Дамы семьи Блэк (гет)

— Собирайся, через час мы должны быть в порту!

Каролина кинула последний взгляд на свою комнату. Она единственная почти не пострадала в пожаре, только дверь слегка обуглилась. Каро погладила кончиками пальцев плюшевого мишку, скорбно глядящего на мир одним пуговичным глазом, и опустила ресницы, молчаливо прощаясь — с домом, с родителями, с прошлым… с детством.

Дом провожал ее пустыми глазницами, пока она брела за дядей Салли прочь по выщербленной дорожке. Дом знал, что произошло на самом деле, но никому не смог бы рассказать. И сама она тоже не расскажет.

Уже в каюте Каролина робко улыбнулась опекуну и спросила:

— Почему именно Англия?

— Тот же язык, — сухо ответил он. — Сносное образование. К тому же, у моей ветви есть старый дом в Кенте, так что на первое время хватит.

Каролина кивнула. Она всегда чувствовала себя неловко под этим острым взглядом, словно пронизывавшим насквозь. Он знает, подумала Каро в сотый, тысячный раз и почувствовала, как по позвоночнику сползает предательская капля пота. Он знает или по крайней мере догадывается.

— Мы будем жить вдвоем?

— Увы, — фыркнул дядя Салли и опять мазнул по ней холодным взглядом синих глаз, так не вязавшимся с его насмешливым тоном. — Не беспокойся, я сумею о тебе позаботиться.

Каролина опять кивнула и ушла к себе, свернулась клубочком на кровати. Не думай, не думай, не вспоминай, не надо… Но в памяти продолжало яростно полыхать пламя, и она чувствовала, как оно подбирается все ближе, лижет ее ноги и лицо… Каро судорожно вздохнула и крепко зажмурилась. Она виновата. Во всем, во всем виновата.

* * *

Оба ненавистных дара Каролины проснулись очень рано. Она заговорила со змеей, маленьким хрупким ужиком, когда ей было всего пять лет, а будущее увидела через три года, незадолго до восьмого дня рождения. Родители были вне себя от радости — предвидение не просыпалось ни в ком из папиной семьи со дня смерти прабабушки Даниэлы. Парселтангу они обрадовались куда меньше и строго-настрого запретили ей упоминать об этом даре. Впрочем, о предвидении они тоже просили на всякий случай помалкивать. Каролина не понимала причин, но послушно согласилась: нельзя так нельзя, родителям виднее.

Тем не менее она втайне продолжала болтать со змеями и искать их компании — с ними было интересно, змеи были красивыми и грациозными и ластились к ней не хуже кошек. Мама иногда замечала ее в компании чешуйчатых подружек и неодобрительно выговаривала им всем — она тоже владела парселтангом, но сознательно предпочитала им не пользоваться.

Предвидение Каролина любила меньше змеиного языка — толку от него было мало. Она неоднократно пыталась подготовиться к увиденным в будущем событиям, обмануть судьбу, но та неизменно обходила ее на повороте. Платье, которое должно было порваться на прогулке, расходилось по шву дома, да так, что не зашить; палец, который она должна была прищемить дверью, напухал сам по себе и требовал срочного визита к колдомедику. Дурацкий дар, тихо злилась Каролина. Абсолютно никчемный и непригодный.

Зачем видеть будущее, если его никак нельзя изменить?

Она была бы рада посоветоваться с прабабушкой, но та умерла еще до ее рождения и записей не оставила. Папа только с сожалением пожимал плечами: он ничего подсказать не мог, его наследственный дар обошел стороной. Зато обещал найти ей толкового учителя — позже, курсе на третьем, когда дар устаканится.

Каролина росла, и оба ее дара крепчали, обретали силу. Змеи послушно выстраивались шеренгами и двигались в такт, послушные ее слову, а предвидение прорывалось яркими, точными до последней детали, снами, четкими образами в хрустальном шаре, навязчивыми видениями наяву. Каролина изнемогала от тяжести этой ноши и мечтала о том, как однажды утром проснется без малейшего знания о будущем.

Когда ей исполнилось одиннадцать, мама все-таки объяснила, почему таланты Каролины следовало скрывать от посторонних. Парселтанг считался темным и опасным даром, он одним своим наличием создавал носителю дурную славу. Предвидение же было лакомым кусочком для охотников за знаниями о будущем, и родители даже опасались, что ее могут выкрасть. После тяжелого разговора Каролина проплакала почти сутки, свернувшись клубочком на кровати. Она не хотела такой ответственности, такого груза. Почему, ну почему она не родилась обычной волшебницей?

«В нас течет кровь Слизерина, — говорила мама, ласково гладя ее по волосам. — Мы много поколений скрывали родство с ним, потому что это тяжкий крест и опасное знание. Прости меня за отравленную кровь, я не хотела заводить детей, надеялась, что род угаснет на мне, но твой папа так просил, так умолял…»

Каролина понимающе кивала, но внутри ее душила горькая обида — ее не хотели, ее не должно было быть…

* * *

Когда Каролина пошла в школу, то поняла: сложности только начинались. Дома было легко скрывать свои необычные таланты — особняк Стивенсонов возвышался на нескольких гектарах, покрытых лесом, так что соседи не смогли бы углядеть ничего лишнего. Но в Ильверморни, в тесных общих спальнях и набитых битком классах, Каролине приходилось постоянно следить за собой — лишь бы не проболтаться, не оступиться. За ней пристально наблюдали — все знали о ее знаменитой прабабушке и хотели понять, пробудился ли дар предвидения в ней самой. Каро только печально качала головой: увы, но нет — она уродилась совершенно бесталанной.

Каролину выбрали сразу два факультета — когда она стояла на символе гордиева узла в центре вестибюля, в ее честь подняла стрелу статуя Пакваджи, а кристалл во лбу рогатого змея засветился мертвенным голубым светом⁽¹⁾. Сердце и ум, факультеты Джеймса Стюарда и Изольды Сейр — ее, Каролины, предков⁽²⁾. Мама рассказала, что ее семья вела свой род от сквиба Марты Стюард, в чьей линии спустя несколько поколений все же пробудилась магия. Сестра-близнец Марты, Риона, твердо решила не выходить замуж и не заводить детей, чтобы только не продолжать род Слизерина, — тогда никто не знал, что потомки сквибов тоже могут родиться волшебниками и жертва Рионы окажется напрасной.

Подумав, Каролина выбрала факультет Изольды. Ей нравилась история спешного бегства мисс Сейр в Америку и сражения с теткой, грозной и коварной Гормлайт Гонт. Сама Изольда не говорила со змеями, но передала парселтанг дочерям — даром обладала Риона, и позже он пробудился в потомках Марты. Каролина ощущала сходство с прародительницей и любила посидеть под сенью змеиного дерева, выросшего из палочки Салазара⁽³⁾. Она не понимала, почему Риона так ненавидела свою принадлежность к великому роду — подумаешь, Гормлайт была сумасшедшей, но не все же змееусты такие! Мама, например, совершенно нормальная, иногда даже слишком — Каролине хотелось бы, чтобы та хоть немного разделяла ее любовь к змеям. Ей бывало очень одиноко.

* * *

Это тревожное видение повторялось уже несколько раз, но Каролина усердно гнала его от себя. Пламя, пламя везде — лижет ковер, перекидывается на занавески, затем на родительскую постель. Пламя гудит и воет, и упавшая балка насмерть придавливает папу, а мама едва успевает аппарировать прочь. Каролина просыпалась от собственного крика и, обновив заглушки на кровати, больше не могла заснуть, так и сидела до самого утра, придерживая рукой заполошно бьющееся сердце.

Она даже написала письмо родителям: рассказывала о видении и умоляла принять меры — не жечь камин, переехать, в общем, сделать хоть что-нибудь! Мама отвечала, что они перенесут спальню в другое крыло, и успокаивала: с ними ничего не случится, возможно, это не пророческие сны, а простые кошмары. Но Каролина знала точно: есть сны и есть видения, — и едва дождалась начала летних каникул, чтобы вернуться домой. Ей почему-то казалось, что при ней трагедии не случится, что она сумеет как-то изменить ход событий.

Каролина с замиранием сердца ждала тот самый день. Ее видения становились все ярче и настойчивее, но она отмахивалась от них — родители уже не спят в своей комнате, опасность им больше не угрожает.

* * *

В ту ночь Каролина проснулась от дыма. В горле першило, и мучительно долгую минуту она пыталась понять, где заканчивается сон и начинается явь. Когда наконец поняла, то бросилась к родителям, но у них было заперто, а дверь уже лизали снизу языки пламени. Каро обожгла руку об раскалившуюся дверную ручку и попыталась вынести дверь бомбардой, но та не поддавалась. Пламя смыкалось над ней, и Каролина поняла, что если не выберется, то погибнет. Под щитом, сбивая огонь агуаменти и закрывая нос и рот рукавом, она кое-как выскочила наружу и заметалась по лужайке: что делать? Куда бежать? Первым делом связалась с аврорами и, ожидая их прибытия, попыталась хоть немного потушить пламя. Мама должна скоро появиться, она ведь аппарировала, как и в видении… правда?

Но к утру стало ясно: Каролина все-таки нарушила ход событий, и мироздание отплатило за это сторицей — вместо одного отца она потеряла в пожаре обоих родителей. Комната, в которую они переехали по настоянию дочери, была меньше, поэтому пламя охватило ее быстрее. Мама волновалась из-за предсказания и приняла зелье без сновидений, поэтому задохнулась в дыму, не приходя в сознание, а отец погиб в огне, как и должен был. Это ей рассказали авроры, тщательно подбирая слова, чтобы не бередить раны, но Каро была в состоянии соединить точки между собой.

Она хотела спасти родителей — и убила обоих. Проклятый, проклятый дар.

Каролина безразлично сидела, кутаясь в чей-то кусачий клетчатый плед, и молча смотрела на искалеченный пожаром дом. Зачем она написала то письмо? Зачем попыталась их предупредить? Она больше никогда не станет пытаться изменить ход событий, никогда, никогда! Только пускай мама и папа вернутся, пускай все это окажется очередным дурным сном…

Но это был не сон. Серый пепельный рассвет плавно перетек в пасмурный день, а она так и сидела прямо на земле, в пижаме, неотрывно глядя на окно родительской комнаты и покачиваясь из стороны в сторону. Пожалуйста, ну пожалуйста, пускай они вернутся…

В конце концов авроры все-таки уговорили Каролину уйти с ними — угостили у себя в участке горячим чаем, подобрали смену одежды. Пытались напоить зельем сна без сновидений, но Каро отказалась наотрез — с этого дня она не выносила его вида и запаха, для нее зелье воняло обгорелой плотью.

К вечеру в участке появился Салливан Стивенсон, дальний кузен отца из младшей ветви. Подписал все нужные бумаги, мазнул по Каролине безразличным взглядом и протянул ей руку, приглашая пойти с собой. Каро руку приняла — что еще ей оставалось делать? Дядя Салли был ее последним вменяемым родственником, ей было всего двенадцать, и она только что осталась совсем, совсем одна.

Примечания:

PayPal, чтобы скрасить мои суровые будни: ossaya.art@gmail.com

Карта для тех же целей: 2200700436248404

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

1) Информация с Поттер-вики: "В то время, как вся школа наблюдает за ними с окружающего комнату балкона, новые студенты проходят в круглый вестибюль... по одному их призывают выйти и ступить на символ гордиева узла, находящийся посреди каменного пола. Дальше вся школа в полной тишине ожидает реакции заколдованных фигур. Если рогатый змей благосклонен к студенту, кристалл, находящийся у него во лбу, засветится... пакваджи — поднимает в воздух свою стрелу. Если сразу несколько фигур проявляют своё расположение к студенту, то выбор остаётся за ним."

Вернуться к тексту

2) С Поттер-вики: "Говорят, что факультеты Ильверморни отображают всю суть избираемой волшебницы или волшебника: ум — Рогатый змей; тело — Вампус; сердце — Пакваджи; душа — Птица-гром." Основателем факультета Рогатого змея была Изольда, а ее муж основал факультет Пакваджи.

Вернуться к тексту

3) С Поттер-вики: "Вместе с Джеймсом они закопали ее [палочку Слизерина]... Примерно через год неизвестный вид змеиного дерева вырос на том месте, где была закопана волшебная палочка. Любые попытки срубить его или уничтожить оказались напрасны, но спустя несколько лет оказалось, что листья этого дерева имеют мощные целебные свойства.

Вернуться к тексту