Необычное пробуждение (джен)

— Привет, — медленно и слегка настороженно откликнулась она.

Выглядело так, будто она не доверяет своим ощущениям, хотя это должно было быть в моём голосе: девушка была нечеловечески красива. Бледная кожа, абсолютно чёрные волосы, зелёные глаза и фигура, на вытачивание которой потребовалась бы половина тысячелетия, не меньше.

— Сногсшибательно выглядишь, — честно признался я.

К счастью, у меня за спиной был стол.

— Спасибо, вчера ты говорил примерно то же самое, — чуть улыбнулась она.

Недостаточно широко, чтобы принять это не за проявление вежливости, но рассмотреть ровные идеально белые зубы удалось.

— К слову, об этом: у меня в памяти почти потерялись все события вчерашнего вечера. Я могу накормить тебя обедом в обмен на рассказ? — на её лице были видны отчётливые сомнения, так что я пошёл ва-банк: — Я планировал ризотто с курицей и какой-нибудь овощной салат. Что скажешь?

Будь я на её месте, однозначно сказал бы, что это сюр, а картинка без звука выглядит как начало дешёвого изнасилования, но она просто сказала:

— Давай.

— Угу, чудненько, — отвернувшись, я незаметно слизнул кровь с пальца. — Это на час примерно, тебе налить что-нибудь?

— Я сама, — она стащила кружку и отвернулась к холодильнику.

Пока я нарезал лук, она налила себе что-то и закрыла дверцу. Рассчитывая, что она уйдёт в соседнюю комнату и подождёт там, я с чистой совестью сунул окровавленный палец в рот.

— Ты пьёшь свою кровь?

— М-м-м. Пью — слишком громко сказано, — я с удовлетворением рассмотрел почти переставшую сочиться ранку. — Просто не люблю пластыри и тому подобное. Ты вроде любишь стейк с кровью, но это немного не то, не находишь?

— То есть не так уж и сильно ты всё забыл? — улыбнулась она уголком рта.

— Я почти не помню вечер — только какие-то несвязные обрывки, в которых даже почти нет тебя. Просто какой-то силуэт девушки с почему-то светлыми волосами, но у меня сильное ощущение, что это была ты, — я пожал плечами и скинул порезанные грибы в миску. — Как ты относишься к чесноку?

От этого вопроса она поперхнулась и чуть не пролила всё, но я успел отметить бордовый цвет жидкости.

— Чесноку? — отдышавшись, переспросила она.

— Ага. Я обожаю его во всё добавлять, но некоторым он вообще не нравится. Так что скажешь?

— Если ты умеешь соблюдать меру, то нормально, — пожала плечами она, будто ожидать иного ответа было странно.

— Прекрасно, — я вытащил курицу из упаковки. — А откуда морс?

— Морс? — она выразительно подняла брови.

— Я не знаю, что у тебя в кружке, и предположил, что это морс, — признался я. — У меня просто не было ничего, что подходило бы по цвету.

— А, да, морс, — облегчённо выдохнула она, но наткнулась на мой вопросительный взгляд. — У меня была бессонница, и я пошла в магазин.

— Ночь была настолько ужасной? — хмыкнул я.

— А, нет, в пределах нормы, — беззаботно отмахнулась она. — У меня просто режим сбит, так что засыпаю я обычно часа в два или три дня.

— Ладно, второй вопрос: как ты выбралась из квартиры?

— Через окно, — она посмотрела как на сумасшедшего. — Что? Второй этаж всего.

— Я тебе сколько раз вчера говорил, что ты не человек?

— Раз пять было, а что?

— Считай, что это шестой. Так изящно эту проблему ещё никто не решал. Я, правда, теряюсь в догадках, зачем ты вернулась: вчера по мне явно можно было понять, что я мало что вспомню, и ты могла спокойно исчезнуть.

— У меня тут остались вещи. Парик, кстати, тоже.

— Парик?

— Вчера я была блондинкой. Ты был единственным, кто сказал, что чёрные волосы мне пойдут больше.

— Вау. Оказывается, у меня иногда бывают дельные мысли. Давай проверим ещё кое-что, пока они не ушли далеко: это ты привела в порядок кухню? — полуутвердительно сказал я.

— Ну да, — она пожала плечами, будто делала так каждый день. — Ночь была довольно длинной, а мне было скучно.

— Седьмой...

— Мне почему-то кажется, что ты нагло врёшь про свою память.

— Она очень избирательная. Всё важное как правило отсеивается в отличие от того, что можно забыть уже на следующий день — это может храниться вечно.

— Допустим, я тебе поверила, — она тщательно помыла кружку и поставила её на сушилку, после чего прислонилась к стене рядом с раковиной. — Кстати, у тебя странная кошка.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне кажется, она меня не любит и считает конкурентом.

— Это она зря: женюсь я только на ней, если станет человеком, — хмыкнул я. — А если без шуток, то она, пожалуй, умнейшее создание из тех, кого я знаю. Возможно, ты просто преувеличиваешь?

— То есть я глупее кошки, — притворно надулась она, моргая глазами.

— Мы все глупее кошек, просто не все достаточно умны, чтобы признать это, — подняв указательный палец, изрёк я. — И тебя, по сути, я вообще не знаю, так что ты не попадаешь под озвученные критерии.

— Ладно, выкрутился. Но ещё вчера я не верила, что ты зануда.

— А зря. Могла бы подтвердить превентивно — сегодня старался бы не нудить, — на кухню бесшумно вошла Акаша. — А так — страдать подано.

— Тебе ещё рис варить, — беззлобно отбила она. — А ты только курицу порезал.

— Да, предпочитаю колющее режущему, — я потянулся к раковине, чтобы помыть нож.

Наши носы почти коснулись, пока я балансировал на одной ноге, вызывая её усмешку. Именно в этот момент кошка напомнила про древний пакт: табуретка должна стоять так, чтобы с неё можно было запрыгнуть на холодильник. Если такой возможности нет, Акаша использовала все подручные средства. Например, меня, как в этой ситуации. Инерции от обычно лёгкого кошачьего тела хватило, чтобы я, потеряв равновесие, чуть наклонился вперёд и коснулся её закрытых губ своими.

— Признаю, эта кошка — умнейшее существо из всех живых, — сказала она после непродолжительного молчания и поцеловала меня.

Если это и был морс, вкус у него был весьма странный. Впрочем, меня куда больше обрадовало, что ответ на вопрос о причинах моей амнезии был найден: я забыл про находящийся у меня в руке нож. Вода, довольно быстро оказавшаяся на её одежде, обладала не столь короткой памятью.

— Колющее предпочитаешь, значит? — хмыкнула она, разглядывая прилипшую к телу и начавшую просвечивать майку. — Уже готов к третьему раунду?

— Я так-то и второй не помню, но сколько пальцев, сказать смогу.