Один из монстров (гет)

«Я буду здесь, когда ты проснёшься».

Голос Гермионы проходил сквозь сны Драко, какими бы бессвязными и странными они ни были, давая ему нить, за которую он мог удержаться, когда те балансировали на грани кошмара. Он понятия не имел, как долго он спал, но позволил себе расслабиться зная на подсознательном уровне, что отчаянно нуждался в отдыхе. Ему казалось, что он на корабле, который медленно покачивался на волнах, никуда конкретно не двигаясь. Какое-то время там было комфортно, но и одиноко, и Драко тосковал по солнцу.

В конце концов туман рассеялся и потянул его за собой, заставляя проснуться. Он вяло моргнул и открыл глаза.

— С возвращением, — сказала Гермиона, улыбаясь ему, но солнечный свет из больничного окна не давал рассмотреть её лицо. Она сдержала своё слово. Она была именно там, где и сказала.

— Что за пиздец, — закашлялся он, а затем поморщился, не собираясь начинать с конкретно этого приветствия. Его мысли ещё блуждали, слабо мерцая в голове. Он чувствовал себя ужасно.

Она рассмеялась.

— Я тоже рада тебя видеть. Наверное, будет лучше, если ты не станешь слишком много разговаривать. У тебя сорваны связки, и ты сильно прикусил язык. Но твоя лодыжка уже зажила.

— Отличное дополнение, — простонал он, чувствуя боль абсолютно во всём теле. Даже кожа болела.

— Тебе только что ввели новую дозу обезболивающих, так что скоро ты будешь чувствовать себя прекрасно.

— Я всегда чувствую себя прекрасно, Грейнджер, — проворчал он.

Она снова рассмеялась, и в этот момент он решил, что должен слышать её смех как можно чаще, наслаждаясь тем, как при этом озаряется её лицо.

И это была не единственная перемена. Гермиона выглядела полностью преобразившейся. Все тревоги и печали, которые копились, исчезли без следа. Она выглядела прекрасно, словно этой чёртовой войны никогда не было.

Жизнь после уже казалась удивительно другой, и он был её частью в этот момент.

— Твоя мама будет рада узнать, что ты проснулся, — сказала она, робко убирая волосы с его лба. — Она выкарабкалась, хотя и была близка к смерти. Раны хорошо заживают. Теперь она героиня войны, знаешь ли. Настоящая знаменитость.

Драко открыл рот, чтобы ответить, но обнаружил, что не может говорить, ком в горле лишил его такой возможности. Мерлин, он был так благодарен. Когда он увидел свою мать… Бездыханной в крови… Он ожидал худшего. Ещё одно горе в списке кромешной тьмы его существования. Ещё одно тело, которое нужно хоронить. В отчаянной попытке удержаться от унизительных слёз он схватил Гермиону за руку и сжал её, отвёл глаза и сделал пару хриплых вдохов.

Гермиона посмотрела на их соединённые руки и сжала свою в ответ, делая вид, что не замечает, как его глаза становятся влажными.

Ему пришло в голову, что она, вероятно, на самом деле не понимает, насколько он в долгу перед ней. Гриффиндорцы были именно такими — исполняли сумасшедшие трюки только потому, что это казалось им правильным. Гермиона спасла их. Их всех. А ведь её даже не должно было там быть.

Она просто сумасшедшая, но он ещё никогда не был так счастлив от этого.

— У твоей матери впечатляющие шрамы, — сказала Гермиона. — Я думаю, они ей даже нравятся. Они делают её очень устрашающей.

— Она действительно очень страшная, — прохрипел он, горло отчаянно саднило.

Пошарив немного взглядом по палате, она нашла то, что искала и поднесла к его губам стакан воды. Он осторожно отхлебнул, наслаждаясь прохладой, которую она приносила, но глотать было больно.

— Итак, Грейнджер, — он поморщился, через силу проталкивая в себя воду, словно это была наждачная бумага. — Ты нарушила условие.

— Условие? О чём ты говоришь?

Драко ухмыльнулся, довольный тем, что снова может дразнить её.

— В моей спальне. Я же сказал, никакого героизма. Но тебе нужно было ворваться и выиграть войну.

— Ты же не всерьёз на это жалуешься!

Он усмехнулся, чувствуя себя слишком счастливым, чтобы спорить. Он не знал, из-за лекарства или из-за её компании, но внезапно почувствовал себя потрясающе.

— Я не жалуюсь, на самом деле нет, но я не прочь узнать, что, чёрт возьми, там произошло.

— Отлично. Но, ради бога, перестань говорить. У меня было строгое распоряжение, чтобы ты молчал.

— Командирша, — прошептал он, но закрыл глаза, радуясь возможности отдохнуть от яркости солнечного света. Гермиона откинулась на спинку стула, но снова взяла его руку в свою, рассеянно играя с его пальцами.

— После того, как ты ушёл, я снова превратилась в воробья и полетела за тобой и Нарциссой в восточное крыло, — сказала она немного виновато, выводя пальцем линию по его ладони. — Что-то показалось мне неправильным. Я даже толком не могу этого объяснить.

— Инстинкты, — подсказал он. — Я тоже это почувствовал.

— Тише, — упрекнула она. — Может быть, это были инстинкты, не знаю. Я видела, как вошла твоя мать, и видела, как ты переживал.… Ты не выглядел довольным, оставшись снаружи. Во всяком случае, когда ты пошёл раньше, я этого не ожидала и не успела залететь следом. Ты закрыл дверь. Мне пришлось превратиться обратно, и я застряла там… Просто расхаживала. Я не могла зайти, не испортив план окончательно, но мне постоянно казалось, что всё идёт не так. Это было ужасно.

— Но потом появилась Беллатриса, — сказал Драко, ясно представляя себе, как это всё разворачивалось. Он открыл глаза и посмотрел ей прямо в лицо. — Ты слышала, как я кричал, не так ли?

Она кивнула.

— Никогда в жизни мне не было так страшно. Когда я увидела тебя таким… И Нарциссу… Я просто действовала, не думая.

— Не знал, что ты на такое способна.

— Заткнись, ты.

— Ладно, прости.

— Ну остальное ты знаешь. Я убила Беллатрису. Я бы сделала это снова миллион раз, — её голос звучал на удивление оборонительно, и Драко понял, что она не привыкла отнимать чьи-то жизни. В отличие от него, она всё это время воевала неконтактно.

— На это я тоже жаловаться не буду, Гермиона.

— Хорошо, — сказала она уже спокойнее. — Это хорошо. Что касается Волдеморта, то я быстро приняла решение. На земле лежал пустой флакон, так что я предположила, что твоя мать дала ему зелье, прежде чем её ранили. Я рискнула. Я не опиралась на пророчество и попытала счастья.

— Ты была великолепна, — пробормотал он.

— Волдеморт отнял у меня так много, — сказала она, нервно теребя его руку, и на её лице снова появилась печаль. — Я никогда не думала, что у меня будет шанс забрать то единственное, что у него осталось, но так сложилось.

Некоторое время они сидели молча, погрузившись в свои мысли.

— Эй, Грейнджер, — наконец сказал Драко.

— Да?

— Я… Извини. За то, что оставил тебя в комнате. Я знаю, что ты через многое прошла.… Нелегко смотреть, как люди уходят и никогда не возвращаются. Если бы мне дали шанс придумать план получше, я бы поступил иначе.

— Это не твоя вина. Я думаю, что всё равно был бы бардак.

— Ты так говоришь, только потому что я тебе нравлюсь, — он решил бросить ей дерзкую ухмылку, пока ещё мог это сделать.

Она впилась в него взглядом, но не покраснела.

— Может быть.

— Так и есть, — усмехнулся он. — Я тебе нравлюсь. Но всё отлично, ты мне тоже нравишься. И я обещаю, что в следующий раз, когда я тебя поцелую, мы не будем отправляться на верную смерть.

Она фыркнула.

— Чувствуешь уверенность, что это когда-нибудь произойдёт?

— Естественно, — пожал он плечами. — Мог бы даже сейчас поцеловать тебя.

— Драко, у тебя во рту пять швов.

— А, — сказал он. — Это объясняет, почему так больно говорить.

— Ты неисправим, — сказала она, закатывая глаза. — И тебе сейчас нужно молчать.

— Полагаю, я мог бы выполнять приказы женщины, которая победила Тёмного Лорда.

Гермиона вздохнула, внезапно на её лице появилась обеспокоенность. Драко перестал улыбаться, испугавшись, что сказал что-то не то.

— Прости… Ты же знаешь, я просто шутил.

— Знаю, знаю. Дело не в этом. Я просто не понимаю, почему мне удалось его убить.

Драко вопросительно посмотрел на неё. Картинка слегка расплывалась по краям, но он хорошо видел её лицо.

Ему нравилось её лицо.

О Мерлин, обезболивающие уже подействовали, в голове была полная каша.

— Пророчество, — сказала она, пытаясь объяснить. — Я не понимаю его. Мы строили весь план с пониманием того, что это должен быть ты или твоя мать, но в конце концов это оказалась я, — она покачала головой и смущённо отвернулась. — Я думаю… Наверное, это единственный раз, когда Луна ошиблась.

Драко уставился на неё. Нет, это невозможно. Неужели она говорит серьёзно? Потому что теперь, когда он оправился от шока, вспомнив, как Гермиона на самом деле убила Тёмного Лорда, он совершенно ясно понял, что произошло.

И неужели? Неужели она не поняла этого?

— Гермиона…

— Тише, — буркнула она. — Всё нормально, думаю, это не имеет значения. Война закончилась, и это самое главное. Невилл и его солдаты почивают на лаврах. Тебе тоже что-нибудь перепадёт, все знают, как ты помог.

— Ладно, мне плевать на то, что люди знают, но ты сказала…

— Драко, мадам Помфри всерьёз оторвёт мне голову, если услышит, что ты говоришь.

— Конечно! — подтвердила медсестра, заходя из коридора и прерывая их разговор, к большому разочарованию Драко. — Мне нужно одолжить на минутку твоего молодого человека, Гермиона. С беднягой предстоит ещё много работы.

Гермиона покраснела после слов мадам Помфри и быстро встала, отдёрнув руку.

— Конечно. Я вернусь позже, Драко.

— Подожди, но пророчество… Когда ты сказала…

— Позже! — она вышла из комнаты, чуть не споткнувшись, когда посмотрела на него через плечо.

Драко обнаружил, что его лицо делает что-то очень необычное.

— Ты ухмыляешься, как дурак, — неодобрительно сказала мадам Помфри, загораживая ему обзор.

— Она считает, что пророчество было неверным, — сказал он, улыбаясь ещё шире. Ему хотелось смеяться. Это была самая смешная шутка, которую он когда-либо слышал. И эти обезболивающие зелья были чертовски фантастическими.

— Как самочувствие? — спросила мадам Помфри, нахмурив брови. — Возможно, мне следует изменить дозировку. Сейчас совсем нельзя разговаривать. Пришлось в спешке интубировать, поэтому язык ещё нуждается в отдыхе.

— Оно не было неправильным или ошибочным, — хихикнул он. — Всё было абсолютно верно сказано.

— Мерлинова борода — пробормотала она чуть слышно, возясь с его лекарством. — Слишком большая дозировка. Я сейчас её уменьшу.

— Мы просто неправильно поняли, — продолжал он.

— Конечно, конечно, — ответила она, похлопав его по руке. — Мне нужно взять кое-что из запасов. Вернусь через минуту.

Он смотрел, как мадам Помфри выходит из комнаты, и покачал головой, всё ещё улыбаясь.

Чёртова Луна. Она всё знала, какая хитрая ведьма.

Убийцей Тёмного Лорда будет Малфой. Любопытная формулировка, не так ли?

Он ещё немного посмеялся над этим про себя. Как забавно, что он не подумал об этом раньше.

В пророчестве не говорилось, что Малфой убьёт Тёмного Лорда.

Там обтекаемо сообщалось, что убийцей будет Малфой. Убийцей стала Гермиона Грейнджер.

— Следовательно, — сообщил он в пустоту, — однажды Гермиона будет Малфой.

А потом он смеялся, просто смеялся, и его смех отражался от стен в пустом помещении.

После стольких лет, провёденных во тьме, после того, как ему пришлось собирать себя по крупицам, он наконец-то мог поднять голову. Теперь он знал окончательный план.

В конце концов, она это поймёт. Однажды у неё появится свободная минута, чтобы поразмыслить. Она же была невероятно умной. Она бы, наверное, немного поорала. Ей нравилось кричать на него.

Но до тех пор он будет просто наслаждаться жизнью.

Кроме того, у него было чувство, что он в последний раз опережал её на шаг, и было ощущение, что они будут вместе очень долго.

* * *

Сон отнимал у него много времени. Когда он проснулся, ощущая себя более трезвым, Нарцисса была у его постели. Каким-то образом, несмотря на то, что она была завёрнута в больничный плед, ей всё ещё удавалось выглядеть царственно.

— Мама, — сказал он, моргая, чтобы окончательно проснуться, и проверяя свой голос, довольный тем, что ему уже не так больно. Когда его зрение прояснилось, он не мог оторвать взгляда — тонкие красные линии пересекали горло матери. Хотя шрамы быстро заживали, он мог сказать, что раньше они были очень глубокими. Как ей удалось пережить такую сильную потерю крови, было выше его понимания.

— Это уже что-то, не так ли? — она улыбнулась, прервав его мысли. Наклонилась и поцеловала в лоб. — Вообще-то я не против. Наверное, мне пора обзавестись боевыми шрамами.

— Видимыми, — сказал он, всё ещё ошеломлённый её повреждениями.

— Верно подмечено, — ответила она. — Это была долгая война. Мы с тобой пережили настоящее приключение.

— В будущем хотелось бы поменьше приключений, — сказал он, указывая на своё забинтованное тело. — При условии, что нас не повесят за наши преступления, я думаю, что не против заняться болезненно скучной работой. Возможно, даже без психованных Тёмных магов. Я слышал, что бухгалтерия чрезвычайно скучна.

— Я уверена, что это можно устроить, — улыбнулась она. — А насчёт наших преступлений можешь быть спокоен. Как оказалось, нас с тобой помиловали. Мисс Грейнджер сочинила целую историю о том, что мы были двойными агентами. Она немного расширила временные рамки в сравнении с тем, как всё обстояло на самом деле, но я не нахожу в себе сил жаловаться, учитывая ситуацию.

— Я тоже, — признался он с облегчением, смешанным с беспокойством. — Но меня простили за вещи, которые… Ладно.

— В чём проблема?

Он неловко заёрзал, сминая простыни рукой. Война может и закончилась, но её призраки будут преследовать его вечно. Сколько жизней он отнял? Сколько семей он уничтожил?

Ему потребовалось слишком много времени, чтобы хоть что-то понять. Нанесённый им ущерб был непростителен.

— Я не заслуживаю прощения, мама, — пробормотал он. — Я плохой человек, что бы там ни думала Гермиона. Я всегда им был.

— Значит, нас двое, — ответила она. — Но мы здесь.

Он вопросительно посмотрел на неё.

— Мы с тобой глубоко несовершенные люди, Драко. Мы не станем вдруг ангелами только потому, что перешли на другую сторону. Жизнь не такая уж чёрно — белая.

— Но что это нам даёт? Выбор, который мы сделали…

— Выбор, который мы сделали, положил конец войне, — она пожала плечами. — Значит, у нас есть будущее и редкий шанс забыть кое-что из прошлого. Я не буду притворяться, что мы идеальны, но знаю, что всё изменилось, и мы тоже.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

— Ну, во-первых, я не чувствую пристрастия к вещам, которые раньше ценила. Я уверена, что ты это понимаешь.

Драко подумал о том, как он раньше жаждал власти, как его счёт убийств был знаком чести, прежде чем сомнения взяли верх. Он содрогнулся при воспоминании.

Что теперь он ценил?

Стабильность. Спокойствие. Семья. Верность. Уют.

— Мерлинова борода, — поморщился он, — я стал грёбаным пуффендуйцем.

Нарцисса рассмеялась сладким, мелодичным голосом, которого он не слышал уже много лет.

— Наверное, могло быть и хуже, — улыбнулась она. — По крайней мере, ты не гриффиндорец.

Драко фыркнул, а затем прочистил горло, пытаясь решить, как затронуть тему пророчества.

— Кстати, о гриффиндорцах…

Нарцисса встретилась с ним взглядом, и он понял, что она уже всё поняла. Слава Богу, он был избавлен от этого разговора.

— Не беспокойся, Драко, — сказала Нарцисса. — Она очень милая девушка. Я уже давно так думаю.

— Но ты же знаешь, что это значит.

— Это значит, что однажды у меня будет очень умная невестка.

— Это никогда не будет менее странным, — сказал он, ущипнув себя за переносицу.

— А она знает?

Драко покачал головой.

— Сомневаюсь, что у неё было время подумать о чём-нибудь с тех пор, как миссия закончилась.

— Это верно. Но раз уж ты разгадал смысл пророчества, что ты собираешься делать? По сути, вы помолвлены.

Ответ уже давно крутился в глубине его сознания, с тех пор, как он понял, что означало пророчество, и пришёл к удивительному выводу.

— Ты знаешь… Я просто проигнорирую его.

— Я не понимаю, — Нарцисса удивлённо посмотрела на него.

— Не часто приходится это слышать, — ухмыльнулся он.

— Объясни.

— Вряд ли это нуждается в объяснении. Я ничего не сделал, чтобы заслужить всю ту удачу, которая пришла в мою жизнь. Я прошёл путь от полного отсутствия надежды до того, чтобы иметь всё, что я хотел, за очень короткий срок. Ни за что я не буду принимать это как должное.

— И как это относится к Гермионе? — нахмурилась Нарцисса.

— Я не хочу обращаться с ней так, словно имею на неё право. Просто потому, что какое-то пророчество говорит, что мы поженимся. Она не заслуживает того, чтобы к ней относились как к данности. Я собираюсь игнорировать пророчество. И заслужить её любовь должным образом.

— Ты просто пытаешься сказать, что хотел бы… Ухаживать за ней? — на лице Нарциссы появилось понимание.

— Полагаю, что да, — сказал он, борясь с румянцем, который полз вверх по его шее. — И не торопиться. Мы можем не торопиться. Я просто не хочу, чтобы она провела ещё хоть один день, не понимая своей ценности.

— О, Драко! — Нарцисса расплылась в ослепительной улыбке. — И ты сомневался, что изменился?

— Я знаю, что это звучит нелепо, — Драко пожал плечами, его щёки вспыхнули.

— Вообще-то, — сказала она, наклоняясь и целуя его в щёку. — Ты очень похож на своего отца. До всей этой ерунды с Волдемортом, до того, как он отвлёкся на власть. Знаешь, он был очень романтичным человеком.

— Я… Я бы никогда об этом не догадался.

— Он бы очень гордился тобой, Драко.

Он посмотрел на неё с недоверием.

— Мама, я планирую встречаться и, возможно, жениться на той, против кого он сражался всю жизнь. Он был бы в ярости.

— Ну, — вздохнула она, выглядя вполне счастливой, — Люциус всегда любил немного драмы.

* * *

Они успели сходить ровно на одно свидание, прежде чем всё сошло с рельс. Свидание состоялось в больничной столовой.

— Ты мог бы просто перекусить, — сказала Гермиона, ведя его за руку. — Здесь еда лучше, а тебе нужны силы.

— Зачем мне ещё силы? — проворчал он. — Я прекрасно себя чувствую. Я просто хочу домой. Поместье нужно очистить прежде чем его можно будет использовать… Чем скорее я приступлю к этому, тем лучше.

Она нервно засмеялась и оглянулась.

— Ну, просто… Я подумала, что сейчас последняя спокойная минутка. На улице может быть немного прессы.

Драко нахмурился, увидев её беспокойное ёрзанье, и покосился на меню. Запеканка? Отвратительно.

— Немного прессы? Сколько именно это немного?

— Примерно семьдесят репортёров, — пробормотала она. — А может, и больше. И это не считая толпы.

— А… — Драко больше ничего не сказал, и они ели молча, пока он обдумывал информацию.

— Это будет очень сложно, да?

— Что… Уйти из больницы?

— Ну, это… И всё остальное.

Гермиона замерла, и Драко быстро понял свою ошибку.

— Нет-нет, пойми меня правильно. Я ни о чём не жалею. Это не мимолетное увлечение для меня, Гермиона. К чёрту прессу — я это сказал не только потому, что какое-то время будет трудно.

Её плечи немного расслабились.

— Просто мне хотелось… Я хотел пригласить тебя на свидание. Давай не будем торопиться. Вот и всё. У меня такое чувство, что сейчас это почти невозможно.

Она с любопытством наклонила голову.

— Неужели Драко Малфой… Ты удивительно старомоден. Я и понятия об этом не имела.

Он пожал плечами, чувствуя себя немного смущённым.

— Мы не всегда хорошо общались. Просто подумал, что пришло время приложить больше усилий.

К его большому удивлению, она наклонилась и легонько поцеловала его в губы. Всё закончилось быстрее, чем он успел отреагировать, если не считать слабого вздоха, слетевшего с его губ.

— Ты хороший человек, — прошептала она.

— Точно нет.

— Тут каждый останется при своём мнении, — вздохнула она, глядя в сторону выхода. — Хотя, наверное, ты прав. О нормальных свиданиях не может быть и речи. Нас будут преследовать на каждом шагу.

— Должны же быть варианты.

Гермиона ненадолго погрузилась в свои мысли.

— Я над этим подумаю. Мы что-нибудь найдём.

Они доели и остались за столиком в укромном уголке, пока у них ещё было время. Разговор шёл непринуждённо, всё напряжение от их предыдущих встреч словно испарилось. Гермиона рассказала о своих идеях для мемориалов и поделилась сомнениями о том, как разместить волшебные семьи, возвращающиеся обратно, пока все силы были брошены на реконструкцию города. Драко предложил Министерству обратиться за помощью к его матери.

— У неё есть доступ к личному хранилищу Волдеморта и Беллатрисы, — сказал он, делая глоток чая. — Честно говоря, на эти деньги можно было бы восстановить большую часть Британии. Моя мама очень эффективна в планировании… Она могла бы всё устроить в рекордно короткие сроки. Конечно, если ты хочешь.

Он был счастлив получить чуть более долгий поцелуй за свою идею.

— Это ужасно, — прошептала Гермиона, когда они закончили трапезу и встали, чтобы покинуть больницу. — Я не хочу всеобщего внимания. Мне придётся рассказывать о Гарри.… Все захотят узнать об этом. И о Роне. И Луне. Я просто… Я не… — она начала дышать слишком часто, и Драко поддержал её, обняв за талию.

— Ш-ш-ш, подожди, — сказал Драко, разворачивая их обоих и направляясь в противоположную от выхода сторону. — В том-то и дело, что ты человек, который положил конец войне. Ты можешь говорить всё, что захочешь, когда захочешь. Все скорбят, Гермиона. Они поймут, если ты не готова говорить о людях, которых потеряла.

— Но эти вопросы…

— Они могут подождать. А если какой-то репортёр тебе досаждает, то он теряет право голоса. Ты не зависишь от прессы, Гермиона.

Она молча кивнула, соглашаясь.

— Вот, у меня есть идея. Я один выйду через главный вход, хорошо?

— А в чём смысл? — спросила она в замешательстве. — Тебя разорвут на куски. Я знаю, что ты оправдан, но люди не сразу поверят в это. Они всё ещё считают тебя Пожирателем Смерти.

— На это я и рассчитываю, — сказал он. — Разница в том, что мне всё равно, что обо мне скажут. Я выйду и отвлеку их, а ты скроешься через чёрный ход.

— Да? — спросила она с опаской. — Как ты с этим справишься?

— Так будет лучше для тебя, и им будет о чём поговорить. Скоро увидимся, хорошо? — он прижался губами к её виску, зная, что, возможно, пройдёт время, прежде чем у него появится ещё один шанс. — Пожалуйста, скажи, что мы скоро увидимся.

— Конечно, — ответила она, поворачиваясь к нему и крепко целуя. Он почувствовал, как что-то восхитительно зашевелилось, сворачиваясь у него внутри, и прикусил её губу, когда она отстранялась.

Расправив плечи, Драко развернулся и зашагал к главному входу, видя, как камеры оживились, заметив его.

Если и было что-то, что его семья умела делать превосходно, так это эффектный выход.

Он вошёл в образ и шагнул навстречу толпе.

* * *

Прошло две недели, прежде чем они снова увиделись.

Занятость у Гермионы была ошеломляющей, и он обнаружил, что пишет ей записки, отправляя совой, просто, чтобы успокоить её, уверяя, что всё скоро закончится. В этой ситуации Драко чувствовал себя относительно спокойно, возможно, это было из-за пророчества, которое маячило на задворках сознания. Он использовал это время в своих интересах. Очистил поместье, закрыл подземелья и снова укрепил финансы семьи. Восточное крыло, в котором жил Волдеморт казалось сплошной ловушкой, и Драко обнаружил, что сам принял решение обратиться за помощью к разрушителям проклятий, чтобы здание было полностью безопасно для проживания.

Он надеялся, что в конце концов не только он с матерью будут там жить.

Если всё пойдёт хорошо.

Не то чтобы он принимал что-то как должное.

Нарциссу действительно попросили помочь с восстановлением разрушенных магических поселений, и она блестяще справлялась, курируя проекты, каждый из которых будет реализован раньше срока. Никто не хотел спрашивать, как ей удавалось всё делать так быстро, что, вероятно, было разумно, поскольку очень мало из этого бывало законным. Как-то однажды вечером Нарцисса сказала Драко: «То, что я перешла на другую сторону, не означает, что я должна быть неэффективной».

Подробностей он не спрашивал. Во всяком случае, он был с ней согласен.

И всё же две недели — долгий срок, и Драко начал задумываться, не просчитался ли он где-то по пути. Должен ли он делать широкие жесты? Должен ли он просто сказать Гермионе, что имела в виду Луна? По правде говоря, он не знал, поможет это или оттолкнёт. Как правило, Гермиона терпеть не могла, чтобы ей указывали, что делать, он не хотел усугубить ситуацию.

Ему придётся набраться терпения. Эта черта была ему совершенно несвойственна, но он хотел попытаться.

Однажды вечером Драко, когда собирался лечь спать, услышал стук в окно. Сердце ёкнуло и он вскочил с кровати, пытаясь понять, что произошло.

Это был воробей.

Конечно, это был воробей.

Мгновение спустя дрожащая Гермиона скользнула под одеяло вместе с ним, стуча зубами от холода.

— Не знаю, почему я не сделала так раньше, — прошептала она. — Я думала, что не стоит навязываться, но это так глупо, да?

— Очень глупо, — прошептал он в ответ, опасаясь, что его бешено колотящееся сердце в тот же миг сочинит целый сонет дрянных признаний. — Я ужасно скучал по тебе, — он ограничился малым.

— И я по тебе, — сказала она, уткнувшись лбом ему в подбородок. — Ты не возражаешь, если я останусь здесь на ночь?

— Не будь идиоткой, — мягко сказал он.

Через несколько секунд она уже спала.

На следующую ночь он оставил окно открытым, надеясь, что не переоценивал свои шансы. Он придержал язык, когда она, наконец, скользнула под одеяло, наслаждаясь тем, как она уткнулась в его грудь и быстро заснула, бормоча что-то о бюрократической структуре министерства.

— Я бы хотел, чтобы ты была здесь каждую ночь, — прошептал он, зная, что она ничего не услышит. — Даже если мы просто спим. Я не против.

Так продолжалось неделями, Гермиона работала до изнеможения весь день, а затем проваливалась в глубокий сон через несколько секунд после того, как забиралась в постель. Это несказанно волновало Драко. Он никогда не испытывал такого раньше — у него не было человека, с которым было бы приятно делить пространство, просто находясь рядом.

Пророчество отодвинулось ещё дальше в его сознании и оставалось там, теряя значимость под натиском новых ощущений, которые появились у Драко: то как соприкасается их с Гермионой кожа, когда они лежали рядом, удивительное тепло её тела после того, как она согреется под одеялом, ощущение сонных поцелуев перед тем, как оба заснут.

Как-то вечером Гермиона пришла, выглядя гораздо более бодрой, чем обычно.

— Как прошёл твой день? — спросил он, устраиваясь поудобнее на подушке.

— Хм-м-м, — ответила она, убирая волосы и садясь рядом с ним. — Странный случай в министерстве. Они спросили моё мнение, но это не совсем моя область.

— Что это за дело?

— Тело Блейза Забини нашли в Темзе.

— Как оно туда попало? — Драко постарался, чтобы его дыхание не сбилось.

— Не уверена, — сказала она, потягиваясь. — Но самое странное, что он не утонул. Он задохнулся, подавившись чем-то. Точнее, письмом. Должно быть, потом его бросили в реку.

— Что за письмо? — он провёл пальцем по её руке, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Признание, — ответила она. — Там перечислены все, кого он убил или пытал.

— Должно быть, длинный список, — пробормотал он.

— Так и есть, — сказала она. Он чувствовал, как её глаза пристально исследуют его лицо, выискивая подсказки. — Луна была в нём.

— А, — сказал он.

— Ну, — вздохнула она, — Мне действительно жаль.

— О чём ты?

— Удушье — слишком мягкая смерть для такого, как он, — сказала Гермиона, поворачиваясь к нему спиной и зевая. — Но, по крайней мере, его больше нет. Спокойной ночи, Драко.

— Спокойной ночи, Гермиона, — прошептал он и поцеловал её в плечо, испытывая явное облегчение. Может быть, когда-нибудь он расскажет ей, что нужно было проверить кровь Блейза на яд огненного скорпиона, который, по слухам, является одним из самых мучительных способов умереть. Может быть, он расскажет ей, что удушье наступило далеко не сразу и потому, что он больше не хотел смотреть на это зрелище.

Или, может быть, он оставит эту деталь при себе.

На следующую ночь Гермиона легла в постель абсолютно голой. Драко затаил дыхание, опасаясь, что у него галлюцинации. Он не хотел торопить события. Они никогда даже не говорили об этом.

Очевидно, она поменяла темп.

— Я хотела уточнить, не против ли ты сегодня чуть меньше спать? — спросила она как бы между прочим.

Тогда же в архив ощущений добавились воспоминания о том, как её бёдра обхватывали его голову, о том, какой скользкой и влажной она была между ног, о том, как содрогалось её тело под его языком.

Следующим вечером он добавил в копилку умопомрачительное ощущение того, что скользил внутри неё, бормоча вещи, которые никогда не сказал бы вне их постели, двигаясь медленно, пока не кончил, дрожа от желания.

В другой раз он запомнил, как сбросил ненужные скомканные одеяла с края кровати, наслаждаясь непристойными звуками с которыми их тела ударялись друг о друга, когда она выкрикнула его имя.

Ещё он сохранил память о том, как горячо было, когда она взяла головку члена в рот, о том, как медленно скользил её язык по всей длине, какой мягкой оказалась задняя стенка её горла.

Он запомнил ту ночь, когда она кончила три раза, и как после этого его глаза закатились, а тело сотрясалось в экстазе, и в голове не прекращался дивный хор: «моя, моя, моя», повторяясь раз за разом. Никто никогда больше не будет видеть её такой. Он был уверен в этом так же, как в том, что знал своё имя.

Он запомнил всё это и закончил собирать свою коллекцию, довольный тем, что их отношения могут продолжаться бесконечно долго, пока однажды ночью она не прижалась к нему и не пробормотала:

— Что бы ни говорила Луна, я не собираюсь менять свою фамилию.

Драко несколько раз открыл и закрыл рот.

— Хорошо, — сказал он, а затем крепче обнял её, наслаждаясь тем теплом, которое разливалось в груди. — Ну, это нормально. А остальное?

— Я перевезу свои вещи в выходные, — она зевнула и задремала, прижавшись к нему.

КОНЕЦ