ведь плевое. Опять же, в подобной школе едва ли можно учиться, ни разу не угодив при этом в медпункт. И за нытье, которое Драко демонстрировал, он бы еще и подзатыльник от отца схлопотать мог вообще-то. Но тут есть одна маленькая деталь. Люциус вылетел из попечительского совета. А тут такая возможность подпортить жизнь одному из сподручных Дамблдора — ну, грех шанс упускать. Сделал гадость — сердцу радость (и как же я его понимаю и одобряю!).

Четвертая книга вводит меня в недоумение, если честно. Двуличность Люциуса бросается в глаза и все равно непонятно, где он врет. Но по порядку.

Встреча на стадионе, разумеется, шаблона не разрывает. Презрительные усмешки, ироничные замечания, граничащие с оскорблением (однако же, Люциус никогда не переходит этой тонкой грани и не опускается до прямого оскорбления). А вот выходка с магглами… Безусловно, затейник именно Люциус. Но что его сподвигло на подобную ересь? Решил напомнить о Лорде? Так лучше бы поискал его. Продемонстрировать свои взгляды и убеждения?.. Если он действительно разделял взгляды Темного Лорда, почему он не искал его, опять же? Ну, сначала, допустим, за ним была слежка. Но потом?.. Уж у Малфоя-то достает фантазии действовать так, чтобы другие его не поймали за руку. Неужели поверил в смерть господина? Или, как и Регулус, ужаснулся от методов Лорда, но открыто дать задний ход испугался? Мол, сглупил в молодости и все такое?.. Тогда зачем это представление на Чемпионате? Это же просто развлечение, они даже основательно этих магглов не покалечили. Вы заметили, что в тексте вообще ни разу не сказано, что такого тяжкого сделал Люциус? Что он кого-то конкретно убил? Кого-то конкретно пытал? Ни единого слова. Он, конечно, мастер сваливать грязную работу на других, но… а как он вообще умудрился, не участвуя в столь... пикантных делах, получить благосклонность Лорда?.. Непонятно. Нелогично. Странно.

Как вариант, конечно, на выходку с магглами его могли сподвигнуть прочие товарищи по татушке, но мне как-то сомнительно, что он не мог поставить их на место.

Как ни крути, а странно.

Перенесемся на шабаш на кладбище.

Люциус вернулся к господину. Вопрос. Почему? Верность? Или все-таки страх? Как тонко подметил Волдеморт: "Люциус, мой скользкий друг". А ведь действительно, Малфой именно такой. Он просто... подстраивается под ситуацию... И ведь Лорд даже особо не пеняет Малфою (ха! он еще не знает, что тот избавился от дневника!), его слова к нему можно назвать разве что дружеским подколом:

— ...Мне говорили, что ты не отрекся от прежней жизни, хотя и был вынужден надеть личину приличного человека. Ты, я думаю, по-прежнему готов возглавить тех, кто не прочь помучить магглов? И все же ты не попытался найти меня, Люциус... должен сказать, твои подвиги на Чемпионате мира по квиддичу меня позабавили... но разве не разумнее было бы направить свои силы на поиски своего мастера, на помощь ему? <...> Тем не менее, ты бежал от Метки...<...> Ты меня разочаровал... я ожидаю от тебя более верной службы.

Ну, согласитесь, ничего такого обидного он не сказал. Хотя... сдается мне, разочаровать Лорда куда опаснее для жизни, чем разозлить и получить Круциатусом.

Стоит также обратить внимание и на речь самого Люциуса.

— Милорд, я был настороже. Если бы я заметил хоть какой-то знак, любой намек на ваше присутствие, я бы тут же, немедленно явился к вам, ничто не могло помешать мне... <...> Конечно, милорд, конечно... вы милостивы, благодарю вас, милорд... <...> Мастер, мы жаждем узнать... умоляем вас рассказать нам... как вы добились этого... этого чуда... как вам удалось вернуться к нам...

Сколько почтения в голосе, правда? И уважения, и страха? Ни с кем он так более не разговаривает. Хотя попробуй с Лордом заговори иначе... Наверное, больно будет. И, заметьте, он еще и говорит от лица всех Пожирателей: "Мы жаждем узнать..." — как их глава прям.

Фиаско в Министерстве. Я даже не хочу говорить об этом. Десяток опытных темных колдунов не смогли справиться с шестью подростками. Ну, то есть, в принципе, они с ними практически справились, но подошли люди из Ордена.

Люциус был главой этой операции, ему даже Беллатриса подчинялась. И в принципе, командовал Малфой вполне грамотно. Но не судьба. В итоге оказался крайним. Строго говоря, в том, что пророчество разбилось, его вины нет — оно выпало из кармана Невилла (что за ересь, почему эти шары не покрыли каким-нибудь антиразбиваемыми чарами?), да и вообще, в такой суматохе стеклянному шарику разбиться как два пальца об асфальт. Если операция провалена — виноват командир операции. Увы и ах. Как будто Том не знает, что, чтобы дело было сделано правильно, надо делать самому.

В общем, Люциус честно год отсидел в Азкабане (уверена, Лорд специально не стал его вызволять). Хотя тут Лорд ему еще и явно дневник припомнил... Хотя сам виноват, надо было намекнуть, насколько он важен. "Волдеморт так разгневан на него из-за хоркрукса и прошлогоднего фиаско в министерстве… Бедняга, наверное, втайне рад, что сидит сейчас в Азкабане," — иронично заметил Дамблдор.

Год в Азкабане изрядно сказался на Люциусе: "Люциус Малфой поднял глаза. Он сильно побледнел, в свете огня из камина его лицо отдавало желтизной и казалось вылепленным из воска, глаза впали и потемнели". Оно и немудрено. Да и наличие в собственном доме Темного Лорда радости не прибавляло.

— Нет желающих? — спросил Волдеморт. — Посмотрим… Люциус, я больше не вижу смысла тебе носить палочку.

— Но господин... — сказал он хриплым голосом.

— Палочка, Люциус. Я требую палочку.

— Я…

Волдеморт не просто палочку одолжил. Он прилюдно заявил о бесполезности Малфоя да еще и оставив безоружным. Опустил до шестерки, так сказать. Вообще странно, как он его не убил? Всю седьмую часть Малфой фактически сидел в особняке и ни в чем не участвовал. Возможно, логика проста? Живой Малфой всяко полезнее мертвого Малфоя? Или в память о былых заслугах?.. Легкая сентиментальность?.. Впрочем, смерть слишком легкое наказание, не правда ли? Куда интереснее заставить жить в вечном опасении за семью.

Кстати, тут есть еще один момент.

Малфой взглянул на сидевшую рядом жену. Она смотрела прямо перед собой, такая же бледная, как и он, её длинные светлые волосы ниспадали по спине. Незаметно под столом она легонько коснулась запястья мужа. Немного успокоенный этим прикосновением, Малфой вынул из мантии палочку и протянул Волдеморту. Тот поднес её ближе к своим красным глазам и внимательно осмотрел.

И тут я поняла. Это — любовь. И, как-то ни странно, прониклась к Люциусу каплей уважения. При всей своей скользкой натуре, есть принципиальные вещи, от которых он не отступает.

Стремление Люциуса лично сдать Поттера и ко Волдеморту вполне понятно. Ничего личного, просто бизнес, ха. Понятное дело, им тогда казалось, что Лорд победил, а значит, надо как-то подстраиваться.

В общем, чем большего пытается добиться Люциус, тем сильнее ему попадает.

Зачем Лорд таскал за собой Малфоя при Битве, остается загадкой. Превратил Малфоя в какого-то посыльного (видимо, на замену Хвосту).

— Мой Лорд... — сказал голос, отчаянный и сломанный. Он повернулся: это был Люциус Малфой, сидящий в самом темном углу, все еще имеющий следы наказания, которое он получил после последнего спасения мальчика. Один из его глаз оставался закрытым и опухшим.

— Мой Лорд ... пожалуйста... мой сын...

— Если ваш сын мертв, Люциус, это не моя ошибка... Он не присоединился ко мне, как остальная часть слизеринцев. Возможно, он решил оказать поддержку Гарри Поттеру?

— Нет, никогда... — шептал Малфой.

— Надеюсь, что нет.

— Разве вы не боитесь, мой Лорд, что Поттер может умереть от чужой руки? — спросил Малфой, его голос колебался. — Разве не было бы... простите меня... благоразумнее, остановить это сражение, войти в замок и найти его самостоятельно?

— Не юли, Люциус. Ты хочешь, чтобы сражение прекратилось, потому что сможешь узнать, что случилось с твоим сыном. Мне не нужно искать Поттера. Он сам меня найдет.

Бедный, измученный, затравленный Люциус. А все мысли — о сыне. "...А Люциус и Нарцисса Малфой бежали сквозь толпу, даже не пытаясь бороться, они искали своего сына". Это было последнее упоминание о Люциусе в книге.

Довольно символичное, вам не кажется?..

И тут мне почему-то стало грустно.

Люциуса Малфоя нельзя назвать негодяем. Как и положительным персонажем. Он и не романтический герой, непонятый миром.

Он — истинный слизеринец. Амбициозен, честолюбив, умен, хитер и изворотлив. Он стремится к силе — этой силой для него был Волдеморт, под знаменами которого Малфой мог пойти на такие поступки, на какие бы без покровителя не решился. Ему нравится высокое место в обществе. Ему нравится вершить чужие судьбы.

При этом, какие бы у него не были амбиции и планы, он через них переступит во имя своих главных интересов — в данном случае — семьи. Сочетание таких качеств — парадокс для меня. Он ведь вообще единственный из Пожирателей, у кого есть семья и который эту семью любит (право, считать Лестрейнджей семьей никак не получится), а это, вообще-то, тоже показатель.

Люциус, как то ни странно, один из тех персонажей, кому очень не повезло в жизни. Связался с очень опасным человеком. Достиг небывалого "карьерного" роста. И был растоптан. Унижен. Оставлен без палочки. Без возможности защитить семью. Что для мужчины вообще может быть хуже? И ведь до последнего он держался. Растеряв всякое достоинство, забыв о всякой гордости (только представьте, сколько над ним прочие Пожиратели хихикали), он вызывает отвращение и разочарование (а ведь какой мерзавец, вызывающий симпатию и каплю восхищения, в начале истории был), но вместе с тем его стремление спасти семью вызывает уважение.

Странный герой.

Ну, а как к нему относиться, пожалуй, решать вам.

Он был до того отвратителен,

что уже не внушал и отвращения,

просто воспринимался как нелюдь.

Ночь нежна,

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

В каждой истории (ну, или в большинстве) есть такой персонаж, который не дает жизни другим. Который вызывает непередаваемую гамму эмоций как у главных героев, так и у самих читателей. Иногда авторы их реабилитируют: объясняя их поведение трудным детством, психологической травмой или еще какой причиной, обеляющей все пакости, насмешки, лицемерие и несправедливость с их стороны (да-да, в его огород камень!).

В общем, поговорим о Долорес Джейн Амбридж. Пожалуй, встреть я такого человека наяву, отвращению моему не было бы предела. Эта женщина принадлежит к тому типу людей, которые не нравятся с первого взгляда, даже не успев ничего сделать: от банта на голове и заканчивая туфельками. Поистине удивительная женщина, способная пытать одним своим внешним видом. И знаете? В этом ее прелесть. Она вызывает в читателе бурю эмоций, просто невозможно не обращать на нее внимания. А значит — персонаж состоялся.

Люблю ее, как качественного персонажа, и презираю ее сущность.

Ну и чего о ней говорить, спросите вы. Ведь с ней все ясно. Конченый человек и все такое. Но (ах, как я люблю это волшебное "но"!). Нет, я вовсе не собираюсь строить догадки о ее комплексах или жутких родителях. Но все же, если задуматься и посмотреть на нее более пристально (что я сделала где-то на середине 5-ой части, которую мне спустя столько лет приспичило перечитать), этот персонаж несет на себе очень важные функции.

Но начнем по порядку, как водится, с биографии и характера.

О детстве этой дамы мы ничего не знаем. О ее школьных годах также в книгах не упоминается. Однако по прибытии в Хогвартс она говорит: "Как это прекрасно, вернуться в Хогвартс!" — что как бы намекает. Ро, отвечая на вопрос об Амбридж, сказала, что она училась на Слизерине. С другой стороны, странно, что о ее школьных годах ни разу не упоминается другими преподавателями или Дамблдором. При этом, когда она пришла к Хагриду, после его возвращения, она спросила: "Вы Хагрид?" — что несколько странно, ибо Хагрид явно ее старше и в Хогвартсе всю жизнь фактически провел, и не может быть, чтобы Амбридж его не знала. Опять же, Флитвик, который в школе преподает очень давно, также не выказывает признаков, что когда-то ее обучал. Короче говоря, Ро что-то опять напутала.

Как далее она попала на службу в Министерство да еще и так продвинулась, остается для меня загадкой, тем не менее, именно там мы ее впервые и встречаем.

Опустим описание внешности.

Обратимся к тому, как она говорит. Ее манера очень хорошо отображена в росмэновском переводе (сколько бы на него читатели не плевались): она постоянно использует слова с уменьшительно-ласкательными интонациями. Например, в оригинале: "So silly of me. But it sounded for a teensy moment as though you were…" / "Так глупо с моей стороны. Но на одну секундочку мне почудилось, будто вы предполагаете…" Она самым натуральным образом заигрывает с собеседником, не в романтическом смысле, разумеется, но заигрывает. Таких примеров по тексту можно найти достаточно: эти ее "милочка", "моя дорогая", риторические вопросы, улыбочки.

Добавьте к этому заигрыванию обилие розового цвета во всем, чем она себя окружает (одежда, кабинет в Хогвартсе, кабинет в Министерстве), явно детские замашки в одежде (бантики в волосах для дамы ее возраста и должности — явно не солидны)… Что-то мне подсказывает, что дедушка Фрейд усмотрел бы у нее сексуальное неудовлетворение (хотя я бы выразилась грубее). Хотя Филч и обращается к ней не иначе, как мадам, мы-то с вами понимаем…

Теперь, касательно отправки ее дементоров к Поттеру. Поступок, безусловно, крайне характеризующий. Во-первых, показывает ее решительность и способность идти на крайние меры, а также отсутствие каких-либо моральных и этических устоев. С другой стороны, действует она не напрямую, а через кого-то. В дальнейшем она поступает также: всю грязную работу за нее делают Филч, Инспекционная дружина, мракоборцы (когда нападают на Хагрида). Итак, наша мадам не желает пачкать свои короткопалые ручки, особенно, если придется нарушать закон.

Амбридж — цепной пес на службе у министерства, причем, учитывая ее талант сохранения должности, кто является министром — ее мало волнует. Но особенно неоценимым помощником она была для несамостоятельного Фаджа. Знаете, при наивном корольке всегда должен быть человек, который будет делать всю необходимую грязную работу, не ставя в известность своего сюзерена. Вот Амбридж — как раз такой полезный человечек.

Полагаю, первое ее занятие все хорошо помнят. Очевидно совершенно, что как вести себя с детьми вообще и подростками в частности — она не знает. Это нам намекает на то, что в семье она была единственным ребенком (либо младшим), а своих детей не имеет. По сути, она относится к ученикам даже не как к пятилетним, а как к полулюдям. Так что можно смело их пытать наказаниями! Может, все-таки вырастут в приличных людей, а нет — станут нежелательными лицами.

Игнорирование. Одна из ее черт, которая проявилась сразу же. Как только она сталкивается с тем, что ее не устраивает, она это игнорирует: поднятую руку Гермионы (пока это не стало невозможно), поворачивается спиной к поднявшим руки (все тот первый ее урок). Занимательна и ее реакция, когда она получает, как я это называю, словесного леща от Макгонагалл: " — Интересно, как вы собираетесь ознакомиться с моим методом преподавания, если намерены ежеминутно меня прерывать? Видите ли, я обычно не позволяю разговаривать в классе, когда говорю сама. — У профессора Амбридж сделался такой вид, как будто ей залепили пощечину. Она промолчала, но раскрыла блокнот и принялась с остервенением писать". Напоминает реакцию подростка.

Следует отметить такую ее черту, как хорошая приспособляемость. Она прекрасно осознает, что если за Трелони она может ходить по пятам и прерывать, когда вздумается, то с Макгонагалл этот номер не пройдет, с Граббли-Дерг она ведет себя вполне вежливо, а Хагриду откровенно хамит. Видимо, именно эта черта позволила ей так долго сохранять свое положение в Министерстве.

С другой стороны, действует она довольно топорно, если не сказать — глупо. Декрет об образовании № 24 — разрешение на организацию всяких сообществ. Фактически она прямым текстом сказала Поттеру, что она в курсе происходящего. Перехватила сову Гарри — тоже понятно, что она. Ее запрет на сообщение преподавателями ученикам сведений, не относящихся к предмету, ее запрет "Придиры" — в высшей степени глупо, учитывая, что запрет всегда только подогревает интерес. Я уж молчу о том, что чтение писем учеников (что после ухода Дамблдора делалось в открытую) — вообще нарушение права о конфиденциальности личной корреспонденции. Словом, ее школьные "косяки" можно долго вспоминать.

Поразительное отсутствие какого-либо чувства такта. "Мисс Эджком… Можете просто кивнуть или покачать головой — я уверена, ваши прыщики от этого не станут хуже". Фантастически подбодрила. Ну, а что она ляпнула полусотне разъяренных кентавров — вообще уму непостижимо. На лицо слепая вера во всесильность фразы "Я работаю в Министерстве Магии". Вообще-то, непозволительная глупость для первого заместителя министра. Абсолютная глупость и то, что она собиралась пытать Гарри на глазах у десятка учеников — это либо верх отсутствия мозгов, либо желание удовлетворить собственную потребность в садизме.

Садизм. Да. "...На самом деле она такая же садистка, как и Беллатриса. Но все это оправдано тем, что «я работаю в Министерстве»... Ужасная женщина!" — Ро об Амбридж. Трудно с этим не согласиться. С той лишь поправкой, что Амбридж все же предпочитает моральный садизм, а не физический, хотя от второго получает не меньшее удовольствие, но за него можно и в Азкабан загреметь. Так что она предпочитает доводить окружающих до белого каления (ха-ха, что бы об этом сказал дедушка Фрэйд?).

Иными словами, всего того, что натворила Долорес Амбридж за год работы в Хогвартсе более чем достаточно, чтобы ее, как минимум, уволили. Но нет (но это другая история).

А теперь к функциям вернемся. Описав все эти ее премилейшие черты, я хотела напомнить, насколько невыносимой она делала в Хогвартсе пребывание нашего главного героя. Амбридж — это такое классическое испытание на стойкость. Амбридж — это олицетворение травли Министерства. Ну скажите, разве поливание грязью в "Пророке" — это травля? Пф, ерунда. А вот Амбридж, не дающая раскрыть правду ученикам, отнимающая все самое дорогое в школе, душащая на корню всякую свободу… Амбридж — представитель Министерства, не принимающего главного героя и его позицию, символ раскола волшебного сообщества и его, некоторой, гнильцы. Амбридж — персонаж, добавляющий в ОФ драматизма и накала страстей. Лакмусовая бумажка и катализатор в одной жабьей физиономии.

Что до дальнейшей ее судьбы. "Правительство" Волдеморта она поддерживает даже яростнее, чем прежних министров. Ведь если раньше свои мелкие шалости приходилось скрывать, то теперь она действовала законно. Абсолютно ясно, что ей нравится вершить чужие судьбы. Нравится власть. Непонятно, отчего такая ненависть к магглорожденным (уж я могу понять, почему она "полулюдей" не любила, но эти-то что ей сделали?). Судя по всему, мадам страдает психическим расстройством.

Вызывает недоумение, как же она с такими взглядами и наклонностями не угодила в ряды Пожирателей смерти. Впрочем, попробуйте представить себе встречу Лорда Волдеморта и Долорес Амбридж. Высокий Том, закутанный в черную мантию, посреди мрачной залы с огромным камином и люстрой на цепях рисует череп со змеей на руке маленькой пухленькой Амбридж, надевшей лучший розовый костюмчик. Черная метка, видимо, порозовеет от ужаса. Ро и так Волдеморта бездарно слила, так что не будем портить его репутацию еще больше подобными фантазиями.

Словом, к чему я вообще решила о ней написать. Давайте любить, холить и лелеять таких мерзких персонажей, потому что они лучше всего оттеняют главных героев, раскрывая их перед читателем в новом свете.

Всякий раз демонизируя некого политика в нашей истории,

мы сваливаем ответственность с себя на него.

А. Г. Гордон

Скажем так, персонаж не прям такой интересный а-ля Люциус или Северус, но, как минимум, забавный и, я бы сказала, несколько необоснованно приниженный как в уме, так и в делах. Я, в кои-то веки, хочу вытащить героя из болота и попытаться продемонстрировать его хорошие качества ну, и не только, без злорадства тоже никуда. И, каюсь, мне просто хотелось удивить вас выбором.

О детстве/юности/молодости этого человека мы практически ничего не знаем. До назначения министром он был главой Департамента чрезвычайных ситуаций. Смею заметить, что подобная должность требует решительности и быстроты. И, раз уж его в 1990 г. назначили министром, скорее всего, он с должностью главы справлялся отлично. И, судя по всему, тогда же получил Орден Мерлина первой степени (награда высшей степени!).

Итак, первый раз мы встречаем министра в ГПиТК: «Незнакомец был невысок, но осанист, седые волосы спутаны, усталое лицо озабочено. Одежда его являла собой необычную смесь: костюм в полоску, малиновый галстук, черная мантия и остроносые лиловые ботинки, под мышкой он держал светло-зеленый котелок». Что здесь видно: легкая эксцентричность, сентиментальность (по отношению к котелку) и довольно близкое восприятие проблем.

Далее следует очень показательный диалог. Вынуждена привести его довольно подробно.

— Неважные дела, Хагрид, — короткими фразами заговорил Фадж. — Хуже некуда. Надо что-то решать. Четыре нападения на полукровок. Дело зашло слишком далеко. Министерство обязано принять меры.

<...>

Явно ощущая неловкость, Фадж продолжал.

— Послушайте, Альбус, прошлое Хагрида говорит против него. У Министерства нет выхода. Необходимо действовать. Попечительский совет в курсе дела.

— Я вам еще раз говорю, Корнелиус, удаление Хагрида не поправит дела. — В голубых глазах Дамблдора горел огонь, какого Гарри еще никогда не видел.

Фадж нервно повертел в руках котелок.

— Взгляните на случившееся с моей точки зрения, Альбус. На меня оказывают давление. Требуют действий. Если будет доказано, что Хагрид не виноват, мы привезем его обратно. И тогда, поверьте, никто больше слова худого не скажет. Но сейчас я вынужден забрать его с собой. Вынужден. Это мой долг.

— Забрать меня? — повторил Хагрид, его колотила дрожь. — Куда?

— Совсем ненадолго. — Фадж избегал взгляда Хагрида. — Это не наказание, Хагрид. Скорее предосторожность. Настоящего преступника найдут — вас отпустят с подобающими извинениями…

Во-первых, Фадж изрядно побаивается и Дамблдора, и Хагрида (что весьма разумно). Во-вторых, ему неловко и он нервничает. Причины? Страх, нежелание заниматься подобными делами, неверие в виновность Хаграда, неопытность (на посту министра всего два года) — нужное подчеркнуть. Кроме того, заметьте, Корнелиус подчеркнуто открещивается от данного решения и снимает с себя ответственность: ...Министерство обязано принять меры... у Министерства нет выхода... на меня оказывают давление, требуют действий... вынужден... это мой долг. Он явно боится критики и потерять свой пост, в то же время отношения с Дамблдором ему тоже портить не хочется. Отстаивать собственную позицию он пока боится (будем откровенны: это в интернетах мы смелые, в жизни все далеко не так, так что не нужно здесь ехидно улыбаться), но и альтернативного решения придумать не может. Его даже впору пожалеть — он оказался между молотом и наковальней у него вообще походу судьба там вечно быть.

Интересно и появление Люциуса.

— Отстранение Дамблдора? Это невозможно! — вспылил Фадж. — Это уж совсем крайность… Послушайте, Люциус…

— Назначение или отстранение директора — прерогатива Попечительского совета, Фадж, — отчеканил Малфой. — И раз Дамблдор не в силах справиться с разгулом преступности…

— Дамблдор не в силах справиться? — Фадж разволновался так, что его верхняя губа заблестела от пота. — А кто же тогда в силах?

— Это мы скоро увидим. — Малфой мерзко осклабился. — Обратите внимание, проголосовали все двенадцать…

Обратите внимание, насколько вежливо он обращается к Малфою, а тот, к слову, запросто ставит его на место. Ну, тут можно списать на присущую Люциусу аристократическую наглость и веру в то, что мир крутится вокруг него, а может, Корнелиус просто чем-то обязан Малфою.

Кроме того, посмотрите, как Фадж защищает Дамблдора (я просто захлёбываюсь слюнями от умиления). Но это похвально. Видно, что министр директора и уважает, и действительно считает его волшебником умным и могущественным.

В ГПиУА Фадж сперва показывается в газете:

— Мы делаем все возможное, чтобы найти Блэка, — заверил утром министр магии Корнелиус Фадж. — И призываем волшебное сообщество сохранять спокойствие.

Некоторые члены Международной федерации колдунов недовольны тем, что Фадж сообщил о происшедшем премьер-министру маглов.

— А как бы вы поступили на моем месте? — заявил Фадж, известный своим раздражительным характером. — Блэк сумасшедший. Он опасен, как для волшебников, так и для маглов. Премьер поклялся, что о волшебном происхождении Блэка не узнает ни один магл. А если и узнают, сочтут за репортерскую утку.

Типичнейшая ситуация для политика: он уверяет, что все в порядке, и не слишком любит критику, к тому же, здесь она вообще-то и неуместна (он ведь раньше в Департаменте ЧС работал, должен прекрасно знать, что и как делать).

Далее, мы лицезрим его встречу с Гарри.

— Ну, наконец-то, Гарри, — произнес чей-то голос.

Не успел он повернуться, как на его плечо легла рука.

— Во черт! — раздался крик Стэна. — Эрн, двигай сюда!!! Сюда!!!

Повернув голову, Гарри увидел обладателя руки, сжимавшей его плечо, и его словно окатило ледяным душем. Это был сам Министр магии — Корнелиус Фадж.

<...>

— Министр, так выходит, это не Невилл?! — Фадж — полненький невысокий человек в длинной полосатой мантии — выглядел усталым и замерзшим.

— Невилл? — вскинул он брови. — Нет. Это Гарри Поттер.

— Я так и думал! — радостно завопил Стэн — Эрн! Эрн! Знаешь, кто такой Невилл?! Это Гарри! Гарри Поттер! Вон шрам! Смотри!

Фадж без особого восторга промолвил.

— Примите мою благодарность за то, что ваш автобус доставил сюда Гарри. Но нам пора идти.

Фадж еще крепче сжал плечо Гарри и повел его в паб. В дверях возник беззубый, сутулый старик-волшебник с фонарем в руке. Это был Том, хозяин «Дырявого котла».

— Вы нашли его, министр! — воскликнул Том.— Не желаете ли чего выпить? Пива, бренди?

— Принесите лучше чаю, Том, — сказал Фадж, не выпуская плеча Гарри.

Однако, как он в бедного Поттера вцепился и не выпускает! А еще он устал, его явно достали, ну, и за Гарри они там (в Министерстве) явно переволновались все. Вот будет скандал, если мальчишка коньки отбросит!

— Признаюсь, Гарри, — начал Фадж, разливая чай, — мы все изрядно поволновались. Сбежать от родственников, да еще подобным образом! Я уж думал... Слава богу, с тобой ничего не случилось!

Фадж намазал булочку маслом и протянул тарелку Гарри.

— Ешь, Гарри. Ты еле держишься на ногах. А у меня хорошая новость.

<...>

Фадж поднял чашку и ласково, как любимому племяннику, улыбнулся Гарри. Гарри же от удивления не мог слова вымолвить.

<...>

— А теперь подумаем, — Фадж намазывал вторую булочку, — где ты поживешь последние две недели каникул. Я советую тебе остановиться в «Дырявом котле».

— А как… а как же наказание? — Фадж сощурился.

— Наказание? О чем ты, Гарри?

— Я же нарушил Закон о несовершеннолетних волшебниках! — горячо сказал Гарри.

— Ну что ты, мой мальчик! Да неужели мы станем наказывать тебя за такие пустяки?! — воскликнул Фадж, взмахнув булочкой. — Это был несчастный случай. За раздувание тетушек мы в Азкабан не сажаем!

<...>

Если глаза не обманывали Гарри, вид у Фаджа был весьма смущенный.

— Обстоятельства изменились, Гарри, и мы учли... в создавшемся положении... Ты же не хочешь, чтобы тебя исключили?

— Конечно нет!

— Ну, тогда из-за чего весь этот шум? — рассмеялся Фадж. — Съешь-ка ты лучше булочку, а я пойду спрошу у Тома, есть ли для тебя свободная комната.

Вы только гляньте, сколько отеческой заботы! И булочку возьми, и чая выпей, и сам про комнату спрошу, а ты ни о чем не переживай. Замечу, Фадж ведь даже не врет о причинах такой снисходительности к проступку, он о них умалчивает, но не врет. И даже умалчивает как-то... застенчиво. По тем же причинам он отказывается подписывать разрешение для походов в Хогсмид, просит не гулять по маггловским улицам и предоставляет машины до вокзала.

А вот давить на «Пророк» он к тому времени уже научился:

Гарри услышал глухой стук. Наверняка это мистер Уизли ударил кулаком по столу.

— Молли, сколько можно тебе говорить? Репортеры ничего не пишут об этом, так распорядился Фадж.

Следующая встреча крайне забавна. Фадж в компании Макгонагалл, Флитвика и Хагрида отправился питействовать в «Три метлы», а до кучи к ним присоединяется Розмерта.

— Ясно каким. Сириуса Блэка, дорогая моя, ищем. Вы ведь слышали, что он учинил в школе на Хэллоуин?.. — Розмерта, дорогая, мне и самому дементоры не по душе. Но что ж поделать? Как иначе прикажете вас охранять? Раз ваша гостиница стоит именно здесь, значит, дементоры еще не раз к вам зайдут. Я только что с ними встречался, они в бешенстве: Дамблдор не пускает их в школу.

Вообще-то странно, что министр лично возглавляет поиски да еще и с дементорами переговоры ведет. На это вроде как авроры есть... Хотя, конечно, в то время они еще могли не существовать в воображении Ро. Ну, понятное дело, что далее министр подробно разбалтывает историю прошлого... Такой уж он любитель поболтать (выполняет функцию осведомителя для Гарри, ладно уж).

— Как по-вашему, господин министр, зачем он сбежал из тюрьмы? — поинтересовалась мадам Розмерта. — Уж не хочет ли он вернуть Вы-Знаете-Кому силы и примкнуть к нему?

— Думаю, что это его... э-э... конечная цель, — уклончиво ответил Фадж. — Но мы надеемся поймать Блэка раньше. Вы-Знаете-Кто сейчас один, но... дайте ему преданного и способного слугу… Подумать страшно, что будет...

К слову, вот, Фадж сам признает (верит в это или так считает), что Волдеморт жив. Зато какая истерика через год...

Далее министр появляется в конце года, когда проходит аппеляция по делу гиппогрифа.

— Чудесный денек, — продолжал Фадж, окидывая взглядом озеро. — Право, такая жалость, такая жалость...

Он печально вздохнул и вновь повернулся к Гарри:

— Я здесь с неприятной миссией, знаешь ли... Комиссии по обезвреживанию опасных существ требуется свидетель приведения в исполнение приговора взбесившемуся гиппогрифу. А так как я все равно собирался в Хогвартс, проверить, как тут ситуация с Блэком, то меня попросили заодно принять участие...

Во-первых, несмотря на его объяснение, все равно странно, что подобными делами Корнелиус занимается лично. Хотя мне сдается, он просто рад лишний раз посетить Хогвартс, пусть и по такому поводу. Во-вторых, ему не нравится то, что ему предстоит — казнь, в исходе слушания он явно уже уверен. А к этой уверенности, явно приложил руку Люциус.

— Гарри, что такое? — встревоженно воскликнул Фадж. — Немедленно в постель! Вы ему дали уже шоколад? — обратился министр к мадам Помфри… <...> Но Фадж, печально улыбнувшись, покачал головой: — Гарри, Гарри, у тебя все в голове перепуталось. Ты прошел через страшное испытание... Ложись скорее. Опасность уже позади.

Фадж заботлив и тактичен и заранее оправдывает мальчика. Ну, там не последнюю роль сыграл Снейп, твердивший, что Сириус околдовал детей.

К сожалению, Фаджа мало волнует, виновен ли на самом деле пойманный человек. Ему главное — чтобы это все уже закончилось, «Пророк» от него отстал, ровно как и остальные со своей критикой.

— ... только надеюсь, что Дамблдор не создаст трудностей, — говорил Снегг. — Поцелуй будет произведен немедленно?

— Сразу, как Макнейр вернется с дементорами. От этой истории с Блэком житья не стало. Жду не дождусь того часа, когда смогу сообщить в «Ежедневный Пророк», что преступник наконец пойман... Полагаю, Снегг, они захотят взять у вас интервью... Надеюсь, к юному Поттеру скоро вернется разум, и я уверен, он с удовольствием расскажет на страницах «Пророка» все подробности, как вы его спасли...

И все же, детей министр с готовностью выгораживает, причем довольно активно и даже не заботясь о вежливости. Ну, и все же, он их весьма недооценивает, как и в будущем, что ни к чему хорошему не приведет. Всегда считала, что к детишкам надо относиться как к взрослым и не недооценивать их. Вспомните, что в итоге выросло из Тома, а многие его сподвижники присоединились к нему едва оказавшись за порогом школы. Так что дети на многое способны…

— Выкладывайте, Поттер! — взревел он. — Что это вы устроили?

— Профессор Снегг! — возмутилась мадам Помфри. — Держите себя в руках!

— Послушайте, Снегг, — пытался утихомирить его Фадж. — Рассудите здраво. Дверь была заперта, мы сами только что видели...

— Это они помогли ему сбежать, я знаю! — с перекошенным лицом бушевал Снегг, брызжа слюной и указывая на Гарри и Гермиону.

— Уймитесь, милейший! — рявкнул Фадж. — Вы несете чепуху!

Далее, учитывая события, Фадж потерпел полное фиаско. Блэк сбежал, и даже гиппогриф куда-то делся — вот смехота. — Не его одного! — горестно вздохнул Фадж — «Ежедневный Пророк» уж не упустит возможности посмаковать подробности! Загнать Блэка в угол и все-таки опять упустить его! Да еще этот сбежавший гиппогриф. Я стану всеобщим посмешищем! Ладно... Мне пора в Министерство... Сообщить о происшедшем...

Принимает действительность он довольно стоически. Тут я бы, кстати, отметила отвратительное поведение Дамблдора, на мой взгляд. Точнее, это, просто-напросто, очередной его педагогический провал. Если бы директор был с министром более откровенен, чуточку больше ему доверял и вообще хоть во что-то ставил — все могло сложиться бы куда лучше, в т.ч. и в дальнейшем. В конце концов, Фадж его уважал и советовался с ним, Дамблдор мог бы к нему более внимательно относиться и соответственно влиять на него (да-да, именно корыстных целей ради). Но зачем? Дамблдор предпочитает Фаджа огорашивать дикими новостями, ничего толком не объяснять и рассчитывать, что тот будет безоговорочно его слушать. Ну какой-то вообще странный у него подход, вроде столько лет преподает, а в людях не разбирается, точнее, забывает об индивидуальном подходе (ну, Поттер-то тут явное исключение, тут он постарался).

Далее перейдем к роковой ГПиКО. Сперва мы встречаем министра на Чемпионате по квиддичу. …Фадж приветствовал Гарри как старого друга. Им уже доводилось встречаться прежде, и Фадж, пожав ему руку в отеческой манере, поинтересовался, как у него дела, и представил его окружавшим министра волшебникам. — Гарри Поттер, вы понимаете, — громко втолковывал он болгарскому министру магии…

Опять общается с Гарри в покровительственной манере, да еще и не забывает им перед иностранным министром «похвастаться».

Неприятности. Их Фадж терпеть не может. Поэтому предпочитает их не замечать. На протяжении четвертой части министра прямо-таки доводят до белого каления. Организация чемпионата — какое событие! И нате вам привет от Пожирателей смерти. Турнир трех волшебников — событие еще более неординарное! И нате вам четырех чемпионов. А там еще сотрудники исчезают…

— Боюсь, Дамблдор, я не вижу связи. Просто не вижу и все, — говорил Корнелиус Фадж, министр магии. — По словам Людо, Берте ничего не стоит заблудиться. Согласен, что слишком долго мы не можем ее найти, но ведь нет никаких доказательств, что с ней что-то случилось. И уж тем более я не вижу здесь никакой связи с исчезновением Барти Крауча.

— А что, по-вашему, приключилось с Краучем? — прохрипел Грюм.

— Ну, тут либо — либо, Аластор. Либо Крауч в конце концов тронулся — учитывая его биографию, скорее всего так и есть, — сошел с ума и где-нибудь бродит...

Дело не в том, что он не видел связи, он, скорее, не хотел ее признавать, не хотел новой партии проблем, однако от игнорирования они не исчезнут. Вообще, работа у министра куда более нервная, чем мы можем представить, думаю, следует относиться к нему с пониманием.

Ну и далее, последний день турнира: За столом для преподавателей сидели уже и Людо Бэгмен, и Корнелиус Фадж. Бэгмен, как всегда, весел и оживлен, Фадж, напротив, мрачен и неразговорчив. Судя по всему, у кого-то на работе куча проблем. Фадж все-таки человек довольно добродушный и чтобы его довести до состояния «лучше не подходи ко мне» надо постараться.

Дальнейшие события вы и так помните. С Краучем Фадж расправился быстро, без какого-либо суда и следствия. Скорее всего, он просто испугался. Когда покойники, к тому же должные быть похороненными в Азкабане, вдруг воскресают, ничего хорошего ждать не приходится. Думаю, он просто опасался, как бы тот не сбежал подобно Блэку. К тому же, нет живого Крауча, нет его показаний и дальнейших вскрывающихся проблем.

От заявлений Дамблдора Фадж поочередно впадает сначала в бешенство, потом на него накатывает снисхождение:

Странная улыбка не сходила с лица Фаджа. Он снова бросил взгляд на Гарри, прежде чем ответить:

— Вы готовы поверить, что лорд Волан-де-Морт возродился, только на основании заявления сумасшедшего и слов мальчика, который... который...

Это меня поразило больше всего. Уж он-то знает, как работает пресса! Да и про него Скитер, наверняка, ерунды достаточно написала! Как он мог поверить ее россказням?..

Далее встревает сам Поттер. И откровенно говоря, попробуйте поставить себя на место Фаджа.

— Ты просто повторяешь имена тех якобы Пожирателей смерти, кто был оправдан тринадцать лет назад! — сердито заявил Фадж. — Ты мог прочесть их имена в старых судебных отчетах! Ради бога, Дамблдор... мальчишка рассказывал такую же безумную историю в конце прошлого года... его истории становятся все длиннее и неправдоподобнее, а вы продолжаете глотать их... мальчишка может разговаривать со змеями, Дамблдор, и вы все еще верите ему?

Это ведь правда. И со стороны так и выглядит. Его недоверие вполне оправдано.

— Вы дурак! — гневно воскликнула профессор МакГонагалл. — Седрик Диггори! Мистер Крауч! Эти смерти — не дело рук какого-то безумца!

— Нет никаких свидетельств обратного! — так же гневно крикнул Фадж. Лицо его побагровело. — Похоже, вы готовы сеять панику, которая разрушит все, что нам удалось наладить за последние тринадцать лет!

Вот где собака зарыта. Дело не в том, что Фадж непробиваемый дурак. Представьте, с вами бы так начали разговаривать, да еще и при такой толпе народа (семейство Уизли, преподаватели, Помфри), разумеется, он начал артачиться (тем более, что характер у него несколько взрывной). А тут еще Дамблдор, который с порога требует отослать дементоров, послать на переговоры с великанами… Это слишком радикальные действия, за которые его просто сгрызут. Турнир, столько трудов, предосторожностей — и все-таки один погиб. А тут еще такие вести… Да будь на месте министра любой из нас, мы бы, скорее всего, послали куда подальше Дамблдора. Тем более, что и Альбус поступил в высшей степени глупо. К Фаджу нужен более мягкий подход, а не с порога в глаз да еще и при всех.

К тому же, после стольких лет мира, нежелание Фаджа признавать правду вполне логично. Ведь противное означает войну… А война — это дофига проблем.

Поступи Дамблдор более деликатно, он бы смог договориться с Фаджем. Пусть не сразу, но после того, как бы тот остыл. Здесь нужно было разговаривать спокойно, а не доводить министра до истерики. Другое дело, что Ро нужно было устроить для Гарри всю эту вакханалию с травлей от Министерства.

В пятой части Фадж показан как глупец и трус, жадный до власти. При этом он ведет себя как истинный политик, травя Гарри и Дамблдора. И действует все время через чужие руки — тут особо отличились «Пророк» и Амбридж. Его мало волнует, что дементоры шляются где ни попадя (он, собственно, в это и не верит по понятным причинам), что дети могли погибнуть… Но он с готовностью хватается за возможность испортить жизнь Гарри.

Дамблдор, кстати, тоже не слишком дальновидно себя вел на слушании, доводя Фаджа до бешенства. По-хорошему, ему с ним встретиться и спокойно все обсудить. Но нет, будем твердить свое, попутно выставляя Фаджа трусом и глупцом. Ну не поступают так с людьми, от которых хотят нужных действий.

Кроме того, думается, в определенный момент на Корнелиуса явно возросло влияние всяких Люциусов, которые сами знаете чего хотели.

Далее, Фадж отправляет в школу Амбридж. Что бы мы не говорили, а ведь когда хочет, Фадж действует соответственно своей цели и даже добивается нужного результата (детей толком не учат, школа формально под контролем, Дамблдор в бегах — ура!). Такую бы энергию да в нужное русло. Чем это закончится, все мы знаем.

А теперь на секундочку давайте поменяем угол обзора. Пока Министерство делало вид, что Темный лорд давно почил, означенный Лорд вел себя тише мыши (ну, за исключением устроенного побега) — ни убийств (ну, почти), ни разрушенных мостов, ни пропавших людей. Ну, всяко спокойнее было, чем на следующий год. Ах, если бы Министерство только делало вид, а само вело скрытую деятельность… Увы, после того, как Фадж чуть ли не нос к плоской морде столкнулся с Волдемортом, такой финт стал невозможен.

Немного обобщим. Фадж — человек достаточно добрый, сообразительный и способный (вспомните, как умело он пользуется магией при премьер-министре магглов). Он поднаторел в политике, достаточно дипломатичен (если не доводить его), знает, как подавать общественности события, знает, как эту общественность успокоить. Его беда в том — что он относительно хороший политик в мирные времена. В конце концов, это ведь при нем был организован Чемпионат и Турнир. Но вот война — нет, это не его.

Другое дело — Руфус Скримджер. Этот знает толк в войне, он — прежде всего, аврор. А вот политик из него так себе — именно поэтому он оставил рядом Фаджа. Судя по всему, политикой тот и занимался (к слову, этот тоже явно не знает, что в военное время политический курс надо хоть сколько-нибудь менять), советуя Скримджеру заиметь себе карманного мальчика. Ерундистика со Стеном Шампайком, видимо, тоже его рук дело…

В общем, политика — штука неблагодарная и гадостливая. Не зря Волдеморт на нее забил, оставив своим прислужникам разгребать хлам (а вот думал бы о ней побольше, глядишь, организовал бы более толковый режим… ладно, это уже другая история).

Кстати, кто-нибудь понял, куда Фадж в итоге делся? После того, как Министерство пало?.. Загадка.

Итог. Едва ли Фадж — это глупый самодур. Фадж — это обычный человек, вот в чем его фишка. Его поведение вполне укладывается в рамки обыденного. Основной его недостаток в том, что он в какой-то момент поругался с Дамблдором. А когда люди ругаются с кем-то… ох, чего они только не творят. Да и Альбус тоже тут свою лепту внес… Так что будем к бывшему Министру снисходительны.

Материнская любовь очень трогательна,

разумеется, но она часто бывает крайне эгоистична.

Женщина, не стоящая внимания

О. Уайльд

Мне тут было нечего делать, так что я решила доставить себе и вам удовольствие и разобрать по косточкам очередного персонажа. Молли Уизли, в девичестве — Пруэтт.

Наш главный герой встречается с главой семейства Уизли на вокзале, как вы помните. И тут он попадает. Миссис Уизли добра, весела и отзывчива.

— Привет, дорогуша,— женщина улыбнулась ему. — Первый раз едешь в Хогвартс? Рон, мой младший, тоже новичок. ...как попасть на платформу, — понимающе закончила за него пухлая женщина, и Гарри кивнул. — Не беспокойся, — женщина весело подмигнула ему. — Все, что тебе надо сделать, — это пойти прямо через разделительный барьер между платформами девять и десять…

Без комментариев. Вы только подумайте, как бы сложилась судьба, спроси Гарри дорогу у кого-нибудь другого?..

Пухлая женщина внезапно вытащила из кармана носовой платок

— Рон, у тебя что-то на носу.

Самый младший из мальчиков попытался увернуться, но она схватила его и начала тереть платком кончик его носа.

— Мам, отстань! — запротестовал мальчик, но высвободиться ему удалось, только когда мать сама его отпустила.

Бедный Рон. На самом деле, неудивительно, что он вырос таким закомплексованным. Для меня вообще уму непостижимо, что мать такого количества детей не разбирается в детской психологии. Ну, на подсознательном уровне. Ну что Рон сам не мог пятно вытереть? Она же должна понимать, что дети в таком возрасте не любят, когда к ним относятся, как к сопливой мелочи. Я понимаю, для родителей дети всегда дети и бла-бла-бла, но надо как-то хоть немного головой думать?..

— О, бедняжка, неудивительно, что он был один! — воскликнула женщина.— Я все еще думала: почему его никто не провожает? Он такой вежливый, такой воспитанный… Я запрещаю тебе спрашивать его об этом, Фред. Даже и не думай. Неужели ему нужно напоминать об этом именно сегодня?

Вежливый? Воспитанный? Да он полфразы сказать только успел. Ну да ладно, забитость Гарри видать невооруженным взглядом. Фреду с Джорджем, как обычно, раздаются запреты. Но кто бы мог подумать, что вопросы попрется задавать шустрый Ронни?.. По-моему, Молли слишком уж всех опекает. Причем с каждой книгой эта черта у неё проявляется всё сильнее.

Далее про миссис Уизли мы вспоминаем на Рождество. Она присылает детям пачку именных свитеров со сладостями, а заодно и Гарри одаривает: свитером больше связать, свитером меньше — какая разница, когда достаточно спицы заколдовать? Самодельная одежда для Молли — это не хобби, а необходимость, денег-то нема. Причем, со вкусом у неё, судя по всему, не очень, раз Перси и Рон не сильно горят желанием носить кофты (близнецы не в счет, они-то товарищи без комплексов). Вообще-то, я хочу сказать, что когда умеешь колдовать — связать лишний свитер — это действительно не такое уж и большое дело. Так же как и отсыпать сладостей, которые она все равно делает в огромном количестве. Но очень мило с её стороны, не спорю (без сарказма).

Кстати, о денежном вопросе. На самом деле, это как-то тупо. Они живут втроем: остальные дети в школе, Билл с Чарли в свободном полете. Вопрос: куда уходят все деньги у волшебников? Они столько едят, что всё на продукты уходит? Ну, ок, предположим они заранее копят на школьные принадлежности на следующий год. А Билл с Чарли? Мне кажется, они вполне могли бы помогать родителям. Хотя, может, я чего-то не понимаю, и в Англии так не принято?..

В ГПиТК мы знакомимся с другой стороной Молли. Жестокой и беспощадной. Реакция близнецов говорит о многом.

Это была маленькая полная женщина с добрейшим лицом, сейчас напоминающая саблезубого тигра. Фред охнул.

— Господи, — вырвалось у Джорджа.

Миссис Уизли подошла к ним и остановилась, уперев руки в бока и переводя взгляд с одного виноватого лица на другое. На ней был фартук в цветочек, из кармана которого торчала волшебная палочка.

— Ну? — грозно вопросила она.

— Доброе утро, мамочка, — произнес Джордж, как ему показалось веселым, довольным голосом.

— Вы что, не понимаете, как я волновалась? — яростно прошептала миссис Уизли.

— Прости, мамуля, но мы должны… были… — вся троица была выше матери чуть не на голову, но смертельно боялась ее гнева.

— Пустые постели! Никакой записки! Исчезла машина! Могли попасть в дорожную аварию! Я чуть с ума не сошла от беспокойства! Вы ни о ком, кроме себя, не думаете! Такого я, сколько живу, не помню! Вот погодите, придет отец. Старшие братья никогда ничего подобного не совершали, ни Билл, ни Чарли, ни Перси…

— …наш пай-мальчик, — закончил тираду Фред.

— НЕ ГРЕХ БЫ И ПЕРЕНЯТЬ У ПЕРСИ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ! — воскликнула миссис Уизли, тыча пальцем в грудь Фреда. — Вы могли погибнуть, вас могли увидеть, отец из-за вас может потерять работу…

Гневу ее, казалось, не будет конца. И, только охрипнув, она повернулась к Гарри, который попятился от нее в страхе.

— Милости просим, дорогой Гарри. Входи, сейчас будем завтракать, — приветливо улыбнулась хозяйка и с этими словами поспешила обратно в дом.

Меня всегда пугали люди, которые могут на кого-нибудь орать, а через секунду повернуться к тебе и с улыбкой поприветствовать. В общем-то, её можно понять. В таком семействе должен быть хотя бы один серьезный человек, который будет держать остальных в ежовых рукавицах и давать тумаки, когда надо.

С другой стороны, еще ранняя рань, а Молли уже на ногах и уже приготовила завтрак. Далее Гарри оказывается на кухне и замечает огромное количество книжек по ведению домашнего хозяйства. Что как бы намекает о том, что кроме как домашним хозяйством, Молли ничем не занимается.

— Нет, не пойдешь, — оборвала его матушка. — Ты не спал всю ночь по собственной глупости. Ступай в сад, пора выдворить гномов. Они опять все заполонили.

Воспитательный момент, однако.

— …Чего только наши люди не заклинают, вы даже не можете себе вообразить.

— НАПРИМЕР, АВТОМОБИЛИ?!

Миссис Уизли вошла в кухню, держа в руке, как меч, длинную кочергу. Мистер Уизли широко раскрыл глаза и виновато выпучился на жену...

— Да, Артур, автомобили. — Глаза у миссис Уизли сверкали. — Представь себе волшебника, который купил старенькую развалюху и сказал жене, что разберет ее на части единственно затем, чтобы понять устройство. А на самом деле применяет к ней чары летучести. И пожалуйста, на этом автомобиле можно лететь хоть на край света.

Мистер Уизли замигал и пустился в объяснения...

— Артур Уизли, ты сам сочинил этот закон, и, конечно, эту оговорку предусмотрительно вставил! — гремела миссис Уизли. — Чтобы безбоязненно баловаться у себя в сарае со всеми этими глупостями простецов! Так вот, к твоему сведению, сегодня утром к нам прилетел Гарри в том самом автомобиле, который для полетов не предназначался!

— Гарри? — ничего не понимая, проговорил мистер Уизли. — Какой Гарри?

Он оглядел кухню, увидел Гарри и подпрыгнул от изумления...

— Сегодня ночью твои сыновья слетали в этом автомобиле на Тисовую улицу и привезли нашего друга. Что ты на это скажешь? — голос миссис Уизли крепчал.

— Вы правда туда слетали? И вполне успешно? — с неподдельным восторгом спросил мистер Уизли. — Я… я… — осекся он: из глаз миссис Уизли летели огненные стрелы. — Разумеется, мальчики, это очень, очень нехорошо…

Миссис Уизли стала раздуваться, как большая американская лягушка.

Вообще, по-моему, Молли как-то слишком серьезно ко всему относится. Проще надо быть. Хотя, один раз дашь поблажку, они же вконец обнаглеют.

— Гарри! Деточка! Нашелся! — Миссис Уизли мчалась к ним на всех парусах, одной рукой размахивая сумочкой, другой таща за собой Джинни. — Гарри! Миленький! Ведь ты мог погибнуть!

Подбежав, миссис Уизли мгновенно достала из сумки платяную щетку и принялась сметать с мантии Гарри остатки сажи. А мистер Уизли снял с носа Гарри очки и прикоснулся к ним волшебной палочкой, раз-два — и очки как новые!

Ну, что я говорила про гиперболизированное чувство опеки? К слову, так ласково она только к Джинни, по-моему, еще относится. Оно и понятно: единственная девочка да еще и самая младшая, и бедный несчастный Гарри. Чудная парочка.

— Будь осторожнее, Артур, — сурово проговорила миссис Уизли, следуя в банк за низко кланявшимся гоблином. — Эта семья опасная. Не зарься на кусок, который не проглотишь!

Молли о Малфоях. Мне кажется, Артур так-то побольше неё знает об опасности этой семейки. Ну да ладно, его и впрямь не мешает иногда придерживать… Хотя, может, и нет? Артур ведь в принципе достаточно активный и инициативный, не сдерживай его вечно Молли своими понуканиями, он бы мог и большего добиться.

…а миссис Уизли кипела от ярости.

— Хороший пример ты подаешь детям… Подраться прилюдно… Боже! Что подумает Златопуст Локонс.

Вот уж нашла, о чьем мнении беспокоиться. А Артур так вообще всё правильно сделал, хотя можно было и как-то изящнее поступить, типа волшебной палочкой воспользоваться (хотя опустить Люциуса до уличной драки — это тоже нечто).

Далее. Громовещатель. С одной стороны, конечно, воспитательный момент и всё такое. Но это же реально унизительно для подростка двенадцати лет. К тому же и без того закомплексованного. К тому же рассказывать всем присутствующим в Большом зале о семейных проблемах?.. Ну, не знаю, мы же не в мире розовых единорогов живем, такая непосредственность как-то чересчур. Вот на что мне слизеринцы в этом плане куда больше нравятся: никогда сор из избы не выносят.

— Джинни!

Увидев дочь, миссис Уизли, сидевшая в слезах перед камином, вскочила, за ней — мистер Уизли, и оба бросились к дочери.

Ну, тут комментарии излишни. Молли, безусловно, очень любит своих детей.

ГПиУА.

— Как это не говорить ему? — возмущался мистер Уизли. — Гарри должен знать правду. Я пробовал поговорить с Фаджем, но он относится к Гарри как к ребенку. А ведь ему уже тринадцать лет!

— Артур, правда поселит в нем страх, — резко сказала миссис Уизли. — Неужели ты хочешь, чтобы в школе Гарри вздрагивал от малейшего шороха? Он такой жизнерадостный мальчик. Зачем его запугивать?

Вот примерно так она к нему и относится все время. По мне, так Молли много на себя берет. Ну, прожил он у них от силы один месяц, и она его прям так хорошо знает! Я не фанат Поттера, но мальчик за пару лет дважды встретился с Волдемортом и прифигачил здоровенную зеленую тварь — Блэк на их фоне как-то тускло выглядит. Уверена, Волдеморт, додумайся его кто в Азкабан посадить, тоже бы оттуда свалил без особого труда.

Миссис Уизли расцеловала своих детей, Гермиону и наконец заключила в объятия Гарри. Она долго его не отпускала, он даже смутился и все-таки был искренне рад, когда она чуть не в десятый раз его чмокнула.

— Береги себя, Гарри, — сказала она, и ему показалось, что глаза у нее повлажнели.

Я, конечно, понимаю, что она к ним как к родным, тем более, Гарри Джинни спас и все такое… и я понимаю, почему Гарри это вообще-то нравится. Но лично мне было бы неприятно, если бы меня так опекал вообще-то чужой человек (пусть и один из родителей друга). Я, может, и не совсем объективна, но перегибает она. Лучше бы своим детям больше внимания уделяла — вон Рон всю жизнь рос недолюбленный.

Гарри тут же заметил дядю Вернона — он стоял, держась подальше от мистера и миссис Уизли, и подозрительно на них поглядывал. Увидев Гарри, миссис Уизли радостно бросилась к нему, и самые худшие опасения дядюшки подтвердились.

Что? К кому бросилась? Ок. Едем дальше. ГПиКО.

При первом же появлении Молли… в общем, перепадает опять близнецам.

— Так что ты хочешь рассказать мне, Артур? — повторила миссис Уизли, переходя на более зловещий тон.

— Да так, знаешь... ничего особенного, Молли, — зачастил мистер Уизли. — Просто Фред и Джордж... Но я уже сам им выговорил...

— Что они натворили в этот раз? — грозно поинтересовалась миссис Уизли. — Это что, опять их «Ужастики умников Уизли»?

Ну, и мужу, заодно.

— Но только все их штуковины, ну... немного опасны, — продолжал Рон. — И, представь себе, они решили продавать их в Хогвартсе. Хотели заработать немного денег. Мама была вне себя! Сказала, что запрещает им делать эти гадости, сожгла все заказы...

— …Уж эта мне парочка! — гневно пробурчала она, доставая из буфета горшки и кастрюли. — Не знаю, что с ними будет. Честное слово, не знаю! Никаких устремлений, кроме создания всевозможных неприятностей.

Замечательная мать. То есть ты пахал, на себе испытывал, и всё выбрасывают. Блеск. Молли тут как истеричка. Слегка опасные? Боже, каждый год в ограниченном пространстве собирают несколько сотен малолеток с волшебными палочками. Это в принципе опасно! Близнецы не маленькие, она вполне могла с ними сесть и серьезно поговорить об их планах. Побольше веры в детей все-таки не помешало бы.

— Ма, в банке никто дурного слова не скажет, как я одет, пока я приношу им деньги, — терпеливо разъяснял Билл.

— А волосы, дорогой? Это просто смешно, — продолжала миссис Уизли, нежно поглаживая волшебную палочку. — Позволь мне привести их в порядок...

— А мне нравится, — сказала Джинни, сидевшая рядом с Биллом. — У тебя, мамуля, такие старомодные вкусы. Во всяком случае, волосы у него совсем не такие длинные, как у профессора Дамблдора.

Я уже говорила, что Молли слишком лезет в жизнь своих детей?.. Вполне взрослых и самостоятельных детей.

— Вы все целы, — всхлипнула миссис Уизли, отпустив мужа и в смятении оглядывая компанию покрасневшими глазами. — Вы живы... О, мальчики...

Тут, ко всеобщему изумлению, она схватила Фреда и Джорджа и стиснула их в таких жарких объятиях, что они столкнулись лбами.

— Ой! Ма, ты нас задушишь...

— И я кричала на вас перед уходом! — вновь зарыдала миссис Уизли. — Я только об этом и думала! Что, если бы Сами-Знаете-Кто добрался до вас и последним, что я успела вам сказать, был бы упрек за плохие баллы по СОВ! О, Фред... Джордж...

Вот и я о том же. Проще надо быть. Ну, после этого она действительно стала проще смотреть на затею близнецов.

Букля вернулась только в один из последних дней пасхальных каникул. Она принесла посылку с пасхальными яйцами и домашними ирисками от миссис Уизли, а еще в посылке оказалось письмо от Перси. Гарри и Рону миссис Уизли прислала по яйцу размером с драконье, а Гермионе — крохотное, меньше куриного. Гермиона, когда его увидела, очень расстроилась.

Поверить тому, что написала Скитер. Поверить. Скитер. Предположу, что Гермиону Молли любит вовсе не так беспросветно, как Гарри. Во-первых, она же не Гарри — родители у нее есть, так что ей дополнительных порций любви не нужно. К тому же, Гермиона в миссис Уизли вряд ли видит непоколебимый авторитет. Между ними есть строгоопределенная дистанция. Я не говорю, что Молли плохо относится к Гермионе, но по-другому, чем к своим детям и Гарри.

— Ее еще я помню, — сказала миссис Уизли. — Один раз она так меня отчитала! Я вернулась в спальню в четыре часа утра...

— Где же ты была всю ночь? — Билл изумленно посмотрел на мать.

Миссис Уизли улыбнулась.

— Мы с твоим отцом гуляли, — ответила она. — А ему досталось от Аполлиона Прингла, тогдашнего завхоза... у отца до сих пор заметны следы...

Опять-таки мило, что она с Биллом приехала поддержать Гарри, и тот от этого счастлив. Но вообще-то, объективно говоря, не много ли она на себя берет?.. Ну да ладно, раз все счастливы. Кстати, в молодости она повеселее была. Зато как детей отчитывать…

— И он даже не удосужился опровергнуть ее слова! — громко воскликнул Амос Диггори, чтобы и миссис Уизли с Биллом, уже в дверях, могли услышать его. — Но ты покажешь ему, Сед. Ты ведь однажды уже победил его.

— Рита Скитер спит и видит, как бы устроить новый скандал, — рассердилась миссис Уизли.— Ты, Амос, работаешь в Министерстве и мог бы давно ее раскусить!

Ой. Кто бы говорил. Она-то перед Гермионой извинилась? К слову, нет.

Миссис Уизли поставила зелье на тумбочку, наклонилась и обняла Гарри. Его никогда не обнимали так… по-матерински. Миссис Уизли прижала Гарри к себе, и все события этой ночи внезапно обрушились на него всей своей тяжестью.

Мой внутренний социопат хочет отпустить что-нибудь циничное. В общем, Гарри по-прежнему маленький мальчик.

— Он хотел, но... — начала Тонкс. Бросившись на помощь Биллу, она тут же опрокинула свечу на последний пергаментный лист. — Ой-ой-ой... Прошу прощения...

— Ничего страшного, милая, — довольно-таки сердито произнесла миссис Уизли и, взмахнув волшебной палочкой, восстановила пергамент.

А вообще, миссис Уизли довольно прохладно относится к другим женщинам. Подсознательно. По-моему. Гермиона, Тонкс, Флер… Кто-нибудь вообще в курсе, у Молли подруги есть?

— В шторах там полно докси, — продолжала миссис Уизли. — Может, завтра попробуем ими заняться?

— У меня просто руки чешутся, — сказал Сириус. Гарри уловил в его голосе горькую иронию, но не знал, дошла ли она до кого-нибудь еще.

Будем откровенны. Миссис Уизли вообще немного… глуповата. В некотором смысле. То есть, скорее, руководствуется чувствами, а мозг у нее отдыхает.

Перепалка с Сириусом. Обожаю этот момент.

— …Они совершенно правы, — заметила миссис Уизли. — Ты еще слишком юн.

Она выпрямилась в своем кресле, сжав в кулаки лежавшие на подлокотниках руки. В лице — уже ни следа сонливости.

— С каких это пор, чтобы задавать вопросы, надо быть членом Ордена Феникса? — спросил Сириус. — Гарри целый месяц проторчал в магловском доме. Он имеет право знать, что проис...

<…>

— В том, что вам не рассказали про дела Ордена, я лично не виноват, — спокойно проговорил Сириус. — Так решили ваши родители. Что же касается Гарри...

— Ты не вправе самостоятельно решать, что нужно Гарри, а что нет! — резко оборвала его миссис Уизли. Ее обычно доброе лицо вдруг стало чуть ли не угрожающим. — Надеюсь, ты не забыл слова Дамблдора?

— Какие именно? — вежливо спросил Сириус с видом человека, готовящегося к бою.

— О том, что Гарри не должен знать больше, чем ему необходимо знать, — ответила миссис Уизли, сделав особенный упор на последние два слова.

<…>

— А я и не буду, Молли, рассказывать ему больше, чем ему необходимо знать, — сказал Сириус. — Но, поскольку именно он стал свидетелем возвращения Волан-де-Морта (все опять содрогнулись), он имеет больше права, чем многие другие...

— Он не член Ордена Феникса! — заявила миссис Уизли. — Ему только пятнадцать лет, и...

— И он перенес столько же испытаний, как и большинство членов, — возразил Сириус. — А кое-кого и позади оставил.

— Я не собираюсь принижать то, что он совершил! — закричала миссис Уизли. Ее кулаки на подлокотниках кресла подрагивали. — Но он же еще...

— Он не ребенок! — раздраженно сказал Сириус.

— Но и не взрослый! — Щеки миссис Уизли зарделись. — Он — не Джеймс, Сириус!

— Спасибо, Молли, но я неплохо представляю себе, кто он такой, — холодно ответил Сириус.

— Вовсе в этом не уверена! — воскликнула миссис Уизли. — Иногда ты говоришь о нем так, словно это твой лучший друг воскрес!

— Что в этом плохого? — спросил Гарри.

— То, Гарри, что ты — не твой отец, как бы ты ни был на него похож! — ответила миссис Уизли, по-прежнему сверля глазами Сириуса. — Ты еще учишься в школе, и взрослым, которые за тебя отвечают, не следует об этом забывать!

— Ты хочешь сказать, что я безответственный крестный отец? — повысил голос Сириус.

— Я хочу сказать, что ты, Сириус, имеешь склонность к безрассудным поступкам, из-за чего Дамблдор требует, чтобы ты не выходил из дому и...

— Давай-ка лучше оставим в стороне указания, которые я получаю от Дамблдора! — громко перебил ее Сириус.

— Артур! — набросилась миссис Уизли на мужа. — Артур, поддержи меня!

Нашла коса на камень. На самом деле, тут представлены просто два архетипа. Типичнейшее отношение женщины-матери к опасности — она видит в Поттере ребенка, и отношение мужчины, который видит в Гарри равного. И, на мой взгляд, позиция Блэка адекватнее. И если бы кое-кто тоже к нему так относился, мы бы не имели в конце книги то, что имеем. Молли и Сириус друг друга недолюбливают: я бы сказала, ревнуют друг к другу. Сириус для Гарри непогрешимый авторитет, а Молли заботится о нем как о сыне.

При этом, в перепалке они здорово попадают по наиболее больным местам друг друга. — И он перенес столько же испытаний, как и большинство членов, — возразил Сириус. — А кое-кого и позади оставил. Напомню, Уизли в первом составе ОФ не было. А Молли точно указывает на положение Сириуса. Хотя опять же, сама Молли тоже только в штабе сидит и занимается хозяйством. Ей нормально. А Сириус вообще-то этим занимается не по своей воле — так что не ей его упрекать.

Кстати. Я бы еще заметила, что Волдеморт в шестнадцать убил отца и бабку с дедом, и подставил дядю. А ведь он мальчик! (Передразнивая.)

— …Я как человек, принимающий интересы Гарри близко к сердцу...

— Он не твой сын, — тихо сказал Сириус.

— Все равно что сын! — яростно возразила ему миссис Уизли. — Кто еще у него есть?

— У него есть я!

— Так-то оно так, — поджала губы миссис Уизли, — но беда в том, что тебе трудновато было о нем заботиться, пока ты сидел взаперти в Азкабане.

Сириус начал подниматься со стула.

— Молли, из собравшихся за этим столом ты не единственная, кто печется о Гарри, — резко сказал Люпин. — Сириус, сядь!

Нижняя губа миссис Уизли задрожала. Побледневший Сириус медленно опустился обратно на стул.

Заметьте: Сириус про сына сказал тихо, Молли ему яростно возразила. Блэк еще худо-бедно помнит о воспитании. Между тем, миссис Уизли постарше него, а ведет себя куда хуже. Довольно подло с её стороны ставить в вину Сириусу срок в Азкабане. Пожалуй, после этого инцидента моё отношение к Молли ухудшилось. Не люблю людей, которые слишком лезут в чужую жизнь.

Миссис Уизли вскрикнула, в точности как Гермиона.

— Поверить не могу! Просто поверить не могу! Рон, дорогой мой, как чудесно! Староста! Это у нас уже семейная традиция!

В кои-то веки и на долю Рона перепала толика любви. Хотя Молли по простоте душевной едва ли задумывалась, чем таким Рон заслужил значок. Ну, будем честны: со старост все-таки полагается брать пример. Рон не отличается ни умом, ни способностями, не является душой компании, лидер из него так себе. Я не говорю, что старосту надо было из Гарри делать, но Дин Томас на эту роль и то лучше бы подошел. Я к тому, что эти подачки Дамблдора несколько раздражают (нате вам первое место за камушек, нате по двести очков за василиска, на тебе значок старосты — а то совсем закомплексованный растешь). Извините, отвлеклась.

Сцена с боггартом. Ясно показывает нам, что Молли не совсем готова вылезти из своего уютного мира и сражаться. Она на взводе, она боится и далее по списку. И её вполне можно понять. В конце концов, её даже Сириус пытается утешить.

ГПиПП.

Гордость за получившего повышение мужа. По-моему, она сама не ожидала.

Обычно часы висели на стене в гостиной, но, как видно, миссис Уизли завела привычку таскать их с собой по всему дому. Сейчас все стрелки указывали на смертельную опасность.

Смысл тогда таскать? Нервишки шалят.

Она поплыла к нему с подносом, и только тогда стало видно, что за нею семенит миссис Уизли и лицо у нее довольно сердитое.

— Совсем не нужно было хвататься за поднос, я как раз собиралась сама его отнести!

Отношение к Флер. Не очень. Во-первых, невестка — а-ля сына отбила. Во-вторых, Флер — это такая противоположность Молли: утонченная, ухоженная, у нее другое воспитание, она принадлежит к другой культуре. Еще и со своим мнением (если она считает Селистину Уорлок смешной — то она об этом говорит). В общем, женские отношения такие… мелочные. Фу. Ну, в итоге они довольно мило приняли друг друга.

Что до последней книги. Там собственно важен один момент, остального уже касались. Дуэль с Беллатрикс, конечно же. Боевую ведьму, которую обучал Волдеморт, побеждает домохозяйка, всю войну просидевшая на кухне. Да, она была на взводе из-за Фреда, на ее стороне был эффект неожиданности и заносчивость Беллы, но… Ро сделала всё, чтобы её победа смотрелась логично. Но… У меня у одной странный осадок неприятия? Такое впечатление, что к седьмой книге автора по голове приложил Шаблон. Добро обязательно победит зло. Бла-бла. Занавес.

Подведем итоги. Молли — это такой огромный архетип матери. Даже так — Матери. Она для всех мама — для детей, для друзей детей, для членов ОФ. Чувства и эмоции для нее важнее, ими она и руководствуется. При этом мать она далеко не идеальная: Рона явно не долюбили, за Перси не досмотрели. Она слишком опекает детей, не понимая, что делает этим хуже. Дети — единственное, что у нее есть в жизни. На них мир для нее и заканчивается. Быть хорошей матерью важно, но за этим она совершенно потеряла себя. У нее нет увлечений, каких-то хобби, она совершенно не следит за собой (будем честны)…

Она настолько из себя Мать — что раздражает этим. Мало того, из Джинни она вырастила еще одну маленькую Мать.

Астрологи достаточно умны,

чтобы делать свои прогнозы столь туманными,

что их можно отнести к любому исходу.

Стивен Хокинг

Тот второстепенный персонаж, который сыграл во всей саге ключевую роль. Ах, сколько историй начинается с одного невинного пророчества? Начиная от предсказанной смерти Эдипа от рук сына и князе Олеге, принявшем смерть от любимого коня, до Т. Гудкаинда с его циклом об Искателе и толпы прочих фантастов, использующих этот прием через раз.

Обосную свой выбор так: к концу всей этой истории я так и не определилась, чего в этой героине больше — мастерства или кривляния? К тому же, мне не совсем нравится, как ее воплотили в фильмах. Там она получилась откровенной бесхарактерной дурой. Перечитывая же книжки, обнаруживаешь, что это не совсем верно. Хотя, конечно, с внешним обликом костюмеры и актриса справились великолепно.

Начнем с имени (ничего о ее прошлом фактически неизвестно). Имя Ро ей выбрала соответствующее — Сивилла — так в античности звали пророчиц, специализирующихся на бедствиях и катастрофах. И ведь действительно, Трелони за всю свою жизнь сделала только одно хорошее предсказание, да и то было вызвано приступом благодарности после доставшей её Амбридж: профессор Трелони на своих занятиях вдруг истерически разрыдалась и заявила изумленному классу и очень недовольной Амбридж, что Гарри вовсе не умрет в юном возрасте, а доживет до преклонных лет и станет министром магии и отцом двенадцати детей. Оно, в общем-то, и понятно, пророчества и должны наводить страх, а не предупреждать о сюрпризах.

А теперь к первому появлению. Тут доставляет все, начиная от обстановки. Напомню.

Он очутился в очень странном классе. Скорее это был не класс, а что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погруженной в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах задернуты, многочисленные лампы задрапированы темно-красным шелком. Было очень тепло и душно, в камине под заставленной странными вещицами каминной полкой горел огонь, издавая тяжелый дурманящий аромат. На огне закипал большой медный чайник. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запыленные птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрепанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.

Описание кабинета — это такой типичный штамп комнаты какой-нибудь гадалки-шарлатанки. С соответствующим размахом. И этот дурманящий аромат. Впрочем, достаточно вспомнить о том, что всякий дурман во все времена считался инструментом для вхождения в транс (вспомните того же Кастанеду).

Гарри сначала показалось, что в свете камина появилась большая блестящая стрекоза. Профессор Трелони была очень худа, толстые стекла очков многократно увеличивали и без того огромные глаза, на плечах газовая в серебряных блестках шаль. С тонкой шеи свисают бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья украшены перстнями и браслетами.

Мне кажется, в ее внешности есть что-то цыганское: шали, бесчисленные цепочки и перстни. А как вы относитесь к предсказаниям цыганок? Ага. А эти ее вечно замогильные голоса, придыхания и прочее…

— Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее. — Профессор переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое. — Этот дар дается немногим. Вот вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа, — не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?

— Надеюсь, — дрожащим голосом ответил Невилл.

— Я бы на вашем месте не была столь уверена, — сказала профессор Трелони, и пламя камина заиграло на ее длинных изумрудных серьгах.

<…>

— В летнем семестре перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадет голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет...

Класс напряженно притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая:

— Вы, деточка, не могли бы... — обратилась она к Лаванде Браун, сидевшей к ней ближе всех, та в страхе съежилась, — дать мне самый большой серебряный чайник? <…> — Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября.

Забавно слышать подобные речи от нее, не правда ли? Про то, что освоить предсказания без дара — нельзя. Обратите внимание, как она делает свои предсказания — мимоходом. Эдакая импровизация, что пришло в голову — то и сказала.

— …А я буду ходить между столами и помогать вам. Мой мальчик! — воскликнула Трелони, схватив за руку Невилла, который встал с пуфа и потянулся за чашкой. — Пожалуйста, после того как разобьете первую чашку, возьмите вторую из голубого сервиза. Розовый мне жалко. Это мой любимый.

И конечно, не успел Невилл взять в руки чашку с блюдцем, как раздался звук разбившегося фарфора. Профессор бросилась к нему со щеткой и совком для мусора.

Есть такое понятие, как самоисполняющееся пророчество — предсказание, влияющее на реальность таким образом, что оно неизбежно оказывается верным. То есть, не действие Невилла обусловило предсказание, а предсказание спровоцировало действие. Если хотите, назовите это банальной психологией.

— Дайте-ка я взгляну, — сказала она, укоризненно глядя на Рона. Подошла к нему и взяла у него из руки чашку Гарри. Весь класс притих, ожидая ее объяснения.

Профессор вращала чашку против часовой стрелки, внимательно рассматривая узоры на ее стенках.

— Это сокол... Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг.

— Кто этого не знает? — громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони воззрилась на нее сквозь свои огромные очки. — Да все. Всем известно про Гарри и про Того-Кого-Нельзя-Называть.

Гарри и Рон смотрели на Гермиону с восторженным изумлением. Гермиона никогда еще не позволяла себе так говорить с учителями. Профессор Трелони предпочла ничего не ответить. Она приблизила огромные глаза к чашке Гарри и снова вперилась в нее, продолжая вращать.

Да, профессор умеет преподносить известные истины с должным пафосом. Хотя, вполне возможно, она сделала это чисто на автомате, даже не подумав, кому делает предсказание. Вообще, мне думается, дело в том, что она просто не пытается, в отличие от Гермионы, анализировать то, что выдает.

Что касается предсказания о минус одном на Пасху. Во-первых, сама Сивилла явно имела в виду, что покинет — значит, умрет (это ведь ее конек, в конце концов!), во-вторых, на Пасху — понятие довольно растяжимое. А учитывая отношение Гермионы к этому предмету — это было неизбежно. К тому же, Трелони изрекает свои пророчества в таких количествах, что сама явно быстро о них забывает. Ибо.

Спустя несколько минут все успокоились. Профессор Трелони, похоже, забыла про Грима и отвернувшись от Гарри с Роном, плотнее закуталась в свой легкий газовый платок.

— Профессор Трелони! — вдруг воскликнула Лаванда, так что все вздрогнули. — Профессор Трелони! Знаете, что я вспомнила? Вы ведь предсказали, что она уйдет! Помните, профессор? «На кануне Пасхи один из нас навсегда нас покинет». Вы это очень давно сказали, профессор.

Профессор Трелони светло улыбнулась.

— Да, Лаванда, я знала, что мисс Грэйнджер покинет нас. Но всегда надеешься, что предсказанное не сбудется. Третий Глаз — тяжелое бремя...

Лично я свято уверена, что все это — банальное стечение обстоятельств. Точнее, закономерное. А не вспомни об этом предсказании Лаванда…

Далее. Рождество. Помните, как профессор "вплыла" в Большой зал?..

— Я не смею, профессор! Если я сяду, нас будет тринадцать. Не забывайте: когда вместе обедают тринадцать человек, кто первый встанет, тот первый умрет.

— Давайте, Сивилла, забудем сегодня эту примету, — нетерпеливо ответила МакГонагалл. — Садитесь скорее, индейка остынет.

К слову. Приметы — это явно выше сил Трелони. А потому: за столом сидело 12 человек. И крыса Рона, которая человек, пусть и крысиной сущности. То есть, Трелони, спустившаяся сюда по велению судьбы, стала четырнадцатой… И всех спасла ололо!

— Вы, конечно, знали об этом, Сивилла? — спросила МакГонагалл, подняв брови.

Трелони бросила на соседку ледяной взгляд.

— Разумеется, знала, Минерва. Но не в моих правилах выставлять напоказ всеведение. Обычно я себя веду так, словно у меня нет Третьего глаза. Зачем волновать людей?

— Это многое объясняет.

— Должна сказать, Минерва, — в голосе Трелони вдруг пропала потусторонность, — профессор Люпин недолго пробудет с нами. И кажется, он сам знает, что время его на исходе. Я как-то предложила ему поглядеть в магический кристалл, так он просто сбежал...

Ведет себя так, словно не имеет Третьего глаза? Да ладно. А ее заявление, что Люпин не долго с ними пробудет вообще феерично на том фоне, что должность проклята.

— Я решила заняться магическим кристаллом немного раньше, чем планировала. — Профессор Трелони

села спиной к огню и оглядела класс. — Богини судьбы поведали мне, что магический кристалл войдет в ваш июньский экзамен.

Гермиона фыркнула.

— Богини судьбы ей поведали, ну, знаете ли! Она же сама готовит экзамен... Отличное предсказание! — Гермиона даже не потрудилась опустить голос до шепота.

Лицо профессора все время оставалось в тени, так что трудно было сказать, слышала ли она Гермиону. Как бы то ни было, она невозмутимо продолжала.

Заметьте, это уже не первый комментарий Гермионы. И Трелони их игнорирует. Собственно, она вообще реальность игнорирует, во всех смыслах.

— Мой мальчик... — вздохнула профессор и посмотрела на Гарри. — Он здесь, это видно, как никогда раньше... Крадется, все ближе... Гр...

— О господи! — воскликнула Гермиона. — Неужели опять Грим? Просто смешно!

Профессор Трелони вскинула на Гермиону огромные глаза, Парвати что-то шепнула Лаванде, и обе тоже воззрились на бунтарку. В глазах профессора полыхнул гнев.

— К своему прискорбию, должна сказать, милочка, что с той минуты, как вы появились в классе, мне было абсолютно ясно, что в вас нет того что необходимо для благородного искусства ясновидения. У меня до вас никогда не было ученика, в котором до такой степени отсутствует духовность.

М-да, преподавательского такта ей не хватает. Да и вообще педагогических талантов. Сами посудите: все ее указания сводились к простой схеме — возьмите чашку/кристалл/руку соседа и сверяйте значения со справочником.

К слову, мы-то с вами смеемся. Но. Если поверить, что Трелони действительно видела черного пса? На секундочку. Но толковала она его как Грима. А пес был всего лишь Сириусом. То есть, опять выходит, что дар вполне реально работает, но Трелони не способна его правильно толковать.

Далее. Экзамен.

— Это гиппогриф, — уверенно заявил он.

— Вот как? — все тем же шепотом воскликнула профессор Трелони, с живостью делая пометки в пергаменте, лежащем у нее на коленях. — Мой мальчик, вероятно, вы видите исход конфликта между бедным Хагридом и Министерством магии! Присмотритесь внимательней... У этого гиппогрифа... у него голова на месте?

— Да, — твердо ответил Гарри.

— Вы уверены? — с нажимом спросила профессор Трелони. — Вы в самом деле уверены, мой дорогой? Не видите ли вы, скажем, его в судорогах на земле, а позади — мрачную фигуру с занесенным топором?

— Нет! — Гарри упрямо потряс головой, ему становилось дурно.

— И ни крови? Ни рыдающего Хагрида?

— Нет! — Гарри, как никогда, хотелось покинуть эту комнату с ее духотой и пряной вонью. — Гиппогриф выглядит прекрасно, он улетает прочь...

Профессор Трелони вздохнула.

— Ну хорошо, мой дорогой, оставим это... Я немного разочарована, но уверена: вы сделали все, что в ваших силах...

Обратите внимание. Трелони лишь бы узреть какую-нибудь гадость. К тому же, Гарри здесь в итоге сыграл роль самой Трелони. Гиппогриф был обречен, "предсказание" — вопль души. С логической точки зрения слушателя, это было таким же бредом, какой обычно несла Трелони. Но при этом, этот бред сбылся. Так же, как сбывался бред, сказанной самой Трелони. Хотя при этом ни Гарри, ни сама Трелони явно не представляли, как все это вообще могло бы осуществиться. По-моему, весьма забавная зеркальная ситуация.

Пророчество, думаю, и так все помнят. Поговорим об обстоятельствах, в которых оно произносится. Вообще-то, в произведениях, которые мне прежде доводилось читать, пророки были единственными, кто понимал истинный смысл той околесицы, что они произносили. Почему околесицы? Потому что пророчество — это нечто, облеченное в иносказательную словесную форму, что нужно правильно расшифровать. А профессор, к слову, говорит довольно… точно.

Здесь, наверное, следует развести понятия пророчества и предсказания. Так, по словарю Т. Ф. Ефремовой пророчество: 1. Предсказание, являющееся — по религиозным представлениям — откровением Бога. 2. Предсказание, предвидение.

В то же время о предсказании:

— 1. только ед. Действие по гл. предсказать-предсказывать. Предсказание погоды. 2. То, что предсказано, пророчество. «Рады тому, что вот я оправдываю ваши всегдашние предсказания.» А.Тургенев. «…Предсказание Ленина о роли нашей парии уже претворилось в жизнь…» (Ушаков).

— 1. см. предсказать. 2. То, что предсказано. П. сбылось. П. гадалки (Ожегов).

— Предсказа́ние ср. 1. процесс действия по гл. предсказать 2. То, что предсказано кем-либо; пророчество. (Ефремова).

То есть, предсказание — частный случай пророчества. Отбросив религиозную подоплеку, пророчество — это то, что пророк произносит помимо собственной воли, он читает некую абстрактную небесную скрижаль, не имея возможности менять слова — поэтому-то растолковать смысл всегда так сложно. А предсказание имеет меньший масштаб, имеет более-менее ясное толкование и привязано непосредственно к каким-то событиям/людям.

Таким образом Сивилла — это нечто странное. В ней соединяются черты пророка (транс), предсказательницы (привязанность к конкретным людям и событиям) и абсолютное неумение толковать собственные видения. Скорее всего, Ро сама при написании не слишком раздумывала над подобными тонкостями. С другой стороны, она явно намеренно сделала ее образ столь противоречивым, чтобы читатель оставался в замешательстве: верить ее россказням или нет.

Те, кто давно не перечитывал книги, могут решить, что на четвертом году Трелони не отличилась. Но нет. Вот вам ее явление в ГПиКО:

— Вы сегодня раньше других, мой дорогой, — печальным тоном обратилась она к нему. — В последнее время своим Внутренним Оком я вижу ваше храброе лицо покрытым тучами тревоги. И к сожалению, должна сказать, что ваше беспокойство небезосновательно. Вижу для вас грядут трудные времена, увы... очень трудные... Боюсь, то, что страшит вас, и в самом деле произойдет... и, возможно, гораздо раньше, чем вы думаете...

Все лето, а особенно после Чемпионата Гарри думал о том, что шрам болит, вспоминал сон о несчастном стороже и Черную метку. Конечно, можно возразить — любой подросток чего-то боится и испытывает тревогу. Но разве Лорд не воспрянул вновь, как того так боялся Гарри? Да и тучи разве весь год не сгущались? Уж на что профессор не вылезает из башни, а происходящее действительно улавливает, сама того не осознавая.

— Я только что говорила, мой дорогой, что вы, без сомнения, рождены под пагубным влиянием Сатурна, — произнесла профессор Трелони не без некоторой обиды в голосе, поскольку было очевидно, что он пропустил ее слова.

— Рожден под чем, прошу прощения? — переспросил Гарри.

— Сатурн, дорогой, планета Сатурн! — повторила профессор Трелони, явно задетая тем, что Гарри не был потрясен этим известием. — Я рассказывала, что Сатурн, несомненно, был в пике активности в момент вашего рождения... темные волосы... хрупкое сложение... трагические потери в самом начале жизненного пути... Думаю, что не ошибусь, если скажу, что вы родились в середине зимы?

Кстати, профессор крайне обидчива. Ибо.

— Это Уран, моя дорогая, — сказала профессор Трелони, всматриваясь в карту.

— А могу я тоже взглянуть на Уран, Лаванда? — ехидно проворковал Рон.

К несчастью, профессор Трелони услышала его и, возможно, именно по этой причине в конце занятия задала им непомерное домашнее задание.

Далее. Отношение к домашнему заданию.

А вот на прорицании Рону и Гарри улыбнулась удача. Профессор Трелони объявила, что поставила обоим за сочинение самый высокий балл. Прочитала их предсказания и похвалила за смиренное приятие предстоящих ужасов. Но радость друзей быстро улетучилась. Трелони задала новое задание, срок месяц, а у них в головах, как назло, иссяк запас бедствий и катастроф.

Я уже говорила, что преподаватель из нее аховый? Ну, учитывая специфичность науки, она, видимо, считает, что старание надо поощрять. А качество и правдоподобность пусть идут лесом. Ну то есть… она могла бы как-то сверить карты… Это ведь не дело, что Рон напророчил себе сломанную шею, когда Нептун в третьей фазе утверждает о том, что он свалится в Черное озеро.

— Я думаю, — говорила Трелони замогильным голосом, — кто-то вел бы себя не столь легкомысленно, если бы узрел то же, что я прошлой ночью в магическом кристалле. Вчера вечером я сидела, погруженная в рукоделие, как вдруг ощутила внезапный порыв. Я встала, села перед шаром и устремила взор в его кристальные глубины. И увидела, что кто-то на меня глядит. Как, по-вашему, кто?

— Старая безобразная мышь в огромных очках? — закатив глаза, прошептал Рон.

Гарри изо всех сил пытался сохранить серьезную мину.

— Смерть, дорогие мои, смерть...

Парвати и Лаванда в ужасе прижали ладони ко рту.

—Да, — выразительно кивнула профессор Трелони. — Она кружила над замком, спускалась все ниже, ниже... Как хищная птица...

Трелони в упор взглянула на Гарри; тот, не скрывая, зевнул во весь рот...

Трелони, конечно, пророчила смерть Гарри (в общем-то, учитывая Турнир, вероятность была не такой уж и маленькой). Вот только смерть настигла Крауча.

Запахи ароматных трав переливались над головой, в лицо веял легкий ветерок. Где-то за занавесью жужжал жучок. Веки смыкались...

Гарри летел на спине филина по голубому небу к старому увитому плющом дому, дом стоял на склоне высокого холма. Приятный ветер дул в лицо.

А это Гарри вновь приснился сон о Волдеморте. Причем заметьте, здесь он не из змеи смотрит, как это было летом или потом на пятом курсе. Судя по всему, это был самый настоящий транс, спровоцированный травами. Подчеркиваю, транс у Гарри, который явно даром предвидения обделен. А это нам как бы намекает, что Трелони, которая постоянно этими травками дышит, и впрямь что-то видит, хотя кажется, что придумывает.

Пятый курс. Веселуха начинается.

— Добрый день, профессор Трелони, — с широкой улыбкой сказала Амбридж. — Полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?

Трелони кивнула с недовольным видом, повернулась спиной к гостье и продолжала разносить учебники. По-прежнему улыбаясь, Амбридж взялась за спинку ближайшего кресла, подтащила его вперед и поставила прямо позади кресла Трелони. Уселась, вынула большой блокнот из цветастой сумки и подняла голову, ожидая начала.

Да, Трелони считает, что какая-либо оценка ее предмета неприемлема. И заметьте, как она отреагировала на Амбридж. Она повернулась к ней спиной. Так же как Макгонагалл в аналогичной же ситуации. Другое дело, что у одной это проявление силы, у другой же — слабости (хотя, едва ли в данной ситуации Сивилла вообще понимала, во что эта инспекция выльется).

Через несколько минут она поднялась и стала ходить по пятам за Трелони, прислушиваясь к ее разговорам с учениками и время от времени задавая вопросы... Трелони расспрашивала Невилла о его дневнике сновидений, Амбридж стояла у нее за плечом и делала пометки в блокноте.

Амбридж ведет себя, как хочет. Едва ли любой человек будет рад, если у него будет по пятам ходить жаба. Но Трелони не может одернуть Амбридж.

— Так, — сказала Амбридж. — Как долго занимаете вы эту должность?

Профессор Трелони нахмурилась, скрестила руки на груди, свела плечи, словно хотела как можно лучше закрыться от позорного допроса… Она помолчала, но, видимо решив, что вопрос не слишком унизителен и можно на него ответить, с большим недовольством сказала.

Вообще-то, для инспекции — это обычный вопрос. Создается впечатление, что Трелони вообще не в восторге, когда ее пытаются вернуть на бренную землю фактов.

— Разумеется, — произнесла она сладким тоном и сделала еще пометку. — Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете? — И по-прежнему с улыбкой испытующе уставилась на Трелони.

Та оцепенела, словно не веря своим ушам.

— Не понимаю вас. — Она судорожно стянула шаль на тощей шее.

— Я прошу вас сделать мне предсказание, — раздельно проговорила Амбридж.

Теперь не только Рон и Гарри украдкой поглядывали на них из-за книг. Почти весь класс замер, глядя на Трелони, которая выпрямилась во весь рост, так что зазвенели бусы и браслеты.

— Внутреннее Око не зрит по приказу, — оскорбленно сообщила она.

— Понятно, — проворковала профессор Амбридж и записала что-то в блокноте.

— Я... но... но... подождите! — Профессор Трелони пыталась говорить, как всегда, потусторонним голосом, но эффект таинственности был несколько подпорчен тем, что голос дрожал от гнева. — Кажется, я что-то вижу... что-то, вас касающееся... да, я чувствую что-то... что-то темное... большую угрозу...

Профессор Трелони наставила дрожащий палец на профессора Амбридж, а та, подняв брови, продолжала любезно улыбаться.

— Боюсь... боюсь, вам грозит большая опасность! — драматически возвестила профессор Трелони.

Учитывая, что обычно Трелони изрекает предсказания, как здоровается, странно, что здесь она не в состоянии что-либо предсказать. Думается, в глубине души, Сивилла боится, что у нее нет дара (ведь она не знает о том, что действительно делает важные предсказания), несмотря на то, что ежедневный спектакль у нее вошел в привычку. Ее бабка была знаменитой предсказательницей — а кто она? К своим сорока (или около того) она не прославилась своими пророчествами. Вполне вероятно, ее это гложет. Ибо какое горе ей запивать хересом, для впадения в транс есть травы. Ну, может, конечно, она заливает и свое одиночество.

Амбридж вызывала такое отвращение, что они были всецело на стороне Трелони — вернее, те несколько секунд, пока она не нависла над ними.

— Ну? — с непривычной резкостью сказала она и щелкнула длинными пальцами перед носом Гарри. — Дайте-ка посмотреть, как вы начали дневник сновидений.

И к тому времени, когда она закончила толковать в полный голос сны Гарри (все до единого, даже те, где он ел овсянку, сулили горькую безвременную кончину), от его сочувствия к ней не осталось и следа. Все это время профессор Амбридж стояла в двух шагах, писала в блокноте, а после звонка первой спустилась по серебряной лестнице.

Здесь мы видим новую Сивиллу, способную злиться. И не только, она явно отыгрывается из-за злости на Амбридж на снах Гарри. Дальше, хуже:

Профессор Трелони шлепнула экземпляр «Оракула» на стол между Роном и Гарри и отошла, поджав губы. Потом швырнула книгу Симусу и Дину, чуть не угодив первому в голову, а еще один экземпляр сунула Невиллу в грудь с такой силой, что он съехал с пуфика.

— Продолжайте! — выкрикнула она с надрывом. — Вам известно, что надо делать! Или я такой слабый учитель, что вы до сих пор не умеете раскрыть книгу?

Ребята недоуменно уставились на нее, потом друг на друга. Гарри же догадывался, в чем дело. Глаза у Трелони за толстыми очками были полны слез. <…>

И до конца урока расхаживала между столами, проливая слезы из-под очков и бормоча, по-видимому, какие-то угрозы.

— ... вполне могу уволиться... унизительное положение... с испытательным сроком... еще посмотрим... как она смеет...

Я, конечно, помню, почему Дамблдор держал Трелони в Хогвартсе. Но к слову о том, как набираются профессора. Альбус, видимо, считает, что если человек в чем-то разбирается, то он сможет этому научить других. Но это не так. Трелони — едва ли обладает качествами педагога. То же можно сказать про Снейпа — преподаватель из него не ахти, хотя бы потому, что его отношение дофига предвзятое. Хагрид, уж простите, как преподаватель также не образцовый (при всей моей симпатии к этому персонажу).

Но я малость отвлеклась.

Она маячила у камина в пропахшей благовониями комнате на башне, прерывала становившиеся все более истерическими вещания Трелони трудными вопросами о птицегадании и гептомологии, утверждала, что Трелони предугадывает ответы учеников раньше, чем они ответят, требовала, чтобы та продемонстрировала свое умение работать с хрустальным шаром, гадать на кофейной гуще или по рунам. Гарри думал, что Трелони скоро сломается под этим давлением. Несколько раз он встречал ее в коридорах — что само по себе было необычно, ибо профессор предпочитала сидеть у себя в башне, — и Трелони что-то лихорадочно бормотала, заламывала руки и испуганно оглядывалась через плечо, издавая при этом сильный запах кулинарного хереса.

Сколько бы не смеялись над Трелони, однако, она не сломалась. Не пошла увольняться. Хотя тут скорее дело в том, что ей просто некуда было идти.

Сцена с увольнением.

С жадным наслаждением она смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своем чемодане взад и вперед.

При этих словах профессор Трелони не то икнула, не то истерически хихикнула:

— Н-нет, я п... пойду, Дамблдор! Я ос... оставлю Хогвартс и п... поищу счастья ещ... еще где-нибудь...

— Нет, — отрезал Дамблдор. — Мне угодно, чтобы вы остались, Сивилла. — Он повернулся к МакГонагалл. — Могу я попросить вас проводить Сивиллу обратно наверх, профессор МакГонагалл?

Однако, Трелони свойственна некоторая гордость, при том, что она явно не понимает, что выглядит довольно жалко.

Далее. Вернемся к пророчеству, с которого началась вся катавасия.

На мой взгляд, это слишком нелогично, что Волдеморт стал охотиться на пресловутый шарик из Министерства. Ведь логичнее обратиться к первоисточнику! Снейп знал, кто изрек предсказание. Да, Дамблдор держал Сивиллу в замке, но не так уж пристально, как Поттера. Ну что стоило прислать ей письмо с приглашением на какой-нибудь слет предсказательниц/конференцию/прием и т.д. Ее ЧСВ неимоверно бы взыграло, и она улетела, как миленькая. Да, она не помнит того, что изрекла, но Волдеморт прекрасный легиллемент — когда его такие трудности останавливали? И… в общем, ее всяко проще вытащить из замка, чем Поттера в Министерство заманить.

На шестом курсе профессор отличилась тем, что стала злоупотреблять хересом.

Все трое пробрались на другую сторону комнаты, прихватив по дороге по кубку с медовухой, и слишком поздно заметили, что у стенки в одиночестве стоит профессор Трелони.

— Здравствуйте, — вежливо сказала ей Полумна.

— Добрый вечер, моя дорогая, — ответила профессор Трелони, не без труда сфокусировав взгляд на Полумне. Гарри снова почувствовал запах кулинарного хереса. — Давно вас не видно на уроках...

— В этом году у нас ведет занятия Флоренц, — сказала Полумна.

— Ах да, конечно, — сказала профессор Трелони, зло и пьяно хихикая. — Конек-горбунок, так я его про себя называю. Не правда ли, после того как я вернулась в школу, можно было ожидать, что профессор Дамблдор уволит эту лошадь? Но нет... Курсы поделили между нами... Откровенно говоря, это оскорбление! Да знаете ли вы...

М… Я уже говорила, что с воспитанностью и чувством такта у нее некоторые проблемы? Хотя, сделаем скидку на то, что она несколько не в себе (разве это не ее обычное состояние?). Однако же, от конкуренции в лице Флоренца она не в восторге. Обидели женщину. Ее, в общем-то, и понять можно — у нее кроме уроков больше и нет ничего.

— Хорошо, — покладисто ответила она. Пробираясь к выходу, Гарри смутно слышал, как она рассказывает о заговоре Гнилозубов профессору Трелони, которую эта тема, по-видимому, живо заинтересовала.

Есть некоторая закономерность, что Полумна с профессором явно в хороших отношениях.

— Ага! — вскричала она, театрально указав на Гарри, и, моргая, посмотрела на него сквозь толстые стекла очков. — Так вот причина, по которой вы, Дамблдор, столь бесцеремонно вышвыриваете меня из кабинета!

— Сивилла, дорогая, — с легким раздражением сказал Дамблдор, — о том, чтобы бесцеремонно вышвыривать тебя, и речи не идет, просто у нас с Гарри назначена встреча, и я действительно считаю, что дальнейшие разговоры по поводу...

— Очень хорошо, — с глубокой обидой объявила профессор Трелони. — Если вы не желаете изгнать отсюда этого узурпатора, эту клячу, значит, так тому и быть... Возможно, мне удастся найти школу, где лучше оценят мои дарования...

Таки профессор с характером. Бузить на Дамблдора она нисколько не боится. Опять-таки, ее можно понять. Она вынуждена делить уроки с "клячей" (и считает это признаком недоверия к ней как к преподавателю), и вместе с тем директор отказывается ее увольнять в силу понятных нам причин.

— Директор школы дал мне понять, что предпочел бы видеть меня пореже, — холодно сказала она. — А я не имею привычки навязывать свое общество тем, кто его не ценит. Если Дамблдор предпочитает игнорировать предостережения, которые сообщают ему карты...

Внезапно ее костлявые пальцы сомкнулись на запястье Гарри.

— Раз за разом, как бы я их ни раскидывала... — И профессор Трелони театрально выхватила из-под шалей игральную карту. — Башня молний, — прошептала она. — Несчастье. Бедствие. Все ближе и ближе...

И опять она попала в точку со своим предсказанием. Причем впервые она его даже истолковала верно.

Далее вынуждена почти в полном виде привести ее диалог с Гарри.

— Мне так вас не хватает на моих уроках, Гарри, — томно произнесла профессор, едва они тронулись в путь. — Как прорицатель вы никогда особенно не блистали... но были таким превосходным объектом... Боюсь, — продолжала она, — что кляча, извините, кентавр, ничего в гадании на картах не смыслит. <…>

Голос ее истерично возвысился, и Гарри ощутил мощное дуновение хереса — даром что бутылки с ним остались позади.

— Возможно, до этого коняги дошли разговоры о том, что я будто бы не унаследовала великого дара моей прапрабабушки. Эти слухи распускаются моими завистниками уже множество лет. Знаете, что я на них отвечаю, Гарри? Разве Дамблдор позволил бы мне преподавать в нашей великой школе, если бы все эти годы не питал ко мне такое доверие? Разве я не доказала ему, что чего-то стою?

Гарри пробормотал нечто невнятное.

— Хорошо помню мой первый разговор с Дамблдором, — глухим голосом продолжала профессор Трелони. — Разумеется, я произвела на него глубокое впечатление, очень глубокое. Я тогда остановилась в «Кабаньей голове», кстати, не рекомендую, — клопы, мой мальчик, — но в ту пору я была стеснена в средствах. Он расспрашивал меня... Должна признаться, поначалу мне показалось, что к прорицанию, как к предмету, он расположен не очень благосклонно. Помню, у меня возникло такое странное чувство, я в тот день почти ничего не ела. Правда, потом... <…>

— ...потом нас самым невоспитанным образом прервал Северус Снейп.

— Что?

— Да-да, за дверью поднялся какой-то шум, она распахнулась, и перед нами предстал тамошний неотесанный бармен, а с ним и Снейп. Снейп что-то мямлил, дескать, ошибся лестницей, хотя мне, должна вам сказать, сразу стало ясно, что его поймали, когда он подслушивал нашу беседу с Дамблдором. Видите ли, он сам желал в то время получить это место и, несомненно, надеялся таким способом раздобыть полезные сведения! После этого Дамблдор проникся куда большим желанием взять меня на службу. Смею думать, Гарри, что объясняется это поразившим его контрастом между моими непритязательными манерами, моими неброскими дарованиями и бесцеремонностью молодого человека, который всюду сует свой нос и готов даже подслушивать у замочной скважины... Гарри, дорогой!

Впервые за всю историю мы видим настоящую Трелони. Тут тебе и отношение к ученикам, и к коллегам, и к директору, и обида как за недоверие к ее дару, так и за непонятное ей отношение к себе (в том смысле, что половину уроков отобрали и уволиться не дают). Более того, мы видим обычную женщину в возрасте, не большого ума, одинокую и явно желающую просто с кем-нибудь поговорить, точнее, выговориться.

Кстати, интересно же, а как она узнала о Выручай-комнате?..

К слову, в битве за Хогвартс она себя тоже проявила, швыряя хрустальные шары во врагов.

Вот, собственно, и все, что мы о ней имеем. Попробуем резюмировать.

Перечитав все сцены с профессором, я так и не решила для себя, кто она.

Одинокая женщина, для которой главное в жизни — ее предмет. Он заменяет ей семью, друзей, отношения. В ней удивительным образом сочетаются закомплексованность и скрытая неуверенность в своих способностях и явно завышенная самооценка. Отсутствие высоких умственных способностей и истеричность. Да еще и пристрастие к выпивке…

На самом деле, ее просто жаль. Мне кажется, все это — следствие того, что истинный дар у нее все-таки есть. Назовем это защитным механизмом, если хотите. Лучше мелкие предсказания, которые сбываются через раз, чем осознание того, что это она сподвигла Волдеморта к убийству Поттеров.

Она явно что-то видит и чувствует — но не в силах правильно трактовать знамения. Что может быть плачевнее для предсказателя?..

Пожалуй, Трелони — единственный персонаж, с отношением к которому я не могу определиться. Герой-то получился яркий, колоритный. Но совершенно мутный. Не хватает чего-то. Может, дело в том, что мы не знаем, почему она вообще такой стала?..

Каждый думает только о себе, и жизнь других людей для него —

лишь дополнительные аксессуары его собственного существования,

не имеющие значения;

важно лишь все, что касается его самого.

Жизнь других людей кое-что значила

для каждого лишь постольку,

поскольку от нее зависело его счастье...

Арчибальд Джозеф Кронин,

"Звёзды смотрят вниз"

Гораций Слагхорн, в росмэновском переводе — Слизнорт. На мой взгляд, очень удачный перевод, созвучен с оригиналом, отражает и суть, и задумку автора (slug — слизень, если вдруг кто не в курсе, horn — рог; получается эдакий "Рог слизней"). Мысль написать об этом персонаже пришла в голову случайно. Гораций мне нравится — и его положительные черты, и отрицательные. Он хитер, харизматичен и обаятелен. Нет, это не та обаятельность Зла, как, скажем, дело обстоит с Томом. Но и сугубо добрым героем Слагхорна не назовешь — его поступки, а точнее, отношение к людям порой довольно-таки жестокое. Он истинный слизеринец — и это многое объясняет. Эгоистичен, честолюбив, эксцентричен, умен, немного ироничен, в обычной жизни даже несколько флегматичен, а его чувство самосохранения от трусости отделяет очень тонкая грань… Но, как всегда, начнем по порядку.

Что нам известно о профессоре зельеварения? Учился на Слизерине, несколько младше Дамблдора, большую часть жизни, скорее всего, был преподавателем. Альбус, кажется, его единственный друг, о семье же и вовсе ничего не известно.

И вдруг без всякого предупреждения Дамблдор нагнулся и ткнул волшебной палочкой в пухлое сиденье кресла.

— Ой-ой! — взвизгнуло кресло.

— Добрый вечер, Гораций, — сказал Дамблдор, выпрямляясь.

У Гарри отвисла челюсть. Там, где всего секунду назад лежало кресло, скорчился невероятно толстый лысый старик. Он потирал себе живот и обиженно косился на Дамблдора слезящимися глазками.

— Совсем не обязательно было тыкать с такой силой, — проворчал он, тяжело поднимаясь на ноги. — Больно ведь!

Свет от волшебной палочки искрился на его блестящей лысине, выпученных глазах, пышных серебристых усах, как у моржа, и полированных пуговицах темно-бордовой бархатной домашней куртки, надетой поверх сиреневой шелковой пижамы. Его макушка едва доставала Дамблдору до подбородка.

— Как ты догадался? — буркнул толстяк, распрямившись и все еще потирая живот. Он держался удивительно хладнокровно для человека, которого только что разоблачили, когда он прикидывался креслом.

<…>

Он снова поставил флакон на сервант и вздохнул. Тут его взгляд упал на Гарри.

— Ого! — Большие круглые глаза мгновенно нацелились на лоб Гарри со шрамом в виде молнии. — Ого!

— Это, — представил Дамблдор, шагнув вперед, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старинный друг и коллега, Гораций Слизнорт.

Слизнорт пронзительно взглянул на Дамблдора.

— Так вот как ты намеревался меня убедить, а? Ну так вот, Альбус, мой ответ: нет.

Он прошел мимо Гарри, отпихнув его с дороги с решительным лицом человека, пытающегося одолеть искушение.

— По крайней мере, выпить нам предложат? — спросил Дамблдор. — Ради старого знакомства?

Слизнорт заколебался.

— Ну хорошо, по глоточку, — сказал он неприветливо.

Перед нами такой словно неуклюжий волшебник, впрочем, явно выдающихся способностей, легкого нрава и некоторой капризности. Ему нравится комфорт, можно сказать, домосед. Он, скорее, любит устраивать посиделки и вечеринки у себя, чем куда-то тащиться сам. А еще ему явно нравится, когда за ним ухаживают, уговаривают и вообще всячески ублажают. Ему нравится чувствовать себя центром Вселенной. А кому не нравится? Он это, хотя бы, не скрывает.

— И как же ты поживаешь, Гораций? — спросил Дамблдор.

— Не очень хорошо, — сразу же ответил Слизнорт. — Легкие никуда не годятся. Хрипы. И к тому же ревматизм. Хожу с трудом. Что делать, возраст. Постарел я. Устал.

— Однако ты, должно быть, двигался довольно резво, чтобы подготовить нам такой любезный прием за столь короткое время, — заметил Дамблдор. — Вряд ли ты узнал о нашем приходе больше чем за три минуты.

В голосе Слизнорта прозвучали одновременно досада и гордость:

— Две. Я принимал ванну, не услышал, когда сработало заклинание от непрошеных гостей. Тем не менее, — прибавил он строго, будто спохватившись, — факт остается фактом: я старый человек, Альбус. Усталый старик, который заработал себе право на спокойную жизнь и некоторые элементарные удобства. <…>

Профессор явно соскучился по живому общению — как он быстро включился в разговор. Вместе с тем, он любит пожаловаться, приукрасить реальность и похвастаться. Не только учениками, но и собственными способностями.

— Ты моложе меня, Гораций, — заметил Дамблдор.

— Так, может, тебе и самому стоит подумать о заслуженном отдыхе, — напрямик высказался Слизнорт. Его светлые, выпуклые, как крыжовник, глаза обратились к поврежденной руке Дамблдора. — Я смотрю, реакция уже не та.

— Ты совершенно прав, — спокойно ответил Дамблдор и поддернул рукав, открывая кончики обгорелых, почерневших пальцев. От этого зрелища у Гарри по спине побежали мурашки. — Я, безусловно, уже не так быстр, как раньше. Но, с другой стороны...

Он пожал плечами и развел руки в стороны, как бы говоря, что старость имеет свои преимущества, и Гарри вдруг заметил на его здоровой руке кольцо, какого никогда прежде не видел у Дамблдора: большой, довольно грубо сделанный перстень из металла, по виду похожего на золото, с большим черным камнем, треснувшим посередине. Взгляд Слизнорта тоже на мгновение задержался на кольце, и Гарри увидел, как на его широком лбу появилась и тут же исчезла крохотная морщинка.

А еще Слагхорн явно не жалуется на память. Перстень он вспомнил, хоть, возможно, и не сразу понял, где его видел.

— Так как же, Гораций, все эти предосторожности на случай незваных гостей... От кого ты все-таки прячешься — от Пожирателей смерти или от меня? — спросил Дамблдор.

— Да зачем нужен Пожирателям смерти такой жалкий, измученный жизнью старикашка, как я? — воскликнул Слизнорт.

— Полагаю, для того, чтобы обратить твои весьма немалые таланты на запугивание, пытки и убийства, — ответил Дамблдор. — Или ты хочешь сказать, что они еще не приходили вербовать тебя?

Слизнорт со злостью посмотрел на Дамблдора, потом пробормотал:

— Я не дал им такой возможности. Я уже целый год в бегах. Не задерживаюсь на одном месте дольше недели. Перебираюсь из одного магловского дома в другой... Владельцы этого жилья проводят отпуск на Канарах. Здесь очень приятно, жаль будет уезжать. Все до смешного просто, если знаешь как. Одно простенькое Замораживающее заклинаньице на эту нелепую сигнализацию от воров, которой маглы пользуются вместо вредноскопов, да позаботиться, чтобы соседи не заметили, когда будешь перевозить пианино.

— Ловко придумано, — сказал Дамблдор. — Только, пожалуй, немного утомительно для измученного старикашки, который ищет тишины и покоя. А вот если бы ты вернулся в Хогвартс...

— Только не говори мне, что в этой треклятой школе у меня будет спокойная жизнь! Не сотрясай понапрасну воздух, Альбус! Может быть, я и скрываюсь, однако до меня доходили разные слухи после того, как от вас ушла Долорес Амбридж! Если так у вас теперь обращаются с учителями...

— Профессор Амбридж не поладила с табуном кентавров, — сказал Дамблдор. — Вряд ли у тебя, Гораций, хватило бы ума явиться в Запретный лес и обозвать толпу разъяренных кентавров «мерзкими полукровками».

— Так вот, значит, как было дело! — воскликнул Слизнорт. — Что за идиотка! Она мне никогда не нравилась.

Перед нами словно светская беседа. Старые друзья обмениваются любезностями и шутками, жалуются на старость. Однако смысл происходящего несколько глубже. Слагхорн прекрасно видит, что загнан в угол. Его ищут Пожиратели, а возвращение в Хогвартс — равнозначно объявлению, на чьей он стороне. По крайней мере, в замке он будет не один и под защитой. Он называет себя старикашкой, но еще он видит и то, что и Дамблдор не мальчик. Они оба стары для этой войны. Есть о чем взгрустнуть.

Безусловно, Гарри — это то, что Гораций хочет заполучить в свою коллекцию. Однако, не главное. Поттер — скорее, предлог, чтобы вернуться в Хогвартс, вспомнить молодость, обрести иллюзию спокойной жизни, отвлечься от навязчивых мыслей. Что, собственно, и видно из беседы с Гарри. Ах да, и отсутствие чувства такта.

— Я был деканом Слизерина, — сказал Слизнорт. — Ну, ну, ну, — поспешно прибавил он, заметив выражение лица Гарри, и погрозил ему пухлым пальцем, — только не надо ставить это мне в вину. Ты-то, надо думать, гриффиндорец, как и твоя мама? Да, такие особенности, как правило, передаются по наследству. Хоть и не всегда. Не слыхал про Сириуса Блэка? Должен был слышать, о нем уж года два постоянно пишут в газетах. Он недавно погиб...

Как будто невидимая рука скрутила внутренности Гарри.

— Так вот, они с твоим отцом были большие приятели, когда учились в школе. Все Блэки были на моем факультете, а Сириус оказался в Гриффиндоре! А жаль, он был талантливый мальчик. Позже у меня учился его брат, Регулус, но мне хотелось бы их всех собрать у себя.

Он говорил, словно азартный коллекционер, у которого на аукционе из-под носа увели редкий экспонат. Видимо, с головой уйдя в воспоминания, он отрешенно созерцал противоположную стену, рассеянно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, чтобы спина равномерно прогревалась.<…>

Улыбка исчезла с лица Слизнорта так же быстро, как брызги крови со стен его комнаты.

— Разумеется, нет, — сказал он, глядя на Гарри сверху вниз. — Я уже год ни с кем не общаюсь.

Похоже, он и сам поразился собственным словам. На мгновение вид у Слизнорта стал довольно-таки расстроенный. Потом он пожал плечами:

— Что делать... В такие времена благоразумные волшебники стараются не высовываться. Дамблдору хорошо говорить, но для меня сейчас поступить преподавателем в Хогвартс — все равно что публично объявить о своем союзе с Орденом Феникса! В Ордене, безусловно, прекрасные люди, отважные, благородные и так далее, но меня лично не устраивает их уровень смертности...

Потом мы видим весьма точную характеристику Горация от Дамблдора, а Гарри и вовсе сравнивает его с пауком. Молли отзывается о профессоре примерно в том же ключе, хотя у нее явно еще и добавляется некоторая обида. Они, безусловно, правы. Но на мой взгляд, кое-что упускают. А вот что именно — и попробуем разобраться.

В следующий раз мы видимся с профессором в поезде. И там он буквально расцветает. Он вновь в своей стихии!

— Ну вот и прекрасно! — с удовольствием проговорил Слизнорт. — Я смогу получше со всеми вами познакомиться. Берите салфетки. Обед из моих собственных припасов. Насколько я помню, в тележке по вагонам развозят главным образом лакричные волшебные палочки, это не для стариковского пищеварения... Кусочек фазана, Белби?

Белби вздрогнул и покорно взял здоровенный кусок — примерно с половину холодного фазана.

— Я сейчас как раз рассказывал Маркусу, что имел удовольствие учить его дядюшку Дамокла, — сообщил Слизнорт Невиллу и Гарри, одновременно пустив по кругу корзинку с булочками. — Это был выдающийся чародей, совершенно выдающийся, и орден Мерлина получил по заслугам. Вы часто видитесь с дядей, Маркус?

К несчастью, Маркус только что набил рот фазаном; торопясь ответить, он слишком резко глотнул, посинел и начал задыхаться.

— Анапнео, — спокойно произнес Слизнорт, направив волшебную палочку на Белби, дыхательные пути у которого сразу же прочистились.

— Н-не... не очень часто, — пропыхтел Белби со слезами на глазах.

— Ну конечно, он, вероятно, человек занятой, — сказал Слизнорт, вопросительно глядя на Белби. — Едва ли он изобрел Волчье противоядие без долгой и тяжелой подготовительной работы!

— Да, наверное... — Белби, видимо, не решался откусить еще фазана, пока Слизнорт не закончил его допрашивать. — Он... Понимаете, они с моим папой не очень ладят, так что я о нем не так уж много знаю...

Он замялся и умолк Слизнорт одарил его холодной улыбкой и тут же повернулся к Маклаггену.

— А теперь о вас, Кормак, — сказал Слизнорт. — Я случайно знаю, что вы часто видитесь со своим дядей Тиверием. У него есть великолепная фотография, как вы с ним охотитесь на штырехвостов — в Норфолке, если не ошибаюсь?

— О да, это было классно! — выпалил Маклагген. — С нами еще были Берти Хиггс и Руфус Скримджер... Ну, он тогда еще не был министром...

— Ах вот как, вы и Берти знаете, и Руфуса тоже? — заулыбался Слизнорт и принялся угощать всех пирожками на маленьком подносике, каким-то образом пропустив при этом Белби. — А скажите-ка мне...

Гораций мог бы организовывать великолепные светские салоны, родись он на столетие-другое раньше. Впрочем, Клуб Слизней — и так, своего рода, салон. Профессор умеет вести беседу, не позволяя гостям скучать, он их угощает вкусняшками и всячески выказывает свое покровительство. Впрочем, в процессе проводя отбор. Свое отношение, в том числе и резко меняющееся, он не стесняется демонстрировать, легко переходя от дружеской любезности до полного пренебрежения. Хорошо, что Слизнорт имеет дело с детьми. Веди он себя так в обществе равных, он мог заработать бы себе много если не врагов, то недоброжелателей точно.

Слагхорн любит красоваться, производить эффект. Для этого он использует разные средства — будь то знаменитые ученики, шикарная вечеринка или собственные способности. Таки ведь не поленился он сварить несколько не самых простых зелий, чтобы устроить шоу на первом занятии.

— Ну-с, — Слизнорт снова встал у доски, выпятив и без того объемистую грудь, так что пуговицы на жилете грозили оторваться, — я приготовил для вас несколько зелий — так, для интереса, знаете ли. Такого рода зелья вы должны будете уметь готовить к экзамену ЖАБА. Вы наверняка о них слышали, даже если пока еще ни разу не варили. Кто-нибудь может мне сказать, что это за зелье?<…>

— Разумеется, на самом деле Амортенция не создает любовь. Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать. Нет, этот напиток просто вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости. Вероятно, это самое могущественное и опасное зелье из всех, что находятся сейчас в этой комнате. О да, — прибавил он, серьезно кивая недоверчиво ухмылявшимся Малфою и Нотту. — Вот поживете с мое, наберетесь жизненного опыта, тогда уже не станете недооценивать силу любовного наваждения... А теперь, — продолжил Слизнорт, — пора приступать к работе.

— Сэр, вы не сказали, что в этом котле. — Эрни Макмиллан указал на маленький черный котел, стоявший на учительском столе. В нем весело плескалась жидкость цвета расплавленного золота, большие капли подскакивали над поверхностью, точно золотые рыбки, но ничего не проливалось наружу.

— Ага, — снова сказал Слизнорт, и Гарри стало ясно, что он вовсе не забыл про это зелье, а просто дожидался вопроса для пущего эффекта. — Да. Это. Что ж, леди и джентльмены, это весьма любопытное зельице под названием «Феликс Фелицис». Насколько я понимаю, — с улыбкой повернулся он к Гермионе, которая громко ахнула, — вы знаете, как действует «Феликс Фелицис», мисс Грейнджер?<…>

— А вы когда-нибудь принимали его, сэр? — спросил Майкл Корнер с живым интересом.

— Дважды в своей жизни, — ответил Слизнорт. — Один раз, когда мне было двадцать четыре года, и еще раз — когда мне было пятьдесят семь. Две столовые ложки за завтраком. Два идеальных дня.

Он мечтательно устремил взор в пространство. «Актерствует он или нет, — подумал Гарри, — но выглядит это впечатляюще».

Ро очень своеобразно рассказывает о Горации. Кидает читателям такие полунамеки. Судя по его рассуждениям, ему приходилось любить, и с действием Амортеции он сталкивался. Вполне возможно, и использовал на ком. Опять-таки, почему 24 и 57? В молодости причиной наверняка была любовь. Почему-то так кажется. А в зрелом возрасте? Что могло заставить зрелого, состоявшегося и уверенного в себе мужчину вновь обратиться к этому зелью? И вновь мне почему-то кажется, что все та же любовь. Например, первая встреча с той, кого когда-то так любил. Что может быть волнующе? Возможно, я слишком романтизирую его образ, но мне так уж хочется.

Но если задуматься. Почему Гораций не обзавелся семьей? Сомнительно, что он был не в состоянии очаровать какую-нибудь талантливую милую волшебницу. Почему он предпочел отдать себя Хогвартсу и любимым ученикам (не забывая при этом и из этого извлекать максимальную выгоду)? Мне кажется, дело как раз в его эгоизме. Ведь отношения подразумевают глубокую взаимность, погружение друг в друга. Это не только флирт, веселье и разговоры по душам. Еще это ссоры и необходимость идти на уступки другому. Гораций — не тот тип людей, который будет ущемлять себя в комфорте, как физическом, так и душевном. А найти такую, которая бы полностью его приняла в молодости таким, было сложно. В зрелости же… а к чему уже менять устоявшийся образ жизни, если он и так нравится?

Слагхорн превратил свое одиночество в наслаждение, он извлекает из него максимум прелестей. Все эти старые и новые ученики — просто инструменты для удовлетворения потребностей: в общении, восхищении, самоутверждении или же получении всяких плюшек. Из его речей может показаться, что он очень привязался к Лили — так часто он упоминал о ней. Он ведь о всех своих протеже тепло говорил. И вдруг Лили такая особенная? Не потому ли он о ней упоминал, что в своей смерти она так прославилась? Едва ли он это осознавал. Да и разговорами о матери, скорее, хотел сделать Гарри приятное. Но все же…

— Гарри, Гарри, вас-то я и ищу! — добродушно прогудел он, подкручивая кончики своих моржовых усов и выпятив толстый живот. — Надеялся перехватить вас до обеда! Не хотите ли вместо этого прийти ко мне на ужин? Собирается небольшая компания — так, несколько восходящих звезд. Будет Маклагген, Забини, очаровательная Мелинда Боббин — не знаю, знакомы ли вы с нею? Ее семья владеет обширной сетью аптек… И конечно, я очень надеюсь, что мисс Грейнджер тоже окажет мне честь своим присутствием, — закончил Слизнорт свою речь, слегка поклонившись Гермионе.

Можно было подумать, что Рона здесь вообще нет, Слизнорт ни разу не взглянул на него.

На протяжении всей книги Слагхорн демонстративно не замечает Рона и вообще не может запомнить его имя. Зачем тратить время на тех, кто того не стоит? С одной стороны, это его не красит. С другой — посмотрите правде в глаза. Встречая людей, мы их оцениваем: может ли общение с ними принести выгоду или же это будет просто приятное времяпровождение. В зависимости от ответа, на одних мы тратим больше времени, на других — меньше. И разве встречая таких "бесполезных" — не хочется от них побыстрее отделаться? Кинуть пару вежливых фраз и пройти мимо. Слагхорн поступает еще проще — он их просто не замечает. И это заслуживает некоторого уважения. Не каждый способен признать это потребительское отношение к людям, не каждый способен себя вести в соответствии с ним, не каждый может это себе позволить.

Все трое обернулись и увидели перед собой профессора Слизнорта в громадной меховой шапке и таком же воротнике, с большим пакетом засахаренных ананасов в руках. Он занимал собой по крайней мере четверть магазина, никак не меньше.

— Гарри, вы уже три раза пропускали мои дружеские ужины! — сказал Слизнорт, добродушно тыча его пальцем в грудь. — Так не годится, мальчик мой! Я непременно хочу залучить вас к себе. Вот мисс Грейнджер нравятся мои вечеринки, не правда ли?

— Да, — промямлила Гермиона, — они, они очень...

— Так что же вы не приходите, Гарри? — требовательно спросил Слизнорт.

— Ну, у меня были тренировки по квиддичу, профессор, — сказал Гарри.

Он и в самом деле каждый раз назначал тренировки именно тогда, когда получал от Слизнорта приглашение, перевязанное фиолетовой ленточкой. Благодаря этому Рон не оставался в одиночестве, и они втроем с Джинни дружно веселились, представляя себе, как Гермиона томится на очередной вечеринке у Слизнорта в обществе Маклаггена и Забини.

— Что ж, теперь вы уж точно должны выиграть ближайший матч, после такой упорной подготовки! — сказал Слизнорт. — Но иногда нужно и отдыхать. Как насчет вечера понедельника, не будете же вы тренироваться в такую погоду...

— Не могу, профессор. Я... у меня... назначена на этот вечер встреча с профессором Дамблдором.

— Опять не повезло! — трагически воскликнул Слизнорт. — Ну, что ж... Однако уклоняться до бесконечности невозможно, Гарри!

Что занимательно, любимчикам, к коим, безусловно, относился и Гарри, Гораций готов прощать все. Он прекрасно понимает, что Поттер целенаправленно избегает вечеринок, но его это, скорее, забавляет и даже восхищает — ведь выкручивается он так, что формально даже не врет. То есть — очередной плюс к репутации любимчика.

То ли кабинет был так построен, то ли Слизнорт применил какой-то хитрый магический трюк — во всяком случае, помещение изнутри было намного больше обычного преподавательского кабинета. Стены и потолок были затянуты изумрудной, алой и золотой тканью; создавалось впечатление, будто находишься в огромном шатре. В комнате толпился народ, было душно, и все заливал красный свет вычурной золотой лампы, свисавшей с потолка, в которой кружили настоящие живые феи, каждая — словно искорка яркого света. Из дальнего угла неслось громкое пение под аккомпанемент каких-то музыкальных инструментов, вроде мандолины. Облачко дыма висело над головами нескольких престарелых волшебников, занятых оживленной беседой. Эльфы-домовики с писком пробирались через чащу ног, почти незаметные под тяжелыми серебряными подносами с угощением, так что можно было подумать, будто по комнате передвигаются маленькие шустрые столики.<…>

— Ах, Сивилла, каждый из нас считает свой предмет самым важным! — послышался громкий голос, и по другую сторону от профессора Трелони появился сильно раскрасневшийся Слизнорт, в бархатной шляпе набекрень, с бокалом медовухи в одной руке и громадным пирогом с мясом — в другой. — Но я еще не встречал другого такого прирожденного таланта по части зельеварения! — сказал Слизнорт, взирая на Гарри благожелательными, хотя и несколько воспаленными глазами. — Просто какой-то инстинкт — совсем как у его матушки! На моей памяти учеников с такими способностями раз-два и обчелся. Я вам говорю, Сивилла, даже Северус...

И тут, к ужасу Гарри, Слизнорт протянул руку и невесть откуда подтащил к себе Снегга.

— Бросьте дуться, идите к нам, Северус! — Слизнорт жизнерадостно икнул. — Я тут рассказываю об исключительных способностях Гарри к зельеварению! Разумеется, нужно и вам отдать должное, ведь вы учили Гарри целых пять лет!

Попавшись в захват Слизнорта, который обнимал его за плечи, Снегг посмотрел на Гарри сверху вниз прищуренными черными глазами.

— Забавно, у меня как-то не было впечатления, что я хоть чему-нибудь сумел научить Поттера.

— В таком случае это у него от природы! — воскликнул Слизнорт. — Видели бы вы, что он сотворил у меня на самом первом уроке! Напиток живой смерти. Еще никто из учеников не добивался такого великолепного результата с первой же попытки. Я думаю, даже вы, Северус...

— Да неужели? — тихо сказал Северус, ввинчиваясь взглядом в глаза Гарри, которому стало сильно не по себе.

Ну, я же говорила — мастер светских салонов. Мало того, что умело пользуется магией, для создания подходящей обстановки да и вообще своим положением, так и гостями вертит, как хочет. Даже Северусом. В общем, рождественская вечеринка — это просто апогей раскрытия талантов Горация. Ведь тут, как шары на елке, красуются его маленькие бриллиантики. Сводит одних учеников с другими, троллит Снейпа и заминает случай с пойманным Филчем Драко…

Ключевым моментом в раскрытии персонажа Горация является то самое воспоминание. В равной степени — и поддельное, и настоящее.

Подделка. Почему Слагхорн так стыдился этого воспоминания? Или боялся? Мне это всегда казалось как-то странно. Непонятно. Ну что в нем такого? Ну, да, предмет разговора несколько темен. Но не более. Раз Слагхорн сам в курсе — значит, в свое время тоже интересовался подобной материей. Чем Том хуже?..

— Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о... о крестражах?

Слизнорт замер. Округлое лицо его словно бы ссохлось. Он облизал губы и хрипло переспросил:

— Что вы сказали?

— Я спросил, известно ли вам что-нибудь о крестражах, сэр. Понимаете...

— Это вас Дамблдор подослал, — прошептал Слизнорт.

Голос его полностью изменился. Никакого благодушия в нем больше не осталось, только потрясение и ужас. Он порылся в нагрудном кармане, вытащил носовой платок, промокнул покрывшийся испариной лоб.

— Дамблдор показывал вам те... те воспоминания, — сказал Слизнорт. — Ну? Показывал?

— Да, — ответил Гарри, мгновенно решивший, что сейчас лучше не лгать.

— Да, разумеется, — негромко повторил Слизнорт, все еще вытирая побелевшее лицо. — Разумеется... Что ж, если вы видели их, Гарри, то должны знать, что о крестражах мне ничего — ничего, — с силой повторил он, — не известно.

Схватив портфель и сунув в карман платок, Слизнорт засеменил к ведущим из подземелья дверям.

— Сэр, — в отчаянии окликнул его Гарри, — я просто думал, что вы можете помнить чуть больше...

— Думали? — отозвался Слизнорт. — Ну, значит, вы ошиблись. ОШИБЛИСЬ!

Он проревел это слово и, прежде чем Гарри успел сказать что-либо еще, захлопнул за собой дверь класса.

Почему профессор приходит в такой неописуемый ужас? Почему он прям-таки срывается на Гарри? Почему он хоть и вновь стал относиться к Гарри так же добродушно, но категорически даже не давал ему возможности вновь поднять неприятную тему?.. Остается только гадать, пока не получим все воспоминание.

А пока мы видим, как теряется профессор при отравлении Рона и как он легко находит общий язык с Хагридом — яд акромантула так ценен. А потом он и вовсе замечает в его хижине много чего интересного и пользующегося спросом на рынке. К слову, Слагхорна нельзя обвинить в жадности. Он, конечно, не дурак обзавестись халявной сотней галлеонов, но тратит он на медовуху да вкусности, которыми без зазрения угощает своих хомячков.

— Он велел маме убраться с дороги, — безжалостно продолжал Гарри. — Он сам говорил мне, что ей не было нужды умирать. Ему нужен был только я. Она могла бы спастись, убежать.

— О боже, — выдохнул Слизнорт. — Так она могла... она не должна была... какой кошмар...

— Да, кошмар, — произнес Гарри голосом, почти неотличимым от шепота. — И все же мама не сдвинулась с места. Папа был мертв, но она не хотела, чтобы погиб и я. Она умоляла Волан-де-Морта, но тот лишь расхохотался...

— Довольно! — воскликнул вдруг Слизнорт, поднимая перед собой трясущуюся ладонь. — Право же, дорогой мой мальчик, довольно. Я старый человек... я не хочу слышать... не хочу слышать...

— Я и забыл, — солгал Гарри, которого вел за собой «Феликс Фелицис». — Вы ведь любили ее, верно?

— Любил? — переспросил Слизнорт, и глаза его до краев наполнились слезами. — Я и вообразить себе не могу человека, который знал бы ее и не любил. Такая храбрая, такая веселая... Ничего ужаснее...

— И тем не менее сыну ее вы не помогли, — сказал Гарри. — Она отдала мне свою жизнь, а вы не хотите отдать даже воспоминание.

Хижину наполнял раскатистый храп Хагрида. Гарри неотрывно смотрел в полные слез глаза Слизнорта. И казалось, что преподаватель зельеварения уже не способен был отвести взгляд в сторону.

— Не говорите так, — прошептал он. — Дело не в том... Если бы это вам помогло, то конечно же... Но ведь они никакой службы сослужить не могут.

— Могут, — громко и отчетливо произнес Гарри. — Дамблдору нужна информация. Мне нужна информация.<…>

— Но тогда, мой дорогой мальчик, вы просите очень о многом... Вы просите, по сути дела, чтобы я помог вам уничтожить...

— Разве вы не хотите избавиться от волшебника, убившего Лили Эванс?

— Гарри, Гарри, конечно, хочу, однако...

— Вы боитесь, что он узнает о том, как вы мне помогли?

Слизнорт не ответил, он выглядел перепуганным до смерти.

— Будьте таким же храбрым, как моя мама, профессор...

Слизнорт поднял пухлую ладонь, прижал дрожащие пальцы к губам — на какой-то миг он обрел сходство с младенцем-переростком.

— Мне нечем гордиться, — прошептал он сквозь пальцы. — Я стыжусь того... того, что показывает это воспоминание. Я думаю, что, может быть, причинил в тот день великий вред.

— Отдав мне воспоминание, вы перечеркнете все, что сделали, — сказал Гарри. — Это будет отважным и благородным поступком.

Что у трезвого на уме, как говорится… Жертвоприношение во имя сына — не то, что Гораций может понять. Такое не понять тому, кто привык заботиться лишь о себе. Ему стыдно за воспоминание, за то, что он столько лет хранил его, хранил, как он и сам догадывался, ключ к победе над Волдемортом…

Воспоминание показывает нам, в общем-то, того же Слагхорна — любящего комфорт паука.

— Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о... о крестражах?

Слизнорт уставился на него, рассеянно поглаживая толстыми пальцами ножку бокала.

— Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств, не так ли?

Гарри готов был поспорить, что Слизнорт отлично понимает — к учебе вопрос Реддла никакого отношения не имеет.<…>

— Ну, видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть ее в объект, находящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападет или даже уничтожит его, вы все равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остается привязанной к земле, неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме... — Слизнорт поморщился, а Гарри внезапно вспомнил слова, услышанные им почти два года назад. — Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие. Смерть могла бы казаться куда более предпочтительной. <…>

Судя по всему, Слагхорн в свое время внимательно изучил все, что имелось в наличии на эту тему. Будь Гораций чуть менее эгоцентричен, вполне мог бы попасть в Когтевран.

— Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?

— Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Реддл. — Простите, я не хотел вас обидеть.

— Что вы, что вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слизнорт. — Интерес к подобным вещам естественен... Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной.

— Да, сэр, — сказал Реддл. — Я, правда, одного не понимаю... Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число и разве семь...

— Клянусь бородой Мерлина, Том! — возопил Слизнорт. — Семь! Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна? Да и в любом случае... разделить душу надвое — уже плохо, но разорвать ее на семь кусков!..

Теперь Слизнорт выглядел совсем растревоженным, он смотрел на Реддла так, словно никогда прежде его не видел, и Гарри понимал — Слизнорт сожалеет о том, что вообще ввязался в этот разговор.

— Разумеется, — пробормотал он, — наша беседа всего лишь гипотетична, не правда ли? Чисто научное...

Теперь становится понятно, почему он так боялся и стыдился. Всю свою жизнь он считал, что это именно он создал монстра. Ему было невдомек, что Риддл к тому моменту уже обзавелся крестражем. Представьте себя на его месте. Перед вами ученик, желающий разобраться с непонятным термином. Что же он такого читал, что наткнулся на него?! Ну, вреда не будет, если объяснить?.. Он ведь не будет?.. Или?!. Неужели он хочет?.. Семь частей? Как ему такое в голову пришло?!

Как бы Слагхорн не дурачился, но он достаточно проницательный человек. Он увидел в Томе то, что до этого не замечал. И то, что он увидел, его напугало. А потому он решил об этом забыть, похоронить воспоминание, как дурной сон. Наверняка после этого разговора он вел себя, как обычно.

А годы шли. Закончилась война. И тут чудище возродилось. Не обделенный мозгами Слагхорн в состоянии сложить два и два и понять, почему он не умер с первого раза. И он — единственный, кто знает наверняка. И тогда он пускается в бега. Ведь кто знает — чем обернется встреча с бывшим учеником?..

Наверное, Горация можно назвать счастливчиком — судя по всему, Том так и не соизволил проверить память профессора. Или же тут Снейп подсуетился. Это останется для нас тайной.

Они были уже у двери, когда Слизнорт разразился речью.

— Честное слово, — выдохнул он, весь бледный и потный, и его моржовые усы задрожали, — ну и суматоха! Не уверен, Минерва, что это разумно. Он уж сумеет проложить себе путь в школу, не сомневайтесь, и все, кто пытался его задержать, окажутся в ужаснейшей опасности…

— Я ожидаю вас и ваших слизеринцев в Большом зале через двадцать минут, — сказала профессор Макгонагалл. — Если вы хотите эвакуироваться вместе с учениками, мы вас не задерживаем. Но при любой попытке саботировать наше сопротивление или поднять на нас оружие внутри замка мы, Гораций, будем сражаться с вами не на жизнь, а на смерть.

— Минерва! — в ужасе ахнул он.

— Факультету Слизерин пора определиться, на чьей он стороне, — отрезала профессор Макгонагалл. — Отправляйтесь будить ваших учеников, Гораций.

Гарри не слышал, что там дальше фыркал возмущенный Слизнорт…

Да, он был против этой затеи, считал ее опасной и вообще убийственной. Однако он пошел драться. И не с левыми Пожирателями.

Волан-де-Морт сражался разом с Макгонагалл, Слизнортом и Кингсли. С холодной ненавистью он смотрел, как они, пригибаясь, мечутся вокруг него и никак не могут нанести решающий удар…

А ведь на его месте куда легче было бы представить знаменитого дуэлянта Флитвика. В этот момент все сомнения на счет профессора исчезают. Если раньше его лавирование между нашими и вашими ставило под вопрос его моральные качества, то в финале профессор расставил все точки.

Гораций — это еще один истинный слизеринец. Со всеми вытекающими качествами: эгоизмом, хитростью и умом, образованностью и харизматичностью. Да, он эгоист, и он это осознает. Нет, он не подлец, ему просто своя шкура дороже. Он не страдает обостренным чувством справедливости, а потому не побежит сломя голову в Орден Феникса, чтобы бороться с Великим и Ужасным. Да, он предпочтет отсидеться, а героям воздаст должную хвалу. Но когда жизнь прищучит, он, как чувствующая опасность змея, кинется на врага и будет драться до последнего.

Мне нравится этот герой. Мне нравится образ, созданный Бродбентом, но он не вызывает такого восхищения, как книжный. Гораций — нечто удивительное. В нем все черты так гармонично переплелись, что в результате получился такой любопытный живой герой, добродушие которого располагает даже при всех имеющихся недостатках. Разумеется, если повезло попасть в число его любимчиков.

Ведь простодушие, как вам подтвердит любой

встретившийся где-нибудь в лесу даосский старец,

— совсем не то же самое, что глупость.

Не случайно идеальным умом даосизм

считает спокойный, невозмутимый,

пассивно отражающий действительность

ум «необработанного куска дерева»,

и не случайно именно Винни-Пух,

а не умники Иа-Иа, Кролик или Сова,

является главным героем сказки Алена Милна.

Бенджамен Хофф. Дао Винни-Пуха

Я вас удивила выбором персонажа? Ну, ведь это Хагрид — он такой простой и понятный, да? Ну, как сказать. На мой взгляд, Хагрид — это один из самых фейловых персонажей у Ро. И не спешите кидать в меня снежки, которые всё равно не долетят. Я вам сейчас объясню, что имею в виду. Разумеется, по порядку.

Начнём, как водится, с имени и прочих детских воспоминаний. Хагрид, как рассказывала Ро в одном из своих интервью, диалектическое слово, означающее «плохую ночь» (в том смысле, что Хагрид любит выпить). Рубеус — это «красный», ну и рубин до кучи. Кстати, рубин традиционно считается королём драгоценных камней, и вообще прочнее него только алмаз. К тому же, символизирует силу и бесстрашие. А Хагрид — это воплощение силы и бесстрашия. Хотя вряд ли автор настолько углублялась в значение камней, ну да ладно.

Хагрид родился 6 декабря 1928 года (инфа с Поттермо). И он, как всем известно, полукровка — сын великанши и волшебника. И… именно поэтому Хагрид — фейловый персонаж (пусть и вместе с мадам Максим). Простите, но вот вы как себе представляете интимный процесс между великаншей и не самым крупным мужчиной? Я просто напомню, что великаны ростом 20-25 футов (это 6-7,5 метров!). Нет, не надо мне рассказывать, про магию. На великанов магия не действует нихрена. Теоретически, конечно, колдун может увеличить себя (полностью или частично, ха-ха) или выдуть оборотного зелья и превратиться в великана (хотя оборотку можно использовать только для превращения в людей, но кого это волнует?), или там еще какой способ найти, но… Простите, зачем? Великаны, мягко говоря, не те существа, в которых можно влюбиться. Они злобные и туповатые, к тому же вечно грызутся меж собой. И мать Хагрида не была исключением — напомню, что она семью бросила, так что там ни любви, ни прочих сантиментов.

Нет, можно упереться любом, рвать рубашку на груди и доказывать, что союз человека и великана возможен и даже не противен… Но давайте посмотрим правде в глаза? У Ро в книгах довольно много вещей, которые на первый взгляд классно звучат, но на деле выглядят нелогично и притянуто за уши. С Хагридом та же фигня.

Мопед был исполинских размеров, но сидевший на нем человек был еще больше. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и по меньшей мере в пять раз шире. Попросту говоря, он был непозволительно велик, и к тому же имел дикий вид — спутанная борода и заросли черных волос практически полностью скрывали его лицо. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни — величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди сверток из одеял.

Ну, согласитесь, эпично же? А откуда он такой взялся великан — это уже дело десятое. В четвертой книге Ро нам раскрыла тайну происхождения Хагрида, но выглядит оно откровенно топорно. Да, я помню, что дальше он является такой удочкой к линии с великанами, но, ей-богу, лучше бы оказалось, что он в котел с костеростом в детстве свалился, а на великанов можно было бы выйти как-нибудь иначе.

Итак, Хагрид отправляется в Хогвартс, судя по всему, не без помощи Дамблдора. О том, каким он был учеником нам известно мало. Мы только знаем, что он проучился три курса на Гриффиндоре, после чего на горизонте возник Том Риддл. А дальше начинается ещё одна хохма. Из разряда прикольных, но на деле тупых. Как вы помните, завеса тайны над прошлым Хагрида приоткрывается во второй части. Правда, открывает эту завесу Риддл посредствам дневника. Судя по всему, к третьему курсу в школе уже все знали о любви Хагрида к животным. И, опять же мое предположение, Том, похоже, знал, что Хагрид завёл привычку прятать их в чуланах в подземельях (благо, их навалом).

И… да здравствует торжество правосудия! Имеются: полувеликан, таскающий в замок всяких животных (где он их берёт?); староста-отличник, обнаруживший очередную зверушку (неопознанную); труп девочки, умершей непонятно отчего (на минутку, в замке кроме преподавателей летом обитает экзаменационная комиссия из выдающихся колдунов, и вот такой гурьбой они ничерта не сообразили? И Министерство никого не послало проводить расследование? Ну у меня нет слов…). И они радостно вешают убийство на Хагрида (хотя прямых доказательств его вины вообще ноль). При том, что они даже не в курсе, кто там от него сбежал. Это вот вообще как? Вы уж меня извините, но тут даже не Том коварно кого-то подставил, а взрослые — откровенные мудаки.

К слову, про чудовище и смерть Миртл. Потому что как бы… а был ли мальчик? Просто на самом деле, не так уж очевидно, с чего она умерла. Я просто напомню: в четвертой части Гермиона занимается просвещением своих друзей: Директора принимающих участие школ всегда в списке судей, — вмешалась Гермиона, и все с удивлением взглянули на неё, — потому что во время турнира 1792 года всех троих защитников ранил начавший громить всё вокруг себя василиск, которого они должны были поймать.

То есть, смертоносность взгляда василиска сильно преувеличена, раз его не постеснялись притащить на турнир. А из этого следует туча вопросов. Ну, я к тому, что смерть Миртл — это, походу, реально несчастный случай какой-то (когда-нибудь я допишу фанфик про Тома, честное слово).

В общем, Хагрида выперли из школы, но так как к тому времени он уже был сиротой, Дамблдор устроил так, что мальчик остался в школе помощником прежнего смотрителя. И… знаете что? Это реально один из лучших поступков Альбуса за всю жизнь. Почему? Потому что для Хагрида это было воплощением мечты. Потому что он жил рядом с лесом и животными, к которым ему теперь никто не мешал ходить. Это просто идеально его место. Конечно, обидно, что магии дальше нельзя было учиться, но… Во-первых, обломки палочки у него не забрали (это вообще как? То есть они не то что расследование нормально провести не могут, но и наказать того, на кого всё свалили?). Во-вторых, будем откровенны, захоти Хагрид, он бы смог достать палочку. Навскидку — Лютный переулок, иностранные магазины, да даже банально свистнуть у кого-нибудь. То есть — вопрос желания.

О дальнейшей жизни Хагрида мы знаем мало. Только что он со временем стал Смотрителем, а как бахнула Первая Магическая война — тут же записался в Орден Феникса (а чем он там занимался-то, без палочки-то?). И на тот момент ему было пятьдесят с хвостом. Замечу — взрослый состоявшийся человек. При этом он рыдает в голос и вообще не стесняется реветь, оставляя Гарри родственникам. Это такой типичный приём: когда страшные и косматые снаружи, но добрые и ласковые внутри.

Тут у нас, к слову, возникает ещё одна хохмочка. Дамблдор отправляет Хагрида вытаскивать Гарри из дома. А теперь вопросы:

1. Откуда Дамблдор узнал, что Поттеры всё? Предвидел? Снейп подкараулил уход Лорда? Сообщила Батильда? Но при этом Альбус не спешит туда, а посылает кого-нибудь левого. Ну ок.

2. Альбус отправляет Хагрида, который будет добираться до Годриковой впадины тучу времени, так как аппарировать не умеет, а ни в один камин не залезет. (Допустим, он туда порталом прыгнет, но не пойдешь же порталом с ребёнком?) А всё это время в развалинах лежит маленький Гарри и орёт. Ну как бы ок.

3. Хагрид прибывает на место и натыкается на Пожирателей (ну предположим!). Предположим, заклятия на великана не действуют. Но дом-то ему на голову обрушить можно (ну ок, с фантазией у магов туго в большинстве). Как он будет с ребёнком на руках отбиваться?

Задумались? А теперь я вам ещё кое-чего накину.

— А как ты сюда попал? — Гарри огляделся, но другой лодки так и не увидел.

— Прилетел, — ответил Хагрид.

— Прилетел?

— Да... не будем об этом. Теперь, когда ты со мной мне... э-э... нельзя чудеса творить.

Они уселись в лодку, а Гарри продолжал внимательно разглядывать Хагрида, пытаясь представить! его летящим.

— Хотя... да... если по правде, глупо было б грести самому. — Хагрид покосился на Гарри. — Если я... э-э... Если я сделаю так, чтоб мы побыстрее поплыли, ты ведь никому в Хогвартсе не расскажешь?

— Конечно нет! — выпалил Гарри, которому не терпелось увидеть что-нибудь магическое.

Хагрид вытащил свой розовый зонт, дважды стукнул им о борт лодки, и та помчалась.

И не забудьте про поросячий хвостик у Дадли!

Знаете, что из всего этого следует? У Хагрида в зонтике нормальная целая волшебная палочка, которой он умеет пользоваться. Потому что, напомню, со сломанной палочкой не поколдуешь, что нам ясно продемонстрировали на примере Рона.

Здесь вообще уместно отвлечься и поговорить об уме и способностях Хагрида. Что мне дико не нравится в переводах первых частей Росмэна, так это то, что там Хагрид предстаёт эдаким деревенским увальнем. Да, он говорит без словесных кружев и иногда может делать паузы, но у Росмэна это выглядит так, как будто перед нами недалёкий персонаж. Между тем, Хагрид далеко не дурак и вообще не так прост. Я просто напомню, что шестьдесят лет — это нехилый жизненный опыт. Кроме того, он живёт с огромной библиотекой под боком (пусть и предпочитает книги про животных) и кучей подростков (а общение с подростками предполагает ознакомление со всякими новыми штуками). Потому что, ну вот скажите мне: где он научился мотоцикл водить? В лесу?

В общем, я это к тому, что при последнем прочтении я всё больше утвердилась в мысли, что неотесанный лесничий — это больше маска Хагрида, чем истинная суть.

Собственно, мы приехали к первой встрече Хагрида с Гарри. Там перед нами предстаёт очень вспыльчивый здоровяк, для которого Альбус Дамблдор — святое. Вы когда-нибудь задумывались, почему Дамблдор отправил к Гарри именно Рубеуса? Ведь он мог отправить Минерву или пойти сам, причем оба варианта куда логичнее отправки лесничего. Но… во-первых, тут по жанру положено: чтобы главный герой сразу офигел (к тому же, бородатый старик в мантии и островерхой шляпе — это сильно ассоциация с Толкином). Во-вторых, идти сам Дамблдор после фиаско с Томом явно опасался. К тому же, тут ему бы пришлось признаться, что это он сбагрил его тётке. Я бы на месте Гарри за это любовью к старику не воспылала. Ну а Минерва… ну, знаете, она бы Дурслей могла бы и превратить во что-нибудь. И никто бы их потом не нашёл… В-четвертых, с Хагридом Гарри не светило зазвездиться. Рубеус относится к нему по-простому и не носится с ним как с писаной торбой. Ну и в-пятых, это просто круто. Представьте, вы в 11 лет гуляете по магической улице с великаном. К слову, а ведь Хагрид и первокурсников на платформе встречает — что тоже характерно. То есть у него вообще такая роль персонажа-проводника.

Следующий важный момент. Дамблд… Простите, Хагрид часто является исполнителем поручений у Дамблдора, так что постоянно приходится возвращаться и к этому персонажу. Итак, Дамблдор поручает Хагриду забрать из Гринготса философский камень (не будем уточнять, с чего ему вдруг это приспичило). И если Альбус полагает, что камень хотят украсть… А если бы на Хагрида напали (ну предположим)? Ну вот как бы он отбивался (Гарри в качестве дубинки не предлагать)? Ну то есть прекрасно бы он отбился. Просто большинство считают его дураком, которому ничего важного поручить нельзя. Ха-ха, три раза.

Кстати, там бы забавный момент в банке. Ну, помните, где Хагрид начинает выгребать на стойку содержимое карманов. Знаете, это содержимое характеризует его как очень предусмотрительного человека и бывалого путешественника. А ещё Хагрид подарил Гарри сову. И это до чёртиков мило.

Вот только…

— Лучше в Пуффендуй, чем в Слизерин, — еще более мрачно ответил Хагрид. — Все те, кто потом плохими стали, они все из Слизерина были. Ты-Знаешь-Кто тоже оттуда.

Вот знаете, именно с подобных вскользь брошенных фраз и начинаются стереотипы. Да, я помню, что у нас тут пока первая детская часть, где добро и зло делятся довольно топорно, но… Понимаете, на мой взгляд, Хагрид такое бы не сказал. Потому что если так, то он сам дикий злобный полувеликан. Не говоря уже о том, что после этой фразы Гарри надолго решил, что в Слизерине одни мелкие злодеи обитают.

С другой стороны, Хагрид проявляет себя очень чутким человеком:

— Да ты не волнуйся, Гарри, — посоветовал он. — Ты всему быстро научишься. В Хогвартсе все начинают с самого начала, так что ты будешь в полном порядке. Просто будь собой — и все дела. Я понимаю, тебя выделили из всех остальных, ты знаменитость. Таким, как ты, всегда непросто. Но поверь мне, тебе будет очень здорово в Хогвартсе... как мне было здорово, да и до сих пор здорово, если по правде.

И потом в школе, когда Гарри уже попал на Гриффиндор, Хагрид ему улыбнулся и поднял большой палец. На мой взгляд, Рубеус стал для Гарри чем-то вроде доброго дядюшки и старшего брата в одном лице. Он всегда подбодрит, даст совет и при этом не будет охать и ахать по каждому поводу. К слову, именно Хагрид становится инициатором зародившейся дружбы — ведь это он приглашает Гарри к себе после первой школьной недели на чай. А ещё он ему в конце года подарил альбом с фоточками родителей. Блин, Хагрид реально отличный друг, который всё понимает и без слов.

В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом.

Что мне нравится в Хагриде — так это его хозяйственность. Только с готовкой не задалось, но так это можно пережить. Там эльфы есть.

— Но мне кажется, он [Снейп] меня ненавидит.

— Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему?

Однако Гарри показалось, что Хагрид, произнося эти слова, чуть-чуть отвел взгляд в сторону.

Действительно, с чего? Некоторые-то тайны Хагрид не выбалтывает. И сдаётся мне, он знает, что в истории отношений Джеймса и Снейпа как мудак себя вёл не только последний. Тут вообще наклёвывается вопрос, почему Хагрид за всё время их дружбы так и не удосужился рассказать Гарри о родителях хоть что-то более существенное, чем «они были хорошие люди». И если это так случайно вышло, то я — торшер.

К слову, именно в это посещение у Хагрида на столе лежит газета с новостью о попытке ограбления Гринготтса. И Хагрид так сразу мычит что-то нечленораздельное и отводит взгляд. Не умеет врать. Совершенно.

— Да нет, не должно так быть, — возразил Хагрид дрожащим голосом. — С такой метлой ничего плохого произойти вовсе не может, разве что тут Темная магия замешана, и сильная притом. Пареньку не под силу такое с «Нимбусом» проделать.

Примечательно, что первым заметил неладное с метлой Гарри Хагрид. И его как бы походя брошенные фразы про тёмную магию и способности учеников. Так же напомню, что, когда прокляли Кэти в шестой части, Хагрид сразу сообразил, что к чему и откуда ноги растут. Это, опять же, о его знаниях и умственных способностях.

—Чепуха, — отмахнулся от него Хагрид. — Снейп— преподаватель школы Хогвартс. Он ничего такого в жизни не сделает.

— А зачем же он тогда пытался убить Гарри? — вскричала Гермиона.

Похоже, после всего случившегося сегодня она коренным образом изменила свое представление о Снейпе, которого еще вчера защищала от обвинений Гарри и Рона.

— Я знаю, что такое колдовство, Хагрид. Я все о нем прочитала и сразу могу понять, когда кто-то! пытается что-то заколдовать! Для того чтобы наложить заклятие, нужен зрительный контакт, а Снейп не сводил с Гарри глаз, даже не моргнул ни разу. Я наблюдала за ним в бинокль, и потом видела, когда к нему подкралась!

— А я вам говорю: неправда это! — выпалил разгорячившийся Хагрид. — Не знаю, что там с метлой Гарри стряслось, но Снейп бы в жизни такое не вытворил, чтобы ученика попробовать убить! И вообще, вы трое, слушайте сюда: вы тут лезете в дела, которые вас не касаются вовсе, да! Вы лучше про Пушка забудьте и про то, что он охраняет, тоже забудьте. Эта штука только Дамблдора касается да Николаса Фламеля...

— Ага! — довольно воскликнул Гарри. — Значит, тут замешан некто по имени Николас Фламель, верно?

Судя по виду Хагрида, тот жутко разозлился на самого себя. Но изменить уже ничего не мог.

Простите, но это классический пример: если хочешь, чтобы что-то было сделано, запрети это делать детям. Я не сторонник Дамбигада, но здесь всё выходит на то, что история с философским камнем — это такая тренировочка для главного героя. Тщательно продуманная, между прочим. И Хагрид в ней играет важную роль. Просто прикол ещё в том, что Хагрид Гарри на первое Рождество подарил флейту. Ну я даже и не знаю, зачем.

Едем дальше. История с драконом. Вы в самом деле верите, что Дамблдор бы что-то сделал Хагриду, когда узнал про дракона? Ха-ха, пять раз. Ну а что, мол, ученики могли подвергнуться опасности… Это школа с недоучками-волшебниками. Там всегда опасно. Дракон-недоросток на этом фоне — фигня. То есть вы понимаете, к чему я веду? Это такая очередная фишка Ро — когда поворот прикольный, но логика в нём отсутствует. То есть просто нужен был повод отправить их в лес.

О, кстати, про лес.

Из темноты к ним вышел Хагрид, у его ног крутился Клык Хагрид держал в руке огромный лук, на его плече висел колчан со стрелами.

Что, простите? Лук? Стрелы? А если там по лесу кровожадная бронированная хренотень бегает? Если только у тебя стрелы не волшебные и не взрываются при попадании…

— Наконец-то, — произнес он. — Я уж тут полчаса как жду. Гарри, Гермиона, как дела-то у вас?

— Я бы на твоем месте не был с ними так дружелюбен, Хагрид, — холодно сказал Филч. — В конце концов, они здесь для того, чтобы отбыть наказание.

—А, так вот чего ты так опоздал-то? — Хагрид смерил Филча суровым взглядом. — Все лекции им читал небось, ага? Не тебе этим заниматься, понял? А теперь иди, нечего тебе здесь делать.

— Я вернусь к рассвету... и заберу то, что от них останется. — Филч неприятно ухмыльнулся и пошел обратно к замку, помахивая лампой.

Малфой, проводив его полным испуга взглядом, повернулся к Хагриду.

— Я в лес не пойду, — заявил он, и Гарри обрадовался, услышав в его голосе страх.

— Пойдешь, если не хочешь, чтобы из школы выгнали, — сурово отрезал Хагрид. — Нашкодил, так теперь плати за это.

— Но так нельзя наказывать... мы ведь не прислуга мы школьники, — продолжал протестовать Малфой. — Я думал, нас заставят сто раз написать какой-нибудь текст или что-то в этом роде. Если бы мой отец знал, он бы...

— Он бы тебе сказал, что в Хогвартсе делать надо то что велят, — закончил за него Хагрид. — Тексты он, понимаешь, писать собрался! А кому от того польза? Ты чего-то полезное теперь сделать должен — или выметайся отсюда. Если думаешь, что отец твой обрадуется, когда тебя завтра увидит, так иди обратно и вещи собирай. Ну давай, чего стоишь?

Когда надо, Хагрид запросто может поставить на место. И кстати про Малфоя-старшего он ведь в точку попал. Именно так бы Люциус и отреагировал: попался на гадости, значит, сам виноват.

Опять же стоит отдать должное: в лесу Хагрид чувствует себя как дома. Он вполне умеет читать следы, хорошо различает лесные звуки и умеет быстро двигаться. В принципе, он и из лука так стрельнет, что мало не покажется.

— Может быть. — Хагрид стал необычайно серьезным. Похоже, ему требовались усилия, чтобы вспомнить тот вечер. — Да... он вроде спросил, чем я занимаюсь. А я ему рассказал, что лесником при школе работаю... Он меня еще спрашивал... э-э... про зверей разных, за которыми я тут присматриваю... Ну, я ему ответил... А потом сказал, что всегда... ну... мечтал дракона иметь... А потом... Плохо я помню, он мне все время выпивку покупал... Сейчас, сейчас... Ага, он потом сказал, что у него яйцо есть и коли я хочу, мы на него можем в карты сыграть... И еще... вот... спрашивал меня, умею ли я с драконами обращаться. Не хотел он его лишь бы кому проигрывать... А я ему рассказал, что... того... после Пушка с драконом я запросто управлюсь...

— А он... он спрашивал что-нибудь про Пушка? — спросил Гарри, с трудом сохраняя спокойствие.

— Ну... да... А чего тут такого? Думаешь, много по свету трехголовых псов бродит? Ну, я и рассказал про Пушка... ну... что он милашка, если знаешь, как с ним обходиться надо, да! Ему только спой, или на флейте поиграй немного, или еще на каком инструменте, и он уснет сразу, и...

Оцените абсурдность ситуации. «Кабанья голова», где заправляет брат Альбуса, с которым он вполне общается. Хагрид, не отличающийся тихим голоском. Аберфорд, конечно же, оглох и ослеп. И последнее предложение: на флейте поиграй! На флейте! Хагрид вообще тот ещё тролль.

Ладно, едем ко второй части. И там мы сталкиваемся с Хагридом в Лютном переулке. Да, больше-то средство от плотоядных слизней найти негде. И у профессора Спраут не спросить, не она же у нас заведует теплицами… Вообще, я это к тому, что в этом переулке Хагрид чувствует себя как дома. Учитывая тамошний контингент, дуракам там, мягко говоря, делать нечего (пусть у этого дурака и великанья кровь).

Гарри и Гермиона помогли Рону пройти через порог в однокомнатный домик, в одном углу которого была гигантская кровать, а в другом весело потрескивал огонь. Похоже, Хагрид не сильно беспокоился по поводу Рона, о проблеме которого Гарри рассказал наспех, усаживая его на стул.

— Лучше наружу, чем внутрь, — весело сказал он, с грохотом поставив перед Роном большой медный таз. — Пускай все выходят, Рон. <…>

Хагрид хлопотал, готовя им чай. Его охотничий пёс Клык пускал на Гарри слюни.

— Чего от тебя хотел Локхарт? — спросил Гарри, почёсывая Клыку уши.

— Давал советы, как вывести водяных из колодца, — буркнул Хагрид, убирая с поцарапанного стола полуощипанного петуха и ставя на него чайник. — Как будто я и сам не знаю. И трепется про какую-то кикимору, от которой он избавился. Если хоть слово из всего этого — правда, то я съем свой чайник.

Обожаю Хагрида. Не парится по пустякам. Думаю, он и пострашнее вещи видел, чем слизняки изо рта. Кстати, закономерно, что из всех персонажей в книге именно он первым прошелся по способностям Локхарта. То есть наш простоватый-глуповатый Хагрид его видит насквозь.

— Это не Гарри, профессор Дамблдор! — тут же сказал Хагрид. — Я разговаривал с ним буквально за несколько секунд до того, как нашли того паренька, он бы ни за что не успел, сэр…

Дамблдор пытался что-то ответить, но Хагрид продолжал тараторить, для убедительности размахивая петухом и разбрасывая перья во все стороны.

— …Это не мог быть он, если понадобится, я присягну в Министерстве Магии…

— Хагрид, я…

— …Вы взяли не того парня, я знаю, Гарри ни за что…

— Хагрид! — громко сказал Дамблдор. — Я не считаю, что Гарри напал на этих людей.

— А, — сказал Хагрид, и петух безжизненно повис у него сбоку. — Ладно. Тогда я подожду снаружи, директор.

А вы понимаете, что Гарри оказался в той же ситуации, что и Хагрид на третьем курсе? Только Гарри поверили, а за Рубеуса вступиться было некому. А тут Хагрид так сразу прибежал спасать своего друга, хотя очевидно, что никто на него ничего не повесит. Но всё равно мило же.

Хагрид побледнел и вспотел. Он рухнул на один из стульев, переводя взгляд с Дамблдора на Корнелиуса Фаджа.

— Плохи дела, Хагрид, — промямлил Фадж. — Очень плохи. Пришлось приехать. Четыре нападения на магглорожденных. Это зашло слишком далеко. Министерству необходимо действовать.

— Я никогда, — сказал Хагрид, в поисках поддержки посмотрев на Дамблдора, — вы же знаете, я никогда, профессор Дамблдор, сэр…

— Я хочу, чтобы ты понял, Корнелиус, я полностью доверяю Хагриду, — сказал Дамблдор, бросая на Фаджа хмурый взгляд.

— Послушай, Альбус, — смутился Фадж. — Прошлое Хагрида против него. Министерство должно что-то сделать… со мной связался совет попечителей.

— Корнелиус, я повторяю, что арест Хагрида не спасёт положения, — сказал Дамблдор. В его глазах был огонь, которого Гарри раньше не видел.

— Войди в мое положение, — сказал Фадж, вертя в руках котелок. — На меня оказывают сильнейшее давление. Нужно, чтобы увидели, что я что-то предпринимаю. Если выяснится, что это не Хагрид, он вернётся и всё. Но я вынужден его забрать. Вынужден. Я бы не выполнил свой долг…

То есть вы понимаете, что за пятьдесят лет в работе Министерства ничегошеньки не изменилось? Им вообще плевать, кто виноват — им лишь бы найти козла. Вообще, глядя на Министерство, я начинаю понимать, почему Том захотел устроить революцию. А так вообще по ситуации. За семь книг, это был фактически единственный раз, когда нам показали реально испуганного Хагрида (не путать с расстроенным). Ну, перспектива Азкабана вообще не способствует хорошему настроению. А у Хагрида, судя по всему, имеются в достатке и плохие воспоминания. Правда, стоило на пороге нарисоваться Люциусу с отстранением Альбуса, как страх смыло прибоем.

Подсказка про пауков. Вы понимаете, что она была исключительно для Гарри? Вообще-то, Хагрид про пауков мог бы давным-давно сказать Дамблдору, и с Арагогом заодно познакомить. И уж поди бы тот догадался, что пауки убивают чуть иначе, чем умерла тогда Миртл. Вы понимаете, что именно так должен был бы поступить взрослый шестидесятилетний человек? Потому что тут как бы по идее дети неизвестной опасности подвергаются и полезна будет любая инфа. Но у Хагрида отключается мозг, он забивает на директора и кидает подсказку именно Гарри.

К слову, отправка к Арагогу — это был единственный раз, когда Хагрид реально подверг опасности детей. При всех прочих разах он сам присутствовал и держал ситуацию под контролем.

А потом ситуация разрешилась… Как бы разрешилась. По факту, официального следствия не было. Ничего кроме дырявого дневника не осталось. В распоряжении только показания детишек. Так что никаких тебе, Хагрид, извинений, компенсаций или палочки. Но он не особо расстроился, по-моему. Обожаю магическое правосудие в Британии.

— А всё благодаря вам троим, — сказал Хагрид, вытирая вспотевшее лицо салфеткой и глядя на них. — До сих пор не могу поверить. Замечательный человек, Дамблдор… пришел прямо ко мне в хижину сразу, как только профессор Кеттлбёрн сказал, что больше не может… Я ведь всю жизнь об этом мечтал…

В третьей части Хагрида назначают преподавателем. И… это очень мило со стороны Дамблдора, и Хагрид действительно много знает о животных и умеет о них рассказывать, в принципе, но… Но он это умеет делать в благоприятной обстановке. А стоит появиться на горизонте какому-нибудь трудному подростку, как он теряется. Потому что преподавать — это вам не чаи гонять. Тут всё-таки надо немного в подростковой психологии разбираться, знать какие-то методики преподавания, учебные программы и… Ну да о чём я, Дамблдора такие мелочи не волнуют.

В общем, объективно говоря, Хагрид — так себе учитель. От гиппогрифа Драко, конечно, по собственной дурости получил, но вот соплохвосты — это был полный фейл. С другой стороны, Хагрид преподавал по сути всего два с половиной года, причем с перерывами. В принципе, в дальнейшем он мог бы набраться опыта и всё такое. Но то, что он не следует учебным программам и выбирает животных по принципу, чтоб поинтереснее было, — это факт. А это не совсем правильно.

С первым уроком, как вы помните, вышло фиаско. Что Хагрид расстроился до слёз. Знаете, у меня иногда такое впечатление, что Рубеус — он большой ребёнок. Ну потому что он себя реально ведёт как ребёнок порой. Это к вопросу о том, сколько лет живут великаны и как долго взрослеют. Потому что есть у меня подозрение… Собственно, по этой же причине Хагрид и проиграл дело. Он не может толком говорить в присутствии важных шишек и теряется. Что, вообще, не удивительно. Хагрид привык иметь дело с довольно узким кругом общения (по сути школа и Хогсмид — все друг друга знают в лицо). Ну и вообще он такой, наверное, типа Ньюта — ему проще с животными, чем с людьми.

— Что он сделал? — обеспокоено спросил Гарри, когда Гермиона вошла с пустой кружкой.

— Опустил голову в бочку с водой, — ответила Гермиона, убирая кружку.

Хагрид вернулся, с его волос и бороды текла вода. Он вытер глаза.

— Так-то, кажись, лучше, — приговаривал он, по-собачьи встряхивая головой и обрызгивая всех вокруг. — Спасибочки, что пришли, я вот… — тут Хагрид замер, уставившись на Гарри, как будто только что заметил его.

— НЕТ, ТЫ СООБРАЖАЕШЬ, ЧТО ТВОРИШЬ? — внезапно заорал он так, что они подпрыгнули. — ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ ГУЛЯТЬ В ТЕМНОТЕ, ГАРРИ! А ВЫ ДВОЕ ХОРОШИ! ЧТО ВЫ ЕМУ ПОЗВОЛЯЕТЕ!?

Хагрид шагнул к Гарри, схватил его за руку и подтолкнул к двери.

— Пошли! — сердито сказал Хагрид. — Я отведу вас обратно в школу, и держитесь, если я вас опять поймаю здесь затемно. Я не шучу!

Хагрид такой Хагрид. Гиппогрифы на первое занятие — норм, а то что Гарри к нему пришёл — опасно, ата-та-та. Ну и вообще, сразу за бутылку хватается. Ну, я же говорю — большой ребёнок. Не знает, что делать — так решение в бутылке.

Кстати, там любопытный момент был в третьей части. В Хогсмиде. Компания из Флитвика, Макгонагалл, Хагрида и Фаджа у Розмерты. Норм, да? Хотя, в принципе, Хагрид и во второй части Корнелиуса особо не стеснялся. Фадж вообще не вызывает трепета, так что…

— Мне тут с вами обсудить кое-чего надо, — и Хагрид с необычайно серьёзным видом уселся между ними.

— Что? — спросил Гарри.

— Гермиону.

— А что с ней такое? — поинтересовался Рон.

— У неё тяжёлое время, вот что такое. Она уж не раз приходила ко мне с Рождества. Ей одиноко. Сперва вы с ней не говорили из-за этой «Молнии», теперь не говорите из-за кота, который…

— …съел Коросту! — со злостью прервал Рон.

— …поступил как все другие коты, — упрямо закончил Хагрид. — Она, по чести сказать, тут плакала несколько раз. Ей ведь сейчас и так тяжело. Я б сказал, про все эти её занятия, что она кусок откусила, да слишком большой — не прожевать. А всё-таки нашла время помочь мне с делом Клювокрыла, вот как… Она тут для меня кое-что стоящее приискала… думаю у него сейчас будет хороший шанс…

— Хагрид, нам тоже надо было тебе помочь… прости нас… — неловко начал Гарри.

— Да не, я вас не ругаю! — отмахнулся Хагрид. — Бог свидетель, на тебя и так порядочно всего навалилось. Видел, как ты тренируешься днём и ночью… но хочу вам так сказать, думал вы двое больше цените друзей, чем метёлку или крысу. Вот так-то вот.

Нет, вы понимаете, что Хагрид пришёл с ними поговорить, потому что переживал за Гермиону? Когда у него на носу слушание о гиппогрифе. Серьёзно, вот пишу сейчас и понимаю, что Хагрид — самый понимающий, великодушный и добрый человек (ха!) во всей поттериане. Во всяком случае, навскидку у него конкурентов назвать не могу.

Он стоял, повернув голову так, что им было видно его лицо. И это лицо полыхало огнём. На цыпочках, чтобы не быть замеченными Хагридом, Гарри, Рон и Гермиона подобрались к окну и осторожно выглянули наружу. Они увидели, что мадам Максим, сопровождаемая своими учениками, только что выбралась из экипажа. Бобатонцы тоже собирались на пир. Им не было слышно слов, которые говорил ей Хагрид, но они хорошо видели его подёрнутые влагой глаза, с восхищением на неё взирающие. «Такими глазами, — подумал Гарри, — Хагрид смотрел только один раз и только на одно существо: на дракончика Норберта».

— Он пошёл с ней в замок! — возмущённо воскликнула Гермиона, — а я-то думала, что он собирается идти с нами!

А знаете, что я вам скажу? Дело не просто в том, что Хагрид влюбился. Он ведь впервые встретил такую же, как он. Если хорошенько подумать, Хагрид ведь прежде был очень одинок. В том смысле, он был один своего вида. У него не было даже призрачной надежды, что у него может быть семья и дети. Поэтому немудрено, что у него ум за разум зашёл. Он всё-таки взрослый мужик. И немудрено, что его потянуло поговорить о своих родителях с мадам Максим. Ну с кем он ещё это мог обсудить?

Ну и, конечно, предсказуема его реакция на статью. Все-таки Хагрид, несмотря на свой возраст, всё еще чувствует себя довольно закомплексованным и имеет привычку слишком близко к сердцу принимать происходящее.

В чёрных, как жуки, глазах Хагрида под буйно-густыми бровями, светилось сильное беспокойство.

— Ни в зуб ногой, кто тебя так подставил-то, а, Гарри?

— Так ты веришь, что это не я, Хагрид? — Гарри едва сдержал порыв благодарности, услышав это.

— А то бы нет, — фыркнул Хагрид. — Ты ж сказал, что не ты, ну, я и верю — и Дамблдор тоже верит, и вообще.

— Хотел бы я знать, кто это, — с горечью промолвил Гарри.

Зато про других всё прекрасно понимает. А вот, кстати, Гарри-то сразу поверил дневничку, что Хагрид кого-то выпустил в школе. Ну ладно, спишем на возраст и опыт. И как он Гарри драконов додумался показать… Ему, конечно, Крауч-Грюм подсказал, но мне кажется, Хагрид бы и сам сообразил.

…И Каркаров плюнул на землю рядом с ногой Дамблдора.

Одним неуловимым движением Хагрид сгреб Каркарова за меха, поднял в воздух и прижал к ближайшему дереву.

— А ну извинись! — прорычал Хагрид, так сильно стискивая Каркарова, что тот стал задыхаться, суча ногами в воздухе.

— Хагрид, НЕ СМЕЙ! — крикнул Дамблдор, его глаза метали молнии.

Хагрид разжал руки. Каркаров сполз по стволу и затих в переплетении корней, несколько веточек и листьев спланировали ему на голову.

— Будь так добр, проводи Гарри в замок, Хагрид, — сказал Дамблдор коротко.

Тяжело дыша, Хагрид бросил на Каркарова сердитый взгляд.

— Может быть, мне лучше остаться здесь, директор…

Я уже говорила, что Хагрид — самый настоящий друг? Что он просто афигенный? Да, я повторяюсь, простите…

Половину пятой книги, как вы помните, Хагрид отсутствовал, укатив в романтическое путешествие с Олимпией к великанам. Я просто хочу в этом месте подчеркнуть, насколько Рубеус смел — переться в общину к великанам (вроде как без палочки). Да тут даже и с палочкой — вокруг толпы злобненьких чуваков под семь метров, на которых магия особо не действует. Плюс опасность столкнуться с Пожирателями. Плюс неудача и сменившийся вождь, и они все равно остаются, чтобы пытаться договориться с отдельными великанами… Я уже не говорю о том, чтобы тащить в Хогвартс собственного братца. Потому что он маленький и его там обижают! Конечно, то, что он в итоге повесил его на своих мелких друзей, его не очень красит, но ведь в итоге всё вышло норм…

Кстати, Хагрид совершенно шикарно раскидал пришедших к нему с Амбридж авроров. Хотя на мой взгляд, это скорее характеризует самих авроров, которые способны действовать исключительно в рамках шаблона. Это в тему о местном уровне образования…

В шестой части Хагрида немного. У нас же ведь никто не стал продолжать изучение магических существ. И троицу можно было бы понять, но… могли они с ним сразу поговорить и объясниться? А не вот так по-свински. Когда он даже в большом зале появляться перестал. Уж как Рубеус всегда был внимателен, и вот в итоге такое… К его же чести, Хагрид очень отходчив. К тому же, у него там Арагог при смерти был.

В последней части Хагрида было ещё меньше. Как вы помните, именно с ним уезжал Гарри с Тисовой улицы, что было весьма символично. И было символично, что именно Хагрид нёс Гарри в Хогвартс. Вообще, конечно, отдельный вопрос, как он оказался в лесу и почему Том его не убил (а у него бы хватило фантазии справиться с полувеликаном). Я же говорила, Хагрид — это такой Смотритель от мира магии.

Ну и по традиции обобщим сказанное. Я не отказываюсь от своих слов, Хагрид явно придумывался по принципу чем необычнее и страньше, тем прикольнее. Однако, знаете, он это перерос. Вообще, его необязательно было делать полувеликаном — достаточно было оставить просто каким-нибудь здоровяком, он бы от этого ничуть не проиграл, но Ро слишком любит в гиперболизацию. Тем не менее, на мой взгляд, Рубеус — один из самых здоровских героев. Он невероятно смел, предан, самоотвержен, внимателен к близким. Он простой, но простой в хорошем смысле — не глупый, а прямой, честный, немного наивный и добродушный. Он искренний, всегда придёт на помощь. И он не просто будет на твоей стороне, но при необходимости и подзатыльник даст, если какую-то фигню делаешь. Да, еще он может быть яростным, скорым на расправу и вообще страшным.

Блин, я сама этого персонажа для себя заново открыла и влюбилась в него. И я понимаю, почему Дамблдор именно его к Гарри отправил. Потому что Хагрид тогда на острове открыл дверь не в хижину, а в сердце Гарри. Он стал первым членом его новой семьи. Хагрид — это такой уютный дом, тепло и очаг с чайником. Он просто прекрасен.Примечание к частиНу вроде как небольшой подарок к Новому году читателям, а то ждёте-ждёте, уж и без надежды х)

Влюбиться можно в красоту, но полюбить — лишь только душу!

У. Шекспир

Причина, по которой я выбрала именно этого персонажа, проста как сибирский валенок. Этого персонажа почему-то не любят и недооценивают. Во многом это вина фильма, в котором Флёр получилась… гм, никакая. То есть вот вообще. Причём дело даже не в актрисе. У неё просто по сценарию практически не было возможности как-то себя проявить. Я уж молчу о том, что многие вообще никак не соотносят чемпионку из четвёртого фильма с невестой Билла в седьмом.

Но, как водится, начнём по порядку.

И начнём с того, что Флёр не совсем человек, её бабка была вейлой. Вейлы же являются чем-то вроде оборотней. Напомню их первое появление в книге:

Но ответ на свой вопрос Гарри уже видел на арене — на нее выбежала сотня женщин — самых прекрасных женщин, каких Гарри только приходилось видеть... Настолько прекрасных, что, кажется, они не были, не могли быть просто людьми. На какой-то момент Гарри был поставлен в тупик, ломая голову над вопросом: «Кто же они такие? Какая сила заставляет их кожу сиять лунным светом, а золотые волосы струиться за ними в неосязаемом ветре?» Но вот грянула музыка, и Гарри разом перестало волновать, что они нелюди. Собственно говоря, его вообще перестало что-либо волновать.

Вейлы пустились в пляс, и разум Гарри одним махом абсолютно и блаженно опустел. Главное, что он смотрит и смотрит на танцующих вейл, а если они перестанут танцевать, неминуемо произойдет нечто ужасное.

А вейлы отплясывали все быстрее, все зажигательней, и дикие, бесформенные образы закружились в распаленном мозгу Гарри. Ему захотелось совершить что-то неописуемое, небывалое — и прямо сейчас... Может, выпрыгнуть из ложи на арену? Неплохая идея... Или придумать что-нибудь покруче?

Вейлы были талисманом болгарской команды. Что логично, ибо прототипом этих существ являются вилы (самовилы) — персонажи польской, болгарской и венгерской мифологии. Это духи-соблазнительницы, в которых превращаются умершие некрещённые девицы. В общем, что-то вроде наших русалок, только у них вместо хвостов крылья. Собственно, вейлы, когда переходят в боевой режим, тоже обретают крылья, а лица — птичьи черты.

Кроме того, вейлы сами по себе существа магические. Напомню, что на чемпионате они без проблем подожгли судью своим огнём. Их волосы же можно использовать в качестве сердцевины для палочек, что говорит о том, что магии в них достаточно.

Собственно говоря, к чему я распинаюсь тут о вейлах? Потому что вейла — это природа Флёр, во многом обуславливающая её поведение, за которое её многие (в том числе и в самой книге) не любят. Между тем, раздражаться на Флёр иной раз это всё равно что раздражаться на кота, который сидя на коленях от удовольствия начинает жмулькать когтями. Не может он иначе, рефлекс.

Так вот. Флёр Делакур. В переводе имя значит "первый цветок при дворе". Так слегка банально и в лоб. Первое её появление, где она точно опознана, было на пиру по случаю прибытия делегаций.

При этих словах одна из шармбатонских девушек, у которой на голове все еще был шарф, громко хихикнула.

— Никто тебя здесь не держит, — буркнула с неприязнью Гермиона.

— Будьте доб'гы, передайте, пожалуйста, буйя-а-бес! — громко попросил чей-то голос.

Это была девушка, не сдержавшая смешок во время приветствия Дамблдора. Она наконец-то сняла шарф, и ее белокурые волосы волной падали почти до самого пояса. У нее были большие синие глаза и ровные белые зубы, напомнившие незабвенную улыбку профессора Локонса.

Рон покраснел до ушей. Взглянул на девушку, открыл было рот, но вместо слов издал бессмысленное бульканье.

— Пожалуйста, — придвинул к ней блюдо Гарри.

— Вы уже поели?

— Д-да, о-очень вкусно, — заикаясь, проговорил Рон. Девушка взяла блюдо и осторожно понесла к своему столу. Рон таращился на нее, как на неземное диво. Привел его в чувство смешок Гарри.

— Вылитая вейла! — осипшим голосом прохрипел Рон.

— Глупости, — возмутилась Гермиона. — Ты один уставился на нее с таким идиотским видом.

Но она ошибалась. Многие глядели вслед этой девушке, а некоторые, как и Рон, потеряли дар речи.

— Говорю тебе, она самая необыкновенная на свете девушка! — вертелся на стуле Рон, стараясь не упускать ее из виду. — В Хогвартсе таких нет.

Перед нами красивая смешливая вежливая девушка, которая явно знает себе цену и привыкла делать, что хочет. При этом её очарование — это не намеренное кокетство. Просто она вейла, и из неё прёт эта сущность помимо её воли.

— «Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!» — возвестил Дамблдор.

— Смотри, Рон! — крикнул Гарри. — Это она!

Девушка, так похожая на вейлу легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Пуффендуя.

— Вы только гляньте, как они расстроены! — воскликнула Гермиона, кивнув в сторону стола, где сидели шармбатонцы.

Расстроены — слабо сказано, подумал Гарри: две девушки, спрятав лицо в ладони, плакали навзрыд.

И знаете, что? Вот тут мне дико обидно за Флёр, потому что её даже свои не особенно поддержали. На самом деле, если хорошенько задуматься, жизнь у неё была, скорее всего, не так уж проста. Поначалу обожание со стороны мужской части окружения может льстить. Но какова обратная сторона этой медали? Ведь они видят в ней только внешность соблазнительницы, не особенно интересуясь её личностью. Более того, со временем это наверняка начинает раздражать. При этом с подругами у неё наверняка проблемы, ибо девушки её недолюбливают просто по умолчанию. И тут она ещё становится чемпионкой. Только Кубок выбирает не за красоту и очарование, а за способности. Напомню, что студенты усердно готовились, чтобы попасть в претенденты на турнир. Но во Флёр по-прежнему видят только красивую девушку.

Примечательна её реакция на появление Гарри в комнате, где собрались чемпионы.

Что до Флер, она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила:

— О-ля-ля! Очень веселая шутка, мсье Бэгмен!

— Шутка! — Бэгмен еще не пришел в себя. — Да нет же! Какая шутка! Имя Гарри только что выскочило из Кубка.

Крам чуть сдвинул густые брови. Седрик пребывал в вежливом недоумении. А Флер нахмурилась.

— Это ошибка. — В голосе ее звучало презрение. — Он не может соревноваться. Он ошшень маленький. <…> Мадам Максим! — негодующе воскликнула Флер. — Они говорят, что этот пти гарсон тоже примет участие.

Безмолвное изумление Гарри сменилось гневом. Маленький мальчик! <…>

— Ему чего делать п'готест! — топнула ножкой Флер Делакур. — Палец пальцем не стукнул, и чемпион! Мы много месяц т'гудились, мечтали стать чемпион. Такая честь для всей школы. За тысяча галлеон многие готовы отдать их жизнь!

Во-первых, ей совершенно всё равно, кто этот мальчик. Это мальчик, и он маленький для турнира. Во-вторых, она не стесняется возмущаться, Седрик с Виктором больше помалкивали. И на возмущение она имеет полное право. А в-третьих… ну не знаю, она забавно-милая в этом своём негодовании.

Следующая встреча с Флёр происходит на церемонии проверки палочек, где мы узнаём о её природе. Примечательно, что там: "Седрик и Флер беседуют. Вид у нее довольный, не то что в день приезда. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливаются. Пузатый коротышка с большой черной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею. <…> Флер полетела на свое место, по пути одарив Седрика улыбкой." Понимаете, да? Плюс, памятуя, что она хотела пойти с Седриком на бал, на лицо её интерес к Диггори. Причём не к знаменитому Краму, а именно к Диггори. А после неудачи с Седриком, выбирает Роджера Дэвиса. А может, ей как раз и нужен такой, который не будет сильно соперничать с ней во внимании.

Гарри взглянул на свою палочку — вся в отпечатках пальцев! Попытался полой мантии незаметно стереть их. Из нее сразу же посыпались золотистые искры. Флер Делакур свысока глянула на него, и Гарри все оставил как есть. <…> В коридорах иногда видел Флер Делакур, как всегда надменную и невозмутимую. <…> В углу на низком деревянном стуле сидела Флер Делакур. Бледная, на лбу капельки пота. Куда делся обычный самоуверенный вид! <…> Она опустила внутрь руку и вынула крошечную точную модель валлийского зеленого с биркой номер два на шее. Флер не выказала ни малейшего удивления, скорее осознанную обреченность.

При чтении всегда следует помнить, что мы видим других героев через призму восприятия Гарри. Поттер видит Флёр надменной и самоуверенной, относящуюся к нему с холодком. Но она не выказывает к нему личной неприязни, с ей стороны видно больше просто раздражение от факта появления четвёртого чемпиона. Между тем сам Гарри, скорее всего, просто в силу незнания Флёр неверно трактует её поведение. Наверняка же у вас было, что видите мельком какого-то человека и невольно думаете: "Сразу видно, стерва/мажор/идиот", а потом вас сводит жизнь, и оказывается, что вы вообще неправы. Тут тоже самое.

— Осталось трое! — провозгласил Бэгмен. — Мисс Делакур, прошу!

Флер дрожала с головы до ног, у Гарри даже шевельнулось внутри сострадание. Она покинула палатку с высоко поднятой головой, сжимая в руке палочку. <…> Эта Флер применила какие-то чары, сумела погрузить дракона в транс. Он оцепенел, но вдруг всхрапнул, и из пасти вырвалось пламя. Юбка Флер вспыхнула, но она залила огонь водой из волшебной палочки.

Видите? Нет, вы видите? У нас тут не избалованная куколка, а серьёзная барышня. И вы вообще представляет, что значит, усыпить дракона? Напомню, когда Гарри попёрся в лес смотреть драконов, нужно было несколько колдунов, чтобы погрузить рептилию в сон. А тут одна ведьма-недоучка. Одна, Карл! Погрузила в транс дракона! Вы ещё не поняли пикантность ситуации? ДРАКОНА! Магическое существо категории ХХХХХ. И после этого её называют слабой колдуньей? Ха.

Все радовались жизни, только Флер Делакур все время на что-нибудь жаловалась.

— Эта ваша еда слишком тьяжолая. Моя красивая мантия будет мне мала! — недовольно воскликнула она как-то вечером в Большом зале. Гарри, Рон и Гермиона как раз выходили оттуда — Рон, пригнувшись, прятался за спиной Гарри, чтобы Флер его не заметила.

— Бедняжка! Какой ужас! — с иронией посочувствовала Гермиона. Но Флер уже вышла в холл и не слышала ее слов. — И чего себе воображает!

Ну как бы… да. Английская кухня общепризнанно считается ужасной. Для француженки это сущий кошмар, так что её вполне можно понять. Флёр вообще не стесняется говорить правду. И делает это вежливо. Могла бы, как я, сказать, что кухня у них ужасная, а сказала всего лишь "тяжёлая".

Тем временем Флер Делакур, изящно повернув голову в сторону своего кавалера, в пух и прах разносила убранство замка.

— П'госто убожество! — обвела она взглядом искрящиеся инеем стены Большого зала: как и все французы, она немного картавила. — У нас во дво'гце Т'гапезную ук'гашают ледяные скульпту'гы. Они не тают и пе'геливаются всеми цветами 'адуги. А какая у нас еда! А хо'г лесных нимф! Мы едим, а они поют. И в холлах никаких ужасных 'ыца'гей без головы. А поп'гобуй залети в Шармбатон полте'гейст, его выгонят с т'геском, вот так! — И Флер с силой хлопнула по столу ладонью.

Роджер Дэвис глядел на прекрасную Флер затуманенным взором. Восхищение его было так велико, что он вряд ли ее слышал, пронося вилку мимо рта.

— Конечно! — стукнул он по столу так, как Флер. — Да! С треском!

М-м… Ладно, она не всегда вежлива. Кстати, она там потом с Дэвисом пряталась в кустах. Не знаю, чем они там занимались. Наверное, на звёзды смотрели.

Самым показательным для Флёр в четвёртой книге был эпизод второго испытания.

Флер Делакур билась в истерике и вырывалась из рук мадам Максим с криком:

— Габ'гиэль! Габ'гиэль! Она жива? Скажите мне! Жива?

— С ней все в порядке, — пытался крикнуть Гарри, но от усталости и говорить-то мог еле-еле, не то, что кричать.

Перси подхватил Рона и потащил к берегу («Да отвяжись ты, Перси! Я и сам дойду!»); Дамблдор с Бэгменом поддерживали Гарри под руки, Флер наконец вырвалась из крепких рук своего директора и схватила сестру в охапку.

— Там г'индилоу.. они на меня напали... о моя сест'генка, я уже думал... я думал... — и она разрыдалась.

<…>

У Флер были исцарапаны и изрезаны лицо и руки и изодрана мантия, но ей самой было не до того, и она ни за что не хотела позволить мадам Помфри промыть раны.

— П'гиглядите за Габ'гиэль, — попросила она мадам Помфри, а сама подошла к Гарри.

— Ты спас мою сест'гу — восторженно сказала она. — Хотя она и не была твой пленник.

— Спас, — ответил Гарри, а сам в душе пожалел, что не оставил всех трех девчонок привязанными к статуе.

Флер наклонилась и расцеловала Гарри в обе щеки (Гарри вспыхнул и подумал, что у него сейчас снова дым из ушей повалит), а после обернулась к Рону.

— И ты помогал... — сказала она.

— Да, — ответил с надеждой тот. — Помогал, немного...

Флер быстро наклонилась и расцеловала и его. Гермиона при этом так рассердилась, что не могла и слова вымолвить от такой неслыханной дерзости.

<…>

— Я не достойна, — хриплым голосом проговорила Флер, качая своей очаровательной головкой.

Кто-то ещё думает, что перед нами высокомерная красотка? Красотка, да. Эмоциональная. Переживающая за сестру (хотя мадам Максим ей наверняка сказала, что с её сестрой всё будет в порядке), и совершенно не волнующаяся о себе. И заметьте, для неё на испытания приволокли младшую сестру, потому что среди сверстников у неё нет никого достаточно близкого (у других-то чемпионов утащили девушек и друга), сами догадайтесь почему. И кстати, расцеловать кого-то в благодарность для неё — обычное дело (она, в конце концов, француженка). Ну и да, "расцеловать", не очень подходящее слово. Скорее всего, она просто поцеловала в обе щёки.

В этом эпизоде с неё спадает маска надменной красавицы. Даже присуждённым ей баллам она не рада, зато искренне радуется за Гарри, когда он получает первое место на пару с Седриком.

— Как думаешь, что будет в третьем испытании? — спросил Седрик Гарри, когда они стали спускаться по каменной лестнице. — Флер все говорит о подземных ходах, думает, что мы будем искать сокровища.

<…>Он стоял в самой середине площадки, а с ним Виктор Крам и Флер Делакур. Гарри и Седрик пошли к ним, перешагивая через стены живой изгороди. Флер приветливо улыбнулась Гарри. С тех пор, как он достал ее сестру со дна озера, она в Гарри души не чаяла.

Ну, Флёр оказалась недалека от истины. Кстати, как видно, старшие чемпионы неплохо общались между собой. Что и понятно, у них, можно сказать, есть общая тема для разговора, к тому же они ровесники. Потом Флёр ведь Виктора и на свадьбу пригласила.

В другом углу щебетала по-французски Флер со своей матерью. Ее младшая сестренка Габриэль стояла рядом, держась за мамину руку. Увидев Гарри, она замахала ему рукой, он тоже махнул ей. <…> Гарри заметил, что Флер Делакур с большим интересом поглядывает на Билла из-за плеча мамы. Она явно не возражала ни против длинных волос, ни против серег с клыками.

Любовь (умилительно лыбится). Не знаю, мне очень импонирует их пара.

Дальше о Флёр ничего нет в ГПиКО, мы только знаем, что Гарри слышал её крик в лабиринте, но так и не нашёл её. В следующей части мы узнаём, что Флёр устроилась работать в Гринготтс, где ей помогает Билл "улучшать англесский". Просто напомню, что Билл там ликвидатор проклятий, и она, скорее всего, тем же занята. Это опять же к вопросу о её уме и способностях.

Её появление в шестой книге — просто эпик.

В дверях стояла девушка такой невероятной красоты, что дух захватывало. Высокая, стройная, гибкая, с длинными белокурыми волосами, она словно светилась чуть заметным серебристым сиянием. И вдобавок это чудное видение держало в руках тяжело нагруженный поднос с завтраком.

— 'Арри, — произнесла она с придыханием, — как давно мы не виделись!

Она поплыла к нему с подносом, и только тогда стало видно, что за нею семенит миссис Уизли и лицо у нее довольно сердитое.

— Совсем не нужно было хвататься за поднос, я как раз собиралась сама его отнести!

— Мне это ничуть не трудно. — Флер Делакур поставила поднос на колени Гарри, наклонилась и расцеловала его в обе щеки. Он почувствовал, как горит лицо в тех местах, где прикасались ее губы. — Я так мечтала снова увидеть его! Ты помнишь мою сест'гичку Габ'гиэль? Она без конца вспоминает 'Арри Поттера. Она будет рада увидеть тебя снова.

— А... она тоже здесь? — просипел Гарри.

— Нет, нет, глупый мальчик! — воскликнула Флер с серебристым смехом. — Я говорю п'го будущее лето, когда мы... но 'азве ты не знал?

Ее огромные голубые глаза еще больше расширились. Она с упреком посмотрела на миссис Уизли. Та ответила только:

— Мы пока не успели ему рассказать.

— Мы с Биллом решили пожениться!

— О, — тупо сказал Гарри. Он не мог не заметить, что миссис Уизли, Гермиона и Джинни подчеркнуто стараются не смотреть друг на друга. — Надо же. Э-э... Поздравляю!

Она склонилась над ним и снова его расцеловала.

— Билл сейчас очень занят, у него много работы, а я работаю в банке «Гринготтс» неполный рабочий день, чтобы совершенствовать мой англесский, поэтому он п'гивьез менья сюда на несколько дней — познакомиться с его родными. Мне было так п'гиятно узнать, что ты п'гиедешь — здесь совсем нечего делать, только кухня и куры! Ну, п'гиятного аппетита, Арри!

С этими словами она сделала изящный пируэт и словно по воздуху выплыла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Как видно, Флёр относится к Гарри примерно как к младшему брату. И ей совсем не влом принести ему завтрак, хотя по сути они не так чтобы и друзьями стали. Просто она уже записала его к себе в младшие братья и всё.

Зато женская часть дома девушку невзлюбила. Просто потому, что все остальные к ней относятся хорошо. И ведь ясно же, что ревновать к ней Гарри или Рона глупо (я про отношение Джинни и Гермионы соответственно), ведь она в них видит в одном брата/друга, а в другом — родственника. И вещают, мол, лучше бы Билл выбрал Тонкс. И знаете, в чём дело? Им не нравится её женственность и то, что она не пытается им понравиться. Причём женственность у неё проявляется сама по себе, просто вот она такая вся изящная вейла. Вот если бы она ходила в чём попало и с неаккуратным пучком на голове — то тогда бы было ок.

Можно понять, что их раздражает то, что она относится к ним как к маленьким. Но это не повод принижать её достоинства и называть флегмой или коровой. Джинни с Гермионой привыкли проводить время среди мальчишек, у них и подруг-то по сути других нет. А тут появляется Флёр, которая вся из себя такая девочка, в лучшем смысле этого слова. Да, она порой бывает грубовата, но она не пытается кого-то обидеть, она старается быть внимательной и заботливой, улыбается, испуская флюиды хорошего настроения. Она заботится о Билле, хвалит его, рассказывает о планах на свадьбу. Она… просто счастлива и радуется этому. Такое может раздражать, да. Но у них романтический период в жизни. Влюблённые люди вообще часто раздражают окружающих.

И, сдаётся мне, она прекрасно видит, как к ней относятся некоторые. Но она это игнорирует. Вероятно, она к этому уже привыкла или твёрдо решила, что докажет им, что она замечательная сама по себе, а Билл с ней не из-за её красоты.

В шестой книге её образ, на самом деле, это просто шик. Знаете, почему? Потому что она сюсюкает вокруг Била. Она целует его при каждом случае, кормит с вилки, отвешивает комплименты и… Вы ещё не поняли?.. В четвёртой книге она была эмоциональной и раскрепощённой, но она не сюсюкала нисколько. Она просто троллит всё семейство Уизли и их гостей, видя, как тех передёргивает.

— А это еще что такое? — внезапно и громогласно осведомилась Флер. — Что значит — соби'гался?

Миссис Уизли повернула к ней залитое слезами, испуганное лицо.

— Ну... только то...

— Думаете, Билл не захочет тепе'гь взять меня в жены? — гневно спросила Флер. — Думаете, 'газ его покусали, так он меня и 'газлюбит?

— Нет, я совсем не об этом...

— И п'гавильно, потому что он захочет и еще как! — заявила Флер, распрямляясь во весь рост и отбрасывая за спину длинную гриву белокурых волос. — Чтобы помешать Биллу любить меня, т'гебуется кое-что пок'гуче какого-то обо'готня!

— Да, да, конечно, — торопливо подтвердила миссис Уизли, — просто я думала, может быть... раз он теперь... то как же...

— Вы думали, что я не захочу за него выйти? — гневно раздувая ноздри, спросила Флер. — Что меня инте'гесует одна его внешность? По-моему, моей к'гасоты вполне хватит на нас обоих! А все эти ш'гамы показывают только, как отважен мой муж! Пустите, я сама! — яростно воскликнула она, отталкивая миссис Уизли и вырывая из ее рук мазь.

И это второй раз, когда мы видим, как маска надменной красавицы спадает с неё. И собственно, комментарии тут излишни. А с миссис Уизли после этого её отношения сильно улучшились, вернее, просто стали настоящими.

В седьмой книге мы опять видим её непринуждённость во время перевоплощения в Гарри: "Фу, — произнесла оглядевшая себя в дверце микроволновки Флер. — Билл, не смот'ги на меня, я у'година." При этом не думаю, что она пыталась обидеть Гарри или считает его уродом. Вообще, ей наверняка большинство окружающих кажутся такими несовершенными. Ну, в смысле как эльфы и люди (в толкиновском смысле).

Вообще, хочется отметить тот факт, что Флёр без раздумий променяла спокойную жизнь во Франции на… вот это вот всё. Ведь с Биллом они сошлись после возрождения Лорда, и Билл, как порядочный мальчик, должен был бы хотеть для неё безопасности — то есть, чтоб она не в Англии околачивалась.

Общий вздох вырвался у всех гостей, когда в проходе появились мсье Делакур и Флер. Флер словно плыла, мсье Делакур подпрыгивал на ходу и радостно улыбался. На Флер было совсем простое белое платье, казалось, источавшее сильный серебристый свет. Как правило, рядом с ее сияющей красотой люди словно тускнели, сегодня же этот свет делал более прекрасными всех, на кого он падал. Джинни и Габриэль, обе в золотистых платьях, выглядели красивее обычного, а когда Флер приблизилась к Биллу, стало казаться, что он даже и не встречался никогда с Фенриром Сивым.

Вот этот вот абзац — это, по-моему, главное о Флёр. Они с Биллом — это такое наглядное пособие о том, как настоящая любовь преображает всё, чего касается.

— Мне ужасно совестно, — сказал он как-то Флер ветреным апрельским вечером, когда помогал ей готовить обед. — Я не хотел, чтобы все это на вас свалилось.

Флер как раз запускала в работу несколько ножей — резать бифштексы для Крюкохвата и Билла (Билл после своей встречи с Фенриром предпочитал мясо с кровью). Когда ножи бодро застучали по разделочной доске, Флер повернулась к Гарри, лицо ее, в последнее время часто довольно раздраженное, смягчилось.

— 'Арри, ты спас мою сест'гу, я не забыла!

Строго говоря, Гарри ее не спас, ведь жизни Габриэль на самом деле ничто не угрожало, но он решил не уточнять.

— К тому же, — Флер направила волшебную палочку на кастрюльку с соусом, который тут же закипел и забулькал, — мисте'г Олливанде'г сегодня вече'гом пе'геби'гается к Мю'гиэль, и станет полегче. Гоблин, — она слегка поморщилась, заговорив о нем, — пе'геедет на пе'гвый этаж, а вы с Дином и 'Гоном сможете занять его комнату.

— Нам и в гостиной хорошо, — быстро сказал Гарри.

Он знал, что Крюкохват не обрадуется, если его попросят спать на диване, а для них важнее всего, чтобы гоблин был доволен.

Флер пыталась настаивать, но Гарри добавил:

— Мы с Роном и Гермионой тоже недолго здесь задержимся.

— Что значит — недолго? — нахмурилась Флер, застыв над кастрюлькой с волшебной палочкой в руке. — Не надо вам никуда уходить, вы здесь в безопасности!

Она вдруг стала страшно похожа на миссис Уизли.

Кому-то ещё нужны какие-то доказательство того, что Флёр на самом деле просто золото (если содрать с неё маску стервочки)? Кстати, когда хочет, она может быть и тактичной. Просто оставлю это здесь:

— Я опоздал? Уже началось? Я только что узнал, поэтому…

Перси смолк. Очевидно, он не ожидал, что попадет сразу на семейное собрание. На некоторое время все остолбенели. Наконец Флер повернулась к Люпину и с мужеством отчаяния попыталась нарушить неловкое молчание:

— Как поживает малыш Тедди?

Люпин удивленно посмотрел на нее. Молчание семейства Уизли сгущалось, превращаясь в прочный лед.

— Он… хорошо, спасибо! — громко сказал Люпин. — Тонкс сейчас с ним — у матери.

Перси и остальные Уизли продолжали неподвижно смотреть друг на друга.

— У меня есть фотография! — закричал Люпин, доставая из кармана карточку и протягивая ее Флер и Гарри.

Собственно, дальше мы с Флёр уже не сталкиваемся. Но мы-то с вами знаем, что с Биллом они потом жили долго и счастливо и наплодили трёх детишек.

А значит, пора подвести итоги. Флёр Делакур, на мой взгляд, в поттериане — это наиболее женственный персонаж в классическом смысле. Она обаятельная, умная, смешливая, способная. Она женщина в лучшем смысле этого слова. Она осознаёт свои недостатки и преимущества, и умеет пользоваться ими. Она, не побоюсь этого слова, умеет манипулировать людьми. Обратите внимание, она сама всегда говорит то, что думает, но никто ни разу не смог ей ничего высказать в лицо. Молли, Джинни и Гермиона обсуждали её за спиной, но ни разу не попробовали попросить её не делать чего-то, что им не нравится. Флёр, если хотите, вела себя с ними откровенно, без лицемерия. Неужели вы полагаете, что не захоти она им непременно понравиться, она бы этого не сумела? Но она предпочитает оставаться собой.

Флёр привыкла, что к ней относятся предвзято. И она научилась этого не замечать. Более того, она на это даже не злится. Она дразнит их настолько тонко, что этого даже никто не замечает. Раздражающее в шестой части сюсюканье в седьмой вообще исчезает. Флёр просто играла. Видимо, для неё это стало таким защитным механизмом. Знаете, если бы она так рано не вышла замуж, мне представляется, что она бы вполне могла стать эдакой роковой женщиной, потому что задатки для этого у неё есть все. Но на самом деле она чувственная, отзывчивая, добрая, хозяйственная и смелая, и за близких она превратится в пернатую фурию и порвёт всех на клочья.

Собирая мир, Создатель выдал на-гора

массу выдающихся, оригинальных

и вообще прекрасных идей.

Однако сделать мир понимаемым

в его задачу не входило.

Мор, ученик Смерти

Терри Пратчетт

Скажу сразу, я не испытываю к этому персонажу симпатии. К несчастью, свою лепту внёс и не слишком удачно подобранный актёр на его роль. Тьюлис, уж простите, выглядит не то что болезненно, а просто отталкивающе. Причём я даже не скажу, чем конкретно это выражается (всем). Вероятно, сказывается флёр от других его ролей, где он играл довольно-таки мерзопакостных персонажей. Единственный плюс — это его озвучка в русском дубляже, голос Кузнецова совершенно изумительный. Жаль, что я смотрю только в оригинале.

Предвижу, что на меня посыпятся тонны помидоров за такое мнение, но уж какое есть. Во всяком случае, я его вам обосную. И даже попробую найти достоинства у Люпина (они у него тоже есть).

Имя. Эм… Тут нужно что-нибудь говорить? По идее, это очевидно, но напомню, что оно переводится по значению как Волк Волков (подробности гуглите сами). Ро такая Ро. Также Джо любезно рассказала нам, что покусан Люпин был в возрасте пяти лет из-за того, что его отец в присутствии Сивого крайне нелюбезно прошёлся на счёт оборотней (он ляпнул, что их надо убивать. Ну, знаете, такой небольшой локальный геноцид во имя блага общества.) За что быстро получил ответку от кармы по сыну.

И с тех пор жизнь Римуса круто изменилась. Фактически его посадили под домашний арест, чтобы ребёнок случайно не проболтался о своей проблеме. В результате мы что получили? Правильно, замкнутого мальчика, не приспособленного к социальной жизни, единственными друзьями которого, видимо, были книги. Но по достижении одиннадцати лет в жизни мальчика появляется великодушный Дамблдор, который говорит: »Хэй, как раз оборотня нам в школе и не хватает для полной картины!« дозволяет ему учиться в школе, решив сильно заморочиться с организацией досуга для ребёнка по полнолуниям. Эм… и знаете, я всё понимаю, но Альбус реально полагал, что никто в школе (особенно те, кто будет спать с Римусом в одной спальне) не догадается за семь лет, что с ним происходит? Да, согласна, в Хогвартсе учат местами очень хреново (особенно ЗОТИ), но не настолько же. Хотя, если вГПиУА только Гермиона сообразила, хотя Северус так намекал…

В общем, я это к тому, а в чём такая проблема обучать ребёнка магии на дому? Потому что:

— Учеба стала обязательной для любого юного волшебника и волшебницы, — ответил тот. — Об этом объявили вчера. Серьезная перемена, раньше никого учиться не заставляли. Конечно, почти каждый чародей и чародейка Британии заканчивали Хогвартс, однако родители имели право обучать их и дома или посылать, если им так больше нравилось, за границу. (ГПиДС)

Книга. Ты сама себе противоречишь. Ах да. В «детских» книгах логика не нужна. И тут мы плавно подходим к основной моей претензии к этому персонажу. Собственно, претензия та же, что и к Хагриду. Интересная концепция (типа оборотничество — это такой магический ВИЧ/СПИД (Ро об этом говорила в каком-то интервью)), но хреновый обоснуй. Обосную сию сентенцию в процессе.

Так вот, мальчик поступает в Хогвартс, попадает на Гриффиндор и начинает дружить с Блэком и Поттером. Хотя, вернее, наверное, они начинают дружить с ним. Как это случилось — тайна, покрытая мраком. Раннюю версию Люпина мы видим в воспоминаниях Снейпа в ГПиОФ:

А еще через две парты от нее — под ложечкой у Гарри снова сладко екнуло — сидел Римус Люпин. Довольно бледный и изнуренный на вид (может быть, приближалось полнолуние?), он был поглощен работой — перечитывал свои записи, почесывал подбородок кончиком пера и слегка хмурился.

— Тебе понравился десятый вопрос, Лунатик? — спросил Сириус, когда они вышли в вестибюль.

— А как же, — весело отозвался Люпин. — «Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня». Прекрасный вопрос.

— Ты уверен, что тебе удалось правильно перечислить все признаки? — с притворной озабоченностью спросил Джеймс.

— Думаю, да, — серьезно ответил Люпин, когда они присоединились к скопившейся у выхода толпе учеников, которым не терпелось выбраться из замка на залитый солнцем луг. — Признак первый: он сидит на моем стуле. Признак второй: он носит мою одежду. Признак третий: его зовут Римус Люпин.

Все, кроме Хвоста, засмеялись.

— Я написал про форму морды, зрачки и кисточку на хвосте, — взволнованно сказал он, — а больше ничего не мог…

— Ты что, совсем тупой, Хвост? — нетерпеливо сказал Джеймс. — Раз в месяц гуляешь с оборотнем всю ночь напролет…

— Говори тише, — взмолился Люпин.

Они остановились в тени той самой березы на берегу озера, где Гарри, Рон и Гермиона однажды провели воскресенье за домашним заданием, и бросились на траву. … Люпин вынул книгу и углубился в нее.

Итак, перед нами вполне обычный подросток, прилежный ученик и староста. При этом ему не чужда ирония к собственному положению. И всё же он относится к нему очень серьёзно и не хочет, чтобы некоторые об этом трепались столь беззаботно.

— Скучно, — сказал Сириус. — Когда наконец будет полнолуние?

— А я бы и без него обошелся, — мрачно сказал Люпин из-за своей книги. — Между прочим, нам еще трансфигурацию сдавать. Если тебе так скучно, можешь меня проверить. — И он протянул ему книгу.

К слову, на лицо совершенно деревоподобное чувство эмпатииСириуса. Для него проблема Лунатика — это повод по ночам шляться по территории школы и Хогсмида, просто развлечение. При этом в его красивую голову не приходит мысли, что на улице может оказаться и кто-то из жителей деревни. Что, собственно, он потом и доказал, подсказав Снейпу, как пробраться под иву. Дело ведь даже не в том, что он Северуса опасности подвергал. Он просто Люпина подставлял. Что бы с ним стало, если бы он-таки покусал ученика или вообще убил?.. С такими друзьями и никакие враги не нужны…

Гарри обернулся и посмотрел в ту же сторону. Снегг около кустов только что поднялся на ноги и теперь прятал свои листки в сумку. Когда он вышел из тени и зашагал по лужайке, Сириус и Джеймс встали.

Люпин и Хвост остались сидеть. Люпин по-прежнему смотрел в книгу, хотя его зрачки не двигались и между бровей пролегла едва заметная морщинка. Хвост переводил взгляд с Сириуса и Джеймса на Снегга и обратно, и лицо его светилось жадным нетерпением.

— Ну, — сказал Джеймс с видом человека, серьезно обдумывающего заданный ему вопрос, — пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я…

Многие зрители, включая Сириуса и Хвоста, засмеялись, но Люпин, до сих пор притворяющийся, что читает, даже не улыбнулся. Не появилось улыбки и на лице Лили.

Люпин ничего не делает. Он явно осознаёт, что его друзья зарываются (о чём он говорил в книге позже, когда с ними через камин связался Гарри), но он не сделал и попытки что-то изменить. Более того, задумайтесь над ситуацией глубже. Мародёры отрываются на Снейпе, потому что он, по их мнению, завистливый замухрышка, увлекающийся Тёмными искусствами (исключительно по их мнению! На самом деле, о школьной жизни Снейпа мы знаем только с чужих слов, а это всё равно, что руководствоваться мемуарами при написании учебника истории). (К слову, называть Тёмные искусства злом такой же бред, как называть злом меч. Всё зависит от того, как этот меч использовать.) Так вот. А сам наш Люпин кто? Оборотень. Наитемнейшее, так сказать, существо. Зло во плоти. И к оборотням все относятся примерно также предвзято, как господа мародёры к Снейпу. И, сдаётся мне, Римус это прекрасно понимал и, как обычно, помалкивал.И, судя по всему, Люпин чувствовал вину перед Снейпом за это отмалчивание, потому что потом был всегда подчёркнуто справедлив к нему.

Безусловно, он боялся потерять их дружбу, а потому отмалчивался. Но тогда это очень хреновая дружба, если друзья обижаются на тебя за правду. И почему-то Джеймсу с Сириусом это дружба не мешает быть откровенно грубыми с Хвостом. И их отношение — это не просто дружеские подколки, это уже на грани откровенного унижения.

Что было с Люпиным дальше, мы знаем очень примерно. Он был в составе Ордена Феникса и, собственно, всё. Случается смерть Поттеров, якобы гибель Петтегрю, заключение Сириуса. И… обоже, эти Мародёры такие прекрасные друзья, я аж всплакнула (нет). За время до появления в третьей книги, Люпин не сподобился навестить Сириуса в тюрьме и спросить у него: «ЗА ЧТО, МАТЬ ТВОЮ ВАЛЬБУРГУ, ТЫ ИХ УБИЛ?!» Тем более, речь идёт о всегда здравомыслящем Римусе, а не вспыхивающим, как порох, Сириусе, быстрым на ошибочные суждения. О том, что Люпин так просто во всё это поверил, я вообще молчу. Почти десять лет дружбы и вот, нате. А сын его замечательных друзей? Он хоть раз попытался с ним встретиться где-нибудь на улице, просто чтоб увериться, что у него всё хорошо? Он мог ему написать письмо хотя бы. Серьёзно, если бы ваши близкие друзья погибли и у них остался ребёнок, неужели вы бы остались настолько безучастны к его судьбе?.. Да, в первых двух книгах Люпина могло не быть в замыслах Ро, но можно было бы потом упомянуть о том, что, мол, он находил мальчика, видел на улице и т.п. Но… Не знаю, видимо, это всё козни Дамблдора.

В общем, хреновые какие-то мародёры друзьями были, скажу я вам. Один — предатель, другой — сразу подумал на предательство Люпина из-за того, что он (!) оборотень (!), ну, а сам Люпин с готовностью поверил в предательство Сириуса. А хотя чему удивляться. От людей, выбирающих в качестве названия своего кружка по интересам слово «мародёры, » чего-то другого ожидать глупо. Видимо, со значением этого слова они были не знакомы. (Мародёры — это падальщики, стаскивающие всё ценное с трупов (и вообще отовсюду) во время войн и стихийных бедствий, чтоб вы знали. И это не звучит по приколу даже в качестве иронии.)

Я сейчас, конечно, фонтанирую сарказмом, но на самом деле это всё очень грустно. Потому что в фанканоне мародёры — это вроде как пример настоящей дружбы, где единственной крысой был Питер. Но настоящая дружба — это когда не поверишь в виновность друга, даже если на него всё указывает. Настоящая дружба — это когда сперва выслушаешь друга, а уже потом — всех остальных. Впрочем, это всё философия.

Едем дальше. ГПиУА:

В купе находился всего один пассажир, дремавший возле окна. Троица переступила порог. Странно. «Хогвартс-Экспресс» предназначен для школьников, и, кроме волшебницы, развозившей тележки с едой, взрослых они раньше не видели.

Незнакомец был одет в поношенную, штопаную-перештопаную мантию. Болезненного вида и изможденный, но совсем еще не старик, светло-каштановые волосы едва тронуты сединой.

Маленький потрепанный чемодан был перевязан веревкой, аккуратно связанной из множества маленьких веревочек. В одном из углов была надпись: «Профессор Р. Дж. Люпин».

И приезжаем к вопросу о том, что оборотни в мире ГП — это провал разве что чуть меньший, чем полувеликаны.У меня на это целых три огромных пункта.

Как мы знаем из канона, оборотней в Великобритании не жалуют. А некто Амбридж даже протащила закон, усложняющий для них получение работы.

— А теперь внимание. Вы готовы? Точно? Крепко сидите? За стул держитесь? Сейчас вам такое скажу… Точно, готовы? Ну так вот. Римус Люпин — волшебник! Представляете? Обученный! Не какой-нибудь Хагрид (у которого, впрочем, в зонтике явно нормальная палочка спрятана). И вы представляете, волшебник может спокойно свалить в другую страну, где к оборотням отношения более терпимое. Ладно, предположим, Люпин так любит старушку Англию, что жить без неё не может (у него ведь тут столько друзей и знакомых, с которыми он поддерживает тесную связь). Проблемы с работой?.. Гм, можно найти работу со свободным графиком или даже удалённую. Устройся работать у магглов, в конце концов! Надо отлучаться раз в месяц? Конфундус в помощь. А ещё, представьте себе, можно открыть вообще своё дело. Овощи и фрукты, кстати, можно выращивать самому. Волшебник, как ни крути, замути в доме расширение пространства, если надо. Ньют вон зоопарк в чемодане держал. Совсем на худой конец, картошку и морковку можно слевитировать со склада ближайшей фермы (напомню, что Слагхорн вообще беспалевно жил у магглов в домах и в ус не дул). И это я просто за пару минут вариантов накидала. И знаете, к чему я это? К тому, что волшебнику, даже будучи оборотнем, вообще можно спокойно вести нормальный образ жизни, а не олицетворять живую скорбь. Именно поэтому меня вымораживает этот персонаж и его «болезнь». Проблема — это когда у тебя рук и ног нет, и зрение при этом хромает. Вот тут реально сложно даже с магией, потому что палочку не в чем держать (и то Том вон Хвосту руку наколдовал). А тут здоровый лоб в амплуа умирающего лебедя. Честное слово, просто нет слов цензурных.

— Дальше. Оборотни вообще как вид магических существ в мире ГП. То, что Рооборотничество сделала метафорой ВИЧа, это, конечно, мило. Но метафора хреновенькая получилась. Почему? Давайте немного уйдём в сторону биологии и выкрутасов матушки-природы. Если оборотни — это больные волшебники, то они бы просто передохли. В природе слабые умирают, таков закон. К тому же, имеющаяся у оборотней сила — ну знаете ли, если бы все больные такими силами обладали… Вся проблема оборотничества — это болезненность трансформации и потеря контроля. Напомню, что речь идёт о мире магии. Вам не кажется, что эти побочки — это результат ярого неприятия своей природы из-за навязанных стереотипов? Если угодно, это магия, которую не учат контролировать. Тот факт, что Люпин в компании с оленем и собакой оставался в своём уме, говорит, что проблема-то явно решаемая. (К слову, что будет, если оборотень обучится анимагии?..) И вы хотите мне сказать, что за сотни лет никто из волшебников (у кого-нибудь ведь из них наверняка были покусаны друзья/дети/родственники) до этого не додумался?.. Здравый смысл, алё? Или это в Британии такое отсталое общество?.. Хотя последнее очень даже всё объясняет.

— Магическое сообщество Британии (ваш идиотизм не перестаёт меня поражать). Нам известно, что кто-то таки изобрёл зелье, позволяющее оставаться оборотням в сознании во время трансформации. Следите за мыслью. Министерство магии — крутое зелье-лекарство. Министерство — лекарство. Что должно быть сделано? Министерство ДОЛЖНО его выдавать всем оборотням каждый месяц бесплатно, дабы избежать случайных жертв среди населения (как — вопрос для другого обсуждения). Это, якорь вам в корму, как прививка от кори/гепатита/краснухи/подставьте нужное.

Видите эту огромную дыру в логике существования оборотней в мире ГП? При взгляде на бедного несчастного Люпина эта дыра каждый раз меня со смачным чмоканьем засасывает и уносит в неведомые дали. Фу-ух. Выговорилась. Ну ладно. Возвращаемся к главному герою статьи.

Вы, кстати, никогда не задумывались, с фига ли Люпин так крепко спит в купе? Он там 4 часа что ли до этого куковал? И даже не дёрнулся, когда поезд тронулся?.. Ну-ну.

Слабый треск — и в купе забрезжил свет. В ладонях профессора Люпина подрагивал огонь, освещая усталое, серое лицо. Глаза его, однако, были ясны и настороженны.

Спал он, ага.

Вернулся профессор Люпин. Остановился рядом с Гарри и ласково улыбнулся.

— Съешь, пожалуйста, шоколад, он неядовитый.

Гарри откусил кусочек. Удивительно, но по жилам заструилось тепло.

— Через десять минут будем в Хогвартсе, — произнес учитель. — Ну что, Гарри, полегче стало?

— Да. — Гарри недоумевал: откуда профессор знает его имя?

В общем-то, Люпин повёл себя соответственно взрослому человеку и своей должности. Шоколада всем раздал (там помимо трио ещё и Джинни с Невиллом были). Это мило, без иронии. Люди, раздающие шоколад, у меня сразу получают несколько плюсов в карму. К слову, видимо, Римус и сам любитель шоколада (и его можно понять). Кстати, Люпин ещё и из поезда послал сообщение в школу о случившемся, именно поэтому на Поттера по приезду напала мадам Помфри с Макгонагалл. Да-да, Люпин действительно ответственный и заботливый взрослый человек! В ГП таких мало.

Крайне выразительна и интересна реакция Снейпа на Люпина.

Профессор Снегг, специалист по зельеварению, смотрел через весь стол на профессора Люпина. Все знали, что Снегг давно мечтал о должности, которую занял Люпин, но даже Гарри, ненавидевший Снегга, был поражен тем, как исказилось его худое, землистого цвета лицо. В нем читались не зависть или гнев, оно выражало сильнейшее отвращение. Гарри хорошо знал это его выражение. Оно появлялось в лице Снегга всякий раз, как он смотрел на Гарри.

Сделаем скидку на то, что мы видим происходящее в призме детского воображения Гарри. Полагаете, Снейп испытывал отвращение из-за того, что Люпин оборотень? Сомневаюсь. Мне кажется, всё сложнее. Северус с Римусом похожи. Они оба отщепенцы общества. Один оборотень, другой — бывший Пожиратель Смерти. В глазах общества одинаково отвратительно и то, и другое. Они оба потеряли в ту ночь нечто ценное. И потеря Снейпа, в некотором смысле, куда тяжелее — потому что он лишился единственного близкого человека (о наличии у него других друзей или хотя бы приятелей мы ничего не знаем), у Люпина всё-таки остался Сириус (на которого он сам махнул рукой). Только Снейп не сломался. Просто представьте, как сложно ему было кинуть Волдеморта и Пожирателей ради спасения Лили, а в итоге потерять её. Он-то дальше жил с клеймом переметнувшегося на сторону Дамблдора. А вы думаете всех приспешников Лорда поймали и не было желающих поквитаться с предателем тёмной стороны?.. Снейп принял свои ошибки и жил дальше. А Люпин сломался. Сломался в том смысле, что он уверовал в собственную ущербность, в то, что недостоин жить нормальной жизнью (что очевидно было в его поведении к Тонкс). И поэтому Люпин отвратителен Снейпу. Северус не жалует слабость, в первую очередь — в себе самом, и потому он так требователен к окружающим — будь то ученики или другой преподаватель. А Люпин в глазах Снейпа — явно слабак. Ну и да, плюс от школьных воспоминаний. Могу предположить, что тех, кто наблюдал издевательства и ничего не делал, жертва этих издевательств может не любить даже сильнее, чем своих обидчиков. В некотором смысле, такое поведение даже ещё подлее. Как говорится, бойтесь равнодушных, именно с их молчаливого позволения происходит всё зло (не дословная цитата, но смысл тот же).

— Хочу вас предупредить, Люпин, в этом классе учится Невилл Долгопупс. Так вот, советую ничего ответственного ему не поручать, он не справится, если только мисс Грэйнджер не нашепчет ему на ухо, что и как делать.

Профессор Люпин удивленноподнял брови:

— А я надеялся, что именно Невилл мне сегодня поможет. Уверен, он превосходно справится с заданием.

Сразу очевидно, что Люпин — хороший преподаватель. У него явно есть намёк на педагогический талант, к тому же, он просто наделён глубоким чувством эмпатии, а это в такой деятельности очень важно. Можно предположить, что в школе он как староста и вообще славный малый часто помогал с учёбой другим детям и в особенности Хвосту, оттуда и навыки.

И всё-таки…

— Боггарт выскочит из гардероба, увидит тебя и превратится в профессора Снегга. Ты нацелишь на него волшебную палочку, представишь себе бабушкину одежду и громко скажешь: «Ридикулус!» Страшный профессор вырядится в шляпу с чучелом грифа, зеленое платье и в руке у него будет красная дамская сумочка.

Гриффиндорцы дружно захохотали. Гардероб заходил ходуном.

А вот это — уже не педагогично. Непрофессионально по отношению к собственному коллеге. Фактически — перчатка в лицо. Римус — умный человек, он знал, что об этом уроке быстро узнает вся школа и Снейп. Он не знал, как это будет выглядеть для профессора зельеварения? Особенно от человека, друзья которого в школе над ним издевались? Ну-ну. Можно, конечно, сказать, что ему не повезло с тем фактом, что Невилл боится больше всего именно Снейпа и особого выбора у профессора, учитывая тему урока, не было. Но ведь можно было придумать нечто менее унизительное, чем женское платье. Например, костюм Локхарта или ещё что. В общем, видимо, что-то (нехорошее) от мародёров Люпину всё же перепало.

Дальше любопытен момент, когда Гарри остаётся в школе вместо похода в Хогсмид и случайно натыкается на Люпина, который приглашает его на чай.

— Чаю хочешь? — Люпин поискал глазами чайник. — Я как раз подумывал о чашке чая.

— Да, пожалуйста, — робко ответил Гарри. Люпин коснулся чайника волшебной палочкой, и из носика сейчас же вырвалась струйка пара.

Может, рассказать Люпину о собаке на улице Магнолий? Нет, лучше не надо. Еще подумает, что Гарри трус. И без того не дал сразиться с оборотнем.

Должно быть, эти мысли отразились у него на лице, потому что Люпин спросил:

— Тебя что-нибудь тревожит?

— Нет, — соврал Гарри и отхлебнул из кружки. Водяной черт показал ему кулак — Тревожит, — сам того не ожидая, признался Гарри и поставил кружку на стол. — Помните, мы сражались с оборотнем?

— Да, конечно.

— Почему вы тогда не дали мне попробовать?

Люпин удивленно поднял брови.

— Мне показалось, ты это понял.

Гарри опешил: он думал, что Люпин постарается уйти от ответа.

— Но все-таки почему? — переспросил Гарри.

— Видишь ли… — Люпин слегка нахмурился. — Увидев тебя, оборотень принял бы облик Волан-де-Морта.

— Очевидно, я был не прав. Но я подумал, что в учительской ему нечего делать, — продолжал Люпин. — Все бы перепугались, и урок пошел бы насмарку.

— У меня мелькнула мысль о Волан-де-Морте, — признался Гарри. — Но я тут же вспомнил дементора…

— Так вот оно что! — вслух рассуждал Люпин. — Поразительно! — Заметив недоумение в лице Гарри, Люпин улыбнулся и прибавил: — Выходит, больше всего на свете ты боишься страха. Это похвально! Так ты, значит, решил, что я считаю тебя трусом, не способным справиться с боггартом.

— Да. — У Гарри словно гора с плеч свалилась. — Профессор Люпин, вы ведь хорошо знаете дементоров…

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Люпин.

Вошел Снегг с дымящимся бокалом в руках, увидел Гарри и сощурился.

— А, это вы, Северус, — улыбнулся Люпин. — Благодарю вас. Поставьте, пожалуйста, на стол.

Снегг поглядел на Гарри, на Люпина и поставил бокал.

— Я тут показываю Гарри водяного черта. — Люпин указал на аквариум.

— Прелестно, — даже не взглянув на аквариум, сказал Снегг. — Выпейте прямо сейчас, Люпин.

— Да, да, конечно.

— Если понадобится еще, заходите, я сварил целый котел.

— Пожалуй, завтра надо будет выпить еще. Большое спасибо, Северус.

— Не стоит, — сухо ответил Снегг, но взгляд его Гарри не понравился. Настороженно, не улыбаясь, Снегг повернулся и вышел.

Люпин улыбнулся.

— Профессор Снегг любезно приготовил для меня это питье. Сам я не мастер их варить, а у этого зелья еще и очень сложный состав. — Люпин взял бокал, понюхал, немного отпил, и его передернуло. — Жаль, нельзя добавить сахара.

— А от чего… — начал было Гарри, но Люпин прервал его на полуслове.

— Мне последнее время неможется. И помогает только это зелье. Его мало кто умеет варить, но мне посчастливилось: я работаю с профессором Снеггом. А равных ему в зельеваренье нет.

Люпин отхлебнул еще. Гарри едва сдержался, чтобы не выбить из его рук бокал.

— Профессор Снегг очень интересуется темной магией, — сквозь зубы проговорил он.

— Правда? — Люпин сделал еще глоток.

— Говорят даже… — Гарри помедлил и вдруг выпалил: — Говорят, он на все готов, лишь бы самому преподавать защиту от темных искусств.

Люрин залпом выпил остатки зелья и поморщился.

— Гадость какая! Ладно, Гарри, делу время — потехе час. Увидимся в Большом зале на праздничном ужине.

Во-первых. Люпин вновь ведёт себя как очень чуткий человек вообще к людям и к Гарри в частности. Он внимателен и откровенен. Как бы. Но почему он за весь год так и не сказал откровенно, что был близок с его родителями? Ведь он мог догадаться, как это важно для Гарри. Я это не понимаю, хоть убей. Боялся вопросов об их юности и куда эти вопросы заведут? Хотя о чём я, единственный раз, когда Поттер стал реально что-то спрашивать о родителях, был в ГПиОФ после воспоминаний Снейпа. Видимо, Римус сам не хотел вспоминать о юности (хотя это нелепо, учитывая, что Хогвартс — это одно сплошное напоминание о юности).

Во-вторых. Реакция Снейпа на посиделки Люпина с Гарри. Просто представьте, что у него в этот момент могло пронестись в голове. Они же учились вместе! Люпин мог такого Гарри понарассказывать… К чести его, не стал. К слову, Снейп лично приносил Римусу лекарство на протяжении всего года. Варил и приносил. Лично. А мог бы ведь и упереться, и даже Дамблдор бы его не прищучил, потому что по-человечески у Северуса были все основания послать их: потому что кто ему такой этот Люпин и вообще он не обязан что-то варить для него. Но, видимо, он предпочитал быть уверенным, что Люпин непременно получит правильно сваренное зелье и непременно выпьет его. И никому не навредит. Кстати, странно, что Люпин не выучился варить это зелье, раз оно ему настолько необходимо в жизни. Римус был вполне способен переступить себя и попросить об этом Снейпа.

В-третьих. Реакция Гарри на лекарство вообще бесценна. Жизнь его ничему не учит. Ведь за два года он в Снейпе ни разу не ошибся. Показательна и реакция Люпина. Он игнорирует намёки Гарри… И, я тут подумала. Люпин учился со Снейпом. Люпин знал, что Снейп дружил с Лили (об этом знали все преподы в Хогвартсе, но никто почему-то Гарри не сказал). А ещё Люпин — довольно наблюдательный и не отличается брёвноподобнойэмпатией. А теперь вопрос. А не подозревал ли Люпин у Снейпа чувства к Лили? Более того, их вполне мог подозревать подсознательно и Джеймс, именно оттуда такая ненависть к Северусу — ибо ревность. А Снейп, я имею в виду повзрослевший, вполне мог заподозрить, что Люпин что-то подозревал, ибо Люпин для этого достаточно умён.И… ситуация-то становится всё более сложной, не находите?

…Снегг между ними, он явно сердился.

— Помните, профессор, наш разговор перед началом учебного года? — спросил Снегг едва слышно и покосился на Перси, его больше устраивал разговор без свидетелей.

— Помню, Северус, помню. — В голосе у Дамблдора прозвучало предостережение.

— Едва ли Блэк проник в замок без посторонней помощи. Не зря меня насторожило назначение...

— Никто в замке не стал бы помогать Блэку, — оборвал Снегга Дамблдор не допускающим возражения тоном.

Гм. Знаете, что? Говорю это уже, кажется, не в первый раз. Дамблдор для гениального колдуна и манипулятора слишком часто лажает в понимании людей. Это раз. Во-вторых, Люпин. Этот… молчун хренов не сказал Дамблдору о том, что Блэк — анимаг. И нет, отмазка, что придётся рассказать, что они нарушали школьные правила и подвергали учеников опасности, шляясь по ночам на территории, — не канает! Тебя взяли на работу! Тебе доверили детей! Ты взрослый мужик тридцати с хвостом лет! Ты веришь в виновность Блэка! Опасности подвергается сын твоих друзей! И… нет, зачем директору знать, что Блэк — анимаг. Это, право, неважно. Он этим не воспользуется… Нет, важнее твои комплексы и трусость! Честно говоря, для меня подобное поведение Люпина необъяснимо ничем, кроме сюжетной необходимости, в угоду которой ломают логику и персонажей.

Дальше следует эпизод, где Снейп первый раз подменяет Люпина. И… кто-то может говорить, что Северус — тот ещё мудак. Да, он раскритиковал, что Люпин плохо ведёт журнал и мягок в плане оценок. Но это, право, такая мелочь по сравнению с боггартом. Цель Снейпа — чтобы хоть кто-нибудь понял, кем является Люпин. Полагаете это подлостью? А не подлость такое скрывать? Ведь профессор представляет реальную угрозу, что и было доказано в конце года. Куда больше пользы было бы, если бы дети сразу об этом знали. Во-первых, им это будет прикольно (детям всё необычное прикольно). Во-вторых, они бы убедились, что оборотень — это не клеймо, и на человеке крест не ставится из-за этого. Но когда Дамблдор поступал просто и без интриг?.. Снейп, конечно, не руководствовался целью оправдать оборотней в глазах учеников. Просто Снейпа этот оборотень один раз чуть не покусал по причине того, что под чьим-то крючковатым носом творилась эта чехарда. И что-то мне подсказывает, что Северус никому из учеников подобного счастья не желал. Он, конечно, часто говорит людям обидные вещи (кстати, не без оснований), но он всё-таки взрослый состоявшийся дядька, и реальной опасности учеников никогда не подвергал.

Далее Люпин с барского плеча разрешает ученикам забить на задание Снейпа про оборотней. Потому что… а зачем, он же просто подменял профессора. Вообще, будем честны, ситуация высосана из пальца в угоду сюжету. Если учитель подменяет другого (особенно, по другой специальности), то он спрашивает у заболевшего, что ученики там прошли и какое дать задание. А не вот это вот тупое самодурство Снейпа. Или бы хотя бы нам сказали, что Люпин оставил Снейпу указания на этот счёт, а он такой нехороший проигнорировал их! Терпеть не могу, когда героев в угоду сюжета выставляют тупицами.

— Когда они рядом, — Гарри опустил глаза, в горле у него стоял комок, — я слышу, как Волан-де-Морт убивает маму.

Рука Люпина дернулась, будто он хотел взять Гарри за плечо, но передумал.

— В Азкабане, должно быть, ужасно, — глухо сказал Гарри.

Люпин нахмурился и кивнул.

— Да, крепость стоит в море на маленьком островке, но дементорам не нужны ни толстые стены, ни вода, узники и так не сбегут: они заточены в темнице собственных мыслей. Почти все очень скоро сходят с ума.

— Но ведь Сириус Блэк сбежал...

Портфель Люпина соскользнул со стола, и Люпин поймал его на лету.

В каноне Люпин считается таким трогательно честным с Гарри. Заботящимся о нём. Не смотрящим на него как на ребёнка. Только нет. Он не сел и не рассказал ему честно о том, что дружил с его отцом и Блэком. Потому что?.. Надо было бы признаться, что он оборотень?.. То есть, с конкретно этой темы он свинтить бы не смог? Ну-ну.

Кстати, когда трио подслушивает знаменитый разговор в трёх мётлах, там почему-то волшебным образом говорят только о Блэке, Поттере и Петтегрю. Люпин-то там просто мимо проходил. Они же не дружили вчетвером, нет. Это так… просто призрак за ними таскался.

Гарри открыл глаза и понял, что Люпин с силой бьет его по щекам.

— Я слышал голос папы, — пробормотал Гарри. — Я в первый раз его услышал... Он пытался задержать Волан-де-Морта, он хотел выиграть время... дать маме возможность скрыться...

— Ты слышал Джеймса? — странным голосом спросил Люпин.

— Да... — Гарри, утерев лицо, поднял голову. — А почему... разве вы знали моего папу?

— Я... Да, я его знал, — ответил Люпин. — Мы были друзьями, когда учились в Хогвартсе. Послушай, Гарри, наверное, на сегодня хватит. Заклинание крайне сложное... Напрасно я предложил тебе...

— Профессор Люпин, — позвал он. — Если вы знали моего отца, вы должны были знать и Сириуса Блэка.

Люпин тут же обернулся.

— Почему ты так думаешь? — резко спросил он.

— Ну… просто... — растерялся Гарри, удивленный реакцией профессора. — Просто я знаю, что они дружили, когда учились в школе...

Выражение лица Люпина смягчилось.

— Да, я его знал, — коротко ответил он. — Точнее, думал, что знаю. Тебе лучше вернуться в свою спальню, Гарри. Уже поздно.

И это всё, что ты сказал?.. Ты? Римус Люпин? Который как никто знал, что такое одиночество? Не мог хоть что-нибудь рассказать ребёнку о его отце? Куда подевалась твоя эмпатия? Или ты полагаешь, что ты больше страдаешь от случившегося? Настолько, что тут же выпроваживаешь сына друга?.. Ну знаете ли…

— Нет, гораздо страшнее. Тебе известно, что без души человек может жить, пока у него работают мозг и сердце? Но он ничего больше не чувствует, ничего не помнит.... И поправить это нельзя. Человек просто существует. Пустой, как выеденное яйцо. Душа навсегда покинула тело. Навсегда. — Люпин сделал еще несколько глотков. — Такая судьба ожидает и Сириуса Блэка. Об этом сегодня написано в утреннем выпуске «Пророка». Министерство дало разрешение применить Поцелуй, если они его найдут.

— Он это заслужил, — тихо проговорил он.

— Ты так полагаешь? — деликатно спросил Люпин. — Ты и в самом деле думаешь, что существуют люди, которые заслуживают такого наказания?

— Да! — с отчаянной решимостью воскликнул Гарри. — Есть ведь совсем особые преступления.

А Люпин-то всё-таки сомневается в виновности Блэка. Правда, как всегда молчит и ничего не делает. А ведь он знал, как Блэк тогда проник в школу. Он мог догадываться, где он скрывается в Хогсмиде. И?.. Подождём-ка мы конца учебного года. Пусть дети сперва экзамены сдадут, а там уж мы устроим заваруху, да?

Едем дальше. Момент с картой и Снейпом.

И по гладкой поверхности Карты вдруг побежали слова, как будто их выводила чья-то невидимая рука.

М-р Лунатик приветствует профессора Снегга и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела.

Замечу, что фраза от Люпина была самая безобидная и вежливая. К слову, полагаете, что Снейп не знал, какими кличками звали друг друга мародёры?.. Знал, что и показывает его реакция.

— Разумеется, звал, — ответил Снегг с перекошенным от ярости лицом. — Я велел Поттеру вывернуть карманы, и вот что там было, — сказал он, вернувшись к столу.

И Снегг махнул рукой на пергамент, на котором все еще красовались послания господ Лунатика, Бродяги, Сохатого и Хвоста. На лице Люпина появилось странное отчужденное выражение.

— Ну?

Люпин не отрываясь смотрел на карту. Гарри показалось, что он быстро что-то соображает.

Люпин оторвал глаза от пергамента и, глянув искоса на Гарри, дал ему понять, чтобы он ни во что не вмешивался.

— Полон черной магии? — повторил он невозмутимо. — Вы так полагаете, Северус? А мне кажется, это просто кусок пергамента. Он будет оскорблять каждого, кто захочет его прочесть, так уж его заколдовали. Детская проказа, но вряд ли опасная. Думаю, Гарри купил его в лавке шутливых розыгрышей.

— Ну вот, Северус, — довольно хлопнув в ладоши, сказал Люпин. — Дело прояснилось, Я отнесу пергамент обратно в «Зонко»? Не возражаете? — Люпин свернул Карту и сунул ее куда-то в складки мантии. — Гарри, Рон, идемте со мной, я хотел бы объяснить вам еще кое-что про вампиров. Простите, Северус.

— Мне не надо никаких объяснений, — прервал его Люпин. И, оглядев пустой холл, понизил голос: — Я случайно знаю, что эта Карта много лет назад была конфискована кое у кого Филчем. Да, я знаю, что это Карта, — пояснил он, заметив изумленные взгляды друзей. — Не хочу знать, как она попала к вам в руки. Меня вот что поражает: почему вы не отдали ее преподавателям. Тем более после того случая с паролями. Мы все видели, что случается, когда важные сведения о замке валяются где попало. И я, Гарри, не верну тебе Карту.

— Почему Снегг подумал, что я получил Карту прямо от ее изготовителей? — выпалил он.

— Видишь ли... — Люпин как будто подыскивал ответ. — Наверное, решил, что этим изготовителям очень хотелось выманить тебя из замка. Наверное, их бы это порадовало.

— Вы их знаете? — спросил пораженный Гарри.

— Мы встречались, — коротко ответил Люпин, смотревший на Гарри как никогда строго. — Не ожидай, Гарри, что я когда-нибудь еще приду тебе на выручку. Я не сумел тебе внушить, что Сириус Блэк — это очень опасно. Но я был уверен, что слова, которые ты слышал, когда дементоры приближались к тебе, все-таки окажут на тебя воздействие. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками.

Нет, ну не подлец ли? Встречал он их, понимаешь ли. Трус ты, Люпин, всё правильно тебе потом Гарри это сказал.

— Но тогда... — Люпин глядел на Блэка так пристально, словно пытался прочитать его мысли. — Почему он до сих пор не открыл себя? Разве что... — Глаза Люпина расширились, как будто он увидел позади Блэка нечто такое, чего не видел никто другой. — Разве что это был он... Он, а не ты?.. Но ты не успел мне это сказать.

Блэк, не сводя с Люпина немигающего взгляда исподлобья, чуть приметно кивнул.

Что-что? Не успел? А вы с ним виделись? Ты приходил к нему в тюрьму? Тебя туда не пускали? Не мог заручиться помощью у Дамблдора для этого?

Закончить вопрос ему не удалось, он увидел такое, от чего слова застряли у него в горле. Опустив волшебную палочку, Люпин подошел к Блэку взял за руку и помог встать — Живоглот при этом слетел на пол, — после чего по-братски обнял Блэка.

— Я верил вам! — от волнения у него срывался голос. — А вы все это время были его другом!

— Это не так! — возразил Люпин. — Я не был ему другом двенадцать лет... Но теперь стал им снова... Дай мне объяснить...

Хреновые вы друзья, Римус. Я бы на месте Блэка обиделась.

— Разумеется, знаю. — Люпин нетерпеливо взмахнул рукой. — Я ведь принимал участие в ее создании. Лунатик — это я. Меня так называли друзья еще в школе.

— Значит, это вы ее создатель...

— Сейчас важно другое. Я весь вечер не отрывал от нее глаз, поскольку догадывался, что вы трое непременно попытаетесь тайком выбраться из замка и навестить Хагрида до казни гиппогрифа. И я оказался прав, не так ли?

— Откуда вы знаете про мантию?

— Я много раз видел, как Джеймс исчезал с ее помощью. Фокус в том, что даже если вы скрыты мантией-невидимкой, на Карте Мародеров вас все равно видно. Я видел, как вы пересекли поле и вошли в хижину Хагрида. Через двадцать минут вы оттуда ушли и отправились обратно в замок. Но теперь с вами был еще кое-кто.

— Я не поверил своим глазам, — по-прежнему меряя комнату шагами и не обращая внимания на слова Гарри, продолжал Люпин. — Решил, что в Карте, должно быть, произошел какой-то сбой. Как он мог оказаться с вами?

— И тут я заметил еще одну точку. Она быстро приближалась к вам и была помечена именем Сириуса Блэка... Я видел, как вы столкнулись, наблюдал, как он затащил двоих под Гремучую иву...

— Одного из нас! — мрачно поправил его Рон.

— Нет, Рон. Двоих.

— Не возражаешь, если я взгляну на твою крысу? — спросил он ровным голосом.

— Что? — на секунду Рон даже забыл о больной ноге. — При чем тут Короста?

— Очень даже при чем, — уверил его Люпин. — Пожалуйста, дай мне ее.

— Нет, не крыса, — негромко подтвердил Люпин. — Ты держишь за хвост волшебника.

— По имени Питер Петтигрю, — добавил Блэк. — Он анимаг.

То есть, жизнь Люпина ничему не научила. Карту он оставил при себе, а Дамблдору так ничего и не сказал. Римус, тебе сколько лет? Почему ты ведёшь себя как подросток?

— Конечно нет! — профессор Люпин рассмеялся. — Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомек, что в замке Хогвартс некогда чудили три не зарегистрированных анимага...

Ага. В компании оборотня. Нашёл, чем гордиться.

— Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем... А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого-нибудь?

— Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было, было много раз — еще бы чуть-чуть и... Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости... Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора... Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами... Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился.

Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе:

— Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я еще в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — все. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря темным искусствам, которым выучился у Волан-де-Морта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет... Вот и выходит, что Снегг абсолютно прав насчет меня...

Какая прелесть, он хотя бы это осознаёт. Но как же жалко это звучит. Ах, я такой несчастный, я так страдал от этих противоречий!.. Ты кисейная барышня или взрослый мужик?!

— Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и... хм... слегка недолюбливали друг друга Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич... Настоящий талант. И вот однажды Снегг подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снегга заметил и шутки ради сказал ему, что всех-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снегг, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снеггом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снегг все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность.

— Так вот почему Снегг вас не любит, — медленно произнес Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке.

Нет, как мы аккуратно слова-то подбираем! Завидовал таланту Джеймся? Что за чушь, профессор? Северус похож на человека, мечтающего стать звездой квиддича? Он просто ревновал.

— Ну здравствуй, Питер, — приветливо произнес Люпин, как будто в Хогвартсе по три раза на дню крысы превращались в старых школьных друзей. — Давненько не виделись.

Рука Блэка с волшебной палочкой взлетела, но Люпин перехватил ее, послав Блэку предостерегающий взгляд, и, повернувшись к Петтигрю, снова заговорил в самом непринужденном тоне.

— Мы тут, Питер, беседовали о том, как погибли Джеймс и Лили. И вообще о той ночи. Боюсь, ты пропустил кое-какие подробности, пока визжал на кровати...

— Это мы уже слышали, — ответил Люпин уже гораздо холоднее. — Мне хотелось бы прояснить с твоей помощью несколько мелочей, если не возражаешь.

— Никто не станет тебя мучить и убивать, — успокоил школьного приятеля Люпин. — Прежде надо кое в чем разобраться.

— Ты знал, что Сириус собирается бежать из Азкабана? — сдвинул брови Люпин. — Да ведь оттуда никто никогда не убегал!

Уровень самообладания — бог. Говорит с предателем и убийцей и даже не обозвал ни разу.

— Нет, не сказал бы, если думал, что я шпион, — ответил Люпин. — Наверное, ты именно так и думал и потому не сказал мне, Сириус? — мимоходом заметил он поверх головы Петтигрю.

— Прости меня, Римус, — вздохнул Блэк.

— О чем разговор, Бродяга? — сказал Люпин, закатывая рукава. — Прости и ты меня, что я столько лет считал тебя предателем.

— Да чего уж тут... — Тень улыбки скользнула по изможденному лицу Блэка. И он тоже принялся закатывать рукава. — Убьем его вместе?

— Да, вместе, — сурово произнес Люпин.

— Ты должен был понимать, — произнес Люпин тихо, — если тебя не убьет Волан-де-Морт, то это сделаем мы. Прощай, Питер.

Сейчас зальюсь слезами умиления (нет). Ладно, сойдёмся на том, что они тогда были молоды и глупы. А теперь взрослые и понимают цену дружбы, а потому так легко простили друг друга. Сентиментальность, опять же. А вообще, кроме шуток. Они реально собирались его убить. И в голову Люпина даже не залетело, что живой Питер — это доказательство непричастности Сириуса. Ну и да, мысль об убийстве его совершенно не смутила. Так что не такая уж он и булочка с корицей.

Ну, а потом… Люпин не выпил зелье и превратился. И это чудовищная безответственность с его стороны. Тем более, что пришедший в хижину Снейп любезно напомнил ему об этом. А вообще, тут какой-то ляп. Зелье надо пить за неделю до и неделю после. То есть то, что он пил всю неделю зелье и один раз забыл — и всё, эффект обнуляется?.. Ну… гм, ну типа принято. Хотя всё равно нихрена не логично, если честно.

Поколебавшись, отдал мальчику и Карту Мародеров:

— Поскольку я больше не преподаватель, могу не чувствовать угрызений совести, что возвращаю тебе и это тоже. Мне она больше не пригодится, а Рон с Гермионой, полагаю, найдут ей применение.

Очень мило. Но ты и прежде ими не особо страдал. Страдал бы — не делал такой фигни, молчун ты наш, которого жизнь ничему не учит. И гордой походкой Римус Люпин ушёл в закат, пообещав, что они с Гарри когда-нибудь ещё встретятся. Люпин такой Люпин. И, что примечательно, за следующий год даже не догадался хоть раз написать Гарри. Подумаешь, сын друзей. Подумаешь, учил его год. Подумаешь, ребёнок угодил в чемпионы турнира, на котором обычно кто-нибудь умирает. Как-нибудь там справится. Умиляюсь просто. Такой внимательный — спасу нет. То есть Люпин, он такой избирательно заботливый: если человек рядом, он, безусловно за ним присмотрит, а если вне зоны досягаемости — то сами разбирайтесь, даже не поинтересуется, как дела.

В общем, в четвёртой части Люпин присутствовал только фоном упоминаний. Чем он занимался — тайна, покрытая мраком. Может, с Сириусом тусил. Может, Петтегрю искал. А может — работу. Кто его знает.

Дальше Люпин появляется в ГПиОФ, вваливаясь в дом Дурслей с отрядом волшебников. Да-да, он тогда был среди них и именно он со всеми ними Гарри знакомил. И, к слову, командовал наравне с Грюмом. Не понимаю, почему в фильме его убрали из этого эпизода.

— Что касается меня, — тихо начал Люпин, отводя наконец взгляд от Сириуса и встречаясь глазами с миссис Уизли, быстро повернувшейся к нему в надежде обрести наконец союзника, — я считаю, что лучше пусть Гарри узнает факты — не все факты, Молли, только общую картину — от нас, чем получит их в искаженном виде от... других.

Выражение его лица было мягким, но Гарри не сомневался: уж Люпин-то знает, что некоторые Удлинители ушей уцелели после чистки, устроенной миссис Уизли.

Сириус начал подниматься со стула.

— Молли, из собравшихся за этим столом ты не единственная, кто печется о Гарри, — резко сказал Люпин. — Сириус, сядь!

Нижняя губа миссис Уизли задрожала. Побледневший Сириус медленно опустился обратно на стул.

— Я думаю, мы должны послушать, что скажет сам Гарри, — продолжал Люпин. — Он уже достаточно большой, чтобы решать за себя.

Та памятная сцена ссоры Сириуса с Молли по поводу, что рассказывать Гарри. Люпин, как обычно, показывает пример нахождения компромисса. К слову, на мой взгляд, Люпин имеет полное право принимать участие в решении вопросов, касающихся Гарри (да, даже побольше Сириуса), ибо всё-таки год за ним приглядывал. С другой стороны, как-то по нему не видно особой опеки, если вспомнить четвёртый год. И всё же тут ценно другое: он видит в Гарри достаточно разумного подростка. И видит именно Гарри, а не второе воплощение Джеймса, как Сириус. Опять же, давайте начистоту, Римус действительно неплохо знает мальчика, Сириус — нет, но он его лучше понимает, ибо сам в плане самоощущений недалеко ушёл из подросткового возраста. Ну, и да, Люпин — это такой намордник для Сириуса.

В комнату вбежал Люпин, за ним, немного отстав, Сириус. Вдалеке послышались тяжелые шаги Грюма. Люпин посмотрел на миссис Уизли, потом на безжизненное тело Гарри и мгновенно все понял. Вынув волшебную палочку, он очень твердым и ясным голосом произнес:

— Ридикулус!

Мертвый Гарри исчез. Над местом, где он лежал, в воздухе возник серебристый шар. Люпин еще раз взмахнул волшебной палочкой, и шар пропал, сделавшись струйкой дыма.

— Молли, — сдержанно сказал, подойдя к ней, Люпин. — Молли, не надо...

Миг спустя она заливала слезами его плечо.

— Молли, перестань, — твердым голосом сказал Люпин. — Сейчас все не так, как в тот раз. Орден лучше подготовлен, и мы начали вовремя, мы знаем, чего хочет Волан-де-Морт...

Услышав это имя, миссис Уизли в ужасе вскрикнула.

— Стыдно, Молли, когда же ты наконец привыкнешь... Пойми, я не обещаю, что никто не пострадает, никто никогда этого не может обещать, но мы в гораздо лучшем положении, чем в прошлый раз. Ты не понимаешь, потому что не была тогда в Ордене. В прошлый раз на каждого из нас приходилось двадцать Пожирателей смерти, и они расправлялись с нами поодиночке.

— А что касается судьбы Рона и Джинни, если вы с Артуром погибнете, — сказал Люпин, еле заметно улыбаясь, — ты что думаешь, мы дадим им умереть с голоду?

В сцене с боггартом и миссис Уизли больше всего утешал женщину именно Люпин. И знаете, что? Всё-таки Римус — один из самых чутких персонажей. Он очень хорошо умеет понимать других людей, ставить себя на их место и сопереживать им. А это дорогого стоит на самом деле. Правда, когда они пропадают из вида, он на них тут же забивает.

— Да, но человечество не делится на хороших людей и Пожирателей смерти, — с невеселой улыбкой возразил Сириус. — Хотя знаю, существо она преотвратное... Послушали бы, что о ней говорит Римус.

— А Люпин ее знает? — быстро спросил Гарри, вспомнив ее замечание об опасных полукровках на первом занятии.

— Нет, — сказал Сириус, — но два года назад она составила законопроект против оборотней, и теперь он не может получить работу.

Гарри вспомнил, что Люпин теперь совсем обносился, и Амбридж стала ему еще противнее

Забавно. Чтобы Люпин начал что-то эдакое говорить, его надо очень сильно доконать. Хотя, Сириус, скорее всего, просто преувеличивает.

— Будьте здоровы, — говорил Люпин, по очереди пожимая руку ребятам. Последним был Гарри, остальные уже прощались с Тонкс. — Слушай, — он понизил голос, — я знаю, ты не любишь Снегга, но он превосходный окклюменист, и все мы, включая Сириуса, хотим, чтобы ты научился защищать себя. Так что старайся, ладно?

— Хорошо, постараюсь, — невесело ответил Гарри, глядя на преждевременно изрезанное морщинами лицо. — До встречи.

Видите, да? Люпин подчёркнуто справедлив к Снейпу. Он признаёт его как мастера не только зелий, но и окклюменции. Да и Тёмных искусств, скорее всего, тоже. Жаль, даром убеждения Римус не владеет вообще.

Далее, когда Гарри совершает звонок по каминному скайпу Сириусу, первым он видит Римуса. В начале книги указывалось, что он живёт с Сириусом, но часто отлучается по делам. Так вот… Мне просто хочется обратить внимание, что настоящая дружба между ними началась именно после освобождения Сириуса. Будем честны, основой мародёров были именно Сириус с Джеймсом, а Римус и Питер оказались с ними по обстоятельствам. При этом, Римус с Питером явно не были такими друзьями, иначе Люпин бы наверняка заметил, что с Петтигрю что-то не так. Да, можно сказать, что взрослая дружба Люпина и Блэка — отчасти вынужденная, основанная на общих потерях и боли, но всё же настоящая. Уже хотя бы потому, что теперь Блэк куда лучше понимает, в каком неприятном мире живёт Римус. Ну, а Римус просто всегда всё понимает, в том числе и то, что Сириуса лучше не оставлять одного.

Когда он закончил, Сириус и Люпин некоторое время хранили молчание. Потом Люпин негромко сказал:

— Я бы не стал строго судить твоего отца за то, что ты видел, Гарри. Ему же было всего пятнадцать...

Ох, Люпин. Ты никогда никого не судишь.

Но тот покачал головой.

— Разве я когда-нибудь говорил вам, чтобы вы оставили Снегга в покое? — спросил он. — Разве у меня хоть однажды хватило духу сказать вам, что вы зарываетесь?

— Все равно, — сказал Сириус, — иногда ты заставлял нас стыдиться самих себя... это было уже кое-что...

Ну он хотя бы это понимает. Интересно, а Сириус когда-нибудь пробовал извиниться перед Снейпом за то, как вёл себя по отношению к нему?.. Ой, что за глупый вопрос.

— Ты это серьезно, Гарри? — живо спросил Люпин. — Он перестал давать тебе уроки?

— Я отправляюсь к вам и поговорю со Снеггом, — твердо заявил Сириус и действительно стал было подниматься на ноги, но Люпин схватил его и удержал на месте.

— Если кому-то и надо поговорить со Снеггом, это должен быть я! — твердо сказал он. — Но в первую очередь, Гарри, тебе нужно вернуться к Снеггу и сказать ему, чтобы он возобновил уроки, — он не имеет никакого права их отменять, и если Дамблдор узнает... Уроки окклюменции должны продолжаться, Гарри, — сурово сказал Люпин. — Нет ничего важнее этого, ты меня понял? Ничего!

Римус, ты всё-таки плоховато знаешь Гарри. Он даже не попытается. Снейпа, кстати, тоже можно понять. В том плане, что дело-то важное, но смысл терять время, если Гарри вообще не хочет учиться у него.

Но не успел он вскочить на платформу, как Люпин обхватил его сзади и удержал.

— Ты ничего не можешь сделать, Гарри...

— Помогите ему, спасите его, он ведь только что был здесь...

— ...слишком поздно, Гарри.

— Сейчас мы его вытащим... — Гарри яростно извивался, пытаясь вырваться, но с Люпином было не так-то легко сладить.

— Ты ничего не можешь сделать, Гарри... ничего... его уже не вернуть.

Он не мог в это поверить; он не хотел в это верить; и он сопротивлялся Люпину из последних сил. Люпин просто не понимает — там, за этим занавесом, прячутся люди, Гарри слышал, как они шепчутся, когда в первый раз побывал в этой комнате. Сириус спрятался, он всего лишь скрылся из виду...

— СИРИУС! — снова выкрикнул он. — СИРИУС!

— Он не сможет оттуда вернуться, Гарри. — Голос у Люпина сорвался. — Он не вернется, потому что он ме...

Люпин оттащил Гарри подальше от платформы.

— Сейчас, — спокойно сказал Люпин и направил палочку на ноги Невилла. — Финита. — Заклятие было снято; пляс прекратился, и ноги Невилла твердо стали на пол. — А теперь... теперь давайте найдем остальных. Где они, Невилл?

Люпин повернулся спиной к арке. Он был очень бледен и говорил так, точно каждое слово причиняло ему боль.

— Гарри, стой! — воскликнул Люпин, но Гарри воспользовался тем, что он ослабил хватку, и успел вырвать руку.

А меня восхищает уровень самообладания Люпина. По-моему, в этом плане конкуренцию ему может составить разве что Дамблдор.Они посреди боя, он потерял единственного друга, но занят сейчас исключительно детьми. Он знает, что важнее остаться с ними, а не бежать мстить.

К большому огорчению миссис Уизли, шестнадцатый день рождения Гарри был омрачен зловещими рассказами Римуса Люпина, пришедшего на праздник изможденным и посуровевшим, с сединой в каштановых волосах; одежда у него была еще более рваная и заплатанная, чем обычно.

Я уже говорила, что думаю, по поводу возможности найти работу. И, да, я понимаю, что у них там Волдеморт возродился. Но, Римус, имея столь жалкий вид, оборотней ты на вашу сторону не завербуешь.

Гарри с начала учебного года не получил ни одного письма; единственный человек, регулярно ему писавший, умер. Гарри надеялся, что Люпин хоть пару раз ему напишет, но пока эти надежды не оправдались.

Угу, жди, как же. Рождество:

Римус Люпин, который выглядел еще более тощим и обтрепанным, чем прежде, сидел у камина, глядя на огонь и словно не слыша Селестины.

Рассказывая, Гарри заметил, что Люпин слегка повернул голову в их сторону и вслушивается в каждое слово.

— Знать — это не наше дело, — неожиданно произнес Люпин. Он повернулся к огню спиной, и теперь взгляд его был устремлен, минуя мистера Уизли, на Гарри. — Это дело Дамблдора. Дамблдор доверяет Северусу, и этого всем нам должно хватать. Это уже говорилось, и много раз. Все сводится к тому, доверяешь ты суждению Дамблдора или не доверяешь. Я доверяю, а потому доверяю и Снеггу.

— Но ведь и Дамблдор может ошибаться, — настаивал Гарри. — Он сам так говорит. А вы... — Он взглянул Люпину в глаза. — Если честно, вам нравится Снегг?

— Я не могу сказать, что он нравится мне или не нравится, — ответил Люпин. — Нет-нет, Гарри, я правду говорю, — добавил он, увидев появившееся на лице Гарри скептическое выражение. — Мы с ним никогда не были закадычными друзьями — все, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Северусом, оставило слишком много горьких чувств. Но я не забываю, что в тот год, когда я преподавал в Хогвартсе, Северус каждый месяц готовил для меня волчье противоядие и готовил замечательно — я не испытывал в полнолуние обычных страданий.

— Тем не менее он «случайно» проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось покинуть школу! — гневно воскликнул Гарри.

Люпин пожал плечами:

— Да оно так или иначе выплыло бы наружу. Мы оба знали, что он метит на мое место, и все же Северус мог бы причинить мне куда больший вред, просто подмешав что-нибудь в противоядие. А он сохранил мне здоровье. И я ему благодарен.

— А может, он просто не решался подмешать что-нибудь в противоядие, зная, что Дамблдор не спускает с него глаз! — возразил Гарри.

— Тебе хочется ненавидеть его, Гарри, — со слабой улыбкой сказал Люпин. — И я тебя понимаю: Джеймс — твой отец, Сириус — крестный, ты унаследовал от них давнее предубеждение. Разумеется, ты должен рассказать Дамблдору то, что рассказал мне и Артуру, но только не жди, что он с тобой согласится. Не жди даже, что твой рассказ его удивит. Вполне возможно, что Северус расспрашивал Драко по приказу Дамблдора.

Нужно ещё что-то добавлять?.. Мне кажется, Люпин здесь совершенно искренен, а не просто совестливым пытается быть. Кажется, Снейп действительно не вызывает у него вообще никаких чувств. Он уважает его как профессионала и всё. Римус, будучи оборотнем, привык, что к нему априори относятся плохо и научился более-менее не обращать на это внимания (или делать вид). Поэтому люди делятся для него на тех, кто нравится и дорог и тех, к кому он равнодушен — всех остальных. Что-то вроде защитного механизма — чтобы меньше нервы трепать.

— О, сидел в подполье, — ответил Люпин. — Почти в буквальном смысле слова. Потому я и не писал, Гарри. Посылать тебе письма — значило бы выдать себя. Я жил среди моих собратьев, моей ровни, — сказал Люпин и, увидев непонимающий взгляд Гарри, прибавил: — Среди оборотней. Почти все они встали на сторону Волан-де-Морта. Дамблдору требовался шпион, а я словно для того и создан.

В голосе его прозвучала горечь, возможно, Люпин и сам заметил ее, потому что, продолжая свой рассказ, улыбался уже с большей теплотой:

— Я не жалуюсь, работа необходимая, а кто выполнит ее лучше меня? Но завоевать их доверие было трудно. По мне ведь сразу видно, что я пытался жить среди волшебников, понимаешь? А они из нормального общества изгнаны, живут особняком, воруют, а иногда и убивают, чтобы прокормиться.

— Но чем им так нравится Волан-де-Морт?

— Они думают, что при его правлении их ждет лучшая жизнь, — ответил Люпин. — И спорить с этим, когда среди них Сивый, трудно...

— А кто такой Сивый?

— Ты не слышал о нем? — Пальцы Люпина дрогнули и сцепились на коленях. — Фенрир Сивый, пожалуй, самый лютый из живущих ныне оборотней. Цель своей жизни он видит в том, чтобы перекусать и заразить как можно больше людей, — хочет создать столько оборотней, что они смогут одолеть волшебников. Волан-де-Морт пообещал ему в обмен на службу любое количество жертв. Сивый предпочитает детей... «Кусайте их юными, — говорит он, — растите вдали от родителей, в ненависти к нормальным волшебникам». Волан-де-Морт и прежде угрожал людям тем, что напустит Сивого на их сыновей и дочерей, и, как правило, эта угроза давала нужные результаты.

Люпин помолчал, затем прибавил:

— Сивый-то меня и покусал.

— Что? — изумленно переспросил Гарри. — Вы хотите сказать, когда... когда вы были ребенком?

— Да. Мой отец оскорбил его. Я очень долго не догадывался, кто из оборотней напал на меня, а Сивого даже жалел, думал, что он не способен владеть собой — ведь к тому времени я уже знал, что испытываешь, когда превращаешься в волка. Правда, к Сивому все это отношения не имеет. Незадолго до полнолуния он устраивается неподалеку от своих жертв, Достаточно близко, чтобы нанести быстрый удар. Он все обдумывает заранее. Вот это существо Волан-де-Морт и использует, чтобы править оборотнями. Не стану притворяться, мои доводы, доводы разума, почти не способны противостоять тому, о чем твердит Сивый: дескать, мы, оборотни, заслуживаем крови, мы обязаны мстить нормальным людям.

Видите эту дырищу в логике существования оборотней? В обществе существует ячейка опаснейших существ, которые, если захотят, могут очень быстро увеличить собственное поголовье, а Министерство их только притесняет и не пытается интегрировать вообще никак. А ведь они ещё и живут «стаями». То ест это просто один массовый налёт при полнолунии — и волшебники очень быстро согласятся предоставить оборотням равные права и возможности. Поэтому всю сюжетную линию с оборотнями в ГП можно просто в утиль отправлять. Ну или пометить: красиво, но бессмысленно.

— Рон... Дамблдор мертв, — произнесла Джинни.

— Нет! — взгляд Люпина переметнулся с Джинни на Гарри, словно в надежде, что Гарри опровергнет ее слова, однако тот промолчал, и Люпин рухнул на стоящий у койки Билла стул и спрятал лицо в ладонях. Никогда еще Гарри не видел, чтобы Люпин терял власть над собой, ему казалось, что он нечаянно вторгся во что-то очень личное, почти непристойное, и Гарри отвернулся и встретился глазами с Роном, подтвердив взглядом, что Джинни сказала правду.

— И Дамблдор поверил ему? — ошеломленно спросил Люпин. — Поверил, что Снегг сожалеет о смерти Джеймса? Да Снегг ненавидел Джеймса...

— Ты ни в чем не виновата, Минерва, — твердо сказал Люпин. — Мы все нуждались в помощи и приходу Снегга только обрадовались...

— Тут нет вашей вины, — решительно произнес Люпин. — Если бы вы, Гермиона, не подчинились Снеггу и преградили ему дорогу, он наверняка убил бы и тебя, и Полумну.

Единственный раз, когда Люпин потерял контроль. Он даже Петтигрю совершенно спокойный собирался убить. Когда погиб Сириус, мы увидели в нём лишь проскочившую трещину. Но выбил стул из-под ног именно Дамблдор. И это несколько странно. Нет, понятно, что он в глазах Римуса авторитет и много для него сделал, но не похоже, чтобы между ними были какие-то дружеские отношения. Хотя, конечно, кто его знает. Ну и да, хочется отметить, как быстро он берёт себя в руки.

— Видишь! — произнес сдавленный голос. Тонкс гневно взирала на Люпина. — Она все равно хочет выйти за него, пусть даже он и искусан! Ей наплевать на это!

— Тут другое, — едва шевеля губами, ответил напрягшийся вдруг Люпин. — Билл полным оборотнем не станет. Это два совершенно разных...

— Да мне-то что, какое мне дело? — воскликнула Тонкс, хватая Люпина за отвороты мантии и встряхивая его. — Я миллион раз говорила тебе...

— А я миллион раз говорил тебе, — произнес Люпин, стараясь не встречаться с Тонкс взглядом, — что я слишком стар для тебя, слишком беден... слишком опасен...

— Сколько раз я тебе повторяла, Римус, ты ведешь себя просто смешно, — объявила миссис Уизли через плечо Флер, которую она продолжала гладить по спине.

— Ничего не смешно, — не сдавался Люпин. — Тонкс заслуживает кого-то помоложе и поздоровее.

— Да ведь нужен-то ей ты, — сказала, слабо улыбнувшись, миссис Уизли. — И в конце концов, Римус, человек молодой и здоровый вовсе не обязательно навсегда таким и останется.

И она печально повела рукой в сторону лежавшего между ними Билла.

— Сейчас... сейчас не время говорить об этом, — сказал Люпин, горестно обводя взглядом палату, но избегая при этом чьих бы то ни было глаз. — Дамблдор мертв...

А на похоронах они уже держались за ручки. Вообще, в принципе, я понимаю, почему Тонкс в него влюбилась. Вот только Римус не от большой любви на ней женился (буквально летом через несколько недель). Люпин вообще не из тех людей, кто может внезапно поддаться чувству. Он слишком всё пропускает через разум. Нет, он наверняка очень хорошо относится к Тонкс, и со временем его симпатия наверняка переросла бы в настоящую глубокую любовь. Но в данном случае, Римус просто был взят измором, как Гарри был взят Джинни. Люпин не привык, что кто-то его любит да ещё и открыто это заявляет, и он просто поддался. Ему же хочется быть любимым, как и всем людям.

Люпин пришел в ужас.

— Гарри, время разоружать их прошло! Эти твари пытаются схватить и убить тебя! Если ты не готов убивать их, так оглушай, по крайней мере.

— Разумеется, не считаю, — ответил Люпин, — однако любой Пожиратель смерти — да, если честно, просто любой человек — ожидал бы, что ты ответишь ударом на удар. Экспеллиармус — заклинание полезное, Гарри, но Пожиратели, похоже, считают его твоим фирменным приемом, и я тебя очень прошу, постарайся, чтобы оно им не стало!

Знаете, всё-таки Римус может быть жестким и расчётливым. Причём безэмоционально. И дело не только в войне. Питера он был готов убить не на эмоциях. Это тоже был расчёт и, своего рода, казнь.

А потом, кстати, Римус отправился за телом Грозного глаза. Причём он об этом первый заговорил. Да, это уже не тянет на военную расчётливость. Более того, сам Грюм предпочёл бы, чтобы они не подставлялись лишний раз. Но на войне, если не проявлять уважение к павшим, можно превратиться в тварей. Что примечательно, после его смерти лидерство, по сути, упало на плечи Люпина (вместе с Кингсли), и не только в Ордене, а и вообще в сопротивлении, что хорошо демонстрирует его появление на радио. Ведь они там не просто болтают и новости сообщают, Люпин мог генерировать в эфир полезные советы по выживанию.

— …Министерство отрастило на оборотней здоровенный зуб, и мы решили, что наше присутствие никакого добра тебе не принесет.

— Все в порядке, я понимаю, — сказал Гарри, обращаясь больше к Люпину, чем к Тонкс.

Люпин коротко улыбнулся ему, но, когда он отвел взгляд в сторону, Гарри увидел, что лицо его снова стало несчастным.

— Я знал, что ты так и ответишь, — разочарованно произнес Люпин. — И все-таки я могу оказаться полезным вам. Ты знаешь, кто я и на что я способен. Я могу отправиться с вами и защищать вас. А говорить мне, что вы собираетесь сделать, не обязательно.

— А как же Тонкс? — спросила она.

— А что Тонкс? — сказал Люпин. — …Тонкс в полной безопасности, — ответил Люпин. — Она сейчас у своих родителей.

Что-то непонятное чуялось в его тоне, почти холодное.

— Римус, — неуверенно произнесла Гермиона, — у вас все в порядке… ну, вы понимаете… между вами и…

— Спасибо, все хорошо, — с подчеркнутой резкостью ответил Люпин. Гермиона порозовела. Повисла еще одна неловкая пауза, а затем Люпин сказал с видом человека, признающегося в чем-то ему неприятном: — Тонкс ждет ребенка.

Люпин соорудил натужную улыбку, больше походившую на гримасу, затем сказал:

— Так вы принимаете мое предложение? Могут трое обратиться в четверых? Не думаю, что Дамблдор был бы недоволен, в конце концов, он сам выбрал меня, чтобы я преподавал вам способы защиты от Темных искусств. И должен сказать, что, по-моему, нам придется столкнуться с такой магией, какой никто еще не видел и даже вообразить не мог.

— Просто… просто ответьте мне для полной ясности, — произнес тот. — Вы хотите оставить Тонкс у родителей и уйти с нами?

— Ей там ничто не грозит, родители позаботятся о ней, — ответил Люпин.

Окончательность принятого им решения, о которой свидетельствовал его тон, граничила с безразличием.

— Гарри, я уверен, Джеймс хотел бы, чтобы я был рядом с тобой.

— Что ж, — медленно ответил Гарри. — А вот я этого не хочу. И совершенно уверен, что отцу было бы интересно узнать, почему вы решили быть рядом со мной, а не со своим ребенком.

Люпин побелел. Казалось, температура в кухне упала градусов на десять.

— Ты не понимаешь, — сказал Люпин.

— Так объясните, — ответил Гарри.

— Я совершил ошибку, женившись на Тонкс. Я сделал это вопреки моему рассудку и с тех пор страшно жалею об этом.

— Понятно, — сказал Гарри, — и потому вы собираетесь бросить ее с ребенком и сбежать с нами?

Люпин вскочил на ноги, стул его кувырком полетел назад. Он уставился на всех троих с такой лютостью, что Гарри впервые в жизни увидел проступившие за его человеческим лицом признаки волчьей натуры.

— Ты не понимаешь, что я сделал со своей женой и своим еще не родившимся ребенком! Я не должен был жениться на ней, я обратил ее в прокаженную! — Люпин лягнул перевернувшийся стул. — Ты всегда видел меня только среди членов Ордена или в Хогвартсе, под опекой Дамблдора! И не знаешь, как относится к тварям вроде меня волшебное сообщество! Узнав о моей болезни, со мной и разговаривать-то перестают! Ты понимаешь, что я натворил? Даже ее родные пришли от нашего брака в ужас. Да и какие родители захотели бы, чтобы их дочь вышла замуж за оборотня? А ребенок… ребенок… — И Люпин буквальным образом вцепился себе в волосы, сейчас он казался просто помешанным. — Подобные мне обычно не размножаются! Уверен, он родится таким же, как я. И как мне простить себя, передавшего свою болезнь ни в чем не повинному ребенку? А если он чудом и не пойдет в меня, лучше, в сотни раз лучше будет, если он вырастет без отца, которого ему придется стыдиться!

— Римус! — прошептала со слезами на глазах Гермиона. — Что вы говорите? Как может ребенок, любой ребенок стыдиться вас?

— Ну, не знаю, Гермиона, — сказал Гарри, — вот мне, например, за него стыдно.

— Если новый режим считает мерзостью даже «магловских выродков», что же он сделает с полуоборотнем, отец которого состоял в Ордене? Мой отец погиб, пытаясь защитить мою мать и меня. Вы считаете, он согласился бы на то, чтобы вы бросили свое дитя и ушли с нами на поиски приключений?

— Как… как ты смеешь? — произнес Люпин. — Речь идет не о стремлении к опасности или славе… Как ты смеешь предполагать такую…

— Я предполагаю, что вы считаете себя отчаянным сорвиголовой, — ответил Гарри. — И хотите занять место Сириуса.

— Гарри, перестань! — взмолилась Гермиона, но он не отвел гневного взгляда от дергавшегося лица Люпина.

— Я никогда не поверил бы, — сказал он, — что человек, научивший меня сражаться с дементорами, трус.

Люпин выхватил палочку с такой стремительностью, что Гарри не успел даже протянуть руку к собственной. Послышался громкий удар — Гарри почувствовал, что летит спиной вперед по воздуху, потом он врезался в стену кухни и сполз по ней на пол и только тогда увидел, как за дверью исчезает подол Люпиновой мантии.

Ты прав, Римус. Тонкс заслуживает лучшего мужчины. Более молодого, здорового, обеспеченного, уверенного в себе, а не вот такую тряпку! Потому что вот сейчас Люпин повёл себя как истинный мудак. Ах, я зря на ней женился. Ах, во что я её превратил!.. А раньше где твоя голова была? Мужик, тебе почти сорок лет и ты не сидел двенадцать из них в Азкабане и не дулся на несправедливый мир! Аррр… у меня просто слов нет.

Знаете, в чём проблема Люпина? Не в том, что он оборотень. Он просто лицемер. Он, если хотите, волк-одиночка (ха-ха). Заботливый и внимательный? Лишь пока объект заботы рядом. Посадили Сириуса в тюрьму? Пусть сидит, не буду разбираться, что там на самом деле было. Гарри стал участником турнира? Не напишу ему ни строчки. Гарри в школе третирует Амбридж? Ну, пусть с Сириусом это обсудит, он же его крёстный. Гарри потерял крёстного, который так же был и его единственным другом?.. О, нет-нет, он в подполье, он ну точно никак не может написать мальчику, это ведь так сложно, особенно, когда ты волшебник…

Я это к тому, что вся забота Люпина об окружающих — сиюминутна. Он, безусловно, поможет, если видит, что рядом кто-то в этой помощи нуждается. Но сам по себе Римусбезответственнен. В том смысле, что он не может взять на себя полную ответственность ни за Гарри, ни за жену, ни за ребёнка. Он привык заботиться только о себе.

Более того, его стремление постоянно помогать окружающим похоже на проявление комплекса вины. Он доказывает окружающим и себе заодно, что он хороший человек, пусть и с проблемами по мохнатой части. Разумеется, бессознательно. Беда в том, что это не помогает. Люпин не способен принять себя таким, каков он есть. Он сам считает себя прокажённым и не заслуживающим любви. Именно поэтому он пытается отдать всего себя, поэтому напрашивается остаться с трио. Он боится жить для себя, Гарри абсолютно прав.

С Тонкс он поступает абсолютно по-свински. Сделал ребёнка и в кусты. Типа опомнился. Люпин, ты дурак? А средств контрацепции у волшебников нет? Если уж ты боялся, что ребёнку может передаться болезнь (кои опасения совершенно понятны), то принял бы меры, ты же вроде умный.

Ну что ж, по крайней мере, после этого он вернулся к Тонкс. Опять же, на лицо его явная нерешительность и неспособность исполнять раз принятое решение. Ты уже реши: либо ты отщепенец и не заслуживаешь нормальной жизни, либо веди себя как мужик и бери ответственность за жену и ребёнка.

Люпин ввалился в прихожую — весь белый, в дорожном плаще, седые волосы встрепаны ветром. Он выпрямился, оглядел комнату, проверяя, кто здесь есть, и громко крикнул:

— У нас мальчик! Мы назвали его Тедом, в честь Дориного отца!

— Да, да, родился! — заорал Люпин.

— Да, да! Мальчик! — повторял Люпин, словно оглушенный собственным счастьем.

Он обошел вокруг стола и крепко обнял Гарри, точно и не было той сцены в подвальном этаже дома на площади Гриммо.

— Будешь крестным отцом? — спросил он, выпустив Гарри из объятий.

— Я? — поперхнулся Гарри.

— Ты, конечно, кто же еще? Дора тоже так считает.

— Я ненадолго, мне нужно домой, — сияя, говорил Люпин. Он помолодел на несколько лет. — Спасибо! Спасибо, Билл.

И, гиппогрифы вас побери, он, наконец, понял, что такое жизнь. Нет, вы представляете, вечно спокойный Люпин, из которого слова о себе не дождёшься, заявился к ним только для того, чтобы сообщить, что ребёнок родился, вместо того, чтобы просто письмо написать. То есть, человек стал настолько счастлив, что ему потребовалось немедленно этим счастьем поделиться.

И… тем трагичнее его смерть. Наверное. Честно говоря, я не уверена, как бы сложилась жизнь Люпина дальше, если бы он выжил. В том смысле, научился ли бы он жить по-настоящему для себя и своей семьи. Стали бы для него Тедди и Тонкс смыслом этой жизни?.. Почему я в этом сомневаюсь? Ему почти сорок, в этом возрасте трудно изменить отношение к себе и к жизни.

В любом случае, Люпин погиб. И тут можно завести бесконечный спор о том, что ладно он пошёл сражаться, но и Тонкс позволил пойти, понимая, что их ребёнок может остаться без родителей. Что вообще всё может закончиться плохо на самом деле. Они могут проиграть. И сможет ли тогда Андромеда позаботиться о себе и о ребёнке?.. Впрочем, это из разряда «если бы да кабы».

Подводя итог, могу сказать, что теперь моё отношение к Люпину чуть выправилось (всё-таки фильмы оставляют слишком большой отпечаток на образ, причем не положительный). При этом, у нас два Люпина. Тот, что был в ГПиУА и другой, что был в остальных книгах. Почему? А потому что в ГПиУА Люпин страдает каким-то подростковым идиотизмом, когда не способен рассказать правду ни Гарри, ни Дамблдору по причине собственных закидонов, хотя его информация была бы крайне полезна. В следующих частях этого уже не было, перед нами очень разумный и прагматичный взрослый, пусть и не без недостатков.

Римус в самом деле оборотень. Его доброжелательность имеет обратной стороной комплекс. Его спокойствие — это выпестованный жизнью навык выживания, ибо слыша оскорбления в свой адрес он только хладнокровием мог показать, что он не животное. Он постоянно доказывает окружающим, что он чуткий, умный, честный и далее по списку, он себе доказывает, что всё это перевешивает его звериную натуру… и не верит в это сам, страдая от чувства вины.

Честно сказать, это раздражает. Нет, Люпин не ноет и не жалуется. Но всей своей жизнью он вызывает жалость и раздражение. Плюс, лично у меня, накладывается ещё и раздражение от того, как Ро проехалась по оборотням в своей вселенной (и ладно бы просто проехалась, но она сделала это игнорируя всякую логику). И отцепить от Римуса эту мохнатую часть очень сложно, потому что у него весь образ построен вокруг болезни. Он, безусловно, обладает достоинствами: храбростью, умом, проницательностью, эмпатией, чувством юмора, но… Большую часть книг он совершенно замкнут на себе и своей проблеме: он оказывается не таким уж хорошим другом что Сириусу, что Гарри. В этом есть даже какой-то парадокс. Он удивительно чуткий учитель, он умеет утешать, успокаивать и разруливать споры, но при этом судьба близких его не так уж и волнует. То есть, как только он остаётся один, Римус тут же замыкается в себе и кладёт болт на всех знакомых. Потому что тут возникает вопрос: а насколько он вообще искренен в своём отношении к окружающим? Он в самом деле добр, или делает это напоказ?.. Вот что в нём раздражает больше всего — эта двойственность.

И эту двойственность я бы не стала равнять с неоднозначностью, скорее — непродуманностью. Пожалуй, при все всей своей прописанности, Римус получился просто ни рыба ни мясо (для меня, по крайней мере), а не такой весь живой и человечный, с достоинствами и недостатками. Как будто Ро сама толком не поняла, что хотела нам показать в его лице. Ро криво продумала линию оборотней и в итоге Римус получился кривым персонажем. Он — как меховой воротник на пальто. Красивый сам по себе, интересный, с брошкой в виде лягушки, только слишком маленький, пришит криво, и от того всё пальто на плечах перекашивается.Примечание к частиИзвините, что такие длинные цитаты. Но без них — ну никак.

Никогда не считай себя не таким,

каким тебя не считают другие,

и тогда другие не сочтут тебя не таким,

каким ты хотел бы им казаться.

Алиса в стране чудес,

Льюис Кэрролл

Почему?.. Да потому что он афигенен как персонаж. Каждое его появление (что в книге, что в фильме) — это какая-то бомба. Когда он в кадре — он целиком заполняет этот кадр, перетягивая на себя всё внимание. Да, он может не нравится, может раздражать, но — факт остаётся фактом. В некотором смысле он как Амбридж — бесит, сучок такой нехороший, но каков же!..

А ещё. На мой взгляд. Это персонаж с одной из самых трагичных историй.

Начнём с того, что адаптация английского имени на русский — Златопуст Локонс — дивно хороша и прекрасно отражает суть персонажа. Тут даже дополнительные комментарии излишни.

А теперь проедемся по биографии.

Родился наш Златопустик в 1964 году в семье волшебницы и маггла (запомните, что он полукровка. Это важно.). В наличии у него было две старших сестры, которые дар не наследовали (кстати, необычно. То есть из трёх детей у волшебницы дар есть только у одного?). Соответственно, рос мальчик в осознании собственной значимости с младенчества. А потом попал в школу, и оказалось, что он там не один такой даровитый.

К слову, отмечу, что он всего на четыре года младше мародёров. То есть первые годы он застал всю честную компанию и, надо полагать, много чего про них наслушался (а может, ещё и вдохновился). И ещё одно уточнение. "Война" магическая. Её разгар и конец пришлись ровнёхонько на его годы учёбы (1977-1982 гг). То есть, фактически, война прошла мимо него. То, что дети могли читать в газетах, это как бы совсем не то.

Попадает Гилдерой в Рейвенкло. И, право, учитывая его амбициозность, самолюбие и раздутое эго, мне очень странно, что не в Слизерин. Вот серьёзно. Жажду услышать аргументы Шляпы.

И, стоит отметить, в школе он уже отличился. Он действительно был сообразителен, но ленив. В том смысле, что предпочитал быструю и лёгкую славу. Пустую. Типа намалевать собственную физиономию в небе, печатать листовки со своим фото и прочее (с полным списком можете ознакомиться на ПоттерВики). Короче говоря, ему хотелось славы, любви и всеобщего признания. И знаете, на самом деле, это ведь так по-человечески. А потом он наконец сваливает из школы и все учителя вздыхают с облегчением.

Итак, это была преамбула. А теперь непосредственно к действию книг.

Он восседал за столом в окружении собственных портретов. Все они подмигивали и одаривали ослепительными улыбками поклонниц и поклонников. Живой Локонс был в мантии цвета незабудок, в тон голубым глазам. Волшебная шляпа лихо сдвинута на золотистых локонах. <…>

— Не может быть! Неужели это сам Гарри Поттер! — возликовал он.

Возбужденно шепчась, толпа расступилась. Локонс ринулся к мальчику, схватил его за руку, потащил к столу. И толпа разразилась бурными аплодисментами. Позируя перед фотографом, Локонс с силой затряс руку вспыхнувшего до корней волос Гарри. Фотоаппарат щелкал как бешеный, пуская в сторону семейства Уизли густые клубы дыма.

— Гарри! Улыбнись шире! — Локонс и сам ослепительно улыбнулся. — Мы с тобой украсим первую полосу!

Коротышка кончил снимать, и Локонс выпустил руку мальчика. Разминая занемевшие пальцы, Гарри хотел было присоединиться к своим, но Локонс, схватив его за плечо, не дал сделать и шагу. Притянув Гарри к себе и мановением руки потребовав тишины, он торжественно возвестил:

— Леди и джентльмены! Какие незабываемые минуты! Позвольте обратиться к вам с одним маленьким заявлением. Юный Гарри пришел сегодня во «Флориш и Блоттс» купить мою книгу с автографом, но ему не придется тратить деньги. Я дарю ему все мои книги.

Зрители снова зааплодировали.

— Это еще не все. — Локонс слегка тряхнул Гарри, отчего очки у мальчика сползли на кончик носа. — Знай, Гарри, ты получишь гораздо больше, нежели просто мою книгу «Я — волшебник». Отныне ты и твои друзья получат в свое распоряжение живого меня — волшебника. Да, леди и джентльмены. Я с превеликим удовольствием и гордостью сообщаю вам, что с первого сентября я приглашен занять пост профессора защиты от темных искусств в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»!

Ах, ну разве он не прекрасен?.. Самовлюблённый павлин, хватающийся за каждую возможность, чтобы преумножить собственную славу. Знаете, он ведь выглядит как такой типичный прынц из сказки — голубые глазки, улыбка, шевелюра золотая, роскошные костюмы, прущее из всех щелей благородство. И, слизериновы змеи, как же шикарно его показали в фильмах! Просто 100 из 10! Прямо видно, что на площадке явно кайфовали, работая над его образом.

Короче. На тот момент Гилдерою 28 лет (!), он успешный писатель, путешественник и борец со злом. И на тот момент он уже настрочил и издал девять книг! То есть это примерно по штуке в год с момента выпуска из школы. Просто поясню. Чтобы рукопись от автора дошла до читателя — нужно, минимум, полгода — ибо дофига времени съедают редактирование, правки, вычитки, корректура, создание иллюстраций, вёрстка макета, вычитка, опять внесение каких-нибудь правок, и только потом печать. И это при том, что Локонс пишет книги не дома в уютном кресле за чашкой кофе (по крайней мере, не все). Ему надо отправляться куда-то к дракону на хвост, разыскивать подходящий подвиг и его свершителя, выпытывать все подробности — и только потом можно садиться писать.

Я это к чему? К тому, что на самом деле он проделывал нехилую работу. И, кстати, я вполне допускаю, что именно как писатель он мог быть вполне неплох. У меня только один вопрос. А почему надо было непременно говорить, что это он всё совершил? Почему было не написать, что основано на реальных событиях?.. Просто напомню, что Локонс — полукровка. Он должен был быть прекрасно осведомлён, что у магглов целые жанры литературы — это сплошной вымысел. И… нет, отбросим сейчас вариант, что он просто настолько самолюбив, и потому врал. Оно, конечно, так, но. Такое враньё влечёт за собой последствия. Вроде иди и убей баньши, которая терроризирует тут деревню. А для него это проблема. И у Локонса достаточно мозгов, чтобы эту проблему осознавать. И тем не менее…

Соответственно, напрашивается вывод, что он не мог поступить иначе. Он сам говорит, что никто не покупал бы книги, если бы узнали, кто на самом деле совершил подвиги. И… в магическом мире что, нет художественной литературы? Это либо справочники, либо биографии?.. До Локонса что, больше не было волшебников (особенно каких-нибудь магглорождённых или полукровок), которые бы додумались писать книги художественные?.. Волшебники не читают художественной литературы?.. Вы вообще припоминаете за весь цикл хоть одно упоминание художественных книг, кроме сборника сказок?.. И… знаете, это многое объясняет.

Он шагнул было внутрь вслед за Роном и Гермионой, но его остановила рука Локонса.

— Гарри! Ты мне нужен на пару слов. Вы не возражаете, профессор, если Гарри опоздает минуты на три?

Судя по недовольному лицу, Стебль возражала.

— Вот и отлично, — заявил Локонс и захлопнул дверь перед носом профессора травологии.

— Гарри! — воскликнул Локонс. — Гарри! Гарри! Гарри! — Локонс покачал головой, и на его крупных, ослепительно белых зубах ярко заиграли солнечные лучи.

Ничего не понимая, Гарри огорошенно взирал на Локонса.

— Когда я узнал об этом, я сразу понял: во всем, что произошло, виноват я. Я готов был себя убить!

Гарри понятия не имел, о чем это он, и хотел прямо спросить. Но Локонспродолжал:

— Никогда в жизни я не был столь сильно ошеломлен! Прилететь в Хогвартс на машине! Но меня тут же осенило, почему ты совершил этот поступок. За милю видно! Гарри! Гарри! Гарри!

Замечательным в Локонсе было то, что, даже когда он молчал, он умудрялся выставлять напоказ свои зубы-жемчужины.

— Я пробудил в тебе тщеславие! Что, не так? Я заразил тебя этой бациллой. Ты вместе со мной попал на первую полосу газеты. И ты просто не мог ждать, когда это опять случится!

— Нет, профессор, видите ли…

— Гарри! Гарри! Гарри! — Локонс крепко схватил Гарри за плечо. — Я понимаю. Раз подвергшись этому искушению, начинаешь прямо-таки жаждать славы. Я очень виноват перед тобой. Этот хмель должен был ударить тебе в голову. Но пойми: чтобы тебя заметили, нельзя начинать с полетов на фордике. Пожалуйста, веди себя осмотрительнее, идет? Вот станешь старше, у тебя будет столько времени и возможностей. Да, да, я знаю, о чем ты сейчас думаешь! «Хорошо ему говорить. Он всемирно известный волшебник!» Но когда мне было двенадцать лет, я был тоже еще никем и ничем, как ты сейчас. Даже больше, чем ты. Ты уже в какой-то мере человек известный, так ведь? Я говорю об этой истории с Тем-Кого-Нельзя-Называть! — Он выразительно посмотрел на шрам в виде молнии на лбу Гарри. — Знаю, знаю, — продолжал он, — это совсем не то что пять раз подряд получить приз газеты «Магический еженедельник» за самую очаровательную улыбку. Но для начала и это хорошо, Гарри, очень хорошо!

И, дружески подмигнув, Златопуст Локонс торжественно удалился.

Ах, ну разве он не прекрасен?.. Простите, повторяюсь. Но когда читаю эпизоды с ним, то просто улетаю в космос. Вообще, Локонс молодец. Он видит только то, что хочет видеть. Он не замечает чужое недовольство собой, он проецирует собственное поведение на других и вообще явно полагает, что мир вертится вокруг него. Вернее, делает вид, что так считает.

— Перестань! — и взглядом указала на приближающегося ЗлатопустаЛоконса.

— Что, что тут происходит? — Златопуст летел точно синяя птица, бирюзовая мантия развевалась за спиной, как сохнущее на ветру белье. — Кто тут раздает фотографии с автографом?

Гарри хотел было объяснить происходящее, но Локонс обхватил его за плечи и, улыбнувшись во всю ширь белозубого рта, пропел:

— Можно было бы не спрашивать! Мы опять пересеклись с тобою, Гарри! Начинайте, мистер Криви. Мы готовы! — одарил он Колина сияющей улыбкой.

Буквально приклеенный к Локонсу, сгорая от унижения, Гарри смотрел, как Малфой, самодовольно осклабившись, говорит что-то окружившим его приятелям.

— Двойной портрет, мистер Криви. Лучше не придумаешь. И мы оба его подпишем! — распоряжался Локонс.

Колин повозился немного со своей камерой, сделал снимок, и тут как раз прозвенел звонок на урок.

— Идите в классы! Быстрее! — скомандовал Локонс и сам устремился ко входу. Он все еще держал за плечи Гарри, который горько в этот миг пожалел, что не знает волшебства для мгновенного исчезновения. — Соломоново решение, — с высоты своего величия проговорил Локонс, входя в замок вместе с Гарри через боковые двери. — В этой сцене с юным Криви я был твоим щитом. Поскольку он фотографировал нас двоих, твои недруги не будут тебя корить: ишь какой, ставит себя выше других…

Не слушая мямлившего оправдания Гарри, Локонс увлекал его дальше по коридору под взглядами спешащих на уроки учеников.

— Позволь откровенно тебе сказать: раздавать фото с автографом на этом этапе карьеры — верх неблагоразумия. Придет время, когда тебе, как сейчас мне, будет необходимо иметь наготове пачку таких фотографий, но, — жизнерадостно хохотнул он, — думаю, что сегодня, пожалуй, еще рановато.

А на самом деле, всё довольно банально. Локонс просто-напросто завидует Гарри. Мальчишка, который ничего не сделал, куда более знаменит, чем он — герой многочисленных битв, писатель и обладатель пяти премий еженедельника за лучшую улыбку. А ведь он так трудился! Без иронии — вполне себе пахал. И только попробуйте сказать, что написать нормальную книжку — это плёвое дело. Плюну. Гарри для Локонса становится эдаким конкурентом. Осознаёт он это или нет — вопрос другой. Скорее всего… да. Мне кажется, он ещё в школе понял, что обладание магическим даром — не делает его на самом деле каким-то особенным. Чтобы быть особенным — надо прикладывать усилия. И он для этого из кожи вон лезет. А тут какой-то двенадцатилетка известнее него. Ну не обидно ли?

Скорее всего, обидно. Но Локонс выше обид. По крайней мере, внешне. У него образ благородного героя и, в целом, он ему следует. Может, даже искренне. То есть, понимаете, он ведь мог бы обозлиться на Гарри и делать ему каверзы исподтишка. Но вместо этого использует его как трамплин.

— Даю вам полчаса, — сказал он. — Начинайте. На первой странице Гарри прочитал:

1. Какой любимый цвет ЗлатопустаЛоконса?

2. Какова тайная честолюбивая мечта ЗлатопустаЛоконса?

3. Каково, по вашему мнению, на сегодняшний день самое грандиозное достижение ЗлатопустаЛоконса?

И так далее и тому подобное. Последний, пятьдесят четвертый вопрос звучал так:

54. Когда день рождения ЗлатопустаЛоконса и каков, по вашему мнению, идеальный для него подарок?

А знаете, что в нём самое прикольное? Он вот вообще ни разу не скрывает, что он честолюбивый болван. Он этим гордится. Выпячивает. Демонстрирует. То есть он превозносит даже свои недостатки как нечто прекрасное. Ну типа, кто из нас совершенство? А мои недостатки вполне милы и понятны…

А вообще. Касательно этого "теста". И вообще преподавателя Златопуста Локонса. И школы. Допустим, Дамблдор мог предположить, что после выпуска мальчик изменился и действительно что-то совершил. Но вроде как одной встречи с ним достаточно, чтобы понять, что он как был пустозвоном, так им и остался. И, я понимаю, что директору сложно каждый год искать нового учителя ЗОТИ, но… Брать откровенно такого некомпетентного человека, который ещё и способен говорить только о себе? При том, что он учит детей по собственным книжкам?.. ОКОЛОХУДОЖЕСТВЕННЫМ! Ничего, что там у некоторых этот год последний и им экзамены выпускные сдавать?.. Нет, болт?.. Я уже говорила, что как директор Дамблдор принимает не самые компетентные решения?..

Аргх, да! Я понимаю, что первые две части писались Роулинг в таком ироничном ключе а-ля Пратчетт или там Джонс из позднего, где абсурдные вещи — просто норма жанра и не требуют объяснений. Но на фоне следующих книг преподаватель-бездарь на одном из самых нужных предметов — это вообще нисколько не смешно. Собственно, половина сюжетных косяков и несуразиц происходит из того, что первые и следующие книги написаны в разных жанрах.

Или… Дамблдор руководствовался тем, что всё равно на год и Локонса не жалко под раздачу проклятию?.. И нет, объяснение, типа это такая прививка от звёздной болезни для Гарри — вообще не канает. Гарри, следует отдать ему должное, никогда не звездился.

Ладно, едем дальше. То, что было дальше с пикси, думаю, вы прекрасно помните. Там даже фильм всё точно отобразил. Нам продемонстрировали полную бездарность Локонса.

Кабинет был освещен множеством свечей. Стены сплошь увешаны фотографиями Локонса, так что самих стен за ними не видно. На столе высоченная стопка конвертов.

— Будешь писать адреса! — торжественно произнес Локонс, не сомневаясь, что это доставит Гарри огромное удовольствие. — Та-ак, вот письмо Глэдис Гаджен, дай ей бог здоровья, одна из самых преданных моих поклонниц.

Минуты ползли не быстрее улиток. Гарри не слушал Локонса и только время от времени произносил: «м-м-м», «точно!» «да». Кое-что, однако, достигало его сознания: избитые фразы, вроде «Слава — неверная подруга, Гарри» или «Знаменитость складывается из поступков, которые эта знаменитость совершает».

А знаете, на самом деле, Локонс довольно-таки мил. Он отвечает на все письма фанатов и, на мой взгляд, это довольно ценно и многое о нём говорит. Да, он делает это из некоторого самолюбования, но всё же он читает все письма, запоминает постоянных фанаток и отвечает каждой. Ну просто представьте, если бы вам ваш кумир ответил? Он даже Гермионе открытку в больничное крыло прислал! Локонс хорош тем, что он нараспашку. А его представление на День святого Валентина? Да, это было в каком-то смысле чудовищно, но кому-то ведь и понравилось. Локонс готов делиться всем и собой (по крайней мере, пока это его никак не ущемляет). Ему доставляет это удовольствие. И я нахожу это прекрасным. Да, кого-то такие качества могут раздражать, но он ведь делает так кого-то счастливыми. А это уже дорогого стоит.

— Милый юноша, министр магии никогда не арестовал бы Хагрида, не будь он уверен в его виновности на все сто процентов, — ответил Локонс тоном, каким объясняют, что один плюс один равняется двум.

— Был уверен, держи карман шире! — крикнул Ронпогромче Дина.

— Льщу себя надеждой, что знаю об аресте Хагрида чуть больше, чем вы, мистер Уизли. — СамовлюбленностьЛоконса была безгранична.

Рон стал было спорить, но оборвал себя на полуслове, получив от Гарри чувствительный пинок под партой.

— Нас там не было, не забывай, — прошипел Гарри.

Но пустоголовая веселостьЛоконса, намеки на то, что он никогда не сомневался в дурных наклонностях Хагрида, его уверенность, что все худшее позади, так разозлили Гарри, что у него возникло желание взять увесистое «Увеселение с упырями» и запустить им в сияющую физиономию профессора защиты от темных искусств.

И да, как типичная звезда, Локонс не имеет собственного мнения. Вернее, действует по принципу вечного поддакивания тем, кто считается авторитетом. И… собственно, кое-что в жизни он, при всей своей глупости, понимает: например, что не следует лезть против большинства. Локонс как писатель абсолютно зависим от общественного мнения, а потому… сами понимаете.

Дверь учительской опять распахнулась с громким стуком. На краткий миг у Гарри мелькнула безумная надежда, что войдетДамблдор. Но это был, как всегда, сияющий Локонс.

— Простите, что опоздал, просто сплю на ходу! Пропустил что-то важное?

По-видимому, он не замечал, что присутствующие смотрят на него не то с ненавистью, не то с отвращением.

— Вот тот, кто нам нужен! — выступил впередСнегг. — Да, именно он. Послушайте, Локонс, монстр похитил девочку. Утащил ее в Тайную комнату. Коллега, наконец пробил ваш час.

Локонс побледнел.

— В самом деле, Златопуст, — вмешалась профессор Стебль. — Не вы ли вчера вечером объявили, что вам доподлинно известно, где вход в Тайную комнату?

— Я… Ну да… Я… — залепетал Локонс.

— Вы меня уверяли не далее как вчера, что знаете, кто там обитает, — всхлипнув, перебил его Флитвик.

— Я? Ув-уверял? Н-не припомню…

— А вот я абсолютно точно помню, как вы сетовали, что вам не удалось продемонстрировать всем нам свою волшебную силу: преступника, то есть Хагрида, успели арестовать, — продолжал Снегг. — Вы укоряли нас, что вам с самого начала не предоставили свободу действий — тогда бы никаких бед в школе не произошло.

На лицах коллег не было ни капли сочувствия.

— Я… Я, честное слово… Вы, видимо, превратно меня поняли…

— Словом, профессор Локонс, мы хотим загладить допущенную несправедливость. Поручаем вам сразиться с чудовищем, — заключила профессор МакГонагалл. — Сегодня вечером у вас наконец-то будут развязаны руки. И вы совершите подвиг — избавите Хогвартс от чудовища.

Локонс потерянно озирался. Увы! Ни одного сочувственного взгляда. И он разом утратил весь свой лоск, губы тряслись, белозубая улыбка исчезла, он выглядел слабым и ничтожным.

— О-очень хорошо, — промямлил он, запинаясь. — Ну я… пошел. Буду у себя в кабинете… подготовлюсь…

И Локонс поспешил покинуть учительскую.

— Ну, хоть это хорошо, — профессор МакГонагалл махнула рукой. — Локонс больше не будет путаться у нас под ногами, — и перешла к главному.

И это, наверное, одна из самых шикарных сцен в ГП вообще! Потому что тут прекрасно всё. Просто насколько же он достал их за год. Настолько, что невольно закрадывается мысль, а не для того ли Дамблдор его вообще пригласил?.. Ну, может, они там поспорили в конце первого года, вот он и того… отомстил им, взяв этого клоуна.

Кабинет был почти полностью разорен. Два объемистых чемодана стояли на полу, обнажив чрево: в одном наспех свалены мантии — нефритово-зеленые, сиреневые, лиловые, цвета ночного неба, — другой столь же беспорядочно набит книгами Локонса. Фотографии, которые еще вчера весело подмигивали со стен, теперь мертво покоились в коробках.

— Вы куда-то собираетесь? — спросил Рон.

— Э-э-э… да, собираюсь, — ответил Локонс, содрав с двери собственное изображение в полный рост и скатывая его в трубку. — Срочный звонок… Суровая необходимость… Вынужден уехать…

— А как же моя сестра? — нахмурился Рон.

— Да, конечно, такое несчастье, — пробормотал Локонс, избегая их взглядов. Выдернул из стола ящик и вытряхнул в дорожную сумку содержимое. — Никто сильнее меня не скорбит…

— Но вы же преподаватель защиты от темных искусств! — воскликнул Гарри. — Как вы можете все сейчас бросить и уехать отсюда! Здесь теперь собрались самые злые темные силы!

— Видите ли… Должен вам сказать… Когда меня пригласили на эту должность, — Локонс бросил поверх мантий груду носков, — ничто не предвещало такого поворота событий. Это для меня полная неожиданность…

— Вы хотите сказать, что попросту убегаете? — Гарри не верил своим ушам. — После всех подвигов, описанных в ваших книгах?

— Да, книги, конечно, в какой-то степени могут вводить в заблуждение, — дипломатично возразил Локонс.

— Но вы сами их написали! — закричал Гарри.

— Мой юный друг. — Локонс, нахмурившись, выпрямился. — Проявите наконец здравый смысл. Мои книги и вполовину не продавались бы так успешно, если бы люди думали, что эти подвиги совершил не я, а кто-то другой. Ну кто бы стал читать про старого армянского колдуна, пусть даже спасшего целую деревню от упырей? Ах, он бы своим мерзким видом испортил обложку! Да еще и одевался безо всякого вкуса! А у колдуньи, которая изгнала ирландское привидение, накликающее смерть, была, вообразите себе, заячья губа! Моя внешность, это, как бы сказать, — приманка, залог успеха…

У Гарри происходящее не укладывалось в голове:

— Так что же это выходит? Вы просто присвоили себе то, что совершили другие люди?

— Гарри, Гарри, Гарри! — Локонс укоризненно покачал головой. — Все отнюдь не так просто, как кажется. Это труд, и труд нелегкий. Надо было найти этих волшебников, подробно обо всем расспросить. И затем подвергнуть заклинанию Забвения. Это входило в мои планы, им предстояло забыть свои подвиги. Чем я действительно горжусь, так это моими заклинаниями Забвения! Да, Гарри, да, мной был проделан огромный труд! Пойми же, автографы на книгах, рекламные фотографии — это еще не все. Хочешь добиться славы — готовься к долгой, упорной работе.

<…>

— Что вам от меня нужно? — плаксивым голосом спросил преподаватель защиты от темных искусств. — Ну не знаю я, где эта Тайная комната. И поделать ничего не могу.

— Вам повезло, — обрадовал его Гарри, движением палочки подняв профессора на ноги. — Зато мы знаем, где она. И знаем, кто в ней прячется.

Они вывели Локонса из кабинета, спустились по ближайшей лестнице и пошли по темному коридору, где на стене горели послания наследника, к убежищу Плаксы Миртл.

Локонса пустили идти первым. И Гарри не без удовольствия отметил: того от страха трясет так, что колотится мантия.

<…>

— Кажется, я вам тут не нужен, — робко вмешался Локонс с тенью большой улыбки. — Я как раз…

Он уже взялся за ручку двери, но Гарри и Рон оба навели на него волшебные палочки.

— Право пойти первым принадлежит вам, — жестко сказал Гарри.

Бледный, лишенный оружия, Локонс приблизился к зияющей дыре.

— Мальчики, — простонал он умирающим голосом. — Ну что хорошего в этой затее?

Гарри ткнул его в спину палочкой. Локонс свесил ноги в трубу.

— Я, право, не нахожу в этом… — начал он было, но Рон его подтолкнул, и белозубый красавец ухнул в неведомые глубины.

Знаете, я нахожу это несколько забавным. Несмотря на то, что Гарри с Роном уже знали о полной некомпетентности Локонса, они рассчитывали, что тот будет что-то делать. Более того, они всерьёз поверили, что на это рассчитывают и преподаватели, поручившие ему подвиг. И… зачем они потащили его с собой, если он им будет только мешать? Чтобы змея на него отвлеклась? То есть, это вполне укладывается в рамки всё того же абсурдно-ироничного жанра сказки, но в контексте всей саги… Это слегка тупо. И жестоко. Они потащили за собой человека, зная, что будут подвергать его смертельному риску. Ну, нравится им самим подвиги совершать — ладно, но тащить кого-то за собой против его воли?.. У вас это не вызывает никакого диссонанса?.. Неужели нельзя было обрушить потолок в подземелье как-то иначе, кроме использования Локонса?..

Ну и конец слегка закономерен.И лично я нахожу его излишне... гм. Да, Локонс обманщик. Такой типичный совершенно авантюрист. И он как будто получает по заслугам. Но…

Но, ступив на лестничную площадку, он остановился как вкопанный: взгляд его уперся в дверь с табличкой «НЕДУГИ ОТ ЗАКЛЯТИЙ», за которой начинался коридор отделения. Через оконце в двери, прижавшись носом к стеклу, на них смотрел светловолосый кудрявый мужчина с ярко-голубыми глазами и улыбался бессмысленной лучезарной улыбкой во весь свой белозубый рот.

— Ух ты! — сказал Рон, уставясь на это лицо.

— Не может быть! — задохнулась Гермиона. — Профессор Локонс!

Их бывший преподаватель защиты от Темных искусств толкнул дверь и вышел на площадку в длинном сиреневом халате.

— Приветствую вас! Вы, я вижу, хотите получить мой автограф?

— Не сильно изменился, — шепнул Гарри, а Джинни, стоявшая рядом, улыбнулась.

— О-о... как ваше здоровье, профессор? — слегка виноватым тоном осведомился Рон.

Это его неисправная палочка так повредила память профессора, что он угодил в больницу святого Мунго. Но поскольку произошло это в тот момент, когда он пытался полностью стереть память у Гарри и Рона, Гарри не был преисполнен сочувствия.

— Я совершенно здоров, благодарю вас! — восторженно сообщил Локонс, доставая из кармана довольно облезлое павлинье перо. — Итак, сколько вам нужно автографов? Знаете, теперь я умею писать письменными буквами!

— Спасибо, сейчас нам не нужно, — сказал Рон и обернулся к Гарри, сделав большие глаза.

А Гарри спросил:

— Профессор, ничего, что вы ходите по коридору? Разве вам не надо лежать в палате?

Улыбка Локонса увяла. Несколько мгновений он вглядывался в лицо Гарри, после чего сказал:

— Мы с вами не встречались?

— Да... было такое. Вы учили нас в Хогвартсе, помните?

— Учил? — чуть-чуть забеспокоился Локонс. — Я? В самом деле?

А затем улыбка возникла вновь — с такой внезапностью, что стало даже страшновато.

— Научил вас всему, что вы знаете, не так ли? Так что с автографами? Дать вам ровно дюжину, чтобы вы могли подарить вашим маленьким друзьям и никто не остался в накладе?

Но в это время из двери в дальнем конце коридора высунулась голова, и голос, полный материнской заботливости, сказал:

— Златопустик, шалунишка, куда это ты убежал?

Добродушного вида целительница с мишурным веночком в волосах торопливо шла к ним по коридору и приветливо улыбалась.

— Ах, Златопустик, у тебя гости! Как мило — да еще в Рождество. Бедный ягненочек, вы знаете, его никто не навещает, не понимаю почему, ведь он такая душка!

— Мы раздаем автографы, — сообщил ей Локонс с ослепительной улыбкой. — Они потребовали много, могу ли я отказать? Надеюсь, у нас хватит фотографий?

— Только послушайте его, — сказала целительница, взяв Златопуста под руку и растроганно улыбаясь ему, словно двухлетнему малышу. — Несколько лет назад он был известным человеком, и вот опять полюбил давать автографы — мы очень надеемся, что это признак выздоровления, что к нему возвращается память. Пожалуйста, пройдите сюда. Понимаете, он содержится в изоляторе, видимо, выскользнул, пока я разносила рождественские подарки. Обычно дверь на запоре... Не потому, что он опасен! Но... — она понизила голос до шепота, — он немножко опасен для самого себя, бедненький... не помнит, кто он, уходит и не знает, как вернуться... Как мило, что вы пришли его навестить.

…стена над изголовьем у Локонса была сплошь обклеена его фотографиями. Он ослепительно улыбался с каждой и приветственно махал посетителям. Многие из них он подписал самому себе, детскими печатными буквами. Как только целительница поместила его в кресло, Златопуст подтянул к себе новую пачку фотографий, схватил перо и стал лихорадочно их подписывать.

— Можете положить их в конверты, — посоветовал он Джинни, бросая ей на колени одну за другой по мере подписания. — Знаете, меня не забыли, нет, я получаю кучу писем от поклонников... Глэдис Гаджен пишет каждую неделю... Хотел бы знать почему... — Он замолк в легком недоумении, потом опять расцвел улыбкой и с новой энергией принялся за автографы. — Видимо, причиной моя прекрасная внешность...

То есть, как тащить человека к василиску на убой — это можно. А то, что он в ответ попытался от вас отделаться заклятием забвения — то так ему и надо? Нормальная логика. Они вообще-то человеку жизни сломали. Да, в контексте первых двух книг, выглядит так, что Локонс получил по заслугам. Но там нам это не преподносят так, что это нечто необратимое. Да, Локонс отнимал память у людей. Но он мастерски владел заклятием, и отнимал память о подвиге, а не превращал людей в несмышлёных дебилов!

Я говорила, что Локонс умён? Нет. Он хитёр. Но по большому счёту глуп. Ему следовало не присваивать все подвиги себе, а именно написать романы, основанные на реальных событиях. Даже если у волшебников не принято такое писать, чем не вызов, чтобы внести в волшебный мир что-то новое? Тут даже врать не нужно. Достаточно на вопросы о том, кто совершил подвиги, многозначительно помалкивать. Такая таинственность пошла бы только на пользу ему как автору книг. Но… он для этого глуп.

Опять же, посмотрите, как в больнице проявляется его истинная натура. Он очень сомневается в собственных способностях в прошлом. Он неуверен в себе. "Хотел бы я знать почему…" — вот ключ к нему.

Локонс ведёт себя как самовлюблённый идиот. И… вы понимаете, что это его образ? Да, он глуп, но в состоянии оценить реальную опасность и не лезть на рожон (и, опять же, выглядит странно, что он решил использовать палочку Рона, зная, что та неисправна. Он глуп, но не клинический идиот!). Более того, он знает себе истинную цену, о чём и пытался сказать Гарри с Роном в кабинете. И он уже от этого несчастен. Он своим выдуманным образом пытается восполнить то, чем не обладает. Он живёт в вечном обмане. Живёт жизнью человека, которым не является. Да, все люди играют определённые роли на разные аудитории, но здесь эта роль доведена до апогея, до подмены личности. А это, по сути, трагедия для человека. И в итоге его засовывают в больницу. И там, вместо того, чтобы попытаться начать жизнь заново, ему втюхивают его же прежний образ. В котором ему самому некомфортно, но он вынужден себя так вести, потому что как иначе ещё — не знает.

И вам не кажется, что он этого не заслужил? Он ведь не какой-то урод моральный. В целом он — добрый малый, который пошёл по неверному пути. И как такового зла никому не причинял. Да, отнимал память, но он владел этим заклятием. То есть, теоретически, он мог исправить всё. Гермиона тоже родителям память пофиксила, а потом вернула.Может, он бы когда-нибудь раскаялся и восстановил память своим жертвам. Понимаете, ему не дали шанса. Вся его вина в том, что он отказался отвечать гриффиндорским стандартам — то есть не бросился очертя голову в пасть к монстру. Да, он трус. Но не всем быть смелыми и отважными. Смелость, опять же, разная бывает. На должность-то он согласился, хотя о проклятии должен был знать.

Короче говоря. История Локонса совсем не кажется мне смешной. И справедливой. Он один из самых трагичных персонажей во всём цикле. Потому что полученное им наказание несоразмерно с тем, что он сделал. Его обрекли на бессмысленное тупое существование. При том, что именно этого он и боялся.