Правильный выбор (гет)

— Почему же он об этом мог просить? — удивилась Полли, когда Джереми, придя вечером к ней в комнату, пересказал ей разговор с Пикаром. — Неужели они смогли найти следы побоев? Все-таки пожар, авария...

— Да никаких побоев в тот вечер и не было! Я точно слышал.

У Полли появилось выражение, точно она припоминала что-то неприятное. Наконец она выдавила:

— Присси болтала... Труп так изуродован, что не было даже зубов. Может, полиция

решила, что зубы выбил мистер Хокли?

Джереми почувствовал себя странно: точно перед ним на миг блеснул свет. Какое-то воспоминание детства... Нужно постараться его вытащить.

Почему ему вдруг вспомнилась Айви? Дело не в ней самой, нет. В доме, где поселилась ее семья, до этого жил дантист, мистер Майер. И однажды...

— Однажды нашего соседа, зубного врача, вызывали в полицию, чтобы он помог опознать труп. Уж не знаю толком, в чем дело, но Мэтью, мой брат, болтал, что опознавать пришлось по зубам.

— Вы считаете, что... трупу в машине зубы выбили нарочно? — поморщилась Полли.

— Да. И мне кажется, — тут по телу пробежала жаркая волна, Джереми даже вспотел, — да, я понял! Сообщником миссис Хокли может быть только человек, который знает, как опознают изуродованные трупы! Или полицейский, или врач. Но если он где-то достал тело... Стало быть, врач, если только они с миссис Хокли не пошли на прямое убийство.

— Нет, — твердо сказала Полли. — На это она бы точно не пошла.

Джереми усмехнулся, удивляясь причудам логики, если убить напрямую для кого-то хуже, чем подвести без вины под смертный приговор.

Оставалось немногое: понять, кто из врачей Питтсбурга мог быть любовником миссис Хокли. И тут Полли наконец удалось вспомнить кое-что еще.

— Когда миссис Хокли помогала мне устраивать маму в санаторий, мне показалось... Она очень дружески общалась с тамошним врачом. С мистером Кларком.

Джереми усомнился было. У такой развратной женщины, как миссис Хокли, мог за это время смениться десяток любовников. И все же это была зацепка. Санаторий вполне годится для того, чтобы спрятать человека, покуда не уляжется шум.

— Тогда вы скажете мне, где этот санаторий, и я...

Полли накрыла его руку своей.

— Я поеду с туда с вами.

— Но зачем? Это может быть опасно!

— Ну неужели вы будете рисковать один? И потом... Извините, но мне кажется, вы не сможете уговорить миссис Хокли сдаться добровольно.

— Я и не собирался. Я только хотел убедиться, что она там, и вызвать полицию.

— Нет, прошу. Надо сделать все, чтобы избежать скандала. Ради Джеффи, ради его будущего. Я не хочу, чтобы его мать была опозорена.

Джереми отодвинулся от нее. Он ее снова не понимал. Позор — это именно то, чего заслуживала миссис Хокли, что до Джеффи, тот был неприятным и испорченным ребенком и не стоил того, чтобы о нем слишком уж заботились.

— Если вы и вызовете полицию, как вы докажете, что там именно миссис Хокли, если ее муж сам опознал ее?

Да, теперь снова пришлось признать правоту Полли.

Оба осознавали, насколько рискуют, когда одновременно отпрашивались у матери мистера Хокли. Покуда добирались до санатория, погода испортилась, небо скрыли сизые тучи, порывами налетал ветер. Парк, окружавший высокие белые стены санатория, казался мрачным, фантастическим лесом.

Им пришлось рискнуть: перелезть через ограждение и потом бродить по аллеям, делая вид, что они — такие же отдыхающие. Джереми не хотел показывать сосредоточенной Полли, насколько он боится — но было страшно так, что потели руки.

— Может, нам лучше как-то проникнуть в здание?

— Насколько я знаю миссис Хокли, она точно не проведет весь день в четырех стенах, — ответила Полли тихо.

Им приходилось держаться незаметно, и Джереми не знал, как у него не истрепались все нервы, прежде чем под низкими ветвями толстого дуба они не увидели знакомую фигуру. Не узнать ее очертания даже под плащом с капюшоном было невозможно. Полли по траве бесшумно приблизилась к ней и взяла за руку. Миссис Хокли дернулась, обернулась и увидела Джереми.

Несколько секунд она просто смотрела на него бессмысленным взглядом, явно соображая, что случилось, и еще не веря, что ее план сорвался. Потом прислонилась к дереву.

— Вам тяжело говорить, — обратилась к ней Полли. — Поверьте, мы вам не враги.

Джереми был бы ей признателен, если бы она говорила за себя, ну да ладно.

— Тогда зачем вы меня искали? — миссис Хокли в упор посмотрела на них своими страшными, мертвыми глазами.

— Мистер Хокли арестован. Будет несправедливо, если его накажут за то, чего он не совершал.

Миссис Хокли очень тяжело вздохнула.

— А если он это уже совершил, только раньше?

— Его арестовали по обвинению в том, что он убил вас, а не вашего любовника тогда, на "Титанике", — вмешался Джереми. — Даже если умолчать о том, что он поступил тогда справедливо и правильно...

— Так вы узнали про "Титаник"? Про Джека?

— Да, мисс Харт рассказала мне про ваш разговор с итальянцем, и я отыскал его.

— Зачем?

Джереми почувствовал, как его распирает от гнева.

— Потому что. Из-за вас. Могут. Казнить. Невиновного. Из-за вас, подлой, развратной стервы!

Он осекся, заметив, какие знаки делает ему ужаснувшаяся Полли, но на лице миссис Хокли не было и следа обиды — только грусть.

— Разве от подлой, развратной стервы можно ожидать чего-то другого? Вы сказали правду, я такая и есть. Добавлю только, что именно Кэл меня такой сделал. Роза Дьюитт-Бьюкейтер была другой, но он убил ее на "Титанике", девять лет назад.

— Насколько мне известно, именно на "Титанике" вы впервые изменили вашему тогда еще жениху, — фыркнул Джереми. — Как по мне, разница незаметна.

— Тогда я поверила. Я полюбила.

Захотелось закатить глаза. Когда люди прекратят путать любовь с похотью?

— Полюбили, только не человека, с которым уже были связаны обещанием.

— Я не хотела давать это обещание. Я была готова покончить с собой, только бы не выходить за Кэла. Джек спас меня, так мы и познакомились. Иногда мне кажется, я и жила по-настоящему только те два дня, что мы друг друга знали.

— Вы знали его только два дня, и он успел стать вашим любовником?

— Да.

О чем еще можно было говорить с этой женщиной? Да и с этим негодяем все окончательно стало ясно. Но тут нить разговора перехватила Полли:

— А потом, в ночь катастрофы, его обвинили в краже?

— Да. И тогда мне казалось, это звучало правдоподобно. Тогда меня как будто бы убили, внутри что-то разбилось. Мне казалось, я никому не смогу больше поверить. Моя мать и Кэл показались мне единственным, что в мире осталось надежного — и надо отдать Кэлу должное, сначала он поддерживал во мне эту иллюзию. Незадолго до свадьбы оказалось, что я беременна. Это мог быть только ребенок Джека. Я рассказала Кэлу. Бракосочетание состоялось, а во время нашего свадебного путешествия, далеко от Питтсбурга, Кэл нашел врача, и я избавилась от ребенка.

Джереми передернул плечами. Аборты он безоговорочно считал убийством, но, в конце концов, этот ребенок лишь поплатился за преступление своих родителей, его кровь была на них. Миссис Хокли продолжала, точно забывшись:

— Поверьте, тогда я была благодарна Кэлу и старалась быть ему хорошей женой. Родился Джеффи... Характер Кэла постепенно портился, то есть он перестал скрывать ревность, раздражительность и выражал ее грубее, чем раньше. У меня запас терпения невелик, и начались скандалы. Потом я узнала, что Кэл изменяет мне. Мы снова поссорились, и он второй раз в жизни поднял на меня руку. Первый был из-за Джека, тогда ограничилось пощечиной, а во время этой ссоры Кэл избил меня по-настоящему. Когда я пожаловалась матери, она велела мне терпеть, напомнила, что Кэл простил мне измену.

"Интересно, а чего же она еще ждала?"

— Я осталась без опоры в целом мире. Ужасное ощущение... Я уже знала, что не найду ее, и была готова на все, чтобы забыться, не погружаться в отчаяние. Я стала под стать Кэлу. И все это время я ненавидела и презирала Джека, винила его за мое разбитое сердце, загубленную душу. А потом я встретила Фабрицио и узнала правду.

— Ну и какую же правду вы узнали? — не стерпел Джереми. — Что ваш жених, оскорбленный, оплеванный, воздал по заслугам человеку, который растоптал его чувства ради своей прихоти? Кто кому первый разбил сердце? Кто все начал? Вы думаете, это так легко простить? Вы думаете, вы и ваш любовник заслуживаете прощения?

— Я знаю одно, — холодно ответила миссис Хокли. — Джек погиб.

— И вам, несчастной, больше некому довериться на этом свете, ах, как мне должно быть вас жаль! Только вот Джек ваш был бессовестный, безнравственный, бесчестный и бессердечный человек, и вы бы очень скоро поняли: ему доверять следует меньше, чем кому бы то ни было еще. Для таких предавать — как дышать.

— Да вы же его совсем не знали! — воскликнула миссис Хокли, на ее бледных щеках выступил румянец.

— А вы за два дня успели узнать больше? Мне довольно одного его поступка: соблазнения чужой невесты. Это слишком о многом говорит. И кстати, даже его дружок-итальянец не отрицает, что ради свидания с вами Джек украл пальто. Вам, конечно, все равно, вас тоже не интересуют нравственные правила, но не требуйте от меня сочувствия ни к вам, ни тем более к вашему негодяю-любовнику.

Миссис Хокли выпрямилась, как-то подтянулась и, глядя сквозь Джереми, спросила:

— Чего вы хотите?