Природоохранная зона (джен)

2006 год

Столь же сильно, как то летнее утро после первого класса или зимний день, когда отец провожал его на поезд, Илье запомнился обычный вечер две тысячи шестого года.

Тогда он только начинал работать в школе. И перед учебным годом снял однушку в потрепанной хрущевке неподалеку от места работы, въехав туда с четырьмя коробками вещей.

Хотя Илья договаривался об одиночной аренде, в первый же вечер он обнаружил на своей кухне сожителей — наглых рыжих прусаков, заинтересованно изучающих чайник. После недолгих экспериментов выяснилось, что тараканы исчезали после раскладывания отравы. Поэтому большую часть месяца Илья травил тараканов, и только перед самым визитом хозяина переставал — чтобы пожаловаться на насекомых и выбить себе дополнительную скидку.

С пятиклассниками от изучения натуральных чисел Илья постепенно переходил к дробям; со старшими классами — от тригонометрических формул к производным; а квартира тем временем наполнялась предметами. Вскоре Илья с удивлением понял — случись вновь переезжать, потребуется коробок десять.

Тем вечером он покончил с ужином, вымыл посуду и вытер руки о кухонное полотенце; потом заварил чаю и вместе с кружкой и недописанным конспектом урока вернулся в комнату.

По телевизору шли региональные новости. Минут через пятнадцать их должны были сменить общероссийские; после покажут мелодрамы — повторы вчерашних серий и свежие выпуски. В десять вечера на их место придут сводки криминальных новостей — и на суровом рассказе диктора о совершенных злодеяниях Илье пора будет чистить зубы и стелить постель.

На содержание передач Илье было плевать. Ему просто нравилось бормотание телевизора, разбавляющее одиночество съемной квартиры. Но если бы кто-то зачем-то спросил его, какая передача раздражает больше всего — Илья без колебаний выбрал бы мелодрамы.

Дело было не в том, что мужчинам вроде как положено ненавидеть слезливую сентиментальность и рассчитанные на женскую аудиторию сценарные клише. Просто герои таких произведений постоянно влюблялись, женились, изменяли, разводились и женились вновь, рожали детей — и только изредка, словно сценарист не придумал ничего лучше, занимались главным делом, определяющим жизнь каждого человека — работой.

Впереди большинство учеников Ильи ждали экзамены, вуз и дальнейшее трудоустройство. Работа будет их кормить, будет решать, что им позволено, а что нет — фактически, определит всю жизнь. В лучшем случае они будут работать по сорок часов в неделю — но, думается, не обойдется без переработок.

Своей профессиональной задачей Илья как раз и видел подготовку учеников к будущей профессии.

— …В этом году завод “Южсельмаш” празднует свое семидесятилетие, — вдруг сказал диктор, отвлекая Илью от вычерчивания графика параболы. — В связи с этим радостным событием мы пригласили в гости председателя совета директоров завода, Юрия Петровича Никитина…

Знакомая с детства фамилия привлекла его внимание. На экране появился немолодой мужчина — стройный, хорошо выглядящий, в явно дорогом классическом костюме. На его лице виднелся небольшой загар — естественный, вовсе не из солярия, а откуда-то с теплых тропических берегов.

— Здравствуйте, Юрий Петрович, — поприветствовал его диктор. — Спасибо, что нашли время ответить на наши вопросы.

— Добрый вечер, — доброжелательно откликнулся Юрий Петрович. — Спасибо за приглашение. Я с удовольствием побеседую на темы, которые волнуют ваших зрителей.

— Давайте начнем с истории завода. Вы руководите “Южсельмашем” еще с советских времен. Что вы можете сказать о его сегодняшнем состоянии?

— Думаю, вы помните, — спокойно начал Никитин, обращаясь к диктору и как бы одновременно ко всем телезрителям, — что еще десять лет назад наше предприятие испытывало серьезные сложности. Не хватало буквально всего: поставщиков, клиентов, квалифицированных кадров, современного оборудования… Мы много работали над тем, чтобы наш завод получил новую жизнь и превратился в современное успешное предприятие. С гордостью могу сказать, что нам это удалось. Вместе со всем коллективом завода мы продолжаем многолетние традиции производства сельхозтехники уже на современных технологиях.

— Как же вам удалось превратить старое советское предприятие в один из флагманов отечественной промышленности? — с наигранным удивлением спросил диктор.

— Не буду скрывать, это потребовало больших усилий и от меня, и от всего коллектива завода. Например, мы отказались от старых советских методов производства, ориентированных на выдачу больших объемов продукции сомнительного качества…

В советское время, как было известно Илье, завод выпускал по двести тракторов в месяц. Сейчас он едва справлялся с таким объемом за год.

— …Вместо этого мы внедрили современные, энергоэффективные и экологичные методы производства, которые позволили снизить расходы на обслуживание больших помещений и разместить технологическую линию полного цикла всего в нескольких цехах. Благодаря этому нам удалось существенно сократить издержки и направить сэкономленные средства на повышение зарплат рабочим, создание комфортных и безопасных условий труда…

Видимо, под “издержками” Никитин понимал чуть ли не две трети сотрудников завода — которых уволили или сократили за последние несколько лет. При этом молодежь на их место не рвалась: так, ни один из учеников Ильи не планировал связать свою жизнь с “Южсельмашем”.

— Много внимания привлекло ваше недавнее заявление, что на заводе также планируется введение инновационной системы медицинского обеспечения. Что вы можете сказать по этому поводу? — поинтересовался диктор.

— О, это отдельная гордость всего нашего руководства, — улыбнулся Никитин. — Вот уже много лет мы на постоянной основе перенимаем и внедряем самые современные западные достижения. Например, последние несколько лет мой сын проходит стажировку на ведущих промышленных предприятиях Великобритании и знакомится с европейскими стандартами оказания медицинской помощи на производстве. Обобщая этот опыт, в самое ближайшее время на Южсельмаше, впервые в нашем регионе, будет внедрена система “Work and care”. Она позволит предоставить каждому рабочему медицинские услуги высочайшего уровня…

Илья почувствовал, как раздражение от происходящего на экране достигло максимального уровня: кажется, Никитину удалось вывести его так, как не получалось у самой глупой мелодрамы.

Поэтому он протянул руку и нажал первую попавшуюся кнопку. Телевизор моргнул и, повинуясь команде, переключился на музыкальный канал. Женщина лет сорока, одетая как пятнадцатилетняя школьница, запела по-английски что-то о богатой и счастливой жизни.

Илья отложил пульт в сторону, удовлетворившись подобным фоновым шумом; постарался выбросить из головы Никитина и с еще большим усердием начал вычерчивать карандашом плавные изгибы элементарных функций.

* * *

2009 год, второе сентября

Илья как раз перевернул очередную страницу рассказов Джека Лондона — взятых на летних каникулах из отцовской библиотеки — как услышал звонок на перемену. Класс, в котором он сейчас находился, пустовал; но уже через десять минут должен был начаться первый в этом году урок математики у одиннадцатого “Б”.

Поэтому он отложил книгу, подошел к доске и взял в руки мел.

Учебный год только начался, но Илья чувствовал себя непривычно усталым. Прислушавшись к этому чувству внимательнее, он вдруг понял — это не усталость, а раздражение.

Его раздражала тупость, тупость и еще раз тупость. Особенно печалило, что это были три разные тупости.

Первая и самая главная тупость была бюрократической. Школьная администрация и вышестоящее министерское начальство заставляли учителей делать множество бесполезной работы, объем которой рос год от года. Учителя заполняли анкеты, отчеты, служебные записки и прочие никому не нужные бумажки; проводили открытые уроки, насквозь пропитанные фальшью, которую отлично чувствовали и дети, и приглашенные специалисты из комиссии по образованию. Чего стоили одни только нудные планерки в учительской — очередная должна была состояться сегодня вечером.

Илья всерьез задался мыслью, а не сказаться ли ему больным, чтобы избежать планерки. Впрочем, этот обман не поможет ему избежать других источников раздражения…

Второй была тупость детей. Вокруг Ильи был маленький провинциальный городок и школа, в которой учились более чем среднестатистические дети. Большинство из них станут продавцами, мастерами маникюра, грузчиками и разнорабочими. За прошедшие четыре года работы Илья стал хорошо понимать — на его наивное идеалистическое желание как-то изменить их судьбы, вложить знания и продвинуть в светлое будущее — откликнется один из десятков.

Наконец, третью тупость проявляли родители. Лучшие из них относились к Илье как к бесплатной обслуге, положенной им от государства; и, увидев плохие оценки чада, приходили выяснять, почему образовательная услуга была оказана некачественно. Впрочем, с ними еще можно было о чем-то говорить. Худшие же извращали само понятие учебного процесса, говоря что-то вроде: “ну и пусть ничего не знает — вы, главное, оценку хорошую поставьте”.

К счастью, все эти четыре года Илье стабильно удавалось отвертеться от классного руководства.

…Одиннадцатый “Б” за его спиной понемногу заполнял класс. Шумел, разговаривал о чем-то своем, раскладывал на партах пеналы и учебники, а Илья продолжал стоять у доски и думать о разном.

Ему вспомнились мелодрамы и изображенная в них фальшивая жизнь; спокойные слова отца “разве этого мало?”; детское ощущение чего-то доброго, светлого, наполненного отцовскими историями, рассветами за окном и запахом овсянки с малиной — проникшее даже сюда, за двести километров от поселка и пару десятков лет.

Нельзя сказать, что одиннадцатый “Б” не понимал, что скоро их ждет взрослая жизнь. Но вот образ этой жизни был у него каким-то смутным и расплывчатым, в отличие от того, что ощущал Илья каждый вечер в своей однушке. Когда за окном было темно, на газовой плите закипал чайник и огоньки конфорки весело плясали голубым, с редкими всплесками оранжевого, цветом; бормотал телевизор, а сам Илья сидел за столом и дописывал конспект урока, одновременно прикидывая, какую часть аванса он может послать матери в поселок.

Прозвенел звонок, возвещая о начале урока. Илья пришел в себя, положил мел на место и повернулся к классу.

Одиннадцатый “Б” притих и теперь наблюдал за ним с любопытством. Дети совсем не изменились с мая — разве что загорели.

— Здравствуйте, — поздоровался Илья. Скорее всего, дети уже поздоровались с ним при входе в класс, а он не заметил, увлеченный мыслями. — Поздравляю с началом учебного года.

Класс оживился, ответив нестройными “спасибо”, “и вас”. Илья подождал немного, пока шум стихнет, и с интересом спросил:

— Как провели каникулы?

Дети зашептались на месте и завертели головами.

— Я в августе выступала на концерте, — рискнула первой сказать Соня, миловидная полноватая отличница с первой парты. — Там пятьсот человек было! Наша музыкальная школа организовывала…

— Вы большая молодец, — похвалил ее Илья. — Понравилось?

— Очень! — Соня раскраснелась от похвалы.

— Подрабатывал у отца в автомастерской, — гордо сказал Кирилл. — Ну, я и Костя, он тоже попросился…

Сидящий рядом Костя кивнул в подтверждение.

— Звучит здорово, — заметил Илья. — Чем именно занимались?

— Учет вели, — пожал плечами Кирилл. — Мастерам помогали… Вот, в итоге на новые телефоны заработали. Еще и девочек хватило в кино выгулять…

За соседней партой Маша покраснела и спрятала улыбку. Ее подруга Алина тихо засмеялась и прошептала ей что-то на ухо.

— А я была на море!

— Поехали в деревню!

— А я работал продавцом!

— Что ж, вы все большие молодцы, — подытожил Илья, завершая обсуждение прошедшего лета. — Впрочем, я в этом не сомневался. Теперь давайте поговорим об учебе. Как вы все знаете, в конце года вас ждет единый государственный экзамен…

Класс погрузился в молчание. Кирилл и Костя внимательно ловили каждое его слово; Алина опять было зашепталась с Машей, но обе девушки смутились и замолчали, заметив его взгляд. На последней парте в своем обычном одиночестве скучал Вова, понемногу разрывая на куски выдранный из тетради бумажный листик — не иначе как собирался кидаться бумажными шариками в соседей. Когда-то Илья думал, что заниматься подобным школьникам надоедает классе в пятом, но Вова успешно опровергал этот тезис.

Илья бросил взгляд за окно, на зеленые листья липы и продолжил:

— …От того, как вы его сдадите, зависит, без преувеличения, вся ваша дальнейшая жизнь: поступление в вуз, выбор профессии. Поэтому давайте на этот год отложим баловство и развлечения и будем старательно учиться. Математика нужна всем. Хорошо?

— Хорошо, — нестройно подтвердил класс.

— А чтобы помочь вам хорошо сдать экзамен, каждую субботу, в десять утра, я буду проводить факультатив. Жду всех желающих.

Он подошел к доске, вновь взял в руки мел и начал рисовать числовую окружность, как двери неожиданно отворились, впуская в класс трех человек — заместителя директора Наталью Анатольевну и двух неизвестных Илье женщин лет пятидесяти в светлых блузках, прямых черных юбках и уродливых квадратных туфлях.

От одного их вида у Ильи заныли зубы в ожидании очередной бюрократической ерунды.

— Извините, Илья Алексеевич, за вторжение, — произнесла Наталья Анатольевна тоном, от которого сразу стало ясно: ей абсолютно плевать и на него, и на вторжение. — Наши уважаемые коллеги из Центра помощи детям и молодежи пришли прочитать лекцию о вреде наркотиков…

На каникулах в области случилась трагедия: четверо школьников умерли после совместного употребления какой-то дряни. Еще лет пятнадцать назад, во времена учебы самого Ильи, эта новость никого бы не удивила — и уж тем более никто не стал бы проводить специальных мероприятий. Но теперь местное министерство образования дало команду социальным работникам провести серию тематических лекций.

“Почему именно на моем уроке?” — раздраженно подумал Илья. Но вслух сказал сдержанно:

— Пожалуйста.

— Так, Илья Алексеевич, — Наталья Анатольевна вспомнила, кто тут является бесплатной рабочей силой. — Поставьте, пожалуйста, флешку и опустите экран…

Пока Илья возился с проектором, одна из женщин вышла вперед, привлекая внимание школьников:

— Здравствуйте, дорогие дети…

Класс нестройно поздоровался в ответ.

— …Меня зовут Юлия Викторовна, и мы с моей коллегой, Татьяной Сергеевной, расскажем вам сегодня о такой важной проблеме, как наркомания. Как вы знаете, наркотики — одна из злободневных тем, которая волнует все мировое сообщество…

Наталья Анатольевна встала поодаль, сложила руки в замок и молча оглядывала помещение. Класс, всегда чувствовавший себя с Натальей Анатольевной весьма неуютно, окончательно затих.

—...Человек, принимающий наркотики, уничтожает свои нравственные качества, теряет друзей, возможность завести полноценную семью и родить здорового ребенка, — продолжила женщина. — Теряет возможность, наконец, найти хорошую высокооплачиваемую работу и будет вынужден всю жизнь прозябать на низкооплачиваемых должностях…

Илья против воли вспомнил свои вечерние попытки расписать бюджет.

Костя тихо сказал Кириллу что-то забавное, и парни усмехнулись, но под тяжелым взглядом Натальи Анатольевны быстро вернули себе серьезный вид.

— …А теперь давайте посмотрим небольшой ролик.

Илья сел полубоком, чтобы лучше видеть происходящее на экране. Его не особо интересовал ролик — зато интересовало, правильно ли он настроил проектор.

…В ролике показывали листья — не зеленые, вроде заоконных, а ржавые и рваные, конца осени. Они красиво кружились в воздухе под лучами заходящего солнца, а потом медленно падали на холодную темную землю.

На фоне играла спокойная и немного грустная музыка.

В кадре появились подростки, одетые в джинсы, свитера и ветровки. С разных ракурсов — операторская работа вышла неплохой, признал Илья — они то бежали по какому-то парку, то прыгали в воздухе, показывая на камеру подошву кроссовок, то падали в груду из ржавых осенних листьев.

Голос, добавившийся к музыке, произнес:

“Почему же подростки решаются попробовать наркотики? Дело в непонимании в кругу семьи; недостаточной открытости и искренности в отношениях между родителем и ребенком…”

Ролик продолжился еще пару минут, показав еще больше красивых кадров; голос добавил несколько предложений, которые Илья мысленно охарактеризовал как приятные благоглупости и, наконец, появились титры.

Вова на последней парте негромко сказал что-то забавное и, судя по бурной реакции детей, не особо приличное. Если бы это было что-то приличное, смех не сопровождался бы фырканьем. Илья уже мог назвать себя экспертом по подростковому поведению.

— Так! — возмутилась Наталья Анатольевна, выходя вперед. — Успокоились все, быстро! Владимир!.. Что ты вынес из сегодняшней лекции?

Вова — долговязый неуклюжий парень в дешевой одежде с рынка, весьма похожий лицом на мать — такую же высокую, худощавую женщину с очень усталым взглядом — нехотя встал.

— Ну, — промычал он под внимательным взглядом класса. — Употреблять наркотики — это неправильно….

Класс вновь рассмеялся.

— Замечательно, Владимир, — отрезала Наталья Анатольевна. — Садись. Или ты хочешь сказать что-то еще?

Вова торопливо покачал головой. Смешки в классе затихли под цепким ищущим взглядом заместителя директора.

— Мария, — Наталья Анатольевна определилась с новой жертвой. — А что ты мне скажешь?

Маша встала и, явно занервничав под взглядами всех присутствующих — включая завуча и незнакомых женщин из Центра помощи — нервно начала теребить пальцами толстую черную косу:

— Наркотики — это плохо, потому что они губят здоровье и мешают высокооплачиваемой работе…

Вова опять что-то сказал. Или не Вова — Илья услышал тихий шепот и ответные смешки, но не заметил никого конкретного.

— Молодец, Мария, — почти на автомате отмахнулась Наталья Анатольевна, зорко оглядывая класс на предмет нарушителей спокойствия. — Именно так. Губят здоровье и мешают хорошо зарабатывать. Конечно, хорошо зарабатывать не так важно, главное — любить свою работу…

“Ага, — развеселился Илья. — Ну ты-то любишь свою работу! Сидишь в своем кабинете за зарплату втрое больше моей, носа оттуда не показываешь и бумажки перекладываешь…”

Он изо всех сил попытался сдержаться, понял, что ничего не получается, и сказал:

— А мне кажется, Наталья Анатольевна, что хорошо зарабатывать — это очень важно. Без хорошего заработка здоровье точно так же легко сгубить…

— Спасибо за мнение, Илья Алексеевич, — ответила Наталья Анатольевна, и ее взглядом можно было замораживать куриные ножки, которые Илья обычно складывал в верхнюю камеру морозильника. — В ваших словах, конечно, есть доля правды…

— Мне бы хотелось добавить в качестве окончания, — вновь заговорила представительница Центра помощи, — что только умение говорить “нет” соблазнам окружающего мира станет нерушимой стеной для пагубных пристрастий. В жизни есть столько всего хорошего! Спорт, туризм, танцы…

— Быть здоровым — модно! — добавила вторая. — Надеемся, вы сделаете правильный выбор. До свидания!

— До свидания! — нестройно отозвался класс.

Наталья Анатольевна в последний раз осмотрела класс, задержала на несколько секунд взгляд на Илье и вышла последней, закрыв за собой дверь.

— Что ж, — не считая нужным скрывать сарказм, заметил Илья. — Уверен, теперь никто из вас никогда и не подумает пробовать наркотики…

Класс, правильно уловивший его настроение, рассмеялся.

— Да после таких унылых лекций только наркотики и помогут, — пошутил Кирилл, вызвав новые смешки.

— Понимаю вас, — кивнул Илья, вовлекаясь в разговор: на тригонометрию у него все равно настроения уже не было. — Но, говоря серьезно, наркотики действительно ломают жизни. В поселке, откуда я родом, в девяностые трое моих знакомых сторчалось досмерти. Я, как и вы, тогда в одиннадцатом классе учился. Был на похоронах — страшное зрелище. Словно высохшие скелеты…

— А чем это они так? — пробасил Вова.

— Героином, — ответил Илья.

— Ой, жалко как, — высказалась Соня. — А почему так получилось?

— Девяностые, — Илья пожал плечами, словно это все объясняло. — Родители пьют, ругаются каждый день, работы нет, денег, соответственно, тоже… А тут хоть какой-то способ сбежать от реальности.

Он вновь мазнул взглядом по зеленым заоконным листьям, на которых еще не было никакой ржавчины, и подытожил:

— А чтобы с вами не случилось подобное, чтобы реальная жизнь была вам интереснее мимолетных разрушающих грез — вам нужно выбрать хорошую профессию.

— У отца один крупный клиент есть, — вдруг сказал Кирилл. — Большой начальник в какой-то московской конторе… В общем, говорят, кокаином балуется. И вроде как это помогает ему в работе. Только недавно к нам в сервис на новеньком "мерине" заезжал, мы ему масло меняли…

— Ну знаете, — опять не удержался Илья. — Чтобы упарываться кокаином, вам точно сначала хорошая работа нужна… Но если говорить серьезно, эффективность работы он, конечно, повышает — но заодно и весьма повышает риск сердечного приступа. На том свете "мерины" вам будут не нужны…

— А я слышала, что в Европе все популярные музыканты на наркоте сидят, — удивила его Соня. — И в Америке тоже. Например, Бритни Спирс, я в журнале читала…

— А потом годами лечатся в клиниках или убивают себя, — возразила ей Алина. — Я тоже читала…

— Я не собираюсь себя убивать! — возмутилась Соня и, обращаясь уже к Илье, неожиданно покраснела и добавила:

— Приходите, пожалуйста, на мое октябрьское выступление в нашем ДК.

Они проговорили оставшуюся часть урока. Илья неожиданно для самого себя понял, что знает о проблеме наркомании не так уж мало. Чему-то он сам был свидетелем еще в девяностые, что-то ему рассказывал отец, а что-то Илья почерпнул из неожиданно пригодившихся криминальных передач — которые привык использовать как будильник, сигнализирующий о необходимости готовиться ко сну.

Его немного беспокоило, что Вова не проявил интереса к обсуждению. У Ильи не было явных улик, но слухи в учительской ходили нехорошие. Поэтому, когда прозвенел звонок и ученики стали выходить из класса, Илья попросил его задержаться.

— А я тут при чем? — резонно спросил Вова в ответ на вопрос Ильи об его отношении к обсуждаемой теме.

— Мне показалась, что тема вам интересна, — осторожно заметил Илья.

— Ваще не интересна, — заверил его Вова. — Это все?

— Если вам вдруг понадобится помощь, обращайтесь, — отступил Илья. — Теперь все.

“Может, я правда излишне беспокоюсь,— подумал он, присаживаясь обратно за стол и открывая книгу. У него была пара свободных часов, потом еще один урок и следом чертова планерка. — С другой стороны, за спрос денег не берут, а если это поможет..."

Не придя ни к чему определенному, Илья временно выбросил из головы Вову, Наталью Анатольевну, представительниц Центра — и продолжил чтение рассказа о старике, по жестоким обычаям северного племени оставленного замерзать позади спешащих вдаль упряжей. Поступили соплеменники с ним так, потому что старик был слишком слаб и у него почти не осталось сил.

“А ведь у меня тоже осталось немного сил терпеть весь этот бардак”, — неожиданно зло подумал Илья.