Вся министерская рать (джен)

Дом на аллее Фламеля пахнет свежим ремонтом, краской и почему-то сосной. Скорпиус озирается по сторонам с восхищенным видом и ведет себя, как кот, которого первым пустили в новый дом, — пытается залезть во все углы и изучить сразу все. Альбус наблюдает за ним, посмеиваясь, и чувствует себя невероятно счастливым. Как будто не было последних полутора лет, которые ему хочется порой забыть как страшный сон.

— Это... это потрясающе, Ал, — выдыхает Скорпиус, пока взбегает по лестнице на второй этаж. Альбус гордится, что ни одна ступенька не скрипнула под его ногами, и с улыбкой идет следом. Скорпиус оборачивается к Альбусу, замирает посреди комнаты, и мягкий свет от окна, за которым удивительно солнечно уже несколько дней, играет бликами в его волосах.

— Здесь будет спальня, вон там — кухня, но я пока ничего не... — договорить Альбусу не дает Скорпиус, с запалом его целуя.

— Ты и вправду достал кровать, но даже не подумал о столе, — едва ли не мурчит Скорпиус, запуская пальцы Альбусу в волосы. В его глазах искрится веселье.

— Что же будет, когда ты увидишь это, — смущенно бормочет Альбус и достает из заднего кармана джинсов свиток.

— Не-ет, Альбус Северус Поттер, не говори мне, что это то, о чем я думаю, — восторженно распахивает глаза Скорпиус, срываясь голосом на октаву выше.

— Лицензия на частную практику артефактологов класса «А», подписанная во всех отделах и заверенная по всей форме, — гордо выдает Альбус и признается: — Я попросил отца помочь.

Скорпиус издает какой-то странный полузадушенный звук — то ли писк, то ли визг — и виснет у Альбуса на шее.

— Я тебя обожаю, — выдыхает Скорпиус и с горящим взглядом тянет Альбуса в сторону кровати, жадно и беспорядочно целуя.

— Скор... Скорп, постой, Джей с Лили же придут! — Альбус думает, что он идиот, раз говорит об этом сейчас, когда Скорпиус толкает его на кровать и наваливается сверху, не прекращая целовать — уже шею. — С-совсем скоро придут.

— Нас нет дома, — предупреждает его Скорпиус и кусает за мочку уха.

— Ах! Понял, — рвано выдыхает Альбус. — Нас нет и сегодня не будет.

— Завтра, может быть, тоже, — абсурдно вежливым тоном добавляет Скорпиус и тянется к молнии на его джинсах.

* * *

— Ходят слухи, что ты все затеял ради места в Визенгамоте, — с хитрой улыбкой говорит Джеймс, поглядывая на Драко из-за свежего номера «Пророка». Драко лениво приоткрывает один глаз и смотрит на Джеймса. Тот сидит в ворохе из смятого одеяла, пряча мерзнущие ступни, а по его груди бегут мурашки — прохладу задувает через открытое в спальне окно. Закрыть его почему-то не приходит Джеймсу в голову, и это делает вместо него Драко, бросая короткое заклинание. Джеймс прислушивается к себе и замечает: — Спасибо.

— Так какие там слухи? — переспрашивает Драко и откровенно дразнится, медленно, тягуче потягиваясь. Взгляд Джеймса становится расфокусированным, но он трясет головой, смотрит на Драко с укоризной и повторяет:

— Что ты спланировал кампанию Коннора, чтобы получить место в Визенгамоте. И об этих «слухах» пишет твой «Пророк».

— Возможно, — улыбается Драко. — Но, согласись, это не самая высокая плата за то, чтобы стать министром.

— «Самым молодым в истории», — цитирует Джеймс и фыркает. — Ну и слог. У Голдштейна был лучше.

— Голдштейн после этого низкого и подлого шпионажа будет еще очень долго искать себе работу, — мстительно говорит Драко и ухмыляется. — Зато теперь в «Пророке» есть свой Скамандер.

— А ты находишь это забавным?

— Что близнецы работают на конкурирующие издания? Чертовски. Мне интересно, что из этого выйдет.

— Не ухмыляйся так, а то я подумаю, что у меня появился конкурент, — шутливо замечает Джеймс и толкает Драко все еще холодной ступней в обнаженное бедро. — Кстати, кто? Лоркан или Лисандр?

— Лисандр, — отвечает Драко, даже не задумавшись, и уточняет: — Или ты о том, кого я взял на работу?

Джеймс склоняется над Драко и интересуется:

— А я как-то могу заставить тебя передумать?

— Если проявишь фантазию, — обещает Драко, и глаза Джеймса загораются восторгом.

«Пророк» он, конечно, бросает на пол в ту же секунду.

* * *

В понедельник после выборов Гермиона приходит на работу в министерство к девяти и заваривает себе чай. Она не открывает ни единой папки с бумагами, как делала это каждое предыдущее рабочее утро в своей жизни, не посылает своего секретаря в Визенгамот за материалами ближайших заседаний и даже не составляет план на день.

Его — плана — у Гермионы Грейнджер-Уизли нет совсем. Такое с ней происходит впервые в жизни.

Гермиона улыбается, принюхивается к аромату бергамота и делает первый глоток чая. В стенах министерства, где от нее обычно требовалась максимальная сосредоточенность и готовность к работе, она себе позволяет это впервые. Оглядываясь назад, Гермиона понимает, что юношеский запал что-то изменить начал пропадать у нее вскоре после рождения Розы. И совсем затух, когда Визенгамот отклонил предложенную ей реформу. После этого Гермиона работала как-то механически — без искры, без души.

В понедельник после выборов она неожиданно чувствует себя, как двадцатилетняя Гермиона Грейнджер, впервые ступившая на порог министерства в качестве юридического консультанта. Она снова верит, что может многое сделать, что-то изменить, но самое главное — она верит в то, что наконец-то может себе позволить насладиться жизнью.

В девять тридцать двери ее кабинета открываются, впуская Коннора Забини.

— Решил уволить меня лично? — с широкой улыбкой интересуется Гермиона, и Коннор на какое-то мгновение выглядит озадаченным.

— Вообще-то хотел поблагодарить, — отвечает он и садится напротив Гермионы, на стул для посетителей. Гермиона находит это забавным, как и предельно учтивый тон человека, который через несколько дней получит негласный титул самого молодого министра магии за последние сто лет (или даже больше, Гермиона вообще не помнит, чтобы кто-то моложе Коннора получал эту должность).

— За что же?

— За честную борьбу. У вас были все шансы выиграть, если бы обстоятельства сложились иначе.

— А я думаю, что ты мне льстишь. И что шансов у меня не было с самого начала. Зато есть теперь, если, конечно, твоя победа не отнимет у меня...

— Нет никого более достойного звания верховного чародея Визенгамота. — Коннор улыбается и выглядит неожиданно искренним. — Визенгамот — это система, Гермиона, в которой нужно быть правильным. В которой нужно знать наизусть каждый параграф магического законодательства и смотреть на каждое новое дело непредвзято. Никто не справится с этим лучше.

— Думаю, мне будет приятно работать с министерством под твоим руководством, — улыбается в ответ Гермиона. — Тем более что я нахожу твою программу довольно... интересной и жизнеспособной.

— Главное, не упустить время, — с серьезным видом кивает Коннор.

— Уже знаешь, кто будет новым заместителем министра? — Гермионе правда любопытно. Коннор не мог не продумать кадровые изменения заранее.

— У меня есть несколько кандидатов на примете, — уклончиво отвечает он. — Так что вам придется еще немного потерпеть, прежде чем увольняться.

— Не затягивай с этим, — советует Гермиона и спохватывается: — Чаю?

— Вынужден отказаться, надо передать дела в Отделе тайн, — извиняется Коннор. — Как-нибудь в другой раз.

— Можешь заглянуть к нам с Хьюго и этой девушкой — Алисой? — в субботу, — чуть насмешливо предлагает Гермиона.

Коннор смотрит на нее с веселым удивлением и в тон ей отвечает:

— Как решит Хьюго. — Он подмигивает Гермионе и покидает ее кабинет.

У Коннора Забини теперь каждый день будет длинный список дел: на сегодня, на завтра, на месяц и на год. Он знает, что переделать министерство, заставить его работать нормально, будет не так просто — и уж точно не быстро. Но он, по крайней мере, знает, с чего начать — на следующей неделе Визенгамот получит для изучения план по пересмотру Статута о секретности и проект реформы магического образования для маглорожденных, разработанный когда-то Гермионой Грейнджер-Уизли, с поправками от нескольких экспертов, включая директора Хогвартса Минерву Макгонагалл.

В лифте Коннор сталкивается с Гарри Поттером. Главный аврор приветственно кивает, а прежде, чем выйти на своем этаже, говорит:

— Построй то, что не смогли построить мы.

— Построю, — обещает Коннор, и двери лифта закрываются.