Правильный выбор (гет)

— Чего вы хотите?

Джереми хотел, конечно, передать миссис Хокли в руки правосудия, но Полли пришла не за этим. Он вопросительно взглянул на свою спутницу. Полли заговорила негромко и твердо:

— Миссис Хокли, мы с Джереми хотели бы, чтобы вы открыли всем, что живы. Что бы ни сделал ваш муж, не надо становиться такой же, как он. И главное — подумайте о Джеффи. Он очень страдает с тех пор, как ему сказали, что вы мертвы. Кто знает, что ему еще придется вынести, если все останется, как есть. А ведь он ни в чем, ни перед кем не виноват.

Миссис Хокли сжала руки.

— Если я объявлюсь, то немедленно стану добиваться развода. А Кэл не отдаст мне ребенка.

— Но Джеффи хотя бы будет знать, что вы живы, что вы есть у него. С чем ему иначе придется жить? С тем, что его отец якобы убил его мать? Возможно, был казнен за это?

Миссис Хокли стала колебаться.

— Будь я одна, я объявилась бы. Но... Вы же понимаете...

— У вас был сообщник, — констатировал Джереми. Миссис Хокли кивнула.

Ну что ж, человек, который вступил в связь с замужней женщиной и помог ей совершить преступление, жалости опять же не заслуживал, однако Полли задумалась, подыскивая ответ.

— Вы можете... не выдавать его. Или дать ему уйти.

— Вряд ли он согласится.

— Значит, вы можете ему доверять? — улыбнулась Полли, коснувшись плеча миссис Хокли. Та вдруг отшатнулась.

— Так вот оно что!

Джереми обернулся: рядом с ними невозмутимо стояли Лавджой и еще пара молодчиков.

Лицо Полли исказилось.

— Это не мы их привели!

— Да уж, лишних заслуг себе приписывать не надо, — согласился Лавджой. — Хотя вы оба оказались догадливы, но опытного сыщика вам все же не провести. Миссис Хокли, вы тут загостились. Давайте так: сейчас вы поедете со мной в полицию, там расскажете, что отдали машину покататься какой-то шлюхе, с которой познакомились на вечернике, а сюда записались под чужим именем, чтобы отдохнуть недельку от семьи. Ваш, хм, сообщник не пострадает, да и вам лучше показать себя дурой, чем преступницей, правда?

Джереми невольно восхитился этим человеком, его самообладанием и здравым смыслом. Миссис Хокли некоторое время смотрела на Лавджоя со жгучей ненавистью, потом наконец отступила от дуба, к которому было прислонилась, будто он мог ее защитить.

— Хорошо. Я иду.

И уже проходя мимо Джереми, пробормотала:

— Крепко же Джек меня проклял...

Поверил Пикар в версию, придуманную Лавджоем, или знакомым мистера Хокли все же удалось запугать его, но на следующий день мистер Хокли уже вернулся домой. Его жена не выходила из своей комнаты, а Джеффи не удавалось увести от нее.

А еще через день Джереми и Полли оказались уволены. Мистер Хокли предоставил им отличные рекомендации и заплатил достаточно, но в своем доме их видеть больше не желал. Что ж, Джереми мог понять его.

Джеффи, прощаясь с Полли, плакал, пока не охрип, хотя она обещала навещать его и писать ему как можно чаще.

Итак, Джереми и Полли вместе отправились в Питтсбург, чтобы как можно скорее найти работу. Они поселились в меблированных комнатах, на разных улицах, но недалеко друг от друга. Они часто виделись, подолгу прогуливались, много разговаривали. Единственная тема, которую они обходили стороной — то, что случилось в семье Хокли.

Месяц спустя обоим наконец повезло: Джереми приняли в одну из городских школ, а Полли наняла в качестве приходящей няни театральная актриса, Кэрри Блоссом. В тот же день Джереми узнал из газеты о начале бракоразводного процесса между Каледоном и Розой Хокли.

Джереми, когда гулял с Полли, не удержался от того, чтобы высказаться.

— Интересно, что ей мешало давным-давно так поступить? Если уж она была настолько несчастна в браке. Только не говорите, что она не хотела лишиться ребенка.

— Я не буду этого говорить, — тихо и грустно ответила Полли. — Да, миссис Хокли непоследовательно себя вела, а под конец и преступно. Хорошо, что все обошлось и никто не пострадал. Но, мистер Дартл, я давно хотела спросить у вас кое о чем.

— О чем же?

Полли насупилась, собираясь с мыслями. Наконец произнесла довольно медленно:

— Почему вы защищали мистера Хокли? Поймите правильно: я согласна, невиновный в любом случае нуждается в защите. Но при том, что он вел себя не лучше, чем его жена, при том, что его жену вы готовы камнями побить, его самого вы не осуждали за те же самые поступки. Он ведь тоже изменял... Тоже оболгал человека. Ведь одно и то же не может прощаться одному и не прощаться другому, правильно?

Джереми отвернулся от нее, глядя на проносящиеся мимо машины. Вокруг шумел мир, все больше клонящийся к падению, мир, на глазах пропитывающийся развратом, как хлеб — сиропом. Разнузданность кричала с киноафиш, смотрела из-под шляпок и котелков, из окошек спикизи. Вопросы нравственности, правильного выбора пути в нем больше никого не интересовали, и Джереми даже не ожидал, что однажды его спросят, как правильно, почему он делает выбор именно так. Он был так растроган, что даже не сразу осознал: Полли все же его не одобряет, пусть и хочет понять.

— Для начала, мисс Харт, скажите: разве это с мистера Хокли началась цепочка преступлений?

— Он хотел жениться на девушке, которая его не любила...

— Это не преступление. Вступать в брак без любви не запрещают никакие нормы. Итак, до того, как по отношению к мистеру Хокли повели себя непорядочно два человека, он не делал ничего плохого.

Джереми перевел дыхание.

— И это преступление — осуждать его за то, что он пытался отомстить за свою боль. О, я представляю, как ему было больно! Вы не поверите, в какое черное отчаяние может повергнуть измена. Как будто душу окунают в кислоту.

Полли невольно сжала его руку, и он отвернулся от нее. Только бы не проболтаться сейчас о личном: ведь правда должна быть объективной, беспристрастной. Пора было сказать все, о чем он успел передумать с того самого дня, как узнал об измене Айви.

— Человек, способный причинить такую боль другому, все равно что убийца. Во всяком случае, своим поступком он ясно доказывает, что для него есть лишь одно — его желание. В нем не звучит голос совести, для него ничего не значат нравственные правила. Он не способен поставить себя на место другого, да его и не интересует чужая боль. Он берет не раздумывая, как без раздумий поглощают пищу и совокупляются звери. Осознания и исправления от него ждать глупо, он никогда не переживет такой же боли, какую пережили из-за него другие, потому что его грубое сердце к ней неспособно. Подобное животное нельзя оставлять безнаказанным. Но закон защищает его от прямой расправы. Что же еще остается? Нет, с такими все средства хороши.

— Но если все будут позволять себе подобные средства, мир утонет во лжи, клевете и предательстве! — вспыхнула Полли. — Мораль нельзя защищать аморальными методами.

— Мир и так уже утонул.

— Но он и не выплывет, если каждый, кто чувствует себя оскорбленным, будет позволять себе что угодно.

Джереми фыркнул:

— Если уж вы так обеспокоены миропорядком, остается одно. Закон должен взять нравственность под защиту. Как это было раньше. И даже в большей степени. Потому что предлагать человеку смириться и проглотить безнаказанность обидчика, когда рана на душе горит огнем — нет, это немилосердно.

— Значит, все дело только в том, кто начал первый? Поэтому мистер Хокли прав в ваших глазах?

Порой сложно быть честным с собой, но приходится.

— Нет, не только. Но я не уверен, что вы поймете.

— Я постараюсь, говорите.

— Такие, как мистер Хокли — опора порядка и нравственности.

— Что?!

— Не удивляйтесь. Они довольно ранимы и очень переживают за свои интересы, но понимают, что моральные нормы как раз и оберегают их от обидчиков. Они растопчут любого, кто посмел задеть их, играя не по правилам, как вы и сами могли убедиться. И всегда первыми потребуют, чтобы мораль соблюдалась.

— Но сами они охотно нарушат нормы ради своего желания.

— Ну, на какие-то уступки придется согласиться, на что-то закрыть глаза. Человек слаб. Главное, что они не идут против морали открыто.

Полли, кажется, слегка передернуло.

— Знаете, я слишком ценю мораль, чтобы отдавать ее под защиту таким, как мистер Хокли. И не верю, что больше ее защищать некому.

Они остановились около дорожки к часовне, полускрытой ветвями кленов.

— Я зайду ненадолго, — сказала Полли. — Вы пойдете со мной?

Нет, в таком настроении молиться не идут: в душе Джереми кипел гнев вперемешку с каким-то злым наслаждением. Он не мог, да и не хотел сейчас брать себя в руки, радуясь, что наконец высказался, и позволив себе помечтать, что победа его идеалов стала чуть ближе.

— Я подожду здесь. А вы подите, помолитесь за три грешные души.

— Пять, — поправила его Полли. — Пять грешных, две безвинные.

Она тихо пошла по каменным плитам. Джереми смотрел вслед ее фигурке в темном плаще. "Когда она вернется, я скажу, что люблю ее. И расскажу ей правду, чтобы она понимала... Все понимала... Если я пострадал, меня можно заподозрить в предвзятости, однако это неправда. Она сможет сделать правильный выбор".